Положитесь на меня

Глава 3

Оскар Брикман находился в Праге уже два дня. Он остановился в хорошем отеле в квартале Старо Място и изображал из себя американского туриста. Одно из первых развлекательных мест, которое он посетил, был ночной клуб «Альгамбра». Он видел выступление Малы и заметил время, когда она выходила на сцену и когда уходила из клуба. Брикман ничего не понимал в музыке и был неспособен сказать, умеет ли эта красивая девушка петь. Ему было на это наплевать. Но он одобрил ее фигуру.

Он обследовал дом, где она жила. Его острый взгляд отметил все подробности. Кстати, там не было ни привратника, ни лифта.

На следующий день около пяти часов он получил от Дори закодированную телеграмму — можно действовать.

Брикман вошел в дом и спокойно поднялся по винтовой лестнице. Деревянные ступени скрипели, но он был слишком опытен, чтобы принимать излишние предосторожности, и Бордингтон услышал его шаги.

Два предыдущих дня были мучительны для Бордингтона. При малейшем шуме снаружи он устремлялся на балкон. Мала избегала его, проводя все дни вне дома, в музее или в кино, и возвращалась лишь около восьми часов, чтобы переодеться и приготовиться к выступлению в «Альгамбре».

Время казалось бесконечным для Бордингтона. Компанию ему составлял лишь его страх.

Мала повесила простыню, чтобы хоть как-то отделить альков. Возвращаясь из клуба, она обменивалась с ним лишь несколькими словами и ложилась в постель. Бордингтон проводил ночь в кресле, глядя, как занимается заря. Рано утром Мала опять оставляла его одного.

Когда она готовилась к вечернему выступлению, Бордингтон уходил за занавеску и ложился на кровать. Он слышал, как она ходила, принимая душ, переодевалась. О, если бы у нее было к нему хоть немного симпатии! Связанные смертельной опасностью, вдвоем они легче бы переносили такое существование. Но она не проявляла ни малейшего признака симпатии, оставалась вежливой и явно показывала, что не хотела бы видеть его.

Она только что ушла в клуб. Запах ее духов еще парил в воздухе. У него было четыре часа, чтобы поспать, и он уже собирался раздеться, когда услышал шаги на лестнице.

Сердце его на мгновение остановилось. Взглянув вокруг, он убедился, что ничто не выдаст его присутствия, погасил свет и неслышными шагами прошел на балкон, осторожно закрыв за собой дверь. Потом он вынул свой кольт и скользнул за кусты. Оружие не приносило ему уверенности. Даже в такой безнадежной ситуации Бордингтон не представлял себя нажимающим на спуск.

Брикман остановился перед входной дверью, прислушался. Все было тихо. Он нажал на звонок и подождал. У него была приготовлена история на тот случай, если дверь откроют. Но дверь не открыли, и после второго звонка он был уверен, что квартира пуста. Брикман достал отмычку, опытной рукой открыл замок и вошел в комнату. Потом нащупал выключатель и включил свет.

Спрятавшись за кустом, Бордингтон отчетливо видел Брикмана. Он сразу же узнал его и был буквально парализован страхом. Брикман был одним из тех, кто выполнял самую грязную работу. Это к ним обращались в ЦРУ, когда надо было ликвидировать кого-нибудь, кто провалился или мог выдать других и был опасен.

«Кто выдал его убежище Брикману?» — спрашивал себя Бордингтон. Он снял пистолет с предохранителя, но знал, что не сможет убить. Оледенев от страха, он встал на колени за кустом в ожидании, что Брикман обнаружит его.

Однако прошло несколько минут, а ничего не произошло. Бордингтон видел, как Брикман вышел из ванной, обследовал комнату, потом направился к статуе ангела, которую тоже внимательно осмотрел.

Заинтригованный Бордингтон наблюдал за ним. Широкая спина Брикмана закрывала статую, затем Брикман повернулся и Бордингтон увидел, что тот держал голову ангела в руках. Он положил ее на пол, открыл бумажник и вытащил из него обернутый в коричневую бумагу пакет. Опустив пакет в шею ангела, он протолкнул его внутрь тела. Затем голова ангела заняла свое место. Брикман погасил свет и вышел, заперев за собой дверь.

Ошеломленный Бордингтон подождал немного, потом тихонько вошел в комнату. Он слышал, как Брикман спускался по лестнице. Потом Бордингтон услышал, как хлопнула входная дверь.

Он зажег свет и, шатаясь, упал в кресло. «Я видел смерть совсем близко», — подумал он.

Он по-прежнему сидел в кресле, когда вошла Мала. Увидев его искаженное лицо, мокрый лоб, она поняла, что что-то случилось, быстро закрыла дверь и задвинула засов.

— Что произошло?

Бордингтон медленно встал.

— Брикман приходил сюда. Он открыл дверь. Я… я спрятался на балконе.

Мала с ужасом посмотрела на него.

— Кто приходил? О чем вы говорите?

— Брикман… один из людей Дори. Когда я увидел его здесь, то решил, что кто-то меня выдал. Я был уверен, что он пришел убить меня.

Мала задрожала.

— Но зачем ему убивать вас?

— Дори знает, что я провалился, и если меня заберут, я выдам вас и Кена, — ответил Бордингтон дрожащим голосом. — Но он приходил не из-за меня. — Бордингтон протянул руку к статуе ангела. — Он спрятал здесь, внутри, пакет. Тут оставляют для вас то, что вы должны передавать дальше?

— О чем вы говорите? — она посмотрела на ангела. — Он положил что-то внутрь?

— Да. Он снял голову и вложил туда пакет. Я думал, что вы знаете об этом… Ведь вы же работаете для Дори. Если и для вас это загадка, — продолжал он, видя ее удивленное лицо, — будет лучше, если мы вместе посмотрим, что там лежит.

— Нет! Не трогайте! Если туда что-то положено, я не хочу знать, что это! — истерически закричала Мала.

Бордингтон в сомнении смотрел на нее.

— Вы говорите правду? Вы уверены, что это не тайник?

— Абсолютно! Не трогайте! Я не хочу знать, что это такое!

— Вы ведете себя, как ребенок. Не забывайте, что вы член организации, что вы уже передавали много важных сведений в ЦРУ при моей и Кена помощи и что вам платили за это. Рано или поздно они найдут мне замену, этот человек наладит с вами контакт, и вы должны будете работать с ним, как работали со мной.

— Я больше не работаю на них! — возразила Мала, — С меня довольно! Я вас прошу, уходите! Никто не сможет заставить меня делать то, чего я не хочу!

Бордингтон прекрасно понимал, что она напугана. Когда он узнал о появлении Малиха, он тоже был страшно напуган.

— Я вас прошу, выслушайте меня и успокойтесь. Вы принимали от них деньги. Если они захотят, то бросят вас, но вы сами не сможете избавиться от них. Если вы попытаетесь, они заставят вас молчать. Ваш единственный шанс ускользнуть от них — исчезнуть, как собираюсь сделать я. Если вы не найдете возможности покинуть страну и спрятаться, они вас убьют.

Она с отчаянием смотрела на него.

— Я вам не верю! Они не могут!

— Почему же я хочу покинуть Прагу? Я-то знаю, что они могут. — Бордингтон на мгновение замолчал, думая, продолжать ли.

— Сейчас не совсем подходящий момент, чтобы говорить вам об этом, но я не могу иначе, — его бледное лицо покрылось потом, глаза блестели. — Мала, я люблю вас. Я вас полюбил с первого взгляда. Я хотел бы найти слова менее банальные, чтобы сказать, что вы для меня значите… — Он замолчал, испуганный сердитым выражением ее лица. — Я не должен был говорить вам об этом… я огорчен.

— Огорчен? Вы говорите, что любите меня? Тогда почему же вы пришли сюда? Вы воспользовались мной, чтобы спасти свою шкуру. Прекрасное выражение любви! Скажите лучше, что вы любите себя!

Бордингтон был поражен таким поворотом разговора.

— Но… но мне некуда больше идти, — пролепетал он. — Я надеялся, что я вам не совсем безразличен.

— Я не хочу, чтобы вы прятались у меня! — закричала Мала. — Сколько раз вам надо об этом говорить? Вы для меня ничего не значите! Разве вы не понимаете этого? Ничего!

Она повернулась к нему спиной. Бордингтон смотрел на ее стройную фигуру и ему хотелось обнять ее.

— Мы можем уехать вместе, — сказал он. — Поедем в Швейцарию. Власт может сделать и вам фальшивый паспорт. Мы будем путешествовать как муж и жена. Когда приедем в Женеву, решим, захотите ли вы остаться со мной или нет. У меня там есть деньги.

Она повернулась к нему.

— Я останусь здесь! Я больше не работаю на них! Когда вы уйдете, я буду в безопасности.

— Агент никогда не бывает в безопасности.

— Оставьте меня, наконец! Уходите и оставьте меня в покое!

Она почти кричала.

— Будет лучше, если мы посмотрим, что оставил здесь Брикман, — сказал он.

— Нет!

— Может, это компрометирующий вас документ. Я не доверяю Дори. Может быть, он вас предает. Нужно узнать, что в пакете.

Мала молча и настороженно смотрела, как он приблизился к статуе и снял голову ангела.

Когда Гирланд вышел из автобуса у аэропорта Орли, Гарри Мосс был уже там.

— Салют, — сказал Мосс. — Вот ваш билет. Разделайтесь с вашим чемоданом, потом мы поговорим.

Закончив формальности с чемоданом, Гирланд сел с Моссом на скамейку.

Из кармана рубашки Мосс вынул лист бумаги, сложенный пополам.

— Вот адрес. Деньги находятся внутри деревянного ангела. (Эти сведения ему накануне дал Дори, который получил от Брикмана кодированную телеграмму). Детский трюк. Голова ангела снимается. Вы вернетесь через три дня… в субботу. Ваш билет оплачен. Я буду ждать вас здесь.

— В этом я не сомневаюсь, — насмешливо проговорил Гирланд. Он прочел адрес, который ему ничего не говорил. — Деревянный ангел?

— Да. Он находится в углу комнаты, налево от входа. Вы не сможете его не увидеть.

— Эта квартира обитаема? — спросил Гирланд, пряча листок в карман.

— Я ничего не знаю… Возможно. Там такой же кризис с жильем, как здесь. Но это уж ваше дело, — Мосс пристально посмотрел на него. — Ведь не собираетесь же вы забрать все деньги, не заработав их?

— А что вы можете мне еще сказать относительно этого места?

— Там нет привратника. Квартира находится на четвертом этаже, без лифта. Замок не доставит трудностей. Остается удостовериться только, что помещение пусто, когда будете входить.

Гирланд размышлял, потирая затылок. Что-то его смущало. Но все казалось так просто. Ему нечего терять.

— Адрес-то вы мне дали. А о моих расходах вы подумали?

Скрепя сердце, Мосс достал деньги.

— Вот, возьмите, здесь тысяча долларов. Теперь я беден, как церковная мышь… так что, не задерживайтесь.

Гирланд сунул банкноты в бумажник. В это время объявили, что пассажиры, следующие рейсом 714 в Прагу, должны подойти к восьмому выходу.

— Хорошо, — сказал он, вставая. — Не нервничайте, если не увидите меня в субботу. Никогда нельзя все предугадать. Нужно всегда учитывать случайности.

— Это совсем просто, — Мосс проводил его к выходу. — До субботы!

Четверть часа спустя Гирланд присоединился к группе туристов. Стюардесса захлопала было глазами, но Гирланд адресовал ей лучшую из своих улыбок. Он всегда имел сумасшедший успех у стюардесс, и не был удивлен, когда через несколько минут после взлета увидел приближающуюся к нему стюардессу, которая шепнула, что он может занять любое свободное место в первом классе.

— О, вы очень любезны, — сказал он, покидая свое место и направляясь в салон первого класса.

Он отказался от шампанского, которое она ему предложила, и попросил двойной скотч. Они немножко поболтали, а когда она ушла, он погрузился в размышления.

Таинственный визит Брикмана продолжал беспокоить его. Как он ни осматривал свою квартиру, ничего подозрительного не нашел. По всей видимости, ничего не было украдено, микрофон, вроде бы, тоже не установили. Может, все-таки Дори надеялся вернуть часть своих денег? Это объяснение маловероятно, но других не было.

Гарри Мосс тоже беспокоил Гирланда. Он проверил историю, которую ему рассказал Мосс, но она все-таки казалась не очень правдоподобной. Тут стюардесса принесла ему тосты и икру, и так как в первом классе было еще только два пассажира, села рядом. Они флиртовали, а самолет приближался к Праге.

Как только самолет взлетел, Гарри Мосс позвонил Дори.

— Он улетел, — сказал он. — Проглотил приманку. Могу я еще что-нибудь сделать для вас?

— Нет, это все, — ответил Дори. — Ты хорошо сработал, Алан. Я послал тебе небольшое вознаграждение. Еще раз спасибо.

— Не за что. Надеюсь, что вознаграждение не будет очень тощим, дядя?

Дори поморщился и повесил трубку. Он набросал текст телеграммы Брикману, указав час появления Гирланда. «Правильно оцените его. Операция должна пройти удачно. Гирланд вас знает, не давайте ему увидеть себя».

Отдав телеграмму секретарше, сел в кресло и закурил. Он был доволен собой.

Трое мужчин сидели у стола в большой комнате Министерства внутренних дел в Праге. Это обширное помещение, охраняемое, как крепость, было главной резиденцией службы безопасности.

Сик, помощник начальника, изучал крупномасштабный план города, разложенный на столе. Большой кусок пластыря на его голове прикрывал шишку, которую ему поставил Бордингтон.

Напротив него сидел Малих. Его холодные зеленые глаза смотрели то на Сика, то на карту. Третьим человеком был Борис Смерн, коренастый тип с мрачным и жестоким лицом, классный стрелок, опытный и неутомимый вылавливатель шпионов, правая рука Малиха.

— Он не может от нас ускользнуть, — сказал Сик. — Он должен быть где-то здесь. Это лишь вопрос времени.

— А время, по-вашему мнению, не торопит? — спросил Малих на плохом английском языке. — Вы были небрежны, товарищ. Я вас предупреждал об этом человеке. Теперь он исчез. Вы говорите, это лишь вопрос времени? Я надеюсь. Какие меры вы приняли, чтобы найти его?

Сик вытер пот со лба.

— Он не может покинуть страну, в этом я уверен. Кто-то его прячет. Мы уже проверили все отели. Аэропорт и посты на границе предупреждены. Мы…

Нетерпеливым жестом руки Малих велел ему замолчать.

— Когда вы его найдете, я хочу с ним поговорить. Понятно?

— Да, товарищ Малих.

— И что еще более важно, это найти того, кто его заменит. Они, безусловно, пришлют кого-нибудь. Я хочу иметь подробные сведения обо всех приезжающих в страну. Я не думаю, что Дори сразу же пришлет кого-то, но это не исключено. За каждым, кто хоть немного вызывает подозрения, надо установить наблюдение. Вы поняли?

— Да.

— Тогда идите и найдите Бордингтона.

Сик встал и покинул комнату, осторожно закрыв за собой дверь.

Малих повернулся в сторону Смерна.

— Итак, что мы имеем?

Смерн улыбнулся.

— Джонатан Кен, — ответил он. — Этот тип может быть интересным. Он покупает изделия из хрусталя и приезжает в Прагу два раза в месяц. Четыре дня назад он завтракал с Дори. Рапорт прислал нам официант из парижского ресторана «У Жозефа». Официант отметил этот факт в своем еженедельном рапорте. Добавлю, что он может абсолютно ничего не значить: Дори завтракает со многими.

— Официант — дурак, — сказал Малих. — Что ты знаешь о Кене?

— Немного… Это типичный американский бизнесмен. Когда он приезжает сюда, то часто посещает кабаре «Альгамбра». У нас ничего против него нет… за исключением того, что он завтракал с Дори.

— «Альгамбра»? Ты был там?

— Я там был, — Смерн стряхнул пепел на пол. — Там хорошо кормят, и там есть боксы, где можно уединиться. Аттракционы веселые, но без блеска, за исключением певицы, мать которой была американкой, а отец — чех. Отец был против режима… и его расстреляли. Девушку зовут Мала Рейд.

Малих некоторое время рассматривал свои ногти, потом поднял глаза.

— Кен имел с ней дело?

— Кажется, он один из ее поклонников. Он несколько раз подносил ей цветы, но никогда не заходил к ней.

— Цветы… — Малих размышлял, потом поднял свою мускулистую руку. — Да… Может быть, стоит понаблюдать за этой девушкой? Борис, сделай необходимое. Возможно, мы потеряем время напрасно. Я хочу знать все об этой Мале. Понял?

Бордингтон ощупывал пакет, обернутый в коричневую бумагу, который он вынул из статуи.

— Вы видите, это для того, чтобы скомпрометировать вас. Я никогда не доверял Дори.

Мала даже не пыталась скрыть свой ужас.

— Но почему? Что я сделала?

— Как это можно узнать? Но посмотрим, что там внутри. Бордингтон открыл перочинный нож.

— Может, лучше было бы…

— Нет. Так хоть мы сумеем принять меры предосторожности.

Бордингтон стал осторожно разрезать бумагу. Ему понадобилось несколько минут, чтобы вскрыть пакет. Мала, нагнувшись над ним, наблюдала.

Бордингтон развернул бумагу и достал толстую пачку банкнот по сто долларов каждый.

Мгновение они молча смотрели на деньги. Потом дрожащими пальцами Бордингтон стал их считать.

— Это целое состояние! — воскликнул он. — Тридцать тысяч!

Мала упала в кресло.

— Что это значит?

Бордингтон пристально смотрел на деньги, лежащие на столе, потом покачал головой.

— Я вижу лишь одно объяснение. Это не ловушка для вас, это средства для того, кто меня заменит. — Его лицо омрачилось. — Они мне никогда не давали таких сумм. Я вас предупредил… когда появится тот новый, он встретится с вами. Эти деньги предназначены для оплаты сведений. Значит, он придет за деньгами сюда. Они пользуются вашей квартирой, как почтовым ящиком. Им совершенно наплевать на риск, которому они вас подвергают!

Мала судорожно вздохнула.

— Они не имеют права так поступать! — продолжал Бордингтон. Вид этих денег удручал его. — Вот если бы они спросили, вы могли бы согласиться или отказать, но нет, видите ли… Они просто не обращают на вас внимания, им наплевать, что может с вами произойти. — Он нагнулся и похлопал по пачке. — Если Малих придет сюда и увидит эти доллары, вы пропадете.

Она с ужасом смотрела на деньги.

— Что же мы будем делать?

— С такими деньгами, — заговорил Бордингтон тихим и настойчивым голосом, — мы легко покинем Прагу. Вы сможете сделать себе паспорт и отправиться со мной в Женеву. Вы будете свободны. Это же целое состояние!

Мала с сомнением посмотрела на него.

— Но эти деньги нам не принадлежат! Я не могу тратить их!

— Они не подумали о вас, почему же вы должны думать о них? Деньги для них ничего не значат. Если мы возьмем эти, они заменят их другими. На эти деньги можно купить свободу.

Мала покачала головой.

— Нет! Положите их обратно… я не хочу их трогать!

— Хорошо… вы глупы, но если вы не хотите обрести свободу, я ничего не могу сделать для вас.

— Нет, я не хочу, — она встала. — Я вас прошу, положите их обратно.

Она медленно направилась к алькову.

— Я лягу. — Она остановилась и посмотрела Бордингтону в глаза. — Я знаю, что я идиотка, но я не воровка.

— Бывают случаи, когда лучше быть воровкой, чем идиоткой.

Мала ушла за занавеску. Бордингтон слышал, как она легла. Он смотрел на деньги. С тридцатью тысячами и со сбережениями, которые находились у него в Швейцарии, он будет в безопасности до конца своих дней. Его колебания длились недолго. Он встал и прошел на кухню, затем вернулся с двумя газетами. Он сложил их по форме банкнот и вложил в коричневый конверт. Затем заклеил его.

— Что вы там делаете? — спросила Мала из-за занавески.

— Единственную разумную вещь, которую я когда-либо сделал. — Бордингтон убедился, что пластырь хорошо заклеил обертку, подошел к ангелу, сунул пакет внутрь и поставил голову на место. — Если вы хотите быть глупой, это ваше дело. А я знаю цену деньгам.

— Но вы не имеете права брать их. Эти деньги вам не принадлежат!

Бордингтон собрал доллары в пачку.

— Ложитесь спать, вы устали. Предоставьте мне заниматься этим.

— Что вы собираетесь делать?

— Будет лучше, если вы не будете этого знать. Я прошу вас, идите спать.

— Нам никогда не удастся выехать из этой страны. Это вы глупец!

— Я делаю все, что могу, чтобы спасти вас. Вы не отдаете себе отчета, в каком положении находитесь. Тот, кого пришлет Дори, не должен найти здесь деньги. Вы не можете быть замешаны в эту историю. Раз уж вы до такой степени безрассудны, дайте мне возможность соблюдать ваши интересы.

Она прочла в его глазах верность и печаль, и спросила:

— Где вы их спрячете?

Он с облегчением вздохнул.

Значит, несмотря на свою щепетильность, она начала, наконец, отдавать себе отчет не только в опасности, но и в том, что эти деньги значили для них.

— Я спрячу деньги под ангелом. Мы сможем быстро их достать, если понадобится.

— Очень хорошо. — Она подошла к нему и ледяной рукой коснулась его пальцев. — Я огорчена, Алек. Я не хотела быть неблагодарной. Я прекрасно понимаю, что вы хотите мне добра. Если вы считаете, что для нас есть возможность уехать, то я охотно поеду с вами в Швейцарию.

Бордингтон с горечью улыбнулся. «Это деньги заставили ее переменить решение», — подумал он.

— Вы завтра же отправитесь к Власту и скажете ему, что нуждаетесь в британском паспорте. Он вам его сделает, если заплатите. — Он показал ей пакет, который держал в руках. — У вас есть во что завернуть это?

— На кухне есть пластиковый мешок…

— Очень хорошо.

Она видела, что он расстроен, и ей стало стыдно.

— Спасибо, Алек. Это ведь не моя вина, что я вас не люблю, не правда ли? Мне жаль, что я так разговаривала с вами… но я ведь была напутана.

Бордингтон улыбнулся ей.

— Не огорчайтесь. Я тоже боюсь. Мы освободимся, Мала. Когда вы будете в Женеве, вы, может быть, на все будете смотреть по-другому. Кто знает… возможно, вы полюбите меня.

Пока они так разговаривали, двое мужчин устраивались в квартире как раз напротив жилища Малы. Старая женщина, которая жила там в течение многих лет, неожиданно переехала в дом для престарелых.

Мевис Пол, секретарша Дори, уверенная в себе брюнетка с восхитительной фигурой, подняла глаза от пишущей машинки, когда О'Халлаган вошел в кабинет.

— Добрый день, капитан, — сказала она, улыбнувшись совсем как кинозвезда. — Он ждет, проходите.

— Сегодня утром вы прекрасны, как никогда.

Она засмеялась.

— Я уже слышала это. Тем не менее, благодарю. Идите, капитан.

О'Халлаган принял внезапное решение:

— Мне совершенно нечего делать сегодня вечером, — сказал он. — Что вы скажете о хорошем обеде у Лассера? Три звезды и хорошая крыша. Вас это интересует?

— Я предпочитаю свою собственную крышу, — ответила она, на минуту перестав печатать. — Но я благодарю вас.

Она снова начала печатать.

— Ну, кто не рискует, ничего не получает, — сказал О'Халлаган, направляясь к кабинету Дори. — Может быть, в другой раз?

— Да, может быть. Еще раз спасибо.

Но он знал, что и в другой раз получит отказ. Он начал понимать, что Мевис Пол относится серьезно не только к своей работе, но и к отдыху.

Он постучал в дверь и вошел.

Дори, как обычно, был погружен в чтение бумаг. Он указал на кресло и снова стал читать.

О'Халлаган сел и положил свою фуражку на стол. Минуту спустя, Дори подписал документ, отодвинул его и улыбнулся О'Халлагану.

— Очень рад снова вас видеть, Тим. Как путешествовали?

О'Халлаган на три дня уезжал из Парижа.

— Неплохо… ничего особенного, — сказал он. — Вы завтра получите мой рапорт.

— А здесь все идет превосходно, — сказал Дори удовлетворенно. — Брикман меня известил, что Гирланд приехал в Прагу. Латимер ждет, чтобы сесть в самолет. Нужно тщательно провести всю операцию. Как только Гирланда задержат, Латимер тронется в путь. У меня для него зарезервировано место без даты, так что он не опоздает. Гирланд работает быстро. А Брикман не выпустит его из виду.

— А там больше никого нет? — спросил О'Халлаган. — Брикману придется нелегко.

— Он сделает то, что нужно. Я спросил его, не нужна ли ему помощь, он отказался. Я полностью доверяю ему.

У О'Халлагана не было такой уверенности.

— Гирланд очень ловок. Если только он заподозрит, что за ним следят, у Брикмана не будет ни малейшего шанса.

Дори патетически всплеснул руками:

— Горе мне с вами, Тим. Какой же вы пессимист. Брикман знает дело. Он не позволит себя обнаружить.

О'Халлаган пожал массивными плечами.

— Я был бы спокойней, если бы с ним рядом был кто-нибудь еще.

— Предоставьте действовать мне, — сказал Дори. Он был в восторге от своего плана и не хотел слышать возражений. — Кстати, на прошлой неделе, когда вас здесь не было, пришел рапорт от генерал-майора Вооруженных Сил. Совершенно секретно. Я не должен выносить его из кабинета. — Он встал и подошел к сейфу. — Здесь о наших планах относительно Вьетнама. Это чистый динамит! Надеюсь, они знают, что делают. Я хочу, чтобы вы прочитали параграф, касающийся нашей службы безопасности там.

Он покрутил циферблат, нажал на кнопки и открыл сейф. Через несколько секунд Дори вернулся с длинным белым конвертом, на котором была красная печать.

— Прочтите это, Тим. А мне нужно изучить еще несколько этих проклятых документов.

Он сел за письменный стол и придвинул к себе пачку бумаг, а О'Халлаган открыл конверт и вытащил оттуда два листа бумаги.

Через некоторое время О'Халлаган спросил:

— Что это такое? Вероятно, вы ошиблись конвертом?

Дори нахмурил брови.

О'Халлаган протянул ему оба листа.

— Это не имеет ничего общего с Вооруженными Силами. Это ключ кода, которым мы перестали пользоваться еще в прошлом месяце.

— Что вы там такое говорите? — проворчал Дори, выпрямляясь.

Он вырвал из рук О'Халлагана листки и посмотрел на них.

О'Халлаган увидел, как кровь прилила к лицу Дори. Он выпустил из рук листки, и они упали на пол. Дори был до такой степени бледен, что О'Халлаган встал, чтобы помочь ему.

«Боже мой! — подумал он. — У него сердечный приступ!»

— Что случилось, шеф? — спросил он резко. — Может, позвать врача?

Дори ценой невероятных усилий взял себя в руки, потом поднял на О'Халлагана раздраженный взгляд.

— Перестаньте! Дайте мне подумать! — проговорил он резким и холодным тоном.

О'Халлаган испугался. Он редко видел Дори в таком состоянии.

Дори подобрал оба листка, осмотрел их, потом протянул руку, чтобы взять с другого края стола конверт и внимательно осмотрел его. Он оттолкнул кресло, встал и вернулся к сейфу. О'Халлаган видел, как он проверил его содержимое. Потом Дори повернулся. Его бледное лицо осунулось и сразу постарело.

— Тим… я совершил непростительную ошибку, — он медленно вернулся к креслу и сел. — Эти бумаги, которые я дал Брикману спрятать в чемодан Гирланда… я их положил в конверт с надписью: «Совершенно секретно», чтобы произвести впечатление на чехов. У меня на столе лежал рапорт генерал-майора Вооруженных Сил, когда вошел Брикман. Я не знаю, каким образом… я ошибся конвертом. Гирланд, следовательно, увез с собой секретный документ и он находится в Праге! Если там его обнаружат, может произойти грандиозный скандал, и со мной все будет кончено!

О'Халлаган смотрел на Дори, не веря своим ушам. Но судя по выражению лица Дори, все так и произошло. Однако Дори был Дори, и его мозг сразу же стал искать выход из положения. Он был находчив, благодаря чему и занял такое высокое положение в службе безопасности.

— Я пошлю Брикману телеграмму, — резко проговорил он. — Мы аннулируем операцию. У нас имеются два выхода. Даже если Брикман не сможет забрать конверт, полиция Праги не помешает Гирланду уехать, если они не будут знать, что он агент. Верно? Но есть еще Малих. Он может задержать Гирланда.

— Значит, Брикман должен забрать конверт, — сказал О'Халлаган.

— Вы думаете, что Брикман сможет это сделать? Боже мой! Вы были правы, Тим! Я должен был отправить с ним кого-нибудь! Эта проклятая миссия не для одного человека!

— Брикман очень толковый парень. А сейчас у нас нет времени посылать к нему кого бы то ни было на подмогу.

Дори утвердительно кивнул. Взяв лист бумаги, он стал писать текст телеграммы Брикману. Рука его не дрожала.

О'Халлаган покачал головой с молчаливым восхищением.

— Как вы думаете, так будет хорошо? — спросил его Дори, протягивая листок.

О'Халлаган прочитал текст.

— Очень хорошо. Хотите, чтобы я закодировал ее?

Дори кивнул.

— Тим, постараемся это держать между нами, пока возможно. Вот если Брикману не удастся вернуть рапорт, мне придется известить Вашингтон. А это все равно, что перерезать себе горло.

О'Халлаган буркнул что-то неопределенное, взял телеграмму и поспешил в отдел шифров.

Мевис Пол перестала печатать на машинке, когда О'Халлаган промчался мимо нее. Удивленная, она посмотрела на двери Дори. — «Что же там произошло? — подумала она. — О'Халлаган так торопился, что не сказал мне до свидания».