Вновь и вновь перечитывал Дориан эту фантастическую главу и две следующих, в которых, как на каких-то удивительных гобеленах или эмалях искусной работы, запечатлены были прекрасные и жуткие лики тех, кого Пресыщенность, Порок и Кровожадность превратили в чудовищ или безумцев. Филиппе, герцог Миланский, который убил свою жену и намазал ей губы алым ядом, чтобы ее любовник вкусил смерть с мертвых уст той, кого он ласкал. Венецианский Пьетро Барби, известный под именем Павла Второго и в своем тщеславии добившийся, чтобы его величали "Формозус", то есть "Прекрасный"; его тиара, стоившая двести тысяч флоринов, была приобретена ценой страшного преступления. Джан Мария Висконти, травивший людей собаками; когда он был убит, труп его усыпала розами любившая его гетера. Цезарь Борджиа на белом коне -- с ним рядом скакало братоубийство, и на плаще его была кровь Перотто. Молодой кардинал, архиепископ Флоренции, сын и фаворит папы Сикста Четвертого, Пьетро Риарио, чья красота равнялась только его развращенности; он принимал Леонору Арагонскую в шатре из белого и алого шелка, украшенном нимфами и кентаврами, и велел позолотить мальчика, который должен был на пиру изображать Ганимеда или Гиласа. Эзелпн, чью меланхолию рассеивало только зрелище смерти, -- он был одержим страстью к крови, как другие одержимы страстью к красному вину; по преданию, он был сыном дьявола и обманул своего отца, играя с ним в кости на собственную душу. Джанбаттиста Чибо, в насмешку именовавший себя Невинным, тот Чибо, в чья истощенные жилы еврейлекарь влил кровь трех юношей. Сиджизмондо Малатеста, любовник Изотты и сюзеренный властитель РиУ мини, который задушил салфеткой Поликсену, а Джиневре д'Эсте поднес яд в изумрудном кубке; он для культа постыдной страсти воздвиг языческий храм, где совершались христианские богослужения. Изображение этого врага бога и людей сожгли в Риме. Карл Шестой, который так страстно любил жену брата, что один прокаженный предсказал ему безумие от любви; когда ум его помутился, его успокаивали только сарацинские карты с изображениями Любви, Смерти и Безумия. И, наконец, Грифонетто Бальони в нарядном камзоле и усаженной алмазами шляпе на акантоподобных кудрях, убийца Асторре и его невесты, а также Симонетто и его пажа, столь прекрасный, что, когда он умирал на желтой пьяцце Перуджии, даже ненавидевшие его не могли удержаться от

слез, а проклявшая его Аталанта благословила его.
There was a horrible fascination in them all. Все они таили в себе какую-то страшную притягательную силу.
He saw them at night, and they troubled his imagination in the day. Они снились Дориану по ночам, тревожили его воображение днем.
The Renaissance knew of strange manners of poisoning-poisoning by a helmet and a lighted torch, by an embroidered glove and a jewelled fan, by a gilded pomander and by an amber chain. Эпоха Возрождения знала необычайные способы отравления: отравляла с помощью шлема или зажженного факела, вышитой перчатки или драгоценного веера, раззолоченных мускусных шариков и янтарного ожерелья.
Dorian Gray had been poisoned by a book. А Дориан Грей был отравлен книгой.
There were moments when he looked on evil simply as a mode through which he could realise his conception of the beautiful. И в иные минуты Зло было для него лишь одним из средств осуществления того, что он считал красотой жизни.
CHAPTER XII ГЛАВА XII
It was on the ninth of November, the eve of his own thirty-eighth birthday, as he often remembered afterwards. Это было девятого ноября и (как часто вспоминал потом Дориан) накануне дня его рождения, когда ему исполнилось тридцать восемь лет.
He was walking home about eleven o'clock from Lord Henry's, where he had been dining, and was wrapped in heavy furs, as the night was cold and foggy. Часов в одиннадцать вечера он возвращался домой от лорда Генри, у которого обедал. Он шел пешком, до глаз закутанный в шубу, так как ночь была холодная и туманная.
At the corner of Grosvenor Square and South Audley Street a man passed him in the mist, walking very fast, and with the collar of his grey ulster turned up. На углу Гровенорсквер и СаусОдлистрит мимо него во мгле промелькнул человек, шедший очень быстро с саквояжем в руке.
He had a bag in his hand. Dorian recognised him. It was Basil Hallward. Воротник его серого пальто был поднят, но Дориан узнал Бэзила Холлуорда.
A strange sense of fear, for which he could not account, came over him. Неизвестно почему, его вдруг охватил какой-то безотчетный страх.
He made no sign of recognition, and went on quickly in the direction of his own house. Он и виду не подал, что узнал Бэзила, и торопливо зашагал дальше.
But Hallward had seen him. Но Холлуорд успел его заметить.
Dorian heard him first stopping on the pavement, and then hurrying after him. Дориан слышал, как он остановился и затем стал его догонять.
In a few moments his hand was on his arm. Через минуту рука Бэзила легла на его плечо.
"Dorian! -- Дориан!
What an extraordinary piece of luck! Какая удача!
I have been waiting for you in your library ever since nine o'clock. Я ведь дожидался у вас в библиотеке с девяти часов.
Finally I took pity on your tired servant, and told him to go to bed, as he let me out. Потом наконец сжалился над вашим усталым лакеем и сказал ему, чтобы он выпустил меня и шел спать.
I am off to Paris by the midnight train, and I particularly wanted to see you before I left. Ждал я вас потому, что сегодня двенаднатичасовым уезжаю в Париж, и мне очень нужно перед отъездом с вами потолковать.
I thought it was you, or rather your fur coat, as you passed me. But I wasn't quite sure. Когда вы прошли мимо, я узнал вас, или, вернее, вашу шубу, но все же сомневался...
Didn't you recognise me?" А вы-то разве не узнали меня?
"In this fog, my dear Basil? -- В таком тумане, милый мой Бэзил?
Why, I can't even recognise Grosvenor Square. Я даже Гровенорсквер не узнаю.
I believe my house is somewhere about here, but I don't feel at all certain about it. Думаю, что мой дом где-то здесь близко, но и в этом вовсе не уверен...
I am sorry you are going away, as I have not seen you for ages. Очень жаль, что вы уезжаете, я вас не видел целую вечность.
But I suppose you will be back soon?" Надеюсь, вы скоро вернетесь?
"No: I am going to be out of England for six months. -- Нет, я пробуду за границей месяцев шесть.
I intend to take a studio in Paris, and shut myself up till I have finished a great picture I have in my head. Хочу снять в Париже мастерскую и запереться в ней, пока не окончу одну задуманную мною большую вещь.
However, it wasn't about myself I wanted to talk. Ну, да я не о своих делах хотел говорить с вами.
Here we are at your door. А вот и ваш подъезд.
Let me come in for a moment. I have something to say to you." Позвольте мне войти на минуту.
"I shall be charmed. -- Пожалуйста, я очень рад.
But won't you miss your train?" said Dorian Gray, languidly, as he passed up the steps and opened the door with his latch-key. Но вы не опоздаете на поезд? -- небрежно бросил Дориан Грей, взойдя по ступеням и отпирая дверь своим ключом.
The lamp-light struggled out through the fog, and Hallward looked at his watch. При свете фонаря, пробивавшемся сквозь туман, Холлуорд посмотрел на часы.
"I have heaps of time," he answered. "The train doesn't go till twelve-fifteen, and it is only just eleven. -- У меня еще уйма времени, -- сказал он.Поезд отходит в четверть первого, а сейчас только одиннадцать.
In fact, I was on my way to the club to look for you, when I met you. Я ведь все равно шел в клуб, когда мы встретились, -- рассчитывал застать вас там.
You see, I shan't have any delay about luggage, as I have sent on my heavy things. С багажом возиться мне не придется -- я уже раньше отправил все тяжелые вещи.
All I have with me is in this bag, and I can easily get to Victoria in twenty minutes." Со мной только этот саквояж, и за двадцать минут я доберусь до вокзала Виктории.
Dorian looked at him and smiled. Дориан посмотрел на него с улыбкой.
"What a way for a fashionable painter to travel! -- Вот как путешествует известный художник!
A Gladstone bag, and an ulster! Ручной саквояж и осеннее пальтишко!
Come in, or the fog will get into the house. Ну, входите же скорее, а то туман заберется в дом.
And mind you don't talk about anything serious. И, пожалуйста, не затевайте серьезных разговоров.
Nothing is serious nowadays. В наш век ничего серьезного не происходит.
At least nothing should be." Во всяком случае, не должно происходить.
Hallward shook his head as he entered, and followed Dorian into the library. Холлуорд только головой покачал и прошел вслед за Дорианом в его библиотеку.
There was a bright wood fire blazing in the large open hearth. The lamps were lit, and an open Dutch silver spirit-case stood, with some siphons of soda-water and large cut-glass tumblers, on a little marqueterie table. В большом камине ярко пылали дрова, лампы были зажжены, а на столике маркетри стоял открытый серебряный погребец с напитками, сифон с содовой водой и высокие хрустальные бокалы.
"You see your servant made me quite at home, Dorian. -- Видите, ваш слуга постарался, чтобы я чувствовал себя как дома.
He gave me everything I wanted, including your best gold-tipped cigarettes. Принес все, что нужно человеку, в том числе и самые лучшие ваши папиросы.
He is a most hospitable creature. I like him much better than the Frenchman you used to have. Он очень гостеприимный малый и нравится мне гораздо больше, чем тот француз, прежний ваш камердинер.
What has become of the Frenchman, by the bye?" Кстати, куда он девался?
Dorian shrugged his shoulders. Дориан пожал плечами.
"I believe he married Lady Radley's maid, and has established her in Paris as an English dressmaker. -- Кажется, женился на горничной леди Рэдля и увез ее в Париж, где она подвизается в качестве английской портнихи.
Anglomanie is very fashionable over there now, I hear. Там теперь, говорят, англомания в моде.
It seems silly of the French, doesn't it? Довольно глупая мода, не правда ли?..
But-do you know?-he was not at all a bad servant. А Виктор, между прочим, был хороший слуга, я не мог на него пожаловаться.
I never liked him, but I had nothing to complain about. One often imagines things that are quite absurd. He was really very devoted to me, and seemed quite sorry when he went away. Он был мне искренне предан и, кажется, очень горевал, когда я его уволил. Но я его почему-то невзлюбил... Знаете, иногда придет в голову какой-нибудь вздор...
Have another brandy-and-soda? Еще стакан бренди с содовой?
Or would you like hock-and-seltzer? Или вы предпочитаете рейнское с сельтерской?
I always take hock-and-seltzer myself. Я всегда пью рейнское.
There is sure to be some in the next room." Наверное, в соседней комнате найдется бутылка.
"Thanks, I won't have anything more," said the painter, taking his cap and coat off, and throwing them on the bag that he had placed in the corner. "And now, my dear fellow, I want to speak to you seriously. -- Спасибо, я ничего больше не буду пить, -отозвался художник. Он снял пальто и шляпу, бросил их на саквояж, который еще раньше поставил в углу.-- Так вот, Дориан мой милый, у нас будет серьезный разговор.
Don't frown like that. Не хмурьтесь, пожалуйста, -- этак мне очень трудно будет говорить.
You make it so much more difficult for me." "What is it all about?" cried Dorian, in his petulant way, flinging himself down on the sofa. "I hope it is not about myself. -- Ну, в чем же дело? -- воскликнул Дориан нетерпеливо, с размаху садясь на диван.--Надеюсь, речь будет не обо мне?
I am tired of myself to-night. I should like to be somebody else." Я сегодня устал от себя и рад бы превратиться в кого-нибудь другого.
"It is about yourself," answered Hallward, in his grave, deep voice, "and I must say it to you. -- Нет, именно о вас, -- сказал Холлуорд суровым тоном.-- Это необходимо.
I shall only keep you half an hour." Я отниму у вас каких-нибудь полчаса, не больше.
Dorian sighed, and lit a cigarette. "Half an hour!" he murmured. -- Полчаса! -- пробормотал Дориан со вздохом и закурил папиросу.
"It is not much to ask of you, Dorian, and it is entirely for your own sake that I am speaking. -- Не так уж это много, Дориан, и разговор этот в ваших интересах.
I think it right that you should know that the most dreadful things are being said against you in London." Мне думается, вам следует узнать, что о вас в Лондоне говорят ужасные вещи.
"I don't wish to know anything about them. -- А я об этом ничего знать не хочу.
I love scandals about other people, but scandals about myself don't interest me. Я люблю слушать сплетни о других, а сплетни обо мне меня не интересуют.
They have not got the charm of novelty." В них нет прелести новизны.
"They must interest you, Dorian. -- Они должны вас интересовать, Дориан.
Every gentleman is interested in his good name. Каждый порядочный человек дорожит своей репутацией.
You don't want people to talk of you as something vile and degraded. Ведь вы же не хотите, чтобы люди считали вас развратным и бесчестным?
Of course you have your position, and your wealth, and all that kind of thing. Конечно, у вас положение в обществе, большое состояние и все прочее.
But position and wealth are not everything. Но богатство и высокое положение -- еще не все.
Mind you, I don't believe these rumours at all. Поймите, я вовсе не верю этим слухам.
At least, I can't believe them when I see you. Во всяком случае, я не могу им верить, когда на вас смотрю.
Sin is a thing that writes itself across a man's face. Ведь порок всегда накладывает свою печать на лицо человека.
It cannot be concealed. Его не скроешь.
People talk sometimes of secret vices. У нас принято говорить о "тайных" пороках.
There are no such things. Но тайных пороков не бывает.
If a wretched man has a vice, it shows itself in the lines of his mouth, the droop of his eyelids, the moulding of his hands even. Они сказываются в линиях рта, в отяжелевших веках, даже в форме рук.
Somebody-I won't mention his name, but you know him-came to me last year to have his portrait done. В прошлом году один человек, -- вы его знаете, но называть его не буду, -- пришел ко мне заказать свой портрет.
I had never seen him before, and had never heard anything about him at the time, though I have heard a good deal since. Я его раньше никогда не встречал, и в то время мне ничего о нем не было известно -- наслышался я о нем немало только позднее.
He offered an extravagant price. I refused him. There was something in the shape of his fingers that I hated. Он предложил мне за портрет бешеную цену, но я отказался писать его: в форме его пальцев было что-то глубоко мне противное.
I know now that I was quite right in what I fancied about him. His life is dreadful. И теперь я знаю, что чутье меня не обмануло, -- у этого господина ужасная биография.
But you, Dorian, with your pure, bright, innocent face, and your marvellous untroubled youth-I can't believe anything against you. Но вы, Дориан... Ваше честное, открытое и светлое лицо, ваша чудесная, ничем не омраченная молодость мне порукой, что дурная молва о вас -- клевета, и я не могу ей верить.
And yet I see you very seldom, and you never come down to the studio now, and when I am away from you, and I hear all these hideous things that people are whispering about you, I don't know what to say. Однако я теперь вижу вас очень редко, вы никогда больше не заглядываете ко мне в мастерскую, и оттого, что вы далеки от меня, я теряюсь, когда слышу все те мерзости, какие о вас говорят, не знаю, что отвечать на них.
Why is it, Dorian, that a man like the Duke of Berwick leaves the room of a club when you enter it? Объясните мне, Дориан, почему такой человек, как герцог Бервпкский, встретив вас в клубе, уходит из комнаты, как только вы в нее входите?
Why is it that so many gentlemen in London will neither go to your house nor invite you to theirs? Почему многие почтенные люди лондонского света не хотят бывать у вас в доме и не приглашают вас к себе?
You used to be a friend of Lord Staveley. Вы были дружны с лордом Стэйвли.
I met him at dinner last week. На прошлой неделе я встретился с ним на званом обеде...
Your name happened to come up in conversation, in connection with the miniatures you have lent to the exhibition at the Dudley. За столом кто-то упомянул о вас -- речь шла о миниатюрах, которые вы одолжили для выставки Дадлп.
Staveley curled his lip, and said that you might have the most artistic tastes, but that you were a man whom no pure-minded girl should be allowed to know, and whom no chaste woman should sit in the same room with. Услышав ваше имя, лорд Стэйвли с презрительной гримасой сказал, что вы, быть может, очень тонкий знаток искусства, но с таким человеком, как вы, нельзя знакомить ни одну чистую девушку, а порядочной женщине неприлично даже находиться с вами в одной комнате.
I reminded him that I was a friend of yours, and asked him what he meant. Я напомнил ему, что вы -- мой друг, и потребовал объяснений.
He told me. И он дал их мне.
He told me right out before everybody. Дал напрямик, при всех!
It was horrible! Какой это был ужас!
Why is your friendship so fatal to young men? Почему дружба с вами губительна для молодых людей?
There was that wretched boy in the Guards who committed suicide. You were his great friend. Этот несчастный мальчик, гвардеец, что недавно покончил с собой, -- ведь он был ваш близкий друг.
There was Sir Henry Ashton, who had to leave England, with a tarnished name. You and he were inseparable. С Генри Эштоном вы были неразлучны, -- а он запятнал свое имя и вынужден был покинуть Англию...
What about Adrian Singleton, and his dreadful end? Почему так низко пал Адриан Синглтон?
What about Lord Kent's only son, and his career? А единственный сын лорда Кента почему сбился с пути?
I met his father yesterday in St. James's Street. Вчера я встретил его отца на СентДжеймсстрит.
He seemed broken with shame and sorrow. Сразу видно, что он убит стыдом и горем.
What about the young Duke of Perth? А молодой герцог Пертский?
What sort of life has he got now? Что за жизнь он ведет!
What gentleman would associate with him?" Какой порядочный человек захочет теперь с ним знаться?
"Stop, Basil. -- Довольно, Бэзил!
You are talking about things of which you know nothing," said Dorian Gray, biting his lip, and with a note of infinite contempt in his voice. Не говорите о том, чего не знаете! -- перебил Дориан Грей, кусая губы. В тоне его слышалось глубочайшее презрение.-- Вы спрашиваете, почему Бервик выходит из комнаты, когда я вхожу в нее?
"You ask me why Berwick leaves a room when I enter it. It is because I know everything about his life, not because he knows anything about mine. Да потому, что мне о нем все известно, а вовсе не потому, что ему известно что-то обо мне.
With such blood as he has in his veins, how could his record be clean? Как может быть чистой жизнь человека, в жилах которого течет такая кровь?
You ask me about Henry Ashton and young Perth. Вы ставите мне в вину поведение Г енри Эштона и молодого герцога Пертского.
Did I teach the one his vices, and the other his debauchery? Я, что ли, привил Эштону его пороки и развратил герцога?
If Kent's silly son takes his wife from the streets what is that to me? Если этот глупец, сын Кента, женился на уличной девке -- при чем тут я?
If Adrian Singleton writes his friend's name across a bill, am I his keeper? Адриан Синглтон подделал подпись своего знакомого на векселе -- так и это тоже моя вина? Что же, я обязан надзирать за ним?
I know how people chatter in England. Знаю я, как у нас в Англии любят сплетничать.
The middle classes air their moral prejudices over their gross dinner-tables, and whisper about what they call the profligacies of their betters in order to try and pretend that they are in smart society, and on intimate terms with the people they slander. Мещане кичатся своими предрассудками и показной добродетелью и, обжираясь за обеденным столом, шушукаются о так называемой "распущенности" знати, стараясь показать этим, что и они вращаются в высшем обществе и близко знакомы с теми, кого они чернят.
In this country it is enough for a man to have distinction and brains for every common tongue to wag against him. В нашей стране достаточно человеку выдвинуться благодаря уму или другим качествам, как о нем начинают болтать злые языки.
And what sort of lives do these people, who pose as being moral, lead themselves? А те, кто щеголяет своей мнимой добродетелью, --онито сами как ведут себя?
My dear fellow, you forget that we are in the native land of the hypocrite." Дорогой мой, вы забываете, что мы живем в стране лицемеров.
"Dorian," cried Hallward, "that is not the question. England is bad enough, I know, and English society is all wrong. -- Ах, Дориан, не в этом дело! -- горячо возразил Холлуорд.-- Знаю, что в Англии у нас не все благополучно, что общество наше никуда не годится.
That is the reason why I want you to be fine. Оттого-то я и хочу, чтобы вы были на высоте.
You have not been fine. А вы оказались не на высоте.
One has a right to judge of a man by the effect he has over his friends. Мы вправе судить о человеке по тому влиянию, какое он оказывает на других.
Yours seem to lose all sense of honour, of goodness, of purity. А ваши друзья, видимо, утратили всякое понятие о чести, о добре, о чистоте.
You have filled them with a madness for pleasure. Вы заразили их безумной жаждой наслаждений.
They have gone down into the depths. И они скатились на дно.
You led them there. Это вы их туда столкнули!
Yes: you led them there, and yet you can smile, as you are smiling now. Да, вы их туда столкнули, и вы еще можете улыбаться как ни в чем не бывало, -- вот как улыбаетесь сейчас...
And there is worse behind. Я знаю и коечто похуже.
I know you and Harry are inseparable. Вы с Гарри -- неразлучные друзья.
Surely for that reason, if for none other, you should not have made his sister's name a by-word." Уже хотя бы поэтому не следовало вам позорить имя его сестры, делать его предметом сплетен и насмешек.
"Take care, Basil. -- Довольно, Бэзил!
You go too far." Вы слишком много себе позволяете!
"I must speak, and you must listen. -- Я должен сказать все, -- и вы меня выслушаете.
You shall listen. Да, выслушаете!
When you met Lady Gwendolen, not a breath of scandal had ever touched her. До вашего знакомства с леди Г вендолен никто не смел сказать о ней худого слова, даже тень сплетни не касалась ее.
Is there a single decent woman in London now who would drive with her in the Park? А теперь?.. Разве хоть одна приличная женщина в Лондоне рискнет показаться с нею вместе в Парке?
Why, even her children are not allowed to live with her. Даже ее детям не позволили жить с нею...
Then there are other stories-stories that you have been seen creeping at dawn out of dreadful houses and slinking in disguise into the foulest dens in London. И это еще не все. Много еще о вас рассказывают, -- например, люди видели, как вы, крадучись, выходите на рассвете из грязных притонов, как переодетым пробираетесь тайком в самые отвратительные трущобы Лондона.
Are they true? Неужели это правда?
Can they be true? Неужели это возможно?
When I first heard them, I laughed. Когда я в первый раз услышал такие толки, я расхохотался.
I hear them now, and they make me shudder. Но я их теперь слышу постоянно -- и они меня приводят в ужас.
What about your country house, and the life that is led there? А что творится в вашем загородном доме?
Dorian, you don't know what is said about you. Дориан, если бы вы знали, какие мерзости говорят о вас!
I won't tell you that I don't want to preach to you. Вы скажете, что я беру на себя роль проповедника -- что ж, пусть так!
I remember Harry saying once that every man who turned himself into an amateur curate for the moment always began by saying that, and then proceeded to break his word. Помню, Г арри утверждал както, что каждый, кто любит поучать других, начинает с обещания, что это будет в первый и последний раз, а потом беспрестанно нарушает свое обещание.
I do want to preach to you. Да, я намерен отчитать вас.
I want you to lead such a life as will make the world respect you. Я хочу, чтобы вы вели такую жизнь, за которую люди уважали бы вас.
I want you to have a clean name and a fair record. Хочу, чтобы у вас была не только незапятнанная, но и хорошая репутация.
I want you to get rid of the dreadful people you associate with. Чтобы вы перестали водиться со всякой мразью.
Don't shrug your shoulders like that. Don't be so indifferent. Нечего пожимать плечами и притворяться равнодушным!
You have a wonderful influence. Let it be for good, not for evil. Вы имеете на людей удивительное влияние, так пусть же оно будет не вредным, а благотворным.
They say that you corrupt everyone with whom you become intimate, and that it is quite sufficient for you to enter a house, for shame of some kind to follow after. Про вас говорят, что вы развращаете всех, с кем близки, и, входя к человеку в дом, навлекаете на этот дом позор.
I don't know whether it is so or not. How should I know? But it is said of you. Не знаю, верпо это или нет, -- как я могу это знать? -- но так про вас говорят.
I am told things that it seems impossible to doubt. И коечему из того, что я слышал, я не могу не верить.
Lord Gloucester was one of my greatest friends at Oxford. Лорд Глостер -- мой старый университетский товарищ, мы были с ним очень дружны в Оксфорде.
He showed me a letter that his wife had written to him when she was dying alone in her villa at Mentone. И он показал мне письмо, которое перед смертью написала ему жена, умиравшая в одиночестве на своей вилле в Ментоне.
Your name was implicated in the most terrible confession I ever read. Это страшная исповедь -- ничего подобного я никогда не слышал.
I told him that it was absurd-that I knew you thoroughly, and that you were incapable of anything of the kind. И она обвиняет вас. Я сказал Глостеру, что это невероятно, что я вас хорошо знаю и вы не способны на подобные гнусности.
Know you? А действительно ли я вас знаю?
I wonder do I know you? Я уже задаю себе такой вопрос.
Before I could answer that, I should have to see your soul." Но, чтобы ответить на него, я должен был бы увидеть вашу душу...
"To see my soul!" muttered Dorian Gray, starting up from the sofa and turning almost white from fear. -- Увидеть мою душу! -- повторил вполголоса Дориан Грей и встал с дивана, бледный от страха.
"Yes," answered Hallward, gravely, and with deep-toned sorrow in his voice-"to see your soul. -- Да, -- сказал Холлуорд серьезно, с глубокой печалью в голосе.-- Увидеть вашу душу.
But only God can do that." Но это может один только господь бог.
A bitter laugh of mockery broke from the lips of the younger man. У Дориана вдруг вырвался горький смех.
"You shall see it yourself, to-night!" he cried, seizing a lamp from the table. -- Можете и вы. Сегодня же вечером вы ее увидите собственными глазами! -- крикнул он и рывком поднял со стола лампу.-- Пойдемте.
"Come: it is your own handiwork. Why shouldn't you look at it? Ведь это ваших рук дело, так почему бы вам и не взглянуть на него?
You can tell the world all about it afterwards, if you choose. А после этого можете, если хотите, все поведать миру.
Nobody would believe you. Никто вам не поверит.
If they did believe you, they would like me all the better for it. Да если бы и поверили, так только еще больше восхищались бы мною.
I know the age better than you do, though you will prate about it so tediously. Я знаю наш век лучше, чем вы, хотя вы так утомительно много о нем болтаете.
Come, I tell you. Идемте же!
You have chattered enough about corruption. Довольно вам рассуждать о нравственном разложении.
Now you shall look on it face to face." Сейчас вы увидите его воочию.
There was the madness of pride in every word he uttered. Какая-то дикая гордость звучала в каждом его слове.
He stamped his foot upon the ground in his boyish insolent manner. Он топал ногой капризно и дерзко, как мальчишка.
He felt a terrible joy at the thought that someone else was to share his secret, and that the man who had painted the portrait that was the origin of all his shame was to be burdened for the rest of his life with the hideous memory of what he had done. Им овладела злобная радость при мысли, что теперь бремя его тайны с ним разделит другой, тот, кто написал этот портрет, виновный в его грехах и позоре, и этого человека всю жизнь будут теперь мучить отвратительные воспоминания о том, что он сделал.
"Yes," he continued, coming closer to him, and looking steadfastly into his stern eyes, "I shall show you my soul. -- Да, -- продолжал он, подходя ближе и пристально глядя в суровые глаза Холлуорда.-- Я покажу вам свою душу.
You shall see the thing that you fancy only God can see." Вы увидите то, что, повашему, может видеть только господь бог.
Hallward started back. Холлуорд вздрогнул и отшатнулся.
"This is blasphemy, Dorian!" he cried. "You must not say things like that. -- Это кощунство, Дориан, не смейте так говорить!
They are horrible, and they don't mean anything." Какие ужасные и бессмысленные слова!
"You think so?" He laughed again. -- Вы так думаете? -- Дориан снова рассмеялся.
"I know so. -- Конечно!
As for what I said to you to-night, I said it for your good. А все, что я вам говорил сегодня, я сказал для вашего же блага.
You know I have been always a staunch friend to you." Вы знаете, что я ваш верный друг.
"Don't touch me. -- Не трогайте меня!
Finish what you have to say." Договаривайте то, что еще имеете сказать.
A twisted flash of pain shot across the painter's face. Судорога боли пробежала по лицу художника.
He paused for a moment, and a wild feeling of pity came over him. Одну минуту он стоял молча, весь во власти острого чувства сострадания.
After all, what right had he to pry into the life of Dorian Gray? В сущности, какое он имеет право вмешиваться в жизнь Дориана Грея?
If he had done a tithe of what was rumoured about him, how much he must have suffered! Если Дориан совершил хотя бы десятую долю того, в чем его обвиняла молва, -- как он, должно быть, страдает!
Then he straightened himself up, and walked over to the fireplace, and stood there, looking at the burning logs with their frost-like ashes and their throbbing cores of flame. Холлуордподошел к камину и долго смотрел на горящие поленья. Языки пламени метались среди белого, как иней, пепла.
"I am waiting, Basil," said the young man, in a hard, clear voice. -- Я жду, Бэзил, -- сказал Дориан, резко отчеканивая слова.
He turned round. Художник обернулся.
"What I have to say is this," he cried. "You must give me some answer to these horrible charges that are made against you. -- Мне осталось вам сказать вот что: вы должны ответить на мой вопрос.
If you tell me that they are absolutely untrue from beginning to end, I shall believe you. Если ответите, что все эти страшные обвинения ложны от начала до конца, -- я вам поверю.
Deny them, Dorian, deny them! Скажите это, Дориан!
Can't you see what I am going through? Разве вы не видите, какую муку я терплю?
My God! don't tell me that you are bad, and corrupt, and shameful." Боже мой! Я не хочу думать, что вы дурной, развратный, погибший человек!
Dorian Gray smiled. There was a curl of contempt in his lips. Дориан Грей презрительно усмехнулся.
"Come upstairs, Basil," he said, quietly. "I keep a diary of my life from day to day, and it never leaves the room in which it is written. -- Поднимитесь со мйой наверх, Бэзил, -промолвил он спокойно.-- Я веду дневник, в нем отражен каждый день моей жизни. Но этот дневник я никогда не выношу из той комнаты, где он пишется.
I shall show it to you if you come with me." Если вы пойдете со мной, я вам его покажу.
"I shall come with you, Dorian, if you wish it. -- Ладно, пойдемте, Дориан, раз вы этого хотите.
I see I have missed my train. Я уже все равно опоздал на поезд.
That makes no matter. I can go to-morrow. Ну, не беда, поеду завтра.
But don't ask me to read anything to-night. Но не заставяйте меня сегодня читать этот дневник.
All I want is a plain answer to my question." Мне нужен только прямой ответ на мой вопрос.
"That shall be given to you upstairs. -- Вы его получите наверху.
I could not give it here. Здесь это невозможно.
You will not have to read long." И вам не придется долго читать.
CHAPTER XIII ГЛАВА XIII
He passed out of the room, and began the ascent, Basil Hallward following close behind. Дориан вышел из комнаты и стал подниматься по лестнице,а Бэзил Холлуорд шел за ним.
They walked softly, as men do instinctively at night. Оба ступали осторожно, как люди всегда ходят ночью, инстинктивно стараясь не шуметь.
The lamp cast fantastic shadows on the wall and staircase. Лампа отбрасывала на стены и ступеньки причудливые тени.
A rising wind made some of the windows rattle. От порыва ветра где-то в окнах задребезжали стекла.
When they reached the top landing, Dorian set the lamp down on the floor, and taking out the key turned it in the lock. На верхней площадке Дориан поставил лампу на пол, и, вынув из кармана ключ, вставил его в замочную скважину.
"You insist on knowing, Basil?" he asked, in a low voice. -- Так вы непременно хотите узнать правду, Бэзил? -- спросил он, понизив голос
"Yes." -- Да.
"I am delighted," he answered, smiling. Then he added, somewhat harshly, "You are the one man in the world who is entitled to know everything about me. -- Отлично.-- Дориан улыбнулся и добавил уже другим, жестким тоном: -- Вы -- единственный человек, имеющий право знать обо мне все.
You have had more to do with my life than you think:" and, taking up the lamp, he opened the door and went in. Вы и не подозреваете, Бэзил, какую большую роль сиграли в моей жизни. Он поднял лампу и, открыв дверь, вошел в комнату.
A cold current of air passed them, and the light shot up for a moment in a flame of murky orange. Оттуда повеяло холодом, от струи воздуха огонь в лампе вспыхнул на миг густооранжевым светом.
He shuddered. Дориан дрожал.
"Shut the door behind you," he whispered, as he placed the lamp on the table. -- Закройте дверь! -- шепотом сказал он Холлуорду, ставя лампу на стол.
Hallward glanced round him, with a puzzled expression. Холлуорд в недоумении оглядывал комнату.
The room looked as if it had not been lived in for years. Видно было, что здесь уже много лет никто не жил.
A faded Flemish tapestry, a curtained picture, an old Italian cassone, and an almost empty bookcase-that was all that it seemed to contain, besides a chair and a table. Вылинявший фламандский гобелен, какая-то занавешенная картина, старый итальянский сундук и почти пустой книжный шкаф, да еще стол и стулвот и все, что в ней находилось.
As Dorian Gray was lighting a half-burned candle that was standing on the mantel-shelf, he saw that the whole place was covered with dust, and that the carpet was in holes. Пока Дориан зажигал огарок свечи на каминной полке, Холлуорд успел заметить, что все здесь покрыто густой пылью, а ковер дырявый.
A mouse ran scuffling behind the wainscoting. За панелью быстро пробежала мышь.
There was a damp odour of mildew. В комнате стоял сырой запах плесени.
"So you think that it is only God who sees the soul, Basil? -- Значит, вы полагаете, Бэзил, что один только бог видит душу человека?
Draw that curtain back, and you will see mine." Снимите это покрывало, и вы увидите мою душу.
The voice that spoke was cold and cruel. В голосе его звучала холодная горечь.
"You are mad, Dorian, or playing a part," muttered Hallward, frowning. -- Вы сошли с ума, Дориан. Или ломаете комедию? -- буркнул Холлуорд, нахмурившись.
"You won't? -- Не хотите?
Then I must do it myself," said the young man; and he tore the curtain from its rod, and flung it on the ground. Ну, так я сам это сделаю.-- Дориан сорвал покрывало с железного прута и бросил его на пол.
An exclamation of horror broke from the painter's lips as he saw in the dim light the hideous face on the canvas grinning at him. Крик ужаса вырвался у художника, когда он в полумраке увидел жуткое лицо, насмешливо ухмылявшееся ему с полотна.
There was something in its expression that filled him with disgust and loathing. В выражении этого лица было что-то возмущавшее душу, наполнявшее ее омерзением.
Good heavens! it was Dorian Gray's own face that he was looking at! Силы небесные, да ведь это лицо Дориана!
The horror, whatever it was, had not yet entirely spoiled that marvellous beauty. Как ни ужасна была перемена, она не совсем еще уничтожила его дивную красоту.
There was still some gold in the thinning hair and some scarlet on the sensual mouth. В поредевших волосах еще блестело золото, чувственные губы были попрежнему алы.
The sodden eyes had kept something of the loveliness of their blue, the noble curves had not yet completely passed away from chiselled nostrils and from plastic throat. Осоловелые глаза сохранили свою чудесную синеву, и не совсем еще исчезли благородные линии тонко вырезанных ноздрей и стройной шеи...
Yes, it was Dorian himself. Да, это Дориан.
But who had done it? Но кто же написал его таким?
He seemed to recognise his own brush-work, and the frame was his own design. Бэзил Холлуорд как будто узнавал свою работу, да и рама была та самая, заказанная по его рисунку.
The idea was monstrous, yet he felt afraid. Догадка эта казалась чудовищно невероятной, но на Бэзила напал страх.
He seized the lighted candle, and held it to the picture. Схватив горящую свечу, он поднес ее к картине.
In the left-hand corner was his own name, traced in long letters of bright vermilion. В левом углу стояла его подпись, выведенная киноварью, длинными красными буквами.
It was some foul parody, some infamous, ignoble satire. Но этот портрет -- мерзкая карикатура, подлое, бессовестное издевательство!
He had never done that. Никогда он, Холлуорд, этого не писал...
Still, it was his own picture. И всетаки перед ним стоял тот самый портрет его работы.
He knew it, and he felt as if his blood had changed in a moment from fire to sluggish ice. Он его узнал -- и в то же мгновение почувствовал, что кровь словно заледенела в его жилах.
His own picture! Его картина!
What did it mean? Что же это значит?
Why had it altered? Почему она так страшно изменилась?
He turned, and looked at Dorian Gray with the eyes of a sick man. Холлуорд обернулся к Дориану и посмотрел на него как безумный.
His mouth twitched, and his parched tongue seemed unable to articulate. Губы его судорожно дергались, пересохший язык не слушался, и он не мог выговорить ни слова.
He passed his hand across his forehead. It was dank with clammy sweat. Он провел рукой по лбу -- лоб был влажен от липкого пота.
The young man was leaning against the mantel-shelf, watching him with that strange expression that one sees on the faces of those who are absorbed in a play when some great artist is acting. А Дориан стоял, прислонись к каминной полке, и наблюдал за ним с тем сосредоточенным выражением, какое бывает у людей, увлеченных игрой великого артиста.
There was neither real sorrow in it nor real joy. There was simply the passion of the spectator, with perhaps a flicker of triumph in his eyes. Ни горя, ни радости не выражало его лицо -только напряженный интерес зрителя. И, пожалуй, во взгляде мелькала искорка торжества.
He had taken the flower out of his coat, and was smelling it, or pretending to do so. Он вынул цветок из петлицы и нюхал его или делал вид, что нюхает.
"What does this mean?" cried Hallward, at last. His own voice sounded shrill and curious in his ears. -- Что же это? -- вскрикнул Холлуорд и сам не узнал своего голоса -- так резко и странно он прозвучал.
"Years ago, when I was a boy," said Dorian Gray, crushing the flower in his hand, "you met me, flattered me, and taught me to be vain of my good looks. -- Много лет назад, когда я был еще почти мальчик, -- сказал Дориан Грей, смяв цветок в руке, -- мы встретились, и вы тогда льстили мне, вы научили меня гордиться моей красотой.
One day you introduced me to a friend of yours, who explained to me the wonder of youth, and you finished the portrait of me that revealed to me the wonder of beauty. Потом вы меня познакомили с вашим другом, и он объяснил мне, какой чудесный дар -молодость, а вы написали с меня портрет, который открыл мне великую силу красоты.
In a mad moment, that, even now, I don't know whether I regret or not, I made a wish, perhaps you would call it a prayer...." И в миг безумия, -- я и сейчас еще не знаю, сожалеть мне об этом или нет, -- я высказал желание... или, пожалуй, это была молитва...
"I remember it! -- Помню!
Oh, how well I remember it! Ох, как хорошо я это помню!
No! the thing is impossible. Но не может быть...Нет, это ваша фантазия.
The room is damp. Mildew has got into the canvas. Портрет стоит в сырой комнате, и в полотно проникла плесень.
The paints I used had some wretched mineral poison in them. Или, может быть, в красках, которыми я писал, оказалось какое-то едкое минеральное вещество...
I tell you the thing is impossible." Да, да! А то, что вы вообразили, невозможно.
"Ah, what is impossible?" murmured the young man, going over to the window, and leaning his forehead against the cold, mist-stained glass. -- Ах, разве есть в мире что-нибудь невозможное? -- пробормотал Дориан, подойдя к окну и припав лбом к холодному запотевшему стеклу.
"You told me you had destroyed it." -- Вы же говорили мне, что уничтожили портрет!
"I was wrong. -- Это неправда.
It has destroyed me." Он уничтожил меня.
"I don't believe it is my picture." -- Не могу поверить, что это моя картина.
"Can't you see your ideal in it?" said Dorian, bitterly. -- А разве вы не узнаете в ней свой идеал? -спросил Дориан с горечью.
"My ideal, as you call it...." -- Мой идеал, как вы это называете...
"As you called it." -- Нет, это вы меня так называли!
"There was nothing evil in it, nothing shameful. -- Так что же? Тут не было ничего дурного, и я не стыжусь этого.
You were to me such an ideal as I shall never meet again. Я видел в вас идеал, какого никогда больше не встречу в жизни.
This is the face of a satyr." А это -- лицо сатира.
"It is the face of my soul." -- Это -- лицо моей души.
"Christ! what a thing I must have worshipped! -- Боже, чему я поклонялся!
It has the eyes of a devil." У него глаза дьявола!..
"Each of us has Heaven and Hell in him, Basil," cried Dorian, with a wild gesture of despair. -- Каждый из нас носит в себе и ад и небо, Бэзил! -- воскликнул Дориан в бурном порыве отчаяния.
Hallward turned again to the portrait, and gazed at it. Холлуорд снова повернулся к портрету и долго смотрел па него.
"My God! if it is true," he exclaimed, "and this is what you have done with your life, why, you must be worse even than those who talk against you fancy you to be!" -- Так вот что вы сделали со своей жизнью! Боже, если это правда, то вы, наверное, еще хуже, чем думают ваши враги!
He held the light up again to the canvas, and examined it. Он поднес свечу к портрету и стал внимательно его рассматривать.
The surface seemed to be quite undisturbed, and as he had left it. Полотно на вид было нетронуто, осталось таким, каким вышло из его рук.
It was from within, apparently, that the foulness and horror had come. Очевидно, ужасная порча проникла изнутри.
Through some strange quickening of inner life the leprosies of sin were slowly eating the thing away. Под влиянием какой-то неестественно напряженной скрытой жизни портрета проказа порока постепенно разъедала его.
The rotting of a corpse in a watery grave was not so fearful. Это было страшнее, чем разложение тела в сырой могиле.
His hand shook, and the candle fell from its socket on the floor, and lay there sputtering. Рука Холлуорда так тряслась, что свеча выпала из подсвечника и потрескивала на полу.
He placed his foot on it and put it out. Then he flung himself into the rickety chair that was standing by the table and buried his face in his hands. Он потушил ее каблуком и, тяжело опустившись на расшатанный стул, стоявший у стола, закрыл лицо руками.
"Good God, Dorian, what a lesson! what an awful lesson!" -- Дориан, Дориан, какой урок, какой страшный урок!
There was no answer, but he could hear the young man sobbing at the window. Ответа не было, от окна донеслись только рыдания Дориана.
"Pray, Dorian, pray," he murmured. -- Молитесь, Дориан, молитесь!
"What is it that one was taught to say in one's boyhood? Как это нас учили молиться в детстве?
'Lead us not into temptation. "Не введи нас во искушение...
Forgive us our sins. Отпусти нам грехи наши...
Wash away our iniquities.' Очисти нас от скверны..."
Let us say that together. Помолимся вместе!
The prayer of your pride has been answered. Молитва, подсказанная вам тщеславием, была услышана.
The prayer of your repentance will be answered also. Будет услышана и молитва раскаяния.
I worshipped you too much. I am punished for it. Я слишком боготворил вас -- и за это наказан.
You worshipped yourself too much. Вы тоже слишком любили себя.
We are both punished." Оба мы наказаны.
Dorian Gray turned slowly around, and looked at him with tear-dimmed eyes. Дориан медленно обернулся к Холлуорду и посмотрел на него полными слез глазами.
"It is too late, Basil," he faltered. -- Поздно молиться, Бэзил, -- с трудом выговорил он.
"It is never too late, Dorian. -- Нет, никогда не поздно, Дориан.
Let us kneel down and try if we cannot remember a prayer. Станем на колени и постараемся припомнить слова какой-нибудь молитвы...
Isn't there a verse somewhere, Кажется, в Писании где-то сказано:
'Though your sins be as scarlet; yet I will make them as white as snow'?" "Хотя бы грехи ваши были как кровь, я сделаю их белыми как снег".
"Those words mean nothing to me now." -- Теперь это для меня уже пустые слова.
"Hush! don't say that. -- Молчите, не надо так говорить!
You have done enough evil in your life. Вы и без того достаточно нагрешили в жизни.
My God! don't you see that accursed thing leering at us?" О господи, разве вы не видите, как этот проклятый портрет подмигивает нам?
Dorian Gray glanced at the picture, and suddenly an uncontrollable feeling of hatred for Basil Hallward came over him, as though it had been suggested to him by the image on the canvas, whispered into his ear by those grinning lips. Дориан взглянул на портрет -- и вдруг в нем вспыхнула неукротимая злоба против Бэзила Холлуорда, словно внушенная тем Дорианом на портрете, нашептанная его усмехающимися губами.
The mad passions of a hunted animal stirred within him, and he loathed the man who was seated at the table, more than in his whole life he had ever loathed anything. В нем проснулось бешенство загнанного зверя, и в эту минуту он ненавидел человека, сидевшего у стола, так, как никогда никого в жизни.
He glanced wildly around. Он блуждающим взглядом окинул комнату.
Something glimmered on the top of the painted chest that faced him. His eye fell on it. На раскрашенной крышке стоявшего неподалеку сундука что-то блеснуло и привлекло его внимание.
He knew what it was. It was a knife that he had brought up, some days before, to cut a piece of cord, and had forgotten to take away with him. Он сразу сообразил, что это нож, он сам принес его сюда несколько дней назад, чтобы обрезать веревку, и позабыл унести.
He moved slowly towards it, passing Hallward as he did so. Обходя стол, Дориан медленно направился к сундуку.
As soon as he got behind him, he seized it, and turned round. Очутившись за спиной Холлуорда, он схватил нож и повернулся.
Hallward stirred in his chair as if he was going to rise. Холлуорд сделал движение, словно собираясь встать.
He rushed at him, and dug the knife into the great vein that is behind the ear, crushing the man's head down on the table, and stabbing again and again. В тот же миг Дориан подскочил к нему, вонзил ему нож в артерию за ухом и, прижав голову Бэзила к столу, стал наносить удар за ударом.
There was a stifled groan, and the horrible sound of someone choking with blood. Раздался глухой стон и ужасный хрип человека, захлебывающегося кровью.
Three times the outstretched arms shot up convulsively, waving grotesque stiff-fingered hands in the air. Три раза судорожно взметнулись протянутые вперед руки, странно двигая в воздухе скрюченными пальцами.
He stabbed him twice more, but the man did not move. До 182 риан еще дважды всадил нож... Холлуорд больше не шевелился.
Something began to trickle on the floor. Что-то капало на пол.
He waited for a moment, still pressing the head down. Дориан подождал минуту, все еще прижимая голову убитого к столу.
Then he threw the knife on the table, and listened. Потом бросил нож и прислушался.
He could hear nothing but the drip, drip on the threadbare carpet. Нигде ни звука, только шелест капель, падающих на вытертый ковер.
He opened the door and went out on the landing. Дориан открыл дверь и вышел на площадку.
The house was absolutely quiet. В доме царила глубокая тишина.
No one was about. Видно, все спали.
For a few seconds he stood bending over the balustrade, and peering down into the black seething well of darkness. Несколько секунд он стоял, перегнувшись через перила, и смотрел вниз, пытаясь что-нибудь различить в черном колодце мрака.
Then he took out the key and returned to the room, locking himself in as he did so. Потом вынул ключ из замка и, вернувшись в комнату, запер дверь изнутри.
The thing was still seated in the chair, straining over the table with bowed head, and humped back, and long fantastic arms. Мертвец попрежнему сидел, согнувшись и упав головой на стол; его неестественно вытянутые руки казались очень длинными.
Had it not been for the red jagged tear in the neck, and the clotted black pool that was slowly widening on the table, one would have said that the man was simply asleep. Если бы не красная рваная рана на затылке и медленно разливавшаяся по столу темная лужа, можно было бы подумать, что человек просто заснул.
How quickly it had all been done! Как быстро все свершилось!
He felt strangely calm, and, walking over to the window, opened it, and stepped out on the balcony. Дориан был странно спокоен. Он открыл окно, вышел на балкон.
The wind had blown the fog away, and the sky was like a monstrous peacock's tail, starred with myriads of golden eyes. Ветер разогнал туман, и небо было похоже на огромный павлиний хвост, усеянный мириадами золотых глаз.
He looked down, and saw the policeman going his rounds and flashing the long beam of his lantern on the doors of the silent houses. Внизу, на улице, Дориан увидел полисмена, который обходил участок, направляя длинный луч своего фонаря на двери спящих домов.
The crimson spot of a prowling hansom gleamed at the corner, and then vanished. На углу мелькнул и скрылся красный свет проезжавшего кеба.
A woman in a fluttering shawl was creeping slowly by the railings, staggering as she went. Now and then she stopped, and peered back. Какая-то женщина, пошатываясь, медленно брела вдоль решетки сквера, и ветер трепал шаль на ее плечах.
Once, she began to sing in a hoarse voice. The policeman strolled over and said something to her. По временам она останавливалась, оглядывалась, а раз даже запела хриплым голосом, и тогда полисмен, подойдя, что-то сказал ей.
She stumbled away, laughing. A bitter blast swept across the Square. Она засмеялась и нетвердыми шагами поплелась дальше.
The gas-lamps flickered, and became blue, and the leafless trees shook their black iron branches to and fro. Налетел резкий ветер, газовые фонари на площади замигали синим пламенем, а голые деревья закачали черными, как чугун, сучьями.
He shivered, and went back, closing the window behind him. Дрожа от холода, Дориан вернулся с балкона в комнату и закрыл окно.
Having reached the door, he turned the key, and opened it. Подойдя к двери на лестницу, он отпер ее.
He did not even glance at the murdered man. На убитого он даже не взглянул.
He felt that the secret of the whole thing was not to realise the situation. Он инстинктивно понимал, что главное теперь -- не думать о случившемся.
The friend who had painted the fatal portrait to which all his misery had been due, had gone out of his life. Друг, написавший роковой портрет, виновник всех его несчастий, ушел из его жизни.
That was enough. Вот и все.
Then he remembered the lamp. Выходя, Дориан вспомнил о лампе.
It was a rather curious one of Moorish workmanship, made of dull silver inlaid with arabesques of burnished steel, and studded with coarse turquoises. Это была довольно редкая вещь мавританской работы, из темного серебра, инкрустированная арабесками вороненой стали и усаженная крупной бирюзой.
Perhaps it might be missed by his servant, and questions would be asked. Ее исчезновение из библиотеки могло быть замечено лакеем, вызвать вопросы...
He hesitated for a moment, then he turned back and took it from the table. Дориан на миг остановился в нерешительности, затем вернулся и взял лампу со стола.
He could not help seeing the dead thing. При этом он невольно посмотрел на труп.
How still it was! Как он неподвижен!
How horribly white the long hands looked! Как страшна мертвенная белизна его длинных рук!
It was like a dreadful wax image. Он напоминал жуткие восковые фигуры паноптикума.
Having locked the door behind him, he crept quietly downstairs. Заперев за собой дверь, Дориан, крадучись, пошел вниз.
The woodwork creaked, and seemed to cry out as if in pain. По временам ступени под его ногами скрипели, словно стонали от боли.
He stopped several times, and waited. Тогда он замирал на месте и выжидал...
No: everything was still. It was merely the sound of his own footsteps. Нет, в доме все спокойно, это только отзвук его шагов.
When he reached the library, he saw the bag and coat in the corner. Когда он вошел в библиотеку, ему бросились в глаза саквояж и пальто в углу.
They must be hidden away somewhere. Их надо было куда-нибудь спрятать.
He unlocked a secret press that was in the wainscoting, a press in which he kept his own curious disguises, and put them into it. He could easily burn them afterwards. Он открыл потайной шкаф в стене, где лежал костюм, в который он переодевался для своих ночных похождений, и спрятал туда вещи Бэзила, подумав, что их потом можно будет просто сжечь.
Then he pulled out his watch. Затем посмотрел на часы.
It was twenty minutes to two. Было сорок минут второго.
He sat down, and began to think. Он сел и принялся размышлять.
Every year-every month, almost-men were strangled in England for what he had done. Каждый год, чуть не каждый месяц в Англии вешают людей за такие преступления, какое он только что совершил.
There had been a madness of murder in the air. В воздухе словно носится заразительная мания убийства.
Some red star had come too close to the earth.... Должно быть, какая-то кровавая звезда подошла слишком близко к земле...
And yet what evidence was there against him? Однако какие против него улики?
Basil Hallward had left the house at eleven. Бэзил Холлуорд ушел из его дома в одиннадцать часов.
No one had seen him come in again. Most of the servants were at Selby Royal. His valet had gone to bed.... Никто не видел, как он вернулся: почти вся прислуга сейчас в Селби, а камердинер спит...
Paris! Париж!..
Yes. It was to Paris that Basil had gone, and by the midnight train, as he had intended. Да, да, все будут считать, что Бэзил уехал в Париж двенадцатичасовым поездом, как он и намеревался.
With his curious reserved habits, it would be months before any suspicions would be aroused. Он вел замкнутый образ жизни, был до странности скрытен, так что пройдут месяцы, прежде чем его хватятся и возникнут какие-либо подозрения.
Months! Месяцы!
Everything could be destroyed long before then. А следы можно будет уничтожить гораздо раньше.
A sudden thought struck him. Вдруг его осенила новая мысль.
He put on his fur coat and hat, and went out into the hall. Надев шубу и шапку, он вышел в переднюю.
There he paused, hearing the slow heavy tread of the policeman on the pavement outside, and seeing the flash of the bull's-eye reflected in the window. Здесь постоял, прислушиваясь к медленным и тяжелым шагам полисмена на улице и следя за отблесками его фонаря в окне.
He waited, and held his breath. Притаив дыхание, он ждал.
After a few moments he drew back the latch, and slipped out, shutting the door very gently behind him. Через несколько минут он отодвинул засов и тихонько вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.
Then he began ringing the bell. Потом начал звонить.
In about five minutes his valet appeared half dressed, and looking very drowsy. Через пять минут появился заспанный и полуодетый лакей.
"I am sorry to have had to wake you up, Francis," he said, stepping in; "but I had forgotten my latch-key. -- Извините, Фрэнсис, что разбудил вас, -- сказал Дориан, входя, -- я забыл дома ключ.
What time is it?" Который час?
"Ten minutes past two, sir," answered the man, looking at the clock and blinking. -- Десять минут третьего, сэр, -- ответил слуга, сонно щурясь на часы.
"Ten minutes past two? -- Третьего?
How horribly late! Ох, как поздно!
You must wake me at nine to-morrow. I have some work to do." Завтра разбудите меня в девять, у меня с утра есть дело.
"All right, sir." -- Слушаю, сэр.
"Did anyone call this evening?" -- Заходил вечером кто-нибудь ?
"Mr. Hallward, sir. -- Мистер Холлуорд был, сэр.
He stayed here till eleven, and then he went away to catch his train." Ждал вас до одиннадцати, потом ушел. Он спешил на поезд.
"Oh! -- Вот как?
I am sorry I didn't see him. Жаль, что он меня не застал!
Did he leave any message?" Он что-нибудь велел передать?
"No, sir, except that he would write to you from Paris, if he did not find you at the club." -- Ничего, сэр. Сказал только, что напишет вам из Парижа, если не увидит еще сегодня в клубе.
"That will do, Francis. -- Ладно, Фрэнсис.
Don't forget to call me at nine to-morrow." Не забудьте же разбудить меня в девять.
"No, sir." -- Не забуду, сэр.
The man shambled down the passage in his slippers. Слуга зашагал по коридору, шлепая ночными туфлями.
Dorian Gray threw his hat and coat upon the table, and passed into the library. Дориан бросил пальто и шляпу на столик и пошел к себе в библиотеку.
For a quarter of an hour he walked up and down the room biting his lip, and thinking. Минут пятнадцать он шагал из угла в угол и размышлял о чемто, кусая губы.
Then he took down the Blue Book from one of the shelves, and began to turn over the leaves. Потом снял с полки Синюю книгу и стал ее перелистывать. Ага, нашел!
"Alan Campbell, 152, Hertford Street, Mayfair." "Алан Кэмпбел -- Мэйфер, Хертфордстрит, 152".
Yes; that was the man he wanted. Да, вот кто ему нужен сейчас!
CHAPTER XIV ГЛАВА XIV
At nine o'clock the next morning his servant came in with a cup of chocolate on a tray, and opened the shutters. На другое утро слуга в девять часов вошел в спальню с чашкой шоколада на подносе и открыл ставни.
Dorian was sleeping quite peacefully, lying on his right side, with one hand underneath his cheek. Дориан спал мирным сном, лежа на правом боку и положив ладонь под щеку.
He looked like a boy who had been tired out with play, or study. Спал, как ребенок, уставший от игр или занятий.
The man had to touch him twice on the shoulder before he woke, and as he opened his eyes a faint smile passed across his lips, as though he had been lost in some delightful dream. Чтобы разбудить его, слуге пришлось дважды потрогать за плечо, и наконец Дориан открыл глаза с легкой улыбкой, словно еще не совсем очнувшись от какого-то приятного сна.
Yet he had not dreamed at all. Однако ему ровно ничего не снилось этой ночью.
His night had been untroubled by any images of pleasure or of pain. Сон его не тревожили никакие светлые или мрачные видения.
But youth smiles without any reason. It is one of its chiefest charms. А улыбался он потому, что молодость весела без причин, -- в этом ее главное очарование.
He turned round, and, leaning upon his elbow, began to sip his chocolate. Дориан повернулся и, опершись на локоть, стал маленькими глотками пить шоколад.
The mellow November sun came streaming into the room. В окна смотрело ласковое ноябрьское солнце.
The sky was bright, and there was a genial warmth in the air. It was almost like a morning in May. Небо было ясно, и в воздухе чувствовалась живительная теплота, почти как в мае.
Gradually the events of the preceding night crept with silent blood-stained feet into his brain, and reconstructed themselves there with terrible distinctness. Постепенно события прошедшей ночи бесшумной и кровавой чередой с ужасающей отчетливостью стали проходить в мозгу Дориана.
He winced at the memory of all that he had suffered, and for a moment the same curious feeling of loathing for Basil Hallward that had made him kill him as he sat in the chair, came back to him, and he grew cold with passion. Он с дрожью вспоминал все, что пережито, и на мгновение снова проснулась в нем та необъяснимая ненависть к Бэзилу Холлуорду, которая заставила его схватиться за нож. Он даже похолодел от бешенства.
The dead man was still sitting there, too, and in the sunlight now. А ведь мертвец все еще сидит там наверху! И теперь, при ярком солнечном свете.
How horrible that was! Это ужасно!
Such hideous things were for the darkness, not for the day. Такое отвратительное зрелище терпимо еще под покровом ночи, но не днем...
He felt that if he brooded on what he had gone through he would sicken or grow mad. Дориан почувствовал, что заболеет или сойдет с ума, если еще долго будет раздумывать об этом.
There were sins whose fascination was more in the memory than in the doing of them; strange triumphs that gratified the pride more than the passions, and gave to the intellect a quickened sense of joy, greater than any joy they brought, or could ever bring, to the senses. Есть грехи, которые вспоминать сладостнее, чем совершать, -- своеобразные победы, которые утоляют не столько страсть, сколько гордость, и тешат душу сильнее, чем они когда-либо тешили и способны тешить чувственность.
But this was not one of them. It was a thing to be driven out of the mind, to be drugged with poppies, to be strangled lest it might strangle one itself. Но этот грех был не таков, его надо было изгнать из памяти, усыпить маковыми зернами, задушить поскорее, раньше, чем он задушит того, кто его совершил.
When the half-hour struck, he passed his hand across his forehead, and then got up hastily, and dressed himself with even more than his usual care, giving a good deal of attention to the choice of his necktie and scarf-pin, and changing his rings more than once. Часы пробили половину десятого. Дориан провел рукой по лбу и поспешно встал с постели. Он оделся даже тщательнее обычного, с особой заботливостью выбрал галстук и булавку к нему, несколько раз переменил кольца.
He spent a long time also over breakfast, tasting the various dishes, talking to his valet about some new liveries that he was thinking of getting made for the servants at Selby, and going through his correspondence. За завтраком сидел долго, отдавая честь разнообразным блюдам и беседуя с лакеем относительно новых ливрей, которые намеревался заказать для всей прислуги в Селби.
At some of the letters he smiled. Просмотрел утреннюю почту.
Three of them bored him. One he read several times over, and then tore up with a slight look of annoyance in his face. Некоторые письма он читал с улыбкой, три его раздосадовали, а одно он перечел несколько раз со скучающей и недовольной миной, потом разорвал.
"That awful thing, a woman's memory!" as Lord Henry had once said. "Убийственная вещь эта женская память!" -вспомнились ему слова лорда Генри.
After he had drunk his cup of black coffee, he wiped his lips slowly with a napkin, motioned to his servant to wait, and going over to the table sat down and wrote two letters. Напившись черного кофе, он не спеша утер рот салфеткой, жестом остановил выходившего из комнаты лакея и, сев за письменный стол, написал два письма.
One he put in his pocket, the other he handed to the valet. Одно сунул в карман, другое отдал лакею.
"Take this round to 152, Hertford Street, Francis, and if Mr. Campbell is out of town, get his address." -- Снесите это, Фрэнсис, на Хертфордстрит, сто пятьдесят два. А если мистера Кэмпбела нет в Лондоне, узнайте его адрес.
As soon as he was alone, he lit a cigarette, and began sketching upon a piece of paper, drawing first flowers, and bits of architecture, and then human faces. Оставшись один, Дориан закурил папиросу и в ожидании принялся рисовать на клочке бумаги сперва цветы и всякие архитектурные орнаменты, потом человеческие лица.
Suddenly he remarked that every face that he drew seemed to have a fantastic likeness to Basil Hallward. Вдруг он заметил, что все лица, которые он рисовал, имели удивительное сходство с Бэзилом Холлуордом.
He frowned, and, getting up, went over to the bookcase and took out a volume at hazard. Он нахмурился, бросил рисовать, и, подойдя к шкафу, взял с полки первую попавшуюся книгу.
He was determined that he would not think about what had happened until it became absolutely necessary that he should do so. Он твердо решил не думать о том, что случилось, пока в этом нет крайней необходимости.
When he had stretched himself on the sofa, he looked at the title-page of the book. Дориан прилег на кушетку и раскрыл книгу.
It was Gautier's "?maux et Cam?es," Charpentier's Japanese-paper edition, with the Jacquemart etching. Это были "Эмали и камеи" Готье в роскошном издании Шарпантье на японской бумаге с гравюрами Жакмара.
The binding was of citron-green leather, with a design of gilt trellis-work and dotted pomegranates. На переплете из лимонножелтой кожи был вытиснен узор -- золотая решетка и нарисованные пунктиром гранаты.
It had been given to him by Adrian Singleton. Книгу эту подарил ему Адриан Синглтон.
As he turned over the pages his eye fell on the poem about the hand of Lacenaire, the cold yellow hand "du supplice encore mal lav?e," with its downy red hairs and its "doigts de faune." Перелистывая ее, Дориан остановил взгляд на поэме о руке Ласнера, "холодной желтой руке, с которой еще не смыт след преступления, руке с рыжим пушком и пальцами фавна".
He glanced at his own white taper fingers, shuddering slightly in spite of himself, and passed on, till he came to those lovely stanzas upon Venice:- Дориан с невольной дрожью глянул на свои тонкие белые пальцы -- и продолжал читать, пока не дошел до прелестных строф о Венеции:
"Sur une gamme chromatique, Le sein de perles ruisselant, La V?nus de l'Adriatique Sort de l'eau son corps rose et blanc. "Les d?mes, sur l'azur des ondes Suivant la phrase au pur contour, S'enflent comme des gorges rondes Que soul?ve un soupir d'amour. "L'esquif aborde et me d?pose, Jetant son amarre au pilier, Devant une fa?ade rose, Sur le marbre d'un escalier." В волненье легкого размера Лагун я вижу зеркала, Где Адриатики Венера Смеется, розовобела. Соборы средь морских безлюдий В теченье музыкальных фраз Поднялись, как девичьи груди, Когда волнует их экстаз. Челнок пристал с колонной рядом, Закинув за нее канат. Пред розовеющим фасадом Я прохожу ступеней ряд (Перевод Н. Гумилева.)
How exquisite they were! Какие чудные стихи!
As one read them, one seemed to be floating down the green water-ways of the pink and pearl city, seated in a black gondola with silver prow and trailing curtains. Читаешь их, и кажется, будто плывешь по зеленым водам розовожемчужного города в черной гондоле с серебряным носом и вьющимися на ветру занавесками.
The mere lines looked to him like those straight lines of turquoise-blue that follow one as one pushes out to the Lido. Даже самые строки в этой книге напоминали Дориану те бирюзовые полосы, что тянутся по воде за лодкой, когда вы плывете на Лидо.
The sudden flashes of colour reminded him of the gleam of the opal-and-iris-throated birds that flutter round the tall honey-combed Campanile, or stalk, with such stately grace, through the dim, dust-stained arcades. Неожиданные вспышки красок в стихах поэта приводили на память птиц с опаловорадужными шейками, что летают вокруг высокой, золотистой, как мед, Кампаниллы или с величавой грацией прохаживаются под пыльными сводами сумрачных аркад...
Leaning back with half-closed eyes, he kept saying over and over to himself:- Откинув голову на подушки и полузакрыв глаза, Дориан твердил про себя:
"Devant une fa?ade rose, Sur le marbre d'un escalier." Пред розовеющим фасадом Я прохожу ступеней ряд.
The whole of Venice was in those two lines. Вся Венеция была в этих двух строчках.
He remembered the autumn that he had passed there, and a wonderful love that had stirred him to mad, delightful follies. Ему вспомнилась осень, проведенная в этом городе, и чудесная любовь, толкавшая его на всякие безумства.
There was romance in every place. Романтика вездесуща.
But Venice, like Oxford, had kept the background for romance, and, to the true romantic, background was everything, or almost everything. Но Венеция, как и Оксфорд, создает ей подходящий фон, а для подлинной романтики фон -- это все или почти все...
Basil had been with him part of the time, and had gone wild over Tintoret. В Венеции тогда некоторое время жил и Бэзил. Он был без ума от Тинторетто.
Poor Basil! what a horrible way for a man to die! Бедный Бэзил! Какая ужасная смерть!
He sighed, and took up the volume again, and tried to forget. Дориан вздохнул и, чтобы отвлечься от этих мыслей, снова принялся перечитывать стихи Готье.
He read of the swallows that fly in and out of the little caf? at Smyrna where the Hadjis sit counting their amber beads and the turbaned merchants smoke their long tasselled pipes and talk gravely to each other; he read of the Obelisk in the Place de la Concorde that weeps tears of granite in its lonely sunless exile, and longs to be back by the hot lotus-covered Nile, where there are Sphinxes, and rose-red ibises, and white vultures with gilded claws, and crocodiles, with small beryl eyes, that crawl over the green steaming mud; he began to brood over those verses which, drawing music from kiss-stained marble, tell of that curious statue that Gautier compares to a contralto voice, the "monstre charmant" that couches in the porphyry-room of the Louvre. Он читал о маленьком кафе в Смирне, где в окна то и дело влетают ласточки, где сидят хаджи, перебирая янтарные четки, где купцы в чалмах курят длинные трубки с кисточками и ведут между собой степенную и важную беседу. Читал об Обелиске на площади Согласия, который в своем одиноком изгнании льет гранитные слезы, тоскуя по солнцу и знойному, покрытому лотосами Нилу, стремясь туда, в страну сфинксов, где живут розовые ибисы и белые грифы с золочеными когтями, где крокодилы с маленькими берилловыми глазками барахтаются в зеленом дымящемся иле... Потом Дориан задумался над теми стихами, что, извлекая музыку из зацелованного мрамора, поют о необыкновенной статуе, которую Г отье сравнивает с голосом контральто и называет дивным чудовищем, monstre charmant -- об изваянии, которое покоится в порфировом зале Лувра.
But after a time the book fell from his hand. Но вскоре книга выпала из рук Дориана.
He grew nervous, and a horrible fit of terror came over him. Им овладело беспокойство, потом приступ дикого страха.
What if Alan Campbell should be out of England? Что, если Алан Кэмпбел уехал из Англии?
Days would elapse before he could come back. До его возвращения может пройти много дней.
Perhaps he might refuse to come. Или вдруг Алан не захочет прийти к нему в дом?
What could he do then? Что тогда делать?
Every moment was of vital importance. Ведь каждая минута дорога!
They had been great friends once, five years before-almost inseparable, indeed. Пять лет назад они с Аланом были очень дружны, почти неразлучны.
Then the intimacy had come suddenly to an end. Потом дружба их внезапно оборвалась.
When they met in society now, it was only Dorian Gray who smiled; Alan Campbell never did. И когда они встречались в свете, улыбался только Дориан Грей, Алан Кэмпбел -- никогда.
He was an extremely clever young man, though he had no real appreciation of the visible arts, and whatever little sense of the beauty of poetry he possessed he had gained entirely from Dorian. Кэмпбел был высокоодаренный молодой человек, по ничего по понимал в изобразительном искусстве, и если немного научился понимать красоты поэзии, то этим был целиком обязан Дориану.
His dominant intellectual passion was for science. Единственной страстью Алана была наука.
At Cambridge he had spent a great deal of his time working in the Laboratory, and had taken a good class in the Natural Science Tripos of his year. В Кембридже он проводил много времени в лабораториях и с отличием окончил курс естественных наук.
Indeed, he was still devoted to the study of chemistry, and had a laboratory of his own, in which he used to shut himself up all day long, greatly to the annoyance of his mother, who had set her heart on his standing for Parliament, and had a vague idea that a chemist was a person who made up prescriptions. Он и теперь увлекался химией, у него была собственная лаборатория, где он просиживал целые дни, к великому неудовольствию матери, которая жаждала для сына парламентской карьеры, о химии же имела представление весьма смутное и полагала, что химик -- это что-то вроде аптекаря.
He was an excellent musician, however, as well, and played both the violin and the piano better than most amateurs. Впрочем, химия не мешала Алану быть превосходным музыкантом. Он играл на скрипке и на рояле лучше, чем большинство дилетантов.
In fact, it was music that had first brought him and Dorian Gray together-music and that indefinable attraction that Dorian seemed to be able to exercise whenever he wished, and indeed exercised often without being conscious of it. Музыка-то и сблизила его с Дорианом Греем, музыка и то неизъяснимое обаяние, которое Дориан умел пускать в ход, когда хотел, а часто даже бессознательно.
They had met at Lady Berkshire's the night that Rubinstein played there, and after that used to be always seen together at the Opera, and wherever good music was going on. Они впервые встретились у леди Беркшир однажды вечером, когда там играл Рубинштейн, и потом постоянно бывали вместе в опере и повсюду, где можно было услышать хорошую музыку.
For eighteen months their intimacy lasted. Полтора года длилась эта дружба.
Campbell was always either at Selby Royal or in Grosvenor Square. Кэмпбела постоянно можно было встретить то в Селби, то в доме на Гровенорсквер.
To him, as to many others, Dorian Gray was the type of everything that is wonderful and fascinating in life. Он, как и многие другие, видел в Дориане Грее воплощение всего прекрасного и замечательного в жизни.
Whether or not a quarrel had taken place between them no one ever knew. О какой-либо ссоре между Дорианом и Аланом не слыхал никто.
But suddenly people remarked that they scarcely spoke when they met, and that Campbell seemed always to go away early from any party at which Dorian Gray was present. Но вдруг люди стали замечать, что они при встречах почти не разговаривают друг с другом и Кэмпбел всегда уезжает раньше времени с вечеров, на которых появляется Дориан Грей.
He had changed, too-was strangely melancholy at times, appeared almost to dislike hearing music, and would never himself play, giving as his excuse, when he was called upon, that he was so absorbed in science that he had no time left in which to practise. Потом Алан сильно переменился, по временам впадал в странную меланхолию и, казалось, разлюбил музыку: на концерты не ходил и сам никогда не соглашался играть, оправдываясь тем, что научная работа не оставляет ему времени для занятий музыкой.
And this was certainly true. Every day he seemed to become more interested in biology, and his name appeared once or twice in some of the scientific reviews, in connection with certain curious experiments. Этому легко было поверить: Алан с каждым днем все больше увлекался биологией, и его фамилия уже несколько раз упоминалась в научных журналах в связи с его интересными опытами.
This was the man Dorian Gray was waiting for. Every second he kept glancing at the clock. Этого-то человека и ожидал Дориан Грей, каждую секунду поглядывая на часы.
As the minutes went by he became horribly agitated. Время шло, и он все сильнее волновался.
At last he got up, and began to pace up and down the room, looking like a beautiful caged thing. Наконец встал и начал ходить по комнате, напоминая красивого зверя, который мечется в клетке.
He took long stealthy strides. Он ходил большими бесшумными шагами.
His hands were curiously cold. Руки его были холодны, как лед.
The suspense became unbearable. Ожидание становилось невыносимым.
Time seemed to him to be crawling with feet of lead, while he by monstrous winds was being swept towards the jagged edge of some black cleft of precipice. Время не шло, а ползло, как будто у него были свинцовые ноги, а Дориан чувствовал себя, как человек, которого бешеный вихрь мчит на край черной бездны.
He knew what was waiting for him there; saw it indeed, and, shuddering, crushed with dank hands his burning lids as though he would have robbed the very brain of sight, and driven the eyeballs back into their cave. Он знал, что его там ждет, он это ясно видел и, содрогаясь, зажимал холодными и влажными руками пылающие веки, словно хотел вдавить глаза в череп и лишить зрения даже и мозг.
It was useless. Но тщетно.
The brain had its own food on which it battened, and the imagination, made grotesque by terror, twisted and distorted as a living thing by pain, danced like some foul puppet on a stand, and grinned through moving masks. Мозг питался своими запасами и работал усиленно, фантазия, изощренная страхом, корчилась и металась, как живое существо от сильной боли, плясала подобно уродливой марионетке на подмостках, скалила зубы изпод меняющейся маски.
Then, suddenly, Time stopped for him. Затем Время внезапно остановилось.
Yes: that blind, slow-breathing thing crawled no more, and horrible thoughts, Time being dead, raced nimbly on in front, and dragged a hideous future from its grave, and showed it to him. Да, это слепое медлительное существо уже перестало и ползти. И как только замерло Время, страшные мысли стремительно побежали вперед, вытащили жуткое будущее из его могилы и показали Дориану.
He stared at it. Its very horror made him stone. А он смотрел, смотрел во все глаза, окаменев от ужаса.
At last the door opened, and his servant entered. Наконец дверь отворилась, и вошел его слуга.
He turned glazed eyes upon him. Дориан уставился на него мутными глазами.
"Mr. Campbell, sir," said the man. -- Мистер Кэмпбел, сэр, -- доложил слуга.
A sigh of relief broke from his parched lips, and the colour came back to his cheeks. Вздох облегчения сорвался с запекшихся губ Дориана, и кровь снова прилила к лицу.
"Ask him to come in at once, Francis." -- Просите сейчас же, Фрэнсис!
He felt that he was himself again. Дориан уже приходил в себя.
His mood of cowardice had passed away. Приступ малодушия миновал.
The man bowed, and retired. Слуга с поклоном вышел.
In a few moments Alan Campbell walked in, looking very stern and rather pale, his pallor being intensified by his coal-black hair and dark eyebrows. Через минуту появился Алан Кэмпбел, суровый и очень бледный. Бледность лица еще резче подчеркивали его черные как смоль волосы и темные брови.
"Alan! this is kind of you. -- Алан, спасибо вам, что пришли.
I thank you for coming." Вы очень добры.
"I had intended never to enter your house again, Gray. -- Грей, я дал себе слово никогда больше не переступать порог вашего дома.
But you said it was a matter of life and death." Но вы написали, что дело идет о жизни или смерти...
His voice was hard and cold. He spoke with slow deliberation. Алан говорил с расстановкой, холодным и жестким тоном.
There was a look of contempt in the steady searching gaze that he turned on Dorian. В его пристальном, испытующем взгляде, обращенном на Дориана, сквозило презрение.
He kept his hands in the pockets of his Astrakhan coat, and seemed not to have noticed the gesture with which he had been greeted. Руки он держал в карманах и как будто не заметил протянутой руки Дориана.
"Yes: it is a matter of life and death, Alan, and to more than one person. -- Да, Алан, дело идет о жизни или смерти -- и не одного человека.
Sit down." Садитесь.
Campbell took a chair by the table, and Dorian sat opposite to him. Кэмпбел сел у стола. Дориан -- напротив.
The two men's eyes met. Глаза их встретились.
In Dorian's there was infinite pity. He knew that what he was going to do was dreadful. Во взгляде Дориана светилось глубокое сожаление: он понимал, как ужасно то, что он собирается сделать.
After a strained moment of silence, he leaned across and said, very quietly, but watching the effect of each word upon the face of him he had sent for, После напряженной паузы он наклонился через стол и сказал очень тихо, стараясь по лицу Кэмпбела угадать, какое впечатление производят его слова:
"Alan, in a locked room at the top of this house, a room to which nobody but myself has access, a dead man is seated at a table. -- Алан, наверху, в запертой комнате, куда, кроме меня, никто не может войти, сидит у стола мертвец.
He has been dead ten hours now. Он умер десять часов тому назад...
Don't stir, and don't look at me like that. Сидите спокойно и не смотрите на меня так!
Who the man is, why he died, how he died, are matters that do not concern you. Кто этот человек, отчего и как он умер -- это вас не касается.
What you have to do is this--" Вам только придется сделать вот что...
"Stop, Gray. -- Замолчите, Грей!
I don't want to know anything further. Я ничего не хочу больше слышать.
Whether what you have told me is true or not true, doesn't concern me. Правду вы сказали или нет, -- мне это безразлично.
I entirely decline to be mixed up in your life. Я решительно отказываюсь иметь с вами дело.
Keep your horrible secrets to yourself. They don't interest me any more." Храните про себя свои отвратительные тайны, они меня больше не интересуют.
"Alan, they will have to interest you. This one will have to interest you. -- Алан, эту тайну вам придется узнать.
I am awfully sorry for you, Alan. But I can't help myself. Мне вас очень жаль, но ничего не поделаешь.
You are the one man who is able to save me. Только вы можете меня спасти.
I am forced to bring you into the matter. I have no option. Я вынужден посвятить вас в это дело -- у меня нет иного выхода, Алан!
Alan, you are scientific. You know about chemistry, and things of that kind. You have made experiments. Вы человек ученый, специалист по химии и другим наукам.
What you have got to do is to destroy the thing that is upstairs-to destroy it so that not a vestige of it will be left. Вы должны уничтожить то, что заперто наверху, -- так уничтожить, чтобы следа от него не осталось.
Nobody saw this person come into the house. Никто не видел, как этот человек вошел в мой дом.
Indeed, at the present moment he is supposed to be in Paris. Сейчас все уверены, что он в Париже.
He will not be missed for months. Несколько месяцев его отсутствие никого не будет удивлять.
When he is missed, there must be no trace of him found here. А когда его хватятся, -- нужно, чтобы здесь не осталось и следа от него.
You, Alan, you must change him, and everything that belongs to him, into a handful of ashes that I may scatter in the air." Вы, Алан, и только вы должны превратить его и все, что на нем, в горсточку пепла, которую можно развеять по ветру.
"You are mad, Dorian." -- Вы с ума сошли, Дориан!
"Ah! I was waiting for you to call me Dorian." -- Ага, наконец-то вы назвали меня "Дориан"! Я этого только и ждал.
"You are mad, I tell you-mad to imagine that I would raise a finger to help you, mad to make this monstrous confession. -- Повторяю -- вы сумасшедший, иначе не сделали бы мне этого страшного признания.
I will have nothing to do with this matter, whatever it is. Уж не воображаете ли вы, что я хоть пальцем шевельну для вас? Не желаю я вмешиваться в это!
Do you think I am going to peril my reputation for you? Неужели вы думаете, что я ради вас соглашусь погубить свою репутацию?..
What is it to me what devil's work you are up to?" Знать ничего не хочу о ваших дьявольских затеях!
"It was suicide, Alan." -- Алан, это было самоубийство.
"I am glad of that. -- В таком случае я рад за вас.
But who drove him to it? Но кто его довел до самоубийства?
You, I should fancy." Вы, конечно?
"Do you still refuse to do this for me?" -- Так вы всетаки отказываетесь мне помочь?
"Of course I refuse. -- Конечно, отказываюсь.
I will have absolutely nothing to do with it. Не хочу иметь с вами ничего общего.
I don't care what shame comes on you. Пусть вы будете обесчещены -- мне все равно.
You deserve it all. Поделом вам!
I should not be sorry to see you disgraced, publicly disgraced. Я даже буду рад вашему позору.
How dare you ask me, of all men in the world, to mix myself up in this horror? Как вы смеете просить меня, особенно меня, впутаться в такое ужасное дело?
I should have thought you knew more about people's characters. Я думал, что вы лучше знаете людей.
Your friend Lord Henry Wotton can't have taught you much about psychology, whatever else he has taught you. Ваш друг, лорд Генри Уоттон, многому научил вас, но психологии он вас, видно, плохо учил.
Nothing will induce me to stir a step to help you. Я палец о палец для вас не ударю. Ничто меня не заставит вам помочь.
You have come to the wrong man. Вы обратились не по адресу, Грей.
Go to some of your friends. Don't come to me." Обращайтесь за помощью к своим друзьям, но не ко мне!
"Alan, it was murder. -- Алан, это убийство.
I killed him. Я убил его.
You don't know what he had made me suffer. Вы не знаете, сколько я выстрадал изза него.
Whatever my life is, he had more to do with the making or the marring of it than poor Harry has had. В том, что жизнь моя сложилась так, а не иначе, этот человек виноват больше, чем бедный Гарри.
He may not have intended it, the result was the same." Может, он и не хотел этого, но так вышло.
"Murder! -- Убийство?!
Good God, Dorian, is that what you have come to? Боже мой, так вы уже и до этого дошли, Дориан?
I shall not inform upon you. It is not my business. Я не донесу на вас -- не мое это дело.
Besides, without my stirring in the matter, you are certain to be arrested. Но вас все равно, наверное, арестуют.
Nobody ever commits a crime without doing something stupid. Всякий преступник непременно делает какуюнибудь оплошность и выдает себя.
But I will have nothing to do with it." Я же, во всяком случае, не стану в это вмешиваться.
"You must have something to do with it. -- Вы должны вмешаться.
Wait, wait a moment; listen to me. Only listen, Alan. Постойте, постойте, выслушайте меня, выслушайте, Алан.
All I ask of you is to perform a certain scientific experiment. Я вас прошу только проделать научный опыт.
You go to hospitals and dead-houses, and the horrors that you do there don't affect you. Вы же бываете в больницах, в моргах, и то, что вы там делаете, уже не волнует вас.
If in some hideous dissecting-room or fetid laboratory you found this man lying on a leaden table with red gutters scooped out in it for the blood to flow through, you would simply look upon him as an admirable subject. Если бы вы где-нибудь в анатомическом театре или зловонной лаборатории увидели этого человека на обитом жестью столе с желобами для стока крови, он для вас был бы просто интересным объектом для опытов.
You would not turn a hair. Вы занялись бы им, не поморщившись.
You would not believe that you were doing anything wrong. Вам и в голову бы не пришло, что вы делаете что-то дурное.
On the contrary, you would probably feel that you were benefiting the human race, or increasing the sum of knowledge in the world, or gratifying intellectual curiosity, or something of that kind. Напротив, вы бы, вероятно, считали, что работаете на благо человечества, обогащаете науку, удовлетворяете похвальную любознательность, и так далее.
What I want you to do is merely what you have often done before. То, о чем я вас прошу, вы делали много раз.
Indeed, to destroy a body must be far less horrible than what you are accustomed to work at. И, уж конечно, уничтожить труп гораздо менее противно, чем делать то, что вы привыкли делать в секционных залах.
And, remember, it is the only piece of evidence against me. Поймите, этот труп -- единственная улика против меня.
If it is discovered, I am lost; and it is sure to be discovered unless you help me." Если его обнаружат, я погиб. А его, несомненно, обнаружат, если вы меня не спасете.
"I have no desire to help you. You forget that. -- Вы забыли, что я вам сказал?
I am simply indifferent to the whole thing. Я не имею ни малейшего желания спасать вас.
It has nothing to do with me." Вся эта история меня совершенно не касается.
"Alan, I entreat you. -- Алан, умоляю вас!
Think of the position I am in. Подумайте, в каком я положении!
Just before you came I almost fainted with terror. Вот только что перед вашим приходом я умирал от ужаса.
You may know terror yourself some day. Быть может, и вам когда-нибудь придется испытать подобный страх...
No! don't think of that. Нет, нет, я не то хотел сказать!..
Look at the matter purely from the scientific point of view. Взгляните на это дело с чисто научной точки зрения.
You don't inquire where the dead things on which you experiment come from. Ведь вы же не спрашиваете, откуда те трупы, которые служат вам для опытов?
Don't inquire now. Так не спрашивайте и сейчас ни о чем.
I have told you too much as it is. Я и так уже сказал вам больше, чем следовало.
But I beg of you to do this. Я вас прошу сделать это.
We were friends once, Alan." Мы были друзьями, Алан!
"Don't speak about those days, Dorian: they are dead." -- О прошлом вы не поминайте, Дориан. Оно умерло.
"The dead linger sometimes. -- Иногда то, что мы считаем мертвым, долго еще не хочет умирать.
The man upstairs will not go away. Тот человек наверху не уходит.
He is sitting at the table with bowed head and outstretched arms. Он сидит у стола, нагнув голову и вытянув руки.
Alan! Alan! if you don't come to my assistance I am ruined. Алан, Алан! Если вы не придете мне на помощь, я погиб.
Why, they will hang me, Alan! Меня повесят, Алан!
Don't you understand? Понимаете?
They will hang me for what I have done." Меня повесят за то, что я сделал...
"There is no good in prolonging this scene. -- Незачем продолжать этот разговор.
I absolutely refuse to do anything in the matter. Я решительно отказываюсь вам помогать.
It is insane of you to ask me." Вы, видно, помешались от страха, иначе не посмели бы обратиться ко мне с такой просьбой.
"You refuse?" -- Так вы не согласны?
"Yes." -- Нет.
"I entreat you, Alan." -- Алан, я вас умоляю!
"It is useless." -- Это бесполезно.
The same look of pity came into Dorian Gray's eyes. Снова сожаление мелькнуло в глазах Дориана.
Then he stretched out his hand, took a piece of paper, and wrote something on it. Он протянул руку и, взяв со стола листок бумаги, что-то написал на нем.
He read it over twice, folded it carefully, and pushed it across the table. Дважды перечел написанное, старательно сложил листок и бросил его через стол Алану.
Having done this, he got up, and went over to the window. Потом встал и отошел к окну.
Campbell looked at him in surprise, and then took up the paper, and opened it. Кэмпбел удивленно посмотрел на него и развернул записку.
As he read it, his face became ghastly pale, and he fell back in his chair. Читая ее, он побледнел как смерть и съежился на стуле.
A horrible sense of sickness came over him. He felt as if his heart was beating itself to death in some empty hollow. Он ощутил ужасную слабость, а сердце билось, билось, словно в пустоте.
After two or three minutes of terrible silence, Dorian turned round, and came and stood behind him, putting his hand upon his shoulder. Казалось, оно готово разорваться. Прошло дветри минуты в тягостном молчании. Наконец Дориан обернулся и, подойдя к Алану, положил ему руку на плечо.
"I am so sorry for you, Alan," he murmured, "but you leave me no alternative. -- Мне вас очень жаль, Алан, -- сказал он шепотом, -- но другого выхода у меня нет. Вы сами меня к этому вынудили.
I have a letter written already. Here it is. Письмо уже написано -- вот оно.
You see the address. Видите адрес?
If you don't help me, I must send it. If you don't help me, I will send it. Если вы меня не выручите, я отошлю его.
You know what the result will be. А что за этим последует, вы сами понимаете.
But you are going to help me. It is impossible for you to refuse now. Теперь вы не можете отказаться.
I tried to spare you. You will do me the justice to admit that. Я долго пытался вас щадить -- вы должны это признать.
You were stern, harsh, offensive. You treated me as no man has ever dared to treat me-no living man, at any rate. Ни один человек до сих пор не смел так говорить со мной -- а если бы посмел, его бы уже не было на свете.
I bore it all. Я все стерпел.
Now it is for me to dictate terms." Теперь моя очередь диктовать условия.
Campbell buried his face in his hands, and a shudder passed through him. Кэмпбел закрыл лицо руками. Видно было, как он дрожит.
"Yes, it is my turn to dictate terms, Alan. -- Да, Алан, теперь я буду ставить условия.
You know what they are. Они вам уже известны.
The thing is quite simple. Come, don't work yourself into this fever. Ну, ну, не впадайте в истерику! Дело совсем простое п должно быть сделано.
The thing has to be done. Face it, and do it." Решайтесь -- и скорее приступайте к нему!
A groan broke from Campbell's lips, and he shivered all over. У Кэмпбела вырвался стон. Его бил озноб.
The ticking of the clock on the mantelpiece seemed to him to be dividing Time into separate atoms of agony, each of which was too terrible to be borne. Тиканье часов на камине словно разбивало время на отдельные атомы муки, один невыносимее другого.
He felt as if an iron ring was being slowly tightened round his forehead, as if the disgrace with which he was threatened had already come upon him. Г олову Алана все туже и туже сжимал железный обруч -- как будто позор, которым ему угрожали, уже обрушился на него.
The hand upon his shoulder weighed like a hand of lead. It was intolerable. It seemed to crush him. Рука Дориана на его плече была тяжелее свинца, -- казалось, сейчас она раздавит его. Это было невыносимо.
"Come, Alan, you must decide at once." -- Ну же, Алан, решайтесь скорее!
"I cannot do it," he said, mechanically, as though words could alter things. -- Не могу, -- машинально возразил Кэмпбел, точно эти слова могли изменить что-нибудь .
"You must. -- Вы должны.
You have no choice. У вас нет выбора.
Don't delay." Не медлите!
He hesitated a moment. Кэмпбел с минуту еще колебался.
"Is there a fire in the room upstairs?" Потом спросил: -- В той комнате, наверху, есть камин?
"Yes, there is a gas-fire with asbestos." -- Да, газовый, с асбестом.
"I shall have to go home and get some things from the laboratory." -- Мне придется съездить домой, взять коечто в лаборатории.
"No, Alan, you must not leave the house. -- Нет, Алан, я вас отсюда не выпущу.
Write out on a sheet of note-paper what you want, and my servant will take a cab and bring the things back to you." Напишите, что вам нужно, а мой лакей съездит к вам и привезет.
Campbell scrawled a few lines, blotted them, and addressed an envelope to his assistant. Кэмпбел нацарапал несколько строк, промакнул, а на конверте написал фамилию своего помощника.
Dorian took the note up and read it carefully. Дориан взял у него из рук записку и внимательно прочитал.
Then he rang the bell, and gave it to his valet, with orders to return as soon as possible, and to bring the things with him. Потом позвонил, отдал ее пришедшему на звонок слуге, наказав ему вернуться как можно скорее и все привезти.
As the hall door shut, Campbell started nervously, and, having got up from the chair, went over to the chimney-piece. Стук двери, захлопнувшейся за лакеем, заставил Кэмпбела нервно вздрогнуть. Встав изза стола, он подошел к камину.
He was shivering with a kind of ague. Его трясло как в лихорадке.
For nearly twenty minutes, neither of the men spoke. Минут двадцать он и Дориан молчалп.
A fly buzzed noisily about the room, and the ticking of the clock was like the beat of a hammer. В комнате слышно было только жужжание мухи да тиканье часов, отдававшееся в мозгу Алана, как стук молотка.
As the chime struck one, Campbell turned round, and, looking at Dorian Gray, saw that his eyes were filled with tears. Куранты пробили час. Кэмпбел обернулся и, взглянув на Дориана, увидел, что глаза его полны слез.
There was something in the purity and refinement of that sad face that seemed to enrage him. В чистоте и тонкости этого печального лица было чтото, взбесившее Алана.
"You are infamous, absolutely infamous!" he muttered. -- Вы подлец, гнусный подлец! -- сказал он тихо.
"Hush, Alan: you have saved my life," said Dorian. -- Не надо, Алан! Вы спасли мне жизнь.
"Your life? -- Вашу жизнь?
Good heavens! what a life that is! Силы небесные, что это за жизнь?
You have gone from corruption to corruption, and now you have culminated in crime. Вы шли от порока к пороку и вот дошли до преступления.
In doing what I am going to do, what you force me to do, it is not of your life that I am thinking." Не ради спасения вашей позорной жизни я сделаю то, чего вы от меня требуете.
"Ah, Alan," murmured Dorian, with a sigh, "I wish you had a thousandth part of the pity for me that I have for you." -- Ах, Алан.Дориан вздохнул.Хотел бы я, чтобы вы питали ко мне хоть тысячную долю того сострадания, какое я питаю к вам.
He turned away as he spoke, and stood looking out at the garden. Он сказал это, отвернувшись и глядя через окно в сад.
Campbell made no answer. Кэмпбел ничего не ответил.
After about ten minutes a knock came to the door, and the servant entered, carrying a large mahogany chest of chemicals, with a long coil of steel and platinum wire and two rather curiously-shaped iron clamps. Минут через десять раздался стук в дверь, и вошел слуга, неся большой ящик красного дерева с химическими препаратами, длинный моток стальной и платиновой проволоки и две железных скобы очень странной формы.
"Shall I leave the things here, sir?" he asked Campbell. -- Оставить все здесь, сэр? -- спросил он, обращаясь к Кэмпбелу.
"Yes," said Dorian. "And I am afraid, Francis, that I have another errand for you. -- Да, -- ответил за Кэмпбела Дориан.-- И, к сожалению, Фрэнсис, мне придется дать вам еще одно поручение.
What is the name of the man at Richmond who supplies Selby with orchids?" Как зовут того садовода в Ричмонде, что поставляет нам в Селби орхидеи?
"Harden, sir." -- Харден, сэр.
"Yes-Harden. -- Да, да, Харден.
You must go down to Richmond at once, see Harden personally, and tell him to send twice as many orchids as I ordered, and to have as few white ones as possible. In fact, I don't want any white ones. Так вот, надо сейчас же съездить к нему в Ричмонд и сказать, чтобы он прислал вдвое больше орхидей, чем я заказал, и как можно меньше белых... нет, пожалуй, белых совсем не нужно.
It is a lovely day, Francis, and Richmond is a very pretty place, otherwise I wouldn't bother you about it." Погода сегодня отличная, а Ричмонд -прелестное местечко, иначе я не стал бы вас утруждать.
"No trouble, sir. -- Помилуйте, какой же это труд, сэр!
At what time shall I be back?" Когда прикажете вернуться?
Dorian looked at Campbell. Дориан посмотрел на Кэмпбела.
"How long will your experiment take, Alan?" he said, in a calm, indifferent voice. -- Сколько времени займет ваш опыт, Алан? -спросил он самым естественным и спокойным тоном.
The presence of a third person in the room seemed to give him extraordinary courage. Видимо, присутствие третьего лица придавало ему смелости.
Campbell frowned, and bit his lip. Кэмпбел нахмурился, прикусил губу.
"It will take about five hours," he answered. -- Часов пять, -- ответил он.
"It will be time enough, then, if you are back at half-past seven, Francis. -- Значит, можете не возвращаться до половины восьмого, Фрэнсис...
Or stay: just leave my things out for dressing. You can have the evening to yourself. А впрочем, знаете что: приготовьте перед уходом все, что мне нужно надеть, и тогда я могу отпустить вас на весь вечер.
I am not dining at home, so I shall not want you." Я обедаю не дома, так что вы мне не нужны.
"Thank you, sir," said the man, leaving the room. -- Благодарю вас, сэр, -- сказал лакей и вышел.
"Now, Alan, there is not a moment to be lost. -- Ну, Алан, теперь за дело, нельзя терять ни минуты.
How heavy this chest is! Ого, какой тяжелый ящик!
I'll take it for you. You bring the other things." Я понесу его, а вы -- все остальное.
He spoke rapidly, and in an authoritative manner. Дориан говорил быстро и повелительным топом.
Campbell felt dominated by him. Кэмпбел покорился.
They left the room together. Они вместе вышли в переднюю.
When they reached the top landing, Dorian took out the key and turned it in the lock. На верхней площадке Дориан достал из кармана ключ и отпер дверь.
Then he stopped, and a troubled look came into his eyes. He shuddered. Но тут он словно прирос к месту, глаза его тревожно забегали, руки тряслись.
"I don't think I can go in, Alan," he murmured. -- Алан, я, кажется, не в силах туда войти, -пробормотал он.
"It is nothing to me. -- Так не входите.
I don't require you," said Campbell, coldly. Вы мне вовсе не нужны, -- холодно отозвался Кэмпбел.
Dorian half opened the door. As he did so, he saw the face of his portrait leering in the sunlight. Дориан приоткрыл дверь, и ему бросилось в глаза освещенное солнцем ухмыляющееся лицо портрета.
On the floor in front of it the torn curtain was lying. На полу валялось разорванное покрывало.
He remembered that, the night before he had forgotten, for the first time in his life, to hide the fatal canvas, and was about to rush forward, when he drew back with a shudder. Он вспомнил, что прошлой ночью, впервые за все эти годы, забыл укрыть портрет, и уже хотел было броситься к нему, поскорее его завесить, но вдруг в ужасе отпрянул.
What was that loathsome red dew that gleamed, wet and glistening, on one of the hands, as though the canvas had sweated blood? Что это за отвратительная влага, красная и блестящая, выступила на одной руке портрета, как будто полотно покрылось кровавым потом?
How horrible it was!-more horrible, it seemed to him for the moment, than the silent thing that he knew was stretched across the table, the thing whose grotesque misshapen shadow on the spotted carpet showed him that it had not stirred, but was still there, as he had left it. Какой ужас! Это показалось ему даже страшнее, чем неподвижная фигура, которая, как он знал, сидит тут же в комнате, навалившись на стол, -- ее уродливая тень на залитом кровью ковре свидетельствовала, что она на том же месте, где была вчера.
He heaved a deep breath, opened the door a little wider, and with half-closed eyes and averted head walked quickly in, determined that he would not look even once upon the dead man. Then, stooping down, and taking up the gold and purple hanging, he flung it right over the picture. Дориан тяжело перевел дух и, шире открыв дверь, быстро вошел в комнату. Опустив глаза и отворачиваясь от мертвеца, в твердой решимости ни разу не взглянуть на него, он нагнулся, подобрал пурпурнозолотое покрывало и набросил его на портрет.
There he stopped, feeling afraid to turn round, and his eyes fixed themselves on the intricacies of the pattern before him. Боясь оглянуться, он стоял и смотрел неподвижно на сложный узор вышитой ткани.
He heard Campbell bringing in the heavy chest, and the irons, and the other things that he had required for his dreadful work. Он слышал, как Кэмпбел внес тяжелый ящик, потом все остальные вещи, нужные ему.
He began to wonder if he and Basil Hallward had ever met, and, if so, what they had thought of each other. И Дориан неожиданно спросил себя, был ли Алан знаком с Бэзилом Холлуордом и, если да, то что они думали друг о друге?
"Leave me now," said a stern voice behind him. -- Теперь уходите, -- произнес за его спиной суровый голос.
He turned and hurried out, just conscious that the dead man had been thrust back into the chair, and that Campbell was gazing into a glistening yellow face. Он повернулся и поспешно вышел. Успел только заметить, что мертвец теперь посажен прямо, прислонен к спинке стула, и Кэмпбел смотрит в его желтое, лоснящееся лицо.
As he was going downstairs he heard the key being turned in the lock. Сходя вниз, он услышал, как щелкнул ключ в замке.
It was long after seven when Campbell came back into the library. Было уже гораздо позднее семи, когда Кэмпбел вернулся в библиотеку.
He was pale, but absolutely calm. Он был бледен, но совершенно спокоен.
"I have done what you asked me to do," he muttered. -- Я сделал то, чего вы требовали.
"And now, good-bye. А теперь прощайте навсегда.
Let us never see each other again." Больше я не хочу с вами встречаться.
"You have saved me from ruin, Alan. -- Вы спасли мне жизнь, Алан.
I cannot forget that," said Dorian, simply. Этого я никогда не забуду, -- сказал Дориан просто.
As soon as Campbell had left, he went upstairs. Как только Кэмпбел ушел, Дориан побежал наверх.
There was a horrible smell of nitric acid in the room. В комнате стоял резкий запах азотной кислоты.
But the thing that had been sitting at the table was gone. Мертвый человек, сидевший у стола, исчез.
CHAPTER XV ГЛАВА XV
That evening, at eight-thirty, exquisitely dressed and wearing a large buttonhole of Parma violets, Dorian Gray was ushered into Lady Narborough's drawing-room by bowing servants. В тот же вечер, в, половине девятого, Дориан Грей, прекрасно одетый, с большой бутоньеркой пармских фиалок в петлице, вошел в гостиную леди Нарборо, куда его с поклонами проводили лакеи.
His forehead was throbbing with maddened nerves, and he felt wildly excited, but his manner as he bent over his hostess's hand was as easy and graceful as ever. В висках у него бешено стучала кровь, нервы были взвинчены до крайности, но он поцеловал руку хозяйки дома с обычной своей непринужденной грацией.
Perhaps one never seems so much at one's ease as when one has to play a part. Пожалуй, спокойствие и непринужденность кажутся более всего естественными тогда, когда человек вынужден притворяться.
Certainly no one looking at Dorian Gray that night could have believed that he had passed through a tragedy as horrible as any tragedy of our age. И, конечно, никто из тех, кто видел Дориана Грея в этот вечер, ни за что бы не поверил, что он пережил трагедию, страшнее которой не бывает в наше время.
Those finely-shaped fingers could never have clutched a knife for sin, nor those smiling lips have cried out on God and goodness. Не могли эти тонкие, изящные пальцы сжимать разящий нож, эти улыбающиеся губы оскорблять бога и все, что священно для человека!
He himself could not help wondering at the calm of his demeanour, and for a moment felt keenly the terrible pleasure of a double life. Дориан и сам удивлялся своему внешнему спокойствию. И бывали минуты, когда он, думая о своей двойной жизни, испытывал острое наслаждение.
It was a small party, got up rather in a hurry by Lady Narborough, who was a very clever woman, with what Lord Henry used to describe as the remains of really remarkable ugliness. В этот вечер у леди Нарборо гостей было немного -- только те, кого она наспех успела созвать. Леди Нарборо была умная женщина, сохранившая, как говаривал лорд Г енри, остатки поистине замечательной некрасивости.
She had proved an excellent wife to one of our most tedious ambassadors, and having buried her husband properly in a marble mausoleum, which she had herself designed, and married off her daughters to some rich, rather elderly men, she devoted herself now to the pleasures of French fiction, French cookery, and French esprit when she could get it. Долгие годы она была примерной женой одного из наших послов, скучнейшего человека, а по смерти супруга похоронила его с подобающей пышностью в мраморном мавзолее, сооруженном по ее собственному рисунку, выдала дочерей замуж за богатых, но довольно пожилых людей, и теперь на свободе наслаждалась французскими романами, французской кухней и французским остроумием, когда ей удавалось где-нибудь обнаружить его.
Dorian was one of her special favourites, and she always told him that she was extremely glad she had not met him in early life. Дориан был одним из ее особенных любимцев, и в разговорах с ним она постоянно выражала величайшее удовольствие по поводу того, что не встретилась с ним, когда была еще молода.
"I know, my dear, I should have fallen madly in love with you," she used to say, "and thrown my bonnet right over the mills for your sake. "Я уверена, что влюбилась бы в вас до безумия, мой милый, -- говаривала она, -- и ради вас забросила бы свой чепец через мельницу.
It is most fortunate that you were not thought of at the time. Какое счастье, что вас тогда еще и на свете не было!
As it was, our bonnets were so unbecoming, and the mills were so occupied in trying to raise the wind, that I never had even a flirtation with anybody. Впрочем, в мое время дамские чепцы были так уродливы, а мельницы так заняты своим прозаическим делом, что мне не пришлось даже ни с кем пофлиртовать.
However, that was all Narborough's fault. И, конечно, больше всего в этом виноват был Нарборо.
He was dreadfully short-sighted, and there is no pleasure in taking in a husband who never sees anything." Он был ужасно близорук, а что за удовольствие обманывать мужа, который ничего не видит?"
Her guests this evening were rather tedious. В этот вечер в гостиной леди Нарборо было довольно скучно.
The fact was, as she explained to Dorian, behind a very shabby fan, one of her married daughters had come up quite suddenly to stay with her, and, to make matters worse, had actually brought her husband with her. К ней, -- как она тихонько пояснила Дориану, закрываясь весьма потрепанным веером, -совершенно неожиданно приехала погостить одна из ее замужних дочерей и, что всего хуже, привезла c собой своего супруга.
"I think it is most unkind of her, my dear," she whispered. "Of course I go and stay with them every summer after I come from Homburg, but then an old woman like me must have fresh air sometimes, and besides, I really wake them up. -- Я считаю, что это очень неделикатно с ее стороны, -- шепотом жаловалась леди Нарборо.--Правда, я тоже у них гощу каждое лето по возвращении из Гамбурга, -- но ведь в моем возрасте необходимо время от времени подышать свежим воздухом. И, кроме того, когда я приезжаю, я стараюсь расшевелить их, а им это необходимо.
You don't know what an existence they lead down there. Если бы вы знали, какое они там ведут существование!
It is pure unadulterated country life. Настоящие провинциалы!
They get up early, because they have so much to do, and go to bed early because they have so little to think about. Встают чуть свет, потому что у них очень много дела, и ложатся рано, потому что им думать совершенно не о чем.
There has not been a scandal in the neighbourhood since the time of Queen Elizabeth, and consequently they all fall asleep after dinner. Со времен королевы Елизаветы во всей округе не было ни одной скандальной истории, и им остается только спать после обеда.
You shan't sit next either of them. Но вы не бойтесь, за столом вы не будете сидеть рядом с ними!
You shall sit by me, and amuse me." Я вас посажу подле себя, и вы будете меня занимать.
Dorian murmured a graceful compliment, and looked round the room. Дориан в ответ сказал ей какую-то любезность и обвел глазами гостиную.
Yes: it was certainly a tedious party. Общество собралось явно неинтересное.
Two of the people he had never seen before, and the others consisted of Ernest Harrowden, one of those middle-aged mediocrities so common in London clubs who have no enemies, but are thoroughly disliked by their friends; Lady Ruxton, an over-dressed woman of forty-seven, with a hooked nose, who was always trying to get herself compromised, but was so peculiarly plain that to her great disappointment no one would ever believe anything against her; Mrs. Erlynne, a pushing nobody, with a delightful lisp, and Venetian-red hair; Lady Alice Chapman, his hostess's daughter, a dowdy dull girl, with one of those characteristic British faces, that, once seen, are never remembered; and her husband, a red-cheeked, white-whiskered creature who, like so many of his class, was under the impression that inordinate joviality can atone for an entire lack of ideas. Двоих он видел в первый раз, а кроме них, здесь были Эрнест Хорроуден, бесцветная личность средних лет, каких много среди завсегдатаев лондонских клубов, человек, у которого нет врагов, но их с успехом заменяют тайно ненавидящие его друзья; леди Рэкстон, чересчур разряженная сорокасемилетняя дама с крючковатым носом, которая жаждала быть скомпрометированной, но была настолько дурна собой, что, к великому ее огорчению, никто не верил в ее безнравственное поведение; миссис Эрлин, дама без положения в обществе, но весьма энергично стремившаяся его завоевать, рыжая, как венецианка, и премило картавившая; дочь леди Нарборо, леди Элис Чэпмен, безвкусно одетая молодая женщина с типично английским незапоминающимся лицом; и муж ее, краснощекий джентльмен с белоснежными бакенбардами, который, подобно большинству людей этого типа, воображал, что избытком жизнерадостности можно искупить полнейшую неспособность мыслить.
He was rather sorry he had come, till Lady Narborough, looking at the great ormolu gilt clock that sprawled in gaudy curves on the mauve-draped mantel-shelf, exclaimed: Дориан уже жалел, что приехал сюда, но вдруг леди Нарборо взглянула на большие часы из золоченой бронзы, стоявшие на камине, и воскликнула:
"How horrid of Henry Wotton to be so late! -- Генри Уоттон непозволительно опаздывает!
I sent round to him this morning on chance, and he promised faithfully not to disappoint me." А ведь я нарочно посылала к нему сегодня утром, и он клятвенно обещал прийти.
It was some consolation that Harry was to be there, and when the door opened and he heard his slow musical voice lending charm to some insincere apology, he ceased to feel bored. Известие, что придет лорд Г енри, несколько утешило Дориана, и, когда дверь открылась и он услышал протяжный и мелодичный голос, придававший очарование неискреннему извинению, его скуку и досаду как рукой сняло.
But at dinner he could not eat anything. Но за обедом он ничего не мог есть.
Plate after plate went away untasted. Тарелку за тарелкой уносили нетронутыми.
Lady Narborough kept scolding him for what she called "an insult to poor Adolphe, who invented the menu specially for you," and now and then Lord Henry looked across at him, wondering at his silence and abstracted manner. Леди Нарборо все время бранила его за то, что он "обижает бедного Адольфа, который придумал меню специально по его вкусу", а лорд Генри издали поглядывал на своего друга, удивленный его молчаливостью и рассеянностью.
From time to time the butler filled his glass with champagne. He drank eagerly, and his thirst seemed to increase. Дворецкий время от времени наливал Дориану шампанского, и Дориан выпивал его залпом, -жажда мучила его все сильнее.
"Dorian," said Lord Henry, at last, as the chaud-froid was being handed round, "what is the matter with you to-night? -- Дориан, -- сказал наконец лорд Генри, когда подали заливное из дичи.-- Что с вами сегодня?
You are quite out of sorts." Вы на себя не похожи.
"I believe he is in love," cried Lady Narborough, "and that he is afraid to tell me for fear I should be jealous. -- Влюблен, наверное! -- воскликнула леди Нарборо.И боится, как бы я его не приревновала, если узнаю об этом.
He is quite right. И он совершенно прав.
I certainly should." Конечно, я буду ревновать!
"Dear Lady Narborough," murmured Dorian, smiling, "I have not been in love for a whole week-not, in fact, since Madame de Ferrol left town." -- Дорогая леди Нарборо, -- сказал Дориан с улыбкой, -- я не влюблен ни в кого вот уже целую неделю -- с тех пор как госпожа де Феррол уехала из Лондона.
"How you men can fall in love with that woman!" exclaimed the old lady. -- Как это вы, мужчины, можете увлекаться такой женщиной!
"I really cannot understand it." Это для меня загадка, право, -- заметила старая дама.
"It is simply because she remembers you when you were a little girl, Lady Narborough," said Lord Henry. "She is the one link between us and your short frocks." -- Мы ее любим за то, леди Нарборо, что она помнит вас маленькой девочкой, -- вмешался лорд Генри, -- Она единственное звено между нами и вашими короткими платьицами.
"She does not remember my short frocks at all, Lord Henry. -- Она вовсе не помнит моих коротких платьиц, лорд Генри.
But I remember her very well at Vienna thirty years ago, and how d?collet?e she was then." Зато я помню очень хорошо, какой она была тридцать лет назад, когда мы встретились в Вене, и как она тогда была декольтирована.
"She is still d?collet?e," he answered, taking an olive in his long fingers; "and when she is in a very smart gown she looks like an ?dition de luxe of a bad French novel. -- Она и теперь появляется в обществе не менее декольтированной, -- отозвался лорд Г енри, беря длинными пальцами маслину .И когда разоденется, то напоминает роскошное издание плохого французского романа.
She is really wonderful, and full of surprises. Но она занятная женщина, от нее всегда можно ожидать какого-нибудь сюрприза.
Her capacity for family affection is extraordinary. А какое у нее любвеобильное сердце, какая склонность к семейной жизни!
When her third husband died, her hair turned quite gold from grief." Когда умер ее третий муж, у нее от горя волосы стали совсем золотые.
"How can you, Harry!" cried Dorian. -- Гарри, как вам не стыдно! -- воскликнул Дориан.
"It is a most romantic explanation," laughed the hostess. "But her third husband, Lord Henry! -- В высшей степени поэтическое объяснение! -воскликнула леди Нарборо со смехом.-- Вы говорите -- третий муж?
You don't mean to say Ferrol is the fourth." Неужели же Феррол у нее четвертый?
"Certainly, Lady Narborough." -- Именно так, леди Нарборо!
"I don't believe a word of it." -- Ни за что не поверю.
"Well, ask Mr. Gray. He is one of her most intimate friends." -- Ну, спросите у мистера Грея, ее близкого друга.
"Is it true, Mr. Gray?" -- Мистер Грей, это правда?
"She assures me so, Lady Narborough," said Dorian. -- По крайней мере, так она утверждает, леди Нарборо.
"I asked her whether, like Marguerite de Navarre, she had their hearts embalmed and hung at her girdle. Я спросил у нее, не бальзамирует ли она сердца своих мужей и не носит ли их на поясе, как Маргарита Наваррская.
She told me she didn't, because none of them had had any hearts at all." Она ответила, что это невозможно, потому что ни у одного из них не было сердца.
"Four husbands! -- Четыре мужа!
Upon my word that is trop de z?le." Вот уж можно сказать -- trop de zele!
"Trop d'audace, I tell her," said Dorian. -- ВернееЕ^ d'audace! Я так и сказал ей, -отозвался Дориан.
"Oh! she is audacious enough for anything, my dear. -- О, смелости у нее хватит на все, не сомневайтесь, милый мой!
And what is Ferrol like? А что собой представляет этот Феррол?
I don't know him." Я его не знаю.
"The husbands of very beautiful women belong to the criminal classes," said Lord Henry, sipping his wine. -- Мужей очень красивых женщин я отношу к разряду преступников, -- объявил лорд Генри, отхлебнув глоток вина.
Lady Narborough hit him with her fan. Леди Нарборо ударила его веером.
"Lord Henry, I am not at all surprised that the world says that you are extremely wicked." -- Лорд Г енри, меня ничуть не удивляет, что свет считает вас в высшей степени безнравственным человеком.
"But what world says that?" asked Lord Henry, elevating his eyebrows. "It can only be the next world. -- Неужели? -- спросил лорд Генри, поднимая брови.-- Вероятно, вы имеете в виду тот свет?
This world and I are on excellent terms." С этим светом я в прекрасных отношениях.
"Everybody I know says you are very wicked," cried the old lady, shaking her head. -- Нет, все, кого я только знаю, говорят, что вы опасный человек, -- настаивала леди Нарборо, качая головой.
Lord Henry looked serious for some moments. Лорд Генри на минуту стал серьезен.
"It is perfectly monstrous," he said, at last, "the way people go about nowadays saying things against one behind one's back that are absolutely and entirely true." -- Просто возмутительно, -- сказал он, -- что в наше время принято за спиной у человека говорить о нем вещи, которые... безусловно верны.
"Isn't he incorrigible?" cried Dorian, leaning forward in his chair. -- Честное слово, он неисправим! -- воскликнул Дориан, наклоняясь через стол.
"I hope so," said his hostess, laughing. "But really if you all worship Madame de Ferrol in this ridiculous way, I shall have to marry again so as to be in the fashion." -- Надеюсь, что это так, -- воскликнула, смеясь, леди Нарборо.-- И послушайте -- раз все вы до смешного восторгаетесь мадам де Феррол, придется, видно, и мне выйти замуж второй раз, чтобы не отстать от моды.
"You will never marry again, Lady Narborough," broke in Lord Henry. "You were far too happy. -- Вы никогда больше не выйдете замуж, леди Нарборо, -- возразил лорд Генри.-- Потому что вы были счастливы в браке.
When a woman marries again it is because she detested her first husband. Женщина выходит замуж вторично только в том случае, если первый муж был ей противен.
When a man marries again, it is because he adored his first wife. А мужчина женится опять только потому, что очень любил первую жену.
Women try their luck; men risk theirs." Женщины ищут в браке счастья, мужчины ставят свое на карту.
"Narborough wasn't perfect," cried the old lady. -- Нарборо был не так уж безупречен, -- заметила старая леди.
"If he had been, you would not have loved him, my dear lady," was the rejoinder. -- Если бы он был совершенством, вы бы его не любили, дорогая.
"Women love us for our defects. Женщины любят нас за наши недостатки.
If we have enough of them they will forgive us everything, even our intellects. Если этих недостатков изрядное количество, они готовы все нам простить, даже ум...
You will never ask me to dinner again, after saying this, I am afraid, Lady Narborough; but it is quite true." Боюсь, что за такие речи вы перестанете приглашать меня к обеду, леди Нарборо, но что поделаешь -- это истинная правда.
"Of course it is true, Lord Henry. -- Конечно, это верно, лорд Генри.
If we women did not love you for your defects, where would you all be? Если бы женщины не любили вас, мужчин, за ваши недостатки, что было бы с вами?
Not one of you would ever be married. You would be a set of unfortunate bachelors. Ни одному мужчине не удалось бы жениться, все вы остались бы несчастными холостяками.
Not, however, that that would alter you much. Правда, и это не заставило бы вас перемениться.
Nowadays all the married men live like bachelors, and all the bachelors like married men." Теперь все женатые мужчины живут как холостяки, а все холостые -- как женатые.
"Fin de si?cle," murmured Lord Henry. -- Fin de siecle! -- проронил лорд Генри.
"Fin du globe," answered his hostess. -- Fin du globe! -- подхватила леди Нарборо.
"I wish it were fin du globe," said Dorian, with a sigh. "Life is a great disappointment." -- Если бы поскорее fin du globe!-- вздохнул Дориан -- Жизнь -- сплошное разочарование.
"Ah, my dear," cried Lady Narborough, putting on her gloves, "don't tell me that you have exhausted Life. When a man says that one knows that Life has exhausted him. -- Ах, дружок, не говорите мне, что вы исчерпали жизнь! -- воскликнула леди Нарборо, натягивая перчатки.-- Когда человек так говорит, знайте, что жизнь исчерпала его.
Lord Henry is very wicked, and I sometimes wish that I had been; but you are made to be good-you look so good. Лорд Г енри -- человек безнравственный, а я порой жалею, что была добродетельна. Но вы -- другое дело. Вы не можете быть дурным -- это видно по вашему лицу.
I must find you a nice wife. Я непременно подыщу вам хорошую жену.
Lord Henry, don't you think that Mr. Gray should get married?" Лорд Генри, вы не находите, что мистеру Грею пора жениться?
"I am always telling him so, Lady Narborough," said Lord Henry, with a bow. -- Я ему всегда это твержу, леди Нарборо, -сказал лорд Генри с поклоном.
"Well, we must look out for a suitable match for him. -- Ну, значит, надо найти ему подходящую партию.
I shall go through Debrett carefully to-night, and draw out a list of all the eligible young ladies." Сегодня же внимательно просмотрю Дебретта и составлю список всех невест, достойных мистера Грея.
"With their ages, Lady Narborough?" asked Dorian. -- И укажете их возраст, леди Нарборо? -- спросил Дориан.
"Of course, with their ages, slightly edited. -- Обязательно укажу, -- конечно, с некоторыми поправками.
But nothing must be done in a hurry. Однако в таком деле спешка не годится.
I want it to be what The Morning Post calls a suitable alliance, and I want you both to be happy." Я хочу, чтобы это был, как выражается "Морнинг пост", подобающий брак и чтобы вы и жена были счастливы.
"What nonsense people talk about happy marriages!" exclaimed Lord Henry. "A man can be happy with any woman, as long as he does not love her." -- Сколько ерунды у нас говорится о счастливых браках! -- возмутился лорд Генри.-- Мужчина может быть счастлив с какой угодно женщиной, если только он ее не любит.
"Ah! what a cynic you are!" cried the old lady, pushing back her chair, and nodding to Lady Ruxton. -- Какой же вы циник! -- воскликнула леди Нарборо, отодвинув свой стул от стола и кивнув леди Рэкстон.-- Навещайте меня почаще, лорд Генри.
"You must come and dine with me soon again. You are really an admirable tonic, much better than what Sir Andrew prescribes for me. Вы на меня действуете гораздо лучше, чем все тонические средства, которые мне прописывает сэр Эндрью.
You must tell me what people you would like to meet, though. И скажите заранее, кого вам хотелось бы встретить у меня.
I want it to be a delightful gathering." Я постараюсь подобрать как можно более интересную компанию.
"I like men who have a future, and women who have a past," he answered. "Or do you think that would make it a petticoat party?" -- Я люблю мужчин с будущим и женщин с прошлым, -- ответил лорд Генри.-- Только, пожалуй, тогда вам удастся собрать исключительно дамское общество.
"I fear so," she said, laughing, as she stood up. -- Боюсь, что да! -- со смехом согласилась леди Нарборо.
"A thousand pardons, my dear Lady Ruxton," she added. Она встала изза стола и обратилась к леди Рэкстон:
"I didn't see you hadn't finished your cigarette." -- Ради бога, извините, моя дорогая, я не видела, что вы еще не докурили папиросу.
"Never mind, Lady Narborough. I smoke a great deal too much. -- Не беда, леди Нарборо, я слишком много курю.
I am going to limit myself, for the future." Я и то уже решила быть умереннее.
"Pray don't, Lady Ruxton," said Lord Henry. "Moderation is a fatal thing. -- Ради бога, не надо, леди Рэкстон, -- сказал лорд Генри.-- Воздержание -- в высшей степени пагубная привычка.
Enough is as bad as a meal. More than enough is as good as a feast." Умеренность -- это все равно что обыкновенный скучный обед, а неумеренность -- праздничный пир.
Lady Ruxton glanced at him curiously. Леди Рэкстон с любопытством посмотрела на него.
"You must come and explain that to me some afternoon, Lord Henry. -- Непременно приезжайте как-нибудь ко мне, лорд Генри, и разъясните мне это подробнее.
It sounds a fascinating theory," she murmured, as she swept out of the room. Ваша теория очень увлекательна, -- сказала она, выплывая из столовой.
"Now, mind you don't stay too long over your politics and scandal," cried Lady Narborough from the door. "If you do, we are sure to squabble upstairs." -- Нус, мы уходим наверх, а вы тоже не занимайтесь тут слишком долго политикой и сплетнями, приходите поскорее, иначе мы там все перессоримся, -- крикнула леди Нарборо с порога.
The men laughed, and Mr. Chapman got up solemnly from the foot of the table and came up to the top. Все засмеялись. Когда дамы вышли, мистер Чэпмен, сидевший в конце стола, величественно встал и занял почетное место.
Dorian Gray changed his seat, and went and sat by Lord Henry. Дориан Грей тоже пересел -- поближе к лорду Генри.
Mr. Chapman began to talk in a loud voice about the situation in the House of Commons. He guffawed at his adversaries. Мистер Чэпмен немедленно стал разглагольствовать о положении дел в палате общин, высмеивая своих противников.
The word doctrinaire-word full of terror to the British mind-reappeared from time to time between his explosions. Слово "доктринер", столь страшное для англичанина, слышалось по временам среди взрывов смеха.
An alliterative prefix served as an ornament of oratory. He hoisted the Union Jack on the pinnacles of Thought. The inherited stupidity of the race-sound English common sense he jovially termed it-was shown to be the proper bulwark for Society. Мистер Чэпмен поднимал британский флаг на башнях Мысли и доказывал, что наследственная тупость британской нации (этот оптимист, конечно, именовал ее "английским здравым смыслом") есть подлинный оплот нашего общества.
A smile curved Lord Henry's lips, and he turned round and looked at Dorian. Лорд Генри слушал его с усмешкой. Наконец он повернулся и взглянул на Дориана.
"Are you better, my dear fellow?" he asked. -- Ну, что, мой друг, вы уже чувствуете себя лучше?
"You seemed rather out of sorts at dinner." За обедом вам как будто было не по себе?
"I am quite well, Harry. -- Нет, я совершенно здоров, Генри.
I am tired. That is all." Немного устал, вот и все.
"You were charming last night. The little Duchess is quite devoted to you. -- Вчера вы были в ударе и совсем пленили маленькую герцогиню.
She tells me she is going down to Selby." Она мне сказала, что собирается в Селби.
"She has promised to come on the twentieth." -- Да, она обещала приехать двадцатого.
"Is Monmouth to be there too?" -- И Монмаут приедет с нею?
"Oh, yes, Harry." -- Ну конечно, Гарри.
"He bores me dreadfully, almost as much as he bores her. -- Он мне ужасно надоел, почти так же, как ей.
She is very clever, too clever for a woman. Она умница, умнее, чем следует быть женщине.
She lacks the indefinable charm of weakness. Ей не хватает несравненного очарования женской слабости.
It is the feet of clay that makes the gold of the image precious. Ведь не будь у золотого идола глиняных ног, мы ценили бы его меньше.
Her feet are very pretty, but they are not feet of clay. Ножки герцогини очень красивы, но они не глиняные.
White porcelain feet, if you like. Скорее можно сказать, что они из белого фарфора.
They have been through the fire, and what fire does not destroy, it hardens. Ее ножки прошли через огонь, а то, что огонь не уничтожает, он закаляет.
She has had experiences." Эта маленькая женщина уже много испытала в жизни.
"How long has she been married?" asked Dorian. -- Давно она замужем? -- спросил Дориан.
"An eternity, she tells me. -- По ее словам, целую вечность.
I believe, according to the peerage, it is ten years, but ten years with Monmouth must have been like eternity, with time thrown in. А в книге пэров, насколько я помню, указано десять лет. Но десять лет жизни с Монмаутом могут показаться вечностью...
Who else is coming?" А кто еще приедет в Селби?
"Oh, the Willoughbys, Lord Rugby and his wife, our hostess, Geoffrey Clouston, the usual set. -- Виллоуби и лорд Рэгби -- оба с женами, потом леди Нарборо, Джеффри, Глостон, -- словом, все та же обычная компания.
I have asked Lord Grotrian." Я пригласил еще лорда Гротриана.
"I like him," said Lord Henry. -- А, вот это хорошо! Он мне нравится.
"A great many people don't, but I find him charming. Многие его не любят, а я нахожу, что он очень мил.
He atones for being occasionally somewhat over-dressed, by being always absolutely over-educated. Если иной раз чересчур франтит, то этот грех искупается его замечательной образованностью.
He is a very modern type." Он вполне современный, человек.
"I don't know if he will be able to come, Harry. -- Погодите радоваться, Г арри, -- еще неизвестно, сможет ли он приехать.
He may have to go to Monte Carlo with his father." Возможно, что ему придется везти отца в МонтеКарло.
"Ah! what a nuisance people's people are! -- Ох, что за несносный народ эти родители!
Try and make him come. Всетаки постарайтесь, чтобы он приехал, уговорите его...
By the way, Dorian, you ran off very early last night. You left before eleven. Кстати, Дориан, вы очень рано сбежали от меня вчера, -- еще и одиннадцати не было.
What did you do afterwards? Что вы делали потом?
Did you go straight home?" Неужели отправились прямо домой?
Dorian glanced at him hurriedly, and frowned. Дориан метнул на него быстрый взгляд и нахмурился.
"No, Harry," he said at last, "I did not get home till nearly three." -- Нет, Гарри, -- не сразу ответил он.-- Домой я вернулся только около трех.
"Did you go to the club?" -- Были в клубе?
"Yes," he answered. -- Да--
Then he bit his lip. "No, I don't mean that. I didn't go to the club. То есть нет! -- Дориан прикусил губу.-- В клубе я не был.
I walked about. Так, гулял...
I forget what I did.... Не помню, где был...
How inquisitive you are, Harry! Как вы любопытны, Гар ри!
You always want to know what one has been doing. Непременно вам нужно знать, что человек делает.
I always want to forget what I have been doing. А я всегда стараюсь забыть, что я делал.
I came in at half-past two, if you wish to know the exact time. Если уж хотите знать точно, я пришел домой в половине третьего.
I had left my latch-key at home, and my servant had to let me in. Я забыл взять с собою ключ, и моему лакею пришлось открыть мне.
If you want any corroborative evidence on the subject you can ask him." Если вам нужно подтверждение, можете спросить у него.
Lord Henry shrugged his shoulders. Лорд Генри пожал плечами.
"My dear fellow, as if I cared! -- Полноте, мой милый, на что мне это нужно!
Let us go up to the drawing-room. Пойдемте в гостиную к дамам...
No sherry, thank you, Mr. Chapman. Нет, спасибо, мистер Чэпмен, я не пью хереса...
Something has happened to you, Dorian. С вами что-то случилось, Дориан!
Tell me what it is. Скажите мне что?
You are not yourself to-night." Вы сегодня сам не свой.
"Don't mind me, Harry. -- Ах, Гарри, не обращайте на это внимания.
I am irritable, and out of temper. Я сегодня в дурном настроении, и все меня раздражает.
I shall come round and see you to-morrow or next day. Завтра или послезавтра я загляну к вам.
Make my excuses to Lady Narborough. I shan't go upstairs. I shall go home. I must go home." В гостиную я не пойду, мне надо ехать домой. Передайте леди Нарборо мои извинения.
"All right, Dorian. -- Ладно, Дориан.
I daresay I shall see you to-morrow at tea-time. Жду вас завтра к чаю.
The Duchess is coming." Герцогиня тоже будет.
"I will try to be there, Harry," he said, leaving the room. -- Постараюсь, -- сказал Дориан, уходя.
As he drove back to his own house he was conscious that the sense of terror he thought he had strangled had come back to him. Он ехал домой, чувствуя, что страх, который он, казалось, уже подавил в себе, снова вернулся.
Lord Henry's casual questioning had made him lose his nerves for the moment, and he wanted his nerve still. Случайный вопрос лорда Г енри вывел его из равновесия, а ему сейчас очень нужно было сохранить самообладание и мужество.
Things that were dangerous had to be destroyed. He winced. Предстояло уничтожить опасные улики, и он содрогался при одной мысли об этом.
He hated the idea of even touching them. Ему даже дотронуться до них было страшно.
Yet it had to be done. Но это было необходимо.
He realised that, and when he had locked the door of his library, he opened the secret press into which he had thrust Basil Hallward's coat and bag. И, войдя к себе в библиотеку, Дориан запер дверь изнутри, затем открыл тайник в стене, куда спрятал пальто и саквояж Бэзила.
A huge fire was blazing. В камине пылал яркий огонь.
He piled another log on it. Дориан подбросил еще поленьев...
The smell of the singeing clothes and burning leather was horrible. Запах паленого сукна и горящей кожи был невыносим.
It took him three-quarters of an hour to consume everything. Чтобы все уничтожить, пришлось провозиться целых три четверти часа.
At the end he felt faint and sick, and having lit some Algerian pastilles in a pierced copper brazier, he bathed his hands and forehead with a cool musk-scented vinegar. Под конец Дориана даже начало тошнить, кружилась голова. Он зажег несколько алжирских курительных свечек на медной жаровне, потом смочил руки и лоб освежающим ароматным уксусом...
Suddenly he started. His eyes grew strangely bright, and he gnawed nervously at his under-lip. Вдруг зрачки его расширились, в глазах появился странный блеск. Он нервно закусил нижнюю губу.
Between two of the windows stood a large Florentine cabinet, made out of ebony, and inlaid with ivory and blue lapis. Между окнами стоял флорентийский шкаф черного дерева с инкрустацией из слоновой кэсти и ляпислазури.
He watched it as though it were a thing that could fascinate and make afraid, as though it held something that he longed for and yet almost loathed. Дориан уставился на него как завороженный, -казалось, шкаф его и привлекал и пугал, словно в нем хранилось чтото, чего он жаждал и что вместе с тем почти ненавидел.
His breath quickened. A mad craving came over him. Он задыхался от неистового желания...
He lit a cigarette and then threw it away. Закурил папиросу -- и бросил.
His eyelids drooped till the long fringed lashes almost touched his cheek. Веки его опустились так низко, что длинные пушистые ресницы почти касались щек.
But he still watched the cabinet. Но оп все еще не двигался и не отрывал глаз от шкафа.
At last he got up from the sofa on which he had been lying, went over to it, and, having unlocked it, touched some hidden spring. Наконец он встал с дивана, подошел к шкафу и, отперев, нажал секретную пружину.
A triangular drawer passed slowly out. Медленно выдвинулся трехугольный ящичек.
His fingers moved instinctively towards it, dipped in, and closed on something. It was a small Chinese box of black and gold-dust lacquer, elaborately wrought, the sides patterned with curved waves, and the silken cords hung with round crystals and tasselled in plaited metal threads. Пальцы Дориана инстинктивно потянулись к нему, проникли внутрь и вынули китайскую лакированную шкатулку, черную с золотом, тончайшей отделки, с волнистым орнаментом на стенках, с шелковыми шнурками, которые были унизаны хрустальными бусами и кончались металлическими кисточками.
He opened it. Дориан открыл шкатулку.
Inside was a green paste, waxy in lustre, the odour curiously heavy and persistent. Внутри лежала зеленая паста, похожая на воск, со страннотяжелым запахом.
He hesitated for some moments, with a strangely immobile smile upon his face. Минутудругую он медлил с застывшей на губах улыбкой.
Then shivering, though the atmosphere of the room was terribly hot, he drew himself up, and glanced at the clock. В комнате было очень жарко, а его знобило. Он потянулся, глянул на часы...
It was twenty minutes to twelve. Было без двадцати двенадцать.
He put the box back, shutting the cabinet doors as he did so, and went into his bedroom. Он поставил шкатулку на место, захлопнул дверцы шкафа и пошел в спальню.
As midnight was striking bronze blows upon the dusky air, Dorian Gray dressed commonly, and with a muffler wrapped round his throat, crept quietly out of the house. Когда бронзовый бой часов во мраке возвестил полночь, Дориан Грей в одежде простолюдина, обмотав шарфом шею, крадучись, вышел из дому.
In Bond Street he found a hansom with a good horse. На Бондстрит он встретил кеб с хорошей лошадью.
He hailed it, and in a low voice gave the driver an address. Он подозвал его и вполголоса сказал кучеру адрес.
The man shook his head. Тот покачал головой.
"It is too far for me," he muttered. -- Это слишком далеко.
"Here is a sovereign for you," said Dorian. "You shall have another if you drive fast." -- Вот вам соверен, -- сказал Дориан.-- И получите еще один, если поедете быстро.
"All right, sir," answered the man, "you will be there in an hour," and after his fare had got in he turned his horse round, and drove rapidly towards the river. Ладно, сэр, -- отозвался кучер.-- Через час будете на месте. Дориан сел в кеб, а кучер, спрятав деньги, повернул лошадь и помчался по направлению к Темзе.
CHAPTER XVI ГЛАВА XVI
A cold rain began to fall, and the blurred street-lamps looked ghastly in the dripping mist. Полил холодный дождь, и сквозь его туманную завесу тусклый свет уличных фонарей казался жуткомертвенным.
The public-houses were just closing, and dim men and women were clustering in broken groups round their doors. Все трактиры уже закрывались, у дверей их стояли кучками мужчины и женщины, неясно видные в темноте.
From some of the bars came the sound of horrible laughter. In others, drunkards brawled and screamed. Из одних кабаков вылетали на улицу взрывы грубого хохота, в других пьяные визжали и переругивались.
Lying back in the hansom, with his hat pulled over his forehead, Dorian Gray watched with listless eyes the sordid shame of the great city, and now and then he repeated to himself the words that Lord Henry had said to him on the first day they had met, Полулежа в кебе и низко надвинув на лоб шляпу, Дориан Грей равнодушно наблюдал отвратительную изнанку жизни большого города и время от времени повторял про себя слова, сказанные ему лордом Генри в первый день их знакомства:
"To cure the soul by means of the senses, and the senses by means of the soul." "Лечите душу ощущениями, а ощущения пусть лечит душа".
Yes, that was the secret. Да, в этом весь секрет!
He had often tried it, and would try it again now. Он, Дориан, часто старался это делать, будет стараться и впредь.
There were opium-dens, where one could buy oblivion, dens of horror where the memory of old sins could be destroyed by the madness of sins that were new. Есть притоны для курильщиков опиума, где можно купить забвение. Есть ужасные вертепы, где память о старых грехах можно утопить в безумии новых.
The moon hung low in the sky like a yellow skull. Луна, низко висевшая в небе, была похожа на желтый череп.
From time to time a huge misshapen cloud stretched a long arm across and hid it. Порой большущая безобразная туча протягивала длинные щупальца и закрывала ее.
The gas-lamps grew fewer, and the streets more narrow and gloomy. Все реже встречались фонари, и улицы, которыми проезжал теперь кеб, становились все более узкими и мрачными.
Once the man lost his way, and had to drive back half a mile. Кучер даже раз сбился с дороги, и пришлось ехать обратно с полмили.
A steam rose from the horse as it splashed up the puddles. Лошадь уморилась, шлепая по лужам, от нее валил пар.
The side-windows of the hansom were clogged with a grey-flannel mist. Боковые стекла кеба были снаружи плотно укрыты серой фланелью тумана.
"To cure the soul by means of the senses, and the senses by means of the soul!" "Лечите душу ощущениями, а ощущения пусть лечит душа".
How the words rang in his ears! Как настойчиво звучали эти слова в ушах Дориана.
His soul, certainly, was sick to death. Да, душа его больна смертельно.
Was it true that the senses could cure it? Но вправду ли ощущения могут исцелить ее?
Innocent blood had been spilt. Ведь он пролил невинную кровь.
What could atone for that? Чем можно это искупить?
Ah! for that there was no atonement; but though forgiveness was impossible, forgetfulness was possible still, and he was determined to forget, to stamp the thing out, to crush it as one would crush the adder that had stung one. Нет, этому нет прощения!.. Ну что ж, если нельзя себе этого простить, так можно забыть. И Дориан твердо решил забыть, вычеркнуть все из памяти, убить прошлое, как убивают гадюку, ужалившую человека.
Indeed, what right had Basil to have spoken to him as he had done? В самом деле, какое право имел Бэзил говорить с ним так?
Who had made him a Judge over others? Кто его поставил судьей над другими людьми?
He had said things that were dreadful, horrible, not to be endured. Он сказал ужасные слова, слова, которые невозможно было стерпеть.
On and on plodded the hansom, going slower, it seemed to him, at each step. Кеб тащился все дальше и, казалось, с каждым шагом все медленнее.
He thrust up the trap, and called to the man to drive faster. Дориан опустил стекло и крикнул кучеру, чтобы оп ехал быстрее.
The hideous hunger for opium began to gnaw at him. His throat burned, and his delicate hands twitched nervously together. Его томила мучительная жажда опиума, в горле пересохло, холеные руки конвульсивно сжимались.
He struck at the horse madly with his stick. Он в бешепстве ударил лошадь своей тростью.
The driver laughed, and whipped up. Кучер рассмеялся и, в свою очередь, подстегнул ее кнутом.
He laughed in answer, and the man was silent. Дориан тоже засмеялся -- и кучер почему-то притих.
The way seemed interminable, and the streets like the black web of some sprawling spider. Казалось, езде не будет конца. Сеть узких уличек напоминала широко раскинутую черную паутину.
The monotony became unbearable, and, as the mist thickened, he felt afraid. В однообразии их было что-то угнетающее. Туман все сгущался. Дориану стало жутко.
Then they passed by lonely brickfields. Проехали пустынный квартал кирпичных заводов.
The fog was lighter here, and he could see the strange bottle-shaped kilns with their orange fan-like tongues of fire. Здесь туман был не так густ, и можно было разглядеть печи для обжига, похожие на высокие бутылки, из которых вырывались оранжевые веерообразные языки пламени.
A dog barked as they went by, and far away in the darkness some wandering sea-gull screamed. На проезжавший кеб залаяла собака, где-то далеко во мраке кричала заблудившаяся чайка.
The horse stumbled in a rut, then swerved aside, and broke into a gallop. Лошадь споткнулась, попав ногой в колею, шарахнулась в сторону и поскакала галопом.
After some time they left the clay road, and rattled again over rough-paven streets. Через некоторое время они свернули с грунтовой дороги, и кеб снова загрохотал по неровной мостовой.
Most of the windows were dark, but now and then fantastic shadows were silhouetted against some lamp-lit blind. В окнах домов было темно, и только коегде на освещенной изнутри шторе мелькали фантастические силуэты.
He watched them curiously. Дориан с интересом смотрел на них.
They moved like monstrous marionettes, and made gestures like live things. Они двигались, как громадные марионетки, а жестикулировали, как живые люди.
He hated them. Но скоро они стали раздражать его.
A dull rage was in his heart. В душе поднималась глухая злоба.
As they turned a corner a woman yelled something at them from an open door, and two men ran after the hansom for about a hundred yards. Когда завернули за угол, женщина крикнула им что-то из открытой двери, в другом месте двое мужчин погнались за кебом и пробежали ярдов сто.
The driver beat at them with his whip. Кучер отогнал их кнутом.
It is said that passion makes one think in a circle. Г оворят, у человека, одержимого страстью, мысли вращаются в замкнутом кругу.
Certainly with hideous iteration the bitten lips of Dorian Gray shaped and reshaped those subtle words that dealt with soul and sense, till he had found in them the full expression, as it were, of his mood, and justified, by intellectual approval, passions that without such justification would still have dominated his temper. Действительно, искусанные губы Дориана Грея с утомительной настойчивостью повторяли и повторяли все ту же коварную фразу о душе и ощущениях, пока он не внушил себе, что она полностью выражает его настроение и оправдывает страсти, которые, впрочем, и без этого оправдания все равно владели бы им.
From cell to cell of his brain crept the one thought; and the wild desire to live, most terrible of all man's appetites, quickened into force each trembling nerve and fibre. Одна мысль заполонила его мозг, клетку за клеткой, и неистовая жажда жизни, самый страшный из человеческих аппетитов, напрягала, заставляя трепетать каждый нерв, каждый фибр его тела.
Ugliness that had once been hateful to him because it made things real, became dear to him now for that very reason. Уродства жизни, когда-то ненавистные ему, потому что возвращали к действительности, теперь по той же причине стали ему дороги.
Ugliness was the one reality. Да, безобразие жизни стало единственной реальностью.
The coarse brawl, the loathsome den, the crude violence of disordered life, the very vileness of thief and outcast, were more vivid, in their intense actuality of impression, than all the gracious shapes of Art, the dreamy shadows of Song. Грубые ссоры и драки, грязные притоны, бесшабашный разгул, низость воров и подонков общества поражали его воображение сильнее, чем прекрасные творения Искусства и грезы, навеваемые Песней.
They were what he needed for forgetfulness. Они были ему нужны, потому что давали забвение.
In three days he would be free. Он говорил себе, что через три дня отделается от воспоминаний.
Suddenly the man drew up with a jerk at the top of a dark lane. Вдруг кучер рывком остановил кеб у темного переулка.
Over the low roofs and jagged chimney stacks of the houses rose the black masts of ships. За крышами и ветхими дымовыми трубами невысоких домов виднелись черные мачты кораблей.
Wreaths of white mist clung like ghostly sails to the yards. Клубы белого тумана, похожие на призрачные паруса, льнули к их реям.
"Somewhere about here, sir, ain't it?" he asked huskily through the trap. -- Это где-то здесь, сэр? -- хрипло спросил кучер через стекло.
Dorian started, and peered round. Дориан встрепенулся и окинул улицу взглядом.
"This will do," he answered, and, having got out hastily, and given the driver the extra fare he had promised him, he walked quickly in the direction of the quay. -- Да, здесь, -- ответил он и, поспешно выйдя из кеба, дал кучеру обещанный второй соверен, затем быстро зашагал по направлению к набережной.
Here and there a lantern gleamed at the stern of some huge merchantman. Коегде на больших торговых судах горели фонари.
The light shook and splintered in the puddles. Свет их мерцал и дробился в лужах.
A red glare came from an outward-bound steamer that was coaling. Вдалеке пылали красные огни парохода, отправлявшегося за границу и набиравшего уголь.
The slimy pavement looked like a wet mackintosh. Скользкая мостовая блестела, как мокрый макинтош.
He hurried on towards the left, glancing back now and then to see if he was being followed. Дориан пошел налево, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что никто за ним не следит.
In about seven or eight minutes he reached a small shabby house, that was wedged in between two gaunt factories. Через семьвосемь минут он добрался до ветхого, грязного дома, вклинившегося между двумя захудалыми фабриками.
In one of the top-windows stood a lamp. В окне верхнего этажа горела лампа.
He stopped, and gave a peculiar knock. Здесь Дориан остановился и постучал в дверь. Стук был условный.
After a little time he heard steps in the passage, and the chain being unhooked. Через минуту он услышал шаги в коридоре, и забренчала снятая с крюка дверная цепочка.
The door opened quietly, and he went in without saying a word to the squat misshapen figure that flattened itself into the shadow as he passed. Затем дверь тихо отворилась, и он вошел, не сказав ни слова приземистому тучному человеку, который отступил во мрак и прижался к стене, давая ему дорогу.
At the end of the hall hung a tattered green curtain that swayed and shook in the gusty wind which had followed him in from the street. В конце коридора висела грязная зеленая занавеска, колыхавшаяся от резкого ветра, который ворвался в открытую дверь.
He dragged it aside, and entered a long, low room which looked as if it had once been a third-rate dancing-saloon. Отдернув эту занавеску, Дориан вошел в длинное помещение с низким потолком, похожее на третьеразрядный танцкласс.
Shrill flaring gas-jets, dulled and distorted in the fly-blown mirrors that faced them, were ranged round the walls. На стенах горели газовые рожки, их резкий свет тускло и криво отражался в засиженных мухами зеркалах.
Greasy reflectors of ribbed tin backed them, making quivering discs of light. Над газовыми рожками рефлекторы из гофрированной жести казались дрожащими кругами огня.
The floor was covered with ochre-coloured sawdust, trampled here and there into mud, and stained with dark rings of spilt liquor. Пол был усыпан яркожелтыми опилками со следами грязных башмаков и темными пятнами от пролитого вина.
Some Malays were crouching by a little charcoal stove playing with bone counters, and showing their white teeth as they chattered. Несколько малайцев, сидя на корточках у топившейся железной печурки, играли в кости, болтали и смеялись, скаля белые зубы.
In one corner, with his head buried in his arms, a sailor sprawled over a table, and by the tawdrily-painted bar that ran across one complete side stood two haggard women mocking an old man who was brushing the sleeves of his coat with an expression of disgust. В одном углу, навалившись грудью на стол и положив голову на руки, сидел моряк, а у пестро размалеванной стойки, занимавшей всю стену, две изможденные женщины дразнили старика, который брезгливо чистил щеткой рукава своего пальто.
"He thinks he's got red ants on him," laughed one of them, as Dorian passed by. -- Ему все чудится, будто по нему красные муравьи ползают, -- с хохотом сказалаодна из женщин проходившему мимо Дориану.
The man looked at her in terror and began to whimper. Старик с ужасом посмотрел на нее и жалобно захныкал.
At the end of the room there was a little staircase, leading to a darkened chamber. В дальнем конце комнаты лесенка вела в затемненную каморку.
As Dorian hurried up its three rickety steps, the heavy odour of opium met him. Дориан взбежал по трем расшатанным ступенькам, и ему ударил в лицо душный запах опиума.
He heaved a deep breath, and his nostrils quivered with pleasure. Он глубоко вдохнул его, и ноздри его затрепетали от наслаждения.
When he entered, a young man with smooth yellow hair, who was bending over a lamp, lighting a long thin pipe, looked up at him, and nodded in a hesitating manner. Когда он вошел, белокурый молодой человек, который, наклонясь над лампой, зажигал длинную тонкую трубку, взглянул на него и нерешительно кивнул ему головой.
"You here, Adrian?" muttered Dorian. -- Вы здесь, Адриан?
"Where else should I be?" he answered, listlessly. "None of the chaps will speak to me now." -- Где же мне еще быть? -- был равнодушный ответ.-- Со мной теперь никто из прежних знакомых и разговаривать не хочет.
"I thought you had left England." -- А я думал, что вы уехали из Англии.
"Darlington is not going to do anything. -- Дарлингтон палец о палец не ударит...
My brother paid the bill at last. Мой брат наконец уплатил по векселю...
George doesn't speak to me either.... Но Джордж тоже меня знать не хочет...
I don't care," he added, with a sigh. "As long as one has this stuff, one doesn't want friends. Ну, да все равно, -- добавил он со вздохом.-- Пока есть вот это снадобье, друзья мне не нужны.
I think I have had too many friends." Пожалуй, у меня их было слишком много.
Dorian winced, and looked round at the grotesque things that lay in such fantastic postures on the ragged mattresses. Дориан вздрогнул и отвернулся. Он обвел глазами жуткие фигуры, в самых нелепых и причудливых позах раскинувшиеся на рваных матрацах.
The twisted limbs, the gaping mouths, the staring lustreless eyes, fascinated him. Судорожно скрюченные руки и ноги, разинутые рты, остановившиеся тусклые зрачки -- эта картина словно завораживала его.
He knew in what strange heavens they were suffering, and what dull hells were teaching them the secret of some new joy. Ему были знакомы муки того странного рая, в котором пребывали эти люди, как и тот мрачный ад, что открывал им тайны новых радостей.
They were better off than he was. He was prisoned in thought. Сейчас они чувствовали себя счастливее, чем он, ибо он был в плену у своих мыслей.
Memory, like a horrible malady, was eating his soul away. Воспоминания, как страшная болезнь, глодали его душу.
From time to time he seemed to see the eyes of Basil Hallward looking at him. Порой перед ним всплывали устремленные на него глаза Бэзила Холлуорда.
Yet he felt he could not stay. Как ни жаждал он поскорее забыться, он почувствовал, что не в силах здесь оставаться.
The presence of Adrian Singleton troubled him. Присутствие Адриана Синглтона смущало его.
He wanted to be where no one would know who he was. Хотелось уйти куда-нибудь , где его никто не знает.
He wanted to escape from himself. Он стремился уйти от самого себя.
"I am going on to the other place," he said, after a pause. -- Пойду в другое место, -- сказал он после некоторого молчания.
"On the wharf?" -- На верфь?
"Yes." -- Да.
"That mad-cat is sure to be there. -- Но эта дикая кошка, наверное, там.
They won't have her in this place now." Сюда ее больше не пускают.
Dorian shrugged his shoulders. Дориан пожал плечами.
"I am sick of women who love one. -- Ну что ж! Мне до тошноты надоели влюбленные женщины.
Women who hate one are much more interesting. Женщины, которые ненавидят, гораздо интереснее.
Besides, the stuff is better." Кроме того, зелье там лучше.
"Much the same." -- Да нет, такое же.
"I like it better. -- Тамошнее мне больше по вкусу.
Come and have something to drink. Пойдемте выпьем чего-нибудь .
I must have something." Мне сегодня хочется напиться.
"I don't want anything," murmured the young man. -- А мне ничего не хочется, -- пробормотал Адриан.
"Never mind." -- Все равно, пойдемте.
Adrian Singleton rose up wearily, and followed Dorian to the bar. Адриан Синглтон лениво встал и пошел за Дорианом к буфету.
A half-caste, in a ragged turban and a shabby ulster, grinned a hideous greeting as he thrust a bottle of brandy and two tumblers in front of them. Мулат в рваной чалме и потрепанном пальто приветствовал их, противно скаля зубы, и со стуком поставил перед ними бутылку бренди и две стопки.
The women sidled up, and began to chatter. Женщины, стоявшие у прилавка, тотчас придвинулись ближе и стали заговаривать с ними.
Dorian turned his back on them, and said something in a low voice to Adrian Singleton. Дориан повернулся к ним спиной и что-то тихо сказал Синглтону.
A crooked smile, like a Malay crease, writhed across the face of one of the women. Одна из женщин криво усмехнулась.
"We are very proud to-night," she sneered. -- Ишь какой он сегодня гордый! -- фыркнула она.
"For God's sake don't talk to me," cried Dorian, stamping his foot on the ground. "What do you want? -- Ради бога, оставь меня в покое! -- крикнул Дориан, топнув ногой.-- Чего тебе надо?
Money? Денег?
Here it is. Don't ever talk to me again." На, возьми и не смей со мной больше заговаривать.
Two red sparks flashed for a moment in the woman's sodden eyes, then flickered out, and left them dull and glazed. Красные искры вспыхнули на миг в мутных зрачках женщины, но тотчас потухли, и глаза снова стали тусклыми и безжизненными.
She tossed her head, and raked the coins off the counter with greedy fingers. Она тряхнула головой и с жадностью сгребла со стойки брошенные ей монеты.
Her companion watched her enviously. Ее товарка завистливо наблюдала за ней.
"It's no use," sighed Adrian Singleton. "I don't care to go back. -- Ни к чему это, -- со вздохом сказал Адриан, продолжая разговор .Я не стремлюсь вернуться туда.
What does it matter? Зачем?
I am quite happy here." Мне и здесь очень хорошо.
"You will write to me if you want anything, won't you?" said Dorian, after a pause. -- Напишите мне, если вам понадобится что-нибудь . Обещаете? -- спросил Дориан, помолчав.
"Perhaps." -- Может быть, и напишу.
"Good-night, then." -- Ну, пока до свиданья.
"Good-night," answered the young man, passing up the steps, and wiping his parched mouth with a handkerchief. -- До свиданья, -- ответил молодой человек и, утирая платком запекшиеся губы, стал подниматься по лесенке.
Dorian walked to the door with a look of pain in his face. Дориан с болью посмотрел ему вслед и пошел к выходу.
As he drew the curtain aside a hideous laugh broke from the painted lips of the woman who had taken his money. Когда он отодвигал занавеску, ему вдогонку прозвучал циничный смех женщины, которой он дал деньги.
"There goes the devil's bargain!" she hiccoughed, in a hoarse voice. -- Уходит эта добыча дьявола! -- хрипло закричала она, икая.
"Curse you!" he answered, "don't call me that." -- Не смей меня так называть, проклятая! -крикнул Дориан в ответ.
She snapped her fingers. Она щелкнула пальцами и еще громче заорала ему вслед:
"Prince Charming is what you like to be called, ain't it?" she yelled after him. -- А тебе хочется, чтобы тебя называли Прекрасный Принц, да?
The drowsy sailor leapt to his feet as she spoke, and looked wildly round. Дремавший за столом моряк, услышав эти слова, вскочил и как безумный осмотрелся кругом.
The sound of the shutting of the hall door fell on his ear. He rushed out as if in pursuit. Когда из прихожей донесся стук захлопнувшейся двери, он выбежал стремглав, словно спасаясь от погони.
Dorian Gray hurried along the quay through the drizzling rain. Дориан Грей под моросящим дождем быстро шел по набережной.
His meeting with Adrian Singleton had strangely moved him, and he wondered if the ruin of that young life was really to be laid at his door, as Basil Hallward had said to him with such infamy of insult. Встреча с Адрианом Синглтоном почему-то сильно взволновала его, и он спрашивал себя, прав ли был Бэзил Холлуорд, когда с такой оскорбительной прямотой сказал ему, что разбитая жизнь этого юноши -- дело рук его, Дориана.
He bit his lip, and for a few seconds his eyes grew sad. На минуту глаза его приняли печальное выражение.
Yet, after all, what did it matter to him? Но он тотчас же встряхнулся. Собственно, ему-то что?
One's days were too brief to take the burden of another's errors on one's shoulders. Слишком коротка жизнь, чтобы брать на себя еще и бремя чужих ошибок.
Each man lived his own life, and paid his own price for living it. Каждый живет, как хочет, и расплачивается за это сам.
The only pity was one had to pay so often for a single fault. One had to pay over and over again, indeed. Жаль только, что так часто человеку за однуединственную ошибку приходится расплачиваться без конца.
In her dealings with man Destiny never closed her accounts. В своих расчетах с человеком Судьба никогда не считает его долг погашенным.
There are moments, psychologists tell us, when the passion for sin, or for what the world calls sin, so dominates a nature, that every fibre of the body, as every cell of the brain, seems to be instinct with fearful impulses. Если верить психологам, бывают моменты, когда жажда греха (или того, что люди называют грехом) так овладевает человеком, что каждым фибром- его тела, каждой клеточкой его мозга движут опасные инстинкты.
Men and women at such moments lose the freedom of their will. В такие моменты люди теряют свободу воли.
They move to their terrible end as automatons move, Choice is taken from them, and conscience is either killed, or, if it lives at all, lives but to give rebellion its fascination, and disobedience its charm. Как автоматы, идут они навстречу своей гибели. У них Уже нет иного выхода, сознание их --либо молчит, --либо своим вмешательством только делает бунт заманчивее.
For all sins, as theologians weary not of reminding us, are sins of disobedience. Ведь теологи не устают твердить нам, что самый страшный из грехов -- это грех непослушания.
When that high spirit, that morning-star of evil, fell from heaven, it was as a rebel that he fell. Великий дух, предтеча зла, был изгнан с небес именно за мятеж.
Callous, concentrated on evil, with stained mind, and soul hungry for rebellion, Dorian Gray hastened on, quickening his step as he went, but as he darted aside into a dim archway, that had served him often as a short cut to the ill-famed place where he was going, he felt himself suddenly seized from behind, and before he had time to defend himself he was thrust back against the wall, with a brutal hand round his throat. Бесчувственный ко всему, жаждущий лишь утешений порока, Дориан Грей, человек с оскверненным воображением и бунтующей душой, спешил вперед, все ускоряя шаг. Но когда он нырнул в темный крытый проход, которым часто пользовался для сокращения пути к тому притону с дурной славой, куда он направлялся, -- сзади кто-то неожиданно схватил его за плечи и, не дав ему опомниться, прижал к стене, грубой рукой вцепившись ему в горло.
He struggled madly for life, and by a terrible effort wrenched the tightening fingers away. Дориан стал отчаянно защищаться и, сделав страшное усилие, оторвал от горла сжимавшие его пальцы.
In a second he heard the click of a revolver, and saw the gleam of a polished barrel pointing straight at his head, and the dusky form of a short thick-set man facing him. В ту же секунду щелкнул курок, и в глаза Дориану блеснул револьвер, направленный прямо ему в лоб. Он смутно увидел в темноте стоявшего перед ним невысокого, коренастого мужчину.
"What do you want?" he gasped. -- Чего вам надо? -- спросил Дориан, задыхаясь.
"Keep quiet," said the man. "If you stir, I shoot you." -- Стойте смирно! -- скомандовал тот.-- Только шевельнитесь -- и я вас пристрелю.
"You are mad. -- Вы с ума сошли!
What have I done to you?" Что я вам сделал?
"You wrecked the life of Sibyl Vane," was the answer, "and Sibyl Vane was my sister. -- Вы разбили жизнь Сибилы Вэйн, а Сибила Вэйн -- моя сестра.
She killed herself. Она покончила с собой.
I know it. Her death is at your door. I swore I would kill you in return. Я знаю, это вы виноваты в ее смерти, и я дал клятву убить вас.
For years I have sought you. I had no clue, no trace. Столько лет я вас разыскивал -- ведь не было никаких следов...
The two people who could have described you were dead. Только два человека могли бы вас описать, но оба они умерли.
I knew nothing of you but the pet name she used to call you. Я ничего не знал о вас -- только то ласкательное прозвище, что она дала вам.
I heard it to-night by chance. И сегодня я случайно услышал его.
Make your peace with God, for to-night you are going to die." Молитесь богу, потому что вы сейчас умрете.
Dorian Gray grew sick with fear. Дориан Грей обомлел от страха.
"I never knew her," he stammered. "I never heard of her. -- Я ее никогда не знал, -- прошептал он, заикаясь.-- И не слыхивал о ней.
You are mad." Вы сумасшедший.
"You had better confess your sin, for as sure as I am James Vane, you are going to die." -- Кайтесь в своих грехах, я вам говорю, потому что вы умрете, это так же верно, как то, что я -Джеймс Вэйн.
There was a horrible moment. Страшная минута.
Dorian did not know what to say or do. Дориан не знал, что делать, что сказать.
"Down on your knees!" growled the man. "I give you one minute to make your peace-no more. -- На колени! -- прорычал Джеймс Вэйн.--Даю вам одну минуту, не больше, чтобы помолиться.
I go on board to-night for India, and I must do my job first. Сегодня я ухожу в плавание и сначала должен расквитаться с вами.
One minute. That's all." Даю одну минуту, и все.
Dorian's arms fell to his side. Paralysed with terror, he did not know what to do. Дориан стоял, опустив руки, парализованный ужасом.
Suddenly a wild hope flashed across his brain. Вдруг в душе его мелькнула отчаянная надежда...
"Stop," he cried. "How long ago is it since your sister died? -- Стойте! -- воскликнул он.-- Сколько лет, как умерла ваша сестра?
Quick, tell me!" Скорее отвечайте!
"Eighteen years," said the man. "Why do you ask me? -- Восемнадцать лет, -- ответил моряк.-- А что?
What do years matter?" При чем тут годы?
"Eighteen years," laughed Dorian Gray, with a touch of triumph in his voice. "Eighteen years! -- Восемнадцать лет! -- Дориан Грей рассмеялся торжествующим смехом.-- Восемнадцать лет!
Set me under the lamp and look at my face!" Да подведите меня к фонарю и взгляните на меня!
James Vane hesitated for a moment, not understanding what was meant. Джеймс Вэйн одно мгновение стоял в нерешимости, не понимая, чего надо Дориану.
Then he seized Dorian Gray and dragged him from the archway. Но затем потащил его изпод темной арки к фонарю.
Dim and wavering as was the wind-blown light, yet it served to show him the hideous error, as it seemed, into which he had fallen, for the face of the man he had sought to kill had all the bloom of boyhood, all the unstained purity of youth. Как ни слаб и неверен был задуваемый ветром огонек фона ря, -- его было достаточно, чтобы Джеймс Вэйн поверил, что он чуть не совершил страшную ошибку. Лицо человека, которого он хотел убить, сияло всей свежестью юности, ее непорочной чистотой.
He seemed little more than a lad of twenty summers, hardly older, if older indeed at all, than his sister had been when they had parted so many years ago. На вид ему было не больше двадцати лет. Он, пожалуй, был немногим старше, а может, и вовсе не старше, чем Сибила много лет назад, когда Джеймс расстался с нею.
It was obvious that this was not the man who had destroyed her life. Было ясно, что это не тот, кто погубил ее.
He loosened his hold and reeled back. Джеймс Вэйн выпустил Дориана и отступил на шаг.
"My God! my God!" he cried, "and I would have murdered you!" -- Господи помилуй! А я чуть было вас не застрелил!
Dorian Gray drew a long breath. Дориан тяжело перевел дух.
"You have been on the brink of committing a terrible crime, my man," he said, looking at him sternly. "Let this be a warning to you not to take vengeance into your own hands." -- Да, вы чуть не совершили ужасное преступление, -- сказал он, сурово глядя на Джеймса.-- Пусть это послужит вам уроком: человек не должен брать на себя отмщения, это дело господа бога.
"Forgive me, sir," muttered James Vane. -- Простите, сэр, -- пробормотал Вэйн.-- Меня сбили с толку.
"I was deceived. A chance word I heard in that damned den set me on the wrong track." Случайно услышал два слова в этой проклятой дыре -- и они навели меня на ложный след.
"You had better go home, and put that pistol away, or you may get into trouble," said Dorian, turning on his heel, and going slowly down the street. -- Ступайтека домой, а револьвер спрячьте, не то попадете в беду, -- сказал Дориан и, повернувшись, неторопливо зашагал дальше.
James Vane stood on the pavement in horror. Джеймс Вэйн, все еще не опомнившись от ужаса, стоял на мостовой.
He was trembling from head to foot. Он дрожал всем телом.
After a little while a black shadow that had been creeping along the dripping wall, moved out into the light and came close to him with stealthy footsteps. Немного погодя какая-то черная тень, скользившая вдоль мокрой стены, появилась в освещенной фонарем полосе и неслышно подкралась к моряку.
He felt a hand laid on his arm and looked round with a start. Почувствовав на своем плече чью-то руку, он вздрогнул и оглянулся.
It was one of the women who had been drinking at the bar. Это была одна из тех двух женщин, которые только что стояли у буфета в притоне.
"Why didn't you kill him?" she hissed out, putting her haggard face quite close to his. "I knew you were following him when you rushed out from Daly's. -- Почему ты его не убил? -- прошипела она, вплотную приблизив к нему испитое лицо.--Когда ты выбежал от Дэйли, я сразу догадалась, что ты погнался за ним.
You fool! You should have killed him. Эх, дурак, надо было его пристукнуть.
He has lots of money, and he's as bad as bad." У него куча денег, и он -- настоящий дьявол.
"He is not the man I am looking for," he answered, "and I want no man's money. -- Он не тот, кого я ищу, -- ответил Джеймс Вэйн.-- А чужие деньги мне не нужны.
I want a man's life. Мне нужно отомстить одному человеку.
The man whose life I want must be nearly forty now. Ему теперь, должно быть, под сорок.
This one is little more than a boy. А этот -- еще почти мальчик.
Thank God, I have not got his blood upon my hands." Слава богу, что я его не убил, не то были бы у меня руки в невинной крови.
The woman gave a bitter laugh. Женщина горько засмеялась.
"Little more than a boy!" she sneered. -- Почти мальчик!
"Why, man, it's nigh on eighteen years since Prince Charming made me what I am." Как бы не так! Если хочешь знать, вот уже скоро восемнадцать лет, как Прекрасный Принц сделал меня тем, что я сейчас.
"You lie!" cried James Vane. Лжешь! -- крикнул Джеймс Вэйн.
She raised her hand up to heaven. Она подняла руку.
"Before God I am telling the truth," she cried. -- Богом клянусь, что это правда.
"Before God?" -- Клянешься?
"Strike me dumb if it ain't so. -- Чтоб у меня язык отсох, если я вру!
He is the worst one that comes here. Этот хуже всех тех, кто таскается сюда.
They say he has sold himself to the devil for a pretty face. Говорят, он продал душу черту за красивое лицо.
It's nigh on eighteen years since I met him. He hasn't changed much since then. Вот уже скоро восемнадцать лет я его знаю, а он за столько лет почти не переменился...
I have though," she added, with a sickly leer. Не то что я, -- добавила она с печальной усмешкой.
"You swear this?" -- Значит, ты клянешься?
"I swear it," came in hoarse echo from her flat mouth. "But don't give me away to him," she whined; "I am afraid of him. -- Клянусь! -- хриплым эхом сорвалось с ее плоских губ.-- Но ты меня не выдавай, -добавила она жалобно.-- Я его боюсь.
Let me have some money for my night's lodging." И дай мне деньжонок -- за ночлег заплатить.
He broke from her with an oath, and rushed to the corner of the street, but Dorian Gray had disappeared. Он с яростным ругательством бросился бежать в ту сторону, куда ушел Дориан Грей, но Дориана и след простыл.
When he looked back, the woman had vanished also. Когда Джеймс Вэйн оглянулся, и женщины уже на улице не было.
CHAPTER XVII ГЛАВА XVII
A week later Dorian Gray was sitting in the conservatory at Selby Royal talking to the pretty Duchess of Monmouth, who with her husband, a jaded-looking man of sixty, was amongst his guests. Неделю спустя Дориан Грей сидел в оранжерее своей усадьбы СелбиРойял, беседуя с хорошенькой герцогиней Монмаут, которая гостила у него вместе с мужем, высохшим шестидесятилетним стариком.
It was tea-time, and the mellow light of the huge lace-covered lamp that stood on the table lit up the delicate china and hammered silver of the service at which the Duchess was presiding. Было время чая, и мягкий свет большой лампы под кружевным абажуром падал на тонкий фарфор и чеканное серебро сервиза. За столом хозяйничала герцогиня.
Her white hands were moving daintily among the cups, and her full red lips were smiling at something that Dorian had whispered to her. Ее белые руки грациозно порхали среди чашек, а полные красные губы улыбались, -- видно, ее забавляло то, что ей нашептывал Дориан.
Lord Henry was lying back in a silk-draped wicker chair looking at them. On a peach-coloured divan sat Lady Narborough pretending to listen to the Duke's description of the last Brazilian beetle that he had added to his collection. Лорд Г енри наблюдал за ними, полулежа в плетеном кресле с шелковыми подушками, а на диване персикового цвета восседала леди Нарборо, делая вид, что слушает герцога, описывавшего ей бразильского жука, которого он недавно добыл для своей коллекции.
Three young men in elaborate smoking-suits were handing tea-cakes to some of the women. Трое молодых щеголей в смокингах угощали дам пирожными.
The house-party consisted of twelve people, and there were more expected to arrive on the next day. В Селби уже съехались двенадцать человек, и назавтра ожидали еще гостей.
"What are you two talking about?" said Lord Henry, strolling over to the table, and putting his cup down. "I hope Dorian has told you about my plan for rechristening everything, Gladys. -- О чем это вы толкуете? -- спросил лорд Генри, подойдя к столу и ставя свою чашку.--Надеюсь, Дориан рассказал вам, Глэдис, о моем проекте все окрестить поновому?..
It is a delightful idea." Это замечательная мысль.
"But I don't want to be rechristened, Harry," rejoined the Duchess, looking up at him with her wonderful eyes. "I am quite satisfied with my own name, and I am sure Mr. Gray should be satisfied with his." -- А я вовсе не хочу менять имя, Гарри, -возразила герцогиня, поднимая на него красивые глаза.-- Я вполне довольна моим, и, наверное, мистер Грей тоже доволен своим.
"My dear Gladys, I would not alter either name for the world. -- Милая Г лэдис, я ни за что на свете не стал бы менять такие имена, как ваши и Дориана.
They are both perfect. Оба они очень хороши.
I was thinking chiefly of flowers. Я имею в виду главным образом цветы.
Yesterday I cut an orchid, for my buttonhole. It was a marvellous spotted thing, as effective as the seven deadly sins. In a thoughtless moment I asked one of the gardeners what it was called. Вчера я срезал орхидею для бутоньерки, чудеснейший пятнистый цветок, обольстительный, как семь смертных грехов, и машинально спросил у садовника, как эта орхидея называется.
He told me it was a fine specimen of Robinsoniana, or something dreadful of that kind. Он сказал, что это прекрасный сорт "робинзониана"... или что-то столь же неблагозвучное.
It is a sad truth, but we have lost the faculty of giving lovely names to things. Право, мы: разучились давать вещам красивые названия, -- да, да, это печальная правда!
Names are everything. А ведь слово -- это все.
I never quarrel with actions. My one quarrel is with words. Я никогда не придираюсь к поступкам, я требователен только к словам...
That is the reason I hate vulgar realism in literature. Потому-то я и не выношу вульгарный реализм в литературе.
The man who could call a spade a spade should be compelled to use one. It is the only thing he is fit for." Человека, называющего лопату лопатой, следовало бы заставить работать ею -- только на это он и годен.
"Then what should we call you, Harry?" she asked. -- Ну а как, например, вас окрестить поновому, Гарри? -- спросила герцогиня.
"His name is Prince Paradox," said Dorian. -- Принц Парадокс, -- сказал Дориан.
"I recognise him in a flash," exclaimed the Duchess. -- Вот удачно придумано! -- воскликнула герцогиня.
"I won't hear of it," laughed Lord Henry, sinking into a chair. "From a label there is no escape! -- И слышать не хочу о таком имени, -- со смехом запротестовал лорд Г енри, Садясь в кресло.-- Ярлык пристанет, так уж потом от него не избавишься.
I refuse the title." Нет, я отказываюсь от этого титула.
"Royalties may not abdicate," fell as a warning from pretty lips. -- Короли не должны отрекаться, -- тоном предостережения произнесли красивые губки.
"You wish me to defend my throne, then?" -- Значит, вы хотите, чтобы я стал защитником трона?
"Yes." -- Да
"I give the truths of to-morrow." -- Но я провозглашаю истины будущего!
"I prefer the mistakes of to-day," she answered. -- А я предпочитаю заблуждения настоящего, -отпарировала герцогиня.
"You disarm me, Gladys," he cried, catching the wilfulness of her mood. -- Вы меня обезоруживаете, Глэдис! -воскликнул лорд Г енри, заражаясь ее настроением.
"Of your shield, Harry: not of your spear." -- Я отбираю у вас щит, но оставляю копье, Гарри.
"I never tilt against Beauty," he said, with a wave of his hand. -- Я никогда не сражаюсь против Красоты, -сказал он с галантным поклоном.
"That is your error, Harry, believe me. -- Это ошибка, Гарри, поверьте мне.
You value beauty far too much." Вы цените красоту слишком высоко.
"How can you say that? -- Полноте, Глэдис!
I admit that I think that it is better to be beautiful than to be good. Правда, я считаю, что лучше быть красивым, чем добродетельным.
But on the other hand no one is more ready than I am to acknowledge that it is better to be good than to be ugly." Но, с другой стороны, я первый готов согласиться, что лучше уж быть добродетельным, чем безобразным.
"Ugliness is one of the seven deadly sins, then?" cried the Duchess. "What becomes of your simile about the orchid?" -- Выходит, что некрасивость -- один из семи смертных грехов?воскликнула герцогиня.А как же вы только что сравнивали с ними орхидеи?
"Ugliness is one of the seven deadly virtues, Gladys. -- Нет, Глэдис, некрасивость -- одна из семи смертных добродетелей.
You, as a good Tory, must not underrate them. И вам, как стойкой тори, не следует умалять их значения.
Beer, the Bible, and the seven deadly virtues have made our England what she is." Пиво, Библия и эти семь смертных добродетелей сделали нашу Англию такой, какая она есть.
"You don't like your country, then?" she asked. -- Значит, вы не любите нашу страну?
"I live in it." -- Я живу в ней.
"That you may censure it the better." -- Чтобы можно было усерднее ее хулить?
"Would you have me take the verdict of Europe on it?" he inquired. -- А вы хотели бы, чтобы я согласился с мнением Европы о ней?
"What do they say of us?" -- Что же там о нас говорят?
"That Tartuffe has emigrated to England and opened a shop." -- Что Тартюф эмигрировал в Англию и открыл здесь торговлю.
"Is that yours, Harry?" -- Это ваша острота, Гарри?
"I give it to you." -- Дарю ее вам.
"I could not use it. -- Что я с пей сделаю?
It is too true." Она слишком похожа на правду.
"You need not be afraid. -- А вы не бойтесь.
Our countrymen never recognise a description." Наши соотечественники никогда не узнают себя в портретах.
"They are practical." -- Они -- люди благоразумные.
"They are more cunning than practical. -- Скорее хитрые.
When they make up their ledger, they balance stupidity by wealth, and vice by hypocrisy." Подводя баланс, они глупость покрывают богатством, а порок -- лицемерием.
"Still, we have done great things." -- Всетаки в прошлом мы вершили великие дела.
"Great things have been thrust on us, Gladys." -- Нам их навязали, Глэдис.
"We have carried their burden." -- Но мы с честью несли их бремя.
"Only as far as the Stock Exchange." -- Не дальше как до Фондовой биржи.
She shook her head. Герцогиня покачала головой.
"I believe in the race," she cried. -- Я верю в величие нации.
"It represents the survival of the pushing." -- Оно -- только пережиток предприимчивости и напористости.
"It has development." -- В нем -- залог развития.
"Decay fascinates me more." -- Упадок мне милее.
"What of Art?" she asked. -- А как же искусство? -- спросила Глэдис.
"It is a malady." -- Оно -- болезнь.
"Love?" -- А любовь?
"An illusion." -- Иллюзия.
"Religion?" --А религия?
"The fashionable substitute for Belief." -- Распространенный суррогат веры.
"You are a sceptic." -- Вы скептик.
"Never! -- Ничуть!
Scepticism is the beginning of Faith." Ведь скептицизм -- начало веры.
"What are you?" -- Да кто же вы?
"To define is to limit." -- Определить -- значит, ограничить.
"Give me a clue." -- Ну, дайте мне хоть нить!..
"Threads snap. -- Нити обрываются.
You would lose your way in the labyrinth." И вы рискуете заблудиться в лабиринте.
"You bewilder me. -- Вы меня окончательно загнали в угол.
Let us talk of someone else." Давайте говорить о другом.
"Our host is a delightful topic. -- Вот превосходная тема -- хозяин дома.
Years ago he was christened Prince Charming." Много лет назад его окрестили Прекрасным Принцем.
"Ah! don't remind me of that," cried Dorian Gray. -- Ах, не напоминайте мне об этом! -- воскликнул Дориан Грей.
"Our host is rather horrid this evening," answered the Duchess, colouring. "I believe he thinks that Monmouth married me on purely scientific principles as the best specimen he could find of a modern butterfly." -- Хозяин сегодня несносен, -- сказала герцогиня, краснея.-- Он, кажется, полагает, что Монмаут женился на мне из чисто научного интереса, видя во мне наилучший экземпляр современной бабочки.
"Well, I hope he won't stick pins into you, Duchess," laughed Dorian. -- Но он, надеюсь, не посадит вас на булавку, герцогиня?-- со смехом сказал Дориан.
"Oh! my maid does that already, Mr. Gray, when she is annoyed with me." -- Достаточно того, что в меня втыкает булавки моя горничная, когда сердится.
"And what does she get annoyed with you about, Duchess?" -- А за что же она на вас сердится, герцогиня?
"For the most trivial things, Mr. Gray, I assure you. -- Изза пустяков, мистер Грей, уверяю вас.
Usually because I come in at ten minutes to nine and tell her that I must be dressed by half-past eight." Обычно за то, что я прихожу в три четверти девятого и заявляю ей, что она должна меня одеть к половине девятого.
"How unreasonable of her! -- Какая глупая придирчивость!
You should give her warning." Вам бы следовало прогнать ее, герцогиня.
"I daren't, Mr. Gray. -- Не могу, мистер Грей.
Why, she invents hats for me. Она придумывает мне фасоны шляпок.
You remember the one I wore at Lady Hilstone's garden-party? Помните ту, в которой я была у леди Хилстон?
You don't, but it is nice of you to pretend that you do. Вижу, что забыли, но из любезности делаете вид, будто помните.
Well, she made it out of nothing. Так вот, она эту шляпку сделала из ничего.
All good hats are made out of nothing." Все хорошие шляпы создаются из ничего.
"Like all good reputations, Gladys," interrupted Lord Henry. "Every effect that one produces gives one an enemy. -- Как и все хорошие репутации, Глэдис, -вставил лорд Генри.-- А когда человек чем-нибудь действительно выдвинется, он наживает врагов.
To be popular one must be a mediocrity." У нас одна лишь посредственность -- залог популярности.
"Not with women," said the Duchess, shaking her head; "and women rule the world. -- Только не у женщин, Гарри! -- Герцогиня энергично покачала головой.-- А женщины правят миром.
I assure you we can't bear mediocrities. Уверяю вас, мы терпеть не можем посредственности.
We women, as someone says, love with our ears, just as you men love with your eyes, if you ever love at all." Кто-то сказал про нас, что мы "любим ушами". А вы, мужчины, любите глазами... Если только вы вообще когда-нибудь любите.
"It seems to me that we never do anything else," murmured Dorian. -- Мне кажется, мы только это и делаем всю жизнь, -- сказал Дориан.
"Ah! then, you never really love, Mr. Gray," answered the Duchess, with mock sadness. -- Ну, значит, никого не любите понастоящему, мистер Грей, -- отозвалась герцогиня с шутливым огорчением.
"My dear Gladys!" cried Lord Henry. "How can you say that? Romance lives by repetition, and repetition converts an appetite into an art. -- Милая моя Глэдис, что за ересь! -- воскликнул лорд Генри.-- Любовь питается повторением, и только повторение превращает простое вожделение в искусство.
Besides, each time that one loves is the only time one has ever loved. Притом каждый раз, когда влюбляешься, любишь впервые.
Difference of object does not alter singleness of passion. Предмет страсти меняется, а страсть всегда остается единственной и неповторимой.
It merely intensifies it. Перемена только усиливает ее.
We can have in life but one great experience at best, and the secret of life is to reproduce that experience as often as possible." Жизнь дарит человеку в лучшем случае лишь одно великое мгновение, и секрет счастья в том, чтобы это великое мгновение переживать как можно чаще.
"Even when one has been wounded by it, Harry?" asked the Duchess, after a pause. -- Даже если оно вас тяжело ранит, Гарри? -спросила герцогиня, помолчав.
"Especially when one has been wounded by it," answered Lord Henry. -- Да, в особенности тогда, когда оно вас ранит, -ответил лорд Генри.
The Duchess turned and looked at Dorian Gray with a curious expression in her eyes. Герцогиня повернулась к Дориану и посмотрела на него как-то странно.
"What do you say to that, Mr. Gray?" she inquired. -- А вы что на это скажете, мистер Грей? -спросила она.
Dorian hesitated for a moment. Дориан ответил не сразу.
Then he threw his head back and laughed. Наконец рассмеялся и тряхнул головой.
"I always agree with Harry, Duchess." -- Я, герцогиня, всегда во всем согласен с Гарри.
"Even when he is wrong?" -- Даже когда он не прав?
"Harry is never wrong, Duchess." -- Гарри всегда прав, герцогиня.
"And does his philosophy make you happy?" -- И что же, его философия помогла вам найти счастье?
"I have never searched for happiness. -- Я никогда не искал счастья.
Who wants happiness? Кому оно нужно?
I have searched for pleasure." Я искал наслаждений.
"And found it, Mr. Gray?" -- И находили, мистер Грей?
"Often. -- Часто.
Too often." Слишком часто.
The Duchess sighed. Герцогиня сказала со вздохом:
"I am searching for peace," she said, "and if I don't go and dress, I shall have none this evening." -- А я жажду только мира и покоя. И если не пойду сейчас переодеваться, я его лишусь на сегодня.
"Let me get you some orchids, Duchess," cried Dorian, starting to his feet, and walking down the conservatory. -- Позвольте мне выбрать для вас несколько орхидей, герцогиня, -- воскликнул Дориан с живостью и, вскочив, направился в глубь оранжереи.
"You are flirting disgracefully with him," said Lord Henry to his cousin. "You had better take care. -- Вы бессовестно кокетничаете с ним, Глэдис, -сказал лорд Генри своей кузине.-- Берегитесь!
He is very fascinating." Чары его сильны.
"If he were not, there would be no battle." -- Если бы не это, так не было бы и борьбы.
"Greek meets Greek, then?" -- Значит, грек идет на грека?
"I am on the side of the Trojans. -- Я на стороне троянцев.
They fought for a woman." Они сражались за женщину.
"They were defeated." -- И потерпели поражение.
"There are worse things than capture," she answered. -- Бывают вещи страшнее плена, -- бросила герцогиня.
"You gallop with a loose rein." -- Эге, вы скачете, бросив поводья!
"Pace gives life," was the riposte. -- Только в скачке и жизнь, -- был ответ.
"I shall write it in my diary to-night." -- Я это запишу сегодня в моем дневнике.
"What?" -- Что именно?
"That a burnt child loves the fire." -- Что ребенок, обжегшись, вновь тянется к огню.
"I am not even singed. -- Огонь меня и не коснулся, Гарри.
My wings are untouched." Мои крылья целы.
"You use them for everything, except flight." -- Они вам служат для чего угодно, только не для полета: вы и не пытаетесь улететь от опасности.
"Courage has passed from men to women. -- Видно, храбрость перешла от мужчин к женщинам.
It is a new experience for us." Для нас это новое ощущение.
"You have a rival." -- А вы знаете, что у вас есть соперница?
"Who?" -- Кто?
He laughed. "Lady Narborough," he whispered. "She perfectly adores him." -- Леди Нарборо, -- смеясь, шепнул лорд Генри, -- она в него положительно влюблена.
"You fill me with apprehension. -- Вы меня пугаете.
The appeal to Antiquity is fatal to us who are romanticists." Увлечение древностью всегда фатально для нас, романтиков.
"Romanticists! -- Это женщиныто -- романтики?
You have all the methods of science." Да вы выступаете во всеоружии научных методов!
"Men have educated us." -- Нас учили мужчины.
"But not explained you." -- Учить они вас учили, а вот изучить вас до сих пор не сумели.
"Describe us as a sex," was her challenge. -- Ну ка, попробуйте охарактеризовать нас! -подзадорила бго герцогиня.
"Sphynxes without secrets." -- Вы -- сфинксы без загадок.
She looked at him, smiling. Герцогиня с улыбкой смотрела на него.
"How long Mr. Gray is!" she said. -- Однако долго же мистер Грей выбирает для меня орхидеи!
"Let us go and help him. Пойдемте поможем ему.
I have not yet told him the colour of my frock." Он ведь еще не знает, какого цвета платье я надену к обеду.
"Ah! you must suit your frock to his flowers, Gladys." -- Вам придется подобрать платье к его орхидеям, Глэдис.
"That would be a premature surrender." -- Это было бы преждевременной капитуляцией.
"Romantic Art begins with its climax." -- Романтика в искусстве начинается с кульминационного момента.
"I must keep an opportunity for retreat." -- Но я должна обеспечить себе путь к отступлению.
"In the Parthian manner?" -- Подобно парфянам?
"They found safety in the desert. -- Парфяне спаслись в пустыню.
I could not do that." А я этого не могу.
"Women are not always allowed a choice," he answered, but hardly had he finished the sentence before from the far end of the conservatory came a stifled groan, followed by the dull sound of a heavy fall. -- Для женщин не всегда возможен выбор, -заметил лорд Генри. Не успел он договорить, как с дальнего конца оранжереи донесся стон, а затем глухой стук, словно от падения чего-то тяжелого.
Everybody started up. Все всполошились.
The Duchess stood motionless in horror. And with fear in his eyes Lord Henry rushed through the flapping palms to find Dorian Gray lying face downwards on the tiled floor in a death-like swoon. Герцогиня в ужасе застыла на месте, а лорд Г енри, тоже испуганный, побежал, раздвигая качавшиеся листья пальм, туда, где на плиточном полу лицом вниз лежал Дориан Грей в глубоком обмороке.
He was carried at once into the blue drawing-room, and laid upon one of the sofas. Его тотчас перенесли в голубую гостиную и уложили на диван.
After a short time he came to himself, and looked round with a dazed expression. Он скоро пришел в себя и с недоумением обвел глазами комнату.
"What has happened?" he asked. "Oh! I remember. -- Что случилось?спросил он.А, вспоминаю!
Am I safe here, Harry?" He began to tremble. Я здесь в безопасности, Гарри? -- Он вдруг весь затрясся.
"My dear Dorian," answered Lord Henry, "you merely fainted. That was all. -- Ну конечно, дорогой мой! У вас просто был обморок.
You must have overtired yourself. Наверное, переутомились.
You had better not come down to dinner. Лучше не выходите к обеду.
I will take your place." Я вас заменю.
"No, I will come down," he said, struggling to his feet. "I would rather come down. I must not be alone." -- Нет, я пойду с вами в столовую, -- сказал Дориан, с трудом поднимаясь.-- Я не хочу оставаться один.
He went to his room and dressed. Он пошел к себе переодеваться.
There was a wild recklessness of gaiety in his manner as he sat at table, but now and then a thrill of terror ran through him when he remembered that, pressed against the window of the conservatory, like a white handkerchief, he had seen the face of James Vane watching him. За обедом он проявлял беспечную веселость, в которой было что-то отчаянное. И только по временам вздрагивал от ужаса, вспоминая тот миг, когда увидел за окном оранжереи белое, как платок, лицо Джеймса Вэйна, следившего за ним.
CHAPTER XVIII ГЛАВА XVIII
The next day he did not leave the house, and, indeed, spent most of the time in his own room, sick with a wild terror of dying, and yet indifferent to life itself. Весь следующий день Дориан не выходил из дому и большую часть времени провел у себя в комнате, изнемогая от дикого страха; смерти, хотя к жизни он был уже равнодушен.
The consciousness of being hunted, snared, tracked down, had begun to dominate him. Сознание, что за ним охотятся, что его подстерегают, готовят ему западню, угнетало его, не давало покоя.
If the tapestry did but tremble in the wind, he shook. Стоило ветерку шевельнуть портьеру, как Дориан уже вздрагивал.
The dead leaves that were blown against the leaded panes seemed to him like his own wasted resolutions and wild regrets. Сухие листья, которые ветер швырял в стекла, напоминали ему о неосуществленных намерениях и будили страстные сожаления.
When he closed his eyes, he saw again the sailor's face peering through the mist-stained glass, and horror seemed once more to lay its hand upon his heart. Как только он закрывал глаза, перед ним вставало лицо моряка, следившего за ним сквозь запотевшее стекло, и снова ужас тяжелой рукой сжимал сердце.
But perhaps it had been only his fancy that had called vengeance out of the night, and set the hideous shapes of punishment before him. Но, может быть, это только его воображение вызвало из мрака ночи призрак мстителя и рисует ему жуткие картины ожидающего его возмездия?
Actual life was chaos, but there was something terribly logical in the imagination. Действительность -- это хаос, но в работе человеческого воображения есть неумолимая логика.
It was the imagination that set remorse to dog the feet of sin. И только наше воображение заставляет раскаяние следовать по пятам за преступлением.
It was the imagination that made each crime bear its misshapen brood. Только воображение рисует нам отвратительные последствия каждого нашего греха.
In the common world of fact the wicked were not punished, nor the good rewarded. В реальном мире фактов грешники не наказываются, праведники не вознаграждаются.
Success was given to the strong, failure thrust upon the weak. Сильному сопутствует успех, слабого постигает неудача.
That was all. Вот и все.
Besides, had any stranger been prowling round the house he would have been seen by the servants or the keepers. И, наконец, если бы сторонний человек бродил вокруг дома, его бы непременно увидели слуги или сторожа.
Had any footmarks been found on the flower-beds, the gardeners would have reported it. На грядках под окном оранжереи остались бы следы -- и садовники сразу доложили бы об этом ему, Дориану.
Yes: it had been merely fancy. Нет, нет, все это только его фантазия!
Sibyl Vane's brother had not come back to kill him. Брат Сибилы не вернулся, чтобы убить его.
He had sailed away in his ship to founder in some winter sea. Он уехал на корабле и погибнет где-нибудь в бурном море.
From him, at any rate, he was safe. Да, Джеймс Вэйн, во всяком случае, ему больше не опасен.
Why, the man did not know who he was, could not know who he was. Ведь он не знает, не может знать имя того, кто погубил его сестру.
The mask of youth had saved him. Маска молодости спасла Прекрасного Принца.
And yet if it had been merely an illusion, how terrible it was to think that conscience could raise such fearful phantoms, and give them visible form, and make them move before one! Так Дориан в конце концов уверил себя, что все это был только мираж. Однако ему страшно было думать, что совесть может порождать такие жуткие фантомы и, придавая им видимое обличье, заставлять их проходить перед человеком!
What sort of life would his be, if day and night, shadows of his crime were to peer at him from silent corners, to mock him from secret places, to whisper in his ear as he sat at the feast, to wake him with icy fingers as he lay asleep! Во что превратилась бы его жизнь, если бы днем и ночью призраки его преступлений смотрели на него из темных углов, издеваясь над ним, шептали ему что-то в уши во время пиров, будили его ледяным прикосновением, когда он уснет!
As the thought crept through his brain, he grew pale with terror, and the air seemed to him to have become suddenly colder. При этой мысли Дориан бледнел и холодел от страха.
Oh! in what a wild hour of madness he had killed his friend! О, зачем он в страшный час безумия убил друга!
How ghastly the mere memory of the scene! Как жутко даже вспоминать эту сцену!
He saw it all again. Она словно стояла у него перед глазами.
Each hideous detail came back to him with added horror. Каждая ужасная подробность воскресала в памяти и казалась еще ужаснее.
Out of the black cave of Time, terrible and swathed in scarlet, rose the image of his sin. Из темной пропасти времен в кровавом одеянии вставала грозная тень его преступления.
When Lord Henry came in at six o'clock, he found him crying as one whose heart will break. Когда лорд Г енри в шесть часов пришел в спальню к Дориану, он застал его в слезах. Дориан плакал, как человек, у которого сердце разрывается от горя.
It was not till the third day that he ventured to go out. Только на третий день он решился выйти из дому.
There was something in the clear, pine-scented air of that winter morning that seemed to bring him back his joyousness and his ardour for life. Напоенное запахом сосен ясное зимнее утро вернуло ему бодрость и жизнерадостность.
But it was not merely the physical conditions of environment that had caused the change. Но не только это вызвало перемену.
His own nature had revolted against the excess of anguish that had sought to maim and mar the perfection of its calm. Вся душа Дориана восстала против чрезмерности мук, способной ее искалечить, нарушить ее дивный покой.
With subtle and finely-wrought temperaments it is always so. Так всегда бывает с утонченными натурами.
Their strong passions must either bruise or bend. Сильные страсти, если они не укрощены, сокрушают таких людей.
They either slay the man, or themselves die. Страсти эти --либо убивают, --либо умирают сами.
Shallow sorrows and shallow loves live on. Мелкие горести и неглубокая любовь живучи.
The loves and sorrows that are great are destroyed by their own plenitude. Великая любовь и великое горе гибнут от избытка своей силы.
Besides, he had convinced himself that he had been the victim of a terror-stricken imagination, and looked back now on his fears with something of pity and not a little of contempt. Помимо того, Дориан убедил себя, что онжертва своего потрясенного воображения, и уже вспоминал свои страхи с чувством, похожим на снисходительную жалость, жалость, в которой была немалая доля пренебрежения.
After breakfast he walked with the Duchess for an hour in the garden, and then drove across the park to join the shooting-party. После завтрака он целый час гулял с герцогиней в саду, потом поехал через парк па то место, где должны были собраться охотники.
The crisp frost lay like salt upon the grass. Сухой хрустящий иней словно солью покрывал траву.
The sky was an inverted cup of blue metal. Небо походило на опрокинутую чашу из голубого металла.
A thin film of ice bordered the flat reed-grown lake. Тонкая кромка льда окаймляла у берегов поросшее камышом тихое озеро.
At the corner of the pine-wood he caught sight of Sir Geoffrey Clouston, the Duchess's brother, jerking two spent cartridges out of his gun. На опушке соснового леса Дориан, увидел брата герцогини, сэра Джеффри Клаустона, -- он выбрасывал два пустых патрона из своего ружья.
He jumped from the cart, and having told the groom to take the mare home, made his way towards his guest through the withered bracken and rough undergrowth. Дориан выскочил из экипажа и, приказав груму отвести лошадь домой, направился к своему гостю, пробираясь сквозь заросли кустарника и сухого папоротника.
"Have you had good sport, Geoffrey?" he asked. -- Хорошо поохотились, Джеффри? -- спросил он, подходя.
"Not very good, Dorian. -- Не особенно.
I think most of the birds have gone to the open. Видно, птицы почти все улетели в'поле.
I dare say it will be better after lunch, when we get to new ground." После завтрака переберемся на другое место. Авось там больше повезет.
Dorian strolled along by his side. Дориан зашагал рядом с ним.
The keen aromatic air, the brown and red lights that glimmered in the wood, the hoarse cries of the beaters ringing out from time to time, and the sharp snaps of the guns that followed, fascinated him, and filled him with a sense of delightful freedom. Живительный аромат леса, мелькавшие в его зеленой сени золотистые и красные блвки солнца на стволах, хриплые крики загонщиков, порой разносившиеся по лесу, и резкое щелкание ружей -- все веселило его и наполняло чудесным ощущением свободы.
He was dominated by the carelessness of happiness, by the high indifference of joy. Он весь отдался чувству бездумного счастья, радости, которую ничто не может смутить.
Suddenly from a lumpy tussock of old grass, some twenty yards in front of them, with black-tipped ears erect, and long hinder limbs throwing it forward, started a hare. It bolted for a thicket of alders. Вдруг ярдах в двадцати от них, изза бугорка, поросшего прошлогодней травой, выскочил заяц. Насторожив уши с черными кончиками, вытягивая длинные задние лапки, он стрелой помчался в глубь ольшаника.
Sir Geoffrey put his gun to his shoulder, but there was something in the animal's grace of movement that strangely charmed Dorian Gray, and he cried out at once, Сэр Джеффри тотчас поднял ружье. Но грациозные движения зверька неожиданно умилили Дориана, и он крикнул:
"Don't shoot it, Geoffrey. Let it live." -- Не убивайте его, Джеффри, пусть себе живет!
"What nonsense, Dorian!" laughed his companion, and as the hare bounded into the thicket he fired. -- Что за глупости, Дориан! -- со смехом запротестовал сэр Джеффри и выстрелил в тот момент, когда заяц юркнул в чащу.
There were two cries heard, the cry of a hare in pain, which is dreadful, the cry of a man in agony, which is worse. Раздался двойной крик -- ужасный крик раненого зайца и еще более ужасный предсмертный крик человека.
"Good heavens! -- Боже!
I have hit a beater!" exclaimed Sir Geoffrey. "What an ass the man was to get in front of the guns! Я попал в загонщика! -- ахнул сэр Джеффри.--Какой это осел полез под выстрелы!
Stop shooting there!" he called out at the top of his voice. "A man is hurt." Эй, перестаньте там стрелять! -- крикнул он во всю силу своих легких.-- Человек ранен!
The head-keeper came running up with a stick in his hand. Прибежал старший егерь с палкой.
"Where, sir? -- Где, сэр?
Where is he?" he shouted. Где он?
At the same time the firing ceased along the line. И в ту же минуту по всей линии затихла стрельба.
"Here," answered Sir Geoffrey, angrily, hurrying towards the thicket. "Why on earth don't you keep your men back? -- Там, -- сердито ответил сэр Джеффри и торопливо пошел к ольшанику.-- Какого черта вы не отвели своих людей подальше?
Spoiled my shooting for the day." Испортили мне сегодняшнюю охоту.
Dorian watched them as they plunged into the alder-clump, brushing the lithe, swinging branches aside. Дориан смотрел, как оба нырнули в заросли, раздвигая гибкие ветви.
In a few moments they emerged, dragging a body after them into the sunlight. Через минуту они уже появились оттуда и вынесли труп на освещенную солнцем опушку.
He turned away in horror. It seemed to him that misfortune followed wherever he went. Дориан в ужасе отвернулся, подумав, что злой рок преследует его повсюду.
He heard Sir Geoffrey ask if the man was really dead, and the affirmative answer of the keeper. Он слышал вопрос сэра Джеффри, умер ли этот человек, и утвердительный ответ егеря.
The wood seemed to him to have become suddenly alive with faces. There was the trampling of myriad feet, and the low buzz of voices. Лес вдруг ожил, закишел людьми, слышался топот множества ног, приглушенный гомон.
A great copper-breasted pheasant came beating through the boughs overhead. Крупный фазан с меднокрасной грудью, шумно хлопая крыльями, пролетел наверху среди ветвей.
After a few moments, that were to him, in his perturbed state, like endless hours of pain, he felt a hand laid on his shoulder. Через несколько минут, показавшихся расстроенному Дориану бесконечными часами муки, на его плечо легла чья-то рука.
He started, and looked round. Он вздрогнул и оглянулся.
"Dorian," said Lord Henry, "I had better tell them that the shooting is stopped for to-day. -- Дориан, -- промолвил лорд Генри.-- Лучше я скажу им, чтобы на сегодня охоту прекратили.
It would not look well to go on." Продолжать ее как-то неудобно.
"I wish it were stopped for ever, Harry," he answered, bitterly. "The whole thing is hideous and cruel. -- Ее бы следовало запретить навсегда, -- ответил Дориан с горечью.-- Это такая жестокая и противная забава!
Is the man...?" Что, тот человек...
He could not finish the sentence. Он не мог докончить фразы.
"I am afraid so," rejoined Lord Henry. -- К сожалению, да.
"He got the whole charge of shot in his chest. Ему угодил в грудь весь заряд дроби.
He must have died almost instantaneously. Должно быть, умер сразу.
Come; let us go home." Пойдемте домой, Дориан.
They walked side by side in the direction of the avenue for nearly fifty yards without speaking. Они шли рядом к главной аллее и молчали.
Then Dorian looked at Lord Henry, and said, with a heavy sigh, Наконец Дориан поднял глаза на лорда Генри и сказал с тяжелым вздохом:
"It is a bad omen, Harry, a very bad omen." -- Это дурное предзнаменование, Гарри, очень дурное!
"What is?" asked Lord Henry. "Oh! this accident, I suppose. -- Что именно? -- спросил лорд Генри.-- Ах да, этот несчастный случай.
My dear fellow, it can't be helped. Ну, милый друг, что поделаешь?
It was the man's own fault. Why did he get in front of the guns? Убитый был сам виноват -- кто же становится под выстрелы?
Besides, it's nothing to us. И, кроме топимы-то тут при чем?
It is rather awkward for Geoffrey, of course. Для Джеффри это изрядная неприятность, не спорю.
It does not do to pepper beaters. Дырявить загонщиков не годится.
It makes people think that one is a wild shot. Люди могут подумать, что он плохой стрелок.
And Geoffrey is not; he shoots very straight. А между тем это неверно: Джеффри стреляет очень метко.
But there is no use talking about the matter." Но не будем больше говорить об этом.
Dorian shook his head. Дориан покачал головой.
"It is a bad omen, Harry. -- Нет, это дурной знак, Гарри.
I feel as if something horrible were going to happen to some of us. Я чувствую, что случится что-то страшное...
To myself, perhaps," he added, passing his hand over his eyes, with a gesture of pain. Быть может, со мной, -- добавил он, проводя рукой по глазам, как под влиянием сильной боли.
The elder man laughed. Лорд Генри рассмеялся.
"The only horrible thing in the world is ennui, Dorian. -- Самое страшное на свете -- это скука, Дориан.
That is the one sin for which there is no forgiveness. Вот единственный грех, которому нет прощения.
But we are not likely to suffer from it, unless these fellows keep chattering about this thing at dinner. Но нам она не грозит, если только наши приятели за обедом не вздумают толковать о случившемся.
I must tell them that the subject is to be tabooed. Надо будет их предупредить, что это запретная тема.
As for omens, there is no such thing as an omen. Ну а предзнаменования -- вздор, никаких предзнаменований не бывает.
Destiny does not send us heralds. She is too wise or too cruel for that. Судьба не шлет нам вестников -- для этого она достаточно мудра или достаточно жестока.
Besides, what on earth could happen to you, Dorian? И, наконец, скажите, ради бога, что может с вами случиться, Дориан?
You have everything in the world that a man can want. У вас есть все, чего только может пожелать человек.
There is no one who would not be delighted to change places with you." Каждый был бы рад поменяться с вами.
"There is no one with whom I would not change places, Harry. -- А я был бы рад поменяться с любым человеком на свете!
Don't laugh like that. I am telling you the truth. Не смейтесь, Гарри, я вам правду говорю.
The wretched peasant who has just died is better off than I am. Злополучный крестьянин, который убит только что, счастливее меня.
I have no terror of Death. It is the coming of Death that terrifies me. Смерти я не боюсьстрашно только ее приближение.
Its monstrous wings seem to wheel in the leaden air around me. Мне кажется, будто ее чудовищные крылья уже шумят надо мной в свинцовой духоте.
Good heavens! don't you see a man moving behind the trees there, watching me, waiting for me?" О господи! Разве вы не видите, что какой-то человек прячется за деревьями, подстерегает, ждет меня?
Lord Henry looked in the direction in which the trembling gloved hand was pointing. Лорд Г енри посмотрел туда, куда указывала дрожащая рука в перчатке.
"Yes," he said, smiling, "I see the gardener waiting for you. -- Да, -- сказал он с улыбкой, -- вижу садовника, который действительно поджидает нас.
I suppose he wants to ask you what flowers you wish to have on the table to-night. Наверное, хочет узнать, какие цветы срезать к столу.
How absurdly nervous you are, my dear fellow! До чего же у вас нервы развинтились, мой милый!
You must come and see my doctor, when we get back to town." Непременно посоветуйтесь с моим врачом, когда мы вернемся в город.
Dorian heaved a sigh of relief as he saw the gardener approaching. Дориан вздохнул с облегчением, узнав в подходившем садовника.
The man touched his hat, glanced for a moment at Lord Henry in a hesitating manner, and then produced a letter, which he handed to his master. Тот приподнял шляпу, смущенно покосился на лорда Генри и, достав из кармана письмо, подал его хозяину.
"Her Grace told me to wait for an answer," he murmured. -- Ее светлость приказала мне подождать ответа, -- промолвил он вполголоса.
Dorian put the letter into his pocket. Дориан сунул письмо в карман.
"Tell her Grace that I am coming in," he said, coldly. -- Скажите ее светлости, что я сейчас приду, -- сказал он сухо.
The man turned round, and went rapidly in the direction of the house. Садовник торопливо пошел к дому.
"How fond women are of doing dangerous things!" laughed Lord Henry. "It is one of the qualities in them that I admire most. -- Как женщины любят делать рискованные вещи! -- с улыбкой заметил лорд Генри.-- Эта черта мне в них очень нравится.
A woman will flirt with anybody in the world as long as other people are looking on." Женщина готова флиртовать с кем угодно до тех пор, пока другие на это обращают внимание.
"How fond you are of saying dangerous things, Harry! -- А вы любите говорить рискованные вещи, Гарри.
In the present instance you are quite astray. И в данном случае вы глубоко ошибаетесь.
I like the Duchess very much, but I don't love her." Г ерцогиня мне очень нравится, но я не влюблен в нее.
"And the Duchess loves you very much, but she likes you less, so you are excellently matched." -- А она в вас очень влюблена, но нравитесь вы ей меньше. Так что вы составите прекрасную пару.
"You are talking scandal, Harry, and there is never any basis for scandal." -- Вы сплетничаете, Гарри! И сплетничаете без всяких оснований.
"The basis of every scandal is an immoral certainty," said Lord Henry, lighting a cigarette. -- Основание для всякой сплетни -- вера в безнравственность, -- изрек лорд Г енри, закуривая папиросу.
"You would sacrifice anybody, Harry, for the sake of an epigram." -- Гарри, Гарри, вы ради красного словца готовы кого угодно принести в жертву!
"The world goes to the altar of its own accord," was the answer. -- Люди сами восходят на алтарь, чтобы принести себя в жертву.
"I wish I could love," cried Dorian Gray, with a deep note of pathos in his voice. "But I seem to have lost the passion, and forgotten the desire. -- Ах, если бы я мог кого-нибудь полюбить! -воскликнул Дориан с ноткой пафоса в голосе.--Но я, кажется, утратил эту способность и разучился желать.
I am too much concentrated on myself. My own personality has become a burden to me. Я всегда был слишком занят собой -- и вот стал уже в тягость самому себе.
I want to escape, to go away, to forget. Мне хочется бежать от всего, уйти, забыть!..
It was silly of me to come down here at all. Глупо было ехать сюда.
I think I shall send a wire to Harvey to have the yacht got ready. Я, пожалуй, телеграфирую Харви, чтобы яхта была наготове.
On a yacht one is safe." На яхте чувствуешь себя в безопасности.
"Safe from what, Dorian? -- В безопасности от чего, Дориан?
You are in some trouble. С вами случилась какаянибудь беда?
Why not tell me what it is? Почему же вы молчите?
You know I would help you." Вы знаете, что я всегда готов помочь вам.
"I can't tell you, Harry," he answered, sadly. "And I dare say it is only a fancy of mine. -- Я не могу вам ничего рассказать, Гарри, -ответил Дориан уныло.-- И, наверное, все -просто моя фантазия.
This unfortunate accident has upset me. I have a horrible presentiment that something of the kind may happen to me." Это несчастье меня расстроило, я предчувствую, что и со мной случится чтонибудь в таком роде.
"What nonsense!" -- Какой вздор!
"I hope it is, but I can't help feeling it. -- Надеюсь, вы правы, но ничего не могу с собой поделать.
Ah! here is the Duchess, looking like Artemis in a tailor-made gown. Ага, вот и герцогиня! Настоящая Артемида в английском костюме.
You see we have come back, Duchess." Как видите, мы вернулись, герцогиня.
"I have heard all about it, Mr. Gray," she answered. "Poor Geoffrey is terribly upset. -- Я уже все знаю, мистер Грей, -- сказала герцогиня.-- Бедный Джеффри ужасно огорчен.
And it seems that you asked him not to shoot the hare. И, говорят, вы просили его не стрелять в зайца.
How curious!" Какое странное совпадение!
"Yes, it was very curious. -- Да, очень странное.
I don't know what made me say it. Не знаю даже, что меня побудило сказать это.
Some whim, I suppose. Простая прихоть, вероятно.
It looked the loveliest of little live things. Заяц был так мил...
But I am sorry they told you about the man. Однако очень жаль, что они вам рассказали про это.
It is a hideous subject." Ужасная история...
"It is an annoying subject," broke in Lord Henry. "It has no psychological value at all. -- Досадная история, -- поправил его лорд Генри.-- И психологически ничуть не любопытная.
Now if Geoffrey had done the thing on purpose, how interesting he would be! Вот если бы Джеффри убил его нарочно, -- как это было бы интересно!
I should like to know someone who had committed a real murder." Хотел бы я познакомиться с настоящим убийцей!
"How horrid of you, Harry!" cried the Duchess. "Isn't it, Mr. Gray? -- Гарри, вы невозможный человек! -воскликнула герцогиня.-- Не правда ли, мистер Грей?..
Harry, Mr. Gray is ill again. Ох, Гарри, мистеру Грею, кажется, опять дурно!
He is going to faint." Он сейчас упадет!
Dorian drew himself up with an effort, and smiled. Дориан с трудом овладел собой и улыбнулся.
"It is nothing, Duchess," he murmured; "my nerves are dreadfully out of order. That is all. -- Это пустяки, не беспокойтесь, герцогиня. Нервы у меня сильно расстроены, вот и все.
I am afraid I walked too far this morning. Пожалуй, я слишком много ходил сегодня...
I didn't hear what Harry said. Что такое Гарри опять изрек?
Was it very bad? Что-нибудь очень циничное?
You must tell me some other time. Вы мне потом расскажете.
I think I must go and lie down. You will excuse me, won't you?" А сейчас вы меня извините -- мне, пожалуй, лучше пойти прилечь.
They had reached the great flight of steps that led from the conservatory on to the terrace. Они дошли до широкой лестницы, которая вела из оранжерея на террасу.
As the glass door closed behind Dorian, Lord Henry turned and looked at the Duchess with his slumberous eyes. Когда стеклянная дверь закрылась за Дорианом, лорд Генри повернулся к герцогине и посмотрел на нее в упор своими томными глазами.
"Are you very much in love with him?" he asked. -- Вы сильно в него влюблены? -- спросил он.
She did not answer for some time, but stood gazing at the landscape. Герцогиня некоторое время молчала, глядя на расстилавшуюся перед ними картину.
"I wish I knew," she said at last. -- Хотела бы я сама это знать, -- сказала она наконец.
He shook his head. Лорд Генри покачал головой.
"Knowledge would be fatal. -- Знание пагубно для любви.
It is the uncertainty that charms one. Только неизвестность пленяет нас.
A mist makes things wonderful." В тумане все кажется необыкновенным.
"One may lose one's way." -- Но в тумане можно сбиться с пути.
"All ways end at the same point, my dear Gladys." -- Ах, милая Глэдис, все пути ведут к одному.
"What is that?" -- К чему же?
"Disillusion." -- К разочарованию.
"It was my d?but in life," she sighed. -- С него я начала свой жизненный путь, -- со вздохом отозвалась герцогиня.
"It came to you crowned." -- Оно пришло к вам в герцогской короне.
"I am tired of strawberry leaves." -- Мне надоели земляничные листья.
"They become you." -- Но вы их носите с подобающим достоинством.
"Only in public." -- Только на людях.
"You would miss them," said Lord Henry. -- Смотрите, вам трудно будет обойтись без них!
"I will not part with a petal." -- А они останутся при мне, все до единого.
"Monmouth has ears." -- Но у Монмаута есть уши.
"Old age is dull of hearing." -- Старость туга на ухо.
"Has he never been jealous?" -- Неужели он никогда не ревнует?
"I wish he had been." -- Нет. Хоть бы раз приревновал!
He glanced about as if in search of something. Лорд Г енри осмотрелся вокруг, словно ища чегото.
"What are you looking for?" she inquired. -- Чего вы ищете? -- спросила герцогиня.
"The button from your foil," he answered. -- Шишечку от вашей рапиры, -- отвечал он.-- Вы ее обронили.
"You have dropped it." Герцогиня расхохоталась.
She laughed. "I have still the mask." -- Но маска еще на мне.
"It makes your eyes lovelier," was his reply. -- Изпод нее ваши глаза кажутся еще красивее, -был ответ.
She laughed again. Герцогиня снова рассмеялась.
Her teeth showed like white seeds in a scarlet fruit. Зубы ее блеснули меж губ, как белые зернышки в алой мякоти плода.
Upstairs, in his own room, Dorian Gray was lying on a sofa, with terror in every tingling fibre of his body. А наверху, в своей спальне, лежал на диване Дориан, и каждая жилка в нем дрожала от ужаса.
Life had suddenly become too hideous a burden for him to bear. Жизнь внезапно стала для него невыносимым бременем.
The dreadful death of the unlucky beater, shot in the thicket like a wild animal, had seemed to him to prefigure death for himself also. Смерть злополучного загонщика, которого подстрелили в лесу, как дикого зверя, казалась Дориану прообразом его собственного конца.
He had nearly swooned at what Lord Henry had said in a chance mood of cynical jesting. Услышав слова лорда Генри, сказанные с такой циничной шутливостью, он чуть не лишился чувств.
At five o'clock he rang his bell for his servant and gave him orders to pack his things for the night-express to town, and to have the brougham at the door by eight-thirty. В пять часов он позвонил слуге и распорядился, чтобы его вещи были уложены и коляска подана к половине девятого, так как, он, уезжает вечерним поездом в Лондон.
He was determined not to sleep another night at Selby Royal. It was an ill-omened place. Death walked there in the sunlight. The grass of the forest had been spotted with blood. Он твердо решил ни одной ночи не ночевать больше в Селби, этом зловещем месте, где смерть бродит и при солнечном свете, а трава в лесу обрызгана кровью.
Then he wrote a note to Lord Henry, telling him that he was going up to town to consult his doctor, and asking him to entertain his guests in his absence. Он написал лорду Г енри записку, в которой сообщал, что едет в Лондон к врачу, и просил развлекать гостей до его возвращения.
As he was putting it into the envelope, a knock came to the door, and his valet informed him that the head-keeper wished to see him. Когда он запечатывал записку, в дверь постучали, и лакей доложил, что пришел старший егерь.
He frowned, and bit his lip. Дориан нахмурился, закусил губу.
"Send him in," he muttered, after some moments' hesitation. -- Пусть войдет, -- буркнул он после минутной нерешимости.
As soon as the man entered Dorian pulled his chequebook out of a drawer, and spread it out before him. Как только егерь вошел, Дориан достал из ящика чековую книжку и положил ее перед собой.
"I suppose you have come about the unfortunate accident of this morning, Thornton?" he said, taking up a pen. -- Вы, наверное, пришли по поводу того несчастного случая, Торнтон? -- спросил он, берясь уже за перо.
"Yes, sir," answered the gamekeeper. -- Так точно, сэр, -- ответил егерь.
"Was the poor fellow married? -- Что же, этот бедняга был женат?
Had he any people dependent on him?" asked Dorian, looking bored. "If so, I should not like them to be left in want, and will send them any sum of money you may think necessary." У него есть семья? -- спросил Дориан небрежно, -- Если да, я их не оставлю в нужде, пошлю им денег. Сколько вы находите нужным?
"We don't know who he is, sir. -- Мы не знаем, кто этот человек, сэр.
That is what I took the liberty of coming to you about." Поэтому я и осмелился вас побеспокоить...
"Don't know who he is?" said Dorian, listlessly. "What do you mean? -- Не знаете, кто он? -- рассеянно переспросил Дориан.-- Как так?
Wasn't he one of your men?" Разве он не из ваших людей?
"No, sir. -- Нет, сэр.
Never saw him before. Я его никогда в глаза не видел.
Seems like a sailor, sir." Похоже, что это какой-то матрос, сэр.
The pen dropped from Dorian Gray's hand, and he felt as if his heart had suddenly stopped beating. Перо выпало из рук Дориана, и сердце у него вдруг замерло.
"A sailor?" he cried out. "Did you say a sailor?" -- Матрос? -- переспросил он.-- Вы говорите, матрос?
"Yes, sir. -- Да, сэр.
He looks as if he had been a sort of sailor; tattooed on both arms, and that kind of thing." По всему видно. На обеих руках у него татуировка... и все такое...
"Was there anything found on him?" said Dorian, leaning forward and looking at the man with startled eyes. "Anything that would tell his name?" -- А нашли вы при нем что-нибудь ? -Дориан наклонился вперед, ошеломленно глядя на егеря.-- Какой-нибудь документ, из которого можно узнать его имя?
"Some money, sir-not much, and a six-shooter. -- Нет, сэр. Только немного денег и шестизарядный револьвер -- больше ничего.
There was no name of any kind. А имя нигде не указано.
A decent-looking man, sir, but rough-like. Человек, видимо, приличный, но из простых.
A sort of sailor, we think." Мы думаем, что матрос.
Dorian started to his feet. Дориан вскочил.
A terrible hope fluttered past him. He clutched at it madly. Мелькнула безумная надежда, и он судорожно за нее ухватился.
"Where is the body?" he exclaimed. "Quick! -- Где труп?
I must see it at once." Я хочу его сейчас же увидеть.
"It is in an empty stable in the Home Farm, sir. -- Он на ферме, сэр. В пустой конюшне.
The folk don't like to have that sort of thing in their houses. Люди не любят держать в доме покойника.
They say a corpse brings bad luck." Они говорят, что мертвец приносит несчастье.
"The Home Farm! -- На ферме?
Go there at once and meet me. Так отправляйтесь туда и ждите меня.
Tell one of the grooms to bring my horse round. Скажите кому-нибудь из конюхов, чтобы привел мне лошадь...
No. Never mind. Или нет, не надо.
I'll go to the stables myself. Я сам пойду в конюшню.
It will save time." Так будет скорее.
In less than a quarter of an hour Dorian Gray was galloping down the long avenue as hard as he could go. Не прошло и четверти часа, как Дориан Г рей уже мчался галопом, во весь опор, по длинной аллее.
The trees seemed to sweep past him in spectral procession, and wild shadows to fling themselves across his path. Деревья призрачной процессией неслись мимо, и пугливые тени перебегали дорогу.
Once the mare swerved at a white gate-post and nearly threw him. Раз добыла неожиданно свернула в сторону, к знакомой белой ограде, я чуть не сбросила седока.
He lashed her across the neck with his crop. She cleft the dusky air like an arrow. Он стегнул ее хлыстом по шее, и она понеслась вперед, рассекая воздух, как стрела.
The stones flew from her hoofs. Камни летели изпод ее копыт.
At last he reached the Home Farm. Наконец Дориан доскакал до фермы.
Two men were loitering in the yard. По двору слонялись двое .рабочих.
He leapt from the saddle and threw the reins to one of them. Он спрыгнул с седла и бросил поводья одному из них.
In the farthest stable a light was glimmering. В самой дальней конюшне светился огонек.
Something seemed to tell him that the body was there, and he hurried to the door, and put his hand upon the latch. Какой-то внутренний голос подсказал Дориану, что мертвец там. Он быстро подошел к дверям и взялся за щеколду.
There he paused for a moment, feeling that he was on the brink of a discovery that would either make or mar his life. Однако он вошел не сразу, а постоял минуту, чувствуя, что вот сейчас ему предстоит сделать открытие, которое --либо вернет ему покой, --либо испортит жизнь навсегда.
Then he thrust the door open, and entered. Наконец он порывисто дернул дверь к себе и вошел.
On a heap of sacking in the far corner was lying the dead body of a man dressed in a coarse shirt and a pair of blue trousers. На мешках в дальнем углу лежал человек в грубой рубахе и синих штанах.
A spotted handkerchief had been placed over the face. Лицо его было прикрыто пестрым ситцевым платком.
A coarse candle, stuck in a bottle, sputtered beside it. Рядом горела, потрескивая, толстая свеча, воткнутая в бутылку.
Dorian Gray shuddered. He felt that his could not be the hand to take the handkerchief away, and called out to one of the farm-servants to come to him. Дориан дрожал, чувствуя, что у него не хватит духу своей рукой снять платок. Он кликнул одного из работников.
"Take that thing off the face. I wish to see it," he said, clutching at the doorpost for support. -- Снимите эту тряпку, я хочу его видеть, -- сказал он и прислонился к дверному косяку, ища опоры.
When the farm-servant had done so, he stepped forward. Когда парень снял платок, Дориан подошел ближе.
A cry of joy broke from his lips. Крик радости вырвался у него.
The man who had been shot in the thicket was James Vane. Человек, убитый в лесу, был Джеймс Вэйн!
He stood there for some minutes looking at the dead body. Несколько минут Дориан Г рей стоял и смотрел на мертвеца.
As he rode home, his eyes were full of tears, for he knew he was safe. Когда он потом ехал домой, глаза его были полны слез. Спасен!
CHAPTER XIX ГЛАВА XIX
"There is no use your telling me that you are going to be good," cried Lord Henry, dipping his white fingers into a red copper bowl filled with rose-water. "You're quite perfect. -- И зачем вы мне твердите, что решили стать лучше? -- говорил лорд Генри, окуная белые пальцы в медную чашу с розовой водой.-- Вы и так достаточно хороши.
Pray, don't change." Пожалуйста, не меняйтесь.
Dorian Gray shook his head. Дориан покачал головой.
"No, Harry, I have done too many dreadful things in my life. -- Нет, Гарри, у меня на совести слишком много тяжких грехов.
I am not going to do any more. Я решил не грешить больше.
I began my good actions yesterday." И вчера уже начал творить добрые дела.
"Where were you yesterday?" -- А где же это вы были вчера?
"In the country, Harry. -- В деревне, Гарри.
I was staying at a little inn by myself." Поехал туда один и остановился в маленькой харчевне.
"My dear boy," said Lord Henry, smiling, "anybody can be good in the country. There are no temptations there. -- Милый друг, в деревне всякий может быть праведником, -- с улыбкой заметил лорд Генри.--Там нет никаких соблазнов.
That is the reason why people who live out of town are so absolutely uncivilised. По этойто причине людей, живущих за городом, не коснулась цивилизация.
Civilisation is not by any means an easy thing to attain to. Да, да, приобщиться к цивилизации -- дело весьма нелегкое.
There are only two ways by which man can reach it. One is by being cultured, the other by being corrupt. Для этого есть два пути: культура или так называемый разврат.
Country people have no opportunity of being either, so they stagnate." А деревенским жителям то и другое недоступно. Вот они и закоснели в добродетели.
"Culture and corruption," echoed Dorian. "I have known something of both. It seems terrible to me now that they should ever be found together. -- Культура и разврат, -- повторил Дориан.-- Я приобщился к тому и другому, и теперь мне тяжело думать, что они могут сопутствовать друг другу.
For I have a new ideal, Harry. У меня новый идеал, Гарри.
I am going to alter. Я решил стать другим человеком.
I think I have altered." И чувствую, что уже переменился.
"You have not yet told me what your good action was. -- А вы еще не рассказали мне, какое это доброе дело совершили.
Or did you say you had done more than one?" asked his companion, as he spilt into his plate a little crimson pyramid of seeded strawberries, and through a perforated shell-shaped spoon snowed white sugar upon them. Или, кажется, вы говорили даже о нескольких? -спросил лорд Генри, положив себе на тарелку красную пирамидку очищенной клубники и посыпая ее сахаром.
"I can tell you, Harry. It is not a story I could tell to anyone else. -- Этого я никому рассказывать не стал бы, а вам расскажу.
I spared somebody. Я пощадил женщину, Гарри.
It sounds vain, but you understand what I mean. Такое заявление может показаться тщеславным хвастовством, но вы меня поймете.
She was quite beautiful, and wonderfully like Sibyl Vane. Она очень хороша собой и удивительно напоминает Сибилу Вэйн.
I think it was that which first attracted me to her. Должно быть, этим она вначале и привлекла меня.
You remember Sibyl, don't you? Помните Сибилу, Гарри?
How long ago that seems! Каким далеким кажется то время!..
Well, Hetty was not one of our own class, of course. Так вот... Гетти, конечно, не нашего круга.
She was simply a girl in a village. Простая деревенская девушка.
But I really loved her. Но я ее искренне полюбил.
I am quite sure that I loved her. Да, я убежден, что это была любовь.
All during this wonderful May that we have been having, I used to run down and see her two or three times a week. Весь май -- чудесный май был в этом году! -- я ездил к ней дватри раза в неделю.
Yesterday she met me in a little orchard. Вчера она встретила меня в саду.
The apple-blossoms kept tumbling down on her hair, and she was laughing. Цветы яблони падали ей на волосы, и она смеялась...
We were to have gone away together this morning at dawn. Мы должны были уехать вместе сегодня на рассвете.
Suddenly I determined to leave her as flower-like as I had found her." Но вдруг я решил оставить ее такой же прекрасной и чистой, какой встретил ее...
"I should think the novelty of the emotion must have given you a thrill of real pleasure, Dorian," interrupted Lord Henry. "But I can finish your idyll for you. -- Должно быть, новизна этого чувства доставила вам истинное наслаждение, Дориан? -- перебил лорд Генри.-- А вашу идиллию я могу досказать за вас.
You gave her good advice, and broke her heart. Вы дали ей добрый совет и разбили ее сердце.
That was the beginning of your reformation." Так вы начали свою праведную жизнь.
"Harry, you are horrible! You mustn't say these dreadful things. -- Гарри, как вам не стыдно говорить такие вещи!
Hetty's heart is not broken. Сердце Гетти вовсе не разбито.
Of course she cried, and all that. Конечно, она поплакала и все такое.
But there is no disgrace upon her. Но зато она не обесчещена.
She can live, like Perdita, in her garden of mint and marigold." Она может жить, как Пердита, в своем саду среди мяты и златоцвета.
"And weep over a faithless Florizel," said Lord Henry, laughing, as he leant back in his chair. "My dear Dorian, you have the most curiously boyish moods. -- И плакать о неверном Флоризеле, -- докончил лорд Генри, со смехом откидываясь на спинку стула.-- Милый мой, как много еще в вас презабавной детской наивности!
Do you think this girl will ever be really contented now with anyone of her own rank? Вы думаете, эта девушка теперь сможет удовлетвориться любовью человека ее среды?
I suppose she will be married some day to a rough carter or a grinning ploughman. Выдадут ее замуж за грубиянавозчика или крестьянского парня.
Well, the fact of having met you, and loved you, will teach her to despise her husband, and she will be wretched. А знакомство с вами и любовь к вам сделали свое дело: она будет презирать мужа и чувствовать себя несчастной.
From a moral point of view, I cannot say that I think much of your great renunciation. Не могу сказать, чтобы ваше великое самоотречение было большой моральной победой.
Even as a beginning, it is poor. Даже для начала это слабо.
Besides, how do you know that Hetty isn't floating at the present moment in some star-lit mill-pond, with lovely water-lilies round her, like Ophelia?" Кроме того, почем вы знаете, -- может быть, ваша Г етти плавает сейчас, как Офелия, где-нибудь среди кувшинок в пруду, озаренном звездным сиянием?
"I can't bear this, Harry! -- Перестаньте, Гарри, это невыносимо!
You mock at everything, and then suggest the most serious tragedies. То вы все превращаете в шутку, то придумываете самые ужасные трагедии!
I am sorry I told you now. Мне жаль, что я вам все рассказал.
I don't care what you say to me. I know I was right in acting as I did. И что бы вы ни говорили, я знаю, что поступил правильно.
Poor Hetty! Бедная Гетти!
As I rode past the farm this morning, I saw her white face at the window, like a spray of jasmine. Сегодня утром, когда я проезжал верхом мимо их фермы, я видел в окне ее личико, белое, как цветы жасмина...
Don't let us talk about it any more, and don't try to persuade me that the first good action I have done for years, the first little bit of self-sacrifice I have ever known, is really a sort of sin. Не будем больше говорить об этом. И не пытайтесь меня убедить, что мое первое за столько лет доброе дело, первый самоотверженный поступокна самом деле чуть ли не преступление.
I want to be better. Я хочу стать лучше.
I am going to be better. И стану...
Tell me something about yourself. Ну, довольно об этом. Расскажите мне о себе.
What is going on in town? Что слышно в Лондоне?
I have not been to the club for days." Я давно не был в клубе.
"The people are still discussing poor Basil's disappearance." -- Люди все еще толкуют об исчезновении Бэзила.
"I should have thought they had got tired of that by this time," said Dorian, pouring himself out some wine, and frowning slightly. -- А я думал, что им это уже наскучило, -- бросил Дориан, едва заметно нахмурив брови и наливая себе вина.
"My dear boy, they have only been talking about it for six weeks, and the British public are really not equal to the mental strain of having more than one topic every three months. -- Что вы, мой милый! Об этом говорят всего только полтора месяца, а обществу нашему трудно менять тему чаще, чем раз в три месяца, -на такое умственное усилие оно не способно.
They have been very fortunate lately, however. Правда, в этом сезоне ему очень повезло.
They have had my own divorce-case, and Alan Campbell's suicide. Now they have got the mysterious disappearance of an artist. Столько событий -- мой развод, самоубийство Алана Кэмпбела, а теперь еще загадочное исчезновение художника!
Scotland Yard still insists that the man in the grey ulster who left for Paris by the midnight train on the ninth of November was poor Basil, and the French police declare that Basil never arrived in Paris at all. В Скотландярде все еще думают, что человек в сером пальто, уехавший девятого ноября в Париж двенадцатичасовым поездом, был бедняга Бэзил, а французская полиция утверждает, что Бэзил вовсе и не приезжал в Париж.
I suppose in about a fortnight we shall be told that he has been seen in San Francisco. Наверное, через неделюдругую мы услышим, что его видели в СанФранциско.
It is an odd thing, but everyone who disappears is said to be seen at San Francisco. Странное дело -- как только кто-нибудь бесследно исчезает, тотчас разносится слух, что его видели в СанФранциско!
It must be a delightful city, and possess all the attractions of the next world." Замечательный город, должно быть, этот СанФранциско, и обладает, наверное, всеми преимуществами того света!
"What do you think has happened to Basil?" asked Dorian, holding up his Burgundy against the light, and wondering how it was that he could discuss the matter so calmly. -- А вы как думаете, Гарри, куда мог деваться Бэзил? -- спросил Дориан, поднимая стакан с бургундским и рассматривая вино па свет. Он сам удивлялся спокойствию, с которым говорил об этом.
"I have not the slightest idea. -- Понятия не имею.
If Basil chooses to hide himself, it is no business of mine. Если Бэзилу угодно скрываться, -- это его дело.
If he is dead, I don't want to think about him. Если он умер, я не хочу о нем вспоминать.
Death is the only thing that ever terrifies me. Смерть -- то единственное, о чем я думаю с ужасом.
I hate it." Она мне ненавистна.
"Why?" said the younger man, wearily. -- Почему же? -- лениво спросил младший из собеседников.
"Because," said Lord Henry, passing beneath his nostrils the gilt trellis of an open vinaigrette box, "one can survive everything nowadays except that. -- А потому, -- лорд Г енри поднес к носу золоченый флакончик с уксусом, -- что в наше время человек все может пережить, кроме нее.
Death and vulgarity are the only two facts in the nineteenth century that one cannot explain away. Есть только два явления, которые и в нашем, девятнадцатом, веке еще остаются необъяснимыми и ничем не оправданными: смерть и пошлость...
Let us have our coffee in the music-room, Dorian. Давайте перейдем пить кофе в концертный зал, -- хорошо, Дориан?
You must play Chopin to me. Я хочу, чтобы вы мне поиграли Шопена.
The man with whom my wife ran away played Chopin exquisitely. Тот человек, с которым убежала моя жена, чудесно играл Шопена.
Poor Victoria! Бедная Виктория!
I was very fond of her. The house is rather lonely without her. Я был к ней очень привязан, и без нее в доме так пусто.
Of course married life is merely a habit, a bad habit. Разумеется, семейная жизнь только привычка, скверная привычка.
But then one regrets the loss even of one's worst habits. Но ведь даже с самыми дурными привычками трудно бывает расстаться.
Perhaps one regrets them the most. Пожалуй, труднее всего именно с дурными.
They are such an essential part of one's personality." Они -- такая существенная часть нашего "я".
Dorian said nothing, but rose from the table and, passing into the next room, sat down to the piano and let his fingers stray across the white and black ivory of the keys. Дориан, ничего не отвечая, встал изза стола и, пройдя в соседнюю комнату, сел за рояль. Пальцы его забегали по черным и белым клавишам.
After the coffee had been brought in, he stopped, and, looking over at Lord Henry, said, Но когда подали кофе, он перестал играть и, глядя на лорда Генри, спросил:
"Harry, did it ever occur to you that Basil was murdered?" -- Г арри, а вам не приходило в голову, что Бэзила могли убить?
Lord Henry yawned. Лорд Генри зевнул.
"Basil was very popular, and always wore a Waterbury watch. -- Бэзил очень известен и носит дешевые часы.
Why should he have been murdered? Зачем же было бы его убивать?
He was not clever enough to have enemies. И врагов у него нет, потому что не такой уж он выдающийся человек.
Of course he had a wonderful genius for painting. But a man can paint like Velasquez and yet be as dull as possible. Конечно, он очень талантливый художник, но можно писать, как Веласкес, и при этом быть скучнейшим малым.
Basil was really rather dull. Бэзил, честно говоря, всегда был скучноват.
He only interested me once, and that was when he told me, years ago, that he had a wild adoration for you, and that you were the dominant motive of his art." Только раз он меня заинтересовал -- это было много лет назад, когда он признался мне, что безумно вас обожает и что вы вдохновляете его, даете ему стимул к творчеству.
"I was very fond of Basil," said Dorian, with a note of sadness in his voice. "But don't people say that he was murdered?" -- Я очень любил Бэзила, -- с грустью сказал Дориан.-- Значит, никто не предполагает, что он убит?
"Oh, some of the papers do. -- В некоторых газетах такое предположение высказывалось.
It does not seem to me to be at all probable. А я в это не верю.
I know there are dreadful places in Paris, but Basil was not the sort of man to have gone to them. В Париже, правда, есть весьма подозрительные места, но Бэзил не такой человек, чтобы туда ходить.
He had no curiosity. It was his chief defect." Он совсем не любознателен, это его главный недостаток.
"What would you say, Harry, if I told you that I had murdered Basil?" said the younger man. -- А что бы вы сказали, Гарри, если бы я признался вам, что это я убил Бэзила?
He watched him intently after he had spoken. Говоря это, Дориан с пристальным вниманием наблюдал за лицом лорда Генри.
"I would say, my dear fellow, that you were posing for a character that doesn't suit you. -- Сказал бы, что вы, мой друг, пытаетесь выступить не в своей роли.
All crime is vulgar, just as all vulgarity is crime. Всякое преступление вульгарно, точно так же, как всякая вульгарность -- преступление.
It is not in you, Dorian, to commit a murder. И вы, Дориан, не способны совершить убийство.
I am sorry if I hurt your vanity by saying so, but I assure you it is true. Извините, если я таким утверждением задел ваше самолюбие, но, ейбогу, я прав.
Crime belongs exclusively to the lower orders. Преступники -- всегда людп низших классов.
I don't blame them in the smallest degree. И я их ничуть не осуждаю.
I should fancy that crime was to them what art is to us, simply a method of procuring extraordinary sensations." Мне кажется, для них преступление -- то же, что для нас искусство: простонапросто средство, доставляющее сильные ощущения.
"A method of procuring sensations? -- Средство, доставляющее сильные ощущения?
Do you think, then, that a man who has once committed a murder could possibly do the same crime again? Значит, повашему, человек, раз совершивший убийство, способен сделать это опять?
Don't tell me that." Полноте, Гарри!
"Oh! anything becomes a pleasure if one does it too often," cried Lord Henry, laughing. "That is one of the most important secrets of life. -- О, удовольствие можно находить во всем, что входит в привычку, -- со смехом отозвался лорд Генри.-- Это один из главных секретов жизни.
I should fancy, however, that murder is always a mistake. Впрочем, убийство -- всегда промах.
One should never do any thing that one cannot talk about after dinner. Никогда не следует делать того, о чем нельзя поболтать с людьми после обеда...
But let us pass from poor Basil. Ну, оставим в покое беднягу Бэзила.
I wish I could believe that he had come to such a really romantic end as you suggest; but I can't. Хотелось бы верить, что конец его был так романтичен, как вы предполагаете. Но мне не верится.
I dare say he fell into the Seine off an omnibus, and that the conductor hushed up the scandal. Скорее всего, он свалился с омнибуса в Сену, а кондуктор скрыл это, чтобы не иметь неприятностей.
Yes: I should fancy that was his end. Да, да, я склонен думать, что именно так и было.
I see him lying now on his back under those dull-green waters with the heavy barges floating over him, and long weeds catching in his hair. И лежит он теперь под мутнозелеными водами Сены, а над ним проплывают тяжелые баржи, и в волосах его запутались длинные водоросли...
Do you know, I don't think he would have done much more good work. Знаете, Дориан, вряд ли он мог еще многое создать в живописи.
During the last ten years his painting had gone off very much." Его работы за последние десять лет значительно слабее первых.
Dorian heaved a sigh, and Lord Henry strolled across the room and began to stroke the head of a curious Java parrot, a large grey-plumaged bird, with pink crest and tail, that was balancing itself upon a bamboo perch. Дориан в ответ только вздохнул, а лорд Генри прошелся из угла в угол и стал гладить редкого яванского попугая, сидевшего на бамбуковой жердочке.
As his pointed fingers touched it, it dropped the white scurf of crinkled lids over black glass-like eyes, and began to sway backwards and forwards. Как только его пальцы коснулись спины этой крупной птицы с серыми крыльями и розовым хохолком и хвостом, она опустила белые пленки сморщенных век на черные стеклянные глаза и закачалась взад и вперед.
"Yes," he continued, turning round, and taking his handkerchief out of his pocket; "his painting had quite gone off. -- Да, -- продолжал лорд Генри, обернувшись к Дориану и доставая из кармана платок, -картины Бэзила стали много хуже.
It seemed to me to have lost something. Чего-то в них не хватает.
It had lost an ideal. Видно, Бэзил утратил свой идеал.
When you and he ceased to be great friends, he ceased to be a great artist. Пока вы с ним были так дружны, он был великим художником. Потом это кончилось.
What was it separated you? Изза чего вы разошлись?
I suppose he bored you. Должно быть, он вам надоел?
If so, he never forgave you. It's a habit bores have. Если да, то Бэзил, вероятно, не мог простить вам этого -- таковы уж все скучные люди.
By the way, what has become of that wonderful portrait he did of you? Кстати, что сталось с вашим чудесным портретом?
I don't think I have ever seen it since he finished it. Я, кажется, не видел его ни разу с тех пор, как Бэзил его закончил...
Oh! I remember your telling me years ago that you had sent it down to Selby, and that it had got mislaid or stolen on the way. А, припоминаю, вы говорили мне несколько лет назад, что отправили его в Селби, и он не то затерялся по дороге, не то его украли.
You never got it back? Что же, он так и не нашелся?
What a pity! Какая жалость!
It was really a masterpiece. Это был настоящий шедевр.
I remember I wanted to buy it. Помню, мне очень хотелось его купить.
I wish I had now. И жаль, что я этого не сделал.
It belonged to Basil's best period. Портрет написан в то время, когда талант Бэзила был в полном расцвете.
Since then, his work was that curious mixture of bad painting and good intentions that always entitles a man to be called a representative British artist. Более поздние его картины уже представляют собой ту любопытную смесь плохой работы и благих намерений, которая у нас дает право художнику считаться типичным представителем английского искусства...
Did you advertise for it? А вы объявляли в газетах о пропаже?
You should." Это следовало сделать.
"I forget," said Dorian. "I suppose I did. -- Не помню уже, -- ответил Дориан, -- Вероятно, объявлял. Ну, да бог с ним, с портретом!
But I never really liked it. I am sorry I sat for it. Он мне, в сущности, никогда не нравился, и я жалею, что позировал для него.
The memory of the thing is hateful to me. Не люблю я вспоминать о нем.
Why do you talk of it? К чему вы затеяли этот разговор?
It used to remind me of those curious lines in some play-'Hamlet,' I think-how do they run?- Знаете, Гарри, при взгляде на портрет мне всегда вспоминались две строчки из какой-то пьесы -кажется, из "Гамлета"... Постойте, как же это?..
"'Like the painting of a sorrow, A face without a heart.' Словно образ печали, Бездушный тот лик...
Yes: that is what it was like." Да, именно такое впечатление он на меня производил.
Lord Henry laughed. Лорд Генри засмеялся.
"If a man treats life artistically, his brain is his heart," he answered, sinking into an arm-chair. -- Кто к жизни подходит как художник, тому мозг заменяет душу, -- отозвался он, садясь в кресло.
Dorian Gray shook his head, and struck some soft chords on the piano. "'Like the painting of a sorrow,'" he repeated, "'a face without a heart.'" Дориан отрицательно потряс головой и взял несколько тихих аккордов на рояле. -- Словно образ печали Бездушный тот лик...-- повторил он.
The elder man lay back and looked at him with half-closed eyes. Лорд Генри, откинувшись в кресле, смотрел на него изпод полуопущенных век.
"By the way, Dorian," he said, after a pause, "'what does it profit a man if he gain the whole world and lose'-how does the quotation run?-'his own soul'?" -- А между прочим, Дориан, -- сказал он, помолчав, -- что пользы человеку приобрести весь мир, если он теряет... как дальше? Да: если он теряет собственную душу?
The music jarred and Dorian Gray started, and stared at his friend. Музыка резко оборвалась. Дориан, вздрогнув, уставился на своего друга.
"Why do you ask me that, Harry?" -- Почему вы задаете мне такой вопрос, Гарри?
"My dear fellow," said Lord Henry, elevating his eyebrows in surprise, "I asked you because I thought you might be able to give me an answer. That is all. -- Милый мой.-- Лорд Генри удивленно поднял брови.-- Я спросил, потому что надеялся получить ответ, -- только и всего.
I was going through the Park last Sunday, and close by the Marble Arch there stood a little crowd of shabby-looking people listening to some vulgar street-preacher. В воскресенье я проходил через Парк, а там у Мраморной Арки стояла кучка оборванцев и слушала какого-то уличного проповедника.
As I passed by, I heard the man yelling out that question to his audience. It struck me as being rather dramatic. В то время как я проходил мимо, он как раз выкрикнул эту фразу, и меня вдруг поразила ее драматичность...
London is very rich in curious effects of that kind. В Лондоне можно очень часто наблюдать такие любопытные сценки...
A wet Sunday, an uncouth Christian in a mackintosh, a ring of sickly white faces under a broken roof of dripping umbrellas, and a wonderful phrase flung into the air by shrill, hysterical lips-it was really very good in its way, quite a suggestion. Вообразите -- дождливый воскресный день, жалкая фигура христианина в макинтоше, кольцо бледных испитых лиц под неровной крышей зонтов, с которых течет вода, -- и эта потрясающая фраза, брошенная в воздух, прозвучавшая как пронзительный истерический вопль. Право, это было в своем роде интересно и весьма внушительно.
I thought of telling the prophet that Art had a soul, but that man had not. Я хотел сказать этому пророку, что душа есть только у искусства, а у человека ее нет.
I am afraid, however, he would not have understood me." Но побоялся, что он меня не поймет.
"Don't, Harry. -- Не говорите так, Гарри!
The soul is a terrible reality. Душа у человека есть, это нечто до ужаса реальное.
It can be bought, and sold, and bartered away. Ее можно купить, продать, променять.
It can be poisoned, or made perfect. Ее можно отравить или спасти.
There is a soul in each one of us. У каждого из нас есть душа.
I know it." Я это знаю.
"Do you feel quite sure of that, Dorian?" -- Вы совершенно в этом уверены, Дориан?
"Quite sure." -- Совершенно уверен.
"Ah! then it must be an illusion. -- Ну, в таком случае это только иллюзия.
The things one feels absolutely certain about are never true. Как раз того, во что твердо веришь, в действительности не существует.
That is the fatality of Faith, and the lesson of Romance. Такова фатальная участь веры, и этому же учит нас любовь.
How grave you are! Боже, какой у вас серьезный и мрачный вид, Дориан!
Don't be so serious. Полноте!
What have you or I to do with the superstitions of our age? Что нам за дело до суеверий нашего века?
No: we have given up our belief in the soul. Нет, мы больше не верим в существование души.
Play me something. Сыграйте мне, Дориан!
Play me a nocturne, Dorian, and, as you play, tell me, in a low voice, how you have kept your youth. Сыграйте какой-нибудь ноктюрн и во время игры расскажите тихонько, как вы сохранили молодость.
You must have some secret. Вы, верно, знаете какой-нибудь секрет.
I am only ten years older than you are, and I am wrinkled, and worn, and yellow. Я старше вас только на десять лет, а посмотрите, как я износился, сморщился, пожелтел!
You are really wonderful, Dorian. Вы же поистине очаровательны, Дориан.
You have never looked more charming than you do to-night. И сегодня более чем когда-либо .
You remind me of the day I saw you first. Глядя на вас, я вспоминаю день нашей первой встречи.
You were rather cheeky, very shy, and absolutely extraordinary. Вы были очень застенчивый, но при этом довольно дерзкий и вообще замечательный юноша.
You have changed, of course, but not in appearance. С годами вы, конечно, переменились, но внешне -- ничуть.
I wish you would tell me your secret. Хотел бы я узнать ваш секрет!
To get back my youth I would do anything in the world, except take exercise, get up early, or be respectable. Чтобы вернуть свою молодость, я готов сделать все на свете -- только не заниматься гимнастикой, не вставать рано и не вести добродетельный образ жизни.
Youth! Молодость!
There is nothing like it. Что может с ней сравниться?
It's absurd to talk of the ignorance of youth. Как это глу поговорить о "неопытной и невежественной юности".
The only people to whose opinions I listen now with any respect are people much younger than myself. Я с уважением слушаю суждения только тех, кто много меня моложе.
They seem in front of me. Life has revealed to them her latest wonder. Молодежь нас опередила, ей жизнь открывает свои самые новые чудеса.
As for the aged, I always contradict the aged. А людям пожилым я всегда противоречу.
I do it on principle. Я это делаю из принципа.
If you ask them their opinion on something that happened yesterday, they solemnly give you the opinions current in 1820, when people wore high stocks, believed in everything, and knew absolutely nothing. Спросите их мнения о чемнибудь , что произошло только вчера, -- и они с важностью преподнесут вам суждения, господствовавшие в тысяча восемьсот двадцатом году, когда мужчины носили длинные чулки, когда люди верили решительно во все, но решительно ничего не знали...
How lovely that thing you are playing is! Какую прелестную вещь вы играете!
I wonder did Chopin write it at Majorca, with the sea weeping round the villa, and the salt spray dashing against the panes? It is marvellously romantic. Она удивительно романтична. Можно подумать, что Шопен писал ее на Майорке, когда море стонало вокруг его виллы и соленые брызги летели в окна.
What a blessing it is that there is one art left to us that is not imitative! Какое счастье, что у нас есть хоть одно неподражательное искусство!
Don't stop. I want music to-night. Играйте, играйте, Дориан, мне сегодня хочется музыки!..
It seems to me that you are the young Apollo, and that I am Marsyas listening to you. Я буду воображать, что вы -- юный Аполлон, а я -- внимающий вам Марсий...
I have sorrows, Dorian, of my own, that even you know nothing of. У меня есть свои горести, Дориан, о которых я не говорю даже вам.
The tragedy of old age is not that one is old, but that one is young. Трагедия старости не в том, что человек стареет, а в том, что он душой остается молодым...
I am amazed sometimes at my own sincerity. Я иногда сам поражаюсь своей искренности.
Ah, Dorian, how happy you are! Ах, Дориан, какой вы счастливец!
What an exquisite life you have had! Как прекрасна ваша жизнь!
You have drunk deeply of everything. You have crushed the grapes against your palate. Вы все изведали, всем упивались, вы смаковали сок виноградин, раздавливая их во рту.
Nothing has been hidden from you. Жизнь ничего не утаила от вас.
And it has all been to you no more than the sound of music. It has not marred you. И все в ней вы воспринимали как музыку, поэтому она вас не испортила.
You are still the same." Вы все тот же.
"I am not the same, Harry." -- Нет, Гарри, я уже не тот.
"Yes: you are the same. -- А я говорю -- тот.
I wonder what the rest of your life will be. Интересно, какова будет ваша дальнейшая жизнь.
Don't spoil it by renunciations. Только не портите ее отречениями.
At present you are a perfect type. Сейчас вы -- совершенство.
Don't make yourself incomplete. Смотрите же, не станьте человеком неполноценным.
You are quite flawless now. Сейчас вас не в чем упрекнуть.
You need not shake your head: you know you are. Не качайте головой, вы и сами знаете, что это так.
Besides, Dorian, don't deceive yourself. Life is not governed by will or intention. И, кроме того, не обманывайте себя, Дориан: жизнью управляют не ваша воля и стремления.
Life is a question of nerves, and fibres, and slowly built-up cells in which thought hides itself and passion has its dreams. Жизнь наша зависит от наших нервных волокон, от особенностей нашего организма, от медленно развивающихся клеток, где таятся мысли, где родятся мечты и страсти.
You may fancy yourself safe, and think yourself strong. Вы, допустим, воображаете себя человеком сильным и думаете, что вам ничто не угрожает.
But a chance tone of colour in a room or a morning sky, a particular perfume that you had once loved and that brings subtle memories with it, a line from a forgotten poem that you had come across again, a cadence from a piece of music that you had ceased to play-I tell you, Dorian, that it is on things like these that our lives depend. А между тем случайное освещение предметов в комнате, тон утреннего неба, запах, когда-то любимый вами и навеявший смутные воспоминания, строка забытого стихотворения, которое снова встретилось вам в книге, музыкальная фраза из пьесы, которую вы давно уже не играли, -- вот от каких мелочей зависит течение нашей жизни, Дориан!
Browning writes about that somewhere; but our own senses will imagine them for us. Браунинг тоже где-то пишет об этом. И паши собственные чувства это подтверждают.
There are moments when the odour of lilas blanc passes suddenly across me, and I have to live the strangest month of my life over again. Стоит мне, например, ощутить гденибудь запах духов "белая сирень", -- и я вновь переживаю один самый удивительный месяц в моей жизни.
I wish I could change places with you, Dorian. Ах, если бы я мог поменяться с вами, Дориан!
The world has cried out against us both, but it has always worshipped you. It always will worship you. Люди осуждали нас обоих, но вас они всетаки боготворят, всегда будут боготворить.
You are the type of what the age is searching for, and what it is afraid it has found. Вытот человек, которого наш век ищет... и боится, что нашел.
I am so glad that you have never done anything, never carved a statue, or painted a picture, or produced anything outside of yourself! Я очень рад, что вы не изваяли никакой статуи, не написали картины, вообще не создали ничего вне себя.
Life has been your art. Вашим искусством была жизнь.
You have set yourself to music. Вы положили себя на музыку.
Your days are your sonnets." Дни вашей жизни -- это ваши сонеты.
Dorian rose up from the piano, and passed his hand through his hair. Дориан встал изза рояля и провел рукой по волосам.
"Yes, life has been exquisite," he murmured, "but I am not going to have the same life, Harry. And you must not say these extravagant things to me. -- Да, жизнь моя была чудесна, но так жить я больше не хочу, -- сказал он тихо.-- И я не хочу больше слышать таких сумасбродных речей, Гарри!
You don't know everything about me. Вы не все обо мне знаете.
I think that if you did, even you would turn from me. Если бы знали, то даже вы, вероятно, отвернулись бы от меня.
You laugh. Смеетесь?
Don't laugh." Ох, не смейтесь, Гарри!
"Why have you stopped playing, Dorian? -- Зачем вы перестали играть, Дориан?
Go back and give me the nocturne over again. Садитесь и сыграйте мне еще раз этот ноктюрн.
Look at that great honey-coloured moon that hangs in the dusky air. Взгляните, какая большая, желтая, как мед, луна плывет в сумеречном небе.
She is waiting for you to charm her, and if you play she will come closer to the earth. Она ждет, чтобы вы зачаровали ее своей музыкой, и под звуки ее она подойдет ближе к земле...
You won't? Не хотите играть?
Let us go to the club, then. Ну, так пойдемте в клуб.
It has been a charming evening, and we must end it charmingly. Мы сегодня очень хорошо провели вечер, и надо кончить его так же.
There is some one at White's who wants immensely to know you-young Lord Poole, Bournemouth's eldest son. В клубе будет один молодой человек, который жаждет с вами познакомиться, -- это лорд Пул, старший сын Борнмаута.
He has already copied your neckties, and has begged me to introduce him to you. Он уже копирует ваши галстуки и умоляет, чтобы я его познакомил с вами.
He is quite delightful, and rather reminds me of you." Премилый юноша и немного напоминает вас.
"I hope not," said Dorian, with a sad look in his eyes. "But I am tired to-night, Harry. I shan't go to the club. -- Надеюсь, что пет, -- сказал Дориан, и глаза его стали печальны.-- Я устал, Гарри, я не пойду в клуб.
It is nearly eleven, and I want to go to bed early." Скоро одиннадцать, а я хочу пораньше лечь.
"Do stay. -- Не уходите еще, Дориан.
You have never played so well as to-night. Вы играли сегодня, как никогда.
There was something in your touch that was wonderful. It had more expression than I had ever heard from it before." Ваша игра была как-то особенно выразительна.
"It is because I am going to be good," he answered, smiling, "I am a little changed already." -- Это потому, что я решил исправиться, -- с улыбкой промолвил Дориан.-- И уже немного изменился к лучшему.
"You cannot change to me, Dorian," said Lord Henry. -- Только ко мне не переменитесь, Дориан!
"You and I will always be friends." Мы с вами всегда останемся друзьями.
"Yet you poisoned me with a book once. I should not forgive that. -- А ведь вы однажды отравили меня книгой, Гарри, -- этого я вам никогда не прощу.
Harry, promise me that you will never lend that book to any one. Обещайте, что вы никому больше не дадите ее.
It does harm." Это вредная книга.
"My dear boy, you are really beginning to moralise. -- Дорогой мой, да вы и в самом деле становитесь моралистом!
You will soon be going about like the converted, and the revivalist, warning people against all the sins of which you have grown tired. Скоро вы, как всякий новообращенный, будете ходить и увещевать людей не делать всех тех грехов, которыми вы пресытились.
You are much too delightful to do that. Нет, для этой роли вы слишком хороши!
Besides, it is no use. Да и бесполезно это.
You and I are what we are, and will be what we will be. Какие мы были, такими и останемся.
As for being poisoned by a book, there is no such thing as that. А "отравить" вас книгой я никак не мог. Этого не бывает.
Art has no influence upon action. It annihilates the desire to act. Искусство не влияет на деятельность человека, -- напротив, оно парализует желание действовать.
It is superbly sterile. Оно совершенно нейтрально.
The books that the world calls immoral are books that show the world its own shame. That is all. Так называемые "безнравственные" книги -это те, которые показывают миру его пороки, вот и все.
But we won't discuss literature. Но давайте не будем сейчас затевать спор о литературе!
Come round to-morrow. Приходите ко мне завтра, Дориан.
I am going to ride at eleven. We might go together, and I will take you to lunch afterwards with Lady Branksome. В одиннадцать я поеду кататься верхом, и мы можем покататься вместе. А потом я вас повезу завтракать к леди Бренксам.
She is a charming woman, and wants to consult you about some tapestries she is thinking of buying. Эта милая женщина хочет посоветоваться с вами насчет гобеленов, которые она собирается купить.
Mind you come. Так смотрите же, я вас жду!..
Or shall we lunch with our little Duchess? Или не поехать ли нам завтракать к нашей маленькой герцогине?
She says she never sees you now. Она говорит, что вы совсем перестали бывать у нее.
Perhaps you are tired of Gladys? Быть может, Глэдис вам наскучила?
I thought you would be. Я это предвидел.
Her clever tongue gets on one's nerves. Ее остроумие действует на нервы.
Well, in any case, be here at eleven." Во всяком случае, приходите к одиннадцати.
"Must I really come, Harry?" -- Вы непременно этого хотите, Гарри?
"Certainly. -- Конечно.
The Park is quite lovely now. Парк теперь чудо как хорош!
I don't think there have been such lilacs since the year I met you." Сирень там цветет так пышно, как цвела только в тот год, когда я впервые встретил вас.
"Very well. I shall be here at eleven," said Dorian. -- Хорошо, приду.
"Good-night, Harry." Покойной ночи, Гарри.
As he reached the door he hesitated for a moment, as if he had something more to say. Дойдя до двери, Дориан остановился, словно хотел еще что-то сказать.
Then he sighed and went out. Но только вздохнул и вышел из комнаты.
CHAPTER XX ГЛАВА XX
It was a lovely night, so warm that he threw his coat over his arm, and did not even put his silk scarf round his throat. Был прекрасный вечер, такой теплый, что Дориан не надел пальто и нес его на руке. Он даже не обернул шею своим шелковым кашне.
As he strolled home, smoking his cigarette, two young men in evening dress passed him. Когда он, куря папиросу, шел по улице, его обогнали двое молодых людей во фраках.
He heard one of them whisper to the other, Он слышал, как один шепнул другому:
"That is Dorian Gray." "Смотри, это Дориан Грей".
He remembered how pleased he used to be when he was pointed out, or stared at, or talked about. И Дориан вспомнил, как ему раньше бывало приятно то, что люди указывали его друг другу, глазели на него, говорили о нем.
He was tired of hearing his own name now. А теперь? Ему надоело постоянно слышать свое имя.
Half the charm of the little village where he had been so often lately was that no one knew who he was. И главная прелесть жизни в деревне, куда он в последнее время так часто ездил, была именно в том, что там его никто не знал.
He had often told the girl whom he had lured to love him that he was poor, and she had believed him. Девушке, которая его полюбила, он говорил, что он бедняк, и она ему верила.
He had told her once that he was wicked, and she had laughed at him, and answered that wicked people were always very old and very ugly. Раз он ей сказал, что в прошлом вел развратную жизнь, а она засмеялась и возразила, что развратные люди всегда бывают старые и безобразные.
What a laugh she had!-just like a thrush singing. Какой У нее смех -- совсем как пение дрозда!
And how pretty she had been in her cotton dresses and her large hats! И как она прелестна в своем ситцевом платьице и широкополой шляпе!
She knew nothing, but she had everything that he had lost. Она, простая, невежественная девушка, обладает всем тем, что он утратил.
When he reached home, he found his servant waiting up for him. He sent him to bed, and threw himself down on the sofa in the library, and began to think over some of the things that Lord Henry had said to him. Придя домой, Дориан отослал спать лакея, который пе ложился, дожидаясь его. Потом вошел в библиотеку и лег на диван. Он думал о том, что ему сегодня говорил лорд Генри.
Was it really true that one could never change? Неужели правда, что человек при всем желании не может измениться?
He felt a wild longing for the unstained purity of his boyhood-his rose-white boyhood, as Lord Henry had once called it. Дориан испытывал в эти минуты страстную тоску по незапятнанной чистоте своей юности, "белорозовой юности", как назвал ее однажды лорд Генри.
He knew that he had tarnished himself, filled his mind with corruption, and given horror to his fancy; that he had been an evil influence to others, and had experienced a terrible joy in being so; and that, of the lives that had crossed his own, it had been the fairest and the most full of promise that he had brought to shame. Он сознавал, что загрязнил ее, растлил свою душу, дал отвратительную пищу воображению, что его влияние было гибельно для других, и это доставляло ему жестокое удовольствие. Из всех жизней, скрестившихся с его собственной, его жизнь была самая чистая и так много обещала -- а он запятнал ее.
But was it all irretrievable? Но неужели все это непоправимо?
Was there no hope for him? Неужели для него нет надежды?
Ah! in what a monstrous moment of pride and passion he had prayed that the portrait should bear the burden of his days, and he keep the unsullied splendour of eternal youth! О, зачем в роковую минуту гордыни и возмущения он молил небеса, чтобы портрет нес бремя его дней, а сам он сохранил неприкосновенным весь блеск вечной молодости!
All his failure had been due to that. В ту минуту он погубил свою жизнь.
Better for him that each sin of his life had brought its sure, swift penalty along with it. Лучше было бы, если бы всякое прегрешение влекло за собой верное и скорое наказание.
There was purification in punishment. В каре -- очищение.
Not "Forgive us our sins," but "Smite us for our iniquities" should be the prayer of a man to a most just God. Не "Прости нам грехи наши", а "Покарай нас за беззакония наши"вот какой должна быть молитва человека справедливейшему богу.
The curiously carved mirror that Lord Henry had given to him, so many years ago now, was standing on the table, and the white-limbed Cupids laughed round it as of old. На столе стояло зеркало, подаренное Дориану много лет назад лордом Генри, и белорукие купидоны попрежнему резвились на его раме, покрытой искусной резьбой.
He took it up, as he had done on that night of horror, when he had first noted the change in the fatal picture, and with wild, tear-dimmed eyes looked into its polished shield. Дориан взял его в руки, -- совсем как в ту страшную ночь, когда он впервые заметил перемену в роковом портрете, -- и устремил на его блестящую поверхность блуждающий взор, затуманенный слезами.
Once, some one who had terribly loved him had written to him a mad letter, ending with these idolatrous words: Однажды ктото, до безумия любивший его, написал ему письмо, кончавшееся такими словами:
"The world is changed because you are made of ivory and gold. "Мир стал иным, потому что в него пришли вы, созданный из слоновой кости и золота.
The curves of your lips rewrite history." Изгиб ваших губ переделает заново историю мира".
The phrases came back to his memory, and he repeated them over and over to himself. Эти идолопоклоннические слова вспомнились сейчас Дориану, и он много раз повторил их про себя.
Then he loathed his own beauty, and, flinging the mirror on the floor, crushed it into silver splinters beneath his heel. Но в следующую минуту ему стала противна собственная красота, и, швырнув зеркало на пол, он раздавил его каблуком на серебряные осколки.
It was his beauty that had ruined him, his beauty and the youth that he had prayed for. Эта красота его погубила, красота и вечная молодость, которую он себе вымолил!
But for those two things, his life might have been free from stain. Если бы пе они, его жизнь была бы чиста.
His beauty had been to him but a mask, his youth but a mockery. Красота оказалась только маской, молодость -насмешкой.
What was youth at best? Что такое молодость в лучшем случае?
A green, an unripe time, a time of shallow moods and sickly thoughts. Время незрелости, наивности, время поверхностных впечатлений и нездоровых помыслов.
Why had he worn its livery? Зачем ему было носить ее наряд?
Youth had spoiled him. Да, молодость его погубила.
It was better not to think of the past. Лучше не думать о прошлом.
Nothing could alter that. Ведь ничего теперь не изменишь.
It was of himself, and of his own future, that he had to think. Надо подумать о будущем.
James Vane was hidden in a nameless grave in Selby churchyard. Джеймс Вэйн лежит в безымянной могиле па кладбище в Селби.
Alan Campbell had shot himself one night in his laboratory, but had not revealed the secret that he had been forced to know. Алан Кэмпбел застрелился ночью в лаборатории и не выдал тайны, которую ему против воли пришлось узнать.
The excitement, such as it was, over Basil Hallward's disappearance would soon pass away. Толки об исчезновении Бэзила Холлуорда скоро прекратятся, волнение уляжется -- оно уже идет на убыль.
It was already waning. He was perfectly safe there. Значит, никакая опасность ему больше не грозит.
Nor, indeed, was it the death of Basil Hallward that weighed most upon his mind. It was the living death of his own soul that troubled him. И вовсе не смерть Бэзила Холлуорда мучила и угнетала Дориана, а смерть его собственной души, мертвой души в живом теле.
Basil had painted the portrait that had marred his life. He could not forgive him that. Бэзил написал портрет, который испортил ему жизнь, -- и Дориан не мог простить ему этого.
It was the portrait that had done everything. Ведь всему виной портрет!
Basil had said things to him that were unbearable, and that he had yet borne with patience. Кроме того, Бэзил наговорил ему недопустимых вещейи он стерпел это...
The murder had been simply the madness of a moment. А убийство? Убийство он совершил в минуту безумия.
As for Alan Campbell, his suicide had been his own act. Алан Кэмпбел? Что из того, что Алан покончил с собой?
He had chosen to do it. Это его личное дело, такова была его воля.
It was nothing to him. При чем же здесь он, Дориан?
A new life! Новая жизнь!
That was what he wanted. That was what he was waiting for. Жизнь, начатая сначала, -- вот чего хотел Дориан, вот к чему стремился.
Surely he had begun it already. И уверял себя, что она уже началась.
He had spared one innocent thing, at any rate. Во всяком случае, он пощадил невинную девушку.
He would never again tempt innocence. И никогда больше не будет соблазнять невинных.
He would be good. Он будет жить честно.
As he thought of Hetty Merton, he began to wonder if the portrait in the locked room had changed. Вспомнив о Гетти Мертон, он подумал: а пожалуй, портрет в запертой комнате уже изменился к лучшему?
Surely it was not still so horrible as it had been? Да, да, наверное, он уже не так страшен, как был.
Perhaps if his life became pure, he would be able to expel every sign of evil passion from the face. И если жизнь его, Дориана, станет чистой, то, быть может, всякий след пороков и страстей изгладится с лица портрета?
Perhaps the signs of evil had already gone away. А вдруг эти следы уже и сейчас исчезли?
He would go and look. Надо пойти взглянуть.
He took the lamp from the table and crept upstairs. Он взял со стола лампу и тихопько пошел наверх.
As he unbarred the door a smile of joy flitted across his strangely young-looking face and lingered for a moment about his lips. Когда он отпирал дверь, радостная улыбка пробежала по его удивительно молодому лицу и осталась на губах.
Yes, he would be good, and the hideous thing that he had hidden away would no longer be a terror to him. Да, он станет другим человеком, и этот мерзкий портрет, который приходится теперь прятать от всех, не будет больше держать его в страхе.
He felt as if the load had been lifted from him already. Он чувствовал, что с души наконец свалилась страшная тяжесть.
He went in quietly, locking the door behind him, as was his custom, and dragged the purple hanging from the portrait. Он вошел, тихо ступая, запер за собой дверь, как всегда, и сорвал с портрета пурпурное покрывало.
A cry of pain and indignation broke from him. Крик возмущения и боли вырвался у него.
He could see no change, save that in the eyes there was a look of cunning, and in the mouth the curved wrinkle of the hypocrite. Никакой перемены! Только в выражении глаз было теперь что-то хитрое, да губы кривила лицемерная усмешка.
The thing was still loathsome-more loathsome, if possible, than before-and the scarlet dew that spotted the hand seemed brighter, and more like blood newly spilt. Человек на портрете был все так же отвратителен, отвратительнее прежнего, и красная влага на его руке казалась еще ярче, еще более была похожа па свежепролитую кровь.
Then he trembled. Дориан задрожал.
Had it been merely vanity that had made him do his one good deed? Значит, только пустое тщеславие побудило его совершить единственное в его жизни доброе дело?
Or the desire for a new sensation, as Lord Henry had hinted, with his mocking laugh? Или жажда новых ощущений, как с ироническим смехом намекнул лорд Генри?
Or that passion to act a part that sometimes makes us do things finer than we are ourselves? Или стремление порисоваться, которое иногда толкает нас на поступки благороднее пас самих?
Or, perhaps, all these? Или все это вместе?
And why was the red stain larger than it had been? А почему кровавое пятно стало больше?
It seemed to have crept like a horrible disease over the wrinkled fingers. Оно расползлось по морщинистым пальцам, распространялось подобно какой-то страшной болезни...
There was blood on the painted feet, as though the thing had dripped-blood even on the hand that had not held the knife. Кровь была и на ногах портрета -- не капала ли она с руки? Она была и на другой руке, той, которая не держала ножа, убившего Бэзила.
Confess? Did it mean that he was to confess? Что же делать? Значит, ему следует сознаться в убийстве? Сознаться?
To give himself up, and be put to death? Отдаться в руки полиции, пойти на смерть?
He laughed. Дориан рассмеялся.
He felt that the idea was monstrous. Какая дикая мысль!
Besides, even if he did confess, who would believe him? Да если он и сознается, кто ему поверит?
There was no trace of the murdered man anywhere. Everything belonging to him had been destroyed. He himself had burned what had been below-stairs. Нигде не осталось следов, все вещи убитого уничтожены, -- он, Дориан, собственноручно сжег все, что оставалось внизу, в библиотеке.
The world would simply say that he was mad. Люди решат, что он сошел с ума.
They would shut him up if he persisted in his story.... И, если он будет упорно обвинять себя, его запрут в сумасшедший дом...
Yet it was his duty to confess, to suffer public shame, and to make public atonement. Но ведь долг велит сознаться, покаяться перед всеми, поыести публичное наказание, публичный позор.
There was a God who called upon men to tell their sins to earth as well as to heaven. Есть бог, и он требует, чтобы человек исповедовался в грехах своих перед небом и землей.
Nothing that he could do would cleanse him till he had told his own sin. И ничто не очистит его, Дориана, пока он не сознается в своем преступлении...
His sin? Преступлении?
He shrugged his shoulders. Он пожал плечами.
The death of Basil Hallward seemed very little to him. Смерть Бэзила Холлуорда утратила в его глазах всякое значение.
He was thinking of Hetty Merton. Он думал о Гетти Мертон.
For it was an unjust mirror, this mirror of his soul that he was looking at. Нет, этот портрет, это зеркало его души, лжет!
Vanity? Самолюбование?
Curiosity? Любопытство?
Hypocrisy? Лицемерие?
Had there been nothing more in his renunciation than that? Неужели ничего, кроме этих чувств, не было в его самоотречении?
There had been something more. Неправда, было нечто большее!
At least he thought so. По крайней мере, так ему казалось.
But who could tell?... Но кто знает?..
No. There had been nothing more. Нет, ничего другого не было.
Through vanity he had spared her. Он пощадил Гетти только из тщеславия.
In hypocrisy he had worn the mask of goodness. В своем лицемерии надел маску добродетели.
For curiosity's sake he had tried the denial of self. Из любопытства попробовал поступить самоотверженно.
He recognised that now. Сейчас он это ясно понимал.
But this murder-was it to dog him all his life? А это убийство? Что же, оно так и будет его преследовать всю жизнь?
Was he always to be burdened by his past? Неужели прошлое будет вечно тяготеть над ним?
Was he really to confess? Может, в самом деле сознаться?..
Never. Нет, ни за что!
There was only one bit of evidence left against him. The picture itself-that was evidence. Против него есть только однаединственная -- и то слабая -- улика: портрет.
He would destroy it. Так надо уничтожить его!
Why had he kept it so long? И зачем было так долго его хранить?
Once it had given him pleasure to watch it changing and growing old. Of late he had felt no such pleasure. Прежде ему нравилось наблюдать, как портрет вместо него старится и дурнеет, но в последнее время он и этого удовольствия не испытывает.
It had kept him awake at night. Портрет не дает ему спокойно спать по ночам.
When he had been away, he had been filled with terror lest other eyes should look upon it. И, уезжая из Лондона, он все время боится, как бы в его отсутствие чужой глаз не подсмотрел его тайну.
It had brought melancholy across his passions. Its mere memory had marred many moments of joy. Мысль о портрете отравила ему не одну минуту радости, омрачила меланхолией даже его страсти.
It had been like conscience to him. Портрет этот -- как бы его совесть.
Yes, it had been conscience. Да, совесть.
He would destroy it. И надо его уничтожить.
He looked round, and saw the knife that had stabbed Basil Hallward. Дориан осмотрелся и увидел нож, которым он убил Бэзила Холлуорда.
He had cleaned it many times, till there was no stain left upon it. It was bright, and glistened. Он не раз чистил этот нож, и на нем не осталось ни пятнышка, он так и сверкал.
As it had killed the painter, so it would kill the painter's work, and all that that meant. Этот нож убил художника -- так пусть же он сейчас убьет и его творение, и все, что с ним связано.
It would kill the past, and when that was dead he would be free. Он убьет прошлое, и, когда прошлое умрет, Дориан Грей будет свободен!
It would kill this monstrous soul-life, and, without its hideous warnings, he would be at peace. Он покончит со сверхъестественной жизнью души в портрете, и когда прекратятся эти зловещие предостережения, он вновь обретет покой.
He seized the thing, and stabbed the picture with it. Дориан схватил нож и вонзил его в портрет.
There was a cry heard, and a crash. Раздался громкий крик и стук от падения чего-то тяжелого.
The cry was so horrible in its agony that the frightened servants woke, and crept out of their rooms. Этот крик смертной муки был так ужасен, что проснувшиеся слуги в испуге выбежали из своих комнат.
Two gentlemen, who were passing in the Square below, stopped, and looked up at the great house. А два джентльмена, проходившие на площади, остановились и посмотрели на верхние окна большого дома, откуда донесся крик.
They walked on till they met a policeman, and brought him back. Потом пошли искать полисмена и, встретив его, привели к дому.
The man rang the bell several times, but there was no answer. Полисмен несколько раз позвонил, но на звонок никто не вышел.
Except for a light in one of the top windows, the house was all dark. Во всем доме было темно, светилось только одно окно наверху.
After a time, he went away and stood in an adjoining portico and watched. Подождав немного полисмен отошел от двери и занял наблюдательный пост на соседнем крыльце.
"Whose house is that, constable?" asked the elder of the two gentlemen. — Чей это дом, констебль? — спросил старший из двух джентльменов.
"Mr. Dorian Gray's, sir," answered the policeman. — Мистера Дориана Грея, сэр, — ответил полицейский.
They looked at each other, as they walked away and sneered. Джентльмены переглянулись, презрительно усмехаясь, и пошли дальше.
One of them was Sir Henry Ashton's uncle. Один из них был дядя сэра Генри Эштона.
Inside, in the servants' part of the house, the half-clad domestics were talking in low whispers to each other. А в доме, на той половине, где спала прислуга, тревожно шептались полуодетые люди.
Old Mrs. Leaf was crying and wringing her hands. Старая миссис Лиф плакала и ломала руки.
Francis was as pale as death. Фрэнсис был бледен как смерть.
After about a quarter of an hour, he got the coachman and one of the footmen and crept upstairs. Прождав минут пятнадцать, он позвал кучера и одного из лакеев, и они втроем на цыпочках пошли наверх.
They knocked, but there was no reply. Постучали, но никто не откликнулся.
They called out. Они стали громко звать Дориана.
Everything was still. Но все было безмолвно наверху.
Finally, after vainly trying to force the door, they got on the roof, and dropped down on to the balcony. Наконец, после тщетных попыток взломать дверь, они полезли на крышу и спустились оттуда на балкон.
The windows yielded easily; their bolts were old. Окна легко поддались, — задвижки были старые.
When they entered they found, hanging upon the wall, a splendid portrait of their master as they had last seen him, in all the wonder of his exquisite youth and beauty. Войдя в комнату, они увидели на стене великолепный портрет своего хозяина во всем блеске его дивной молодости и красоты.
Lying on the floor was a dead man, in evening dress, with a knife in his heart. А на полу с ножом в груди лежал мертвый человек во фраке.
He was withered, wrinkled, and loathsome of visage. Лицо у него было морщинистое, увядшее, отталкивающее.
It was not till they had examined the rings that they recognised who it was. the end И только по кольцам на руках слуги узнали, кто это.
ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги