Помни меня (ЛП)

Глава 8.

Раздор-Сити, Территория, штат Аризона

1888

Лизи Пост была интересной женщиной. Ее настойчивый стук застал Аннику незадолго до восхода солнца. Когда она открыла дверь, ярко-зеленые глаза женщины оценили ее за одно мгновение. Анника благодарила дни и часы, проведенные на молочной ферме. Представившись, опекунша мальчиков Долан кивнула, с удовлетворением заметив, что Анника уже встала и оделась.

— Рада тебе, пташка, — сказала она, крепко пожимая руку Анники, словно они мужчины. Она было на голову ниже, но ее стройное тело говорило о силе, которой Анника могла только мечтать, даже после трудолюбивого детства на ферме своего отца. Лиззи Пост махнула седой головой в сторону шаткой повозки, привязанной к паре вертких мулов. — Привезла тебе немного припасов.

Пока Анника помогала с разгрузкой, она смирилась с поразительным множеством провизии, не последним из которых был пуховый матрас для ее кроватного каркаса. Аккуратная консервация, должно быть, была из личных запасов Лиззи. Анника прошлась пальцами по банкам с маринованной свеклой и с благодарностью взяла мешки муки. Лиззи все равно приберегала лучшее напоследок. С блеском в ее серых глазах она развернула драгоценное оконное стекло для единственного окна в учительской.

После того, как они успешно установили стекло в окне, Анника отошла, любуясь им. Лиззи улыбнулась ей. Сложив руки за спиной, Анника неловко предложила возместить ей стоимость привезенного из своей учительской зарплаты.

Лиззи и глазом не моргнула. — Нет необходимости. Я слышала, вы произвели большое впечатление, мисс Ларсон.

Анника никогда не ходила вокруг до около. — Вы имеете в виду Джеймса? Он описывал Вас как мать. Он был очень добр ко мне, когда я приехала.

Обветренное лицо Лиззи разгладилось в усмешке. — Джеймс хороший мальчик. Но он не тот, кто говорит о вас с благоговением, — она подождала, когда Анника уловит смысл. Когда она не ответила, Лиззи подняла брови. — Вы, создаете впечатления искреннего человека. Мерсер, кажется, так думает. Не говорите мне, что мы оба неправы.

Анника сглотнула, глядя на пыль, покрывающую подол. — Я знаю о Мерсере, — тихо сказала она.

Лиззи не изворачивалась. — Я тоже знаю о Мерсере.

— А Джеймс?

— Возможно.

— Связан по рукам и ногам, по закону и всему остальному.

Лизи Пост прояснила. — Вы приехали из более порядочного места, мисс Ларсон. Такие штуки здесь не прокатывают.

— В самом деле? — возразила Анника. — Кажется, недавно шахтера повесили за кражу золота, думаю, у него было другое мнение.

— Ты резкая, — она кивнула, больше себе, чем Аннике. — Мальчишка говорил об этом. — Лиззи смело шагнула ближе и посмотрела прямо в глаза Анники. — Он не плохой, — отрезала женщина. — Просто иногда так кажется, — она махнула рукой в сторону недавно распакованного провианта. — Знаешь, все это, от Мерсера. — Лиззи Пост резко заскочила в повозку, закончив с поставленной для неё задачей. Она послала Аннике небольшую улыбку. — Ты должна поблагодарить его, — и затем, вскрикнув и рванув поводья, уехала.

Анника уставилась на кучу провизии. Если бы это было действительно от Мерсера Долана, то это было актом высшей щедрости. Возможно, он все еще чувствовал свою вину за сцену вооруженного нападения. Или, возможно, он ждал чего-то взамен. Она коснулась толстого оконного стекла. Стекло было дорогим, особенно вдалеке от цивилизованных городов. Мерсер выложил кругленькую сумму. Прежде всего, Анника решила, что он использовал деньги от его разбоев с Дэйнсами.

В мыслях она видела его сидящим на коне с лицом, скрытым под маской и с пистолетом, направленным на нее. Воспоминание было в равной части отвратительным и потрясающим. Стиснув зубы, она бодро зашла в школу и начала подметать пол в ожидании детей.

Вскоре начали прибывать ученики. Они были обширной смесью нравов и характеров. Это было немного впечатляюще оценивать разнородность образования больше чем за сорок учеников. Удивительно, некоторые из более взрослых учеников были едва обучены грамоте.

День прошел быстро, и в конце Анника вздохнула и села на перевернутый баррель воды, который выступал в качестве стула, пока не появиться что-то более подходящее. Когда она оглядела пустой класс, то улыбнулась при воспоминании о своих учениках.

— Довольна собой, да?

Низкий мужской голос вызвал у Анники нехватку воздуха и заставил спрыгнуть с бочки.

Мерсер Долан стоял в дверях школы Раздор-Сити и посмеивался над ней.

Анника надменно расправила платье и посмотрела на него.

— Вам нравится быть моим кошмаром, мистер Долан?

Он подошел к ней, все еще улыбаясь.

— Я думал, что мы покончили с формальностями, Анника.

Она сглотнула, пытаясь успокоить дыхание. Она не могла позволить ему понять, как его присутствие потрясало ее.

— Снимайте шляпу, если Вы собираетесь входить в мою школу.

Он послушался, проводя рукой по темным волосам, которые были скрыты от солнца слишком долго.

— Как скажете, мэээм.

— Что, если я скажу, что хочу, чтобы Вы ушли?

— Тогда я ответил бы, что Вы нечестны.

Анника закрыла глаза. Черт бы его побрал, он мог видеть её насквозь. Подлый преступник дэйнс ничего не сказал, пока она разбиралась со своими мыслями. Если её поймают с мужчиной в ее апартаментах, не говоря уже о таких, как Мерсер Долан, это, вероятно, будет основанием для прекращения преподавания в школе. Быть наедине с Мерсером это риск не только для благополучия Анники, но и ее чести. Тем не менее, когда она открыла глаза и встретила его пристальный взгляд, она уже поняла, что не сможет отвернуться.

— Не хочешь присоединиться ко мне и немного поужинать, Мерсер? Маринованная свекла и песочное печенье, если согласишься.

Мерсер был сама учтивость на протяжении ужина. Он разминал ноги и утверждал, что Анника отлично готовила.

— Лжец, — она улыбнулась.

— Нет, — ответил он, — не тогда, когда это имеет значение. — Он отбросил манеры и позволил взгляду скользнуть по ней, оценивая. — Анника? — спросил он. — Что-то не так?

Она сложила руки на коленях. Вдруг комната стала очень маленькой. Или же Мерсер казался очень большим.

— Я не знаю. Я не очень хорошо себя чувствую.

Мерсер достал серебряную фляжку и протянул ее.

— Выпей это, — сказал он. — Ты почувствуешь себя лучше.

Анника неохотно сделала глоток обжигающей жидкости. А потом еще. Это не помогло. Ее мутило, а сердце кувыркалось в груди.

— Ты должен уйти, Мерсер, — выдохнула она. — Мне серьезно плохо.

Анника не оглянулась. Она побрела из школы к себе в комнату. После того, как дверь закрылась позади нее, она вцепилась в кровать, пытаясь вдохнуть. Вдруг большая рука обернулась вокруг талии, настойчиво притягивая ее к жесткому мужскому телу.

Мерсер обнял ее обеими руками и притянул ее плотнее к себе. Анника увидела голую кожу его мускулистых рук и поняла, что он снял рубашку.

— Неудивительно, что тебе нехорошо, — прорычал он ей на ухо, умело расстегивая пуговицы на ее платье и стягивая с ее плеч. — Ты не можешь дышать, Анника.

От его прикосновения у Анники закружилась голова. Это было уже слишком. Она не могла сопротивляться.

— Тогда помоги мне, Мерсер, — прошептала она.

Он не был нежным, когда рвал шнурки на ее корсете. Его руки сразу же нырнули под жесткий корсет, за раз снимая его. Затем он умело и грубо схватил ее грудь, Анника еще крепче прижалась к его рукам, смутно расслышав свой тихий стон. Мерсер заставил ее замолчать, засовывая ей в рот свой язык, у него был вкус виски.

Остальная одежда не так быстро снималась, пока его руки были повсюду, нетерпеливо и уверенно. Она ахнула, и он вклинился ей между ног, а затем прижалась к нему с большим рвением, подталкивая его в направлении своего хлопкового белья.

— Мерсер, — выдохнула она, когда их рты ненадолго разъединились. В ответ, он поднял ее своими мощными руками и бесцеремонно бросил ее на кровать. Затем он опустился на неё, а она инстинктивно обняла его ногами вокруг талии.

— Ты так прекрасна, — сказал он, и его голос обволакивал страстью, пока он гладил ее грудь, живот, внутреннюю поверхность бедер. Он положил руку ей между ног, и она стала беспомощна против возбуждения. Анника не сомневалась, что до этого момента Мерсер делал это уже много раз, для многих женщин. Даже такие мысли возбуждали.

Она провела руками по его широкой мускулистой спине, удивляясь его совершенству. Его кожа была гладкой и загорелой, как будто он часто подвергался солнечному воздействию.

— Дай мне посмотреть на тебя, — вдруг сказала она, пытаясь приподняться на локтях. Даже сейчас, когда просьба сошла с её губ, это шокировало ее.

Мерсер дразнил ее груди ртом, пока его руки были у нее между ног. При звуке ее голоса он остановился, поднял голову. Когда он улыбнулся, будто невидимая рука сжала сердце Анники.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Не отрывая глаз от ее лица, Мерсер расстегнул джинсы и снял их. Он, казалось, наслаждался ее взглядом. Его член был крепкий и огромный. Анника не могла представить его внутри себя, и все же, она хотела его больше, чем что-либо.

— Возьми его, Анника, — строго приказал Мерсер. Когда она начала колебаться, он взял ее за руку, подвигая к своему стояку. Стон восхищения сорвался с его губ, когда ее пальцы нашли его. Потом он вдруг оттолкнул её руки, поднимая их над головой, удерживая ее запястья сильной хваткой. Сменное белье Анники было единственным, что находилось между ними, пока он толкался об неё. Она видела свою собственную открытую плоть, поверхность своей обнаженной груди, жаждущую его прикосновений. Мерсер ненадолго приостановился, пробежавшись языком по ее твердому левому соску, а затем потянулся к ее подбородку, жестко хватая ее, так что ей пришлось встретиться с ним взглядом.

— У тебя никогда до этого не было мужчины.

— Нет, — забормотала Анника, желая вернуть его губы туда, где были. — Конечно, нет.

Мерсер кивнул на ее ответ, и огонь в его глазах немного приугас. Когда он целомудренно поцеловал ее в лоб и медленно скатился, она была, так сконфужена, как той ночью.

Анника села, не до конца прикрыв грудь руками. Чувство стыда пронизывало её.

— Мерсер, у тебя это было со многими женщинами?

Он вопросительно поднял брови, а затем медленно улыбнулся.

— Сотни, — подтвердил он, хрипло смеясь и притянув ее к себе так, что их голые груди оказались на одном уровне.

Впервые Анника увидела четкую уязвимость в преступнике, когда он вынимал шпильки из ее длинных светлых волос и говорил томным, неторопливым голосом. Некоторые из вещей, которые он рассказывал ей, она уже слышала от Джеймса, такие как: долгий путь на запад, смерть его близких. Имя его брата между ними не всплывало в течение очень долгого времени, затем ночь углубилась и они лежали в объятиях друг в друга.

— Вы двое не ладите, да? — наконец, спросила Анника.

Рука Мерсера перестала гладить ее нежную кожу и его тело напряглось.

— У нас свои разногласия, — вздохнул он. — Но он моя кровь, и я бы рискнул многим ради этого человека, — Мерсер замолк, а затем направил свой стальной взгляд в ее сторону. Фонарь в углу комнаты чуть сгорел, и она едва могла его видеть. Его слова были откровенными, когда он отодвинулся на несколько дюймов от неё, не прикасаясь к ней. — Анника, если ты скажешь мне, что ты предпочитаешь Джеймса, я уйду из твоей постели прямо сейчас, и никогда не попрекну тебя этим. Черт, я смогу понять, почему порядочная женщина будет тосковать по комфорту пребывания с судебным исполнителем больше, чем в компании шумного гангстера.

— Нет, — она покачала головой, наклоняясь над ним и целуя в губы, позволяя ее языку проникнуть в его рот так, как он научил ее. Хотеть Джеймса Долана так просто. Но она не хочет, да поможет ей в этом Бог. После короткого поддразнивания она отстранилась, глядя на него серьезно. — Несмотря на то, что это не имеет никакого смысла, и я буду жить, в итоге сожалея, я хочу тебя, Мерсер. Ты хитроустроеный человек. Есть вещи в тебе, которые ужасают меня, и кое-что чего я не хочу знать. И мне все равно. Боже, я хочу тебя.

Мерсер Долан усмехнулся и аккуратно сдвинул длинные волосы с её груди. — Моя маленькая учительница. У тебя есть представление о том, насколько скверно то, что я хочу погрузиться в твою сладкую девственность, Анника? У меня никогда не было женщины, которую я хотел больше, чем на несколько часов, — он стал серьезным и перекатившись своим крепким телом на нее, яростно удерживая своим взглядом её. — До сих пор. Я не просто хочу лишить тебя девственности, Анника.

— Чего же ты хочешь, Мерсер? — спросила она, постанывая от ощущения его мужского достоинства напротив её нетронутой щелки, в возникшей тишине.

— Всего, — ответил он, подталкивая её. Даже без его дальнейших объяснений, Анника поняла. Эти глубокие связи между мужчинами и женщинами когда-то доходили до неё. Она не чувствовала этого даже с мужчиной, за которого она когда-то согласилась выйти замуж. Она доверяла Мерсеру, когда он сказал, что не будет довольствоваться ею один раз. Она тоже не будет довольствоваться этим.

Мерсер оставался с ней в течение нескольких часов. Они иногда засыпали и затем просыпались, чтобы упиваться каждым прикосновением. Она знала, что для него это было высшей степенью, держаться, сохраняя небольшую дистанцию между ними, что отделяла его от того, чтобы овладеть ею. Хотя она отчаянно хотела, Анника не спрашивала его о Дэйнсах. Она знала, что вопрос не обрадует его или даже останется без ответа.

Когда первые лучики утра начинали освещать небо, она застенчиво завернулась в халат и проводила его до двери. Мерсер нежно коснулся пальцем её губ и пообещал вернуться.

— Хорошего дня, Анника Ларсон, — небрежно сказал он, поправляя джинсы, и потопал в сторону реки.

Пока она смотрела на него, кутаясь в халат, плотно прижимая его около горла, она размышляла: любовь ли это ноющее чувство в её сердце. Даже будучи девочкой в школе, она никогда не была глупышкой, утопающей в сантиментах. Анника не знала всего о Мерсере Долане, и она не была уверена в том, чего хотела. Она пыталась выбросить пугающую картинку с ним верхом на коне, с пистолетом в руке и маской на лице. Но, когда она неохотно закрыла дверь перед сумерками еще раннего утра, она скучала по нему. Она ужасно скучала по нему.