Полночная злодейка

– Ступайте! Не стойте!

Сверкая глазами, Габриэль окинула идущую за ней огромную женщину, но эти пронзающие насквозь золотистые глаза не разрешали девушке чувствовать своё превосходство. Куда они идут? Что она намеревается с ней сделать?

Габриэль должна сбежать… ради себя самой и ради папы. Она не упустит такого шанса. А пока девушка продолжала идти… Раздражение Рей понемногу ушло. Высокомерная Габриэль Дибос не старалась больше обдуривать её своими капризами и нескончаемыми спотыканиями. Девушка изо всех сил пыталась ступать наравне с ними. Рей была уверена, что пока их не преследуют. Она прищурилась и мысленно прикинула пройденную дорогу.

Возможно, отсутствие Габриэль в монастырской школе только обнаружилось. В то же время её отцу доставили письмо. К тому моменту, когда Пуанти лично разберётся в случившимся, они углубятся далеко в болота и до наступления тьмы поспеют к назначенному месту на берегу. Губы Рей едва тронула улыбка.

Да, как раз сейчас Пуанти вскрывает конверт и читает письмо…

***

” Господин Пуанти. Вы, возможно, забыли нашу последнюю встречу, воспоминания наверняка стёрлись из Вашего сознания. Учитывая это, я предприняла определённые действия, которые, безусловно, освежат Вашу память. Габриэль Дибос – очаровательная молодая леди. Не сомневайтесь, она в безопасности, пока находится под моим личным присмотром. Как долго она останется в этом положении, полностью зависит от Вашей готовности удовлетворить мои требования. Я даю Вам определённое время на раздумья, прежде чем предъявлю свои требования. Знайте, что на следующее моё письмо необходим немедленный ответ. Советую не испытывать моё терпение. В противном случае пострадает известная Вам Габриэль Дибос. Капитан Рей Уитос великолепного корабля Винтер «.

Из груди Жерома Пуанти вырвался короткий захлёбывающийся вопль, пока он вчитывался в письмо капитанши Уитос. Тело отказывалось ему подчиняться. Он остолбенел посреди роскошного вестибюля своего дома, пытаясь справиться с дыханием. Утренние солнечные лучи проникали сквозь окно, обрамлённое римским стеклом над тяжёлой дубовой дверью.

Красные и золотые цветовые блики играли на покрытых шёлком стенах и до блеска натёртом паркетном полу. Он ничего этого не видел.

Перед глазами стояла пелена, а властный голос на миг сорвался до хрипоты:

– Болерий, иди ко мне немедленно!

Пожилой негритос, облачённый в поблёскивающую греческую хламиду в спешке споткнулся о порог, показавшись в дверях холла. Пуанти сделал шаг к нему.

– Откуда доставили это письмо?

– Оно лежало под дверью, господин. Я обнаружил его там сегодняшним утром и как всегда положил на поднос.

– Ты дурачина! – Пуанти влепил слуге звенящую пощёчину так, что того зашатало, и слуга отступил на пару шагов, а Пуанти закричал: – Сколько оно тут пролежало?

– Лишь пару минут, господин! Пару минут, не более!

Пару минут… Резко повернув к двери, Пуанти замер, стараясь сдержать себя в руках. Нет, ему не надо впадать в отчаяние. Для начала надо отправиться в монастырскую школу. Возможно, это всего навсего ошибка…что-то типа неудачной шутки. Прямая спина Пуанти покрылась мурашками. Капитанша Рей Уитос…

Конечно, он не забыл эту особу. Разве мог он забыть ту немую угрозу, которую прочёл в её глазах? Пуанти издал прерывистый вздох. Если письмо настоящее и эта особа действительно похитила Габриэль… его милую Габриэль…

Внезапно Пуанти запаниковал: резким движением он раскрыл дверь и выбежал на улицу.

***

– Мать-настоятельница, она пропала! Кровать пуста, и её нигде нет! Она даже не надела обувь!

В лице Марии Хелены не было и кровинки, и без того она лишь больше побледнела, стоило из наполненных страхом глазах сестры Мадлен градом потечь слезам. Было очевидно, что Габриэль не убежала. Время для такого поступка ушло. Габриэль Дибос слыла избалованной девочкой, которая пришла в их монастырскую школу пару лет назад, давно став решительной девицей. Главная монахиня превосходно осознавала, что все выкрутасы Габриэль не что иное, как проявление пыткого ума, и диктованы естественным желанием узнать жизнь, вкусить которую она не может.

Если бы Габриэль улавливала исключительную разницу между хорошим и плохим, то эта способность не разрешила бы ей поставить школу в настолько ужасную ситуацию. Мать-настоятельница Мария Хелена закрыла глаза, вспоминая прошедший вечер. Габриэль вела себя беспокойно, когда появилась у её двери, как только Пуанти ушёл из школы. Монахиня всегда будет помнить искренность, сияющую в глазах Габриэль, когда симпатичная девушка извинилась за своего папашу. Она просила прощения для человека, который привнёс в школу много тревог, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Это мать-настоятельница Мария Хелена точно знала.

Монахиня приняла извинения Габриэль, и та вздохнула облегчённо. В этот миг главной монахине пришло в голову, что все эти годы совсем не господин Пуанти управлял юной девицей, как обычно случается, прививая ей чувство ответственности и направляя в нужное русло её взросление. Главной в этой паре была Габриэль, которая как могла пыталась смягчить его яростный характер. Только благодаря ей Жером Пуанти смог сохранить в себе хоть какие-то черты порядочного гражданина, пусть и во многом ущербного. В следующий миг Мария Хелена молила Бога о прощении за недостаточное милосердие в мыслях о Габриэль. Эта девчушка в её глазах стала единственной надеждой, которая может спасти Жерома Пуанти… А теперь она пропала…

– Мать-настоятельница.

Мать-настоятельница Мария Хелена раскрыла глаза, пытаясь справиться с растущим страхом.

Держа себя в руках, она твёрдым тоном отдала приказ:

– Обыщите всю школу: каждую келью, каждый закуток. Проверьте все строения и округу, а когда это всё завершите…

– Мать-настоятельница… – В дверях около сестры Мадлен показалась белая как мел сестра Джулия. – Лестница… – Слова заглушались плачем, но потом она договорила: – В верхнем коридоре под окном нашли лестницу. И там видны следы… следы грязных сапог. О, мать-настоятельница, кто-то украл Габриэль!

***

Кто-то украл Габриэль.

Эти торжественно сказанные главной монахиней слова эхом звучали в мыслях Жерома Пуанти, ударяя настолько больно, как и письмо Уитос, которое он прочёл рано утром в этот злосчастный день. За окном дома Пуанти стемнело. Сам хозяин шикарного дома нервозно ходил из одного угла в угол по комнате. Его пиджак был надет небрежно, его рубаха была расстёгнута на груди, его волосы были растрёпаны, а бледное, осунувшееся лицо, на котором резко проступили морщины – всё это выдавало в нём его смятение. Он изо всех сил пытался возвратить себе самообладание после длинного дня мучений, которые были невыносимы. Он поглядел на окно, и осознание того, что день близок к концу, заставило его сильнее стиснуть зубы. О судьбе Габриэль до сих пор ничего неизвестно! Нет! Это невероятно! За всё прошедшее время, наполненное мучительными переживаниями, он не сумел отыскать хоть какой-то след её местоприбывания! Пуанти уверовался, что если проживёт лет до ста, то всё равно не забудет тот миг, когда он, как торнадо пролетел в монастырскую школу и ворвался в кабинет главной монахини. Хватило единственного взгляда, чтобы понять, что всё сказанное в послании – не ложь.

Кто-то украл Габриэль.

Эти слова опять слышались в голове больным эхом. Ему хотелось разорвать, стереть, уничтожить ударом кулака эту реплику, слетевшую с кривоватых губ бледной монашки.

Это желание было слишком страстным. Но он не сказал в ответ ни слова, кинулся по лестнице к келье Габриэль и как замер в дверях, увидев её кровать с откинутым одеялом и нетронутую форму, которая лежала на стуле. Он едва не зарычал, развернувшись на тонкий голос сестры Джулии, которая старалась привлечь его внимание к раскрытому окошку в коридоре и стоявшей внизу лестнице. Если бы он потерял хотя бы на минуту жёсткий контроль над собой, то с весельем бы смёл со своего пути этих глупых монашек, которые беспомощно толпились вокруг, держа чётки в руках.

Прямиком из монастырской школы он пошёл к губернатору. Клейборос ужаснулся и ошеломился, как только узнал о похищении Габриэль, что мало утешило его. Клейборос отдал приказ незамедлительно начать патрулировать весь Аргос, обыскать находившиеся в порту судна и опять объявил о награде за поимку капитанши Рей Уитос. Пуанти был уверен, что все эти действия ничего не дадут. Капитанша Уитос готовилась годами, чтобы нанести этот удар. Она не стала бы красть Габриэль, не имея безопасного убежища в Аргосе, где бы она могла её спрятать.

Вероятно также, что по заранее разработанному плану преступники покинули Аргос задолго до того, как приступили к патрулю. Пуанти понимал, что время для принятия законных мер безнадёжно упущено, и это толкало его к поиску своих хитроумных ответных ходов. Пуанти тяжко вздохнул, его заросшая бородой щека задёргалась, а чёрные глаза сузились. После встречи с Клейборосом он отправил письмо Винсенту Гамбиросу, прося организовать ему встречу с Жаком Лафитосом. Уважаемые жители Аргоса часто посещали Лесбос, чтобы участвовать в аукционе по продаже рабов.

Многие из них были лично знакомы с Жаком Лафитосом, вели с ним разные дела и без изменений повышали его высокую оценку.

Дружба с губернатором Клейборосом вынуждала Пуанти в отношениях с Лафитосом держаться ощутимой дистанции. Кража Габриэль заставила откинуть в сторону такую осторожность. Оказание помощи Лафитоса в поисках Габриэль может быть слишком важна, что ради неё стоит ненадолго отказаться от благоразумия. Каким образом рассчитывает он воспользоваться помощью Лафитоса? Пуанти крепко сжал зубы, мысленно представляя себе план действий. Все в курсе, что губернатор Клейборос решительно настроился выгнать Лафитоса и его наёмников с Лесбоса, несмотря на то, что у них имеются каперские документы, которые обеспечивают их деятельности видимость закона. Также хорошо было ясно, что поступки губернатора Клейбороса во многом зависят от советов Жерома Пуанти, благодаря многолетнему влиянию его семьи в Аргосе. Что ж, можно провести замечательный обмен… Когда он встретится с Лафитосом, то пообещает ему использовать своё влияние на губернатора Клейбороса в его же интересах. А взамен он попросит его сказать всего пару слов о местонахождении капитанши Уитос, если эта особа таится в окрестностях Лесбоса. Он также даст гарантию Лафитосу на свою поддержку в отношениях с губернатором Клейборосом, но только при условии, что Лафитос поможет ему найти Габриэль. Пуанти внутренне напрягся, сжимая кулаки. Он опять призадумался, просчитывая в мыслях каждую деталь своей цели. Послание дойдёт до Лесбоса за два дня, столько же уйдёт на обратный ответ. Четыре дня. Это долго! И всё это время Габриэль будет одинока, полностью без защиты перед особой, которая расчитала использовать её для своего отмщения. Красивая Габриэль… Сердце Пуанти болезненно заныло, когда он посмотрел на мрачный небосвод. Где сейчас его дочь? Что делает?

***

– Я смертельно устала, дьявол вас возьми! Я не собираюсь больше идти пешком! – бросила заявление Габриэль.

Девушка резко замерла и развернулась лицом к женщине, которая шла за ней. Габриэль сдержалась от подступивших слёз, а ярость лишь прибавила ей сил. Чтоб разорвало эту злодейку… чтоб она была проклята!

Обнажённые ножки Габриэль были порезаны острыми зарослями, через которые они брели целый день. Девушка чуть шла, а эта самозванная капитанша всё гонит дальше.

Комары и прочие мошки, какие только существовали, покусали девушку. Кожа Габриэль обгорела под палящими солнечными лучами. Девушку, не жалея, довели до полного изнеможения сил, дав немного покушать и попить, чтобы она как бы то ни было стояла на ножках. Что ж, Габриэль ей ещё покажет!

Габриэль решительно уселась среди дорожки, ощущая на себе взгляды Берты и Портерия, которые тоже замерли, ожидая, какой будет реакция капитанши.

И та отреагировала:

– Что вы делаете?

Капитанша без имени наклонилась к ней, бросая рассерженный взгляд. Габриэль продолжала приминать собой траву.

– А как вы думаете, что я делаю? – Девушка решительно смежила веки. – Я отдыхаю.

Капитанша долго помалкивала, отчего Габриэль не удержалась, и немного приоткрыла веки.

– Поднимайтесь.

– Не буду.

– Я предупреждаю в последний раз. Поднимайтесь. Живо.

Сердечко Габриэль замирало от ужаса, но это никак не влияло на то, что она ответила. Она даже не соизволила поднять веки.

– Не буду!

Капитанша снова промолчала. Вдруг Габриэль почувствовала, что её легко оторвали от травы, и едва успела раскрыть веки, как уже поднялась над землёй. Девушка заорала, когда капитанша перекинула её через своё широкое плечо. Они опять тайно двинулись вперёд.

Габриэль чувствовала себя униженной, и воспылала желанием прибить свою похитительницу, начав колошматить её кулачками по широкой спине и громко крича:

– Пустите меня! Я в состоянии идти сама! Я требую, чтобы ты поставила меня на землю!

Когда её наконец-то неожиданно отпустили, Габриэль, пылая ненавистью, уставилась в сощуренные золотые глаза, очутившиеся около её личика, и заметила в них тайное огненное пламя.

Капитанша процедила сквозь зубы:

– Так вы в состоянии идти сама?

Берта и Портерий издали звук, похожий на хохот.

Это лишь сильнее возмутило Габриэль, и она кинула:

– Нет! Мои ноги изранены!

Габриэль вскрикнула, когда капитанша, не церемонясь, взяла её ножку и осмотрела ступни.

Девушка не заметила, как нервозно задёргались мышцы на её лице за мгновение до того, как она, отпустив её ножку, заметила:

– Вы очень горды, чтобы надеть рабскую обувь… но, забыв о своей гордыне, просите помочь, когда начинает страдать ваша нежная кожа.

– Прошу помочь? – В глазах Габриэль чётко читалась злость. – Вы сказали – прошу? – Она поднялась на ноги, игнорируя боль, ощутив нежданный прилив сил, и высоко задрала подбородок. – Можете не переживать, капитанша, я никогда не стану просить вас помочь мне! – Габриэль развернулась и прокричала смотрящим на них Берте и Портерию: – Ну и чего вы ожидаете?

Она пошла дальше, испытывая при каждом шаге боль, которую невозможно описать.

Габриэль решительно шла, а вечернее зарево плавно переходило в ночную тьму.

***

– Я вам на сегодня ещё необходима, госпожа?

Марсела Мэтиус с пустыми глазами развернулась к седой особе не очень высокого роста, которая встала в дверном проёме её маленькой гостиной. Она нехотя свела брови, хотя всегда следила за выражением своего лица, оберегая от очередных морщин своё уже далеко не моложавое лицо, и качнула головой.

– Нет, Мария, ты на сегодня свободна, так что ступай, если хочется.

Мария кивнула и покинула гостиную. Марсела выждала, когда захлопнется дверь, и только тогда испустила судорожный вздох. Она, сама того не желая, чувствовала лёгкость, обретя наконец свободу от пытливых глаз Марии, хотя понимала, что лишь привязанность старой горничной является причиной этого интереса.

Мария знала свою госпожу с детских лет – это долго, чтобы не понимать, как та мучается; к тому же Мария обладала очень проницательным умом, чтобы не понять причины её тревоги. Ну и где же он? Марсела приблизилась к трюмо и застыла перед серебряным зеркалом. Она внимательно и без пристрастия смотрела на своё отражение, видя там женщину не первой свежести, но до сих пор превосходную. Ей припомнилась фразу, которую всегда твердил её ненаглядный Арсентий.

«Я самый счастливый мужчина, который женился на такой превосходной женщине, которая прекрасна душой и телом».

Он слыл поэтом, поэтому, скорее всего, и умер в молодости. Преодолев горечь потери, она ещё не понимала, что быть одной в скором времени станет меньшим несчастьем из того, что ожидало её после ухода из жизни супруга.

Марсела в потрясении узнала, что Арсентий не оставил ей ничего, кроме внушительных долгов.

Она отыскивала возможность любым способом поддержать саму себя. А тем временем окупили кредиторы, которые довели её до полного опустошения. Понемногу она продала всё, что у неё имелось, даже маленький домик, который купил ей Арсентий вскоре после того, как они обвенчались. Она с горечью поняла, что может выжить, лишь торгуя своим телом. Именно тогда на рынке она повстречала Пуанти.

Красивый, обаятельный Жером с глубоким понимаем её отчаянной ситуации… Она помнит, как ощутила на себе взгляд его глаз, когда стояла оголодавшая, выжидая удобный случай, чтобы схватить у зазевавшегося торговца какой-либо фрукт и кинуть в свою большую сумочку. Он великодушно принял её унизительную ситуацию. В тот день благодаря ему она сумела впервые за много времени сытно покушать. Потом Жером ухаживал за ней, сохраняя терпение и упорство, постоянно приходя к ней с маленькими подарочками и никогда не давая ей ощутить, что понимает, насколько для неё жизненно важна его поддержка… И когда он оплатил её долги, она восприняла это результатом естественного развития событий, случившихся как бы само по себе. И так же было естественно, когда она разрешила ему занять место Арсентия в своей кровати и в своём сердце. Она влюбилась в него. Марсела глядела на отражение залитого слезами лица, которое взирало на неё из серебряной зеркальной поверхности. Её светлые золотые локоны пока что были блестящими и густыми, белая нежная кожа милого лица лишь слегка была задета мелкими морщинами, в лазурных глазах отражалось синее летнее небо, а губы были созданы улыбаться… Но теперь она была далека от того, чтобы улыбаться. Шесть месяцев спустя с того дня, как она стала куртизанкой Жерома, Марсела впервые заметила необычные перемены в его манерах себя вести. Она чувствовала его растущую ярость, которую не могла понять или унять. Он часто заявлялся к ней расстроенный и едва сдерживал себя, чтобы не взорваться яростью. Поначалу она утешалась мыслями о том, что только ей удаётся снять с него тяжёлый груз неприятностей. Но в скоре она поняла, что именно эта её способность больше всего злила Жерома, несмотря на остроту её сострадания.

Долгими ночами Марсела лежала без сна, думая о своих отношениях с Жеромом, и догадываясь о причинах его переменчивого настроения. Правда таилась в том, что он не был готов по-настоящему любить. Прежние отношения Жерома были земными, только плотскими. Он не изъявил желания подчинить себя той силе власти, которая владеет всеми мыслями и поступками лишь потому, что один человек любит другого и также является любимым.

Настоящая любовь, – думала Марсела, – это означает, что нужно принести жертву какой-либо части себя во имя того, кого любишь. Жером рано или поздно сможет убедиться, что завоевал уже гораздо больше, чем потерял…

Марсела продолжала рассматривать сквозь лёгкую ткань хлопковой ночнушки голубого оттенка, которую любил Жером, свои плечи.

Конечно, её тело сохранило ещё привлекательность: груди были полны, талия была очень тонкой, живот был подтянутым, а округлые бёдра упругими. Длинные ноги, которые обожал Жером, были предметом её особенной ипостаси. К сожалению, в последние месяцы Жером уже практически перестал говорить ей красивые слова. Он был щедр в финансовом плане, но стал скупым в выражении своих чувств, а иногда выказывал даже незатаённую неприязнь, и она воспринимала это ещё больнее, чем материальные лишения. Тогда почему же она не прекратит такие отношения? В последние месяцы она задавала себе этот вопрос снова и снова, когда Жером всё реже и реже приходил к ней, а слухи о его атаках в борделях участились.

Ответ на данный вопрос не имел ничего общего с финансовым положением. Она знала, что необходима Жерому. Лишь у неё есть умение помочь ему избавиться от нервозного напряжения, что не сможет сделать больше никто. Поэтому то Марсела была убеждена, хотя Жером так и не разу не сказал даже слова о том, что он её любит. Но чем сильнее Жером зависел от неё, тем больше она его раздражала, чаще оказываясь незаменимой, и реже его видя. Марсела была бессильна против дурного предчувствия, которое всё глубже проникало к ней в сердце. В последние ночи, которые она провела одна, в тоске, в голову закрались смутные подозрения, что Жером доволен такими отношениями, которые обязательно должны другому делать больно. Марсела отгоняла от себя такие мысли, ведь любила его.

Но не из-за личных проблем она переживала в этот раз. Марсела опять и опять вернулась к новости, которая потрясла Аргос, её обсуждал каждый. Габриэль Дибос, не родная дочка Жерома, с которой он пылинки сдувал и души не чаял, была выкрадена из монастырской школы! И Жером был один наедине с этой печалью! Ему необходимо её утешение сильнее, чем когда-либо до этого! Марсела посмотрела на часы, стоящие на камине, и в ту же секунду до слуха донёсся скрип открывшейся входной двери. Дверь только раскрылась, а она уже вышла в прихожую. Марсела испустила горестный вздох. На пороге стоял Жером.

Марсела и помыслить не могла, что он явится к ней в таком неопрятном виде: помятый пиджачок, рубашка, наполовину расстёгнутая и с перекинутым галстуком, волосы растопорщены, в лице ни кровинки, а глаза…

Марсела расплакалась. Глаза Жерома были красного цвета, словно он… В миг она рухнула в его объятия. Она расслышала, как закрылась дверь за ним, когда он уткнулся лицом ей в грудь и заплакал.

***

Призрачные силуэты от болотной растительности становились длиньше. Рей едва сдерживала раздражение. Высокомерная леди Дибос шла, спотыкаясь, перед ней, и она, нехотя, признала, что эта маленькая дикарка победила, хотя внешне всё выглядело как раз не так. Конечно! Именно Габриэль поставила Рей на место… да ещё как… Тёплое женское тело, прижимавшееся к ней, когда она перекинула её к себе на плечо, не покидало мысли, несмотря на напряжение, которое нарастало с каждой пройденной милей, приближавшей их к берегу. Аромат тела Габриэль продолжал щекотать ноздри Рей. Она чересчур ясно, чтобы не испытывать неловкость, вспомнила, как скользнула девушка всеми своими достоинствами по её сильной округлой груди, когда она, не церемонясь, опустила её на землю. Осознав это, Рей, нехотя, заскрежетала зубами. Она опять представила пораненные ножки Габриэль, и внутри неё вновь всё перевернулось. Рей понимала, что Габриэль терпит эту боль лишь из желания досадить ей, но Рей от этого совсем не становилось легче. Её терзало это. Но ведь девчонка сама виновата! И дьявол с ней! Рей ведь предложила надеть сандалии, но девица отказалась от рабской обуви. Рей скривила полные губы и усмехнулась. А ведь у рабов хватает ума носить их! Решительная леди снова споткнулась и чуть не упала. Рей вытянула руку, намереваясь поддержать её, и мысленно застонала, поняв, что Габриэль с трудом стоит на ногах. А тем временем Портерий прибавил шаги, ощутив наступление полной тьмы. Рей не решалась попросить своих друзей идти помедленнее, ведь цель была близка, и каждая минута была дорога… Габриэль Дибос опять закачалась, её очевидная слабость всё больше проявлялась.

Рей успела подойти к ней именно в тот миг, когда Берта проворчала позади:

– Капитан, по-моему, она вот-вот упадёт.

Рей подхватила девушку, всмотрелась в лицо смертельно побледневшей леди и за миг до того, как та лишилась чувств, увидела в её гаснущем взгляде плещущую жгучую ненависть! Берте, очутившейся около, хватило секунды, чтобы осмыслить состояние девушки.

Характерной своей манерой, без эмоций в голосе, она изрекла:

– С ней всё нормально. Всего то упала в обморок. Может, мне потащить её?

– Не нужно, я сама донесу её.

Рей подняла Габриэль Дибос, лишившуюся сознания, к себе через плечо и, проверяя каждый шаг, двинулась вперёд по тропе к берегу.

***

Лампа горела, отбрасывая косые блики, которые танцевали на стене комнаты, которая была знакома Жерому, когда он проник во влажное лоно женщины, раскинувшейся под ним. Он чувствовал, как её шелковистую плоть обволакивает тепло, слышал её прерывистые вздохи, когда она полноценно раскрылась ему, принимая в себя, страсть дошла до высокой точки. Проникая снова и снова, Жером обретал уверенность в нежных ладонях, крепко обнимавших его спину, в её стройных ногах, оплетённых вокруг его бёдер. Любовная ярость Жерома становилась сильнее, стоило ему услышать нежный голос Марселы, которая, неимоверно любя, звала его по имени. Ему ощущалось, что пламя, бьющее в нём, разгорается всё сильнее и сильнее, и вот уже близок конец… Тишина комнаты напрягала, когда послышались гортанные стоны Жерома, соединившиеся с радостным и удовлетворительным криком Марселы. Миг спустя, он освободился от влажного плена мягкого женского естества, с тяжёлым дыханием, с сильно стучащим сердцем, поглядел на Марселу, приподнявшись. Её веки были закрыты, а рот приоткрыт, пока она возвращалась с блаженства на землю. Вдруг Жером увидел симпатичное молоденькое личико Габриэль. Сознание того, что лишь миг назад облик милой Габриэль был полноценно стёрт из его памяти, заставило его душу возмутиться. Он подумал, что Марсела сумела проникнуть в его жизнь, как ни одна другая женщина. Сегодняшним вечером она снова показала своё умение дать ему свободу от любого груза, побуждая поговорить о страхе, затаённому в самой глубине его тайного сознания, о его муках. Больше того, ей стало слышно тщётно скрытое от самого себя признание, что виновен сам в том, что Габриэль украли. Марсела сняла все оковы с его души!

Жером полноценно находился в её руках, и Марсела наградила его за это, ублажив собой.

Но такое вознаграждение делало зависимость от неё только несноснее. Шлюшка! Жерому стали ясны её уловки! Она хочет прибрать себе часть его самого, чего он не разрешал никому, исключая свою незабытую Шеннон. Она желает иметь власть над той частью его души, которая погибла вместе с ней, чтобы больше не воскресать! Она надеется занять в его сердце место Шеннон. Но его сердце живёт лишь для его милой Габриэль! Но Марсела перехитрила саму себя! Она его устраивала как отзывчивая любовница, и часто она была настолько великолепна в постели, что он пока не хотел её оставлять. Но он твёрдо решил играть по своим правилам и не допустит, чтобы она превращала его в марионетку… Жером скривил красивое лицо, ухмыльнувшись. Марсела утешила его и на короткий момент принудила его позабыть о Габриэль. Она снова проявила свою властность над ним, но наступит день, когда он обретёт свободу от этой немой зависимости. Чтобы там она себе не фантазировала, правда состоит в том, что властность находится у него в руках.

Успокоив себя такими мыслями, он снова уткнулся в тело Марселы, а потом вдруг перекатился, и женщина очутилась сверху.

Марсела испугалась, закричала, покраснела. От этого Жером возбудился и плавно проник в её естество, лишь бы снова оживить страсть, которая уже иссякла. И снова они испытали радость, которой обоим не могли сопротивляться. После Марсела, полностью обессилев, легла на него. Жером положил любовницу на постель около себя и увидел, как задрожали её шикарные и объёмные ресницы, а веки медленно раскрылись. В её туманном взгляде виднелось много любви. Марсела позвала его, когда Жером дошёл до стула, беря свои вещи и выходя из спальни. Её голос, полный тревоги прозвучал в последний раз, когда Жером, одевшись и удовлетворив свою страсть, вернул себе самого себя, и закрыл за собой входную дверь. Он немного постоял на пороге дома, смотря на залитую фонарным светом пустую улочку. Марсела превосходно управилась со своей обязанностью. Он ощущал себя заново рождённым и полным сил.

В его мыслях появилось лицо Габриэль, и Пуанти пронзительно зашептал:

– Габриэль, миленькая моя деточка, я отыщу тебя и верну домой. Ты держись, родная. Не унывай. Ты слышишь меня, Габриэль?

***

Габриэль тихо постанывала. Сначала она чувствовала ритмичную качку, которую ощущала, находясь без сознания, но потом она заменилась плавным скольжением, которое дало покой. Тело теперь так не мучилось.

Девушка словно парила в небесах и почти что наслаждалась отдыхом. Ночное небо было усыпано многочисленными звёздами, простираясь над ней. Габриэль неторопливо распахнула веки, девушка ещё некоторое мгновение старалась прийти в себя после ужасного сна. Разум прояснился. Её ждало разочарование! Она была не в своей келье в монастырской школе. И это вовсе не кошмарное сновидение. Габриэль находилась…

Девушка ахнула, стоило бесповоротно осознать, где она. Габриэль была в лодке в открытом море. Она приподнялась на локте и опять ахнула. Её похитительница правила прямо на большое судно, которое стояло в скрытой тьмой лагуне! Девушка шевельнулась и едва сумела сдержать стон. Каждая кость тикала, а ноги горели пламенем. На глаза навернулись слёзы, но девушка не дала им пролиться. Плакать времени нет. Не сейчас, когда она, возможно, навсегда уплывает от греческого берега Аргоса.

– Капитан!

Габриэль услышала крик с судна и села.

Девушка уловила на себе глаза капитанши за миг до того, как та сказала:

– Барк! Приготовься спустить трап!

Моряки действовали слаженно, проявляя опытность и норов, когда лодка пришвартовалась к борту превосходного судна.

Пара ламп наполняли светом борт судна, где уже стояло много людей. У Габриэль не было сомнений, что они все – самые отьявленные мерзавцы. Взлохмаченные шевелюры, отрощенные бороды выявили девушке весомую основу, чтобы сделать такой вывод. В ушах у немногих блестели либо одна серьга, либо две.

На головах большинства красовалась повязанная яркими оттенками бандана, а один, самый зловещий пират, имел на глазу чёрную повязку демона. Несколько женщин пиратского вида почти ничем не отличались от мужской части. Их лица были ухоженными, одеты они были в кожаные вещи, а головы их покрывали тёмные шляпы с перьями, скрывающие почти половину лица. Все они имели оружие: у кого-то пистолеты были заткнуты за пояса, у других с одного бедра свисали мечи в ножнах, а с другой стороны бедра в кобурах виднелись пистолеты.

Девушка кое-как задавила в себе омерзение и повернулась к капитанше. Та в этот миг отдавала много приказов. Яркий свет от лампы, которая висела над корпусом судна, осветил символ под гладкой мачтой с изображением свирепой морды льва, оскалившего пасть. А название судна… О Господи! Только не это!

Дыхание Габриэль свело. Её глаза опять возвратились к возвышавшейся над ней капитанше. Женщина наклонилась к ней и помогла встать. Это невозможно…

– Вы готовы подняться на свой корабль, капитан? – обратились к ней с борта.

– Конечно.

От ответа капитанши Габриэль впала в ужас. Её похитительница оказалась одной из самых ужасных приспешников Лафитоса. Жители Аргоса шептались, утверждая, что в ней живёт душа хищного зверя, и потому у неё есть умение набегать на судна, превращая их в убийственную добычу точно бегущего хищника!

Ходили слухи о том, что она скорее пиратка, чем каперша. Прошлое этой особы было окутано пеленой тайны, и даже её имя заменялось названием её ужасного судна. Это была Раптор… хищница! Габриэль зашатало, и свет в её глазах стал тухнуть. Она смутно чувствовала дуновение ночного ветра, когда её отслоили от места, и снова она очутилась перекинутая через широкое плечо капитанши.

Девушка завопила, стараясь освободиться, но её коротко предостерёг женский голос:

– Успокойся!

Капитанша начала взбираться по верёвочному трапу, который перекинули вниз через борт судна. Чёрная поверхность ночного моря отдалялась. Габриэль прокляла свою слабость, которая вынудила её, не переча, подчиниться её команде, а сознание вновь покидало её.

Раптор… Надо было сообразить это в тот самый миг, когда её пронзили сияющие глаза с золотым отливом. Да, она должна была понять это, но не поняла.

***

Барабанная дробь … ей слышна барабанная дробь… Удары барабанной дроби эхом отдавались в голове Габриэль, настойчиво, не прерываясь, пока она не открыла веки. Яркие утренние лучи света чуть не заставили девушку ослепнуть.

– О, только не это! – громко простонала она. – Нет… снова…

Видимо, судьба уже определила ей всегда просыпаться в незнакомой обстановке! На сей раз она проснулась в каютной комнате судна.

Габриэль лежала на широкой кровати прямо под круглым маленьким окошком. Проём между койкой и дверью заполнил письменный столик, в середине помещения расположились пузатая плита и стол с двумя табуретками. Они заполняли собой большую часть помещения. И снова в ушах Габриэль слышался барабан.

Девушка села. Она была не уверена в том, что шум не зародился в её больной голове. Это не барабаны, нет. Напоминало топот ног, бродящих по палубе над ней. Они пляшут? Нет, это напоминало бы танцы обезумевших… Девушка совсем сбилась с толку, ощущая себя больной и измученной. Кожа пылала, кости ныли так, словно за день отслужили не один десяток лет, а ноги… Она пошевелила ногами и острая боль пронзила насквозь, что дыхание Габриэль перехватило. Она припомнила, что отказалась от сандалий, ведь их надевают лишь рабы.

Какая же она идиотка! Непонятный звук привлёк внимание, девушка резко повернула голову и застыла, увидев, что открывается дверь. Она приготовилась дать отпор человеку, которого не приглашали.

– Заходите! – воскликнула Габриэль, подавляя в себе чуть было не вырвавшийся вопль страха.

Это была Раптор. Она казалась ещё больше в маленьком помещении каютной комнаты.

Своими плечами она заполнила весь проём двери, затылок почти касался потолка, а глаза…

Нет уж, Габриэль не позволит ей себя запугивать и не будет унижаться до просительного поведения её жертвы!

Презирая свой страх и терзавшую её боль, девушка выговорила на одном дыхании:

– Я не просила вас заходить ко мне в каюту!

– Заходить мне в вашу каюту? – огромная женщина хмыкнула. – Я позволю себе не согласиться с вашим заявлением, юная леди. Каюта моя, и я никому не разрешу выгнать меня отсюда.

Габриэль не знала, что на это сказать. Она быстро оглядела широкую кровать, на которой сидела, и подушку около себя. На всей постели сохранились следы того, что недавно тут кто-то побывал. Неужели она… Взгляд капитанши не дрогнул.

– Хотите задать вопрос, мисс? Если да, то я буду нескончаемо счастлива ответить на них.

Какая мерзкая девица… Капитанша резко шагнула в сторону, и за её спиной возникла знакомая молодая особа со шрамом на лице. В руках она держала таз.

Капитанша немного грубым тембром приказала:

– Иди, Берта, начинай.

Морячка подошла к Габриэль. Смотря на неё, она молча поставила таз на стол около кровати.

Габриэль отпрянула от неё, заорав:

– Не трогайте меня!

– Я разочарована в вас, мисс. – В тоне капитанши слышались иронические нотки. – Ваше поведение, как у напуганной девочки.

– Напуганной девочки? – Яростная ненависть заполнила душу Габриэль. – Вы два раза ошиблись, капитан. Я не напугана, и я – не девочка. Если вам угодно, то я отказываюсь быть в таком обществе, неприятном мне!

– Советую вам следить за язычком! Берта согласилась осмотреть ваши раны и облегчить ваши мучения. На вашем месте я бы не стала обижать её.

– Я не нуждаюсь в вашей Берте и её лечении!

– Послушайте меня внимательно, мисс! – Капитанша придвинулась и нависла над ней, взяла её за подбородок и низким тоном читала наставления. – Ваши ножки сильно поранены из-за вашего упрямого поведения! Я была вынуждена тащить вас на себе весь оставшийся путь до судна и не намерена ещё раз побывать в такой ситуации. Раз и навсегда зарубите себе на носу, что вы – у меня на судне, всецело я имею властность над вами и вы обязаны вести себя соответсвенно сложившейся ситуации! – Габриэль не ответила, только усмехнулась, помалкивая, а громадная женщина склонилась ещё ниже к ней, чтобы видеть глаза девушки. – Вы обязаны стоять и ходить на ногах через пару дней. Это нужно, ведь в скором времени возникнет ситуация, где даже обычная слабость может вам дорого стоить… – Капитанша сделала перерыв и сильно понизила тембр своего голоса: – Вы, возможно… даже умрёте. Я понятно выразилась?

– Это угроза? Вы не имеете права мне угрожать!

– Я не стала бы тратить своё время, угрожая вам, мисс. Я всего-то извещаю вас об этом.

– Вы не сможете мне злорадно навредить! Мой папа…

– Ваш папа! – Капитанша исказила милое лицо в злобной ухмылке. – Я смогла обезоружить вашего папашу. Ему теперь не хватит решимости сделать что-то против меня, пока имеется хотя бы мизерная возможность того, что вы до сих пор у меня!

– Вы глупая, раз думаете, что папа станет сидеть и ничего не предпринимать, лишь ожидая ваши указания. Он всё доложит господину Клейборосу!

– Господин Клейборос со своими людьми мне не страшен!

– Мой папа – слишком влиятельный господин!

– Море большое и свободное. В наихудшем варианте я никогда больше не ступлю на землю Греции. Но выбирать мне.

В первый раз Габриэль по-настоящему сделалось страшно. Девушка попыталась задавить растущий ужас.

– Но вашей целью было нечто другое, когда вы меня выкрали. Вы намеревались применить меня как орудие для вашего отмщения моему отцу.

Капитанша выпрямилась во весь рост, лицо её внезапно стало окаменевшим.

– Слушайте же меня, юная леди. Мне стоит лишь дать команду своим людям, и они выкинут вас за борт, чтобы моментально завершить это дело, и моё отмщение осуществится. Решение за вами, остаться ли вам в живых, чтобы я смогла принудить вашего папочку сполна заплатить за все его преступные злодеяния.

– Преступные злодеяния моего папы? Да вы сумасшедшая. Это вы преступница, а он честнейший человек!