Полночный всадник

Глава 22

Из-за боли в лодыжке Кэрли сидела перед окном в спальне, положив ногу на подушку и думая о Рамоне. Внезапно земля задрожала от конского топота.

Затянув пояс халата, она пошла встретить всадников, которые, взметнув пыль, ворвались во двор.

Кэрли охватил страх, когда она увидела окровавленного дядю, лежащего поперек седла.

— Господи! — прошептала она, вцепившись в дверной косяк.

К ней приблизился Клив Сандерс:

— Дела плохи, мисс Мак-Коннелл.

Она печально кивнула:

— Несите его поскорее, мы должны заняться им.

Сандерс и еще трое мужчин сняли дядю с лошади и понесли в дом. Штаны Флетчера порвались, когда он упал с коня. Рубашка была в крови, которая лилась из большой раны в животе. Рана в груди кровоточила меньше.

— Положите его в спальне. — Кэрли закусила губу, мгновенно забыв обо всех неприятностях, пережитых по вине дяди, и понимая одно: он умирает, и его терзают боль и страх. Флетчер проявлял доброту к ней. Был единственным братом матери. И у него не было никого, кроме Кэрли.

— Кэрли?

Он произнес ее имя так тихо, что она едва расслышала. Мужчины положили Флетчера на перину и сняли с него сапоги. Кэрли склонилась над раненым:

— Я здесь, дядя Флетчер. — Заставив себя улыбнуться и смахнув слезу со щеки, она взяла дядю за руку и опустилась возле него. Клив Сандерс, стоя с другой стороны кровати, помогал Рите стягивать окровавленную рубашку. Потом они начали промывать его раны, хотя и знали, что их усилия бесполезны.

Флетчер тихо застонал:

— Не думал, что все кончится… вот так. — Он посмотрел на Кэрли. Щеки у него запали, кожа стала мертвенно-бледной. — Хотел… бы знать… что о тебе будет кому позаботиться. Твоя мать… надеялась на это.

У Кэрли сжалось горло.

— Вы сделали все, что могли, дядя Флетчер.

— Надеялся… ты и Винсент…

— Знаю. Не говорите, вам нужно беречь силы.

Господи, он умирает! Кэрли отказывалась верить в это.

— Нет… пришло время. — Он сжал ее руку чуть сильнее. — Хочу, чтобы ты знала… я любил тебя. Никогда не говорил об этом никому. И твоей матери тоже. Всегда… сожалел об этом.

Она вытерла слезы.

— Я тоже люблю вас, дядя Флетчер. После смерти мамы мне было так одиноко. Я приехала сюда, и вы спасли меня от одиночества.

Он поморщился от боли.

— Я желал тебе счастья… хотел, чтобы ты имела то, чего не было у твоей матери.

Дядя закашлялся. Из его посиневшего рта вытекла струйка крови.

Кэрли вытерла ее носовым платком. Руки ее дрожали, по щекам текли слезы.

— Я счастлива, дядя. И у меня есть все. что мне нужно, клянусь.

В его взгляде были печаль и прежняя проницательность.

— Ты говоришь… об испанце. Ты по-прежнему… влюблена в него. Я понял это с самого начала.

— Я знаю, как вы к нему относитесь, дядя Флетчер, но…

— Он позаботится о тебе… я никогда не сомневался в этом. Как друг он надежен… но как враг — опасен.

Кэрли молча сжала слабую руку дяди:

— Мне очень жаль, что так случилось. Я бы отдала все, чтобы…

— Так устроена жизнь, милая. Я сожалею о многих своих поступках. Хотел бы многое изменить. — Он всхлипнул с тихим стоном. — Где Рита?

— Я здесь, сеньор Флетчер. — Плачущая женщина склонилась над ним.

— Мне будет недоставать тебя. Этого я тоже никогда не говорил.

Рита заговорила по-испански, умоляя Флетчера не покидать ее, но он уже уходил в иной мир. Кэрли видела, что силы покидают его.

— Кэрли… — снова прошептал он.

— Да, дядя Флетчер?

— Будь счастлива. — С этими словами он испустил последний вздох.

Рита зарыдала, уронив голову ему на грудь.

Кэрли тихо выскользнула из комнаты, прошла в темную гостиную и, сев перед большим камином с догорающими углями, устало откинулась на спинку дивана.

За одну ночь все изменилось! Рамон серьезно ранен, дядя умер, шериф искал в горах Педро Санчеса и других мужчин.

Продолжались и поиски Эль Дракона.

Склонив голову и сплетя пальцы, она начала тихо молиться о спасении дядиной души. Потом помолилась за Рамона и его друзей. Внезапно из коридора донеслись голоса.

Вошел Клив Сандерс с тремя мужчинами:

— Мы прикончили подонка, который сделал это.

Кэрли замерла:

— Что… что вы сказали?

— Мы прикончили того, что убил вашего дядю. Райли Уилкинс застрелил Испанского Дракона.

Неужели он говорит о Рамоне? Что-то произошло в Лас-Алмас после ее отъезда? У Кэрли сжалось сердце. Господи, только не это!

— Что случилось?

— Мы преследовали их по дороге, идущей к северу от реки. Разбойники разделились, и в горах мы потеряли их, но главарь вернулся назад, спрятался за камнями, и сеньор Флетчер попал в засаду.

— Почему вы решили, что это Эль Дракон? — осторожно спросила она.

— Я видел его после того, как захватили Льяно-Мирада. Мы сопровождали шерифа Лейтона, когда Эль Дракона везли в тюрьму.

— Так это он убил дядю Флетчера?

— Верно. Райли Уилкинс прикончил его.

Дрожа всем телом, Кэрли поднялась с дивана и нетвердой походкой направилась в свою комнату. Ей хотелось помчаться к Рамону, сказать ему, что дядя и его кузен мертвы, но время для этого еще не пришло. Она боялась привести за собой врагов. Увидев, что Рамон ранен, они поймут, где он был ночью.

Придется послать Хосе: пусть справится, как чувствует себя Рамон. Кэрли знала, что может доверять этому ковбою. Завтра днем, возможно, удастся и ей съездить в Лас-Алмас. После смерти дяди никого не удивит, что она вернулась к мужу.

Усталая, испуганная и одинокая, как никогда после смерти матери, Кэрли вошла в свою спальню.

Рамон беспокойно метался в постели. Ослабленный потерей крови, он то и дело проваливался в беспамятство. После возвращения в Лас-Алмас его состояние ухудшилось. К полудню у него начался жар.

Хосе сообщил Кэрли о состоянии мужа. Ломая руки и едва сдерживая слезы, она ходила из угла в угол, не смея покинуть ранчо. Шериф Лейтон ждал ее в кабинете дяди.

Он встал, когда Кэрли вошла в комнату, нахмурился, заметив, что она прихрамывает.

— Примите мои соболезнования, мэм.

— Спасибо, шериф Лейтон.

— Знаю, что время для этого не слишком удачное, но мне придется задать вам пару вопросов.

Она села в кресло напротив шерифа, расправив черную бомбазиновую юбку.

— Буду рада помочь вам, — сказала она, едва сдерживая волнение. — Что вы хотите знать?

Шериф сел.

— Буду откровенен с вами, мэм. Ваш дядя подозревал, что сеньор де ла Герра связан с разбойником Эль Драконом. Предполагал, что ваш муж участвовал в налетах. Хочу спросить: не потому ли вы ушли от мужа и вернулись сюда?

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Если дон Рамон участвовал в чем-то, чего вы не одобряете, возможно, это и побудили вас расторгнуть брак.

Значит, он знал о предпринятых дядей шагах! Да, Джереми Лейтон всегда осведомлен обо всем.

Кэрли заставила себя поднять на него глаза:

— Вообще-то я решила вернуться к мужу до смерти дяди. Мне не следовало покидать супруга.

— Конечно, это не мое дело, но я бы успокоился, узнав, почему вы ушли от него.

Она задумалась, подыскивая убедительный ответ, но не желая упоминать Анхела де ла Герра.

— По правде говоря, шериф Лейтон, все это из-за ревности. Я обнаружила, что муж имел любовницу — конечно, до нашего брака. Мои чувства были оскорблены. Теперь мы все выяснили. Эта женщина больше не играет никакой роли в жизни мужа, он заставил меня поверить в то, что ему нужна только я. — Кэрли расправила плечи. — Жаль, что разочаровала вас, шериф, но мой муж никоим образом не связан с разбойником Эль Драконом

Шериф поднялся:

— Ну, полагаю, в этом деле можно поставить точку… если неприятности закончатся.

— А что будет с другими? Вы не станете преследовать их с вашими добровольцами?

Он покачал головой:

— Думаю, сейчас они уже далеко и не вернутся сюда после смерти главаря. — Шериф улыбнулся. — Рад слышать, что ваши отношения с мужем наладились. По правде говоря, он всегда мне нравился.

— Я передам ему привет от вас. — Кэрли встала.

Джереми Лейтон взял со спинки кресла свою широкополую шляпу.

— Похоже… при нынешнем повороте событий… мы никогда не узнаем подлинное имя негодяя.

— Вы имеете в виду Испанского Дракона?

Он кивнул:

— Никто в округе его не знает, а если и знает, то помалкивает. Возможно, это к лучшему. — Бросив на Кэрли пристальный взгляд, шериф направился к двери. — Теперь, когда Флетчер умер, вы с мужем, вероятно, поселитесь в дель Роблес?

Кэрли подняла голову:

— О чем вы говорите?

— Это было бы весьма разумно, поскольку ранчо принадлежит вам.

— Ранчо дель Роблес принадлежит мне?

Он кивнул:

— Конечно, мэм. Таково было желание Флетчера Остина. Если с ним что-то случится, сказал он мне, дель Роблес станет вашим. Ведь вы — его единственная родственница.

— Да… думаю, так. Все произошло слишком быстро, я не успела даже подумать об этом.

— Уверен, что он оформил все документы. Они, наверное, лежат в столе. Поищите среди бумаг. Конечно, официально оформить дело должен его адвокат из Сан-Франциско. Но я готов поспорить на последний доллар, что асиенда принадлежит вам.

Кэрли смотрела на шерифа, все еще не до конца понимая его.

— Спасибо, шериф Лейтон. Я воспользуюсь вашим советом.

Весьма вероятно, что ранчо дель Роблес — ее собственность, но Кэрли было трудно поверить в это. Однако она все сильнее хотела, чтобы так оно и оказалось.

Флетчера Остина похоронили вечером. Ему бы понравилась торжественность церковной службы. Он был бы рад, если бы сюда приехали его богатые друзья из Сан-Франциско. Но на это не было времени. Кэрли воспринимала смерть во всей ее страшной простоте. Теперь она думала о живых.

Пока плотник сколачивал в дель Роблес крепкий дубовый гроб, тело дяди обмыли и обрядили в черный костюм. Кэрли, Рита Салазар, Клив Сандерс и работники ранчо стояли на вершине холма под старым дубом. Здесь дядя предстанет перед вечностью и обретет покой.

Больше прекрасная долина не была должна ему ничего. Кэрли понимала: он получил больше того, на что имел право.

Но все же Флетчер был ее дядей, и она любила его, несмотря ни на что, и плакала у могилы. Райли Уилкинс торжественно прочитал стих из Библии. Ничего уже нельзя изменить! Когда служба закончилась, все вернулись в дом, чтобы помянуть Флетчера.

Приняв соболезнования, Кэрли пошла в свою комнату и надела костюм для верховой езды. Она долго ждала этого момента и теперь сказала всем, что возвращается в Лас-Алмас к мужу.

Это было правдой.

Но Кэрли умолчала о том, как волнуется за Рамона.

Рамон пошевелился и открыл глаза. Пульсирующая боль терзала плечо, кожа вокруг раны горела. Но голова стала ясной, жар спал.

Сначала Рамон молча радовался жизни. Все его чувства обострились, и он другими глазами смотрел на небо за окном, которое постоянно меняло цвет, прислушивался к тихому дыханию женщины, уснувшей в кресле у его кровати.

Он знал, что Кэрли пришла, ощущал это с того момента, как она появилась в комнате, но до сих пор не видел ее. Тогда Рамон весь горел, глаза не открывались, он не мог поднять голову.

И все же чувствовал что-то прохладное на лбу, слышал сквозь беспокойный сон нежный голос жены. В затуманенном сознании мелькнула неясная мысль: Кэрли больше не покинет его. Останется здесь.

После этого ему стало легче. Жар спал, и Рамон уснул. К нему начали возвращаться силы.

Осторожно, стараясь не разбудить Кэрли, он сел в кровати, взял с тумбочки стакан воды, прополоскал рот, пригладил взъерошенные волосы. Бросив взгляд на жену, заметил, что ее блузка расстегнута, увидел обнаженную грудь. Его тело ожило, в нем снова проснулось желание обладать этой женщиной.

Да, ему явно стало лучше.

Однако Рамон не хотел беспокоить ее. Кэрли нужен отдых. Он улыбнулся, увидев, как блестят в раннем утреннем свете ее волосы; ему захотелось вытянуть шпильку, удерживающую пучок на затылке. С какой радостью он запустил бы пальцы в ее шевелюру! Долго ли она будет мучить его, прежде чем согласится лечь к нему в постель?

Он улыбнулся. Это произойдет гораздо раньше, чем она думает, поклялся себе Рамон.

Она пошевелилась, открыла глаза и посмотрела на него:

— Рамон?

— Buenos dias, querida.

— Рамон!

Кэрли вскочила с кресла и едва не бросилась в его объятия. Но тут же встревоженно прикоснулась к его лбу.

— Жар спал!

— Si, mi amor. Я пошел на поправку. — Бросив взгляд на алые губы жены, Рамон лукаво улыбнулся. — Я уже почти здоров.

Кэрли оглядела Рамона с головы до ног:

— Неужели человек со столь серьезным ранением может так хорошо выглядеть?

Он засмеялся, поморщившись от боли в плече:

— Я рад, что ты так думаешь, потому что уже собираюсь соблазнить тебя.

— О да, тебе действительно лучше! — Она взяла Рамона за руку и села возле него на кровать. — Я так за тебя беспокоилась! Прости, что не приехала раньше.

— Хорошо, что ты выждала. На ранчо дель Роблес все в порядке?

Кэрли покачала головой:

— Мне надо многое сообщить тебе.

— Скажи мне, что останешься в Лас-Алмас! Это все, что я хочу услышать.

Она сильнее сжала его руку:

— Готов ли ты выслушать меня? Может, тебе стоит немного отдохнуть? Я не хочу отнимать у тебя силы.

— Говори, chica.

— Мой дядя умер после перестрелки возле Сан-Хуан-Батиста. Анхел тоже убит.

— Анхел мертв?

Она кивнула:

— Они по-прежнему считают, что он был Эль Драконом. С этим покончено, Рамон. Шериф сказал, что преследовать других не будут, если не возобновятся налеты.

Он откинулся на подушку, испытав облегчение и усталость.

— Ты оказался прав насчет дяди, — тихо промолвила Кэрли. — В день похорон приехал шериф и посоветовал мне; просмотреть дядины бумаги. В одном из ящиков стола я обнаружила папку с копиями банковских чеков, которые он выписывал с 1851 года. Один из них, выписанный на имя Генри Чиверса, насторожил меня. Сумма составляла две тысячи долларов. Я не придала бы этому значения, если бы не дата — апрель 1853 года. Меньше чем через месяц дядя Флетчер вступил во владение ранчо дель Роблес. Просматривая другую папку, я узнала, что Генри Чиверс был членом Земельной комиссии Соединенных Штатов.

Рамон напряженно молчал.

— Думаю, дядя подкупил Генри Чиверса и тот подтвердил, что твоя семья не имеет прав на ранчо дель Роблес. Земля была продана Томасу Гаррисону за бесценок. Я нашла чек на его имя, а также тот, которым было оплачено ранчо. Даже с затратами на взятки дядя Флетчер купил землю за одну десятую ее стоимости. — На глазах Кэрли выступили слезы. — Ты был прав, Рамон, — дядя украл твою землю.

Я обречен любить тебя

И докажу мою верность;

О, горе тому,

Кто так любит женщину!

Какие несчастья постигают того,

Кто влюбляется с первого взгляда!

Окутанный дурманом,

Он забывает о хлебе насущном.

Не убивай, не убивай меня

Пулей или кинжалом!

.Лучше убей меня взглядом

И обожги поцелуем.

Песнь дождя

Старая испанская баллада