Порочные привычки мужа

Глава 23

— Как себя чувствует Фрэнни? — В субботу вечером Гревилл в одной рубашке стоял в дверях, разделявших супружеские спальни, и прикалывал бриллиантовую булавку к белоснежным складкам галстука.

Аурелия сидела у туалетного столика в легком пеньюаре, прикрывавшем белое шелковое платье. Эстер укладывала ей волосы. Черный газ аккуратно лежал на подлокотнике кушетки.

Аурелия слегка повернула голову в сторону мужа.

— Ей намного лучше, — со смехом произнесла она, — но она все еще пытается извлечь из своей болезни выгоду. Последние три дня она чувствует себя прекрасно, однако старательно кашляет и время от времени на всякий случай чихает в твердой уверенности, что за это Дейзи принесет ей все, что она попросит. — Аурелия немного наклонила голову набок. — Вы выглядите красавцем, сэр.

— У меня много хороших качеств, дорогая, но красота к ним не относится. Булавка приколота ровно?

Аурелия встала и подошла к мужу, сердито сказав:

— Ложная скромность не является привлекательным качеством. — Ее пальцы ловко поправили булавку.

Она уже хотела отойти, но Гревилл поймал ее за руку и поцеловал в нежное белое запястье, пронизанное синими жилками.

— Ты уверена, что чувствуешь себя достаточно хорошо, Аурелия?

— Конечно. Лучше и быть не может. А в чем дело?

— Не знаю, — ответил он, удерживая ее руку. — Зато хорошо знаю, когда слышу неправду. — Он притянул жену к себе и положил руки ей на плечи, ощущая тепло кожи под тонким шелком. — К сожалению, ты выглядишь измученной, дорогая моя. Я твердо решил после сегодняшнего вечера на пару недель отправить тебя и Фрэнни в деревню, к Мэри Машем. Вам обеим необходим свежий воздух.

— Гревилл, ты никуда не можешь меня отправить. Я вполне в состоянии сама решить, что мне нужно и когда. И уж конечно, я единственный человек, который имеет право принимать такие решения за Фрэнни.

Гревилл провел большими пальцами по ее векам, думая, что меньше всего он хочет отсылать ее от себя. Им осталось провести слишком мало времени вдвоем.

— Но ты поедешь, если я пообещаю время от времени приезжать к вам?

Она слегка улыбнулась.

— Безусловно, это другое дело. А ты знаешь, что не записал за собой ни одного танца со мной на сегодняшний вечер?

Он растерялся.

— Я не думал, что это необходимо. Аурелия расхохоталась.

— Моя бальная карточка заполнена, но я так и знала, что ты забудешь, поэтому оставила тебе контрданс.

Он вскинул брови.

— Только один?

— Мне подумалось, что тебе и одного будет более чем достаточно. Кроме того, мне необходимо как можно больше времени провести с доном Антонио.

— Да, это верно. — В его глазах промелькнула какая-то тень.

— Как ты сам говоришь, мы работаем все время, — мягко напомнила Аурелия.

— Да, но иногда это чертовски раздражает. — Гревилл вернулся в свою комнату.

Аурелия снова села перед зеркалом. Эстер совершала свои обычные чудеса со щипцами для завивки. Аурелия никогда не слышала, чтобы Гревилл так отзывался о работе. Он жил этой работой, дышал ею — а сейчас это прозвучало так, словно он и в самом деле желал, чтобы эта работа провалилась ко всем чертям.

— Готовы надеть платье, мэм? — Эстер с благоговением взяла в руки черное газовое облачко. — Я сделаю очень аккуратно, прическу не испортим.

Аурелия решила пока не думать об этой загадке. Она сбросила пеньюар и подняла вверх руки. Платье словно скользнуло по ним и ровно легло на облегающий белый шелковый чехол.

— Господи Боже, миледи, да вы просто красотка! — выдохнула Эстер.

— Верно, Эстер, — сказал Гревилл от двери. Он уже успел надеть черный фрак и панталоны со штрипками поверх черных туфель. — Ошеломительно. — Он пересек по ковру комнату, подошел к Аурелии и вытащил руки из-за спины. — Украсишь этим волосы?

Аурелия уставилась на бриллиантовый полумесяц, прикрепленный к жесткой черной бархатной ленте. Он был простым, элегантным и невероятно красивым.

— О да, — тихо произнесла она, поднимая взгляд на мужа. — Это прекрасно.

И увидела в его глазах то, в чем никогда не была уверена раньше. Иногда в них появлялся намек, но никогда не было такого откровенного чувства. Гревилл ее любит. Может быть, он не готов признаться в этом даже себе, но она теперь знает, и это знание греет ей душу, наполняя ее ликованием. Аурелия снова села перед зеркалом, коснувшись своего живота.

— Позвольте мне прикрепить его миледи, — сказала Эстер, забирая у Гревилла украшение. — Булавку здесь… и еще одну здесь… все, теперь будет держаться крепко и долго. — Она подкрепила слова действием и отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой.

Гревилл в самом деле сделал идеальный выбор. Черный бархат при светлых волосах, бриллианты, сверкающие на черном фоне, форма полумесяца — не совсем тиара и в то же время не просто лента для волос. Все это подходило к элегантному стилю Аурелии как нельзя лучше.

— Спасибо, — сказала она, поднимая лицо для поцелуя. Гревилл склонился над ней, мазнул губами по ее губам и поцеловал обнаженное плечо.

— Ничто не могло доставить мне большего удовольствия, — пробормотал он.

Аурелия легонько прикоснулась к его лицу кончиками пальцев и встала.

— Я обещала перед уходом зайти к Фрэнни. Она хочет посмотреть на мое платье.

— Так давай покажемся ей вместе. — Гревилл церемонно поклонился и предложил ей руку.

Когда они вошли в детскую, Фрэнни сидела в своей кроватке. Глаза ее широко распахнулись.

— Мама, ты прямо как настоящая принцесса! У тебя в волосах бриллианты?

— Да. Это подарок, — ответила Аурелия, наклоняясь, чтобы поцеловать дочь.

Фрэнни расширенными глазами посмотрела на Гревилла:

— От тебя?

— Да, от меня, — улыбнулся Гревилл.

— Мама сегодня как настоящая принцесса, а ты — как принц, — сказала Фрэнни, сделав комплимент и Гревиллу.

— Что ж, спасибо, Фрэнни, — серьезно отозвался Гревилл. — Боюсь, что я не сумею затмить твою маму, но обещаю, что у нее будет эскорт, за который не придется стыдиться.

Девочка нахмурилась.

— Почему это она должна стыдиться?

— О, он просто поддразнивает тебя, милая, — быстро сказала ее мать. — Мы идем на обед к тете Нелл и…

— А потом на бал, — перебила ее Фрэнни. — Желаю хорошо провести время. Я бы тоже хотела пойти.

— Неподражаемое дитя, — заметил Гревилл, когда они начали спускаться из детской вниз. — Через какие-то десять лет некий невинный юноша сильно влюбится в нее, и да поможет ему Бог.

Аурелия фыркнула.

— Она не лишена сострадания. А у меня есть еще десять лет, чтобы взрастить семена.

Дон Антонио Васкес изучал свое отражение в высоком зеркале в спальне. Рубашка и жилет ослепляли белизной. Фрак и бриджи были из черного бархата. В складках галстука прятался квадратный рубин, еще один такой же блестел на безымянном пальце. Бородка клинышком была аккуратно подстрижена и расчесана, волосы завиты и напомажены. Он сунул руку под фрак сзади и нащупал тонкую холодную рукоятку кинжала, спрятанного на спине в кожаных ножнах. Легко дотянуться, невозможно заметить. Все так, как и должно быть.

Он подошел к комоду и открыл ящик. Вытащил оттуда маленький пистолет с рукояткой, инкрустированной жемчугом, и сунул его в карман, с удовольствием ощущая, как он прижимается к бедру. Дон Антонио не любил огнестрельное оружие, предпочитая ему кинжалы, но в некоторых случаях пистолет мог быть отличным средством убеждения, а сегодня ночью он не собирался полагаться на случай.

Выйдя из спальни, дон Антонио направился в гостиную, где его ждали Мигель и Карлос, неловко стоявшие у пустого камина.

— Карета ждет внизу, сэр, — сказал Карлос. Он был одет как наемный кучер — в кожаные бриджи и короткую куртку, а шея была замотана толстым шарфом. На ногах у него были сапоги, в каждый из которых он засунул по ножу.

— Хорошо. Мигель, ты знаешь, что должен сделать? Мигель кивнул:

— Конечно, дон Антонио. — Он оделся в простой темный сюртук и брюки, высокие сапоги и треуголку, как старший слуга в приличном доме. Вытащив из кармана небольшую шкатулку, он щелчком открыл ее, продемонстрировав четыре острых инструмента. — Это поможет начать дело, сэр. — Затем опустил шкатулку обратно в карман, с жестокой усмешкой завернул широкий рукав сюртука и ловким движением пальцев извлек изящный кинжал, примотанный к запястью. — А это его завершит. Я готов, сэр.

— Вижу, — сухо ответил хозяин. — Надеюсь, твое вооружение нам не потребуется, но подготовиться не помешает.

Часы начали бить десять. Троица дождалась, пока бой закончится, и дружно направилась к двери. Дон Антонио накинул на плечи черный шелковый вечерний плащ и легко сбежал по ступенькам вниз, где около пары лошадей, запряженных в простой наемный экипаж, стоял юный мальчик.

— Ты проверил их ход? — спросил Антонио.

— Да, дон Антонио. Они просто летят. На пустой дороге из них можно выжать ту скорость, которая нам потребуется. — Карлос швырнул мальчику монету и забрался на облучок, взяв в руки вожжи.

Мигель сначала придержал дверцу для дона Антонио, потом вскочил вслед за ним в экипаж, плотно закрыл дверцу и молча устроился в уголке, зная, что, когда тот готовится к работе, отвлекать его нельзя. Экипаж за десять минут покрыл расстояние до Маунт-стрит, и лошади остановились перед ярко освещенным домом Бонемов. На дорожке, устланной ковром, стояли грумы, готовые направлять кареты и светить гостям, поднимающимся в дом по ступенькам.

Дон Антонио выбрался на мостовую, взмахнув плащом, оглянулся на экипаж, но ни слова не сказал. Все приказы Мигелю отданы. Дон Антонио быстро поднялся вверх по ступенькам и вошел в ярко освещенный дом, откуда лилась музыка.

Корнелия с мужем стояли наверху лестницы. У них за спиной были настежь распахнуты двойные двери, ведущие в бальный зал, и над гулом разговоров плыли звуки оркестра. На каждой ступеньке лестницы стояли кувшины с алыми тюльпанами вперемежку с черными, на люстре ярко пылали серебристые свечи. Гости представляли собой водоворот черного, серебристого и алого: все джентльмены до единого были черно-белыми, а дамы дополняли их, создавая букет алого и серебристого с редким оттенком черного.

— Получилось, — едва слышно выдохнула Корнелия. Щеки ее раскраснелись от успеха, а синие глаза сверкали как сапфиры. — Разве это не великолепно, Гарри?

— Настоящий триумф, любовь моя, — ласково хмыкнул он. — Но когда мы с тобой только познакомились, я бы ни за что не поверил, что ты можешь получить столько удовольствия от успехов в светском обществе.

— Было ужасно весело все это планировать, — будто оправдываясь, сказала она. — И нет ничего плохого в том, чтобы иногда потешить собственное легкомыслие.

— Безусловно, — согласился он и шагнул вперед, чтобы поздороваться со знатной леди, величественно поднимавшейся по лестнице. За ней волочился шлейф из дамаста и куча кашемировых шалей. Следом за леди поднималась пожилая дама и пыхтела, пытаясь удержать рассыпающиеся складки материи.

— Ваша светлость. — Гарри склонился над рукой своей двоюродной тетушки, поцеловал ее и повернулся с теплой улыбкой к компаньонке герцогини. — Мисс Кокс… Элиза. Спасибо за то, что вы привезли ее светлость.

Элиза Кокс вспыхнула и сказала, что она тут совершенно ни при чем. Герцогиня Грейсчерч, в свою очередь, тоже заявила:

— Чушь и вздор! Элиза не имеет к этому никакого отношения. Я хотела увидеть эту дурацкую чепуху собственными глазами! — Она поднесла к глазам лорнет и стала рассматривать хозяйку дома. — Очень впечатляюще, Корнелия. — Это вовсе не прозвучало комплиментом.

Корнелия давно привыкла к манерам герцогини, поэтому нисколько не расстроилась. Она засмеялась и взяла ее светлость за руку.

— Благодарю вас за то, что вы пришли, мадам. Без вас все было бы совсем по-другому. И я знаю, что вы не очень любите выходить куда-нибудь по вечерам.

Герцогиня фыркнула и осмотрелась.

— Ну, надолго я не задержусь. Пойдем, Элиза, давай посмотрим, кто еще потворствует этому дурачеству. — Она поплыла прочь. Компаньонка, виновато глянув на хозяев дома, поспешила за ней.

— Ну, это увенчает твой успех, Нелл, — сказал Гарри. — Право же, я и не предполагал, что она сделает над собой усилие.

— Нелл… — Из бального зала появилась смеющаяся Аурелия. — Герцогиня, в самом деле, одета в черное и белое… это признание! Как, скажи на милость, тебе удалось ее уговорить?

— Я и не уговаривала, — ответила Корнелия, глянув на мужа. — Подозреваю, что это Гарри приложил руку. Ты же знаешь, уж если он что-то задумает, то может убедить свою тетушку сделать все, что угодно.

— Это не так, — защищаясь, вскинул руки Гарри. — Никто — ни единый человек! — не сможет сдвинуть эту женщину с места, если она не захочет.

Корнелия с улыбкой покачала головой и повернулась к лестнице, где как раз появился новый гость.

— Дон Антонио… большое спасибо, что пришли. Испанец галантно склонился над ее рукой.

— Для меня было большой честью получить ваше приглашение, леди Бонем… лорд Бонем. — Он поклонился хозяину и огляделся. — Цвета… какая очаровательная концепция, леди Бонем. И черные тюльпаны — это большая редкость.

— Да, в самом деле, сэр, — ответила Корнелия. — К счастью, у меня есть друг, который, кажется, умеет извлечь любую редкость буквально из воздуха.

Дон Антонио слабо улыбнулся и повернулся к Аурелии, стоявшей позади Гарри:

— Моя дорогая леди Фолконер, как обворожительно вы выглядите. Такой великолепный контраст.

— Благодарю вас, дон Антонио, — ответила Аурелия, с трудом вымучив улыбку. — Вы подошли, чтобы предъявить права на свой танец?

— Я надеялся на большее, — сказал он, направляясь вместе с ней в бальный зал.

— Увы, сэр, моя карточка заполнена до отказа, — ответила Аурелия, показывая на бальную карточку, прикрепленную к запястью золотистой шелковой лентой. — Но кадриль я оставила за вами, как и обещала.

— Что ж, придется довольствоваться и этим.

— Аурелия, насколько я понимаю, это мой танец. — Перед ними появился Ник Питершем с протянутой рукой. — А, добрый вечер, Васкес. — Он кивнул ее спутнику. — Надеюсь, вы не собираетесь похитить мой танец?

— Это вряд ли, — скупо усмехнувшись, отозвался дон Антонио. — За своим я приду позже, — Он поклонился и отошел.

— Ты знаком с доном Антонио, Ник? — спросила Аурелия, когда они занимали свои места.

— Встречался с ним раза два в клубах. Странная личность. — Ник встал перед Аурелией, заиграла музыка, и они обменялись положенными любезностями.

Танцуя, Аурелия все время ощущала на себе взгляд Гревилла. Он стоял с бокалом в руке, прислонившись к стене, и беседовал с седовласым, усталым на вид мужчиной, который выглядел так, словно силой приволок себя на этот бал. Аурелия его не знала. Собственно, она была уверена, что никогда не видела его раньше, но тут же поняла, что они с Гревиллом не просто праздно болтают. Этого не понял бы никто, но она уже несколько месяцев наблюдала за своим мужем и всегда могла точно сказать, когда он работает. Сейчас он работал. Губы шевелились лениво, он стоял в расслабленной позе, всем своим видом давая понять, что это просто бессодержательная болтовня.

— Мы полагаем, что он, вероятно, собирается использовать маркиза де Лос Переса, чтобы наладить здесь шпионскую сеть… разумеется, после того, как расправится с тобой, — пробормотал Саймон Грант в бокал с шампанским, уставшими глазами глянув на дона Антонио, вошедшего в бальный зал. — Маркиз тесно связан с королем Карлосом, но у нас есть сильные подозрения, что он перебежчик. Он может собрать двор в изгнании здесь, в Лондоне, и использовать его как идеальное прикрытие, чтобы отправлять информацию к Фуше.

Гревилл сделал глоток шампанского, не отрывая глаз от Аурелии.

— Я проинструктирую Аурелию, чтобы она задала ему несколько невинных пробных вопросов.

Саймон кивнул.

— Не держи его на крючке слишком долго, Гревилл. Его главная цель — это ты, а твое самое важное задание — избавиться от него раньше, чем он успеет наложить на тебя лапы.

— Я знаю. Поверь мне, Саймон, я знаю. Но, думаю, у меня еще есть время. А если мы сумеем одновременно раскрыть еще один заговор, то все к лучшему. Разве не так?

— Решай сам, Гревилл. Только не нужно рисковать понапрасну.

Гревилл усмехнулся и оттолкнулся от стены.

— Не буду. А теперь извини, Саймон, но я должен отыскать жену. Следующий танец мой.

Саймон кивнул и повернулся, обнаружив рядом с собой Гарри Бонема.

— Превосходный бал, Гарри. Гарри недоверчиво усмехнулся.

— Что… или, точнее, кто… привел тебя сюда, Саймон? Если не будет важной причины, то тебя и дикими мустангами не затащишь на бал!

Шеф пожал плечами.

— Я хотел кое на кого взглянуть. А поскольку это уже сделано, то я уверен, что вы с женой меня извините.

— Конечно.

Отойдя в сторону, Гарри взглядом провожал своего шефа, прокладывавшего себе путь к выходу. На кого же Саймон Грант так хотел взглянуть?

— Я знаю, что на самом деле ты не хочешь танцевать, — сказала Аурелия, когда они с Гревиллом покинули бальный зал за минуту до того, как оркестр заиграл контрданс. — Надеюсь, ты не будешь против вместо этого заглянуть в столовую?

— Нисколько, — весело согласился он. — Просто для тебя довольно необычно потребовать еды вместо танцев.

— Я почти ничего не ела за обедом, — объяснила она. Не рассказывать же ему про тошноту, которую можно успокоить только едой? — Я просто голодна, Гревилл.

— К счастью, это легко исправить. — Он подхватил Аурелию под локоть и повел в столовую. — Кроме того, я хочу быстро переговорить с тобой до танца с Васкесом.

Ее желудок сжался, но она попыталась расслабиться.

— Да? — произнесла Аурелия, приняв беспечный вид и усаживаясь за один из небольших столиков, расставленных в комнате.

— Что тебе принести? — Гревилл оперся на спинку ее стула, а взгляд его внезапно сделался неуютно проницательным.

— Немного черепахового супа, — поспешно ответила она. — С хлебом.

— Как прикажете, мадам. — Он уже повернулся, чтобы отойти, но снова посмотрел на жену. — Вина?

— Нет, только лимонад, пожалуйста.

Аурелия тяжело дышала, глядя, как муж протискивается сквозь все увеличивающуюся толпу к накрытым столам у дальней стены. Даже сегодня она должна работать! Но по непонятной причине интерес к этому у нее пропал. Причина вполне понятна, сказала Аурелия себе. Она отлично знает почему. Из беременных дам не получаются хорошие шпионки.

Гревилл вернулся к столу с тарелкой горячего ароматного супа и корзинкой, полной теплых булочек. Поставив все это перед Аурелией, он принес ей стакан лимонада и сел рядом с ней, держа в руке бокал вина.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спросила она, погружая ложку в суп.

Гревилл заговорил еле слышным шепотом:

— Спроси Васкеса про маркиза де Лос Переса… просто упомяни имя и посмотри на его реакцию. Присматривайся к обычным сигналам — может, веки дрогнут или плечи дернутся… ты знаешь, на что обращать внимание.

— Знаю. Этот человек в Лондоне?

— Да… приехал совсем недавно. Вполне возможно, что он станет центром испанской шпионской сети. Нам нужно знать, есть ли у Васкеса к нему интерес.

Аурелия кивнула и доела суп.

— Это кажется довольно простым. — Она глянула на бальную карточку. — О, пора возвращаться в бальный зал, следующий танец — кадриль. — И даже сумела улыбнуться, вставая и опираясь на протянутую Гревиллом руку. — Ну что, еще раз на прорыв?