Книга 3. Кинжал Бога.

Глава первая. Эксклюзивное тело.

Там, куда я попала, вернее, очнулась, стояла глубокая темнота. Страшно воняло тухлой рыбой. Вот ненавижу рыбу во всех ее ипостасях: живой, дохлой, вареной и т. п. К горлу ожидаемо подкатил комок, и желудок невежливо напомнил о своем существовании мерзкой отрыжкой. Кружилась голова. Я приоткрыла рот и зажала одной рукой нос, стараясь дышать через раз. Другой рукой ощупала окружающее пространство: подо мной какие-то тряпки, чуть дальше — голые доски. Постепенно, едва не падая в обморок от запаха, начали включаться и другие чувства. Глазам стало немного светлее, и я увидела смутные очертания каких-то бочек и ящиков. Левее меня, за большим и добротным коробом, едва различалась деревянная узкая лестница, ведущая наверх. Наконец, проснулся слух и общее ощущение тела. И они мне подсказали, что все это сооружение, в котором я нахожусь, покачивается и скрипит. В деревянные стенки тихонько плещет вода. На какое-то мгновение стало очень страшно: вдруг это затонувший корабль? Вокруг меня ни одного клочочка земли, и я медленно растворяюсь в залитом водой незнакомом пространстве. Я привстала на колени и задумчиво оглядела лестницу с выделенным квадратом на низком потолке: вот поднимусь, открою люк, и сюда хлынут бесконечным потоком холодные бездушные волны…

“Нет, такого не может быть!” — Наконец включился мой рациональный женский мозг. Меня пробрала нервная дрожь, а ноги закоченели до того, что захотелось в туалет. Потихоньку встав на покалывающие иголочками ступни и держась за ящик, я медленно пошла к выходу. Вдруг резко скрипнул и поднялся люк, обнажив темно-серый проем, и по лестнице простучали сапоги. Я снова присела и затаилась.

— Эй, Мелин, крысеныш, ты где? — держась одной рукой за шатающиеся ступени, негромко позвал какой-то парень. — Выходи, я не верю, что ты спишь! Есть для тебя дело. Фалер зовет к себе! — неожиданно с какой-то досадной ноткой в голосе закончил он.

Я сидела за коробом, стараясь даже не дышать. Но тут по моей ноге неожиданно пробежали острые коготки, и проехался длинный хвостик.

— Ай-я! — заорала я от неожиданности и омерзения. — Крыса!

Теперь мозги включились окончательно, и я поняла, что нахожусь в трюме корабля или, скорее маленькой рыбацкой шхуны. То, что я приняла за тряпки под собой, было либо древней и рваной сетью, либо парусом. Шхуна стояла на якоре у берега, а в борта била приливная волна.

— Мелин, ты что, крыс боишься? — раздался со ступеней все тот же голос.

— Иди сюда, раз смелый, — буркнула я себе под нос. — И где мои сапоги?

Вопрос был очень актуальным, так как без обуви идти было страшно, но под мою шарящую по полу руку так ничего и не попадалось.

— Ты забыл, что проиграл их Щурьку вместе со своим корытом?

— Когда это? — удивилась я, надеясь потянуть время.

— Да вчера же. Играли, ты хвастал последним удачным делом. А потом пришел Щурек со своими ребятами. Я тебе говорил, что он шулер и вор, а тебе пьяному — море с наперсток! Вот он и вытряс из тебя сначала все деньги, потом твое старое корыто, — парень кивнул на трюм, — а напоследок ты продул сапоги и одежду.

— А как я здесь? — прошептала я, начиная удивляться обращению ко мне в мужском роде.

— Да я ж и донес. Твой шкипер тебя сюда спустил отсыпаться, сказав, что дерьмо к дерьму не пристанет. Ты, вообще, собираешься свою рухлядь обратно возвращать? Или под мостками теперь жить собираешься? — Разозлился парень.

— Собираюсь — собираюсь… — задумчиво проговорила я, запуская руку к себе в штаны.

Да-а. Такого облома от Судьбы я не ожидала. Вернее сказать теперь: не ожидал. И кто я теперь? А, Судьба?

Я цапнула себя за лицо: бороды и усов не наблюдалось. Кожа на подбородке была мягкой и нежной, как у ребенка. Значит, я — мальчик? Но тогда, бабушка, почему у тебя такие длинные ноги, руки и… все остальное? Я схватила себя за нос и, дернув его, переключилась на волосы. А они тоже были длинными: лохматая и неровная коса спускалась ниже лопаток и заканчивалась в районе поясницы. Чучело какое-то!

Наконец, терпение у парня на лестнице лопнуло, и он, зажав нос, быстро пробежал ко мне, схватил за рукав моей рубахи и поволок наружу.

На улице приятно пахло свежим морским ветром, какими — то цветами, смолой и духами молодого человека, стоявшего рядом. Ну и тухлой рыбой. Куда ж без нее? Я оглянулась. На улице была ночь. Вернее, раннее-раннее утро. Едва наметившая край горизонта желтая полоска зари отделяла небесный свод от морской чаши. С другой стороны, освещенный тусклым светом звезд, виднелся дощатый причал, к банке которого был привязан толстый канат от нашей посудины. Я окинула взглядом свое временное убежище — маленькую рыбацкую шхуну с одной мачтой и забранным парусом. На корме что-то лежало огромной кучей.

Парень проследил за моим взглядом: — А сети третьего дня просушить надо было. Теперь сгниют!

— Не сгниют. — Флегматично сказала я, почему-то в этом уверенная. — Да и не мои они уже, а Щурьковы.

— Дурак ты, Мелин! — выругался он. — Думаешь, раз ты своим не нужен, на жизни можно ставить крест? Ты посмотри, как опустился! Играешь, со шлюхами в борделе пьешь! Ты о своем шкипере хоть подумал? Куда старику теперь идти? Вот он точно никому не нужен! — Парень даже ногой от досады притопнул.

— Ладно, хорош орать. Понял, раскаиваюсь. Обещаю исправиться. — Скороговоркой выдала я, удивляясь на свой вполне мужской, а не мальчишечий, немного хрипловатый голос. И развалистой походкой пошла на корму.

— Ты куда? — забеспокоился парень.

— Отлить. — Мрачно процедила я.

Да, новый мир накатил на меня неожиданной приливной волной и, накрыв с головой, поставил перед фактом нового задания с растерянной физиономией и трясущимися от смеха и усердия руками.

Все той же раскоряченной походкой я добралась до тоненькой доски, соединявшей шхуну с причалом. Парень уже стоял на берегу и призывно махал мне рукой. Прикинув расстояние и ширину “трапа”, машинально поскребла затылок. Вот как тут пройти, когда досочка гнется, трещит и качается в поперечном направлении?

— Ты все еще пьяный, что ли? — нетерпеливо крикнул мой первый в этом мире информатор, и я ступила на трап. Надо же, душа — душой, а тело помнит! Да и первая сущность не подкачала: легко скользнув вдоль опасного мостка, я за секунду оказалась на земле.

— Веди, Сусанин! — хлопнула я рукой по плечу моего спутника. Тот присел и вытаращил глаза:

— Ты все-таки мозги-то включи! Чуть не зашиб, эльф шальной!

Что он там пробормотал? Эльф? Я? Вот отсюда поподробней, пожалуйста!


— Слушай, — проникновенно и вкрадчиво начала я допрос моего пыхтящего от негодования провожатого, — а скажи-ка мне, где я, кто я и что все это значит?

— Мелин, да тебе пить совсем нельзя, а ты ж вчера самогон хлестал, как водичку! Я тебя целый вечер пытался утащить из этого дерьмового кабака, а ты все отмахивался… — начал жаловаться мой, по-видимому, друг.

— А с чего бы я так нажрался? — задумчиво протянула я.

— А ты этих, своих, из Серебряной Долины что за Горами, встретил! — сверкнул на меня глазами в темноте парень. — Ты, как родственничков встречаешь, так сам не свой декаду бегаешь и ищешь, кому бы морду набить… или чтобы тебе набили, не знаю. Вот сколько раз можно тебе твердить: забудь наконец, что ты — полукровка! Пусть воротят, куда хотят, свои породистые носы и тощие задницы! Ты все равно самый красивый и самый талантливый погодник нашего побережья. Все капитаны только у тебя заговаривают от течи и бурь свои суда, а девки так и вешаются тебе на шею… — как-то горько закончил пламенную речь мой спутник.

— Да плевал я на них, — поморщилась я. — Что-то я действительно вчера с катушек слетел… — я демонстративно потерла лоб. — Ни себя, ни тебя не помню. Вообще, что было, не помню! Как хоть нас зовут?

Мой спутник остановился и вытаращил на меня глаза: — Мелин! Ты меня, правда, не помнишь?

— Нет! — наичестнейшим образом я хлопнула глазами. — Я и себя-то плохо помню.

Парнишка остановился, положил руки мне на плечи и заглянул в глаза. Мои очи были девственно пусты и чисты. В его — плескалось беспокойство и испуг. Потом его лицо как-то искривилось и он хлюпнул носом.

— Эй, — испугалась уже я, — ты не реви! Давай-ка присядем, и ты мне все-все расскажешь с самого начала.

Мы нашли подходящий ящичек среди стоявших вокруг крепких амбаров, и присели на него.

— Итак?

Парень еще раз взглянул на меня и начал рассказывать:

— Тебя зовут Миллеинор. Десять лет назад к нам приплыли купцы из Серебряной долины и, расторговавшись, бросили тебя умирать в порту. — Парень осторожно посмотрел на меня: как я отреагирую? Я спокойно покивала ему головой, и он, выдохнув, продолжил: — Ты был избит и истекал кровью. Такой беззащитный и израненный светловолосый эльфийский мальчишка… Отец проходил мимо причалов, подумал, собачонка скулит какая, а там — ты. И он принес тебя к нам домой. Сначала ты лежал и просто глядел в потолок, не реагируя ни на что. Доктора говорили, что с такими ранениями не выживают. Я потихонечку прокрадывался в твою комнату, когда нянька уходила, и играл рядом, рассказывая про своих кукол, солдатиков и лошадок. А потом, когда меня начали учить читать, я приносил к тебе в комнату книжки и вслух читал сказки… И тогда я увидел, какие красивые у тебя глаза, когда ты смотришь в мою сторону… — мечтательно прикрыл ресницы мой … друг?!

Мне как-то поплохело, и я невольно отшатнулась от парня. Тот сразу ухватил меня за руку:

— Не падай, расшибешься еще в таком состоянии!

Я сглотнула вязкую противную слюну и выдавила: — Тебя-то как зовут, трепетное создание?

Он, не отпуская моей руки, прижал ее, невзирая на мое настойчивое сопротивление, к своему сердцу и сказал укоризненно:

— Ну как ты мог меня забыть? Корин Ренский меня зовут… Вспомнил?

— Не-а. — я со злорадством покачала головой. Ночь перестала быть томной, и я с тоской подумала: “Во что же ты меня на этот раз вляпала, а, Судьба?”

— А скажи-ка мне Корин, почто ты меня крысенышем обозвал, друг любезный?

— Так кличка в порту у тебя такая — Мелин Крысеныш, — удивился парень.

— Почему?

— Ну, ты же беловолосый, как крыса, да с таким же длинным хвостом. Отец тебе сколько раз говорил: обрежь свои волосы, а ты отвечал, что память должна быть долгой.

— Так. А папа у нас кто? И почему я ушел на шхуну из вашего дома? Или выгнали? — нахмурилась я.

— Нет, — с жаром наклонился к моему лицу собеседник, — ты сам ушел. Захотел быть самостоятельным. Вот шхуну купил, иногда за рыбой да крабом ходишь к островам. Вдвоем со шкипером. — поджал губы парень.

— А-а, — догадалась я, — папе наверняка не понравилось, что ты за мной всюду таскаешься, да университет прогуливаешь?

— Ты вспомнил! — засияли глаза Корина.

— Догадался. — лаконично остудила его пыл. Как бы ненароком не запутаться с этими родами! Парень я теперь, не тетка, и не девушка. Вот дела! Я горько помотала головой.

— Что, голова болит? — сочувствующе спросил Корин.

— Нет. Так кто у нас папа? И чем я зарабатываю на жизнь?

— Папа — начальник порта. Ты не обижайся на него, он не со зла тебя отругал. Это я во всем виноват. Но я ничего не могу с собой поделать: сижу на лекциях и думаю, где ты? Ну почему ты отказался идти в универ вместе со мной? Ты же талантливый маг воды! А мог бы работать и с воздухом!

— Итак, я зарабатываю на жизнь …магией?

— Ну да, договариваешься с морем!

— А ты?

— А я — земляной. Правда, слабенький. А могли бы с тобой вместе…

— Ой, не начинай. Тебя же кто-то там за мной присылал? Или ты запамятовал?

— Да! — Корин вскочил с ящика и потянул меня к выходу из порта. — Работу тебе предлагают: фалеровские товары от ворья да порчи заклясть, да на амбаре заговоры обновить. Да дорогу спокойную кораблю по морю выложить. Идем, Мелин!

— А зачем уходить? Товары-то здесь, на складах лежат.

— Ты собираешься в таком виде идти в его солидную контору? А если там другие деловые люди будут? Оборванцу ведь и веры-то нет!

Я проворчала нечто нечленораздельное, но позволила ему увлечь себя на дорогу.


Глава вторая. Такси вызывали?


Заря уже окрасила изумрудно-желтыми цветами четверть неба, когда мы вышли за ворота. Темь и тени строений и складов остались позади, и я как следует смог разглядеть своего верного спутника. Лет ему приблизительно шестнадцать — восемнадцать. Ростом он был ниже меня нынешней или, вернее сказать, нынешнего. Волосы темные, короткие, уложенные аккуратной прической. Бледное в утреннем холодном свете ровное овальное лицо, небольшой нос, немного припухлые юношеские губы с пробивающейся над ними щетиной, круглый подбородок с маленькой, но упрямой ямочкой и яркие карие глаза, преданно заглядывающие на каждом шагу мне в лицо. Хороший добротный сюртук, узкие брюки, заправленные в чистые сапоги, и белоснежная рубаха составляли резкий контраст с моим ободранным и пахучим видом: брюки типа шаровары были вымазаны в грязи, сапоги отсутствовали, рубаха с кружевами, когда-то серая, была заляпана пятнами всех цветов радуги и размеров. На руке, в которую крепко вцепился Корин, кружева были оторваны совсем. Голые ступни саднило от всевозможных мелких камешков, то и дело попадающих под мои ноги на широкой проезжей дороге.

Подставив еще не совсем адекватную голову под чистый воздух, гонимый встречным ветром, я с удовольствием огляделась по сторонам. Сзади мирно и спокойно вздыхало еще дремлющее море, заходящее своим вытянутым широким щупальцем в обустроенную людьми гавань, на которую сверху, с невысокого плато, окаймленного по периметру небольшим горным хребтом, взирал привольно раскинувшийся и утонувший в зелени город. Домики тут и там ступеньками взбегали по холмам все выше и выше. Дорога, единственная и широкая, по которой мы в данный момент двигались, зайдя в поселение, разбегалась несколькими лучами в разных направлениях, теряясь в сплетениях поперечных улиц, сквериков и крыш. Но самым заметным сооружением, несомненно, был огромный темный замок, похожий на древнюю хищную птицу, раскинувшую крылья у самого подножья рассветных гор.

До города было не близко, но сбитые ноги напрочь отказывались идти. И я со стоном упала на большой валун, стоявший у дороги верстовым столбом. Корин опустился передо мной на колени и, ухватив руками за щиколотки, поставил мои ступни себе на бедра. Я дернулась.

— Ты идиот? — спросила я.

— Тс-с. Тихо. Сейчас подлечу.

Он поводил руками сверху вниз, как бы поглаживая, и саднящая боль стала отступать.

— Ну как, легче? — минуту спустя спросил он.

— Да, благодарю. — Сказала я, снимая пыльные ноги с его колен. Но парень продолжал сидеть, прикрыв глаза.

— Эй! — Я легонько толкнула его в плечо, но он лишь вымученно улыбнулся. И тут я заметила капельку пота, стекавшую по его виску. Сколько же он положил сил, чтобы заживить мои исцарапанные ноги? Внезапно мертвенная бледность разлилась по его лицу, и он стал заваливаться на бок. Да что ж с ним такое? Теперь на колени уже встала я и, обхватив его голову руками, пристроила поудобнее на своих коленях и похлопала ладонью по щекам:

— Корин, малыш! Очнись! — я легонько подула ему на лоб, представив, как светлые искорки рассеивают черноту его сознания. И неожиданно увидела бледное сияние, окутывающее облачком его голову. Глаза молодого человека открылись, и он тихонько прошептал:

— Спасибо, Мелин, мне так хорошо!

Я озадаченно посмотрела на него: так это и была эльфийская пресловутая магия? Или ему в обнимку со мной хорошо? Бред какой-то. Я посадила Корина у камня и вышла на дорогу. Неожиданно захотелось проверить, маг я теперь или как? Вот сейчас и посмотрим. Я вытянула вперед длинную мужскую руку с тонкими и чуткими пальцами и прикрыла глаза. Представила, как из пальцев выходят неосязаемые и невидимые лучи, тянущиеся вдоль дороги в город. Итак, нам нужна повозка. Где же ты, возница с лошадкой и пролеткой, телегой или что там у них движется? Такси, ау! Ага! Чего-то я нащупала. Теперь этот транспорт надо повернуть к нам. Иди, цыпочка, к мамочке, то есть, к папочке! Ути, ути! Ко мне, иди, иди!

Я чувствовала, как неведомый экипаж, все ускоряясь, движется в нашем направлении. Чей-то слабый разум посопротивлялся немного и скис, предоставляя выбор пути мне. И вот все мои пять лучей-нитей крепко держат пойманный транспорт, с каждой минуткой приближая его к нам.

— Что ты делаешь? — слабо удивился Колин.

— Такси поймал. — буркнула я и увидела стремительно надвигающийся на нас ком пыли. А теперь — аккуратно тормозим. Все. Такси вызывали?

Пыль осела, и я увидела перед своим эльфячьим носом странный экипаж: красивое, раззолоченное открытое ландо, запряженное парой великолепных грифонов. Сильные, мощные задние лапы, звериное туловище и величественная клювастая орлиная голова. Вернее, две головы. Сверкающие в рассветных лучах розово-серебристые крылья аккуратно уложены вдоль спины. Янтарные умные глаза устремлены на меня. Казалось, я читаю их мысли: “Позвал, мы пришли. Что дальше?”

Я подошла и погладила одного по светлым перьям рядом с мощным клювом.

— Какие же вы красивые, какие умные, спасибо, что откликнулись на мою просьбу! Видите, там, у камешка, сидит мой друг. Ему очень плохо. Вы не могли бы нас доставить в город? — вежливо поинтересовалась у них. Тут же в ответ пришло понимание их согласия, но в экипаже, где еще не осела пыль, вовсю раздавались возмущенно- испуганные голоса и кашель.

“Хозяева?”- приподняла я одну бровь и мотнула головой в направлении звуков.

“Вроде того…”- грифоны дружно усмехнулись, и я поняла, что отношения их с людьми — не кабала, а обоюдовыгодная сделка, потому что приручить таких умниц или сделать их домашними животными просто невозможно. Проведя пальцами по золотистой спине, не торопясь, дошла до изящного и дорогого экипажа. Там обнаружились три слегка присыпанные пылью личности: молчащий кучер в нарядной экипировке, спереди серой, сзади — зеленой; молодой человек, одновременно кашляющий и ругающийся, и барышня, трясущимися руками оттирающая пыль с лица.

— Здравствуйте, уважаемые господа! — я небрежно склонила голову и подошла к подножке. — Придется вам немного потесниться.

Все с изумлением взглянули на наглого оборванца, посмевшего не то, что голову от земли поднять, но и заговорить с такими высокими особами.

— Пошел вон! — проскрипел молодой человек.

Я все еще надеялась закончить переговоры миром и, подняв руки, продолжила:

— Моему другу очень плохо и я буду очень признателен господам, если они возьмут его в свой экипаж и подбросят к дому.

Молодой человек вскочил, откуда-то сбоку вытянул оружие и, размахивая им, заорал:

— С дороги, оборванец, иначе…

Еще со времен родимой Земли ненавижу подобных мальчиков-мажоров. Поэтому мое девичье терпение сразу лопнуло. Я сжала пальцы в кулак, словно стискивая его кривляющееся тело, и резко отвела руку за спину. Мой оппонент поднялся в воздух, сделал там гимнастическое сальто и вперед головой влетел в придорожные кусты. Все-таки магия — дело удивительное и непредсказуемое!

— И так будет с каждым… — воинственно пробормотала я, ошеломленно разглядывая плод своей деятельности, крепко застрявший в ветвях.

Со стороны грифонов раздалось сдавленное хмыканье.

— Леди?

Леди замотала головой и прикусила розовыми губками грязный платок.

— Вот и славненько.

Попросив скакунов подождать еще немного, я подошла к камню, подхватила на руки улыбающегося блаженной улыбкой Корина и посадила его в экипаж рядом с девушкой. Потом вскочила сама и села напротив.

— Корин! Ехать куда?

— Домой! — глаза парня сомкнулись, и он засвистел носом, прислонившись к девушке.

— А где твой дом, гуцулочка… — неожиданно пришли в голову строчки старой песни.

— Знаю я, — обернувшись ко мне, неожиданно сказал кучер. — И его знаю, и Вас.

— Приятно. — кивнула головой я.

Возница тронул вожжи, и мы тихо покатили в город. В уплывающих назад кустах шевелилась и выражалась застрявшая в колючках трепыхающаяся тушка.

— Зря Вы с ним так, уважаемый Мелин. Баронский сынок — неплохой маг. А пакостник, каких поискать. — уже тише закончил говорить возница.

— Спасибо, учту. А Вы, милое дитя, что делали ночью наедине с этим замечательным молодым человеком?

Девица побелела и опустила глаза.

— Так господин кататься пригласил. — наябедничал кучер. — Отказаться — то нельзя.

— Как это? — поинтересовалась я, разглядывая розовеющие в утренних солнечных лучах небольшие светлые рощицы и первые домики между ними.

— Вы, господин Мелин, все больше в порту, в город совсем не ходите. А этот, — кивок назад, — как в прошлом годе после учебы в столице к батюшке своему вернулся, так и начал безобразить. А барон ни в чем ему и отказать не может! Единственный наследник. Мать-то родами умерла, вот барон и считает себя виноватым по сю пору. Наследничек сначала все служанками увлекался, теперь на дочек горожан перешел.

— И что, бока ему никто не обломал?

— Так он колдун сильный! Да и ходит частенько не один, а с наставником. Братьев тиссы Ненилки по очереди в городской пруд наклоном пальца уложил, когда они вступились за нее. Теперь всех девчонок по домам прячут. Где уж он эту, — старик зыркнул на барышню, — подцепил, одному Богу известно. Не нашенская она.

— Ты чья, детка? — поинтересовалась я. — Давай, к дому подбросим!

Девушка нахмурила лобик и замотала головой.

— А куда тебя, болезная? — я с жалостью оглядела пропылившийся насквозь когда-то красивый наряд, заодно скользнув по прозрачным кружевам декольте. В штанах что-то шевельнулось при виде двух высоких, припорошенных дорожной пылью холмиков. Я удивилась и положила ногу на ногу. Вот ведь… инстинкты! Стало больно, но ногу я не убрала. Девушка вдруг оглянулась по сторонам и приподнялась:

— Здесь остановите! — звонко выкрикнула она. Когда грифоны остановились, она легко, без помощи, спрыгнула с подножки и побежала по тропе, быстро растворяясь в утренней тени деревьев. Напоследок мне почудилась насмешка в скользнувших по мне глазах.

Через три поворота мы остановились перед высокими и широкими коваными воротами, висящими на двух массивных колоннах.

— Здесь?

Возница кивнул. Я представила, как тяжелые створки со скрипом расходятся в стороны. Но не тут-то было! Створки расходиться не хотели. Что за ерунда? Я расфокусировала зрение, как нас учили на занятиях по медитации еще в первой моей жизни, и увидела серую призрачную решетку, запиравшую ворота и опоясывающую забор по периметру. Она была не одинаковой, а покрытой какими-то узелками. А по центру ворот красовался прямо-таки эксклюзивный узлище от Гордия. Где же здесь веревочка, за которую надо потянуть? Я начала мысленно прикасаться к каждой из нитей. Все были натянуты ровно и напряженно. У меня на лбу выступил пот. Но вот, наконец, одна из них неожиданно подалась. Я легонько дернула и узел нехотя распустился. Ай, да Ира, ай, да молодец! Ворота распахнулись, и я, довольная собой, гордо откинулась на спинку сидения.

— Вон там, в розочке, звонок был… — безразлично сказал кучер. — А теперь защиту восстанавливать придется.

— Тренировка — наше все. — спокойно ответила я, хотя внутри закипело раздражение на сволочного кучера и собственную глупость.

Грифоны неспешно подъехали к роскошному дому, стоящему в тени огромных зеленых деревьев. Нас никто не встречал. Огонек в окошке наблюдался лишь в левом крыле. Там же мелькали человеческие силуэты. “Кухня” — догадалась я. Спрыгнув с подножки, я подошла к грифонам: “Спасибо, волшебные существа”, - сказала им, погладив мягкие перышки на головах. — “Пусть будет легкой ваша дорога в поднебесье!” Грифоны снова внимательно посмотрели мне в глаза: “И твоя, путница”, - прошелестело в моей голове. Я опять вскочила в экипаж, подняла на руки Корина и, крикнув “спасибо” вознице, пошла ко входу, выискивая звонок, которого здесь не оказалось, поскольку посетители оповещали о себе еще от ворот. Тогда, не сомневаясь ни на минуту, я толкнула локтем парадную дверь. Обиженно скрипнув в ответ на грубое обращение, она легко распахнулась, приглашая в сонное тепло домашнего уюта.

Шлепая босыми и вымоченными в росе ногами по паркету, я сгрузила свою сопящую ношу на ближайший диванчик. Поправила упавшую к полу руку. Ну вот и ладненько. Пока, Корин. Я пошла. Холодная роса и дощатая пристань ждут своего блудного сына. Я развернулась и направилась к выходу.

— А ну, стоять! — раздался сзади тихий и шипящий от злости голос.

Уже положив руку на косяк входной двери, я повернула голову на звук. И рассмеялась. В толстом халате, подвязанном широким поясом с кисточками, из-под которого торчали тоненькие волосатые ножки в тапочках с помпонами, с головой в ночном колпаке и в руках с ружьем, стоял маленький полненький человечек и раздувал заросшие бакенбардами щеки.

— Что, совсем обосячился, Крысеныш? Уже и обуви на ногах нет? — как-то горько сказал он, опуская дулом вниз оружие. Грустные и знакомые карие глаза смотрели на меня с укоризной. Мой смех сразу пропал, и стало как-то неудобно. Я даже втянула голову в плечи. “Отец Корина”, - догадалась я.

— Вот, — я кивнула подбородком, — принес…

— Что на сей раз ты с ним сделал?

— Он меня лечил… Магическое истощение, полагаю.

— Тебя? — иронически хмыкнул мужчина, — от чего же? От пьянства? Или родственнички опять уделали?

Отец Корина подошел ко мне вплотную и, задрав голову, выдохнул мне в лицо:

— Будь проклят тот день, когда я подобрал тебя на портовой свалке…Что ты сделал с моим сыном?! Почему он вечно за тобой бегает, как дрессированная обезьяна?

Он отошел к диванчику, на котором зашевелился его сын:

— Корин, сынок, что с тобой?

Парень открыл глаза и, увидев отца, схватил того за рукав: — Папа! Я первый раз лечил! И у меня получилось!

Потом он нахмурил лоб, словно вспоминая:

— А где Мелин? Мы были вместе на дороге…

— Вон твой Крысеныш, — прошипел отец, — свалил тебя на диван и сбежать хотел…

— Нет, папа, он меня довез домой… на грифонах… Какие они красивые! — парень снова закрыл глаза.

— Проклятая эльфийская магия… — прошипел старик.

— Я пошел, у меня дела. — сказала я и переступила порог в надежде побыстрее удрать из этого непонятного дома.

— Прости меня. — неожиданно услышала я сзади. — Миллеинор, прошу, останься. Не уходи. Я несправедливо тебя обидел. Прости, малыш. Наш дом осиротел и опустел без тебя. А мой родной сын разговаривает теперь со мной сквозь зубы. — Отец Корина подошел и положил свою руку на мою спину. — Я старый ревнивый осел. Иди в свою комнату. Там все твои вещи и книги.

Старик, ссутулившись, пошел в дом. Я подхватила Корина на руки и пошла следом за ним.


Глава третья. Работа начинается.


Через пару часов я, отмытая до скрипа, стояла перед большим зеркалом в своей ванной комнате. Вернее, не так. Я стоял и смотрел на себя. Поскольку на этот раз мою нежную женскую душу поместили в мужское тело. И это тело мне очень понравилось. С гордостью могу констатировать: я был красивым молодым мужиком! Длинные белые волосы наконец удалось разобрать и промыть. В распущенном и мокром виде они закрывали мои ягодицы. Да в бытность свою девчонкой мне не доводилось обладать столь роскошными и длинными кудрями! Я стоял, расставив ноги, и, привыкая к новой внешности, задумчиво чесал щеткой эту уникальную гриву, периодически промакивая концы полотенцем. И смотрел на свое полуэльфячье отражение. Не знаю, живых эльфов видеть не доводилось, но мое лицо было идеальным. Нежная, без человеческой щетины, кожа, чуть высоковатые скулы, покрытые загаром, прямой, с небольшой горбинкой, нос с чуткими ноздрями и светло-каштановые брови вразлет, поднятые к вискам, длинные пушистые ресницы того же цвета, тонкие розовые губы и жемчужно-белая улыбка. А глаза! Подобных глаз мне никогда и ни у кого не доводилось видеть. Они были большими и выразительными, того насыщенного фиолетового цвета уходящей дождевой тучи, когда заходящее солнце освещает ее клубящееся нутро последними закатными лучами, вплетая в катящиеся и исчезающие дождинки свои золотые искры. Я опустила глаза ниже. Нет, опустил. Привыкай, подруга, не сбивайся! Итак. Я — высокий и стройный белокожий, а сейчас почти весь загорелый, молодой человек с хорошей мускулатурой, узкими бедрами и крепкими ногами. Ну, остальное к телу прилагалось тоже, скромно прикрывшись нежными кучерявыми волосками. Хороший мальчик! Превосходное тело, даже немного жаль, что не мое личное.

От самолюбования меня отвлек негромкий стук в дверь комнаты.

— Открыто! — крикнул я из ванной и поспешил накинуть на еще влажную кожу висевший на вешалке теплый халат. Только успел завязать поясок, как ко мне в паркую, еще не выветрившуюся духоту засунул голову Корин.

— Мелин! — сразу разулыбался он. — Ты не ушел! Папа мне говорил…

— А папа тебе не говорил, что в ванную, когда там моются, заходить неприлично? — нахмурил я брови. Голова исчезла. Я еще раз осмотрел себя с ног до головы, подтянул пояс и вышел. Унылый Корин с видом побитой собаки сидел в кресле у окна. Хорошее настроение как ветром сдуло.

— Доброе утро! — улыбнулся я ему. Тот сразу засиял, как начищенный самовар:

— Я только зашел сказать, что рад снова видеть тебя дома!

— И я рад видеть тебя дома. Ты сегодня едешь в универ?

— Если ты дашь слово, что не сбежишь, я поеду. — Твердо сказал Корин.

— Не сбегу. Слово. — Я подошел к платяному шкафу и открыл его створки. Там меня дожидались несколько сюртуков с брюками, куча рубашек, слава Богу, без кружавчиков, и в отдельном ящичке — нижнее мужское белье и носки. Выдвинув самый нижний отсек, я обнаружил три пары туфель и три пары удобных сапог.

— Корин, еще раз спасибо за твое замечательное лечение. Скажи, отец сегодня едет в порт?

— Зачем тебе туда? — тревожно поинтересовался парень. — Эльфы уплыли еще вчера…

— Да плевал я на эльфов. — Лицо Корина смешно вытянулось. — Мне надо увидеться с Фалером. Ты сам из-за этого пришел ко мне вчера.

— Ну да, пришел. — Тот быстро поднял глаза и опять опустил. — Он тебе работу предлагал.

— Вот. Тем более, шхуну надо выкупить. — Я пристально посмотрел на него. — Что опять не так?

— Дочка его, Ксанка, — тихо прошептал Корин. — Ты опять начнешь с ней встречаться?

Я застонал и плюхнулся на кровать. Нет, это уже ни в какие ворота!

— Корин! Слушай меня внимательно. Я — взрослый и самостоятельный мужчина. К тому же привлекательный для многих девушек вокруг. Скажи мне на милость, что ты от меня хочешь? Тебе эта Ксанка нравится?

— Ну, — Корин совсем опустил голову, — ты мне, как старший брат. Помнишь, когда я заболел, ты носил меня на руках и рассказывал волшебные сказки? Я их до сих пор помню. Никто столько не возился со мной, как ты. А помнишь, как мы сделали плот и поплыли по речке? И как нас искали… а потом отругали и заставили мыть полы во всем доме! А девчонки…понимаешь, они лишние! И ты, как ушел, совсем забыл про меня.

Я слушал этого взрослого мальчишку и вдруг неожиданно понял, что тот в детстве был очень одиноким и, скорее всего, болезненным. У него не было друзей, отец всегда занят, а я заменил ему и друга, и брата, и мать с отцом. Он очень боялся, что однажды я уйду, и он останется один в большом и пустом доме, никому не нужный и не интересный. Поэтому изо всех сил он, полностью выкладываясь, лечил мои ноги, лишь бы я пришел домой вместе с ним.

— Корин, прости, не помню, а где твоя мать?

Тот улыбнулся мне грустно и застенчиво:

— Когда мне было лет шесть, она поехала к тетке на острова. А корабль попал в шторм. Она не вернулась. Тогда ведь у нас не было погодника, чтобы выстилать кораблям дорогу… Море забрало ее, но подарило мне тебя.

Я засмеялся и, подойдя к парню, потрепал по темной макушке:

— Сейчас соберусь и поедем. Ты — учиться, мы с отцом — в порт. Даю слово, что дочка Фалера меня не интересует так же, как и эльфы, гоблины и прочая чушь. Так что можешь спокойно за ней ухаживать. И вообще, я остаюсь. Доволен?

Тот расплылся в шальной улыбке, сияя счастливыми карими глазами.

— Иди, мне надо переодеться.

Корин кивнул и выскочил за дверь.

Через полчаса я спустился вниз уже полностью одетый для дороги. Свои светлые волосы я опять заплел в косу, а затем ее кончик подвязал к голове, накрепко замотав всё шнурком. Таким образом, волосы не пачкались и не болтались. В руках я держал найденные в том же шкафу перчатки и шляпу в тон сюртука.

Отец Корина, дожидавшийся нас в гостиной, похоже, был приятно изумлен моим внешним видом, поскольку одобрительно хмыкнул и встал пожать мне руку. А следом за мной по лестнице скатился Корин с улыбкой до ушей и с большим кожаным саквояжем. Мы вышли на подъездную аллею. Солнце уже поднялось и даже слегка начинало припекать сквозь широкую листву высоких деревьев, которые окружали большой и красивый дом семьи Ренских. Экипаж еще не подали, и мы стояли и наслаждались ветерком и запахом роз, высаженных вокруг парадного подъезда.

— Я так рад, что мы снова все вместе! — не выдержал Корин. Отец усмехнулся и спросил, кивнув головой на сумку:

— Опять настои задавали?

— Да и бальзамы. Надеюсь, что теперь мой бальзам от ушибов, — он метнул на меня хитрый взгляд, — теперь точно будет признан лучшим на нашем потоке!

Тут нам подали экипаж, запряженный обычными лошадьми, и мы выехали за ворота. Отец Корина щелкнул пальцами, желая замкнуть главный охранный контур, но ничего не произошло. Он придержал возницу и оглянулся на ворота. Я опустил голову и покаялся:

— Простите, утром сломал… Нечаянно.

Хозяин посмотрел на меня и изумлённо поднял брови: — И как же тебе это удалось?

Я пожал плечами: — Корину надо было скорее лечь, а где звонок, я напрочь забыл… Вот и пришлось ломать.

Теперь на меня удивленно смотрел и Корин:

— Как же у тебя получилось? Сам Магистр нам контур ставил!

Тут я понял, что не складывается как-то мой старый образ с новым и, чтобы разрядить обстановку, махнул рукой и рассмеялся: — Так у пьяных получается то, за что никогда не взялся бы трезвый. А контур был слабеньким. Я вечером починю! Простите.

Мои спутники немного расслабились, а Корин попросил:

— Если приедешь из порта раньше меня, дождись, очень хочу посмотреть, как ты работаешь!

— А хочешь, я заеду за тобой? — предложил я, надеясь, что сначала мы завезем Корина к магической Академии, и таким образом узнаю, где она находится.

— Да! — засиял младшенький. Я в четыре заканчиваю!

— Тогда мы приедем вместе. — Кивнул отец Корина. Как-то забыл я раньше спросить у сына, как к его отцу обращаться. И вообще, как здесь все друг к другу обращаются. Надеюсь, справлюсь. Не в первый раз.

Ворота за нами, наконец, затворил руками вызванный из дома слуга, и мы поехали вверх по дороге мимо нарядных особняков, спрятанных от улицы в глубине собственных парков. Сдвинув шляпу на глаза, я с любопытством вертел головой по сторонам. Вот наш “спальный” район закончился, и мы вывернули на оживленную улицу, по которой туда-сюда сновали экипажи, одинокие верховые, телеги с добром, запряженные местной породой быков, неторопливо тянущих свою поклажу вместе с хозяином в сторону рынка, просто пешеходы с баулами, корзинами и изящными солнечными зонтиками в холеных дамских ручках. Мы периодически раскланивались со знакомыми, а чуть позже нас догнал молодой человек на грациозной гнедой лошадке. Он поднял в знак приветствия свой картуз, но обратился ко мне:

— Тис Мелин, Вы сейчас, я слышал, к Фалеру едете?

— Да, в порт. — улыбнулся я.

— Заедете к нам? Все равно там недалеко.

— А что случилось?

— Да с амбаром какая-то бесовщина творится: что ни положишь, на второй день сгнивает. Хоть продукты, хоть металл…

— Посмотреть-то посмотрю, но я все ж — погодник, а не маг-универсал…

Молодой человек страдальчески скривил губы:

— Мы с отцом третьего дня ездили в Академию. Над нами посмеялись и посоветовали построить новый, а этот сжечь!

Я нахмурился: — А разве это не их обязанность — помогать всем обращающимся к ним? А, Корин? Что скажешь?

— Не знаю, — округлил свои карие глаза Корин, — никому вроде не отказывали…

— Заеду, — ответил я, — но ничего не обещаю.

— Спасибо, тис Мелин. Тис Ренский, тис Корин, до свидания! — молодой человек приотстал, развернул скакуна и поспешил вниз, в сторону порта.

— Странно. — раздумчиво произнес отец Корина. — Мне недавно тис Грабский тоже говорил, что маги отказались ставить на его новый дом защиту… Так что давай, Мелин, заедем вместе к тису Зельскому, поговорим и посмотрим его амбар. А вечером вместе поедем за Корином. Есть у меня там один знакомый маг. Порасспрашиваем.

Тем временем, наши лошадки вползли в гору и зацокали копытами по мощеной дороге, ведущей к виденному мной ранним утром замку, раскинувшему над заливом крыла. “Значит, кроме барона с сынком, тут еще и магическая братия обретается…” — подумал я. Интересно, эти отдельные части в конечном итоге сложатся в единую картину, или я принимаю желаемое за действительное?

Наконец мы подъехали к южным воротам огромного давящего строения. Кроме нас сюда подъезжали, подходили и подбегали молодые люди от четырнадцати и до, приблизительно, двадцати пяти лет. “Студенты”- подумал я, глядя на саквояжи, рюкзачки и сумки через плечо на длинной лямке. Ворота были приоткрыты, и вся эта толпа ручейком стекалась внутрь. Наш Колин спрыгнул с подножки и помахал рукой:

— Спасибо, что подбросили! Я жду вас обоих вечером! — и исчез внутри.

Наши лошадки теперь неспешно рысили обратно по извилистой дороге в сторону залива, который блестел сквозь кроны нижестоящих деревьев отраженными солнечными лучами и глубокой синевой воды, сливающейся с горизонтом на выходе из гавани. У причала стояли разные корабли. Они выглядели маленькими изящными игрушками, как будто сделанными специально для любителей антиквариата и коллекций. Все суда были парусными. А на одном даже просматривались сложенные вдоль бортов большие весла. А вон, в самом конце причала, и моя маленькая шхуна. Какой-то корабль, распуская белые паруса, и разворачиваясь носом к морю, собрался в далекий, полный опасностей, приключений и наживы, путь. Местное солнце немилосердно припекало, и мы с тисом Ренским подняли верх нашей коляски. Стало чуть легче. Мы спускались все ниже и ниже. Порт скрылся за деревьями и домами. Множество узких и широких улиц, наконец, слились в одну, ведущую к морю. Вчера, помнится, я по ней шел пешком, а потом — невероятное чудо: на мой зов откликнулись прекрасные золотистые грифоны с розовыми крыльями… Интересно, мне это не приснилось? Да нет, задница баронского сынка в кустах была очень реалистичной. Тис Ренский закрыл маленькую газетку, которую читал всю дорогу от рыночной площади, и спросил:

— Скажи, Мелин, чем ты собираешься заниматься?

— Как всегда, — я пожал плечами.

— Это значит, нарываться на драку с каждым эльфом и топить потом свою детскую обиду на весь мир в спиртном?

— Глупости. Даже и не думал. Надоело.

— Ты это серьезно говоришь?

— Серьезней некуда. — я поерзал на сиденье, пытаясь выразить беспокоящее меня ощущение. — Мне кажется, грядут неприятности. — Все-таки корректно сформулировал я давящее на сердце чувство.

Тис Ренский остро глянул на меня: — И когда же ты это заметил?

— Когда легко расплел защиту на Вашем доме. Простите, я вел себя все это время, как полный идиот. Но сейчас, ручаюсь, Вы можете рассчитывать на мою помощь.

Отец Корина мягко и одновременно недоверчиво взглянул мне в глаза:

- Ты действительно так думаешь?

— Я думаю, нам придется во многом разобраться. А маг я достаточно посредственный. У Вас есть кто-нибудь еще из магической братии, могущий, а самое главное, хотящий нам помочь?

— Необученных стихийников, как ты, в городе нет. Все маги, прошедшие обучение, дают клятву верности их Братству. Но осторожно поинтересоваться происходящим мы сможем, когда поедем за Корином. Есть у меня там должник…

Тем временем мы въехали на территорию порта и, сворачивая то вправо, то влево, достигли “Управления торговыми перевозками” тиса Фалера. Наша коляска остановилась в тени здоровенного амбара, а мы, спрыгнув с нее, удалились в благословенный холодок толстых и надежных стен. Только я схватился за ручку тяжелой деревянной двери, обитой для пущей крепости металлическими полосками, как она распахнулась, и из нее вперед спиной вылетело тело в синем грязном балахоне. Оно пропахало метра три и четко приземлилось в единственную непросохшую после давнишнего дождя лужу, уже наполненную огрызками, обрывками, цветущей водорослью и потому источающую нежный тухловатый аромат. Синий балахон тут же приобрел черный оттенок, а тело под ним со стоном начало выползать на берег. Мы с удовольствием просмотрели спектакль, но помогать и пачкаться не хотелось ни мне, ни тису Ренскому. Тем более, доверия тип, выкинутый из здания, не внушал.

— Здесь теперь так всех встречают? — улыбнулся я отцу Корина.

— Сам удивлен. — Разгладил бакенбарды тис Ренский.

— Вероятно, проводили по уму… — раздумчиво глядел я, как синий балахон вылез из грязи, отплевываясь и бормоча ругательства. Когда он утвердился на ногах, то увидел на его груди отпечаток подошвы здоровенного сапога.

Более не мешкая на улице, я открыл входную дверь и уважительно пропустил тиса Ренского вперед.

— Боишься? — догадливо хмыкнул тот.

— А чего мне бояться, — удивился я, — сами пригласили…

— Того тоже, похоже, приглашали, да пришелся не ко двору…

— Ага, не по Сеньке шапка.

— Что? — обернулся тис Ренский.

— Так, к слову пришлось. Видать, дело не срослось.

— Ты хоть понимаешь, кто это был? А, Мелин?

— Нет. Слишком далеко отстал от жизни на своей шхуне.

— А это был маг воздуха из Академии.

Я остановился и удивленно посмотрел на тиса Ренского.

— Тогда я тут зачем?

— А вот это мы с тобой сейчас и узнаем.

Дойдя до второго этажа по неширокой, но крутой лесенке (бедный маг — так много ступеней пришлось сосчитать), мы вошли в небольшой холл с конторкой, за которой сидел молодец богатырского сложения в белой рубахе с кружевами, кокетливо ниспадающими по могучей шее и прикрывающими пудовые кулаки с утонувшей в одном из них ручкой. Перед ним лежали две открытые тетради. Он брал данные из одной и что-то переносил в другую.

Тис Ренский кашлянул. Молодец нехотя поднял голову, но увидя нас, тут же вскочил, едва не рассыпав свои труды:

— Тис Ренский! Тис Мелин! Добрый день! — прогудел пароходным гудком он.

— Здравствуй, тис Ситор. А батюшка твой где? В конторе или на складах?

— Присаживайтесь. Выпить, закусить? — засуетился детина.

— Нет, тис Ситор. Мы торопимся. А тис Фалер хотел повидаться с Мелином.

— Да он здесь, на нижнем складе. Сейчас. — Ситор раскрыл заднее оконце и гаркнул:

— Кенька, где отец? Скажи, Мелин пришел с начальником порта. Сейчас позовут. — он предложил нам пока присесть на стулья.

— А за что тис Ситор, ты мага в полет отправил? Если не секрет?

— Да какой секрет. Приходит это чучело и говорит, давай, мол, склады ваши заговорю. Я ему: не надо, у нас есть кому. А он мне, мерзавец, угрожать удумал. — Широкое лицо парня обиженно вытянулось, а рот искривился.

— А чем он угрожал? — внес свою лепту в разговор я.

— Какой-то нутряною гнилью… Ну я его и отправил нашей попробовать. Там, — он махнул рукой, — как раз лужа с отбросами не высохла. Нет, надо ж такое придумать?! — возмутился старший сын тиса Фалера.

Мы с тисом Ренским переглянулись.

Тут по лестнице протопали тяжелые сапоги и дверь распахнулась:

— Тис Ренский, Мелин! — тис Фалер, здоровяк двухметрового роста, стоял и улыбался нам во все свои зубы.

— Мелин, я, признаться, тебя сегодня уж и не ждал. Говорят, ты опять с эльфами воевал? — и он загоготал. — Хватит в народного мстителя играться! Ты ж не дитя. Вон какой лоб здоровый, а все ерундой занимаешься. Нет на тебя крепкой женской руки! — Тис Фалер всем своим весом опустился на стул, который жалобно затрещал под ним. — Ситор, пивка организуй!

Ситор метнулся к двери, и скоро грохот летящего локомотива с сорока вагонами исчез где-то в недрах конторы.

— А что, — все также громогласно продолжил Фалер, — у меня девка — огонь! Уж два года как за этим босяком бегает, а он…

— От нее. — Жестко закончил я. — Тис Фалер, сейчас не время рассуждать об этом. Боюсь, наступают неприятные времена.

И мы поговорили об утреннем разговоре с сыном тиса Зельского, о плавающем в отбросах маге и об отказе в установке защиты дома тису Грабскому. Фалер старший нахмурил лоб.

— Я предлагаю сначала посмотреть гниющий амбар тиса Зельского, а потом подумать о том, что делать дальше и какие отсюда напрашиваются выводы. — подытожил я и встал. Фалер с уважением посмотрел на тиса Ренского. Тот гордо расправил бакенбарды. А пива нам попить так и не пришлось.

Тис Фалер взгромоздился в юркий двухместный экипаж, запряженный небольшой крепкой лошадкой, взял вожжи в руки, и, вслед за нами попылил к складским помещениям тиса Зельского. Скоро мы стояли вместе с безутешным хозяином и его сыном в воротах длинного и массивного строения. Старший причитал об убытках, понесенных его предприятием, о выплатах неустоек и компенсаций, отбросивших процветающего дельца на грань разорения… Приехавшие внимательно слушали и кивали.

— А что, тис Зельский, незадолго до начала Ваших проблем, в конторе не появлялся ли маг, предлагающий свои услуги?

Его сын быстро взглянул на отца и согласно кивнул:

— Был один мужичонка в черном балахоне. За услуги затребовал кругленькую сумму. — Теперь он взглянул в мою сторону. — Мы отказались, ведь все у нас в порту пользуются умением тиса Мелина.

— Такого чародейства я не знаю. — Решительно пресек перекладывание проблем с больной головы на здоровую. — А тут, похоже, кто-то пытается делать деньги на секретных магических разработках.

Я подошел вплотную к ангару и встал ровно на линии ворот. Мой взгляд расфокусировался, а голоса медленно расплылись задним планом. “Давай, мальчик, работай. Ты можешь, умеешь, справишься”- сам себя подбадривал я, запихивая извечную женскую неуверенность подальше. Постепенно, расширяя сознание и уходя от проявленной реальности в мир энергетических взаимодействий, для меня начала вырисовываться странная картина: вся внутренность амбара была забита проросшими нитями сизоватой плесени, не видимой в нашем зрительном спектре. Она проникала через все, чем было наполнено помещение, и разлагала, сжирала товар изнутри, не трогая самих стен, словно те были своего рода аквариумом, в котором плесень жила и размножалась. Я постоял и подумал еще. В калды-балды и завывания, как человек иного мира, верю не очень, а в то, что эту дрянь можно подсадить, скажем, в коробочке с дырочками, и оставить прорастать наружу в темноте, даже вполне. Я вошел в ворота, закрыв нижнюю часть лица носовым платком, и двинулся по рядам. Где же ты укрылся, маленький славный ящичек? Выставив правую руку вперед, я медленно шел, сканируя пространство, выискивая место, где энергетические искривления были бы наиболее сильными. Разговоры позади резко прекратились, и теперь за спиной лишь слышалось разноголосое пыхтение и аккуратные шаги: тисы вместе со складскими работниками на расстоянии следовали за мной. Ага! Вот оно! Почти посередине склада, на большом окованном коробе, совсем изнутри истлевшем, стоял маленький черный ящик с множеством незаметных крошечных дырочек. От него, словно от трансформатора, шел непрерывный и сильный низкочастотный гул, и он был плотно окутан тяжелой, пожирающей пространство, энергией. У меня заболели уши, и из носа капнула на платок кровь. Я, зажав ноздрю, обернулся, выискивая в толпе человека посильнее.

— Иди сюда! — поманил я детину с туповатым лицом и сильными плечами. Тот, растолкав народ, подошел ко мне.

— Тис Зельский, Вы запомнили этот груз, и где он стоял? — спросил я. Тот кивнул головой.

— Бери, — приказал парню. Тот без усилий подхватил ящик и понес к выходу. То, что находилось внутри, неожиданно заволновалось и нити по всему ангару завибрировали.

“Так оно еще и живое!”- подумал я, поторапливая грузчика. Наконец, он вытащил ящик на солнце и опустил на песок. То, что проросло в здании, дергалось, мучилось, но переступить порог не могло. То, что сидело в ящике, затаилось, втянув щупальца вовнутрь. “Надо сжечь”- пронеслась в моем мозгу чужая мысль. Интересно, но такую гадость обычный наш, проявленный огонь, наверное, не возьмет. Сила не та. Я посмотрел на свою ладонь. Вспомнил прочитанные из любопытства в интернете магические практики. Ну, с Богом. Я медленно потер ладони круговым движением, вызывая между ними чувство жара. Когда там запульсировал маленький сгусток, и пальцы начало покалывать, я стал медленно разводить ладони, наращивая его мощь и температуру. От солнца, через макушку, неожиданно пошел светлый поток, заряжая меня своей силой. Мне стало легко и весело. И я понял, что сейчас нужно сделать.

— Разойдись, — крикнул, разнимая ладони и направляя силу, гудящую между ними, на черный ящик. Какое удивительное столкновение противоборствующих интересов! Плесень очень хотела жить и сопротивлялась ярящейся смерти до последнего. Но вот воля ее иссякла, и она сжалась, стараясь выжить, внутри. Коробка, охваченная энергией солнца, вспыхнула и сразу сгорела, оставив после себя лишь черный прямоугольник на горячей земле. Все шумно выдохнули. Как же тихо, оказывается, было вокруг! Пока все обменивались впечатлением от увиденного, я снова пошел в амбар, концентрируя в руках солнечный свет. Нити отпрянули от меня и попытались свернуться, сделавшись тихими и незаметными, только бы на них не попала благословенная энергия очищающего излучения. Я водил руками, несущими пламя, вправо и влево, заставляя рабочих двигать тяжелый груз. А пока ходил, меня осенило: хорошо бы придумать что-то типа кварцевой лампы, которую можно просто подвесить под потолком и периодически включать для профилактики.

Наконец, работа была сделана. Сгнивший товар полностью вытащен из амбара и сожжен. Стены, пол и потолок — прожарены. Зельский с облегчением приник к моей груди.

— Тис Мелин, как я Вам благодарен, как благодарен… — причитал он.

— Как? — ничтоже сумняшися, спросил я. Вокруг засмеялись и подначили: — Давай, раскошеливайся. А то придет очередной маг…

— А Мелин — не придет. — закончил я, забирая деньги, и подходя к Фалеровской пролетке. — Поехали, тис Фалер. Я посмотрю, что и как там у Вас, потом подъеду в Управление.

Я кивнул тису Ренскому, который, как начальник порта, должен был заниматься множеством разных дел, и его уже раза два дергали посыльные мальчишки.

— С Богом, Мелин. Я буду ждать твоего возвращения. — Он сел в свой экипаж и уехал. Фалер схватил вожжи, плюхнулся рядом и негромко чмокнул коняшке. Та понятливо зарысила обратно к конторе.

— Как это у тебя получилось? — внезапно спросил Фалер.

— Что? — переспросил я.

— Огонь! — выдохнул тот. — Ты же — полукровка, Мелин!

— И что? — прикрыв глаза шляпой, лениво поинтересовался я.

— Только истинные эльфы могут пользоваться даром четырех стихий. А ты работал только с водой.

— Генетику не пропьешь. — философски отозвался я и рассмеялся, увидев недоумение на лице тиса Фалера. — Какой склад смотреть будем?

Мы вылезли из экипажа у очередного громадного склада.

— Вот, груз бы заговорить, — он открыл дверь и зажег освещение. Передо мной нарисовалась гора коробок, ящиков, бочек и другого барахла. — Намедни "Тихая птичка" на острова через пролив идет, с заходом в Чатакку. А там в проливе, всегда ветер боковой, да на скалы… Тис Мелин, сделайте любезность!

— Сколько? — спокойно спросил я его.

— Как всегда, тис Мелин! — выпучил глаза двухметровый дядька.

— Мало. — Категорично ответил я, одновременно вспоминая исторический полет синего мага.

— А что так, тис Мелин?

— А дошли до меня слухи, что, несмотря на дешевизну моих услуг, кто-то дорогих колдунов из Академии нанимает, говоря, что я — эльфийский недоумок, по которому каторга плачет… — объяснил я, удивляясь, откуда у меня эти знания и уверенность в их истинности.

— Да что Вы, тис Мелин. Я не мог про Вас такое сказать! — налился стыдливым румянцем мой оппонент.

— Странно. — Ответил, глядя ему в глаза. — Михась Вин в борделе недавно всем желающим послушать так забавно про это рассказывал!

— Да нет, он просто пьяный мимо проходил и все неправильно понял. А Вы, тис Мелин, хороший молодой человек, но ведете себя подчас… И что в тебе нашла моя девчонка? Красавица, умница, каких поискать, а все на пристань бегает, тебя высматривает. — Отец с досадой покачал головой.

— Да, согласен с Вами, тис Фалер. Жених из меня никудышный, тут Вы абсолютно правы. Все у нас, эльфов, в голове не так, как у людей. Вы своей, родительской волей, выдали бы ее замуж за хорошего, состоятельного молодого человека, вот и было бы, кому потом дело оставить. А детки пойдут, дурить некогда будет. — Серьезно посоветовал я. — И давайте вернемся к оплате.

Фалер закрыл удивленно приоткрывшийся рот и почесал кончик носа: — Ну хорошо. Сколько хочешь?

— Столько и еще полстолька. Думаю, будет достаточно за товар. Про корабль буду договариваться с владельцем отдельно, если захочет.

— Согласен. — с заминкой ответил Фалер. — Начинай.

— Начинаю. За деньгами иди… — Я глазами показал на дверь.

— Иду. — Тот неохотно вышел, и тут же зацокали копыта и заскрипели рессоры.

Я устало присел на ближайший ящичек. И что от нас хочет этот хитрый хозяин многочисленных складов? А хочет он моей практически бесплатной работы, приманивая глупого и доверчивого эльфа на живца в виде привлекательной дочушки. А что? И рыбку съел, и кораблик не разбился. А ты, эльфик, работай усерднее в надежде, что девушку с приданным тебе отдадут… Я аккуратно положил на свежий ящичек свою чистенькую шляпу, встал и прикрыл глаза. Значит, защищаем от порчи, протекания и разбивания. То есть, каждую вещичку надо крепко зафиксировать в том положении, в котором она находится сейчас. А для этого хотелось бы знать, что там лежит. Может быть, истинный Мелин действовал по-другому, но я не знала, как. Теперь засовываем женскую паникующую душу подальше, вытягиваем руку и смотрим, смотрим… Постепенно, как сквозь туманную дымку, а потом все четче, мне начало видеться содержимое ящиков. Яркие ткани — чистая свободная энергия; металлические изделия — холодный блеск войны и тяжелой работы; веревки, нитки; наверняка контрабандные драгоценные камни в маленьких мешочках, спрятанные внутри железных труб — я нежно окутывал каждую ценную вещь энергией воздуха, не дающей в случае тряски или падения повредиться или разбиться. А ведь настоящий Мелин с воздухом не работал! И что же он тогда делал? Каждой бочке рисовал свой аквариум? Или ему просто везло?! Так, а вот что-то занимательное. Внутри одного из контейнеров я почувствовал сильнейшее магическое излучение грязно-малинового, в моем внутреннем видении, оттенка. Эльфийский нюх на неприятности громко просигнализировал: опасность, энергетическая грязь! Если мерить нашей земной меркой, то я сравнила бы это с оружием массового поражения, например, какой-нибудь сибирской язвой или радиоактивностью… И зачем Фалеру такой мерзкий товар? Большие деньги? Но если это чья-то разработка, почему защиту ставлю я? Или это меня хотят подставить? И все-таки, зачем приходил к тису Фалеру тот синий балахон?

Я опять присел на ящик и вытер платком вспотевший лоб. С непривычки работа казалась очень сложной, ведь требовалось постоянно удерживать внимание на конкретном объекте. А что делать с этой гадостью, я пока не представлял, но оставлять все как есть, ни в коем случае нельзя. Для этого нужно, не портя формы, изменить содержание. Я вздохнул и опять сконцентрировался на интересующем меня ящике. Внутри, сквозь плотную силовую завесу(все-таки не смогли ее как следует спрятать!), смутно проглядывал металлический сейф, а в сейфе, в маленькой коробочке — серебристая пластина. Точнее форму высмотреть было трудно. Что же можно с ней сотворить? А давай-ка попробуем вспомнить курс химии и заменить какой-нибудь элемент, ее составляющий. Нет. Не получается. Школьный курс когда-то прошел мимо, даже не обратив на меня внимания. Из носа опять потекла кровь. Попробуем поменять энергетическую суть. Я медленно начал чистить тяжелый фон, перераспределяя и меняя местами потоки видимой мне силы. Медленно-медленно цвет магического излучения сменился на красный, затем желтый, а потом — на холодный фиолетовый. Вещь на астральном плане как бы остыла, утратив свое активное и вредоносное значение.

По моим вискам ручейком тек пот, носом шла кровь, которую я не мог остановить, но все же старался нигде ей не накапать. И в ожидании хозяина прилег на один из ящиков. А минут через тридцать приехал Фалер.

— Ох, как тебя… — сочувствующе зацокал он языком.

— Не страшно. До свадьбы заживет. — прохрипел я, а Фалер скривился.

— Деньги привез?

— Держи! — он бросил мне мешочек, который я подхватил, уже начиная подниматься.

— С хозяином “Птички” договорился?

— Вечером ждет. Вставай, доброшу до конторы тиса Ренского.

Я поднялся и, пошатываясь, побрел к экипажу.


Глава четвертая. След.


Толчея в конторе начальника порта была похожа на воскресный базарный день. Все куда-то двигались, причем, во всех направлениях сразу, двери кабинетов хлопали, впуская и выпуская посетителей: купцов в сюртуках, светских щеголей, магов в балахонах и, конечно же, отважных капитанов в расшитых знаками отличий кителях. Бледные, загорелые и обветренные лица… Каждый куда-то спешил: подписать, поставить печать, получить разрешение на разгрузку или отплытие. Кто-то неожиданно встречал знакомого, о чем тут же громогласно сообщалось всей публике. И лились океанской водой воспоминания о черноглазых красотках, грозных бурях и чудесных спасениях от всевозможных опасностей. Я пробирался сквозь толпу, пытаясь вычислить, у кого я могу узнать, где кабинет тиса Ренского. Мой взгляд равнодушно скользил по незнакомым людям, когда в разношерстной толпе я услышал знакомое название корабля “Тихая птичка”. Обернувшись на голос, увидел сидящего за стойкой клерка, а перед ним знакомый женский профиль. Та самая молчаливая барышня из ландо с грифонами! Сейчас ее голосок бойко отвечал на вопросы, задаваемые клерком. Заинтересовавшись, я подошел поближе, слегка надвинув на лоб шляпу. Уж слишком приметная у меня наружность. Девушка очаровательно улыбалась молодому человеку, уговаривая его продать билет на “Птичку”. Тот, скаля зубы не менее очаровательно, отвечал, что билеты были проданы еще вчера, но следующим утром, по тому же маршруту, пойдет более комфортабельный корабль “Морская чайка”, и если барышня ничего не имеет против… Барышня имела, поскольку уговаривать начала с новой силой. Молодому человеку это надоело, и он показал ей полностью заполненный список пассажиров. Конечно, информация была секретной, но что не сделаешь для хорошенькой женщины, и, особенно, для такой приставучей! Та легко скользнула взглядом по списку и, поднявшись со словами: ”Я уже передумала”, стала быстро пробираться к выходу, оставив молодого человека с выражением недоумения и обиды на лице. Не раздумывая, я рванул за ней, расталкивая подворачивающихся под локти посетителей. Когда я вылетел на крыльцо, девушки уже не было. Но, мне казалось, что я знаю, по какой причине она так стремится именно на “Птичку”. Это та самая спрятанная пластина, и мне никак не дающая покоя.

Через десять минут я стучался в кабинет начальника порта. Заглянув внутрь, я увидел секретарский стол, занятый деловым молодым человеком, лихорадочно просматривающим кипу разноцветной бумаги с подписями и печатями. Он, едва взглянув, кивнул мне и продолжил работу.

— У себя? — тихо поинтересовался я.

— Занят. Маги из замка насели.

— Чего хотят? — я подсел к секретарю и понял, что он ищет определенную таможенную декларацию. Сопоставив информацию, ярко горевшую в озабоченной голове молодого человека, со стопкой бумаги в его руках, понял, что нужного документа там нет, и рыться он может до святого пришествия.

— Сопровождение секретного груза. Просят освободить корабль от пассажиров.

- “Тихая птичка”?

Секретарь поднял на секунду голову: — Да… А откуда?

— Оттуда же, откуда я знаю, что искомого в этой папке нет.

— А где есть? — тупо спросил замученный парень.

Я встал и, точно определив, что ищет парень по считываемому энергетическому слепку, пошел вдоль шкафов с папками, а затем открыл один из них. Потерянная бумага светилась на второй полке снизу. Подозвав секретаря, я ткнул пальцем в нужное место. Восторги молодого человека тихо отошли на второй план, когда двери кабинета внезапно распахнулись, и стая людей в балахонах разных расцветок выбралась наружу, недовольно обсуждая неудачные переговоры. Пока они придумывали возможные варианты проникновения на корабль, столпившись у раскрытого настежь окна с видом на гавань, я скользнул за их спинами в кабинет и тихо прикрыл створки за собой.

— Тис Ренский! Мое почтение.

— Мелин, — красный и растрепанный чиновник мученически вытер лоб носовым платком, — ну как дела у Фалера?

Я налил отцу Корина воду в стакан и, пока он жадно пил, присел на стул для посетителей.

— У Фалера дела идут хорошо, — раздумчиво начал я, — но Вам, наверное, пора сделать обеденный перерыв?

— Не сейчас, Мелин. Если мы хотим успеть в Академию за Корином, то обедать некогда.

— А скажите мне, тис Ренский, когда уходит “Тихая птичка”?

— Ночью, часов в одиннадцать, полдвенадцатого. Они еще не приносили документы для подписи на выезд. Да и таможня еще не появлялась.

— Тис Ренский, у меня есть одна просьба. Причины этого объясню потом, наедине.

— Слушаю тебя, мой мальчик.

— Надо снять обычных пассажиров с этого корабля и предоставить им место на другом.

Лицо начальника порта вытянулось от изумления:

— Что с этим рейсом не так, Мелин?

— Все.

— А маги?

— Тис Фалер вызывал меня заговаривать груз вместе с кораблем. Но я отказался, заговорил только товары. Сказал, что сам вечером зайду на корабль. Прихожу сюда, а тут торгующие себе места маги. А я — эльф. Как Вы думаете, почему они не захотели проложить дорогу, а решили доверить это дело самоучке?

— И что?

— Груз у них плохой. — поморщился я.

— Что нужно сделать?

— Убрать пассажиров. Капитан, думаю, в доле, как и Фалер. А маги — пусть едут, если хорошо заплатят, но и “Птичку” пусть заговаривают сами. Прошу, Вас, тис Ренский, поверьте, так будет правильней.

— Ты не договариваешь.

— Да. Все — потом. А сейчас, пока маги стоят и психуют за дверью, самое время с ними как следует поторговаться. Да так, чтобы они в этом деле не почувствовали никакого Вашего интереса, кроме денежного!

Тис Ренский выпил еще воды и вопросительно посмотрел на меня.

— Нет-нет, меня здесь быть не должно! — махнул я рукой.

Начальник порта открыл дверь. Судя по негромкому гулу голосов, маги все еще были здесь.

— Андреус, зайди с отчетами, — позвал секретаря мой покровитель.

Через пару минут я, согнувшись в три погибели, нес огромную кипу бумаги обратно в приемную, а тис Ренский, выйдя за мной, сразу обратил внимание на себя, подойдя к магам со словами:

— Ну, в конце концов, в каждом правиле могут быть исключения, если они оформлены должным образом и все пошлины уплачены. Прошу! — он снова пригласил их в кабинет, а я вышел из приемной.

Дел у меня пока не было, а деньги — были. Поэтому, вспомнив про свою шхуну, насквозь провонявшую тухлой рыбой, и старого шкипера, я решил навестить Щурька. И где мне искать этого кренделя, если я даже в лицо его не знаю, не говоря об энергетике. Я потихоньку брел по центральной дороге в поисках местного заведения, где можно покушать и выпить. Там наверняка подскажут. А еще я размышлял об открывшихся эльфийских способностях моего тела. Интересно, почему у самого Мелина не получалось то, что получается у меня в симбиозе с его организмом? Мы пробовали огонь, воздух, ментальное считывание… До воды с землей еще не добрались, но что нам мешает? И я, отложив Щурька на попозже, повернул сквозь склады к соленому манящему простору.

Высоченные стены трехэтажных лабазов окружали меня с двух сторон, а впереди сияло и переливалось оно — голубое и вечно меняющееся море. Здесь, в гавани, волны были маленькими и уютно-домашними, ласково трущимися о прибрежные отмели. А там, далеко впереди, на выходе из тесного для вольного существа пространства, они накатывались грозными валами с белыми барашками, означающими сильный ветер и скорую перемену погоды. Крошечные облачка на голубовато-белесом небе, не закрывающие палящего солнца, тоже предупреждали о падающем атмосферном давлении. “Ночью, возможно, будет шторм” — мелькнула и сразу же пропала мысль, так как из-за очередного амбарного угла на меня вывалилась толпа плохо одетых людей. “Мама!”- пискнула и спряталась моя женская суть. “Будем драться!” — уверенно определил мой мужской партнер. До них оставалось шагов двадцать, когда вперед вышел высокий и худой оборванец, сразу выкрикнувший:

— Тис Мелин! Мы тебя везде ищем. Сейчас только с твоей посудины…

Я остановился. “Драка отменяется.” — с облегчением подумали обе мои половинки.

— Что надо? — спокойно спросил я.

Оборванец подошел поближе и, вытащив руки из штанов, произнес:

— Прости, Мелин, что пьяного тебя обчистили. — Он откуда-то из рукава вытащил мешочек с деньгами и протянул мне на ладони.

— С чего вдруг такое раскаяние, Щурек? — догадался я об имени того, кто стоял передо мной. — Неужели ты поменял образ жизни и решил пополнить ряды мольцов, а у меня, по старой памяти, просишь благословения?

— Не смешно, Мелин. У нас проблема. — Он оглянулся на свою банду и подозвал поближе. — Покажите это эльфу!

Мужики разных возрастов и степени потертости стали закатывать лохмотья на руках и поднимать рубахи. И тут я пришел в ужас: на теле этих бедняг вздувались гнойные волдыри и краснели опухшими и спекшимися краями страшные язвы.

— Что это? — отшатнулся я.

— Тис Мелин! — взмолилась вся банда. — Мы к тебе, как к нашему единственному магу, пришли узнать, что с нами произошло! Помоги нам!

— Но я — не лекарь! И почему вы решили, что это, — я кивнул на болячки, — магическое поражение?

— Мы не знаем, магическое оно или нет, тис Мелин, только умирать-то неохота!

Мужики стояли и смотрели на меня полными отчаяния и надежды глазами.

— К врачам ходить не пробовали? — на всякий случай поинтересовался я.

— Да нет им веры. — Грустно сказал Щурек. — А ты — наш, портовый. Что-нибудь да придумаешь!

— И как давно у вас это началось?

— Да сегодня ночью. Как из кабака ушли, да спать завалились. Просыпаюсь, — рассказывал, размахивая руками, Щурек, — а Левкий весь язвами покрыт, хрипит и уже отходит…

Щурек даже побледнел. Всякую смерть видели эти люди: от ножа в драке, от сабли пьяного военного за дерзкую кражу, но вот так, от неизвестной болезни… Это было для них непривычно и страшно.

Я предложил присесть куда-нибудь в тень, и меня отвели в полумрак старого полуразвалившегося сарая.

— А теперь — тихо! — я прикрыл глаза, пытаясь увидеть ауру сидевшего передо мной дядьки с самыми большими волдырями. Его подбородок мелко трясся, и из уголка губ стекала тонкой ниточкой слюна. Это было противно, и я зажмурился. И сразу пришло отчетливое видение прожженной, словно кислотой, и оборванной грязно-малиновой ауры. Вот это номер! А сияние-то знакомое.

— Щурек. — Я открыл глаза и в упор посмотрел на него. — Скажи мне честно, если соврешь — узнаю! Что вы вчера грузили? Не обманывай!

— Да и не собираюсь, — удивленно поднял брови парень. — Маги привезли на склад товары для “Тихой птички”. Вот мы и разгружали.

— Кто с вами договаривался?

— Фалер. Он сам меня нашел, сказал, его грузчики все заняты, предложил заработать.

— Понятно. — Я задумчиво потер лоб. Интересно, а собирались ли защищать себя и экипаж корабля маги? Или они сами толком ничего не знают? Опять одни вопросы и грязные тайны!

— Щурек! Я ничего не обещаю. Но попробую. Для этого мне нужна абсолютная тишина до окончания дела. Как бы я странно себя ни вел, вы — сидите и молчите! И еще: мне нужна вода. Два ведра. Пресная.

Парни, более-менее твердо стоявшие на ногах, со всех ног бросились выполнять мое поручение. А я решил попробовать воспользоваться любимой стихией Мелина: водой.

Скоро запыхавшиеся босяки поставили передо мной ведра. Ну, родная водичка, выручай!

Я снял свой сюртук и аккуратно завернул рукава рубашки. Наклонив край ведра, сполоснул руки и вытер носовым платком, а потом погрузил обе руки в бадейки и закрыл глаза.

“Вода! Ты даришь жизнь всем людям и нелюдям во всех мирах и землях! Ты спасаешь от жажды и обещаешь вечный покой утонувшим морякам. Ты прячешь тайны в своих глубинах и, наигравшись, отдаешь обратно. Всегда юная и игривая, вечно древняя и мудрая! Дай, родная, исцеление нечаянно заблудшим, но все равно искренне ищущим свет бытия душам!”

Я открыл глаза и погрузился взглядом в искристое и чистое сияние. Потихоньку вода начала крутиться и бурлить, но рукам было не горячо, а даже прохладно. Цвет с прозрачного постепенно менялся на светло-синий, с золотыми искрами, проскальзывающими в крутящихся слоях маленькими резвыми рыбками. Потом от поверхности пошел пар, осевший инеем на моих руках. И вода успокоилась, нашептывая мне, что лекарство готово. Я вытащил руки. А потом из маленького наперстка, завалявшегося в кармане одного из парней, я потихоньку лил воду на раны и шептал молитву Всевышнему. И еще каждый, и больной, и здоровый, получил по глоточку целебного снадобья. Вскоре и пациенты, и вода закончились. Я кивком опять усадил людей на бревна и, прикрыв глаза, смотрел их ауры. Рваные края и бордовая муть исчезали, а болезненные дыры затягивались прямо на глазах. Скоро в рядах моих пациентов раздался удивленный шепот, а затем и крик:

— Прошло! Смотрите! — молодой паренек вскочил, размахивая совершенно здоровой рукой.

А я молча благодарил местного Бога, воду и эльфийские способности.

— Тис Мелин! — прочувствовано сказал Щурек, — Мы теперь для тебя… Все что хочешь! Только позови!

— Ловлю на слове! — я сделал движение, словно поймал что-то в кулак.

Щурек с бандой радостно засмеялись.

— А деньги, — я кинул главарю кулек с монетами, — отдай моему шкиперу. Пусть купит новые снасти да шхуну почистит.

Я встал и вышел на свежий воздух. Время прошло, и мне пора было возвращаться в контору начальника порта.


Глава пятая. Снова политика.


Тиса Ренского я перехватил на пороге его кабинета. Он отдал последние распоряжения, и мы поспешили на выход. Скоро наш экипаж неторопливо начал подниматься по дороге в город.

— Рассказывай! — потребовал мой покровитель, когда вокруг нас остались только поля и деревья.

И я рассказал ему про непонятный груз, про банду Щурька и таинственную незнакомку, желающую попасть во что бы то ни стало на “Птичку” и ее знакомство с баронским сыном.

— А ведь он здесь курирует Магическую Академию! — воскликнул тис Ренский.

Мы еще раз вместе вспомнили все странности, происходящие в городке за последнее время, и поняли, что все завертелось, когда из Столицы приехал сын барона и его наставник.

— Ты вечером на корабль поедешь?

— Поеду, я же обещал, — пожал я плечами.

— Может, позвать стражу и еще раз досмотреть груз? Таможенники там были, но ничего криминального не нашли.

— Они и не найдут. Разве у них есть сильные маги? А потом, эта штука сейчас не представляет никакой опасности для окружающих.

— Интересно, — тис Ренский с любопытством посмотрел на меня.

— Я — безумно талантливый полукровка. — Скромно отрекомендовался и улыбнулся я.

— Ты точно безумный, если ввязываешься в такие дела. Да и раньше, — проворчал мужчина, — сколько крови мне попортил!

— И продолжаю. Вы можете вполне не касаться этой грязной истории. Думаю, в нее замешаны очень сильные и высокопоставленные лица.

— Да, Мелин. И мне, уже старому человеку, по-настоящему страшно. Особенно за моего сына. Если с тобой что-то случится, он мне этого не простит… Поэтому, наверно, все же придется принять в ней участие. — Тот грустно опустил голову.

— Скажите, тис Ренский, — отвлек я его от печальных мыслей о неизбежности судьбы, — а куда идет “Птичка”?

— На острова, через Чатакку.

— А Чатакка, это что?

— Мелин, ну как ты мог забыть географию?

— Эльфы по голове настучали и вытряхнули все ненужные знания… А нужные положить забыли.

— Не ерничай! Это летняя резиденция Эврихама 12-го!

Я засмеялся, а потом задумался: неужели готовится дворцовый переворот?

— А претенденты на трон есть? И вообще: Эврихам, он как монарх, справляется?

— Боже, Мелин, на каких помойках ты болтался последние годы?

— На портовых, тис. Новости оттуда, — я показал пальцем вверх, — туда — палец вниз — не долетают. Мы больше о погоде, о природе и чем бы закусить.

— Так вот насчет короля. Он сильный и умный человек. Заключил три мирных договора с нашими извечными врагами. Урезал практически безграничные права магического сообщества на территории государства. Расположен к идеям ксенса Рыньского о Святой Троице. Финансирует строительство молельных домов и поощряет своим примером посещение оных. Есть наследник и брат — это ближайшие претенденты в случае смерти.

— Ну, маги — понятно. А кому все-таки выгодно поддерживать их интересы при дворе?

— Я, если ты не заметил, живу здесь, и таких подробностей не знаю. Но можно предположить, исходя из того, что брат Короля — председатель тамошнего магического сообщества, выгодно, прежде всего, именно ему.

— А сын? Он учился магическим наукам?

— И сын, и сам Эврихам. Королевская семья, Мелин, сплошь — сильные маги. И у них в роду всегда рождаются два сына. Один становится Королем, второй — возглавляет магическое сообщество страны. Их род благословил управлять страной сам Бог Тимос.

— Хорошо. А если отмести распри внутри семьи, то может быть третья сторона, заинтересованная в гибели всей королевской фамилии?

— И в ослаблении государства? Да, может. К примеру, те же эльфы. Эврихам, взойдя на трон, доказал, что нашему государству исторически принадлежала Закатная гряда. Это острова, к которым идет “Птичка”, если запамятовал.

— Спасибо, напомнили. И как он смог у них эти острова оттяпать?

— Собрал документы, подтверждающие древнее право. Обратился в Высший суд из глав всех государств континента. Короче, присудили эльфам либо платить выкуп, либо убираться. Эльфы со всем миром сражаться не хотели и ушли.

— А чем так интересны эти острова?

— Удачное стратегическое местоположение. Можно контролировать все внутреннее море и брать пошлины со всех торговых судов, перемещающихся от страны к стране по всему континенту. Опять же, забрав острова у хитроумных эльфов, везде плавающих и вечно стравливающих народы между собой, их лишили прибыльной торговли оружием и оттеснили за Вековые горы, в изначальное царство.

— Умный Король! — восхитился я.

— Вот и я о том же. — поддержал тис Ренский. — Так что ты тогда забыл на корабле вечером?

— Есть у меня одна задумка… Возможно, она многое прояснит.

— Тебе нужна моя помощь?

— Наоборот. Мы сейчас заедем в Академию, заберем Корина и на глазах у всех поедем домой. Там, опять же, не скрываясь от соседей, я исправлю защитный контур, ну, попытаюсь… — поправился я, — а потом мы дружно уйдем в дом. Потом я возьму лошадку и поеду по-тихому в порт.

— На лошадке тихо не получится. Контуры соседей, да и мой, оснащены следилками, контролирующими улицу в ночное время.

— Задача… — наморщил я лоб. — Ничего, время подумать еще есть.

А через час мы уже подъезжали к воротам замка, откуда нам махал рукою довольный Корин.


— Папа! Мелин! Вы приехали! — ликующе заорал студент, прыгая на подножку нашего экипажа, и обнимая сначала отца, потом и меня. Сияющие карие глаза с радостью смотрели на нас. Отец украдкой тяжело вздохнул, а я, отвлекая мальчишку, с насмешкой в голосе сказал:

— Ну как твоя мазюкалка? Двойку за нее не поставили?

— Нет, Мелин! — воодушевленно начал рассказывать парень, — Меня назвали самым талантливым учеником в лекарском искусстве нашего потока! Папа, — он развернулся к отцу, — я выбрал свою специализацию. Я решил стать лекарем!

— Почему? Ты вроде раньше хотел быть рудознатцем?

— Папа, а кто Мелина лечить будет после его приключений?

— Радость моя, — улыбнулся я Корину, — а кто скоро женится, приведет в родительский дом молодую жену и будет воспитывать детишек? И кому станет совершенно не до проблем одинокого эльфийского бродяги? Жена будет брезгливо морщить носик, если я, после очередных приключений, грязный и оборванный, завалюсь в твой дом и нарушу ваш послеобеденный покой!

Я улыбнулся, а Корин, уразумев, что над ним подшучивают, расхохотался:

— Какая жена, Мелин? Я буду всегда рядом с отцом и с тобой!

— Талантливые мои… — едва слышно прошептал тис Ренский.

Я тем временем пихнул Корина локтем в бок и глазами указал на юную магичку, стоявшую на обочине и провожающую наш экипаж нежным взглядом: — К примеру, такая!

— Мелин! Да ты посмотри вокруг, — Корин даже всплеснул руками, — они меня даже и не замечают. А смотрят только на тебя! Ты же у нас такой красивый!

Девушки, выходящие из ворот и спешащие на рейсовый экипаж, как по команде сворачивали голову в нашу сторону и посылали то “любовный жар”, то “огненное желание”, в-общем все те привороты, на которые были способны молодые магички в процессе обучения. Да только эльфам они, как припарка на пятую точку, которая лишь щекочет тщеславие.

— Тебя тоже не в капусте нашли, — утешил я Корина и спросил у отца: — Вы сейчас пойдете к знакомому магу?

Тот немного подумал и спросил у сына: — А что, тис Велер у себя? Ты видел его сегодня?

Корин подумал и удивленно вскинул брови: — Нет, отец, не вчера, ни сегодня я его не видел. Кто-то сказал, что он уехал… Но я точно не знаю.

— Тогда искать его глупо. — Он качнул вожжами, и мы поехали. — Если он о чем-то догадывался или знал, не имея к этому отношения, то либо вовремя уехал, либо бежал. И своим интересом к его персоне мы себя выдадим. А если он на стороне магов, то мы точно, обратясь к нему, долго не протянем!

— Вы о чем? — Забеспокоился Корин. — Мелин, ты опять во что-то вляпался?

Парень схватил меня за руку и посмотрел в глаза. Я ответил невинным и честным взглядом отпетого пройдохи.

— Папа! — не поверил Корин. — Скажи мне, что вы опять скрываете!

Я нагнулся к самому лицу молодого человека, свел брови и дрожащим, низким голосом поведал: — В одном черном-черном городе стоял черный-черный дом. Там была черная-черная дверь, за ней — черная-черная комната. А там… — Я приподнялся в экипаже, выехавшем уже на нашу улицу, — … тис Фалер со своей дочкой!

У наших ворот стояла открытая двухместная повозка, в которой восседал колоритный крупный Фалер, а рядом — шляпка и ленточки, ленточки и кружавчики…

— Дурак. — ткнул меня кулаком под ребро Корин. — Я серьезно!

— И я. Смотри сам. — И кивнул вперед, а тис Ренский криво улыбнулся.

— Корин! — Быстро сориентировался я. — Твоя задача на сегодня, если хочешь мне помочь — отвлекать разговорами, прогулками, стихами, химическими опытами и тому подобной милой ерундой дочку Фалера. Чтобы она меня увидела и тут же забыла. Сможешь? Это очень важно!

Корин сморщился, но кивнул.

— Тис Ренский, Ваша задача — оставить дружное семейство на ужин. Обаять старинного знакомого и делового партнера дружеским непринужденным разговором за бутылочкой хорошего винца. Это ваше с Корином алиби. На всякий случай. А я, как плохой и неправильный молодой человек, пока начну ставить испорченный контур, и возможно, утром закончу.

— Так ты все-таки туда пойдешь?

— Да, тис Ренский, это необходимо.

Мы подъехали к воротам нашей усадьбы, когда коляска тиса Фалера уже остановилась у дома. Странно, но я как-то раньше думал, что если по вечерам приезжают в гости, то всем семейством. Однако нам улыбался только довольный отец, и махала ручкой его миленькая кругленькая дочь.

— Тис Ренский! — прогудел Фалер.

— Тис Фалер, тисса Фалер. Рад вас приветствовать в своей усадьбе. Прошу пройти в дом и отдохнуть. Сейчас нам вынесут напитки, а там и до ужина недалеко! — рассыпался в улыбках отец Корина.

— Да мы просто проезжали мимо, прогуливались. Погодка славная, дай думаю, заеду, навещу! Мы ненадолго… — вежливо расшаркался тис Фалер, одним глазом посматривая в сторону гостиной.

— Нет-нет, так просто не отпущу! — тис Ренский взял под локоток Фалера и потащил в дом. Тот и не сопротивлялся.

Дочушка Ксанка, маленькая и бойкая девушка, не обращая внимания на отца, затарахтела и разулыбалась, увидев сразу двоих кавалеров:

— Ой, мы кататься поехали. Едем, а тут — ваш дом! И мы решили вас навестить, — тараторила она, стреляя черными оценивающими глазками то в меня, то в Корина.

Когда она, определившись, кого ей надо, вцепилась мне в локоть, я с искренним сожалением в голосе сказал:

— Милая тисса Фалер! Я очень сожалею, но вынужден Вас покинуть. Мне нужно заняться неотложной работой. Это грязно и неинтересно. Но с Вами останется мой замечательный друг тис Корин. Он обязательно почитает Вам стихи самых модных поэтов и обсудит фасон Вашей прекрасной шляпки. — Я отлепил ее цепкие пальчики от своего сюртука и повесил на руку Корину. Тот страдальчески закатил глаза:

— Я так рад Вас видеть в нашем доме, милая тисса!

Девушка на мгновение замолчала и наморщила лобик. А затем плотно переключилась на Корина.


Глава шестая. Приключения в порту.


Солнце купало лучи в закатных облаках, когда я подошел к задним воротам усадьбы Ренских. Сквозь деревья проглядывал серый с белым особняк, а чуть в стороне — каретный сарай, где стояли экипажи уже без лошадей.

Я прошел немного по центральной аллее небольшого парка и сел на скамью в беседке, прикрыв глаза. Дом, теплым облаком обволакивающий силуэты людей, находившихся в нем, стоял недалеко от центрального въезда. Хозяйственные постройки, газоны, деревья и маленький манеж — все это было в стороне. Я сидел, положив на руки голову, и пытался рассмотреть общий охранный контур, по глупости разомкнутый мной утром. Вот забор. Вот дом. Двое ворот с калитками. Все должно быть завязано на хозяина. Почему же, когда я взломал контур, хозяин этого не заметил? Я встал и пошел обратно к задним воротам и положил руку на створку. Смутно виделись истончившиеся, не годные к восстановлению, нити прежнего плетения. А как, собственно говоря, устроена сигнализация у нас на земле? Я стал вспоминать свой банк, здорового рыжего охранника. Коробочку с красным мигающим огоньком на двери. Да, знаний мне действительно не хватало! Что мы тут имеем? Замок. Я внимательно его осмотрел. Обычный, даже не сейфовый. Внутри него механизм: ключик цепляет за выступы барабанчиков внутри, поворачивая их, и замок открывается. Значит, надо сделать так, что если кто-то попытается его открыть при замкнутом контуре, то тот блокирует этот поворот и одновременно подает сигнал хозяину.

Плюнув на то, что меня может кто-нибудь увидеть, я снял камзол, засучил рукава и начал прутиком в пыли рисовать схемы. Это оказалось очень увлекательным и познавательным занятием, результатом которого стало несколько оригинальных идей. Мое азартное состояние кончилось тем, что я заметил, что чертить стало слишком темно. Неужели опоздал? Я оглянулся. Небо было сумрачно-лиловым, солнце уже село в большую облачную гряду. Деревья начали раскачиваться: ветер усилился. Сквозь парк желтыми теплыми огнями призывно светились окна. И мне так захотелось выспаться в теплой и чистой кровати! Но раз уж влез в историю, не говори, что не герой. Грустно вздохнув, я потянулся мысленным призывом к самым чудесным существам на этом свете — белокрылым грифонам. Только с их волшебной помощью я бы мог успеть в порт. И вот, на краю сознания, я вдруг услышал отклик! Один из пары моих знакомцев уточнял, где я нахожусь. Он обещал прилететь минут через двадцать. А еще надо переодеться! Приоткрытое окно моей комнаты звало меня на второй этаж, и какая же удобная вдоль карнизов шла лепка!

Не зажигая свечу, в сумеречном свете распахнутого окна я быстро обшаривал свой гардероб. Черная рубашка и брюки с сапогами уже надеты, но ночи прохладны, и где же мне искать черную куртку, желательно, с капюшоном? Да и мои белые волосы, словно маяк в штормовом море, будут видны отовсюду, если их не прикрыть! Грифон отправил мне сообщение, что сейчас сядет на поляну в глубине нашего парка. Я запаниковал и стал выбрасывать на кровать все ящички с нижним бельем. И тут мой взгляд упал на занимательные шаровары типа “семейные трусы” на веревочке. Вот они-то как раз были идеального цвета “ночное небо в безлунную ночь”. Интересно, они со своими женами в постель в них ложатся? И те не пугаются? Привыкли, наверное. Дети же откуда-то появляются? Я завязал штанины узлом и надел это сооружение на голову, запрятав косу внутрь. Поясными веревочками стянул конструкцию и завязал их бантиком надо лбом. Получился симпатичный тюрбанчик а-ля “Крым еще турецкий”. Ну что, в путь? И я кошкой вылез из окна.

Грифон на поляне неспешно взмахивал крыльями. Издали казалось — в ночи белые простыни летают сами по себе. Вот не дай Бог, кто увидит! Со страху заикаться и рассказывать о привидении в саду тиса Ренского начнет!

Я подошел и поклонился: “Здравствуй, небесное создание! Я очень благодарен тебе, что ты смог уделить мне время и откликнуться на мою просьбу!” Польщенный полулев — полуптиц одобрительно посмотрел на меня оранжевыми глазами: “Ты учтивая девочка. Меня зовут Ленна. А тебя? ”

— А меня Ирина! — вслух ответила я, гладя ее по перьям. — А откуда ты знаешь, что я — девочка?

“Мы видим душу. У тебя тело мужское, но душа — женская! Садись на меня, куда летим?”

— А летим мы в порт. — Мне почему-то так захотелось посоветоваться с грифонихой по поводу всей этой истории с непонятным ящиком и пластиной, что я не выдержала и поделилась своими знаниями и размышлениями.

— Что ты думаешь, Ленна? — Та, не торопясь, размахивала крыльями, и думала. Под нами проплывали огоньки в домах и огоньки в фонарных столбах на улицах. А над головой сияло мириадами огней чистое звездное небо. Ветер стих. Буря, собиравшаяся весь день, набросала листьев и прошла стороной. Я начала замерзать и непроизвольно поежилась.

“Ты — маг. И тебе тепло.”- услышала я грифониху, и мне действительно стало уютно и хорошо. Настроение поднялось, и я начала насвистывать какую-то земную песенку.

“Я знаю про то, что ты видела, Ирина. — Внезапно прервала мою полетную эйфорию Ленна. — Я знаю эту вещь. Это кинжал войны древнего Бога Тимоса.”

— Но я нейтрализовала его агрессивную ауру!

“Ты убрала то, что по незнанию натворили местные маги. Но сам по себе этот кинжал — сильный древний артефакт.”

— И что с ним теперь мне делать, Ленна?

“Он не должен находиться среди людей. Его надо забрать”

— Какое зло он в себе несет? И если я его заберу, что делать дальше?

“Тимос — Бог беспокойный и азартный. А временами — взрывной. В-общем, любит подраться и кулаками помахать. И нажил когда-то он себе множество недругов. Крепко задумался тогда шебутной Тимос. А потом пошел в небесную кузницу и выковал грозный и жестокий к врагам кинжал. И был в ту пору у него в услужении один бестолковый ангел. Однажды, когда они вместе были на земле, этот ангел перекладывал одежду Бога, да и вытряхнул случайно кинжал в одном тактирчике. А жадный хозяин, найдя дорогое оружие, продал его богатому гостю. А тот отвез его во дворец той страны и подарил Королю. И тогда раса встала на расу, народ на народ. Маленькое процветающее государство умылось кровью. А потом и вокруг него начались междоусобные войны. Поэтому если его не убрать из срединного мира, опять будут кровопролития и убийства.”

— Если я отдам его тебе, ты избавишь от него мир?

“Я только могу помочь советом. А сделать это может лишь житель земли.”

— А ты — не житель?

“Мы — путешественники по мирам. Этот мир нам не родной”.

— Но я тоже путешественница!

“Душа — да. Но тело принадлежит этому миру”

Мы подлетели совсем близко к “Тихой птичке”, опустившись на причал за соседним большим кораблем. И я пополз вперед. Тис Ренский, как и обещал, убрал с корабля обычных пассажиров. Только лишь хмурые маги сновали туда-сюда по сходням, перенося последний багаж. Один из них ругался с капитаном. Я подкрался еще ближе, чтобы услышать разговор.

Оказалось, ругались из-за меня.

— Так когда придет ваш хваленый эльф? Нам давно пора в путь! — возмущался маг.

Капитан оправдывался:

— Тис Фалер обещал.

— А он точно придет?

— Кто его знает. Вчера его из таверны пьяного в хлам вытаскивали… Да вы же маги! Зачем вам какой-то эльф. Сами корабль заговорить можете!

— Можем. Но нам нужна эльфийская сила.

— Это зачем еще? — нахмурился капитан.

— На всякий непредвиденный случай.

— Что вы решили сотворить с моим кораблем?! — капитан сжал кулаки и полез на мага. Тот щелкнул пальцами, и перед носом набычившегося капитана сверкнула молния. Моряк отшатнулся.

— Мы наняли твой корабль за хорошую цену, и ты будешь делать все, что я прикажу. — спокойно сказал маг и прошел на палубу.

Эльфийский след… Значит, маги решили без союзничков затеять свою игру! Что ж. Тем хуже для них.

Тем временем, капитан постоял, подумал, выругался и тоже ушел. Я темной тенью последовал за ними, настраиваясь на предмет моих поисков. Да, вот он. В каюте на верхней палубе. Я аккуратно крался, огибая углы не поместившихся в трюм ящиков и корабельной оснастки. А вот и дверка. Я тихонечко потянул ее на себя. На столе незапертой каюты стоял деревянный знакомый ящик. Из него фонило холодной фиолетовой аурой. И как же его оставили без охраны? Как только я протянул к нему руку, раздались шаги, и ручка начала поворачиваться. Я ужом скользнул под койку. Там было неожиданно тесно, и я спиной вжался во что-то мягкое. Вошедший человек потоптался, не включая света, посопел носом, а потом взял мой ящичек и шагнул за дверь. Я пополз из-под кровати, отталкиваясь ногами, как вдруг оттуда послышалась сдавленная ругань. Я едва сдержал крик, но подумав, запихнул под сетку руку и рывком вытащил того, кто там скрывался. Мы посмотрели друг на друга и засмеялись: это была моя незнакомка из ландо, одетая в обтягивающие мужские брючки.

— А ты ничего — прошептал ей на ухо, скользнув рукой по спине.

Она посмотрела еще раз на меня и подавилась смешком: — Брачные трусы вообще-то на другое место одевают!

— Зато отсюда их проще снять. Тс-с. — Я зажал ей рот. Кто-то приближался к каюте. Мы замерли. Шаги приблизились и потопали дальше. Мы выдохнули.

— Надо уходить. — прошептал я.

— А ларец?

— Его уже на корабле нет. — почувствовал я удаляющуюся ауру.

Схватившись за руки, мы где ползком, где прыжком добрались незамеченными до сходней и сбежав по ним, ушли в глубокую тень от соседнего корабля, где меня ждал грифон. Маги, устанавливающие багаж, нас не заметили.

— Его украли до нас! — обрадовал я крылатого друга. — Артефакт везут по дороге в город. А ты, милое создание, — обратился я к девушке, — что здесь забыла?

Та с неожиданной силой вырвала запястье и, создав молнию, швырнула ее в меня. Я выставил руку и поймал ее в ладонь. Сил неожиданно прибавилось.

— Спасибо, дорогуша. Вот мы с моим другом, — я кивнул на грифона, — очень хотели бы узнать, а на кого работаешь ты?

Девушка вздернула носик и отвернула голову.

— Дай-ка я догадаюсь, — я возвел очи горе и заодно пошарил в ее мозгах. — Деточка, тебе случайно господин Эврихам, числом двенадцать, не знаком?

Ленна одобрительно усмехнулась.

Девушка сердито блеснула глазами: — Вы, эльфы, всегда себе всех хотите подчинить! Но это у Вас не получится! — воинственно начала она.

— Конечно. — согласилась моя мужская половина. И я, притянув девчонку к себе, впился в ее губы со всей страстностью моего эльфийского желания, которое уже изо всех сил распирало мне штаны. Девчачья половинка покраснела, смутилась, но решила подсматривать дальше. Грифониха хмыкнула: “Может, подвезти?”

— Спасибо, Ленна! У меня тут есть кораблик… А сегодня гнаться уже поздно! — Я крепко сжал ладонь девушки. Она затуманенными очами глядела на мое лицо и облизывала губы. Ленна взмахнула крылами: “Понадоблюсь — зови! Доброй ночи!”

— Спасибо Ленна! — еще раз прошептал я.

— Пойдем ко мне? — я обнял несопротивляющуюся девушку, и мы быстро направились в конец причала. Ах, да. Выстелить путь! Я тихонько усмехнулся и попросил водичку:

— Водичка моя морская! Купель всех живых существ на земле! Сделай милость, услышь своего недостойного сына! — я взглянул на воду: она начала тихонько светиться. — Ты чувствуешь на теле своем этот большой корабль “Тихая птичка”. На нем полно человеческих магов с дурными мыслями и страстями: Они хотят управлять лесами и полями, реками и морями. Они глупые, водичка. Не знают, что творят. Заигрались в могущество, а остановить их некому. Вот я и прошу тебя, первородную, неизбывную: останови эту посудину. Пусть не смогут они, стоя в твоих ладонях, наполнить ветром паруса. Пусть хорошенько пропечет их штиль. Пусть почувствуют твою древнюю волю!

Вода вдоль берега вспыхнула и погасла. Меня услышали. И не магия это вовсе! Да и один доброжелательный эльф тут совершенно не причем!

А вот и моя шхуна. От нее уже не воняло. Старые снасти и всякое барахло старик выкинул и почистил кораблик. Только на корме все также лежали сухие сети. Из каютки слышался богатырский храп.

— Где мы? — спросила девушка.

— Это мое убежище. Я ведь абориген. Вырос в гавани.

— А-а! — глубокомысленно заметила она, стягивая с моих волос свадебные порты и вытаскивая длинную косу, тут же засеребрившуюся в свете звезд. Я положил ей руки на плечи, снимая слишком тесную кофточку с гладкой и теплой кожи. А потом наклонил голову и, ласково целуя шейку, прикусил маленькое ушко. Девушка застонала, и ее пальчики с проворством бросились освобождать то, что давно просилось на волю. И мы с ней одновременно рухнули на мягкую рыбацкую сеть. Я целовал ее податливое моим ласкам тело, упиваясь запахом нежной плоти. Кружилась голова и часто стучало сердце. Моя женская половинка посмеялась над комизмом ситуации, вспоминая свое навязчивое желание хоть с кем-то это попробовать, и смущенно “отвернулась к стенке”. В объятьях девушки остался только мужчина, красавец-эльф Миллеинор.


Глава седьмая. Утром.


А утро началось неожиданно рано. Я понял, что замерз. Ощупав пространство вокруг с еще закрытыми глазами, почувствовал, что лежу один, на сетях и голый. Сразу проснувшись, я сел. Над морем плавал седой туман. За бортом неспешно плескала волна. Какие-то местные птички уже начали свою охоту за отбросами: их резкие крики далеко разносились в утренней тишине. Солнце еще только начало всходить где-то за горами, опоясывающими гавань.

Я быстро похватал отсыревшую одежду и натянул ее на себя. Меня даже передернуло от озноба. “Чашечку чая бы!” — тоскливо подумал я. Девушка, имени которой я так и не узнал, уже исчезла. Да и Бог с ней. А мне пора было бежать бегом в усадьбу тиса Ренского. Во-первых, Корину обещал дома ночевать, а не по дамам и кабакам бегать, во-вторых, я их фактически заставил вчера держать гостей до ночи. А сам ничего путного не сделал. И я помчался в город. К моему счастью, из порта возвращался пьяненький мужик с пустой телегой, который и подбросил меня до нужного перекрестка.

Через задние ворота я скользнул в покрытый холодной утренней росой парк. Ну что же, займемся делом! Насколько человек чувствует себя виноватым, настолько он быстрее работает, чтобы эту вину загладить!

Начал я с ворот, завязав магическую составляющую замка на металл, вплетя его прямо в структуру запирающего механизма. Опробовав его работу на этом промежуточном этапе, я начал протягивать энергетическую сеть прямо через прутья забора таким образом, чтобы никакой маг не смог увидеть, где и, самое главное, что я наваял. Забор был очень длинным. Но время у меня еще оставалось, тем более, с каждым новым метром получалось все лучше и быстрее. Я заканчивал центральные ворота, когда в кухне зашевелилась прислуга. Значит, тис Ренский скоро встанет, и мне останется придумать только магический брелок. Когда все доделал, и замок от моего посыла легко открывался и закрывался, ко мне пришло совершенно банальное, но тем не менее хорошее решение. Сделаю привязку на перстни. Ведь и отец и сын Ренские их носят. Да и вообще, здесь их носят все. Так что радостный, но мокрый от росы и замерзший, я влез в свое окно. Там же, рядом с ним, скинул с себя всю мокрую одежду и, ополоснувшись, решил немного поспать. Пока не поднимут. И с разбегу нырнул в кровать.

Сюрприз! Из моего одеяла высунулась заспанная физиономия Корина, который тут же протянул ко мне теплые руки. Откуда-то из глубин памяти тела, которое мне здесь выдали на время, я увидел образ, как подросток Мелин таскает на руках шестилетнего Корина и ложится рядом в его кроватку, потому что малыш без мамы не может спать и боится чудовищ под шкафом. Как уже подросший Корин приходит к Мелину утром и, забираясь к нему и тормоша, рассказывает свои детские сны. Может, в нашем мире это объявили бы безобразием, но я, не сомневаясь, нырнул к мальчишке под бочок в нагретую постель. Тот прижался доверчиво и сказал: “Я знал, что ты придешь”, и довольно вздохнув, опять закрыл глаза. После двух бессонных ночей мои глаза также ни на что не смотрели, и я вслед за Корином тихо уплыл в страну сновидений.

Разбудили меня часа через два легкие потряхивания по плечу:

— Мелин, проснись! Мелин!

Я разлепил один глаз и сквозь его прищур увидел тиса Ренского.

— Что? — прохрипел спросонья.

— Мелин, дружочек. Мне надо ехать на работу, а Корину в Академию.

— До свиданья. — Я повернулся к нему спиной.

— Мелин! Ворота открой! Ты запер охранный контур и никто не может ни войти, ни выйти из дома!

Я, наконец, проснулся окончательно обоими глазами и сел на постели. Корина уже не было. Его отец был одет в деловой костюм.

— Найдите мне два перстня, которые можно носить, не снимая. Я для Вас и для Корина выведу на них и сигналку, и охрану.

Пока тис Ренский ходил, я встал, умылся, оделся в штаны свободного покроя и темно-серую рубаху. А затем пошел к кабинету. Отец Корина как раз нашел для меня три удобных колечка.

— Зачем три?

— Чтобы ты больше замки не ломал!

Я подцепил нити силы, привязанные к моим пальцам, и перебросил их на кольца, хорошенько заговорив. А вскоре мы уже спускались по лестнице в столовую, где перекусив вместе с Корином, отправились по делам. Начальник порта — в гавань, Корин — в Академию, а я — вместе с ним. Время до начала занятий у него еще было, и мы пошли пешком.

Улицы городка были залиты чистым утренним светом. Повсюду пели птички, шныряла под заборами мелкая живность вроде наших хорьков. Дворники мели улицы, а хозяева мелких лавчонок и дорогих магазинов открывали двери и снимали с витрин ставни. Просыпалась деловая жизнь, и появлялись люди. Вот прошла дородная господская кухарка с двумя мальчиками на побегушках, за ней три нарядно одетые дамы с корзинками. Через улицу уже шумела рыночная площадь, и горожанин, уже не спящий в этот час, норовил пополнить запасы свежей и сочной зелени, привезенной из пригорода.

— Мелин, где ты был ночью? — искоса глядя на меня, спросил Корин.

— Я пытался украсть груз. — честно ответил я.

— Зачем? — распахнул глаза парень.

— Это очень страшный груз, Корин. Кроме меня, его пытались похитить еще три человека и один из них с задачей справился.

— А ты? — карие глаза пацана сияли.

— Прятался от него под койкой в чужой каюте.

— Вот это да! — восторженно произнес Корин. — А ты знаешь, куда он пошел?

— Знаю.

— Куда?

— В вашу Академию.

— И ты будешь искать этот груз? А потом, когда найдешь?

— Тогда, — я нагнулся к уху Корина и заговорщицки прошептал, — найду высокую огнедышащую гору и брошу его в первородное пламя.

— Ты можешь умереть. — Неожиданно серьезно сказал парень. — Ты понимаешь, что тогда я тебя никогда не увижу?

— Но зато мое имя прославится в веках! — пафосно поддразнил его я.

— Мелин, никогда не шути такими вещами… — неожиданно по-взрослому попросил меня он.

— Прости, это действительно дурацкая шутка. А скажи-ка, Корин, как тебе понравилось развлекать барышню Фалер?

Парень неожиданно покраснел. А я толкнул его локтем и засмеялся:

— В общении с девушками бывают и приятные стороны, а, Корин?

— Она такая миленькая! Все время что-то рассказывала. О тебе спрашивала.

— Но ты девушку пригласил прогуляться в парк?

— Да! — Корин даже подпрыгнул. — Она оказала мне честь посидеть со мной в беседке. Мы говорили о цветах, о море, о путешествиях и …о твоих глазах, Мелин.

— Согласен, цвет их действительно необычен. Но все-таки, ты хоть поцеловал ее?

Корин нахмурился: — Она не захотела. Но я поцеловал ее пальчики!

И до самых ворот Академии он расписывал слова и жесты когда-то ненавидимой им дочки Фалера.

Толпа студентов становилась все гуще, и ворота надвигались на нас с неотвратимостью входа в метро в час пик.

— Корин, дружок, — прервал я его излияния, — а меня они пропустят?

— Ой. — Корин остановился. — А ведь нет. В них заточён заколдованный страж, знающий всех учащихся и профессоров. А чужие приходят только по приглашениям!

— Тогда иди, учись. Вечером увидимся.

— А ты?

— Попробую договориться со стражем.


Глава восьмая. Академия.


Я сел недалеко от ворот на камешек, в стороне от идущих на лекции студентов. А чтобы не смущать своей внешностью женскую половину человечества, накинул на голову капюшон от легкой куртки. Ее удалось раскопать сегодня утром в гардеробной. Оказывается, за моей спальной комнатой была целая гардеробная с моими вещами! А я-то переживал! И вот теперь, в темно-зеленых легких штанах, мягких замшевых ботинках, серой рубахе и такой же куртке я загорал на камне недалеко от ворот. Вернее, сидел и пытался почувствовать Стража. Уже оглядев охранный контур вдоль и поперек и, не найдя там ничего сверхъестественного, хотел сунуться в створки, как стал свидетелем увлекательнейшей картины.

Отстающие студенты все подтягивались, как вместе с ними в двери сунулся высокий и худощавый молодой человек, как и я, одетый в куртку с капюшоном, чем меня и заинтересовал. Как только он шагнул внутрь, из ворот раздался густой голос: “Ты кто такой? Пропуск!” И через секунду парень вверх тормашками вылетел оттуда мне под ноги.

— А мог бы башкой о камень. — Раздумчиво сообщил я ему, когда тот застонал и попытался подняться. А потом неловко сел, потирая ушибленное плечо. Я наклонился и доверительно прошептал:

— Что, пожадничали куска от гранита науки? Да и зачем он тебе, такой жесткий? Плечико не сломал? Ушиб? Дай дерну и вправлю!

Я схватил его за ушибленную руку и дернул. Тот подпрыгнул и заорал. Капюшон слетел, и я увидел настоящего эльфа. Родственничка по полукрови. От боли у него побелело лицо, а из прокушенной губы выступила капелька крови.

— Что? — наклонился над ним. — Нехорошо? Да ты белый, как мел! Не умираешь ведь? А давай-ка сбегаю за врачом?

Пока я подобным образом прыгал над парнем, вокруг выросла небольшая толпа. Все обсуждали происшествие, забыв об учебе. Но тут сомкнутые ряды жаждущих зрелищ студентов раздвинулись, и в круг вошел темноволосый мужчина средних лет в запахнутом черном плаще и грязных сапогах. А вот и начальство пожаловало! И я тихонечко уронил многострадального эльфика головой на камушек. Тот отключился.

— Что здесь происходит? Почему не на занятиях? — нахмурил он черные густые брови.

Все застеснялись и быстро поскакали к воротам. Одна девчушка, глядя на бледное личико эльфа жадными глазками, пропищала: — Его страж выкинул! — И тоже, оглядываясь, побежала в ворота. Видимо, начальник был большим и страшным. Он подошел к эльфу, рядом с которым кроме меня никого не осталось, и спросил:

— Так что здесь произошло? — Его черные глаза пытались прожечь мой капюшон, из-под которого торчал лишь кончик уже задымившегося носа.

Я демонстративно похлопал по нему и сказал:

— Мальчик сунулся в ворота, а страж его выкинул. И вот бедный эльфик до сих пор без сознания!

Тот вытянул из-под плаща руку и прошелся ей вдоль тела. Эльф завозился и открыл чистые изумрудные глаза, тут же остановившиеся на незнакомце. Теперь я понял, в чем мое отличие от чистокровных эльфов. Хоть так о себе говорить нескромно, но я, то есть, Мелин, был очень красив. Все в моем нынешнем теле было очень гармонично. А эльф… Он был худым, высоким, жилистым и каким-то угловатым. На тонких кистях рук выпирали шишки, суставы на пальцах тоже были значительно крупнее фаланг. Личико без усов и бороды было с высокими скулами, как и у меня, но внизу оканчивалось узким подбородком и тонкими губами. Нос — идеально прямой, в отличие от моего, с горбинкой. А вот глаза были ярко-зелеными, цвета молодой листвы. Он привстал на локте, стряхивая с запылившихся темных волос капюшон и веточки, и звонко сказал, глядя мужчине в глаза: — Мне нужно увидеться с Даниэлем.

— Вы договаривались о встрече? — Мужчина пристально посмотрел эльфу в глаза, словно читая его мысли.

Я скоренько поставил на свои мозги щит. (Когда-то, в другой жизни, я очень уважала фэнтези, но не думала, что вычитанное до такой степени пригодится!)

— Нет, но он нас обманул, и я хочу его увидеть!

Мужчина встал и пожал плечами: — Ничем не могу помочь! А Даниэль Легро живет с другой стороны.

И он, не спеша, пошел к воротам. Но мне тоже надо попасть внутрь, и я попытался влезть в его мысли. Интересный тип. Картинками побежали обрывки разговоров, возмущение на кого-то, усталость и … обрыв. Тип закрылся. Я раздосадовано смотрел ему в спину и, едва успел опустить глаза, как мужик обернулся и в упор взглянул на меня:

— Это делал ты?

— Что?

— Только что рылся в моей голове?

— Роются в помойке, а в голове — смотрят. — Тихо ответил я.

— Вы вместе?

— Нет. Он упал мне под ноги.

— А ты что тут делал?

— Хотел узнать, когда экзамены. Друг сказал, что я не без способностей.

— Тогда идемте. Оба. — Он пошел, не оглядываясь, к воротам.

Эльфик кое-как поднялся и, отряхнувшись, похромал следом. А я замыкал шествие, подумав, что если страж опять будет драться, то пусть первым получит эльф. А я, авось, сбегу.

Как только мы вошли на территорию Академии, моя воля словно исчезла. Я, как тряпичная кукла, тупо шел за человеком в черном плаще и проклинал свою дурость, ибо сопротивляться было невозможно. Рядом шипел злой эльф. Легкий ветер сдул с моего лица капюшон, а я самостоятельно даже не мог одеть его снова. Эльф зыркнул на меня зелеными глазищами и выругался. Я состроил глазки и облизнулся. Тот больше не оборачивался, и я слышал только его возмущенное сопение.

Нас, как двух баранов на веревочке, провели по высоким коридорам Академии. Поднявшись на третий этаж, мы за своим провожатым зашли в шикарную, отделанную кованым металлом дверь с надписью: “Ректор”. “Он ректор, или нас к ректору?” — мелькнула в моей голове мысль. Судя по тому, как по-хозяйски мужчина протопал через секретаря в дальний кабинет и сел там за стол, первое предположение было наиболее вероятным.

— Рассказывайте! — приказал он.

Внезапно все возможности наших тел вернулись к нам с эльфиком. Я едва успел открыть рот, как этот полоумный житель дальних гор развернулся и с ненавистью прыгнул на меня. Я увернулся и подставил ему ногу. Тот снова грохнулся поврежденным плечом об пол. Таких красивых словосочетаний в свой адрес я не слышал за всю свою жизнь во всех телах ни разу! Пару раз хлопнув ладонями, я протянул упавшему руку, а когда тот уцепился за нее, другой рукой дал в глаз. Эльф ушел в нокаут.

— Это не я! — в ужасе произнесла моя женская душа.

Мужчина, вернее, ректор, сидящий за столом, от души рассмеялся.

— Ты — Миллеинор из порта? — отсмеявшись, спросил тот.

— Да, — развел я руками.

— Твой друг Корин Ренский много о тебе рассказывал. Он хочет, чтобы ты учился. Он говорил, что ты — водник?

— Да, — скромно ответил я.

— И ты — полукровка?

— Папы с мамой, увы, не помню… — со вздохом констатировал сей факт.

— Кто научил тебя ставить ментальные щиты?

— Не знаю, о чем Вы.

— Я до сих пор не могу считать твоих мыслей. — Нахмурился он.

— У меня их нет. Зачем о чем-то думать, когда кто-то может потом плюнуть тебе в душу?

— Зачем ты здесь?

— Вы пригласили, я не смог отказаться. — Честно округлил я глаза.

Тот вышел из-за стола и подошел ко мне вплотную, буравя черными точками глаз:

— Неправильный ответ. Что ты хотел в Академии?

— Неправильный вопрос. — нагло ответил я. — Что этот придурок хотел в Академии?

Мужчина так сверкнул глазами, что мне показалось, что голову сдавливают огненные тиски. От невыносимой боли я согнулся, и кровь закапала из носа, но щит вокруг своей головы держал из последних сил. К счастью, эльф под ногами опять зашевелился, но принял ноги стоящего недалеко ректора за мои и резко ударил ребром ладони тому под колени. Мужчина всей своей массой завалился на эльфа, а я, перепрыгнув через них, рванул на выход. Оказавшись в коридоре с еще кружащейся головой, с трудом услышал далекую пульсацию ауры кинжала. И пошел, постепенно ускоряясь, в ту сторону, куда звала меня Судьба.

Лестница. Какие-то люди. Пробегающая мимо девчушка ахнула, увидя на моей груди кровавое пятно. Мне стало опять худо. Весь мир зашатался, и по стеночке я сполз на пол, успев на голову натянуть спасительный капюшон. Не знаю, сколько времени провел я в забытьи, но очнувшись, увидел грустные карие глаза Корина.

— Корин! — улыбнулся я. — Ты опять меня спас!

Вокруг раздались восторженные повизгивания и робкие хлопки. Повернув голову, я обнаружил себя на кровати в комнате, заполненной студентами. Я приподнялся на локте.

— Лежи, Мелин. — Корин снял повязку с моей головы, обмакнул ее в раствор, отжал и опять водрузил мне на лоб. — Ты меня помнишь?

Я кивнул.

— Где ты находишься, знаешь?

— Догадываюсь. В общежитии? — кашлянув, сказал я, обводя глазами толпу обсуждающей меня молодежи. Причем, ребята благоговейно смотрели на Корина, а девушки раздевали меня взглядами. Я даже провел по груди рукой, чтобы удостовериться в целости моего гардероба.

— Что со мной произошло? — поинтересовался я у Корина.

— Не понимаю. Какое-то сильное ментальное воздействие. У тебя кругом была кровь. Все лицо в крови. — Корин хлюпнул носом, девушки ахнули.

— Корин, — я опять приподнялся, — ты можешь дать мне какое-то укрепляющее средство? Мне очень надо! Помнишь, я тебе утром рассказывал?

— Могу, только потом тебе будет совсем плохо!

— Братишка! — Я положил свою руку на пальцы парня. — Время уходит. Я это чувствую. Боюсь, что потом будет очень поздно. Ребята! — я напряг свою волю, — никто из вас меня не видел. Расходитесь. Пора на занятия!

Молодые люди молча разворачивались и уходили. Скоро в комнате мы с Корином остались одни.

— Мелин! Ты можешь такое! — у парня изумленно поднялись брови.

— И не такое. Микстурку давай!

Корин протянул мне чашку с водой, куда накапал несколько капель настоя. Я поводил над чашкой рукой, шепча: “Водичка, моя сестричка, дай силы своему непутевому братцу, поддержи меня в случаях сложных, местах тревожных! Дай силы забрать у людей то, что держат у себя не по праву!”

Вода вспыхнула золотым сиянием и погасла, оставив внутри чашки лишь несколько радужных пылинок. Я выпил все одним глотком и притих. Корин смотрел на меня. Постепенно в голове прояснялось, мышцы наливались силой, а сердце — радостью от предстоящего приключения. Я откинул покрывало, сел, опуская ноги на пол, а потом легко встал.

— Корин! У меня к тебе просьба. Скажи, как самым коротким и тайным путем пройти на баронскую половину?

— Зачем это тебе?

— У него нужная мне вещь. Ее надо забрать! Если знаешь, помоги мне. — я взял его за руку, глядя в теплые грустные глаза. — Не расстраивайся, мальчик. Меня не убьют.

— Ты обещаешь? — он доверчиво взглянул на меня.

— Да, мой хороший, обещаю. — Я еле удержал тяжелый вздох.

Корин поднялся и выглянул за дверь:

— Пойдем, там никого!

И мы понеслись по коридорам, иногда поднимаясь вверх, иногда спускаясь на два этажа. В конце концов, он остановился перед старой, обитой ржавым железом, дверью в подвальном этаже.

— Ее надо вскрывать, Мелин. И мне дальше нельзя. Студенты в Академии все видны, как холмики на равнине. — С сожалением сказал он.

Я быстро сосредоточился, нашел запирающий контур, аккуратно изолировал его, перевесив концы сигналки на внешнюю цепь, и легко открыл дверь. Вот если бы замок запирался просто механически… мне было бы труднее. Остановившись перед черным провалом в никуда, я посмотрел на Корина. Тот стоял, опустив голову и сжав кулаки. Я взял его лицо в ладони и посмотрел на зажмуренные глаза, из уголков которых стекали слезы.

— Ну не плачь, мой мальчик. Все будет хорошо. — начал мягко уговаривать его. — Я обязательно вернусь, и мы будем вместе, как и раньше. Просто надо сделать дело. Это просто дело, Корин, ничего больше. И я тоже очень тебя люблю. — Вздохнул я, прижимая мальчишку к себе. Тут, наконец, его отчаяние вырвалось наружу:

— Мелин, не уходи, я не смогу жить без тебя! Я очень тебя люблю! — он, с отчаяньем погибающего повис на моей шее, прижимаясь мокрой щекой к моему подбородку.

— Ну, мальчик мой, — я гладил его по темным волосам, — еще немного, и я вернусь. Мы вместе будем ухаживать за девушками и тисса Фалер наконец даст себя поцеловать! — Я похлопал рукой по вздрагивающему плечу.

— Не нужна мне тисса Фалер. — Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами с то расширяющимися, то сужающимися зрачками. — Ты разве не понимаешь, что я люблю только тебя?

Я глубоко вздохнул, словно ныряя в глубокий омут, нагнулся к мокрым губам Корина и нежно их поцеловал.

— Корин! Ты сейчас пойдешь учиться и забудешь, где ты был, с кем и что делал. Иди, мой маленький, глупый, любимый мальчик!

Корин на секунду закрыл глаза, а когда открыл, я уже запер дверь с обратной стороны и, приникнув к щели, услышал удаляющиеся по коридору шаги.

“Вернусь, вылечу!”- пообещал себе я и двинулся вверх по ступеням, создав для подсветки маленькую шаровую молнию. Игры с огненной стихией получались у меня все легче и легче.

Ход в подвале с этой стороны был пыльным, занавешенным паутиной во всех углах, забытым и давно заброшенным. Я шел совсем тихо, хоть интуиция подсказывала, что вокруг никого не было. Есть такая хорошая поговорка: “Не буди лихо, пока оно тихо”. Вот и я со своим огоньком потихоньку плыл по грязным коридорам в поисках выхода. Мой мозг автоматически сканировал пространство на предмет оптимальной дороги, а душа всерьез задумалась, а как, собственно, придется отнимать этот нож? Если его украл Даниэль, чего-то не поделив с эльфами, то делиться со мной он тем более не захочет. И что я могу противопоставить силе хорошего ученого мага? Да я просто растеряюсь! У них заклинания автоматически слетают с языка. Чем я смогу отбиться? Кулаками? Я рассмеялся, и мой голос дробным эхом рассыпался по подземельям. Может, заранее сплести что-то вроде зеркала? На энергетическом плане, естественно. А что у нас собой представляют отражающие частички? Серебро и ртуть? А на энергетическом плане? Я шел, пытаясь то так, то этак создать нечто отражающее. Даже попробовал уплотнить эфирную составляющую воды. Потихоньку пол, по которому я шел, начал легонько подниматься, и передо мной впервые оказалась закрытая дверь. Сначала я ее подергал. Так, на всякий случай, вдруг не заперта? Оказалось, еще как! Кроме здорового амбарного замка с той стороны, здесь тоже висел охранный контур с сигналкой. Ну эти маги, конечно же, нового ничего придумать не могли. Все было вскрываемым и стандартным. Кроме ржавого замка. Я видел его внутренний механизм и пытался провернуть навеки прикипевшие зубчики. Ничего не получилось. Я стоял перед дурацкой дверью мокрый и обескураженный. “Надо бы придумать другое решение”- вызрела-таки мысль.

“Да-да, другое решение — это правильный ход!”- раздался неожиданно голос в моей голове. Я подпрыгнул, обливаясь холодным потом. “С каких это пор эльфы стали такими пугливыми?” — я тихонечко обернулся, напрягая все мышцы. Передо мной стояла собака и смотрела на меня светящимися умными глазами.

— Ты что за чудо? — слегка нервным голосом проговорил я. — И ты откуда здесь?

Собака вздохнула и повиляла хвостиком: “Глупый эксперимент молодого Легро. Тут, недалеко на третьем уровне его лаборатории. Хочешь, покажу?”

— А может, ты их охраняешь, заставляя доверчивых прохожих заходить туда? А он проводит над ними свои страшные опыты?

Собака смешно фыркнула: “Ты в пыли видел хоть один человеческий след? Да тут и крыс-то нет!”

— Съела, поди? — округлил я глаза.

“Не смешно. Впрочем, я могу уйти, а тебе — долгой дороги”. — Она задрала хвостик и потрусила в темноту.

— Эй, я пошутил! — крикнул ей вдогонку. — Возвращайся! Поговорим.

Собака развернулась и снова подошла: “Так тебе интересны лаборатории?”

— Мне интересен один предмет, который есть у Легро. Впрочем, лаборатории тоже. А что хочешь ты?

“Я хочу всего две вещи: увидеть небо и стать любимой домашней собакой”.

— Понятно, ты сбежала, а двери открывать не умеешь. Да?

Псина кивнула.

— Хорошо. Если все пройдет гладко, то небо и семью я тебе обещаю. Идет?

Плюшевые ушки опять колыхнулись в знак согласия.

Пока мы разговаривали, мне в голову пришло простое и изящное решение. Если земля, из которой когда-то вышел металл, мне ответит, вопрос с замком будет решен. И я, сев на корточки, положил руки на пол. Он был каменный. Но камень ведь тоже вышел из земли, он тоже ее суть. Поэтому я начал говорить: “Мать Земля. Услышь меня, своего маленького и заблудившегося сына. Недобрые люди забрали кинжал Бога, угрожая друг другу войной, и в борьбе за власть будут делать больно твоему телу и твоей душе, Земля, ибо не знают, что творят. Я не хочу обременять тебя своей ношей, просто прошу: допусти меня к своей первородной магии. Подари ради святого дела частичку твоей силы!” — я замер. По камням, полу, да и всему замку прошла легкая дрожь, а мои пальцы закололо тысячью иголок.

Я встал с колен, подошел к двери и приложил к ней руку в районе замка и представил, как ржа разъедает его дужку и осыпается на пол бурым песком. С той стороны что-то грохнуло. Я толкнул дверь, и она подалась.

“Получилось!”- заорала собака и бросилась в дверной проем. — “Догоняй” — послышался ее удаляющийся голос.

Перевесив молнию слегка вперед, я побежал по следам собачьих лапок. Неровный и слегка обработанный камень стен сменился на гладкий и шлифованный, пыли стало меньше, а наклон коридора все круче. Я буквально лез вверх по серпантину. Скоро по сторонам начали появляться двери, а потом и решетки. “Заброшенные камеры для узников или кладовки” — решил я, пробегая мимо. Тут из бокового коридора выскочила собачка, виновато отряхивая мокрую морду.

— Пила? — спросил я ее на бегу. — Скоро выход?

“Да, осталось немного. А знаешь, в лаборатории вчера привезли девушку. Красивую. Королевскую шпионку.”

— Откуда знаешь? — отрывисто спросил я, немного приостанавливаясь.

“Она грозила судом Короля, если Даниэль ее не отпустит.”

Я остановился совсем. Похоже, собачка знала, во что вляпалась моя ночная подружка. Хоть кинжал звал и манил меня бежать дальше, я попросил собачку:

— Отведи меня, пожалуйста, в лабораторию. Эту девушку надо обязательно выручить. Она хорошая, хоть и хитрая. Ну, ведь шпионы — они все такие! — Собачка с умным видом покивала головой и скоро свернула в боковой низенький туннель.

Теперь я бежал согнувшись, едва не чиркая макушкой по потолку. А потом пополз. В конце концов, отверстие расширилось и закончилось вентиляционной решеткой.

— Ты здесь пролезла? — спросил я собачку. Та кивнула: “Под ней стояли ящики, я забралась и убежала”. Теперь тут ящиков не было, и мы лежали, высунув носы через решетку, на трехметровой высоте. Я быстро просканировал ее на наличие защиты. Но, видимо, Даниэль был настолько уверен в своих подвалах, что охранного контура не было. Я схватился за решетку пальцами, и через минуту она осыпалась песком вниз.

— Есть мысли, как прыгать будем? — поинтересовался я у собачки. Та помотала головой, умильно глядя мне в глаза и улыбаясь розовой пастью. Я тяжело вздохнул, сосредоточился и представил большую воздушную подушку под нашим лазом. Мысленно перекрестился и нырнул вниз головой, так как развернуться в этой трубе было невозможно. А следом полетела собачка.

Что могу сказать? Подушка получилась. Но тяжелая собака, придавившая мне ноги, не самое приятное ощущение в жизни! Когда мы встали, воздушный щит я срочно убрал — не стоило оставлять после себя ничего. Легкий ветерок, идущий вслед за нами, разметал по полу наши пыльные следы.

“Сюда!” — запрыгала, зазывая меня дальше, собачка.

И вот я стою у небольшой металлической клетки. Молния, взлетев под потолок, подсветила все помещение, похожее на лабораторию и пыточную одновременно. Особенно меня ужаснул заспиртованный младенец грифона. Каким же надо быть моральным уродом, чтобы замучить небесное существо?

Переведя любопытствующий взгляд на клетку, я увидел свою недавно очаровательную незнакомку. Лицо девушки было разбито, волосы слиплись кровавыми колтунами. По обнаженному телу пятнами наливались багровым цветом синяки. Руки были замкнуты кольцами. Она была без сознания.

Итак, сканируем клетку. А вот тут — защита. Видимо, девушка была сильным магом. Я сел перед сооружением, скрестив ноги, и стал искать тот самый кончик, за который дернешь — весь рисунок расползется. Собачка терпеливо сидела рядом и сочувственно дышала, вывалив язычок. Защита горела алым пламенем, а я думал. Кроме того, вероятно, здесь есть сигналка, выведенная к Даниэлю. Красные крупные сполохи мешали как следует рассмотреть узлы. Но ведь я тоже немного работал с огнем! Это — газовая горелка, убеждал себя я. Надо просто подвернуть краник, не гася ее совсем. Я усиленно представлял, а пламя потихоньку опадало, проявляя переплетения и связки. А вот и наш спрятанный кончик! Как хорошо, что никто здесь не догадался начинать охранки от себя и закольцовывать. Вот тогда было бы гораздо сложнее. Попробуй-ка, разъедини такую цепь хоть на долю секунды! Да сразу почувствуешь, что кое-где у нас порой…

Мы вместе с собачкой радостно наматывали огненную ловушку на банку с заспиртованным грифончиком. Пусть хоть после смерти порадуется. Огонечки сияли, как новогодняя елка. Из любви к искусству я через раз делал язычки разного цвета: холоднее — красные, горячее — синие. Красота!

Закончив, я рассыпал клеть прахом и наклонился над девушкой. Дышала она тяжело и хрипло. Видимо, ей отбили легкие. Бедная девчонка, и зачем она одна сунулась в пасть чудовища?

Мне еще раз пришлось обратиться к земле. В процессе чтения заклинания камни под ее телом наливались алым светом. Я даже испугался и потрогал их рукой. Нет, холодные. Но они, раскаляя себя изнутри, отдавали ей силу, накопленную тысячелетиями, и постепенно разбитое тело выравнивалось, ссадины и ушибы заживали, а лицо приобрело свои привычные милые черты. Лишь кровь, запекшаяся в волосах, напоминала о зверских побоях.

А вот и ресницы легонько дрогнули. Я подул на лицо:

— Спящая красавица! Твой принц уже пришел и разбудил тебя поцелуем. А ты ответить не хочешь?

Замах был короток, но яростен. Но я поймал ее руку и поцеловал грязные пальчики:

— Глаза открой, бестолочь!

Девица тут же подчинилась. А увидя, кто рядом с ней, бросилась на шею. Собачка затявкала. Я с трудом рассоединил ее руки.

— А теперь, голубушка, в благодарность за свое исцеление, расскажи мне, откуда Его Величество знает о кинжале, и зачем он послал за ним тебя, если маги все равно собирались его привезти? Кстати, а зовут тебя как?

Девушка улыбнулась и попросила умыться. Я кивнул на раковину и краник в стене. Наконец, отмывши волосы и накинув рабочий халат и штаны Даниэля, висевшие при входе в шкафчике, она присела со мной рядом и представилась: — Сения. Старший агент имперского сыска. Задачей было любой ценой не дать кинжалу проникнуть во дворец в Чатакке.

— А откуда вы получили сведения об артефакте?

— Ну, у нас существуют источники среди оппозиции. У Короля есть брат — Председатель Магической Гильдии. Ты же ведь знаешь наши традиции? Ну так вот. Среди магистров был один властолюбивый человек, считавший, что его персона намного лучше и талантливей королевского брата. И он решил сменить власть, подключив в качестве разменной монеты недовольных отнятыми островами эльфов. А помощником в своих поручениях он выбрал тоже властолюбивого, но недалекого сынка местного барона.

— Почему его?

— Потому что здесь можно спрятаться от королевских глаз и незаметно готовить войну. Эльфы сначала согласились с таким планом и даже достали ему Кинжал Бога, хранившийся у них в горах многие годы. Но потом поняли, что их руками просто хотят поменять власть, а островов и бывшей вольницы им не видать, как своих ушей. И они решили вернуть кинжал обратно. Такая война им тоже не нужна. Но теперь в игру вступили некоторые маги, которым наш магистр поручил доставить кинжал во дворец вместо эльфов. Те, толком не уяснив, в чем суть, решили просто украсть этот кинжал и основать на каком-нибудь материке могущественную империю с ними во главе. Магистр в последнюю минуту узнал об измене и послал Даниэля за кинжалом на корабль.

— А ты, значит, великая воительница, решила его отобрать в одиночку?

— Я решила его соблазнить! — обворожительная улыбка на измученном лице, и спутанные мокрые пряди, беспорядочно падающие на рабочий халат, создавали такую безнадежно-грустную картину, что не хотелось даже смеяться.

— Удачно? — кивнул ей головой.

— Там был его наставник, этот бешеный Арекс.

— И что, ты не смогла обаять их обоих?

Сения посмотрела на меня, как на душевнобольного.

— Мелин, он же магистр!

— И что?

— Он сразу прочитал все мои мысли!

— А ректор местной Академии, он тоже магистр?

— Да, иначе не смог бы занять такой пост. Мелин, нам надо добыть кинжал и вернуть в эльфийскую сокровищницу!

— Проще бросить в зев огненной горы. Тогда он точно нигде больше не всплывет.

Девушка неожиданно зевнула, сдвинула стулья и, свернувшись калачиком, сказала:

— Утро вечера мудренее. Перед походом надо выспаться.

— А если кто придет?

— Услышим. — Она подложила руку под щеку и засопела.

Я же создал для нас с собачкой хорошую и высокую воздушную подушку, и мы вдвоем растянулись на ней, как на диване. Перед тем, как погасить молнию, я поставил свой защитный контур на ощущаемое мной пространство и замкнул оба вывода на себя. Спокойной нам ночи!


Глава девятая. Сражение с магом.


Тем временем по коридорам Академии бегала толпа магов — преподавателей во главе с ректором и эльфом. Быстро разобравшись в руках-ногах и мотивах, они поняли, что сражаются на одной стороне и, не сговариваясь, рванули в коридор за Миллеинором, которого уже и след простыл. Опрос попадавшихся навстречу студентов никаких зацепок не дал, и ректор, собрав свободных от занятий преподавателей, отправил их бороздить коридоры и допросить еще не опрошенных. А сам с эльфом пошел в аудиторию, где в данный момент находился Корин. Вытащив парня с занятий и поставив того в коридоре у стенки, ректор воткнул в его глаза свои черные иглы зрачков и начал допрос:

— Когда ты последний раз видел полуэльфа Миллеинора?

— Сегодня утром. — охотно ответил тот.

— Ты видел его в Академии?

— Нет. — все также послушно отвечал Корин.

— Зачем ему нужна Академия?

— Чтобы учиться. Он — водный самоучка.

— Что он еще умеет делать?

— Рыбу ловить, заговаривать дорогу кораблям.

— Ты слышал о кинжале Бога?

— Нет.

Корин с широко распахнутыми честными глазами спокойно отвечал на все вопросы.

— Иди, мальчик, учись. И зачем этому рыбацкому недотепе понадобилось ввязываться в политические игры? И скажи-ка мне, эльф, почему ты пытался его ударить?

— Потому что это — Мелин-Крысеныш. Он, как встретит в порту кого-то из наших, подкараулит и бьет до полусмерти. Мы в одиночестве по складам и не ходим.

— И за что же он вас так не любит?

Эльф поморщился:

— Давно было дело. Из далекого южного континента один из наших капитанов привез полуэльфеныша. Хоть мы не признаем полукровок, но этот ребенок, наверно, понравился капитану. Может своим необычным внешним видом? Толком не знаю, в чем пацан умудрился провиниться, но в вашем порту его выкинули на берег. Ну и попинали до кучи. А Крысеныш отлежался, откормился у начальника вашего порта, выявил в себе способности слабенького мага и начал зарабатывать прокладкой пути кораблям. Но наших бьет, почем зря!

— А вы — его?

— Так уж повелось…

— А вам не приходило в голову, что над ребенком-полукровкой на том корабле могли издеваться?

— Он вообще не должен был жить! — высокомерно закончил разговор эльф.

— Нация самоуверенных идиотов. — пробурчал ректор, и они снова отправились искать магический след исчезнувшего в недрах Академии Миллеинора.

Через три часа, обегав все помещения, маги собрались в ректорском кабинете на совещание. Повесткой дня служил один вопрос: Как можно с Академической половины попасть в другую часть замка, кроме парадного входа? Ибо иных вариантов, куда и, главное зачем, шел ненормальный полуэльф, ни у кого не возникло. Когда какой-то маг тихо заикнулся о вероятности просто зайти через другое крыло и попросить осмотреть помещения, на него посмотрели, как на душевнобольного.

Из библиотеки приносились ветхие планы тех лет, когда еще Академии не было, и замок был единым. Находились какие-то общие коридоры, но посланные в них маги помоложе отвечали, что там все заделано, а общая сигнализация ни разу не давала оповещения.

Наконец принялись за карты подвалов. Там нашлось несколько закрытых, но не заложенных кирпичом дверей.

— Туда! — отдал приказ ректор, и все понеслись проверять неожиданные находки.

Дверей было несколько. И отряд магов разделился на части. Через какое-то время все собрались в общем коридоре и давали ректору отчет:

— Сигналка не нарушена, все в порядке!

— Вы двери дергать пробовали?

— Нет! — дружно ответили маги.

Ректор плюнул и поцедил сквозь зубы:

- Ведите меня к каждой по очереди!

И кавалькада вновь понеслась топтать узкие неосвещенные коридоры.

Наконец добрались до искомого места.

— Сигналка на месте. Пыль — тоже. — Докладывал начальству пожилой маг.

Ректор, как и в предыдущих случаях, подошел к закрытой двери и сильно толкнул ее. Дверь открылась, а сирена завыла в ушах. Когда, наконец, ее смогли отключить, маги напоминали загнанных собак: глаза в кучу, а языки — до земли.

— Вот! — самодовольно констатировал ректор. — Здесь он и ушел!

— Но, господин, здесь нет никаких следов магии! Как он смог пройти?

— Смог! — уверенно ответил черноглазый магистр, вспоминая, как пытался пробить ментальный блок Мелина.

И он решительным шагом углубился в черноту коридора. За ним рысил эльф, и цепочкой растянулись маги Академии.


Я проснулся, сладко выспавшись под боком у теплой дворняги. Хм, оказывается, не только у ней одной. Слева ко мне прижималась спиной собачка, справа — округлые прелести тайного агента Его Величества. Сдув с ладони маленькую молнию в потолок, я начал будить своих сладко спящих девочек. Одна подняла голову, зевнула, показав розовый язычок, другая и не дернулась. Я выполз из дружеских объятий и встал на ноги. А потом убрал воздушную прослойку. Раздался удар, и почти одновременно — ругань на двух языках. Зато проснулись качественно и быстро.

— Девочки! Умываемся, пьем водичку и — в путь!

Кинжал звал меня своей близостью и заданием Судьбы.

Открыв чужой сторожевой контур в левое крыло огромного замка, мы побежали по подземным лабораториям и складским помещениям. Кое-где чудились блестящие глаза, но мы, не останавливаясь, проносились мимо. “Выполню свою работу, если Судьба даст, вернусь, посмотрю, что тут” — дал себе я зарок. Коридоры и комнаты закончились, выводя нас к чистенькой, с идеальными ступеньками, лестнице. Тогда мы остановились немного перевести дух. А я замкнул свою подвальную сигналку на себя, искренне считая, что если маги будут рваться сквозь нее, то у меня останется временная фора, чтобы не оказаться меж нескольких огней.

Мои девочки стояли на площадке перед лестницей и тяжело дышали.

— Девчонки, умирать страшно. Но страшнее оставить в нашем цветущем мире эту мерзкую штуковину. Давайте немного потерпим эти неудобства. В конце концов, должно же нам повезти, если мы — на стороне добра?

Я погладил собачку и чмокнул в носик Королевского Агента. И мы потопали вверх по лестнице. Миновав одну площадку с дверью, Сения вопросительно посмотрела на меня. Я покачал головой. Фиолетовый холодный фон кинжала-убийцы светил мне путеводной звездой откуда-то выше. И мы лезли все дальше.

— Похоже, это восточная башня! — воскликнула разбирающаяся в местной архитектуре запыленная и покрытая паутиной девушка. Собачка промолчала. Она ждала, когда мы куда-нибудь выпустим ее из этих катакомб. Но вот мы, наконец, поравнялись с очередной дверью, и обжигающая нить чуждой энергии потянула вбок.

— Все, девчонки. Мы на месте. Вскроем дверь и идем. Он уже недалеко. — И я принялся распутывать охранку Даниэля и развешивать ее вдоль стен. Сения смеялась и хлопала в ладоши:

- Я и не знала, что ты умеешь открывать замки!

— Замки — не умею, — пыхтел я, свесив кончик языка изо рта от усердия, — а магические сигналки и магические запоры — могу.

Вот и наш мудреный замок щелкнул, и дверца приоткрылась наружу. Мы вышли на открытую галерею башни. Солнце уже взошло, дул легкий морской ветерок и в далекой гавани внизу был четко виден каждый кораблик и каждый причал. Красота! По синему небу плыли редкие облачка, и хотелось не сражаться с очередным сумасшедшим, жаждущим власти, а раскинуть руки и взлететь навстречу ветру. “А вдруг получится?” — промелькнула в голове шальная мысль, и была отринута, как самоубийственная.

Мы медленно обходили башню по ее периметру.

— Умеешь ставить полог невидимости? — спросил я агентессу. Та вытаращила глаза: — Что?!

— Чтобы не засекли радарами. — буркнул я и попытался изобразить над нами что-то вроде зеркальной ткани на энергетическом плане. Не знаю, получилось, или нет, но пока мы шли и шли вперед. Вдруг девушка дернула меня за руку.

— Впереди один человек.

Я напрягся и увидел приближающегося к нам за поворотом стены Даниэля Легро.

— Сеть кидать умеешь? — спросил я Сению. Та кивнула головой.

— Готовься! — шепнул я.

— Собакин, — это уже собачьей девочке, — можешь отвлечь этого дятла так, чтобы он не сразу нас увидел?

Та кивнула головой, вылезла из-под полога невидимости и села посередине галереи.

Из-за угла вышел тот самый замечательный молодой человек, которого я отправил полетать в первый день моего появления на этой земле. Он размахивал руками и улыбался, как вдруг увидел нашу собачку с горящими глазами и пастью, полной острыми и белыми зубами. Он сбледнул с лица и остановился, начиная пятиться назад. Я рывком сдернул полог и крикнул:

— Кидай!

Сения не сплоховала, и огненная сеть накрыла ее бывшего ухажера. Но он был хорошим магом огня и изо всех сил пытался отбиться.

“Что же делать?” — мелькнул панический вопрос в моей голове, но тут же пришел и ответ:

Человеческие маги не могут работать с несколькими стихиями сразу. Поэтому сделаю ему каменную тюрьму. Если продолбит, то не сразу. Я прислонил ладони к башне и представил то, что мне хотелось получить. От моих ног расползлось золотое сияние. Оно выбирало отдельные камни и, как в игре в пятнашки, перетаскивало и перемешивало их, собирая вокруг извивающегося и выкрикивающего заклинания человека. Скоро на полу стоял аккуратный, словно проведший здесь века, каменный саркофаг.

— Молодцы, девчонки, бежим! Уже близко! — И в этот момент тренькнула сигналка из подвала. Через нее лезли маги Академии во главе с ректором. Но у них впереди были лаборатории и башня. А мы — почти на месте.

Сигнал опасности сработал, когда я почти влетел в открытую дверь нужной комнаты. Резко затормозив, я упал на колени. Сения тут же упала следом. Собачка, поджав хвостик, спряталась за ней. Над нами пролетела ловчая сеть. Я попытался разглядеть, что там, в комнате, но мой поисковик блокировался кем-то более сильным.

— Миллеинор! Я тебя уже заждался, — раздался глубокий и сильный мужской голос. Таким голосом обычно покоряют женские сердца оперные певцы, поющие о вечной любви, а на деле от нее бегающие. — Иди ко мне!

Я своим девочкам объяснил знаками, чтобы они ни за что не высовывались, и кинул на них защиту. А сам поднялся и вышел.

В большой круглой, выстланной коврами комнате, на круглом же диване сидел красивый высокий мужчина в синей мантии. “Воздух?” — машинально подумалось мне. А на его поясе в ножнах висел нужный нам кинжал.

— Присаживайся, Миллеинор. — Он приглашающее взмахнул длинной и узкой кистью.

— Нет, я лучше в дверях. Отсюда убегать ближе. — честно ответил я.

— Разве ты трус, эльф? Нет, ты не трус. Ты — истинный сын своего отца! Жаль, что тебя эльфы гор не добили. Хотя, нет. Это даже хорошо. Тебя убью я. Этим, — он показал на кинжал, — ритуальным оружием!

— Зачем? — вытаращил я на него глаза.

— А затем, болван. Я на него столько заклятий понавешивал, а ты хоть и попыхтел, но снял! Тебя об этом просили? Нет! Тебя просили заговорить груз.

— А что Фалер, он в доле? — подался я к нему.

— Нет, он просто жадный глупец.

Я облегченно выдохнул. Мне как-то не хотелось, чтобы смешливый здоровяк Фалер оказался замешанным по самую макушку в эту скверную историю.

— Ну, извини. Нечаянно получилось. — развел я руками.

— Ты представляешь, — доверительно поведал он мне, — каково было мое разочарование, когда я не смог воссоздать заклятия? Что же ты, ублюдок, такого натворил? Ну, ничего. Когда я тебя убью, твоя кровь повернет все вспять! — и он довольно потер руки.

— Можно последний вопрос? А кто мои родители, о великий магистр? Хоть перед смертью узнать бы…

Маги уже лезли по башне. Где ты, Ленна? Ты мне так нужна!

— Ну если только перед смертью… — захихикал колдун. — Там, за морем, есть красивейший лесной континент. Люди там не живут. А живут только эльфы, наяды, сильфиды, феи и другие дети природы. У них нет городов, а есть маленькие лесные поселения. Иногда они торгуют с проходящими мимо кораблями. Для этого они построили небольшой прибрежный городок — Туин. И вот однажды сын местного управляющего с сестрой решил сбежать из родительского дома, чтобы посмотреть на корабли чужеземцев. Эти ребятишки были маленькими и доверчивыми. Ведь в той стране дети охраняются и оберегаются всеми. А чужим морякам маленькие красивые эльфята показались диковинкой, и они их украли. В эту же ночь корабль ушел из гавани. Девочка умерла почти сразу. Мужиков-то на корабле было много! А эльфенок… Его сначала хотели выгодно продать. Но надо же раздраженным морякам на кого-то сбрасывать свою злость. Вот и били его, болезного. А потом выкинули полумертвого в порту. Думали, сдохнет. А ты не сдох, выкарабкался. — Он оценивающе посмотрел на меня. — А теперь, с помощью этого кинжала и твоей крови, я захвачу этот благословенный материк!

— А скажи мне, смертник-террорист, откуда ты всю эту историю знаешь?

— Я служил на этом корабле погодником. Ведь выстилать дорогу кораблям можно не только водой, но и ветром, глупый эльфеныш! — рассмеялся он мне в лицо и, не вставая, швырнул мне в горло кинжал.

Какое счастье, что я еще в подземельях экспериментировал со своей защитой! Она действительно получилась неощутимой, но зеркальной. Кинжал, не долетев до моего горла несколько сантиметров, остановился, подрожал, (я в ужасе смотрел на него, как парализованный), резко развернулся и со всего размаху влетел магу в глаз. Тот умер, даже не успев удивиться.

Я подскочил к трупу магистра и дернул кинжал, мысленно крича на всю вселенную: “Ленна! Ленна! Забери меня с этой чертовой башни!”

Я слышал пыхтение магов, преодолевающих последние ступени башни и уже выбегающих на галерею. Быстро обтерев кинжал от крови о синюю мантию, я сунул его за пазуху и выскочил из комнаты. Тут же рядом оказались королевская агентша и собачка, дружно посмотревшие на меня.

— Там! — махнул рукой я назад. Девушка бросилась в комнату. Я взглянул на собачку: “Полетаем?” Та молча кивнула и прыгнула мне в руки, а я вскочил на высокий парапет. И тут одновременно из дверей комнаты с воплем “Отдай кинжал” вылетела Сения, а из-за поворота показались маги во главе с ректором, который стал выплетать руками какие-то загогулины.

— Я твой сын, воздух! — крикнул я, отталкиваясь ногами от камня, но крепко держа вытаращившую глазищи собаку. Ушки смешно развевались на ветру. — Держи своего непутевого сына!

И словно крепкая, сильная, но невидимая рука подхватила мое тело и понесла вслед за ветром от башни и разинувших рты магов. Слезы радости хлынули из моих глаз. Я — настоящий эльфийский маг! И все стихии помогают мне!

А вот и Ленна. Осторожно подлетела и подставила свое тело под мой и собачий зад. Ладонь, поддерживающая нас, исчезла. Ленна взмахнула крыльями и спросила: “Куда летим, Мелин?”

— Ленна, скажи мне, а где у нас находится хозяин кинжала?

Грифониха даже обернулась.

— Я хочу, чтобы этой вещи не осталось на нашей земле вообще. Пусть ее заберет тот, кому она принадлежит по праву.

“Ну что ж, давай попробуем!” — и она, взмахнув крылами, стала набирать высоту.


Глава десятая. Кинжал Бога.


К вечеру мы уже летели над закатными горами. Белоснежные пики сверкали нежным розовым светом. Глубокие расщелины резали скалы мрачно-фиолетовым. Воздух был кристально- прозрачным. Мы с собачкой давно придумали себе воздушную защиту, через которую не пробирал жестокий мороз. А Ленна, глядя на нас, лишь смеялась над нашей мерзлявостью. Наконец, мы начали снижаться и опустились на гладкий голец в окружении снежных вершин. Я, в раскорячку, спустился с грифонихи, пытаясь выпрямить выгнутые колесом ноги. Собачка, спущенная с рук, весело скакала вокруг нас. Ей нравилось заходящее солнце, морозный воздух и белая пороша, пробегающая по вершине гольца. И она с радостью гонялась за снежинками.

— Где мы, Ленна?

“Это — сакральное место, где мы можем говорить с Богом”

— И как я должен с ним говорить, когда его нет?

“Надо его позвать!”

Попробуем.

— Уважаемый Бог Всего этого Мира! Господин Тимос! Не оставь своим вниманием нашедшего твою вещь маленького и совсем незначительного эльфа! Забери ее у меня, пожалуйста! — прокричал я в закатное небо.

Ничего не случилось. Горы стояли. Снежок летел.

— И чего орешь? — внезапно раздался голос позади нас всех. Мы втроем обернулись. Перед нами стоял и улыбался светловолосый мужчина в горнолыжном костюме, только в сапогах и без лыж.

— Вы — Бог? — поинтересовался я.

— Можно сказать и так.

— А как можно сказать еще? — понеслось вперед мое любопытство.

— Я присматриваю за этой землей. — тот скрестил руки на груди. — Какое у вас ко мне дело?

Я достал из-за пазухи кинжал и, показывая, но не выпуская из рук, спросил:

— Ваше?

Тот, не приближаясь, посмотрел и поморщился:

— Да, мое. А испоганили то…

— Я чистил! — обиделся я. — Заберете?

— Конечно. Спички детям не игрушка! — подмигнул он мне.

Кинжал, как живой, аккуратно выбрался из моей руки и поплыл к Богу. Тот, не прикасаясь к нему, сделал рукой комкающий жест, и оружие просто исчезло.

— Спасибо, тебе, девочка моя. Удачи тебе. — Мужчина подошел и взял мои руки в свои. — Чего бы ты хотела за свою смелость?

Я задумалась. А потом улыбнулась:

— Я хотела бы, чтобы Мелин нашел своих родителей и, самое главное, запомнил все то, что произошло со мной в его теле. Чтобы лучше относился к Корину и помогал ему по мере возможностей. И чтобы эльфы двух континентов, наконец, перестали враждовать. Это реально?

Мужчина рассмеялся:

— А для себя ничего не хочешь?

— Нет! Вот только собачку бы пристроить!

— А ты отдай ее Ренским. Хорошая, честная семья. Когда у Корина родятся детки, она будет оберегать их!

— Вот и ладушки, — сказала я, вытаскивая свои руки из рук Бога. — Удачи тебе, смотрящий! Оружие не теряй!

Я подошла к Ленне и прыгнула ей на спину. Грифониха развернула крылья, ловя ветер, и голец остался далеко внизу. А маленький человек на его поверхности все махал нам рукой.


Ночевали мы в предгорной деревеньке на сеновале. Я не хотел разлучаться с Ленной и собакой, а в дом их, соответственно, не пустили. С первыми рассветными лучами мы продолжили свой обратный путь, и к вечеру впереди заблестело синевой море.

“Куда теперь?” — спросила грифониха.

— В сад к Ренским, моя хорошая.

Скоро мы уже оказались на мягкой летней травке среди золотой закатной листвы. Я поцеловал Ленну в оба глаза:

— Береги себя, красавица. Помогай иногда Мелину. Он замечательный. Только ему надо вернуться в родные места. Это очень важно для него. Понимаешь? Поможешь?

Ленна смотрела на меня и кивала головой. А потом потерлась клювом о мою голову.

“Удачи тебе, может, еще свидимся.”

И поднялась в темнеющее небо. А я пошел к дому.

Не заходя через парадный подъезд, я по лепнине влез в свою комнату, быстро разделся и наполнил водой ванну. От души налил туда благоухающего розами мыла и погрузился в воду. Жмуря усталые глаза, медленно расплетал грязную косу, собравшую пыль веков в катакомбах баронского замка. Светлые волосы и грязь с пеной тихо плыли по поверхности. Я безнадежно засыпал. Каким-то чудом хватило еще сил промыть голову, вытереться полотенцем и рухнуть в белоснежную нежность кровати.

А проснулся я от сдавленных рыданий и рывком сел, опять не успев толком продрать глаза. И тут меня опрокинул обратно пищаще-верещащий тайфун, прыгнувший на мою грудь. Кто-то целовал мои щеки, кто-то лизал руки, норовя оттоптать все жизненно-важные органы. Я замычал и, отпихиваясь, выбрался из клубка скачущих по мне тел, но снова был смят, задавлен, зализан и зацелован. А потом меня отпустили.

Помятый, потоптанный и недоспавший, я посмотрел на своих мучителей: напротив, радостно скалясь во весь рот, сидела собачка, а развалившись на моей кровати и положив подбородок мне на плечо, улыбался Корин.

— Ты жив! А маги сказали, что ты умер!

— Я же тебе обещал! — я с нежностью посмотрел на это кареглазое недоразумение. Тот, взвизгнув, опять начал целовать мое лицо.

“Так. С этим надо что-то делать, пока я еще здесь” — подумал я и сказал Корину, хлопая по одеялу:

— Я не очень выспался. Полежи со мной.

Корин довольно скользнул под одеяло, блестя счастливыми глазами.

Я посмотрел ему в лицо:

— Ты мне доверяешь?

— Да! — без раздумий ответил мальчишка.

Я положил ладонь на его лоб и слегка дунул в глаза. Ресницы медленно опустились, и Корин тихо засопел. А я стал просматривать его память. Ведь что-то толкнуло этого мальчишку на такую сумасшедшую любовь ко мне? И я углубился в его детство. Вот Мелин — подросток возится с мальчонкой, занимая его разными играми. Укладывает его спать, когда отец до ночи в порту, а нянька не пришла. Рассказывает волшебные сказки. Так, а это что?

Ночь. Дверь комнаты Мелина приоткрыта. На улице бушует гроза, и мальчик Корин проснувшись, испугался и пошел в комнату к старшему… почти брату. А там… Мелин притащил домой какую-то деваху, и страстно кувыркает ее по всей кровати, покрывая поцелуями и говоря любовные словечки, которые на следующий день наверняка забыл вместе с этой девушкой. А несчастный Корин стоит под дверью и утирает ладошками капающие горькие слезы. Значит, он подсознательно старался вести себя так, чтобы внимание Мелина принадлежало только ему одному?

Я аккуратно подчистил воспоминание, убирая из него девчонку, и вставляя собственные, укачивающие испуганного малыша, руки. Потом я встал, поднял спящего парня и понес в его спальню, вытирая из памяти сегодняшние слезы и сопли, и оставляя просто дружеские, братские объятья.

Положив Корина в кровать, я вышел на покрытый росой луг перед домом. Как же здорово просто жить среди родных, близких и любимых людей, не думая, что на тебя вот-вот обрушится очередное задание Судьбы. Мелин и тис Ренский, Колин, Сения… Милая грифониха Ленна навсегда останутся в этом чудесном мире, а мне, как всегда, надо уходить.

Розовый язычок нежно пощекотал мою голую ногу.

— Ты как? — спросил я собачку. — Тебе здесь нравится? Тебя покормили?

Собачка облизнулась и, осияв меня потусторонним взглядом, побежала по кустам.

Скоро начался рабочий день на кухне, и проснулся тис Ренский. Он подошел сзади, и молча положил свою руку мне на плечо. Мы немного постояли, любуясь туманным рассветом.

— Ко мне вчера приезжали из Академии насчет тебя.

— Чего хотели?

— Расспрашивали о детстве, куда ты мог уйти в случае опасности. Я сказал, что море большое, а корабли отплывают каждый день. Тебя не оставят в покое, мой мальчик.

— Я отдал кинжал Богу. — равнодушно ответил на это я.

— Они не поверят и захотят выпотрошить твои мозги.

— Им это не удастся ни при каком случае. А Вам я поставлю защиту.

— Не надо, мой мальчик. Бери Корина и езжай на свою далекую родину. Может, там еще тебя помнят?

— Вам рассказали и это?

— Да, мой хороший. Я даже не догадывался, какой тяжкий груз тебе приходилось нести в душе все последние годы!

— Это уже не важно, тис Ренский. Ведь прошлого в любом случае не вернуть. Будем жить настоящим и радоваться светлому будущему!

Потом я немного подумал и предложил:

— Корина я не возьму. Я нашел причину его влюбленности в меня и убрал ее. Ни Вам, ни ему в мое отсутствие ничего не грозит. Пусть он спокойно закончит Академию и женится на тиссе Фалер. Бог напророчил ему много детей. Не обижайте мою собачку. Она станет защищать и охранять их. А Вас я лишь попрошу об одном: посадите меня на корабль, который идет на другой континент. Я действительно должен увидеться с родными. И побыстрее, если можно. — Сказал я, смахивая слезу, спрятавшуюся в уголке глаза.

Тис Ренский уехал, как только позавтракал, обещая сегодня же все решить. Я разбудил Корина, который уже спокойно обнял меня за шею, и рассказал без истерики, как меня искали, а затем объявили убитым, маги и девушка- агент Короля.

— Она передала тебе записку — Корин протянул мне листок бумаги.

— Брось! — попросил я его.

Он подбросил вверх маленькую надушенную бумажку. Я щелкнул пальцами, и бумажка превратилась в легчайший пепел, который ветер унес в окно.

— Зачем ты так? — упрекнул меня Корин. — Девушка такая красивая!

— Прежде всего она — агент Короля и маг. А потом, где-то далеко, девушка. Да и зачем мне девушки, Корин?

Корин взглянул на меня, одеваясь в Академию.

— Ты собрался в дорогу. — Определил он.

— Да, Корин. Вам из-за меня грозит опасность, и я вынужден уехать.

— Надолго? — он присел передо мной, глядя в глаза.

— Я еще вернусь, мой маленький чудесный мальчик. — Я не выдержал и погладил его по голове.

— Я знаю. И всегда буду ждать тебя. И… — он помялся. — Мелин, не подумай плохого, я тебя очень люблю!

Корин схватил сумку, развернулся и вылетел из комнаты.

“А как я тебя люблю… и всех вас!”

Моя женская душа не выдержала и расплакалась. Ей очень не хотелось исчезать навсегда.


Вечером приехал тис Ренский, погрузил меня в сундук, который я накрыл маскирующим покровом, и повез в порт. Последний раз я обнялся с ним в каюте на борту “Нежного привета”, отплывающего в сторону лесного континента в маленький порт Туин.

— Не забывай нас, Мелин!

— Я вернусь, тис Ренский! — твердо пообещал я, пожимая его ладонь.


Через пять дней тихой и ясной погоды на горизонте показался огромный континент, протянувшийся от края до края горизонта.

— Здравствуй, Родина! — прошептали мои губы.

Загрузка...