Полуночная сделка

Глава 2

Повеяло сладким ароматом – ландо подъезжало все ближе ко взятому внаем дому на плавно изогнутой Триумф-стрит, модному району в окрестностях парка лорда Хасгроува. Лепестки вишни парили в воздухе, и запах цветов немного душил Беатрис, пока ее отец объяснял, какая возможность была ими упущена.

– Маркиз планирует возродить самые жалкие, грязные кварталы Масилии и превратить в респектабельные районы. Они собираются начать строительство рядом с каналом. Если бы мы получили пай в подобном предприятии, твоя мать и дальше жила бы в комфорте.

Беатрис опомнилась. Отцу нужно было заботиться о родных, и его планы зависели от поддержки семьи, в которую предстояло войти его дочери.

– Мне жаль, что ничего не вышло, папа, но, может быть, это не так уж и страшно.

– Ты права, дорогая. В конце концов, акции ведь будут выпущены на рынок.

– Вообще-то я имела в виду совсем другое, – сказала Беатрис и улыбнулась, когда отец с любопытством на нее посмотрел. – Беда с инвестициями в строительство в том, что пройдут годы, прежде чем оно завершится и принесет плоды.

Уголки его рта опустились.

– Беатрис…

Но она не отступила.

– Если маркиз ищет здесь инвесторов, он, вероятно, также ищет партнеров по поставкам. Ему понадобится древесина и железо, стоит немного разузнать, и мы выясним, кто в Бендлтоне владеет лесным хозяйством или шахтой. Если ты тоже вложишься…

– Прекрасная идея, моя дорогая, но, пожалуйста, не пытайся понять мир финансов. У меня назначено много встреч, помимо маркиза.

Почему он не слушает? Вальсар – не единственная страна, где охотно принимаются за крупные проекты. Вкладывать средства в древесину и железо разумно. Беатрис заставила себя улыбнуться.

– Какое счастье. Ты сегодня будешь на танцах?

Отец покачал головой, и щеки его задрожали.

– Увы, нет, но рад сообщить, что заполучил приглашение к Комптону. Мне пришло письмо от сэра Грегори Робишо с просьбой поучаствовать в совещании по поводу экспедиции на Мион. За хлопком, я полагаю, поскольку на какао эксклюзивные права у семейства Лаван.

Беатрис постаралась не морщиться при упоминании подлых обманщиков Лаванов.

– Надеюсь, все пройдет успешно.

– Я в этом не сомневаюсь, – отозвался отец. – Сэр Грегори очень умен. Это уникальный шанс. Если б я только мог обрадовать семью новостями об этой экспедиции. Она точно принесет прибыль.

Не то что в прошлый раз. Беатрис улыбалась изо всех сил.

– Как я счастлива это слышать.

Экспедиция Торговой компании Вестборна за орхидеями тоже была уникальным шансом. Отец вложил в это предприятие много денег, поверив во всеобщее помешательство на экзотических видах орхидей – помешательство, от которого отказались ради повального увлечения миниатюрными собачками, пока экспедиция возвращалась домой с некогда баснословно дорогими цветами. Многие потеряли на этом значительные суммы, и мало кто догадался приобрести страховку, в том числе и сам отец и его соседи в Мейхерсте, которые купились на россказни папеньки Беатрис о том, как разбогатеют инвесторы. Неделю его забрасывали капустой. Если мать приезжала с визитом, никого не оказывалось дома. Они уехали из Мейхерста посреди ночи и гнали экипаж несколько миль, но в придорожных трактирах все еще сплетничали, как отец разорил соседей.

С инвестициями ему не везло. Он получил щедрое приданое и решил: для того, чтобы сколотить небольшое состояние на спекуляциях и инвестициях, надо начинать с крупного. Если бы отец так не рисковал, поездку в Бендлтон можно было бы отложить до следующего года. У Беатрис было бы больше времени узнать все, что необходимо, пока не стало слишком поздно. Но отец не хотел рассказывать семье о том, в каком тяжелом положении они оказались; он не жалел средств, чтобы Беатрис вышла в свет в Бендлтоне.

Сколько у него осталось денег? Хватит ли оплатить все эти шляпки, платья и дом на Триумф-стрит? Или отец вложил деньги в одно: чтобы Беатрис выглядела привлекательной невестой?

Это было неразумно. Мать Беатрис принадлежала к уважаемому роду Вудкрофтов, но у тех в каждом поколении рождались обычно девочки, зачастую по одной, – отнюдь не мальчики, кому можно было передать наследие. Мать вышла замуж по любви, а не по расчету, так что Клейборны были абсолютно непримечательными представителями среднего класса. Были дебютантки статусом выше, чем Беатрис, и уж, конечно, богаче – она ведь не рассчитывала всерьез заполучить герцога или какого-нибудь министерского сынка? У Беатрис не имелось ни средств, ни связей, за которыми охотятся иноземные маги.

Однако Беатрис не мечтала о герцоге или сыне министра. Она не хотела выходить замуж за чужестранца. Она хотела стать магом, и на ее пути стоял брак. Беатрис должна была вернуть гримуар, который украла у нее Исбета. Это был ее единственный шанс!

– И нынче вечером ты тоже ухватишься за эту возможность, – сказал отец. – Знаю, тебе не нужно объяснять, как важен для нас твой дебют в обществе. Я верю, что ты способна правильно оценить людей, с которыми сегодня познакомишься. И все же не забывай наслаждаться балом и постарайся завести друзей. Получай от танцев удовольствие.

Сегодняшний вечер знаменовал начало череды приемов, пикников, представлений и прочих мероприятий, что позволят Беатрис претендовать на столь высокий статус, насколько очаровательно она будет держаться, или рухнуть вниз – если она себя запятнает. Как одновременно достичь успеха в обществе ради семьи и провалиться в качестве невесты ради самой себя?

– Я буду изо всех сил стараться, папа.

Больше говорить ей ничего не требовалось.

Отец помог Беатрис выбраться из экипажа.

– Уверен, удача тебе пригодится.

Он сам не представлял, как был прав.

– Мне принесут обед в комнату, а потом я прилягу отдохнуть перед приемом. Вероятно, я пропущу ужин, займусь подготовкой.

Отец ласково ей улыбнулся.

– Я буду гордиться тобой, дорогая.

Войдя в дом, Беатрис поднялась к себе в комнату, чтобы Клара помогла ей раздеться и улечься в постель. Когда принесли поднос с обедом, Беатрис забрала его, сказав, что поклюет немного, пока читает.

Клара освободила ее от модного тесного корсета и оставила отдыхать, закрутив на волосах папильотки для вечерних танцев в ассамблее. Беатрис молча досчитала до ста, а потом вскочила с постели.

Платье, что предназначалось для вечернего приема, лежало так, чтобы Беатрис смотрела на него, пока не заснет, но она не бросила на наряд и взгляда, дергая за шнурок, который свисал с потолка.

Поднять одной рукой тяжелый поднос по узкой лестнице, что вела на чердак, было непросто. Приходилось ставить свою ношу на ступеньку, ширины которой едва хватало, карабкаться вверх и снова переставлять поднос. Дважды Беатрис чуть его не уронила. Темнота наверху пахла пылью и старой бумагой. Беатрис выбралась из чердачного люка, одетая в одну сорочку. Закрыв крышку, чтобы не споткнуться и не свернуть себе шею, она достала коробку со спичками. Прошептала заклинание, зажгла искру, а затем коснулась пламенем остальных свечей, сказав:

– Дайте свет и никому не причините вреда.

Фитили затрещали и вспыхнули, бросая мерцающие тени на скошенную крышу чердака. Беатрис вытащила из своего маленького хранилища книгу – «Сказания об Иджанель и других героях» Э. Джеймса Куртфилда – и нашла зашифрованное среди стихов заклинание:

Призвать малого духа удачи.

Беатрис положила томик на колченогий стол.

Она еще раз прочла инструкцию и опять задумалась: сработают ли слова призыва, если не написаны на мизунхе? Но маги Чесленда занимались колдовством и до того, как переняли традиции Ордена. Все должно получиться. Беатрис попрактиковалась в знаках, необходимых для призыва. Проверила и перепроверила последовательность символов, потом, не произнеся ни слова, начертила их в указанном порядке.

И тогда Беатрис заколебалась, всего на миг. Эта магия была более сложной, чем та, которой она до сих пор отваживалась заниматься, однако необходимо овладеть ею, чтобы в будущем научиться призывать Великого духа. Нужно провести ритуал, нельзя все испортить.

Беатрис подержала ладонь над каждым символом, дыша особенным образом, чтобы наполнить знаки собственной волей. Она втягивала воздух, задерживала его и трепетала, чтобы оживить круг и поместить его между царствами плоти и духа. Каждый знак следовало зарядить правильным дыханием, верной вибрацией, точным положением пальцев – и воздух начал двигаться, льнуть к ее коже, пока призыв пробуждался, символ за символом, вдох за вдохом, знак за знаком.

Энергия накапливалась и мерцала, Беатрис видела ее краем глаза, она была ярче, чем свет свечи, пронизанная радужными вспышками золотого, розового, зеленого. Воздух стал туманным и живым, Беатрис оторвалась от мира плоти, приблизившись к царству духов.

Она подавила желание уставиться на происходящее, ахнуть от удивления, как дитя. Но магия струилась сквозь нее. Беатрис коснулась эфира и задержала силу в своих руках, своем дыхании, своем теле – это было лучше самой чудесной музыки, самой изысканной еды. Обладать силой, приблизиться к таинствам – ничто не могло с этим сравниться. Не существовало ничего равного этому.

Беатрис вдохнула магию, придала ей форму своей просьбы и замкнула заряженный круг. Она очутилась между мирами. Ее тело казалось больше, чем на самом деле. Сознание Беатрис расширилось до ее эфирной формы, тела, видимого духам и магам, мягко светящегося в круге, что вращался с помощью ее жизненной силы. Она дрожала, ее руки тряслись, но Беатрис впитывала все больше силы, больше и больше, пока не переполнилась, словно бурдюк с водой, подготовившись к ритуалу.

– Нади, дух удачи, я призываю тебя, – прошептала она. – Я принесла тебе сладкий нектар и мясо. Они твои, если поможешь мне. Нади, дух удачи, я знаю, ты рядом.

Она взяла горсть клубники, блестящей и красной, и положила ягоду в рот. Откусила, насладившись сладостью на языке.

– Нади, дух удачи, – пробормотала она, чувствуя на губах вкус клубники. – Ты голодна, а у меня здесь столько вкусного.

За кругом моргнул свет.

«Нади хочет. Дай мне».

Дух говорил на одном с ней языке, и Беатрис вздохнула с облегчением. Все получилось даже без знания мизунха.

– Мне нужна твоя удача, Нади. Я угощу тебя в обмен.

Нади то росла, то сжималась, прощупывая удерживающий ее крошечный купол, соблазнившись единственным, что нравилось духам, – притягательностью телесного.

Духи жаждали мира плоти. Они хотели есть. Пить вино. Хотели бегать, танцевать и касаться всего, чего только возможно. Хотели ощутить стены тела, вкус ягод. Но самое главное – они хотели заполучить все это навеки, потому искусство и наука высших таинств были закрыты для женщин, их следовало беречь от опасности – ведь дух мог получить именно то, чего жаждал больше всего – дом, жилище внутри еще не родившегося ребенка.

– Это книга, – начала Беатрис. – Конкретная книга. Она была у меня. Обстоятельства и хорошо подвешенный язык вырвали книгу у меня из рук. Я хочу, чтобы ты помогла ее вернуть.

«Да, – сказала Нади. – Я вижу ее у тебя в воспоминаниях. Я чувствую, как замирает твое сердце, когда ты ее читаешь. Я знаю, зачем она тебе. Что ты дашь мне, если я обману судьбу и верну тебе книгу?»

Беатрис протянула ягоды.

– Все это – твое, а еще у меня есть мясо – копченые свиные щеки, глазированные в меду. У меня есть белый сыр из пещер Стиллана. И вино из Кандиша.

«Но я знаю, что ты сделаешь с книгой, когда ее раздобудешь, – сказала Нади. – Ты призовешь Духа-союзника. Ты заключишь Великую сделку. И тогда Нади будет не с кем торговаться, ни нектара ей не достанется, ни мяса. Нади хочет больше».

– Тебя призовет другой чародей, Нади. Ты пригодишься другому заклинателю, – успокаивала ее Беатрис. – Нади всегда будет нужна.

«Нади хочет больше сейчас».

– Я не могу разрушить круг, чтобы принести тебе еще еды, – ответила Беатрис. – Все, что я могу тебе предложить, уже в его пределах.

Она поняла, что сказала, буквально через мгновение, и стиснула зубы. Дух удачи стал ярче, вытянулся.

«У тебя есть больше, – произнесла Нади. – Ты можешь дать мне большой дар».

О нет, нет, ни за что. Это ее первый малый призыв! Беатрис хотела, чтобы дух наставлял ее, а не поселился в ее теле, пока она возвращает себе гримуар. Она попросила на кухне лучшее из того, что могли предложить повара, едва притронулась к пище и не позволила Кларе забрать поднос. Дух удачи – не самый сильный дух, но и ему щедрого подношения и вина оказалось недостаточно.

Нади хотела, чтоб Беатрис стала ей пристанищем.

Она никогда не пускала в себя духов, даже самых мелких, что могла призвать без защитного круга. Беатрис всегда просила у них крупицы знаний, за которые рассчитывалась едой. А вдруг она не сумеет его усмирить? Вдруг Нади овладеет ее конечностями, заставит сказать что-то возмутительное или опозорит? А вдруг Беатрис полностью потеряет контроль над духом, и тот, облаченный в ее плоть, навредит людям, которые перейдут ему дорогу? Беатрис могла потерять все. Ее могли приговорить к смерти. Она могла причинить боль тем, кого любила.

Нет. Беатрис была в себе уверена. У нее точно все получится.

– Час, – сказала Беатрис.

«День», – ответила Нади.

– Невозможно. До заката.

«До рассвета».

– Нет. До полуночи, – отрезала Беатрис. – Я собираюсь танцевать на ассамблее. Там будет музыка…

«Музыка? – Дух просветлел и принялся раскачиваться, а потом счастливо простонал: – Танцы?»

– Да.

«Торт?»

– Да.

«Звездный свет?»

– Если ночь выдастся ясная.

«Она будет ясной, – поклялась Нади. – И поцелуй».

– Нет, – нахмурилась Беатрис.

«Я могу сделать так, что это случится, – сказала Нади. – Ты можешь выбрать – с кем. Книга будет твоей. Но я хочу поцелуй. Выбери самого симпатичного джентльмена, какого только пожелаешь».

– Это еще одна сделка, – возразила Беатрис.

«Не на сей раз. Просто поцелуй, Беатрис Амара Клейборн. Твой первый поцелуй, до полуночи. Вот чего я хочу».

Беатрис закусила губу. Если она дважды потанцует с одним и тем же джентльменом на ассамблее, это будет означать разрешение за ней ухаживать. Поцелуй значил больше, чем просто разрешение ухаживать. Нет, немыслимо. Но тогда ей достанется книга. Она получит книгу, призовет Великого духа и добьется желаемого. Разве поцелуй этого не стоил?

– Нади, у тебя будет прекрасное платье. Ты будешь танцевать. Ты будешь есть торт. Увидишь звездный свет. К полуночи ты получишь поцелуй, и тогда сделке конец.

«Решено, – сказала Нади. – Удача будет к тебе благосклонна. Впусти меня».

Беатрис протянула руку и коснулась барьера, что ограждал ее от мира духов. Тот противился ее прикосновению, словно она пыталась сжать вместе магниты с одинаковым полюсом.

Ради книги Беатрис постаралась как следует. Она проникла сквозь границу своей защиты. Дух дотронулся до ее пальцев. Прикосновение оказалось холодным. Он проскользнул в тело Беатрис, заполняя собой.

«Да, – сказала Нади. – Ты моя до полуночи, чародейка».

Руки Беатрис поднялись сами по себе. Коснулись лица, шеи. Она глубоко вдохнула, наполнив легкие воздухом, и набросилась на клубнику, заталкивая в рот одну красную ягоду за другой. Нади подобрала с подноса все до последней крошки и опрокинула бокал, ловя оставшиеся капли вина, а потом причмокнула губами, так и не насытившись до конца.

– Нади! – воскликнула Беатрис. – Нельзя столько себе позволять, это непристойно.

«Было так хорошо, – ответила ей мысленно Нади. – Вкусно, вкусно! Хочу еще».

– Нас поймают, – сказала Беатрис, – и тогда не будет никакой музыки. Ни торта, ни звездного неба. И поцелуя ты не получишь. Нужно вести себя как полагается.

«Идем на улицу, – потребовала Нади. – Я хочу ощутить солнечный свет. Я хочу почувствовать ветер. Я хочу выйти отсюда».

– Возле моей комнаты есть терраса, – заметила Беатрис. – Можем выйти туда, но ты должна вести себя хорошо.

«Ладно, – ответила Нади. – Я буду хорошей. Идем, идем!»

Дух внутри нее принялся судорожно метаться, пока Беатрис снимала круг, возвращая себе силу. Она стерла меловые следы на полу, погасила все свечи и очень осторожно спустилась по лестнице обратно к себе в спальню; часы показывали, что до прихода Клары, которая подготовит ее к танцам, осталось всего пятнадцать минут.

На открытии танцев в ассамблее Бендлтона и впрямь оказалось столько гостей, как предсказывала Клара. За смехом и разговорами едва можно было расслышать музыку – так много там было молодых людей, наряженных в платья и танцевальные костюмы, чтобы показать себя с наилучшей стороны.

Элегантно одетые юноши и девушки стояли у стен, по моде раззолоченных и выкрашенных в цвет морской пены, сбивались в группы, посматривали на Беатрис; их взгляды скользили по ее лицу, прическе и туалету, оценивая, осуждая и отвергая.

Клара тщательно выбрала каждую деталь одежды Беатрис, втиснула подопечную в платье – шелковый наряд оттенком в точности как весеннее небо, расшитый анютиными глазками; высоко заколола завитые локоны в модную прическу, зашнуровала корсет так туго, что талия стала тоненькой, и отказалась крепить фишю к пугающе низкому вырезу. При каждом вдохе ребра Беатрис упирались в косточки корсета, и она старалась дышать так, чтобы грудь не вздымалась.

Юноша в костюме цвета слоновой кости наблюдал за вошедшей с полуулыбкой на лице. Беатрис распахнула веер, закрываясь от его взгляда.

«Целуй его! – шепнула Нади. – Ты ему нравишься».

«Не нравлюсь, – подумала в ответ Беатрис. – Он не подходит».

«Х-м-м…» Нади повернула голову Беатрис и устремила взгляд в толпу. В компании молодых щеголей стоял Дантон Мезонетт. Он наблюдал за Беатрис, склонившись к другому джентльмену, чью макушку не венчала аура чародея. Тот удивленно посмотрел на Дантона и взглянул на Беатрис, губы его шевельнулись, и Мезонетт с компанией разразились смехом.

У Беатрис заныло в груди. Они смеялись над ней. Дантон наверняка переврал все и выставил ее строптивицей, которая задирает нос; теперь сплетни разнесутся по всей зале.

«Почему ты решила, что говорят о тебе? – спросила Нади, и воспоминания вспыхнули в разуме. – Ах вот что. Он злой».

Беатрис поняла, как беседовать с Нади мысленно, и потому думала так отчетливо, что слышала у себя в голове собственный голос.

«Забудь об этом, Нади. Ты говорила, что хочешь торт».

«Да, торт. Хочу торт. Добудь кусочек!»

«Придется стоять в очереди, – проворчала Беатрис».

Она пробралась к очереди за закусками и едва не застонала, поняв, что совершила ошибку, – там выстроились джентльмены, которые желали принести угощение избраннице.

«Мужчины… – сказала Нади. – Поцелуй того, в персиковом».

«Нет».

Беатрис встала в конец очереди. Торт. Звездный свет. Танец, а потом невозможный бесстыдный поцелуй. Она была согласна на все, кроме этого, – если, конечно, хотела остаться леди…

– Прошу прощения, мисс. Пожалуйста, проходите… – Молодой человек, который стоял перед ней, поклонился, пропуская Беатрис.

Беатрис задумалась, пытаясь подобрать вежливое обращение к незнакомцу на лландари, хотя джентльмен почти наверняка был из местных.

– Благодарю, меня все устраивает.

– Я вынужден настаивать, мисс. Пожалуйста, займите мое место.

– В чем дело? – поинтересовался господин, который стоял перед ним. – О, мисс… Прошу вас, позвольте и мне уступить.

– Благодарю, но в этом нет необходимости, – запротестовала Беатрис. – Очередь движется быстро…

По веренице джентльменов будто пробежала рябь: каждый, заметив позади себя суматоху, вежливо отступал в сторону, чтобы пропустить вперед Беатрис, к большому удовольствию остальных. Беатрис взяла салфетку с кусочком кремово-желтого торта, вспыхнула и попыталась улизнуть.

«Хочу это съесть, – заявила Нади. – Так вкусно пахнет. Так хорошо!»

«Уже скоро, – ответила Беатрис. – Выйдем наружу посмотреть на звезды. Помнишь? Звездный свет».

«Звездный свет, – повторила Нади. – Да. Хочу есть».

Но есть пока было нельзя. Вышагивая изящно, будто леди, которой особенно некуда спешить, Беатрис направилась к открытым дверям в сад. Нужно отойти чуть в сторону, туда, откуда видно звезды и где Нади могла бы торопливо, как ребенок, слопать торт. А потом Беатрис отыщет местечко у стены и дождется окончания вечера. Она найдет девушку, добрую и здравомыслящую с виду, заведет разговор, а на прощание поцелует ее в щеку.

«Нет, – возразила Нади. – Настоящий поцелуй. Настоящий поцелуй. Свою книгу ты не получишь без настоящего поцелуя».

Проклятый дух, что притаился внутри! Нади ожидала получить именно то, чего хотела. Спасения не будет.

Нади вздрогнула и попыталась укрыться за колотящимся сердцем Беатрис.

«Нет! Опять этот шум! – Нади заерзала у нее под кожей. – Ужасно. Ужасно. Останови его».

«Держись, Нади».

Беатрис повернулась и стала напряженно прислушиваться, пытаясь понять, что заставило Нади так дрожать. Будто ей было больно это слышать.

Из-за угла показались дама и юная девушка, свет факелов озарил их тщательно уложенные волосы, и те вспыхнули медью. Девушка подняла руку и взволнованно замахала; Беатрис подавила стон.