Полное собрание стихотворений

Сквозь мрачность враждебных туч

Один только путь есть вперед:

И познанья стелется луч

Из этого мира, в тот.

Я вижу ложь. Среди ночного бденья

Слежу бесстрастной, зоркою душой,

Как новые она сцепляет звенья

И под ее неслышною враждой

Как истина меняет облик свой.

Я вижу грех. Он дышит черным тленьем,

Вползает в тело кольчатой змеей…

Чей нежный голос гаснет в отдаленьи?..

Я думала, что ничего,

Что бант на ней был ярко-синий,

И огненный парик, и что она графиня…

Я думала, что ничего.

Она ко мне подсела ближе

И говорила о Париже – во вне,

А в глубине

У всех есть храм.

Сверкало море, реял хохот детский,

Учил их кто-то плавать и грести…

И пахло сладостно духами от Coty

И лестно было мне быть тоже светской…

Дивясь душой какой-то шутке грубой,

Ища ответа своего…

Лишь дать зарок последний, тайный

И жить спокойно на виду.

Что мне до горести случайной?

Я завтра в монастырь уйду.

……………………………

На сердце наложила знак…

Среди житейской мутной страды

Стоит спасительный маяк…

…Есть тайны тонкие, как тени,

Обеты есть, как Божий глас,

И есть слова, и есть виденья,

Что охраняют в жизни нас…

«…И эта женщина, дщерь блуда,

Вошла туда, где Он возлег,

И с алавастровым сосудом

Склонилась у Пречистых ног…»

Есть мир вещей смиренный и упрямый,

Под ликом кротости таящий свой закон.

Неистребимый, беспощадный

И неизменный от времен.

Мы так несхожи. Мне чужда

Их неподкупная душа.

Ни гнев, ни хитрости, ни стих

Не соблазняют малых сих.

Безмолвно, прочно, безусловно

Они живут – и я виновна…

Из суеты дневной в ночную страду

Вступаю я,

Ни горяча, ни холодна, все та же,

Все та же я.

Мне на руку легла с немым запретом

Рука незримая – остановись!

Я поняла: не время быть поэтом…

Давно уже не было острой муки,

Не приходил жестокий вожатый,

Не клал мне на плечи тяжкие руки,

Не требовал от меня расплаты.

Но кто ж позовет к себе гостя такого,

Кто сам наденет венец терновый?

Немудрое тело боится страданья,

Но втайне от тела – сердце готово

И просит себе наказанья.

За горами, за долами,

В некоем спасенном граде

Приютился дом в прохладе

Под лапчатыми листами.

Много в нем людей живало,

Но красой его и славой

Был ученый ворон Галя

И философ Сынопалов.

Ворон был известный критик,

Хоть угрюмо-молчаливый,

Неустанный аналитик,

Все исследовал ревниво.

К болтунам был беспощаден.

Ницше гнал неутомимо,

Каждый раз шагая мимо,

Он щипал его изрядно.

А философ Сынопалов

Всех топил в потоках речи…

Грохотала, услаждала

Всех, попавшихся навстречу…

Там, на земле изборожденной,

Мелькнул знакомый ровный след.

Кто смог средь пляски исступленной

Пройти походкой прежних лет?

И там, где слышен неустанно

Невнятный гул, звериный рык,

Раздался музыкой старинной

Простой размеренный язык.

Пусть эти звуки устарели

И их отвергнул мир, презрев.

Но слаще сладостной свирели

Старинный, медленный напев.

Опять доверием объята,

Душа волнуется слегка —

И верится – заклятье снято,

И к другу тянется рука.