Полюби меня снова (СИ)

Глава 18

Домывали меня быстро… очень быстро. Если на верхнюю часть тела у Макара ушло по моим ощущениям порядка двадцати минут, то на всё остальное не больше трёх.

После душа он наспех вытер меня полотенцем. Надо отдать должное, всё было очень аккуратно и трепетно, но тем не менее очень быстро.

Я понимала, что пути назад нет, и мне придётся все рассказать, но по-прежнему не хотела этого делать. Я так долго берегла воспоминания и пыталась примириться с ними, что теперь считала их только своими, личными и сокровенными. Они принадлежали только мне и никому больше. Да, так получилось лишь потому, что мне попросту не с кем было ими поделиться, но всё же…

Пока я одевалась и расчесывала волосы, Белов стоял рядом, оперевшись на стену и сложив руки на груди. Он то и дело переминался с ноги на ногу от нетерпения. Спасибо, что хоть молчал, а не подгонял меня каждую секунду.

Белов вытерся и оделся с невероятной скоростью. Я оглянуться не успела, как он уже был полностью готов. Мне же требовалось чуть больше времени, а, учитывая тот факт, что я совсем не хотела идти в спальню и откровенничать, еще больше замедлял меня.

— Ты можешь не смотреть на меня так пристально? Это очень раздражает, если честно, — посмотрев на мужчину сквозь зубы сказала я.

— Нет. Ты будто специально делаешь всё медленно… очень медленно, — прошипел Макар в ответ на моё замечание.

Он был прав. Моя медлительность и намеренное растягивание времени не могло не броситься в глаза.

— Всё, — с обречённым вздохом констатировала я.

Уже не оставалось ничего, с помощью чего я могла бы отсрочить разговор. Вся косметика и уход нанесены на лицо и тело, волосы прочесаны с максимальной тщательностью, зубы почищены, нить использована, ногти подпилены…

— Наконец-то, — облегченно выдохнул Белов.

Я была искренне поражена его выдержкой. Не каждый сможет почти час наблюдать за тем, как его женщина копается в ванной.

Макар развернулся на пятках и прошёл в комнату. Я сделала пару глубоких вдохов и последовала за ним. С каждым шагом сердце билось всё сильнее, а паническая атака уже начала потихоньку сжимать горло…

Мужчина сел на кровать и смотрел, как я приближаюсь. Он буквально сканировал и прибивал к полу взглядом.

Я села рядом с ним. Сложив руки на груди, я снова сделала глубокий вдох и отвернулась от Макара в противоположную сторону. Возможно, так будет легче говорить…

— Говори, Юля, — тон бывшего мужа не оставлял вариантов для манёвра.

— Этот шрам появился, когда я лежала в больнице перед нашим разводом, — начала я.

Голос дрожал. Слезы независимо от меня начали проступать и жечь глаза. Я сильно зажмурилась и пара капель упала на щеки.

— Дальше, — давил на меня мой собеселник.

— Мне тогда пришлось сделать экстренную операцию. Состояние угрожало моей жизни, и врачи не оставили мне выбора.

Я продолжала, а картинки прошлого всплывали и всплывали перед глазами, доставляя боль в сердце, теребя старые раны…

— Что за операция? — Белов не мог ждать ни секунды. Как только я замолкала, он подталкивал меня к продолжению рассказа.

— Я… я была беременна, Макар. Но потеряла нашего ребенка!

Едва я произнесла это, как слезы градом посыпались на пол. Чтобы не закричать и не завыть от боли, что доставили мне только что произнесённые слова, я закрыла рот рукой и теперь просто скулила в собственную ладонь

Макар в этот раз промолчал, он встал с кровати и принялся ходить кругами, держась за голову.

— Почему он погиб? — остановившись возле стены, спросил он.

Мне потребовалось немало усилий, чтобы собраться и суметь хоть что-то произнести. Сердце и всё тело в целом рвалось на части от воспоминаний и боли утраты самого ценного, что когда-то было в моей жизни…

— Ребёнок погиб внутри меня. Основной причиной врачи назвали мой стресс и нервные расстройства, которые он на тот момент вызвал. Плюс я была истощена физически, — с трудом, но договорила я.

— Значит, это я виноват, — Белов больше не спрашивал, он произнёс это утвердительно.

Если говорить откровенно, то виноваты мы оба. Он в том, что вёл себя как последняя скотина. Я в том, что вовремя не поняла, что беременна. И, конечно, в том, что вовремя не ушла от него. Если бы у меня хватило духу подать на развод раньше и съедать от мужа в более спокойную обстановку, если бы я смогла отпустить его чуть раньше, то малыш, скорее, всего, был бы жив…

Все эти годы я винила только себя в произошедшем. Ведь малютка развивалась внутри меня, значит, именно я должна была беречь его.

Как только врачи сказали мне, что я беременна, я даже забыла как дышать на некоторое время. Для меня дети были в то время недосягаемой мечтой, чем-то волшебным…

Однако спустя пару часов и кучи анализов мне сказали, что ребёнка сохранить не получиться. Я помню, как кричала, как выла и ревела горючими слезами на всю больницу…Помню, как медперсоналу, чтобы меня успокоить, пришлось вколоть двойную дозу какого-то препарата. Врачи ничего не могли поделать на самом деле. Они не боги, а простые смертные, как и все остальные.

— Почему ты не сказала мне? Я имел право знать, — с укором вюи злобой в голосе произнёс Макар, остановившись на секунду.

— Это бы ничего не изменило. Малыш был уже мёртв. А я находилась на грани жизни и смерти. Шрам остался от одной из побочных операций. Меня вытягивали, как могли.

Врачи и в особенности одна из медсестрер, которые заботились обо мне тогда, постоянно говорили, что мне нужно захотеть жить, чтобы понравиться. Их лечение практически не помогало мне. И никто не мог понять в чем дело. Я просто не хотела жить, и мой организм медленно умирал.

Изменилось всё в один день. Тогда я буквально начала жить заново.

Я услышала детский плач в коридоре. От него моё сердце сжалось и чуть не разлетелось на миллионы осколков. Малыш по ту сторону двери от меня отчаянно кричал и звал маму. А я не могла даже встать с кровати. Сил не было. Тело не слушалось. Как позже выяснилось, малыш просто выбежал из соседней палаты и потерялся в паре метров от мамы. Его, естественно, мгновенно нашли и спасли.

Но именно тогда я захотела жить снова. Я поняла, что ещё смогу стать матерью. Но для этого требовалось поставить на ноги в первую очередь себя..

18.2

Белов метался по комнате словно зверь, загнанный в клетку. Я слышала его частое и громкое дыхание. Он то хватался за голову, то сжимал кулаки до хруста в костяшках.

Я почти успокоилась. Сердце всё ещё разрывалось от боли, но постепенно она вновь затухала. Пережить воспоминания сейчас было легче, чем тогда. Я четыре года назад уже пережила эту боль и теперь могла справиться с ней. Моё сердце и душа смирились с ситуацией и приняли её как должное. Исправить что-то невозможно…

Макар, сделав очередной круг по комнате, выбежал из неё и громко хлопнул дверью. Я даже вздрогнула.

Его поведение было неприятно для меня. Я открылась ему, поделилась своей тайной, а он просто ушёл. Белов, конечно, никогда не был супер сентиментальным или душевным, но мог бы проявить хоть какие-то эмоции сейчас…

Я заползла на кровать и уткнулась лицом в подушку. Внутри вместо боли и других эмоций теперь царила огромная пустота. Словно всё внутри выняли, выпотрошили и забыли вернуть обратно. Слезы высохли.

Откуда-то издалека до меня начали доноситься непонятные звуки. Вроде грохота, но тихого. Я прислушалась. Действительно, где-то в другой части дома происходило нечто странное. Звуки ломающийся мебели и разбитого стекла не замолкали.

Стало страшно. Я испугалась, что охрана Макара не справилась и в дом кто-то проник.

Сидеть на месте и ждать не получалось. Нужно было выяснить, что происходит. Вдруг, кто-нибудь пострадал и ему нужна помощь.

Вскочив с кровати, я быстрым шагом направилась на шум, продолжая прислушиваться. По мере моего продвижения грохот усиливался и становился всё более громким.

Я двигалась в верном направлении, учитывая тот факт, что по дороге стало встречаться всё больше и больше обломков от стола и стульев.

— Вам лучше не ходить туда, — произнёс один из охранников. Он возник словно из-под земли и немного напугал меня.

— Почему? Что происходит? — я действительно не понимала.

— Макар Дмитриевич, видимо, слегка расстроен и не в настроении. Вам лучше увидеться с ним чуть позже, — парень смотрел на меня с некоторым сочувствием.

Я лишь кинула на парня ещё один взгляд и продолжила идти на шум.

Заглянув за угол, я открыла рот от изумления. В дом никто не проник. Это Белов крушил и разносил всё вокруг. Выглядело жутко и страшно. Таким я его ещё не видела никогда. Его поведение не было похоже на выпуск гнева или злости, скорее на приступ отчаяния.

Лицо, искривленное и полное отчаяния, выдавало его. Он сожалел. Сожалел о том, что произошло. Если я могла просто прореветься и выпустить таким образом эмоции наружу, то Макар не мог себе это позволить. Его натура не предполагала проявление слабости или жалости к себе.

— Макар, хватит! — окликнула я его.

Из-за шума он не услышал меня с первого раза. Его руки продолжили разносить в щепки несчастное кресло, что попалось на пути…

— Макар! — я сделала пару шагов вперёд и повторила попытку привлечь внимание.

На этот раз сработало. Мужчина остановился и поднял на меня свой взгляд.

— Уходи! Тут не безопасно, — он окинул взглядом комнату.

Как и охранник Белов считал, что мне лучше уйти. Но я не хотела это делать.

В глазах мужчины я увидела то, что было ему несвойственно. Ему было больно, больно внутри точно также как и мне.

— Что ты делаешь? — спросила я, шаг за шагом приближаясь к бывшему мужу.

— Я сказал тебе уйти! — прорычал он, искоса наблюдая за моим движением в его сторону.

— Нет, Макар. Я не уйду, — отрезала я, подойдя к мужчине вплотную.

От его тела исходил жар. Волны чего-то тёмного и ужасного сносили меня, расходясь по комнате. Белов дождался, как загнанный зверь. Его тело тряслось и одновременно оставалось напряжённым словно сталь. Челюсти были плотно сжаты, жевалки ходили и ещё больше выдавали эмоции, бурлящие внутри.

Я осторожно подняла ладонь и положила её на щеку Макара. Он дернулся, но руку не убрал. Лишь его взгляд стал ещё более болезненным и подавленным.

Внутри меня разгорался целый вулкан из эмоций и чувств. Я ненавидела Белова всей душой, но одновременно с этим не могла уйти и оставить его в таким состоянии. Он причина самой сильной боли, что я испытывала в своей жизни. Но он и источник главной радости и наслаждения для меня…

— Прекрати, тебе нужно успокоиться, — тихо произнесла я, чтобы снова не спровоцировать его.

— Это я виноват, Юль. Я…, - каждое слово давалось ему с трудом. Его сердце колотилось так быстро, что даже я слышала его удары.

— Мы оба виноваты, — нельзя перекладывать целиком ответственность за произошедшее на одного из нас.

— Нет! Ты любила меня, малышка, а я вёл себя как последняя скотина. Я видел, как тебе больно, но не мог остановиться, — мне было больно это слышать, хоть он и говорил абсолютную правду.

В браке я никак не могла понять, что делаю не так. В чем моя ошибка? Внутренние терзания и постоянное замалчивание в итоге добили меня.

Все эти годы меня волновал лишь один вопрос.

— Зачем ты это делал? Чего тебе не хватало? — ответ мог, наконец, принести мне успокоение.

— Я боялся, — ответил мужчина.

— Чего? — я сдвинула брови к переносице и нахмурилась ведь искренне не понимала, о чем он.

— Ты так хотела семью и детей, а я боялся, что просто не вытяну этого. Я не в состоянии любить и заботиться так, как нужно, как принято, — голос Макара дрожал.

Было видно насколько непросто ему говорить и открываться мне. В чем мужчинам это даётся трудно, а Белову в особенности.

— Ты умеешь любить, умеешь всё это, — мое сердце снова сжималось от боли.

Внутри всё ныло и словно покалывало от разрывающего чувства. Мне так хотелось прижать Макара к груди и пожалеть, как маленького мальчика. Я впервые видела его таким живым, таким простым и настоящим. Этого момента пришлось ждать долго, очень долго, но он настал…

— За эти пару дней ты заботился обо мне столько раз! Вспомни, как ты защищал меня в больнице, как нёс на руках до машины. Ты приготовил мне завтрак, хотя раньше никогда этого не делал! Сегодня помог мне принять душ…. В тебе есть потенциал, Белов, — закинув обе руки на плечи, я тихонько поглаживала его затылок, стараясь успокоить и расслабить напряжённое словно металл тело мужчины.

Белов смотрел в мои глаза и будто искал там что-то, пытался ухватиться как за спасательный круг.

Неожиданно, он рухнул на колени прямо передо мной. Я даже назад отступила, словно обиженная…

— Что ты делаешь? — я попыталась поднять его, но у меня ничего не получилось.

Вместо того, чтобы встать, Макар впился руками мне в талию и снова посмотрел в глаза.

— Прости! Прости меня, малышка, — прошептал он.

Я понимала, насколько трудно для него произнести это. Поэтому не сомневалась в искренности его слов. Он наконец-то осознал, сколько боли принёс мне. Всё внутри ликовало и переполнялось чувством, не похожим ни на что из того, что я чувствовала ранее.

— Прости, — Белов произносил это снова и снова.

Но ему было достаточно и одного раза. Я вдруг осознала, что простила его уже давным-давно. Как только снова увидела в ресторане…

— Я давно простила тебя, Макар, — искренне призналась я.

Можно, конечно, было построить из себя что-то. Я даже имела право капризничать и просить что угодно за прощение, но не стала этого делать.

— Останься, — всё ещё стоя на коленях продолжил Белов.

— Я здесь и никуда не денусь. По крайней мере ещё три дня точно, — ответила я.

— Нет, останься навсегда. Я не могу без тебя, малышка, — трепетный шёпот рвал душу на части.

— Я подумаю, — всё ещё не веря в происходящее, я решила не соглашаться сразу на всё.

Что-то внутри всё таки заставило меня ответить именно так. Словно один маленький червячок своим шёпотом просил меня быть осторожнее и оставаться в своём уме.

— Встань, пожалуйста, — попросила я.

Разговаривать в таком положении было неловко. Всё же я привыкла беседовать с людьми, когда они не стоят на коленях.

Макар встал. Он сразу же обвил моё лицо ладонями и поцеловал так, что земля ушла из под ног. В глазах потемнело, и я чуть не упала….