Полное собрание сочинений. Том 22. Июль 1912 – февраль 1913

Восстания в армии и во флоте{2}

Последнее время проскользнуло несколько известий даже в нашу легальную печать о революционном брожении в войсках. Отметим три главных сообщения.

В Черноморском флоте. Военно-морской суд в Севастополе 27-го июня при закрытых дверях рассмотрел дело гальванера броненосца «Иоанн Златоуст» Зеленина. Обвинялся он вместе с Карпишиным и Силяковым в составлении и распространении воззвания с призывом к вооруженному восстанию. Зеленин, Карпишин и Силяков приговорены к смертной казни и 10 июля расстреляны.

Тот же суд 2-го июля рассмотрел дело судовой команды того же броненосца. Обвинялось 16 матросов в подстрекательстве к захвату этого броненосца. Десятеро приговорены к смертной казни, 5 – к каторге на 6 лет. От 4-го июля казенные телеграммы сообщали, будто десятеро осужденных на смертную казнь подали прошения о помиловании.

В Балтийском флоте. На 16-ое июля назначено слушание в военно-морском суде кронштадтского порта дела о 65 матросах учебного судна «Двина», крейсера «Аврора» и броненосца «Слава». В октябристскую газету «Голос Москвы»{3} телефонировали из С.-Петербурга от 3-го июля, что в городе много говорят об этом громком процессе. Обвиняются эти 65 матросов, как говорят, в принадлежности к партии социалистов-революционеров{4} и «в принадлежности к тайному сообществу, разрешавшему вопросы о явном восстании и убийстве начальников-офицеров». Начало дела относится, по тому же сообщению, к аресту матроса на «Двине» 22-го января 1912 г.

Далее, известно, что в майские дни были аресты матросов Балтийского флота в Гельсингфорсе.

Наконец 1-го июля в селе Троицком, под Ташкентом, была произведена попытка восстания саперами. Штабс-капитан Похвиснев был поднят восставшими на штыки. Телеграмма об этом не была пропущена. Только 10-го июля появилась в Петербурге перепечатка из «Туркестанских Ведомостей»{5}, газеты официальной, которая признает, что было сражение с восставшими. Стрелки и казаки разбили восставших саперов, которых было, будто бы, всего от 100 до 130 человек. Восстание началось вечером и кончилось, по казенному сообщению, к утру. Арестовано до 380 саперов, из которых «больше половины (уверяет правительственная газета) несомненно (??) не принимало участия» в восстании. Убиты восставшими, кроме Похвиснева, два подпоручика, Красовский и Кощепец, 2 нижних чина, ранено 5 офицеров и 12 нижних чинов. О числе убитых повстанцев казенная газета молчит.

Таковы те скудные и явно неполные, явно изуродованные и преуменьшенные полицией сведения, которыми мы сейчас располагаем.

Что же означают эти факты?

Они дают полное подтверждение тому, что было указано в решениях январской Всероссийской конференции РСДРП 1912 года{6} и подробнее разъяснено в № 27 Центрального Органа «Социал-Демократ»{7} месяц тому назад[1].

В России начался революционный подъем. Массовые стачки в апреле и мае начали собой переход российского пролетариата в наступление – и против капитала, и против царской монархии, и за улучшение жизни рабочих, истерзанных преследованиями и гнетом контрреволюции 1908–1911 годов, и за свободу всего народа, за демократическую республику.

Пустую басню распространяют либералы (а за ними ликвидаторы «Невского Голоса»{8}), будто основой апрельско-майского движения была борьба за свободу коалиций. Эту басню опровергли факты. Нельзя бороться только за одно из политических прав в рабской России, нельзя бороться за конституционные реформы при царском самодержавии. Борьба пролетариата разлилась волной стачек по всей России, эти стачки были и экономические и политические. В соединении обоих видов лежала и лежит сила движения. Это не простые стачки, это революционный подъем масс, это начало наступления рабочих масс против царской монархии.

Массовые стачки не могли не зажечь повсюду революционного пламени. И вспышки восстания в войсках доказали, что это пламя загорается, – везде есть горючий материал, – везде накопляется революционное настроение в массах, даже у тех рабочих и крестьян, которые задавлены муштрой казармы.

Массовые стачки в России неразрывно связаны с вооруженным восстанием. Растут стачки – растет восстание.

Вот что доказали события, указанные в начале статьи.

Эти события дают урок, отмеченный в № 27 Центрального Органа «Социал-Демократ». Призывы к восстанию теперь крайне неразумны. Восстания еще преждевременны. Только соединенный натиск рабочих масс, крестьянства и лучшей части армии может создать условия победоносного, т. е. своевременного восстания.

И передовые рабочие все усилия должны употребить на то, чтобы укрепить, восстановить, развить нелегальную партию рабочего класса, РСДРП. Только такая партия, ведя революционную агитацию, используя все средства легальной пропаганды через рабочую печать и через рабочих депутатов Думы, в состоянии будет удерживать от растраты сил в безнадежных мелких восстаниях и готовить армию пролетариата к великому победоносному восстанию.

Да здравствуют революционные солдаты и матросы!

Да здравствует дружная, настойчивая, упорная революционная работа над развитием широкого революционного натиска миллионных масс, рабочих стачек, крестьянских движений! Только во главе натиска миллионов, только в теснейшем, неразрывном союзе с ними может победить и победит царскую монархию революционная часть русского войска!

«Рабочая Газета» № 9, 30 июля (12 августа) 1912 г.

Печатается по тексту «Рабочей Газеты»

Накануне выборов в IV Думу{9}

Российская с.-д. рабочая партия выступила перед выборами, несмотря на весь гнет преследований, несмотря на массовые аресты, с более ясной, отчетливой, точной программой, тактикой, платформой, чем какая бы то ни было другая партия.

Всероссийская конференция РСДРП в январе 1912 года подвела итоги идейно-политической работе в тяжелые годы контрреволюции. Решения конференции дали полные ответы на все насущные вопросы движения. На основе этих решений избирательная платформа явилась простым заключительным словом. Платформу издал ЦК в России, и затем ее переиздали целый ряд местных организаций{10}. Вся буржуазная печать сообщила о конференции и привела некоторые ее решения.

За полгода, протекшие после конференции, в партийной печати и в десятках докладов, в сотнях речей на заводских кружках, на митингах в апрельско-майские дни разъяснялись и проводились в жизнь решения конференции. Лозунги партии – республика, 8-часовой рабочий день, конфискация помещичьей земли – обошли всю Россию и восприняты передовыми пролетариями. Революционный подъем масс, начиная от стачек и митингов, кончая восстаниями в войсках, доказал правильность и жизненность этих лозунгов.

Выборы уже использованы и широко использованы нашей партией. Никакие «разъяснения» полиции, никакая подделка (поповская или иная) IV Думы не отнимут этого результата. Агитация, строго партийно поставленная, прошла уже повсюду и дала тон всей с.-д. избирательной кампании.

Буржуазные партии пишут наскоро, наспех «платформы для выборов», для посулов, для надувания избирателей. Ликвидаторы, плетясь за либералами, тоже сочиняют теперь легальную «платформу для выборов». Ликвидаторы кричат о платформах в легальной, подцензурной печати, готовясь прикрыть свою полную растерянность, дезорганизованность, безыдейность приличной, цензурной «платформой для выборов».

Не платформа «для выборов», а выборы для проведения революционной с.-д. платформы! – вот как смотрит партия рабочего класса. Мы уже использовали выборы для этой цели и используем их до конца, используем даже самую черную царскую Думу для проповеди революционной платформы, тактики, программы Российской с.-д. рабочей партии. Только такие платформы ценны, которые завершают долгую работу революционной агитации, давшей уже полные ответы на все вопросы движения, а не те (легальные особенно!) платформы, которые сочиняются наспех, для затыкания дыр, для крикливой вывески, как у ликвидаторов.

Полгода прошло с тех пор, как восстановилась партия, и, – преодолевая невероятные трудности, страдая от бешеных преследований, испытывая то здесь, то там перерывы в работе местных центров и общего центра, ЦК, – партия идет да идет вперед, развивая свою работу и влияние в массах. Это развитие работы идет по-новому: к нелегальным ячейкам, тайным, узким, более спрятанным, чем прежде, присоединяется более широкая легальная марксистская проповедь. Именно это своеобразие новой подготовки революции в новых условиях давно отмечено и признано партией.

И мы можем теперь дать полный ответ на шумливые выступления ликвидаторов, грозящих «двойными кандидатурами»{11}. Пустые угрозы, никого не трогающие! Ликвидаторы настолько разбиты и бессильны, что никакая помощь не оживит их. Они и думать не могут о том, чтобы выступить с «двойными кандидатурами»: если бы ликвидаторы сделали это, они получили бы жалкое, ничтожное до смешного количество голосов. Они знают и не сделают опыта. Они шумят именно для отвода глаз, для сокрытия правды.

«Никакая помощь», – сказали мы. Ликвидаторы рассчитывают на заграничную помощь. Их друзья – особенно латыши{12}, Бунд{13} и Троцкий – объявили созыв десяти «центров, организаций и фракций»!{14} Не шутите! Заграница богата, велика и обильна. Целых «10 центров»!! Приемы тут те же, что у правительства в IV Думе: подготовка представительства, превращение суммы нулей в видимость «больших чисел». Во-1-х, Троцкий (в России он – 0, он только сотрудник «Живого Дела»{15}, его агенты только защитники «инициативных групп» ликвидаторов). Во-2-х, «Голос Социал-Демократа»{16}, т. е. те же бессильные ликвидаторы. В-3-х, «Кавказский областной комитет»{17} – тот же нуль, в третьем наряде. В-4-х, «Организационный комитет»{18} – четвертый наряд тех лее самых ликвидаторов. В-5-х и в-6-х, латыши и Бунд, ныне вполне ликвидаторский… Но довольно!

Нечего и говорить, что наша партия со смехом встречает эту игру заграничных пустышек. Не оживят они трупа, а ликвидаторы в России – труп.

Вот факты.

Полгода ликвидаторы и все их друзья ведут отчаянную борьбу с партией. Существует открытая марксистская печать. Она дьявольски сдавлена, не смеет и пикнуть о республике, ни о нашей партии, ни о восстании, ни о царской банде. Смешно и думать проводить лозунги РСДРП через эту печать.

Но рабочий в России уже не тот, что прежде. Он стал силой. Он пробил себе дорогу. Он имеет свою печать, сдавленную, но свою и теоретически защищающую марксизм.

На этой открытой арене все и каждый могут видеть «успехи» борьбы ликвидаторов с антиликвидаторами. Впередовец С.В.{19} в венской, ликвидаторской, «Правде»{20} Троцкого уже отметил эти успехи: сборы-то рабочих – писал он – идут все почти к антиликвидаторам. И он утешал себя: это не потому, что рабочие сочувствуют «ленинцам».

О, да, конечно, «не потому», любезный друг ликвидаторов!

А все же посмотрите на факты.

Полгода открытой борьбы за ежедневную рабочую газету.

Ликвидаторы с 1910 года кричат о ней. Их успех? За полгода, с 1 января до 1 июля 1912 года, их газеты «Живое Дело» и «Невский Голос» поместили отчеты о 15 (пятнадцати) сборах рабочих групп на ежедневную рабочую газету!! Пятнадцать рабочих групп за полгода!

Возьмите газеты антиликвидаторов. Посмотрите отчеты о сборах на ежедневную рабочую газету{21} за те же полгода. Подсчитайте число сборов от рабочих групп. Вы насчитаете 504 групповых рабочих взноса:

Вот точные данные по месяцам и по районам России:

Ликвидаторы разбиты наголову перед рабочими группами России. Ликвидаторы – труп, и никакие грозные (о, какие грозные!) заграничные «союзы групп, центров, фракций, течений, направлений» не оживят этого трупа.

Никакие крикливые манифесты за границей, никакие поддельные конференции «инициативных групп»{22} с ликвидаторами не устранят и не ослабят этого полного поражения ликвидаторов перед сотнями рабочих групп в России.

Единство избирательной кампании с.-д. рабочих в России обеспечено. Оно обеспечено не «соглашениями» с ликвидаторами, а полной победой над ликвидаторами, которые уже сведены к их настоящей роли, роли либеральных интеллигентов. Посмотрите, как кстати пришелся в «Нашей Заре»{23} эсеровский ликвидатор Савин. Взгляните, как хвалит Л. М. в «Листке Голоса Социал-Демократа»{24} «почин» эсеров, впадающих (с отзовистского похмелья!) в неоднократное ликвидаторство. Подумайте над значением того факта, что в том же листке в образец Плеханову ставится известный эсеровский «деятель» Авксентьев. Припомните, как целуют несоциал-демократическую «левицу» P. P. S.{25} все ликвидаторы. Ликвидаторы всех партий, соединяйтесь!

Все находят в конце концов свою полочку. Группы интеллигентских ликвидаторов из бывших марксистов и из бывших либералов с бомбой сплачиваются ходом событий.

А партия рабочего класса, РСДРП, за полгода после освобождения ее от пленения теми, кто ее ликвидировал, сделала – это видно из приведенных фактов – громадный шаг вперед.

«Рабочая Газета» № 9, 30 июля (12 августа) 1912 г.

Печатается по тексту «Рабочей Газеты»

Может ли быть теперь основой рабочего движения лозунг «Свободы коалиций»?

В легальной печати ликвидаторы с Троцким во главе доказывают, что может. Они стараются изо всех сил извратить действительный характер движения рабочих. Но это – попытки безнадежные. Утопающие ликвидаторы хватаются за соломинку, чтобы спасти свое неправое дело.

В 1910 году начали группки интеллигентов кампанию петиций за свободу союзов. Это была выдуманная кампания. Рабочие массы остались равнодушны. Нельзя зажечь этой пустой затеей пролетариат. Либералам пристало верить в политические реформы при царском самодержавии. Рабочие видели сразу фальшь затеи и остались глухи.

Рабочие не против борьбы за реформы, – они боролись за закон о страховании. Они использовали через своих депутатов всякий повод в III Думе{26}, чтобы добиться малейших улучшений. Но в том-то и дело, что III Дума и закон о страховании – не выдумка, а политические факты. А «свобода коалиций» при третьеиюньской монархии Романова – пустой посул гнилых либералов.

Либералы – враги революции. Даже и теперь они прямо выступают против нее, – их не отучила бояться революции черносотенная III Дума. Боясь революции, либералы тешат себя надеждой на конституционные реформы и для рабочих проповедуют одну из таких реформ – свободу коалиций.

Но рабочие не верят в басню о «конституции» при III Думе, при общем бесправии, при разгуле произвола. Рабочие серьезно требуют свободы коалиций и поэтому борются за свободу всего народа, за свержение монархии, за республику.

Апрельско-майские стачки доказали на деле, что пролетариат поднялся на революционную стачку. Соединение экономической и политической стачки, революционные митинги, лозунг республики, выставленный петербургскими рабочими 1-го Мая, – все эти факты окончательно доказали начало революционного подъема.

Фактическое, объективное положение в России таково: пролетариат начал революционную борьбу масс за свержение царской монархии, в войске растет брожение, означающее присоединение к этой борьбе. Крестьянская демократия в лучшей ее части отворачивается от либералов и прислушивается к рабочему авангарду.

А либералы, враги революции, отстаивают только «конституционный» путь, выдвигают против революции посул (пустой и лживый посул) «свободы коалиций» при русской царской монархии!

Вот каково политическое положение на деле. Вот каковы реальные общественные силы: 1) царская монархия, попирающая всякую «конституцию»; 2) либерально-монархические буржуа, которые из боязни революции притворяются, что верят в соединение «свободы» с царской властью и 3) революционная демократия; среди нее поднялся уже вождь – рабочие массы, и откликаются на их призыв матросы и солдаты от Гельсингфорса до Ташкента.

Посмотрите, как безнадежно глупы при таком положении речи ликвидаторов о «свободе коалиций»! Из всех «реформ» эти мудрецы либеральной рабочей политики выбрали невозможную конституционную реформу, ничем, кроме посула, не являющуюся, и играют, забавляются в «европейский» конституционализм.

Нет! Рабочие отбрасывают прочь от себя либералов и либеральную рабочую политику. Всякую реформу, действительно становящуюся на очередь дня и в III и в IV Думе, от страхования до прибавки жалования рабам канцелярий, рабочие поддержат, разовьют, сделают предметом своих кампаний.

Но пустой и нелепый посул конституционной политической реформы при самодержавии рабочие встречают насмешкою презрения. Да здравствует расширение и усиление начавшейся революционной борьбы масс за свержение монархии, за республику! Борьба покажет, какие конституционные половинчатые реформы получатся при поражении новой революции, но теперь – в начале революционного натиска – внушать массам о нереволюционном пути, о мирной конституционной реформе могут только «человеки в футляре».

Начавшийся революционный натиск требует революционных лозунгов. Долой монархию! Да здравствует демократическая республика, 8-часовой рабочий день, конфискация всей помещичьей земли!

«Рабочая Газета» № 9, 30 июля (12 августа) 1912 г.

Печатается по тексту «Рабочей Газеты»

Принципиальные вопросы

Маленькое оживление избирательной кампании – и официально-кадетская «Речь»{27} заговорила (наконец-то собралась!) о своих принципиальных разногласиях с левыми.

Неправда. Думали и думаете, господа кадеты{28}. Доказательство: ваши речи об «ответственной» оппозиции и оппозиции с родительным падежом{29}. Это не только «думы» о мире, но политика «мира» с режимом 3-го июня.

А богомольные речи Караулова в богомольной III Думе? А кадетские голосования за бюджет и за крупнейшие статьи его? А речи Березовского 2-го[2] по аграрному вопросу? А недавние заявления Гредескула, повторенные в «Речи»? Разве все это не представляет из себя именно политики мира с основами третьеиюньского режима? Несомненно да.

Вот образец софизма и искажения правды! Ни по одному вопросу тактика с.-д. в III Думе не была сродни тактике кадетов. По всем вопросам она была принципиально иная: не тактика «мира», не тактика либерализма; всегда это была тактика демократии и тактика классовой борьбы.

Неужели «Речь» станет утверждать, что сходством тактики можно называть одно «голосование против», а не сходство принципиальной постановки вопроса в речах думских ораторов, в формулах перехода?

Неужели «Речь» решится сказать, что позволительно говорить в Думе одно, вне Думы – другое? Не для того ли, чтобы замять вопрос о недемократическом содержании внедумской кадетской проповеди?

Неправда, господа образованные либералы! Попробуйте изложить свои принципиальные взгляды на отличие либерализма от демократии. Попробуйте пояснить эти взгляды примерами английской, французской или немецкой истории, хотя бы даже оставляя в стороне специально рабочую, пролетарскую, марксистскую демократию. Вы не сможете отрицать разницы буржуазного либерализма и буржуазной демократии в их отношении к старому порядку. И мы всегда докажем вам, что вы – партия либерально-монархической буржуазии, а вовсе не демократическая партия.

Буржуазная демократия в России, это – трудовики и народники всех видов.

«Взялся за гуж – не говори, что не дюж». Взялись говорить о принципах кадетов и левых, так давайте разъяснять действительно принципы. Только так можно поднять избирательную агитацию немного выше вопросов о том, сколько беззаконий чинит такой-то пристав, такой-то губернатор или такая-то административная инстанция.

«Правда» № 79, 31 июля 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Письмо к швейцарским рабочим{30}

Дорогие товарищи!

Нижеследующим подтверждаю перед всеми швейцарскими товарищами от имени Российской социал-демократической рабочей партии, что всеобщая партийная конференция этой партии в январе 1912 года в специальной резолюции сложила с себя всякую ответственность за отдельные заграничные русские группы.

Далее я подтверждаю, что Центральный Комитет нашей партии до сих пор утвердил только одну-единственную русскую социал-демократическую организацию за границей – а именно Комитет заграничных организаций{31} и его Цюрихскую секцию. Прилагаю немецкую брошюру, изданную Центральным Органом нашей партии, где подробно описано поведение дезорганизаторских группок русских за границей[3].

Написано в июле 1912 г.

Напечатано на немецком языке в августе 1912 г. в Цюрихе отдельной листовкой на гектографе

Печатается по тексту листовки Перевод с немецкого

Последний клапан

Мы закончили нашу предыдущую статью на тему о современном аграрном вопросе в России (см. № 15 «Невской Звезды»{33}) словами:

«Реальное сходство столыпинской и народнической аграрной программы состоит в том, что обе проводят коренную ломку старого, средневекового землевладения. И это очень хорошо. Ничего, кроме ломки, оно не заслужило. Всех реакционнее те кадеты из «Речи» и «Русских Ведомостей»{34}, которые упрекают Столыпина за ломку – вместо того, чтобы доказывать необходимость ломки еще более последовательной и решительной. Мы увидим в следующей статье, что столыпинская ломка не может устранить кабалы и отработков, а народническая может.

Мы отметим пока, что единственный вполне реальный результат столыпинской ломки есть голодовка 30 миллионов. И еще неизвестно, не научит ли русский народ столыпинская ломка, кап следует производить более решительную ломку. Учит она этому несомненно. Научит ли, – поживем, увидим»[4].

Итак, перед нами стоит теперь вопрос: почему столыпинская ломка средневекового землевладения{35} не может, а крестьянски-трудовическая или народническая может устранить кабалу и отработки?

Приступая к разбору этого вопроса, заметим прежде всего, что одним из основных грехов наиболее распространенных рассуждений на данную тему, – рассуждений либеральных, народнических и частью ревизионистских (П. Маслова), – является абстрактная постановка вопроса, забвение действительно происходящей, конкретной исторической «смены». В России происходит та смена, которая давно произошла уже в передовых странах Запада: смена крепостнического хозяйства капиталистическим.

Речь идет и может идти исключительно о формах, условиях, быстроте, обстановке этой смены: все другие соображения, нередко выдвигаемые на первый план, являются лишь бессознательным хождением кругом да около сути дела, кругом да около именно этой смены.

Преобладающая крепостническая форма современного русского земледелия есть кабала и отработки. Сравнительно значительное сохранение натурального хозяйства – наличность мелкого земледельца, который не в состоянии сводить концов с концами, хозяйничает на ничтожном клочке плохой земли с старыми, убого-нищенскими орудиями и приемами производства, – экономическая зависимость этого мелкого земледельца от соседнего владельца латифундии, который эксплуатирует его не только как наемного рабочего (это уже начало капитализма), но именно как мелкого земледельца (это – продолжение барщины), – вот условия, порождающие кабалу и отработки, или вернее: характеризующие то и другое.

На 30 000 крупнейших помещиков в Европейской России приходится 10 000 000 беднейших крестьянских дворов. В среднем это дает приблизительно такую картину: вокруг одного помещика, имеющего свыше 2000 десятин, живет около 300 крестьянских дворов, имеющих около 7 десятин плохой и выпаханной земли на двор, при невероятно отсталом, примитивном (с европейской точки зрения, не говоря уже об американской) инвентаре.

Часть зажиточных крестьян «выходят в люди», т. е. становятся мелкой буржуазией и обрабатывают землю наемным трудом. К такому же труду прибегает на известной части своих земель и для известных сельскохозяйственных операций и помещик, нередко вчерашний барин-крепостник или его сынок.

Но кроме этих капиталистических отношений и оттесняя их во всех коренных русских губерниях Европейской России на задний план, существует обработка помещичьей земли крестьянским инвентарем, т. е. отработки, продолжение вчерашней барщины, – существует «использование» безысходной нужды мелкого земледельца (именно как земледельца, как мелкого хозяйчика) для «обслуживания» соседней помещичьей «экономии», т. е. кабала. И ссуда денег под работу, и ссуда хлеба, и зимняя наемка, и сдача в аренду земли, и предоставление пользования дорогой, водопоем, лугами, выпасом, лесом, и ссуда инвентаря и т. д., и т. п. – составляют бесконечно разнообразные формы современной кабалы.

Доходит дело иногда до того, что крестьянин обязуется своим навозом удобрять господские поля, а «хозяйка» обязуется приносить яйца, – и это не в восемнадцатом, а в двадцатом столетии от рождества христова!

Достаточно поставить ясно и точно вопрос об этих пережитках средневековья и крепостничества в современном русском земледелии, чтобы оценить значение столыпинской «реформы». Эта «реформа» дала, конечно, отсрочку гибнущему крепостничеству, – точно так же, как пресловутая, расхваленная либералами и народниками, так называемая «крестьянская» (а на деле помещичья) реформа 1861 года{36} дала отсрочку барщине, увековечив ее под иной оболочкой вплоть до 1905 года.

«Отсрочка» старому порядку и старому крепостническому земледелию, данная Столыпиным, состоит в том, что открыт еще один и притом последний клапан, который можно было открыть, не экспроприируя всего помещичьего землевладения. Открыт клапан и выпущен несколько пар – тем, что часть совершенно обнищавших крестьян «укрепили» свои наделы в личную собственность и продали их, превратившись из пролетариев с наделом в чистых пролетариев, – далее, тем, что часть зажиточных крестьян, укрепив свои наделы и иногда устроившись на отрубах, поставили еще более прочное капиталистическое хозяйство, чем прежде.

Наконец, открыт клапан и выпущен пар тем, что кое-где устранена особенно нестерпимая чересполосица и облегчена необходимая при капитализме мобилизация крестьянской земли.

Но этой отсрочкой уменьшено или увеличено общее количество противоречий в деревне? уменьшен или увеличен гнет крепостнических латифундий? уменьшено или увеличено общее количество «пара»? На эти вопросы нельзя ответить иначе, как во втором смысле.

Голодовка 30 миллионов доказала на деле, что в данное время возможен только этот последний ответ. Это – голодовка мелких хозяйчиков. Это – картина кризиса все того лее старого, кабального, нищего и задавленного крепостническими латифундиями крестьянского хозяйства. Таких голодовок при крупных некрепостнических поместьях, при капиталистических латифундиях в Европе не бывает и быть не может.

Масса крестьян, за исключением вполне освободившихся от земли пролетариев (которые «укрепили» землю, чтобы продать ее) и ничтожного меньшинства зажиточных мужиков, осталась в прежнем и еще худшем положении. Никакое укрепление земли в личную собственность, никакие мероприятия против чересполосицы не могут сделать массы нищих крестьян, сидящих на плохой, выпаханной земле, обладающих лишь стародедовским, вконец изношенным инвентарем, с голодным рабочим и рогатым скотом, – сколько-нибудь культурными, сколько-нибудь хозяевами.

Вокруг помещика (типа Маркова или Пуришкевича) с 2000 десятин земли владельцы семидесятинных, крохотных участков останутся неизбежно закабаленными нищими, как бы их ни расселяли, как бы их ни освобождали от общины, как бы им ни «укрепляли» их нищенские участки в личную собственность.

Столыпинская реформа не может устранить ни кабалы и отработков массы крестьян, ни их голодовок. Нужны десятилетия и десятилетия таких же периодических голодовок, чтобы мучительно вымерла масса теперешних хозяйств, для «успеха» столыпинской реформы, т. е. для создания установившегося буржуазного строя общеевропейского типа в нашей деревне. А в настоящее время, после шестилетнего испытания столыпинской «реформы» и шестилетних «блестящих» прогрессов числа «укрепивших землю» и т. д., не может быть ни малейшего сомнения в том, что эта реформа кризиса не устранила и устранить не может.

И в данную минуту и для ближайшего будущего России остается совершенно бесспорным, что перед нами старый кризис крепостнического в целом ряде пережитков хозяйства, старый кризис обнищавшего мелкого земледелия, закабаленного латифундиями марковского и пуришкевического типа.

И этот кризис, столь наглядно документированный голодовкой 30-ти миллионов, стоит перед нами, несмотря на то, что Столыпин открыл последний клапан, какой только имеется вообще у Марковых и Пуришкевичей. Ничего иного они (и Совет объединенного дворянства{37} вместе с ними) не могли придумать[5], ничего иного нельзя еще придумать для сохранения земли и власти за Пуришкевичами, как ведение этими самыми Пуришкевичами буржуазной политики.

К этому и сводится сумма противоречий современной русской деревни: ведение буржуазной аграрной политики старыми крепостниками при полном сохранении их земли и их власти. В аграрной области это – тоже «шаг по пути превращения в буржуазную монархию»{38}.

Этот шаг к новому сделан сохранившим свое всевластие, свою землю, свой облик и свою обстановку старым. Это – последний шаг, который только может сделать старое. Это – последний клапан. Других еще клапанов в распоряжении Пуришкевичей, командующих над буржуазной страной, нет и быть не может.

И именно потому, что этот шаг к новому сделан сохранившим свое всевластие старым, этот шаг не мог привести и не приведет ни к чему прочному. Напротив, он приводит – это ясно показывают нам все симптомы переживаемого момента – к нарастанию старого кризиса на иной более высокой ступени капиталистического развития России.

Старый кризис нарастает по-новому, в новой обстановке, при гораздо более определившихся отношениях между классами, но он нарастает, и его социально-экономическая (и не только экономическая) природа остается по сути дела прежнею.

Ничтожное число хороших, отрубных хозяйств крестьянской буржуазии, – при уменьшении числа пролетариев, связанных наделом, – при сохранении всевластия Пуришкевичей, – при громадной массе обнищавших и вымирающих от голода закабаленных средних крестьян, – при увеличении числа пролетариев, наделом не связанных, – вот картина сегодняшней русской деревни.

Нужно ли еще доказывать, что столыпинская аграрная программа не может, а народническая (в исторически-классовом значении этого слова) может уничтожить кабалу и отработки? Может ли современное положение деревни не питать таких мыслей, что хорошие отрубные хозяйства при полной свободе мобилизации земли неизбежно положили бы сразу конец всем средневековым голодовкам, всякой кабале и всяким отработкам, если бы эти хозяйства по вольному выбору крестьян были понаделаны на всех тех семидесяти миллионах десятин помещичьей земли, которые пока стоят вне «землеустройства»? И не заставит ли нас ирония истории сказать, что столыпинские землемеры пригодились для «трудовицкой» России?

«Невская Звезда» № 20, 5 августа 1912 г. Подпись: Ρ. С.

Печатается по тексту газеты «Невская Звезда»

Маленькая справка

Вопрос о том, демократы ли наши кадеты или они партия либерально-монархической буржуазии, представляет большой научный интерес.

Напомним, что даже трудовик{39} (буржуазный демократ) Водовозов обнаружил колебания по этому вопросу.

Касаясь этого вопроса, «Правда» сослалась на недавние заявления г. Гредескула, повторенные в «Речи»[6].

«Речь» отвечает: «о каких заявлениях г. Гредескула говорит «Правда», мы не знаем».

Не правда ли, как это мило? «Правда» сказала ясно и точно, что говорит о заявлениях, повторенных в «Речи». Что же? Или «Речь» не знает того, что печатается в «Речи»?? Но не естественнее ли предположить, что либералам ради предвыборной игры в демократизм хочется позабыть кое-что из своего недавнего прошлого?

Во всяком случае, ради выяснения важного научного вопроса, я приведу слова г. Гредескула, которые он говорил в ряде публичных лекций и повторил, без единой оговорочки редакции, в № 117 (2071) «Речи»:

Г-н Гредескул вполне доказал, что г. либавский полицеймейстер ошибся. Но кроме того г. Гредескул доказал еще две важные вещи: – 1) что полемика г. Гредескула и К^о с «Вехами»{40} – притворная, пустая вещь. На деле во всем существенном вся к.-д. партия – «веховская», 2) что марксистская характеристика к.-д. партии по научным, экономическим и политическим признакам безусловно правильна.

«Правда» № 85, 8 августа 1912 г. Подпись: Η. Б.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Заработки рабочих и прибыль капиталистов в России

В 1908 году было произведено обследование фабрик и заводов России{41}. Обследование это, несомненно, дало преувеличенные цифры о величине заработка рабочих и преуменьшенные о размере производства и величине прибыли капиталистов, ибо у нас все подобные обследования производятся чисто казенным путем, причем опрашиваются одни только капиталисты, а рабочих не считают нужным спрашивать.

Посмотрим же, что показала эта, наиболее выгодная для капиталистов, статистика.

По предварительным сведениям, которые одни только опубликованы до сих пор, всего было в России почти 20 000 фабрик и заводов (точная цифра: 19 983; мы будем приводить в скобках точные цифры, а в тексте несколько округлять их, чтобы легче было представить себе и запомнить при чтении главные данные).

Все число рабочих обоего пола было 2¹/₄ миллиона человек (2 253 787). Сюда вошли и горнорабочие и рабочие в производствах, обложенных акцизом.

Заработная плата всех этих рабочих составила сумму более полумиллиарда рублей (555,7 млн.).

Чтобы узнать среднюю плату одного рабочего, надо разделить общую сумму заработной платы на число рабочих. Произведя это деление, получим цифру 246 рублей.

Итак, два с четвертью миллиона фабрично-заводских рабочих России зарабатывали в 1908 году в общем и среднем, т. е. на круг, всего по двадцать рублей 50 коп. в месяц!

Если принять во внимание, что на такую сумму приходится содержать семью, – и это при теперешней дороговизне квартир и жизненных припасов, – то подобную плату нельзя не назвать нищенской.

Посмотрим теперь, какова была прибыль капиталистов. Для определения прибыли надо вычесть из общей суммы производства, т. е. валовой выручки всех фабрик и заводов, все расходы капиталистов.

Общая сумма производства – свыше 4¹/₂ миллиардов рублей (4651 млн. руб.). Все расходы капиталистов – 4 миллиарда (4082 млн. руб.).

Значит, прибыль капиталистов более полумиллиарда рублей (568,7 млн. руб.).

В среднем на 1 заведение эта прибыль равняется 28,5 тысячам рублей. Каждый рабочий приносит капиталисту прибыли по 252 рубля в год.

Сравним теперь заработок рабочих и прибыль капиталистов. Каждый рабочий в среднем (т. е. считая на круг) получает в год заработной платы 246 рублей, а капиталисту приносит прибыли 252 рубля в год[7].

Отсюда следует, что рабочий меньшую половину дня работает на себя, а большую половину дня – на капиталиста. Если, например, примем среднюю величину рабочего дня в 11 часов, то окажется, что рабочий получает плату всего только за 5¹/₂ часов и даже несколько менее, чем за 5¹/₂ часов. Остальные же 5¹/₂ часов рабочий трудится даром, не получая никакой платы, и вся выработка рабочего за эти полдня составляет прибыль капиталистов.

«Правда» № 85, 8 августа 1912 г. Подпись: Т.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Стачечная борьба и заработная плата

Всем известно, что знаменитая стачечная борьба русских рабочих в 1905 году дала чрезвычайно крупные успехи не только в политической, но и в экономической области. В настоящее время данные из отчетов фабричных инспекторов{42} позволяют составить довольно точное представление о высоте этих успехов.

Средний заработок русского фабрично-заводского рабочего, по этим данным, равнялся:

Мы видим отсюда, что 1905 год был годом перелома. Именно, после 1905 года заработная плата сразу поднимается с 205 до 231 рубля в год, т. е. на 26 рублей, более чем на 10 %.

Относительно 1905 года, который показывает понижение заработной платы на 8 рублей по сравнению с 1904, надо принять во внимание следующее: во-первых, 1905 год был годом экономической депрессии, т. е. упадка промышленности; во-вторых, по данным министерства торговли, рабочие потеряли за этот год от недополучения заработка в забастовочные дни 17¹/₂ миллионов рублей, т. е. свыше 10 рублей в год на каждого рабочего в среднем.

Следовательно, можно считать, что действительная заработная плата в 1905 году была 215 руб. в год, но из этих 215 руб. рабочие отдали по 10 руб. на стачечную борьбу, отличавшуюся в 1905 году замечательной, не виданной до тех пор нигде в мире настойчивостью и широтой.

В итоге получилось то, что теперь мы, рассматривая данные за целое десятилетие, 1901–1910 годов, ясно видим поразительную разницу между дореволюционной и послереволюционной эпохой.

До 1905 года средняя заработная плата русского фабрично-заводского рабочего 206 руб. После 1905 года – 238 руб., т. е. на 32 руб. в год больше. Увеличение на 15,5 %.

Повышение заработной платы за один год испытало такой толчок, что никакие последующие усилия капиталистов (которые, как известно, отнимали все завоевания пятого года одно за другим) не могли свести рабочего к прежнему низкому уровню жизни. Пятый год поднял жизненный уровень русского рабочего так, как в обыкновенное время не поднимается этот уровень за несколько десятилетий.

Рабочие потеряли на стачках 1905 года, по официальной статистике, 17¹/₂ млн. руб. от недополучения заработка в забастовочные дни. Недоработка продукта у капиталистов составила за 1905 год, по той же статистике, 127,3 млн. руб.

А от повышения заработной платы после 1905 года рабочие выиграли за пять лет (1906–1910) в среднем по 32 рубля на одного рабочего, т. е. всего, считая 1,8 миллиона рабочих, по 57,6 миллиона рублей в год или 286 миллионов рублей за целое пятилетие.

«Правда» № 86, 9 августа 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Рабочий день на фабриках Московской губернии

Инженер И. М. Козьминых-Ланин выпустил книгу о продолжительности рабочего дня и рабочего года на фабриках и заводах Московской губернии.

Материал, собранный автором, относится к концу 1908 года и охватывает 219 669 рабочих, т. е. немного более ⁷/₁₀ всего числа фабрично-заводских рабочих Московской губернии (307 773).

Средний рабочий день определен автором на основании этих данных в 9¹/₂ часов – для взрослых и подростков, в 7¹/₂ часов – для малолетних.

Необходимо заметить, что в эти данные совершенно не вошел учет сверхурочных работ (о сверхурочных работах автор подготовил к печати особый труд), – а во-вторых, что данные автора основаны исключительно на «обязательных для предпринимателей и рабочих правилах внутреннего распорядка».

Соблюдаются ли в жизни эти правила, – вопрос, которого наш инженер и не ставит. Только рабочие союзы, создавая свою статистику, могли бы собрать данные и по этому вопросу.

По отдельным предприятиям этот рабочий день в 9¹/₂ часов подвергается большим колебаниям.

Из таблиц автора видно, что 33 466 рабочих работает свыше 10 часов в день! Это составляет более 15 % всего числа обследованных рабочих.

13 189 рабочих работает свыше 11 часов в день, а 75 рабочих – свыше 12-ти часов в день. Главная масса рабочих, задавленных таким безмерно длинным рабочим днем, приходится на текстильную промышленность.

Если принять во внимание, что около трети рабочих не вошло в обследование автора, то получается вывод, что свыше 20-ти тысяч фабрично-заводских рабочих Московской губернии работает безобразно долгий рабочий день.

Наконец, данные инженера Козьминых-Ланина показывают, что даже крайне устарелый русский закон 1897 года, разрешающий 11¹/₂-часов (!!!) рабочий день, не соблюдается фабрикантами. По этому закону, при работе в две смены, рабочее время для каждого рабочего, по расчету за 2 недели, не должно превосходить 9-ти часов в сутки.

На деле же из обследованных автором 83 990 двухсменных рабочих – 14 376 работали свыше 9 часов. Это составляет 17 % всего числа двухсменных рабочих. А из 3733 двухсменных рабочих, занятых ремонтными и вспомогательными работами, 2173 рабочих, т. е. почти ³/₅, работали более 9-ти часов в сутки! Итого 16¹/₂ тысяч рабочих, которых – даже по казенным данным – заставляют работать дольше, чем дозволено по закону!

8-часовой рабочий день существовал в Московской губернии в 1908 году только для 4398 рабочих – из 219 669 всего числа обследованных рабочих. Значит, все же 8-часовой рабочий день и теперь вполне возможен, остается только 215-ти тысячам рабочих догнать эти четыре тысячи.

«Правда» № 88, 11 августа 1912 г. Подпись: В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Рабочий день и рабочий год в Московской губернии

Вышедшая под этим заглавием работа инженера Козьминых-Ланина (М., 1912, изд. Постоянной комиссии музея содействия труду при Моск. отд. имп. русск. техн. о-ва. Ц. 1 руб. 75 коп.) представляет из себя сводку данных, которые относятся к концу 1908 года.

Данные охватывают 219 669 рабочих, т. е. 71,37 % всего числа фабрично-заводских рабочих губернии (307 773). Автор говорит, что «материал был тщательно исследован им отдельно по каждому промышленному заведению, и в общую сводку вошла лишь та часть его, которая не возбуждала каких-либо сомнений».

Подобного рода статистика представляла бы из себя – несмотря на большое опоздание – выдающийся интерес, если бы сводка данных была более осмысленная. К сожалению, приходится употребить именно это слово, ибо таблицы г. Козьминых-Ланина составлены чрезвычайно тщательно, труда положено им на вычисление всякого рода итогов и процентных отношений очень много, но труд этот применен нерационально.

Богатый материал как бы подавил собою автора. Он сделал сотни и тысячи вычислений, совершенно излишних, только загромождающих работу, и не сделал нескольких десятков подсчетов, которые безусловно необходимы, ибо без них не получается общей картины явления.

В самом деле, в основных таблицах автора, составляющих почти всю книгу, приводятся такие детальные данные, что, например, рабочие, работающие от 9 до 10 часов в сутки, подразделены на 16 подразделений, – смотря по числу рабочих часов в смежные две недели (от 109 до 120 часов) – и для каждого подразделения вычислено среднее число рабочих часов в сутки! И все это сделано дважды: для рабочих по производству и для рабочих вспомогательных.

Нельзя не согласиться, что такая детализация, во-первых, совершенно излишня, что здесь получается увлечение статистикой ради статистики, своего рода игра в цифры – в ущерб ясности картины и пригодности материала для изучения. А, во-вторых, девять десятых этих «средних», вычислявшихся автором с точностью до одной сотой, – прямо-таки пропащий труд, ибо можно ручаться, что из тысячи читателей книги (которая вряд ли найдет тысячу читателей) разве один почувствует надобность в такой «средней» (и притом этот один мог бы сам ее вычислить, если бы уж стряслась над ним такая исключительная беда!).

В то же время в книге вовсе нет абсолютно необходимых сводок, которые автор мог сделать с несравненно меньшей затратой труда и без которых обойтись невозможно, если хотеть осмысленно ознакомиться с данными обследования. Нет сводок: 1) подытоживающих по группам производств рабочих односменных, двухсменных и трехсменных; 2) рабочих по производству и вспомогательных; 3) дающих среднее число рабочих часов по группам производств; 4) дающих общие итоги рабочего времени взрослых и малолетних; 5) выделяющих фабрики с различным числом рабочих.

Остановимся на этом последнем пункте. Автор работы, видимо, так трудолюбив, – если судить по данному списку работ, которые им опубликованы и подготовлены к печати, – он обладает таким богатым и интересным материалом, что, может быть, критический разбор его приемов в состоянии принести не только теоретическую, но и непосредственно практическую пользу. Мы уже привели слова автора, что собранный «материал был тщательно исследован им отдельно по каждому промышленному заведению».

Значит, сводка этого материала хотя бы по тем группам фабрик, которые введены даже нашей казенной статистикой (до 20 рабочих, 21–50, 51–100, 101–500, 501–1000 и свыше 1000), была вполне возможна. Была ли она необходима?

Безусловно, да. Статистика должна давать не произвольные столбцы цифр, а цифровое освещение тех различных социальных типов изучаемого явления, которые вполне наметились или намечаются жизнью. Можно ли сомневаться в том, что заведения в 50 и в 500 рабочих принадлежат к существенно иным социальным типам интересующего нас явления? что все общественное развитие всех цивилизованных стран усиливает различие этих типов и ведет к вытеснению одного из них другим?

Возьмем как раз данные о рабочем дне. Из сводной итоговой таблицы автора мы можем почерпнуть тот вывод, – если сами произведем некоторую необходимую статистическую работу, которой мы не видим в книге, – тот вывод, что 33 тысячи рабочих (из 220 тысяч обследованных) работают дольше 10-ти часов в сутки. Средняя же продолжительность рабочего дня для всех 220 тыс. рабочих равняется 9¹/₂ часам. Спрашивается, не заняты ли эти рабочие, задавленные непомерно длинным рабочим днем, в мелких заведениях?

Этот вопрос возникает естественно и необходимо. Он вовсе не выбран произвольно. Политическая экономия и статистика всех стран мира обязывают нас поставить именно этот вопрос, ибо удлинение рабочего дня мелкими заведениями наблюдалось слишком часто. Условия капиталистического хозяйства вызывают необходимость в таком удлинении у мелких хозяев.

И вот оказывается, что в материалах автора данные для ответа на этот важнейший вопрос были, а в сводке автора они пропали! В сводке автор нам дал никчемные длиннейшие столбцы детальных «средних» и не дал необходимого деления фабрик по числу рабочих.

В Московской губернии такое деление еще более необходимо (если позволительно здесь употребить сравнительную степень), чем вообще, ибо в Московской губернии, наряду с громадной концентрацией производства, мы видим сравнительно очень большое число мелких заведений. По статистике 1910 года, в ней было всего 1440 заведений с 335 190 рабочими. Половина этого числа рабочих (167 199) сосредоточена в 66 фабриках, – а на другом полюсе перед нами 669 заведений с общим числом рабочих 18 277. Ясно, что перед нами совершенно различные социальные типы и что статистика, которая их не различает, решительно никуда не годится.

Автор до такой степени увлекся рядами цифр о числе рабочих, занятых 94, 95 и т. д. до 144 часов в смежные две недели, что вовсе опустил данные о числе заведений. Это число указано для второй части его труда, где речь идет о продолжительности рабочего года, но в первой части, где речь идет о рабочем дне, никаких сведений о числе заведений не приведено, – хотя эти сведения, несомненно, в распоряжении автора были.

Крупнейшие фабрики Московской губернии – не только своеобразные типы промышленных заведений, но и своеобразные типы населений, с особыми бытовыми и культурными (или, вернее, некультурными) условиями. Выделение этих фабрик, подробная разработка данных отдельно для каждого разряда заведений по числу рабочих составляет необходимое условие рациональной экономической статистики.

Приведем главнейшие итоги из труда г. Козьминых-Ланина.

Его исследование о длине рабочего дня охватило, как мы уже сказали, 219 669 московских фабрично-заводских рабочих, т. е. 71,37 % всего их числа, причем текстильщики несколько в большем числе охвачены его статистикой, чем рабочие других производств. Обследованию подверглось 74,6 % всех текстильщиков и лишь 49–71 % рабочих остальных производств. По-видимому, менее обследованы данные о мелких заведениях: по крайней мере, статистика числа рабочих дней в году охватила 58 % заведений (811 из бывших в 1908 году 1394) и 75 % рабочих (231 130 из 307 773). Ясно, что здесь опущены были именно более мелкие заведения.

Итоговые данные о длине рабочего дня автор дает только для всего числа рабочих, вместе взятых. Получается средняя – 9¹/₂ часов в сутки для взрослого и 7¹/₂ часов для малолетних. Число малолетних, надо заметить, невелико: 1363 против 218 306 взрослых. Это наводит на мысль, не были ли «сокрыты» от глаз инспекторов в особенности малолетние рабочие?

Из всего числа 219 669 рабочих работали в одну смену 128 628 человек (58,56 %), в 2 смены – 88 552 (40,31 %) и в 3 смены – 2489 (1,13 %). Двухсменная работа преобладает над односменной в текстильной промышленности: 75 391 двухсменный рабочий («по производству», т. е. без вспомогательных) против 68 604 односменных. Прибавка ремонтных и вспомогательных рабочих дает сумму 78 107 двухсменных и 78 321 односменного рабочего. Напротив, у металлистов значительно преобладает односменная работа (17 821 взрослых рабочих) над двухсменной (7673).

Подводя итог общему числу рабочих, работающих различное число рабочих часов в сутки, получаем такие данные:

Отсюда видно, как ничтожно еще в России число рабочих, занятых не более 8 часов в сутки: всего 4398 из 219 669. Напротив, число рабочих с непомерно, безобразно длинным рабочим днем очень велико: 33 466 из 220 тыс., т. е. свыше 15 % рабочих работает более 10-ти часов в сутки! И тут еще не считается сверхурочная работа.

Далее. Различие длины рабочего дня у односменных и двухсменных рабочих видно из следующих данных, охватывающих только взрослых «рабочих по производству», т. е. без ремонтных и вспомогательных рабочих, которые составляют 8 % общего числа рабочих.

Отсюда видно, между прочим, что 17 % рабочих двухсменных работает больше 9 часов в сутки, т. е. больше, чем разрешает даже наш закон 1897 года, справедливо признаваемый г. Паниным за непомерно отсталый. По этому закону при двухсменной работе число рабочих часов в сутки не должно превосходить девяти часов – по расчету за 2 недели. А г. Ланин во всех своих расчетах и таблицах берет именно период в «2 смежные недели».

Если нарушается так явно вполне определенный и точный закон, то можно себе представить, что делается с большинством остальных постановлений нашего фабричного законодательства.

Среднее число рабочих часов в сутки для одного односменного рабочего (только взрослого и только «рабочего по производству») составляет 9,89 часа. Господствует, значит, десятичасовой рабочий день без всякого сокращения, даже по субботам, и не считая сверхурочных работ. Нечего и говорить, что такая продолжительность труда безусловно чрезмерна и не может быть терпима.

Среднее число рабочих часов в сутки для двухсменного рабочего составляет 8,97 часа, т. е. на практике преобладает требуемый законом в этих случаях девятичасовой рабочий день. Понижение его до восьми часов особенно настоятельно ввиду того, что при двух сменах «ночью» считается время с 10 часов вечера до 4-х (!!) часов утра, т. е. на деле весьма и весьма большая часть ночи для рабочего признается «днем». Девятичасовой рабочий день с превращением ночи в день, с постоянной ночной работой – вот что царит в Московской губернии!

В заключение нашего обзора данных г. Козьминых-Ланина укажем, что средняя продолжительность рабочего года определена им в 270 дней. У текстильщиков же цифра несколько ниже – 268,8 дней, у металлистов немного выше – 272,3 дня.

Разработка этих данных о продолжительности рабочего года у Козьминых-Ланина тоже крайне неудовлетворительна. С одной стороны, непомерная, ни с чем не сообразная детализация: мы насчитали целых 130 горизонтальных граф в сводной таблице о продолжительности рабочего года! Данные о числе заведений, рабочих и т. д. приведены здесь отдельно для каждого встречающегося числа рабочих дней (в году), начиная от 22 и кончая 366. Такая «детализация» больше похожа на полную «непереваренность» сырого материала.

С другой стороны, и здесь нет совершенно необходимых сводок ни по числу рабочих на фабриках, ни по различению двигателей (ручные и механические фабрики). Никакой картины поэтому, позволяющей понять зависимость длины рабочего года от разных условий, составить себе нельзя. Богатейший материал, собранный автором, пропал вследствие из рук вон плохой сводки.

Значение различия между крупным и мелким производством мы можем – приблизительно и далеко не точно! – проследить даже и по данным автора, если несколько переработаем их. Возьмем четыре главных группы заведений по длине рабочего года: 1) работающие до 200 дней в году; 2) – от 200 до 250; 3) – от 250 до 270 и 4) – 270 дней и дольше.

Сводя для каждого из этих разрядов числа фабрик и числа рабочих обоего пола, получаем такую картину:

Отсюда ясно видно, что чем крупнее фабрики, тем продолжительнее (в общем) рабочий год. Следовательно, общественно-экономическое значение мелких предприятий еще гораздо меньше в действительности, чем можно судить по доле этих предприятий, например, в общем числе рабочих. Рабочий год в этих предприятиях настолько короче, чем в крупных, что доля производства в них должна быть совсем ничтожна. А, кроме того, при коротком рабочем годе эти фабрики (мелкие) не способны создать постоянных кадров пролетариата, – значит, здесь рабочие более «связаны» землей, вероятно, хуже оплачиваются, менее культурны и т. д.

Крупная фабрика усиливает эксплуатацию, удлиняя рабочий год до максимума и тем создавая совершенно рвущий с деревней пролетариат.

Если бы проследить различия в длине рабочего года в зависимости от технической постановки фабрик (ручные и механические двигатели и т. д.), то можно бы найти, без сомнения, целый ряд интереснейших указаний на условия жизни населения, на положение рабочих, на эволюцию нашего капитализма и т. д. Но автор, можно сказать, и не прикоснулся ко всем этим вопросам.

Он дал только цифры средней продолжительности рабочего года на фабриках различных групп производства. Колебания общей средней получились очень небольшие: от 246 рабочих дней в году в IX группе (обработка минеральных веществ) до 291 рабочего дня в году в XII группе (химические производства).

Различия эти, как видит читатель, гораздо меньше, чем различия продолжительности рабочего года на мелких и крупных фабриках вообще, независимо от того, к какому производству они принадлежат.

Различия по роду производства менее характерны и менее существенны для социально-экономической статистики, чем различия по размерам производств. Это не значит, конечно, чтобы первые различия можно было игнорировать. Но это значит, что абсолютно невозможна осмысленная статистика без учета вторых различий.

«Невская Звезда» № 21, 12 августа 1912 г. Подпись: В. И.

Печатается по тексту газеты «Невская Звезда»

В Англии

Английский либерализм шесть с половиной лет находится у власти. Рабочее движение в Англии растет все сильнее. Стачки становятся массовыми и кроме того перестают быть чисто экономическими, превращаются в политические стачки.

Роберт Смайли, вождь шотландских углекопов, которые недавно обнаружили такую силу массовой борьбы{43}, заявляет, что требованием углекопов в их следующем крупном сражении будет передача угольных копей в собственность государства. А это следующее крупное сражение надвигается неминуемо, ибо все углекопы в Англии прекрасно сознают бессилие пресловутого закона о минимальной заработной плате серьезно изменить к лучшему их положение.

И вот английский либерализм, теряя почву под ногами, выдумывает новый боевой клич, чтобы вызвать в массах избирателей снова на некоторое время доверие к либералам. Не обманешь – не продашь, таков лозунг капитализма в торговле. Не обманешь – не получишь мандатов в парламент, таков лозунг капиталистической политики в свободных странах.

«Модный» лозунг, придуманный с этой целью либералами, есть требование «земельной реформы». Что именно разумеют под этим либералы и их специалист по части одурачивания масс Ллойд Джордж, остается неясным. По-видимому, речь идет об увеличении налога на землю, и только. Собирание новых миллионов на военные авантюры, на флот – вот что на деле кроется под широковещательными фразами о «возврате земли народу» и пр.

В Англии земледелие ведется вполне капиталистически: фермеры-капиталисты арендуют землю участками средних размеров у лендлордов (землевладельцев) и обрабатывают землю при помощи наемных рабочих.

Никакая «земельная реформа» при таком положении вещей не может ничего изменить в положении сельских рабочих. Выкуп помещичьих земель в Англии мог бы превратиться даже в новое обирательство пролетариата, ибо помещики и капиталисты, сохраняя власть в государстве, продали бы свои земли втридорога. А платил бы плательщик налогов, т. е. тот же рабочий.

Шум, поднятый либералами вокруг земельного вопроса, принес пользу в одном отношении: он пробудил интерес к организации сельских рабочих.

Вот когда сельские рабочие в Англии проснутся и объединятся в союзы, тогда либералы не отделаются шарлатанскими «посулами реформы» или наделов для батраков и поденщиков.

Недавно сотрудник одной рабочей газеты в Англии посетил Джозефа Арча, старого вождя сельских рабочих, который много потрудился над пробуждением их к сознательной жизни. Это дело не удалось сразу – наивен был и лозунг Арча – «три акра (акр – немного более ¹/₃ десятины) земли и корова» каждому сельскому рабочему, – погиб созданный им союз, – но его дело не погибло, и организация сельских рабочих в Англии снова становится на очередь дня.

Арчу теперь 83 года. Он живет в той же деревне и в том же доме, где родился. В разговоре со своим собеседником он указал, что союзу сельских рабочих удалось поднять заработную плату до 15, 16 и 17 шиллингов в неделю (шиллинг около 48 коп.). А теперь заработная плата сельским рабочим в Англии опять упала – в Норфольке, там, где живет Арч, – до 12–13 шиллингов в неделю.

«Правда» № 89, 12 августа 1912 г. Подпись: П.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Концентрация производства в России

В России, как и во всех капиталистических странах, происходит концентрация производства, т. е. сосредоточение его все больше и больше в небольшом числе крупных и крупнейших предприятий.

При капиталистическом строе каждое отдельное предприятие находится в полной зависимости от рынка. А при такой зависимости, чем крупнее предприятие, тем дешевле оно в состоянии продавать свой продукт. Крупный капиталист дешевле покупает сырые материалы, экономнее расходует их, употребляет лучшие машины и т. д. Мелкие хозяева разоряются и гибнут. Производство все более сосредоточивается, концентрируется в руках немногих миллионеров. Миллионеры обыкновенно еще усиливают свою власть посредством акционерных компаний, которые отдают им капиталы средних хозяев и «мелкоты».

Вот, например, данные о фабрично-заводской промышленности в России за 1910 г. в сравнении с 1901{44}.

Такова обычная картина во всех капиталистических странах. Число мелких заведений уменьшается: мелкая буржуазия, мелкие хозяйчики разоряются и гибнут, переходят в ряды служащих, иногда пролетариев.

Число крупнейших предприятий быстро растет, и еще больше растет их доля во всем производстве.

С 1901 по 1910 г. число крупнейших фабрик, имеющих более 1000 рабочих, выросло почти в полтора раза: с 243 до 324.

В них было рабочих в 1901 г. около полумиллиона (526 тысяч), т. е. меньше трети общего числа, а в 1910 г. стало больше 700 тысяч, больше трети общего числа.

Крупнейшие фабрики душат мелкие и все больше сосредоточивают производство. Все более крупные массы рабочих собираются в небольшом числе предприятий, но вся прибыль от труда объединенных миллионов рабочих достается горстке миллионеров.

«Правда» № 89, 12 августа 1912 г. Подпись: Т.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Карьера

Недавно умерший миллионер, издатель «Нового Времени»{45}, А. С. Суворин, историей своей жизни отразил и выразил очень интересный период в истории всего русского буржуазного общества.

Бедняк, либерал и даже демократ в начале своего жизненного пути, – миллионер, самодовольный и бесстыдный хвалитель буржуазии, пресмыкающийся перед всяким поворотом политики власть имущих в конце этого пути. Разве это не типично для массы «образованных» и «интеллигентных» представителей так называемого общества? Не все, конечно, играют в ренегатство с такой бешеной удачей, чтобы становиться миллионерами, но девять десятых, если не девяносто девять сотых – играют именно такую же самую игру в ренегатство, начиная радикальными студентами, кончая «доходными местечками» той или иной службы, той или иной аферы.

Бедный студент, из-за недостатка средств не попадающий в университет; учитель уездного училища, служащий, кроме того, секретарем предводителя дворянства или дающий частные уроки у знатных и богатых крепостников; начинающий либеральный и даже демократический журналист, с симпатиями к Белинскому и Чернышевскому, с враждой к реакции, – вот чем начал Суворин в 50–60-х годах прошлого века.

Либеральный, сочувствующий английской буржуазии и английской конституции, помещик Катков во время первого демократического подъема в России (начало 60-х годов XIX века) повернул к национализму, шовинизму и бешеному черносотенству.

Либеральный журналист Суворин во время второго демократического подъема в России (конец 70-х годов XIX века) повернул к национализму, к шовинизму, к беспардонному лакейству перед власть имущими. Русско-турецкая война помогла этому карьеристу «найти себя» и найти свою дорожку лакея, награждаемого громадными доходами его газеты «Чего изволите?».

«Новое Время» Суворина на много десятилетий закрепило за собой это прозвище «Чего изволите?». Эта газета стала в России образцом продажных газет. «Нововременство» стало выражением, однозначащим с понятиями: отступничество, ренегатство, подхалимство. «Новое Время» Суворина – образец бойкой торговли «на вынос и распивочно». Здесь торгуют всем, начиная от политических убеждений и кончая порнографическими объявлениями.

А теперь, после третьего демократического подъема в России (в начале XX века), сколько еще либералов повернуло по «веховской» дорожке, к национализму, к шовинизму, к оплевыванию демократии, к подхалимству перед реакцией!

Катков – Суворин – «веховцы», это все исторические этапы поворота русской либеральной буржуазии от демократии к защите реакции, к шовинизму и антисемитизму.

Сознательные рабочие закаляют свои убеждения, понимая неизбежность такого поворота буржуазии, – как и поворота трудящихся масс к идеям рабочей демократии.

«Правда» № 94, 18 августа 1912 г. Подпись: И. В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

В секретариат международного социалистического бюро

31 августа 1912 г.

Уважаемый товарищ!

Я получил от Вас циркуляр № 15 (от июля 1912 г.), в котором Главное правление СДКПиЛ{46} уведомляет о расколе в этой организации{47}.

В качестве представителя РСДРП в Международном социалистическом бюро я вынужден категорически протестовать против этого уведомления по нижеследующим причинам. —

1. Главное правление СДКПиЛ заявляет, что Варшавский комитет «не принадлежит к РСДРП, автономную часть которой составляет СДКПиЛ».

Но Главное правление СДКПиЛ не обладает ровно никаким правом ни решать, ни заявлять о том, кто принадлежит к РСДРП, которую я представляю.

Главное правление СДКПиЛ ныне само не принадлежит к нашей партии, ибо не состоит в организационной связи ни с представляемым мною Центральным Комитетом, избранным на январской конференции 1912 г., ни с противоположным центром ликвидаторов (так называемым «Организационным комитетом»).

2. Не соответствует истине утверждение Главного правления СДКПиЛ, будто бы раскол произошел «внезапно перед самыми выборами в Государственную думу».

Мне лично известно, что это самое Главное правление СДКПиЛ уже два года тому назад, когда оно вызвало острый конфликт со своими бывшими членами Малецким и Ганецким и устранило Ганецкого из Правления, – что Главное правление уже тогда должно было предвидеть раскол.

3. Лицемерием является заявление Главного правления

Сколько надо лицемерия, чтобы с целью морального уничтожения политических противников бросить публично бесчестное обвинение в «содействии охранки», хотя не хватает мужества указать хотя бы одну фамилию, высказать какое-либо определенное подозрение!

Я уверен, что всякий член Интернационала с негодованием отвергнет эти неслыханные приемы борьбы.

Я знаю в продолжение ряда лет обоих бывших членов Главного правления СДКПиЛ – Малецкого и Ганецкого, которые открыто идут рука об руку с Варшавским комитетом. Я получил как раз от Варшавского комитета официальное уведомление, подтверждающее этот факт.

И при создавшемся положении я считаю своею обязанностью довести до сведения Международного социалистического бюро приложенный протест Варшавского комитета СДКПиЛ.

Так как заявление Главного правления было разослано всем членам Международного социалистического бюро, я вынужден просить Вас, уважаемый товарищ, разослать представителям всех партий, принадлежащих к Интернационалу, и это мое заявление вместе с протестом Варшавского комитета.

«Gazeta Robotnicza» № 19, 21 ноября 1912 г.