Полюбить ковбоя

Глава 21

Оставив брата заканчивать облицовку комнаты, Кен прямо со строительной площадки отправился в публичную библиотеку Суитуотера. На минуту он представил себе то, что Денни говорил о Дейзи, и в следующее мгновение обругал себя за то, что поверил в такую нелепость. Нужно было самому соображать, а не слушать младшего брата. Ведь это Денни обладал неотразимым обаянием, это он вырос стройнее, выше и красивее Кена, это он вел бурную, захватывающую, если не сказать опасную, жизнь, это из-за него Кен чувствовал себя горсткой размятой и размазанной картошки без масла.

Припарковав свой микроавтобус, Кен решительно вошел в старинное кирпичное здание на Дентон-стрит. Ровно за двадцать секунд он мог доказать, что Денни заблуждался в отношении этой длинноногой библиотекарши, и остаться при своем мнении.

Поначалу ему показалось, что в библиотеке никого нет, но затем он заметил темно-русые волосы, и, заглянув за высокую стойку красного дерева, заваленную книгами и коробками, обнаружил Дейзи, стоявшую на коленях и рывшуюся в нижнем ящике своего стола.

– Зачем ты ездила к моему дому? – резко спросил он, и Дейзи, вздрогнув от неожиданности, села на пятки.

– Из любопытства, – ответила она спустя минуту. – Мне нужно было самой увидеть, какой монумент мог воздвигнуть человек собственным безумным надеждам.

В глазах Дейзи Кен не увидел ни блеска, ни симпатии к себе. Значит, Денни во всем ошибался, но, в конце концов, он не отличался особой интуицией.

– Что ты делаешь? – спросил Кен, когда Дейзи бросила в коробку пачку газет.

– Ухожу. Совсем. Как только все закончу, я свободна.

– Неужели библиотечный совет наконец-то принял разумное решение и уволил тебя?

– Кен, – покачала она головой, – не отыгрывайся на мне за свои неприятности. Не знаю, какой еще ответ, кроме «нет», могла дать тебе Эрин.

– Женщины не всегда говорят мне «нет». – Он переминался с ноги на ногу, как беспокойная лошадь.

– Прошу тебя, – она снизу вверх взглянула на Кена, – оставь Денни это мужское бахвальство. Он может с успехом рисоваться, пока не появится женщина, которая захочет его чмокнуть.

– Я пришел не для того, чтобы говорить о Денни.

– Вот как. – Поднявшись с пола, Дейзи поставила коробку на стойку, взяла стопку книг и, стуча синими лодочками по кафельному полу, пошла через зал к полкам. – Теперь я знаю, что приняла правильное решение. Я буду больше чувствовать себя дома среди таких же, как сама, среди ребят с родео, которыми ты так восхищаешься. Не восхищаешься.

– Куда ты собираешься? – Он смотрел на ее нежно-розовый свитер с засученными рукавами, на ее опрятные выцветшие джинсы, и неожиданно она показалась ему удивительно милой.

– Возвращаюсь назад, туда, где мое место. На арену. – Она поставила книгу на место, медленно прошла вдоль полок, покачивая длинными волосами, и втиснула следующий тяжелый том между двумя другими. – И знаешь почему? – Дейзи повернулась к нему, сверкая голубыми глазами. – На прошлой неделе я видела, что ты ехал мимо так же, как в тот вечер, когда предложил подвезти меня домой, только на сей раз ты сделал вид, что не заметил меня; я сказала себе: «Четворт, ты понапрасну тратишь свою жизнь», – и решила снова заняться скачками с препятствиями.

– Я думал, тебе достаточно сломанных костей. – Кена охватило что-то похожее на страх.

Дейзи застыла, держа книгу в поднятой руке.

– Видимо, нет.

– У тебя же нет лошади.

– Есть. В данный момент Наггит не в форме, это верно. Она беременна и, полагаю, собирается сделать меня бабушкой, но я скопила денег – на что можно потратить их в Суитуотере? – и на первый свой сезон возьму лошадь напрокат. – Она засунула книгу на место, раздвинув соседние тома, и выровняла корешки по переднему краю полки; так Кен каждый вечер сортировал монеты. – Я привыкла к ярким огням, запахам пыли и навоза, к аплодисментам зрителей.

– Если ты так счастлива, приняв это решение, за что ты набросилась на меня?

– Я не набрасываюсь на тебя, просто я не намерена впустую тратить время.

– Тратить время, тратить жизнь, – повторил он. О чем, черт побери, она говорит? Он подошел ближе, вспомнив сказанное Денни, но Дейзи отошла и свернула за угол, однако Кен последовал за ней. – Много лет назад мой брат уехал…

– Из-за тебя и Хенка. – Она повернулась к нему лицом, ее щеки пылали.

– И с тех пор, – продолжал Кен, не обращая внимания на ее слова, – у него не было ни минуты покоя. Ты хочешь того же, Четворт? Собираешься убежать?

– От чего мне бежать? – Она бросила на него быстрый взгляд. – От двухкомнатной квартиры, из которой можно пешком дойти до работы? От пары цветочных клумб, которые я никак не соберусь прополоть? – Ее взгляд погас. – От одиночества?

– От меня, – чуть слышно добавил он.

– От тебя, – повторила она, и Кену показалось, что он сошел с ума.

– Денни говорит, что ты… Он… – Не зная, как выразить то, что он хотел сказать, Кен оттеснил ее к полкам. – По его мнению, когда ты смотришь в мою сторону, тебе нравится то, что ты видишь.

– Предатель. – Она опустила голову, и Кену было видно, как бьется жилка у нее на шее. – А как ты думаешь?

Когда Дейзи попыталась проскользнуть под его рукой, Кен мягко вернул ее назад к полкам, уперся в них руками по обе стороны от ее головы и заглянул ей в глаза. Он слышал, как попадали на пол остававшиеся у нее в руках книги, одна из которых попала ему на ногу, но не пошевелился.

– Так он прав?

– Кен Синклер, ты самый тупой человек. Неужели тебе необходимо услышать то, что и так очевидно? Неужели нельзя позволить женщине сохранить ее дурацкую гордость?

– Значит… это правда? – Слышит ли она, как бьется его сердце, подумал Кен, отбрасывая ногой книгу.

– Неужели я должна вбивать это в тебя, как гвоздь? Наверное, должна, – ответила она сама себе. – Возможно, тупоголовый строитель только так может что-нибудь понять. Да, – помахав рукой, она ударила Кена в солнечное сплетение, – когда я смотрю на тебя, мне нравится то, что я вижу. Хотя не могу сказать, что это благодаря твоей дурацкой улыбке.

– Все семейное обаяние досталось Денни.

– У тебя есть свои положительные стороны. – Ее глаза потеплели, и она улыбнулась Кену, почти кокетливо сложив губки.

– Назови хотя бы одну.

– Это слишком очевидно. – Она отрицательно покачала головой. – Но мне не нравится, что, когда я смотрю в твою сторону, ты всегда смотришь в сторону Эрин. Неудивительно, что ты никогда не замечал меня.

Замечал. Он не был таким уж недотепой с женщинами, пару раз у него были короткие связи, но он определил себе свой удел.

– Кажется, мое зрение улучшается.

– Должна сказать тебе, – Дейзи обняла его за шею, – я люблю мужчин в шорах. – Она не дала ему времени на ответ и ближе придвинулась к нему. – Но, увы, это любовь неразделенная.

– Что?

– Поцелуй меня, а там посмотрим.

– Посмотрим – что?

– Просто сделай, что я прошу.

А почему бы и нет? Эта страстная просьба манила его, и, прижавшись губами к ее рту, он понял, почему. При первом прикосновении к ее губам он весь вспыхнул, затем поцелуй Дейзи стал более страстным, и Кен понял, что Денни был прав. Медленно отодвигаясь, Кен смотрел в широко раскрытые, взволнованные, нежные и затуманившиеся глаза Дейзи.

Они долго молчали, а затем Кен нарушил тишину, неуверенно подбирая слова:

– На следующий уик-энд в Диллоне показывают новый вестерн. – Он немного подождал, но Дейзи не облегчила ему задачу. – Может быть, ты не против пойти со мной? – Она так ничего и не ответила, и тогда он добавил: – Если хочешь, можешь сама заплатить за себя, а потом и за свой ужин тоже.

– Я все еще намерена купить лошадь, – она потрогала свои губы, – и зарабатывать на жизнь скачками с препятствиями.

Но Кен с удивительной легкостью выдержал проверку.

– Всю мою жизнь меня окружали участники родео. – Много лет назад, до того как погиб Тревор, он даже сам объезжал нескольких мустангов.

– В душе я старомодная, – призналась Дейзи. – Так что ты заплатишь и за кино, и за ужин, отвезешь меня и привезешь домой.

Именно к этому и стремился Кен. «Быть может, – подумал он, – не все досталось Денни».

Прошло две недели, и уже было начало апреля. В один из первых дней месяца, когда дела в торговом центре шли на удивление успешно, Эрин закрыла магазин попозже, задержавшись еще на час после отъезда Мег. Возвращаясь вечером домой, она впервые за последние месяцы приоткрыла окно в автомобиле, позволив первому весеннему ветерку освежить салон.

У нее были новости для Денни, но когда, войдя в дом через заднюю дверь, она обнаружила, что в доме непривычная тишина, настроение у нее испортилось. Обычно каждый вечер ее встречал беспорядок – Тимми скакал по комнате, Мег давала вечерние уроки игры на фортепиано, а Денни что-нибудь мастерил; но на этот раз в доме никого не было.

На кухонном столе Эрин нашла две записки. В одной сообщалось, что Денни повез Тима в Диллон пообедать в «Макдональдсе» перед началом сеанса, на котором все еще показывали уже дважды виденный ими вестерн. Вторая записка была от Тимми; в ней он просил снова починить его обезьянку и приколол нацарапанную каракулями записку к желтой грудке любимой игрушки между красными подтяжками. Эрин улыбнулась, глядя на жирно подчеркнутые слова «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!», и подумала, что над игрушкой придется потрудиться – ее голова, почти оторвавшаяся от туловища, была неестественно повернута, как будто у обезьянки была сломана шея.

Эрин знала, что Мег обедает в городе с Люком, и заглянула в холодильник в поисках еды, но не нашла там ничего, кроме неаппетитных остатков; однако в желудке у нее урчало, и она решила довольствоваться тарелкой хлопьев «Фростед флейкс» с молоком. Она понимала, что нужно употреблять как можно больше протеинов, но ей было лень что-нибудь размораживать или ехать обратно в город за продуктами. Она стала слишком полагаться на Мег, на ее стряпню и прочую помощь. Эрин подумывала о том, чтобы разделить торговый центр пополам, оставить на одной половине магазин таким, каким он всегда был, в надежде, что бывшие горожане начнут строить дома вблизи Суитуотера, а другую половину отдать Мег под торговлю комиссионными товарами.

Прижав руку к побаливающей пояснице, Эрин сбросила туфли и в одних чулках пошла по бежевому ковру в телевизионную комнату, прихватив с собой обезьянку Тимми и корзинку для шитья.

Усевшись на софу, обитую тканью с темно-красным рисунком, Эрин направила дистанционный пульт на телевизор, стоявший на полке у противоположной стены, но, не нажав кнопку «вкл.», опустила руку. Рядом с собой она увидела лежавшую заголовком вниз малоформатную газету, при виде которой у Эрин упало сердце. Ей не нужно было переворачивать газету, чтобы прочесть название, она выросла с этой газетой, Денни выписывал ее, еще когда Эрин не было и десяти, это было первое печатное издание, которое Тимми пытался читать самостоятельно.

«Спортивные новости профессионального родео».

Эрин положила руку на листы газеты, как будто хотела закрыть то, что уже знала. Она не могла смотреть на них и не хотела выяснять, тем более сегодня вечером, что ее мечты в конечном счете потонули в облаке пыли с арены.

Наступала весна, и они провели вместе уже четыре месяца. Но Эрин нужно было, чтобы Денни был дома именно сегодня; в следующие несколько месяцев, больше чем когда-либо, ей нужна будет его поддержка, его любовь.

Эрин полистала газету, и ее худшие опасения подтвердились. В убористо напечатанных столбцах под списком ковбоев Денни красной шариковой ручкой обвел с полдюжины ближайших родео: Гатри, Оклахома, Колумбус, Огайо, Бомонт, Техас, Рамона, Калифорния. Не так давно она слышала, как Денни и Люк, склонившись друг к другу, что-то обсуждали вполголоса, словно строили планы. Эрин крепче прижала к себе обезьянку сына, как будто та могла успокоить ее, отдать ей свою любовь, не принося разочарования.

Только прошлой ночью он был таким нежным, занимаясь с ней любовью, и она почти поверила, что все их разногласия позади. В новогоднюю ночь и еще много-много раз и по ночам и по утрам…

Я чувствую себя жеребцом.

Чего стоят его обещания ей? А Тимми? Еще недавно Денни обещал, как только растает снег, взять его ловить на «свиную отбивную» увесистую форель, которой славится Биверхед-Ривер; что он и Тимми целый день вместе с туристами будут сортировать сапфиры на одной из коммерческих копей штата Монтаны, в котором добывается больше драгоценных камней, чем в каком-нибудь другом; что он повезет Тимми в Майлс-Сити и купит ему собственную лошадь; что летом они увидят стог сена высотой с дом в долине Биг-Хоул, называемой «долиной десяти тысяч стогов».

Эрин не знала, сколько времени она просидела, не включая телевизор и не зажигая свет. Держа мягкую обезьянку на коленях, она в темноте снова и снова вонзала изогнутую иглу в ее тело, пришивая оторванный затылок к туловищу, и не двинулась с места, даже услышав шум подъехавшего фургона.

Минуту спустя хлопнула дверь, и Тимми влетел в телевизионную комнату.

– Мама! Ты здесь? Знаешь что? Мы с папой смотрели этот фильм о тех парнях, которые перегоняли скот? – Все было сказано с вопросительной интонацией, и в голове у Эрин тоже было полно вопросов. Тим прыгнул на софу и смял газету. – Ух, ты должна посмотреть на них! – От него исходил запах свежести и попкорна. – Эта лошадь у одного из парней…

Денни подошел к софе и, видя, что Эрин продолжает шить, сдвинул назад бейсбольную кепку и обратился к сыну:

– Тим, лучше не рассказывай сюжет. К тому же уже поздно, так что иди наверх и переоденься ко сну.

– Почему вы не хотите включить какой-нибудь свет? – спросил он, посмотрев сперва на мать, потом на отца.

– Давай, – поторопил его Денни, – это взрослое время.

– Вы будете целоваться? – В его тоне прозвучала надежда; маленький мальчик предпочитал поцелуи ссоре, которую всегда можно было ожидать.

– Там видно будет.

Как только Тимми вышел из комнаты, Денни, бросив кепку в сторону, плюхнулся на софу рядом с Эрин.

Она слышала, как по лестнице застучали маленькие сапоги сына, который скакал через ступеньку.

– Спасибо за обезьянку! – крикнул он сверху, и снова воцарилась тишина, пока Эрин не нарушила ее:

– Гатри стартует двадцать второго, значит, ты уедешь на несколько дней раньше.

– Ты читала вот это, да? – Денни сбросил куртку из овчины и взял газету.

– Конечно.

– И решила, что я возвращаюсь на родео?

– Все это выглядит именно так. – Когда он придвинулся ближе с затаившейся в уголках рта улыбкой, она нечаянно уколола себе палец толстой иголкой. – Оставь, Денни, ты никогда не умел лгать и даже не позаботился скрыть улики.

– Но я не подлец. – В его голосе больше не чувствовалось улыбки; но, во всяком случае, он не попытался уклониться от разговора, просто хлопнув дверью.

Поверь ему, говорила Мег.

Поверить, чтобы он снова уехал.

– Можешь идти. Почему бы тебе не собрать вещи прямо сейчас и не избавить нас обоих от тягостного прощания через три недели? Ты думаешь, я не слышала, как однажды вечером вы с Люком что-то обсуждали этаким конспиративным тоном и тихо смеялись? – Она отложила в сторону наполовину зашитую обезьянку. – Вы оба ждете не дождетесь, чтобы снова уехать – весенняя миграция птиц. – Эрин уже много раз видела, как Денни изучал видеозаписи своих выступлений.

– Позволь мне все объяснить. – Денни взял ее за плечи.

– Объяснить – что? Что для того, чтобы чувствовать себя живым, тебе нужно синее небо над головой и норовистый бык под тобой? Мне следовало бы знать…

– Почему ты не прекратишь строить домыслы в отношении меня и не выслушаешь правду? – Денни крепко сжал пальцами ее плечи и заглянул в глаза. – Всю зиму я пробыл дома и ни разу не сказал, что в эту весну собираюсь объезжать быков. Почему ты решила?..

– Потому что временами я вижу, какое у тебя лицо! – Эрин высвободилась из его рук. – Потому что все это я уже слышала раньше! Потому что это… – Она не договорила и жестом указала на газету; она задела рукой игрушку Тимми, но успела подхватить ее, однако при этом голова обезьянки свалилась на один бок. – Вот на что похожа наша семейная жизнь! На сломанную игрушку вроде той, что ты выиграл на карнавале. Денни, я старалась, я много раз старалась, но я больше не могу починить ее!

– Мы починим ее, черт побери! – Он взял обезьянку и прижал к груди, словно на ее месте был Тимми.

– Как? Получив еще один удар рогом в бок? – Эрин вскочила на ноги и движением руки остановила его, когда Денни хотел что-то сказать. – Нет, я понимаю, родео – это привычка, от которой не так просто избавиться, верно? И не говори мне, что не скучаешь! Я вижу это в твоих глазах, когда ты смотришь свои видеозаписи с таким видом, как будто жаждешь женщину.

– Да, я скучаю. – Денни сжал губы.

– Денни, – она перевела дыхание, – ты даже зимой не удержался, в январе ты участвовал в скачках в Грейт-Фолсе.

– Я был обязан участвовать в финалах Монтаны! Эрин, ты же знаешь, как мне нужны эти деньги, каждый цент идет Кену. – Он встал, уронив обезьянку на софу. – Ты хочешь, чтобы я отказался от последнего сезона, навсегда распрощался со своими вступительными взносами и синяками?

– А как же Майлс-Сити?

– Майлс-Сити? – Он нахмурился. – Ты имеешь в виду назначенную на май выставку-продажу лошадей? Я обещал повезти туда Тима и повезу.

Там предстояли три дня демонстрации лошадей, парады, верховая езда…

– Там будет и родео.

– Господи Боже мой! – Денни опустил голову.

– Что ты пытаешься доказать? Что сможешь взбираться на бешеных быков, пока тебе не стукнет шестьдесят? Что можешь загнать меня в могилу? Что можешь выиграть много денег, даже завоевать мировое первенство когда-нибудь? Доказать, что ты непревзойденный и ничто на свете не сможет погубить тебя.

– Я вовсе не пытаюсь доказывать ничего такого! – Его глаза метали молнии. – Проклятие! Если бы это было так, тебе не удалось бы удержать меня! И ты не сможешь больше удерживать Тима! – Денни опустил руки, чтобы сдержаться и не встряхнуть ее. – Дейзи возвращается на соревнования и хочет взять напрокат Кемосабе. Она довольно долго держалась в стороне и не представляет, какие из родео теперь подойдут ей, поэтому я пообещал, что несколько первых подберу для нее сам. Их я и обвел для Дейзи.

Ей хотелось поверить ему, но она слишком часто просыпалась по утрам на холодных простынях, слыша шум его отъезжавшего пикапа. Она видела слишком много родео, и из-за этого оставила Денни. Любовь всей его жизни – это родео, а не она, так почему же она не может с этим смириться?

– Ты действительно думаешь, что я нарушу свое обещание, когда мы намерены сделать еще одного ребенка?

– Не знаю, – ответила ему Эрин дрожащим голосом. – Может быть, мне следовало выйти замуж за человека менее опасной профессии, например, за полицейского в каком-нибудь небольшом городе.

– Может быть. – Она открыла было рот, но Денни перебил ее: – Послушай, Эрин, всю зиму я лез из кожи вон, чтобы все наладить, старался заработать побольше, чтобы рассчитаться с Кеном, старался быть хорошим отцом для Тимми и неплохим мужем для тебя. – Он шагнул к Эрин. – Зачем мне от всего этого отказываться?

Она покачала головой.

– Ты мне веришь или нет?

Она хотела ответить, но у нее сжалось горло, и слово «да» застряло в нем, как куриная кость. Ей нужно было верить, нужно было сказать ему…

– Знаешь, что я думаю, Эрин? Ты стараешься что-то скрыть от себя самой. В отношении меня ты, быть может, права; всю свою жизнь я взбирался на быков, удерживался на них… а на чем держалась твоя жизнь здесь, в Парадиз-Вэлли? – Взгляд его светло-карих глаз словно сверлил ее насквозь. – По-моему, ты просто ждала, когда твой отец наконец найдет для тебя время и приласкает тебя, а я всего лишь занял его место. – Он схватил кепку и направился к двери.

– Денни…

– Чтобы не разочаровывать тебя, я уезжаю, – сказал он, обернувшись на пороге, и нахлобучил свою бейсболку с эмблемой «Бронкс». – На завтра это первое дело.

– Денни!

Он уходил, и она не успела дойти и до порога комнаты, а за ним уже захлопнулась входная дверь. Во дворе еще лежал снег, и Эрин не пошла за ним в конюшню в одних чулках, а вернулась на софу в телевизионную комнату и взяла на руки обезьянку Тимми.

Она так и не сказала Денни, что беременна.

Мег и Люк, сидя рядом – слишком близко друг к другу, подумала Мег – на диване с зеленой клетчатой обивкой, смотрели – или делали вид, что смотрят, – по телевизору какую-то бесхитростную комедию, и когда Денни без стука распахнул дверь в фургон, Люк опустил руку, неторопливо ласкавшую шею и затылок Мег, и, взяв с ее колен блюдце с картофельными чипсами, поставил его на обрезок толстого ствола, служившего кофейным столиком.

– Что случилось? – немедленно спросила Мег, увидев лицо Денни.

– Ничего не случилось. Все прекрасно. Ты готов выехать на рассвете? – обратился он к Люку.

– Конечно, я полагаю, что…

– Отлично. – Не сказав больше ни слова, он мельком взглянул сперва на Люка, потом на Мег, и, выйдя на морозный воздух без куртки, в одной только шерстяной клетчатой рубашке, джинсах и кроссовках, захлопнул за собой дверь.

– Что его терзает? – удивился Люк.

– Подозреваю, что-то между ним и Эрин.

В последние недели зимы Мег казалось, что жизнь стала совершенно спокойной, ее разросшаяся семья теперь включала и Люка, и она стала забывать, что долго так продолжаться не могло, но неожиданный визит Денни послужил напоминанием об этом.

– Я понимаю, – сказала она, – эта поездка входит в ваши планы.

– Мы с Денни собирались отправиться в Бозмен, как только улучшится погода. – Люк посмотрел в окно, как будто ожидая увидеть цветущие деревья. – Видимо, он решил, что погода изменилась.

– У нас может быть еще пара снегопадов, – заметила Мег.

На телевизионном экране двое обменивались шутливыми ударами, сопровождаемыми взрывами хохота невидимой публики, но Люк выключил телевизор.

– Вы расстроены, что я ничего не говорил об отъезде? Денни хочет посмотреть быка и пару мустангов, которых продают на ранчо по дороге в Бозмен. – Он помолчал немного и пояснил: – Это не специально выведенный скот. Говорят, что они не чистокровные, и он думает, что сможет купить их дешево.

Значит, можно не беспокоиться: Денни решил начать свой бизнес по разведению животных и не собирался в этом сезоне на родео, чего так боялась всю зиму Эрин. Тогда из-за чего же они поссорились?

– И это все? – спросила Мег.

– Мы все знаем, – пожав плечами, ответил Люк, – что разведение животных нравится Эрин не больше, чем скачки на быках. Возможно, она сняла стружку с Денни просто по привычке.

– Не один брак заканчивался в пыли арены, – покачала головой Мег, услышав в его тоне вновь возникшее осуждение, – но мне кажется…

– Что есть в браке, черт возьми, кроме кучи обидных слов, сказанных друг другу людьми, которым было бы лучше утром обменяться рукопожатием и снова каждому отправиться своей дорогой? – У Люка опустились уголки рта. – Быть может, Денни устал чувствовать себя хромой лошадью, которую выпустили на пастбище, чтобы катать детей.

– Вы так себя чувствуете? – с интересом взглянула на него Мег.

– Я?

– Когда сидите и смотрите телевизор с бабушкой Тимми. – Ей были понятны сомнения Эрин, потому что у нее были и свои собственные: перед ней тут же возникло симпатичное личико молодой девушки из комитета родео. – Люк, как вы сами сказали, такая жизнь не в вашем стиле. – Она отодвинула на несколько дюймов блюдце с картофельными чипсами, положила салфетку на пенек-стол и встала. – Пожалуй, мне лучше вернуться в дом.

– Почему бы вам не дать Эрин время обдумать все самой без ваших советов? – Люк смотрел на нее снизу вверх с дивана, и его тон заставил ее остановиться, не сделав и шага.

– Вы считаете, что я вмешиваюсь.

– Я этого не сказал. Но вы стараетесь облегчить все для Эрин, и для Денни тоже, когда можете… – Он не закончил фразу.

– Договаривайте.

– Денни врывается сюда без всяких извинений, потом выскакивает обратно, – он снова повел плечами, – и вы уже на ногах и готовы бежать все улаживать. Оставьте их.

– Я и не представляла, какого вы обо мне мнения. – Мег направилась к двери, едва не наткнувшись на плетеную корзину с журналами, стоявшую возле кресла, но Люк схватил ее за локоть и повернул к себе.

– Сядьте, – сказал он. – Полагаю, Денни собирается провести ночь здесь, но сейчас он не придет. Давайте досмотрим это дурацкое представление, и пусть все идет своим чередом. Немного погодя я выключу свет, и мы сделаем вид, что сейчас снова новогодняя ночь. – Он чуть улыбнулся. – А что может быть лучше?

Это было бы чудесно, просто великолепно и абсурдно, учитывая то, что он недавно говорил.

– Тот поцелуй, Люк…

– А другие после него?

Большинство вечеров они провели вместе здесь в фургоне, если не ехали куда-нибудь поужинать, и почти все вечера заканчивались все более горячими поцелуями.

– Я не хочу, чтобы вы напоминали мне об этом.

– Но я получал от них удовольствие, а вы – нет?

Она не стала отвечать на его вопрос, так как не могла не согласиться с ним.

– Люк, очень жаль, что мы не познакомились гораздо раньше, когда Хенк был еще жив, тогда отношения между нами могли бы оставаться дружескими.

– А какие они сейчас?

– Дружеские и, – она беспомощно подняла плечи, – не знаю, какие еще. Какие-то запутанные, которых я не могу себе позволить. – Она отвернулась. – Летом мне будет пятьдесят семь.

– А мне осенью будет сорок девять. Ну и что? – Он приподнял ей подбородок мозолистым пальцем. – Мег, мы еще живы, а Хенка нет. До каких пор вы собираетесь хоронить себя вместе с этим человеком? Возможно, он был хорошим мужем, хотя у меня есть подозрение, что он был не слишком хорошим отцом, особенно для Денни, но теперь его больше нет.

– А жизнь продолжается?

– И временами становится лучше, чем прежде. – Он приподнял бровь. – Уж я-то знаю. Мой единственный эксперимент, если не считать коротких связей на одну ночь, не удался. Признаюсь, моя женитьба и развод за-ставляют меня шарахаться от всего на свете. Я должен извиниться перед вами за то, что говорил о мужчинах и женщинах. – Он слабо улыбнулся. – Разве вы не замечаете, что я становлюсь другим?

Мег не могла устоять против теплоты в его карих глазах, искренней теплоты, и призналась себе, что ей нравится его откровенность.

Он снова подвел ее к дивану, совсем позабыв о телевизионной программе, и убавил освещение. Когда он что-то пробормотал про музыку и повернулся спиной к Мег, чтобы выбрать пластинку, она сперва похолодела, а потом ее обдало жаром. Люку нужна женщина помоложе, она всегда это понимала, нужно сказать ему «спокойной ночи» с порога.

– Куда это вы собрались? – Вопрос Люка застал ее на середине комнаты.

– Домой, спать.

– Проклятие, Мег.

– Люк, я слишком стара для вас! Вам нужен кто-нибудь, кто родит вам детей, кто-нибудь вроде той девушки в Шайенне.

– Я знал, – застонал он, – что когда-нибудь мы придем к этому. Она для меня ничего не значит. Никогда ничем не была и никогда не будет. Время от времени мы встречались с ней на разных родео. Здравствуй и прощай – вот и все наши отношения.

– Сомневаюсь.

– Хорошо, – разозлившись, Люк достал пластинку жвачки и сунул ее в рот, – пару ночей мы провели вместе в постели. Но это было давно и ничего не значило ни для нее, ни для меня. Что еще вы хотите, чтобы я сказал?

То, что она хотела услышать, пугало ее.

– Не припоминаю, чтобы я просил кого-нибудь из вас выйти за меня замуж, – добавил Люк, чем помог ей снова обрести здравый смысл. – Вы полагаете, в моем возрасте я хочу иметь детей, как вы сказали?

– Вам не о чем беспокоиться, – ответила Мег, – когда-то я вышла замуж за человека, которого любила, и меньшее меня не устраивает.

Он плотно сжал губы, а затем весьма нелюбезно произнес:

– Тогда я рад, что утром мы с Денни уезжаем. У меня будет свежий воздух и свободное пространство – без всех этих упрямых женщин.

При этих его словах Мег уже закрыла дверь, но услышала, как он буркнул, жуя резинку:

– Просто какое-то стадо кобыл.

Было уже два часа ночи, но Денни до сих пор не пришел в спальню, и Эрин не могла уснуть, все время мысленно возвращаясь к их ссоре. Немного погодя она пошла и негромко постучала в дверь фургона. Ей пришлось постучать еще раз, прежде чем Люк со взъерошенными волосами и в наспех натянутых джинсах открыл дверь, зевая и почесывая голую грудь. Увидев ее, он отступил назад, словно она ударила его.

– Эрин? Что ты здесь делаешь?

– Ищу Денни.

Придерживая свое серое твидовое пальто, она заглянула ему за спину, но на диван-кровати с клетчатой обивкой Денни не было; диван не был даже разложен, и Эрин охватила тревога.

– Ты видел его?

– Нет, но полагаю, он спит в конюшне.

– Там, наверное, холодно. – Она повернулась, собираясь уйти, но Люк остановил ее, положив руку на плечо, но отнюдь не ласково.

– Он не замерзнет. Поверь мне, Денни ничто не мешает спать. Он в состоянии спать даже сидя верхом.

– Думаю, тебе все известно. – Она смотрела вниз на серо-зеленый ковер.

– Входи, давай поговорим. – Люк провел ее в гостиную приспособленного под жилье фургона и жестом предложил сесть на диван, а сам уселся в кресло-качалку, перекинув одну ногу через его широкий деревянный подлокотник и покачивая голой ступней; при этом у него был вид человека, собирающегося использовать ситуацию в своих корыстных целях. – Если Денни собирается заняться скотом, а мы с ним компаньоны, то нам с тобой нужно найти способ ладить друг с другом постоянно, а не только тогда, когда все распрекрасно.

– Люк, мне не следует обижаться на тебя за то, что ты много лет провел с Денни; частично это моя вина, что он не возвращался в Парадиз-Вэлли. – Запахнув пальто, чтобы не был виден ее ночной халат в цветочек, она перевела взгляд на свои руки. – Но я просто не могу смириться с его скачками на быках.

– Скачками на быках?

Эрин рассказала о спортивной газете и обведенных датах.

– Он сказал, что отметил их для Дейзи, но я не верю. – Она подняла голову и встретилась с его неприязненным взглядом.

– Это для Дейзи, я знаю. Он сказал тебе правду. Кроме всего прочего, Денни честнейший человек. В по-следние месяцы он выглядел таким счастливым, каким я не видел его на протяжении многих лет. Он не хотел сейчас уезжать.

– Тогда куда же?..

Покачиваясь в старом скрипучем кресле, Люк рассказал ей о мустангах и быке, которых они приметили неподалеку от Бьютта.

– Мы собирались уехать на день или два, не больше. Не стану отрицать, на эту весну и лето намечались и еще поездки, но мы не получим никаких контрактов на поставку скота, потому что сезон почти начался, и в этом году будем действовать без спешки, отбирать племенных производителей. – Люк пристально посмотрел на нее. – Есть еще вопросы?

– Нет, – ответила Эрин, решив, что поверить Люку – человеку, которого она совсем не знала, гораздо легче, и от этого ей стало стыдно. – Спасибо Люк. Наверное, я просто не дала ему возможности все объяснить. – И она поднялась, собираясь уйти.

– Я завидую тебе, – отрывисто сказал он вставая, и кресло снова заскрипело. – И быть может, частично из-за этого мы с тобой недолюбливали друг друга; но я завидую тому, что ты чувствуешь к нему и он чувствует к тебе. – Его слова прозвучали так, словно он сам кого-то лишился.

Люк проводил ее к выходу, и Эрин открыла дверь. Ночь была темная, без луны и без звезд, и холодный ветер гонял по двору пушистый снег, сдувая его в белоснежные сугробы под дверью конюшни. В конце января была короткая оттепель и еще одна – в середине марта, но после каждой из них следовали сильные метели; сегодня в апрельском воздухе чувствовался запах молодой поросли, запах наступающей весны.

– На твоем месте я бы не ходил к нему сегодня.

У Эрин на губах вертелся вопрос, но она только молча взглянула на Люка.

– Иногда мужчине нужно собраться с мыслями. Могу держать пари, что Денни наговорил такого, что ему совсем не следовало говорить. Я прав?

– Да, – чуть улыбнулась Эрин.

– Так бывает со всеми. Денни гордый человек.

– Он женат на упрямой женщине. – Эрин задержалась на пороге, скользнув взглядом по дому напротив и темному окну спальни, где ей с Денни следовало лежать, то есть спать, вместе, и плотнее закуталась в свое твидовое пальто. – Мне нужно кое-что сказать ему сегодня.

– Это подождет до нашего возвращения.

– Люк, – Эрин не могла сдержаться, – у меня… будет ребенок.

Он быстро взглянул на ее живот, скрытый пальто и еще совершенно плоский, и, протянув руку, погладил ее по щеке; его глаза потеплели, на губах появилась улыбка, и вскоре он уже улыбался во весь рот.

– Он будет по-настоящему рад этому, я знаю. Черт возьми, он просто не умещался в себе от гордости, когда узнал, что ты ждешь Тима.

– Это правда? – Эрин об этом не знала.

– Полагаю, – Люк наклонился к Эрин и поцеловал ее в кончик носа, – я на полпути к тому, чтобы еще раз стать крестным отцом.

Он сжал ее плечи, вышел с ней во двор и в темноте проводил ее к дому, чтобы удостовериться, что она добралась благополучно. А может быть, чтобы не пустить ее к Денни? Эрин предположила первое и попрощалась с Люком на заднем крыльце.

– Скажи своей свекрови, чтобы она берегла себя, хорошо? – Эрин кивнула, и Люк, прыгая, спустился по ступенькам крыльца и, пританцовывая, чтобы не отморозить ноги, направился через двор, а Эрин, не входя в дом, смотрела, как он подпрыгивает то на одной, то на другой ноге. – Мы скоро увидимся, Эрин. Пусть тебя не волнуют эти мустанги и бык; ради тебя я позабочусь о Денни.