Поляна, 2014 № 02 (8), май

Жизнь даётся по списку — свыше,

В сотах судеб родится мёд.

Церковь — царь, купола на крыше.

Каждый купол отдельно врёт.

Заполошные бабы спели,

Закрестились,

Да в трижды мать!

Окунались не в те купели,

И не теми хотели стать.

И не теми крестились всуе

И венчались не с теми.

Что ж,

Я уверен — Господь рисует

Наши лики с печатью рож.

Далеки, далеки мы, Боже,

Как далек от меня Адам.

Отличишь ли меня по роже,

Той, которую создал сам?

По зиме облака так низки,

Так высок на асфальте лёд…

Я читаю напрасно списки,

В сотах судеб,

Где высох мёд.

То ли раньше писалось в тему?

То ли возраст уже не тот?

Недоказанность теоремы

Бьёт под сердце, на вдохе, влёт.

К тридцати, говорил Есенин,

Покалечась и износясь,

В золочёных чертогах лени

Мы теряем друг с другом связь.

Не скорбим по ушедшим силам

И брюзжа принимаем свет

Нежной юности, что манила

Нас на склоне счастливых лет.

У иных подрастают дети.

Кто-то спился, кто сел в тюрьму.

Мы на этом зелёном свете

Жить пытаемся по уму.

И ошибками дни латая,

Прокурорский лелея сан,

Забываем, что сердце тает

От таких вот практичных ран.

От пристрастия к алкоголю,

От любви привокзальных шлюх…

А разгадка проста: на волю

Отпустить истомлённый дух.

И тогда, невпопад, не в тему,

Крепко в пальцах сжимая мел,

Свою первую теорему

Доказать, отойдя от дел.

Случилась поздняя зима,

Точнее, я её заметил.

Февраль метели ловит в сети

И сыплет бури в закрома.

От Блока то ли Или все ж,

От странных снов тоска треножит?

Но совпадение — как нож

Уже давно не бывший в ножнах.

Кинжалит солнце рыхлый снег.

Зима не рыцарь, а повеса.

Звучат метели словно месса,

Которой верит человек.