Попаданцы. Мир Таларея. Книга 2

Глава 1

Староста вольного поселения вместе со всей семьёй на время переселился в пристрой к своим рабам, освободив место в доме генералу Ковину и его штабу.

Вообще, командир северного армейского корпуса особой тягой к комфорту во время походов, даже учебных, не отличался, часто не только ночуя возле костра, обходясь без разбивки шатра, но и по примеру императора на сложных участках пути совершая марш пешком во главе пехотных колонн, воодушевляя солдат личным примером, – действовало не хуже палок сержантов, хотя телесных наказаний и не отменяло.

Однако в этот раз бывший уголовник по прозвищу Гнус изменил своим привычкам из-за неожиданного приезда Агленды, его любимой супруги.

– Ты ведь на меня не злишься? – Жена, отправив служанку накрывать на стол, подошла к стоявшему возле окна мужу и обняла его сзади. – Я ведь не думала, что не застану тебя в гарнизоне, а когда узнала, что ты направился к границе, не захотела возвращаться, не повидавшись с тобой. Я сразу после завтрака уеду.

– Я не злюсь, малыш, – Ковин с улыбкой развернулся к супруге, – а лишь переживаю. Сама знаешь, что в Глаторе происходит. Не нужно было рисковать и сюда приезжать.

– Так со мной почти две трети нашей дружины – полусотня, да ещё и маг в придачу, и детей я не брала. Видишь, какая я осторожная и предусмотрительная?

Да, у них с Аглендой теперь имелись и дружина, и замок, пока баронский, но, в соответствии с введённым государем в действие табелем о рангах, Ковин, получивший звание корпусного генерала, стал и обладателем графского титула, правда, ещё без владения, но как только образуется выморочное графство, так будет у него и свой город с провинцией.

– Ты у меня лучшая, – искренне сказал генерал. – Только тебе, и в самом деле, хорошо бы засветло уехать. К тому же мой учебный поход, похоже, перейдёт в боевой.

Агленда кивнула. Спрашивать же у мужа подробности не стала. Они давным-давно, ещё со времён жизни в вонючих трущобах, научились понимать друг друга, и новоявленная графиня прекрасно чувствовала, когда проявлять любопытство в отношении планов супруга не следует.

На позапрошлой неделе армейский корпус был сильно обескровлен. Не врагом, а псковским генеральным штабом – из пяти полков, имевшихся ранее под командованием Ковина, один, причём единственный кавалерийский, отправился на юг, а бригада латников лишилась батальона и всех восьми пушек, двинувшихся в том же направлении, к Растину.

По сути, командующий северным прикрытием имперских границ сейчас мог рассчитывать только на три пехотных полка, поскольку егерский растянулся на всю протяжённость границ с Нерчиром и Дорвингом, батальоны латников держали контроль над основными транспортными маршрутами королевства, а на сформированный ландвер надеяться не приходилось – верность глаторцев и таркских офицеров псковскому императору была весьма сомнительна.

Тем более не следовало полностью полагаться на дружины многочисленных глаторских феодалов. Ковин для себя определял соотношение лоялистов и потенциальных мятежников среди них примерно половина на половину, но кто из них кто сказать оказывалось сложно, точнее, невозможно – улыбались и выражали верноподданнические чувства и те, и другие. Проверить их можно было только в деле.

На всякий случай командующий корпусом ждал саботажа или даже удара в спину от любого глаторского владетеля. Воровское прошлое корпусного генерала давало о себе знать – в этой жизни он не доверял никому, кроме своей семьи, Собика, бывшего единственного подручного его банды, императора и, конечно же, королевы Ули Саарон – благодетельницы и покровительницы, однажды пощадившей мелкого уголовника Гнуса и давшей ему шанс на изменение судьбы.

Что тогда сподвигло сестру государя на такой поступок, он не знал до сих пор, но делал всё для того, чтобы госпожа об этом никогда не пожалела. И пока у него вроде бы получалось неплохо.

В сложившихся обстоятельствах Ковину приходилось постоянно маневрировать имевшимися силами вдоль всех северных рубежей, чтобы мешать планированию нападений крупных соединений якобы распоясавшихся и никем не контролируемых наёмников со стороны северных королевств. Мелкие группы солдат удачи, совершенно точно оплачиваемые из кошеля оросского императора, продолжали терзать приграничье, но предотвращать большое наступление псковитянам пока удавалось.

Северный армейский корпус испытывал серьёзную недоукомплектованность магами – почти треть должностей оставались вакантными. Надёжно прикрыть войска «Сферами» во время боя одарённые могли, а вот на их атакующие заклинания рассчитывать не приходилось.

Именно поэтому Ковин последнюю директиву генерального штаба выполнил, строго следуя букве, а не смыслу приказа, разъяснённому фельдъегерем, его доставившим.

Генералу приказали отправить маршалу Торму все пушки, их он и отослал, а поскольку про мортиры ничего в директиве сказано не было, то эти орудия, числом десять, корпусной генерал оставил у себя. Только передал их из состава бригады в четырнадцатый пехотный.

Лешиковский выкормыш, возглавляющий особый отдел корпуса, пригрозил сообщить о самоуправстве командующего по своей линии, но Ковин лишь пожал плечами, для генерала указаниями послужило лишь то, что было отражено строками в приказе, а не слова офицера фельдъегерской службы.

Впрочем, особист был мужиком нормальным, хоть и мутным, как все люди графа ри Нерова, и с докладом спешить не станет, а, скорее всего, вообще постарается упомянуть поступок командующего вскользь. Обстановку в пограничье подполковник знал не хуже других и правоту корпусного генерала понимал.

– Разведчики вернулись, – доложил Собик, присаживаясь к столу, получив перед этим дружеский поцелуй в щёку от графини Агленды. – Я их отправил помыться, чуть отдохнуть и привести себя в порядок. В полдень явятся с докладом.

Завтракать они сели втроём – генерал с супругой и их старый друг. В комнате ещё присутствовала хозяйка дома, вызвавшаяся лично помогать своей рабыне в прислуживании высоким гостям, так что говорить о серьёзных делах не стали.

Собик щеголял шевроном и аксельбантом майора. Чего стоило Ковину добиться патента на звание старшего офицера для верного, но откровенно тугодумного приятеля, знали только сам командующий и его покровительница Уля Саарон. Без вмешательства последней, представление на майора вернулось бы с отказом – по линии особого отдела в отношении Собика шли характеристики, препятствующие его карьере. Сведения о деловых качествах порученца командира корпуса были объективными и не учитывали желания корпусного генерала иметь в составе своего штаба доверенного человека.

– Ты жениться-то надумал? – поинтересовалась Агленда у самодовольного майора.

Тот сразу же погрустнел.

– Нет, Агли, – ответил он с набитым яичницей ртом. – Только собирался было, как кавалерию внезапно отправили на юг. Но мы с Троей договорились: как только появится возможность, обязательно отправимся в храм. Пусть Семеро нас благословят.

Собик уже больше года сожительствовал с лейтенантом-магиней из восьмого кавалерийского, но оформить свои отношения оба пока не спешили.

Ковин с любовью смотрел на жену. Несмотря на беспокойство о её безопасности, он всё же был рад, что Агленда нашла возможность его навестить.

Всю прошедшую ночь они провели в жарких объятиях друг друга, не забывая в перерывах между ними обсуждать свои семейные дела. Заодно супруга поведала о поездке с детьми в столицу империи и похвасталась тем высоким статусом, который она приобрела в Пскове благодаря тому, что была удостоена чести постоянно находиться в свите королевы Саарона, а один раз даже присутствовать среди узкого круга лиц за одним столом с самим государем Олегом. О таком не могло мечтать большинство высших аристократов империи.

Несмотря на радость от присутствия любимой женщины, Ковин всё-таки поторопил её с отъездом.

– Сержант, – позвал Ковин заместителя командира штабного взвода, когда кавалькада графини скрылась из виду на просёлочной улице, – отправь кого-нибудь из парней в трактир, пусть поторопит Хорста. А ты, – обернулся он к приободрившейся после отъезда графини жене старосты – довольно молодой, около сорока, пышущей здоровьем полнотелой красотке, начавшей вновь строить глазки имперскому генералу, – забирай свою рабыню и до обеда не появляйся. И отмой девчонку. Она у тебя что, без лопаты свинарник чистит?

Разведчики явились быстро, и четверти часа не прошло.

С кадрами из ниндзя, этих удивительных воинов, в обучении которых принимал участие лично император Олег, в корпусе Ковина дела обстояли ещё хуже, чем с магами, и, пожалуй, не только у него.

Выпускники школ ниндзя направлялись в основном в имперские службы разведки и контрразведки, а армии практически ничего не доставалось. Из шестнадцати этих специалистов тайных операций, имевшихся в корпусе Ковина, одиннадцать служили офицерами в егерском полку, а пятерых генерал оставил при своём штабе.

Ведомство генерала Агрия, конечно же, подкидывало военным информацию, но имперская разведка в целом выполняла более широкий круг задач, а командирам требовались сведения, касающиеся конкретных участков, здесь и сейчас. Поэтому добывать данные о противнике военным чаще приходилось своими силами.

– Докладывай, лейтенант. – Ковин показал явившемуся ниндзя на лавку, стоявшую возле стены, а сам сел за стол, с которого уже убрали остатки завтрака. – Собик, не топчись сзади, или иди по своим делам или пристрой свою задницу где-нибудь, – сказал он приятелю.

– Подробно с момента нашего отъезда? – уточнил Хорст.

– Куда нам торопиться? – пожал одним плечом генерал. – Продолжение маневров у нас только с завтрашнего утра. Так что докладывай обо всём.

Со слов разведчика получалось, что оросские наймиты не только не отказались от своих намерений продолжать грабежи новых псковских территорий, а ещё и обнаглели сверх меры. Их лагерь переместился к Даулаве, большому озеру всего в трёх километрах от глаторской границы. Наёмники на территории королевства Дорвинг чувствовали себя в полной безопасности, а огласки своих враждебных намерений по отношению к южным соседям не боялись – всем и так давно всё было ясно.

Кроме неожиданного приближения отрядов солдат удачи, Ковина неприятно удивила и их резко возросшая численность. Если раньше, как докладывала разведка, в Дорвинге находилось примерно такое же количество наёмников, что и в Нерчире – до двух тысяч мечей, – то сейчас уже речь шла о более чем шести.

– Не только из Нерчира присоединились, – словно бы прочитал мысли командующего Хорст. – Но и новые добавились. Второй наш пленник был из отряда Гнилозуба.

– Этому-то чего в Синезии не сиделось? – скривился Ковин при имени известного своей удачливостью командира большого, до полутысячи вояк, наёмного отряда. – Мародёрил бы по-прежнему в лесах возле Ирменя.

– Видно, много больше предложили. – Собик всегда являлся непревзойдённым мастером произнесения банальностей, вот и сейчас не смог молча сидеть на платяном сундуке. – А ведь он когда-то с Кувалдой в наших краях промышлял. Помнишь?

– Помню. Тоже, видишь, изменил свою судьбу, – генерал встал и знаком приказал подчинённым не вскакивать. – Из обычного разбойника в капитаны солдат удачи выбился. Однако это уже не важно.

Он прошёлся по кабинету. Мелькнувшая у него в голове идея внезапно атаковать врага вначале показалась ему самому безответственной – вторгаться на территорию другого государства, пусть враждебного и открыто покровительствующего диверсиям против Пскова, без приказов он был не вправе. Вот только слишком уж удачный момент. Наёмники подставлялись, устроив свой лагерь вблизи от проводившего учения северного армейского корпуса, и, судя по всему, о столь опасном соседстве пока не подозревали.

Однако долго капитаны солдат удачи в неведении пребывать не будут. Слухи и сведения легко просачивались через границы, и если всё же принять столь смелое решение, то реализовывать его надо быстро.

– Они на одном берегу Даулавы? – Ковин остановился напротив лейтенанта. – Или размазались вокруг?

– На одном. – Хорст опять попытался встать, но генерал его остановил, положив руку на плечо. – Их в полтора раза больше, чем нас, – напомнил ниндзя, мгновенно поняв, с какой целью командующий уточняет местоположение противника.

Псковские полки численно примерно соответствовали таким же формированиям других государств, только если у противника в полку из полутора тысяч человек воинами являлись тысяча, а остальные представляли обслугу из крепостных и рабов, никогда в сражении не участвующих, то в армии императора Олега оружием учили владеть всех, и своё место в бою мог занять каждый. То есть Ковин на данный момент имел под командованием четыре с половиной тысячи обученных бойцов. Это, конечно, меньше, чем у его нынешнего противника, но на стороне псковитян будет внезапность и организованный строй.

Да, наёмники хорошо владеют мечами в индивидуальных боях, только против сомкнутой стены щитов их умения им не сильно помогут.

Генерал понял, что свою идею он уже готов реализовать. А там пусть королева Гортензия отписывается по своей дипломатической линии. Если что, может свалить на самоуправство командующего корпусом.

Ковину вспомнилась интересная фраза его прекрасной покровительницы госпожи Ули: «Семь бед – один ответ», которую та произнесла, когда при исцелении раненых стала расходовать свой магический резерв до самого дна. Побледнела при этом как мел, с трудом остановила кровь, выступившую из её носика, и почти лишилась чувств, а ведь брат категорически запрещал госпоже Уле расходовать более двух третей её магии. Зато ни одного раненого в тот вечер после сражения она не отпустила на встречу со Смертью.

Можно сказать, благодетельница показала, что решения, принимаемые на месте, могут отличаться в более правильную сторону от тех, что когда-то придумывались при других обстоятельствах.

А ещё государь Олег и сам являлся сторонником внезапных и решительных наступательных действий. Ковин не раз слышал от него, что, сидя в обороне, войну не выиграть, и ситуация в северном пограничье Глатора полностью подтверждала правоту слов императора.

Постоянно и часто безуспешно отражать многочисленные вылазки со стороны подлых соседей надоело не одному только командующему, а сейчас появился хороший шанс покончить в этих краях с безобразиями надолго.

Упускать такую возможность не хотелось. Государь Олег, особенно в последние годы, стал резко негативно относиться не только к ошибкам и просчётам своих подчинённых, но и к их бездействиям, когда не предпринимались необходимые меры или принимались с опозданием.

Нет, император не рубил головы и даже не лишал званий и титулов, но всегда могло случиться так, как это произошло с бароном Юль-Нисом. Господин лишь посмотрел на него, кивнул своим мыслям, развернулся молча и ушёл. После чего блистательная карьера, начатая бароном, навсегда завершилась. Сейчас Юль-Нис, насколько слышал Ковин, командует каким-то отдалённым гарнизоном в таркской глуши, а ведь вполне мог тоже получить генерала, вовремя ударь он своим полком в спину армии мятежников-инсургентов.

– Так, Хорст. – Генерал достал карту приграничья из стоявшего на полу ранца (говорили, что конструкцию такой сумки придумал сам император, враньё это или правда, Ковин не знал) и развернул её на столе. – Покажи, где их лагерь. Говоришь, регулярных частей Дорвинга поблизости нет?

– Нет, – подошёл лейтенант и ткнул пальцем в юго-восточную оконечность озера. – Вот тут наёмники собрались. А насчёт дорвингцев, я думаю, командир, они специально ушли из этих мест. Даже пограничных егерей почти всех убрали. Оставили только в крепости Синьва, на тракте. Поэтому могут на все наши претензии по поводу творимого наёмниками только улыбаться, дескать, королевство тут ни при чём. Сами страдают.

– Уроды.

– Ага, – согласился ниндзя и вновь потянулся пальцем к карте. – Только здесь, в самом Удолье-Залесском и возле него, сразу три полка в полной готовности держат. Из них два кавалерийские.

– Тут почти сотня лиг. Восемьдесят километров, – генерал поправил себя на новую меру измерения расстояний. – Считай, что этих полков нет. Благодарю, Хорст. Иди. Только недалеко. И вызывай своих. Сейчас я шифротелеграмму составлю, отвезёте на узел связи.

Ниндзя обиженно кивнул. Ближайший пункт телеграфа находился в Йоне, до которого было добрых семь часов быстрой скачки, и у лейтенанта закрались подозрения, что до начала похода на территорию соседей он со своей пятёркой не успеет.

Когда Хорст вышел, генерал опять полез в ранец, достал оттуда чернильницу-непроливайку, отрывной блокнот, связку заточенных перьев и шифровальную таблицу. При штабе корпуса имелось отделение спецсвязи, но все его мастер-сержанты остались в Йоне, так что командующему пришлось самому заняться не только написанием доклада, но и переводом его в цифровой код. Полтора года назад, хоть и с трудом, Ковин сумел освоить науку шифрования.

– Что-то не получается? – поинтересовался Собик, подсаживаясь рядом со своим бывшим главарём, а ныне командиром. – Можно Вирта позвать. Он ловко с тайными значками управляется.

– Какие ещё тайные значки? – поморщился генерал на слова еле выучившего грамоту старого приятеля. – При чём здесь это? Думаю, вот всё же сейчас отправить доклад о своём решении или после сражения?

– И в чём проблема, Ковин? Сделай и так и так.

Командующему осталось только усмехнуться. Собик в своей простоте нередко оказывался прав.

– Ладно. Воспользуюсь твоим советом. А ты вызывай срочно командиров полков, начальника штаба, особиста, командира мортирной батареи, корпусного мага и начальников инженерной и тыловой служб. Запомнил?

– Запомнил. А он нужен? Я про особиста.

– Куда же без всевидящего ока графа ри Нерова? – Генерал толкнул майора в плечо. – Не тяни. Мы уже в предстоящую полночь должны выступить.

С сочинительством докладных записок у Ковина всегда были проблемы, госпожа Уля не раз смеялась над его неумением преподносить свои действия с наилучшей стороны. «Мало быть хорошим военачальником, – говорила она. – Тебе пора уже стать и умелым сановником».

К мнению покровительницы корпусной генерал всегда прислушивался. Знал, что многое, если не почти всё в её мудрости от государя Олега. А императора бывший вор уважал больше Семерых. Те-то есть или нет не известно, а господин Олег творил настоящие чудеса, которые и богам были не по силам.

За Собиком ещё не закрылась дверь, как командующий старательно вывел первые слова рапорта: «Настоящим докладываю».