Попала, или Жена для тирана

Глава 19

Самым сложным оказалось дождаться ночи. Почему-то я была уверена, что в этот раз король не отступится. Возьмёт силой, надругается, лишь бы наказать за поцелуй с Ярым. Страха не было (наверное, я уже просто устала бояться), лишь тоска щемила сердце. Если он всё же это сделает, если опустится до грубой силы… Тогда уже не он меня, а я его возненавижу.

Но Редфрит… не пришёл. Я промаялась до полуночи, вслушиваясь в малейшие звуки, ожидая, что вот двери распахнутся, и на пороге покажется его высокая широкоплечая фигура. Или, может, король явится ко мне тайным ходом. Войдёт бесшумно, подкрадётся, схватит за руку и потащит к кровати, чтобы уже вплотную заняться консуммацией брака.

Глупые мысли… Глупые чувства…

В последнее время их стало слишком много: непонятных, сумбурных, странных. Не только к Галеано. Я привязалась к Миуру и точно знала, что буду скучать по этому диковинному зверьку. Да и кто же защитит малышек фей и Лео, когда я вернусь на Землю? Впрочем, я также, как и они, полностью зависима от короля и его прихотей. Я не спасительница и уж точно не смогу изменить уклад этого мира.

Мира, в котором я находилась меньше месяца, а кажется, будто прошло целое столетие. Какая-то часть меня, как бы дико это ни звучало, начала привыкать к новой жизни, но я так и не смогла привыкнуть к новому телу и колдовской силе. Приходилось признать, мы с ней не подружились и уже не подружимся. Магия не желала меня слушаться, а мне не нравилось её в себе чувствовать. Было в ней что-то… неправильное. Нечто… отталкивающее. Даже не знаю, как это объяснить. Просто мне с ней было неуютно.

Промаявшись без сна ещё часа два, решила ложиться. Завтра предстоял сложный, насыщенный на события день, и мне понадобятся силы. Много сил. Главное, чтобы Эсфа не забыла о своей блестящей идее.

Кстати, об Эсфе. Его величество так и не пришёл, зато меня навестил кое-кто другой. Казалось, я только-только уснула, и вот подскочила от неприятного ощущения чужого присутствия. Вздрогнула, судорожно сглотнула, заметив, как по складкам балдахина, едва различимого в отблесках пламени, скользит размытая тень. Едва уловимая, но я её видела! Вот тень стекла на смятые простыни и приняла очертания человеческой фигуры. А спустя ещё минуту, за которую я забыла, как дышать, тьма рассеялась, открыв моим глазам всемогущую богиню Эсфу.

— Как настроение, Даниэла? — закинув ногу на ногу, с улыбкой поинтересовалась она.

— Если честно, отвратительное.

— Что, жизнь с навязанным мужем стала совсем невыносимой?

Я грустно кивнула.

— Значит, не передумала?

Не знаю, может, показалось, но глаза богини полыхнули азартом.

— Настроена более чем решительно.

И пусть я пока не знаю, как пробраться за завесу, но в Хельвиве точно не останусь.

Не останусь рядом с тираномужем.

— И это просто отлично! — явно обрадовалась небожительница. Воодушевлённо потёрла ладони, причмокнула довольно губами и завела бодрым голосом: — В общем, слушай меня внимательно! Вот как мы поступим: в назначенный час ты должна будешь меня призвать. Я займу твоё место, немного развлекусь, наслажусь праздником и почестями, оказываемыми её величеству в образе самой лучшей богини.

Да, от скромности она точно не умрёт.

— А ты тем временем незамеченной покинешь город. Уверяю, никто тебя не увидит и не попытается остановить. Для всех ты станешь своего рода невидимкой. Как тебе такая идея?

— Идея замечательная. Но в чём именно заключается призыв и когда наступит этот самый назначенный час?

Эсфа широко улыбнулась. Широко и, как мне показалось, немного хищно. Как-никак она тёмная богиня, и, наверное, ей положено так улыбаться.

— Тут всё очень просто. Дай мне руку.

Поколебавшись с мгновение, я протянула Темнейшей раскрытую ладонь. Надеюсь, что, доверившись ей, я не совершаю ошибку.

Прикосновения богини ощущались, как нечто невесомое, будто по коже скользнул поток воздуха. Эсфа начертала на моём запястье какую-то закорючку, мягко замерцавшую и тут же погасшую, а потом сказала:

— Всего-то и нужно будет прижаться к ней губами и прошептать: принимаю тебя, моя покровительница. Приди ко мне, я взываю к тебе, о великая богиня!

Обязательно с уточнением про великую?

Не догадываясь о моих мыслях, Эсфа откинула назад струящуюся шёлковой волной прядь и добавила беззаботным голосом:

— Видишь, всё элементарно просто. Обычная молитва, чтобы я тебя услышала. Будет лучше, если призовёшь меня до того, как королевский кортеж отправится в храм. Так у тебя будет больше времени, чтобы скрыться. Пока мы с его величеством доползем до одного святилища, пока отметимся в другом… Потом будет долгая дорога обратно, пир, танцы. Ну а после её величество отправится отдыхать. В идеале, тебя не кинутся искать до самого утра.

Я опустила взгляд на запястье с отпечатанным на нём замысловатым знаком. Магическое тату постепенно блекло, как будто впитываясь в кожу.

— А метка зачем?

— Чтобы я смогла принять твой облик, дорогая. Я ведь не просто должна буду к тебе явиться, мне придётся стать тобой.

Ну ок. Эсфа займёт моё место, я незаметно покину дворец, а дальше что? Денег у меня нет. Зато есть куча драгоценностей. Попробую расплачиваться ими. Карта Треалеса тоже имеется, я заранее забрала её из библиотеки. Главное, раздобыть транспорт и какое-нибудь оружие. Нож, пистолет — лишним ничего не будет.

— Выше нос, Даниэла! — приободрила меня Эсфа. — С моей помощью уже завтра ты отсюда исчезнешь. Всё, как ты и мечтала, девочка.

Одарив меня ещё одной улыбкой, богиня тенью взметнулась вверх и растаяла в полумраке. Откинувшись на подушки, я прикрыла глаза и сказала самой себе: ну что ж, была не была!

Утром дворец было не узнать. Обычно жизнь в нём начинала кипеть ближе к полудню, а порой и к вечеру, но сегодня всё бурлило чуть ли не с самого рассвета. В галереях и залах витала атмосфера возбуждения, подъездную аллею заполнили экипажи. Роскошные — знати, прибывшей в столицу на праздник из своих провинциальных особняков и замков, скромные — модисток и куаферов, явившихся превращать придворных дам в неземных красавиц.

— Передай фрейлинам, что сегодня у них выходной, — велела я Саранне, когда та явилась сообщить, что со мной желают завтракать Фантальмы.

Пусть леди собой занимаются, а мне здесь не нужны лишние глаза и уши.

Служанка кивнула, а потом, не сдержавшись, поделилась мнением. Это она делать любила и умела и никогда не отказывала себе в удовольствии поучить уму-разуму королеву.

— Генералу не понравится ваш выбор наряда. Да и король, уверена, не захочет, чтобы вы весь день выглядели как… как…

— Как её темнейшество богиня Эсфа?

Саранна поджала губы. Она явно хотела сказать: как шлюха, но не рискнула оскорблять богиню. Как уже успела заметить, в этом мире, ну или по крайней мере в Треалесе, богов очень чтили. Всех без исключения.

— Просто мне кажется, королева должна выглядеть величественно и несколько… хм, сдержаннее, — пробормотала, сдаваясь, девушка.

Мне тоже так казалось, но уговор есть уговор. Тем более что щеголять в алой тунике с провокационными разрезами и эпатажным вырезом предстоит не мне, а Эсфе. Для себя я приготовила простые брюки и рубашку с корсажем. Даже куртку в недрах бесчисленных королевских сундуков к своей радости отыскала. Мешочек с драгоценностями, волшебный клубок и карту сложила в холщовую сумку. Оставалось попрощаться с Миуром, дождаться, когда буду одна, и призвать её темнейшество.

И почему Эсфа не предложила поменяться местами ночью? Тогда у меня было бы ещё больше форы. Но, как говорится, божественные пути неисповедимы, а я не в том положении, чтобы диктовать условия богине.

Закорючка на запястье так и не исчезла, да ещё и время от времени почему-то зудела. Божественный символ поблек, но при желании его всё равно можно было рассмотреть. Благо широкий браслет скрыл следы грядущего «преступления». Круги от волнения и недосыпаний, а также бледный цвет лица замаскировала косметика. Глубокое декольте подчеркнул массивный кулон на золотой цепочке, и даже щиколотки овили украшениями. В общем, я напоминала себе экзотическую одалиску. Этакую сероокую красавицу-рабыню. Оставалось надеяться, что в скором времени моё рабство закончится, и я верну себе свободу.

Ещё немного… совсем чуть-чуть…

При виде меня генерал сначала побледнел, потом покраснел и, пыхтя от с трудом сдерживаемого возмущения, громко вознегодовал:

— Даниэла, что это на тебе надето?!

— Праздничное одеяние. Разве не видно?

Я кокетливо повела плечиком, коснулась струящейся юбки, и в разрезе показалась точёная ножка генеральской дочки. Рандульф пошёл пятнами, а маркиза исступлённо замахала веером.

— Ох, а король тебя уже видел? — взволнованно выдохнула она. — Одобрил этот… этот… образ?

Одна Эдара хранила молчание. Сидела за столом на террасе, напоенной весенними, уже почти летними ароматами, и пристально меня изучала.

— Я решила сделать его величеству сюрприз. — Окончательно напугав и шокировав Фантальмов, я как ни в чём не бывало устроилась за столом.

— Можешь идти, — по традиции отпустила слугу колдунья и, только после того как озаботилась, чтобы нас никто не услышал, спросила: — Почему именно Эсфа?

— А почему бы нет? — Я пожала плечами. — Она единственная, кто встал на мою сторону в этом мире.

— Мы все на твоей стороне, детка, — перестав терзать ни в чём не повинный веер, заявила маркиза.

Да что вы говорите?

— Прежняя королева всегда наряжалась в Невену — богиню истины и света, — продолжая буравить меня взглядом, заметила Эдара.

— А бабка Редфрита всем остальным небесным покровительницам предпочитала светлейшую Мириелис — богиню любви и красоты, — проворчал синий мундир.

Снова чешется… Просунув под браслет пальцы, я поскребла запястье и едва не застонала от облегчения. Уф, скорее бы уже всё это закончилось.

— Всё в порядке, Даниэла? — сощурилась ведьма.

— Да, вполне неплохо. Просто украшения слишком тяжёлые. Мне в них неудобно.

— Ещё не поздно переодеться, — просветлел лицом генерал.

— И оскорбить её темнейшество? — в притворном ужасе округлила я глаза. — Тогда богиня уже точно не благословит короля наследником, и вы останетесь без внуков, ваша светлость.

Оставаться без внуков маркизу не хотелось, поэтому пришлось ему запихнуть возмущения куда подальше и смириться с мыслью, что его дочь, королева, предстанет перед всем Треалесом в образе развратной девки.

Но представать буду не я, а Эсфа. Надеюсь, в будущем генералу от этого станет легче.

В остальном завтрак прошёл нормально. Спасибо за это болтавшей без умолку маркизе, восхищавшейся красотой принарядившегося к празднику города и предвкушавшей вечернее пиршество, на которое был приглашён весь цвет королевства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Даниэла очень любила… любит этот праздник и всегда ждала его с нетерпением, — с грустной улыбкой сказала Аделина, а я снова украдкой почесалась и тут же, пытаясь отвлечься от неприятных ощущений, потянулась за пирожным-цветком.

Марципановые лепестки с бисквитной сердцевиной, покрытой шоколадной глазурью. М-м, вкуснотища. Расправившись и с этим лакомством, поднялась, дабы попрощаться с Фантальмами.

Надеюсь, мы больше никогда не свидимся.

— Спасибо, что заглянули в гости, но мне пора. Скоро мы с мужем отправимся с паломничеством по храмам, а я ещё волосы не уложила. Феи придумали какаю-то супероригинальную причёску, чтобы я уже полностью слилась с божественным образом.

— Конечно, конечно, иди дорогая, — отпустила меня с миром «маменька». — Я тобой ещё вечером полюбуюсь. Не терпится увидеть твою необычную причёску.

Она явно продолжала путать меня со своей дочерью, и, если я кого и жалела, так это Аделину. Вернувшись в своё тело, я оставлю это пустым, а значит, Даниэла, скорее всего, погибнет. Но во всём случившемся виновата она одна, а я просто борюсь за свою жизнь.

В спальне я первым делом удостоверилась, что поблизости не крутится ни Саранна, ни феи. Попрощалась с Миуром, который всё утро вился возле меня и тревожно пищал, будто чувствовал, что нас ожидает скорая разлука.

— Не бойся, маленький, никто тебя не обидит. Ты очень цененное создание. Возможно, тебя заберут Фантальмы, а может, Эдара. Ну или Редфрит… Хотя я желаю тебе попасть к маркизе. Она вроде неплохая и будет нуждаться в любви и ласке. А я должна попытаться, понимаешь? Должна сбежать от тирана, пока он не воплотил в жизнь свои угрозы.

Опустившись на корточки, отпустила Миура, после чего глубоко вдохнула, потом выдохнула. Сняла браслет, готовая коснуться губами метки и пригласить богиню.

Ну вот сейчас это свершится…

— Принимаю тебя, моя покровительница. Приди…

Дверь за спиной с грохотом распахнулась, и в меня ударил громкий, срывающийся от ярости голос:

— Ты что творишь, сумасшедшая?! Сейчас же прекрати это!

Слова призыва застыли на губах, застыла я вся, не способная пошевелиться. Всего на несколько мгновений, но и этого чародейке оказалось достаточно, чтобы подскочить и, развернув меня к себе, с силой ударить по щеке.

Кожу обожгло болью, а в сердце плеснуло огнём злости.

— Какого чёрта?! — прорычала я, отскакивая от Эдары.

Прижала ладонь к полыхающему лицу, мысленно выругалась и едва не зашипела от ярости, когда мерзавка бесцеремонно схватила меня за руку и, приподняв браслет, впилась глазами в тускло мерцающую закорючку.

— Так я и думала… — пробормотала она. Вскинула взгляд и истерично воскликнула: — Ты с ума сошла?!

— Пока нет. Но если останусь здесь ещё хотя бы на день, точно сойду!

Я вырвала руку, отошла от колдуньи, борясь с желанием швырнуть в неё чем-нибудь тяжёлым. Например, булыжником. Жаль, булыжники не водятся в королевских покоях. Надо бы это исправить.

— Что она тебе пообещала? — яростно сверкнула глазами хирата.

— Не твоё дело! — огрызнулась я и отвернулась.

Лучше ослепнуть, чем смотреть на эту стерву.

— Дай-ка угадаю, — за спиной раздалась ядовитая усмешка. — Эсфа предложила помочь с побегом взамен на приглашение? В подробности, я так понимаю, она не вдавалась, а ты на радостях и уточнять не стала.

Вместо ответа я почесала метку. Кожа уже не просто зудела — её невыносимо пекло, и я была бы не прочь, если бы где-нибудь поблизости оказалось ведёрко со льдом. Знак продолжал мерцать, чего прежде я за ним не замечала, и это напрягало. Как и слова ведьмы Фантальмов.

— Из того, что успела услышать, могу сделать вывод, что ты надеялась сбежать во время праздника, — продолжала двигаться по пути разгадки Эдара. — Темнейшая пообещала занять твоё место, а ты, наивная, купилась, не догадываясь, в чём заключается божественная хитрость.

— В чём же? — спросила я, не выдержав.

Обернулась, цепляясь взглядом за мрачный прищур и раздражённо поджатые губы колдуньи.

— Богиня не просто приняла бы твой облик, она бы стала тобою. Заняла это тело. И куда, по-твоему, отправилась бы твоя душа? Туда, откуда уже не возвращаются, моя дорогая. И поверь, это не Земля, — криво усмехнулась хирата.

Меня передёрнуло. От её злой усмешки, от хлёстких слов. От осознания, что я действительно могла сглупить, ошибиться. Что мне известно о богах? Да ничего! Но как же хотелось верить, что хотя бы кто-то в этом мире встал на мою сторону.

Наивная.

В памяти всплыли сладкоголосые речи богини: про то, что буду словно невидимка, легко исчезну, и никто не попытается меня остановить.

Зря вещи собирала. Духу они без надобности.

— Откуда столько уверенности?

— В отличие от тебя, Даниэла, я родилась и выросла в этом мире. И знаю, чего больше всего, даже больше молитв и подношений, жаждут боги. Все без исключения. Для них нет ничего желаннее, чем обрести плоть, пусть и на короткое время. Но бога нужно пригласить, добровольно. Нужно впустить его в своё тело, что ты едва и не сделала.

— Зачем всемогущим богам стремиться стать слабыми людьми?

Прошуршав пышными юбками, Эдара коснулась лепестков белых роз, собранных для меня прошлым утром заботливой Иви.

— Потому что у нас, слабых людей, есть то, чего нет у всемогущих богов. Мы не существуем вне пространства и времени, мы — живём. Проживаем жизнь, испытывая чувства. Радуемся и страдаем. Веселимся, печалимся. Мы чувствуем, ощущаем. Наслаждаемся едой, занимаемся любовью… Всё то, что для нас обыденно и привычно, для них бесценно. Боги не способны испытывать эмоции, не способны чувствовать.

Но человеческое тело — слишком хрупкий сосуд и надолго не удержит в себе божественную суть. Всего несколько часов, а потом плоть разрушается. Будь я на месте Эсфы, тоже запаслась бы терпением и ждала именно этого дня. Праздник, пир, ночь страсти с красивым мужчиной. Чего ещё желать бессмертной скучающей богине? Она хотела насладиться каждым мгновением в человеческом теле.

Другими словами, оттянуться по полной.

Ещё одна стерва.

— А потом бы ушла, не мучаясь угрызениями совести. Ей ничего не стоит ради сиюминутного развлечения сгубить две жизни — твою и моей Даниэлы. Уверена, она потому и вступилась за тебя в храме. Знала, что ты явишься к ней рассыпаться в благодарностях, а она сделает тебе предложение, от которого не сможешь отказаться. Твои напряжённые отношения с Галеано сыграли ей только на руку. — Лёгкое, скользящее прикосновение к уже поникшему бутону, и роза будто ожила — раскрывшись, лепестки потянулись к косым лучам солнца. — В этом есть и моя вина — я не предупредила тебя и тем самым едва не сгубила.

— Почему я должна верить тебе, а не ей?

— Я поклялась вернуть тебя обратно.

— Это ничего не значит, — горько усмехнулась в ответ. — Богиня тоже много чего обещала, соловьём заливалась. А получается, я только что чуть не погибла. И ты точно также, как и она, можешь избавиться от меня.

Эдара посерела лицом. Оторвавшись от букета, приблизилась ко мне и прошипела:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я поклялась тебе, на крови, и не отступлю от своего слова!

— Извини, Эдара, но ты не внушаешь доверие. Вы все! И я не хочу… не могу(!) оставаться здесь!

— Придётся потерпеть, девочка, — жёстко ответила ведьма. — Как терплю я твои капризы и истерики. А сейчас нужно избавиться от метки, чтобы разорвать то, что ты так опрометчиво начала. — Быстро стянув с меня браслет, чародейка сказала: — Будет больно. Но ты сама виновата. Нечего было доверять тёмному созданию.

Мгновение, и вот она сжимает моё запястье. С силой, почти что яростью и шипит слова заклинания.

Говоря о «будет больно» Эдара явно приуменьшала. Было такое чувство, будто мне руку отсекают. Снова и снова. Перед глазами потемнело, и я, не выдержав, закричала. Завопила во весь голос, мечтая о том, чтобы этот кошмар скорее закончился. Попыталась оттолкнуть колдунью, вырвать руку, но та не отпустила.

— Терпи, Даниэла, — процедила сквозь зубы и снова продолжила бубнить. Быстро-быстро.

Терпеть было невозможно. Не помня себя от боли, я как могла сопротивлялась. Крутилась, вырывалась, даже, кажется, свободной рукой ухватила колдунью за шею. Должно быть, в попытке придушить садистку. Царапала, остервенело тянула за платье. Удивительно, как ещё не начала кусаться.

Последнее, что запомнила, — это как боль, жгучая, невыносимая, от запястья заструилась по руке, плеснула в кровь, ядом отравила всё тело.

— Держи себя в руках, Даниэла!

Кажется, я снова пыталась вырваться и, кажется, всё-таки её укусила. И снова перед глазами всё померкло, резко и неожиданно. И также неожиданно я вдруг поняла, что боль прошла.

Будто её и не было.

— Вот так, больше она к тебе не подступится. Я об этом позаботилась, — донёсся до меня довольный голос колдуньи.

И тут же следом послышался другой, резкий и жёсткий, заставивший нас обеих нервно вздрогнуть:

— Что здесь происходит?

Наряжаться в богов в этот праздничный день было давней традицией, которую свято чтили прежние правители Треалеса. Став королём, Редфрит, как и его отец, из года в год выбирал для себя образ верховного бога — светлейшего Афалеона. Вот и сегодня на нём были белоснежные одежды, а голову украшала корона в виде туго сплетённых золотых шипов и листьев.

Он не знал, которой из богинь отдаст предпочтение Даниэла, да его это и не интересовало. Жаль, то же самое он не мог сказать о дочери генерала. В последнее время она занимала все его мысли, вызывала в нём чувства, которые он не должен был, но всё равно испытывал.

Даже после отвратительной сцены в библиотеке, демонового поцелуя, он не перестал о ней думать. А вот заставить себя пойти к жене прошлой ночью так и не смог. Мысль, что будет вынужден взять её силой, вызывала отвращение, заставляла злиться. На себя, на Даниэлу. На ублюдка-князя, посмевшего покуситься на то, что ему не принадлежало.

Не будь союз с Сетхэйном так важен для Треалеса, разорвал бы Ярого в клочья. Но пришлось сдержаться. Снова. Отпустить северянина и надеяться, что угрозы подействуют.

Треалесу нужны сильные маги. Нужно войско. А ему, Редфриту, необходимо как можно скорее протрезветь. Отделаться от этого наваждения и наконец узнать, лично, невинная ли ему досталась девица.

Если это не так, дальнейшая участь Даниэлы Фантальм будет незавидна.

Время близилось к полудню, город шумел и праздновал, и королевский дворец тоже пребывал в праздничной лихорадке.

— Скорее бы это закончилось, — пробормотал Галеано, настроение которого было отнюдь не праздничным.

Последнее, чего ему сейчас хотелось, — это развлекаться. Да и проводить время бок о бок с неверной женой тоже желания не возникало. Но ничего не поделаешь, придётся терпеть присутствие Даниэлы и всеобщее веселье.

То ещё испытание для его нервов.

Редфрит уже собирался отправить за Фантальм слугу, чтобы скорее спускалась и занимала место в паланкине, когда почувствовал, как ладонь прорезала боль, будто по коже полоснули ножом.

Глубокий порез, сочащаяся из раны кровь и удушающее чувство тревоги, петлёй овившее горло.

Позабыв обо всём: и о празднике, и о том, что не желает её видеть, Редфрит бросился в покои жены.

— Что опять задумала эта демоница?! — прорычал он, уверенный, что это очередные фокусы Даниэлы, и мысленно выругался.

Картина, открывшаяся его глазам, оказалась неожиданной. Редфрит был уверен, что застанет жену за проведением какого-нибудь ритуала — в этом Фантальм не было равных, но вместо этого увидел двух всклоченных женщин. Хирата и её ученица. Они стояли друг против друга с таким видом, словно собирались сцепиться в схватке. А может, уже сцепились. Раньше.

С рукава чародейки Реалис свисало оторванное кружево, на шее виднелись следы от ногтей, оставленные нетрудно догадаться кем. Причёска растрёпана, глаза горят яростью. Даниэла выглядела не лучше. Туника или, скорее, тряпка, больше подходящая какой-нибудь распутной девке, была вся измята. Лицо бледное, губы искусаны, пальцы воинственно сжимаются в кулаки. Того и гляди набросится на свою учительницу.

При звуке его голоса женщины вздрогнули и посмотрели на него так, будто он был прозрачным — невидящим, пустым взглядом.

— Спрашиваю ещё раз: что здесь случилось?

— Мы… — наконец растерянно начала Даниэла.

— Немного поспорили, — более уверенно подхватила ведьма. Нервным движением пригладив растрепавшиеся волосы, продолжила: — Мне не понравился внешний вид моей миары, и я пыталась убедить её переодеться.

Королю внешний вид жены тоже не нравился. Одно дело видеть её такой, почти нагой, за закрытыми дверями спальни и совсем другое позволять всей столице на неё пялиться.

— Оставьте нас, — потребовал Галеано, больше не глядя на Эдару.

— Но… — заикнулась было та.

— Не заставляйте меня повторять дважды, леди Реалис. Если хотите ещё когда-нибудь увидеть свою воспитанницу.

Опустившись в быстром реверансе, чародейка покинула спальню, а Редфрит подошёл к жене и протянул ей раскрытую ладонь.

— Я хочу знать, Даниэла, что здесь только что было и какого демона у меня на руке порез?!

Снова вздрогнула, нахмурилась, губу взволнованно закусила. Нервничает. А может, даже боится. Не его, чего-то другого.

Оставалось понять, чего именно.

— Порез? Не вижу никаких порезов, — наконец взяв себя в руки и старательно пытаясь изобразить святую невинность, ответила чародейка.

Пореза действительно не было. Как и боли, которую он больше не чувствовал. Но это не значит, что он просто забудет о том, что с ним только что происходило.

Схватив жену за плечи, Галеано встряхнул её и зло прорычал:

— Ты хоть когда-нибудь научишься говорить правду?! Отвечай!

Взгляд глаза в глаза, а потом она зашипела не хуже змеи, у которой вырвали жало:

— Да чтоб вас всех… Я не твоя ведьма и понятия не имею, что там у тебя за порезы! У тебя есть Гита, её и допрашивай. А меня вы все уже достали!

Гита… Раньше Даниэла никогда её так не называла. Да и вообще в последнее время говорила как-то иначе. Не знай он её много лет, принял бы за чужестранку, впервые оказавшуюся в этих землях.

— Я спрашиваю тебя.

— Увы, я не всезнайка! — огрызнулась она и, сама того не осознавая, отвела взгляд.

Врёт ведь, причём неумело. Ещё больше побледнела, ещё сильнее занервничала. Очевидно же, что её рук дело, но всё равно не признаётся.

Как же сложно с этой девчонкой…

Взяв себя в руки, настолько, насколько был в состоянии это сделать, Редфрит решил:

— К этому разговору мы вернёмся вечером, а сейчас переоденься. Я не хочу, чтобы весь Треалес был в курсе, что моя жена — шлюха. Достаточно и того, что я об этом знаю. Я и посол Сетхэйна.

Она не ответила и даже не шелохнулась. Вот когда следовало бы опустить взгляд, от стыда, но вместо этого Даниэла смотрела ему в глаза. Её медлительность, нежелание покоряться приказу разжигали в нём ярость, готовую прорваться сквозь хрупкую преграду самообладания.

— Времени мало, поэтому быстро переодевайся. Велю прислать к тебе служанку.

Собирался уйти, от греха подальше, понимая, что если задержится ещё хотя бы на секунду, не выдержит, сорвётся, но брошенные женой слова заставили остановиться:

— Нет. Я не буду переодеваться. Ты меня не заставишь, Редфрит Галеано. Я не твоя кукла, не твоя рабыня и больше не стану играть в ваши игры!