Послание майя

Последние записи Юлиуса Гэбриэла, доктора философии Архивы Кембриджского Университета

23 августа 2001 года

Фобос. Греческий термин, в переводе означающий «патологический страх».

Страх: состояние сознания, порожденное беспокойством. Опасение, предваряющее нежелательное событие. Трепет перед нежелательными последствиями. Страх убивает сознание, нарушает высшие уровни активности головного мозга, лишает здравого смысла.

Считается, что современное человечество подвержено шести основным фобиям: страху бедности, страху старения, страху утраты любви, страху критики; страху потери здоровья и, конечно же, самому сильному из всех — страху смерти.

Меня зовут Юлиус Гэбриэл. Я археолог, ученый, который исследует прошлое человечества в поисках истины. Истины, свет которой разгонит тьму, созданную страхом. Истины, которой противостоит главное оружие этой тьмы — ложь, вызывающая страх.

То, что вы сейчас прочитаете, является итогом более чем полувековых исследований, открывших потрясающую истину о существовании человека, о нашем предназначении, о нашей грядущей гибели. Доказательства, которые я приведу ниже, никогда раньше не были обнародованы, поскольку для этого мне пришлось бы нарушить с десяток договоров, не подлежащих разглашению, что закончилось бы для меня либо тюремным заключением, либо, что более вероятно, тихой ликвидацией, которая выглядела бы как суицид — а судя по моему последнему визиту к кардиологу, это не стало бы серьезной проблемой.

По правде говоря, мое решение наконец-то обнародовать эти записи основано на злости, а не на какой-либо продуманной стратегии. Меня тошнит от незаконных и антиконституционных операций в ходе воплощения программы, существующей исключительно ради обогащения деятелей военно-промышленного комплекса и топливодобывающей промышленности. Эти люди в сговоре своем предали все человечество. Они лгали Конгрессу и продолжают действовать за пределами рамок Конституции Соединенных Штатов, следовательно, грубо нарушают ранее упомянутые договоры о неразглашении. Хуже того, они убили одного президента, разрушили администрацию другого и отказались отчитываться перед любыми государственными инстанциями, хотя их годовой бюджет превысил 100 миллиардов. Чтобы сохранить свои секреты, они убивали как известных людей, обладающих реальной властью, так и тех несчастных, кому просто случилось оказаться слишком близко. Они организовывали фальшивые флаговые события, которые приводили к войнам. И, что более всего повлияло на будущее человечества, они препятствовали развитию всех технологий на поле альтернативной энергетики, способных не только обеспечить нас безграничной и бесплатной энергией, но и предотвратить надвигающуюся глобальную катастрофу.

Чтобы обеспечить выживание своих «Башен из слоновой кости», они готовятся устроить последнее фальшивое флаговое событие, которое всю планету погрузит в страх и приведет к вооружению космоса. Но прежде чем это случится, или же в результате этого, все живое на нашей планете будет уничтожено.

Не слишком ли я драматизирую? Читайте дальше, и вы тоже узнаете, что такое настоящий страх.

На этих страницах я собираюсь открыть вам все: хорошее, плохое, невероятное, но истинное — от секретов истории, предварявших Большой Взрыв, до Большого Взрыва, который уничтожит человечество. В процессе чтения вы поймете, что наша вселенная и наше существование — вовсе не то, чем они кажутся, и что наше физическое время, которое начинается с зачатия и заканчивается с последним вздохом, это не более чем хитроумная проверка, устроенная нам Создателем…

Мы эту проверку бездарно провалили.

Судный день приближается, и мы сами подготовили свое уничтожение. Алчность, коррупция, ненависть, эгоизм, скупость… а более всего наше высокомерное невежество — все это порождается главной слабостью человека, которая определяет и отравляет нас, ведет к пропасти всеобщего уничтожения… Я говорю о нашем эго.

Страницы, которые вы собираетесь прочесть, откроют вам историю сорока лет лжи и предательства, но у осознания истины есть своя цена: вы не будете желать этой правды. Развейте информацию по всем ветрам, сами добивайтесь своего спасения. Поскольку все мировые религии сходятся в одном: вере в то, что грядет Судный день.

Фобос: страх.

Страх — слон в гостиной. Чтобы преодолеть паралитическое воздействие страха на наш мозг, нужно справиться с ним, в определенном смысле проглотить свой страх. Но как проглотить нечто размером со слона?

Как съесть слона? Ответ прост: по кусочкам.

Чтобы вы могли усвоить все, что касается конца света, я буду не только преподносить факты, но и сопровождать их комментариями, чтобы вы не смогли отмахнуться от моей работы, назвав ее банальной околонаучной мистификацией или попросту развлекательным чтивом. Ни то, ни другое! Задавайте автору вопросы, ничто не принимайте на веру. Исследуйте каждый факт. Проверяйте и перепроверяйте каждое утверждение, каждый вывод, который смог вызвать сомнение. Только тогда сознание сможет воспринять истину, только тогда вы поймете, что злобные сущности давно уже шныряют в тени и играют с огнем, и если вы не распознаете их, они смогут поджечь весь мир.

Нравится вам это или нет, верите вы в него или нет, но Судный день грядет. Почему я в этом уверен? Потому, дорогой читатель, что он уже наступал! И что еще более странно — некоторые из вас, читающих эти строки, уже были его свидетелями.

Я сбил вас с толку? Я и сам не мог этого понять, пока не перестал мыслить как трехмерное создание, ограниченное нашими человеческими понятиями о времени.

Но прежде чем ознакомить вас с выводами, позвольте представить мое дело.

Я, как уже сказал ранее, археолог. В 1969 году, получив докторскую степень в Кембриджском университете, я решил отправиться в экспедицию. В то время меня вело любопытство, а не страх. Меня увлек календарь майя, 2000-летний инструмент пространства и времени, предрекавший конец существования человечества 21 декабря 2012 года.

Судный день.

Давайте остановимся на миг и приправим этот кусочек слона фактами. Календарь, по определению, это устройство для измерения времени. Наш календарь отсчитывает время, необходимое планете для завершения одного оборота вокруг солнца. Но вот каким-то непостижимым образом раса индейцев, обитавших в непроходимых джунглях, смогла создать инструмент, который — несмотря на то, что он на 1500 лет старше григорианского календаря, используемого нами сегодня, — оказался на одну десятитысячную часть дня точнее.

Календарь майя представляет собой три зубчатых колеса, которые движутся на манер шестеренок в часовом механизме, плюс четвертое — так называемый Длинный счет, разделенный на двадцать годовых эпох, именуемых Катунами. Каждый Катун является носителем информации о том, что должно произойти на Земле в строгом соответствии с астрологическими ситуациями и космическими потоками.

Пророчество о Судном дне связано с прецессией. Прецессия — это медленное вращение оси нашей планеты. Чтобы завершить цикл прецессии, Земле требуется 25 800 лет — именно этот период времени охватывают пять великих циклов календаря майя. Текущий и последний цикл заканчивается в день 4 Ахау 3 Канкин — зимнее солнцестояние 2012 года.

Как могли майя, раса, не справившаяся даже с применением колеса, создать настолько сложный научный инструмент, предсказавший события на тысячи, а то и миллионы Катун? Как они смогли так четко представить положение Земли в космосе, воспринять такое понятие как темная материя, осознать наличие черной дыры в центре нашей галактики? И самое важное: как древние майя смогли описать события, которые еще не произошли?

Самый простой ответ: они не могли. На самом деле лишь два их загадочных предводителя обладали знаниями такого уровня.

Первым был великий учитель майя, Кукулькан, который появился на полуострове Юкатан тысячу лет назад. Его описывали как высокого европеоида с шелковистыми белыми волосами и такой же белой бородой, с яркими бирюзовыми глазами. Этот «вестник любви» проповедовавший прекращение кровавых жертв, остается парадоксом, поскольку он не только обладал научными познаниями, намного превосходящими наши современные, но и само его появление в Мезоамерике на 500 лет опередило первую волну белых исследователей (завоевателей).

Вы все еще считаете, что это вымысел? Отправляйтесь на Юкатан, посетите Чичен-Ицу. В центре этого давно покинутого города майя стоит пирамида Кукулькана, идеальный каменный зиккурат, пропитанный кровью десятков тысяч человеческих жертв, которыми пытались отвратить наступление Судного дня и вернуть ушедшего великого учителя. Девяносто одна ступень спускается по каждой из четырех сторон храма, добавьте к ним платформу на вершине, и получите триста шестьдесят пять ступеней, по количеству дней в году. Приезжайте во время осеннего или весеннего равноденствия, и вы увидите, как тень змеи возникает на северной балюстраде — спецэффект, сработанный тысячу лет назад, чтобы предупредить наших современников о грядущей катастрофе.

Вторым загадочным майя был Чилам Балам, величайший пророк в истории Мезоамерики. Чилам — это титул, который получали жрецы, способные прорицать будущее. Балам в переводе означает «ягуар». Пророк Ягуар был рожден на Юкатане в конце 1400-х годов и известен девятью книгами пророчеств, одна из которых описывала прибытие чужаков с востока, которые «установят новую религию».

В 1519 году Кортес и его испанская армада прибыли на Юкатан, оснащенные огнестрельным оружием, сопровождаемые священниками с библиями, как и предсказал Чилам Балам.

Хотя подтверждений найти не удалось, я подозреваю, что именно Чилам Балам был автором майянской «Пополь Вух», мезоамериканского эквивалента Библии, основанной на майянском мифе о сотворении мира. «Пополь Вух» во многом напоминает Ветхий Завет, содержит ту же историческую мифологию, не поддающуюся проверке. Как и нашу иудо-христианскую Библию, майянский Миф о Творении нельзя воспринимать буквально (позже я остановлюсь на этом подробнее), но несомненно то, что в нем зашифровано древнее, истинное знание о прошлом и будущем человечества.

Потребовались десятилетия напряженной работы, прежде чем мне удалось расшифровать миф майя о сотворении мира. И в этом заключается еще один парадокс, поскольку расшифрованный текст открывает невероятные подробности о таинственном происхождении Homo Sapiens и взлете этой мыслящей силы природы — вот только эволюционные события, описанные в «Пополь Вух», происходили миллионы лет назад!

В археологии мы называем это парадоксом. Если не пользоваться научными терминами, то это можно назвать дежавю. По определению, дежавю — это состояние, при котором человек чувствует, что уже видел или переживал новую для него ситуацию раньше — то есть, относится к новому так, словно оно с ним уже случалось.

И оно действительно случалось.

Как бы невероятно это ни звучало, но я обнаружил, что наш физический мир попал во временную петлю, которая начинается и заканчивается нашим уничтожением во время зимнего солнцестояния 2012 года, а инструмент, который снова и снова будет использован для реализации Судного дня, был создан у нас на глазах…

…на деньги налогоплательщиков.

Ю.Г.

Примечание:

Впоследствии по решению высшего суда штата Массачусетс (Борджия против Гэбриэла, дело судьи Томаса Кубита) последние бумаги профессора Гэбриэла были запрещены к публикации и обнародованию. Кафедра археологии Кембриджского университета запросила и получила бумаги после смерти профессора Гэбриэла (24 августа 2001 года) и заключения его сына Майкла в психиатрическую лечебницу Бриджуотер как невменяемого в отношении совершенного преступления. Пентагон успешно аппелировал к правящим кругам Британии, приказавшим опечатать бумаги и запретить доступ к ним. Бумаги оставались в университетском архиве до 2032 года.

Глава 1

16 апреля 2047

Атлантический океан

107 морских миль к юго-востоку от Бермуд (Бермудский треугольник)

Круизный лайнер «Потерянный рай», водоизмещением 130 000 тонн, взрезал синие воды Атлантики двойными винтами, образующими пенный хвост длиной в четверть мили. Океанское судно в тысячу футов длиной, шириной в 120 футов, при тринадцати пассажирских палубах, было оснащено по последнему слову техники NiCe (разработка экологически чистых альтернативных двигателей). Старые паровые турбины (галлон топлива на каждые пятьдесят футов продвижения) сменились турбинами, получающими энергию от первичной фазы системы NiCe — пятимегаваттной гелиоустановки, занимающей целый акр верхней палубы. Водонапорная башня была окружена ста семнадцатью солнечными зеркалами. Когда солнечный свет попадал на зеркала, усиленное тепло направлялось в башню и встроенный в нее бойлер, поднимая внутреннюю температуру до 468 градусов по Цельсию. Сгенерированный пар вращал турбины в машинном отделении, приводя в движение винты.

Вторая фаза NiCe включалась, когда лайнер набирал полный ход. Трубы, которые раньше выбрасывали в окружающую среду столбы токсичного дыма и углекислого газа, были заменены на ветряные двигатели. По мере того как океанский лайнер мчался вперед, лопасти ветряных двигателей под давлением воздуха превращали кинетическую энергию в электричество, питающее все устройства на борту этого плавучего отеля.

Как и все круизные лайнеры, «Потерянный рай» прежде всего был предназначен для отдыха и развлечений. Внутри огромного судна виртуальная реальность дополнялась пятизвездочными ресторанами, шоу Бродвейского размаха и казино. Снаружи, на шести открытых палубах, царили «водные процедуры». В центре находились два каскадных водопада, вспенивающие ленивую реку, у берегов которой покачивались плавучие бары.

Для гостей, предпочитающих более спокойное времяпрепровождение, предназначались «умные кресла» по периметру лагуны и «частные» закрытые области для взрослых. Лежаки, устроенные так, чтобы парить в восьми дюймах над решетчатой палубой, генерирующей маглев (магнитную левитацию), были не только роскошными, но и сводили на нет морскую болезнь. Ролики и механические пальцы, скрытые в подушках из микрофибры, могли делать практически все, от расслабляющего массажа до глубокого шиацу. Стоило нажать кнопку на пульте управления креслом, и можно было охладить тело мельчайшими водяными брызгами или, за дополнительную плату, витаминизированным лосьоном (десятилетием раньше эта разработка уничтожила индустрию жидких косметических средств).

Для 2400 пассажиров «Потерянного рая» восьмидневный круиз от Форт-Лодердейла до Бермуд стал поистине раем обретенным.

«Уединенные» палубы по периметру Лагуны Дельфина были заполнены до предела — пятьсот пассажиров растянулись на шезлонгах, дремали и просыпались в ожидании звонка к ленчу.

Дженнифер Ветнрис лежала на спине, подставив лицо солнцу, ее личный шезлонг находился между неторопливой речушкой и поручнями правого борта. Ей исполнилось семьдесят три, она была из Бруклина, и в данный момент вовсе не дремала, наслаждаясь фильмом, проецирующимся на внутреннюю поверхность широких солнечных очков. Несмотря на телесный комфорт, Дженнифер нервничала. Прошло четырнадцать лет с тех пор, как они с мужем вынуждены были бежать из Соединенных Штатов. Сейчас новый паспорт и вживленный смарт-чип достаточно убедительно удостоверяли ее новую личность, но она знала, что у врагов ее мужа есть в наличии длинные щупальца и другие «менее конвенционные» способы выслеживания беглецов.

Расслабься, Ева. Ты ведь без проблем прошла международные контрольно-пропускные пункты в Лондоне и Майами, и служба безопасности Бермуд тоже…

Нет! Она зажмурилась, отчего умные очки тут же поставили фильм на паузу. Ты Дженнифер, не Ева! Дженнифер… Дженнифер!

Она выключила фильм и тут же ослепла от яркого солнечного света, пляшущего на океанских волнах. Умные линзы сменили оттенок только через секунду. Это все Дейв виноват. Ну почему он не позволил ей оставить настоящее имя и сменить только фамилию? Разве он не понимал, как сложно ей даже в мыслях называть себя не Евой?

В тысячный раз она подумала о той дате — 25 ноября 2033 года — когда Эвелин Мор перестала существовать, о дне, когда Лилит Мабус заставила ее мужа и все их окружение отправиться в ссылку. В то время свежеиспеченной вдове миллиардера Люсьена Мабуса шел всего лишь двадцать первый год, но она уже весьма жестко утвердилась на посту исполнительного директора «Мабустехиндастри» и компании космического туризма — проекта «Надежда». Всего за несколько месяцев Лилит смогла реализовать приобретенные возможности, убедив президента Джона Звава позволить МТИ завладеть «Золотым руном», секретным проектом НАСА, которым управлял муж Эвелин, Дейв.

Лилит Мабус искала доступ к энергии нулевой точки, на которой работала система двигателей инопланетного космического корабля, выкопанного в 2013. Она надеялась использовать эту энергию для своих «Шаттлов» Марсианской Колонии.

Вместо этого она нашла давно потерянную родственную душу — Джейкоба Гэбриэла.

Джейкоб и его брат-близнец, Иммануэль, много лет назад инсценировали свои смерти. Отравленный феромонами Лилит, Джейкоб совершил поступок, о котором предупреждал и которого умолял не совершать его отец — совокупился со своей кузиной-шизофреничкой из рода Хун-Ахпу.

25 ноября 2033 года Джейкоб и его мать покинули Землю на борту инопланетного корабля, оставив позади Иммануэля Гэбриэла, двоих его телохранителей, Моров, скрывающихся от «Маджестик-12», и Лилит Мабус. Смена идентификации, бегство в Канаду, Мексику, Гондурас, Перу… Эвелин Мор добросовестно исполняла роль жены, во всем поддерживающей мужа, а ее муж так и остался учителем и советчиком все еще эволюционирующего темноволосого близнеца Хун-Ахпу.

Шесть лет назад Эвелин заявила, что с нее достаточно. Она понимала, что Мэнни «особенный», но ей хотелось осесть на одном месте и упорядочить свою жизнь, чего прикованный к земле, все еще полный злости и тоски темноволосый близнец делать не желал. Но наконец Дейв сдался, согласился оставить своего протеже на попечении двух телохранителей, чтобы дожить остаток дней с Евой в мире и спокойствии.

Сигерфьорд был барьерным островом, одним из сотен островков, окружающих побережье Норвегии. Обособленный, отделенный от большой земли, с населением, редко превышавшим число восемьсот, этот островок, казалось, был вне досягаемости Лилит Мабус. Дейв быстро очаровал местное общество, починив турбину на геотермальной плантации Сигерфьорда, а «Дженнифер», использовав свое знание юриспруденции, устроилась в адвокатскую контору на неплохую ставку.

Эвелин Мор, пряча глаза за темными очками, исподтишка рассматривала молодую женщину, загоравшую топлесс на шезлонге справа. Мэй Флосс была дочерью ее нанимателя, папиной дочкой с соседнего островка Гжесинген. В качестве подарка к выпуску из юридического колледжа отец Мэй пообещал своей дочери и ее лучшей подруге, Анне Риди, полностью оплатить двухнедельную поездку в любую точку мира, и девушки, которым уже исполнилось по двадцать четыре, выбрали Майами.

Бизнесмен согласился, но поставил условие: сопровождать их будет его помощница, Дженнифер.

Дейв, естественно, был против, но босс реагировал на отказы, как бык на красную тряпку. А работа была хороша, новый переезд был рискован, так что бывшая миссис Эвелин Мор уложила чемоданы и заверила мужа, что с нею все будет в порядке.

После шести лет в Норвегии жара Южной Флориды казалась ей раем.

— Мэй? Мэй, где ты?

Мэй села и помахала подруге.

— Я здесь!

Анна Риди, итальянская красотка, раскраснелась от бега.

— Мэй, я влюбилась!

— Снова?

Эвелин улыбнулась про себя, вслушиваясь в разговор девушек.

— Его зовут Джулиан. Высокий, под два метра, длинные каштановые волосы и телосложение греческого бога. А глаза…

— Сколько ему лет?

— Двадцать девять и не женат. Путешествует с другом.

— Ты видела этого друга?

— Нет, ну и что? Они хотят с тобой познакомиться. И с тобой тоже, Джен.

Эвелин вздрогнула.

— Со мной? Почему со мной?

— Не знаю. Я показала ему твое фото, то, где мы втроем на Саус-бич, и он попросил представить его тебе.

Мэй толкнула ее локтем.

— Может, греческий бог предпочитает женщин постарше.

Мать его! Лилит везде разослала наши фотографии и сумму вознаграждения. Что, если…

— Подождите здесь, я его приведу!

— Анна, подожди! — Эвелин начала вставать, чтобы остановить ее, но тут в ее ушах раздался зуммер мобильного. Она нажала кнопку на очках у правого виска, принимая звонок.

Поверх восточного горизонта Атлантики появилось лицо Дэвида Мора, испещренное возрастными пятнами.

— Джен, где тебя черти носят? Судя по моему GPS, ты где-то в сцукином Бермудском треугольнике.

Попытки мужа использовать современный сленг всегда вызывали у нее улыбку.

— Успокойся, Эрик. Девочки захотели в круиз. Выбор был между Бермудами и Кубой.

— Ох, черт. Тогда ты сделала правильный выбор. Куба, чтоб ее… Если у тебя есть упоминание хотя бы о неправильной парковке, служба безопасности острова требует анальных проб.

— Не стану даже спрашивать, откуда ты это знаешь. Соскучился?

— Жутко.

— Знаешь, чего мне не хватает?

— Дженнифер…

— Ничего не могу поделать. Снова вернуться во Флориду… к теплой погоде… к пальмам…

Внезапно корабль содрогнулся, словно наткнувшись килем на мель. Мэй закричала, ее сбило с ног, как и сотни других пассажиров, и все переглядывались, сбитые с толку и перепуганные.

— Мы на что-то налетели?

— Мы тонем?

Дейву Мору пришлось кричать, чтобы дозваться до жены.

— Джен, что там? Что случилось?

— Я не знаю. Похоже, двигатель сгорел. А может, мы налетели… ой!

Лайнер внезапно резко накренился. Пассажиры кричали, вследствие крена палубы сотни магнитных шезлонгов посыпались, как костяшки при эффекте домино.

Эвелин бросило вперед, и она жестко приземлилась на поручни. Пассажиров мотало туда и обратно, а корабль резко менял курс.

Спустя долгий жуткий миг лайнер выровнялся, но теперь он двигался в другом направлении — на запад.

Мэй помогла Еве подняться на ноги.

— Дженнифер, что случилось?

— Не знаю. Найди Анну.

Девушка помчалась прочь, на ходу натягивая бикини.

Ева посмотрела на мужа. Дейв был виден в линзе напротив правого глаза, он что-то лихорадочно делал со своим проекторным компьютером, и Ева заметила на экране спутниковые изображения океанского лайнера.

— Дейв, что произошло? Почему мы сменили курс? Это цунами? Большая волна?

— Никакой сейсмической активности. Никакой ряби. Других кораблей в этой области нет. Я не… — Ученый запнулся, его и без того бледная кожа стала бумажно-бледной. — Господи помилуй, что это такое?

Роберт Гиббонс Младший взлетел на мостик, когда взъерошенный капитан проводил экстренное совещание.

— Мистер Шварц, докладывайте!

Первый офицер Брэдли Т. Шварц склонился над навигационной панелью, и выглядел он совершенно растерянным.

— Сэр, это не мы. Похоже, корабль захвачен каким-то сильным течением.

Капитан Гиббонс сфокусировал бинокль на поверхности Атлантики, которая теперь напоминала реку с быстрым течением.

— Капитан, компас не работает. Теперь он указывает… на запад.

— Что?

— Сэр, дозорный что-то заметил! Требует вашего немедленного присутствия.

Гиббонс торопливо сбежал с мостика, поднялся по узким железным ступеням к посту наблюдателя. В глазах дозорного застыл ужас, он замер у перископа, вмонтированного в палубу.

— Это в миле прямо по курсу, сэр. Никогда не видел ничего подобного.

Капитан прижал правый глаз к прорезиненному окуляру.

— Господи, помилуй…

Это был не водопад, не водоворот, просто гигантская дыра в океане, темная поверхность которой занимала несколько миль в диаметре. Атлантический океан падал в эту бездонную пасть, словно Ниагарский водопад, замкнутый в идеальный круг — воронка заглатывала воду, а вместе с ней и «Потерянный рай».

Капитан схватился за внутренний телефон.

— Измените курс! Сорок градусов на правый борт! — Не ожидая ответа, он сбежал по лестнице на мостик. — Мистер Шварц?

— Выполняем изменение курса, сэр.

Гиббонс уставился на нос корабля. Ну же… поворачивай!

Круизный лайнер дернулся вправо, но течение сопротивлялось. Лайнер содрогался, не в силах преодолеть силу притяжения дыры.

— Не выходит, сэр.

— Стоп машина. Полный назад!

— Полный назад, есть, сэр.

Винты замерли, потом закрутились в обратном направлении. Гиббонс навел бинокль на огромную аномалию, которая виднелась в семи сотнях ярдов, а края провала занимали весь обзор. Море обрывалось… но куда?

«Потерянный рай» задрожал от работы винтов, пытающихся справиться с течением. Продвижение к дыре замедлилось, но преодолеть силу потока лайнер не мог.

Сердце капитана бешено колотилось.

— Мистер Галлей, шлите сигнал SOS. Сообщите береговой охране, что нам нужны вертолеты срочной службы реагирования. И предупредите, чтобы морские суда не приближались к этой области.

Перепуганный радист смог выдавить только хриплое:

— Айе, сэр.

Палубные офицеры выстроились у обзорных окон, глядя наружу со страхом и растерянностью. Некоторые пытались позвонить своим близким — но сигнала не было.

Хор воплей достиг крещендо, когда пассажиры увидели то, что ожидало лайнер впереди.

Капитан Гиббонс, чувствуя головокружение и дрожь в руках, добрался до своего кресла и почувствовал, как желудок подскочил к горлу, когда 130 000 тонн круизного лайнера медленно перевалились через край воронки… и рухнули в небытие.

Крики оглушили Эвелин Мор, а внезапная тишина пришла одновременно со странно знакомым угловатым лицом темноволосого мужчины, за темными очками которого ярко сияли немыслимо синие глаза. Мощные руки подняли ее с палубы, и внезапно она оказалась внутри корабля — мужчина двигался со скоростью, противоречащей законам физики. Внезапное ощущение невесомости сменилось невероятным накатом гравитационных сил, расщепивших и разметавших все клеточки ее организма.

Глава 2

Великолепное поместье, принадлежащее Лилит Мабус, вдове миллиардера Люсьена Мабуса, располагалось на частном пляже близ Манапалана, небольшого островного городка к северу от Бойнтон-Бич, штат Флорида. Тридцать одна комната, три этажа, обрамляющие бассейн с океанской водой, оборудованный плавучим баром. Два теннисных корта, фитнес-центр, салон, освещаемый огромным (6000 фунтов весом) хрустальным канделябром, импортированным из французского дворца XIX века, купол обсерватории, гараж на восемь машин, полы, выложенные римским мрамором… У каждой из шести спален свой балкон, выходящий на Атлантический океан. Окна особняка самоочищающиеся, с тончайшим металлическим напылением, которое электризовалось, чтобы помочь дождевой воде смыть мельчайшие частички пыли. На северной стороне находилась электростанция NiCE, обеспечивающая поместье энергией солнца и ветра.

Новейшим добавлением к роскошному особняку у океана была система спутниковых тарелок в бетонном бункере на южном газоне. Эти тарелки позволяли Лилит Мабус и ее команде выкачивать информацию со спутников-шпионов Пентагона и работать с ней в домашнем кабинете, хотя «официально» тарелки служили для связи Исполнительного директора МТИ с космическим флотом дочерней компании, называемой проектом «Надежда».

Историю возникновения американской космической программы можно проследить до времен первой холодной войны, когда конфликт идеологий США и Советского Союза расцвел гонкой космических достижений. В 1961 году президент Джон Ф. Кеннеди поднял планку, поставив цель — обеспечить безопасный выход американского космонавта на Луну — и эта цель была достигнута 20 июля 1969 года.

Четыре последующих десятилетия стали суровым для освоения космоса периодом.

Часть проблемы заключалась в отсутствии четко поставленных целей, что усложнилось решением президента Никсона связать будущее НАСА с космическими «Шаттлами» — транспортными кораблями, предназначенными для выхода на Земную орбиту. «Шаттлы» обладали рядом фатальных технологических недостатков, что привело к катастрофе «Челленджера» и «Колумбии». Остаток устаревшего флота стали использовать исключительно для челночных рейсов между Землей и Международной Космической Станцией (еще одной «черепахой» на орбите), и интерес к космической программе пошел на спад.

Чего не знали в НАСА, так это того, что лунные миссии изначально являлись частью сверхсекретной доктрины времен Линдона Джонсона, в свое время заглохшей и реанимированной лишь в 2029 году, когда одна частная компания пресекла мертвую хватку военной промышленности, перекрывшую кислород космическим исследованиям.

Этот бунт стал началом конца для предприимчивого сына некоего миллионера.

Люсьен Мабус родился с платиновой ложкой во рту. Единственный сын оборонного подрядчика Питера Мабуса и его немолодой жены Каролины, Люсьен все детство провел с частными учителями и спортивными тренерами, в то время как его отец выстраивал политическую кампанию, чтобы бросить вызов президенту Эннису Чейни и самому угнездиться в Белом доме. Поражение в 2016 году далось Мабусу нелегко, и он решил избавить страну от действующего лидера несколько иным и не слишком легитимным способом. Но не успел, так как о нем «позаботились» телохранители близнецов-Гэбриэлов, после того как Мабус нанял убийцу, пытаясь уничтожить Джейкоба и Иммануэля.

Люсьен Мабус был шокирован гибелью отца и оставшиеся до своего совершеннолетия годы провел под пристальным взором дядюшки, предпочитавшего держать дерзкого племянника в реабилитационных центрах, только бы не заниматься его прогрессирующей алкогольной и наркозависимостью. Люсьен отметил свое восемнадцатилетние тем, что отменил программу лечения и вышвырнул назначенного в судебном порядке ангела-хранителя из отчего дома. Теперь, когда наследство перешло к нему, Люсьен справился с депрессиями, которые толкнули его на путь саморазрушения и зависимости от удовольствий неуемной плоти.

Шесть лет, два неудачных брака и четыре месяца тюремного заключения спустя Люсьен познакомился с Лилит Мабус. Дерзкая красотка с кофейного цвета кожей стала наваждением, а ее безмерные амбиции захлестнули Люсьена, как горный поток. Рожденная в нищете Лилит искала власти и наслаждалась обществом новой элиты — непримиримых глобалистов, которые медленно, но верно манипулировали мировой политикой, сливая ее в единое правительство.

Чтобы выйти на поле Нового Мирового Порядка, требовалась своя ниша, и Лилит нашла ее.

Это был проект «Надежда», созданный в 2016 году группой бывших астронавтов, инженеров-конструкторов и ракетостроителей, а также ученых, которые покинули НАСА за несколько лет до того по причине «старой доброй» политики развития. В отличие от других частных ракетных компаний, «Надежда» не интересовалась запуском спутников. Она желала стать пионером в области космического туризма. Команда проекта уже закончила чертежи нового пассажирского корабля, способного взлетать горизонтально, как самолет, разгоняться до максимума, а затем включать ракетные ускорители и выходить на орбиту.

А на орбите досужая публика могла вволю насладиться состоянием невесомости и набраться воспоминаний на всю оставшуюся жизнь.

Проекту «Надежда» не хватало только главного инвестора.

По настоянию невесты Люсьен Мабус вошел в совет директоров проекта и завладел компанией, купив контрольный пакет акций. 15 декабря 2029 года первый космический «автобус» оторвался от земли, пробежав 15 000 футов взлетной полосы Космического Центра Кеннеди. На борту его пребывали сто двадцать пассажиров, в том числе главные акционеры, политические деятели, представители СМИ, Люсьен с Лилит и двенадцать человек команды. Полет прошел спокойно, обслуживание было первоклассным, виды — одновременно интригующими и захватывающими. Во время этого полета Люсьен и Лилит поженились, обменялись брачными клятвами, провели начало медового месяца в невесомости и стали первыми официальными членами клуба «22 000 миль».

Но не последними. Прошло несколько месяцев, и проект «Надежда» начал запускать по четыре космических «автобуса» в неделю при стоимости билета в 100 ООО долларов. Несмотря на высокую цену, список ожидающих выстроился на четырнадцать месяцев вперед. К действующему флоту были добавлены еще три корабля, в планах появился Космический Порт-1, первый внеземной отель для богатой публики. Но когда в рекламные проспекты был добавлен лунный «Шаттл», Министерство Обороны заявило, что Луна — это уже слишком.

Люсьен был в ярости. Пусть Новый Мировой Порядок и ограничивал его свободу на Земле, но Луна не принадлежала никому. К делу привлекли дорогостоящую юридическую контору, потянулись судебные разбирательства.

Лилит выбрала собственный курс, чтобы обойти препятствие, и тайно встретилась с Джоном Звавой, президентом США.

За неделю до своего двадцать шестого дня рождения Люсьен Мабус умер от сердечного приступа, причиной которого его личный врач объявил десяток лет злоупотребления алкоголем и наркотическими средствами. Прошло несколько недель после похорон, и новый директор «Мабустех», Лилит, получила доступ к «Золотому руну», сверхсекретной космической программе, которой руководил специалист НАСА Дейв Мор.

Три месяца спустя пресса начала активно обсуждать беременность Лилит. Девлин Мабус родился через одиннадцать месяцев после смерти Люсьена, подтвердив подозрения о том, что мать родила его от любовника. Самым популярным предположением в округе Колумбия было то, что отцом беловолосого младенца с черными глазами был президент Звава.

Но люди ошибались.

Черный лимузин и его полицейский эскорт двигались на север по А-1-А, затем свернули к поместью Мабусов.

Президент Хизер Стюарт вышла из авто, за ней проследовали начальник Генерального штаба, Кен Малдер и советник по национальной безопасности Дональд Ингл. Проигнорировав кнопку звонка и интерком, тяжеловесный Ингл постучал кулаком по двойной дубовой двери. Подождал. И постучал снова.

Малдер встревожено посмотрел на президента.

— Они намерены играть с нами в игры?

Вторая в истории США женщина-президент и первая лесбиянка, занявшая столь высокий пост, кивнула.

— Вроде покера, Кен. Не ошибись, они будут наблюдать и оценивать каждую нашу реакцию.

Малдер поднял глаза к объективу камеры наблюдения.

— Покер слишком зависит от случайностей. Я предпочитаю шахматы.

Дверь открылась, за ней оказался щуплый человечек, явно разменявший седьмой десяток лет. Его волосы были мышиного серого цвета и слегка курчавились, несмотря на короткую стрижку. Такие же серые поросячьи глазки прятались за розовыми очками. Он был бос, одет только в гавайку и шорты, узкие губы посасывали миниатюрный кальян для гашиша.

Широкая спина Дональда Ингла перекрыла дверной проем.

— Лилит Мабус.

На тонких губах встречающего возникла улыбка, искривленная мундштуком, наманикюренные пальцы наконец отвели кальян от лица.

— Нет, верзила, я личный помощник Лилит Мабус. Бенджамин Мерчант, к вашим услугам. Вы входите, мы вас ждем-с. — У приторно-сладкого голоса был густой алабамский акцент.

Мерчант провел их в главный холл, пол которого был выложен черным мрамором. Высокие окна на противоположной стене выходили на бассейн, невидимая кромка которого сливалась с бирюзой Атлантического океана.

— Позвольте заметить, мадам президент, что для меня честь наконец-то познакомиться с вами. Я и сам одно время увлекался… Видимо, издержки воспитания. А ваш католический священник тоже вас ласкает?

Лицо Хизер Стюарт залилось румянцем.

— Нет, ни в коем случае.

— Ага, я всегда знал, что они предпочитают маленьких мальчиков. А как насчет монашек? — Двигаясь расслабленной походкой наркомана по натертой до блеска дубовой лестнице, он провел гостей к двойной внутренней двери. — Леди ждет вас внутри. Вы идите, а я соображу нам кой-чего выпить.

Кен Малдер подождал, пока раздражающий провожатый не скроется из вида, и только после этого открыл дверь.

За дверью оказалась огромная комната в форме пятиугольника. Стены были обшиты красным деревом, высокий купол потолка крест-накрест перечеркивали тяжелые балки из тикового дерева. Такой же массивный деревянный стол был оборудован панорамным компьютером, плазменный экран которого охватывал двести семьдесят градусов. Противоположная сторона комнаты служила для приема гостей — там стояло три кожаных дивана и два бамбуковых кресла.

На среднем диване сидела Лилит Мабус. Яркие синие глаза засияли, приветствуя гостей, радужки Хун-Ахпу светились, как у кошки в темноте. Волнистые черные волосы ниспадали, как плащ, на ее черное кимоно, тонкая шелковая ткань которого туго охватывала груди.

Кимоно доходило до бедер — и было ясно, что кроме него на тридцатичетырехлетней богине любви ничего не надето. Лилит, забросившая босые ноги на журнальный столик, буквально источала секс, вызывающе предлагая себя взглядам вошедших.

Глаза Малдера и Ингла расширились. Президент Стюарт только покачала головой.

Лилит плотоядно усмехнулась.

— Добро пожаловать в оральный кабинет, мадам президент.

— Мило. Но моя фамилия не Звава, а мы не с частным разговором, если вы не против.

— О, я ничуть не против. Но это ведь вы просили о личной встрече, и мне показалось излишним соблюдать официоз в одежде. Можете присесть, можете продолжать глазеть на меня стоя, как вам будет удобнее.

Хизер Стюарт махнула рукой своим коллегам. Мужчины опустились на диван, наискосок от Лилит, президент выбрала бамбуковое кресло прямо напротив хозяйки.

Лилит наклонилась к советнику по национальной безопасности и подмигнула.

— Что-то не так, Дональд? Сам себе не доверяешь? Ты не прятал глаза, когда я посещала Джона в Западном Крыле.

— Ты не была голой, Лилит.

— Да, но ты ведь представлял меня голой, Дональд? Ты всегда так таращился в мое декольте… глаз не сводил с моей задницы, когда я шла через апартаменты… Скажи, я была хороша в постели?

— Что?

— Ты ведь дрочил, представляя меня… я была хороша?

— Достаточно! — Президент обернулась к советнику. — Введите ее в курс дела.

Дональд Ингл поставил свой атташе-кейс на столик, рядом с голыми ногами Лилит, открыл его и достал голографический проектор.

— Рапорт, который вы сейчас увидите, классифицируется как UMBRA, высшая степень секретности. Разглашение такой информации чревато арестом.

— Как волнующе.

Ингл включил проектор, и над диванами расцвел купол с изображением Йеллоустоунского парка.

— Йеллоустоунский Национальный парк известен своими гейзерами и горячими источниками, но для ученых он был и остается бомбой замедленного действия, заложенной самой Природой. Мощность этой бомбы в десять тысяч раз превосходит мощь извержения горы Сент-Хелен. В пяти милях под поверхностью земли находится супервулкан, который и питает упомянутые источники и гейзеры. Чаще всего этот супервулкан называют кальдерой.

Изображение изменилось термальным снимком подземного магматического кармана, размеченного цветовой кодировкой.

— На самом деле под Йеллоустоуном находится три кальдеры. Самая большая и самая опасная имеет размеры 70 на 50 км, она захватывает практически весь парк.

За всю историю Земли Йеллоустоун извергался трижды. Первое извержение произошло 2,1 миллиона лет назад, второе 1,2 миллиона лет назад, и последнее 630 000 лет назад. Извержения выбросили 6000 кубических миль пепла, под весом лавы верх вулкана провалился, образовав чудовищных размеров воронку.

Анимированные сцены извержений сменились изображением затопленного леса, снятого с высоты птичьего полета.

— Наши ученые уже несколько десятилетий владеют информацией о том, что Йеллоустоунские кальдеры переполнены магмой до угрозы извержения. Сейчас вы смотрите на Йеллоустоунское озеро. Оно находится в северной части парка, и прямо под ним на магматическом кармане вздувается огромный купол. Рост этого купола наблюдался со времен первого геологического исследования парка в конце 1920-х годов. Ученые забили тревогу в 1990-х, когда купол начал приподнимать северную часть Йеллоустоунского озера и оно затопило лес вдоль южного берега.

— Растущий бугор, пролившийся в лес? — Лилит подмигнула Инглу.

Советник по национальной безопасности проигнорировал ее.

— Очередное извержение кальдеры по силе будет соответствовать удару астероида. Пирокластический поток убьет десятки тысяч людей на прилегающих к вулкану территориях. Облако пепла поднимется в стратосферу и закроет большую часть Соединенных Штатов. В первую очередь будут поражены Великие равнины, «хлебная корзина» Америки. Урожай будет уничтожен в течение суток. Затем пыль распространится на весь земной шар, закрыв атмосферу от проникновения солнечных лучей. Планета будет обречена на тысячу лет ледникового периода.

— Бррр.

— Я рад, что вы заинтересовались.

— Милый Дональд, любой, у кого за спиной шесть классов школы, знает о Йеллоустоунской кальдере. Инженерные войска уже десять лет бьются над этой проблемой. Да и ваша администрация высосала миллиард долларов из программы субсидий для фермеров Среднего Запада только лишь для того, чтобы спустить эти деньги в гущу магмы.

— Но попытки охладить его не дали результата. Вулканический очаг коллапсировал месяц назад, образовался огромный карман магмы. Давление там продолжает возрастать. Наши геологи предполагают, что до извержения кальдеры осталось от четырех до шести месяцев. А то и меньше.

— Но вы, конечно, об этом уже знаете, — сказала президент, глядя прямо в невозмутимые синие глаза Лилит. — Нам известно, что контакты в геологической службе США у вас были еще до замужества, и что эти контакты сохранились и в дальнейшем, уже после того, как вы прилипли к Джону Зваве в его Овальном кабинете. Либо вы чертовски убедительно умеете лгать, либо действительно открыли бывшему президенту страх божий. Сто миллиардов в год, начиная с 2032-го, тайно, без ведома Пентагона, инвестировалось в колонию на Марсе, которую строил проект «Надежда». Шикарные условия лизинга мыса Канаверал и Хьюстона… даже доступ к «Золотому руну». И при всей этой поддержке вы еще не справились с задачей…

Малдер вмешался, как и было отрепетировано.

— Проблема в том, мадам Президент, что Лилит рассчитывала при помощи «Золотого руна» оснастить свои «Шаттлы» энергией нулевой точки, — начальник штаба покачал головой. — Это была рисковая ставка, Лилит. Яйцеголовые из «Маджестик-12» уже сто лет пытаются подобраться к этой технологии, и с первого дня президентства мадам Стюарт они бомбардируют ее прошениями снова запустить Большой Адронный Коллайдер.

Лилит молчала, но ее мысли вертелись со скоростью света.

— А вот факты, — продолжил Малдер. — Из-за ошибки инженеров запуск «Шаттлов» с оборудованием для Марса был отложен на три года. Четыре недели назад, всего через несколько дней после обвала кальдеры, проект «Надежда» нашел новых инвесторов в Москве и Пекине. Совпадение? Возможно. Но больше похоже на очередную нехватку средств, вызванную внезапным увеличением потребности в сырье и персонале. Пятнадцать лет прошло, а вы смогли закончить лишь два биокупола и три аграрных комплекса на Марсе, и при этом размеры колонии уменьшились с девяти тысяч мест до полутора тысяч. Проблема усложняется еще и тем, что у вас только двенадцать действующих «Шаттлов», каждый из которых рассчитан на перевозку пятидесяти двух пассажиров.

— Двенадцать «Шаттлов», — продолжила мадам президент. — Чтобы добраться до Марса, нужно как минимум шесть месяцев, еще шесть месяцев на обратный полет. Потребуется год, чтобы вывезти первых восемь сотен вип-персон, заранее оплативших твой флот, если только активность Йеллоустоунской кальдеры не отменит взлет. А это значит, что из девяти тысяч инвесторов, которые вложили в твой проект более триллиона долларов, в действительности смогут выбраться с обреченной планеты не более десяти процентов.

— Если эта информация просочится… — Малдер приподнял бровь. — Ты играешь в опасные игры с очень могущественными людьми, Лилит, — это управленцы и банкиры, которые пристрелят тебя задолго до того, как эти двенадцать «Шаттлов» будут подготовлены к старту, назначенному через двадцать восемь дней.

— Конечно, мы и сами могли бы с тобой справиться, — заметил Ингл. — Инспекции санэпиднадзора, нарушения техники безопасности… Все это может привести к значительным задержкам…

— Но, Дональд, обо всем можно договориться. — Президент Стюарт откинулась на спинку кресла, закинула ноги на столик, повторяя позу Лилит.

Лилит холодно усмехнулась.

— И что же это такое, ваша попытка договориться?

— Предложение партнерства ради взаимного выживания. Мои условия просты: пропуска для двух сотен моих помощников и их семей. Сделай это, и 29 числа тебе не о чем будет волноваться.

Улыбка Лилит резко контрастировала с яростью в ее глазах. Она встала, прошлепала босыми ногами вокруг столика и остановилась за спиной президента. Наклонившись, она прошептала:

— Милая Хизер, ты и правда понятия не имеешь о том, кто я и что я?

Президент Стюарт хотела ответить, но краем глаза заметила размытое движение, от которого у нее закружилась голова, и появилось ощущение, что атмосфера в комнате внезапно изменилась.

Девлин Мабус смотрел на президента с противоположной стороны комнаты. Волосы белокожего четырнадцатилетнего подростка были белыми, шелковистыми, длиной до плеч. Сейчас они были стянуты в тугой хвост на затылке. Высокие скулы и пухлые губы он явно унаследовал от матери, но глаза Хун-Ахпу были совершенно иными. Склеры представляли собой сложный узор кровеносных сосудов, отчего белки глаз были кроваво-красного цвета. Радужки Девлина были настолько темными, что зрачки терялись в них, и провалы глаз казались пистолетными дулами. Подросток был уже выше двух метров, развитое мускулистое тело облегал белый тренировочный костюм с сенсорной поверхностью.

Лилит поцеловала сына в щеку.

— Мадам Президент, вы знакомы с моим сыном Девлином? Дев, это Хизер Стюарт, глава самого могущественного государства на нашей планете.

Холодные глаза мальчика-мужчины смотрели словно сквозь Хизер.

— Главы государств не шантажируют своих избирателей.

— Коррумпированные вполне могут.

— Кто хочет лимонаду? — В кабинет ворвался Бен Мерчант, толкая перед собой тележку с напитками и блюдом разнообразных сладостей. Он разлил напитки, выложил пирожные на тарелку. — Мадам Президент, вы просто обязаны отведать мои кексы. Поверьте, за них стоит умереть.

Стюарт осушила бокал, отставила в сторону пирожные.

— Коррупция — очень относительный термин, к тому же обвинение исходит от женщины, которая отравила собственного мужа, чтобы заполучить его компанию. — Она взглянула на беловолосого подростка. — Что случилось с его глазами?

— Биологический отец Девлина — Джейкоб Гэбриэл. Мой сын является первым полноценным сверхчеловеком нашей эры, на лестнице эволюции он стоит выше хомо сапиенс. Глаза вполне нормальны для данного вида. Развитые кровеносные сосуды снабжают органы его зрения куда большим количеством кислорода, и он видит то, чего вы не можете даже представить себе.

— Да неужели? А такое обычное имя — Девлин. Назвали бы его сразу Люцифером или Сатаной, да и успокоились. — Президент подалась вперед в своем бамбуковом кресле. — Ну так что, мамочка, будешь отбивать подачу, или мы…

Ее горло сжалось, кабинет перед глазами закружился и пропал в белом тумане. Перед ее глазами танцевали красные точки, нечеткие голоса звучали, словно эхо.

Мы обсуждали это, Девлин. Слишком опасно. Твой способ оставляет много следов.

А твой не дает результата.

И все же решаю здесь я.

Я сделал лишь то, что необходимо. Ты же становишься слишком толерантной к этим человеческим пиявкам. Президент Звава боялся тебя, только поэтому его люди так долго хранили секрет кальдеры. Ты становишься слабой и неосторожной, мама. Это беспокоит меня.

Тебе лучше не забывать свое место.

А тебе лучше адекватно оценивать меня.

Жуткое головокружение привело Президента в чувство. Ее стошнило остатками ланча, потом рвотные позывы превратились во всхлипы, и она открыла слезящиеся глаза.

Хизер была привязана к бамбуковому креслу, перед глазами плясали красные точки. Сквозь пелену этих светлячков она увидела Малдера и Ингла, привязанных под одной из потолочных балок. Удавки на шеях были туго натянуты, так что мужчины стояли на цыпочках.

Бен Мерчант медленно кружил вокруг них, словно делец, оценивающий лошадей перед мыловарней.

— Дев, с мистером Инглом ты переборщил фенобарбитала. Он только что описался.

Полностью очнувшись, президент Стюарт задергалась в путах.

— Это безумие! Освободите нас!

— Ваше освобождение будет безумием, — проворковала Лилит. — И прощу вас, не обольщайтесь. Вы все еще живы не потому, что ваши телохранители и секретные агенты караулят мои ворота. Избавиться от них моему сыну не труднее, чем вынести мусор.

Лилит опустилась на пол перед президентом, положила подбородок на ее дрожащие колени.

— Что касается вашего щедрого предложения, то есть наглого вымогательства, то согласиться на него я не могу. Вы правы, конечно — колония на Марсе остается уязвимой, пока мы не покинули орбиту. Но если бы вы просто хотели спастись, попросили бы места для вас троих, я бы, вероятно, согласилась, чтобы все прошло гладко. Если бы вы хотели добавочных мест для близких людей, я бы как минимум поразмыслила, ведь каждому из нас свойственно заботиться о благоденствии любимых, особенно если им угрожает опасность. Но вы вместо этого затребовали вывоза и жизнеобеспечения двухсот человек, большинству из которых просто нечего предложить колонии. Возможно, вы завысили это количество и собирались торговаться, снижая ставку до ста, а то и пятидесяти, возможно, вас просто обуяла алчность. Так или иначе, вы вновь продемонстрировали разницу между политиком и вождем. Вождь всегда ставит потребности своих людей на первое место, политик же всегда готов продать народ ради привилегий для избранных.

— Да кто вы такая, чтобы судить меня? Вы обманули своих инвесторов. Вы убили собственного мужа, чтобы завладеть его компанией!

— Мои инвесторы прожили свою жизнь в роскоши, поскольку обирали продуктивные силы общества. Отнимая их деньги ради спасения человечества, я очищаю их души. Что же до моего покойного мужа, он поплатился за свою гордыню и эгоизм. Я подарила ему наследство, которым можно гордиться. К сожалению, не могу предложить вам яд, симулирующий обширный инфаркт.

Лилит сняла с президента левую сандалию и вколола прозрачную жидкость между четвертым и пятым пальцами стопы Хизер Стюарт.

Несколько секунд лицо пожилой женщины подергивалось, затем голова упала на грудь.

Лилит довольно кивнула и зашагала к двум перепуганным мужчинам.

— Мне нужен свидетель, который подтвердит безвременную кончину президента. Доброволец есть?

— Мы же знаем друг друга пятнадцать лет! — взмолился Дональд Ингл. — Ты же понимаешь, что я сделаю для тебя все… что мне можно доверять!

Кен Малдер встретился глазами с Лилит.

— У нас Дейв Мор.

На долю секунды глаза Хун-Ахпу засияли чистым оранжевым светом.

Бен Мерчант, раскинувшийся было на диване, резко сел.

— Дейв Мор? Давненько я этого имени не слышал. Это же он был главой того проекта «Мадж-12»?

— «Золотое руно». — Малдер вытянулся, пытаясь поймать равновесие. — Его жена была на круизном лайнере, который затонул на прошлой неделе. Мы перехватили их разговор незадолго до катастрофы. Доктор Мор под защитой, он не в тюрьме. И он… разговорчив.

Лилит обошла начальника штаба.

— Я слушаю.

— Мор рассказал нам о генах Хун-Ахпу. У близнецов Гэбриэлов, у тебя и у твоего сына.

— Скажи мне что-то, чего я не знаю.

— Джейкоб давно исчез, отправился спасать отца, как предписывали мифы майя. А вот его близнец не улетел.

— Лжец! — Лилит резко дернула за веревку, затягивая путы на его спине. — «Пополь Вух» предсказала, что близнецы отправятся вместе. Сыновья Гэбриэла сейчас в Шибальбе!

Малдер охнул, задергался в петле.

— Мэнни отказался идти! Мор сказал, что его силы проявились в тот день, когда Джейкоб исчез. Он сказал, что Мэнни генетически равен Джейку… что он становится сильнее.

Лилит повернулась к сыну, обращаясь к нему телепатически.

Как ты мог позволить Иммануэлю столько лет оставаться незамеченным?

Проследить другого Хун-Ахпу можно только в Нексусе. Иммануэль ни разу не выходил в высшие миры. По крайней мере, при моей жизни.

Твой нож. Дай его мне.

Одним быстрым движением Девлин вытащил из-за пояса восьмидюймовый обсидиановый нож, бросил его матери…

…которая выхватила его из воздуха и вогнала в сердце Дональда Ингла по самую рукоять. Советник по национальной безопасности рухнул вперед, тело повисло в петле.

— Бен, мистер Ингл решил остаться с нами надолго.

— Я подготовлю гостевую комнату, вот только уберу останки. А как насчет нашего краснолицего друга?

Лилит выдернула нож из груди Ингла и резко перерубила веревку, душившую Малдера.

Начальник штаба рухнул на колени, хватая воздух. Взглянув на труп коллеги, он задрожал.

— Неужели ты думаешь, что это сойдет тебе с рук?

— Все зависит от тебя. Доктор Мор плюс молчание добудут тебе два пропуска на «Шаттл», и на твоем месте я бы хорошо подумала, кого выбрать, жену или любовницу-итальянку.

Она вытерла лезвие об одежду Дональда Ингла и бросила нож Девлину, который поймал его так быстро, что Малдер не заметил движения.

— Найдешь Иммануэля Гэбриэла, приведешь его ко мне — и сможешь добавить к списку двух своих детей. Вот мои условия, мистер Малдер. Либо вы их примете, либо присоединитесь к мистеру Инглу в его незапланированном отпуске.

Последние записи Юлиуса Гэбриэла, доктора философии Архивы Кембриджского Университета

23 августа 2001

Если вы верите в существование Высшего Существа, то специально для вас я отмечу, что Судный день, спровоцированный людьми, определенно имеет высшее основание, ибо что именно силы нашего физического мира могут противопоставить воле Бога? И это порождает вопрос: почему Бог позволил человечеству уничтожать творения свои?

Чтобы понять, а следовательно, предотвратить конец света, нам нужно задать еще более важный вопрос: для чего мы были созданы?

Давайте на миг изымем Бога из уравнения о нашем сотворении. Посмотрим на нас исключительно с научной точки зрения, вспомним, что физический мир зародился после Большого Взрыва, породившего галактики, солнечные системы и планеты — одной из которых был наш раскаленный вулканический мир. Земля остывала, ее вовсю бомбардировали астероиды, и каждый космический камень содержал молекулы жизнетворного H₂O. Планета постепенно остывала, появлялись океаны, формировалась атмосфера, а потом, три с половиной миллиарда лет назад, в море зародилась жизнь, став результатом химических реакций, а возможно, и случайного удара молнии. Еще миллиард лет проб и ошибок породил более сложные организмы, эволюционировали кораллы, выделяющие кислород, трилобиты и рыбы. Амфибии выбрались на сушу, стали рептилиями и динозаврами… и появился новый, очень хрупкий вид жизни. Млекопитающие.

А затем, шестьдесят пять миллионов лет назад, еще один, казалось бы, случайный факт причинно-следственной связи прибыл на землю в виде астероида диаметром в семь миль. Он ударился о нашу планету в Мексиканском заливе, возле того места, что позже станет полуостровом Юкатан, и космическое столкновение пропитало земную атмосферу пылью, отрезав солнечный свет и тепло. Фотосинтез исчез, ледниковый период стер динозавров с лица земли. Когда солнце вернулось, наши похожие на мышей предки-млекопитающие смогли эволюционировать в приматов — далее идет потерянное звено от первобытных людей к тем, в кого со временем превратились мы — homo sapiens.

Данный научный метод трактовки прошлого предлагает вполне удобный крюк, на который можно повесить нашу шляпу, — но ничем не помогает понять, кто эту шляпу сделал, а главное, зачем она ему понадобилась. Так люди, которые изобрели религию, придумали «Большого Дядю на облаке», а также войны, ненависть и прочую дрянь, которой требовало человеческое эго для того, чтобы заставить других уразуметь, в какого именно «Большого Дядю» и как именно следует верить. И — да, с тех пор как религия стала требовать организованности и определенности того, кому и как молиться, в дело вступили деньги. Не просто милостыня для нищих, а пожертвования и взятки, чтобы получить еще больше доходных мест и политического влияния. Да, не забудьте про крестовые походы и инквизицию. Ничто их так не вдохновляло, как муки и унижение других людей, грабежи и пытки во имя Господа или патриотизма — и при чем тут какие-то десять заповедей, кто когда-либо о них вспоминал?

И все так же у нас нет никакой концепции того, зачем Большой Дядя нас создал, зачем мы здесь, почему наш вид так яростно сопротивляется всему, к чему призывают нас основные религии — к примеру, возлюбить ближнего своего.

Я вырос в семье христиан, я подвергал сомнению религиозные догмы, но часто добавлял упоминания о «Высшем Существе» в свои теории эволюции, поскольку большинство моих источников финансирования с большей охотой выписывали чеки «богобоязненному ученому». Да и по логике вещей, я не стал бы исключать Создателя из процесса эволюции — если, конечно, этому можно было бы найти подтверждение.

Мария Розен была моей подругой, такой же студенткой Кембриджа, ее специализацией была история религии. Будущая миссис Гэбриэл родилась в Лондоне у отца-британца и матери-испанки, она и две ее сестры выросли в семье, исповедовавшей реформистский иудаизм. На летних каникулах Мария отправлялась в Израиль, преследуя свои археологические интересы.

Судьба это была или случайность, но там она встретила Йегуду Брандвайна.

Рав Брандвайн принадлежал к общине ортодоксальных евреев в Тель-Авиве. И он был полной противоположностью ортодоксам, поскольку открыто преподавал древнее тайное знание, которое на протяжении последних двух тысяч лет оставалось тщательно охраняемой прерогативой ортодоксов и было доступно лишь мужчинам старше сорока. Рав Брандвайн считал, что пришло время всем людям, вне зависимости от вероисповедания, обрести право на духовное просвещение. На свой страх и риск он начал распространять давно запрещенное знание.

Тайную древнюю мудрость — Каббалу.

Слово «Каббала» переводится как «получение», осознание Божественного Света. Некоторые определяют Каббалу как «иудейский мистицизм», хотя на самом деле это внеконфессионная основа духовности, которая предваряла организованную религию. Четыре тысячи лет назад Господь передал свою мудрость Аврааму, признанному патриарху иудаизма, христианства и ислама. Авраам зашифровал полученные знания в «Книге творения», которая из века в век тайно передавалась от поколения к поколению, но ее информация была слишком «загадочной» для древних людей.

Моисей обрел мудрость на горе Синай. Четырнадцать веков спустя, примерно в то время, когда майя изобрели свой календарь, каббалист по имени рабби Акива начал открыто преподавать древнюю мудрость новому поколению иудеев Святой земли, среди которых был и некий сын Иосифа, известный нам как Иисус. Римляне содрали кожу с Акивы и распяли Иисуса. Еще один наследник знания, рабби Шимон бар Йохай, смог сбежать в горы Галилеи и спрятаться там со своим сыном, рабби Элазаром. В горной пещере они прожили тринадцать лет, изучая Тору, тайную мудрость, зашифрованную в арамейских текстах Ветхого Завета.

Итогом трудов рабби Шимона стала книга Зоар, главная книга Каббалы.

В этой книге однозначно указывалось на то, что за эволюцией стоит Бог. В тексте открывались секреты нашего существования, давались ответы на вопросы о том, как и зачем был создан человек, а также о «причинах и следствиях» Большого Взрыва и создания материального мира.

В ретроспективе вовсе не удивляет то, что эта мудрость так долго хранилась в тайне от основной массы людей, поскольку она содержала продвинутые концепции всего, от атомной структуры до квантовой физики черных дыр. На протяжении следующих двадцати веков мудрость книги Зоар вдохновляла величайших ученых, в том числе Галилея, Коперника, Альберта Эйнштейна, сэра Исаака Ньютона, чей экземпляр Зоар по сей день хранится в Кембридже.

В Зоаре можно найти и фрагмент, касающийся Судного дня. Согласно древнему знанию, если весы человечества наконец склонятся к Свету, каждый человек обретет благословение и бессмертие. Если же перевесит зло, наш мир завершит свое бытие. В Зоар говорится, что текущая эпоха человеческого существования начнется в наше время — в эпоху Водолея, в 23 день Элула 5760 года по еврейскому летоисчислению. Начало будет обозначено событием, описанным как «башни высокого города падут в огне. И грохот от их падения пробудит весь мир».

Эта дата приходится на 11 сентября 2001 года… через девятнадцать дней от сегодняшнего дня.

Через три недели я пойму, как это число связано с Судным днем 21 декабря 2012 года. В ожидании того, что случится, мы с Майклом вернулись в Штаты. Я принял приглашение моего бывшего коллеги, а теперь противника — Пьера Борджия — выступить на Гарвардском симпозиуме.

Чего не знает Пьер, так это истинной причины моего согласия. Я собрался использовать этот симпозиум, чтобы вскрыть факты вопиющего беззакония и бесчеловечности, имевшие место на дальней базе Военно-воздушных сил, расположенной в пустыне Невада. Эти тайные операции незаконно спонсируются деньгами налогоплательщиков, и у них есть лишь одна цель — всемерно усиливать власть элиты и контролировать нас с вами, превращая в покорных рабов. У меня есть видео с потрясающими свидетельствами, и я раз и навсегда докажу миру, что мы не одиноки во вселенной, и что преимущества, которые мы пытаемся силой отнять у космических собратьев, на самом деле были подарком, предназначенным всему человечеству… подарком, который должен был предотвратить наше самоуничтожение.

Завтра будет стартовый выстрел. Через несколько недель более трехсот очевидцев должны прийти на симпозиум физиков в Вашингтоне, и это навсегда изменит мир, который мы знаем.

Изменения будут долгими, имя врагам истины — легион, и у этого легиона есть деньги, ресурсы и влияние в высших эшелонах власти. Наш вице-президент открыто служит этому аппарату, монополизировав целые отрасли энергетики и продолжая грабить нас. Он лишает человечество шансов на выживание и заботится только о своих интересах. Я боюсь за свою семью, но сознаю ответственность перед Создателем и не сомневаюсь в том, что должен поступить правильно. И готовлюсь к этой битве, понимая, что не могу позволить себе проиграть.

Как говорил рабби Брандвейн, «Чего стоила бы жизнь без врагов?»

Ю.Г.

Примечание:

Профессор Гэбриэл умер от обширного инфаркта через несколько минут после окончания своей речи в Гарварде, 24 августа 2001 года. Выдача грантов на археологические исследования календаря майя была заморожена три недели спустя, после террористической атаки 11 сентября.

Глава 3

Пекиин в западной Галилее — самое старое поселение Израиля. Там живут двадцать тысяч человек, в основном арабы и греческие ортодоксы, большую часть времени мирно сосуществующие с христианскими, мусульманскими и еврейскими соседями. Пекиин — это древние каменные дома, старые оливы, виноградные лозы, оплетающие окна и двери домов. Городская синагога украшена барельефами, которые датируются эпохой Второго Храма после разрушения первого римлянами.

В Пекиине находится древняя пещера, которую использовали для получения энергии из Верхнего мира 2000 лет назад.

Ортодоксальные евреи, одетые в традиционные длинные черные сюртуки и шляпы, собирались группами и молились у памятных знаков. Туристы в рубашках без пиджаков и темных очках недавно прибыли на автобусе и теперь прогуливались вдоль дороги. Эти группы старательно избегали друг друга, хотя и прибыли сюда с одной целью — приобщиться к свету души рабби Шимона бар Йохай.

Полночь этого дня знаменовала наступление праздника Лаг Ба-Омер, который приходит на тридцать третий день после Омера. Множество паломников приехало сюда в этот день, чтобы разбить лагерь у пещеры, где жил святой, благословивший это место более двух тысяч лет назад.

В этом году им предстояло достаточно долгое ожидание.

Приближался закат, возникли оранжевые значки службы безопасности, предупреждающие о том, что святое место закроется в 17 часов. Дороги, ведущие на гору, были почему-то перекрыты, полиция стояла у каждого въезда. Возникали конфликты между стражами порядка и паломниками. Майор полиции заверял, что святое место откроется завтра утром, в семь часов, в день праздника Лаг Ба-Омер. На все возникающие вопросы он отвечал невнятным бормотаньем о соображениях безопасности.

Этот майор-араб получил 75 000 долларов США за то, что он перекроет доступ к пещере от заката до рассвета, и его мало волновали жалобы пары сотен разочарованных евреев.

Сорок девять дней Омера, следующих сразу после еврейской Пасхи, относились к тому периоду времени, когда 3400 лет назад завершился исход евреев из Египта, а Моисей возвратился с горы Синай. Семь недель Омера считаются темными днями, временем, когда народ Израиля начал сомневаться в Боге, поскольку целое поколение вынуждено было блуждать по пустыне, и это стоило им бессмертия.

В 33 день Омера совмещались два важных исторических события, связанные с древними мудрецами, жившими спустя четырнадцать веков после Синая, когда Святая земля оказалась во власти римлян, суровые законы которых запрещали изучение Торы.

Акива Бен-Иосиф не интересовался изучением Торы, он был из рода язычников, не так давно перешедших в иудаизм. Акива был бедным пастухом, влюбившимся в дочь одного из самых богатых людей Израиля. Рахиль, которая лишилась бы наследства, выйдя замуж за простого пастуха, тем не менее воспротивилась воле отца и приняла предложение Акивы, но при одном условии — он должен был изучить Тору. А это было совсем непросто для неграмотного сорокалетнего мужчины.

Акива сдержал свое слово. Он оставил невесту, чтобы изучать Тору вне юрисдикции Рима. Двенадцать лет спустя он вернулся, став к тому времени уважаемым рабби со множеством последователей. Так, с благословения Рахили, он еще через двенадцать лет стал великим мудрецом, за которым следовало двадцать четыре тысячи учеников.

В 132 году нашей эры предводитель евреев по имени Шимон Бар-Кохба поднял мятеж против римских оккупантов Святой земли, и это движение поддерживал духовный наставник Кохбы, рабби Акива. Но настали темные дни Омера и принесли с собой мор, который убил всех учеников рабби Акивы, пощадив лишь пятерых. Легенды интерпретировали эту эпидемию как результат возросшего эго учеников и недостатка их уважения друг к другу во время изучения Торы.

Смерти от мора прекратились на 33 день Омера.

Несмотря на горечь потерь и страх перед наказанием за открытое нарушение римского закона, рабби Акива продолжил обучать выживших учеников. Восстание Бар-Кохбы закончилось провалом, 580 000 евреев были уничтожены. Три года спустя римляне поймали рабби Акиву и заживо содрали с него кожу на глазах множества его последователей. Он умер мученической смертью, все же успев сообщить любимому ученику, рабби Шимону бар Йохаю, что в Торе заключена зашифрованная мудрость, которая была прямой инструкцией к нашему выживанию.

Рабби Шимон и его сын, рабби Элазар, скрылись в пещере в горах Пекиина. Пищей им служили плоды рожкового дерева, воду мудрецы брали из источника. Они целиком посвятили себя изучению Торы, высочайшей мудрости, которую рабби Акива считал зашифрованной в арамейских письменах. Каждое утро двое мужчин раздевались, чтобы сохранить одежду, и по шею закапывались в песок, входя в контакт с пророком Илией, который помогал им в их исканиях.

Отец и сын тринадцать лет провели в тайной пещере. Затем, узнав о смерти римского наместника, они вернулись к цивилизации, принеся с собой знание, позже записанное в Книгу Сияния — Зоар. Зная, что мир еще не готов к этому знанию, рабби и его потомки спрятали тайный текст.

Зоар возникла снова лишь в тринадцатом веке.

Рабби Шимон бар Йохай скончался в 33 день Омера.

Три путника взбирались на крутую гору, стараясь держаться вместе. Первым шел массивный афроамериканец, за ним пожилой белый мужчина, который приехал в Пекиин на два дня раньше с кейсом, полным наличных. Оба несли рюкзаки.

Третий был гораздо младше своих спутников — лет, примерно, тридцати. Его длинные темные волосы были завязаны в хвост, глаза прятались за солнечными очками. В отличие от старших компаньонов, он взбирался на гору с непринужденной грацией спортсмена.

Митчелл Куртц в полной мере ощущал свои шестьдесят два года, взбираясь на гору за Райаном Беком. Черная борода и усы бывшего ликвидатора из ЦРУ поседели за последние десять лет, как и коротко остриженные волосы. При росте в сто семьдесят сантиметров и семидесяти килограммах веса Куртц не казался опасным. Однако отсутствие внушительной внешности компенсировались новейшими достижениями техники и навыками их безжалостного использования. Под правым рукавом скрывался «болевой пистолет», пристегнутый к предплечью и запитанный от батареи на поясе. Это оружие было разработано для борьбы с массовыми беспорядками. Пистолет излучал микроволны, которые разогревали плоть цели, создавая ощущение прикосновения к раскаленной лампочке. Устройство воздействовало таким образом на все живое в радиусе полумили, но могло и нанести смертельный удар какой-либо конкретной цели на расстоянии мили от стрелка. Практиковался Куртц в основном на свалках, поражая крыс.

Коллега его, Райан Бек, выбритая до синевы былая звезда американского футбола, достигал двух метров роста, и этот рост удачно сочетался со ста двадцатью килограммами тщательно тренированных мышц. Бек ушел из спорта по причине травмы колена, а также зрелости возраста, но габариты и боевая подготовка надежно поддерживали его славу смертельно опасного противника.

Напарники, известные как «Соль» и «Перец», последние четырнадцать лет охраняли одного клиента, причем не за деньги, а из верности, любви и понимания того, что парень, которого они знали уже тридцать четыре года, с самого дня его рождения, вполне может оказаться единственным шансом на спасение человечества.

Они дошли до пещеры рабби Шимона бар Йохая, когда уже стемнело. Горный воздух остыл до десяти градусов по Цельсию, ветер выл, прорываясь сквозь каменные лабиринты. Куртц пригнулся и вошел, переключив свои «умные» очки на режим ночного видения, дабы убедиться в том, что пещера пуста. Бек сканировал теплоискателем вершину и склон горы.

Оба пришли к выводу, что посторонних поблизости нет.

Их младший спутник опустился на слежавшийся песок, закрыл бирюзовые глаза. Он легко соскользнул в состояние медитации, замедлил свое сердце и ритмы мозга, от быстрых Бетаволн на 40 колебаниях в секунду до частоты Альфа — 13 кГЦ. Опускаясь на все более низкие волны, он вошел в транс, когда электрические сигналы между нервными клетками сравнялись с электромагнитными волнами в атмосфере Земли, пульсирующими на частоте 7,8 Гц.

Он заметил электростатические отклонения в пещере, открыл глаза и указал на «горячую точку» у входа.

— Здесь.

Два телохранителя достали из рюкзаков лопаты с телескопическими рукоятями и начали раскапывать слежавшийся песок. Их молодой спутник освободился от одежды.

Иммануэль Гэбриэл родился в шторме хаоса. Его отца, Майкла, «исчезнувшего» через несколько дней после зачатия Иммануэля, кем только не называли — от майянского мессии до параноидального шизофреника. Мать, Доминика Вазкез, стала мезоамериканской Евой для Адама — Майкла, возлюбленного и родственной души, который оставил ее в одиночестве растить Мэнни и его светловолосого синеглазого брата Джейкоба.

Джейкоб и Иммануэль: майянские Герои-Близнецы.

Один светловолосый, решительный, с активным сверхчеловеческим геном и уверенностью в том, что станет Суперменом, другой темноволосый и растерянный, мечтающий хоть немного пожить нормальной человеческой жизнью.

Джейк и Мэнни: Инь и Ян.

Полярные противоположности с симбиотическими отношениями. Джейкоб был духовным существом, попавшим в ловушку тела. Он полностью посвятил себя «предсказанной» цели, почти что напрочь отказавшись от элементарных человеческих эмоций. Иммануэль же был человеком со всеми вытекающими отсюда последствиями — его эмоциями властно руководило эго. Мэнни рос, посвятив себя спорту, и взросление принесло взрывное открытие — оазис спокойствия, где все замедлялось, состояние сознания, которое приносило завершенность, наполненность и стопроцентный успех.

Спортсмены называли это «зоной».

Джейкоб называл это Нексусом.

Нексус был высшим измерением, открытым каналом к Божественному Свету. Альтер-эго Мэнни, Сэмюэль «Мул» Аглер, когда-то пользовался Нексусом, чтобы набирать тачдауны и перебегать с базы на базу буквально в мгновение ока. «Главный парень общаги» университета Майами быстро стал самым перспективным начинающим спортсменом в современной истории, культовым героем, который мог получить все, чего бы ни пожелал. Лучи славы щедро озаряли его со всех сторон, и эго купалось в этих лучах…

…но провал был предречен.

Как и все, кого отравила власть, Мул забрался высоко, и тем больнее было падать. За несколько недель до своего двадцатилетия темноволосый Гэбриэл потерял карьеру, будущее, семью… и невесту.

Лорен Бекмейер была лишь невинным свидетелем. Ученая и спортсменка, полная альтруизма молодая женщина с блестящим будущим, любившая Сэма со второго года их совместного обучения… В судьбоносное утро двадцатого дня рождения жениха она узнала его настоящее имя. А спустя несколько секунд после того, как Иммануэль Гэбриэл отказался подняться вслед за братом на борт космического корабля «Балам», в Лорен попала пуля снайпера, который целился в Мэнни.

И хотя убийцу наняла Лилит Мабус, безутешный Мэнни обвинил именно Джейкоба в смерти Лорен.

Внезапно оказавшись в ссылке, потеряв единственную женщину, которую он любил, Мэнни рухнул в такую глубокую депрессию, что Соль и Перец следили за ним двадцать четыре часа в сутки, опасаясь попытки суицида. Дейв Мор и его жена Ева заменяли родителей Джейкобу, но они почти не знали Мэнни, и ни у них, ни у телохранителей не хватало должной квалификации для того, чтобы помочь юноше справиться со своим горем. И тогда они тайно устроили встречу Мэнни с его приемным отцом, человеком, который растил Иммануэля семь лет, с момента инсценировки его смерти.

Близнец-беглец провел две недели, спрятавшись с Джином Аглером в мотеле среди гор Поконо. Он выговаривал свою ненависть, проклинал исчезнувшего брата, чья настойчивость в деле «Близнецов-Героев» разрушила жизнь Мэнни.

Аглер успокоил приемного сына, сравнив братьев Гэбриэлов с другими известными братьями.

— Сэм, я знаю, что ты не религиозный человек, но разве ты не помнишь историю об Аврааме, Исааке и Иакове? Если помнишь, у Иакова тоже был брат-близнец, Исав.

— Исав, который был волосатым охотником и хотел убить своего брата после того, как Иаков обманом выманил у него первородство?

— Да… В общем и целом… Но это не просто библейская притча. В ней кроется куда более глубокий смысл. Иаков был настроен на Свет Божий. Исав, человек с огромным самолюбием, представляет нам негативную часть нашего бытия. Ненависть Исава к брату выросла из ревности и злости, внутреннее пламя в нем погасло от голоса рассудка, который кричал: «Почему моя жизнь не идеальна? Почему я должен страдать? Почему у меня нет денег, власти, доброго здоровья?» Это был голос тьмы.

— О'кей, пап, и что ты хочешь сказать? Что я этот самый злой брат? Что я — Исав?

— Сынок, метафору с Иаковом и Исавом можно применить ко всем. Свет и тьма не могут сосуществовать в физическом мире. Стоит войти в темную комнату со свечой, и свет победит темноту, насколько хватит яркости. Чем сильнее тьма, тем ярче свет. На метафизическом уровне Свет — это любовь, а тьма — это ненависть. Любовь — единственное оружие, способное победить нашего врага. Когда Иаков украл у брата первородство, Исав, желая убить его, вынудил мать Иакова отправить сына в изгнание. Когда Иаков вернулся, власть Исава возросла, он набрал себе целую армию. Но когда братья встретились лицом к лицу, любовь Иакова преодолела тьму Исава и он простил брата. Видишь ли, в глубине души Исав все еще любил Иакова, а значит, в нем жил Свет.

А теперь давай посмотрим на тебя и твоего брата. Джейк затмевал тебя с самого рождения. Стоило тебе научиться ходить, и он заставил тебя тренироваться изо всех сил. Он наверняка сводил тебя с ума абсурдным пророчеством майя, но он же предупредил тебя, что нельзя использовать Нексус ради личных целей, и он был прав. Твое эго владело тобой, и у тебя появилась зависимость от Света — в твоем случае, от света славы. Но все изменилось, когда вы наконец узнали истину и Джейкоб стал настаивать на том, чтобы ты отправился с ним в Нижний мир майя. Вот только ты отказался. Мы не можем знать последствий твоего отказа, но мне кажется, что они должны быть неплохими.

— С чего ты взял?

— Подумай, Сэмюэль. Джейкоб перешел все границы, он пытался силой затащить тебя на борт «Балама». Если бы он это сделал, то лишил бы тебя свободы воли. А что случилось? Твои гены наконец проснулись — и ты стал физически равен ему. Смог остановить…

— Ты считаешь, что это должно было произойти?

— Совпадений не бывает, сынок. Мы можем этого не понимать, но у Господа для всего есть причины.

Мэнни фыркнул.

— Даже для смерти Лорен?

— Смерть Лорен стала камнем, брошенным в пруд. Мы не знаем, куда могут дойти круги и на что они повлияли или должны повлиять. Точно так же твой отказ поддаться предсказанию о Героях-Близнецах пошел рябью по пространству и времени. Что тут важно, так это то, что ты, как Исав, должен преодолеть свою ненависть и злость, чтобы завершить превращение и двигаться к Свету.

— И как мне это сделать?

— Самоотверженно. Используя те силы, которыми наделил тебя Господь, для общего блага. Ты знаешь, я ведь помню, как все шло, постепенно скатываясь к событиям 2012-го. Алчность и коррупция стали знаменем Уолл-стрит и Вашингтона. Люди теряли работу, лишались жилья, а две политические партии были озабочены только противостоянием и борьбой за власть. Состоялись две страшные войны, порожденные ненавистью и жадностью, а в Иране уже виднелся зародыш Третьей мировой войны. Страх охватил всех, когда ядерные ракеты были наконец выпущены. Только чудо, сотворенное твоим отцом, спасло человечество от уничтожения. Но из тьмы… из той всепоглощающей злобы и разногласий, которые толкали общество к самоуничтожению, возникла новая доктрина. Альтернативная, чистая энергия пришла на смену топливным двигателям, развивалась новая промышленность, природа залечивала раны. Люди старались изменить политические процессы, убрать деньги из уравнения власти. Монополисты и прочие дельцы больше не могли входить в правящие круги. Вашингтон начал работать на благо общества, а не ради своих эгоистических интересов. Как только люди начали работать, чтобы помочь друг другу, тьма, некогда победившая Свет, отступила.

— Пап, но я не Джейк. Посмотри на меня! Я проигрываю ему физически… эмоционально…

— А ты сосредоточься на душе, Сэмюэль. Остальное придет.

Иманнуэль Гэбриэл, полностью обнаженный, спрыгнул в только что выкопанную яму глубиной полтора метра.

Телохранители переглянулись.

— Парень, ты уверен?

— Все будет в порядке. Давайте. Закопайте меня по шею.

Песок был холодным и колючим, жалил кожу с каждым броском лопаты. Мэнни сконцентрировался на темном силуэте рожкового дерева, на его листьях и семенах. Во времена римлян чистота золота определялась взвешиванием этих семян: 24 карата семян равнялись одной монете из чистого золота, 12 карат для половины золота — половины сплава. Рабби Шимон бар Йохай и его сын тринадцать лет питались этими семенами…

Иммануэль Гэбриэл собирался последовать примеру мудрецов и связаться с душой праведника, чтобы найти свой собственный путь к исполнению предназначения.

Песок дошел до шеи. Бек спрятал лопаты под ветками, Куртц собрал рюкзаки и предложил Мэнни глотнуть воды из бутылки.

— Перец будет сторожить внизу, я останусь прикрывать сверху.

— Со мной все будет в порядке.

— Ты будешь в трансе, а значит, уязвим. — Куртц достал из рюкзака маленький трансмиттер размером со спичечный коробок. Устройство было снабжено небольшим треножником и антенной. Куртц отсчитал пять шагов от головы Гэбриэла и воткнул устройство в землю. — Через каждые пятнадцать минут я буду прочищать периметр своей пушкой. Трансмиттер защитит тебя от микроволн, но все, что окажется за пределами его поля, засияет рождественской елкой. Так что если тебе понадобится отлить, делай это в яму.

Мэнни улыбнулся.

— Ты ведешь себя, как заботливая еврейская мамаша.

— Кто-то же должен защищать твой зад. Что я без тебя буду делать?

— Жить.

— Да я уже пожил. Всякой жизни у меня больше, чем у тебя.

— С той израильской официанткой из Кармеля?

— Вообще-то я встретил новенькую. Американка, Арлен Лейб. Преподает английский на западном берегу. Сорок два года, разведена, а грудь у нее такая, что хватит накормить всех голодающих Африки. Кстати говоря…

К ним подошел Бек.

— Периметр чист. Соль опять рассказывает о своей новой пассии?

— Ты просто ревнуешь.

— Знаешь, что он ей сказал? Назвался кинопродюсером, который ищет натуру для съемок нового фильма Зака Бахмана. Ты бы видел постеры, которые он подделал!

Гортанный смех Куртца был весьма заразительным.

— Я сказал, что не могу дать ей роль со словами, но если она сможет сыграть сексуальную красотку, постараюсь втиснуть ее в сцену борделя.

— Ты не меняешься. Помнится, ты такое уже проворачивал, когда мы с Джейком жили в имении.

— Ну что я могу сказать? Грязный старик.

Бек ухмыльнулся.

— Да уж точно, что старый.

— Мужчина не старше своего члена. Ты хоть помнишь свой член, Перец? Это такая маленькая штучка, скрытая где-то под твоим большим животом.

— Да ладно вам. Идите, оба. Увидимся на рассвете.

Мэнни подождал, пока они не скроются из виду, затем закрыл глаза и снова сменил ритмы своего мозга на Бета-волны — в ожидании полуночи, когда канал откроется и позволит ему связаться с высшими измерениями.

Учреждение занимало 140 000 акров заповедника, расположенного на двух барьерных островах к северо-востоку от Какао Бич, Флорида. Меньший из островов, который вклинился между Банана Ривер и Атлантическим океаном, назывался мысом Канаверал. К западу от мыса, между реками Банана и Индия, находился остров Меррит. Два десятка лет назад остров Меррит принадлежал Космическому Центру Кеннеди и его сестринской организации, НАСА. Теперь же оба острова стали собственностью проекта «Надежда».

Частная территория охранялась небольшим отрядом спецназа и двенадцатиметровой проволочной оградой под высоким напряжением. Поворотные орудийные башни стояли на каждом углу ограды, две — на прилегающем пляже, еще одна — на берегу Банана Ривер. Беспилотные летательные аппараты круглосуточно патрулировали территорию. Никто не мог войти или выйти с территории «Надежды» без специального разрешения.

Готовые марсианские «Шаттлы» располагались в двенадцати (из двадцати двух) стальных ангарах на южной оконечности мыса Канаверал. Каждый ангар был шириной с футбольное поле и длиной с три, каждое семиэтажное здание было оборудовано двойными воротами, ведущими на одну из двух забетонированных площадок. В отличие от устаревших «Шаттлов» НАСА, марсианский флот составляли новейшие космические корабли, пригодные к горизонтальному взлету и посадке.

Личный кабинет Лилит Мабус находился на пятом этаже первого здания. Эркерные окна выходили на один из двенадцати готовых пассажирских «Шаттлов». Это транспортное средство было в четыре раза больше тех, что проектировались инженерами НАСА семьдесят лет назад и в два раза больше первого космического самолета, созданного «Надеждой». Госпожа директор работала за компьютером, придавая окончательную форму списку из 875 пассажиров и двадцати четырех пилотов, которым Марсианская Колония гарантировала жизнь.

Но вот восемь тысяч богачей, которые оплатили проездные билеты, а также девять миллиардов населения Земли останутся на родной планете. Погибать.

Выбирать тех, кто должен выжить, было непросто. Чтобы спроектировать и построить колонию на Марсе, флот космических кораблей и грузовых «Шаттлов» для снабжения колонии запасами, потребовалось пятнадцать лет, 2 миллиарда долларов и небольшой городок, населенный талантливыми рабочими, инженерами, ракетостроителями и учеными. Собрать таланты и деньги, при этом сохраняя в тайне все зловещие новости Йеллоустоуна, было задачей весьма непростой. Лилит знала, как играть в эти игры, она предлагала убежище в обмен на услуги и угрожала исключением из списка в случае утечки информации. Ее ничуть не беспокоил тот факт, что большинство финансовых партнеров Нового Мирового Порядка будут оставлены на верную погибель. В принципе Лилит и не собиралась допускать паразитов на Марс: ее главным приоритетом был отбор самых квалифицированных специалистов разных областей науки, инженерии, сельского хозяйства, медицины, а на втором по значимости месте стоял генный материал разных уровней. При отборе будущих колонистов очень важны были такие критерии как психологическая уравновешенность и благонамеренность. Демократию можно считать роскошью, которую могли себе позволить лишь большие страны, создавая для масс некую иллюзию свободы. Колония на Марсе будет функционировать под единоличным правлением Лилит.

И никто из представляющих хоть минимальную угрозу ее клану не поднимется на борт корабля.

Когда замигал и ожил монитор, ответивший на вызов с Марса, Лилит как раз просматривала медицинские карточки трехсот инженеров-электриков.

На экране появилось лицо Алексея Лундгарда, бородатого российского инженера. Лицо его было угрюмым.

— Прибыл груз материалов. Нам все еще не хватает семи сотен метрических тонн стали.

— Десятого отправятся еще два грузовых корабля.

— Сейчас это мало чем поможет.

— Что насчет разработки месторождений на лунах?

— Деймос богат водой и органическими образованиями. Фобос, по предварительным данным, полая металлическая масса, но мы лишились трех сверл, пытаясь пробиться под его оболочку. Есть и относительно хорошие новости. Один из наших томографических спутников нашел залежь металлической руды на глубине ста двадцати метров под поверхностью Vastitas Borealis. Если руда пригодна, ее будет более чем достаточно для завершения третьего биокупола.

Лилит вывела карту Марса на монитор, быстро нашла расположение низины.

— Это не вулканическая местность, раньше там находилось доисторическое море. Откуда же…

Девлин ворвался в ее кабинет, бледные щеки подростка раскраснелись, глаза со вздувшимися кровеносными сосудами сверкали от возбуждения.

— Ты это чувствуешь? Возмущение в высших реальностях.

— Что за возмущение? Иммануэль наконец-то вошел в Нексус?

— Это не Иммануэль, это Джейкоб. Его Свет просачивается из Высших Миров!

Глава 4

В ожидании Лаг Ба-Омера Иммануэль дремал. Сейчас же, когда волна энергии вонзилась в его мозг и задрожала в нем, как нейрологический камертон, его глаза распахнулись и уставились в черное небо, усыпанное миллиардами звезд — полотно сияющего совершенства — испорченное космической трещиной. Темная зигзагообразная рябь разделяла небо, словно спинной хребет, вздувалась отдельными туманностями, а в каждой космической воронке обитали миллионы звезд.

Иммануэль Гэбриэл был настолько захвачен видом зарождающегося Млечного Пути, что не сразу сообразил, что уже не закопан. Он оглянулся. Не было ямы. Не было пещеры. Он лежал на земле, на нем была набедренная повязка из простой ткани. Мэнни сел и обнаружил, что у него болит грудь, жжет правое плечо, а руки покрыты кровью.

— Бек? Куртц?

Он стоял на поляне, окруженной густым лесом, и слышал тяжелое дыхание. В темноте, чуть разбавленной светом восковой луны, восходящей над джунглями, он заметил ягуара. Крупный самец лежал на боку и кашлял кровью. В его груди торчала ручка обсидианового кинжала. Передняя лапа была окровавлена, а острые клыки объясняли, откуда взялись глубокие раны на плече Мэнни.

Лес шумел.

Он упал на колени возле умирающего леопарда, выдернул нож. Зверь болезненно зарычал, конвульсивно дернулся и вскинул голову.

Сердце большого кота прекратило биться еще до того, как тяжелая голова снова опустилась на известняковую почву.

Ослабевший Мэнни подобрался в защитную стойку и замер.

Испанские конкистадоры шагали по джунглям. Белые люди с волосами на лице и огненными палками, которые выпускали горячих жалящих мух. Кровь отлила от лица. Небо и лес закружились, колени подломились, и только его глаза продолжали смотреть вверх на темный провал в ночном небе.

Солнечный свет проник сквозь его сомкнутые веки, падая через прямоугольное отверстие в крыше из соломы, смешанной с глиной.

Он открыл глаза.

— Балам?

Женщина — определенно из народа майя — оседлала его грудь и смотрела на него бездонными темными глазами сквозь гриву спутанных черных волос. Она была обнажена, ее кожа была цвета темной сепии… как и его.

— Снова видение? — она говорила на языке тольтеков, науатль, но он каким-то образом понимал ее — его мозговые волны подстраивались под измененное сознание, завершая трансформацию личности.

Он — Чилам Балам.

Он — Ягуар Пророк.

На том же наречии он ответил на вопрос своей любимой.

— Я видел бородатых белых людей.

— Великий учитель возвращается?

— Нет, Женщина Кровь. — Он выскользнул из-под нее и понял, что на теле нет ран, которые были во сне. — Бородатые белые были чужаками. В первый день Имиш они прибудут по морю с востока и принесут символ своего бога. Жестокостью и смертью будет озарена их религия.

Он встал на колени у длинного пергамента, лежащего на полу, и начал рисовать новые картины, описывая свое последнее видение майянскими иероглифами.

— Отправляйся к Совету. Скажи им, что сегодня ночью я пойду в святой храм великого учителя и буду просить его помощи.

Перед самым закатом Чилам Балам покинул свое убежище.

Он шагал по сакбе, земляной дороге, разрезающей густые джунгли Юкатана. Фермеры трудились на полях, выращивали маис и другие злаки. Рабочие расчищали кустарник для новых дорог. К нему поворачивались суровые лица, ему кланялись. Чилам Балам охотно отвечал на приветствия.

Он шел на юг по направлению к кроваво-красной пирамиде. Строение Кукулькана возвышалось вдалеке, как гигантский муравейник, возведенный над широкой церемониальной площадью. Многотысячная толпа заполонила подступы к пирамиде — здесь располагался обменный рынок. Гончары предлагали вазы и блюда, земледельцы — еду, ткачи меняли набедренные повязки и крашеные юбки — ткань делали из кейбы, хлопкового дерева, семена которого были окружены пушистыми желтоватыми волосками.

Тридцать тысяч майя, связанные союзом с кланом Итца во имя служения своим богам и своему сообществу, собрались сегодня здесь, чтобы дать отпор общему врагу.

Чилам Балам прошел мимо ремесленников и лекарей к северной балюстраде пирамиды. Пророк оставался главным советником жрецов и лекарей, которые входили в правящий Совет. Он изобрел Катуны, символизирующие 20-летние периоды времени, и расписал их, предсказывая будущее… при помощи видений, которые посещали Пророка Ягуара во сне. Он видел бородатых белых людей, которые прибыли на деревянных кораблях. Он видел, как их огненные палки сеют смерть в рядах его народа. Он видел, как воины Итца висят на деревянных крестах, принимая мученическую смерть от бога белых людей.

Балама весьма беспокоило то, что великий учитель Кукулькан тоже был бородатым белым человеком. С его прибытием воспрянул духом народ Итца, его мудрость обеспечила людей едой во время голода. Его знание небес позволило им создать устройство для отсчета времени, благодаря которому можно было готовить Итца к грядущему. До того как исчезнуть, Белый Пророк пообещал Итца-майя, что однажды он вернется.

Чилам Балам мог общаться с духом великого учителя, что и делало его таким сильным провидцем. Но великий учитель был человеком мира. Эти же бородатые белые определенно были людьми войны.

Чилам Балам, желая получить ответы на свои вопросы, шагал по узким ступеням северной стороны пирамиды к священному храму. На каменном полу горел костер. Здесь стояли горшки с фруктами и листьями какао.

Пророк Ягуар закрыл глаза и пробормотал древнее заклятие, ожидая прибытия Кукулькана.

Ночное небо открыло темную дорогу в Шибальбу, галактическую утробу, которая через день сойдется с горизонтом. Огонь погас, остались лишь тлеющие угли.

— Балам.

Кукулькан появился перед ним: бледное существо, одетое в белые церемониальные одежды того же цвета, что и шелковистые волосы и борода. Синие глаза светились в темноте, как у ягуара.

Чилам Балам почтительно поклонился, прижался лбом к холодному камню пола.

— Великий учитель, я прошу твоей помощи в понимании последнего видения. Означает ли прибытие белых людей твое возвращение, или они источают угрозу?

— И то, и другое. Но я здесь, с тобой, и я предлагаю спасение.

— Слушаю тебя, учитель.

— Собери людей к завтрашнему вечеру у священного сенота. Скажи крестьянам, чтоб взяли с собой семена, которых хватит на хороший урожай в течение трех тунов. Скажи целителям, чтобы собрали семена трав, необходимых для производства лекарств. Пусть рабочие возьмут с собой инструменты. Пусть каждый возьмет лишь столько вещей, сколько сможет унести на спине. Все остальное оставьте, в том числе и книги. Пришельцы победят ацтеков, жажда крови которых равна их собственной жажде. Войдя в Чичен-Ицу, они должны обнаружить город призраков.

— Учитель, куда нам идти? Ты хочешь, чтобы мы спрятались в джунглях?

— В полночь откроется Темная дорога в Шибальбу. Все, кто пройдет по ней, с этого дня будут называться Хун-Ахпу. Хун-Ахпу должны породить шестой великий цикл человечества. Тысячи раз тысячи Катун пройдут, прежде чем вернутся Хун-Ахпу. Когда раса белых людей погрузится во тьму невежества, забвения, отчаянья, мудрость космического света явит себя снова и предложит человечеству спасение в конце пятого цикла…

Внезапно огонь снова разгорелся, подпитанный волнами энергии.

Великий учитель исчез.

Совет собрался в полдень на платформе Храма Воинов. Чилам Балам пересказал слова великого учителя, но ему решительно возразил жрец Напуктун.

— Сыны Итцы должны встретить прибытие бородатых из земель Солнца. Они принесут нам знак от Бога-Отца. Они принесут благословение и изобилие!

Балам резко выдохнул.

— Кто ты такой, чтобы отрицать слова Кукулькана? К нам придет деревянный знак. Некоторые считают, что если его показать миру, мир озарится светом. Но с ним придет возмущение и соперничество, когда явятся нам жрецы нового Бога. Знак уже в четверти перехода от нас, и движется он быстро. Вы увидите вещую птицу на деревянном штандарте. Новый день придет с севера, с запада. Бородатые несут смерть и кровь сынам Итцы, они разобьют наши сосуды в пыль. Я Чилам Балам, Ягуар Пророк, говорю вам истинную правду.

Совет зароптал вместе с Напуктуном.

А несколько минут спустя главный противник Балама громко и четко произнес:

— Собери сынов Итцы, как приказал великий учитель.

Пророк Ягуар поклонился.

— Напуктун мудр. Да будет так.

Сумерки пришли в Чичен-Ицу, и десятки тысяч мужчин, женщин и детей собрались на эспланаде. Они распределились по сословиям, и процессия выстроилась вдоль длинного ряда глиняных горшков с синей краской. Яркий бирюзовый пигмент был смесью индиго с палыгорскитом, ингредиенты смешивались после нагревания. Цвет, известный как майянский синий, был подобран под цвет глаз великого учителя.

Индейцы, выкрасив кожу синей краской, следовали по сакбе сквозь густые джунгли. Факельщики освещали им путь, направляя людей к священному сеноту — одному из тысяч источников пресной воды, возникших 65 миллионов лет назад, когда в нашу планету ударил астероид и морское дно превратилось в северный берег полуострова Юкатан.

Свет оранжево-красной луны освещал слои белого известнякового провала. Водоросли окрашивали воды сенота в зеленый цвет. Четыре века назад майя, пришедшие в отчаянье после ухода великого учителя Кукулькана, снова начали практиковать человеческие жертвы в надежде вернуть этим Бледного Пророка. Тысячи мужчин, женщин и детей были убиты на площадках пирамид, их сердца были вырваны из тел обезумевшими жрецами, а безжизненные тела сбрасывались вниз по ступеням храмов.

Сенот был предназначен для жертвенных девственниц.

Невинные девушки запирались в каменной бане для очищения, а затем жрецы выводили их на платформу для церемоний. Девушек раздевали, прислужники растягивали их на каменном алтаре, и в ход шли обсидиановые ножи, которыми вырезали сердца и перерезали горла. Тела девственниц украшали драгоценностями и сбрасывали в священный колодец.

И только по настоянию Ягуара Пророка эти ритуалы наконец прекратились.

На круглой поляне, окружавшей священный сенот, Чилам Балам стоял на крыше бани и смотрел на синий людской прилив. Толпа заполонила каждый квадратный метр окружающих джунглей и тянулась вдаль, насколько хватало глаз.

И люди роптали.

— Да как смеет великий учитель требовать, чтобы мы променяли родные дома на Нижний мир?

— Почему мы должны слушать того, кто бросил нас больше двадцати Катун назад?

— А что, если Чилам Балам ошибается? Что, если бородатые принесут процветание?

Члены Совета и Напуктан собрались на противоположном берегу сенота и тоже переговаривались. Напуктан жестами указывал на Ягуара Пророка.

Чилам Балам посмотрел на небо. Темный росчерк на Млечном Пути разрезал космос с севера на юг, черная дорога касалась горизонта.

Полночь прошла. Ничего не случилось.

Камень просвистел у самого уха Чилам Балама. Второй камень ужалил его в бедро.

Верные последователи пророка сомкнулись вокруг. Женщина Кровь, подруга души, прижалась к нему горячим телом.

Напуктун заговорил с ним с противоположного берега, легко перекрикивая толпу.

— Итца собралась, Чилам Балам. Полночь пришла и ушла. Зачем же ты звал нас?

— Напуктун спрашивает великого учителя?

— Я спрашиваю тебя! Проверим, действительно ли ты говоришь с Кукульканом. Бросьте еретика и его последователей в сенот!

Толпа, собравшаяся на сакбе, двинулась вперед, заставляя Балама и его людей пятиться к обрыву. Ночной воздух задрожал от криков.

Пророк Ягуар схватил свою любимую за руку и прыгнул.

Чилам Балам и Женщина Кровь пролетели десять метров до поверхности воды, уже бурлящей от падения тел, и время внезапно остановилось. Пророк уставился на капли воды, зависшие перед его глазами. Краем сознания он отметил, как исказилось от ужаса лицо женщины, как взлетели вверх ее волосы и застыли на миг…

…который потребовался водам сенота, чтобы превратиться в яростный водопад, спадающий в пасть змеи — Шибальба Бе — Темную дорогу в Нижний мир.

Возникшаяся червоточина поглотила Чилам Балама вместе с его последователями и затянула их в параллельную вселенную, которой не существовало еще несколько секунд назад.

Глава 5

— Ахх!

Синие глаза Иммануэля Гэбриэла распахнулись. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что он больше не Чилам Балам, что он снова стал собой и по шею закопан в песок перед пещерой рабби Шимона бар Йохая.

Небо на востоке уже серело, и в тусклом свете можно было увидеть одинокую фигуру возле рожкового дерева. Человек, одетый в белые одежды, мог показаться воплощением Кукулькана, ему не хватало только бороды.

— Джейк?

— Я скучал по тебе, Мэнни. И рад, что ты наконец решил со мной связаться.

— Как ты здесь оказался? Ты вообще реален, или это очередное видение?

— Я существую, хотя больше не являюсь частью физического мира. То, что ты видишь, это отраженный свет моей души.

— То есть это означает, что ты мертв?

— Существование, каким ты его знаешь, весьма отличается от реальности бесконечных миров. Но да… я умер в Шибальбе.

Мэнни запрокинул голову, его глаза были полны слез.

— Это моя вина. Я должен был пойти с тобой.

— Нет. Это я ошибался. Я превратил твою жизнь в кошмар. Ты сможешь простить меня?

— Я прощаю тебя, братик. Я скучал.

— Наши души всегда будут родными.

— У меня было видение, Джейк. Оно казалось очень реальным.

— Это видение было не от меня. Твоя прошлая жизнь…

— Ага, ну как же.

— Каждый из живущих сегодня прожил как минимум одну жизнь в прошлом.

— Джейк, не то чтобы я жаловался, но у меня достаточно трудностей с попыткой поверить, что мы сейчас с тобой общаемся…

— Реинкарнация — это не вопрос веры. Она скорей относится к пониманию сущности души. Душа вечна, это искра Света нашего Создателя, которая стремится в Высший мир. Более того, физическая вселенная была создана лишь с одной целью: сделать так, чтобы каждая душа могла найти и исполнить свое Предназначение. Этот процесс известен как Гильгуль Нешамот. Душа опускается в физический мир, поскольку ей нужно исправиться, иногда искупить грех, совершенный в прошлой жизни. Если душа проживает жизнь, не исполняя Предназначения, процесс может повториться еще трижды, чтобы завершить тик-кун, исправление.

— Моя душа в прошлой жизни жила в Чилам Баламе?

— Да.

— И что у меня за Предназначение? Что я должен исправить?

— Разрушение мира.

— Разрушение мира? И все? Черт, с этим я справлюсь без проблем.

— Отказавшись идти вслед за мной в Шибальбу, ты принял вызов. Ты остался и изменил будущее человечества. А следовательно, и его прошлое.

— Ты меня запутал.

— Физический мир пойман в петлю времени — петлю, которую создало устройство, опробованное за несколько лет до нашего рождения. Авторы устройства не знали об этом, но так или иначе возникла аномалия. 21 декабря 2012 года эта аномалия проявилась в физическом измерении… и уничтожила всю планету.

Приближающийся рассвет жег глаза Митчеллу Куртцу. Со своего наблюдательного пункта на пустынной горной дороге он видел клубы тумана, собирающиеся на верхушках деревьев внизу. Пекиин все еще спал. Телохранитель поднялся, зевнул, потянулся. Подумал было о новой серии приседаний, но предпочел сжевать энергетический батончик.

Датчик движения, встроенный в его очки, предупредил о появлении незнакомца за миг до того, как Куртц активировал свой пистолет.

— Ой!

Он пошел в направлении женского крика и с удивлением увидел свою новую знакомую лежащей на бетоне рядом с горным велосипедом, все еще рассыпающим искры.

— Арлен?

— Альберт?

Это имя застало его врасплох, Куртц моментально забывал свои псевдонимы. Альберт Фанейф… ты кинопродюсер.

— Арлен, что ты тут делаешь?

— Я тут катаюсь по утрам. А что ты тут делаешь?

— Мы только что закончили снимать сцену. Именно поэтому дорога перекрыта… Разве ты не видела фургоны?

— Нет.

Он помог брюнетке подняться, глядя на пышный бюст, выгодно подчеркнутый неопреном костюма. — Арлен, как ты проехала мимо поста?

Она обняла его за шею, приблизила лицо на расстояние поцелуя.

— Я сказала им, что снимаюсь в твоем фильме.

Куртц рухнул на землю. Влюбленный телохранитель не заметил иглы, которая выскочила из кольца женщины и вонзилась в его шею.

— Джейк, но это же бессмысленно. Если человечество исчезло в 2012-м, как тогда мы родились? Почему здесь и сейчас 2047 год? И что за аномалия могла уничтожить целую планету?

— Я не могу изложить все детали, чтобы не навредить твоей миссии. Могу лишь рассказать о создании аномалии и последствиях расширения физического мира после открытия червоточин. Ты знаешь, что червоточина — это пространственно-временной портал. Такие порталы нестабильны, их свойства весьма размыты… пока в них никто не вошел. Потому что в таком случае создается альтернативная вселенная, существование которой отражается на всей физической реальности.

— Все еще не понимаю. Кто вошел в червоточину?

— Ты. Как Чилам Балам.

Мэнни побледнел.

— Сенот… Но это же случилось больше пяти веков назад.

— Как доказал Эйнштейн, время не линейно. Аномалия привязала червоточины к Земле, одни открывались в наше прошлое и настоящее, другие уходили в будущее. В целом это давало человечеству второй шанс на спасение. Червоточина, открывшаяся в околоземном пространстве 4 июля 2047 года, тоже результат аномалии, связанной с наступлением Судного дня. Флот Лилит, состоящий из «Шаттлов» для колонизации Марса, затянуло в пространственно-временной туннель и вышвырнуло на Землю, но на той Земле прошли уже миллионы лет. Планета и космос стали настолько чужими, что колонисты не поняли, что попали в свой родной мир.

— И что с ними случилось?

— Поверхность была пустынной, но в небе парил город, защищенный куполом. В этом городе нашлись технологии настолько развитые, что марсианские колонисты не сумели к ним подобраться. Город в облаках казался покинутым, по крайней мере, так им представлялось. Со временем вода этого города изменила их на генетическом уровне, и тогда они смогли проникнуть в запертые здания. В одном из этих строений находились физические останки более развитой расы гуманоидов с удлиненными черепами.

Постапокалиптическое общество разделилось на две секты. Одни хотели освоить физический мир, другие хотели получить доступ к высшим измерениям бытия. Чтобы достичь этого, вторая группа покинула физические тела и выпустила сознание в высшие слои реальности… что блокировало законы мироздания.

Лилит, мой сын Девлин и некоторые выжившие колонисты нашли останки второй группы. Выделив их ДНК, они стали сильнее, чем были. Но, как следствие, эти павшие — Нефилим — обрекли себя на существование в Чистилище духовной реальности — в одиннадцатом измерении, которым правили злобные силы бытия. Эту реальность они называли Шибальбой.

— Шибальба — это Ад? Джейк, но как живые люди могут оказаться в Аду?

— Колонисты больше не были живы. ДНК сверхлюдей убила их, хотя сами колонисты этого не знали. Негативные силы кормились их коллективным сознанием, заставляли колонистов верить, что они все еще скитаются по чужому миру. Девлин стал альтер-эго Сатаны, он пытал колонистов, чтобы отнимать Свет у их душ. Это был Ад, в котором очутился и наш отец. Его сущность поглотило тыквенное дерево, а его душу стерегла Лилит. Мы с мамой смогли освободить его, но в ходе борьбы я был смертельно ранен.

— Ты сказал, что бытие поймано во временную петлю. Как…

— Еще до того, как ученые Лилит ввели себе ДНК сверхлюдей, они отправили корабль через другую червоточину. На борту находилось биологическое создание, способное выстраивать пространственно-временные мосты. Теоретически оно могло вернуть страдающих колонистов на современную Землю. Но когда транспорт Нефилим вошел в червоточину, за ним погнался корабль сверхлюдей, «Балам». Им управлял искусственный интеллект Стражей — колонистов, которые отказались следовать за Лилит и Девлином и разместились на обратной стороне луны. «Балам» вошел в червоточину, и это изменило ее траекторию. Оба корабля отправились в прошлое, на 65 миллионов лет назад. Первый корабль врезался в Мексиканский залив. Именно его падение уничтожило динозавров…

Ученые Лилит стабилизировали вход в червоточину в своем времени, им оставалось только ждать, пока точка выхода достигнет зимнего солнцестояния 2012 года. Стражи знали, что к этому времени должно проснуться биологическое создание. «Балам» вращался на нашей орбите, а его экипаж приступил к выполнению своего плана. Сверхлюди должны были спать до тех пор, пока не эволюционирует человечество, а затем «Балам» приземлится и начнется развитие цивилизаций. Цивилизации должны создать такие строения, которые смогут надежно скрыть излучатели «Балама». Сверхлюди скрещивались с майя, ацтеками и инками, чтобы ДНК Хун-Ахпу обеспечила людям доступ к «Баламу» в 2012 году. Тысячу лет спустя гены проявились в нашем отце — Первом Хун-Ахпу, их генетическом мессии.

— Давай уточним. Человечество в самом деле погибло в 2012 году, но устройство, о котором ты говоришь, открыло червоточину в 2047-м, что создало альтернативную реальность, которая пережила конец света?

— Не совсем пережила. Когда наш отец активировал «Балам» 21 декабря 2012 года, он не только уничтожил биологическое создание, он уничтожил аномалию, ведущую к концу света.

— Ну так мы же молодцы.

— Нет, Мэнни. Не пойдя за мной в Шибальбу, ты освободил один конец временной петли. Второй ее конец появится через два месяца, 4 июля. Если «Шаттлы» Лилит войдут туда, петля снова замкнется, но уже в измененное прошлое, где не будет биологического создания, похороненного в Мексиканском заливе. Аномалия просто возникнет в зимнее солнцестояние 2012 года и уничтожит всю планету.

Мэнни закрыл глаза, пытаясь осознать этот странный причинно-следственный сценарий.

— И что мне нужно делать?

— Войти в червоточину, которая возникнет 4 июля. Поскольку будущего у Земли больше нет, червоточина откроется в прошлое, до событий 2012-го. Ты должен вернуться назад, в прошлое, и найти способ уничтожить устройство прежде, чем его активируют.

— Но как, черт возьми, я это проделаю?

— Попроси помощи у Лилит.

— Попросить помощи у Лилит? Джейк, как ты думаешь, почему я четырнадцать лет избегал Нексуса? Твоя брошенная подружка — психопатка. Ее душа еще темнее того, что ты описал.

— Любая душа — это искра совершенства. Тьма, живущая в Лилит, — это результат мучений, пережитых в прошлом. Если наши души связаны, Мэнни, то она родственна и тебе.

— Ой, нет. Нет, нет и нет. Эта сумасшедшая сука убила женщину, которая была моей родственной душой. Убила через минуту после твоего отлета с Земли. Ее киллер выстрелил в Лорен!

— Отправляйся в прошлое, и Лорен снова будет жива.

— А? — Мысли Мэнни заметались. — А, ну да. Правда. Подожди, а Чилам Балам и его… мои люди? Что с ними случилось?

— Когда Чилам Балам и его последователи упали в священный сенот, источник превратился в червоточину, что опять же привело к созданию устройства, уничтожившего Землю в 2012 году. Когда ты и твои последователи-майя вошли туда, возникла новая альтернативная вселенная, обошедшая конец света. Но она вышвырнула вас в будущее Земли, в тысячелетний ледниковый период, наставший после извержения Йеллоустоунской кальдеры.

— Кальдеры? Джейк, Лорен работала над решением этой проблемы. Университет Майами финансировал ее работу.

— Смерть Лорен могла быть необходима, она послужила изменению реальности, в которую Чилам Балам и его люди попали через червоточину в 1500-х.

— Необходима? Что ты несешь?

— Чилам Балам и его люди прибыли в альтернативный мир, где взорвалась кальдера. Колония майя голодала. Тысячу лет спустя твое общество смогло овладеть энергией нулевой точки, что помогло колонизировать другие планеты. Новые поколения людей Чилам Балама эволюционировали в Хун-Ахпу — тех сверхлюдей, которых обнаружили колонисты Лилит. Именно Хун-Ахпу построили «Балам». Построили для нас, Мэнни. И назвали его в твою честь.

Мэнни уронил голову на песок. У него перед глазами все плыло.

— Джейк, по поводу Лилит…

— Самая глубокая тьма открывается самому яркому Свету. В Шибальбе произошло превращение Лилит. После смерти я очистил ее душу.

— А что с нашими родителями? Ты очистил и душу Майкла?

— Наши родители не умерли. Их общее сознание осталось в ловушке.

— В ловушке? Где? Джейк, где они сейчас?

— На Фобосе.

— Фобосе? Ты имеешь в виду луну Марса, Фобос? Как их туда занесло?

— Наши родители поднялись на борт корабля Стражей до того, как солнце превратилось в сверхновую. Корабль вошел в червоточину вместе с «Баламом». Червоточина выбросила их далеко в прошлое. Фобос — это не луна, это все, что осталось от корабля Стражей. Наши родители заперты внутри, их сознание в криогенном стазисе.

— Они все еще живы? Джейк…

Лучи солнца засияли на горизонте. Джейкоб растворился в золотом свете…

…и на его месте возник вооруженный спецназ. Одетые в черное люди держали под прицелом Соль и Перца. Телохранители были в наручниках. Командир спецназа опустился на колени перед Мэнни и застегнул на его шее сенсорный ошейник.

— Иммануэль Гэбриэл, вы арестованы за измену. Этот ошейник отслеживает излучения вашего мозга. При попытке выйти в Нексус и изменении активности мозга ошейник пошлет импульс наручникам на ваших друзьях. Они останутся без рук.

Глава 6

Федеральная Демократическая Республика Непал — это почти сплошная суша, напоминающая полоску бекона шириной в пятьсот миль. Расположен Непал между Индией и Китаем. Южные низины его греются в тропическом климате, а два высоких северных региона замерзают в холоде суровых Гималайских Гор. Тектоническое столкновение Индийского субконтинента с Евразией — Гималайский хребет — формирует северную часть Непала. Здесь находятся восемь самых высоких вершин мира, в их числе и гора Сагарматха, более известная под именем Эверест.

В команде альпинистов было восемь человек. Два американца, Шона Истбурн и ее племянник Скотт Кертис, оба из Оклахомы и оба самые слабые в команде. Их работодатель, Шон Кадден, предприниматель из Канады, владелец туристической компании, которая спонсировала эту экспедицию. Юрген Нилен и Карим Дживани присоединились к ним в Катманду. Эти европейцы были куда более опытными альпинистами. Но успех восхождения, бесспорно, зависел от трех нанятых шерпов, которые не только показывали путь, но и несли большую часть багажа, а в каждом голубом нейлоновом рюкзаке было как минимум двадцать пять килограмм.

Пятеро иностранцев прибыли в столицу Непала в четверг, и разрешение на восхождение обошлось каждому в 14 000 долларов. Еще 16 000 были потрачены на прокат снаряжения, кислород, страховку и найм проводников-шерпов.

Шон Кадден заявлял, что попытка покорить самую высокую в мире гору поможет ему в рекламе собственного бизнеса, но в глубине души он признавался себе, что дело скорее личное. Адреналиновый наркоман уже пытался взойти на Эверест три года назад, как только гору открыли для февральских восхождений, но тогда все закончилось быстро и бесславно. Погода была отвратительная, двоих из его группы погребла лавина, и восхождение остановилось у третьего базового лагеря. Исполнительный директор не утратил мужества и пообещал своим работникам, что обязательно вернется и покорит вершину. И вот он вернулся — в мае, когда погода стала получше — если так можно назвать минус десять по Цельсию и порывы ветра до 160 километров в час.

Два дня ушли на подготовку и проверку снаряжения, а затем команда прибыла в Луклу и поднялась до первого базового лагеря на высоте 5300 метров. Шона Истбурн, инсулинозависимый диабетик, первой начала страдать от высотной болезни. По настоянию Каддена, сорокадвухлетняя региональная управляющая и мать двоих детей прошла до ледопада Кхумбу. Остановившись в первом лагере в долине Тишины, она заявила, что для нее восхождение окончено.

Другие двинулись дальше и достигли второго лагеря на высоте 6490 метров. До третьего лагеря на высоте 7160 метров они добрались уже в сумерках. Там группа отдохнула и позволила телам акклиматизироваться для подъема к четвертому лагерю, «зоне смерти», почти на километр выше их нынешней стоянки.

«Зона смерти» располагалась на уровне 7986 метров. Воздух был ледяным, и каждый открытый участок кожи нужно было покрывать специальной мазью. Атмосферное давление здесь было ниже на две трети, поэтому все, кроме шерпов, пользовались кислородными баллонами. Снег на этом этапе был плотно смерзшимся, на ледяной поверхности часто случались падения и срывы. «Зона смерти» полностью оправдывала свое название. Те, кто погибал, как правило, здесь же и оставались. Больше ста шестидесяти замерзших трупов навсегда стали частью геологии Эвереста.

Скотт Кертис дрожал в своей палатке, а палатка дрожала на ветру. Уроженец Оклахомы горько сожалел, что не остался во втором лагере со своей тетей. И что не отказался еще в Тульсе. Он выдохся, вымотался от необходимости делать девятьсот вдохов в минуту, чтобы получить кислород из разжиженного воздуха, и, начиная с третьего лагеря, предпочел дышать кислородом из баллона. Сейчас, когда солнце вставало, а ветер постепенно превращался в ураган, Скотт понял, что у его тела не осталось ресурса даже на последние три тысячи футов.

Через час непогода стихла. Три альпиниста и два проводника-шерпа начали финальный рывок. Руки прятались в перчатках, лица были скрыты масками. Дышать приходилось только из баллонов.

Точно в семнадцать минут пополудни под кобальтово-синим небом они вышли на высочайшую точку Земли — 8849 метров над уровнем моря.

Вид открывался невероятный. Покрытые снегом вершины и стекающие по склонам облака. Рай с оттенком тьмы внешнего космоса.

Двадцать минут ушло на видеосъемку и беспорядочное фотографирование друг друга на той же высоте, на которой коммерческий самолет доставлял их в Катманду. После себя они не оставят никаких доказательств своего присутствия, ни крошки мусора, чтобы не платить 5000 долларов за загрязнение окружающей среды и не портить горе ее хорошее настроение.

Это настроение изменилось в 12:37.

Все началось с громового раската, низкого рокота, эхом отдавшегося от заснеженных пиков. Шон Кадден опустился на колени в снег. Под ним дрожали почти четыре километра горы.

— Землетрясение!

Три альпиниста повисли друг на друге, пытаясь удержаться. Рокот нарастал. Юрген Нилан почувствовал, как чешется кожа головы, но он думал только о друзьях, которые остались ниже по склону и которым грозила лавина. Голова продолжала зудеть. Он провел рукавицей по шерстяной шапке, и с нее посыпались искры статического электричества. Шапка слетела с его головы и взмыла вверх в резком порыве ледяного ветра.

Снег и осколки камня бросились ему в лицо, отскочили от очков и тоже взмыли вверх. Юрген поднял голову и проследил за полетом частичек… которые поднимались к формирующемуся хоботу белого торнадо! Вращающаяся колонна воздуха парила над Эверестом — торнадо танцевал, как гигантская змея, и исчезал в ледяном водовороте в сотнях миль над вершиной горы.

Шон Кадден смотрел на дыру в небе и ничего не понимал.

— Это что еще за хрень?

Карим Дживани закрыл лицо, защищаясь от роя осколков.

— Эй, а где наши шерпы?

— Они спускаются без нас, — закричал Нилан. — Пошли!

Три альпиниста потянулись к веревкам, и тут сила, тянувшая вверх, начала нарастать. Поток воздуха выдернул камеру из руки Карима. Кислородная маска Каддена сорвалась и захлопала у него перед глазами. Он схватил ее за шланг, прижал к лицу и пригнулся, спускаясь вслед за компаньонами по проложенной ими тропинке, которая быстро исчезала.

Комья снега, похожие на маленькие айсберги, выламывались из общей смерзшейся поверхности и поднимались вверх. Громадный обломок льда ударил Карима в лицо, разбил очки, которые тут же сорвались и улетели вверх.

Юрген первым добрался до веревок. Он защелкнул на поясе карабин, крепившийся к концу нужного троса, и начал поспешно спускаться. Товарищи последовали его примеру.

Торнадо срывал с них шлемы и маски. Вершина горы содрогнулась, сбрасывая миллионы тонн снега, белое крошево облаком окутало вершину, торнадо сорвало троих мужчин и швырнуло вверх, грозя порвать нейлоновые страховочные шнуры.

Ледяной шторм, отрицающий все законы гравитации, кружил вокруг Шона Каддена, а тот смотрел вверх, на центр аномалии, охватившей всю гору. Окружность отверстия, заглатывающего мусор, была четкой и постепенно приближалась.

Рев был оглушительным — словно тысяча грузовых поездов мчалась мимо канадского любителя приключений, заглушая его крик…

И внезапно наступила тишина.

Небо очистилось, аномалия исчезла. Трое мужчин смотрели друг на друга, повиснув на шнурах и будучи не в силах понять ни что произошло, ни почему они все еще живы.

Глава 7

Военный вездеход проследовал за полицейским конвоем на восток по автомагистрали НАСА, пересек Банана Ривер через мост мыса Канаверал. Караван машин прошел три блокпоста и направился к одному из двенадцати зданий из бетона и стали, возвышающихся на южном краю Космического Центра проекта «Надежда».

Левая дверь ангара открылась. Вездеход заехал внутрь, промчался по пустой бетонной площади до инфраструктуры внутренних тоннелей и остановился у семиметровой двери сейфового типа.

Двенадцать бойцов вышли из автомобиля. С ног до головы затянутые в пуленепробиваемую «камуфляжную кожу», солдаты выстроились у двери, словно подчеркивая особое значение трех пленников, запертых в портативной сенсорной камере внедорожника.

Командир прикоснулся затянутой в перчатку рукой к задней дверце автомобиля. Встроенная сенсорная панель сосканировала коды Белого Дома с ткани перчатки и сопоставила полученный сигнал с биоритмами субъекта, после чего открыла доступ.

Дверца распахнулась. Сенсорная тюрьма — параллелепипед два с половиной на три с половиной метра, скомпонованный из серой стали и акрила, — выплыла на магнитной подушке.

Девлин Мабус наблюдал за происходящим с балкона шестого этажа. Стальная дверь хранилища, куда направлялись солдаты, открылась с легким шипением.

Сенсорная тюрьма и ее эскорт проникли в ангар.

Внутри стального ящика, несмотря на довольно скромную его площадь, помещалось голографическое изображение частного пляжа на Ямайке. Верхние панели давали искусственное освещение, полностью имитирующее солнечный свет, специальные лампы излучали ультрафиолет. Вентиляторы с термоконтролем создавали иллюзию океанского бриза с соленым привкусом тропического моря.

Под мягко покачивающимися пальмовыми листьями развалился в шезлонге Митчелл Куртц, рассматривая загорелых девушек в бикини, бродящих по полосе прибоя.

— Если это тюрьма, то я согласен на два пожизненных…

— Заткнись, урод. Это твое чертово либидо на таблетках затащило нас сюда. — Райан Бек прижимался ухом к дощатой кабинке. — Магнитная стыковка вырубилась. Скорей всего, мы прибыли на место, где б оно ни было. Мэнни, проснись.

Иммануэль Гэбриэл вышел из фазы быстрого сна и сел на голографическом песке. Большую часть последних восемнадцати часов он провел, готовясь к грядущей битве.

Свет замигал, идиллический пейзаж сменился пористыми серыми стенами, полом и потолком. Одна стена поднялась вверх, открыв взгляду команду вооруженных солдат.

— Задержанные, на выход! Живо!

Мэнни выбрался первым, за ним последовали телохранители.

Они оказались на древней мезоамериканской площадке для игры в мяч. Тысячелетние камни Чичен-Ицы дышали теплом под безоблачным небом Юкатана.

Куртц оглянулся.

— Какое-то поганое дежавю.

Площадка для игры была длиной в полтора футбольных поля и лишь немногим уже. Прямоугольник травы с четырех сторон обрамляли известняковые стены. На двух перпендикулярно установленных плитах было укреплено каменное кольцо с полуметровым проемом. Стены были покрыты древними барельефами с изображением майя, играющих в мяч. На восточной стене возвышалась копия Храма Ягуара в Чичен-Ице. Вдалеке виднелась пирамида Кукулькана.

Мэнни закрыл глаза и глубоко вдохнул, стараясь прочувствовать окружающее.

— Мы на голографической арене. На такой же мы с Джейком тренировались двадцать лет назад.

Бек тихо выругался.

— Ангар-13. Твой брат пролил немало крови и пота на этой площадке.

Мэнни кивнул. Он чувствовал запах брата так же четко, как иные люди чувствовали бы дым приближающегося лесного пожара.

Солдаты убрали с арены мобильную тюрьму. Один из них направил болевой пистолет на Соль и Перца.

— Вы, двое, пойдете с нами. Гэбриэл, останешься здесь. Если победишь в бою, твоих друзей отпустят. Проиграешь — их ждет мучительная смерть.

— А нельзя просто закрыть нас в этой камере с парой ящиков пива?

Солдат повернулся к Куртцу, активируя устройство на предплечье, и телохранитель согнулся пополам от боли. Затем солдат обратился к Мэнни.

— Как только мы покинем арену, можешь снять ошейник. Тебе больше не запрещено использовать Нексус.

Солдаты проводили Бека и Куртца с арены, оставив Мэнни стопку доспехов, черный экзоскелет, идентичный тому, который Иммануэль надевал пятнадцать лет назад, когда Джейкоб пытался тренировать его для боя в Шибальбе. Внешний слой состоял из нановолокон керамики, обработанной углеродом, ткань была прочной, как сталь, и в то же время легкой, как хлопок.

Оружием служил меч, имевший обоюдоострое лезвие с электрическими кондукторами размером с десятицентовик. Чем быстрее двигался меч, тем сильнее разогревалась сталь.

Мэнни поднял его, игнорируя доспехи.

С западной стороны поля к нему приближался воин. Белый экзоскелет. Белые волосы и невероятно темные глаза в обрамлении красных сосудов. В одной руке он держал меч, в другой — шлем.

— Привет, дядя.

— Ты так похож на отца, что мне просто жутко становится.

— Надевай доспех.

— Он мне не нужен.

— Это будет бой до смерти.

— Поэтому от тебя так пахнет страхом?

Девлин стиснул зубы. Отбросил шлем, перехватил рукоять меча обеими руками и начал выписывать лезвием восьмерки, пока оно не раскалилось докрасна.

И атаковал снизу.

Мгновенный ответ Мэнни буквально размазался в воздухе. Ударом ноги он попал в грудь племянника, раздробив доспех и отшвырнув Девлина метров на десять.

Четырнадцатилетний подросток лежал на спине, пытаясь восстановить дыхание.

Мэнни остановился над ним, прижав острие меча к треснувшей нагрудной пластине.

— До смерти, а?

Девлин сморгнул слезы.

— Давай, дядя. Избавь меня от страданий.

— Ты сказал «дядя». Значит, я выиграл. — Мэнни улыбнулся и отвел меч.

Ошеломленный подросток сел и согнулся от боли.

— Подожди! Ничего же не кончилось?

— Ты сказал «дядя». В мое время это означало, что ты сдаешься. — Мэнни зашагал к выходу.

Сила, которая ударила его сзади, могла бы принадлежать локомотиву, несущемуся на полной скорости. Мэнни не ожидал, что удар будет настолько мощным. Если бы он вообще не ждал удара из Нексуса, ошибка стоило бы ему жизни.

Выскользнув по ледяному коридору в высшие измерения, Иммануэль Гэбриэл парировал удар и провел борцовский захват, которого племянник явно не ожидал.

Именно тогда Мэнни и ощутил это — темную силу, сочащуюся из глубин ауры Девлина, источник энергии, намного превосходящий его собственный. Именно эта сила заставляла подростка бороться, несмотря на то, что с каждым рывком удушающий захват мог сломать ему шею.

Мэнни пришлось напрячь все силы, чтобы племянник наконец обмяк в его руках. Упрямый, как отец…

Два Хун-Ахпу вынырнули из Нексуса.

Мэнни оставил потерявшего сознание паренька на арене и использовал обостренное обоняние, чтобы отыскать его мать.

Глава 8

Обоняние, процесс ориентации по запаху, это чувство весьма развито у разных видов. Акулы могут определить местонахождение капли крови или аминокислоты среди миллиардов капель морской воды. Обоняние собак в тысячи раз превосходит человеческое.

В процессе эволюции, превратившем наших примитивных предков в современных людей, обоняние редуцировалось, и в носу гоминидов осталось 5 миллионов рецепторов из 80-ти. Когда homo sapiens эволюционировали в людей будущего, они, наоборот, активно развили обостренное обоняние, которое использовалось для ориентирования на большом расстоянии и поиска идеальных партнеров.

Иммануэль Гэбриэл двигался вдоль ангара-13 по оглушительному следу феромонов Лилит Евы Мабус. Полукровка Хун-Ахпу был так возбужден, что его нервные окончания буквально искрили.

Он нашел Лилит у ремонтного терминала в северо-восточной части комплекса. Приближаясь к ней, Мэнни чувствовал, как сердце колотится в горле, как перехватывает дыхание от ее мускусного аромата, от вида ее груди в полурасстегнутом красно-белом комбинезоне проекта «Надежда». Свои волнистые черные волосы Лилит завязала в тугой хвост, спадающий на плечо.

Лилит, возбужденная присутствием Мэнни, тяжело дышала, прислонившись к вилочному подъемнику.

Они родились в один день, тридцать четыре года тому назад. Они не были знакомы, ни разу не разговаривали. И вот, внезапно встретившись, вдруг начали кружить, принюхиваясь, совсем как два хищника с течкой, и пространство между ними трещало от электрических разрядов.

Изначально считая друг друга врагами, они не спешили сближаться для физического контакта, хотя обостренные чувства быстро подтвердили, что оба идеально подходят друг другу. Каждый вдох отравлял их безумием, отметавшим любую логику, и это было частью брачного ритуала, неизвестного им до сих пор, но давным-давно предопределенного их генами Хун-Ахпу.

Иммануэль Гэбриэл и Лилит Мабус вдруг перестали существовать как личности, обуянные слепой животной похотью. Закатив глаза, они буквально врезались друг в друга, их языки сплелись в агрессивном поцелуе, на губах показалась кровь. Лилит охватила ногами бедра Мэнни, оба стонали, не прерывая поцелуй и практически теряя сознание от шквала эндорфинов.

Мэнни потянулся к змейке ее комбинезона, но Лилит остановила его, отстранилась и попыталась отдышаться.

— Почему ты от меня прятался?

— Ты пыталась меня убить.

— Я была не в себе. Твой брат отказал мне. Такая жестокость способна разрушить любые отношения.

— Джейкоб отказал тебе из страха. Наш отец предупредил его о том, что ты опасна.

— Я изменилась.

— Почему я должен тебе верить?

— Потому что ты хочешь этого. Потому что ты тоже виноват. — Она попятилась, хватая ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба, пытаясь взять под контроль перенапряженные центры удовольствия. — Мы с твоим братом были детьми, когда впервые заговорили в Нексусе, нам было двадцать, когда мы встретились и он зачал мне Девлина. Да, я его соблазнила, и это было спланировано, но этот злой план не был моим. И сила, которая строила этот план, иссякла, потому что ты отказался от своей судьбы и остался здесь. Джейкоб был силен, но эмоционально неустойчив, его легко было использовать. Но не тебя. Мы можем поддаться похоти, но я бы никогда не смогла соблазнить тебя, ты ведь спасительный якорь, да, и ты превратил меня в нечто такое, чего я не представляла.

— Во что?

Она сморгнула слезы.

— В существо, способное любить.

Запах рассеивался, и Мэнни мог наконец рассмотреть Лилит. Они шагнули друг к другу, он нежно поцеловал ее, привлек к себе, и обусловленный генетикой голод превратился в нечто большее.

Они стояли, обнявшись, пока алый закат не сменился сумерками.

— Мэнни, я должна тебе кое-что показать. Причину, по которой тебя сюда привезли.

— Сначала мои телохранители.

Лилит коснулась передатчика на воротнике.

— Где сейчас телохранители Гэбриэла?

— В камере на втором уровне.

— Освободите их и накормите. Я хочу, чтобы с ними обращались, как с гостями. Скажите им, что Мэнии встретится с ними завтра вечером.

— Есть, мэм.

Глаза Мэнни расширились.

— Куда ты меня ведешь?

Больше сорока лет орбитальный корабль «Шаттл» оставался сердцем Космической Транспортной Системы (STS). В конце 1970-х был построен неуклюжий летательный аппарат вертикального взлета. Он поднимался в космос, как ракета, а приземлялся, как самолет. Длина челнока составляла 37 метров, вес — 80 тонн, для выхода на орбиту ему требовалось два ракетных ускорителя и 78 тонн топлива. Многоразовые орбитальные аппараты обошлись налогоплательщикам в 1,5 миллиарда долларов. И, несмотря на обновления, оставались устаревшими транспортными средствами, пока в 2010 году не были вовсе сняты с производства.

Космический самолет проекта «Надежда» обладал гораздо лучшими показателями аэродинамики и требовал меньшего расхода топлива. Он был в два раза длиннее «Шаттла», с гораздо большим размахом крыльев, вполовину меньшим диаметром и весил как треть своего предшественника. Новый челнок был больше похож на увеличенный вариант «Конкорда». Он поднимался, как реактивный самолет, достигал пределов атмосферы, и только затем включались вертикальные ускорители, выводящие его на орбиту. Самолет изначально разрабатывался как туристический транспорт, затраты на двенадцатичасовой полет были меньше полумиллиона долларов и легко покрывались теми 4 миллионами, которые пассажиры рейса платили за билеты.

Лилит и Мэнни были одни в кабине. Они пристегнулись к эргономичным креслам, рассчитанным на перегрузки, пилот общался с ними по видео-комму.

— Миссис Мабус, есть разрешение на взлет. Вы готовы?

— Готовы. — Лилит сжала ладонь Мэнни. — Ты никогда раньше не был в космосе?

— Нет. Но подбирался довольно близко.

— У меня на счету уже сотни полетов, но каждый раз — как первый. Это никогда не надоедает…

Космический самолет разогнался и плавно взмыл в ночь. Свет в кабине погас, и синие глаза Хун-Ахпу засветились в темноте мягким серебром.

— Так это бизнес, мифология или удовольствие?

— Все сразу. — Она посерьезнела. — Мэнни, когда ты видел моего сына в Нексусе, ты ощутил в нем чужое присутствие?

— Да. Это было странно, словно злобная сила провоцировала его на внутренний конфликт. Было время, когда я засек два разных генетических сигнала, хотя они и звучали как симбионты. Так, словно твой сын подчинялся более темной и более сильной духовной энергии, вот только она была…

— В его собственном сознании.

— Да. Но как такое возможно?

— Когда-то, через много лет, мы с Девлином оба начнем существование в иной реальности — в нижнем мире, который «Пополь Вух» описывает как Шибальбу. В этом альтернативном существовании наши души испорчены темными силами, силами Сатаны, хотя моя душа давно уже была запятнана. Наверное, я умерла в Шибальбе, но Джейкоб каким-то образом смог очистить мою душу, и результат повлиял на все пространство-время, докатившись до меня через несколько дней после его исчезновения. Девлин был рожден чистым, его душа потемнела к юности, как и моя в его возрасте. То, что ты ощутил в нем, это злобный взрослый, который пытается дотянуться через высшие измерения до подростка и извратить его душу. С каждым днем я все больше теряю его.

— Он опасен. Он чистокровный Хун-Ахпу, он сильнее нас, но ему не хватает духовного развития, чтобы контролировать свои силы. Его нужно нейтрализовать, пока это не привело к катастрофе.

Лилит до боли сжала его руку.

— Он мой сын, он плоть от плоти и кровь от крови твоего брата. Его можно спасти!

Лилит спохватилась, разжала пальцы и потерла его бицепс.

— Прости. Ты наверняка думаешь, можно ли доверять сумасшедшей суке? Не станет ли она Далилой для Самсона? Не испортит ли, как Джейкоба?

— Это приходило в голову.

— Чтобы ответить, нужно понять суть конфликта между природой и воспитанием. Почему так процветает зло? Оно в нашей природе, в нашей ДНК? Или это результат того, как нас растили, какие ценности ведут нас, когда дело доходит до свободы воли? Я росла среди насилия. Мой отец, если его можно так назвать, зарезал мою мать ножом через несколько минут после моего рождения, потому что напился до невменяемости, и ожидал, что родится сын, его наследник. Человек, который меня растил, приемный дед, начал насиловать меня с восьми лет.

— Господи…

— Господь тут совершенно ни при чем, но я всегда обвиняла его в том, что он смотрит, как законный опекун насилует меня под распятием, повешенным над кроватью. Можешь себе представить, как на такое реагировал мой мозг. Я попала в безвыходное положение и тогда научилась защищать сознание, пока тело страдало. Я убегала к утешительному свету Нексуса. Однажды ощутила там чье-то присутствие, и впервые заговорила с Джейкобом. Твой брат стал моим единственным другом, он помог мне справиться с унижением, а когда мы оба были в возрасте Девлина, он внезапно бросил меня.

— Ты убила его тетю.

— Мой разум был отравлен. Внезапное исчезновение Джейкоба довело меня почти до суицида. А потом темное влияние пришло ко мне и превратилось в колдуна-нагваля, духа по имени Дон Рафаэло. Он сказал, что я его внучатая племянница, научил использовать мою красоту как оружие, и с того дня я больше никогда не была жертвой. Мои силы Хун-Ахпу все росли, я потеряла осторожность, а колдун заставил меня поклоняться Сатане. И в то же время я служила планам Хун-Ахпу — пыталась сохранить человечество. Ты можешь подумать, что это прямой конфликт с почитанием Сатаны, но на самом деле именно падший ангел заставлял меня трудиться, поскольку без людей, чувствительных к его злу, Сатана попросту бесполезен.

— Почему ты считала, что человечество в опасности?

— Примерно к семнадцати годам мне начали сниться кошмары, очень подробные сцены глобальной катастрофы и уничтожения мира. Календарь майя предсказывал то, что я видела, но даты не совпадали. Конец пятого цикла приходился на 21 декабря 2012 года — за девять месяцев до нашего рождения — однако человечество выжило. И все же угроза осталась, а благодаря кошмарам я поняла, откуда она исходит. Из Йеллоустоунской кальдеры. И тогда, как современный Ной, я решила построить флот космических ковчегов. Сначала вышла замуж за Люсьена Мабуса, потом использовала его компанию и деньги, чтобы устроить революцию в космической индустрии и туризме. Мне понадобилось семнадцать лет, чтобы подготовить двенадцать «Шаттлов» и колонию на Марсе, и теперь, из-за тебя, все изменилось. Угроза реальна, как никогда, а вот причина катаклизма совсем другая. В разговор вклинился голос пилота:

— Приближаемся к высоте 15 километров. Активация ракетных ускорителей через десять секунд. Девять… восемь… семь…

— Что ты имеешь в виду под изменившейся причиной катастрофы?

— Я покажу.

Внезапно тело Мэнни впечатало в кресло, ракетные ускорители включились, разгоняя самолет до скорости, в три раза превышающей скорость звука. На двадцать секунд рев моторов заглушил все звуки в кабине, а затем наступила тишина и тело Мэнни поднялось над креслом.

Лилит расстегнула ремни безопасности, а он последовал за ней. Оба поплыли в воздухе при нулевой гравитации. Мэнни подтянулся к ближайшему окну и уставился на Землю, завороженный красотой планеты и реальностью того, что вместо войны, ненависти и алчности он видит это — теплый голубой шарик, колыбель жизни, окруженную холодной пустотой космоса.

Лилит прижалась к нему. И указала на изгибы атмосферы, тонкого слоя, хранящего синий мир от черного космоса.

— Вот этот тоненький слой — единственная разница между Землей и Марсом.

На экранах возникло лицо пилота.

— Мы приближаемся к приполярной орбите, как вы просили. Все готово для космической прогулки.

Мэнни посмотрел на Лилит.

— Космической прогулки?

Астронавт проекта «Надежда» Райан Мэтсон ждал их в переходном шлюзе на средней палубе, прямо под пассажирской кабиной. На стене висело шесть космических скафандров разных размеров. Мэтсон быстро оценил сложение Мэнни, подплыл к одному из самых больших скафандров и снял его с держателей.

— Ты уверен, что хочешь туда, приятель?

— А что? Это слишком опасно?

— Ну, если учесть, что корабль ползет по свалке, где мусор летает со скоростью пуль, то да. Надевал когда-нибудь такой костюмчик?

— Бассейн в таком чистил.

Мэтсон не удивился.

— В нем одиннадцать слоев, считая систему жидкого охлаждения и вентиляции, плюс полость, которая не даст твоей крови закипеть от перепада давления. Пять слоев изоляции позволяют работать при перепаде температур от минус ста двадцати до плюс ста двадцати градусов. Ты будешь дышать чистым кислородом, но мы накачивали его и в кабину, так что акклиматизация уже прошла. Не паникуй, если услышишь, как внутренний вентилятор то включается, то замолкает: он нужен, чтобы охлаждать тело и чтобы шлем не запотевал изнутри. Внешний слой защитит от микрометеоритов, но вокруг Земли вращается несколько миллионов куда более опасных штук, так что держись поближе к кораблю.

— О'кей. Чисто гипотетически. Что, если я случайно проколю скафандр?

— Он моментально разгерметизируется, после чего — аноксия и быстрая смерть.

Мэнни посмотрел на Лилит, которая уже оделась.

— Все будет в порядке.

— Да уж, оптимистично. И для богатых клиентов это часть обязательной программы?

— Мы не предлагаем клиентам выхода в открытый космос. Слишком опасно. — Мэтсон протянул Мэнни шлемофон. — По приказу Лилит, я настроил его на ваш приватный разговор. На поясе есть переключатель, который откроет связь с рубкой.

Астронавт распылил по внутренней поверхности шлема смесь от запотевания, проверил внутренние лампы и помог Мэнни надеть его.

— Готов?

Они вышли из шлюза в оглушительную тишину. В космосе нет ветра и звука, и не было возможности определить, насколько быстро корабль движется над Средним Востоком. Мэнни быстро подсчитывал в уме, разделив окружность Земли на девяносто минут оборота. Их скорость должна была составлять 7 километров в час. От этого у него закружилась голова.

— Мэнни, ты в порядке?

— Зачем я здесь, Лилит?

— Чтобы получить ответ, ты должен посмотреть на Землю из Нексуса.

Мэнни почувствовал, как кровь отливает от лица.

— Это невероятно опасно. Одно только давление… это похоже на попытку плыть в свинце.

— Я делала это трижды. Поначалу ты почувствуешь себя немного дезориентированным, и двигаться действительно будет сложно, но это необходимо. По большому счету, это вопрос доверия. Ты готов довериться мне? Если нет, у нас не будет будущего, во всех смыслах этого выражения.

— Почему убили Лорен Бекмейер?

— Кто такая Лорен Бекмейер?

— Она была моей невестой, училась на геолога в Майами. Отец Лорен был инженером. Они работали над планом охлаждения Йеллоустоунской кальдеры при помощи роботизированной системы ГОПТ.

— Это бы не сработало.

— Ее убили, Лилит! И ее наставника, профессора Билла Гейбхарта. Узнаешь это имя?

Некоторое время они молча плыли в космосе, глядя вниз на Атлантический океан.

— Это не я отдавала приказы, но я была среди тех, кто принял решение хранить проблемы кальдеры в тайне. Гейбхарт узнал, что мы подделали данные о состоянии Йеллоустоунской кальдеры. Наверняка он сообщил об этом твоей невесте, поэтому ее тоже убили. Не знаю, важно ли это для тебя, но я сожалею.

— Сожалеешь? — Он почувствовал, как по щекам текут слезы, скафандр среагировал на изменение влажности и включил вентилятор, охлаждающий его лицо. — В этом мире вообще есть справедливость? Кто-нибудь платит свою цену за то, что лишает жизни невинных?

— Все мы платим. Позволь тебе показать. Если после этого ты все еще будешь желать мести, можешь делать со мной, что захочешь. — Она схватила его за локоть прежде, чем Мэнни мог возразить. — Вместе на счет три. Раз… два…

Мэнни закрыл глаза и направил сознание в высшие измерения…

…и все его внутренности содрогнулись от внезапной перегрузки. Боль заставила Мэнни открыть глаза, а разум не был готов к изменению восприятия.

Вращение Земли замедлилось до едва заметного, как всегда бывало в Нексусе — коридоре пространства-времени, соединяющем девять высших измерений. Физический мир всегда замедлялся, а Мэнни и без того двигался слишком быстро.

Осколки окружали планету рекой космического мусора. Мельчайшие сверкающие гранулы пыли, частички краски и капли эмульсий, оставленные космическими кораблями, образовали геостационарное кольцо по линии экватора, более крупные объекты вращались на более низкой орбите, мерцали, как спутники. В паре десятков метров под ногами Мэнни заметил дрель, оборванный кабель тянулся за ней, как хвост кометы.

Когда корабль пролетал над Россией, в поле зрения возник еще один объект, и у Мэнни кровь застыла в жилах.

Над Северным полюсом Земли, примерно в пятнадцати тысячах километров, парила черная беззвездная точка, ровная окружность которой равнялась примерно двадцати процентам поверхности Луны. Она сливалась с чернотой окружающего космоса, и только жидкое дрожание по краям и тонкий поток зеленовато-серого мусора, собравшегося по ее периметру, выдавали тугую струю энергии, которая от этой точки двигалась в земную атмосферу. Уходя вниз строго по воображаемой оси планеты, сингулярность вонзалась в земную кору…

…и выходила из Южного полюса, словно шнур ярко-алых молекул, формировавших все расширяющуюся окружность второй черной дыры, открывающейся под южным полушарием. Ровная окружность второй дыры вдвое превышала размер ее северной «сестрички».

— Господи…

— Смотри дальше.

Гравитационная аномалия над северным полушарием опустела, и новый объект возник над Японским морем.

— Червоточина?

Червоточина оставалась стабильной семь минут и сорок две секунды, ровно столько понадобилось северной сингулярности, чтобы пронзить планету и выйти с противоположной стороны. После этого червоточина исчезла.

Беззвездная черная точка над Южным полюсом не исчезла, только слегка выросла, поглотив свою товарку.

— Лилит?

— Это называется страпелька, тип черной дыры, скорее всего, созданный одним из Адронных Коллайдеров. Впервые я увидела ее во время медового месяца, который «Надежда» устроила мне в космосе в 2031 году. Мы пролетали над северным сиянием. Тогда страпелька была не больше баскетбольного мяча, слишком маленькая, чтобы создать червоточину. Я заметила ее только потому, что когда мы пролетали над Северным полюсом, крыло нашего самолета прошло прямо через сингулярность.

— Корабль был поврежден?

— Нет. Она не существует в материальном измерении, по крайней мере, пока еще не существует. Но ее плотность и масса продолжают расти, и чем больше она становится, тем сильнее влияет на тектонические плиты Земли. Вот почему у нас в последнее время так много землетрясений и цунами.

— А что по поводу кальдеры?

— Две недели назад магматический карман обвалился. Аномалия ведет к катастрофическому извержению. Но и это — ничто по сравнению с тем, что будет дальше. В определенный момент времени страпелька наберет достаточно массы, чтобы вмешаться в гравитационное поле материального мира. Когда это произойдет, полноценная черная дыра появится в нашем мире, пройдет свой последний путь по земной оси, а затем проглотит всю планету.

— Кто еще знает об этом?

— Только мы с тобой и Девлин. Люди пока не могут этого видеть.

Мэнни смотрел вниз, на Гренландию, и его переполняла ярость. Несмотря на все предупреждения, человечество все же сделало это. Но не ядерное оружие и не искусственный вирус приведут к предсказанному концу света, а человеческий интеллект и неуемная гордыня.

Под ними проплывали южные льды за полярным кругом.

— Мэнни, нам нужно выйти из Нексуса.

Мэнни не слышал ее, он слишком сосредоточился на миссии, которую брат передал ему на Святой земле. Страпелька появилась много лет назад. Мне нужно узнать, какой Адронный Коллайдер создал ее и когда.

Его тошнило при мысли о том, что этой беды добились физики: собирали свои гранты и награды, а их дьявольская машина продолжала работу, сжигая…

Мэнни!

Голос Лилит вывел его из задумчивости, только когда она потянулась к нему телепатически из Нексуса.

Мы пролетим над полярной осью. Нужно выйти us Нексуса, это слишком…

Ни звука, ни предупреждения не было, когда северная ось оказалась под его ногами. Была секунда, когда он смог рассмотреть оранжево-красные частички, поднимающиеся от изувеченной планеты, а потом сингулярность, повторившая свой путь по оси, врезалась в них на скорости света.

Сознание Мэнни рванулось из Нексуса — но разум был пойман космическим цунами протонов, который пронизывали тело Мэнни и укутывали спокойным белым светом.

Глава 9

Наверное, его разбудил водопад, который врезался в лазурную лагуну. Пена его оседала холодными каплями на лице. Вдалеке слышалось пение птиц, голубое небо виднелось над густыми ажурными кронами пальм. Иммануэль Гэбриэл открыл глаза и потянулся, глядя на розовый песок лагуны посреди пышного сада и водопад, питающий эту идиллическую заводь. И улыбнулся при мысли о том, что все тяготы земной жизни остались позади.

Нет, Мэнни. Твоя душа временно покинула сосуд тела, но ты еще не умер.

— Мама? — Он вскочил на ноги, но скорее благодаря мысленному усилию, а не работе мускулов. Мэнни не двигался, вместо этого окружающий его ландшафт развернулся сам, пальмы расступились, и вместо ощущения времени пришло ощущение того, что этот мир полностью завязан на причины и следствия.

Перевернутое дерево было огромным, сильные корни уходили в небеса, исчезая из поля зрения, а переплетения стволов и шесть толстых веток снова объединялись над сросшейся вершиной.

Прямо над ним ствол превратился в мужчину и женщину… возвышающихся на сотни метров.

Они стояли спиной к спине, их позвоночники были сцеплены, словно затежка-змейка. Лозы и ветки частично скрывали их обнаженные тела. Женщина, темноволосая красавица мезоамериканка, была слева, тридцатилетний мужчина с телосложением атлета находился справа.

Майкл Гэбриэл.

Доминика Вазкез Гэбриэл.

Мэнни упал на колени в Эдеме, перед Древом Жизни, из которого вырастали его родители. Он хотел заговорить, но голосовые связки не успели сработать, мысли были озвучены телепатически.

Почему я оказался здесь?

Мы этого пожелали. — Его отец не шевелился. Темные глаза не моргали.

Это реально?

Нет, — ответила мать. То, что ты видишь, порождено энергией мысли. Мы связаны ею с нашим конечным существованием в Малькуте.

Малькут — это тюрьма?

Малькут — это материальный мир, — сказал отец. Нижний из десяти Сефирот, десяти измерений, которые создало Цимцум… сжатие, ограничение.

Сжатие?

Эффект, который вы называете Большим Взрывом.

Мысли Мэнни летели с удивительной скоростью.

Что стало причиной Цимцума?

Причиной было желание Адама уподобиться Создателю и разделять. Но Адам был создан лишь для того, чтобы бесконечно наполняться. Однако Адам остерегся божественного Света, и тогда возник Цимцум.

Адам? Они рассказывают ему историю сотворения мира, реальную историю…

Мама, а до Большого… до сокращения — что тогда существовало?

Твой вопрос подразумевает время. А времени нет в бесконечности, не было никакого «до», были лишь причина и следствие. Бесконечная реальность бытия, где не существует времени, это и есть Создатель, это его Сущность, и Сущность его излучала свет. Свет существовал в бесконечности. Свет был идеален. Мы не можем познать Создателя, Его Сущность стремилась делиться, но в бесконечности Он был един. Для того чтобы обмен энергией был взаимным, нужна была вторая сторона — тот, кто станет получателем Божественного Света. Так был создан Адам, предназначение которого было «получать». Адам был объединенной душой, и каждая душа из существующих ныне — это искра Адама.

Майкл продолжил:

Адам был разделен на два аспекта. Женский, Ева, состоял из негативно заряженных электронов, а мужской — из позитивно заряженных протонов. Поскольку у созданного было одно желание — получать, а у Создателя — отдавать свой Свет, наполнение было абсолютным. Но вместе со Светом Адам получил и желание Создателя — желание делиться. Адам стыдился того, что незаслуженно получает Свет Создателя лишь только для себя. И Адам отгородился от Света Создателя. Но без Света он сократился до сингулярной точки тьмы. Это и был Цимцум.

Отец, но если Цимцум был сокращением, что стало причиной того внезапного расширения, которое породило известный нам физический мир?

Внезапно оказавшись без получения Света, Адам понял, что не может этого вынести. Он потянулся обратно к Божественному Свету, но расширялся слишком быстро. Сосуд Адама разлетелся на осколки, его молекулярная структура высвободила протоны и электроны, и появилась материя. Бесконечное породило ограниченное.

Но почему Создатель позволил Адаму рассыпаться?

Потому что Адам хотел заслужить свое Предназначение. Создатель, который любил свое создание без условностей и границ, предоставил ему такую возможность.

Какую возможность?

Мэнни, каждое живое существо наделено душой, искрой разделившегося Адама. Жизнь в Малкуте является возможностью заслужить бесконечное наполнение. Вот зачем мы здесь.

Почему десять измерений? Каково их предназначение?

Каждый Сефирот является фильтром, который скрывает Свет Создателя от материального мира. Три верхних реальности — Кетер, Хохма и Бина — ближе всего к Создателю и не допускают его прямого влияния на мир людей. Следующие шесть Сефирот объединяют одно сверх-измерение, Зеир Анпин. Под шестью верхними сферами находится Малкут — наш материальный мир. В нем Свет Зеир Анпина открывается лишь тем, кто его ищет.

Но зачем скрывать Свет Создателя? Если бы люди знали, то… ну, вы же понимаете, насколько лучше была бы жизнь? Не было бы ненависти, алчности…

…И трансформации, — прервал его отец. — Свет нужно заслужить. Сефироты ограничивают Свет Создателя, чтобы дать нам свободу воли. Противник гарантирует, что исполнение Предназначения будет заслужено.

Противник?

Сатана. Сатана находится в одиннадцатом измерении, которое выросло из человеческого эго, высокомерия, алчности, похоти и насилия. Сопротивление Сатане — часть нашего испытания.

Всегда помни, сынок, что Тьма не может существовать на Свету.

Отец, зачем вы привели меня сюда?

Человеческое эго позволило Змию забраться в сад. Создатель не хочет, чтобы Малкут был уничтожен. Ты был избран, чтобы стать причиной, которая изменит следствие.

И какое следствие я должен изменить?

Дерево, сад, родители и все, что их окружало, внезапно растворились в белом свете, настолько ярком, что Мэнни не мог его выдержать и зажмурился.

Открыв глаза, он увидел огромную змею с алыми глазами, в которых тонули совершенно черные зрачки. Голова змеи поднялась на уровень его груди.

Привет из одиннадцатого измерения, дядя.

Девлин?

Что же твоя душа так воняет страхом? Как все изменилось с того времени, как ты решил, что мужчина всегда победит мальчика.

Кто ты?

Я то, что грядет на смену. Взгляни, дядя, на будущее, которое ждет тебя, если ты решишься на свою святую миссию. Я предлагаю тебе испытать реальный страх…

Мэнни, иди на мой голос…

Он лежал в могиле, и смертельный холод пронизывал его до костей. Проведя вечность во тьме, он заметил пятнышко розового цвета на янтарном фоне.

Попытайся открыть глаза.

Он нес немыслимый груз, пока не понял, что у него нет рук.

Борись, пытайся выйти. Создай боль.

Он стоял в непроглядной тьме и ощущал стену на пути, о которую разбил лицо до крови. Он снова и снова бился головой в стену, пока не ощутил снова свои руки. И заколотил ими по преграде, сжимая и разжимая кулаки, радуясь тому, что снова обрел утраченные руки. Он провел пальцами по разбитому торсу, по ранам на лице, дотронулся до янтарной печати, закрывшей его глаза, и увидел свет…

…Просторную комнату, небо за окном и переплетение трубочек капельниц — а затем явилось лицо богини, и ее ванильный запах вытеснил из его легких остатки серной вони, а ее теплые мягкие руки погладили его по лицу.

Мэнни не мог говорить, он только смотрел на Лилит и пытался связаться с ней телепатически.

Она видела, как ему трудно. И предложила стакан апельсинового сока, осторожно просунув трубочку между его спекшимися губами.

— Пей медленно. Мэнни, я так испугалась, думала, что потеряла тебя. Тебе больно? Ты что-нибудь помнишь?

Он оглянулся, пытаясь понять, где находится.

— Как долго… меня пытали?

— Пытали? Нет, Мэнни, тебе это приснилось. Мы вышли в открытый космос, помнишь? Сингулярность прошла сквозь тебя, а твое сознание при этом находилось в Нексусе. Ты пробыл без сознания семь недель.

Семь недель. Сорок девять дней Омера. Как такое возможно? Недоумение сменилось яростью. В ярости от того, что Лилит понятия не имеет, что ему пришлось пережить, Мэнни сел, чувствуя, как ослабело тело.

— Не семь недель. Гораздо больше… сорок лет темноты. Сорок лет пыток!

— Сорок лет ты бродил в темноте? Как евреи по пустыне? Неплохой был приход, дядюшка.

Мэнни обернулся и побледнел. Знакомый голос отозвался шепчущим эхо в глубине сознания и словно вытянул из него все тепло — слова проникали в мозг, как щупальца зла, и парализовали способность связно мыслить. Мэнни слепо рванулся прочь, как перепуганное животное, путаясь в капельницах и вырывая иглы.

Девлин Мабус улыбался ему от двери материнской спальни. Склеры его глаз, раньше перевитые сосудами, теперь были равномерно-алыми. Аура стала холодной и спокойной — импульсивного подростка больше не существовало.

— С возвращением, дядя. Мы по тебе скучали.

Глава 10

— Все сводится к вопросам «как» и «почему». «Почему» остается религии и Богу, а вот с вопросом «как» работают ядерные физики.

Стареющий физик и бывший ликвидатор из ЦРУ, прибывшие в Женеву час назад на борту личного самолета Лилит Мабус, расположились на заднем сиденье лимузина, сейчас мчащегося по французской сельской местности.

Доктор Дэйв Мор запутался в объяснениях.

Митчелл Куртц просто запутался.

— Ладно, док, вы потратили миллиарды долларов на эти здоровенные ускорители частиц. Так, может, скажете, что вы, яйцеголовые, вообще знаете о Большом Взрыве?

— Мы знаем, что примерно 13,7 миллиардов лет назад наша вселенная зародилась из сингулярности. Сингулярность — это состояние, определения которому мы до сих пор не нашли, но считаем ее неотъемлемой частью черных дыр. По словам астрофизиков вроде Стивена Хокинга, сингулярность, стоящая у истоков нашего мира, не зародилась в космосе, скорее уж пространство появилось внутри сингулярности.

— И что до этой сингулярности существовало?

— До сингулярности не существовало ничего. Ни пространства, ни времени, ни материи, ни энергии.

— Так, давай-ка уточним. Эта самая сингулярность, создавшая весь мир, появилась из ничего? Просто появилась, да? Пуф! Господи, это самая глупая вещь, до которой только могли додуматься умники.

— Может, именно Бог был недостающей частью уравнения, мы не знаем. Но знаем, что наш мир все еще находится внутри расширяющейся сингулярности. До Большого Взрыва он не существовал. Чем бы ни было самое-самое начало, оно представляется невероятно маленьким, меньше атома, и очень горячим. И оно не взорвалось, оно, скорее, начало расширяться во всех направлениях со скоростью света.

Большой Взрыв создал материю и антиматерию в равных количествах. Через несколько секунд после появления эти материалы столкнулись и уничтожили друг друга, высвобождая чистую энергию. К счастью для нас, большая часть антиматерии либо разложилась, либо была уничтожена, а материи осталось достаточно для того, чтобы зародился известный нам мир. Вселенная расширялась и остывала, кварки собирались вместе, формировали протоны и нейтроны. Группы ядер гелия сформировались за сотни секунд, но понадобилось 100 000 лет, чтобы появились первые атомы. Миллиарды лет потребовались, чтобы возникшие гелий и водород собрались и сформировали звезды, и все это время вселенная продолжала остывать и расширяться. Эдвин Хаббл в 1929 году обнаружил этот феномен, и его наблюдения, среди всего прочего, подтвердили, что расширение продолжается благодаря концентрированной сверхгорячей сингулярности.

— Если вы так много знаете, зачем тогда строить эти чертовы коллайдеры?

— Потому что в загадке возникновения мира есть недостающие детали, которые можно обнаружить только в субатомных частицах, созданных в миллионные доли секунды после Большого Взрыва. Исаак Ньютон опередил время, когда ступил на новое поле физики элементарных частиц, которую некоторые называли «запретным знанием». Два века прошло, и Эрнест Резерфорд обнаружил, что атомы в основном состоят из пустоты, а их масса заключена в ядре, вокруг которого вращаются электроны. Позже физики открыли протоны и нейтроны. Этого было недостаточно, так что они начали исследовать меньшие структуры и открыли существование кварков. А тем временем общая теория относительности, придуманная Эйнштейном, ввела понятие пространства-времени и того, что масса влияет на пространство-время. Все это привело к тому, что теория существования стала более точной и свелась к десяти измерениям.

— Но вам и этого было мало, ага?

— Дело не в том, было ли этого мало, Митчелл, просто физики-теоретики предпочитают, чтобы все сходилось без погрешностей. Большой Взрыв создал десять измерений, но мы незнаем, почему. Мы ставим под вопрос нашу базовую модель элементов физической вселенной, поскольку модель хаотична и кажется неполной — пятьдесят семь элементарных частиц, из них шестнадцать участвуют в фундаментальных воздействиях, не считая антиматерии и нейтрино, которые, пока мы тут сидим, каждую секунду триллионами пролетают через наши тела. Все это слишком сложно. Физики хотят понять простые, основные правила взаимодействия частиц.

— И вы, умники, начали сталкивать атомы.

— Это был единственный способ проверить теории квантовой физики. Когда я сказал, что некоторые части загадки нам неизвестны, я имел в виду семнадцатую частицу фундаментального воздействия, бозон Хиггса. Физик Петер Хиггс предположил, что пространство космоса не обязательно пусто. Оно заполнено невидимым полем, действующим, как космическое болото, и это поле дает массу частицам, у которых ее быть не должно. Это космическое болото состоит из бозонов Хиггса, Святого Грааля для ядерных физиков. Некоторые называют бозон частицей Бога. Адронные коллайдеры были построены, чтобы ее обнаружить.

— Забавно, что поиск частицы Бога запросто может уничтожить все, что Бог создал.

— Мы хотели познать мир. Что в том плохого?

— Знание — сила, док. А вот мудрость заключается в том, чтобы вовремя остановиться. — Куртц посмотрел в окно, лимузин как раз поворачивал на шоссе Шредингер, направляясь к частному поселку. — Когда ты был тут в последний раз?

— В июле 2010-го. Я работал на ATLAS, детекторе высотой с семиэтажный дом. Вокруг БАК расположены четыре таких детектора. Самый тяжелый из них — Компактный соленоид, он весит больше Эйфелевой башни… Так вот, эти детекторы записывали столкновения частиц и помогали анализировать массивы данных, которые исчислялись петабайтами, тысячами триллионов байт. Всемирную компьютерную сеть тоже, кстати, придумал физик, чтобы делиться данными с учеными всего мира.

— И как работает этот коллайдер?

— Большой Адронный Коллайдер — это кольцо, расположенное в тоннеле окружностью около 27 км, примерно в 30 метрах под землей. С противоположных концов тоннеля десять тысяч раз в секунду посылаются пучки частиц, которые направляются более чем тысячей суперхолодных магнитов. Коллайдер разгоняет протоны с энергией в семь триллионов электронвольт и сталкивает их на скорости света в четырех точках, за которыми следят детекторы. Столкновение трансформирует материю в энергию, и получается невероятно яркий файерболл размером меньше атома и с температурой в миллион раз больше температуры солнечного ядра. Сингулярность очень плотная, это все равно что стиснуть Эмпайр-стейт-билдинг до размеров спичечной головки. Сталкивая элементарные частицы, БАК имитирует условия, которые возникли сразу после Большого Взрыва, чтобы открыть новые частицы, силы и измерения.

— И попутно создать черные дыры?

— Да, но маленькие.

— А та ведьма сказала, что черная дыра, проткнувшая Мэнни, маленькой не была.

Доктор Мор уставился в тонированное окно.

— Все предполагали, что такая опасность существует, но никто не верил, что это может случиться на самом деле. Впрочем, нет… Президент Чейни верил, и мать близнецов тоже, поскольку это она просила его о моратории. А до того группа физиков подала иск против Брукхейвенского коллайдера, утверждая, что эксперименты приведут к созданию черных дыр или страпелек, которые тоже способны уничтожить нашу планету. По их теории, микроскопические черные дыры будут появляться то тут, то там, собирать другие атомы, а затем последовательно проходить через магнитный сердечник Земли, с каждым разом увеличиваясь в размерах. Наши ученые опровергли их доводы, заявив, что маленькие черные дыры слишком нестабильны для этого. Большие опасения вызывали страпельки, намного более стабильный тип сингулярности. Если бы страпелька проникла сквозь стену коллайдера и вышла наружу, она бы могла, теоретически, превратить любую материю в часть себя. Видимо, это и произошло, просто в другом измерении, чего мы предположить не могли.

— И в итоге эта дрянь материализуется в нашем мире, как и опасается Лилит?

Физик резко выдохнул.

— Я не знаю. Если она превратится в настоящую трехмерную черную дыру и достигнет нужного размера и гравитационных сил, то — да, она представит серьезную опасность для всей планеты.

— Обалденно.

— Легко выступать на стороне обвинения, Митчелл, и многие любят этим заниматься. Но сейчас куда важнее узнать, когда появилась страпелька.

— Наверняка недавно. Черная дыра потопила круизный лайнер Эвелин…

— Это была не черная дыра, это была червоточина, аномалия, возникшая, когда страпелька проходила магнитный сердечник Земли.

— Мэнни говорил о том, что использует червоточину, чтобы вернуться в прошлое до 2012 года.

— Не знаю, возможно ли это. Червоточину нельзя предсказать.

— Может, у него получится. — Куртц посмотрел в окно на приближающийся въезд в кампус. — И что за умник нам здесь понадобился?

— Его зовут Джек Харбах О'Салливан. Я зову его Джексоном Поллоком от физики. Если Лилит и Мэнни действительно видели страпельку в другом измерении, Джек сообразит, как это проверить.

Лимузин остановился у ворот. Охранник проверил их биочипы и внес коды в книгу посетителей, после чего они направились к белому кирпичному зданию.

Реактивный самолет-вертолет несся под звездным небом на высоте полутора километров над темной водой Мексиканского залива, пилот направлял машину на юго-запад, в сторону полуострова Юкатан. Райан Бек, развалившись в кресле второго пилота, мирно храпел. Лилит сидела сзади, Мэнни сжался в комок, прижимаясь к ее коленям. Хун-Ахпу накачали седативными препаратами. Его веки трепетали, дыхание было прерывистым.

Что бы ни повлияло на сознание Иммануэля Гэбриэла, оно уничтожило способность рационально мыслить. Мэнни был в состоянии панического страха, он выскочил тогда из спальни Лилит, пробив своим телом французскую стеклянную дверь, и спрыгнул с балкона второго этажа на пляж. Он пробежал почти милю, прежде чем Лилит догнала его, используя Нексус. Но даже в Нексусе ей не удалось справиться с ним, пришлось стрелять капсулой с торазином.

Но если страх Мэнни лишь беспокоил ее, то внезапная трансформация Девлина попросту ужасала. Холодное, расчетливое поведение подростка при свете дня было почти незаметно, однако с наступлением ночи его шизофрения расцветала буйным цветом. Он блуждал по особняку, говорил сам с собой на древних диалектах, и хотя подросток-мужчина, казалось, полностью ориентируется в окружающей обстановке, было ясно, что его разум ушел в иное измерение, стремясь проникнуть туда, куда был запрещен вход. Он злился, выскакивал на залитые лунным светом дорожки у бассейна, бился головой о холодный камень. Пришлось использовать лошадиную дозу транквилизатора, чтобы он, наконец, отключился.

Небо на востоке посерело, показался Сюидад-дель-Кармен, город в мексиканском штате Кампече. Они летели дальше, на юго-запад, и под ними расстилалась зеленая долина, густо посыпанная точками озер и источников. Через двадцать минут над петыми тропическими джунглями показались горы Чьяпас.

Пилот снизился и сбавил скорость, затем активировал трехлопастный винт и заставил аппарат убрать крылья, превращая самолет в вертолет. Покружив над густым переплетением ветвей, вертолет пошел на снижение у группы серо-белых храмов, затаившихся среди джунглей. Пилот пошел на посадку, заметив свободный участок поля к западу от руин.

Паленке — древняя столица Баакульского царства майя, среди индейцев известная как Лакам-Ха. Ручьи и речушки пробирались сквозь густые джунгли к городу, который возник в 300 году нашей эры. В 431 году н. э. первым лидером, воссевшим на его трон, стал Кук Балам. Десять царей сменилось за сто сорок четыре года после этого, и началось правление К'инич Ханааб Пакаля I (Пакаля Великого), который шестьдесят восемь лет был правителем самого значительного города классического периода истории майя.

Райан Бек забросил Иммануэля Гэбриэла на широкое плечо и пошел вслед за Лилит по дорожке ухоженного парка. Волны белого тумана укутывали верхушки деревьев, рассеивали свет восходящего солнца. Джунгли медленно пробуждались, провожая посетителей хлопаньем тысяч крыльев, вскриками и шорохами.

Дорожка вела их к нескольким храмам, известным как Группа Креста. Парк был безлюден, ворота для туристов открывались только через три часа.

У Храма Надписей их ждала старая женщина, явно происходившая от индейцев-ацтеков. И без того невысокая, рядом с гигантским храмом она казалась карлицей. У нее были тонкие хрупкие кости, обтянутые пергаментной кожей, и тускло-голубые глаза, подернутые катарактой, колоритом напоминающие туман. Худое морщинистое лицо и жилистое тело говорили о преклонном возрасте, но в этой женщине все еще ощущалась недюжинная сила.

Лилит наклонилась и поцеловала двоюродную прабабушку в иссохшую щеку.

— Чичахуа, спасибо, что пришла так быстро.

— У нас мало времени. Разбудите Хун-Ахпу.

Бек с сомнением посмотрел на Лилит.

— Чичахуа — ведунья, ее предки были советниками королей. Делай, что она говорит.

Телохранитель опустил Мэнни на ступени храма и сделал ему инъекцию адреналина.

Глаза Мэнни распахнулись, дикие и полные ужаса. Он оглянулся, съежился, словно увидел мертвых, что поднимались вокруг него из земли.

Как только он попытался сбежать, Бек взял его шею в борцовский захват. Он был готов к сопротивлению, но Мэнни все же вывернулся и перебросил его через плечо.

Серо-голубые клубы дыма от травяной сигареты старушки достигли ноздрей Мэнни. Он пошатнулся, и выражение ужаса враз покинуло его лицо.

Старушка накрыла его глаза узловатыми пальцами, прижала правое ухо к груди.

— Чилам Балам… Я узнала тебя. Прячешься в тенях, словно раненый кот. Ты полон страха, Балам, твои мысли запутаны… отравлены.

— Что с ним? — спросила Лилит. — И почему ты называешь его Чилам Баламом?

— Душа в этом Хун-Ахпу одержима, прошлые жизни тяготят ее так же, как эта. А дух, завладевший им, темен и очень силен.

Лилит подошла ближе и прошептала на родном языке:

— Ты можешь спасти его?

— Я могу разорвать связь между ними, но это и все.

— Так сделай это.

— Все имеет свою цену, — старушка указала глазами на Бека.

— Не он. Я привезла другого.

Антонио Аморелли остался один в кабине самолета, он не сводил глаз с наладонника GPS, который отслеживал маячок в кармане брюк Иммануэля Гэбриэла, Машинка отлично справлялась с задачей, маленький красный кружок медленно двигался в сторону Храма Надписей.

Правой рукой он достал мобильный и набрал номер.

— Говори.

— Дев, это Антонио. Это я увез твою мать и Иммануэля Гэбриэла из особняка. Думал, что тебе не мешает об этом узнать. И о том, что твоя мать убьет меня, если узнает, что я тебе звонил.

— Может, мне самому ей об этом сказать?

Пульс Антонио зачастил, на лице выступил пот.

— Я позвонил тебе, потому что умею быть верным.

— Я не дурак, мистер Аморелли. Вы в Паленке.

Пилот выругался про себя.

— Я знал, что ты знаешь, то есть… я позвонил, чтобы сказать, что навесил маячок на твоего дядю. Так, на всякий случай.

— Тогда для тебя еще не все потеряно. Тебе осталось повредить топливную систему самолета, причем так, чтобы это не выглядело диверсией. Я скоро буду там. Да, и жди хорошую сумму на банковский счет.

— Это… очень щедро…

Девлин уже отключился.

Они поднимались по ступеням пирамиды, разделенным на девять пролетов в честь Девяти Повелителей Ночи. Лилит поддерживала старую женщину. Мэнни следовал за ними в наркотическом ступоре, а пожилой телохранитель замыкал шествие; его рубашка пропиталась потом. Дойдя до храмовой площадки, ведунья ацтеков подошла к главному входу, средней из трех дверей, ведущих в храм.

— Африканец останется здесь. — Не дожидаясь ответа, она толкнула дверь, вошла в длинную сводчатую комнату, украшенную иероглифами, покрывающими три стены из четырех. За центральной колонной в полу открывалось отверстие, в свое время закрытое четвертой плитой, испещренной надписями. Со временем ее убрали, открыв тайный проход. Лилит, подсвечивая себе тонким лучом фонарика, помогла старушке спуститься по узким известняковым ступеням, скользким от влаги. Мэнни держался рядом.

В самом низу лестницы открылся тоннель, стены которого сходились под углом, формируя треугольник. Коридор расширялся, поворачивал на восток, и в свете фонарика возникла еще одна лестница, двадцать две ступени которой вели к маленькой комнате.

Еще один поворот, и они остановились перед могилой Пакаля.

Саркофаг, в котором когда-то лежали останки правителя Паленке, был огромным — шесть метров в длину и два в ширину. На пятитонной крышке были выбиты иероглифы с изображением Солнца, Луны, Венеры и различных созвездий. В центре барельефа было вырезано изображение Пакаля, оседлавшего «ручку» космического корабля, похожего на кинжал. Крест у лезвия изображал древо жизни. Украшенный маской бога-солнца, корабль символизировал переход от жизни к смерти. Пакаль летел к распахнутой пасти змеи, которая опускалась к Нижнему миру Шибальбы.

Старая женщина скомандовала двоим Хун-Ахпу:

— Снимите крышку.

Мэнни и Лилит напрягли ноги и принялись толкать крышку руками. Им удалось сдвинуть тяжелую плиту ровно настолько, чтобы человек смог забраться в образовавшейся проем.

Чичахуа повернулась к Мэнни.

— Входи.

Мэнни одним быстрым плавным движением очутился внутри.

Лилит схватила Чичахуа за руку.

— Объясни мне, что ты делаешь!

— Он небезразличен тебе, Лилит?

— Он — моя вторая половинка. Сердце говорит, что мы должны быть вместе.

— Возможно. Но не в этой жизни.

— Прости, но я тебе не верю.

— Слушай внимательно, девочка. Эта жизнь закончена для тебя и Гэбриэла, для любой живой души, сейчас привязанной к физическому миру. Я ведунья, но теперь нет будущего, которое я могу увидеть, только пустота. Если что и можно изменить, то только прошлое. Если вам суждено быть вместе, то вы вновь найдете друг друга в иной жизни, но Лилит Мабус и Иммануэль Гэбриэл — это две песчинки в песочных часах мира, и время подходит к концу. Когда окончится это существование, ваши души окажутся в Гехинноме.

— Ты ошибаешься, бабушка. Моя душа очищена, Джейкоб очистил ее в Шибальбе.

— Твоя душа не была очищена. Джейкоб в Шибальбе всего лишь убрал завесу Тьмы, что отделяла тебя от Господнего света. Да, ты изменилась, ты обрела способность любить, но в этой жизни ты сотворила слишком много зла. Каждая душа должна заслужить свое предназначение, прежде чем сможет вернуться в высшие измерения, и ни ангел, ни погибший брат Хун-Ахпу не пройдут за тебя этот путь.

— Но как мне достичь своего предназначения, если моя душа обречена оказаться в Аду?

— Никак. Никак, если человечество вдруг перестанет существовать. Иди сюда, взгляни на барельеф на могиле Пакаля, здесь высечен именно тот конец света, что ждет нас. Пакаль, путешествующий с древом жизни, готов достичь Шибальбы на своем корабле. За ним гонится все та же змея-демон, которая сейчас пытается сожрать душу твоего Хун-Ахпу. Видишь кость в носу Пакаля? Это зерно его воскрешения. Это значит, что даже смерть несет в себе зерно нового рождения. Если Иммануэль сможет освободиться от змеи, которая оплела его разум, ему нужно будет отправиться по темной дороге и посеять новое зерно человечества — только так можно спасти твою душу.

Старая женщина посветила фонариком в саркофаг Пакаля, на лежащего там Иммануэля Гэбриэла.

— Закрывай крышку. Оставайся внутри, пока Повелители Шибальбы не оставят твой разум.

Мощными ногами Мэнни уперся в крышку и задвинул ее. Лилит провела дрожащими ладонями по иероглифам.

— А если он не сможет?

— Тогда задохнется, а твоя душа окажется в Аду до конца вечности.

Последние записи профессора Юлиуса Гэбриэла Архивы Кембриджского университета

Расшифровка майянской «Пополь Вух»:

…властелины, которые когда-то правили царством киче в горах Гватемалы, обладали «инструментом всевиденья», который позволял им заглянуть в отдаленные места и даже в будущее. Это не был телескоп или магический кристалл, это была книга. Правители киче майя обращались к этой книге, заседая с Советом, и потому «Пополь Вух» называли «Книгой Совета». В книге была информация о том, как праотцы правителей пришли с дальнего края света, из места под названием Тулан. Наследники получили эту книгу после долгих путешествий, которые потребовали перейти воду и горы, и Книгу называли «Светом, что пришел из-за моря». Поскольку книга говорила о том, что произошло в далеком прошлом, вплоть до того, что случилось до первого в мире рассвета, и о том, что праотцы спрятались в камнях, где обитали родственные их богам духи лесов, книгу называли также «Нашим местом Теней». И, наконец, поскольку книга говорила о первом восходе утренней звезды, луны и солнца, и о расцвете первых правителей киче, книгу называли «Рассветом жизни».

«ПОПОЛЬ ВУХ»: Книга майя о рассвете жизни (1550)

Как и большая часть библейских историй Ветхого Завета, майянская «Пополь Вух» содержит глубинное знание, зашифрованное в двусмысленные и туманные описания. Однако, когда «Пополь Вух» трактует такие понятия как «хранитель дня», «оракул из рода киче-майя», майянская Книга Творения приобретает совершенно новое значение, описывает события, которые произошли в самом начале бытия. И в этом заключен парадокс, который описывается как «свет, пришедший из-за моря». Этот пассаж говорит не о начале эволюции майя, это рассказ о путешествии еще одной ветви народа майя, которая начала свое существование в иной реальности, когда Кортес и его армада вторглись в их земли при пособничестве потерявших честь людей из их племени.

Давайте рассмотрим перевод из главы о создании мира, где описывается эта альтернативная реальность:

«Это (было сделано), чтобы наказать их, потому что их мысли не достигали ни лица их матери, ни лица их отца, Сердца небес, что зовется Хураканом. И по этой причине лик земли потемнел, и начал падать черный дождь; ливень днем и ливень ночью.

Тогда сошлись малые животные и большие животные, а деревья и скалы начали бить (деревянных людей) по лицам. И все начало говорить: их глиняные кувшины, их сковородки, их тарелки, их горшки, их собаки, их камни, на которых они растирали кукурузные зерна, — все, сколько было, поднялось и начало бить их по лицам.

— Почему вы не хотели давать нам ничего есть?

— Теперь мы уничтожим вас, теперь вы почувствуете, сколько зубов в нашей пасти, мы сожрем вас — сказали их собаки и домашние птицы…

Так совершилась вторая гибель людей сотворенных, людей созданных, существ, которым было назначено быть разрушенными и уничтоженными; и уста и лица всех их были искалечены».

Здесь говорится о катаклизме, от которого «лик земли потемнел», и о людях, которые были «разрушены и уничтожены». Вполне логично было бы списать это явление на ураган, что созвучно имени их бога, «Сердца Небес». Но это упрощение приемлемо лишь для людей двадцать первого века, а стоит ведь взглянуть на историю с точки зрения ее автора.

Я провел около десяти лет, общаясь со жрецами киче-майя, и теперь убежден, что «черный дождь», от которого заговорили животные и предметы, был скорее вулканическим пеплом, который падал с неба. Именно поэтому дождь падал днем и ночью и был настолько разрушителен.

Есть фраза о том, что «Камалоц пришел и оторвал их головы; Коцбалам пришел и пожрал их плоть. Тукумбалам тоже пришел, он сломал и растерзал их кости и их жилы, он перетер и сокрушил их кости». Этот отрывок говорит о ДНК. Автор повествует об уничтожении уже устоявшейся и развившейся цивилизации. Термин «все заговорило» относится к тому, как страдали выжившие после извержения вулкана. Глиняные кувшины для воды «говорят» только когда они пусты, то есть можно предположить, что извержение перекрыло доступ людей к источникам пресной воды. Упоминание горшков, сковородок и прочей утвари указывает на голод. Строки о заговоривших собаках и домашних птицах тоже понятны: животные «говорят», когда им нечего есть. И строки о том, что «теперь мы сожрем вас» можно интерпретировать так: животные, которыми раньше питались люди, начали поедать трупы погибших.

Последние абзацы главы описывают конец тьмы, которая накрыла Землю, и тут впервые появляется угроза, которую именуют Вукуб-Какиш.

Облачно и сумрачно было тогда на поверхности земли. Солнца еще не существовало.

Но тем не менее было (на земле) существо, звавшееся Вукуб-Какиш, и было оно очень надменным.

Небо и земля, правда, существовали, но лики солнца и луны были еще совершенно невидимы.

И (Вукуб-Какиш) сказал: «Поистине, они — ясный образец тех людей, которые потонули, и их природа есть природа сверхъестественных существ».

«Я буду теперь великим над всеми существами, созданными и сотворенными. Я есмь их солнце, их свет и их луна, — воскликнул он. — Да будет так! Велика моя блистательность! Из-за меня будут люди ходить и стоять. Потому что мои глаза из серебра, широкие, сверкающие, как драгоценные камни, как изумруды; мои зубы блистают подобно замечательным камням, подобно лику небес. Мой нос сияет издалека подобно луне, мой трон — из серебра, и лик земли озаряется, когда я прохожу перед своим троном!»

«Итак, я солнце, я луна для всего человечества. Да будет это так, потому что я могу видеть очень далеко».

Так говорил Вукуб-Какиш. Но Вукуб-Какиш не был в действительности солнцем; он лишь возгордился из-за своих перьев и своих богатств. И видеть он мог только до той линии, где небо соединяется с Землей; не мог он видеть всего мира.

Лик солнца еще не появился, и лик луны также; не было еще звезд, и заря еще не занималась. Поэтому Вукуб-Какиш и гордился, как будто бы он был солнцем и луной; потому что солнце и луна не проявили еще своего света, еще не появились…

В этом отрывке есть несколько подсказок, которые помогут расшифровать ранее упомянутый катаклизм. «Облачно и сумрачно было тогда на поверхности земли. Солнца еще не существовало». И дальше: «Лик солнца еще не появился, и лик луны также; не было еще звезд, и заря еще не занималась».

Можно предположить только две причины появления тучи пепла, способной укутать всю планету и отсечь солнечные лучи. Это удар астероида, равный тому, что упал на Землю 65 миллионов лет назад, и второй — это извержение супервулкана, больше известного как кальдера. В обоих случаях результат одинаков — временное прекращение фотосинтеза, а затем массовый голод и ледниковый период.

В любом случае майя записали события, которые происходили на земле, скованной льдом: «Небо и земля, правда, существовали, но лики солнца и луны были еще совершенно невидимы». И Вукуб-Какиш сиял для людей, которые «потонули, и их природа есть природа сверхъестественных существ». Потоп можно объяснить таяньем ледников.

Первое же описание Вукуб-Какиша открывает его злобную природу: «был он очень надменным». Надменность — черта, присущая человеческому эго, а эго отвечает за темную часть человеческого существования. Слово «Свет» по отношению к Вукуб-Какишу означает власть, в его случае — власть интеллекта, позволившего Вукуб-Какишу манипулировать людьми, пережившими катастрофу: «Я буду теперь великим над всеми существами, созданными и сотворенными. Я есмь их солнце, их свет и их луна».

Высокомерие Вукуб-Какиша подтверждают следующие строки: «Итак, я солнце, я луна для всего человечества. Да будет это так, потому что я могу видеть очень далеко». И все же, при всей его силе и высокомерии, люди знали, что его злобная сила не от Бога: «Так говорил Вукуб-Какиш. Но Вукуб-Какиш не был в действительности солнцем; он лишь возгордился из-за своих перьев и своих богатств». Автор намекает на то, что у Вукуб-Какиша есть своя ахиллесова пята: «И видеть он мог только до той линии, где небо соединяется с Землей; не мог он видеть всего мира». Это сыграет свою роль в последующих главах.

В целом, «Пополь Вух» описывает мир, в котором человечество погибло от глобальной катастрофы. Каким-то образом племя киче-майя прибыло в этот мир в конце ледникового периода, но встретилось со злобным полубогом. Однако как бы ни был силен Вукуб-Какиш, он не мог видеть все — и это крайне важно, поскольку должен был появиться великий воин, чтобы бросить вызов злобному повелителю и освободить народ майя.

Глава 11

Страх толкал его на грань сумасшествия. Страх нашептывал нечто невнятное воспаленному мозгу, рыскал в темных уголках сознания. Прятался под кожей, душил способность связно мыслить. Страх, ранее блокированный лекарственными препаратами, вернулся к сценам, которые ядовитыми иглами впивались в его искалеченную психику: Менгеле в своей лаборатории в Аушвице ставит эксперименты над близнецами; католический священник смотрит на них дьявольскими глазами поверх скамей опустевшей церкви. Каждое видение вызывало вопль ужаса — новый штрих картины его нового существования, новой личности, плотно окутанной ужасом.

Проснись!

Пламя, пожиравшее мозг, опало, давая краткую передышку. Его окружила умиротворяющая тишина, разум спрятался в ракушку, пытаясь найти место, где его не достигнет голос демона-мучителя.

Он открыл глаза и увидел рассеянный серый свет. Он не мог осознать, где находится, кто он, как очутился здесь. Под босыми ногами была сухая земля, руки нащупали камень над головой.

Холодный ветер свистел где-то поблизости. Мэнни пошел на звук по извилистому тоннелю, и наконец вверху возникло пятно сияющего белого света. Подождав, пока глаза приспособятся, он продолжил путь.

Источником света оказалось яркое полуденное солнце на безоблачном синем небе.

Мэнни выкарабкался из пещеры и с изумлением уставился на горизонт, туда, где сияли заснеженные вершины гор. Он находился на большой высоте, воздух был резким и холодным. Набросив меховой плащ на смуглые плечи, он понял, что принадлежит к цивилизации индейцев. Моргнул, когда в правом виске запульсировала боль, и понял, что по коже течет кровь.

Воспоминания сами всплыли в сознании, пригасив новую волну страха.

«Я взошел на священную гору в поисках мудрости великого учителя, хотел узнать, как бороться с врагом. Когда я поднимался, камень выпал из-под моей руки и ударил меня по голове».

— Я — Чилам Балам, Пророк Ягуар, зерно зарождения Хун-Ахпу.

Темноволосый воин взглянул вниз, на свое королевство — плодородную долину, которую питали пресные ручейки, спадавшие с заснеженных вершин. По склонам гор там и сям спускались террасы, на которых были разбиты поля для зерновых. Город раскинулся под возделанными полями, в центре его располагались дворец и рынок, а далее — система акведуков и каналов, мостов и храмов — все, что присуще торговым городам Итцы. А за мостами расположились многочисленные жилища — дома тех шестисот двенадцати майя, которые очнулись с ним на берегу чужого моря, и их наследников.

Прошло тринадцать тунов с тех пор, как последователи Чилам Балама обрели новую жизнь в Новом Мире. Историки трактовали их прибытие как момент благословения, но Пророк Ягуар в Книге Совета описал другую историю.

Воздух в то время был куда холоднее ветра, который сейчас пробирал до костей Чилам Балама. Бушующее море соперничало по холоду с замершими горами. Пророк Ягуар и его люди не знали тогда причин происхождения этой застывшей воды, не имели понятия о том, как и почему она замерзла, не подозревали, сколько айсбергов тогда откололось от Южного полюса. Решив, что холодный климат строит здесь ледяные храмы для океанских богов, Балам повел своих людей на север в поисках тепла, еды и убежища.

Семь месяцев жестокой зимы уничтожили треть его последователей. Женщина Балама, его возлюбленная и вторая половинка его души, чуть не погибла от долгой болезни, ему пришлось тащить ее на волокуше. Они шли по голой земле и остаткам погибших цивилизаций, под их ногами хрустели изношенные временем кости ушедших.

Сочтя, что земля эта проклята, они двинулись дальше, вдоль побережья Южной Америки.

А затем в утреннем тумане перед ними замаячил знак великого учителя — трезубец высотой и шириной с пирамиду Кукулькана, вырезанный на склоне горы. Майя приблизились к входу в долину и обнаружили пресную реку, сбегавшую с гор к морю. В реке было много рыбы. По руслу этой реки они двинулись на восток и достигли густого леса, где росли фруктовые деревья со спелыми плодами и где водились животные. Бесчисленные речушки, сбегая с гор, приносили с собой плодородную почву.

Пророк Ягуар тут же объявил эту землю основой их будущего царства.

Следующие десять тун мир и процветание царили в Итце. Горы защищали их от плохой погоды, не было врагов, которых стоило бы бояться, ничто не мешало постройке города — поскольку вождь обладал широкими познаниями в сельском хозяйстве, архитектуре и инженерии.

Но в каждом Раю есть свой Змей, а у каждого вождя — противники. И вот сейчас Чилам Балам был вынужден снова подняться к священной пещере в надежде спросить великого учителя о том, как справиться с Вукуб-Какишем.

Это Женщина Кровь первой нашла пещеру. Она гуляла одна по берегу, прожив два туна в Новом Мире и все еще не родив ребенка. Она молилась создателям Трезубца, и тут заметила птиц, взлетавших с верхней площадки.

Чилам Балам потратил весь день, чтобы взобраться на вершину выгравированного трезубца, и еще час, чтобы взобраться на площадку у входа в пещеру. Он надолго остался в святом месте, где пил воду из источника и питался фруктами с деревьев.

Сама пещера уходила вглубь горы и была прибежищем другого легендарного мудреца.

Для майя учителем был Кукулькан, а для инков — Виракоча. Барельефы и иероглифы описывали создателя-учителя как бородатого белого мужчину с длинной шелковистой бородой и белыми волосами, с синими глазами и удлиненным черепом. Легенды индейцев Аймара в Южной Америке говорили о том, как во времена тьмы Виракоча поднялся из озера Титикака и принес свет. Как и Кукулькан, Виракоча принес своему народу великую мудрость. И так же покинул индейцев, ушел по воде Тихого океана.

Виракоча был так похож на Кукулькана, что Чилам Балам поначалу принял образ бледного пророка, появившийся перед ним в пещере, за древнего учителя майя. Виракоча объяснил, что оба учителя относятся к Хун-Ахпу — грядущему человечеству. Пророк Ягуар был избран, чтобы стать их семенем в Новом мире.

После шестидесяти дней отшельничества Чилам Балам вернулся к своему народу и объявил, что обрел тайное знание, которое обеспечит выживание Итцы. Люди не осмелились спорить с откровением пророка, поскольку его глаза теперь сияли тем же синим светом, что и у великого учителя их народа.

Девять месяцев спустя Женщина Кровь родила двойню. Балам назвал светловолосого сына Хун-Ахпу, темноволосого — Шбаланке. Один раз в каждый световой год Балам возвращался в пещеру и приводил туда сыновей, чтобы засвидетельствовать почтение Виракоче.

Во время последнего визита в пещеру за ними следили.

Не все проследовавшие в Новый Мир искренне поддерживали Чилам Балама. Многие просто были захвачены потоком толпы, которая толкала последователей пророка к обрывистому берегу сенота, и не смогли удержаться на его краю во время преследования.

Вукуб-Какиш показал себя мудрым вождем и грамотным жрецом, но его продвижение в Верховный Совет состоялось не благодаря личным заслугам, а скорее как дань заслугам его дедушки, великого воина из рода толтеков, которые присоединились к племенам коком, ксио и итца во времена правления Кукулькана.

Вукуб-Какиш занимался черной магией и был уверен, что Чилам Балам специально призвал в сенот гигантскую змею. Глотка змеи вела в Шибальба Бе — Черную дорогу Нижнего мира майя. И, конечно, невероятный холод и чуждый пейзаж, усеянный костями погибших, тоже говорил о том, что там была Шибальба.

Лучше предоставить Чилам Баламу возможность сражаться лицом к лицу с местными царьками, решил Вукуб-Какиш. А он будет наблюдать и учиться, выжидая своего часа…

И Вукуб-Какиш наблюдал. Он проследил за Чилам Баламом и понял, что тот черпает мудрость и силу в священной пещере. Провидец толтеков неустанно следовал за пророком и его сыновьями, чтобы не упустить случая проникнуть в тайны их сокровенного знания.

Минуло три луны, и Вукуб-Какиш вернулся в город из пещеры чудес, завершив в ней свою трансформацию. Его глаза сияли, как алые рубины, зубы стали синими и острыми, клыки удлинились, как у ягуара. Его тело было сильнее тел пяти лучших воинов майя.

Он поднялся на ступени дворца, взяв с собой сыновей, Зипакну и Кабракана, и обратился к собравшейся толпе:

— Я повелитель Вукуб-Какиш, и я велик. Я стою выше всех творений человека. Я ваше Солнце, я основа Итцы, только я спасаю вас от участи добычи повелителей Шибальбы. Поклоняйтесь мне, и я защищу вас. Идите за Чилам Баламом, и тогда все погибнете, потому что моя мудрость сильнее, мой свет светлее. Вот почему я призван ему на смену. Я Вукуб-Какиш!

Толпа разделилась, позволяя Чилам Баламу подойти к тому, кто бросил ему вызов.

Вукуб-Какиш стал кружить вокруг пророка, танцуя и подпрыгивая, призывая богов неба — а в его правом кулаке был спрятан белый порошок, который он приготовил из пьянящего растения. Развернувшись, Вукуб-Какиш бросил белую пыль в лицо Балама, и Пророк Ягуар вдохнул яд.

Его зубы сжались. Мышцы окаменели. Зрение закрыл белый туман. Он не мог двигаться. Не мог думать.

Впервые в жизни Чилам Балам был смертельно напуган.

Сыновья Вукуб-Какиша привязали парализованного пророка к столбу. Новый правитель Итцы потребовал привести жену и сыновей Чилам Балама, чтобы принести их в жертву Повелителям Шибальбы.

Но поиски были бесплодными. Женщина Кровь и ее двойняшки давно сбежали, предупрежденные Виракочей.

Страх толкал Чилам Балама на грань сумасшествия. Вукуб-Какиш — его мучитель — рыскал в темных уголках сознания. Прятался под кожей, отнимал способность мыслить логически. Связав его, отравив галлюциногенным растением, темный колдун майя вносил все больше страха в его искалеченную психику. В оживших кошмарах с его любимой живьем сдирали кожу, его сыновей насиловали сыновья Вукуб-Какиша. Каждое видение вызывало вопль, каждый вопль был новым штрихом к его новому существованию, новой личности, окутанной ужасом.

Виракоча пришел, как осенний бриз, разгоняя туман ужаса. Присутствие великого учителя загасило пламя, окутавшее его мозг, позволяя отдохнуть измученным мышцам. Его окружила умиротворяющая тишина, разум Балама спрятался в раковину, пытаясь найти место, где его не достанет голос демона-мучителя…

Открыв глаза, он увидел темноту. Он не мог осознать, где находится, кто он, как он тут очутился. Попытался встать и ударился головой о камень. Лежа на спине, он прижал ноги к камню, нависшему над ним. И со звериным рыком толкнул его вверх, сбрасывая пятитонную крышку с известнякового саркофага.

Иммануэль Гэбриэл выбрался из гробницы Пакаля.

Его разум вернулся, страх исчез.

Глава 12

Физик, которому перевалило за семьдесят шесть, метался по виртуальной аудитории, как тигр у решетки. Каждое произнесенное им слово тут же переводилось на тридцать языков: каждая вспышка эмоций тут же транслировалась на миллионы персональных компьютеров по всему миру.

Джек Харбах О'Салливан остановился отпить кофе и кивнул в сторону доски, исписанной математическими уравнениями.

— Мы, ученые, отличные портные, мы всегда стараемся скроить и подогнать наши теории под идеал. Но это не срабатывает. Не срабатывало у Исаака Ньютона, не получалось у Эйнштейна. А не работает это потому, дорогие мои мотыльки, что наше понимание огня было изначально неверным.

Сингулярность остается первичной моделью для каждого энергетического объекта в нашей якобы познанной вселенной. Теорию струн, которая попыталась было отвлечь научное общество от непродуктивных упрощений квантовой физики, объявили полем религии. Можете назвать меня еретиком, но выслушайте мой совет: ответы на загадки нашего бытия лежат в куда более экзотических реальностях: темная энергия, гравитационные волны, теории сверхразума, которые имеют дело с десятым измерением, все, что касается нашего физического мира, но не подвластно концепции времени.

Он посмотрел на часы.

— Интересный, однако, фактор, это наше время. Раньше я называл его Пространство-Время-Норма. Теперь же я думаю, что время является функцией лишь нашего трехмерного линейного мира — это не реальная концепция, это только иллюзия, с помощью которой определенный биологический вид пытается отследить свою активность на небольшом голубом шарике, зависшем в пустоте.

Очередная ересь, скажете вы? Нет, если понять, что восприятие реальности отравлено нашим трехмерным существованием. Давайте начнем с азов: все в нашем физическом мире состоит из атомов, вот только атомы существуют в той реальности, где времени не существует. Атомы — это реальность, а вот наше самосознание — иллюзия. Подумайте о пространстве, о расстоянии между объектами в микромире и макромире сталкивающихся галактик. Наш господь-спаситель Альберт Эйнштейн в своей ограниченной теории гравитации предположил, что гравитация является результатом деформации пространства, и, видимо, считал космос состоящим из пены. Согласно теории боженьки Альберта, наша Земля вращается, как шар для боулинга, а ее масса заставляет Луну крутиться вокруг нашей планеты, как колесо рулетки, точно так же, как ведут себя остальные планеты по отношению к солнцу. Неверно, мистер патентный эксперт! Не каждому объекту в нашей солнечной системе, не говоря уже о космосе, подходит ваша ладно скроенная двухмерная теория гравитации. В качестве доказательства могу привести Оберон, луну Урана, которая вращается над полюсами планеты, и Харон, луну Плутона, которая тоже отказывается приспосабливаться. Но несмотря на эти доказательства совершенно противоположного, квантовые физики не решаются опровергать теорию Братца-Альберта, поскольку их тут же объявят еретиками. Вместо этого они пытаются подшить и перекроить теорию под собственные нужды.

А понять гравитацию, как и время, можно лишь взглянув на атомы. Как упомянул в свое время сэр Исаак Ньютон, каждый атом во вселенной связан с другими атомами некой электромагнитной веревочкой. Представьте себе две молекулы водорода, в каждой из них по четыре атома. Представьте, что все атомы первой молекулы связаны электромагнитными ниточками с четырьмя атомами второй молекулы. У нас получится шестнадцать ниточек — это я уточняю для тех гуманитариев, которые дома потянулись за калькулятором. А теперь представьте себе эти ниточки в виде паутины. Когда две молекулы отдаляются друг от друга, шестнадцать ниточек удлиняются и перекрещиваются, в итоге молекулы действуют как единое целое. Когда же молекулы сближаются, натяжение возрастает и паутинка нитей снова располагается веером между двумя наборами атомов. Для понимания гравитации важно помнить, что сближение атомов меняет угол натяжения ниточек. Поскольку вес Зависит от местонахождения, объекты ускоряются по мере сближения. Чем ближе сходятся молекулы водорода, тем сильнее притяжение и быстрее движутся объекты. Мы называем это ускорение акселерацией.

Почему же вращаются объекты в космосе? Потому что их атомы связаны с другими атомами пространства, и натяжение связей заставляет их вращаться. Наша теория электромагнитных связей приобретет еще больше смысла, если мы вспомним, что гравитация пронизывает все объекты, и вот поэтому космическая индустрия и не сможет построить эффективный гравитационный щит. Это попросту невозможно. Невозможно, потому что каждый атом во вселенной существует в симбиозе со всеми остальными атомами.

Позвольте подбросить очередное бревнышко в этот экзотический костерок: если Природа-Создание-Существование в материальной вселенной построено на паутине электромагнитных связей между атомами, то расщепление атомов нарушает законы Природы-Создания-Существования. Задумайтесь на минуту. Расщепив атом, мы получим ядерную энергию, что приводит к созданию атомных бомб и большому количеству радиоактивных отходов. За столкновение же атомов мы можем заплатить и куда более высокую цену…

Язвительно улыбнувшись, Джек О'Салливан помахал сотрудникам ЦЕРН, которые стояли у стен аудитории, — и крайне изумился тому, что увидел среди них своего давнего коллегу, Дейва Мора.

— Ты десять лет работал над космическим кораблем с тахионным двигателем, то есть, с возможностью путешествовать по измерениям на сверхсветовых скоростях, и при этом даже не позвонил! Ненавижу тебя, Мор. Считай, что ты мне больше не друг. — Джек Салливан провел физика и его спутника в свой рабочий кабинет.

Доктор Мор направился к древнему дивану, осторожно переступая по минному полю из книг, папок и рассыпанных документов. Сбросив с дивана пустую коробку из-под пиццы, он сел.

— Сам свинья, Салли. Ты спер этот диван у нашего студенческого братства?

— Не уклоняйся от темы! Это я должен был заниматься проектом «Золотое Руно», не ты.

— Хватит ныть. Президент хотел нанять того, кто не связан с военной индустрией. И пока я пытался найти открывашку для своей космической жестянки, ты стал консультантом по техническим вопросам в сверхсекретном проекте НАСА по разработке новых двигательных установок.

Митчелл Куртц переступил через кошку, мирно спящую на старом армейском одеяле, и споткнулся о корзину для бумаг.

— НАСА работает над секретными космическими программами?

Джек косо взглянул на телохранителя.

— А это кто? Он, часом, не из Intel?

— Расслабься. Доктор Куртц ученый.

— Ученый, да? И на каком же поле вы работаете, доктор Куртц? Квантовая физика? Химия?

— Я предпочитаю гинекологию.

— Вот только комиков нам тут не хватало!

— Джек, не обращай на него внимания. Что насчет сингулярности, которую засекли мои люди? Есть ли опасность для нашего мира?

— Есть ли опасность? Конечно, есть опасность… если то, что они видели, действительно было сингулярностью, которую породила страпелька. Но опять же, мы очень мало знаем о страпельках и высших измерениях. Даже новейшие М-теории не объясняют десяти измерений, которые мы обнаружили, точнее, одиннадцати измерений, поскольку пять отдельных теорий струн требуют одиннадцатого измерения для согласования. Пересекаются ли эти измерения? Я считаю, что именно благодаря тому, что из параллельной вселенной к нам просачиваются гравитационные силы, и возникает темная материя.

— А эта просочившаяся гравитация может сформировать черную дыру между полюсами?

— Хороший вопрос. — Джек О'Салливан сел перед настольным компьютером и надел на указательный палец мышку мысленного управления. На мониторе расцвели окошки ссылок. Физик пролистывал их с молниеносной скоростью, иногда вводил пароли, оценивал информацию с сайтов, листал дальше, пытаясь отыскать нужные данные.

— Салли, у тебя есть доступ к ЛИЗЕ?

— У меня ко всему есть доступ, Дэвид. Я могу показать тебе видео аутопсии президента Стюарт, если твой желудок это выдержит. Кстати, умерла она не от инфаркта. Хотя мне наплевать. Совершенно безнравственная была сука.

Куртц смотрел на монитор, где появилось анимированное изображение Земли.

— А кто эта Лиза и есть ли у нее сестра?

— Митчелл, ЛИЗА — это Laser Interferometer Space Antenna, космическая антенна, использующая принцип лазерного интерферометра. Она состоит из трех космических аппаратов, находящихся на солнечно-синхронной орбите. ЛИЗА может измерить гравитационные волны, исходящие от сверхновых, от черных дыр и от остатков излучений Большого Взрыва.

Салли полностью погрузился в корректировку координат.

— О'кей, я направил лазеры на Северный полюс… там сильные электромагнитные возмущения.

— Наверняка от сияния, — небрежно проговорил Куртц.

— Ты о чем?

— Северное сияние. Вы, яйцеголовые, вообще новостей не смотрите? Фотки получились обалденные. Это выглядит как гигантская космическая мишень… круговая радуга. На севере Филадельфии была хорошо видна ее часть.

Два физика переглянулись.

— Салли, ты думаешь…

Джек О'Салливан быстро задвигал манипулятором на пальце, по экрану прокатилась рябь данных.

— Там определенно поток частиц… и он движется через Северный полюс… проходит вглубь Земли.

Доктор Мор навис над плечом О'Салливана, не отрывая глаз от потока данных.

— Внутреннее ядро состоит из жидкого железа, оно вращается быстрее поверхности и атмосферы… получается электромагнитный водоворот для частиц. Влияние на ядро замечено?

— Подожди секунду, дай подумать. — Джек сорвал с пальца мышку и быстро напечатал несколько команд. — Гравитационные флюктуации идут от ядра… но ничего материального.

— Ничего материального? — Куртц фыркнул. — А как насчет землетрясений, цунами и извержений вулканов, которые в последнее время так и прут? Только не говорите мне, что эти катастрофы вы тоже пропустили.

— Митчелл, успокойся. Салли, сколько тебе нужно времени, чтобы перенастроить лазеры на гравитационные волны Южного полюса?

— Несколько часов.

— Давай, работай.

Яркий дневной свет резал глаза, которые и так щипало от бессонницы, но страх не давал Антонио Аморелли уснуть. По данным GPS, Иммануэль Гэбриэл снова двигался, поднимался к верхней площадке Храма Надписей.

Антонио схватил мобильный, чтобы узнать, когда рассчитывает появиться Девлин — он не мог знать, что мать его босса наблюдает за ним из Нексуса.

— Кому звонишь, Антонио?

— Лилит! Черт, как ты меня напугала. Я просто проверял сообщения.

— Когда прибудет мой сын?

— Сын? А разве Девлин собирался сюда?

Лилит забралась в кабину и оседлала бедра пилота.

— Антонио, если я пообещаю тебе бессмертие, ты будешь готов за него заплатить?

Лилит потерлась носом об его шею, поцеловала мочку уха, и пульс пилота бешено загрохотал.

Он закрыл глаза, вздрагивая от возбуждения.

— Безусловно.

Иммануэль пробирался через джунгли, ориентируясь на феромоны Лилит. И увидел ее стоящей у кабины самолета рядом с Райаном Беком. Глаза здоровяка почему-то излучали страх.

Лилит обняла Мэнни и быстро поцеловала в щеку.

— Заклятье спало?

— Да.

— Девлин уже на пути сюда, у нас всего несколько минут. Мэнни, моего сына больше нет. Его душа одержима злом. Очень древним. И оно куда сильнее нас обоих. Я потеряла его навсегда.

— Лилит, у этого настоящего нет будущего. Это знаешь ты, знает Девлин, знаю я. Чтобы спасти Землю, нам нужно вернуться в прошлое.

— Через червоточину?

— Да. Она стабилизируется в физическом мире, когда черная дыра проникнет в наше измерение. Необходимо войти в червоточину, как только она появится, а для этого нам нужен один из твоих «Шаттлов».

Бек покачал головой.

— Девлин не впустит вас на мыс Канаверал. Он убьет нас всех, а потом возглавит марсианскую колонию.

— Он прав. — Лилит просканировала тело Мэнни. — В заднем кармане твоих брюк лежит маячок. Отдай его Беку. Бек, ты должен угнать самолет как можно дальше отсюда. Мы попытаемся опередить Девлина и вернуться во Флориду.

Мэнни протянул маячок старому другу.

— Перец, ты как, в порядке?

— Нет, мужик. Я не в порядке, и я уже забыл, как это «в порядке» выглядит.

Лилит прожгла его взглядом.

— Иди. Я позабочусь о Мэнни.

— Да уж надеюсь. — Он забрался в пустую кабину и запустил двигатели.

Мэнни заглянул внутрь.

— Перец, найди Соль. Как только мы окажемся в «Шаттле»…

— Забудь о нас, сынок. У тебя своя работа, у меня своя. И у меня все еще есть семья. Бывшая жена, которая меня терпеть не может, двое взрослых детей и внук, который меня никогда не увидит. Я заставлю этого вашего дьявола поиграть в салочки, а ты делай, что должен, чтобы дать нам второй шанс. Найди меня в прошлом, до того, как я повредил колено в игре за кубок. Вытащи меня из этой чертовой игры. Черт, не дай мне наняться в это хреново ЦРУ. Не подведи меня. Не подведи мою семью.

— Не подведу. Перец…

— Я тебя тоже люблю, сынок.

Бек захлопнул дверь кабины и поднял самолет в воздух.

Мэнни подождал, пока аппарат исчезнет из виду. А потом помчался вслед за Лилит, которая шагала через древний город майя в сторону парковки.

Глава 13

Один из сотен тысяч микроскопических Больших Взрывов эякулировал сингулярностью, и она вырвалась из пространства—времени Большого Адронного Коллайдера каплей спермы, страпелькой, которая устремилась к яйцеклетке протона. Затянутая в параллельное измерение, страпелька нашла репродуктивное топливо — атомы, составляющие темную энергию гиперпространства, — и зачатие благословила пустота космической утробы.

Плацентой этой матки из темной энергии стал магнитный сердечник Земли, сфера радиоактивной материи из железа и никеля. Внутреннее ядро — самый центр планеты — сфера радиусом около 1300 километров, раскаленная до 5000 °C, находится под таким давлением, что не может расплавиться. Оно окружено внешним ядром — около 2000 километров расплавленного металла. Во время вращения Земли слой внешнего ядра трется о внутренний, генерируя магнитное поле планеты.

Чудовище росло, магнетизм тянул его к центру Земли, и с каждым разом тварь захватывала все больше атомов. Инерция выносила чудовище то через Южный, то через Северный полюс к холодному инкубатору космоса. Оно парило над планетой, завершив очередной проход, атомарная структура объединялась и остывала, и каждый атом конденсированной гравитации содержал в себе собственную микро-сингулярность. Слившись воедино, как трепещущие рыбы собираются на нерест, частицы твари — невероятно точно синхронизированный космический балет поляризации — снова проносились через магнитный сердечник Земли.

Как и космическая сингулярность, червоточина не была ограничена пространственно-временным континиумом, ее сдерживала лишь пуповина родительницы — сингулярности. Чем больше становилась сингулярность, тем больше питалась и стабилизировалась червоточина, ввинчиваясь хвостом и пастью в прошлое, настоящее и будущее материального мира.

Точно так же, как оплодотворенная яйцеклетка не реагирует ни на какие новые вторжения в материнскую утробу, так и присутствие растущей сингулярности гарантировало, что никакая новая страпелька из постоянно эякулирующего коллайдера не сможет ожить. Как и нерожденный ребенок, растущее чудовище иногда брыкалось, и каждый толчок заставлял мантию Земли плеваться магмой.

Мантия — это слой толщиной примерно в 3 километра, окутывающий раскаленное внешнее ядро. Мантия находится на глубине примерно десяти километров под океанским дном и примерно пятнадцати под континентами. Земная кора разделена на тектонические плиты, которые медленно дрейфуют по мантии.

Масса сингулярности продолжала расти, с каждым проходом через магнитный сердечник увеличивались ее гравитационные силы, давление пробегало по мантии, как железный шарик по колесу рулетки. Если этот шарик концентрированного давления выскальзывал в разлом тектонических плит под океаном, следовало подводное землетрясение, иногда приводящее к цунами, если под континентом, то шарик вызывал землетрясение. Если же он попадал в карман с магмой под действующим вулканом, гора взрывалась.

За последние шесть месяцев сингулярность породила семь цунами, одиннадцать извержений и более пятидесяти землетрясений по всему земному шару. Полюса раскрашивали растущую сингулярность полярными сияниями заряженных частиц. И теперь приближался момент, когда гравитационный монстр получит возможность родиться в материальном мире. Он в последний раз рванулся через центр Земли, ярким сиянием возвестив о себе обреченным жителям планеты.

Примерно в ста километрах от западного побережья Африки располагается архипелаг, известный как Канарские острова. Его составляют семь основных островов и шесть маленьких, они тянутся с запада на восток почти на пятьсот километров. Цепочку этих островов три миллиона лет назад сформировали морские вулканы.

Остров Ла-Пальма расположен дальше других к северо-западу, его основание находится на глубине 4000 метров ниже уровня моря, а самый высокий горный пик поднимается на две с половиной тысячи метров над уровнем моря. На острове расположены два вулканических пика и кальдера де Табуриенте, в ширину достигающая 10 километров. С севера кальдера окружена горами. Горный хребет тянется с севера на юг, разделяя Ла-Пальму по центру. На севере находится вулкан Кумбре Нуэва, на юге — его старший собрат Кумбре Вьеха.

24 июня 1949 года началось извержение Кумбре Вьеха, первое с 1712 года. Оно продолжалось тридцать семь дней. Лава извергалась из трех жерл, извержение сопровождалось двумя землетрясениями. После этого на западном склоне вулкана образовалась трещина более полутора километров длиной. Геологи исследовали разлом и с ужасом обнаружили, что от Кумбре Вьеха откололся участок скалы более семидесяти кубических километров и весом около 500 миллиардов тонн. Глубина разлома составляла более четырех километров, часть вулкана так и зависла над океаном дамокловым мечом.

Цунами — это огромная океанская волна. Обычно ее причиной становится подводное землетрясение, извержение вулкана или глубинный оползень. Мегацунами — это гораздо большая волна, порожденная столкновением океана с каким-то поистине огромным объектом. Им может быть астероид, подобный тому, что упал на Землю 65 миллионов лет назад, или массивный резкий оползень, который заставляет воду опасть под острым углом, что создает рябь невероятно разрушительной мощи.

Десятилетиями ученые спорили о том, может ли западный склон Кумбре Вьехи превратиться в катастрофический оползень. Когда в 1971 году извержение не обрушило отколовшуюся часть вулкана, многие вздохнули с облегчением.

Обсерватория Роке де Лос Мучачос располагалась на одном из самых высоких горных пиков, окружающих Кальдеру де Табуриенте. От светового загрязнения обсерваторию защищали горы, поэтому «Роке» имела круглогодичный доступ к невероятно чистому и темному небу, сюда направлялись немалые средства и сюда стремились попасть все те, кто всерьез занимался астрономическими исследованиями.

Гектор Жавье работал в обсерватории уже одиннадцать месяцев. Устав от бессонной ночи у одного из главных телескопов, мексиканский астроном решил устроиться на отдых в рабочем кабинете, а не ехать сорок километров по извилистой горной дороге.

Его разбудил глухой подземный гул, от которого бешено заколотилось сердце. Он помчался к лаборатории и чуть не врезался в доктора Кевина Рида, помощника директора. Канадец был бледен, в глазах застыла тревога.

— Это Кумбре Вьеха. Началось извержение! Помоги мне принести 70-дюймовый на опоре Трусса, мы должны разглядеть кое-что с юго-западной платформы.

Портативный телескоп Трусса был заперт на складе. Двум астрономам потребовалось пятнадцать минут, чтобы отнести его на юго-западную платформу, бетонную площадку, нависающую над Атлантическим океаном на высоте двух с половиной километров.

Облако пепла уже поднялось километра на три. Доктор Рид направил телескоп на жерло вулкана, частично скрытое коричнево-серыми клубами пыли.

— Что-то видно?

— Много дыма, но нет лавы. Наверное, это магма…

Жуткое извержение было внезапным и оглушающим, от взрыва содрогнулся весь остров. Миллиарды тонн пыли, камней и лавы взлетели километров на двадцать.

Гектор Жавье первым дотянулся до упавшего телескопа. Переместив опору, он припал к окуляру, пытаясь рассмотреть эпицентр извержения. И с ужасом понял, что Кумбре Вьеха исчезла, вершины горы больше не было.

Его внимание привлекло быстрое размытое движение чего-то сине-голубого. Гектор перевел телескоп на океан и замер от ужаса.

Океан поднимался к небу. Темный, быстро вращающийся купол воды был слишком огромен, чтобы сознание могло сразу справиться с увиденным. Тысяча метров… две тысячи метров, и волна продолжала расти, поднялась над Кумбре Вьехой почти на высоту их наблюдательной площадки!

Кевин Рид заметил голубую гору невооруженным глазом. И вот она рухнула. Ученый задрожал от ужаса, прекрасно понимая, что этот водяной купол только что получил не менее пяти тысяч триллионов джоулей кинетической энергии от грандиозного обвала Кумбре Вьехи.

Звук достиг их двадцать секунд спустя — гигантская волна гремела, как сотни тысяч Ниагарских водопадов. Мегацунами понеслась по Атлантическому океану в сторону восточного побережья Северной и Южной Америки со скоростью 800 километров в час.

Монстр спал. Шестьсот сорок две тысячи лет. Его сердцем была земная кора, его кровью — магма, которая согревала пустое брюхо. В своем беспокойном сне он ворочался и дрожал, а когда потягивался, над его животом вздувалось озеро. Монстр шипел, выпускал пар, иногда из него текла кровь, но он не просыпался, потому что был стар — очень стар, как сама Земля.

Но теперь Земля снова взывала к нему, и это раздражало монстра. Тряска грубо щекотала брюхо, она все усиливалась, толчки становились резче и болезненнее, магма, которая давно кристаллизовалась в его утробе, снова плавилась и бурлила в поисках выхода. Давление неуклонно продолжало расти, и наконец критический порог был перейден.

Монстр пробудился в ярости.

В последний раз.

Взрыв неизбежен. Это может произойти в любую минуту.

Джон Богнер давился молоком магнезии и тихо молился, чтоб лекарство помогло и прекратилось жжение в животе. Его жена, Энджи, предупреждала, что нужно постоянно следить за питанием, что дивертикулит нельзя игнорировать. Но он не мог не перехватить чего-нибудь, прежде чем снова приступать к антибиотикам и долгой вахте в кабинете Геологической Службы, где выбирать можно только лишь между дорогими парковыми кафе и фаст-фудом.

А вот то буррито на завтрак было явно лишним.

Геофизик запил минеральной водой характерный привкус антрацита и повернулся к компьютеру. В Йеллоустоунском парке был сорок один сейсмограф, последнюю дюжину добавили в течение двух лет после того как кальдера начала проявлять зловещие признаки скорого извержения. Джон и его команда сейсмологов решили, что землетрясения были тектонического, а не вулканического происхождения, но опасения все же оставались. Кальдера вздувалась, словно несчастный живот Джона. Из глубины в десять километров под поверхностью земли она толкала вверх скалистый бассейн Йеллоустоунского озера, поднимая его на сотню метров в километровом радиусе. Еще один бугор, расположенный южнее бассейна Норрис Гейзер, за прошедший календарный год поднялся почти на метр, и эта выпуклость тянулась более пятидесяти километров.

Каждую неделю появлялись новые грязевые вулканы. Земля под ногами нагрелась до ста градусов. Обсуждались возможные варианты предотвращения угрозы, которую стала представлять собой кальдера. Сложная система охлаждающих клапанов и каналов под Йеллоустоунским озером могла бы успокоить монстра, но Конгресс решил, что 25 миллиардов на ее постройку — «это слишком высокая цена для туристического комплекса» и что «тактика запугивания», которую применила Геологическая Служба, неприемлема.

Тактика запугивания? Последствия извержения супервулкана были бы равноценны удару крупного астероида. Даже не учитывая лаву, которая разольется на сотни квадратных километров, и сам взрыв вулкана, который убьет сотни, если не тысячи людей… Худшим из последствий будет облако пыли, перегруженной двуокисью серы. Туча, которая в десять тысяч раз превысит ту, что была выброшена при извержении вулкана Сент-Хелен, поднимется до верхних слоев атмосферы и окутает планету, отражая солнечные лучи. Температура на Земле резко упадет, погибнут растения, затем животные, затем люди. Ядерная зима на долгие годы опустится на Землю.

Да, а хорошая новость заключается в том, что если кто-то из налогоплательщиков США выживет, он сэкономит на налогах триллионы долларов в год, поскольку закончатся наконец нефтяные войны в Венесуэле и Нигерии.

Снова послышалось громкое бурчание. Джон Богнер встал, готовый умчаться в туалет, но понял, что звуки доносятся вовсе не из его кишечника.

Кейтлин Роенмолдт очень устала и поэтому злилась. Ей шел двадцать второй год, она была переводчиком с японского. И натерла мозоли, шагая по горячим тропинкам в новых сандалиях, а ее отец отказывался уходить из Йеллоустоуна, пока не снимет на видео «Старого служаку».

— Пап, ну хватит уже.

— Еще минуточку. Поверь, этого стоит подождать. Вот, послушай, — он начал зачитывать абзацы из брошюры. — Гейзеры — это горячие источники, которые выбрасывают водяные струи на поверхность, поскольку их подземное строение не позволяет воде циркулировать и охлаждаться. В течение прошлого года извержения «Старого служаки» стали более длительными, его высота возросла. Данный процесс связывают с землетрясениями, которые участились в последнее время. В Йеллоустоуне насчитывается больше десяти тысяч гейзеров…

— Да кому это интересно?

— Мне. Ты же знаешь, мой отец возил меня посмотреть на «Старого Служаку», когда мне было всего семь.

— Baka ka, мне двадцать два, и я немного старовата для того, чтобы любоваться грязными дырками, попердывающими подземным паром.

— Выбирай выражения!

— Извини. Просто сорвалась на сленг.

— Я имел в виду японский. Ты назвала меня дураком!

Кейтлин улыбнулась.

— Дураком, дыра-ком… ну, ошиблась.

Ответ отца она не услышала, потому что в эту минуту гейзер выбросил в воздух восемь тысяч галлонов спрессованного пара и воды. Струя поднялась на высоту шестидесяти метров, сотни туристов зааплодировали.

— Ладно, признаю, здорово. Мне нравятся эти цвета.

Рон отвлекся от камеры.

— Цвета?

— Красная грязь. Напоминает дыхало Моби Дика.

— Это не грязь, это лава! Бежим! — Схватив дочь за руку, Рон начал проталкиваться сквозь толпу зевак, чувствуя, как заходится сердце. — Может, это начало извержения. А может, я ошибся. Никто не бежит.

— Папа, стой! Я не могу бежать в этой обуви!

Он остановился на мостике, огибающем Йеллоустоунское озеро, попытался отдышаться.

— Извини.

— Извини?

— Лава… я подумал, что кальдера начинает извергаться.

— Пап, это была просто грязь.

Громовой раскат пронесся над озером. Раздались крики.

Рон быстро обернулся через плечо и увидел толпу, которая в панике мчалась прочь от «Старого служаки». Гейзер выбрасывал струю лавы, уже поднявшуюся до трехсот метров.

— Бежим! — Он схватил ее за руку и побежал на юг, к отелю «Гранд Виллидж». Кейтлин уже ничего не воспринимала, она смотрела на озеро, которое превращалось в вертикальную стену воды. Двадцатиметровая волна, потопив лодки и водные мотоциклы, теперь неслась к берегу.

— Папа…

— Мы сможем ее обогнать!

— Не сможем!

— Нужно добраться до машины. Бежим!

Они бежали по тропинке, огибающей юго-западный берег озера, и были уже на середине, когда волна разбила причал для прокатных лодок и с громовым ревом проглотила обломки и береговой ил.

Кейтлин почувствовала, как дрожит под ногами земля, низкий рев оглушил ее, и вслед за первыми брызгами горизонтального дождя, обжигающего кожу, последовал яростный удар волны, которая уже добралась до тропинки.

Пилот нервно поглядывал то на радар, то на светловолосого подростка, который медитировал в кресле второго пилота.

Руки Девлина Мабуса покоились на коленях, пальцы были сложены в форме пирамиды. Черные зрачки закатились под веки, отчего глаза казались равномерно красными. Дыхание было быстрым, каждый выдох завершался низким рычанием.

— Дев, ты меня слышишь? Я засек первый самолет. Он движется на юго-восток к побережью Атлантики. Начинать преследование? — Пилот хотел потрясти пассажира за плечо, но боялся, что тот его укусит.

Демон, поселившийся в сознании Девлина, давно оставил самолет и погрузился в Нексус. Он двигался сквозь джунгли в шестидесяти километрах к югу, вдыхал тяжелый запах леса, окружающего Паленке, чудовищное обоняние позволяло ему распознать в смешении запахов аромат той, что породила его нынешнюю физическую оболочку.

Второй запах следовал за первым… мужчина, Хун-Ахпу.

Девлин открыл глаза, демон встряхнулся, выходя из Нексуса.

— Примерно в ста километрах. Дев, мне следовать за твоей матерью или держать курс на Паленке?

— Она не на борту. Она с ним. Садимся в Паленке.

Девлин двигался по знакомым уже джунглям. Его вел запах, который остался на ветвях, и вскоре он подошел к поляне.

Старая женщина из индейцев ацтеков сидела на камне. Кровь стекала по обсидиановому ножу, который она сжимала узловатыми пальцами, и по морщинистому рту.

Подросток взглянул на недоеденное человеческое сердце.

— Мой пилот?

— Он был молод и полон жизни. — Чичахуа улыбнулась, показывая, что немногие сохранившиеся зубы перемазаны кровью Антонио Аморелли. — По крайней мере, его смерть не бесцельна.

— А твоя? — Он начал кружить вокруг двоюродной прапрабабушки. — Ты скрыла от меня запах моей матери. Почему?

— Потому что я знаю, кто ты, демон, и знаю, чего ты хочешь. Мы встречались уже, ты и я… давным-давно, когда я была красоткой, как твоя мать, и любила человека, который должен был стать мне второй половиной. Его звали Дон Рафаэло, он был нагвалем — колдуном, которого ты переманил на темную сторону.

— Ты ошиблась, Чичахуа. Это Дон Рафаэло манил меня. А еще раньше его мать. Дон Рафаэло жаждал бескрайней силы одиннадцатого измерения. Я дарил ему то, чего он хотел, пока он не опьянел от силы.

— Ты забываешь, что я ведунья, и твою змеиную ложь вижу насквозь. Ты целую вечность планировал каждый свой шаг, ты манипулировал тысячами, чтобы получить Хун-Ахпу, который станет твоей оболочкой. Ты искал потомков Кецалькоатля, ты выбрал моего любимого Аурелия. Ты использовал Дона Рафаэло, чтобы проклясть Маделину Аурелию и подстроить ее смерть сразу после рождения Лилит. Ты принес с собой тьму, которая до сих пор отравляет ее душу, теперь ты завладел ее сыном, но что в итоге? Один раз твои действия уже продлили пятый цикл. Теперь близнецы Гэбриэл закончат начатое.

— Ничто еще не закончено! Черная дорога откроется снова, но в этот раз я буду готов. Девлин — это чистая энергия, он может действовать сразу в нескольких измерениях. Его гены обеспечат мне бессмертие. Твои же… — Он выхватил из ее рук обсидиановый нож и вытер об одежду старухи.

— Убей меня, если хочешь. Но мой дух продолжит туманить твое зрение в Нексусе.

— Ты кое-что забываешь, Чичахуа. Как твой бывший возлюбленный, я знаю, что вовсе не дух позволяет тебе меня ослепить.

Он взлетел в Нексус, поднялся над ней, схватил одной рукой за шею, а другой вогнал нож в ее правую глазницу. Используя лезвие, как рычаг, он вырвал глаз из глазницы, сунул в рот и уставился в уцелевший глаз старухи — тем зрительным органом, который держал во рту.

Буй глубоководной установки по предупреждению цунами, более известной как DART, представлял собой плавучий круг диаметром три метра. Сверху были вмонтированы антенны спутниковой связи и сенсорная мачта, внизу — два акустических датчика. Система, которую приковывали к морскому дну несколько многотонных якорей на шарнирных цепях, была разработана для измерения силы цунами в открытом океане. Донный датчик ловил акустические сигналы и превращал их в цифры отчета. После формирования пакета данных датчик выпускал стеклянный шар, который всплывал на поверхность и передавал информацию иридиевому спутнику, а через него — в НОАА, Национальную администрацию по океану и атмосфере США.

К бую DART приближался северный рукав мегацунами, часть той гигантской волны, которую породил оползень Кумбре Вьеха. Это был самый слабый участок цунами, поскольку на пути в открытый океан его силу частично поглотил остров Ла-Пальма.

Двадцатиметровый вал воды втянул в себя буй с той же легкостью, с которой двигатель стартующего реактивного самолета втянул бы детскую коляску. Монстр поднял буй в воздух и в следующий миг превратил в нераспознаваемую смесь алюминия и пластика.

Алексис Цейферт была директором МКГ/СПЦСВАСМ, бессмысленного набора букв, которым обозначалась Межправительственная координационная группа по Системе раннего предупреждения о цунами и смягчения их последствий в Северо-Восточной Атлантике, Средиземном и прилегающих морях. Отделения, занимавшиеся Тихим и Индийским океанами, были укомплектованы необходимым персоналом, у каждого директора там было по три помощника, а вот группа Северной Атлантики состояла всего лишь из Алексис и двух сейсмологов, которые работали на полставки. Ей не слишком нравилось перетруждаться, так что уже дважды Алексис подавала прошение о переводе, чтобы найти лучшее применение своим талантам.

Сидя за столом, она уже в третий раз перечитывала шифрованный отчет о сейсмической ситуации на Канарских островах, скользя глазами по монитору, где высвечивались координаты эпицентра извержения.

Кумбре Вьеха. Давненько она не извергалась. Нет сейсмических сдвигов, и волноваться не о чем. Но…

От нечего делать она подсчитала траекторию и скорость потенциального цунами. Вывела на экран западное побережье Африки, увеличила участок с Канарскими островами. Нашла Ла-Пальму и ближайший к ней буй, который должен был оказаться на пути предполагаемой волны. И решила проверить океанские возмущения.

Вне сети? За семь лет работы она ни разу не сталкивалась с отказом DART. В открытом океане цунами были высотой всего в несколько метров, так что их было недостаточно для того, чтобы повредить буй или донный датчик. Даже во время жутких штормов система ни разу не отказывала. Должно было произойти нечто неординарное.

Она подумала о том, что нужно бы позвонить техникам, но ее остановила жуткая мысль.

Кумбре Вьеха не обычный вулкан…

Пульс зачастил, она снова просмотрела отчет сейсмографов, пытаясь найти информацию о возможности оползня.

Ни одного упоминания. Но вулкан все еще извергается, могут пройти несколько дней, прежде чем ущерб станет необратимым. Алексис вспомнила любимую поговорку своего руководителя: надейся на лучшее, но готовься к худшему. Худшее в случае с Ла-Пальмой означало глобальную катастрофу.

Ее пальцы затанцевали по клавиатуре, быстро вводя личный логин и пароль для доступа к спутникам НОАА.

Вскочив со стула, она завопила из кабинета в соседнюю комнату:

— Кто и на фига полез в систему наблюдения?

Несколько голов повернулось к ней, но никто не ответил.

— Черт вас побери, пусть тот, кто использует спутник, чтобы рассмотреть нудистские пляжи, немедленно выйдет из системы, пока я не начала бросаться стульями!

— Алексис, что случилось?

Она повернулась и заметила руководителя. Джереми Райт был высоким и грузным, в прошлом чемпион по смешанным боевым искусствам, в основном благодаря тактике запугивания.

— Сэр мне нужен доступ к…

— Спутнику, я слышал. А вот ты явно не слышала, что все сектора, кроме твоего, с шести утра находятся в состоянии полной боевой готовности. В одном только огненном кольце замечено больше сотни извержений вулканов, мы уже разослали семь предупреждений о цунами по всему Западному побережью. Я хочу, чтобы ты помогла команде, которая отслеживает возможные угрозы с Суматры…

— Сэр, я уже отслеживаю угрозу — Кумбре Вьеха, — она протянула ему отчет. — Я проверила ближайший буй на пути следования волны. Он вне сети.

— Система перегружена. Подожди полчаса и попытаешься снова. А пока подключайся к Бонни Флеанор, ей нужна помощь.

— Полчаса — это слишком долго. Сэр, пожалуйста… Я знаю, что это спорно, но Кумбре Вьеха все еще является потенциальной причиной мегацунами.

— Слишком долго возиться с подсчетами. — Выражение ее глаз смягчило начальника. — Какой следующий буй по ходу следования предполагаемой волны?

— Он слишком далеко в Средней Атлантике. Поэтому мне и нужен доступ к спутнику ГСНОС. Если извержение стало причиной оползня, мы сможем это увидеть.

Джереми склонился над ее плечом, ввел собственный код доступа и пароль.

— Проверяй. Только быстро.

Экран ожил, подтверждая доступ к Геостационарным спутникам наблюдения за окружающей средой. Она ввела координаты Ла-Пальма, и система направила ее на 15-й спутник.

Начальник навис над ней, когда на экране началась трансляция в реальном времени, изображающая Западную Африку. Алексис повела мышкой на запад, так далеко, как только могла развернуться камера спутника, увеличила три главных острова Канарского архипелага, но Ла-Пальма находилась дальше к западу, и в поле зрения спутника не попадала.

— Сэр, Ла-Пальма в мертвой зоне, что делать?

— Проверять записи не будем. Введи координаты пропавшего буя.

Система перенаправила ее на 12-й спутник. Новое изображение выдало часть Испании и часть Средиземного моря. Она снова повела камеру на запад, всматриваясь в бесконечную синь океана. Отметив координаты буя, она двинула линзу камеры на северо-восток.

На экране появился тонкий белый изгиб, почти незаметный на общем синем фоне.

Алексис усиливала приближение до тех пор, пока тонкая линия не превратилась в движущуюся массу воды, быстро несущуюся к побережью Великобритании.

— Господи, — Джереми Райт не сводил глаз с экрана, набирая на коммуникаторе нужный номер. — Это Райт. Мы засекли мегацунами. Северная Атлантика, местонахождение… Цей-ферт?

— 47,5 градусов на север, 15 на запад, в ста двадцати морских милях от юго-западного побережья Великобритании. Скорость волны 835 км/ч, приблизительная высота… двадцать метров. При нынешней скорости волна обрушится на юго-западное побережье Корнуэлла через двадцать три минуты.

— Слышал, Дэвис? Подавай предупреждение о цунами в Корнуэлл, потом свяжись с начальником национальной безопасности Турцманом и введи его в курс дела.

Глава НОАА взглянул на побледневшую сотрудницу.

— Молодец, Алексис. К сожалению, мы оба знаем, что засекли сущую ерунду по сравнению с тем, что сейчас движется на США. Отследи остальную часть волны и выведи ее на главный экран.

— Есть, сэр.

Проснувшись, монстр взбесился.

Раскаленная магма годами наполняла чрево спящего гиганта, смешиваясь с водой и летучими газами в верхней части подземной камеры. Море лавы разрасталось, заполняя подземный карман до краев, и наконец сочетание сжатых газов и тысячеградусного жара пересилило давление двенадцати километров скальной породы, которые закупоривали кальдеру более 600 000 лет.

Монстр взорвался с силой тысячи Хиросим.

Жидкий огонь взлетел в небо, сжигая воздух, землю и все живое в немыслимо огромном радиусе. Тучи густого серого пепла взлетели из Гадеса в стратосферу. Юго-восточные ветра подхватили их и быстро донесли до Вайоминга, Колорадо, Небраски и Канзаса, покрыв эти штаты ядовитым серым пеплом.

В первые часы извержения пирокластическая лава двигалась быстрее, чем могло бежать местное население. Раскаленный асфальт плавил шины. Автомобили взрывались от огня. Деревья и дома сгорали, как спички.

Перепуганные жители штатов средней полосы поспешно паковали вещи, грузили их в авто и молились, ожидая указаний правительства. Куда бежать? Кто знает… Но только не на запад, где землетрясения уничтожили Лос-Анджелес и Сан-Франциско, превратив линию разлома Сан-Андреас в гигантский зазубренный паззл.

Через четыре часа после того, как Йеллоустоунское озеро сошло с ума, демонстрируя ярость Посейдона, все дороги, идущие на восток от Миссисипи, были забиты машинами бампер к бамперу. Все местные авиарейсы были отменены: пепел, заполнивший атмосферу, делал их слишком опасными.

Американцы, живущие у восточного побережья, вздрагивали от ужаса, глядя на экраны телевизоров. В ужасе от того, что еще может произойти, многие бросались в магазины за запасом продуктов, другие выстраивались в очереди за оружием. Все благодарили Создателя за то, что живут не на западе — и отказывались осознавать тот факт, что это уже не имеет никакого значения. Все они оказались в одной лодке, правда, планета Земля все еще держалась на плаву.

Эндрю Морган пробыл в Овальном кабинете меньше сорока пяти дней, заняв его после внезапной смерти президента Хизер Стюарт. Бывший вице-президент чувствовал себя так, словно бежал по упавшему в реку бревну. Каждый его шаг или неосторожное движение могли смести цивилизацию с лица Земли. Его бледные трясущиеся помощники так часто задавали вопрос: «Это конец света?», что он наконец смирился с тем, что человечество сменило курс.

Сменило курс? Его пресс-секретарь выдавила эту фразу между двумя приступами истерики. Будто бы кальдера, землетрясения и «нормальные вулканы» отняли недостаточно жизней. Теперь ему сообщили о стометровой волне мегацунами, которая несется к восточному побережью и обрушится на Нью-Йорк в течение часа. Весь этот день, все эти события… это было безумие. Разве не ту же чепуху крутили в десятках кинотеатров?

Он играл роль президента, слушал своих советников, которые обсуждали судьбу 50 миллионов американцев, живущих на побережье Атлантического океана, решая, стоит ли рисковать и сеять панику, сообщая о приближении мегацунами, когда люди и без того паникуют. Большинство склонялось к отрицательному ответу, но он их переспорил.

Какой бы ужасающей ни была волна, его все же больше волновала кальдера, поскольку ученые предсказывали от семи до десяти лет ядерной зимы. Грузовики с продовольствием уже мчались к «Маунт Уэзер», подземному убежищу, где его семья и другие политические шишки собирались пережить катастрофу. А пока он должен был оставаться на месте, играть в команде и заверять человечество в том, что жизнь продолжается, что Господь с ними… Он будет продолжать этот спич даже по дороге к вертолету, который унесет его в Виргинию.

Министр обороны отдал честь.

— Все готово, мистер президент. Сегодня ночью мы будем вести трансляцию из «Маунт Уэзер».

— Что с моей семьей?

— Уже там. Все, кто был в списке допуска в убежище, уже на месте, за исключением Кена Малдера.

— Малдер пропал?

— Нет, сэр. Начальник штаба вынужден был отправиться во Флориду, его жена заболела.

— Его жена? Я думал, она живет в Иллинойсе.

Шоссе 528, больше известное как А-1-А, шло к востоку от Какао Бич, пересекало реку Индиан, остров Меррит и Банана Ривер и заканчивалось у комплекса строений на мысе Канаверал. Шестиполосная дорога была забита машинами в обоих направлениях, местные жители спешили на запад, стараясь покинуть полуостров до того, как его уничтожит чудовищная волна, а на восток ехали те, кто хотел попасть в космический комплекс проекта «Надежда», чтобы подняться на борт «Шаттла» и покинуть планету прежде, чем та же волна уничтожит марсианский флот.

Кайл Холл служил в армии с тех самых пор, когда в семнадцать лет поступил в службу подготовки офицеров резерва. Он был хорошо обучен справляться с хаосом, но то, с чем ему пришлось столкнуться на посту управляющего проекта «Надежда», не шло ни в какое сравнение с военными операциями. Ему было отведено меньше полутора часов на то, чтобы организовать и поднять на борт двенадцати «Шаттлов» восемьсот пассажиров, а затем провести запуск космических кораблей, командуя персоналом и охранниками, которые прекрасно знали, что остаются в зоне удара мегацунами. В довершение проблем его исполнительный директор, Лилит Мабус, продавая приглашения, превысила вместимость «Шаттлов» почти на тысячу процентов. И ни Лилит, ни ее сына не было рядом, чтобы помочь разобраться с ситуацией, так что Кайл пытался в одиночку справиться с девятью тысячами самых могущественных, коррумпированных, эгоцентричных и опасных людей на планете, которые заплатили немыслимые деньги за возможность улететь самим и увезти на Марс своих любимых.

Кайл Холл, совершенно реально столкнувшийся с проблемой жизни и смерти пассажиров тонущего «Титаника», на котором не хватало спасательных шлюпок, решил сыграть в «наперстки», чтобы справиться с ситуацией. Десяти незаменимым диспетчерам пульта управления полетами он пообещал места на борту последнего «Шаттла» или 5 миллионов, если они задержатся до 17:00, при том, что волна ударит в 17:19. Двум сотням охранников он предложил по сотне тысяч долларов каждому, плюс безопасный вылет с территории комплекса на борту 787 аэробуса Лилит, который должен стартовать в 17:05.

Согласились все, кроме троих охранников.

Что же касается пассажиров «Шаттлов», то Лилит сократила список имен, оставив лишь ученых, медицинский персонал, специалистов по сельскому хозяйству и инженеров — все они уже несколько недель жили в общежитии комплекса. Восемьсот двенадцать мужчин и женщин должны были стать живой кровью колонии на Марсе, и автобусы уже везли их к соответствующим ангарам. А вот политиканы, банкиры, акулы Уоллстрит и «голубая кровь» нации отправятся в один из девяти технических ангаров, где можно будет с легкостью решить возникшую проблему…

Кен Малдер сидел на заднем сиденье лимузина, его дочь кричала на него, сын кричал на его любовницу, а водитель жал на клаксон, угрожая развернуться, если в течение пяти минут следующие на восток машины не сдвинутся с места.

Начальник штаба при президенте США выщелкнул очередную таблетку валиума и посмотрел на часы. Двадцать минут пятого. Шестьдесят семь минут до этой чертовой волны. Каким образом Лилит собирается загрузить и запустить двенадцать «Шаттлов» в течение часа?

Семнадцатилетняя дочь Кена схватила отца за руку, ее злые глаза заполнились слезами.

— Как ты можешь так поступать с мамой?

— Как поступать? Разве я виноват, что кальдера взорвалась? Я виноват, что ее рейс отменили?

— И вместо нее ты взял свою шлюху?

— Придержи язык, девочка. — Фиона Чатвин, двадцатидевятилетняя крашеная блондинка, погрозила ей пальцем. Над ее правой грудью красовалась китайская татуировка. — Это твой отец устроил полет, не я.

— Не смей так говорить с моей сестрой!

— Заткнитесь на фиг все! — Малдер потер левый глаз, подергивающийся от мигрени. — Оглянитесь. Люди умирают, и очень скоро отсчет пойдет на тысячи, десятки тысяч. Для меня возможность улететь на Марс — это немыслимое везение. Четыре наших билета и место в колонии стоили мне десять миллиардов. Да, я знаю, что вам жаль маму, но ее здесь нет. А мы есть. Так что давайте просто поблагодарим…

— Я ухожу.

Аманда Малдер открыла дверцу и вышла на шоссе.

— Черт подери! — Кен выкарабкался из машины только чтобы заметить, как девушка исчезает в бесконечном ряду автомобилей. Он собирался погнаться за ней, но тут поток машин перед ними внезапно начал движение. Выругавшись, он сел обратно, и лимузин набрал скорость.

Сын обалдело посмотрел на отца.

— И это все? Ты вот так просто позволишь ей уйти?

— Позвони ей на мобильный. Попроси вернуться, пока не пришла волна. Я буду ждать ее у главного входа.

Лимузин проехал ворота, за которыми вооруженные охранники быстро распределяли пассажиров у ряда ожидающих автобусов.

Один из охранников постучал в окно Малдера.

— Мне нужны ваши имена и удостоверения личности.

— Начальник штаба Белого Дома Кен Малдер. У меня билет на четверых, но моя дочь…

Охранник что-то сказал в гарнитуру телефона.

— Подтверждено, Малдер, билет на четверых. Ваши места на борту «Шаттла-2». Выйдите из машины и отправляйтесь в автобус, он отвезет вас в ангар. Никакого багажа. Комбинезон для полета получите на месте. Пройдемте.

— Подождите! Моя дочь на пути сюда, мы разделились…

— Она в списке, и когда доберется сюда, ее направят к вашему кораблю. Теперь поспешите, ваш взлет назначен через тридцать минут.

Они торопливо протолкались ко второму автобусу. Малдер отметил, что почти все места были заняты арабскими шейхами. Он вцепился в поручень, когда автобус начал набирать скорость. Слева от него стоял сын, не сводящий с Малдера ледяного взгляда…

…а справа рычала чихуахуа из сумочки, висящей на женском плече.

— Мы заплатили 275 миллионов за эти билеты. Ну я и сказала охраннику, что если мне запретят взять собаку, его боссу придется вернуть деньги. Это возымело действие…

Водитель остановил автобус у высокого алюминиевого ангара.

— «Шаттл Один». Идите быстрее и смотрите под ноги.

Арабские шейхи, толкаясь, заторопились к выходу. Женщина с собачкой и десятикаратными алмазами в кольце и ожерелье прошептала своему компаньону:

— Кто бы сказал этим арабам, что на Марсе нефти не будет.

Автобус двинулся дальше и остановился в километре от первого ангара.

— «Шаттл Два». Смотрите под ноги.

Малдер взял Фиону под руку и быстро вывел ее из автобуса под жаркое солнце Флориды. Вооруженные охранники махали им руками, показывая, что нужно заходить в ангар.

Внутри оказалось темно — ангар был заполнен тренажерами, в центре находилась баскетбольная площадка. Толпа людей внимала видео-инструкции, которую транслировали на потолок, рассказывая, как правильно пристегивать ремни.

Малдер взглянул на часы: 16:47. Он повернулся к сыну:

— Я отправляюсь за твоей сестрой. Оставайся с Фионой.

Прежде, чем любовница успела запротестовать, он подошел к двери… и обнаружил, что она заперта снаружи.

Реактивный аэробус бизнес-класса поднялся в хмурое небо над Мексиканским заливом и быстро преодолел звуковой барьер. Самолет формой напоминал стилет, имел маленькие крылья и хвост, стоил 89 миллионов, мог поднять на борт двенадцать пассажиров, пересечь Атлантический Океан за два часа и совершить посадку практически на любом типе поля.

Лилит заказала подачу самолета в Международный аэропорт имени Мануэля Крескенсио Рехона, оплатив рейс до космического центра «Надежда» в Хьюстоне. Заказ она делала из такси, в котором они с Мэнни покинули Паленке. До самого прибытия они не знали о том, что кальдера начала извержение, а мегацунами несется к восточному побережью Северной и Южной Америк.

Мэнни прочитал последние новости с экрана монитора, вмонтированного в спинку кресла, и повернулся к темноволосой красавице, от кресла которой его отделял узкий проход. Оба Хун-Ахпу вспотели от пяти часов тяжелого путешествия, запах пота был смешан с мощными феромонами и действовал на них, как мощный афродизиак.

— По последним сообщениям, волна накроет Северную Флориду через двадцать семь минут. Мы не успеем.

— Успеем. — Она расстегнула ремень безопасности, шагнула вперед и оседлала его колени. — Я говорила с моим управляющим. Он придержит для нас последний «Шаттл».

Лилит поцеловала его, расстегивая штаны.

Ослепленный звериной похотью, Мэнни рванул юбку. Погладил атласную кожу, сорвал с нее трусики и резко вошел.

Лилит застонала, подаваясь ему навстречу, разум почти оставил обоих, но тут она замерла, и в ее глазах засветился ужас.

— Что случилось?

— Он следит за нами.

— Девлин? — Мэнни оглянулся. — Как?

— Через мои глаза.

Волна перекатилась через юго-западную часть полуострова с силой товарняка высотой в четыре этажа. Она пробила насквозь доки и дома, фасады магазинов и зданий, потопила деревни и городки Кромвелла и опала в миле от изувеченного берега.

Но несмотря на силу разрушений, это было лишь предвестием того, что надвигалось за ней следом.

Рожденная у побережья Западной Африки, мегацунами была наклонной волной высотой в тридцать три этажа, и, двигаясь со скоростью коммерческого авиалайнера, она набрала энергию, эквивалентную 10 000 мегатонных бомб.

Выгибаясь от Канарских островов, волна подмела Западную Африку и превратила в болото значительную часть Сахары.

В Средиземноморье она ударила по Гибралтару и потопила по пути все круизные суда. Пересекая Атлантику, цунами заглатывала нефтегрузы и лайнеры, перемалывая их, как гусеницы танка — неосторожного велосипедиста. Она догнала целую группу американских военных кораблей в порту Гаваны, подхватила со дна останки линкора «Мэн» и использовала его как таран, чтобы потопить эсминец «Джордж Буш».

В трехстах километрах от северо-восточного побережья США монстр внезапно утратил половину скорости, поскольку подводная его часть наткнулась на континентальный шельф. Преодолев преграду, волна вскинула гребень на высоту 140 метров, и от ее веса задрожала североамериканская тектоническая плита.

Прибрежные курорты превратились в города-призраки. Светофоры все еще мигали, чайки кружили в вечернем небе, солнце окрашивало все в золотистые тона, а время словно остановилось.

Стивен Стокер заметил эти странности, когда вышел из своей однокомнатной съемной квартиры в Маргите, Нью-Джерси. Двадцатидвухлетний студент университета Атлантик-Сити изучал квантовую физику и оплачивал обучение, работая в ночную смену в речном казино «Голдман-Сакс». Экзамены на прошлой неделе так вымотали его, что Стивен проспал и неумолкающие сирены, и сеансы вещания, которыми медиановости засыпали жителей Атлантик-Сити, Вентнора, Маргита и Лонгпорта — музыка из сенсорных наушников надежно защищала его от внешнего шума.

Стивен пересек Атлантик-авеню и направился к пляжу, радуясь, что не попал в обычный час пик. Он сбежал по деревянному пандусу, распугав голубей, которые пировали в перевернутом мусорном баке, и спустился по пяти ступеням на пляж, размышляя, стоит ли пробежать обязательные три мили, или сначала заняться кролем. До новой смены — с двенадцати до восьми — у него оставалось еще пять часов свободного времени. Он потерял мобильный, и потому не знал, что все заведения закрыты и казино-отель, где он работал, никогда уже не откроется после полуночи.

По пляжу гулял ветер, острые песчинки впивались в кожу. Оценив погодные условия, Стивен решил отказаться от бега в пользу плаванья. Бросив полотенце и рюкзак там, где сухой песок переходил в мокрый, он разбежался и нырнул.

Пропустив над головой высокую волну, Стивен вынырнул и поплыл параллельно берегу. Ему удалось сделать двадцать гребков, и тут откат швырнул его в сторону моря.

Казалось, его утаскивала бурная горная река. Он часто плавал у берега и не стал паниковать. Стивен знал, что когда захватывает откат, лучше не пытаться пересилить течение, а просто плыть параллельно берегу. Он пригнул голову и греб, пока вода не схлынула настолько, что колени начали задевать дно.

Студент понял, что внезапно оказался на суше.

— Какого черта?

Атлантический океан отступил почти на полкилометра, полотенце и рюкзак виднелись, как на противоположном краю футбольного поля. Ничего не понимая, он поднялся и тут почувствовал, как вибрирует под ногами дно, а воздух наполняется глухим ревом. От того, что он увидел, повернувшись, волосы встали дыбом, а живот свело судорогой.

Волна была невероятной — величественный монстр поднимался выше самого высокого прибрежного отеля. И она продолжала расти — гора воды, закрывающая собой синее небо. Морское дно дрожало, до Стивена донеслась вонь перегнивших водорослей, растерзанных морских животных и нефти; рев стал настолько оглушителен, что его просто парализовало от ужаса.

Сознание опустело, думать о спасении было бессмысленно. Остатки инстинкта самосохранения заставили его плашмя упасть на дно и сунуть руки в песок по самые локти. Он в ужасе отвернулся от волны и закрыл глаза. Несостоявшийся квантовый физик плакал и молился Создателю, в существование которого до сих пор не верил.

Мегацунами сорвала Стивена Стокера с морского дна и втянула в себя. Сила темной воды оторвала ему руки. Через секунду океан врезался в бетон и сталь города, затопляя Атлантик-Сити и снося до основания прибрежные дома. Гребень волны растекся по бухте, порождая еще одну волну, однако ее тут же поглотила первая.

Атлантический океан не останавливаясь атаковал сушу, заглатывая контрольные посты и автостоянки, торговые комплексы и жилые кварталы. Только пройдя пятьдесят километров на запад, волна опала грязным прибоем.

Кайл Холл стоял на газоне между двумя бетонными полосами и смотрел, как выстраиваются на взлетных полосах «Шаттлы» — незабываемый балет летающих металлических слонов. Каждый челнок должен был подняться на три тысячи километров, после чего включались ракетные ускорители и он мог покинуть земную орбиту.

Гарнитура телефона затрещала, и раздались команды с контрольного пункта.

— «Шаттл Семь», на полосу Альфа. «Шаттл Восемь», готовность на полосу Бета.

— Центр, это директор Холл. Слишком долго возитесь. Плевать на традиции, нам нужно поднять всех этих китов в небо за оставшиеся девяносто секунд.

— Директор Холл, это «Шаттл Двенадцать». Погрузка завершена.

— Моя семья на борту?

— Да, сэр.

— Иду. — Кайл Холл сел в один из гольф-мобилей на солнечных батареях и погнал машинку к одному из двенадцати ангаров. Въехав в гигантские двери ангара-12, он остановил мобиль, выскочил и помчался по эскалатору к дверям «Шаттла», расположенным на высоте третьего этажа.

Он проверил время — 17:13 — и побежал в кабину экипажа, где пилот и навигатор поспешно вводили команды, а капитан включал маневровые двигатели, готовясь вывести корабль на старт.

Второй пилот помахал ему поверх консоли.

— Сэр, прежде чем покинуть пост, комментатор принял входящий звонок с прибывающего самолета.

— Соедините. — Холл надел наушники.

— Лилит? Лилит, это Кайл Холл, вы меня слышите?

— Прибываем через две минуты. Опустимся прямо у ангара. В котором из них наш «Шаттл»?

Четыре пилота повернулись к Холлу, все нервничали, некоторые качали головами.

— Сэр, нам нужно минимум три минуты, чтобы вывести «Шаттл» на взлетную полосу, и еще две для разгона.

— Он прав, сэр. Мы не можем ждать, нам нужно двигаться уже сейчас.

Женский голос обрел стальные нотки:

— Мистер Холл, к которому ангару нам направляться?

Кайл Холл уставился на гарнитуру, которую до хруста сжал в руке.

— Простите, босс.

Он схватил шнур и вырвал его из радио-консоли.

Лилит бросила передатчик и повернулась к пилоту, который сидел рядом с ней в крошечной кабине. Ее синие глаза светились.

— Сажайте самолет, у нас еще есть время.

Пилот беспомощно оглянулся на Мэнни.

— Я сказала, сажай чертов самолет!

— Нет. — Мэнни не отводил глаз от коричневой ряби, которая заполонила синий морской горизонт. — Лилит, мы опоздали.

Кен Малдер размахнулся пожарным топором и вонзил его в алюминиевую обшивку ангара, пробивая очередную дыру.

— Папа, отойди. — Теперь ударил его сын — и в боковой стене ангара наконец-то возникло прорубленное ими метровое отверстие. Сто двадцать два несостоявшихся пассажира рванулись на волю, к влажному вечернему воздуху Флориды. И увидели, как двенадцатый «Шаттл» выкатывается из ангара метрах в пятиста от них.

— Бежим!

Капитан Брайан Баркер выровнял нос космического челнока между двумя оранжевыми полосами разметки на полосе Бета.

— Говорит капитан Баркер, готовимся к взлету.

Часы на дисплее показывали 17:16, и он начал разгонять массивный «Шаттл» носом на север, по восьмикилометровой бетонной полосе, — но тут же вынужден был выключить двигатели, поскольку на дорожку перед ним внезапно хлынули десятки людей, а за ними по газонам бежали все новые и новые.

— Господи, что мне делать?

Сердце Кайла Холла колотилось так, что он почти не мог дышать.

— Не останавливайтесь! У нас меньше трех минут!

Капитан Баркер снова запустил моторы. «Шаттл» подался вперед, его крылья накрыли толпу, переднее колесо подмяло старую даму с чихуахуа. В голос застонав, Баркер развернул «Шаттл» к правой стороне полосы, затем к левой, и начал разгон прямо через толпу.

— Семьдесят узлов… сто девятнадцать… двести семьдесят пять. Давай, детка, поднимай свою толстую задницу!

«Шаттл» оторвался от земли и начал медленно подниматься над быстро уменьшающейся взлетной полосой — но тут темная волна врезалась в берег, прокатилась около километра и подбросила в воздух тысячи футов песка и воды. Грязный поток накрыл крылья и ветровое стекло кабины, ослепив капитана. «Шаттл» нырнул, опустившись на пятьдесят метров, и тут его поглотила стена воды.

Мегацунами закрутила двенадцатый «Шаттл» на взлетной полосе. Крылья оторвало, челнок несколько раз перевернулся, топливные баки расцвели оранжевыми клубами огня, но тут же погасли в разбушевавшейся стихии.

Самолет кружил над взбесившимся океаном, который катился на запад через мыс Канаверал и Банана Ривер, через Космический Центр Меррит и Какао Бич, оставляя за собой только руины.

Лилит смотрела вниз и не могла перевести дыхание. Сотни миллиардов долларов были вложены в эти здания и технологии… сборочный конвейер для космических челноков… почти двадцать лет космического туризма, семнадцать лет напряженной работы — все это исчезло в течение двадцати секунд.

Для Лилит Мабус и ее возлюбленного Хун-Ахпу будущее перестало существовать.

«Надежды» больше не было.

Глава 14

Одной рукой Джеймс Корбетт держался за поручень лифта, Другой водил из стороны в сторону сенсорной тростью, которая крепилась петлей к запястью. На конце трости была лазерная указка, которая считывала окружающую информацию и передавала ее устройству, вживленному в мозг.

Джеймс Корбетт был слеп, в тридцать лет он потерял зрение во время несчастного случая при погружении с аквалангом. Но не утратил интереса к жизни и вскоре поднялся на вершину Килиманджаро, а через три года снова занялся подводным плаваньем. Приобретенные навыки функционирования в новом мире темноты спасли Корбетту жизнь, когда он и его напарник решили исследовать затонувший корабль на дне озера Онтарио. Заблудившись в чреве корабля и понимая, что воздух уже на исходе, Корбетт сумел определить направление движения по коридорам судна и таким образом спас собственную жизнь и жизнь напарника.

Погружение стало неровным, кабина лифта закачалась из стороны в сторону. Главный инженер марсианской колонии не страдал клаустрофобией, и потому сам вызвался спуститься в только что построенную шахту. В двух сотнях метров под поверхностью Марса была обнаружена загадочная масса, потенциальный вес которой оценивался в 130 000 тонн. Найти железную жилу, которая могла бы превратиться в стальные плиты для биокупола колонии, было невероятной удачей, но ее нахождение в бассейне моря, пересохшего 200 миллионов лет назад, сбивало геологов с толку. Корбетт собирался воспользоваться лазерным резаком и взять образец массы для аналитиков из лаборатории. Прежде чем бурить новые шахты, команде нужно определить природу металла и решить, стоит ли его добыча затрат топлива и рабочей силы.

Гидравлический лифт замедлил ход, а потом остановился с металлическим скрежетом. Шлем Корбетта заполнился радиопомехами, затем прозвучало:

— Конец троса, сэр.

— Простого «вы на месте» было бы достаточно, мистер Джеффрис. В каком направлении нужная секция?

— Выходите из лифта, пройдите три метра к западу, и окажетесь прямо над ней.

Корбетт вышел из лифта, его сенсорная трость определила направление и расстояние, отчетливая реверберация повела его к объекту, погруженному в скалу. Правой рукой в перчатке он водил по стене шахты, отличая грубый камень от гладкой металлической поверхности. Очертания объекта постоянно менялись, плоские участки доходили толщиной до нескольких десятков сантиметров, а углы изгибов имели, несомненно, искусственное происхождение.

Инженер похлопал лазерным резаком по загадочному объекту, и странное чувство дежавю поглотило бывшего ныряльщика. Он воспользовался лазерной киркой, чтобы отделить несколько фрагментов странного объекта.

— Сэр, с вами все в порядке? Доктор Корбетт?

— А? Да, я… все нормально. Вообще-то я стою на верхушке огромного айсберга.

— Айсберга, сэр?

— Это не рудная жила, Джеффрис, и не айсберг. Это какой-то корабль. Если бы я не знал, где нахожусь, то поклялся бы, что передо мной ничто иное как винт круизного лайнера.

В сорока шести милях от границы округа Вашингтон находилась сверхсекретная военная база. На поверхности земли все выглядело вполне невинно — десяток административных зданий на ухоженных газонах, площадка для вертолетов, диспетчерская вышка и сетчатая ограда по периметру. Но под горой расстилался огромный подземный город.

Добро пожаловать в «Маунт Уэзер», самодостаточное «Убежище от Апокалипсиса», устроенное во времена Холодной войны и модернизированное с тех пор на деньги налогоплательщиков, что-то около 3 триллионов. «Маунт Уэзер», один из сотни подземных Федеральных Центров Эвакуации, расположенных в Виргинии, Западной Виргинии, Пенсильвании, Нью-Йорке и Северной Каролине, предназначался вовсе не для налогоплательщиков, и даже не для программы «Непрерывность управления», которая должна была бы сохранить жизнь правящей верхушке. «Маунт Уэзер» и окрестные коммуникации изначально строились с единственной целью: пережить апокалипсис.

«Маунт Уэзер» был способен выдержать ядерный удар по Вашингтону и его окрестностям, он находился на полном самообеспечении. Развитая инфраструктура подземного города включала в себя частные апартаменты и общежития, улицы и дороги, больницы и кафетерии, системы для очистки воды из подземных источников и фильтры канализации, сельскохозяйственные теплицы, склады, электростанции, внутригородской транспорт и свою систему телекоммуникации. Пока человечество страдало бы от ядерного оружия, радиации, извержения кальдеры, биологических катастроф, ударов астероидов и ядерной зимы, обитатели «Маунт Уэзер» могли пережить конец света и сохранить свой биологический вид.

Скорее всего, эти «выжившие» сами являлись бы истинной причиной катастрофы, но это не беспокоило предыдущих президентов, министров и Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям. В этот тайный орден входили политики и владельцы крупнейших компаний мира, а также ключевой персонал Федерального Резерва.

По сути, «Маунт Уэзер» был аналогом Марсианской колонии на Земле, безопасным раем для богатых и влиятельных.

Президент Эндрю Хилл находился в Оперативном Штабе «Маунт Уэзер», связанном с «Рейвен Роком», подземным убежищем под Пентагоном в шестидесяти милях к северу от Вашингтона.

Перед ним менялось в реальном времени топографическое изображение Земли, сформированное по данным военных спутников. Тучи пепла от двух сотен извергающихся вулканов объединились с выбросом Йеллоустоунской кальдеры и блокировали 90 % земной атмосферы. Хлебная корзина Америки покрылась пеплом, фермы были уничтожены. Фотосинтез прекратился. Исчезновение света ведет к анархии, массовому голоду и десятку лет ядерной зимы. Девять миллиардов людей, за вычетом немногих привилегированных, должны погибнуть…

И вот теперь президенту нужно было передать последнее обращение к народу. Как говорить о надежде, если ее не существует? Как подготовить граждан его страны к смерти, когда сам он будет в безопасности?

Эндрю Хилл с тяжелым сердцем вышел в новый Овальный кабинет, где его и советников ждали телевизионные камеры и телесуфлер.

Самолет поднялся на полтора километра и направился на запад над территорией западной Флориды.

Мэнни закрыл дверь кабины и подвел Лилит к креслу.

— Ты в порядке?

— Мой сын навеки захвачен какой-то дьявольской силой, а единственный шанс спасти его — и спасти человечество — только что смыло волной. Так что нет, Мэнни, я не в порядке, я в полной заднице.

— Слушай, но ведь окно еще не закрылось. Спасение не на Марсе, оно в червоточине, которая возникнет, когда сингулярность войдет в физический мир. Это случится до конца дня… я чувствую, как дрожит Нексус под воздействием гравитации. Лилит, нам вовсе не нужен «Шаттл», чтобы достичь червоточины, достаточно и космического самолета. У тебя ведь есть еще один космопорт в Хьюстоне?

Ее глаза расширились.

— Да.

Континент Антарктида окружен океаном и расположен на Южном полюсе планеты, в самом низу мира. Пятый по величине материк на девяносто восемь процентов состоит из льда и не заселен людьми. И все же каждой весной три тысячи рабочих присоединяются к командам ученых, которые исследуют погоду и, несмотря на жуткий холод, работают на исследовательских станциях, пытаясь прогнозировать и стабилизировать климат Земли.

Станция «Мак-Мердо» занимала две квадратных мили на льду южной оконечности острова Росса. Комплексом руководил американский отдел Национального Научного Фонда США. Здесь обитало двадцать тысяч сотрудников, что превращало станцию в самый густонаселенный участок Антарктиды.

И, скорее всего, последний.

Геолог Т. Поль Шульте стоял на частично замерзшем побережье Мак-Мердо Саунд и смотрел поверх воды на четыре покрытые снегом вершины, плевавшиеся дымом и пеплом над ледником Росса. Извержение горы Эреб было необычным, но не шокирующим — она была частью Огненного Кольца, одним из ста шестидесяти активных вулканов Тихоокеанской тектонической плиты. Но то, что к ней присоединились три обычно спящие сестры, заставило ученого передернуться от ужаса — еще до того, как он связался с женой, Кристиной, и узнал, что происходит на планете.

От жены и шести детей Шульте отделяло целое полушарие. Последние слова его прощания оборвали помехи, исходящие из тучи вулканической пыли. Уже три часа он неустанно молился о спасении.

И вдруг перед его серо-голубыми глазами возникло настоящее чудо.

Географические полюса Земли расположены по центру планеты, а магнитные полюса постоянно смещаются. Это явление называется дрейфом полюсов, оно обусловлено изменениями течения расплавленного железа внешнего слоя земного ядра, поскольку именно трение внешнего слоя о внутренний создает магнитное поле планеты.

Шульте с ужасом и восхищением наблюдал за тем, как тучи пепла начинают медленно сливаться — и вращаться против часовой стрелки. Центр этой карусели поднимался от южного магнитного полюса и завис высоко над океаном, к востоку от побережья острова Росса. Быстро, буквально на глазах, сформировавшаяся воронка начала вытягивать в глубины космоса токсичные тучи вулканического пепла.

Ничто не предвещало случившегося: самолет гладко скользил в потоках спокойного воздуха — и вот он уже падает со скоростью звука.

Мэнни потянулся к Лилит и выдернул их обоих в Нексус. Физический мир замедлился, их тела подняло к потолку вращающейся кабины, гравитация на время исчезла. Отталкиваясь от кружащейся мебели, они полетели в кабину.

Пилот потерял сознание.

Мэнни отбросил его в сторону и схватился за штурвал, пытаясь выровнять самолет. Альтметр отматывал назад: 3600 метров, 2700, 1340… Нисходящий воздушный поток отпустил их в 200 метрах над Мексиканским заливом, а восходящий начал швырять самолет из стороны в сторону.

Лилит заняла кресло второго пилота. Она выскользнула из Нексуса и поморщилась от рева ветра.

— Что случилось? Мы влетели в ураган?

— Посмотри в небо.

Плотный слой коричневых туч мчался на юг со скоростью селевого потока. Эта скорость достигла тысячи миль в час и продолжала возрастать. Торнадо серого пепла то и дело возникали над землей — вертикальные колонны вулканического мусора втягивали в атмосферу все новую пыль.

Самолет болтало, бросая то вверх, то вниз.

— Лилит, это слишком опасно, нужно садиться.

— Давай!

Взглянув на GPS, он повернул на северо-восток и начал снижение, но тут стекло кабины залепил влажный пепел. Он почувствовал, как меняется звук турбин, и тут же консоль засветилась красными огоньками и самолет почти упал в залив. Высокие волны очистили стекло, Мэнни пытался справиться со штурвалом и поднять нос самолета вверх. Ему удалось выиграть 500 метров, прежде чем гравитация преодолела инерцию и кабина погрузилась в воду.

Свет пропал, и только синие глаза Хун-Ахпу светились в наступившей тьме. Оба выскользнули в Нексус.

Мэнни телепатически скомандовал: Открой дверь, я вытащу пилота.

Нет времени. Оставь его!

Не могу.

Повернув стальную ручку, Лилит распахнула дверь кабины. Ее окутал поток воды, ударил сильный порыв ветра, но Лилит поняла, что может стоять.

Они упали на пшеничное поле, теперь покрытое несколькими метрами воды.

Не выходя из Нексуса, Хун-Ахпу проталкивались через плотное пространство, пока не достигли вздыбленной полосы бетона.

Мэнни выпустил из рук бессознательное тело пилота и вышел в реальность. Ветер свистел и колол кожу, клубы пепла неслись над головой со скоростью, от которой кружилась голова. Воздух был пропитан статическим электричеством, молнии танцевали в небе, искры проскакивали между колоннами влажной пыли.

— Лилит, где мы?

Она посмотрела на восток, где на оливковом горизонте бесились водяные вихри. На берегу лежали нефтяные танкеры, серые военные корабли, остатки круизных лайнеров.

— Наверное, это Гельвстон Бэй. Что случилось?

— Здесь прошла мегацунами. Она миновала залив и затопила побережье Техаса.

Лилит указала на полосу хайвея.

— Это Гольф Фривей, шоссе, ведущее к Хьюстону. Мы примерно в двадцати милях к юго-востоку от космопорта. Может, удастся найти машину.

— Слишком опасно. Пылевые тучи движутся так быстро, что вся атмосфера пронизана электричеством, и нам не увернуться от бродячих торнадо. Это будет трудно, но лучше всего попытаться дойти пешком в Нексусе. По крайней мере, мы сможем увернуться от вихрей.

— Но почему пепел движется так быстро?

— …чудо. Глас Божий или Второе Пришествие, но чем бы это ни было, оно очищает атмосферу Земли и высасывает пепел в космос.

Президент Эндрю Хилл смотрел на голографическую Землю и не мог сдержать слез. Серо-коричневое покрывало вулканического пепла довольно быстро рассасывалось над северным полушарием, после чего уходило в космос на несколько сотен миль под Южным полюсом. Изображение этого явления напоминало песочные часы.

— Вы говорите, что пепел уносится в космос — а куда именно? Он вращается над планетой?

— Нет, сэр. Астрономы в обсерваториях Онтарио и Британской Колумбии подтверждают, что в северном полушарии очищается видимость. — Несмотря на отличные новости, исследователь атмосферы Джеймс Томпсон был заметно испуган. — Честно говоря, мистер президент, мы просто не понимаем, что происходит. Мы называем чудом все, чему не можем найти научного объяснения, в том числе и то, что послужило причиной массовых извержений вулканов. Невозможно связаться со спутниками, атмосфера слишком насыщена электричеством и мы напрочь отрезаны от космоса.

— Что произойдет, когда атмосфера очистится от мусора? Процесс остановится?

— Сэр, поскольку мы не знаем причины явления, то не можем ничего предсказать.

— Может, ему надоело?

— Сэр?

— С чистого листа… Господь дает нам понять, что он там, и что он дает нам второй шанс.

— Простите, мистер президент, но меня сложно назвать верующим.

— Может, в этом-то и проблема, Томпсон. Может, Господь хочет, чтобы такие, как ты, стали верующими.

Томпсон сдержал слезы ярости.

— Так вы полагаете, что Бог устроил извержение кальдеры, вулканов и мегацунами не из-за войн, алчности и ненависти, убивающих наш мир, а потому что такие, как я, редко ходят в церковь? При всем уважении к вам и вашим избранным в этом бункере… идите на хер.

Ученый развернулся, растолкал советников и зашагал к ближайшему лифту, выходящему на поверхность.

Марафон, который они устроили в Нексусе, чтобы пройти двадцать две мили, занял меньше часа. Четвертое измерение замедляло время и увеличивало физические возможности. Но два Хун-Ахпу все-таки были наполовину людьми, стресс и движение сквозь сгустившийся воздух заполнили их мышцы молочной кислотой.

Лилит дошла до развороченных стальных ворот космопорта «Надежда» в Хьюстоне и рухнула на землю. Мэнни вынырнул из Нексуса и понес ее по газону, а над головой чудесным образом проявилось звездное небо — с ярко-фиолетовым кольцом заряженных частиц полярного сияния.

Увидев его, Иммануэль Гэбриэл понял, что утащило с полюса пылевые тучи, и усталое тело получило новый заряд адреналина.

— Лилит, сингулярность проявляется в физическом мире. Где космопорт?

Ангар был высотой в шесть этажей и шириной в три футбольных поля. Космические самолеты стояли в своих терминалах — кроме одного, оставленного за закрытыми дверями. Одинокий рабочий стоял на алюминиевой лестнице, наблюдая, как жидкий водород поступает по шлангам в ракетные ускорители.

Дверь ангара резко распахнулась, и вошел высокий мужчина.

— Миссис Мабус? Я не думал… то есть, нам сказали, что вы прибудете…

Лилит кивнула Мэнни, чтобы он проверил топливные баки.

— Где пилот? Где команда запуска, которую я требовала?

— Сбежали со своими семьями. Я один остался. Я провел тут тринадцать лет, миссис Мабус, и сделаю все…

— Соберись, заткнись и слушай! Если я не окажусь в воздухе через пять минут, то взорвусь покруче кальдеры. Так что если ты не хочешь уйти вслед за моим покойным мужем, отцепляй эти шланги и открывай дверь ангара. Я достаточно ясно выражаюсь?

— Да, мадам. — Он выключил помпу и начал отсоединять шланги.

Мэнни посмотрел на самолет.

— Лилит, ты умеешь им управлять?

— Сейчас выясним.

Техник отбросил шланги и пошел открывать дверь ангара.

— Подожди. Где мой сын?

— Девлин? Все думали, что он с вами на борту марсианского «Шаттла». Подождите, я подгоню трап.

У рабочего отвисла челюсть, когда две размытые фигуры подскочили на высоту второго этажа и вошли в самолет.

В отличие от орбитальных «Шаттлов» НАСА, в которых дисплеи находились на потолке кабины, а основные панели инструментов и переключателей располагались вертикально вдоль рабочей стены, что было удобно во время преодоления гравитации, космический самолет управлялся исключительно при помощи передатчиков в шлемах пилотов.

Лилит пристегнулась, активировала шлем и расположила окуляр над правым глазом.

— Активировать голосовое управление, авторизация: Мабус, Лилит Альфа Танго Бета Гамма Дельта.

Панели из темного стекла, расположенные в форме подковы, ожили, расцвели множеством дисплеев и других элементов управления.

— Запустить главные двигатели. Подключить дроссельное регулирование.

Появилось голографическое изображение дросселя. Лилит, взявшись за управление, направила самолет к открытым дверям ангара — так и не заметив трупа техника, который лежал у груды рабочих курток.

Ветер свистел, пытаясь раскачивать гигантские крылья самолета, выруливающего на пустую взлетную полосу. Лилит поцеловала Мэнни и включила двигатели, разгоняясь на покрытом пеплом бетоне.

Они взлетели, подгоняемые восходящим потоком воздуха, и помчались в ночное небо. Перегрузки вдавили их измученные тела в спинки сидений, самолет подрагивал, поднимаясь к бурной реке вулканического пепла.

Лилит включила ускорители, подняв самолет почти вертикально в зоне усиливающейся турбулентности. Рев был оглушающим, боковой ветер угрожал выбить все болты, скрепляющие корпус самолета, — но они все же прорвались и вышли в бархатную тьму беззвучного космоса.

Чтобы столкнуться с монстром.

Он был размером с жилой квартал. Радиус черной дыры был не меньше Луны. Темный мусор и пепел вращались по окружности, окаймленной радужным кольцом полярного сияния. Сингулярность вращалась в тысячах миль под южным полюсом планеты — черная дыра, заглатывающая поток вулканического пепла в гравитационную воронку.

Как только атмосферная пыль закончится, монстр придет в движение.

Сердце Мэнни колотилось о ребра, как резиновый молоток, страх парализовал конечности, когда сингулярность двинулась к Земле. Рассыпая заряженные частицы, она поглощала сияние, приближаясь к Антарктике.

Миг столкновения заметить не удалось. Чудовище просто проглотило ледяной континент, распахнуло пасть и начало заглатывать океан и сушу. Показалось на миг ярко-оранжевое сияние мантии, а черная дыра двигалась все дальше, расширялась все больше, втягивая расплавленную магму и разъедая континент Южной Америки, как кислота разъедает плоть. Беззвучный убийца захватил Африку и Атлантический океан, превратив сушу и воду во всепоглощающую воронку небытия, затем пришел черед земного ядра — и не осталось ничего, кроме ненасытной турбины гравитационного разрушителя, уже поглотившего своих эгоцентричных создателей.

Два Хун-Ахпу инстинктивно потянулись друг к другу, переплели пальцы, не в силах говорить. Наконец Лилит пролепетала:

— Червоточина.

Алое кольцо отверстия возникло там, где всего несколько секунд назад в космосе вращалась Земля.

— Компьютер, ввести самолет в центр дыры. Минутный обратный отсчет. Передаю командование второму пилоту.

Она отстегнула ремни, всплыла над креслом и прижала контакты шлема к голове Мэнни.

— Прости. Мне нужно найти бумажный пакет, пока меня не вырвало просто так.

— Лилит, подожди…

Но она исчезла прежде, чем он смог остановить ее, невесомо уплыла в соседний отсек.

Космический самолет сменил курс, направляясь прямо в червоточину.

— ПЯТЬДЕСЯТ СЕКУНД… СОРОК ДЕВЯТЬ… СОРОК ВОСЕМЬ…

— Лилит, прекрати! Вернись сюда, тебе нужно пристегнуться!

Тишина.

Сияющее отверстие червоточины становилось все ближе.

— ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ… ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ… ДВАДЦАТЬ СЕМЬ…

— Лилит?! — Он расстегнул ремни и вынырнул из кабины в пустой пассажирский салон.

Вращающийся объект пролетел к нему с противоположной стороны салона, рассыпая красные пузырьки. Он не сразу понял, что это такое.

А когда понял, издал звериный вопль и поймал отрубленную голову Лилит Мабус, парящую в невесомости.

Девлин возник в поле зрения за обезглавленным телом, он взмахнул окровавленным мечом и послал себя в горизонтальный полет по проходу.

— ШЕСТНАДЦАТЬ… ПЯТНАДЦАТЬ… ЧЕТЫРНАДЦАТЬ…

Мэнни рывком вышел в Нексус и схватил Девлина за правое запястье. Ярость удвоила его силы, и он раздробил кости племянника, в то же время вгоняя нож в его живот — и тут же Девлин из четырехмерной воронки ударил его локтем по голове. Удар был почти смертелен, и Мэнни потерял сознание.

Демон повернулся к нему… и столкнулся с призраком своего покойного отца, Джейкоба Гэбриэла.

Красные глаза Девлина распахнулись от изумления.

— Червоточина… ты управляешь ею?

— Так же, как теперь управляю тобой.

— ТРИ… ДВА… ОДИН… КОНТАКТ.

Космический самолет вошел в гравитационную воронку, Девлин Мабус заорал от боли, и физическое воплощение мерзости Хун-Ахпу разлетелось на миллиарды атомов в миниатюрной копии Большого Взрыва.

Иммануэль Гэбриэл приоткрыл глаза и понял, что находится в теплом коконе голубовато-белого свечения. Брат заслонил его своей аурой.