Полевое руководство для научных журналистов

Том Сигфрид родился в Огайо и переехал в Техас, закончив Техасский христианский университет в 1974 г. с дипломом по журналистике, химии и истории. В 1981 г. он закончил магистратуру Техасского университета. С 1985-го по 2004-й работал редактором по науке в газете Dallas Morning News. Ему принадлежат две научно-популярные книги: «Бит и маятник» (The Bit and the Pendulum, 2000) и «Странные штуки» (Strange Matters, 2002). За свою работу Том получил награды Американского химического общества, Американской психиатрической ассоциации, Американской ассоциации содействия развитию науки и Национальной ассоциации научных журналистов.

У криминальных журналистов есть преступления, у политических – выборы, у спортивных – игры, а у научных – научные журналы. На самом деле за год научных статей выходит больше, чем происходит игр, выборов и убийств во всех городах США вместе взятых. Так что научным журналистам приходится быть избирательными. Чтобы выбирать грамотно, надо прежде всего знать главные «новостные» научные журналы и то, какие исследования они публикуют. Нужно различать виды журналов и виды статей в них. И наконец, нужно понимать, как работать со сложной системой цензуры, которую накладывают на журналистов большинство журналов – вредное «удобство», которое носит название системы эмбарго на распространение информации.

Зная все это, вы можете сосредоточиться на репортерской работе и подготовке текста.

Меню журналов

Научных журналистов интересуют только рецензируемые научные журналы, т. е. те, где эксперты в тех или иных научных областях прочитали статьи и, возможно, предложили свои исправления и уточнения перед тем, как журнал их опубликовал. Многие научные журналисты традиционно выбирают материалы из «Большой четверки» рецензируемых журналов: Science, Nature, New England Journal of Medicine и Journal of the American Medical Association (JAMA).

Science и Nature – главные источники научных новостей, и это обоснованно. Это главные междисциплинарные журналы англоговорящего мира, и в них, соответственно, публикуются самые важные исследования, представляющие наибольший интерес для научного сообщества. Естественно, такие исследования, скорее всего, заинтересуют и широкую публику.

В последние годы к «Большой четверке» в качестве постоянных источников новостей добавилось еще несколько изданий – прежде всего Proceedings of the National Academy of Sciences, биологический журнал Cell и журнал по нейронаукам Neuron. Издательство Nature Publishing Group наводнило рынок «медийных» журналов целым рядом специализированных изданий, посвященных таким областям, как нейронауки, биотехнологии, генетика и наука о материалах. Среди других значимых медицинских журналов, например, Annals of Internal Medicine и несколько изданий Американской ассоциации сердца, в частности Circulation и Stroke. В 2003 г. интригующим новичком на рынке стал PLoS Biology от Public Library of Science – журнал открытого доступа, свободно публикуемый в сети.

Однако научные журналы, к которым чаще всего обращаются журналисты, не единственный источник сведений о значимых научных исследованиях, а для некоторых областей науки даже и не лучший. В зависимости от того, на какие темы вы пишете, вы будете узнавать новости из самых разных журналов, обслуживающих более узкие сегменты научного мира.

Если взять, к примеру, физические науки, вам нужно ознакомиться с журналами Американского физического общества, в том числе Physical Review Letters (publish.aps.org). Целый ряд журналов издает и Американское химическое общество (pubs.acs.org). По астрономии и астрофизике читать нужно Astrophysical Journal, а по геологии и науках о Земле можно начать с Geology и Geophysical Review Letters.

Многие из этих журналов доступны через онлайн-сервис Eurekalert! (www.eurekalert.org), где для зарегистрированных журналистов публикуются сводки лучших, по мнению самих журналов, статей в предстоящем выпуске. Обычно доступны и полные оглавления каждого номера и полные тексты статей. У Nature собственный портал для журналистов, а у Американского физического общества есть открытая страница для анонсов будущих статей (focus.aps.org) и сайт только для зарегистрированных журналистов, где можно получить полные тексты работ.

Пока все понятно. Но имейте в виду, что новости прячутся и в журналах, которые себя не рекламируют. Когда вы пишете о конкретной дисциплине, спросите у экспертов в этой области, какие журналы они считают авторитетными. Определив сто́ящие журналы в какой-то области, вы обычно можете подписаться на рассылку их оглавлений.

Еще стоит иметь в виду, что не все журналы существуют только для того, чтобы публиковать оригинальные исследования. Многие предназначены для обзорных статей, которые помогают ученым оставаться в курсе событий и трендов в их области. Обычно в таких статьях нет новостей, но в них можно найти важный контекст для них.

Эмбарго на распространение информации

Общая черта многих крупных журналов – требование соблюдать систему запретов на публикацию новостей. Новые статьи или верстка обычно доступны примерно за неделю до публикации в расчете на то, что журналисты, которые получают такой материал под запретом, соглашаются дождаться публикации и только после этого выпускать собственный материал. По идее, такая система дает журналистам время поработать над текстом, не опасаясь, что кто-то другой их обгонит.

Если бы этим политика эмбарго и ограничивалась, все было бы не так плохо. Но такие журналы обычно налагают еще и запреты для авторов статей, принятых к публикации. Иногда ученые должны подписать обязательство не рассказывать журналистам о своей работе (кроме случаев, когда сам журналист тоже взял на себя обязательство не нарушать запрета). Некоторые журналы разрешают ученым выступать с докладами на конференциях, но запрещают отвечать на вопросы журналистов. Бывали случаи, когда журналы запрещали авторам статей даже рассказывать о своих результатах коллегам на конференциях. Но вы, конечно, можете беспрепятственно писать о том, что ученый докладывает на конференции, которую вы посетили, нравится это журналу или нет.

Знайте, как работает система запретов, и имейте в виду, что кто-то может нарушить запрет. Для объемных статей полезно подготовить материал заблаговременно до окончания запрета, чтобы он был сразу готов к публикации, если кто-то все же нарушит запрет на распространение информации. После того как кто-то нарушил запрет, все остальные СМИ уже не будут его придерживаться.

Подготовка

Поскольку статьи доступны журналистам до публикации, у них обычно достаточно времени для подготовки к тому, чтобы сесть за работу. Пользуйтесь этим: не ждите до последнего, скачайте статью как можно скорее и соберите всю дополнительную информацию, скажем пресс-релизы или комментарии, сопровождающие статью.

Обычно требуется дополнительная информация из разных источников. Поищите авторов статьи в Google, чтобы понять, какими исследованиями они занимаются. Просмотрите архив собственного издания, чтобы узнать, о каких аспектах исследования там уже писали. Поищите в LexisNexis, что об этом писали другие. Поищите в PubMed или иных базах данных более ранние статьи тех же авторов или работы других ученых по смежной тематике. Если область, которой посвящена статья, вам незнакома, общая обзорная статья или статья в энциклопедии помогут освоиться с необходимой терминологией.

А затем – и это ключевой шаг в этом процессе – прочитайте статью.

Не все научные журналисты так делают. Кто-то читает пресс-релиз, мельком просматривает статью, а затем звонит ученым, чтобы задать пару вопросов. Если ваша цель – посредственный материал, можете действовать именно так. Но если хотите быть хорошим журналистом, нужно научиться читать научную статью критически.

Читая статью, я сначала обычно просматриваю аннотацию и читаю вводные параграфы, чтобы понять контекст исследования. Затем открываю раздел с конечными выводами, чтобы узнать, что авторы говорят о том, какие последствия будет иметь их работа и на что нужно обратить внимание, читая остальной текст. Затем я читаю статью, обращая внимание на моменты, которые могут вызвать вопросы (откуда взяты данные, насколько статистически значимы результаты, любые особенности методологии, наличие или отсутствие контрольных групп и т. д.). Затем смотрю таблицы с данными и графики, пытаясь понять, могу ли я разобраться, как эти данные иллюстрируют выводы авторов.

В течение всего процесса полезно записывать вопросы, которые у вас возникают. Следующий шаг – решить, кому из ученых их стоит задать.

Очевидно, нужно будет поговорить с кем-то из авторов статьи. Обычно первый автор в списке – это тот, кто сделал большую часть работы (часто аспирант или постдок), последний – более старший ученый или начальник лаборатории (который порой ничего не делал). Однако ведущие авторы, как правило, хорошо понимают суть исследования и лучше всех могут ответить на вопросы и дать для него контекст (а иногда они еще и действительно работали над ним).

Часто имеет смысл поговорить с несколькими авторами: не исключено, что они работали над разными аспектами исследования и у них могут быть разные мнения о значимости его результатов.

Для большинства статей на основе публикаций в научных журналах вам потребуется комментарий эксперта, не связанного с исследованием. Но некоторые журналисты, особенно те, кто не специализируется на науке, неправильно понимают это требование. Ваша задача – не найти того, кто не согласен с результатами, чтобы вы могли сказать, что ваш материал «сбалансированный». Это идиотская практика, которую нередко навязывают далекие от науки редакторы с устаревшими представлениями о том, что необходимо «дать слово обеим сторонам». (Такой подход, пожалуй, уместен при освещении политики или при обвинениях в нарушении закона, но совершенно не имеет смысла применительно к науке. Иначе каждый текст о космосе, где упоминаются спутники, был бы снабжен комментарием Общества плоской Земли.)

На самом деле сторонний комментарий нужен для того, чтобы представить читателям взвешенную оценку исследования разбирающегося в теме специалиста, который может понять и оценить его значение.

Разумеется, следует иметь в виду, что не все компетентные ученые одинаково оценят конкретную статью. К примеру, надо знать, не разделились ли ученые в конкретной области на лагеря с противоположными взглядами. В этом случае совершенно нормально просить комментарий у представителей каждого лагеря. С другой стороны, безответственно подавать точку зрения одинокого «диссидента» как равноправную установленному научному консенсусу.

Найти экспертов можно в разделе благодарностей и списке литературы в конце статьи. Можно попросить автора самому предложить коллег, знакомых с исследованием, на самом деле можно даже попросить указать тех, кто, скорее всего, имеет иную и даже противоположную точку зрения. Хорошие ученые подскажут вам их имена.

Еще один неплохой ход, особенно если вы спешите, – найти университет или другую научную организацию с сильными позициями в этой области. Тамошний пресс-секретарь обычно может быстро связать вас с нужным экспертом. Скажем, для статьи о субатомных частицах можно позвонить в Fermilab, а для материала о нанотехнологиях – в Калифорнийский технологический институт. А можно обратиться к пресс-секретарю соответствующего научного общества: например, в Американское астрономическое общество для статьи по астрономии или Американский геофизический союз для новостей в науках о Земле.

Проверяем факты

Анонсы бывают полезны, но в них встречаются ошибки. (Стоило мне закончить это предложение, как я получил исправление в анонсе от Nature. Оказывается, эксперименты на кошачьих усах, о которых говорилось в анонсе, на самом деле проводились на усах крыс.).

Пресс-релизы тоже полезны, но и там попадаются ошибки. Проверяйте информацию из пресс-релиза по самой статье или у ее авторов (и ни в коем случае не берите цитаты прямо из пресс-релиза). Перепроверяйте общие сведения и контекст по другим надежным источникам.

У некоторых журналов рецензирование строже некуда, но даже лучшие из них время от времени оступаются. Однажды в Physical Review Letters была опубликована статья, представляющая свидетельства того, что во Вселенной якобы есть определенное «направление» пространства. Любой человек хотя бы с элементарным пониманием устройства Вселенной знает, что пространство одинаково во всех направлениях. Но в статье говорилось, что поляризованные радиоволны чаще закручивались в одном направлении, а не в другом. Когда статья с таким мощным заявлением публикуется в таком престижном журнале, на это заявление стоит обратить внимание и, возможно, даже написать об этом.

Но меня статья не впечатлила. В исследовании заново анализировались старые данные наблюдений, не предназначенных для проверки предположений о направлении пространства. Результаты ученых были у порога статистической значимости. А некоторые данные, не поддерживавшие выводы статьи, из исследования просто выкинули. Я решил ничего об этом не писать.

Но некоторые газеты опубликовали статьи об этом. А где-то через неделю в сети стали появляться статьи других физиков, опровергающие выводы статьи в Physical Review Letters. О работе тихо забыли. Это была пустышка, одна из множества статей, не имеющих значения, даже временного, хотя по всем признакам она выглядела как настоящий сюжет из тех, о которых и должны писать научные журналисты. Мораль проста: даже если статья опубликована в рецензируемом журнале, это не означает, что она заслуживает того, чтобы о ней написать.

Следует убедиться, что то, что кажется вам новостью, это и правда новость и не было широко освещено год назад после презентации на конференции.

Скажем, нет ли у кого-то из исследователей доли в компании, которая может получить прибыль благодаря результатам работы? (Однако будьте осторожны, упоминая о таком конфликте, – финансовый интерес не отменяет результаты грамотно проведенного исследования автоматически. Нужно понять, может ли упоминание о конфликте интересов быть неверно истолковано как претензия к исследованию.)

Например, проверьте должность и место работы ученого. Иногда на первой странице журнальной статьи встречаются и такие ошибки.

Пишем текст

Как только вы решили, что эта научная статья заслуживает того, чтобы написать об этом новость, уже пора думать о первой фразе или абзаце – о том самом лиде. В чем суть новости? Что самое важное и самое интересное в этом исследовании? Как передать все это емко, понятно и увлекательно?

А уж дальше следуйте обычным курсом. Подкрепите лид фактами, добавьте цитату, которая ярко показывает значение работы. Приведите контекст – как общую информацию, так и предыдущие результаты. Добавьте детали, которые дают ответы на все возможные вопросы читателя. Напишите, какие последствия это будет (или не будет) иметь. Иногда стоит сказать, чего результаты работы не означают, как, к примеру, в случае новостей из мира медицины, где многообещающий результат не равен немедленному излечению от болезни.

Но всегда помните: порой лучшее решение – не писать ничего. Ежедневные новости из научных журналов – важный раздел научной журналистики, но она отнюдь не должна состоять только из них. Часто куда разумнее подождать, пока ученые опубликуют дополнительные исследования или пока вы лучше разберетесь в теме. В конце концов, интересам читателей вы служите лучше всего, когда пишете о науке объективно и с необходимым контекстом.

Льюис Коуп 29 лет проработал научным журналистом в газете Minneapolis – St. Paul Star Tribune. Он член правления Совета по развитию научной журналистики и экс-президент Национальной ассоциации научных журналистов. Коуп стал соавтором Виктора Кона из Washington Post, скончавшегося в 2000 г., во втором издании книги «Новости и цифры: Как писать о статистике и спорных вопросах в медицине и других областях» (News & Numbers: A Guide to Reporting Statistical Claims and Controversies in Health and Other Fields, 1989, 2001).

Врач заявляет о «многообещающем» новом лекарстве. Можно ли верить его заявлению или же оно основано на искаженной или ненадежной информации? Экоактивист утверждает, что свалка вызывает рак, а промышленник гневно это отрицает. Кто прав?

В это время эксперты то и дело меняют свои мнения, что нужно есть, чтобы оставаться здоровым. Другие эксперты никак не придут к согласию, что погубило динозавров. Каким научным исследованиям верить?

В этой главе мы поговорим о правильном (а иногда и неправильном) использовании статистики. Но не пугайтесь этого слова на букву «с»: хорошему научному журналисту не требуется заумная математика. А понадобится доля здорового скептицизма и умение задать хорошие вопросы о вещах, которые могли повлиять на качество научных исследований и другие заявления. Чтобы отделить вероятную правду от вероятного мусора, нужно получить ответы на следующие вопросы:

1. Проводилось ли научное исследование или же заявление сделано только на основе ограниченного количества наблюдений? Если исследование было, как оно было спланировано и проведено?

2. Что насчет цифр? Было ли исследование достаточно масштабным (включало ли достаточно много пациентов, экспериментов и т. д.), чтобы сделать убедительные выводы? Являются ли статистически значимыми его результаты? Эта фраза означает всего-навсего, что, согласно научным стандартам, маловероятно, что такие статистические результаты получились просто случайно.

3. Есть ли другие возможные объяснения выводов исследования?

4. Могли ли повлиять на выводы исследования какие-либо искажения, преднамеренные или нет?

5. Проверялись ли результаты другими экспертами? И как они соотносятся с другой научной информацией и представлениями?

Принципы проверки исследований

Чтобы получить ответы на эти вопросы, следует знать пять принципов научного анализа.

Эксперты постоянно меняют взгляды не только на то, что нужно есть, чтобы оставаться здоровым, но и на то, что нужно делать, если человек заболел. Все больше лекарственных препаратов и методов лечения оказываются дискредитированными после того, как новые исследования поднимают вопросы об их эффективности или безопасности. Даже форма Вселенной (точнее, форма Вселенной, по мнению ученых) меняется от статьи к статье.

Некоторые считают, что такие резкие перемены позорят науку. Но это просто часть нормального научного процесса, идущего как и положено.

Наука изучает статистическую вероятность истины. Выводы делаются на основе убедительных свидетельств, никто не дожидается недостижимых неопровержимых доказательств. Сложности окружающего мира и научного процесса только усиливают неопределенность.

Однако наука может двигаться вперед именно потому, что это всегда развивающаяся история, продолжающийся путь, в котором возможны корректировки. Везде – от медицины до астрономии, от геологии до психологии – прежние выводы постоянно перепроверяются и, если нужно, уточняются (а иногда и отбрасываются в сторону).

Необходимо объяснить это редакторам и начальству, а также читателям и зрителям. Некоторая неопределенность не должна мешать важным действиям, если общество понимает, почему в лучшем случае ученый может сказать так: «Вот убедительные свидетельства в пользу того, что это, скорее всего, правда. Пожалуйста, оставайтесь с нами, пока мы пытаемся узнать больше».

Теперь, когда мы переходим к деталям, помните, что не все исследования равнозначны.

Вы слышали о новом лекарстве, прошедшем испытание на мышах? 33 % удалось вылечить, 33 % умерло, а третья мышь убежала. Эта старая шутка показывает, насколько важны численные показатели в оценке качества исследования.

Чем больше пациентов участвовало в исследовании, тем лучше. Чем значительнее доля успешного результата в испытаниях лекарства, тем лучше. Чем больше наблюдений за погодой сделают метеорологи, тем лучше они смогут предсказать, пойдет ли на следующей неделе дождь. Вот как числа влияют на статистическую вероятность того, что что-то является истиной.

Общепринятое численное выражение этого – значение P, которое определяется формулой, учитывающей количество анализируемых пациентов или событий. Значение P, равное или меньшее 0,05, обычно считается показателем статистически значимого результата. Это означает, что результаты могут быть простой случайностью в пяти или менее случаях из 100. Чем меньше значение P, тем ниже вероятность, что все это дело случая.

Другими словами, чем больше пациентов (или чего-то другого), тем надежнее показатель P.

Есть два связанных с этим понятия. Первое носит название мощность. Это вероятность обнаружить что-то, если оно на самом деле существует: например, рост числа заболеваний раком у людей, работающих с подозрительным химикатом. Чем больше число наблюдений или охваченных людей, тем выше мощность. Риск редкого, но опасного побочного эффекта у нового лекарства может не проявиться, пока оно не попало на рынок и им не воспользовались десятки тысяч или даже миллионы человек.

Второе – статистическая значимость. Если кажется, что загрязнитель вызывает прирост числа случаев заболевания по сравнению с фоновым уровнем на 10 %, это может действительно означать взаимосвязь, а может, и нет. Если показатель увеличивается в десять раз (как, например, риск рака легких у курильщиков по сравнению с теми, кто не курит), шанс, что такая взаимосвязь на самом деле существует, очень велик.

Научным журналистам нет нужды ничего считать самостоятельно – они должны просто сказать ученым: покажите свои цифры.

Ключевые вопросы, которые нужно задать: все ли ваши выводы основываются на статистически значимых результатах? (Насторожитесь, если не все, и предупредите своих читателей или зрителей.) Каково значение P – вероятности того, что ключевые результаты случайны? Было ли исследование достаточно обширным, чтобы обнаружить эффект, если он действительно существует? Есть ли другие статистические причины сомневаться в ваших выводах? Планируются ли более масштабные исследования?

Но то, что результаты статистически значимы, имеют достаточную мощность и т. д., еще не означает, что они верны или значимы. Так что наш список продолжается.

То, что явления как-то связаны, еще не означает, что одно является причиной другого. Не крик петуха заставляет солнце вставать по утрам, а вирус в организме пациента может быть невинным прохожим, а не причиной болезни. Химическое вещество в городском водопроводе может не оказаться причиной болезней в этом городе. Чтобы выявить причинно-следственную связь, нужно проводить детальные исследования в лабораториях.

Вот пример: несколько ученых (и гораздо больше журналистов) полагают, что детская вакцинация могла послужить триггером для многих случаев аутизма. Но большинство экспертов считают, что это совпадение, а не причинно-следственная связь. «Связь» здесь только в том, что аутизм обычно проявляется в том же возрасте, когда детям делают многие прививки, утверждают эти эксперты. Но теперь проблема в том, что немало обеспокоенных родителей откладывают прививки от кори и других опасных заболеваний из ложного страха перед аутизмом. А во множестве материалов СМИ на эту тему не хватает статистики по смертности от этих детских заболеваний в те времена, когда вакцин еще не было.

Огромную роль может играть и временной охват исследования. Климатические исследования должны анализировать данные за многие годы, чтобы их не искажали обычные погодные циклы. Лекарство или метод лечения может вызвать ремиссию у онкобольного, но лишь время покажет, действительно ли это приводит к излечению или хотя бы просто увеличивает продолжительность жизни. Многие пациенты могут «выпасть» из долгосрочного исследования, и если это произошло потому, что их дела идут не очень хорошо, это повлияет на результаты.

Кроме того, существует эффект здорового работника. Ученый изучает рабочих, которые подверглись воздействию какого-то вещества, и выясняет, что в среднем они здоровее, чем население в целом. Но рано оправдывать это вещество: рабочие вообще, как правило, довольно здоровые люди – они должны быть здоровыми, чтобы получать и сохранять работу.

Некоторые колебания ожидаемы – это нормально: люди – сложные существа. Ежедневные биологические изменения возможны и у одного и того же человека и уж тем более между разными группами людей. Из-за такой изменчивости или иных экспериментальных ограничений в похожих исследованиях результаты могут незначительно, а иногда и значительно отличаться.

Список можно продолжать, но общие вопросы помогут вам не сбиться с курса. Спросите ученого (да и себя самого): «Можно ли предложить альтернативные объяснения полученных данных и результатов исследования? Достаточно ли долго длилось исследование, чтобы можно было сделать такие выводы?»

Чтобы обозначить широкий спектр причин, почему альтернативные объяснения могли быть проигнорированы, в науке обычно используется термин «предубеждение» или «искажение». Но научным журналистам стоит иметь в виду возможность влияния и других факторов и поинтересоваться у ученых: «Кто финансировал исследование?» Многие добросовестные ученые получают деньги от компаний, заинтересованных в объекте исследования. О таких вещах следует спросить и затем рассказать читателям или зрителям.

По экономическим и иным причинам не все исследования равнозначны. В итоге некоторым можно доверять больше, чем другим.

В биомедицине особенно осторожно следует относиться к лабораторным исследованиям и исследованиям на животных (даже к тем, в которых было задействовано больше трех мышей), хотя они могут давать крайне важную информацию для исследований на людях. Многие эпидемиологические и медицинские исследования ретроспективны, т. е. изучают старые данные, статистику или воспоминания. Нередко это необходимо, но при этом слишком ненадежно: воспоминания меркнут, а исторические данные часто неполные. Гораздо лучше перспективные исследования, длительное время изучающие конкретную группу людей, иногда десятилетиями.

«Золотой стандарт» клинических исследований – двойное слепое исследование, когда пациентов методом случайного отбора определяют в экспериментальную или контрольную (сравнительную) группу. В контрольной группе пациенты обычно получают плацебо. «Слепота» в данном случае означает, что ни ученые, ни пациенты до самого конца исследования не знают, кто в какую группу попал. Так ни ожидания, ни надежды не могут исказить результаты исследования. Пациентов распределяют в группы случайным образом, чтобы ученый не мог подсознательно поместить в экспериментальную группу тех, кому, скорее всего, станет лучше.

Менее строгие исследования все же могут быть важны, а иногда даже необходимы. Но доверяйте строгим исследованиям. Спрашивайте ученых во всех областях: «Почему вы разработали именно такой план исследования? К каким из ваших выводов стоило бы отнестись с осторожностью?» И как можно чаще: «Требуется ли теперь более точное исследование?»

Вы можете поставить большой плюс исследованиям, опубликованным в рецензируемых журналах, что означает, что перед публикацией они прошли оценку другими экспертами. Но это не гарантия: рецензенты – тоже люди. Кроме того, хорошие научные сюжеты могут обнаружиться на научных конференциях еще до того, как они появятся в рецензируемых журналах, и даже у ученых, которые только начинают исследования. Но такие истории требуют более осторожной работы и более серьезной проверки другими экспертами.

Спросите ученых: «Кто с вами не согласен? Почему? Как ваши результаты и выводы соотносятся с другими исследованиями и тем, что мы уже знаем?»

Бремя доказательств всегда лежит на ученых, которые идут против научной догмы. И в науке всегда любят подтверждающие исследования. Научные журналисты должны искать консенсус лучших исследований.

В книге «Новости и числа» мы даем такой итоговый совет: «Мудрые журналисты часто используют слова вроде "может" и "данные указывают" и редко – "доказательство"». Подчеркивайте степень неопределенности результатов, о которых вы пишете. Для большей уверенности не скупитесь на необходимые предостережения и оговорки.

Деньги и средние величины

Спрашивайте о затратах. Забавно писать или говорить о футуристической схеме, как сбить какой-нибудь астероид с курса на возможное столкновение с Землей, но сколько это стоит? Сможем ли мы себе это позволить? Особенно публику интересует стоимость любых новых медицинских процедур или препаратов. Спросите: «Будет ли лечение настолько дорогим, что вряд ли получит широкое распространение?» Если у ученых нет оценок затрат, в этом тоже есть новость.

Не давайте средним величинам сбить себя с толку. Люди могут утонуть в озере со средней глубиной чуть больше метра, если в центре его глубина – почти три. Средний участник исследования занимается физическими упражнениями три часа в неделю, но никто не упоминает, что большинство участников вообще этим не занимаются, а несколько просто одержимы физкультурой. Спрашивайте: «Какие цифры скрываются за средними величинами?» По радио говорят, «вы проживете дольше», если будете делать упражнения и правильно питаться. Данные показывают лишь то, что люди будут жить дольше в среднем – «вы» просто увеличиваете свои шансы на это.

Уровни и риски

Не путайтесь с относительными показателями. В Washington Post вышла статья под заголовком «Уровень авиационных аварий достиг максимума за 13 лет». В статье, как и во многих других материалах, где неправильно используется понятие «уровень» или «темп», не было ни слова об уровнях, только общее количество смертей и катастроф. Пришлось публиковать опровержение, в котором указывалось, что число аварий на 100 000 вылетов – а это и есть уровень, т. е. относительный показатель «столько-то на столько-то» – год за годом снижалось. (Заголовок был бы корректным, если бы звучал так: «Число аварий на авиатранспорте достигло максимума за 13 лет». В этом, как и во множестве других случаев, на мой взгляд, судить о том, что происходит на самом деле, честнее всего по относительным показателям.)

Следите за тем, как описываются риски. Кто-то приводит число смертей на тонну вещества, выброшенного в атмосферу, или смертей на 10 000 человек, подвергшихся воздействию. Другие упоминают ежегодное количество смертей или общий показатель за 10 лет. Есть много способов сделать так, чтобы что-то выглядело лучше или хуже. Убедитесь, что у вас полная и объективная картина.

Кроме того, обращайте внимание на разницу между относительным и абсолютным риском. Относительный риск – это степень увеличения риска развития заболевания. Например: исследование показало, что люди, подвергшиеся воздействию некого вещества (условный «агент пурпур»), вдвое больше рискуют заболеть определенным видом рака, чем те, кто с этим веществом не контактировал. Относительный риск равен двум.

Но, если смотреть на общее количество жизней, даже высокий относительный риск для редкого заболевания не так важен, как низкий относительный риск для распространенной болезни. Это учитывает показатель абсолютного риска. Он рассчитывается как «число случаев на х тысяч человек в год». Относительный риск может быть важен для оценки угрозы, тогда как абсолютные риски помогают оценить влияние какого-либо фактора на общественное здоровье или здравоохранение.

С осторожностью относитесь к кластерам. Когда вы слышите об очень большом числе случаев заболевания раком в каком-то районе или городе, это заслуживает дополнительного изучения, а вовсе не паники. При огромном числе населенных пунктов в нашей стране по чистой случайности в некоторых окажется существенно больше онкологических заболеваний (или врожденных дефектов, или чего-то еще). Это закон малых вероятностей.

Всегда помните, кто должен обосновывать свои утверждения. Допустим, кто-то говорит: «Откуда они знают, что это не вредит людям?» Наука не может доказать отрицательный факт. Бремя предоставления каких бы то ни было свидетельств лежит на том, кто заявляет о вреде.

Возможные проблемы с опросами

Опросы – это не только политика. Они помогают понять, что люди делают (или не делают), чтобы оставаться здоровыми, и считает ли общество, что мы должны больше тратить на исследование космоса или что-то еще. Но, чтобы им можно было доверять, опросы должны подвергаться научному анализу.

Опрошенные должны быть случайной выборкой из популяции, о который мы хотим что-то узнать (например, зарегистрированные избиратели на Среднем Западе или подростки, которые курят). Внимание: телевизионные шоу часто предлагают людям позвонить по телефону и выразить свое мнение. Но узнают об этой возможности только те, кто смотрит шоу, а позвонят – лишь те, у кого есть на этот счет твердые убеждения. Это не случайная выборка, и такой опрос не будет научным.

Чем больше людей опросили, тем меньше ошибка выборки. Ошибка, например, может быть равной «плюс-минус три процентных пункта». Это означает, что в 19 из 20 случаев (стандарт статистической значимости) результаты опроса будут точными в пределах трех процентных пунктов, если все остальное в нем сделано правильно.

Вопросы в социологическом исследовании должны быть составлены так, чтобы избежать любых искажений, которые могут подтолкнуть респондентов к тому или иному ответу. Спросите: «Как именно задавались вопросы? Кто финансировал опрос?»

И, наконец, опросы – это просто срез того, что люди говорят в определенный момент времени. Это может поменяться.

Главные выводы для опросов и вообще любых научных исследований: изучайте цифры, имея в виду, что «больше» обычно значит «лучше». Спросите себя, есть ли альтернативные объяснения для результатов опроса или исследования. Подумайте о любых возможных искажениях – намеренных или нет. И не забывайте, что некоторая неопределенность обязательно будет.

Эта глава основана на идеях, которые подробно рассмотрены в книге «Новости и цифры: Как писать о статистике и спорных вопросах в медицине и других областях» (издательство Университета штата Айовы; первое издание – Виктор Кон, 1989; второе издание – Виктор Кон и Льюис Коуп, 2001).

Остальная часть этой книги посвящена тому, как выполнять разную журналистскую работу, освещать некоторые темы и использовать конкретные инструменты, а в этой главе мы заглянем в кабинеты нескольких преподавателей научной журналистики. Их техники помогут решить распространенные проблемы и покажут, как писать хорошо и понятно.

Дебора Блюм – профессор журналистики Университета Висконсин – Мэдисон (и с 2015 г. руководитель программы Knight Science Journalism Fellowship в MIT. – Прим. пер.). Мэри Кнудсон преподает научную журналистику в магистерской программе по журналистике и писательскому ремеслу в Университете Джонса Хопкинса в Вашингтоне. Рут Леви Гайер преподает в той же программе, а также в Хэверфорд-колледже в Пенсильвании и на медицинском факультете Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Шэрон Данвуди – профессор журналистики и массовых коммуникаций в Университете Висконсин – Мэдисон. Энн Финкбейнер руководит магистерской программой по научной журналистике на писательских семинарах в Университете Джонса Хопкинса в Балтиморе. А Джон Уилкс возглавляет программу по научной журналистике в Калифорнийском университете в Санта-Круз.

Десять советов, проверенных временем

1. Прочтите свой текст вслух. Так вы сможете расслышать ритм и пластику текста – читая про себя, сделать это трудно.

2. Не скромничайте. Попросите коллег прочесть черновик вашего текста. Мы все стоим слишком «близко» к собственному тексту, чтобы заметить проблемы в нем, и лучший друг любого писателя – беспристрастный читатель. Хорошие авторы привлекают таких читателей для всего подряд – от газетных заметок до целых книг (для последнего требуются очень хорошие друзья).

3. Воспринимайте лид как способ привлечь. Как вы заманите недоверчивого, а может, и незаинтересованного читателя «на чашечку чая»? Историю нужно начинать так, чтобы читателя захватило. Мой излюбленный базовый подход – соблазнительный лид, разделы «ну так что» (зачем я это читаю), «карта» (вот главные моменты истории). Такой подход подводит к следующему совету:

4. Как следует разберитесь с сутью своей истории и ее структурой, прежде чем начнете писать. Если представить текст как дугу или радугу, полезно знать, где она начинается и где закончится, чтобы заранее понимать, как выстроить эту дугу.

5. Не пренебрегайте связностью. История должна развиваться плавно. Если вы будете перескакивать с места на место, точно водомерка на пруду, воспринимать текст будет нелегко.

6. Используйте аналогии. Это прекрасный способ сделать науку яркой и осязаемой – только не переборщите.

7. И вообще, не переусердствуйте с украшательством. И никогда, никогда, никогда не используйте клише. Если вы хотите писать в своем стиле, общие слова не годятся. На моих занятиях нет никакого худа без добра, никаких котов в мешке и никаких ночей, черных, как смоль. Студент, который использовал в тексте три клише, у меня автоматически получает тройку.