Полное собрание баллад о Робин Гуде

Послушайте, я расскажу,

Каков был Робин Гуд.

Стреле, петле или ножу

Жизнь зря не отдают.

Он жил судьбе наперекор

И ненавидел знать.

Его за то прозвали – вор,

Что не дал воровать.

Он слыл разбойником, а был

Честнее нас с тобой.

И хоть он вне закона жил,

Имел закон другой.

Он Богоматерь почитал

И говорил всегда,

Что сроду ни одной из жен

Не причинит вреда.

В Барнсдейле раз Малютка Джон

Его спросил при всех,

Что делать в шайке должен он,

Что благо – и что грех?

– Ты объясни, кого трясти,

а с кем умерить прыть.

Куда бежать, кого прижать,

Кого отколотить?

И Робин объяснил ему:

– Над нами только Бог –

Не трогай пахаря и вдов,

И тех, кто нам помог.

А вот шерифа и попов,

Безжалостных, как нож,

Ты не щади: убьют тебя,

Коль ты их не убьешь.

– Учту, – сказал Малютка Джон. –

Уж я им не спущу.

Ну, а теперь пора за стол,

Я очень есть хочу.

Пора бы выпить-закусить,

Мне, Робин, пост не впрок.

А Робин Гуд ему в ответ:

– Повремени чуток.

У нас обычай есть в лесу

И нарушать не след:

Нам не хватает здесь того,

Кто платит за обед.

Ждем толстосума: я за стол

Не сяду без гостей.

В компании – стакан полней,

Застолье веселей.

Иди к развилке трех дорог,

Укройся там вблизи

И, чуть появится ездок,

Его притормози.

Бери за жирные бока

И волоки сюда –

Олень вкусней, когда за дичь

заплатят господа.

Барон, епископ или граф –

Добычу сам назначь.

Тащи любого – будешь прав,

Сойдет любой богач.

Скейтлок, Малютка Джон и Мач

В засаде залегли,

За часом час, уж день погас,

Вдруг – верховой вдали.

Ездок сутул, понур и сер,

Вот-вот и упадет,

Нет спеси, лоска и манер,

Кривой от горя рот.

– Сэр рыцарь, придержи коня, –

Сказал Малютка Джон, –

Пройдем вперед, обед нас ждет,

Ты, вижу, утомлен.

– Кто вас послал? – спросил ездок.

И Джон сказал, глумясь:

– Даем прием за тем кустом,

И Робин Гуд – наш князь.

– Я слышал имя; говорят,

В бродяге совесть есть.

Дает прием – тогда пойдем,

Не откажусь поесть.

Их Робин встретил, усадил:

– Давно к столу пора!

Мы три часа как ждем тебя,

Старались повара!

Фазан, и лебедь, и олень –

Охота недурна;

Ешь досыта и вволю пей –

Гостям не жаль вина!

– Я и забыл, когда так ел, –

Промолвил гость в ответ, –

Придет, надеюсь, мой черед

Давать тебе обед.

– Спасибо, – молвил Робин Гуд, –

Но требует душа

Не кур взамен, не вин в обмен,

А звонкого гроша!

– И рад бы оплатить обед,

Да денег вовсе нет;

Хозяин, я бедней тебя –

Нет и пяти монет.

– Уж будто бы ни пенса нет?

Я прямо удивлен.

Расстроен и скорблю душой,

Что терпишь ты урон.

Поверь, мне часто говорят,

Что кошелек пустой –

А как тряхнешь, так враз найдешь

Монеты под полой.

Ах, рыцарь, лгать нехорошо,

Тебя накажет Бог.

Прикажешь одолжить тебе,

Чтоб рассчитаться смог?

Джон, поищи, а вдруг наш гость

Забыл про капитал?

Взял Джон одежду гостя в горсть,

Подробно обыскал.

– Он не солгал – пустой кошель,

В карманах пустота.

Видать, и впрямь он сел на мель

И гол как сирота.

– Плесни-ка сироте вина.

Послушай, нищеброд,

Как ты дошел до жизни сей,

Что гол – как весь народ?

На девок деньги промотал?

Бывает – муженек

Растратит женин капитал,

А после наутек.

– Был замок, крепкая семья

И роду сотня лет.

Но в нищете семья моя,

И завтра замка – нет.

Знавал я лучшие года,

Иные времена.

Когда друзей был полон дом,

Вокруг стола – родня.

Все рухнуло однажды, вдруг.

Всему пришел конец.

Мой старший сын попал в беду –

А с ним и я, отец.

Мальчишка ездил на турнир,

А драться он здоров!

И пени должен был платить

За пролитую кровь.

Я дом и землю – все в залог

В одно аббатство дал.

Когда не рассчитаюсь в срок –

То кров родной пропал.

Заем мне следует вернуть

До завтрашнего дня.

Аббат жесток, и долг есть долг,

Он разорил меня.

– А сколько должен и кому?

Прошу тебя, не ври.

– Четыре сотни фунтов ждут

В аббатстве Сент-Мэри.

– А что же делать станешь ты,

Когда лишат земли?

– Раз на земле нельзя стоять,

Найдутся корабли.

За море уплыву, туда,

Где за Иерусалим

С язычниками бой идет.

За веру постоим.

– А где же верные друзья,

Которых ты кормил?

– Пока богат, к тебе спешат.

А бедный им не мил.

– И нет совсем ни одного,

Кто б поручиться смог?

– Кто ж пожалеет бедняка?

Один распятый Бог.

– У Бога денег не возьмешь,

Бог не затем нам дан.

Не разжились знакомством с ним

Ни Петр, ни Иоанн.

Найди заступника еще,

Или придет беда!

– Нет, не сыскать. Лишь Божья Мать –

Ей верен был всегда.

– Клянусь, – воскликнул Робин Гуд, –

Заступник твой хорош!

И хоть всю Англию пройди –

Надежней не найдешь!

А ну-ка, Джон, иди в наш схрон,

Поройся в сундуках,

Добудь четыреста монет –

И чтоб наверняка!

– Я не пойму, – заметил Мач, –

Берем или даем?

– Мы исполняем свой обет,

И много чести в том.

Нехорошо, чтоб рыцарь был

И беден, и убог,

И чтоб злодей больших дорог

Ему да не помог!

Давай еще портки ему

И плащ соорудим!

Где видано, чтоб рыцарь был

Оборванным таким?

Малютка Джон сукно кромсал,

Прикидывал на глаз,

Длину по луку замерял,

И фута три в запас.

– Ну, знаешь, – Мач ему сказал, –

Тут на штаны с лихвой.

Таким прилежным скорнякам

Работать с Сатаной!

– Ты не жалей, ведь ты не поп, –

Вмешался Вилл Скейтлок, –

Сыщи-ка пару добрых шпор

И пару к ним сапог.

– Вот шпоры, сбруя и узда,

Сукно, монеты, плащ;

Но, Робин, надо бы коня –

Везти поклажу вскачь.

– Бери гнедого жеребца

И новое седло!

Тому, кто Девою любим,

Сегодня повезло.

А через год – вернешь мне долг

Под деревом большим!

Оно укутает себя

Как раз в весенний дым.

Одно неладно – нужен паж,

Коль рыцарь столь пригож.

Иди вдвоем – в богатый дом

Иначе не войдешь.

Тебе и провожатый есть –

В пажи и Джон сойдет.

Хоть слишком часто хочет есть

И слишком много пьет!

Запомню навсегда Бaрнсдейл,

Где Робин мне помог.

Чтоб в Йорк прибыть – остался день,

Пришел последний срок.

Так рыцарь мчал во весь опор

И Джону говорил:

– Мы завтра выиграем спор

В аббатстве Сент-Мэри!

Тем временем скупец аббат

Сказал в кругу своем:

– Сегодня истекает год,

Как рыцарь взял заем.

В аббатстве званы на обед

Судья, шериф, приор.

Здесь должникам пощады нет –

Известен приговор.

– Четыреста монет заем,

И если не вернет,

Его земля со всем добром

В аббатство перейдет.

– То истинно, – сказал приор, –

Но день еще горит.

Увидите: должник придет

И станет нас молить.

– Коль рыцарь скрылся за моря,

Его простыл и след:

Там голод, холод и чума,

В живых бродяги нет.

– Мне горестно, – сказал приор, –

Столь справедливым быть.

Я удручен, но принужден

Беднягу разорить.

– Клянусь седою бородой,

То праведный улов.

А жирный ключник к речи той

Добавил пару слов:

– Его повесили давно, –

И, право, поделом.

А значит, земли все равно

В аббатство заберем.

И вот – закат, и рад аббат,

Что рыцарь не придет.

Но входят слуги, говорят,

Что рыцарь у ворот.

А рыцарь спутникам своим

Велел прикрыть броню:

– В рванье явись, как пилигрим,

Чтоб силу скрыть свою.

Надели грубые плащи

Поверх блестящих лат.

Привратник им открыть спешит:

– Сэр рыцарь, ждет аббат!

Но что за лошади у вас?

Не видывал таких!

– Задай моим коням овса –

То гордость верховых.

Двор пересек и входит в зал –

Держать за долг ответ.

Судья, шериф, приор, аббат

Вкушают там обед.

– Сколь мне приятно, господа,

Сюда явиться в срок!

Аббат визиту был не рад:

– Ты мне принес свой долг?

– Ни пенни, – рыцарь отвечал.

Аббат стал веселей:

– Судья, ведь я предупреждал!

Мое здоровье пей!

– Зачем же было приходить,

Раз денег не принес?

– Пришел молить, чтоб отложить

Хоть на денек вопрос!

– День миновал, – сказал судья, –

Отсрочку не дадим.

– О, сэр судья, ведь мы друзья!

Не будь неумолим!

Судья сказал: «Я разделю

С аббатом весь барыш».

– Тогда шерифа я молю!

Шериф сказал: «Шалишь!»

– Тогда, о добрый сэр аббат,

К тебе взываю вновь!

Отсрочь платеж, ты благ и свят,

Яви к Христу любовь!

И стану я твоим слугой

И преданным рабом,

Покуда денег не скоплю

Отдать за отчий дом.

– Сей дом тебе не возвратим –

Ты проиграл заклад.

Клянусь Спасителем моим,

Что на кресте распят.

– Во имя доброго Христа,

Что Девою рожден,

О братья, обращаюсь к вам –

Услышьте этот стон.

Ведь если кто сражен нуждой,

Под гнетом нищеты –

То Бог, что был в хлеву рожден,

Обязан защитить.

Аббат вскипел и в ярость впал:

– Довольно, наконец!

Честь рыцаря ты запятнал –

Вон из аббатства, лжец!

– И впрямь довольно я просил.

Не следует бойцу

Склонять колени и служить

Скупцу и подлецу.

Мне на турнирах и в боях

За честь пришлось стоять.

В походах позабыл про страх

И не умею лгать.

Судья вздохнул: – Сердечно жаль,

Страдать пришлось тебе.

Аббат, подкинь ему деньжат.

– Дам сотню. – Дай и две.

– Зарекся брать у братьев в долг.

И надобности нет, –

И рыцарь высыпал на стол

Четыреста монет.

– Вот золото, аббат, считай!

Аббат разинул рот,

Глаз выпучил, разлил бокал

И больше не жует.

Из зала рыцарь вышел вон,

Рванину с плеч долой.

И песни, подбочась, поет,

Въезжая в замок свой.

Жена встречает у ворот:

– Входи, мой господин.

Ты разорен? Мы все добро

В аббатство отдадим?

– Жена, молись за тех, кто спас –

Пропасть нам не дадут,

Защитой нынче стал для нас

Разбойник Робин Гуд!

А через год в Бaрнсдейльский лес

Пришли на пир к стрелкам

Сто человек, а впереди

Приехал рыцарь сам.

Сто длинных луков беглым в дар,

Сто связок острых стрел,

Да бочки крепкого вина,

Чтоб отдохнуть от дел,

Коня, и сбрую, и быка,

Перчатки, кольца, снедь;

Под деревом накрыли стол –

И стали песни петь.

Потом решили в цель стрелять –

Здесь промах не дают,

А победителю наказ:

– Будь храбр, как Робин Гуд!

Настала ночь, но спать невмочь –

До трех часов гудят:

Кто прочих перепьет – герой,

И лентой наградят!

И вплоть до утренней зари

Не расставались тут

Отважный рыцарь Ричард Ли

И храбрый Робин Гуд.

Почтеннейшие господа,

Я расскажу сейчас,

Как был Джон Маленький слугой.

И весел мой рассказ.

Сошлась однажды молодежь

С оружием на луг.

На состязание принес

Джон Маленький свой лук.

Три раза он спускал стрелу

И резал тонкий прут,

И, удивлен, смотрел шериф,

Как метко стрелы бьют.

– Клянусь Христом, – сказал шериф, –

Что на кресте страдал,

Вот это – лучший из стрелков,

Какого я встречал.

Скажи мне, ловкий человек,

Как здесь тебя зовут,

В какой стране ты был рожден

И где живешь ты тут?

– Хольдернес – родина моя,

Сказала мне родня,

Мои товарищи зовут

Рейнольд Гринлиф меня.

– Не хочешь ли, Рейнольд Гринлиф,

Остаться здесь, со мной,

И стать за двадцать марок в год

Мне преданным слугой?

– Не знаю, как мой господин, –

Ему ответил Джон. –

Я рад служить тебе, когда

Меня отпустит он.

На целый год отпущен Джон

Служить с того же дня.

И сразу дал ему шериф

Хорошего коня.

Джон Маленький задумал сам

Слугой шерифа быть,

Хотя жестоко замышлял

Шерифу отомстить.

Но он сказал: – Самим Христом

Поклясться я могу,

Шериф во мне всегда найдет

Хорошего слугу!

В четверг случилось, что шериф

Охотиться идет,

А Джон в постели был забыт,

Проспав его уход.

Без хлеба пропостился он

До половины дня.

– Когда ж, – сказал он, – эконом,

Накормишь ты меня?

Сидеть все утро натощак

Охоты больше нет,

И я прошу тебя, позволь

Сейчас мне съесть обед.

– Пока не будет господин,

Тебе ни есть, ни пить.

– А я Спасителем клянусь

Твою башку разбить!

Но эконом не пожелал

Дослушивать речей,

На кладовую посмотрел

И запер дверь плотней.

И дал Джон Маленький ему

Такого тумака,

Что сразу вдвое перегнул

Седого старика.

Потом он вышиб дверь ногой,

Склонясь, вошел в чулан,

И сразу эля и вина

Он нацедил стакан.

– He выпьете ль и вы со мной? –

Он старику сказал. –

Меня, живи он хоть сто лет,

Никто не забывал.

Джон Маленький за пятерых

В чулане пил и ел.

На кухне толстый повар жил,

Он крепок был и смел.

– Хорош слуга, который спит

До половины дня,

А после смеет говорить

Другим: «Корми меня».

Три раза после этих слов

Ударил Джона он.

– Клянусь, удары по душе, –

Сказал веселый Джон. –

Ты настоящий человек

И в этом схож со мной.

Я не уйду, покуда сил

Не смерим мы с тобой.

Джон Маленький взял острый меч,

Такой же повар взял,

Они схватились, и никто

Врагу не уступал.

В бою миль пять они прошли,

Не отклоняя глаз,

Не оцарапан ни один,

А бьются целый час.

– Клянусь, – Джон Маленький сказал, –

Отныне ты мне друг,

Я не встречал еще в борьбе

Таких умелых рук.

Хороший был бы ты стрелок.

Мы славно заживем,

Когда в зеленые леса

Отправимся вдвоем.

Две сотни марок Робин Гуд

Тебе положит в год!

– Довольно, – повар отвечал, –

С тобой твой друг идет!

Была оленина тотчас

На пир принесена,

И много выпили они

Хорошего вина.

И собрались они потом

В леса, где Робин Гуд.

Казалось им, что в тот же день

До вечера дойдут.

Решили взять из кладовой

Приборов дорогих.

Как ни были прочны замки,

Они сломали их.

Забрали миски и блюда,

Все, что могли достать,

Монеты, чаши, серебро

Не позабыли взять.

В посуде, взятой ими, три

И триста фунтов вес,

И к Робину они снесли

Ее в зеленый лес.

– Привет вам, добрый господин,

Господь помилуй вас.

– Джон Маленький, привет тебе,

Пришел ты в добрый час!

Привет с товарищем стрелком,

Привет обоим вам!

Какие вести принесли,

Покинув Ноттингам?

– Тебе слугу прислал шериф

Со своего двора,

Прислал привет и триста три

С ним фунта серебра.

– Клянусь, – воскликнул Робин Гуд, –

Я троицей святой;

Не стал бы никогда шериф

Делить добра со мной.

Тогда Джон Маленький решил

Шерифа обмануть,

Пять миль он по лесу бежал,

Пока не кончил путь.

Шерифа в зарослях нашел

По рогу и борзым,

С учтивым словом преклонил

Колено перед ним:

– Пускай, мой добрый господин,

Господь тебя хранит.

– Рейнольд Гринлиф, – сказал шериф, –

Откуда путь лежит?

– Сегодня по лесу блуждал

Я в этой стороне.

Такие видел чудеса,

Что и не снилось мне:

Зеленый пробежал олень

По зарослям густым,

И семь оленей молодых

Бежали вместе с ним.

Такие у него рога,

Что страшно и взглянуть,

Я тетиву ему вослед

Боялся натянуть.

– Такую дичь, – сказал шериф, –

Я был бы рад найти!

– Не поленитесь, господин,

Вослед за мной идти!

Шериф верхом, но Джон готов

Пешком идти весь день.

Завидев Гуда, молвил Джон:

– Вот, господин, олень!

Шериф надменный был мрачней

Бессолнечного дня:

– Будь проклят ты, Рейнольд Гринлиф,

Ты обманул меня.

– Клянусь, – Джон Маленький сказал, –

На вас лежит вина:

Я, вам служа, не получал

Ни хлеба, ни вина.

Был подан ужин. На столе

Блестело серебро,

Но отказался есть шериф,

Узнав свое добро.

– Попробуй, – молвил Робин Гуд, –

Оленину мою.

За то, что Джона ты любил,

Я жизнь тебе даю.

Когда насытились они

И день стал потухать,

С шерифа Робин Гуд велел

Насильно обувь снять.

И плащ короткий, и камзол

С каймою меховой,

И дал ему зеленый плащ

Укрыться в час ночной.

А после ловким молодцам

Под деревом густым

Стать вкруг шерифа приказал

И бодрствовать над ним.

Шериф надменный ночь провел

В рубашке и штанах,

Узнал и он, как спать в лесу

На камнях и корнях.

– Шериф, – промолвил Робин Гуд, –

Будь рад словам моим:

Ведь это я хотел, чтоб ты

Под дубом спал густым.

Сказал шериф: – Я не монах,

И пусть мне принесут

Веселой Англии добро –

Я не останусь тут.

А Робин Гуд в ответ: – Ты год

Со мною будешь жить,

Тебя, заносчивый шериф,

Решил я проучить!

Шериф воскликнул: – Если мне

Здесь спать и эту ночь,

Пусть лучше голову мою

Мне снимут с тела прочь.

Когда же пустишь ты меня

Дорогою своей,

То самым верным буду я

Из всех твоих друзей.

– Ты клятву дашь, – промолвил Гуд, –

Здесь, над моим мечом,

И на земле мне не вредить,

И на пути морском.

А если бы моих людей

Тебе пришлось встречать

И днем и ночью, поклянись

Во всем им помогать.

И снова поклялся шериф.

Идя к семье своей,

Он долго позабыть не мог,

Как спал среди камней.

Шериф доволен, что ушел

Из леса в Ноттингам,

С товарищами Робин Гуд

Гуляет по лесам.

– Пора обедать, – молвил Джон,

А Гуд в ответ: – Постой.

Святая Дева возвратить

Залог не хочет мой.

– Не беспокойтесь, господин.

Не догорит закат,

Как рыцарь, в этом я клянусь,

Свой долг вернет назад.

– Джон Маленький, – ответил Гуд, –

Иди, возьми свой лук.

Оставь меня. С тобой пойдут

Уилл Скейтлок и Мук.

Уотлингской дорогой в Сайлс

Теперь ваш ляжет путь,

Быть может, и удастся нам

Найти кого-нибудь.

Веселый будет ли гонец,

Или бедняк простой –

Хочу, чтоб этот человек

Делил добро со мной.

Джон Маленький, сердясь, грустя,

Пустился в путь из чащ,

Он опоясался мечом,

Надел зеленый плащ.

В дороге путника найти

Из них никто не мог.

Как ни смотрели все втроем

На запад, на восток.

Вдруг на дороге в Бернисдель

Остановился взор.

Монахи ехали по ней

Верхом во весь опор.

Джон Маленький друзьям сказал:

– Я голову отдам,

Когда монахи не везут

Всего, что нужно нам.

Товарищи, к чему печаль,

Когда душа грустна?

Пусть будет наготове лук

И тетива верна.

Полсотню слуг ведут они,

Семь вьючных лошадей.

Один епископ ездит так

Со свитою своей.

Мы приведем их всех, пускай

Здесь только трое нас,

Не то на Робина поднять

Мы не посмеем глаз.

Сильнее гните лук, они

Уже невдалеке.

Передний мой. Я жизнь его

Держу в своей руке!

И Джон воскликнул: – Стой, монах!

Вперед дороги нет.

Коль двинешься, клянусь Христом,

Найдешь стрелу в ответ.

Как видно, голова твоя

Под шляпою пуста.

Прогневался наш господин

От долгого поста.

– Кто господин? – спросил монах.

Джон молвил: – Робин Гуд.

– Его давно, – монах в ответ, –

Разбойником зовут.

– Ты лжешь, – ему ответил Джон, –

И пожалеешь сам.

Стрелок лесной он и тебя

Зовет обедать к нам.

Мук наготове лук держал,

Спустил он тетиву,

И был стрелой с коня монах

Повержен на траву.

Осталось из полсотни слуг

Лишь двое, чтоб вести

За Джоном вьючных лошадей

По дикому пути.

Монаха к Гуду привели,

Хоть упирался он.

Ворчал сквозь зубы, но идти

Был силой принужден.

Свою приподнял шляпу Гуд,

Увидев пришлеца,

Но не был вежливым монах

И не склонил лица.

– Ведь он невежа, господин,

Клянусь! – воскликнул Джон.

А Гуд в ответ: – Что взять с него,

Когда невежа он?

Потом спросил он: – Сколько слуг

С собою вел монах?

– С полсотни! Только, кроме двух,

Все спрятались в кустах.

– Трубите в рог, – воскликнул Гуд, –

Зовите всех стрелков!

И скоро семеро идут

Нарядных молодцов;

И каждый был в хороший плащ,

Пурпурный плащ одет.

– По зову Гуда мы пришли.

Что скажет он в ответ?

Скамья для гостя ко столу

Подвинута была.

Джон Маленький и Робин Гуд

Служили у стола.

– Смелей, монах, – промолвил Гуд, –

Бери и яств, и вин.

Скажи мне, где твой монастырь

И кто твой господин?

– Аббатство Девы я зову

Своим монастырем.

– А кем ты служишь? – Гуд спросил.

– Я – главный эконом.

– Тем больше чести, – Гуд сказал, –

Мне и друзьям моим.

Налейте лучшего вина,

Мы выпьем вместе с ним!

Дивлюсь я только одному:

Весь день душа грустна,

Чем Матерь Божью я гневил,

Что долг не шлет она?

Она посредницей была

Меж рыцарем и мной,

Когда я деньги в долг давал

Здесь под листвой густой.

И если деньги ты принес,

То дай на них взглянуть.

Тебе я тоже помогу

Потом когда-нибудь.

Все это выслушав, монах

Унылый поднял взор:

– Клянусь, о займе никогда

Не знал я до сих пор.

– Клянусь, – промолвил Робин Гуд, –

Монах, твоя вина!

Коль справедлив всегда Господь,

Правдива и Она.

Ото всего, что ты сказал,

Отречься не посмей,

Пречистой Девы ты слуга,

Всегда ты предан Ей.

Пречистой Девой послан ты

Вернуть мои гроши.

Ты в срок пришел: благодарю

Тебя от всей души!

– Скажи мне, – он потом спросил, –

Что в этих сундуках?

– Сэр, только двадцать марок здесь, –

Ему в ответ монах.

– Когда не больше двадцати,

Ни пенни не возьму,

И денег сам прибавить рад

К добру я твоему.

А если больше двадцати,

Прощай добро твое.

Но не печалься: кое-что

Оставлю на житье.

Считай, Джон Маленький. Тебе

Я верю одному,

Коль двадцать марок здесь найдешь

Ни пенни не возьму.

Джон быстро плащ свой расстелил

Среди лесных цветов

И восемь сотен фунтов он

Повытряс из тюков.

Пошел он к Гуду, серебро

Оставив в стороне.

– Монах не лжет, и Дева вам

Вернула долг вдвойне.

И Гуд сказал: – Своим словам

Пречистая верна.

Из женщин, что я в жизни знал,

Правдивей всех Она.

Когда б всю Англию пройти

Я мог, клянусь Творцом,

То и тогда бы не был так

Доволен должником.

Монах, налей себе вина,

Со мной за Деву пей.

Коль Деве нужен Робин Гуд,

Он будет другом Ей.

Коль нету денег у Нее,

Приди, монах, ко мне.

Залог, что шлет с тобой Она,

Гуд возвратит втройне.

Дорогой Лондонской монах

Опять готов идти,

У Робин Гуда просит он

Охрану для пути.

А Робин Гуд: – Куда идешь? –

Его спросил тогда.

– Туда, где не сумеешь ты

Мне причинить вреда.

– Джон Маленький, – промолвил Гуд, –

Иди сюда опять,

Ты кладь монаха лучше всех

Сумеешь развязать.

Узнай всю правду до конца,

Раскрой сундук другой.

– Вы плохо, – закричал монах,

Обходитесь со мной!

– Таков у нас, – ответил Гуд, –

Закон в краю лесном:

Сначала путника кормить,

Связать и бить потом.

Монах поспешно взял коня,

Не хочет отдохнуть.

– Не выпьешь ли, – промолвил Гуд,

Вина на долгий путь?

– Еще раз пить, – сказал монах, –

С тобой не дай мне Бог,

В Донкастере иль в Блите я

Обедать лучше мог.

– Свези, монах, монастырю

От Робина привет.

Таким, как ты, всегда готов

В моих лесах обед.

Я все, что надо, рассказал,

Монах покинет нас.

О прежнем рыцаре теперь

Я поведу рассказ.

Он путь держал на Бернисдель

И видит: перед ним

С товарищами Робин Гуд

Под деревом густым.

Учтиво рыцарь соскочил

Со своего коня.

И шляпу сдернул с головы,

Колено преклоня.

– Пусть Гуда и его стрелков

Спаситель бережет.

– Спасибо, рыцарь, – Робин Гуд

Ответил в свой черед:

Добро пожаловать! Ты гость

Любезный мне всегда.

Какая в темные леса

Тебя влечет беда?

Мой кроткий рыцарь, гостем будь.

Что ты не шел назад?

Ответил рыцарь: – У меня

Все земли взял аббат!

– Но ты вернул их, – молвил Гуд.

– Клянусь Христом, помог

Вернуть их, – рыцарь отвечал, –

Один лишь ты да Бог.

И потому я опоздал,

Что встретил на пути

Стрелка, которого хотел

Я из беды спасти.

– Благодарю, – воскликнул Гуд, –

Клянусь Христом самим!

За это другом звать тебя

Хотел бы я своим.

– Четыре сотни фунтов, Гуд,

Сейчас я оточту

И двадцать марок сверх того

За эту доброту.

– Оставь уплату у себя,

Нужней тебе она.

Пречистой Девы эконом

Мне уплатил сполна.

И эти деньги дважды взять

Считал бы я грехом.

Желанным гостем будешь ты

Теперь в лесу моем.

Так говоря, от всей души

Смеялся Робин Гуд.

А рыцарь Робина просил:

– Возьми: все деньги тут.

– К чему они? – ответил Гуд.

О, щедрый рыцарь мой,

Добро пожаловать сюда,

Под этот дуб густой.

Но что за стрелы и колчан,

Горящий словно жар?

И рыцарь молвил: – Робин Гуд,

Прими мой скромный дар.

– Джон Маленький, – воскликнул Гуд, –

Иди к моей казне.

Червонцев добрых дал монах

Четыре сотни мне.

Четыре сотни – скромный дар.

Ты должен, рыцарь, взять.

Купи коня, и шпоры ты

Позолоти опять.

И смело к Робину иди,

Как проживешь добро.

Клянусь, я помогу тебе,

Коль будет серебро.

Четыре сотни сохрани,

Совет припомни мой.

И доводить себя не смей

До бедности такой.

Так добрый Гуд освободил

Его от всех забот.

Да будет милостив к нам Бог,

Что на небе живет!

Простился рыцарь, поскакал

Дорогою своей,

И веселится Робин Гуд

С друзьями много дней.

Я расскажу вам, как шериф

Стрелкам в густом бору

Из Ноттингама кликнул клич

На славную игру.

Пускай все лучшие стрелки

К нему сойдутся в срок.

И победит других один,

Кто лучше всех, стрелок;

Кто попадает лучше всех,

Стреляя вдаль и ввысь,

Там, где зеленые дубы

Широко разрослись;

В награду он возьмет стрелу

Литого серебра,

Где золотое острие

И гребень у пера.

Услышал это Робин Гуд

Под деревом густым:

– Друзья, на славную игру

К шерифу поспешим.

Живее собирайтесь в путь,

Мы все стрелять пойдем.

Нас хорошо встречать шериф

Клялся в лесу густом.

И туго натянули лук

С убором дорогим

Сто сорок молодых стрелков,

Стоящих перед ним.

Когда стрелять они пришли

К мишеням в Ноттингам,

Немало с луками стрелков

Уже стояло там.

– Стреляют шестеро со мной.

Другие в свой черед

Пусть наготове держат лук,

Коль нас измена ждет.

Воскликнув это, лук согнул

Четвертым Робин Гуд.

С мишенью рядом стал шериф

Смотреть, как стрелы бьют.

Три раза Робин Гуд стрелял,

Три раза прут дробил,

И с белою рукой Джильберт

Таким же ловким был.

Джон Маленький и Вилл Скейтлок

Хорошие стрелки,

Рейнольд и Мук не хуже их

По верности руки.

И все стреляют хорошо.

Все стрелы метко бьют.

Но попадает лучше всех

Веселый Робин Гуд.

За это был он награжден

Серебряной стрелой.

Учтиво он благодарил

И в лес пошел домой.

Кидали брань ему вослед,

В большой трубили рог.

– Предатель, – крикнул Гуд, – постой,

И твой настанет срок!

Ты будешь знать, шериф-гордец,

Как мстить гостям своим.

Другое ты мне обещал

Под деревом густым.

Когда б ты был в моем лесу

Под дубом для бесед,

Ты дал бы лучший мне залог,

Чем верный твой обет.

Не раз гудела тетива,

И много пело стрел,

И не один в лохмотьях бок

От схватки потерпел.

Но все ж верней, чем Робин Гуд,

Стрелять никто не мог:

Шерифа люди от него

Со всех бежали ног.

Покончив дело, Робин Гуд

В леса уйти хотел.

Немало было в этот час

Им выпущено стрел.

Джон Маленький в колено был

Стрелою поражен,

Не мог ни ехать, ни идти

От острой боли он.

И Джон промолвил: – Господин,

Коль ты любил меня,

То ради Господа Христа,

Что мучился три дня,

В награду этих дней, когда

Я был слугой твоим, –

Шерифу гордому не дай

Найти меня живым.

Но голову руби мою,

Схватив свой честный меч.

Хочу я от глубоких ран

Скорее мертвым лечь.

– Я не хочу, чтоб умер ты, –

Воскликнул Робин Гуд, –

Пусть всю английскую казну

За это мне дают.

– Клянусь Христом, – добавил Мук, –

Распятым в страшный час.

Джон Маленький, клянусь тебе,

Ты не покинешь нас.

Понес он Джона на спине.

И много раз в траву

Он клал его, как натянуть

Случалось тетиву.

Прекрасный замок на пути

Стоял в тени лесной,

Двойным был рвом он окружен,

Высокою стеной.

И жил там сэр Ричард из Ли,

Тот рыцарь, для кого

Гуд как-то деньги отсчитал

У дуба своего.

К себе он в замок Гуда взял

И всех его стрелков.

– Войди, – сказал он, – Робин Гуд,

Под мой приютный кров!

Тебя за все благодарю,

Будь гостем, Гуд, моим.

За то, что был со мной учтив

Под деревом густым,

Я всей душой тебя люблю.

Шериф задумал месть,

Пускай он рыщет: у тебя

Приют надежный есть.

Скорее поднимите мост,

Закройте ворота,

И все с оружием в руках

Идите на места!

Со мной ты будешь жить, клянусь

Святым Квентином я,

Двенадцать дней убережет

Тебя стена моя.

Покрыты скатертью, с едой

Уже столы несут,

И со стрелками пировать

Садится Робин Гуд.

Я попрошу вас, господа,

Внять повести моей.

Из Ноттингама вел шериф

С оружием людей.

Всех приказал поднять шериф

На бой в краю родном.

Твердыни замка облегли

Они сплошным кольцом.

– Ты, рыцарь, клятву позабыл, –

Кричит гордец-шериф:

– Ты изменяешь королю,

Врага закона скрыв!

Шерифу рыцарь отвечал:

– Сэр, то моя вина,

Но королю, я в том клянусь,

Душа моя верна.

Что можешь сделать ты со мной?

Взять замок мой? Изволь,

Но прежде должен ты узнать,

Что скажет наш король.

Так получил шериф ответ,

Правдивый и простой,

И в город Лондон поскакал

Дорогою прямой.

О рыцаре и Гуде он

Поведал королю,

Потом о дерзостных стрелках

В его лесном краю.

– Всегда, – сказал он, – я держу

Разбойников в руках,

Но непокорен Робин Гуд

На севере в лесах.

– В недельный срок – сказал король, –

Я буду в Ноттингам.

И рыцаря тогда схвачу,

И Робин Гуда там.

Иди, шериф. И мой приказ

Исполнить будь готов:

Себе отважных набери

Со всей страны стрелков.

Шериф простился, поскакал

Дорогою своей,

А Робин Гуд ушел в леса

В один из ясных дней.

У Джона рана зажила.

Он снова невредим,

И Робин Гуда ищет он

Под деревом густым.

А Гуд среди зеленых чащ,

Опять гуляет он.

Его прогулкою шериф

Немало огорчен.

Он Робин Гуда упустил

И не вернет опять,

И стал он рыцаря тогда

И днем, и ночью ждать.

Шериф хотел бы подстеречь

Сэр Ричарда из Ли.

Раз на охоте сокола

Поднялись от земли,

И рыцаря он увидал,

И рыцарь связан был,

В темницу, в Ноттингам сведен,

Почти лишенный сил.

Что будет пойман Робин Гуд,

Христом клялся шериф.

И тотчас бился об заклад,

Сто фунтов положив.

Но леди, рыцаря жена,

Прекрасней бела дня,

Скорей в зеленые леса

Направила коня.

Проехав лес, она нашла

Под деревом густым

И Робин Гуда, и стрелков,

Всегда веселых, с ним.

– Привет, – она сказала, – Гуд,

Тебе в твоей стране!

Святую Деву любишь ты,

И ты поможешь мне.

Не допусти, чтоб мой супруг

Позорно был убит,

Из-за любви к тебе в тюрьме

Он связанный лежит.

И добрый Робин Гуд спросил:

– Кто свел его в тюрьму?

И леди тотчас же: «Шериф», –

Ответила ему:

– Всему виной шериф; и лжи

В рассказе нет моем.

Еще трех миль он не успел

Пройти своим путем.

Воспрянул добрый Робин Гуд,

К себе стрелков зовет:

– Смелей, веселые друзья,

Клянусь Христом, вперед!

А кто покинет нас, клянусь

И Богом, и Христом,

Пусть не встречается со мной

Он на пути моем.

Наделали из прутьев стрел –

Семь раз по двадцати –

Кусты, заборы и плетни

Ломали на пути.

– Я рыцаря, – воскликнул Гуд, –

Хотел бы повидать;

Клянусь Христом, свободным он

Домой пойдет опять.

Как в Ноттингам они пришли

По улицам пустым,

С шерифом гордым, знаю я,

Пришлось столкнуться им.

– Постой, шериф, – воскликнул Гуд. –

Поговори со мной.

Что думает, хочу я знать,

Король, властитель мой?

Так много в эти восемь лет

Я не ходил пешком,

За это мне ответишь ты,

Клянусь самим Творцом.

И, натянув упругий лук,

Гуд тетиву спустил,

Стрела запела, и шериф

На землю пал без сил.

И прежде чем подняться мог

Шериф на бой с врагом,

Его ударил в темя Гуд

Сверкающим мечом.

И Гуд воскликнул: – Поделом!

Лежи, гордец-шериф,

Ты слова не умел держать,

Пока еще был жив.

Стрелки схватились за мечи.

Был каждый тверд и смел,

Из слуг шерифа в этот час

Никто не уцелел.

И Робин к рыцарю пошел

И снял оковы с рук.

И для защиты дал ему

Тугой надежный лук.

– Оставь коня, – промолвил Гуд, –

И бегать научись.

Сквозь дождь и грязь пойдем туда,

Где липы разрослись.

Идем в леса и будем жить

Без горя и забот,

Пока наш Эдуард король

Прощенья не пришлет.

С блестящей свитою король

Поехал в Ноттингам,

Он думал рыцаря поймать

И Робин Гуда там.

У местных жителей узнать

О Гуде он хотел,

Хотел о рыцаре спросить,

Что был и добр, и смел.

Все рассказали королю,

И, выслушав рассказ,

Владенья рыцаря король

Забрал себе тотчас.

Прошел скалистый Ланкашир

До Пламптон-парка он,

Везде отсутствием в лесах

Оленей изумлен.

Где прежде целые стада

Лесную знали тень,

Теперь им встречен лишь один

Породистый олень.

И вот разгневался король

И поклялся Творцом:

– Пускай предстанет Робин Гуд

Перед моим лицом.

Тому, кто рыцаря в лесах

Поймать сумеет сам,

Поля сэр Ричарда из Ли

В награду я отдам.

И хартию я дам свою,

И приложу печать,

Чтоб в целой Англии никто

Нe мог полей отнять.

Но старый рыцарь отвечал

На это королю:

– Мой государь, теперь меня

Я выслушать молю.

Не может хартии никто

Принять из Ваших рук,

Пока здесь ходит Робин Гуд

И держит верный лук.

Ему ли голову терять,

Коль не пришла пора?

Нет, Ваша хартия, король,

Не принесет добра.

Шесть месяцев не покидал

Король наш Ноттингам,

Но Гуда повстречать ему

Не удавалось там.

А в это время Робин Гуд

Бродил среди долин,

И королевский был олень

Убит им не один.

Лесничий королю сказал:

– Коль надо Гуда Вам,

Тогда к моим, я Вас прошу,

Прислушайтесь словам.

Пять лучших рыцарей, каким

Еще неведом страх,

Возьмите и в монастыре

Оденьтесь, как монах.

Я всю дорогу Вам готов

Служить проводником.

И раньше, чем вернетесь Вы,

Клянусь самим Христом,

Коль Робин жив, пред Вами сам

Он станет на пути.

Гораздо раньше, чем назад

Удастся Вам придти.

Оделся, как монах, король,

Оделись так же с ним

Пять рыцарей, и все путем

Направились лесным.

Высок и строен наш король;

Надвинув капюшон,

Надменным обликом похож

Был на аббата он.

В высоких крепких сапогах

Скача в лесную ширь,

С веселой песнею король

Оставил монастырь.

Пять рыцарей в зеленый лес

Скакали вслед за ним,

И осадил король коня

Под деревом густым.

Он Робин Гуда увидал

И всех его стрелков,

И в том, что это было так,

Поклясться я готов.

Вот королевского коня

Хватая за узду,

Воскликнул Робин: – Стой, аббат,

Тебя давно я жду.

Мы королевские стрелки

В его лесу густом.

Мы бьем оленей короля

И этим мы живем.

У вас и церкви, и доход,

И золота не счесть,

Отдайте ж нам хоть что-нибудь,

Когда в вас совесть есть.

И отвечал ему король,

Учтивый и простой:

– Здесь только сорок фунтов есть,

Что я привез с собой.

Я в Ноттингаме десять дней

Жил с вашим королем,

Поиздержаться мне пришлось

Добром и серебром.

И только сорок фунтов я

На черный день сберег,

Я б сотню фунтов дал тебе,

Когда бы только мог.

Взял сорок фунтов Робин Гуд,

Пересчитал их сам

И половину отделил

Веселым молодцам.

– А остальное, – Гуд сказал, –

Я все тебе дарю.

До новой встречи! И король

В ответ: – Благодарю,

Тебе король прислал привет,

А с ним свою печать,

И в Ноттингаме будет он

Тебя к обеду ждать.

И поднял перед ним король

Печать рукой своей,

Учтиво Робин преклонил

Колена перед ней.

Он молвил: – Короля любить

Всегда велит мне честь,

Благодарю тебя, аббат,

За радостную весть.

За эту весть сегодня ты

Обедаешь со мной,

Я угощу тебя, аббат,

Под липою густой.

Гуд за руку взял короля,

Повел его вперед.

Оленей много полегло,

Большой обед их ждет.

И Робин Гуд стал громко в рог

Трубить. На этот зов

Пред ним явились в тот же миг

Сто сорок молодцов.

И вот, колена преклонив,

Все стали перед ним.

Король воскликнул: – Вижу я,

Клянусь Христом самим,

Живет неплохо Робин Гуд

В лесистой стороне;

Покорнее ему стрелки,

Чем подданные мне.

И быстро был обед готов,

И перед королем

Джон Маленький и Робин Гуд

Служили за столом.

Лесная дичь и много яств

На стол принесено,

И белый хлеб, и темный эль,

И красное вино.

«Прошу, отведай, – молвил Гуд,

Оленины, аббат.

Да будешь ты благословен,

Я доброй вести рад.

Увидишь ты, какие мы

И как мы здесь живем,

Чтоб королю, аббат, ты мог

Все рассказать потом».

Вскочили весело стрелки,

Сгибая верный лук,

И короля при виде их

Вдруг охватил испуг.

Напрасен ужас короля,

Стрелки от двух столбов

Для состязанья отошли

На пятьдесят шагов.

– Кто не собьет гирлянды роз, –

Гуд молвил, – рад, не рад,

А должен будет он отдать

Охотничий наряд.

И все оружие его

Мне отойти должно.

Все это верно, как и то,

Что пью сейчас вино.

По непокорной голове

Его удары ждут.

Так самолюбие стрелков

Разжечь старался Гуд.

Два раза выстрелил он сам,

Два раза в цель попал,

Но Белорукий от него

Джильберт не отставал.

Потом Джон Maленький стрелял

И добрый Вилл Скейтлок,

Но оба не попали в цель,

И был к ним Робин строг.

Когда же стал в последний раз

Стрелять он по цветам,

То на три пальца с небольшим

Он промахнулся сам.

И так сказал тогда Джильберт:

– Коль клялся пред людьми

Ты промахи стрелков карать,

Так сам удар прими.

Ответил Робин: – Слов своих

Я не беру назад.

Передаю тебе стрелу,

Служи мне, сэр аббат.

– Я сделаю, как хочешь ты, –

Сказал король тогда, –

Но сам бы доброму стрелку

Не причинял вреда.

– Смелее бей, – ответил Гуд, –

Аббат, и будешь прав.

Тут подошел к нему король

И засучил рукав.

Потом на землю тумаком

Он Робина подсек.

– Клянусь Христом, – воскликнул Гуд, –

Ты крепкий человек.

Сильна, должно быть, у тебя

Рука и верен глаз.

Так наш король и Робин Гуд

Встречались в этот раз.

Аббату посмотрев в лицо,

Пред королем своим

Пал на колени Робин Гуд,

И рыцарь вместе с ним.

Разбойники склонились все,

И Гуд сказал опять:

– Властитель Англии, тебя

Нетрудно мне узнать.

Благодарю тебя, король,

Под деревом густым

За доброту твою ко мне,

Ко всем стрелкам моим.

Присяге я не изменил,

Поклясться в том готов,

И милости твоей прошу

Для всех моих стрелков.

– Простил бы я, – сказал король, –

Тому свидетель Бог,

Когда б покинуть этот лес

Ты со стрелками мог.

Идите к моему двору.

Ты будешь жить со мной.

– Свидетель Бог, – воскликнул Гуд, –

Согласен всей душой.

Я был бы рад тебе служить

От утренней зари,

Я приведу моих людей,

Сто сорок их и три.

Но даже если по душе

Придется мне твой двор,

Вернусь охотиться в леса,

Как делал до сих пор.

Король спросил: – Не дашь ли мне

Зеленый твой наряд?

– Конечно, – Робин отвечал, –

Ведь тканью я богат.

– Прошу тебя, – сказал король, –

Той ткани мне продай!

И мне, и рыцарям моим

Одеться в зелень дай.

– Возьми задаром, господин, –

Потом вознаградишь,

Когда на праздник Рождества

Одеждой одаришь.

Снял рясу серую король,

В кафтан зеленый влез,

А после рыцарей одел,

Что с ним явились в лес.

Линкольнское сукно на них

Как изумруд блестит.

– Идем скорее в Ноттингем! –

Король им говорит.

Мечи и луки прихватив,

Отправились в поход,

И прямо в город Ноттингем

Дорога их ведет.

Король и Робин шлют вперед

Разбойничую рать,

Стреляя по дороге в цель,

Чтоб время скоротать.

Как ни старался наш король –

Вчистую проиграл,

Ни разу Робин Гуд ему

Поддаться не желал.

– Ей-богу, – говорит король, –

Тут нечего ловить.

Хоть я в стрельбе не новичок,

Тебя не победить.

Все ноттингемцы собрались

На стенах и глядят:

Зеленою волной стрелки

Нахлынули на град.

Один другому прошептал:

– Боюсь, король убит!

Сам Робин Гуд идет сюда

И нас не пощадит.

Бегут, спасаясь, кто куда

Все, кто бежать могли,

За ними старики спешат,

Отбросив костыли.

Король смеется во всю мочь

И машет им рукой;

Его завидев, беглецы

Вернулись вмиг домой.

Столы накрыты для гостей,

И песни там, и пляс;

Король же Ричарда из Ли

Призвал к себе тотчас.

Все обвиненья сняв с него,

Именье возвратил,

И Робин, голову склоня,

Его благодарил.

Год и три месяца прожил

Разбойник при дворе,

Сто фунтов платы получал

И счастлив был вполне.

Куда бы он ни заходил,

Чтоб горло промочить,

Его и рыцарь, и барон

Спешили угостить.

Но год прошел, и Робин вдруг

Остался одинок –

Покинули его и Мач,

И Джон, и Вилл Скейтлок.

Однажды он увидел, как

Юнцы стреляют в цель.

– Увы мне! – Робин простонал, –

Не лучник я теперь!

Когда-то я не хуже их

Стрелу мог в цель послать,

И в целой Англии ровни

Мне было не сыскать.

– Ушло то время, – говорит, –

Дворец мне не к добру.

Коли еще здесь поживу,

То от тоски помру.

Собрался быстро Робин Гуд

И к королю идет:

– Мой господин, тебе служил

Я верно целый год.

Да будет ведомо тебе:

Когда в Барнсдейле жил,

Марии Магдалине я

Часовню посвятил.

Я семь ночей уже не сплю,

Семь дней не ем, не пью.

Тоскуя по часовне той,

Всечасно слезы лью.

Терпеть уж больше нету сил –

Ты отпусти меня.

Я босиком уйду в Барнсдейл,

Свои грехи кляня.

– Раз так, – сказал ему король, –

Тебе помочь я рад.

Уехать можешь на семь дней,

Потом вернись назад.

– Спасибо, господин! – Робин

Колено преклонил

И в лес зеленый прямиком

На север поспешил.

Весенним утром он ступил

Под сень своих лесов,

Где воздух весело звенел

От птичьих голосов.

– Хотя давно я не был здесь

И дичи не стрелял,

Но быть не может, чтоб Робин

В оленя не попал!

Убив добычу, протрубил

Он в старый верный рог

И очень скоро увидал,

Что он не одинок.

Спешат к нему со всех сторон

Кто с луком, кто с мечом

Семь дюжин вольных молодцов,

И смерть им нипочем.

Они приветствуют его,

Колено преклоня:

– Добро пожаловать, Робин.

Мы все – твоя родня!

На двадцать лет с еще двумя

Вернулся Робин в лес,

Оставив короля грустить,

Что друг его исчез.

Прожил бы дольше он, друзья,

Когда б не предала

Та приоресса из Кирксли,

Что с ним в родстве была.

Ее любовником был плут,

Сэр Роджер Донкастер,

И приорессе в злых делах

Он подавал пример.

Придумали они вдвоем,

Как Робина убить,

Чтобы за голову его

Награду получить.

А добрый Робин между тем

Сказал, не чуя зла:

– Отправлюсь завтра я в Кирксли,

Мне пустит кровь сестра.

Там Роджер Донкастер его

В ловушку заманил

И с приорессой заодно

Коварно погубил.

Помилуй Робина, Господь,

Что от злодейства пал,

Ведь он был храбрым молодцом

И бедным помогал.