Поломанная

Глава 7. Гармония

Алексия похлопала своими пышными ресницами. Повторила фразу подруги про себя несколько раз. А затем прислушалась к своим ощущениям.

Было неприятно. Не так что боль в груди и хочется волком выть. А так что маленький обиженный котенок, который привык, что его постоянно бросают, очередной раз выпустил коготки и неспешна, скребется внутри.

Брюнетка привыкла погружаться в себя и оценивать нанесенный урон своему душевному состоянию. Ведь если во время не уловить и не предпринять решительных действий, то случится срыв, а это не самое приятное. Но тошно становится не от самого срыва, а от последующих дней. Восстанавливаться после всего приходится долго и медленно. Поэтому лучше заранее оценить ситуацию, чем потом прибывать, несколько дней, даже недель, в худшем случаю месяцев, в отвратительной тягучей прострации.

— Это неприятно, — проговорила Лекс, после недолгого молчания. — Но не сам факт помолвки, а факт умалчивания. Хотя если учесть, что мы особо не общались, то у него не было даже случая об этом рассказать.

— Верно, — улыбнулась Ви. — Просто будь осторожна, ладно?

— Конечно, — повторила улыбку Лекс, — Что может произойти за несколько недель? Мы даже не видимся.

— На самом деле, много чего может произойти. Тебе ли этого не знать?

Брюнетка ухмыльнулась. Потому что Ви говорила правду. В прошлый раз ей потребовалось несколько дней, чтобы потерять голову от своего сводного брата. И четыре года, чтобы прийти в себя от последствий. Но ведь сейчас ей не восемнадцать. Сейчас и мозгов побольше, и страхов не меньше. Прошли те времена, когда она позволяла себе любит ушами. Действия вот что важно.

«В этом-то и дело. Тис очень мало разговаривает. Наблюдает и молча, помогает». Лекс встряхнула головой. Мысли. Не самый лучший ее друг. Они слишком навязчивые. Всегда подталкивают к пропасти. Она так устала с ними бороться. Но ведь порой они бывают правы, а от этого еще беспокойнее.

— Просто давай переживем эти недели и вернемся домой, — слабо улыбнулась брюнетка.

— Почему ты так стремишься попасть на эту свадьбу? Знаешь ведь, это плохая идея.

Ви отошла и начала накрывать на стол.

— О, это отвратительная идея, — хохотнула девушка. — Просто, — она замолчала, обдумывая ответ. — Знаешь, когда погружаешься в воду, то задерживаешь дыхание, а когда выплываешь на поверхность, то жадно глотаешь воздух.

Рыжеволосая остановилась и внимательно посмотрела на подругу. Кивнула.

— Вот и я хочу выплыть наружу. Вдохнуть воздух и продолжить жить, дыша полной грудью. Ведь как ни крути, эта история до сих пор давит, влияет на меня. Я думаю, по крайне мере хочется в это верит, что когда увижу, как он счастлив, то смогу отпустить. Что я, наконец, вынырну и станет легче дышать.

Виталина подбадривающее улыбнулась.

— Надеюсь, так оно и будет.

— Тебе помочь? — Встрепенулась брюнетка и переключаясь от разговора.

— Да.

Домашняя суета всегда приводила мысли в порядок. Эти двое так привыкли друг другу. Приспособились. Они походили на единый слаженный механизм. Без слов понимая и предугадывая действия или слова.

Трудно сказать, кому было сложнее ужиться. Той, которой пришлось подстраиваться и научиться выносить причуды. Или той, которой пришлось впустить в свой нестабильный мир совершенно постороннего человека. Очевидно одно: им обеим было трудно довериться. Поделиться своей историей.

После ужина подруги переместились на диван. В поисках интересного кино или передачи они беспрерывно переключали каналы. Смеялись от очередной глупой рекламы, которая неожиданно привлекала внимание.

— О, а это еще что?

Внимание привлекла молодая девушка в красивом вечернем платье, спускающаяся по лестнице. Ви перевела взгляд на верхний правый угол экрана.

— Холостяк, — прочитала вслух. — О, это русская версия.

— Переключи. Я и американскую-то не смотрела. — Фыркнула Алексия.

— Подожди, давай посмотрим пару минуточек.

И минуты затянулась на часик. Подруги не переставали комментировать, смеяться и обсуждать происходящее на экране.

— Господи, ну и бредятина. Что за идиоты смотрят такое?

— Не знаю, наверно, такие же, как мы, — проговорила Лекс.

Подруги переглянулись и расхохотались.

— Люблю деградирующие передачи. На их фоне я чувствую себя адекватной, — успокоившись, сказала брюнетка. — Надо будет и американскую версию посмотреть. Оказывается это, расслабляет.

— Конечно, расслабляет. Мы уже час поносим других девушек. Хочу заметить, они в красивых платьях, отпадным мейком на свиданиях с красавчиком. А мы с тобой в старых лохмотьях, с гнездом на голове, а мое лицо тоналку уже пару дней не чувствовало. Нужно ли говорить, что внимания миллионера ни одна из нас не получала никогда в жизни?

— В этом и прелесть таких передач. Они умные, красивые, самодостаточные снимаются в телешоу. А мы, это просто мы. В трениках и с гнездом на голове, но кто нам мешает обсуждать намного удачливее девушек, чем мы? Никто. Мы получаем удовольствие, а они внимание миллионов зрителей, завидного жениха, популярность и деньги.

— Как ни крути мы в пролете.

— Именно. Поэтому мы и перемываем им кости.

— В одном я с тобой не согласна.

Лекс вскинула бровь, переведя взгляд на подругу.

— Мы тоже красивые, умные и самодостаточные. И не смей спорить! — Добавила рыжеволосая, когда увидела скептическое выражение напротив. — У нас другая красота. Простая. Я где-то читала, что настоящая красота в простате.

— Ты сама это только что придумала, — хохотнула брюнетка.

— Да придумала, но это не значит, что это не правда, — заулыбалась Ви. — Если бы был один стандарт красоты, то каждый второй человек был бы уродлив и несчастен.

— Окей, — оживилась Лекс. Подруги любили спорить друг с другом, поднимая разные темы для обсуждений. — Я согласна, что стандарты красоты разные. Каждому свое. И мы, однажды, для кого-то станем богинями неземной красоты. А что насчет ума? Посмотри на нас. Я горе журналист, который из дому-то выходит по ночам, продвижение по карьере ноль из-за фобий. Поэтому просто редактирую тексты. Для этого много ума не надо. И ты. Секретарь частного психолога, не такая уж и умозатратная работа.

— Эй! — От возмущений рыжая подскочила на диване. — Когда эта профессия стала определять уровень ума? Да, мы с тобой не первоклассные специалисты в своей области, но это не означает, что мы глупее других. Просто у нас обстоятельства.

— Вот именно большинство прикрывается этим самыми обстоятельствами. А что мешает тебе преодолеть эти самые обстоятельства? Или мне? Сколько раз я прерывала курсы у психотерапевта? Что мешает мне пройти полный курс и возможно навсегда избавится от своего ОКР или тактилофобии? Страх новой жизни. Или возможно мне комфортно со своими причудами. Или я чувствую себя с ними в безопасности, потому что в такую как я не влюбятся, а значит, не причинят боль. А что мешает тебе отучиться на психолога и стать им, и чтобы тебе приносили кофе, а не ты? Тоже страхи.

— Но это же страхи, а не мозг! — Возмутилась Виталина.

— Все страхи у нас в голове. — Пожала плечами Лекс. — Если бы мы были умнее, то не допустили эти преграды в наших головах.

— И все же это не определяет уровень интеллекта! — Негодовала рыжеволосая.

— Окей, вспомни Стивена Хокинга.

— Он тут причем?

— Притом. Если ты забыла, мужик был парализован, передвигался на инвалидном кресле, а вскоре он перестал разговаривать из-за какой-то там болезни. Но ему не помешало стать поистине великим ученым, стать отцом и мужем несколько раз. А он был таким не с рождения, но большую жизнь был инвалидом. Он не сдался, Ви. Он работал над собой, над различными гипотезами, наукой и над много чем еще. Он поборол своих демонов и жил, творил, изучал. Согласились, у мужика проблем-то побольше наших было.

— То есть ты считаешь, что человек умный тот, кто смог побороть свои страхи и продолжил заниматься любимым делом несмотря ни на что?

— Верно.

— Я не думаю, что согласна с тобой. Больше похоже на определение волевого или сильного человек. — Проговорила рыжеволосая, осмысливая слова подруги.

— А что сила и воля без разума? Сначала нужно победить здесь, — брюнетка прикоснулась к своему виску. — А потом уже иди в бой сюда. — Она коснулась груди под сердцем. — Только умный человек сможет найти гармонию между этими двумя.

Неожиданно раздался звонок в дверь.

— Я до сих пор неуверенна, согласна ли я с тобой, но этот разговор еще не закончен.

Рыжеволосая встала и направилась к двери.

Через пару минут подруга зашла в комнату вместе с мамой Лекс.

— Ну, удачи тебе в поисках гармонии, — улыбнулась Виталина и скрылась в комнате.

Алексия выдохнула. Она никогда не претендовала на звания разумного человека и путь к гармонии она даже не начинала. Потому что знала, что самой главный бой проигран еще четыре года назад. В тот самый момент, когда фобии полностью завладели главенство над всем сразу. А на новую схватку пока не было сил. Хотя здесь дело больше в желании, а это совсем другая тема для обсуждений.

Светлана Александровна оглядываясь по сторонам, медленно прошла к дивану и села на самый край. Женщина внимательно посмотрела на свое дитя. Ей хотелось увидеть тепло в карих глаза, но там было только холодное безразличие. От этого она поежилась.

Мамы. Они чувствуют, что с ребенком что-то не так, даже такие бездарные. Светла почувствовала изменения в дочери еще после смерти первого мужа, но яростно игнорировала это. Потому как личная жизнь с тяжелым кошельком с крупными купюрами была, на тот момент, важнее. У нее были благие намеренья. Обеспечить безбедную жизнь своему ребенку, но все вышло из-под контроля. Поэтому Светлана Александровна понятие не имела, как все исправить и наладить отношение с дочерью.

— Привет. — Проговорила она первая, так как видела, что Лекс и не собирается что-либо говорить. В ответ получила скупой кивок. — Благородно со стороны Мстислава поселить вас в свою квартиру. — Снова кивок. — Хорошо обустроились?

— Слушай, ни к чему вести бесполезные беседы для завязки разговора. Давай сразу к делу, — тон спокойный, взгляд пустой.

— Я просто хотела поговорить. — Немного замялась женщина. — Мы с тобой не виделись столько лет и вот ты здесь и…

— И снова выгнана из дома. Классика. К чему здесь разговоры?

Светлана вздрогнула от тона дочери. Он был спокойный, но ядовитые нотки больно резал внутренности.

— Я хотела извиниться за это.

— Не стоит.

— Алексия, послушай… — Мама придвинулась ближе, дочь отодвинулась. Разочарование моментально отразилось на не молодом лице. — Я понимаю у нас сложные отношения. И мы некрасиво расстались с тобой в прошлом.

— Не красиво это когда помада размазалась по лицу, а вы просто выбросились меня. — Фыркнула девушка. — Я не думаю, что этому вообще есть определение.

— Не драматизируй, — повысила голос родительница. — Та ситуация вынудила нас так сделать.

— Какая ситуация, мам? — Лекс впервые за эти минуты посмотрела на нее. В глазах боль и разочарование. — Раскрылся наш роман с Андреем. С НЕ родным братом. Мы с ним никто друг другу. И ничего страшного в нашей связи не было! Ты даже не дала мне все объяснить. Не поговорила со мной, а сразу согласилась с отчимом отправить меня за границу!

— Я думала, так будет лучше, — бормотала женщина, склонив голову. Было не выносимо смотреть на искаженную гримасу боли и обиды дочери.

— Для кого? Для репутации семьи? Для вас с Сергеем Аркадьевичем? Для Андрея? Но точно не для меня! После смерти отца не прошло и года, как ты закрутила новый роман и поставила меня перед фактом переезда в чужой дом, в чужую семью!

— Я хотела тебе дать все! Благосостояние, хорошую жизнь, образование! — Вскочила Светлана, возмущаясь словами дочери.

— И при этом не дала мне ничего, — спокойно проговорила Лекс.

Слова как пощечина. Хлесткие и звонкие.

— Зачем ты так со мной? — Прошептала родительница, снова присаживаясь. Голос дрогнул.

— Тот же вопрос я могу задать и тебе. Ты знаешь, что со мной происходило эти года? Что я пережила?

Светлана не могла говорить, только отрицательно покачала головой. Она неотрывно смотрела на свою дочь, боясь услышать ее историю.

— Ты знаешь что такое ОКР? Обсесси́вно-компульси́вное расстро́йство?

Отрицательный кивок.

— Психическое расстройство, проявляющееся в непроизвольно возникающих навязчивых мыслях, обсессиях, или действий, компульсий. В моем случае больше второго. Когда нервничаю, я должна что-нибудь теребить в руках, иначе в голове все как в тумане и мысли вперемешку со страхами заполняют голову. Начинается такой хаус внутри, что хочется кричать. Но знаешь, это даже не самое главное. Тактилофобия мой злейший враг. Теперь я не переношу, когда ко мне прикасаются чужие люди. Представь такое в чужом городе. Я умирала каждый раз, когда ко мне прикасались. Натирала кожу под душем до красноты, чтобы смыть прикосновения.

По женским щекам катились слезы. Это не пролитые слезы родного дитя. Светлана смотрела на пустое выражение лица и пугалась. Что же она натворила?

— Потребовалось несколько лет, чтобы осознать, что я не сумасшедшая. Да, с изъянами, но с ними можно и нужно жить. Преодолевать, бороться за будущее. Я делаю это каждый день.

— Прости меня. — Всхлип и еле слышный шепот слева.

— Я не держу на тебя зла, но теперь прошу просто не лезть ко мне. Оставьте меня в покое. Я буду присутствовать на этой свадьбе для поддержания имиджа вашей семьи, но после забудьте. Однажды ты это сделала, думаю еще раз, не составит труда.

— Алексия… — прошептала женщина, заливая слезами юбку.

Брюнетка, даже не взглянув, ушла в другую комнату к Виталине.

— Я провожу ее, — проговорила рыжеволосая, сразу же вставая с кровати. Она все слышала.

Лекс подошла к окну и посмотрела вдаль, на горы. Внутри все было пусто и на удивление спокойно. Она перевела взгляд на свои руки и удивилась.

Ее вечно теребящие пальцы в самые волнительные моменты, теперь мирно находились внизу. Девушка удивленно подняла их вверх и посмотрела. Покрутила туда-сюда. Встряхнула. В голове все то же самое тихое спокойствие. Не пугающее до одури и дрожи. А такое будто что-то починили. Вылечили. Лекс почувствовала умиротворение.

Нежные руки обвили талию, а подбородок так привычно лег на плечо.

— Ты в порядке?

— Да.

И это была чистая правда. Первая за несколько лет.