Политическая антропология

Глава 2. ПРИРОДНЫЕ И КУЛЬТУРНЫЕ ОСНОВЫ НЕРАВЕНСТВА И ВЛАСТИ

Вплоть до настоящего времени очень широко распространена иллюзия, согласно которой неравенство и эксплуатация являются сравнительно поздно изобретенными социальными институтами, а до их появления люди жили в царстве равенства и коллективистской взаимопомощи. Во многом данный миф восходит к знаменитым трактатам Жан-Жака Руссо "Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми" (1754) и "Об общественном договоре" (1762). Впоследствии его взяли на вооружение основоположники марксизма, включив первобытно-общинный строй без частной собственности в свою формационную схему. В этой схеме первобытность не была просто первой ступенькой в эволюции общественных форм. Она представляла собой нечто вроде прообраза светлого будущего – некий "социализм наизнанку", "первобытный коммунизм". К этому строю постоянно апеллировали теоретики марксизма, когда хотели показать, что возможно существование общества без частной собственности и без эксплуатации. Кроме этого, "первобытный коммунизм" являл собой нечто вроде постоянного укора антагонистическому обществу с его многочисленными пороками и недостатками.

Однако обращение к исследованиям социоантропологов (этнологов, этнографов), а также к работам специалистов по социобиологии показывает, что это очень серьезное заблуждение, от которого давно пришло время отказаться. Неравенство всегда существовало в истории человеческого общества. В настоящее время закрывать на это глаза и, руководствуясь кабинетными иллюзиями прошлого века, пытаться создать общество без неравенства – это не только абсурдная, но и чрезвычайно опасная идея. Опыт многих столетий мировой истории, начиная от христианских общин и заканчивая мировой системой так называемого социализма, показывает, что все попытки построения подобных обществ заканчивались созданием еще более жестких автократических структур.

В данной главе рассматриваются как естественные (природные, социобиологические), так и общественные (культурные) предпосылки возникновения неравенства и власти.

В книге Ю.М. Плюснина, посвященной теоретическим проблемам социобиологии (1990), приводится хороший пример территориального поведения. Этот пример взят из мультфильма для взрослых "Выкрутасы", который часто в 80-е годы показывали перед демонстрацией фильмов в кинотеатрах. В нем проволочный человечек из мотка проволоки мастерит себе стол, кровать, дом, сажает проволочные цветы и деревья в проволочном саду, наконец, делает проволочную жену. Однако ему постоянно мешают спокойно жить (в образе врага выступают проезжающие где-то рядом автомобили). Поэтому он сначала создает для себя проволочную собаку и будку, а затем решает построить из проволоки забор вокруг своего дома. Однако моток человечка давно кончился, поэтому он вынужден для сооружения забора разобрать все, что он смастерил ранее.

В этом мультфильме скрыт очень глубокий смысл. Каждое живое существо создает свой собственный мир обитания посредством присвоения части пространства, преобразования его (в том числе и расположенных здесь ресурсов) в соответствии со своими потребностями, наклонностями и интересами.

Никакой живой организм не может существовать без энергии, которую он получает из внешнего мира. Эта энергия находится в ресурсах, расположенных в окружающем организм пространстве. Следовательно, активность особи направлена на получение определенного количества ресурсов и защиты пространства, на котором эти ресурсы расположены.

Чтобы другие особи данного вида знали, что это пространство персонализировано, животные используют различные способы маркировки. Птицы сигнализируют своим пением, что эта территория занята. Собаки метят территорию своей мочой, крысы и мыши – калом.

Люди более изощрены, чем животные. Они вышивают вензеля на носовых платках, ставят экслибрис на книги, клеймят тавром домашних животных, ограждают землю забором и прибивают к нему табличку с надписью "Частная собственность" или "Осторожно, злая собака", возводят пограничные столбы между государствами. Как рудимент подобного поведения можно расценивать различные надписи на стенах, столах, в трамваях, автобусах и поездах вроде "Здесь был Вася" или "ДМБ-79". Но и тут сущность заключается в попытках маркирования определенной части пространства.

Наконец со временем люди изобретают "частную собственность" – специальный институт, который призван регулировать с помощью специальных законов и органов силы отношения между индивидами по поводу различных материальных и нематериальных объектов.

Таким образом, персонализация и преобразование пространства, а также расположенных в его пределах ресурсов является жизненной (витальной) потребностью любого живого организма.

Контроль над пространством и его организация, приспособление под собственные нужды, присвоение и усвоение этого ограниченного пространства обычно и обозначается термином "территориальность" (Плюснин 1990: 157).

Как инвариант это поведение присутствует и у рыбки трехиглой колюшки, и у человека. Зашита четверти квадратного метра песка и водорослей на дне водоема и огораживание забором участка с домом – не что иное, как два полюса одного поведенческого феномена присвоения среды, феномена, отражающего витальную потребность любого организма (Плюснин 1990: 160).

Следовательно, контроль над пространством является жизненно важной потребностью любого живого существа.

У всех организмов можно выделить несколько уровней территориальных отношений (Плюснин 1990). Самый первый уровень – это интимная часть пространства. Она образно может быть сравнима с воздушным пузырем, окружающим особь на расстоянии 10-20 см. Нарушение этого пространства вызывает у вас подсознательное раздражение. Вспомните свои ощущения, когда ваш собеседник пытается в разговоре приблизить к вам свое лицо. Вспомните, какое раздражение у вас вызывает езда в переполненном общественном транспорте. Проследите, как ведут себя люди в подобной ситуации.

Другой уровень – это индивидуальное пространство организма. У человека – это своя комната, свой угол, свое место за столом, своя кружка, у ребенка – свои игрушки и т. д. Попытки других присвоить (даже временно) эти объекты также вызывают спонтанную агрессию. Понаблюдайте за собой или домашними животными. Какая реакция происходит с вами, когда ваше место за обеденным столом оказывается занятым, например, младшим братом или сестренкой? Как реагирует собака, когда вы пытаетесь согнать ее с любимого места?

Следующий уровень – это участки периодической активности, так называемые вторичные территории. Это пространство используется периодически. У животных, например, это участок около жилища. Как правило, они метят его калом или мочой. Птицы демонстрируют, что они дома, – пением. В современном урбанизированном обществе примером таких участков активности являются подъезд, двор, улица. Подростки периодически устраивают стычки со своими сверстниками за то, чтобы они не посещали их территорию.

Наконец, последний уровень – это территория всего сообщества, которую то или иное существо делит с другими такими же особями. Агрессивное отношение в этом случае направлено у животных на представителей того же вида, но относящихся к "чужому" сообществу (колонии птиц, стае волков). У людей агрессивность направлена на "чужих" – представителей иной общины, рода, этноса, государства, расы.

Недоверчивое отношение к незнакомцам является универсальным механизмом, присущим как животным, так и людям. У детей чужой человек вызывает импульсивный страх, реакцией на который может быть плач. Взрослые также чувствуют некоторый дискомфорт и скованность от общения с незнакомыми. И в первом, и во втором случаях причина одна. Только в кругу близких и/или родственных особей живое существо чувствует себя защищенным от внешнего мира и позволяет себе временно расслабиться. Предпочтение общаться с близкими, деление всего мира на "своих-чужих" имеет глубокую биологическую основу (Лоренц 1994).

Для того чтобы отличать "своих" от "чужих" и защищать территорию, у животных и у людей существуют различные механизмы. У крыс, например, признаком, отличающим одну группу от других, является запах. У людей таким свойством обладают культурные нормы, ритуалы поведения. Это тот самый комплекс "хороших манер", которые принято соблюдать для того, чтобы не быть отвергнутым другими членами группы.

Понаблюдайте за собой или за своими близкими. Вся наша жизнь насквозь пронизана ритуальным поведением. Почему у вас вызывает раздражение ковыряние в носу или неприкрытая зевота вашего собеседника. Почему вы начинаете выговаривать своему ребенку или младшему брату, который держит вилку так же, как ложку, склоняет слово "кофе" как существительное среднего рода или пьет чай с ложечкой в стакане. Вспомните смешные случаи и анекдоты, связанные с манерами той или иной культурной группы (например, большое число анекдотов про стиль поведения "новых русских"). Постарайтесь вспомнить особенности общения со своими сверстниками в старших классах школы.

Назначение ритуалов поведения группы (т. е. принятых группой манер поведения) состоит в отделении "чужих" от "своих", в групповой консолидации, а также в торможении агрессивного поведения против последних. В каждой большой или малой группе имеется свой комплекс ритуалов ("приличных манер"), соблюдая которые индивид демонстрирует лояльность этому коллективу. Проще всего наблюдать последствия несоблюдения этих принятых форм общения. Любое отклонение от норм поведения, причем не важно, касается ли это чужака или нонконформиста, бросившего вызов своей группе, вызывает агрессивное отношение со стороны других членов коллектива (Лоренц 1994: 85-88).

Каждый может вспомнить примеры этого, восстановив в памяти события школьных лет. Например, в случае переезда каждый подросток, как правило, должен был пройти своеобразную процедуру "прописки" в новом дворе – подраться с кем-нибудь из своих сверстников.

Дети особенно жестоки в отношениях друг с другом. Они не скованы узами социальных норм и законов, не отягощены грузом многолетнего воспитания и жизненного опыта, как взрослые. Специфика отношений между тинейджерами хорошо отражена, например, в известном фильме режиссера Р. Быкова "Чучело".

Аналогичных примеров можно привести очень много. Они могут быть внешне более цивилизованными – как в восприятии старшекурсниками студентов начальных курсов в университете или вживании молодого специалиста в уже сформировавшийся коллектив, или же, наоборот, более жесткими и даже жестокими – как в отношениях между солдатами разных сроков призыва в воинском подразделении или между различными категориями заключенных в тюрьмах и лагерях. Однако суть всех их только одна: чтобы быть принятым группой, индивид должен познать принятые здесь нормы и ритуалы поведения и неуклонно следовать им.

Известный этолог, лауреат Нобелевской премии Конрад Лоренц приводит хороший пример того, как непонимание ритуалов другой культуры вызывает недоверие и страх, что в свою очередь может стать источником агрессивного поведения. Он пишет:

Можно привести похожие примеры и из более близкой нам реальности. Известно, что знаменитая "американская улыбка" есть не что иное, как просто знак вежливости (правда, необходимо отметить, что это все-таки не просто знак, но и свидетельство открытости, демократичности общества). Для нашего соотечественника улыбка – это уже некий маркер личностного благоприятного отношения. Не случайно здесь возникало немало проблем в отношениях между представителями двух столь разных культур. Для многих из нас американцы нередко выступают в роли коварных представителей Запада, которые только улыбаются, много обещают, но скупы на реальные поступки. Американцы, наоборот, высказывают недоумение по поводу загадочной русской души, стремления русских перевести деловые контакты на почву личностных отношений.

На известное американское: "How are you?" ("Как дела?") в США принято отвечать – "ОК!". Это есть не что иное, как определенная культурная норма, которая свидетельствует о преуспевании в жизни данного человека. В России же подобный ответ нередко вызывает только внутреннее раздражение: "Как, у него "все хорошо", когда у меня так все плохо!"

В процессе эволюции человеческого общества нормы поведения, принятые в том или ином сообществе, превратились в этнические различия. Очень часто взаимное этническое непонимание служило причиной конфликтов и войн. Только за период после распада СССР на его бывшей территории произошло несколько войн и более двух десятков этнических конфликтов, в результате которых погибли около ста тысяч человек.

Таким образом, ритуалы сближения и ритуалы поведения служат культурными барьерами для отделения членов своей группы от чужой. Их назначение состоит в торможении агрессии против членов своего коллектива и в формировании чувства группового единства.

Что же такое агрессивность? Существует множество определений агрессии, имеются хорошие обзоры данной темы, которые могут быть рекомендованы для самостоятельного изучения (Бэрон, Ричардсон 1998). Однако в этой книге сознательно акцентируется внимание только на этологическом подходе к агрессии. Как было показано выше, этологами агрессивность связывается с присвоением и защитой необходимого пространства и расположенных на нем ресурсов. Кроме этого, агрессивное поведение распространяется на внутривидовой отбор (более агрессивные особи имеют преимущество в выборе партнеров), на защиту детенышей и также у социальных животных на борьбу за статус в пределах группы (Лоренц 1994).

Кто более подвержен агрессивности – мужчины или женщины? Несколько большая предрасположенность первых к более агрессивному поведению очевидна и, несмотря на определенную вариативность поведения индивидов, фиксируется многими исследователями. Однако не совсем ясно: опосредовано ли данное различие генетически и биологически или же оно обусловлено различием в социальных ролях мужчин и женщин. Некоторые биологи полагают, что агрессивность, возможно, является следствием полового отбора более активных особей. Многими отмечается тесная корреляция между проявлением агрессивного характера индивида и уровнем мужского полового гормона тестостерона. Однако также известно, что женщины чаще расценивают агрессивность как средство выражения своего гнева и снятия стресса путем высвобождения негативной энергии, тогда как для мужчин в силу их функционального статуса в обществе агрессия в большей степени является инструментом для достижения различных материальных и социальных преимуществ (Бэрон, Ричардсон 1998).

Каким образом можно контролировать проявления агрессивности у людей? Очевидно, что от нее нельзя избавиться посредством воспитания, поскольку всегда будут существовать ситуации, раздражающие людей, – агрессивность является важным механизмом жизнедеятельности любого живого организма. Ее также нельзя запретить законами. И первый, и второй способы могут привести только к нагнетанию ситуации, которая будет заканчиваться разрушительными социальными взрывами, не предсказуемыми по своим последствиям (Лоренц 1994: 258-260).

Этологи полагают, что наиболее надежный способ борьбы с агрессией – это ее переориентирование. У многих первобытных и архаических народов существовали обычаи, которые неосознанно были предназначены для снятия агрессивности (танцы с имитацией ударов – у австралийских аборигенов, песенные поединки – у эскимосов Аляски). Вероятно, сюда же следует отнести и знаменитый русский кулачный бой, воспетый М.Ю. Лермонтовым в "Песне о купце Калашникове".

Возможно, среди ученых первым суть переадресования агрессии понял известный австрийский врач-психиатр Бруно Беттельгейм, побывавший в фашистском концлагере и написавший по своим впечатлениям удивительную книгу под названием "Просвещенное сердце" – "пособие" для желающих выжить в экстремальных условиях[11]. Беттельгейм описывает случай, произошедший с ним лично. В какой-то момент накопившееся раздражение довело его до такой степени каления, что он был готов убить своего соседа по бараку. Выбежав из помещения, Бетгельгейм увидел около двери пустую консервную банку, в которую заключенные кидали окурки. Он с силой растоптал ее, и внутреннее напряжение спало (Bettelgeim 1960).

Анализируя позднее данный эпизод, Беттельгейм сделал эмпирическое обобщение: агрессивность в отношении неживых предметов может привести к снятию напряжения. Впоследствии этот пример воспроизвел в своей "Агрессии" Конрад Лоренц. Существуют и другие подобные способы снятия агрессивного напряжения. В Японии во многих организациях существует традиция изготовления резиновых кукол руководителей и высших администраторов. Каждый из сотрудников без всяческих последствий для себя имеет право взять резиновую дубинку и поколотить куклу.

На некоторых из нас хорошее воздействие оказывают фильмы-боевики или подобные им компьютерные игры (так называемые стрелялки). Здесь, возможно, происходит своеобразное "замещение". Индивид подсознательно ассоциирует себя с главным героем, уничтожающим зло, и тем самым высвобождает накопившуюся агрессию.

Можно также напомнить, каким массовым духовным подъемом сопровождалось уничтожение французами Бастилии или снятие в Москве с постамента на Лубянке статуи Дзержинского после подавления путча ГКЧП.

Конечно, уничтожение любых памятников (даже олицетворяющих тоталитаризм) – это акт вандализма. Пусть лучше они служат напоминанием последующим поколениям. Однако можно понять и, наверное, оправдать психологию людей, в которых долгие годы падшая власть накапливала чувства страха и ненависти. В любом случае с точки зрения общечеловеческих ценностей уничтожение материальных объектов – это, возможно, лучше, чем тотальный террор в отношении представителей вчерашней элиты. Вне всякого сомнения, вина последнего российского императора Николая II перед своим народом велика, и он должен был быть предан суду. Но в чем вина его детей?

В современном мире особым способом переадресования агрессии является спорт. Это поняли еще древние греки, которые на период Олимпийских игр прекращали внутренние войны и конфликты. В наши дни олимпийское движение является важным механизмом современной цивилизации в деле установления мира и сотрудничества между народами земли. Участие в соревнованиях даже в качестве зрителя ведет к высвобождению большого количества накопившейся энергии, перенесению соперничества из области реальных конфликтов и войн в сферу ритуализованного соперничества (правда, необходимо иметь в виду, что нередко спортивные соревнования сопровождаются конфликтами как на турнирном поле, так и за его пределами; достаточно напомнить известных своим вандализмом английских футбольных болельщиков).

Наконец, в индивидуальных отношениях лучшим способом торможения агрессии является личное знакомство. Оно само по себе способствует притуплению агрессивности. Обычный человек может сколько угодно испытывать заочное чувство злобы против тех или иных конкретных национальностей – евреев, янки, лиц кавказской национальности и проч., но ему вряд ли придет в голову совершить нечто подобное в отношении сидящего против него за столом конкретного человека.

Доминирование самцов над самками не универсальное явление. У многих видов самки не слабее самцов. Однако у ряда высших животных сексуальное поведение самцов отражает их иерархическое доминирование над самками (рогатый скот, дельфины, обезьяны и проч.). Поэтому иногда у животных одного пола имитация полового акта (реже реальный контакт) демонстрирует их различный статус в группе. При этом доминирующее животное выполняет активную роль самца, тогда как подчиненная особь – пассивную функцию самки. Этологи также неоднократно отмечали, что у самцов обезьян демонстрация своей эрекции равнозначна вызову (Кон 1988: 82-84; Бутовская 1999а: 60).

Подобные отношения между полами характерны и для людей. Даже на подсознательном уровне нередко женская роль ассоциируется с подчиненной функцией ("жертвой"), тогда как мужская – с господствующей ("насильником"). Во многих человеческих культурах активная гомосексуальная позиция воспринимается естественно, тогда как пассивная – резко отрицательно (в уголовной субкультуре – пассивные гомосексуалисты имеют самый низкий статус). Наиболее распространенные бранные ругательства в разных обществах связаны с гениталиями, помещением ругаемого в сексуальную позицию женщины (вспомните обобщенное название сквернословия в русском языке – "мат", "по-матерному").

Интерпретируя в своих ранних работах данное свойство человеческой психики, Зигмунд Фрейд полагал, что сексуальность мужчин обусловлена агрессивным поведением, желанием доминировать. Однако было бы слишком просто видеть истоки полового неравенства в обществе только в мужской сексуальности. В человеческом обществе имеются несколько подчас взаимосвязанных обстоятельств, которые обусловили различные социальные позиции мужчин и женщин в обществе.

Одна из самых очевидных причин заключается в длительном периоде взросления человека. В силу продолжительного периода ухода за новорожденным женщина должна была больше уделять внимания ребенку и домашним обязанностям, тогда как мужчина становился главным добытчиком пищи в семье. Возможно, частые роды также явились причиной длительной исключенности женщин из социальной деятельности группы.

Другое обстоятельство связывается исследователями с представлениями о различной социальной роли мужчины и женщины. Эти представления опосредованы нормами, которые усваиваются еще в детстве. Родители и окружающие за редким исключением поощряют поведение, соответствующее полу ребенка, и выражают неодобрение, когда дети ведут себя неподобающим образом. Согласно наиболее распространенным нормам в большинстве обществ мужчина должен работать и обеспечивать свою семью ("инструментальная" роль). На долю женщины выпадает забота о семейном очаге и детях ("экспрессивная" роль). Именно это обуславливает физическое и социальное преимущество мужчин. Однако даже новорожденные мальчики обычно крупнее и тяжелее девочек, а их мышцы и легкие мощнее. Считается, что усиленное развитие мышц у мужчин обусловлено стимулирующим воздействием андрогенов.

Нельзя исключать и уже упоминавшееся выше обстоятельство, что мужчины в целом более агрессивны, чем женщины. Неудивительно, что именно агрессивность у мужчин, как и у других приматов, является одним из важных факторов определения их места в той или иной общественной иерархии. Женщины, как правило, в иерархических играх мужчин не участвуют. Они образуют группировки "статусно-возрастного" характера: девочки, подростки, взрослые девушки, молодые женщины с маленькими детьми, женщины с уже выросшими детьми, бабушки. Часто статус женщины определяется статусом ее партнера.

Наконец, имеется точка зрения, согласно которой сила и преимущество мужчин обусловлены эволюционными причинами. Необходимость рожать детенышей с большой головой предполагает наличие широкого таза у женщин. Вследствие этого происходит смещение центра тяжести. Женщины стали уступать мужчинам в выносливости и скорости. При движении приходилось их ждать, а при нападении хищников защищать (Дольник 1998: 44-46). Но и в этом случае неясно, привела ли данная особенность женского организма к последующим генетическим изменениям, поскольку не только у человека, но и у обезьян особи мужского пола в целом крупнее и сильнее самок.

Так или иначе, согласно данным Дж. Мердока и К. Провост (Murdock, Provost 1973), именно большая физическая сила мужчин и несовместимость ряда форм трудовой деятельности с уходом за детьми обусловили разделение труда между полами у людей (кросскультурная выборка по 185 обществам). Мужчины должны защищать слабый пол и потомство, а также обеспечивать их пищей. Женщины – заботиться о малолетних детях и заниматься работой по дому.

С развитием сложных форм человеческой культуры и цивилизации это привело к закреплению жестких императивов тендерного поведения. Согласно этим ролям мужчина должен обладать силой и знаниями, выступать в роли кормильца семьи, участвовать в жизни общества. Женщина должна заниматься домашним хозяйством, рожать и растить детей (вспомните, например, знаменитое немецкое "три К" – Kinder, K?che und Kirche).

За небольшим числом исключений и определенными вариациями данные стереотипы распространены в большинстве человеческих культур. По данным социолога Морриса Зельдича, проанализировавшего 56 обществ, в 35 обществах мужская роль имела инструментальный характер, в 1 обществе – экспрессивный и в 19 – смешанный характер. Тендерные функции женщин, согласно Зельдичу, оказались еще более выражены. В 48 обществах женская роль имела экспрессивный характер и лишь в 3 – инструментальный и в 5 – смешанный характер (Parsons, Bales et al 1955).

Доминирование мужчин поддерживается процессом социализации и усиливается через различные общественные институты. Если ребенок ведет себя не так, как это предписывают нормы поведения, взрослые и сверстники оказывают на него определенное давление. Существует три теории половой социализации, которые, скорее, взаимодополняют, чем исключают друг друга. Согласно теории идентификации ребенок бессознательно копирует поступки взрослых представителей своего пола, и в первую очередь поведение своих родителей. Истоки этой теории в психоанализе. По теории половой типизации, восходящей к теориям социального научения, решающее значение отдается механизмам психологического подкрепления. Взрослые поощряют детей, когда они ведут себя в соответствии с образцами поведения, принятыми для их пола. Теория самокатегоризации акцентирует значение на самостоятельности процесса познавания. Ребенок первоначально усваивает представления о половой идентичности, а впоследствии старается вести себя так, как предписывают ему соответствующие культурные нормы (Кон 1988: 195-197).

В антропологической и социологической литературе существует неомарксистская конфликтная теория господства мужчин над женщинами, восходящая к концепции "патриархата" из знаменитой работы Ф. Энгельса "Происхождение семьи…". Согласно этой концепции на определенной ступени развития мужчины стали доминировать над женщинами и эксплуатировать их (Hartman 1976; Leacock 1983; Gailey 1987; Флюер-Лоббан 1990; Гейли 1990 и др.).

В советской науке существовала теория "матриархата", согласно которой до господства мужчин существовало равенство между полами, а в некоторых обществах было распространено и господство женщин. Однако это далеко не так. Современные данные показывают, что матриархат – это кабинетный миф ученых XIX столетия (Першиц 1986). Нередко с матриархатом путают матрилинейностъ – определение родства по материнской линии. Во многих культурах существовали культы поклонения женщинам (мужчины всегда боготворили слабый пол), но это нисколько не мешало мужчинам доминировать в обществе.

Степень и формы полового неравенства в различных культурах опосредованы разнообразными факторами: системой культурных ценностей, развитостью экономики, типом политического режима и т. д. Проиллюстрируем это несколькими примерами.

В различных описаниях путешественников и профессиональных этнографов можно найти много ярких свидетельств эксплуатации мужчинами женщин. Это хорошо видно на примере аборигенов Австралии.

Во время перекочевок женщина укладывает и несет на себе весь домашний скарб. Мужчина идет впереди с пустыми или почти с пустыми руками, ему приходится нести только легкое оружие, тогда как женщины следуют за ним нагруженные, как вьючные мулы, четырьмя-пятью корзинами, наполненными провизией. Если в одной из корзин сидит ребенок, то это не мешает матери нести на плече и другую, побольше. Пища мужчин СОСТОИТ главным образом из меда; иногда, случайно, из яиц, дичи, ящериц; но вообще он приберегает для себя животную пищу, предоставляя жене и детям питаться растительной и добывать ее где угодно. Для мужчины охота – прежде всего спорт, а не способы добывания пропитания для семьи; кормить семью – не его дело. Он не признает, чтобы роль мужа налагала на него какие-нибудь обязанности. Он живет в свое удовольствие, уходит на охоту лишь только обсохнет роса на траве и возвращается уже под вечер, иногда с пустыми руками, пожрав на месте пойманную добычу. Но если муж-австралиец несет мало обязанностей, зато у него много прав; он может по произволу бить, истязать, даже убить свою жену. Эта несчастная ночью, во всякую погоду принуждена ходить за хворостом и за водой. Один из самых интеллигентных людей из туземцев, сопровождавших Лумгольца, провел добрую половину ночи, колотя свою жену, и даже сломал ей два пальца за то, что она, как он выразился, под предлогом, будто ночь слишком холодна, не сразу согласилась идти в лес за хворостом (Летурно 1897: 24).

Подобным образом было организовано разделение труда в иных обществах охотников-собирателей, например бушменов Калахари, хадза (Салинз 2000: 38, 65 и др.), а также у кочевников-скотоводов. Нравы номадов были описаны еще в знаменитом трактате "История Монголов" (гл. IV, § IV) итальянского монаха Плано Карпини, побывавшего в середине ХIII в. при дворе великого монгольского хана Гуюка.

Мужчины ничего вовсе не делают, за исключением стрел, а также имеют отчасти попечение о стадах; но они охотятся и упражняются в стрельбе. Женщины их все делают: полушубки, платья, башмаки, сапоги и все изделия из кожи, также они правят повозками и чинят их, вьючат верблюдов и во всех своих делах очень проворны и скоры.

Аналогичные данные приводятся в описаниях кочевников различных регионов более позднего времени (см.: Крадин 1992; 1996: 86 и др.).

В работах О.Ю. Артемовой (1987; 1991; 1993 и др.) подробно рассматривается неравенство в отношениях между мужчинами и женщинами в архаических обществах. В сводной книге немецкого историка Райнхарда Зидлера "Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII – XX в.)" (М., 1997) приводится много фактов доминирования мужчин в семейной жизни, сексуальных отношениях, в общественной жизни общины на рубеже Нового и Новейшего времени в Европе.

В современном обществе неравенство между мужчиной и женщиной сохраняется. Несмотря на то, что в результате многолетней борьбы женщины добились в наиболее развитых странах избирательных прав, возможности получать высшее образование и делать личную карьеру, мужчины по-прежнему имеют более высокий реальный статус. Женщины заняты в основном в наиболее низкостатусных и малоквалифицированных отраслях экономики и общества. Так, в США в 1980 г. средняя зарплата мужчин составляла 322 доллара в неделю, тогда как недельная зарплата женщины была на 118 долларов меньше. Из самой низкооплачиваемой категории американских граждан, получающих менее 150 долларов в неделю, 65% – женщины, тогда как из самой высокооплачиваемой группы, зарабатывающих более 500 долларов в неделю, почти 90% – мужчины (Смелзер 1998: 349-350).

В нашей стране существует аналогичное положение дел. Так, например, в современной российской науке количество женщин превышает 50%. Однако средняя зарплата женщин составляет не более 3/4 от средней зарплаты мужчин. Большая часть высокостатусных должностей (профессура, руководители) заняты представителями сильного пола. Из более чем тысячи членов Российской академии наук лишь 8 академиков и 21 чл.-корр. РАН – женщины.

В Республике Корее, которая быстрыми темпами прошла этап модернизации, остаются глубоко патриархальные взгляды на место женщин в обществе. По-прежнему широко распространены взгляды, что женщина не должна работать. Родители ориентируют дочерей не на карьеру, а на удачный брак. Нередко девушек увольняют с работы после выхода замуж. Труд женщин менее оплачиваем, чем работа мужчин. Любопытно, что в этой стране более 40% учителей составляют женщины, тогда как среди преподавателей вузов их уже менее 20%, а среди руководителей средних и высших учебных заведений лишь 2,5% (In-ho Lee 1995).

Неравенство в оплате между мужчинами и женщинами не единственная составляющая более низкого статуса женщин. Как правило, именно женщины выполняют основную долю домашней работы, которая не оплачивается, но отнимает часто не меньше физических сил и времени, чем основная работа. Необходимо отметить, что данная деятельность имеет не менее важную роль для воспроизводства рабочей силы и воспитания потомства (будущей рабочей силы). Тем не менее она не рассматривается как полноценный труд, и женщины не могут претендовать на полноценную пенсию, как мужчины.

Однако за пределами западной цивилизации и ряда других стран, включая Россию, статус представительниц слабого пола намного ниже. В странах исламского мира, например, несмотря на постепенное вовлечение женщин в активную общественную жизнь, по-прежнему их влияние на сильный пол минимально. Здесь широко распространено многоженство, мужчина имеет в семье полную власть. Даже в тех странах, где развод теоретически возможен по инициативе любой из сторон (например, в Йемене), расторжение брака по инициативе женщины роняет ее репутацию. При разводе дети остаются с отцом. В ряде исламских стран женщины лишены права голоса: все политические, экономические, религиозные решения принимаются мужчинами. Даже там, где женщины имеют право голосовать и быть избранными, лишь незначительная часть женщин добилась высокого политического статуса.

В Иране до сих пор остаются многие черты неравенства полов. Единственное равное с мужчинами право иранской женщины – это право голосовать. В остальном представительницы слабого пола остаются гражданами "второго сорта". В первую очередь женщина воспринимается как средство воспроизводства потомства. В семейной жизни женщины обладают даже юридически меньшими правами, чем мужчины. До сих пор сохраняется полигамия. Во многих сферах жизни существует разделение на мужское и женское (раздельное образование в университетах, обслуживание в больницах, банках и проч., дискриминация женщин в спорте и т. д.). При поступлении на работу жене требуется разрешение мужа. Длительное время официально было ограничено право женщин на получение образования, но и до сих пор число женщин с высшим образованием в целом невелико. Незамужние женщины лишены права на государственную стипендию для получения высшего образования за рубежом, но и замужние имеют такое право только в случае, если отправляются за рубеж вместе с супругом (Saadatmand 1995: 1-24).

В современной американской социологии существует термин "эйд-жизм" (age-ism), который обозначает существование в обществе дискриминации по отношению к одной или нескольким возрастным группам. Введший это понятие Роберт Батлер разработал его на примере неприятия в американском обществе пожилых категорий населения, которые в большинстве своем не способны на равных конкурировать с лицами более молодого возраста (Buder 1969). Возможно, это исключительно американское явление.

В большей степени распространено обратное явление – доминирование лиц старшего возраста. Во многих культурах распространено уважительное отношение к лицам преклонного возраста, их авторитет непререкаем. Данное обстоятельство легко объяснимо. Лица более старшего возраста обладают большей информацией, жизненным опытом. Иногда они лучше организованы, чем молодежь. В их руках сосредоточены рычаги управления и власть. В традиционном обществе они являются носителями традиций, выполняют религиозные культы. Уже одно это давало им существенные преимущества перед более молодыми соплеменниками.

Система возрастного неравенства начала изучаться еще на рубеже XIX-XX вв. Наиболее известное сочинение на эту тему – книга немецкого этнолога Генриха Шурца (1863-1903) "Возрастные классы и мужские союзы" (1902). Шурц предположил, что возрастная стратификация является преимущественно мужским институтом (женщина больше тяготеет к семье, тогда как мужчина – к общественной жизни), обусловленным групповой солидарностью, которая возникает вследствие антагонизма между различными поколениями. Она является древнейшей формой организации в обществе, и из возрастных классов впоследствии сформировались мужские дома и позднее мужские тайные общества (Азаров 1985). По мнению Шурца, последние первоначально были направлены против женщин. Впоследствии они стали выполнять карательные функции, восполняя слабость официальных органов управления обществом[12].

В наиболее эгалитарных обществах возрастное неравенство проявляется в распределении добычи, сексуальных ограничениях, пищевых табу (запретов принимать те или иные виды продуктов), в знаковой символике (одежда, украшения, оружие), в перекладывании на молодежь малопрестижной и неквалифицированной работы.

В тех случаях, когда представители каждой возрастной группы оказывались объединенными в рамках корпоративной структуры, можно вести речь о системе возрастных классов. Система возрастных классов хорошо изучена у австралийских аборигенов, многих народов Африки – аканов, галла, метабеле, найди, нуэров, ньякьюса, туркана (Калиновская 1976; Бочаров 2000: 52-58).

У африканских народов каждая из возрастных групп мужчин имела свои обязанности и права. Мальчики пасли мелкий рогатый скот, молодежь получала навыки военного дела, взрослые мужчины занимались хозяйственной деятельностью и имели семьи (возможно, также, что они являлись "старшими" воинами), пожилые мужчины (как правило, после 40 лет) руководили хозяйственной деятельностью и военными походами, выполняли миротворческие функции в конфликтах, старики осуществляли жреческие обязанности и имели решающий голос во всех важнейших делах общества.

У аканов время пребывания в одном возрастном классе равнялось примерно 15 годам. Активно участвовать и управлять хозяйственной и социальной жизнью общества могли только представители старших "классов" (мпанимфо – "взрослых" от 30 до 45 лет и аберемпонфо – "старейшин" более преклонного возраста). Интересно, что это отразилось в социальной терминологии аканов. Даже молодого по биологическому возрасту вождя называют термином нана – дед (Попов 1990: 102- 104).

Система возрастных классов пронизывала всю социальную жизнь традиционного африканского общества. Как правило, она затрагивала мужскую часть общества. Инициации – ритуалы перехода из одного статуса в другой, сопровождались мучительными испытаниями для посвящаемых. Но в некоторых африканских культурах существовали возрастные ранги у женщин. Те, кто не прошел по тем или иным причинам обряды посвящения, имел более низкий социальный статус или иногда даже исключался из общественной жизни.

В той или иной степени институты возрастных классов можно проследить во многих посттрадиционных обществах, в том числе во всех бывших среднеазиатских республиках Советского Союза – ныне независимых государствах СНГ (см., например: Задыхина 1951). Здесь у различных народов имеется несколько возрастных групп как среди мужчин, так и среди женщин. Переход из группы в группу часто сопровождается инициациями (например, обряд обрезания у мальчиков), которым сопутствуют специальные обряды и праздники. Переход в новый статус налагает на человека определенные обязательства поведения. Представители групп отличаются не только своей ролью в обществе и статусом, но нередко и внешними маркерами – прической, одеждой или ее деталями, головными уборами и т. д. Так, например, для мужчин важным показателем статуса является растительность на лице (Бочаров 1995).

Возрастное неравенство является универсальным явлением. В той или иной степени элементы данного неравенства присутствуют в любом современном обществе. Понаблюдайте за взаимоотношениями между студентами старших и младших курсов. Если у вас есть родственники, которые живут в сельской местности, обратите внимание на то, в каком порядке и кому накладывается пища во время трапезы.

Не являются исключением даже современные западные общества. Американский антрополог Дж. Везердорф, работавший клерком в американском Конгрессе, показал, что конгрессмены с большим стажем работы пользуются определенными привилегиями (возглавляют комитеты, занимают более комфортабельные апартаменты и проч.), подчеркивают в отношениях с новичками свой более высокий статус (Weatherford 1981).

Из современных развитых стран, возможно, наиболее сильно система возрастного неравенства сохранилась в Японии. Здесь заработная плата и статус человека на работе зависят в первую очередь от его возраста и длительности работы в данной организации. Существует разработанная система этикета в отношениях между старшими и младшими. Младшие должны подчиняться старшим и проявлять знаки почитания и благодарности. Старшие должны руководить младшими и заботиться о них.

Самым выразительным примером системы возрастного неравенства являются так называемые неуставные отношения в армии – "дедовщина". Наиболее ярко эти отношения описаны в романе Ю. Полякова "Сто дней до приказа". Сущность данной системы заключается в том, что все военнослужащие срочной службы разбиваются на три больших иерархических группы (внутри них могут быть подгруппы) в соответствии со сроком службы. Внизу стратификационной лестницы располагаются молодые солдаты-первогодки ("салаги", "духи", "бойцы", "молодые" и проч.). Средний ранг занимают военнослужащие, прошедшие первый год службы (в Сухопутных войсках от 1 до 1,5, на флоте от 1 до 2 лет службы – "фазаны", "черпаки"). Наверху иерархии находятся старослужащие, которым вскоре предстоит демобилизация ("деды", "дембеля"). Отношения между стратами принимают жестокую и бесчеловечную форму. Переход из ранга в ранг сопровождается жестокими ритуалами. Существует неписаная этика поведения (нельзя доносить о жестокостях офицерам, нельзя защищать молодых и проч.). С точки зрения старослужащих данная система обеспечивает процесс воспитания и обучения молодых военнослужащих.

Все попытки гражданской общественности поднять эту проблему в печати, как правило, наталкиваются на замалчивание ее военными. В то же время внутренние попытки борьбы офицерского состава с системой данных отношений не привели к ее искоренению в армии. Только в последние 10-15 лет эта тема стала предметом активного обсуждения, в частности, в "военной социологии" (Марченко 1993; Образцов 1996; Бочаров 2000). Однако, к сожалению, ее существование не совсем правильно интерпретируется только недостатками воспитания в советском и современном постсоветском обществе, общим развалом Вооруженных Сил в стране и разрешением призывать в армию ранее судимых лиц.

Очевидно, что эти причины сыграли важную роль в масштабах распространения "дедовщины" в целом. Однако в реальности данные отношения представляют собой более широко распространенный в истории феномен. В дореволюционной России подобные явления существовали во многих военных и гражданских учебных заведениях (так называемые "цук", "подтяжка"). В частности, они описаны А.И. Куприным в "Юнкерах". Данный пример далеко не единственный. В специальной, но особенно в художественной литературе содержится множество ярких иллюстраций грубого, унизительного отношения старшекурсников к младшим ученикам в средних и высших учебных заведениях (как гражданских, так и военных) не только России, но и других стран. В. Овчинников, например, в книге "Сакура и дуб" описал подобные нравы, распространенные в современных английских публичных школах-интернатах.

Элементы неуставных отношений имеются не только в российских (советских) Вооруженных Силах, но и во всех других армиях современных государств.

В основе этого явления находится комплекс различных факторов: обладание старшими информацией о законах и традициях функционирования данной группы, их лучшая корпоративная организованность, сплоченность, связи с вышестоящими органами управления, нередко физическая сила.

Даже там, где никакой жесткой иерархии не имеется, в неявно выраженной форме определенное представление старших о своем привилегированном положении присутствует. В студенческой среде это, например, может выражаться в том, что студенты старших курсов пытаются переложить на младшекурсников порученные им администрацией разовые поручения и т. д.

Аналогичные элементы дискриминации присутствуют не только среди тинэйджеров, но и в коллективах взрослых. Помимо разницы в заработной плате (отражающей разницу в квалификации) на последних нередко возлагают дополнительные неоплачиваемые поручения, в советское время их часто привлекали к общественной работе (профсоюз, комсомол, избирательные комиссии, прочие общественные организации, спортивные соревнования, демонстрации, колхозы и т. д.), как правило, именно им поручают дежурство по праздникам, дают отпуск в зимние месяцы, отправляют в магазин за продуктами и спиртными напитками во время празднования различных событий. Со временем отношение к молодому специалисту меняется. Немаловажную роль на изменение статуса оказывает изменение его семейного положения, появление в семье детей. При повышении квалификации, служебного положения меняется и его неофициальный статус. Отныне не он, а более молодые должны выполнять различные непрестижные обязанности и поручения.

Другое дело, насколько в жесткой форме в обществе проявляются данные отношения. Очевидно, что в университете в силу более высокого уровня культуры и социальности учащихся они будут более мягкими, чем в школе. В отношениях между студентами, проживающими в общежитии, по всей видимости, они будут более жесткими, чем между студентами, живущими дома. Особенно существенны отличия между однополыми и биполыми группами. Однополые мужские замкнутые коллективы отличаются наиболее жесткой иерархической структурой.

По всей видимости, это связано с двумя главными причинами. Во-первых, с биологически несколько большей предрасположенностью мужчин к агрессивности, а во-вторых, с социальной ролью мужчин – необходимостью выступать в качестве основного "добытчика" и, следовательно, демонстрировать большую агрессивность (Бэрон, Ричардсон 1998). Именно поэтому столь жестоко ведут себя особи мужского пола (вне зависимости от их возраста) в замкнутых однополых коллективах, будь то военное училище, армейское подразделение или исправительно-трудовое учреждение. Если же в этих коллективах существует периодическая ротация за счет исключения одних и приема других, новых членов, появляются условия для складывания возрастных рангов. Иерархия принимает здесь форму возрастных статусных групп со всеми сопутствующими уродливыми атрибутами подобных типов социальной организации.

Еще один интересный аспект, который необходимо затронуть в данном разделе, – это жестокость, которой сопровождаются многие ритуалы посвящения. Существует мнение, что в первобытных обществах в условиях отсутствия репрессивного контроля пытка и боль являются одним из средств сохранения внутренней стабильности. Метки на теле испытуемого (шрамы, тотемические знаки, татуировки) символизируют память о коллективном законе разделения группы на статусы, структурируют единство внутри рангов, уже прошедших различные обряды инициации (Диас 1998). Подобный вывод справедлив и в отношении тех или иных современных общественных групп. Существование в них различных обрядов посвящения является средством сохранения неформального контроля со стороны лиц и/или подгрупп с более высоким общественным статусом.

В современной науке принято различать неравенство, иерархию и стратификацию. В научном смысле неравенство – это такие условия, при которых разные группы или индивиды имеют неодинаковый доступ к власти, богатству, престижу, образованию и т. д. Неравенство бывает вертикальным и горизонтальным. Вертикальное неравенство отражает положение человека по отношению к другим людям внутри одной иерархической лестницы (король и подданный, папа и католики, генерал и солдат). Горизонтальное неравенство показывает различия между людьми примерно одного статуса, но входящего в разные иерархии (например, разница в заработной плате между американским и российским профессором или отличия в уровне жизни между жителями столицы и провинциального города).

Понятие "иерархия" (от греч. hieros – священный и arche – власть) в социальных науках используется для характеристики пирамидальной социальной организации от высших уровней к низшим. Однако с появлением кибернетики данное понятие стало применяться во всех науках для описания упорядоченного взаимодействия между различными элементами и уровнями системных объектов.

Социальная стратификация (от лат. stratum – слой) – это иерархическая система неравенства, разделение совокупности людей на страты (классы, ранги и проч.). Основанием стратификации является неравномерное распределение прав и привилегий, власти, престижа и влияния, обязанностей, собственности.

Социологи выделяют экономическую (по степени богатства), политическую (по концентрации власти) и профессиональную (внутри профессий) стратификацию. В архаических и традиционных обществах основанием для стратификации являлись также родство (вождь и его родственники по боковой линии; аристократы крови и простолюдины и т. д.) и этническая принадлежность (эллины и варвары; завоеватели и завоеванные). В некоторых современных обществах (например, в странах Балтии) этническая стратификация сохраняется[13].

Особенно много сделал для изучения социальной стратификации П.А. Сорокин (1889-1968). В ряде его работ, особенно в книге "Социальная мобильность" (1927), подробно рассматриваются основные компоненты теории стратификации (Сорокин 1990: 295-424).

Экономическая стратификация рассматривается им через призму концентрации богатства. Сорокин отвергает гипотезу К. Маркса, впоследствии опровергнутую историей, согласно которой с развитием капитализма процесс пролетаризации и пауперизации должен был нарастать. Он также возражает против точки зрения В. Парето, который полагал, что распределение доходов и профиль экономической стратификации представляют постоянную величину, которая поддается математическому исчислению. Наконец, Сорокин выступает против того, чтобы рассматривать постепенное увеличение среднего уровня благосостояния в современной Западной Европе и Америке как прогрессивную тенденцию. Он приходит к выводу, что благосостояние и доходы могут сильно варьировать в различных исторических типах обществ и, скорее всего, профиль экономической стратификации подвержен периодическим циклическим колебаниям, обусловленным воздействием разнообразных факторов.

Политическая стратификация также подвержена определенной динамике. Ее развитию способствует увеличение размеров и разнородности общества. Однако политическая стратификация не поддается однолинейному истолкованию как постепенный переход к политическому равенству и исчезновению общественных рангов. Нельзя не согласиться с выводами Сорокина, что процессы политической демократизации могут чередоваться с установлением тоталитарных режимов (фашизм в Италии и Германии, хунта в Чили) и/или созданием антидемократических организаций (ку-клукс-клан в США), монархии могут сменяться республиками, и наоборот (античные Греция и Рим, Франция в ХVIII-XIX вв., Испания конца XX в.). Доступ к механизмам власти с течением времени не становится более простым (самые мобильные общества – Западная Римская империя и США, где около 50% правителей – выходцы из низов). Политическая элита никуда не исчезает, она лишь меняет обличие. На смену наследственным элитам "крови" традиционного общества приходит элита "денег" и затем элита "знаний". Профиль политической стратификации также колеблется, но в более широких пределах, чем профиль экономической стратификации. Эти колебания опосредованы борьбой, которая ведется между элитой и силами выравнивания, стремящимися сделать пирамиду стратификации более плоской.

Профессиональная стратификация бывает внутрипрофессиональной и межпрофессиональной. Внутрипрофессиональная стратификация предполагает, что в различных профессиональных организациях существует внутренняя дифференциация, обусловленная необходимостью управления. Межпрофессиональная стратификация, по Сорокину, характеризуется тем, что 1) неквалифицированные работники всегда находятся внизу общественной пирамиды; 2) умственный труд всегда ценится выше физического; 3) функции социального контроля требуют высокого интеллекта управляющей элиты.

Здесь не во всем следует согласиться с мнением П. Сорокина. Некоторые виды физического труда в современном обществе (например, спорт) являются более высокооплачиваемыми, чем интеллектуальная деятельность. В Советском Союзе и по традиции в современной России оценка умственного труда сознательно занижена. Была создана идеология "человека физического труда", существовали определенные привилегии для данных слоев населения (более высокая зарплата, упрощенная процедура вступления в партию, льготное поступление в вузы и т. д.). Наконец, система комплектации и ротации управленческих кадров в СССР (особенно в послехрущевское время) была создана таким образом, что доступ людей с высоким уровнем интеллекта на верх пирамиды власти был ограничен. Главными критериями руководителя были не его профессиональные способности, а лояльность к начальству и умение четко рапортовать о достигнутых успехах. Это дополнительно усугубило кризисное состояние социалистического общества и предопределило его распад.

Социальная стратификация может быть открытой, когда представители одних слоев могут переходят в другие, или же закрытой, когда подобная динамика невозможна. Состояние, при котором люди переходят из одной страты или группы в другую, называется социальной мобильностью. Социальная мобильность бывает индивидуальной или групповой, вертикальной (восходящей и нисходящей) и горизонтальной.

Проанализировав огромный фактический материал, Питирим Сорокин пришел к выводу, что вряд ли когда существовали как те общества, в которых бы отсутствовала вертикальная мобильность, так и те, которые были бы абсолютно открытыми для мобильности. Вертикальная мобильность как в демократических, так и в автократических обществах подвержена волнообразным процессам. Периоды общественных потрясений, случайной и массовой ротации элиты чередуются с периодами стабильности, ограниченного и строго контролируемого проникновения наверх.

Система образования и профессиональные организации выполняют функции селекции. Исторические формы институтов селекции многообразны. В одних обществах в одни исторические периоды существенными являются одни институты, в других – другие. Качество и природа селекционирующих организаций детерминируют экономические и политические процессы в обществе. Если устанавливаемые "фильтры" способны отбирать лучшие кадры, то социальное распределение будет способствовать процветанию общества. Если механизмы тестирования "злокачественны и неадекватны", это будет приводить к росту в обществе внутренней напряженности. Еще одним источником нестабильности может стать перепроизводство элиты. Последнее обстоятельство приводит к усилению эксплуатации производителей, обострению конкуренции внутри элиты, борьбе за власть.

Иерархия является структурно важным компонентом жизнедеятельности любой организации. Ее цель – установление внутреннего порядка для обеспечения нормального функционирования системы. Однако у нее имеется обратная сторона. Иерархические отношения асимметричны – в силу этого принципа одни руководят и доминируют, другие подчиняются указаниям и выполняют их (Плюснин 1990). Исходя из этого очевидно, что иерархия всегда содержит в себе скрытое противоречие: она необходима для целостности системы, но она и детерминирует роли ее отдельных компонентов.

Иерархические отношения можно обнаружить в растительном мире, у животных и у людей. У животных иерархия может существовать в двух формах: в виде сложившегося "кастового" строя у общественных насекомых – пчел, ос, муравьев, термитов и в форме отношений доминирования у высших животных. В последнем случае особенно интересно обратиться к рассмотрению поведения ближайших предков человека – обезьян.

У павианов, например, самцы постоянно выясняют отношения между собой с целью выявления своего ранга. Поскольку агрессивность каждого из них различна, это приводит к формированию иерархической структуры, в которой доминант пользуется определенными привилегиями. Ему отдают предпочтение самки при спаривании, он отбирает у них и у других самцов пищу, выбирает наиболее почетные места в центре группы. Его статус проявляется также в том, что остальные самцы группы демонстрируют жестами подчиненное положение, самки чистят ему шерсть (груминг). Доминант постоянно вынужден подтверждать свой статус силой или угрозой применения силы. У самок также может существовать иерархия, в которой их ранг опосредован статусом самца, и прежде всего вожака группы. Однако в мужских иерархических играх самки участвуют редко. Чаще они образуют группировки "возрастного" характера: молодые самочки; самки, имеющие самцов; самки с детенышами и проч. (Дольник 1994а).

Какие выводы можно сделать на основании этого примера? Во-первых, представляется очевидным, что никакого равенства в данной группе не существует. Группа представляет жесткую иерархическую пирамиду, в которой ранг каждого существа опосредован его физической силой и агрессивностью. Во-вторых, самцы постоянно борются за свой ранг с другими самцами. В-третьих, животные вступают в непрочные альянсные связи с другими особями: защищают друг друга, предают – одним словом, ведут "политическую жизнь". В-четвертых, как показали специальные исследования, низкоранговые особи вследствие избытка адреналина больше подвержены стрессам и заболеваниям, меньше живут (Дольник 1994а; 1994б).

Как формируются иерархические отношения? Наблюдения за животными показали, что при формировании группы происходит выяснение отношений между всеми существами. Животные конфликтуют за право доступа к кормушке, более удобные места и т. д. С течением времени выявляется ранг каждого, и сообщество структурируется. С этого времени интенсивность конфликтов резко уменьшается, структура группы становится стабильной. Каждый знает свое место в иерархии группы и, как правило, уступает более высокоранговой особи. Такой механизм получил в этологии название "порядок клевания". Кстати говоря, наиболее идеальные иерархические структуры выявлены этологами у кур. Экспериментальные исследования продемонстрировали, что после выяснения статуса в группе ни одна из куриц не клюнула ни одну из птиц более высокого ранга.

Особый интерес представляет механизм поддержания иерархии у приматов. Как только у макак доминант начинает наказывать провинившуюся особь, тотчас же другие обезьяны торопятся принять участие в экзекуции. Причем обычно усердствуют в наказании самцы, которые занимают самый низкий ранг в иерархии, и особенно самки.

Почему эти особи не объединяются вместе, чтобы противостоять агрессивности доминанта? Почему именно они проявляют наибольшую враждебность? Этологи полагают, что причина заключается в накопленной агрессивности. Обычно самцы доминируют над самками, и тем некуда переадресовать отрицательные эмоции. Некуда переадресовать агрессию и низкоранговым самцам. И вдруг складывается ситуация, когда появляется животное с еще более низким статусом. Его можно безнаказанно ударить или укусить, выплеснуть накопившуюся агрессию наружу (Дольник 1994а).

Данный пример показывает, как можно поддерживать иерархию без использования специализированного аппарата принуждения. Оказывается, достаточно только дать возможность низкоранговым особям проявить свою подавленную волю. В человеческом обществе это также один из излюбленных способов расправы. Существует масса его вариаций: проработка на партсобрании, показательный процесс, публичная казнь. Когда люди находятся в постоянном состоянии подавления агрессивности, они всегда готовы выплеснуть свои эмоции наружу. Стоит их собрать вместе, и добропорядочные граждане в состоянии стресса легко превращаются в толпу. Толпа же бездушна, она готова забить камнями, разорвать на куски даже святого. Иудеи предпочли разбойника Варавву Иисусу Христу. Афиняне приговорили на смерть самого порядочного из граждан своего города – философа Сократа.

Было бы несправедливым изображать сообщества обезьян только как "природный авторитаризм". Высшим животным присущи разнообразные формы кооперации, взаимопомощи и альтруистического поведения (забота о детенышах, самопожертвование во имя сообщества, распределение пищи), которые играют важную роль в эволюции каждого из видов. В среде тех же приматов существует значительное разнообразие форм социальной организации: от эгалитарных групп, переходящих в "цепочки" доминантных отношений (A?B, В?С, C?A), и далее вплоть до жестких иерархических структур во главе с самцами-доминантами (Панов 1983; Бутовская, Файнберг 1903; Бутовская 1994; Резникова 1997).

К сожалению, жестко стратифицированные структуры, основанные на голом, неприкрытом насилии, могут возникать и в человеческом обществе. Примером этого являются различные однополые (преимущественно мужские) организации – от армии и мафии до подростково-молодежных группировок и тюремных камер.

В системе исправительно-трудовых учреждений в СССР существовала жесткая иерархия. Все заключенные были разбиты на три ранга (масти): воры, мужики и чушки. Воры – это опытные преступники, умеющие постоять за себя и отбывающие, как правило, не первый срок. Их не более 10-15%. Они носят черную форму, не работают и заправляют всеми делами в лагере. Фактически это неофициальная лагерная администрация. Помимо этого воры являются блюстителями "воровского закона". Каста воров разбивается на несколько "субрангов": главвор (авторитет, раньше – пахан), угловые, бригадиры, бойцы, шестерки и проч.

Самая многочисленная в лагере группа – мужики. Как правило, это люди, попавшие сюда за бытовые или мелкие экономические преступления, хулиганство, по неосторожности. В мужики попадают те, кто при поступлении в место отбытия наказания преодолел жестокий обряд инициации (прописка). Мужикам положена синяя роба. Они выполняют основную работу в лагере и на производстве.

Количество чушков примерно сопоставимо с числом воров. Они донашивают обноски, имеют грязный, неопрятный вид (отсюда их название). В эту группу попадают люди со слабой волей (малодушные, чересчур интеллигентные), больные, ряд категорий за совершение сексуальных преступлений, а также лица, нарушившие воровскую мораль. Это наиболее угнетаемая группа, фактически рабы. Они подвергаются систематическим унижениям, их отправляют на самые грязные работы, часть чушков, являясь пассивными гомосексуалистами, обслуживает воров.

В данной системе существует неписаный свод правил. Согласно им воры не должны сотрудничать с органами власти (ментами), давать показания, доносить и работать. Воры не должны воровать у других воров и обязаны отдавать карточные долги. Они имеют право отнимать у мужиков передачи и пищу, однако нельзя отбирать у последних пайку хлеба. Это положняк. Нарушение данного правила является беспределом. Для поддержания жесткой иерархии существует система специальных наказаний, имеющих свое жаргонное название: опустить почки, заглушить (топтать), опустить (перевести в разряд чушков, предварительно совершив реальное или символическое изнасилование), замочить (убить) и т. д. Чтобы постоянно держать мужиков и чушков в страхе, воры периодически проводят замес – ночные избиения (Самойлов 1989; 1990; Кучинский 1997 и др.).

Имеются определенные аналогии данной структуры с архаическим обществом. Периодические избиения в лагере удивительно напоминают криптии – карательные походы спартанцев против илотов. Запреты на общение с представителями низшей страты у уголовников (им даже запрещено сидеть за общим столом во время приема пищи, а посуда специально пробита, чтобы не перепутать) подобны многочисленным табу на взаимоотношения между высшими и низшими кастами в архаических и традиционных культурах. Процедура опускания вора у уголовников (для этого нужно было совершить реальное или ритуальное изнасилование) сопоставима с церемонией смещения вождя в архаических обществах. У тех народов, у которых вождь считался священным и изолировался от подданных, его достаточно было, например, посадить три раза на землю (аканы), после чего, оскверненный, он считался неспособным выполнять свои священные функции. Для уголовного мира характерны и другие черты, схожие с архаическим обществом: татуировка (наколка), обозначающая ранг заключенного, внешние знаки отличия (одежда), обряды инициации, побратимство (кентовка), любовь к украшениям, убогость блатного жаргона, вера в суеверия, амулеты и проч. (Самойлов 1990).

Впрочем, подобные аналогии нельзя рассматривать ни как доказательство тождественности варварских институтов первобытности и диких норм современного преступного мира, ни как свидетельство регенерации архаических синдромов поведения в кризисных условиях культуры. Человек первобытности не был более некультурным или более жестоким, чем люди современной эпохи. Он не умел пользоваться Интернетом и телефоном, но прекрасно разбирался в повадках животных и был отменным следопытом. Именно в эпоху первобытности господствовало уравнительное перераспределение продуктов и подавлялись тенденции к индивидуальному накоплению, вследствие чего возникла так называемая престижная экономика (подробнее см. в след, главе). Жестокость по отношению к членам своей группы была в архаических обществах скорее исключением, чем правилом. Индивиды с повышенной агрессивностью нередко подвергались наказаниям или изгонялись.

По всей видимости, не существует единообразия и в отношении жесткости норм в уголовной среде. Даже в советских лагерях Сталинской эпохи, судя по ярким свидетельствам очевидцев, прошедших все "круги тоталитарного ада" (А.И. Солженицын, В. Шаламов и др.), и немногочисленным описаниям исследователей-этнографов (Кабо 1990), существовали разные условия жизни, в том числе и относительно терпимые.

Рассматривая сходство первобытных и некоторых современных ритуалов, скорее следует вести речь о неких универсальных архетипах человеческого поведения. Другое дело, как и в результате чего в ряде неформальных групп и субкультур определенные стереотипы поведения, жестокость и неприкрытое насилие становятся нормой жизни. Связано ли это с определенными архетипами человеческого подсознания, является ли подобное поведение следствием психических отклонений – все это вопросы, на которые ученым еще предстоит ответить.

Может ли общество существовать без иерархии и неравенства? В марксистской теории делались попытки обосновать, что неравенство и стратификация существовали не всегда, например, в первобытном обществе их не было. Так ли это на самом деле? Выше было показано, что неравенство и доминирование присутствуют в сообществах животных. Даже в самых простейших человеческих обществах, несмотря на видимость равенства, присутствовало половозрастное доминирование. Наиболее удачливые охотники, искусные умельцы, лица, обладавшие редкими способностями (шаманы, знахари) и т. д., также занимали более высокое положение, чем остальные. Между различными общинами всегда имелось неравенство в доступе к полезным ресурсам (нефрит, обсидиан, соль, глина), и те, на чьей территории были расположены эти ресурсы, извлекали из своего положения определенные выгоды.

Все это свидетельствует о том, что неравенство, пусть даже в самой примитивной форме, существовало всегда. Многие выдающиеся мыслители скептически рассматривали возможность создания общества без иерархии и стратификации. Они полагали, что стремление уравнять всех во всем является предпосылкой исчезновения всякой индивидуальности. Рассматривая эту проблему, Питирим Сорокин подобрал множество примеров из истории, когда люди пытались создать общество равных. Но все они заканчивались неудачно. Христианство начиналось с эгалитарных общин, но возвело могущественную пирамиду с папой, кардиналами и инквизицией. Святой Франциск создал институт монашества с этой же целью, но уже через семь лет от былого равенства не осталось и следа (Сорокин 1992). Масштабный коммунистический "эксперимент" XX столетия только подтвердил эту закономерность на большом фактическом материале. На всем пространстве "мировой системы социализма" от СССР до Кубы и Кореи четко вырисовывается общая тенденция, закон мировой истории – первоначальный эгалитаризм революционеров быстро сменяется установлением жесткой иерархии, классовых перегородок, стремлением элиты к роскоши, тотальным надзором над гражданами, массовым террором. Всякий раз благородные намерения социальных инженеров оборачиваются дорогой в ад. Важно подчеркнуть, что светлое будущее оказывалось преисподней и для тех, кто начинал его в очередной раз создавать. Революции, как правило, пожирали своих творцов – если наивные реформаторы не успевали выбросить из головы мечты о социальной справедливости, волна рвущихся к власти карьеристов сметала их на своем пути.

Разрыв между массами и их представителями, сумевшими подняться на ступеньку выше в общественной иерархии, происходит едва ли не автоматически. Бруно Беттельгейм описывает, как быстро это происходит в концентрационном лагере с человеком, попавшим из простых заключенных в лагерную "элиту". Староста, который еще вчера был готов рыться в помойке в поисках картофельной шелухи, сегодня посылает на смерть заключенного, которого застал за аналогичным занятием. Ему трудно представить себе, что значит быть голодным. Он уже не может посмотреть на мир глазами человека, находящегося по ту сторону колючей проволоки. Удивительное свойство человеческой психики – быстро забывать все, что было с тобой ранее (Bettelgeim I960).

Привилегированные группы твердо стоят на страже своих завоеваний. Чуть меньше трех лет прошло со времени Октябрьской революции, а молодая номенклатура уже вошла в такой вкус привилегий, что в голодной воюющей России пришлось создать специальную "контрольную комиссию", призванную разобраться со злоупотреблениями некоторых представителей партии. Комиссия просуществовала недолго. Через два года на XI съезде РКП(б) в 1922 г. было выдвинуто уже более умеренное требование: положить конец большой разнице в оплате различных групп коммунистов. Спустя еще год был разослан циркуляр ЦК и ЦКК РКП(б), в котором только осуждалось использование некоторыми партчиновниками государственных средств на оборудование своих служебных кабинетов, дач и личных квартир. Документ провозглашал, что "необходимый уровень жизни ответственных работников должен обеспечиваться более высокой заработной платой" (Вселенский 1991: 319). Разве не наивными выглядят в этой связи высказывания некоторых современных российских политиков, заверяющих общественность, что массовую коррупцию среди чиновничества можно предотвратить посредством установления аппарату высокой зарплаты.

Роберт Михелс (1876-1936) на примере современных профсоюзных рабочих организаций показал, как возникает организационная иерархия (Michels 1959). Особую пикантность его анализу придает то, что он проделал его на примере социал-демократических партий. Согласно Михелсу, любая политическая партия или профсоюзная организация сталкиваются в своей деятельности с различными проблемами (организация политических кампаний и выборов, печатная деятельность, ведение переговоров и т. д.). Данная деятельность отнимает много времени и иногда требует специальной подготовки. Если организация включает большое число членов, то нужны дополнительные усилия по их координации. Постепенно формируется управленческий аппарат, который занимается обеспечением жизнедеятельности организации, собирает взносы, ведет переписку и проч. За свою работу управленцы получают вознаграждение. Так прямая демократия в социалистических партиях сменяется представительной.

В условиях роста организации массы неизбежно теряют контроль над ней. Эта задача передоверяется специальным ревизорам или соответствующим службам, которым вменяется осуществлять надзор над функционерами и периодически информировать большинство о результатах проверок.

Со временем возникает разрыв между массами и выборными лидерами организаций. В первую очередь этот разрыв касается образа жизни и доходов. Новый образ жизни является более разнообразным (умственный труд, поездки, связь с миром бизнеса, правительственными и профсоюзными органами, прессой и т. д.) и приносит большее удовлетворение. Более высокий уровень доходов и доступ к каналам перераспределения средств своих организаций позволяет вести комфортный образ жизни, улучшить жилищные условия, приобрести более роскошный автомобиль и проч. Все это постепенно меняет мировоззрение профсоюзных функционеров.

Они уже стремятся не столько к выполнению программных установок своей партии, сколько к сохранению собственного положения. Дистанция между ними и простыми рабочими увеличивается все больше и больше. В то же время они все больше и больше сближаются с другими профсоюзными чиновниками иных организаций, а также с администрацией своей собственной организации. Осознавая свои общие интересы, функционеры вырабатывают механизмы для защиты своего положения и власти в рамках всей группы. Они концентрируют в своих руках инфраструктуру организации, органы печати и финансовые средства. Наконец, они лучше простых масс информированы и более изощрены в интригах и политической борьбе. Если внутри организации возникает оппозиция, то все эти рычаги могут быть направлены против ревизионистов. В этом, по Михелсу, заключается "железный закон олигархии".

Из всего этого Михелс сделал вывод, что само по себе наличие профсоюзов в организациях не является достаточным условием для существования демократии. Профсоюзные лидеры и функционеры имеют свои собственные цели, часто отличные от интересов избравших их масс, они испытывают большое искушение устранить демократические процедуры контроля и возможность переизбрания, стремятся превратить свое влияние в олигархическую власть. Эти выводы созвучны идеям Бертрана Рассела, который показал, что без организационной иерархии не может существовать ни одна форма общества. Главная проблема любого общественного строя, в том числе и демократического, заключается в том, что сложное общество предполагает введение организационной иерархии, но управленческая элита преследует совсем другие интересы, нежели управляемое большинство (Russel 1938).

Таким образом, усложнение общества неизбежно приводит к введению организационной иерархии. Последнее означает появление специальных лиц, выполняющих только управленческие функции. Эти лица получают первоочередной доступ к ресурсам. Поскольку количество ресурсов почти всегда ограничено, доступ к ним опосредуется различными механизмами доминирования: у животных или в криминальном мире – "порядком клевания", в обществе – социальными позициями индивида. Статус обеспечивает доступ лидеров к общественным и значимым ресурсам. Сразу или постепенно, сознательно или неосознанно, все или некоторые – управители стремятся воспользоваться создавшимся положением для улучшения личного благосостояния или получения новых привилегий. Таким путем в человеческом обществе возникли стратификация, государство, цивилизация и частная собственность.