Как только дым рассеялся, Зейн подкинул Настю вновь, но уже на уровень выше и забрался сам. Поднимаясь все выше, воздух становился все чище. Заняв без боя одну из пещер, они расположились в ней. Ужин разносили тоже заключенные, и им подали хорошую порцию. Больше пока провокаций не было.
Настя сидела напротив Зейна и молчала. Еще совсем недавно девушка обвиняла его в том, что он ничего о ней не знает, а сама только сейчас поняла, что повинна в том же. Ну, собственно что она знала о нем? Что он богат и хорош в постели? И то, что его зовут Зейнавункан Кохилас. Ах, ну да! Еще то, что он способен сжечь все к чертям собачьим!!! Мама часто говорила что-то про бревно и соломинку в таких ситуациях, но дословно поговорки Настя не помнила.
Мужчина поедал куски мяса. Что-то типа рагу, но мясо было фиолетовым. Настя предпочла, есть овощи. В том, смысле, что девушка надеялась, что это овощи.
— Амм… Что это было? — начала Настя осторожно.
— Ты о чем? — невинно спросил мужчина.
— Зейн, ты знаешь! О том, что случилось внизу.
Мужчина продолжил молча поглощать еду, явно игнорируя собеседницу. Настя решила не наседать, хотя очень хотелось.
— Почему тебя назвали Кохилион, когда мы сюда прибыли?
— Я прославился этим именем, когда участвовал в боях.
Голову Насти наполнили вопросы о том, зачем богатому мужчине участвовать в таких мероприятиях? Недоуменно посмотрев на Зейна, девушка посчитала за благо промолчать.
— Зейн, прости меня.
— За что конкретно ты просишь прощения?
— За все, — тихо ответила Настя.
Оглянувшись по сторонам, чтобы не смотреть мужчине в глаза, девушка поинтересовалась:
— А как нам теперь выбраться от сюда?
— Драгос поймет, что тебя нет на корабле и прекратить прикидываться, — начал объяснять Зейн. — Заставит команду вернуться на станцию, где ты пропала. Найдет мой шаттл и поймет, что меня нет на станции. Узнает, что там был Римастин и что он недавно поспешно отбыл. Догонит корабль и заставит всех сознаться, где мы. Заручится поддержкой наемников и явится сюда.
В этом плане все было идеально, кроме того факта, что команда состояла из Лизы и Яна. И у Драгоса наверное есть претензии к Лизе, помимо того факта, что Лиза тоже летела на корабле Прамакул.
— А если что-то пойдет не так? — уклончиво спросила Настя.
— Тогда он передаст сообщение на Прамакул, и они наймут армию, которая вделает все за него. А сам отправится на Прамакул. Хотя врятли что-то пойдет не так.
— А что нам делать до этого времени?
— Выживать, малышка, — тихо ответил Зейн.
— Я не знаю правил. Впервые в таком месте, — призналась Настя.
— Я умею, — спокойно ответил Зейн. — Я вырос в подобной яме.
Настя удивленно посмотрела на мужчину.
— Удивлена? — мягко усмехнулся Зейн.
— Несомненно, — смущенно пробормотала Настя.
— Сбылся мой худший кошмар: я снова пленник в шахте, — тяжело вздохнул мужчина, не глядя на девушку.
Настя опустила голову и не нашлась с ответом. В тоне Зейна не было обвинения, но это и так понятно.
Фонари стали гаснуть один за другим и вскоре, тьма поглотила всю шахту. Только у самого края было светло от фонарей снаружи. Настя поняла, почему Зейн заставил её лезть на самую вершину. Здесь хоть какой-то свет был.
— Пора спать, — сказал мужчина.
Кровать была только одна и она не была очень широкой. Зейн лег боком, давая пространство Насте. Девушка осторожно прилегла рядом, лицом к нему. Подушкой для неё служило плечо Зейна. Почувствовав, как он обнял её, Настя закинула на мужчину ногу и рукой обняла в ответ. Став ласково поглаживать его по обнаженной спине, девушка тихо напевать.
— Что это? — спросил Зейн.
— Это песня, — прошептала девушка.
— Зачем ты это делаешь?
— Хочу успокоиться сама и тебя отвлечь.
— Ты в безопасности, — уверил её Зейн.
— Я себя так успокаиваю. Мама мне пела в детстве.
Зейн расслабился и замолчал, позволяя девушке делать все, что она захочет.
Настя странно себя чувствовала. Этот мужчина волновал её и раньше, но сегодня она много узнала. Его признания на корабле и сейчас, о сбывшемся кошмаре, потрясли Настю. Зейн в её сознании был нерушимой скалой, без чувств, а оказалось, все совсем наоборот. Девушка пела ему старую песню:
Судьба, прошу, не пожалей добра.
Терпима будь, а значит, будь добра,
Храни меня и под своей рукою
Дай счастья мне, а значит, дай покоя.
Дай счастья мне! Дай счастья мне,
Той женщине, которая поет.
Пусть будет мой остаток — путь недальний,
Не столько долгий, сколько беспечальный,
Ты сбереги тепло огня и крова,
Любовь мою до часа рокового!
К тому, к тому, к тому,
Кто, к сожаленью, не поет.
Дальше слов Настя не помнила, но это и не надо было. Почувствовав ласковое поглаживание Зейна, девушка стала погружаться в сон.
— Еще, — тихо услышала Настя. — Пой еще.
Покопавшись в памяти, девушка вспомнила слова грустной песни:
Далеко за речкой рос кудрявый клен,
В белую березу был тот клен влюблен.
А когда над лесом ветер затихал,
Он березе тихо песню напевал:
«Белая береза, я тебя люблю.
Ну протяни мне ветку свою тонкую.
Без любви, без ласки пропадаю я.
Белая береза, ты — любовь моя».
А она игриво шелестит листвой:
«У меня есть милый — ветер полевой».
И от слов от этих серый клен дрожал,
Лишь березе тихо песню напевал:
«Белая береза, я тебя люблю.
Ну протяни мне ветку свою тонкую.
Без любви, без ласки пропадаю я.
Белая береза, ты — любовь моя».
И однажды это ветер услыхал,
Страшной, злою силой он на клен напал.
И в неравной схватке пал кудрявый клен,
Только было слышно через слабый стон:
«Белая береза, я тебя люблю.
Ну протяни мне ветку свою тонкую.
Без любви, без ласки пропадаю я.
Белая береза, ты — любовь моя».
Настя пела песню и не знала, что её голос проникает в каждый темный уголок этой шахты, льется в каждое жаждущее ухо, проникая в каждую истерзанную душу, томящуюся в этом аду.
Зейн лежал очень тихо, боясь спугнуть девушку. Он впервые слышал такие ласковые звуки. Хотя это все же был голос Насти, звучал он по-другому. Завораживал. Обволакивал. Девушка пела достаточно тихо и спокойно. Зейн видел в темноте, как к входу в их пещеру стали подходить другие обитатели. Они не собирались нападать, их тоже зачаровал голос землянки. Зейн крепче прижал Настю к себе, чтобы защитить её в случае необходимости. Он никому не позволит прикоснуться к своей женщине.
Настя закончила петь и не видела собравшихся зрителей. Они стали беспокойно переминаться у входа. Зейн знал, почему они запаниковали. Они, как и сам Зейн, испугались, что она больше не будет петь и им придется вернуться в ту тьму, которая поглощала их годами.
— Спой еще, — сказал Зейн. — Пожалуйста.
Настя откашлялась и замерла. Девушка не была готова к полноценному концерту, но вспомнив еще одну старую песню, вновь запела.
Как на берегу озера тайком,
Загорали русалочки втроём
Да болтали русалки о любви
Кто кого заманил в свои силки
Чуть по берегу парень да молодой
Ой, девчонки хорошенький он такой
Ой, подружки влюбилась я, не могу
Ой, девчата хочу я его хочу!
Я тебя зацелую, обниму сильно-сильно
Я тебя заколдую, до утра долго-долго
Я тебя зацелую и скажу нежно-нежно
Если я полюбила, значит, ты мой навечно!
Не смотри мне в глаза, заворожу
Ой, да не убежать, когда гляжу
Я во взгляде его сама тону
Ох и тянет любовь меня ко дну
Три звезды, три русалочки у реки
Ох и не заплывайте вы за буйки
Ой, и не перейти эту речку вброд
Закружит мужики вас водоворот
Я тебя зацелую, обниму сильно-сильно
Я тебя заколдую, до утра долго-долго
Я тебя зацелую и скажу нежно-нежно
Если я полюбила, значит, ты мой навечно!
На последних строчках девушка уже едва сдерживалась, чтоб не зазевать. Увидев это, Зейн дал знак зрителям, что продолжения не будет. Испугавшись гнева этого мужчины, они стали так же неслышно расходиться, как и появились.
Настя спала спокойно, впервые с тех пор, как сбежала от своего мужчины.