После поцелуя

Глава 26

На следующее утро Майкл Хартли Хоторн, граф Монтрейн, и Маргарет Линдли Эстерли, вдова, стояли перед викарием маленькой каменной церквушки в Силбери-Виллидж.

Скупой солнечный свет с трудом проникал сквозь единственное окошко над алтарем. Воздух был сырым, каким и бывает обычно в старинных каменных постройках. Да и день был неприветливым и каким-то меланхоличным, совсем не подходящим к радостному состоянию Маргарет.

Поскольку Маргарет жила в Силбери-Виллидж больше шести месяцев, им не понадобилось никаких специальных разрешений и договоренностей. Майклу потребовалось лишь заплатить за необходимую лицензию, а также оплатить услуги священника. Маргарет к тому же не сомневалась, что Монтрейн пообещал викарию щедрое вознаграждение, если церемония пройдет быстро и без посторонних. В результате единственными гостями на ней оказались Пенелопа и Том.

Смайтона Майкл отослал назад в Лондон на той самой повозке, на которой тот приехал в деревню. Судя по негодующим взглядам, которые старый дворецкий Монтрейна бросал то на хозяина, то на Маргарет, эта обратная дорога раздражала его ничуть не меньше, чем долгий путь в Силбери-Виллидж.

Голос викария звучал на всю церковь, но Маргарет почти не слушала священнослужителя, начавшего церемонию. Она заметила, что Пенелопа украдкой то и дело посматривала то на нее, то на Монтрейна. У Маргарет было такое чувство, что ее бывшая горничная поражена происходящим не меньше ее.

– Так это он самый? – шепотом спросила Пенелопа, когда они утром укладывали скудные пожитки Маргарет в чемодан, привезенный Хоторном. – Я хочу спросить, он и есть отец ребенка?

Маргарет утвердительно кивнула.

– Значит, теперь вы станете графиней, миссис Маргарет, – проговорила Пенелопа.

– Да я понятия не имею о том, что значит быть графиней, Пенелопа, – призналась Маргарет, и не пытаясь скрывать свой страх, сковывавший ее всякий раз, когда она думала о грядущем. – Сомневаюсь, что я смогу справиться с этой ролью.

– Справитесь лучше, чем кто-нибудь другой, – с уверенностью заявила ее подруга. – И ваш ребеночек. Знаете, с тех пор как вы нашли эти проклятые «Записки», нас преследовали неудачи. Будем надеяться, что ваше замужество положит им конец.

«Так, значит, эти проклятые «Записки»?» Маргарет покосилась на балки, за которыми спрятала железный ящик. Через мгновение Пенелопа уже стояла на столе, а Маргарет удерживала его руками, чтобы не слишком качался. Вытащив из-за балки покрытый толстым слоем пыли сейф одной рукой, другой Пенелопа для равновесия держалась за стену. Потом она передала его Маргарет, которая поставила сейф на стол и помогла Пенелопе спуститься на пол.

– Надеюсь, вы заберете эти книги с собой, – проговорила Пенелопа. – Не хочется, чтобы мой Том нахватался оттуда всякой мерзости. – Она наклонилась поближе к Маргарет, словно они были в коттедже не одни. – Есть в этих книгах вещи, которые я бы назвала... порочными, – прошептала она.

Все так, подумала Маргарет. Но как раз в этом их изюминка. Она постаралась поскорее отогнать от себя эти мысли. А потом она вынула из железного ящика две оставшиеся книги и переложила их в чемодан. Деньги она оставила в сейфе. Закрыв его, Маргарет передала сейф Пенелопе.

– Возьми себе эти деньги, я так хочу, – сказала она. – Они помогут вам с Томом начать благополучную семейную жизнь.

Пенелопа, похоже, оторопела.

– Я не могу взять деньги, миссис Маргарет, – взмахнув руками, промолвила она.

– Я настаиваю, – твердо произнесла будущая графиня Монтрейн. Тех средств, что остались от продажи первого тома «Записок» Августина X, достаточно для того, чтобы арендовать небольшой домик. Или, возможно, даже купить коттедж у сквайра Типпетта, в котором они с Пенелопой жили до ее замужества.

Пенелопа никак не могла прийти в себя после слов Маргарет.

Сама Маргарет, как и приличествовало случаю, была совершенно серьезна. Она надеялась, что спокойное выражение лица сможет скрыть внезапно охватившие ее ужас и панику. Господи, что же она делает? Маргарет вновь и вновь повторяла про себя эти слова, почти не слыша голоса викария. Она не может выйти замуж за этого человека. Он же граф. А что она знает о графах?

«Ты ничуть не хуже других, Маргарет», – звучал в ее голове голос бабушки. Та бы очень обрадовалась, узнав, что внучка выходит замуж за графа Монтрейна.

Но бабушка была гувернанткой, повидала немало богатых и знатных людей. Она знала, как вести себя в доме вельмож. А весь опыт Маргарет сводился к единственной неделе страсти. Танцы, обеды, званые вечера, приемы, в том числе и утренние, – все это было для нее тайной за семью печатями. Майкл внимательно посмотрел на Маргарет. Он почувствовал, что она боится, и хотел помочь ей преодолеть все страхи.

И тут ее озарило. Любовь – это не только нежность и готовность разделить с любимым человеком горести и радости, но также и горечь поражения, способность понять, что в некоторые минуты человек может не выдержать натиска судьбы и сдаться. Забыть о собственной гордости и страхе.

Граф Монтрейн взял Маргарет за руку и крепко сжал ее, чтобы она хоть немного успокоилась.

В это мгновение в церковь вошел гигантских размеров рыжий кот. Зевнув, лохматый красавец уселся на каменном полу рядом с викарием. Обвив себя хвостом, кот уставился на Маргарет зелеными глазами с таким видом, словно сомневался в том, имеет ли она право находиться в Божьем доме. Женщина ничуть не сомневалась, что это кот викария смотрит на нее столь осуждающим взглядом.

Дойдя до брачных клятв, викарий замешкался. Когда он завел резкую обличительную речь о грехе и его искуплении, Майкл нахмурился. Викарий пробормотал еще несколько слов, многозначительно посмотрел на будущих супругов и замолчал.

Маргарет попятилась назад, прочь от алтаря, а затем ошеломленно посмотрела на Пенелопу, все еще не придя в себя оттого, что ее жизнь столь стремительно и внезапно изменилась.

– Ну вот, миссис Маргарет, если вам и пришлось совершить что-то недопустимое, – прошептала Пенелопа, глядя на Маргарет, – то теперь у вас хоть есть знатный красавчик муж.

– А он довольно приятный, не правда ли? – с улыбкой произнесла Маргарет.

– Он всегда так хмурится? – поинтересовалась Пенелопа.

– Всегда. – Маргарет улыбнулась еще шире, а вот Майкл скривил недовольную гримасу.

– Думаю, вы быстро к этому привыкнете, – заявила Пенелопа. – Как вы считаете, ребеночек будет на него похож?

– Знаешь, честно говоря, я надеюсь, что так много хмуриться наш ребенок не будет, – проговорила Маргарет.

– Может, хватит уже меня обсуждать? – недовольно пробурчал Майкл.

У графа был невыносимо аристократический вид, совсем неподходящий для этой маленькой деревенской церквушки. Необыкновенно красивый и мужественный мужчина. Ее мужчина.

Привстав на цыпочки, Маргарет провела губами по щеке Хоторна. На мгновение он опешил, а затем обнял ее за талию. Затем они расписались в приходской книге. Торжественная церемония венчания была завершена. Миссис Эстерли, вдова, превратилась в Маргарет Хоторн, жену Майкла, графа Монтрейна. Или, как выразилась Пенелопа, стала «этой чертовой графиней».

Много лет Хоторн испытывал ужас перед брачной церемонией. Думая о том, как все будет происходить, он всегда считал, что в эти минуты перестанет быть собой. На самом деле все оказалось совсем не так. Он был счастлив, хотя, признаться, немного побаивался этого странного действа, объединявшего его с другим человеком. Но было у него и еще одно чувство. Триумф! Отныне она принадлежала ему.

Правда, справедливости ради стоит сказать, что Хоторну и в голову никогда не приходило, что ему придется потратить столько сил на то, чтобы уговорить женщину выйти за него замуж, сколько он потратил на уговоры Маргарет Эстерли. Хотя нет, это уже неправильно. Маргарет Эстерли Хоторн, графиню Монтрейн. Новая роль – знатной дамы, – как ни странно, очень подходила ей, если только об этом можно было судить по слегка задравшемуся вверх подбородку. Следует признать, что Майкл не ожидал от себя такой готовности уговаривать невесту. Впрочем, сейчас все это позади, его действия привели к желанному результату, и он был слишком счастлив, чтобы думать о чем-либо.

Положив ладонь Маргарет на спину, Монтрейн вывел ее из церкви. Он хорошо заплатил викарию не только за то, чтобы тот побыстрее провел церемонию, но также и за то, чтобы в церкви было немного людей, которые, без сомнения, стали бы судачить о Маргарет. А это, понятное дело, огорчило бы ее.

Но как только они вышли из церкви, граф Монтрейн понял, что, хотя церемония и прошла в интимной обстановке, сплетни по деревне уже распространились. Через дорогу от церкви стояла группа женщин, каждая из которых держала за руку маленькую девочку. Как только новобрачные появились на пороге храма, женщины принялись что-то громко говорить. Майклу пришло в голову, что их говор сильно напоминает гогот недовольных гусынь.

Высокая костлявая женщина с узким лицом выступила вперед и с любопытством посмотрела на графа, а затем поспешно отвернулась, словно осуждала его.

– Я пришла, чтобы сказать вам, миссис Эстерли, что вы больше не будете учить мою Дороти, – заявила она. – Я не хочу, чтобы моя дочь бывала в компании таких особ, как вы.

– Похоже, твоя Абигайль времени даром не теряла и приложила все усилия к тому, чтобы слухи о твоей ветрености стали достоянием общественности, – вполголоса проговорил Монтрейн, повернувшись к молодой жене.

Маргарет кивнула.

– И я тоже, – добавила вторая женщина с круглым лицом и прищуренными глазами, в которых явно читалось отвращение. – Шлюха!

Граф Монтрейн почувствовал, как напряглась Маргарет.

Самому Хоторну было решительно наплевать на то, что думают о нем окружающие. По опыту он знал, что общество будет перемывать ему косточки независимо от того, любит он сам сплетничать о ком-либо или нет. Но вот допустить, чтобы кто-то поливал грязью его молодую жену, да еще в его присутствии, граф не мог. Да, возможно, они с Маргарет и нагрешили и вели себя неподобающим образом, но это касалось лишь их двоих, а не каких-то деревенских сплетниц, вообразивших себя моралистками.

Граф Монтрейн выступил вперед, загородив Маргарет собой.

– Вы говорите о моей жене, – мадам, – резким тоном промолвил Хоторн. И добавил: – О графине Монтрейн. И как ее муж... – Хоторн смерил сплетниц высокомерным взглядом, – я не расположен слушать ваши оскорбления.

Его слова произвели эффект разорвавшегося снаряда. Обе женщины мгновенно замолчали, не смея даже шевельнуться. Тут к новобрачным подошли Пенелопа с Томом и встали сбоку от них.

– Совсем забыла вам сказать, Энн Ковинг, – промолвила Пенелопа спокойным голосом, – что миссис Маргарет этим утром выходит замуж. И я не позволю вам испортить ей настроение вашими злыми языками.

Монтрейн помог Маргарет спуститься со ступенек, женщины расступились в стороны, и новобрачные проследовали к поджидавшему их экипажу. Никто не проронил ни слова. Хоторн подождал, пока Маргарет помашет рукой своим друзьям и сядет в карету. Граф обвел толпу хмурым взглядом, приветливо улыбнулся Пенелопе и притихшему Тому в знак благодарности и уселся в карету рядом с женой.

Маргарет с улыбкой посмотрела на мужа.

– А чего ты, собственно, ожидала? – спросил он, все еще раздосадованный сборищем гарпий возле церкви. – Чтобы я спокойно слушал, как они тебя оскорбляют?

– Нет, дорогой, просто я подумала о том, – проговорила Маргарет, – что впервые стала свидетельницей того, как твое высокомерие оказалось направленным на кого-то другого. Честно говоря, я бы предпочла не быть для него мишенью.

– Хорошо, что ты уезжаешь отсюда, Маргарет, – сказал Хоторн, все еще сердясь на женщин. – Скудоумные людишки в маленькой деревушке.

– В Лондоне, по-твоему, будет лучше? – Маргарет вопросительно посмотрела на мужа.

– Ну да, ну да, – проворчал Хоторн. – Знаю, что мы разожгли пожар на многие мили вокруг. Ничуть не сомневаюсь, что судачить о нас и осуждать нас люди будут не один месяц.

– Ты возражаешь против этого? – допытывалась Маргарет.

Откинувшись на спинку сиденья, Хоторн бросил прогулочную трость на противоположную лавку.

– Мне решительно наплевать, – честно признался он.

Да, у графа Монтрейна были друзья, принадлежавшие к его кругу, но самым близким его другом был Роберт – человек без титула. Ко всему прочему он работал в «черном кабинете» с людьми, которых ценили не за их знатное происхождение, а за ум и способности. Может, именно поэтому Майкл Хоторн так спокойно относился к светским предубеждениям? Потому что уважал людей не за то, что они получили в наследство, не прилагая к этому никаких усилий, а за другие вещи? Или, быть может, за их способность проникать в абстрактный мир, понять который было дано далеко не каждому.

Может быть. Но, прекрасно понимал Монтрейн, наверняка найдутся люди, которые будут с большим удовольствием судачить о том, что Маргарет не обрадуются в светском обществе. Возводя вокруг себя высокие стены и выкапывая глубокие рвы, оно искренне считает себя чистым и незапятнанным.

Графу Монтрейну придется защищать свою жену от наиболее злопамятных членов этого общества, включая и собственную мать.