Попаданцы. Мир Таларея. Книга 1

Глава 3

В начале второй половины лета третьего года от основания Псковской империи центральные и южные регионы Тарпеции накрыла редкая жара, от которой не спасал даже комфорт императорского вагона литерного состава, поздним вечером подходящего к перрону псковского вокзала.

Олег, смотревший через правое окно просторного купе на стены и башни своей столицы, подумал, что в июле и на его настоящей родине, на далёкой, покинутой более восьми лет назад Земле, такое пекло случается.

Отсутствие в Таларее кондиционеров – угодивший сюда волею судьбы и Сущности попаданец даже не знал пока, как подступиться к созданию электричества и электроприборов – компенсировалось магией «Охлаждения». Конечно же, император, самый могущественный маг Талареи, не использовал лично это заклинание, что называется – не по чину, в его эскорте нашлось достаточно других одарённых, кто позаботился о приятной прохладе во всём поезде.

Иногда попаданец с насмешкой над собой замечал, что с тех пор, как стал перемещаться по своему разросшемуся государству на личном рельсовом составе, в котором помимо его вагона имелось ещё два с охраной, он в этом отношении стал походить на вождей мирового пролетариата.

Правда, имелся нюанс. В отличие от лениных, сталиных, троцких и прочих дзержинских, псковский император в защите не нуждался. Получивший от Сущности огромные способности как в магии, так и во множестве боевых искусств, Олег сам по себе являлся практически неубиваемым оружием невиданной мощи. Охрана же выполняла в основном представительские функции.

В мире Таларея внешняя атрибутика играла значимую роль. Как бы землянин ни хотел переделать средневековые порядки и изменить их в сторону гуманизации, повышения уровня культуры, технологий и прогресса, но уже был вынужден смириться с тем, что и в отпущенные ему полтора века жизни, он с такой задачей не справится.

Нет, новаторские идеи во всех сферах жизни Олег внедрял, внедряет и ещё много внедрит, однако переделать сознание людей, изменить их отношение к окружающим, дать им иные понятия, что такое добро и зло, грех и добродетель, ему удаётся лишь у ограниченного круга самых близкий родных, друзей и соратников. И то не в полной мере.

А вот обратный процесс, когда землянин сам изменился внутри под этику нового для себя мира, прошёл вполне успешно. Олег не любил лукавить перед собой, а потому понимал это совершенно ярко.

В собственное оправдание он имел возможность сказать лишь то, что кто-нибудь другой на его месте вообще мог превратиться в бесчеловечного монстра, с такой-то властью. Да, к Олегу тоже прилипло прозвание Сфорцевского Чудовища, но только как результат людского невежества и злонамеренных слухов, распускаемых врагами.

– Государь, – в купе вошла полковник ниндзя Нирма, начальница императорской охраны. – Прибываем. Будут какие-нибудь указания?

– Какие ещё указания? – Олег отвернулся от окна и принял из рук Моны, некогда исцелённой им рабыни, которой он вернул отрезанный по приказу прежней хозяйки язык. – Ничего ведь не поменялось. Семафоры предупредили о моём прибытии, так что нас уже встречают. Так, ты оставайся пока здесь, – обратился он к служанке, – покажешь людям Трашпа, что тут забрать. Хорошо? – император дружески прикоснулся к локтю молодой женщины.

После рождения замечательных двойняшек и достижении ими годовалого возраста Мона напросилась вернуться на службу. Олег и не возражал. Избавившись от физической немоты, получившая свободу рабыня оставалась очень молчаливой, что её хозяина вполне устраивало.

– Тогда я дам команду на сопровождение только ниндзя, – кивнула Нирма, – а гвардейцев хватит и тех, что будут нас встречать.

Полковник развернулась кругом, как это было принято в линейных армейских частях (император утвердил и строевой устав в дополнение к боевому, караульной и внутренней служб и дисциплинарному), после чего вышла из купе.

Начальница охраны, выполнявшая по совместительству обязанности адъютанта, а порой и ночной или даже дневной утешительницы, затаила обиду на своего государя.

Виной тому – герцогиня ре Вил, примчавшаяся в Фестал, как только узнала от королевы Клемении по телеграфу о прибытии туда императора, и проведшая с государем в постели все ночи.

Нирма, как и большинство окружения Олега, относилась к Веде с нескрываемой неприязнью, считая её пронырой, интриганкой и наглой вымогательницей.

С этими характеристиками давней подруги попаданец был полностью согласен и даже специально отстранил молодую герцогиню, жену своего верного соратника Гури от себя подальше. Вот только избавиться от Веды оказалось не так просто.

Она всегда находила причины для посещения Пскова, а развитие рельсового транспорта облегчало эту задачу. Сам же Олег ничего с собой поделать не мог, эта его бывшая рабыня словно бы околдовала его.

За последние пару лет, став вместе с мужем владетельницей одного из богатейших герцогств Винора, Веда ещё больше поправилась, но почему-то её тело императору не стало нравиться меньше.

А ещё герцогиня ре Вил имела развитой нюх на предстоящие события. Она решила, что границы империи будут расширяться, в том числе за счёт недружественных соседей, и возжелала стать королевой.

Олег порядком утомился каждую ночь после бурных ласк выслушивать от подруги похвальбу про её мудрое правление Вилом и намёки на то, что она справится и с гораздо большим объёмом задач.

Насчёт второго было пока, естественно, непонятно, а первое утверждение полностью соответствовало действительности. Герцогиня на самом деле смогла навести в некогда мятежной провинции почти образцовый порядок, а главное, помогла организовать в Виле быстрое развитие металлургии. Даже дороги для паровозов и дрезин уже год как строятся не только из магически укреплённых рельсов, но и из стальных.

В имперскую канцелярию, правда, часто доходили жалобы на чрезмерную жестокость новой правительницы герцогства, но государь в этот важный для Пскова период становления предпочёл на некоторые методы достижения нужного результата закрывать глаза. Всё же Тарпеция – не курорт.

С точки зрения местной морали, как и в земном прошлом, отношения Олега с Ведой выглядели вполне естественными, вот только сам попаданец, будучи воспитанным в других условиях, некоторыми муками совести всё же страдал. Впрочем, он рассуждал, что каждый человек имеет недостатки и своих тараканов в голове, и у императора Пскова они были не совсем уж гадкими.

Тем более что свою единственную любовь землянин на Таларее не встретил до сих пор. Надежды друзей на увлечение их благодетеля Божественной Агнией не оправдались. Хадонская императрица оказалась красивой, как Барби, и холодной как лёд.

Единственная выжившая во время смуты из всей своей семьи, Божественная имела вместо мозга компьютер – Олег в этом не сомневался, – она слишком дорожила вновь обретённой властью и своим едва начавшим восстанавливаться государством, чтобы давать волю каким-либо любовным чувствам.

В общем, Олег вправе считал себя в отношениях с женщинами полностью свободным мужчиной.

На перрон император сошёл под «Встречный марш», исполнявшийся оркестром из полсотни музыкантов. Строй гвардии двумя ровными рядами образовывал коридор к входу в вокзал и перегораживал доступ к государю прибывшим из дворца сановникам, а самого Олега, ступившего на лазурного цвета магический мрамор – сестрёнка пять дней подбирала пропорции состава для «Укрепления», – уже окружили ниндзя Нирмы.

У дверей здания государя встречали только три человека – командир почётного караула, первая статс-дама двора баронесса Чеппин, супруга одного из лучших полковников, Олег уже подумывал назначить его на бригаду с присвоением звания бригадного генерала, и начальник разведки генерал Агрий.

Присутствие на встрече последнего не являлось обязательным и говорило о том, что у главного разведчика имеются какие-то срочные известия для императора.

– Ты чего примчался-то? – уже в карете, где император и генерал разместились вдвоём, спросил Олег.

– Во дворце тебя сразу в оборот возьмут, и первым – этот жмот Армин, – не очень дружелюбно об имперском казначее выразился Агрий, впрочем, вполне заслуженно, у попаданца самого часто чесались руки набить своему министру финансов морду. – Но там и без него толпа. В общем, докладываю, – не стал тянуть один из первых Олеговых ниндзя. – Телеграфом сообщили – наместник Асер, – что вернулся Лешик. Он уже был в Растине, сейчас направляется сюда. То, что голубем доставили с Чёрного Церна, подтвердилось. Описание клиента, депонировавшего твой вексель, оказалось точным, – он помолчал, глядя на своего господина, закрывшего глаза и откинувшегося на спинку каретного диванчика. – Как я понимаю, мне не следует знать, куда на два с лишним года пропадал начальник особого отдела армии, бросив все дела на замов?

Император сразу не ответил. Он опять вошёл в лабиринт своих предположений, опасений, надежд и планов, касающихся своей землячки. Лишь увидев внимательный взгляд разведчика, понял, что новое самокопание сейчас ни к чему и не ко времени. Надо дождаться своего верного прохвоста и выслушать, что он привёз.

Учитывая, какую мощь из себя представляет Вика, Олег понимал, как сильно её намерения могут сказаться не только на его планах, но и на жизни всего мира Талареи. Поэтому собственное волнение попаданца ничуть не удивляло, однако уже одно то, что его посланник со своей супругой возвращаются живыми и здоровыми, внушало ему обоснованный оптимизм.

– Будет время, я тебе расскажу о миссии графа ри Нерова, – наконец ответил император, – но не сегодня. Извини, дружище.

– Понимаю, государь. – Агрий чуть приподнял занавеску на оконце как раз в тот момент, когда императорский кортеж въезжал в столицу новой и в данное время самой могущественной империи континента. – У меня для вас ещё много новостей, и не все они, к сожалению, приятные, а некоторые и вовсе тревожные. Но ничего срочного. С подробным докладом сегодня подождать, пока вы освободитесь, или завтра прийти?

– Давай завтра. Только учти, что с утра я на Промзону, после обеда на матч – ты не забыл, что завтра финал? – а вечером меня с Чеком Гортензия и Уля ведут в театр, в телеграмме обещали нечто сногсшибательное. Так что думай, как тебе лучше в этот мой график вписаться. Можешь на обед приходить, чем-нибудь вкусным угощу, заодно и переговорим. Или другой вариант используй.

– Я лучше другой, если позволите. За обедом толком не обсудишь.

По примеру собеседника Олег тоже сдвинул занавеску и стал смотреть на проспект, аллеи, рельсовые линии конки, площади, ворота парков, величественные здания своей столицы и не спешивших отправиться ко сну прогуливающихся подданных и гостей имперской столицы.

Уже наступили глубокие сумерки, но ровные ряды ярких уличных фонарей, сжигающих керосин, в огромных количествах производившийся в Нефтянке, позволял попаданцу видеть плоды своих и Улиных трудов.

Магический мрамор, цвета которого при создании можно было задавать изменениями состава глиняно-песчаной смеси, оказался просто восхитительным материалом. Не только в Таларее, но и на Земле – с гордостью считал император – нет города красивее Пскова.

Фонтаны на ночь отключались, однако дворцовый сегодня, в связи с возвращением императора, бил вверх высокими пятиметровыми струями воды из фигур различных таларейских зверей, реально существующих или выдуманных историками. В этом мире любители копаться в прошлом тоже отличались богатым воображением и привирать не стеснялись.

Обогнув по кругу вслед за гвардейцами красивое аквазрелище, карета государя остановилась перед парадным подъездом.

Имперские вассалы – монархи или глава растинского Совета дожей, – в случае пребывания их во дворце, вовсе не должны встречать своего сюзерена прямо у входа. Только вот королеве Саарона Уле, любимой сестре и верной помощнице Олега в магическом строительстве и военных действиях, все правила придворного этикета, когда дело касалось брата, словно бы вообще не существовали. Она с улыбкой стояла на верхней площадке лестницы среди многочисленных придворных, столпившихся вокруг подъезда и по краям ступеней. Её стройную фигурку в облегающем платье зелёного цвета Олег увидел, едва только миновал въездные ворота.

– Привет, – сказала она, когда император взошёл к дверям. – Мы тебя ждём. Чек с Гортензией не спят.

Всё же королевская корона на голове меняет человека сильно, и сбегать по лестнице вниз, кидаться на шею брату, как это Уля сделала бы в прежние времена, она не стала.

– Не удивлён, что они так рано не ложатся спать. – Олег сам обнял королеву Саарона и пошёл с ней в распахнутые высокие двустворчатые двери, держась за руки. – Зато не понимаю, почему Гора не удержала тебя от выскакивания мне навстречу.

– А я ей не сказала, – сообщила сестра и хихикнула.

Весной Уля завершила, даже без помощи Олега, строительство рельсовых дорог от столиц Тарка и Саарона до находившейся возле стыка границ этих государств винорской крепости Вейнаг, когда-то взятой ею штурмом. Там эти пути соединялись с дорогами на Фестал и Псков.

Тяговый состав постоянно пополнялся всё новыми паровозами, и, что попаданца особенно радовало, производимых уже и без магического укрепления на основе одних лишь технологий. Тут спасибо Веде, что бы про неё злые языки не говорили. Её металлурги научились получать железные сплавы высокого качества.

Так что Чек и Гортензия теперь могли часто приезжать в столь любимую всеми (а как тут не полюбить?) столицу Псковской империи очень часто. Что они и делали, проводя в гостях у своего друга больше времени, чем у себя на тронах.

Королевская чета Тарков, к огромной радости землянина, не собиралась отказываться от своих должностей маршала и главы министерства иностранных дел. Без помощи этих своих самых первых в мире Таларея друзей Олегу было бы намного труднее тащить ту государеву ношу, которую он на себя взвалил.

Уля же пользовалась своим рельсовым творением крайне редко. Её персональные вагоны почти всё время стояли в саарском депо. Перемещаться по империи она предпочитала на построенном для неё братом дирижабле.

Будучи магиней огромной мощи, она могла не опасаться каких-либо аварийных ситуаций на своём летательном аппарате. В случае чего направленное ею вверх заклинание «Воздушного Потока» позволит спуститься на землю с бо́льшими удобствами, чем на парашюте.

– Уль, подожди минутку, – притормозил Олег молодую королеву.

В огромном фойе дворца, освещаемом люстрами с парафиновыми свечами, столпилось народа в разы больше, чем на улице.

Олег ограничивал количество обитателей в своей резиденции, тем не менее оставаться совсем без двора он не мог, да и не хотел. Сейчас своего государя приветствовали и те аристократы или нетитульные сановники с жёнами, мужьями и достаточно взрослыми детьми, кто проживал в городских особняках или снимаемых квартирах доходных домов.

Отвечая улыбками и кивками на приветствия встречающих, от природы наблюдательный землянин без использования ассасинского умения обострённого восприятия заметил в толпе скромную фигурку одного из мелких чиновников земельного департамента и знаком пригласил подойти.

– Коротко. Всё нормально? – спросил Олег у него.

– Да, государь, – поклонился чиновник.

– Отлично, спасибо, – поблагодарил император.

Что сказать свидетелям этого короткого разговора, работник-землеустроитель знал, истинный смысл их беседы никому не станет известен. К тому же чиновник и сам не до конца понимал, зачем его ещё три года назад государь привлёк для наблюдения и помощи двум женщинам – матери и дочери, а также их мужьям и детям, получившим соседствующие друг с другом два баронства на севере Винора.

Этими женщинами были Гания и Конерия, мать и сестра несчастного серва Ингара, забитого почти до смерти злобным монахом. В тело этого парня и угодили сознание и душа землянина.

По большому счёту, Олег ничем не был обязан близким родным Ингара, он мог бы оставить их в том же рабском положении, в каком они находились к моменту его появления в Таларее, к тому же Гания и Конерия являлись единственными людьми, кто имел шанс определить, что в теле их сына и брата поселилась совсем чужая личность.

И всё-таки Олег оказался неспособным махнуть на них рукой. Как только у него появились время и возможность, попаданец позаботился о судьбе обеих женщин и незримо опекал их до сих пор.

Что уж там думали мать и сестра Ингара по поводу постоянно сваливающихся на их головы подарков судьбы, землянин выяснять не собирался. И так про его странное внимание к баронессам из глухой провинции пронюхали как разведчики Агрия, так и контрразведчики Нечая.

Копать глубже ни те, ни другие благоразумно не стали, лишь предупредили государя об интересе к госпожам Гании Эхтанс и Конерии Южлин своих конкурентов.

– Опять от меня какие-то тайны, – изобразила недовольство Уля, когда они стали подниматься по лестнице на императорский этаж.

– Много будешь знать…

– Скоро состарюсь, – согласилась королева Саарона. – Только «Омоложение» ведь есть. Ты забыл?

Взглядом остановив своего казначея графа Армина, метнувшегося к нему торпедой прямо перед дверями в личные императорские апартаменты, Олег приказал ему явиться на аудиенцию на следующий день в перерыве между утренней тренировкой и завтраком.

Чек и Гортензия ожидали друга в гостиной. Монархам Тарка особого разрешения на вход внутрь государевых покоев не требовалось. Двери для них всегда были открыты.

– Как доехал? – спросила Гортензия, подставляя щёчку для поцелуя. – Мы думали, ты днём приедешь, пока не получили телеграмму, что ты задержался в Бологом почти на три часа.

Олег реформировал не только календарь, разделив год на двенадцать месяцев, чередующихся по тридцать четыре и тридцать три дня в каждом, и дав им земные названия, а также введя вместо декад семидневные недели, но и сутки теперь состояли не из двадцати склянок, а из двадцати четырёх часов.

Подданные восприняли нововведения своего государя с полным непониманием, однако смирились и постепенно к ним привыкали. Официальные документы и послания теперь содержали в себе временные указания только в установленной императором форме.

– Посещал штаб второго армейского корпуса, – объяснил Олег. – Чек, вам бы и Торму со следующей недели лично проинспектировать все оперативные направления, особенно западное и северное. Чувствую, недолго нам осталось спокойной жизни.

– Вот как? – усмехнулась королева Тарка. – А разве она у нас когда-нибудь была? Не знала.

Друзья негромко посмеялись и разместились на диванчиках возле круглого стола, на который красивые девушки быстро расставили вино и лёгкие закуски.

Не сговариваясь, в этот поздний вечер они решили серьёзных дел не обсуждать, ограничившись рассказами о своих недавних поездках, а Уля – о перелётах.