Понюшка

Глава 13

Когда Ваймс трусцой добрался до поместья, таща за собой Фини, Сибилла оказалась в гостиной в окружении чашек и дам. Она всего лишь взглянула на него и сказала чуть более радостнее, чем обычно:

— О, вижу нам нужно кое-что обсудить. — Она обернулась к гостям, и улыбнулась: — Прошу извинить меня, дамы, я должна перекинуться парой слов с моим супругом.

После этого она схватила Сэма за руку и не слишком вежливо утащила его вглубь коридора. Она было открыла уже рот, чтобы прочитать ему супружескую нотацию о пользе пунктуальности, но принюхалась и отпрянула:

— Сэм Ваймс! От тебя воняет! Ты, что упал во что-то слишком аграрное? Я не видела тебя с самого завтрака! И почему за тобой до сих пор таскается этот юный полицейский? Уверена, у него есть дела поважнее. Он уже раздумал тебя арестовывать? Кстати, он все еще собирается к нам на чай? Только надеюсь, он сперва умоется. — Все это было высказано Ваймсу, но предназначалось Фини, который старался держаться на расстоянии и, судя по виду, был готов сбежать в любой подходящий момент.

— Это было недоразумение, — быстро вставил Ваймс, — и если я узнаю где именно находится мой герб, на его щите не найдется ни пятнышка, а мистер Фини здесь по собственному желанию и по собственной воле поделился со мной информацией.

К тому времени, когда супружеский разговор перешел на ожесточенный шепот, прерываемый сдерживаемый выкриками: «Определенно - нет!» и «Я считаю, он говорит правду!», Фини уже готов был сорваться с места.

— И они даже не стали сопротивляться? — наконец, обратилась к нему Сибилла. Юный полицейский пытался избежать взгляда, но он был способен заворачивать за углы и все равно отыскать вас, где бы вы не находились.

— Нет, ваша светлость, — сумел он выдавить.

Леди Сибилла посмотрела на мужа, тот пожал плечами.

— Если бы кто-то хотел увести меня куда-то, куда я не желаю, разразилась бы кровопролитная битва, — сказала Сибилла. — Вроде у гоблинов есть оружие? Я слышала, они известны как жестокие воины. Я думала тут случилась настоящая война! Но об этом мы бы обязательно услышали. А судя по вашему рассказу, он шли как лунатики. Или они голодали? Я заметила, что вокруг не так много кроликов, как во время моего детства. И зачем кого-то из гоблинов оставлять? Сэм, это какая-то загадка. Почти все в округе друзья семьи… — она быстро подняла руку. — Я даже не мечтаю, чтобы ты забыл о своем долге, Сэм, и ты должен это понимать. Но будь осторожен и осмотрителен, делая каждый шаг. Прошу, Сэм, я тебя хорошо знаю, не бросайся как бык на ворота. Местные могут не так понять.

Сэм был уверен, что он уже не так понял. Он заломил бровь и спросил:

— Сибилла, я понятия не имею, как бык бросается на ворота? Он, что останавливается и выглядит озадаченным?

— Нет, дорогой. Он разбивает все в щепки.

Леди Сибилла предостерегающе улыбнулась и поправила прическу.

— Думаю, нам больше незачем вас задерживать, мистер Апшот, — произнесла она обрадованному Фини. — Передайте вашей матери от меня привет. Если она не против, пока мы здесь, я бы хотела ее навестить и вспомнить прежние времена. А пока я предлагаю вам пройти в кухню, и что бы там не воображал мой муж об использовании полицейскими черного хода для слуг, попросите повара снабдить вас всем, что требуется вашей маме.

Потом она повернулась к мужу:

— Почему бы тебе не проводить его, Сэм? И, кстати, раз тебе понравились прогулки на свежем воздухе, почему бы заодно не отправиться поискать Сэма-младшего? Думаю, он снова на ферме с Вилликинсом.

Всю дорогу по коридорам Фини молчал, но Сэм чувствовал, что мозг парня напряженно трудится, что, наконец, выразилось в его словах:

— Леди Сибилла очень добрая женщина, не так ли, сэр?

— Мне ли об этом не знать, — ответил Ваймс. — И чтобы ты верно все понял, она полная противоположность мне. Я себе места не нахожу, когда знаю, что преступление не раскрыто. Потому что нераскрытое преступление противоестественно.

— А у меня, сэр, не выходит из головы гоблинская девочка. Она похожа на статуэтку, и то как она говорит, ох. Даже не знаю, что и сказать. Просто, они мог быть полным треклятым недоразумением, и могут украсть даже шнурки из ваших ботинок, если идти не достаточно быстро, но когда видишь их в пещере, и, ну, их детишек, стариков гоблинов и…

— Их матушек, так? — тихо подсказал Ваймс.

И снова сын миссис Апшот попал в неизведанный и пугающий мир философии, и только и сумел выдавить:

— Вот сэр, можно сказать, что коровы хорошие матери, но, в конце-концов, для теленка все заканчивается бифштексом, верно?

— Возможно, но что ты будешь делать, если теленок подойдет к тебе и скажет: «Привет! Меня зовут Слезы гриба»?

И снова лицо Фини нахмурилось, встретившись с незнакомой мыслью:

— Думаю, я перейду на салат, сэр.

Ваймс улыбнулся:

— Да, ты окажешься в тяжелом положении, парень, я тебе кое-что скажу. Я бы тоже так сделал. Это и называется быть копом. Именно поэтому мне нравится, когда они убегают. Это многое упрощает: они убегают, а я догоняю. Не знаю, есть ли в этом нечто сверхъестественное или нет. Но у нас труп. Ты его видел, я видел, и его видела мисс Бидл. Просто имей это в виду.

Сэм-младший сидел на ворохе сена, наблюдая как загоняют в загон лошадей. Увидев отца, он с довольным видом бросился к нему и выпалил:

— Пап, а ты знаешь цыплят?

Ваймс поднял сына на руки и ответил:

— Конечно я о них слышал, Сэм.

Отпрыск вывернулся из объятий отца, словно это было совершенно неуместно для серьезного исследователя-животновода, и стал серьезным:

— Пап, а ты знаешь, что беленькая капелька на курином помете это они так писают? Похоже на пудру на булочке, да, пап?

— Спасибо, что объяснил, — ответил Ваймс. — Обязательно вспомню, когда стану есть булочки. — «А так же после этого», — добавил он мысленно. — Ну, как, Сэм? Теперь ты узнал все, что хотел? — спросил он с надеждой, и заметил улыбку на лице Вилликинса.

Сэм-младший не отрываясь от кучки куриного помета, который он разглядывал сквозь увеличительное стекло, покачал головой:

— Нет, пап. Мистер… — тут он поднял голову и вопросительно посмотрел на Вилликинса.

Тот прочистил горло и сказал:

— Мистер Форель, один из местных егерей, был здесь около полутора часов назад, и так как ваш сын заводит разговор с каждым встречным, так что, так вышло, сэр, что Сэм-младший начинает собирать коллекцию помета всех лесных обитателей.

«Егеря, — подумал Ваймс. Он повертел мысль о том, кто именно сгонял гоблинов три года назад, так и эдак. Но пришел к выводу, что эта мысль не так важна, как вопрос: «Кто им приказал?» — Кажется я уловил суть этого места. Люди здесь делают то, что им прикажут, потому что они всегда делают то, что им прикажут. Но егеря совсем иное дело, они - плуты. Им приходится тягаться умом отнюдь не с людьми. А еще помни, здесь тебе не город, а деревня, где каждый знает каждого, и все примечает. Думаю, Фини не солгал, и люди знают, что случилось однажды ночью три года назад. Сибилла сказала, я не должен бросаться как бык на ворота, и она права. Нужно разведать, что да как. То, что случилось, произошло три года назад. Я могу позволить себе не торопиться».

Вслух он произнес:

— Но как долго?

— Похоже у вас был трудный день, сэр, — заметил Вилликинс. — Утром вы отправились в кутузку с маленьким легавым, считающим себя копом, а потом в компании гоблина и все с тем же легавым отправились в рощу на Висельном холме, где пробыли какое-то время, пока не вышли все с тем же легавым, и потом вернулись сюда, минус один легавый. — Вилликинс улыбнулся. — В здешней кухне не протолкнуться от посетителей, сэр, а беседа, когда оказываешься за зеленой дверью, что-то вроде здешней валюты. Нужно напомнить, что несмотря на злобные взгляды мистера Сильвера, я внизу главный и могу ходить, где хочу и делать, что хочу, так что он может хоть удавиться от злобы. Из одного из окон отлично виден холм, а горничные оказались очень дружелюбны, сэр. Похоже им не терпится получить работу в Ячменном переулке. Их очень привлекают городские огни. Очень дружелюбны. А еще в кабинете я отыскал отличный телескоп. Знаете, с ним Висельный холм совсем как на ладони. Я почти мог читать ваши разговоры по губам. Сэму-младшему очень понравилась игра «Проследи за папой».

От этих слов Ваймс почувствовал укол совести. Разве не предполагалось, что выходные будут семейными? И все же…

— Кто-то убил на Висельном холме гоблинскую девушку, — пояснил он мрачным тоном. — Убийца удостоверился, что крови будет достаточно, чтобы наш милейший юный коп разглядел в этом дело. Но он плавает. Не уверен, видел ли он труп до этого.

Вилликинс был явно ошарашен:

— Что? Никогда прежде не видел трупа? Может мне стоит именно здесь поселиться на пенсии? Если только я не умру от скуки.

Внезапно Ваймса озарила мысль:

— Послушай, когда вы следили в телескоп, вы никого больше не видели на холме?

Вилликинс покачал головой:

— Нет, сэр. Только вас.

Они оба повернулись посмотреть, чем занят мальчик, который аккуратно перерисовывал куриный помет в свой блокнот, и Вилликинс тихонько сказал:

— Хороший мальчик. Смекалистый. Большую часть времени.

Ваймс покачал головой.

— О, боги, ты прав. Но, слушай, ее зарезали. Сталью, определенно сталью. У них есть только каменное оружие. А ее выпотрошили так, чтобы было побольше крови, и было заметно даже самому тупому топтуну. Ее звали в честь разноцветных лепестков.

Вилликинс неодобрительно фыркнул:

— Копы не должны становиться сентиментальными. Это вредит правосудию. Вы сами это говорили. Вот вы оказываетесь по уши замешаны в некрасивой деревенской сцене, и считаете, что можно поправить дело, выбив из кое-кого чуточку дерьма. Вот только как вы узнаете, где остановиться? Я повторяю ваши собственные слова. Вы сами говорили, что поколотить негодяя в драке одно, а когда он в браслетах - не правильно.

К удивлению Ваймса Вилликинс дружески похлопал его по плечу (о не-дружеском похлопывании Вилликинса вы бы узнали уже на больничной койке).

— Примите совет, командор, и отдохните завтра. Здесь неподалеку на пруду есть лодки, а позже вы могли бы отвести малыша в лес, где, по моим подсчетам, можно угодить по колено в какашки разного вида. Он будет на седьмом небе от счастья! А, и еще он говорил мне, что хотел бы еще раз навестить вонючего человека с черепом. Должен отметить, с его сметливостью, он точно к шестидесяти станет архканцлером Невидимого Университета!

Должно быть Вилликинс заметил гримасу на лице Ваймса, потом что добавил:

— А чему вы удивляетесь? Ведь он вполне может захотеть стать алхимиком, так? Только не говорите, что хотите сделать его копом. Ведь это не так? По крайней мере волшебников не станут пинать в развилку по орехам. Разумеется, придется иметь дело с разными опасными тварями из других дьявольских измерений, но они при себе не носят ножи, а его научат как с такими тварями обращаться. Ценная идея, подумайте над ней, командор, потому что он растет как на дрожжах, и нужно поскорее направить его на нужную дорожку в жизни. А теперь, прошу меня извинить, сэр. Мне нужно идти и позлить слуг.

Вилликинс прошел пару шагов и остановился, потом обернулся к Ваймсу и сказал:

— Послушайте, сэр, если вы чуть-чуть подождете, то преступление не перестанет быть преступлением, а труп менее мертвым, но вот ее милость не станет пытаться отрезать вам голову вешалкой для белья.

Когда Ваймс вернулся в поместье, гости уже разошлись. Сэм отскреб деревенскую грязь с подошв и направился в хозяйскую ванную комнату.

Разумеется, в поместье было полно ванных комнат. Возможно даже, что в этом доме их было больше, чем на какой-нибудь улице среднего города, где оловянные ванны, кувшины и тазы, и ничего вообще для омовения были продиктованы необходимостью или предпочтением… но ванная комната была построена по личному проекту Безумного Джека Овнеца и напоминала знаменитую ванную в Невидимом Университете, хотя, если бы ту создал Безумный Джек ее бы назвали «Университетом непристойности», поскольку у Джека было нездоровое, или наоборот, здоровое, влечение к женщинам, и это было заметно - да еще как! — по его ванной комнате. Разумеется мраморные прелестницы были снабжены урнами, гроздями мраморного винограда и очень популярными отрезами тюли, которые, по счастью, были расположены в правильных местах, указывая границу между искусством и порнографией. Но это была единственная ванная комната на свете, где были краны, помеченные надписями «горячая», «холодная» и «бренди».

А еще тут были фрески, так что будь вы человеком легко впечатлительным, вы бы обрадовались существованию крана с надписью «холодная», и чтобы окончательно поставить все точки над «и»… тут было столько таких интересных точек… и дамы были только частью проблемы. Тут еще был мраморный джентльмен, который был определенно мужчиной, несмотря на козлиные ноги. Удивительно, как это вода в ванной не бурлила сама по себе. Сэм спрашивал Сибиллу о скульптуре, и та ответила, что та является важной частью поместья, и господа-коллекционеры антиквариата часто навещали поместье, чтобы ею полюбоваться. Ваймс ответил, что удивился бы, если бы было иначе. Да уж. Сибилла сказала, что не стоит говорить это подобным тоном, потому что, время от времени, она принимала здесь ванну, когда ей было двенадцать и не видела ничего криминального. Кстати, заметила она, в более взрослом возрасте это избавило ее от удивления.

И вот Ваймс лежит в роскошной ванной, пытаясь собрать кусочки разума воедино. Он почти не обратил внимания на открывшуюся дверь и голос Сибиллы, проинформировавшую:

— Я уложила Сэма-младшего спать, и даже не представляю, что ему снится.

А Ваймс все плавал в теплой окутанной паром атмосфере, не обратив внимания на шорох платья, упавшего на пол. И леди Сибилла скользнула в воду рядом с ним. В соответствии с законами физики вода в ванной поднялась, и все остальное тоже.

Парой часов спустя, утопая в подушках на огромной кровати и плавая на грани беспамятства в розовой дымке, Сэм был уверен, что услышал собственный голос, который прошептал: «Полагаю, что-то не складывается. Зачем милой даме из состоятельной семьи шляться в пещеру гоблинов, словно на работу?»

Он ответил самому себе: «Ну что ж, к примеру та же Сибилла половину жизни провела в жаропрочном костюме и шлеме, потому что ей нравятся болотные драконы. Это просто такие привычки знатных дам».

Он еще подумал и ответил на это другому себе: «Верно, но драконов можно назвать социально приемлемыми. А вот гоблинов - определенно нет. Ни у кого нет ни единого доброго слова для гоблинов, кроме мисс Бидл. А почему бы завтра утром не проведать ее с Сэмом-Младшим? В конце концов, она та, кто отвечает за всю эту суету с гуано, к тому же писательница, так что, полагаю, будет рада немного прерваться. Отличная идея, очень поучительно для Сэма-младшего, и совсем не похоже на расследование…»

Удовлетворившись этим, он подождал, не придет ли сон под хор завываний, щелканья, таинственных отдаленных стуков, громких шорохов, приводящих в замешательство, и пугающего близкого хлопанья крыльев, в общем всего того адского концерта, который называют мирными деревенскими звуками.

Сэм сыграл пару партий в бильярд с Вилликинсом, просто, чтобы не терять форму, и теперь, слушая природную какофонию, размышляя, не похоже ли расследование сложных преступлений, при которых требуется большая осторожность, на эту игру. В этой игре участвует огромное число красных шаров и они мешаются на пути, но ваша цель, ваша главная цель - шар черного цвета.

В Шире живут очень влиятельные люди, поэтому нужно быть очень осторожным. Образно говоря, Сэм Ваймс мысленно взялся за кий.

Лежа в кровати, наслаждаясь прекрасным чувством буквального растворения в подушках, Сэм спросил Сибиллу:

— А, что, у Ржавов тоже здесь поместье?

Он поздно подумал, к чему может привести подобный вопрос, поскольку она почти наверняка уже рассказывала ему об этом в один из тех моментов, когда давно женатый мужчина отключается от разговоров жены, так что сейчас он вполне мог сам устроить себе горячую взбучку на ночь. Единственная часть тела Сибиллы, которая была ему видна из подушек, был кончик носа. Она полусонно пробормотала в ответ:

— А, они купили тут поместье лет десять назад. После того, как маркиз Пышнохвост убил свою жену обрезочным ножом в ананасовом домике. Разве ты не помнишь тот случай? Ты почти неделю занимался его поисками, обшарил весь город. Наконец все решили, что он отправился в Форек, стараясь не откликаться на имя Пышнохвост.

— А, да, — вспомнил Ваймс, — помню его приятелей, которым не нравилось расследование. Они говорили, что он и убил-то всего лишь свою жену, причем она сама же и была в этом виновата - померла от единственного крохотного укола!

Леди Сибилла повернулась, что означало, при ее богато одаренных природой габаритах, что вокруг Сэма тут же сомкнулись подушки, и он, словно цепь намотанная на шестерню, повернулся вокруг своей оси в противоположную сторону, оказавшись практически лицом вниз. Он постарался выплыть на поверхность и спросил:

— Значит его купил Ржав? Странно, от старого скряги и пенни не дождешься.

— Да нет, дорогой, это не он. Это был Гравид.

Ваймс привстал.

— Сын? Он преступник?

— Думаю, Сэм, более подходящее слово - предприниматель. А теперь, я ложусь спать и тебе того же желаю.

Сэму было отлично известно, что лучший ответ в данной ситуации - это помолчать. Так что он вновь нырнул в мягкую пучину, размышляя о педофилах, уличных дилерах и прочих личностях, вставляющих свою фомку между тем, что правильно и неправильно, твоим и моим, своими в доску парнями-«предпринимателями» и неприкасаемым…

Тихо соскользнув в мир кошмаров, где хорошие и плохие парни так часто без предупреждения меняются шляпами, бессонница прижала Ваймса и он проворочался все восемь часов.

Следующим утром Ваймс рука об руку с сыном прямиком направился к домику мисс Бидл, не зная, чего ожидать. Он не имел опыта общения с богемными миром прозаиков, скорее предпочитая прозаический мир, и кстати, слышал, что писатели все дни проводят в ночном халате, распивая шампанское[35].

С другой стороны, подходя к месту по узкой аллее между кустов, в его голове стали происходить некоторые изменения. С одной стороны у «домика» имелся садик, который дал бы фору ферме. Когда Сэм заглянул через забор, то увидел грядки с овощами и ягодами, а с другой стороны был сад и что-то вроде свинарника, а там - отличный профессионально изготовленный сортир, с почти обязательным полумесяцем, выпиленным в дверце. Неподалеку, под рукой, находилась поленница, чтобы «как говорится» зря не бегать. Все здесь было устроено разумно и серьезно, и невозможно было ожидать от кого-либо кто целый день только и делает, что возится со словами.

Мисс Бидл приоткрыла дверь на стук. Она не выглядела удивленной.

— Как раз поджидала вас, ваша милость, — произнесла она, — или вы сегодня, «господин полицейский»? Хотя, судя по тому, что я слышала, вы всегда полицейский. — Она взглянула вниз. — А это, должно быть, Сэм-младший? — Она снова посмотрела на отца: — Они бывают довольно косноязычны, не так ли?

— А знаете, я собрал коллекцию какашек, — с гордостью заявил Сэм-младший. — Я держу их в пустых баночках из-под варенья, и еще у меня лаборатория в ванной. А у вас нет слоновьих «лепешек»? Они называются… — он сделал паузу для лучшего эффекта: — Навоз!

В первый момент на лице мисс Бидл застыло выражение, которое часто бывает у людей, впервые повстречавших Сэма-младшего. Писательница посмотрела на его отца:

— Вы должно быть очень им гордитесь.

Гордый отец ответил:

— Сложно устоять, верно? Уж я-то знаю.

Мисс Бидл проводила их через холл в комнату, где большую роль в декоре играл ситец. Она подвела Сэм-младшего к огромному бюро, открыла один из ящиков и дала мальчику небольшую книжечку.

— Это пробный экземпляр «Веселой ушной серы». Если хочешь, я подпишу его тебе на память.

Сэм-младший взял книгу словно святыню, а его отец, на время перевоплотившийся в его мать, подсказал:

— Что нужно сказать? — На что сын, просияв, ответил «спасибо!» и добавил:

— Пожалуйста, не надо подписывать. Мне не разрешают писать в книжках.

Пока счастливый сын листал страницы новой книги, его отцу представили пышное кресло. Мисс Бидл улыбнулась и отправилась на кухню, оставив Ваймса оглядывать книжные полки, которыми была забита вся комната, остальную пышную мебель, полноразмерную концертную арфу и настенные часы в виде совы. Их гипнотизирующие бегающие туда-сюда под мерное тиканье глаза были способны либо вызвать самоубийство, либо позыв взять в руки кочергу и долбить по ним, пока не повылетают пружины.

Пока Ваймс остро переживал этот момент, он понял, что за ним наблюдают. Он оглянулся и увидел встревоженное лицо и выдающуюся челюсть гоблинши по имени Слезы гриба. Инстинктивно Сэм перевел взгляд на сына, и внезапно самой важной изюминой в его кексе стала мысль: как поступит Сэм-младший? Сколько книг он прочел? Родители не рассказывали ему об ужасных гоблинах и не читали сказочек в которых с каждой страницы выпрыгивает какой-нибудь кошмар, способный вызвать ненужный страх, который однажды может тебя подвести.

А Сэм-младший поступил следующим образом: он прошел через комнату, встал как вкопанный перед девочкой и сказал:

— А я все знаю про какашки. Это очень интересно!

Пока сынишка, заливаясь соловьем, делал диссертационный доклад про овечий помет, Слезы гриба с отчаянием высматривала мисс Бидл. В ответ, словно высекая из слов кирпичи, она спросила:

— А… какашки… для… чего?

Юный отпрыск нахмурился, словно кто-то подверг сомнению труд всей его жизни. Потом он поднял глаза и ответил:

— Без них ты просто взорвешься! — И остался стоять с сияющим лицом, поскольку снова появился смысл в жизни.

Слезы гриба рассмеялась. Это был звонкий смех, напомнивший Ваймсу смех определенного рода женщин, после внушительной порции джина. Но все равно, это был смех - открытый, подлинный и чистый. Сэм-младший, хихикая, купался в нем так же, как и его отец, под холодные капли пота, стекавшие за воротник.

Потом сын сказал:

— Какие у тебя большие руки! Мне бы такие. А как тебя зовут?

Ваймс сумел уловить, как в этой своеобразной манере, девочка ответила:

— Я - Слезы гриба.

Внезапно сынишка обнял ее и выкрикнул:

— Грибы не могут плакать!

Выражение лица девочки, которая повернулась к Ваймсу, было ему хорошо знакомо - такое часто появлялось у тех, кто попадал в объятья к сыну. Это была смесь удивления и беспомощности.

В этот миг мисс Бидл вернулась в комнату с блюдом, которое она передала Слезам гриба.

— Дорогая, будь добра, поухаживай за нашими гостями.

Слезы гриба взяла блюдо и целенаправленно подала его Ваймсу, что-то при этом сказав, что прозвучало будто прокатившаяся по лестнице дюжина кокосов, но он сумел вычленить из этого «кушайте» и «готовила сама». В ее выражении лица читалась мольба, словно она пыталась его в чем-то убедить.

Ваймс некоторое время таращился на ее лицо, а потом решил: «Ладно, я ведь могу ее понять, верно? Попытка не пытка», — и он закрыл глаза, что было несколько сомнительным выходом перед подобным лицом с такими челюстями. С плотно закрытыми глазами, прикрыв их для надежности ладонью, чтобы полностью избавиться от света, Сэм сказал:

— Будь добра, юная… леди, повтори еще раз?

И в образовавшейся в его черепе темноте он очень четко услышал:

— Сегодня я сама приготовила печенье, мистер полицейский. Я мыла руки, — и нервно добавила: — печенье чистое и вкусное. Именно это я только что сказала, и они именно такие.

Ваймс открыла глаза с мыслью: «гоблины пекут печенье», и взял немножко неуклюжее, но вполне аппетитное печенье с блюда, потом вновь прикрыл глаза и спросил:

— Почему грибы плачут?

В темноте он услышал оханье девочки и ее ответ:

— Они плачут потому, что кругом очень много других грибов. Это все знают.

Ваймс услышал тихий звон посуды за спиной, и когда он отвел руку, то услышал голос мисс Бидл:

— Нет-нет, оставайтесь в темноте, командор. Значит, это то, что о вас говорят гномы, правда.

— Понятия не имею, что обо мне говорят гномы. И что же это, мисс Бидл?

Ваймс открыл глаза. Писательница сидела в кресле почти прямо напротив, а Слезы гриба с видом человека, которому приказали ждать, пока не отменят приказ, стояла с блюдом в руках. Она умоляюще посмотрела сперва на Ваймса, потом на его сына, который с интересом изучал девочку-гоблина, хотя, зная Сэма-младшего, большая доля его интереса была связана с печеньем. Поэтому Ваймс сказал:

— Хорошо, парень, можешь попросить у юной леди печенье, но помни о своих манерах.

— Они говорят, что в вас сидит тьма, командор, но держите ее в клетке. Говорят, это подарок из Кумской долины.

Ваймс заморгал на свету:

— Гномьи суеверия в пещере гоблинов? Что вам известно о гномах?

— Довольно много, — ответила мисс Бидл. — И еще больше о гоблинах. Они, как и гномы, верят в Призываемую тьму. В конце-концов, все они создания, живущие в пещерах. Призываемая тьма реальна. Она не в вашей голове, командор. Не важно, что вы слышите ее именно там. Даже я иногда ее слышу. Боже мой, из всех на свете, именно вам должно быть понятно, когда происходит подмена личности. Она реальна, даже если вы в нее не верите. Меня научила этому моя мать, а она была гоблином.

Ваймс оглядел сидевшую перед ним миловидную женщину с каштановыми волосами, и вежливо сказал:

— Не может быть.

— Ладно, может я хотела привнести немного театральности? Но, действительно, мою мать в три года нашли и воспитали гоблины в Убервальде. И до одиннадцати лет - я говорю об этом приблизительно, поскольку она до конца жизни не имела представления, сколько прошло лет - она была полностью уверена, что она гоблин и вела себя соответственно, а так же разговаривала на их языке, который безумно тяжело изучить, если вы с ним не родились. Она с ними ела, возделывала свой участок на грибной ферме, и ее высоко ценили за то, что она очень умело разводила крыс на ферме. Однажды она призналась, что до того, как повстречала моего отца, лучшие ее годы были прожиты среди гоблинов в пещере.

Мисс Бидл помешала кофе ложечкой и добавила:

— А еще она сказала мне, что худшие воспоминания, преследовавшие ее в кошмарах, и, добавлю, которые теперь преследуют и меня, о том дне, когда жившие неподалеку люди обнаружили, что среди ужасных подлых подземных созданий, которые известны тем, что пожирают детей, живет златокудрая и розовощекая девочка. Но как бы она не кричала и не дралась, они вытащили ее из пещеры, тем более, что люди, которых она считала своей семьей, были убиты у нее на глазах.

Возникла пауза. Ваймс с некоторым испугом посмотрел на сына, который, к счастью, увлеченно читал новую книжку.

— Вы не притронулись к своему кофе, командор. Вы просто держите его в руках и смотрите на меня.

Ваймс сделал большой глоток обжигающего кофе, но даже не заметил этого:

— Это правда? Простите, не знаю, что сказать.

Слезы гриба внимательно следила за Ваймсом, готовая ринуться в атаку с предложением печенья. Которое оказалось на удивление вкусным, и чтобы скрыть свое смущение, Сэм похвалил его и взял еще одно.

— Тогда и не о чем говорить, — ответила мисс Бидл. — Убиты, и безо всякой на то причины. Так бывает.

Всем известно, что они бесполезные существа, разве нет? Говорю вам, командор, это правда. Самые чудовищные поступки в мире совершаются людьми, которые считают, действительно считают, что они поступают хорошо, особенно, если в дело вовлечено какое-нибудь божество. Так что ушло очень много времени и прочих вещей, чтобы убедить маленькую девочку, что она больше не одна из ужасных гоблинов, а действительно одна из людей, которые вовсе не ужасны, потому что они были твердо уверены, что все эти обливания холодной водой и чудовищные побои за то, что она говорит по-гоблински или отрешенно напевает гоблинские песенки, все это делается ради нее самой. К счастью, хотя она так не думала, она была умной, сильной, и быстро училась. Она научилась быть хорошей девочкой, научилась носить правильную одежду, научилась есть ножом с вилкой, кланяться и благодарить за все, что получает, включая оплеухи. И она так навострилась не быть гоблином, что ей разрешили работать в саду, откуда она сбежала, перебравшись через стену. Им так и не удалось ее сломать, и она сказала мне, что внутри нее всегда будет жить гоблин. Я никогда не видела отца, но судя по словам моей матери, он был добрым и трудолюбивым человеком, а еще, подозреваю, что он был терпеливым и понимающим.

Мисс Бидл поднялась и отряхнула платье, словно пытаясь смахнуть с себя крупинки этой истории. Стоя в ситцевой комнате рядом с арфой она заявила:

— Я не знаю, кем были те люди, что убили ее сородичей и били мою мать, но если я когда-либо узнаю, кто это был, я бы не раздумывая убила их, потому что хорошие люди не должны быть такими плохими. Добро заключается в поступках человека, а не в его молитвах.

Так уж случилось, что мой отец был ювелиром, и вскоре он узнал, что моя мать очень одарена в этом вопросе, возможно именно из-за времени, проведенного с гоблинами, которые хорошо чувствуют камни. Уверена, иметь жену, которая, расстроившись, ругается по-гоблински, а гоблинские проклятья могут длиться по четверть часа, не просто. Она, как вы можете догадаться, не была создана для чтения книг, а вот мой отец был, и однажды я задумалась, а насколько трудно писать книги?

В конце-концов, основные слова будут «я», «и», «это», и остается еще богатый выбор, так что большая часть работы уже проделана за тебя. Это было пятьдесят семь книг назад. Похоже, это срабатывает.

Мисс Бидл села в кресло и наклонилась вперед.

— У них, командор, один из самых трудных языков, какой только возможно вообразить. Значение слов меняется, в зависимости от стоящих рядом с ними, оратора, слушателя, времени года, погоды и еще целой кучи вещей. У них имеется даже собственный эквивалент поэзии. Они умеют обращаться с огнем… а три года назад большую часть из них захватили и увезли неизвестно куда, потому что они досаждают людям. Разве вы не поэтому приехали?

Ваймс глубоко вздохнул.

— Вообще-то, мисс Бидл, я приехал проведать поместье моей супруги, и показать сынуле как живет деревня. В процессе этого я уже был арестован по подозрению кузнеца и увидел истерзанное тело женщины гоблинов. Кроме этого, мне так и не известно, где именно находится вышеозначенный кузнец, и, мисс Бидл, тот, кто смог бы просветить меня по этому поводу.

— Да, я тоже видела тело, и, к моему большому сожалению, не могу сказать, где находится Джетро.

Ваймс задумчиво уставился на нее. Похоже, она говорила правду.

— Значит, он не прячется в какой-нибудь шахте?

— Нет, я проверяла. Я уже везде посмотрела. Никаких следов. Ничего. И его родители тоже не имеют представления, где он. Он, конечно, своевольный, но не мог исчезнуть, ничего не сказав мне. — Смутившись, она опустила глаза.

Ее молчание было говорящим. Ваймс нарушил тишину:

— Пока я жив, убийство той девушки на холме не останется безнаказанным. Можно сказать, я принял его очень близко к сердцу. Думаю, кто-то решил подставить меня и сбить со следа. — Он сделал паузу. — Скажите, те горшочки, что делают гоблины. Они ведь постоянно носят их с собой?

— Да, конечно, но только те, разумеется, что нужно наполнять в данный момент. — С заметной нервозностью ответила мисс Бидл. — Это важно?

— Что ж, можно сказать, полицейский вынужден мыслить на языке гоблинов: все на свете зависит от всего на свете. И, кстати, кому еще известно про ваш ход, ведущий в пещеру под холмом?

— Почему вы решили, что у меня есть такой ход?

— Давайте разберемся. Этот дом расположен практически у подножия холма, и, если бы я жил здесь, то вырыл бы себе добрый погреб. Это одна из причин, а другая, спросив, я заметил искру в ваших глазах. Хотите, я снова задам тот же вопрос?

Женщина открыла было рот, но Ваймс поднял вверх палец:

— Я не закончил. Вчера вы каким-то чудом попали в пещеру так, что никто не заметил, как вы поднимались по холму. Мне каждый твердит, что здесь всегда кто-нибудь за тобой наблюдает, и так уж удачно случилось, что как раз вчера кое-кто это делал для меня. Прошу, не тратьте зря время. Вы не замешаны в известных мне преступлениях - вы ведь понимаете, что дружить с гоблинами не преступление? — Он еще подумал и добавил:

— Хотя, возможно, некоторые люди в округе так и считают. Лично я - нет, и я не тупой, мисс Бидл. Я видел в местном пабе голову гоблина. Она выглядит так, словно она здесь уже давно. А теперь, если вы не против, я бы хотел вернуться обратно в пещеру так, чтобы меня никто не видел, потому что у меня есть несколько вопросов.

— Вы хотите допросить гоблинов?

— Нет. Это слово подразумевает запугивание. Я же просто хочу получить информацию, которая нужна мне для начала расследования убийства девушки. Если не хотите помогать, то, боюсь, это будет ваш собственный выбор.