Полуночный танец дракона

In memoriam[9]

В тот осенний вечер он ехал по извилистым улочкам, наслаждался погодой и любовался покрывшим все газоны фиолетовым снегом из лепестков палисандровых деревьев. Конечно, исподволь, боковым зрением он замечал их, эти штуки, прибитые возле каждого гаража. Про себя он даже никак не называл их – да и, собственно, к чему ему было про них думать?

Ну, баскетбольные щиты с кольцами. Ну, висят возле гаражей.

Ничего особенного. Никакого скрытого подтекста.

До тех пор, пока не подъехал к своему дому и не обнаружил на тротуаре жену, которая стояла, сложив руки, и наблюдала за неким молодым человеком, который лез на стремянку с отверткой и молотком в руках. Оба были так увлечены, что не замечали его – до тех пор, пока он не хлопнул дверцей машины. Как только молодой человек и жена обернулись, он тут же потребовал объяснений.

– Очень интересно… И что здесь происходит? – резко спросил он, с трудом узнавая собственный голос.

Жена, впрочем, была абсолютно невозмутима.

– Да ничего особенного, – сказала она, – мы просто хотим ее снять. Висит тут непонятно зачем, вот мы и…

Муж снова перевел взгляд на стремянку.

– А ну, слезай оттуда, – сказал он.

– Это почему еще? – спросила жена.

– По кочану – понятно? Слезай – и все!

Молодой человек нервно закатил глаза, но потом кивнул и начал спускаться.

– А теперь отнеси стремянку на место! – сказал муж.

– С каких это пор ты стал набрасываться на людей? И перестань кричать, в конце концов! – сказала жена.

– Я – кричу? О’кей. Пожалуйста, уж будьте добры, уберите отсюда стремянку… Большое вам спасибо.

– Ну, вот так-то получше, – сказала она.

Молодой человек занес лестницу в гараж, после чего молча сел в машину и уехал.

Муж и жена остались стоять посреди дороги – и при этом оба, не отрываясь, смотрели на баскетбольный щит.

– Ну, и что все это значит? – спросила она, когда машина скрылась за поворотом.

– А то ты не знаешь! – выкрикнул он, но тут же сбавил тон. – Ну вот, опять… – Он вдруг понял, что не может удержаться от слез. – Просто черт знает что!

– Черт, может, и знает. А ты сам – не очень-то. Да еще требуешь от других, – сказала она, смягчаясь. – Пойдем-ка лучше домой.

– Нет, мы еще не закончили.

– А что тут заканчивать? Стремянки все равно нет, кольцо висит на своем месте. Во всяком случае, пока.

– Что значит – пока? – вскипел он. – Не пока, а навсегда.

– Но зачем?

– Пусть будет. На всякий случай.

– На какой случай?

– Черт возьми, ну должно же быть на этой гребаной планете хоть одно место – чисто его! Оно же отсутствует, как класс. Его нет – ни на кладбище, ни вообще хоть где-нибудь. Тем более в Сайгоне… Когда я смотрю на него, здесь… ну, в общем, ты понимаешь.

Она подняла взгляд и посмотрела на баскетбольную сетку и кольцо.

– Да-да, понимаю. Потом ты начнешь приносить сюда цветы…

– Плохая шутка!

– Прости. Просто я вижу, ты никак не можешь это отпустить.

– А почему я должен это отпускать?

– Тебе же самому легче будет.

– А ему?

– Ну, это уж я не знаю. И ты тоже не знаешь.

– Неважно. Надоело. Где эта гребаная лестница? Сейчас раздолбаю ее к чертовой матери…

Он зашел в гараж, откопал в завалах старых газет баскетбольный мяч, выглянул наружу, бросил взгляд на кольцо и вдруг… успокоился.

– Голодный? – спросила жена, обращаясь к темноте внутри гаража.

– Никакой я не голодный, – устало сказал он.

– Пойду что-нибудь приготовлю.

Из гаража ему было слышно, как она поднялась на крыльцо и закрыла за собой дверь.

– Спасибо, – сказал он.

Он вышел и немного постоял под кольцом, глядя, как ветер треплет сетку.

– Почему? – еле слышно произнес он. – Ну почему?

Он посмотрел на ряды гаражей вдоль улицы – сначала в одну сторону, потом в другую. Там было полно баскетбольных щитов с кольцами – и тот же самый ветер теребил на них сетки. Никому не приходило в голову их снимать. У каждого находилась своя причина. Чтобы не снимать.

Он насчитал два щита на одной стороне улицы и три на другой.

И подумал, что по щитам можно сразу очень многое понять про людей, которые там живут.

Он стоял бы так и еще, если бы не заметил шевеление за стеклом входной двери – это была жена. Тогда он запер гараж и пошел в дом.

На столе он увидел вино – такое случалось нечасто. Она наполнила до краев два бокала.

– Ладно, прости, – сказала она. – Но тебе просто необходимо было это осознать… Что он не вернется. Больше никогда.

– Нет! – Он вскочил, опрокинул стул и швырнул на скатерть нож и вилку. – Не говори так!

– Кто-то же должен был произнести это вслух.

– Нет!

– Тем более что все уже давно говорено-переговорено. Столько лет прошло.

– Какая разница, сколько лет…

Она уткнулась в свою тарелку и сказала:

– Ладно, пей вино.

– Не командуй, что мне делать. – Хотя и не сразу, но он все же поднял свой бокал. – Спасибо тебе за все. – Он выпил.

Повисло долгое молчание, после чего она сказала:

– Сколько это еще будет продолжаться?

– Так ты сама первая начала.

– Ничего я не начинала. Я просто нашла стремянку и вызвала мастера.

– Просто нашла… Даже слишком просто.

– Но ты же не спишь ночами. С этим надо что-то делать, как-то приводить тебя в норму. И я подумала, что если я… Я ничего плохого не имела в виду. Ты посмотри на себя – ты ведь уже еле ходишь.

– Я? – Он почувствовал, как у него затряслись коленки. – Хотя… да, ты права, – кивнул он.

– Такое ощущение, – помолчав, продолжала она, – что ты ждешь чего-то. Но чего?

– Если бы я сам знал. – Он взял в руки вилку, но есть не стал. – Вчера всю ночь лежал и слушал. И позавчера тоже.

– Что слушал?

– Не знаю. Просто лежал и прислушивался. Но так ничего и не услышал.

– Ешь давай. А то ведь в обморок свалишься от голода.

– Хорошо бы.

– Ладно, уймись. И допивай вино.

Перед сном она сказала:

– А теперь постарайся уснуть.

– Как, по-твоему, я должен стараться? Это же происходит само собой.

– Ну, уж как-нибудь постарайся, – сказала она. – Меня очень беспокоит твое состояние… – Она поцеловала его в щеку и направилась к двери.

– Ладно, сейчас приду, – сказал он.

Издалека послышался бой университетских часов – они пробили полночь. Потом они пробили час ночи, потом два. А он все так же сидел с книгой на коленях и бутылкой вина под боком. Глаза его были прикрыты. Он ждал. И слушал, как за окном шумит ветер.

Когда часы вдалеке пробили три, он встал, вышел из дома и открыл гараж. Там он долго смотрел на баскетбольный мяч. Но потом все-таки не стал выносить его из темницы на свет. Просто оставил ворота открытыми.

Самое трудное было заставить себя не смотреть на баскетбольную корзину. Просто не замечать, как будто ее нет. Кто знает, может, это сработает?

Стоя в лунном свете, он закрыл глаза и весь превратился в слух. До умопомрачения, до боли в ушах – так, что стали отказывать ноги. Только не смотреть на щит, на кольцо, на сетку… Только не открывать глаза…

Сильный порыв ветра прошелестел по деревьям.

Кажется, началось, подумал он.

С царапаньем через дорогу перелетел пожухлый лист.

Ну, точно.

В шуме ветра ему послышался звук дальних шагов, как будто кто-то бежал к дому, потом перешел на шаг – и остановился…

Через мгновение движение возобновилось – теперь звуки перемещались по кругу, то медленнее, то быстрее.

Господи, да оно прямо здесь…

Не открывая глаз, он вытянул вперед руки, пытаясь нащупать что-нибудь в воздухе. Но там ничего не было. Только ветер и лунный свет.

Вот теперь – да.

И прямо сейчас.

Мысленно он произнес это еще раз и еще раз.

Да.

На рассвете он проснулся оттого, что жена присела на краешек его постели.

– Ее там нет, – сказала она.

– Кого?

Она кивнула в сторону окна.

Он медленно поднялся с постели, подошел к окну и посмотрел вниз.

На стене гаража не было ни щита, ни кольца, ни сетки.

– Что это значит? – спросила она.

– Что-то это явно значит…

– Что?

– Не знаю… Это все ветер. И луна. Луна же всегда влияет. Или что-то еще. Не знаю. Просто я… Не знаю.

Он замолчал. Жена сидела и ждала.

– Ладно уж, рассказывай, – сказала она наконец.

– Ну, хорошо. Я сказал ему: я не знаю, кто ты или что ты, только ответь мне: а что, если мы сыграем еще одну, последнюю игру – тогда я смогу нормально спать по ночам? Самую-самую последнюю? Вот так я спросил. И представляешь, ветер ответил мне. Я почувствовал, как он подул мне на лицо и на руки. И луна мне тоже ответила. Сначала она зашла за тучу, а потом сразу вышла. Я знаю: это точно был знак. Я специально пошевелился – и ветер опять мне ответил.

– И что дальше?

– А дальше – мы сыграли эту последнюю игру.

– Мне кажется, я слышала сквозь сон… – Она вздохнула. – Ну, и кто же победил?

– Победили оба, – сказал он.

– Оба не могут победить.

– Могут. Если постараться.

– Оба?

– Оба.

Она подошла к окну и вместе с ним посмотрела на опустевшую стену гаража.

– Это ты все снял?

– Нет, чужой дядя.

– Я не слышала, как ты доставал лестницу…

– Старался. Еле влез на нее, а уж спускаться – это вообще караул. Все глаза пылью засыпало. Под конец вообще ничего не видел.

– И куда ты все это засунул?

– Понятия не имею. Потом где-нибудь выскочит.

– Слава богу, что все закончилось.

– Да. Но это не главное.

– А что главное?

– Мы сыграли вничью, – сказал он. – Понимаешь – вничью…