После развода не полюбим (СИ)

Глава 3

Эту мысль отметаю, но она возвращается снова и снова, как волны на берег.

Как бы я не любила своего мужа, как бы я не дорожила каждым прожитым вместе днем, но ему сейчас кроме Рабии никто не важен. Даже наш ребенок, о котором он не знает. Даже я, которая отдала ему столько лет своей жизни.

Неужели это действительно происходит?

Неужели тот мужчина, который клялся мне в вечной любви, который целовал каждый мой шрам после травмы, говоря, что они делают меня еще прекрасней, сейчас стоит за стеной и спокойно смотрит телевизор?

В горле першит от сдерживаемых рыданий. Руки дрожат так сильно, что приходится сжимать их в кулаки, чтобы взять себя в руки.

Я не могу сказать ему об этом. О нашем ребенке.

Мой ребенок. Только мой.

Что, если я скажу? Что, если он передумает?

Нет, нет, я не стану удерживать мужчину при помощи беременности. Это унизительно. Если он сделал выбор, значит, я ему больше не нужна.

Сердце стучит так громко, что кажется, его слышно даже в соседней комнате. В висках пульсирует кровь.

Хайат никогда о нем не узнает. Это будет моим секретом. Ему и без нас будет хорошо, ведь уже и с родителями будущей жены познакомился. А я вчера еще думала, что это деловая встреча.

Рабия родит ему наследника. Молодая, здоровая, без травм и шрамов.

Достаю телефон дрожащими пальцами, набираю номер Селены. Экран расплывается от слез, приходится моргать, чтобы видеть цифры. Подруга снимает почти сразу.

— Камилочка! — радостный голос Селены режет по нервам своей беззаботностью. — Как себя чувствуешь? Я так переживала за твою ногу, просила же не пере...

— Алиса, — перебиваю я, стараясь, чтобы голос не дрожал, — можно у тебя переночевать? И, возможно, пожить какое-то время?

Пауза. Слишком долгая пауза. Алиса всегда чувствовала фальшь за километр.

— Что случилось? — спрашивает уже другим, настороженным тоном. — Кам, ты плачешь?

— Хайат подал на развод, — не выдерживаю и говорю на одном дыхании, словно боюсь, что не хватит воздуха договорить до конца. Воздух действительно застревает в горле, и я хватаю ртом воздух. — Завтра я должна уйти из квартиры.

— Что? — ошарашенно выдыхает Алиса, а потом наступает гробовая тишина. Слышно только, как где-то на заднем плане играет музыка. Обычная жизнь, которая продолжается, пока моя рушится. — Сволочь, — наконец шипит подруга, и в ее голосе столько ярости, что становится чуть легче. — Конечно, приезжай немедленно. Максим поможет с вещами, если нужно.

— Спасибо, я на такси приеду, — шепчу я и отключаю телефон. Больше нет сил что-то говорить. Горло перехватывает спазмом.

Почему так больно?

Почему кажется, что внутри все горит?

Неужели можно физически ощущать, как разбивается сердце?

Я вообще только одного хочу… просто раствориться в воздухе и не чувствовать эту оглушающую боль внутри.

Но тошнота накатывает волной, напоминая о крошечной жизни под сердцем. А может быть это от страха перед новым.

Моя устоявшаяся жизнь, в которой я была счастлива разрушилась.

Той жизни уже нет.

А по-другому я не умею жить. Ведь я никогда не оставалась одна. Сначала папа и братья, а потом муж.

Я не встречалась с трудностями этого мира один на один. Всегда были те, кто помогали, поддерживали, утешали… любили…

Только я не могу сдаться. У меня будет долгожданный ребенок. Я так долго молилась о своей крохе, проходила обследования, пила витамины, что сейчас не имею права так легко опустить руки.

Я буду жить ради своего ребенка. Он только мой. Хайат никогда о нем не узнает.

А что, если узнает? Что, если встретимся через несколько лет, и он поймет? Нет, не поймет. Он слишком занят своей новой любовью, чтобы считать месяцы и делать выводы.

Открываю приложение и вызываю такси, вытираю дорожки слез на щеках. Не могу остановиться плакать.

Встаю на ватных ногах, цепляюсь за спинку кресла, кружится голова.

Вдох – выдох. Еще раз вдох-выдох.

Становится полегче. Темные круги перед глазами уже не пляшут.

Подхожу к нашему общему шкафу, где еще вчера висели рядом его рубашки и мои платья. Вчера это казалось символом единства, сегодня насмешкой.

Начинаю собирать сумку механически, словно не я это делаю. Только самое необходимое.

Руки движутся сами собой. Нижнее белье из левого ящика, джинсы с верхней полки, свитера, которые он так любил на мне.

Помнит ли он, как говорил, что этот голубой свитер делает мои глаза еще ярче? Или это тоже стерлось из памяти, как стерлась наша любовь?

Фотографии наших совместных путешествий оставляю на полке.

Пусть выбрасывает или дарит новой жене. Мне они теперь будут только причинять боль. На одной из них мы целуемся на фоне Эйфелевой башни — я в белом платье комбинация.

Прежний Хайат обнимает меня так нежно, словно боится разбить.

Теперь разбил по-другому.

За стеной слышится привычный звук работающего телевизора, показывают новости.

Хайат смотрит программу, словно ничего не произошло. Словно не разрушил только что чью-то жизнь.

Как он может быть таким спокойным?

Неужели двенадцать лет ничего не значат?

Неужели я стала для него просто помехой на пути к новому счастью?

Для него и правда ничего страшного не произошло. Он просто поменял одну женщину на другую, как меняют изношенные танцевальные туфли. Старые натерли мозоли, выбросил, купил новые.

Складываю в сумку свои последние сценические туфли из сегодняшнего выступления. Пальцы сжимаются на знакомой атласной ленточке. Они больше мне не понадобятся. Травма ноги не позволит танцевать профессионально, но это часть прежней жизни, которую хочется сохранить.

В отличие от брака, танец не предал меня.

В зеркале трельяжа вижу свое отражение. Бледная, с красными опухшими глазами, мокрыми от слез лицом, растрепанными волосами. Но все еще держащая спину прямо. Танцовщица до конца.

Хайат причинил мне боль, разбил сердце, но не сломал меня.

Я выживу. Я должна выжить. Ради малыша.

Но как же больно в груди!

Словно там зияет рана, и каждый вздох причиняет нестерпимую боль. Как же страшно осознавать, что предал самый любимый человек на свете.

Захожу в ванную, где еще стоят наши зубные щетки рядом. Его синяя, моя розовая. Собираю косметику и лекарства дрожащими руками. В аптечке нахожу витамины для беременных, которые купила вчера в надежде рассказать ему хорошие новости после выступления.

Ирония судьбы.

Прячу баночку глубоко в косметичку, мой маленький секрет должен остаться тайной.

— Камилла! — зовет Хайат из гостиной, и его голос звучит обыденно, почти скучающе. — Ты вызвала такси? Уже подъехало.

Такси.

Неужели он хочет, чтобы я побыстрее убралась?

Он даже не удивлен, что я не дожидаюсь завтра, а ухожу прямо сейчас. Не пытается остановить, не просит подождать до утра.

Он не чувствует ни капли вины и не хочет даже сострадание проявить.

Избавление от ненужной жены должно пройти быстро и эффективно, без лишних сцен и объяснений.

Двенадцать лет, Хайат. Двенадцать лет совместной жизни.

Моей жизни. И ты так безжалостно ставишь меня перед фактом своей измены?

Что же ты за чудовище?

Беру сумку, она кажется неподъемно тяжелой, хотя там почти ничего нет. Вся моя жизнь уместилась в один саквояж. Ноги подкашиваются, и я выставлю руку и опираюсь на стену, чтобы не упасть.

Медленно выхожу в прихожую.

Мой некогда любимый муж стоит у двери спиной ко мне, и в его позе читается нетерпение. Поворачивается, протягивает мое пальто.

— Здесь холодно, — говорит, помогая надеть рукава. Его пальцы на мгновение касаются моих плеч, и я вздрагиваю от знакомого прикосновения.

Неужели это последний раз, когда он меня касается? А может быть он передумал?

— Ключи, — протягивает широкую руку ладонью вверх, все так же внимательно глядя мне в глаза.