Там, где хата разбитые двери
в нищету уронила как мост, —
где горелое дерево мерит
о зарю свой ненужный рост, —
где стрелковая цепь проходила,
своим флангом скосила ячмень, —
полковая двуколка тушила
красной пылью пожар деревень.
Ночь качалась… За лесом ветер
рвал о сучья лоскут огня.
Сердце ждало команду — встретить
залпом дрожи атаку дня.
Но всю ночь в березовых чащах
рассыпалася дрожь стрельбы,
точно враг, пулеметом стучащим
нам подсчитывал шаг судьбы.
Он валил тишину, как стены,
под которыми грунта нет;
и туман над кровавой пеной
в перекрестном дрожал огне.
…Но когда в листве дозвенела,
убегая, стрельбы волна, —
повалившись тяжелым телом
придавила меня тишина.