Попаданка для проклятого герцога, или Я ваш семейный доктор!

Глава 6. Одной проблемой меньше

– Господин, я ее не коснусь! – заверещала Аська, стоило мне только отдать приказ.

– А я и сама не горю желанием, чтобы вы меня трогали, – фыркнула иномирянка.

– Я устал, – сообщил я раздраженно, держа конюха на руках. – Пришлая, у тебя два варианта. Или ты идешь своими ногами на чердак, или я выталкиваю тебя на улицу. А там ты можешь сколько угодно спорить с волками.

– Я пойду на чердак, – рыкнула девица, взглянув на меня с ненавистью.

– Вот и договорились, – ответил я, продолжая путь к комнате в крыле для слуг. – Разбудите кого-то, кто присмотрит за Эдфледом этой ночью.

– Я посижу, – отозвалась Анна. – Все равно не смогу готовить, хоть какая-то польза от меня будет.

– Воды захвати, – приказал я.

Проклятая ночь.

Проклятый буран.

Проклятые волки.

Проклятый я.

Иногда мне казалось, что все, кто окружает меня, обречены на страдания. И это злило. Злило бессилие.

– Господин, вы бы аккуратнее, – попросила шепотом Анна, когда я сгрузил конюха на кровать. – Вы мне только помогите его раздеть, а дальше я сама. Да и сами бы что накинули, – женщина отвела взгляд.

– Вот давай без лишнего стеснения, – сказал я, приподняв Эдфледа. Обитатели замка не в первый раз видели меня в неглиже, прекрасно зная мою настоящую природу. – Снимай сюртук.

Вот за что мне нравилась Анна, так за сообразительность. Она всегда знала, когда замолчать. И сейчас без лишних слов принялась делать то, что приказано.

– Спасибо, господин, – прохрипел конюх, морщась от боли и охая при каждом движении.

– Выздоравливай. Тебе еще учить маленькую госпожу верховой езде, – ответил я, выходя из комнаты.

«Если она когда-нибудь наберется достаточно здоровья», – добавил про себя.

– Давай я принесу еще одно одеяло. Сегодня стены продувает насквозь. И угля надо положить в грелку, – причитала кухарка, помогая Эдфледу хоть как-то облегчить боль. – Немного бурбона?

– Не трать на меня добро, – отозвался конюх.

– Ты поговори мне еще, – огрызнулась Анна. – Видел бы ты, как пришлая тебя подлатала. Точно лекарем была в своем мире.

Опять пришлая… Я мотнул головой, запрещая себя прислушиваться к разговору и идя в свою комнату. Одеться не мешало – это факт. И после зайти к дочери. Я еще не видел ее сегодня. А она всегда ждала меня, не ложилась спать, как ни заставляй. Ей нравилось слушать о том, где я был и что видел. Ведь ей долгие прогулки и путешествия недоступны и вряд ли когда-то будут.

– Пришлая, – выдохнул я, вновь вспоминая о проблеме, стоило переступить порог комнаты. Воздух был заполнен ее запахом. А пространство – следами ее присутствия.

Она что, устраивала тут обыск?

Я распахнул створки шкафа, и еще одна волна запаха ударила в ноздри. Очень странно. Я словно видел места прикосновений девицы, пока она искала подходящую одежду. Пришлось отложить несколько рубах, на которых оставался ее запах. Он откровенно раздражал.

– Проклятье, – ругнулся я, замечая следы крови на лице, руках, теле. Поспешно обтерся влажной тряпицей, сполоснул лицо и пошел к дочери.

– Она еще не спит? – спросил у няни, войдя в небольшую гостиную.

Женщина отложила шитье, хмыкнула.

– Нет, конечно. Ждет вас, ваша светлость. Едва смогла уговорить просто лечь в постель. А то так и стояла у окна.

– Опять? – спросил я недовольно. – Я же просил. Она не выдержит еще одну грудную хворь.

– Буквально минуту, ваша светлость, – Мария старалась меня успокоить. – Она была хорошо одета. Я проследила.

– Папа! – звонкий голосок запустил по телу волну тепла. – Ты пришел! – Амелия выбежала из спальни, шлепая босыми ступнями по полу. – А я тебя ждала, – сообщила она, широко улыбаясь и запрыгивая мне на руки.

– Ну, тише. Тише, – попытался успокоить дочь.

– Почему? Я же рада.

– Ты должна уже спать, – сказал я укоризненно, усаживая ее на сгиб локтя.

Малышка сморщила носик.

– Скучно. Не хочу.

– Скучно, – рассмеялся я. – Без сна ты не наберешься сил.

– А зачем они мне, если мне нельзя выходить из комнаты? А тут няня не разрешает мне бегать. М? – она обняла меня за шею и явно ждала ответа.

– Вы уж ответьте дочери, ваша светлость, – произнесла Мария.

Не только дочери не нравился мой запрет, но и няне. С упорной периодичностью она настаивала на том, чтобы я разрешил зимние прогулки. Только мой ответ был известен заранее.

– Идем в постель. А вы пока отдохните, – обратился я к женщине.

– Ну, пап, – захныкала дочь. – Я очень хочу потрогать снежок. Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

– Я завтра принесу тебе целый ком, – пообещал я, склоняясь над кроватью, но Амелия не отпускала мою шею, повиснув.

– А можно я сама спущусь?

– Нет.

– На минуточку. Даже со ступеней не сойду.

– Амелия, нет.

– Ну, пап, – всхлипнула она. – Ты обещал.

– Обещал, – согласился, все же укладывая дочь в постель и накрывая одеялами. – Когда ты вырастешь.

– А я еще не выросла? – спросила она, взглянув на меня с надеждой. – Ты только глянь, – крохотный пальчик указал на отметину на стене. – Я выросла. Няня говорит, что летом я буду доставать ей до груди.

– Вот когда достанешь ей до плеча, тогда и поговорим.

– Ты обещал! – сказала она, смаргивая крупные слезинки и потянув меня в кровать.

– Обещаю, что, когда будешь макушкой доставать до плеча Марии, будешь гулять зимой.

– Честно?

– Честно.

– Тогда расскажи мне сказку.

– Про кого?

– Про маму.

Сглотнув образовавшийся в горле ком, я начал тихо рассказывать.