Политическая история Ахеменидской державы

Заречье во второй половине V в.

Вскоре после подавления восстания в Египте, около 450 г., последовал мятеж одного из знатных персов, сатрапа Заречья Мегабиза. По утверждению греческих авторов, рассказы которых восходят к ненадежному Ктесию, причиной мятежа было недовольство Мегабиза нарушением Артаксерксом I своего обещания, что Инар и другие пленные египтяне и греки не будут казнены. Но через пять лет после захвата их в плен Аместриде, матери царя, удалось добиться их казни, чтобы отомстить за погибшего в Египте Ахемена (согласно Ктесию, ее сына, что, по-видимому, неверно, поскольку Ахемен был братом Ксеркса). Инар был посажен на кол, а 50 греков обезглавлены. Однако, по утверждению Фукидида, Инар был казнен еще в 454 г.

Мегабиз в двух битвах одержал победу над войсками царя, затем (вероятно, в 449 г., когда афинская эскадра во главе с Кимоном напала на Кипр) помирился с Артаксерксом и заключил с ним выгодный для себя мир, сохранив должность сатрапа. Через несколько лет, в 445 г., его сын Зопир изменил персидскому царю, бежал в Афины и был там хорошо принят, но вскоре, уже будучи на службе у афинян, погиб.

По-видимому, ко времени наместничества Мегабиза относится надгробная надпись сидонского царя Эшмуназора [см. 164, с. 46]. В ней говорится: «Кто бы ни нашел этот саркофаг, не открывай его и не беспокой меня, так как ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней нет при мне. Лишь я сам лежу в этом саркофаге».

Соседняя с Сирией Палестина, входившая в состав Заречья, во время царствования Артаксеркса I оставалась одной из самых спокойных областей. Провинция Асдод успешно отражала постоянные натиски кочевых племен [см. 164, с. 46].

В Иудейской провинции, составлявшей часть Палестины, в это время происходили важные по своим последствиям события. Еще до вавилонского плена в Иудее на религиозной почве возникали серьезные конфликты. Часть духовных вождей народа утверждала, что нужно почитать лишь одного Яхве (монотеистическая группа), а другая часть, которая пользовалась большой поддержкой среди простого народа, наряду с Яхве поклонялась и другим божествам (например, Астарте). Поскольку в вавилонский плен в основном была уведена знать, среди которой и преобладали воззрения о том, что Яхве — единственный бог, в Иудее победил культ, где Яхве занимал верховное место [ср. 366, с. 356 и сл.]. Подобная религия была распространена и среди элефантинских иудеев в Египте (ср. ниже).

В вавилонском плену постепенно большая часть иудеев также стала почитать наряду с Яхве и других богов. Поэтому, когда при Кире II монотеистическая группа добилась разрешения вернуться в Иерусалим, где только и можно было, согласно Второзаконию, приносить жертвы Яхве, лишь небольшая часть иудейских пленников изъявила готовность отправиться на свою бывшую родину. Охотно вернулись также представители жреческих родов, которые хотели пользоваться доходами от культа. Но планы репатриантов установить монотеистический культ встретили сильное сопротивление местного иудейского населения, которое никогда не покидало свою страну, а также племен близлежащих областей, и попытки представителей монотеистической группы навязать народу свои воззрения окончились неудачей. Поэтому в 515-458 гг. в Иерусалимском храме кроме Яхве почитались и другие божества. В административном отношении Иудея подчинялась наместнику Самарии, и он собирал государственные подати с иудейского населения. Но в своих религиозных делах жители Иерусалима были самостоятельны. Однако в храм на богослужение приходило также население Самарии и других областей, которое поклонялось, в частности, и Яхве.

По-видимому, монотеистическая партия и ее противники обращались с доносами друг на друга к персидскому правительству, и, кроме, того, на действия монотеистической группы жаловались и областеначальники соседних с Иудеей провинций, обвиняя ее представителей в намерении поднять восстание против царя. В результате таких конфликтов в 458 г.[111] Артаксеркс I направил в Иерусалим иудейского ученого Эзру, который служил в центральной канцелярии в Сузах и был царским советником в иудейских делах. Царь велел снабдить его необходимыми на дорогу деньгами и продуктами и уполномочил провести кодификацию законов, по-видимому аналогичную той, которая имела место в Египте при Дарий I.

Эзра прибыл в Иерусалим со своими помощниками и с обильными подарками для жрецов, чтобы привлечь их на свою сторону. Он также привез уже готовый текст свода законов, известного как Пятикнижие («Закон Моисея», или Тора), отредактированный во время вавилонского плена и составляющий часть Ветхого завета. Проезжая через Месопотамию, Эзра сумел также убедить часть вавилонских иудеев последовать за ним в Иерусалим. Богатые отказались поехать, однако оказали финансовую помощь репатриантам[112].

С этого времени начинается новый период в истории Иудеи, период, который привел к замкнутости и изоляции иерусалимской общины [ср. 166, с. 60]. Как отмечал Э. Мейер, иудаизм был продуктом Ахеменидской державы. Хотя его идеи возникли в Палестине, они не могли быть реализованы без помощи экономически могущественной вавилонской диаспоры, которой удалось заручиться поддержкой персидских царей и при их содействии установить законы Пятикнижия не только в Иудее, но и в диаспоре [291, с. 96].

В 455 г. Эзра объявил Пятикнижие обязательным для всех членов иудейских общин — как в самой стране, так и за ее пределами. Это в основном свод мифов, легенд и культовых законов, где гражданскому и уголовному праву уделено мало внимания. Однако попытки Эзры провести в жизнь эти законы встретили яростное сопротивление не только народа, но и части знати. Жителей Иерусалима особенно раздражало неумолимое требование Эзры о расторжении смешанных браков с самаритянами, которые придерживались культа Яхве, почитая одновременно и других богов. Да и сам иудейский народ больше поклонялся идолам, чем Яхве, и Эзра оказался не в состоянии изменить положение. Сторонники Эзры не хотели допускать самаритян в храмовую общину, в частности, из-за того, чтобы не делиться с ними выгодами, связанными со статусом граждан города Иерусалима. Его попытки обнести Иерусалим стеной также оказались обреченными на неудачу. Когда он. призвал жителей города соорудить стены, правители соседних областей стали жаловаться Артаксерксу I, говоря, что они едят «соль от дворца царского» и поэтому им тяжело видеть, как царю наносится ущерб, ибо Иерусалим собирается отложиться и не платить подати. В результате этих жалоб работу по возведению стены пришлось прекратить (Esra IV, 13—15). Дальнейшая судьба Эзры неизвестна. Возможно, что он был отозван персидским царем обратно в Сузы. Теперь Иудеей управлял персидский сатрап, а общинные дела решались первосвященниками.

В 445 г. в Иерусалим прибыл другой иудейский чиновник при дворе персидского царя в Сузах и советник в иудейских делах, а именно виночерпий Артаксеркса I Неемия. Его должность считалась важной, и, по-видимому, только евнухи могли занимать ее. Неемии удалось добиться у царя разрешения отправиться в Иудею в качестве областеначальника, чтобы провести в жизнь законы Пятикнижия. Царь дал своему виночерпию также письма к наместникам Сирии и Палестины, чтобы они разрешили беспрепятственный проход по их территории. Кроме того, Артаксеркс приказал хранителю царских лесов в Сирии Асафу, чтобы он отпускал строительный лес для потребностей Иерусалимского храма и для возведения городских стен.

Неемия, как и Эзра, придерживался строгого монотеизма и поэтому был враждебно встречен не только населением соседних с Иудеей областей, но и большей частью самого иудейского народа. Иерусалим страдал от набегов окружающих бедуинских племен аммонитян, арабов и эдомитов, так как все еще не был обнесен стенами. Таким образом, перед Неемией стояли трудные задачи, с которыми до него Эзра не сумел справиться. Столь же фанатичный, как и Эзра, он в отличие от последнего был тонким и расчетливым политиком.

Как персидский областеначальник, Неемия имел в своем распоряжении военный гарнизон. Но бросить армию против всего народа было рискованно, а для целей Неемии и бесполезно. Чтобы привлечь на свою сторону народные массы, он решил сначала ослабить острую социально политическую борьбу в иудейской общине. Для этого он провел социальные реформы, объявив отмену долгов, ссуды под проценты, и вернул должникам обратно их заложенное имущество, а также отказался от податей на содержание сатрапского двора. 30 октября 445 г. Неемия объявил о введении законов, собранных и кодифицированных до него Эзрой. После этого по каким-то причинам Неемии пришлось вернуться ко двору персидского царя, — вероятно, он был отозван из-за жалоб иудейской знати и жречества, недовольных социальными реформами. Но в 432 г. он снова прибыл в Иерусалим и начал проводить религиозные реформы. Прежде всего он изгнал из храма Товию, наместника области аммонитян за рекой Иордан, который имел на территории Иерусалимского святилища личную комнату, полученную им от самого первосвященника. Изгнание Товии привело к прямому конфликту между Неемией и жречеством во главе с первосвященником. Но Неемия вместо обострения отношений пошел на неожиданный шаг: он укрепил положение жреческого сословия левитов, установив в их пользу десятину с сельскохозяйственных доходов, и тем самым привлек на свою сторону левитов, превратившихся в освобожденную от налогов привилегированную прослойку. Затем Неемия добился выполнения закона о ритуальной чистоте и соблюдения субботы. После этого, имея поддержку персидского гарнизона, левитов и освобожденных от долгов народных масс, он наконец приступил к самой трудной и непопулярной задаче — ликвидации смешанных браков. Принудив непокорных к молчанию с помощью палочных ударов и выдирания волос, он изгнал из Иерусалима внука первосвященника, женатого на дочери наместника Самарии Санбаллата, а также других лиц, которые не соглашались развестись со своими женами чужеземного происхождения. Все они поклонялись и другим божествам кроме Яхве. Хотя Санбаллат и носил вавилонское имя (Син убаллит — бог «Син оживил»), он дал своим сыновьям яхвистские имена.

Теперь можно было приступить и к строительству стен вокруг Иерусалима. Но Санбаллат и наместники других соседних с Иудеей областей стали яростно сопротивляться этому, обвиняя Неемию в том, что он хочет подйять мятеж против персидского царя. Эти областеначальники вместе с подчиненным им населением стали нападать на Иерусалим, стремясь вынудить жителей города прекратить работы. Но иудеи выделили из своей среды военные отряды для охраны работающих, и вскоре Иерусалим превратился в сильно укрепленную крепость (Neh. II, 19; IV, 7—21). Таким образом, пользуясь покровительством персидского царя и действуя от его имени, Неемии удалось утвердить иудаизм в качестве господствующей идеологии в Иудее [ср. 289, с. 243]. Постепенно законы Пятикнижия были распространены и на иудеев диаспоры. Это, в частности, подтверждает арамейский папирус, в котором содержится любопытное сообщение об указе Дария II, изданном в 419 г. [АР, 21]. Через своего сатрапа в Египте Аршаму царь предписал иудейским поселенцам на Элефантине отмечать от 15 до 21-го дня месяца нисан праздник мацы, который к тому времени был установлен в Иудее [см. 291, с. 91 и сл.; Kraeling, с. 94]. Очевидно, это был указ, обязательный не только для элефантинских иудеев, но и для иудеев всей Персидской державы.

Выполнив свою миссию, Неемия вернулся ко двору царя в Сузах. Однако укрепление Иерусалима создавало угрозу его отпадения от Персии. После Неемии наместником Иудеи был назначен Багой. Он упоминается у Иосифа Флавия (Ant. Jud XI, 7,1) ив арамейских папирусах с Элефантины, где он назван Багохи. Трудно сказать что-либо определенное о его этническом происхождении. Имя его иранское, однако еще в VI в. до н. э., не говоря о более позднем времени, некоторые иудеи носили это и другие иранские имена. Кроме того, все три известных до Багоя наместника Иудеи от конца VI до второй половины V в. были иудеями (Шешбацар, Зеровавель и Неемия). Багой, боясь сепаратистских тенденций, заменил первосвященника Йехонана его братом, женатым на дочери Санбаллата, и тем самым ослабил влияние тех, кто вынашивал планы независимости от Персии.