Последнее дело Друри Лейна. Я больше не коп. Клуб оставшихся. Убийство миллионера

Пролог

Борода была странной, необычной, почти комической. Имеющая форму лопаты, она ниспадала мягкими волнами с невидимого подбородка до двух кончиков невидимого воротничка. В ее многочисленных завитках было нечто девическое и одновременно величавое, как в бороде статуи Зевса. Но не форма и не завитки сразу же привлекали внимание. Главной ее особенностью являлся цвет.

Это была истинная борода Иосифа[1] — разноцветная и лоскутная, как его одежда, переливающаяся черным, голубым и зеленым. Видоизменилась ли она под действием солнца? Или же ее обладатель по какой-то неведомой причине окунал ее в лабораторные химикалии? Подобная олимпийская борода могла иметь лишь фантастическое происхождение. Ее следовало бы сохранить в музее для восторгов последующих поколений.

Инспектор Тамм, проработавший сорок лет в нью-йоркском управлении полиции и ныне ублажающий свой беспокойный дух бальзамом трудов в частном детективном агентстве, был приучен ко многим сюрпризам. Но даже он вначале пришел в ужас, а потом искренне заинтересовался нетрадиционной растительностью на подбородке посетителя, явившегося в погожий майский понедельник. Несмотря на богатейший опыт, ему никогда не приходилось сталкиваться со столь удивительной коллекцией разноцветных волос. Тамм уставился на бороду, словно не мог на нее наглядеться.

— Садитесь, — сказал он наконец, мельком взглянув на календарь проверить, не проснулся ли он сегодня каким-то чудом в уже миновавший День дураков — 1 апреля, — после чего опустился на стул, поглаживая широкий синеватый подбородок.

Обладатель радужной бороды опустился на стул, сохраняя полную невозмутимость.

Это был высокий худощавый мужчина — судя по запястьям, виднеющимся между перчатками и рукавами, и очертаниям ног, — все остальное не позволяли рассмотреть складки плотной ткани. Глаза скрывали синие стекла очков. Мягкая фетровая шляпа, которую он не стал снимать, войдя в кабинет инспектора, эффективно маскировала форму головы и цвет волос на ней.

Подобно Зевсу, он хранил молчание, подобающее верховному божеству.

Тамм кашлянул.

— Да? — ободряюще спросил он.

Борода слегка качнулась.

— Чем могу быть полезен? — продолжал Тамм.

Внезапно одна худая нога была закинута на другую, а руки в перчатках вцепились в костлявое колено.

— Вы действительно инспектор Тамм? — послышался слегка скрипучий голос.

Тамм нервно дернулся — это было все равно что услышать голос статуи.

— Вне всякого сомнения, — отозвался он. — А вы…

Рука сделала взмах.

— Это не важно, инспектор. Факт в том, что… как бы это сказать… у меня к вам довольно необычная просьба.

Она и должна быть необычной при такой внешности, подумал Тамм. Его рука скользнула под стол и нажала кнопку. Послышалось легкое гудение, на которое джентльмен с разноцветной бородой, очевидно, не обратил внимания.

— У людей, сидящих на этом стуле, как правило, необычные просьбы, — весело сказал инспектор.

Острый кончик языка мелькнул в чаще волос вокруг рта посетителя и тут же скрылся, словно испугавшись богатства их оттенков.

— Должен признаться, инспектор, что я присматривался к вам. Меня привлекло то, что вы кажетесь… э-э… не совсем обычным частным детективом.

— Мы всегда стараемся угодить клиентам.

— Да-да… Но вы абсолютно частный детектив? Я имею в виду, сейчас вы никак не связаны с полицией? — Когда Тамм недоуменно уставился на него, мужчина быстро добавил: — Понимаете, я должен быть уверен… Мое дело — строго конфиденциальное…

— О делах я не рассказываю даже лучшим друзьям, — проворчал Тамм. — Конечно, если в них нет ничего противозаконного. Агентство Тамма не связывается с мошенниками.

— О, нет-нет, — поспешно отозвался обладатель радужной бороды. — Уверяю вас, в моем деле нет ничего подобного. Просто оно… несколько странное.

— Если речь идет о вашей жене и ее дружке, — предупредил инспектор, — то вы обратились не по адресу. Наше агентство этим не занимается.

— Нет-нет, инспектор, это не семейная проблема. — Дыхание посетителя колыхало флору на подбородке. — Я хочу, чтобы вы хранили кое-что для меня.

— Хранил? Что именно?

— Конверт.

— Конверт? — Инспектор нахмурился. — А что в нем?

Обладатель радужной бороды обнаружил неожиданную твердость, плотно сжав губы.

— Этого я вам не могу сказать, — заявил он. — Уверен, что для вас это не имеет никакого значения.

Холодные серые глаза Тамма несколько секунд изучали удивительного визитера. Но синие стекла оставались непроницаемыми.

— Понятно, — кивнул инспектор, хотя он явно ничего не понимал. — Что значит «хранить для вас»?

— Просто держать конверт в надежном месте, пока я не приду за ним.

Тамм зевнул.

— Почему бы вам не пойти в банк? Это обойдется вам куда дешевле.

— Боюсь, вы не понимаете, инспектор. Я могу отдать конверт на хранение только человеку безукоризненной честности. — И он пристально взглянул на массивное лицо Тамма, словно проверяя, насколько можно ему доверять.

— Понятно, — снова сказал инспектор. — Ну, давайте посмотрим на ваш конверт, мистер Аноним!

Некоторое время посетитель оставался неподвижным, затем, словно внезапно приняв решение, сунул руку в перчатке в складки одежды и извлек большой продолговатый коричневый конверт. Тамм протянул руку, и конверт скользнул в нее.

Это был обычный конверт, который можно приобрести в любом канцелярском магазине. Обе его стороны были абсолютно чистыми. Но запечатан он был не только липким клапаном — визитер принял меры предосторожности против слабостей человеческой натуры, ибо к клапану были приклеены шесть кусочков простой белой бумаги причудливой формы.

— Аккуратно и неброско, — одобрил инспектор, незаметно ощупывая конверт.

Посетитель сидел неподвижно.

— Так все-таки что внутри? Вы ведь не можете ожидать…

Обладатель радужной бороды явно улыбнулся, поскольку волосы в уголках его рта изогнулись.

— Мне нравится ваша настойчивость, инспектор. Она подтверждает то, что я слышал о вас. У вас отличная репутация. Ваш осторожный подход…

— Что внутри? — повторил Тамм.

Мужчина — если это был мужчина, ибо в голове у Тамма внезапно мелькнуло нелепое сомнение, — склонился вперед.

— Предположим, — хрипло прошептал он, — я скажу вам, что внутри конверта, который вы держите в руке, ключ к тайне, настолько важной и великой, что я не доверю ее ни одному человеку в мире!

Инспектор Тамм быстро заморгал. Ему следовало догадаться раньше. Борода, очки, маскировка и прочие причуды странного посетителя… Тайна, которую нельзя доверить ни одному человеку в мире… Конечно, это сумасшедший, сбежавший из психушки.

— Незачем так волноваться, мистер. — Тамм потихоньку нащупал пистолет в кобуре под мышкой. Что, если псих вооружен?

Он вздрогнул, услышав смех удивительного визитера.

— Вы думаете, что я сумасшедший. Не могу сказать, что порицаю вас, инспектор. Полагаю, все это звучит немного… э-э… сомнительно. Но позвольте вас заверить, — странный скрипучий голос стал сухим и рациональным, — что я сказал вам чистую правду без всяких драматических приукрашиваний. И незачем нащупывать пистолет, инспектор, — я вас не укушу.

Тамм вытащил руку из-под пиджака и бросил сердитый взгляд на посетителя.

— Так-то лучше. А теперь, пожалуйста, слушайте внимательно, потому что у меня очень мало времени и важно, чтобы вы все четко поняли. Повторяю: этот конверт содержит ключ к величайшей тайне. Причем, — спокойно добавил посетитель, — к тайне, стоящей миллионы!

— Ну, если вы не чокнутый, то я наверняка, — буркнул Тамм. — Вам придется рассказать мне побольше, если вы хотите, чтобы я проглотил эту историю. Что значит тайна, стоящая миллионы? В этом тощем конверте?

— Совершенно верно.

— Это политическая тайна?

— Нет.

— Нефтяное месторождение? Шантаж? Любовное послание? Сокровище? Драгоценности? Выкладывайте, мистер. Я не собираюсь иметь дело с тем, чего не знаю.

— Но я не могу сообщить вам это, — ответил обладатель радужной бороды с нотками раздражения в голосе. — Не глупите, инспектор. Даю вам честное слово, что в содержимом этого конверта нет ничего бесчестного. Секрет не нарушает никаких законов. Он не имеет отношения к тем весьма ординарным вещам, которые вы только что упомянули. Это касается кое-чего более интересного и неизмеримо более пенного. Не забывайте, что конверт содержит не саму тайну, а только ключ к ней.

— Вы сведете меня с ума! — простонал Тамм. — Что за тайна? Почему вы просите меня хранить этот чертов конверт?

— По очень веской причине. — Посетитель поджал красные губы. — Я иду по следу… ну, скажем, «оригинала» ключа в этом конверте. Как вы понимаете, я его еще не обнаружил. Но след горячий, и я рассчитываю на успех. Если что-то… э-э… случится со мной, инспектор, я хочу, чтобы вы вскрыли конверт.

— Ха! — воскликнул Тамм.

— В нем вы найдете мой маленький ключ, который весьма извилистым путем приведет вас ко мне — вернее, к моей судьбе. Поймите, речь идет не о мести. Если со мной что-то произойдет, я хочу не столько быть отомщенным, сколько обеспечить безопасность оригинала тайны. Я выразился ясно?

— Черта с два!

Обладатель радужной бороды вздохнул:

— Ключ в этом конверте мало что говорит сам по себе. Но это меня устраивает. Его неполнота защитит меня — пожалуйста, не обижайтесь, дорогой инспектор, — от вашего любопытства и от любопытства любого, в чьи руки может попасть конверт. Если вы вскроете его раньше срока, уверяю вас, содержимое окажется для вас ровным счетом ничего не значащим.

— Довольно! — крикнул Тамм, вставая. Его лицо побагровело. — Вы пытаетесь делать из меня дурака! Кто надоумил вас на этот нелепый ребяческий трюк? Я не могу тратить время…

На столе инспектора зазвонил один из телефонных аппаратов. Визитер не шелохнулся. Тамм оборвал гневную тираду и схватил трубку внутреннего телефона. В трубке раздался женский голос. Послушав несколько секунд, инспектор положил трубку и сел.

— Ладно, продолжайте, — проворчал он. — Я проглочу наживку вместе с крючком, поплавком и лесой. Что дальше?

— Ничего, инспектор. — Мужчина с огорчением покачал головой. — Это все.

— Как бы не так, — мрачно произнес Тамм. — Должно быть что-то еще, иначе вы несете полный бред.

Его собеседник погладил свою удивительную бороду.

— Вы нравитесь мне все больше и больше. Да, есть кое-что еще. Вы должны обещать мне, что не вскроете этот конверт, если не… — Он сделал паузу.

— Если не что? — осведомился Тамм.

Посетитель облизнул губы.

— Сегодня 6 мая. Через две недели, 20 мая, я позвоню вам и буду звонить двадцатого числа каждого следующею месяца, пока не найду искомое. Мои звонки по этим числам будут сообщать вам, что я еще жив и не подвергся неожиданной опасности. При таких обстоятельствах вы должны всего лишь продолжать хранить конверт в вашем сейфе, пока я не приду за ним. С другой стороны, если до полуночи одного из двадцатых чисел я не позвоню вам, это будет означать, что звонков, по всей вероятности, больше не будет. Тогда — и только тогда — вы вскроете конверт, прочитаете содержимое и поступите так, как продиктует вам здравый смысл.

Тамм сидел, наморщив приплюснутый боксерский нос, — упрямство на его лице смешивалось с любопытством.

— Вы готовы рисковать жизнью из-за вашей тайны. Кто-то еще охотится за ней? И вы думаете, что он может прикончить вас прежде или после того, как вы до нее доберетесь?

— Нет-нет! — воскликнул человек-загадка. — Вы меня не поняли. Насколько мне известно, больше никто не охотится за… за тайной. Но всегда существует возможность, что это делает кто-то, о чьей личности и чьих намерениях я не осведомлен. Я всего лишь принимаю меры предосторожности. Возможность эта настолько отдаленная, что я даже не хочу называть вам свое имя или… или еще что-нибудь. Если ничего не случится — а я ожидаю, что так и будет, — я не желаю, чтобы вы или кто-либо еще заполучил ключ к моей тайне. Как видите, инспектор, я достаточно откровенен.

— Это зашло слишком далеко! — простонал Тамм и стукнул кулаком по столу. — Слушайте, мистер! Сначала я подумал, что вы псих, потом, что кто-то подучил вас сыграть со мной шутку, а теперь я не знаю, что думать, кроме одного: я почувствую себя гораздо счастливее, если вы немедленно уберетесь отсюда!

Внутренний телефон зазвонил снова. Тамм покраснел, как мальчишка, пойманный за кражей яблок, и сунул кулак в карман.

— Ладно, ладно, — буркнул он в трубку и положил ее на рычаг. — Прошу прощения. Я… я встал сегодня утром с левой ноги. Очевидно, я не привык к такого рода делам. Я простой детектив, и мне не улыбается работать нянькой при конверте… Хорошо, я тоже стану психом — просто из вежливости. Когда вы позвоните мне двадцатого числа, как я узнаю, что это вы?

Посетитель облегченно вздохнул:

— Я так рад… Умный вопрос, инспектор. Я об этом не подумал. — Усмехнувшись, он потер руки в перчатках. — Право, это очень увлекательно! Как приключения Люпена[2]!

— Кого? — с подозрением осведомился Тамм.

— Бессмертного Арсена. Хм… Ну конечно, пароль! Когда я позвоню вам, то скажу… дайте подумать… «Это человек ниоткуда». По этим словам вы меня узнаете. Ха-ха!

— Ха-ха! — мрачно повторил инспектор. — «Это человек ниот…» — Внезапно в его глазах мелькнула надежда. — А что, если меня не устроит гонорар?

— Ах да, ваш гонорар — почти забыл о нем. Какой предварительный гонорар вы хотите, инспектор, за то, чтобы взяться за мое странное маленькое дело?

— Только за то, чтобы держать этот чертов конверт в моем сейфе?

— Да.

— Это обойдется вам в пятьсот баксов! — с отчаянием заявил Тамм. Он уставился на лицо клиента, ожидая, что подбородок с этой жуткой растительностью отвиснет и визитер спешно отступит при столь нелепом требовании.

— Пятьсот чего? — Посетитель выглядел озадаченным.

— Долларов, разумеется!

— Ах, долларов! — Пошарив в складках одежды, он достал толстый бумажник, вынул купюру и бросил ее на стол.

Это был новенький хрустящий тысячедолларовый банкнот.

— Думаю, — сказал обладатель радужной бороды, — тысяча долларов — более подходящая сумма, инспектор. Поручение весьма необычное, а кроме того, для меня оно означает абсолютно все. Душевный покой, чувство безопасности…

— Угу. — Тамм ошеломленно притронулся к купюре.

— Значит, договорились, — продолжал посетитель, вставая. — Еще только два условия, на которых я вынужден настаивать, инспектор. Первое: вы не должны следить за мной, когда я покину этот офис, и, если я не позвоню двадцатого числа, пытаться разыскать меня.

— Конечно, — дрожащим голосом отозвался Тамм. Тысяча долларов! В его глазах блеснули слезы радости. Тысяча долларов только за то, чтобы хранить конверт в сейфе!

— Второе, — продолжал клиент, быстро направляясь к двери. — Если я не позвоню двадцатого, вы должны открыть этот конверт только в присутствии мистера Друри Лейна!

Инспектор разинул рот. Это был завершающий удар. Разгром был окончательный. Клиент снисходительно улыбнулся, вышел из кабинета и исчез.

Мисс Пейшнс Тамм, свободная, белая, достигшая совершеннолетия женщина с волосами цвета меда и, используя сельскохозяйственную метафору, яблоко в глазу ее отца, сняла с головы наушники и быстро спрятала их в нижний ящик письменного стола, служивший приемником для детектографа в модернизированном кабинете инспектора. Через несколько секунд дверь кабинета открылась, и на пороге приемной появился высокий закутанный мужчина в синих очках и с невероятной бородой. Казалось, он не замечал Пейшнс и был занят только тем, чтобы поскорее удалить очки, бороду и себя самого с территории детективного агентства Тамма. Как только входная дверь захлопнулась за ним, Пейшнс, обладавшая еще меньшим количеством щепетильности, чем большинство представительниц ее пола (в конце концов, она ничего не обещала), подбежала к двери и выглянула наружу, успев увидеть один из кончиков фантастической бороды, когда ее обладатель, пренебрегая лифтом, свернул на лестницу. Пейшнс потратила три драгоценные секунды, посасывая нижнюю губу, потом тряхнула головой и ворвалась в кабинет отца с горящими от возбуждения голубыми глазами.

Инспектор Тамм все еще сидел за письменным столом с ошеломленным видом, держа в одной руке продолговатый конверт, а в другой — тысячедолларовую купюру.

— Пэт, ты это видела? — хрипло произнес он. — Ты это слышала? Кто из нас спятил — я или это тип?

— Не болтай вздор, папа! — Пейшнс схватила конверт и надавила на него пальцами. Внутри что-то хрустнуло. — Хм… В этом конверте еще один — правда, другой формы, вроде бы квадратный. Интересно бы заглянуть…

— Ну нет! — Инспектор быстро отобрал у нее конверт. — Не забывай, что я принял у него деньги, Пэт, — целую тысячу баксов!

— По-моему, ты просто жадина, — заявила Пейшнс. — Не могу себе представить, что…

— Слушай, малышка, это означает новое платье для тебя, так что помалкивай. — Инспектор спрятал конверт в самый дальний угол своего сейфа, захлопнул дверцу, снова сел за стол и вытер вспотевший лоб. — Мне бы следовало вышвырнуть его отсюда. И я бы так и поступил, если бы не твои звонки. Рассказать бы кому-нибудь об этом разговоре, так никто не поверит!

Взгляд Пейшнс стал мечтательным.

— Великолепное дело!

— Да, для психиатра, — проворчал ее отец. — Если бы не эта тысяча…

— И сам он — просто изумителен! Представить не могла, чтобы взрослый нормальный человек — а он, безусловно, не маньяк, папа! — мог бы нарядиться как персонаж сказки… Полагаю, на тебя произвела должное впечатление его борода? — внезапно спросила Пейшнс.

— Борода! Она больше похожа на крашеную мочалку!

— Напротив, она истинное произведение искусства. Эти завитки!.. Во всем этом явно есть нечто странное, — пробормотала Пейшнс. — Я могу понять человека, который ощущает необходимость замаскироваться…

— Значит, ты тоже поняла, что это маскировка, — мрачно сказал инспектор. — Хотя самая странная, какую я когда-либо видел.

— Безусловно, папа. Борода, очки, одежда — все имело цель скрыть подлинную внешность. Но почему борода разноцветная?

— Потому что он псих! Сине-зеленая борода…

— Возможно, он таким образом намеревался что-то сообщить… — Пейшнс вздохнула. — Нет, это нелепо. Без камуфляжа он был бы высоким худым мужчиной, вероятно, средних лет, с резкими чертами лица и гнусавым голосом…

— Голос он тоже изменил, — пробормотал инспектор. — Но ты права — в голосе ощущалось нечто гнусавое. Хотя он не янки с Востока, Пэтти. Это не та гнусавость.

— Конечно нет, папа. Он англичанин.

Инспектор хлопнул себя по бедру:

— Клянусь Богом, Пэтти, ты попала в точку!

— Этого он не мог скрыть. — Пейшнс нахмурилась. — Некоторые его выражения были чисто британскими. Акцент скорее оксфордский, чем кембриджский[3]. К тому же он споткнулся на твоем синониме слова «доллар», хотя это могло быть намеренным… — Она пожала плечами. — Не думаю, что можно сомневаться в его образованности. В нем есть что-то профессорское — тебе не кажется?

— Мне кажется, что в нем есть что-то психованное. — Тамм сунул в рот сигару и посмотрел на дочь. — Но меня беспокоит одно его требование. Если он не позвонит двадцатого числа и нам придется вскрывать конверт, мы должны обратиться ради этой процедуры к старому Друри. Почему?

— Да, почему? — повторила Пейшнс. — Я бы сказала, это самая странная черта его визита.

Они молча смотрели друг на друга. Непонятное прощальное требование замаскированного англичанина перевешивало прочие тайны. Мистер Друри Лейн, будучи колоритной личностью, был в то же время наименее таинственным старым джентльменом в мире. Ему уже перевалило за семьдесят, более двенадцати лет назад он покинул сцену и с тех пор вел уединенную жизнь богатого стареющего артиста в обширном поместье на севере Уэстчестера, с замком, садами и деревушкой, очаровательно воспроизводящими елизаветинскую Англию, которую он так любил.

В «Гамлете», как назвал Друри Лейн свое имение, все было отлично устроено. В прошлом он был всемирно известным исполнителем ролей в шекспировских пьесах, но на вершине своей блистательной карьеры внезапно полностью потерял слух. Отнесясь к трагедии философски, Друри Лейн мастерски овладел искусством чтения по губам и удалился в «Гамлет», живя на доход со своего огромного состояния и обеспечивая убежище изгоям собственной профессии, а также нуждающимся представителям смежных искусств. «Гамлет» стал святилищем гуманитарных наук, его театр — лабораторией экспериментальной драмы, а его библиотека елизаветинской литературы и шекспирианы — Меккой для амбициозных исследователей.

Исключительно в качестве хобби великий патриарх сцены обратил свой острый неугомонный интеллект на расследование преступлений. Предаваясь этому хобби, он познакомился с инспектором Таммом, тогда еще служившим в следственном отделе нью-йоркского полицейского управления, и между ними возникла тесная дружба. Они эффективно сотрудничали в расследовании убийств до и после ухода Тамма из полиции и открытия им частного детективного агентства. Потом к ним присоединилась дочь Тамма, Пейшнс, которая, вернувшись на родину после многолетних странствий с компаньонкой по Европе, сразу же стала усердным партнером в детективной деятельности отца и старого актера.

В глазах Тамма светилось беспокойство. Какая связь могла существовать между их таинственным визитером с его оппенхаймовскими[4] намеками на тайну, стоящую миллионы, и их глухим и больным — последние годы Лейн страдал от старческих недугов, — но дорогим и любимым старым другом?

— Может быть, мне написать ему? — предложила Пейшнс.

Инспектор с отвращением бросил сигару.

— Я бы не стал этого делать, Пэтти. Говорю тебе, все это дело пахнет психушкой. Связь старого Друри с нами широко известна, и этот субъект с фальшивой бородой мог просто использовать имя Лейна, чтобы произвести на нас впечатление. Сейчас нет смысла беспокоить старика. Подождем двадцатого числа. Уверен, что бородач не позвонит и даже не собирается этого делать. Он хочет, чтобы мы вскрыли конверт. От всего этого дурно пахнет… У нас достаточно времени, чтобы подключить к делу Лейна.

— Как хочешь, — кротко отозвалась Пейшнс, но ее глаза устремились на запертую дверцу сейфа, а между бровями появилась глубокая морщинка.

Как выяснилось, инспектор оказался никудышным пророком. Ровно в полдень 20 мая телефон Тамма зазвонил и скрипучий английский голос осведомился:

— Инспектор Тамм?

— Да!

Пейшнс, слушавшая по параллельному аппарату, чувствовала, как колотится ее сердце.

— Это человек ниоткуда, — произнес английский голос. Потом на другом конце провода послышался смешок, и, прежде чем инспектор успел опомниться, в трубке раздался щелчок, и связь прекратилась.

Глава 1

28 мая, во вторник, мисс Пейшнс Тамм, чей рабочий график был весьма гибким, вошла в приемную детективного агентства Тамма без нескольких минут десять, весело улыбнулась печальной круглоглазой стенографистке, мисс Броуди, и вбежала в кабинет, застав отца внимательно слушавшим посетителя.

— Хорошо, что ты пришла так рано, Пэтти, — сказал инспектор. — Это мистер Джордж Фишер, и он рассказывает интересную историю. Моя дочь, Фишер, служит кем-то вроде охранника отца, — усмехнулся он. — Она мозг нашего агентства, так что лучше повторите ей все.

Визитер отодвинул стул и неуклюже поднялся, теребя фуражку с козырьком, над которым виднелась эмалированная пластинка с надписью: «Автобусная компания «Риволи».

Это был высокий и широкоплечий симпатичный молодой человек с растрепанными рыжими волосами; щеголеватая сине-серая униформа облегала его объемистую фигуру; грудь пересекал кожаный ремешок, прикрепленный к широкому поясу.

— Рад с вами познакомиться, мисс Тамм, — пробормотал он. — Конечно, дело пустяковое…

— Садитесь, мистер Фишер, — сказала Пейшнс с улыбкой, которую приберегала только для симпатичных молодых клиентов. — Что у вас за неприятности?

— Ну, я уже рассказал инспектору. — Уши Фишера покраснели. — Может, в этом ничего и нет, но кто знает? Понимаете, Донохью мой приятель, и…

— Лучше начнем сначала, Фишер, — прервал его инспектор. — Фишер водит один из больших экскурсионных автобусов, у которых стоянка возле Таймс-сквер, Пэтти. Автобусная компания «Риволи». Он беспокоится о своем друге, а к нам обратился потому, что этот друг, по фамилии Донохью, часто упоминал ему мое имя. Донохью — бывший коп, я его припоминаю: славный парень с хорошим послужным списком.

— Донохью тоже работает в вашей компании? — спросила Пейшнс, вздыхая про себя из-за прозаичного начала истории.

— Нет, мэм. Он ушел из полиции лет пять назад и устроился охранником в Британский музей на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы.

Пейшнс кивнула — Британский музей был маленьким, но высокопочитаемым учреждением, предназначенным для хранения и демонстрации старых английских рукописей и книг. Она бывала там несколько раз в компании мистера Друри Лейна, который посещал его регулярно.

— Донохью и мой отец были напарниками, мэм, и я знал его всю жизнь.

— И что же с ним случилось?

Фишер снова начал теребить фуражку.

— Он исчез, мэм!

— Ага, — кивнула Пейшнс. — Ну, папа, это скорее по твоей линии. Когда исчезает респектабельный пожилой джентльмен, дело обычно в женщине, не так ли?

— О нет, мэм, — возразил водитель автобуса. — Только не Донохью!

— Вы уведомили бюро исчезнувших лиц?

— Нет, мэм. Я… я не знал, нужно ли это делать. Старому Донохью бы не понравилось, если бы я поднял шум без причины. Понимаете, мисс Тамм, — серьезно добавил Фишер, — может, в этом ничего и нет. Но мне это кажется чертовски странным.

— Так оно и есть, — кивнул инспектор. — Фишер, расскажите мисс Тамм то, что рассказали мне.

Фишер поведал странную историю. Группа школьных учителей из Индианаполиса, прибывшая в Нью-Йорк с экскурсионным туром, заказала один из автобусов компании «Риволи» для поездки по городу по графику, заранее оговоренному по почте. Фишеру поручили возить группу вчера, в понедельник. Они выехали в полдень от стартового пункта экскурсии на Сорок четвертой улице возле Бродвея. Последним пунктом вчерашней экскурсии был Британский музей. Обычно он не включался в экскурсионный маршрут автобусной компании по очевидной причине — это было «местечко для высоколобых», без всякой враждебности заметил Фишер, а большинство экскурсантов довольствовалось Чайнатауном, Эмпайр-стейт-билдинг, музеем «Метрополитен» (благодаря его классическому экстерьеру), Радио-Сити, Истсайдом и гробницей Гранта[5]. Но эта группа состояла из провинциальных преподавателей изобразительных искусств и английского языка — по пролетарскому определению Фишера, «компании высоколобых». Осмотр знаменитого Британского музея во время нью-йоркского тура давно планировался приезжими эстетами. Сначала казалось, что их постигнет разочарование, так как несколько недель назад музей закрылся на ремонт и не должен был открыться для посетителей еще по крайней мере два месяца. Но в итоге хранитель и совет директоров разрешили группе посетить музей во время их пребывания в городе.

— И вот тут начинается самое странное, мисс Тамм, — медленно произнес Фишер. — Я посчитал пассажиров, когда они садились в автобус, правда, скорее, по привычке, в таких поездках это делает диспетчер, а я должен только сидеть за рулем. Их было девятнадцать — мужчин и женщин…

— Сколько мужчин и сколько женщин? — спросила Пейшнс.

— Не могу сказать, мэм. Значит, когда мы отправились в поездку, их было девятнадцать. А когда мы вернулись назад во второй половине дня — по правилам компании автобусные экскурсии начинаются и заканчиваются на Сорок четвертой улице — и пассажиры начали выходить, я посчитал их снова, и, клянусь Богом, их было только восемнадцать!

— Действительно странно, — согласилась Пейшнс. — Но какое это имеет отношение к исчезновению вашего друга Донохью?

— Его друг Донохью, — вмешался инспектор, — появится в истории позже. Продолжайте, Фишер. — Он уставился в окно на серые стены Таймс-сквер.

— И кто же исчез? — осведомилась Пейшнс. — Вы выяснили это с группой?

— Нет, мэм. Это случилось так быстро! Но, подумав, я решил, что знаю, кто из них не вернулся, — ответил Фишер, выпятив грудь. — Я приметил его во время поездки, потому что он выглядел странно: высокий, средних лет, с большими седыми усами и в нелепой синей шляпе — таких только в кино видишь. Он всю дорогу был сам по себе — ни с кем не заговаривал. А потом исчез вовсе.

— Ну а как насчет Донохью, мистер Фишер? — настаивала Пейшнс. — Я все еще не вижу связи.

— Когда мы приехали в Британский музей, мэм, я передал пассажиров доктору Чоуту…

— Я знаю этого джентльмена, — кивнула Пейшнс. — Он хранитель музея.

— Верно, мэм. Он начал водить их по залам. До обратной поездки мне делать было нечего, поэтому я остановился у двери поболтать с Донохью. Я не видел его пару недель, и мы договорились сходить вечером на драку в Гарден…

— На драку, мистер Фишер?

Водитель выглядел озадаченным.

— Да, мэм, на боксерский матч. Я сам немного боксирую и люблю смотреть хорошие схватки… Ну, я сказал Донохью, что заеду за ним после ужина. Он холостяк и живет в меблированных комнатах в Челси. Потом я пошел следом за пассажирами, а когда они закончили осмотр, отвез их назад.

— Донохью был у двери, когда вы выводили вашу группу из музея? — задумчиво спросил инспектор.

— Нет, сэр. По крайней мере, я его не заметил. Вчера вечером после работы я должен был перекусить — я тоже холостяк, мэм, — продолжал Фишер, покраснев, — а потом зашел за Донохью в меблированные комнаты. Но его там не было, а хозяйка сказала, что он не возвращался с работы. Я подумал, что его что-то задержало, и подождал около часа, а когда он не появился, позвонил паре его приятелей. Они не видели его и не слышали о нем весь вечер. Тогда я уже начал понемногу тревожиться и позвонил в музей. Поговорил со смотрителем по имени Берч, и он сказал, что видел, как Донохью вышел из музея до ухода моей группы, когда я был там, и что больше он не возвращался. Я не знал, что делать, и пошел на драку один…

— Бедняга, — посочувствовала Пейшнс. — И это все?

Его широкие плечи поникли.

— Все, мэм. Сегодня утром, прежде чем идти сюда, я снова зашел в меблированные комнаты, но Донохью не появлялся всю ночь. Я позвонил в музей, и мне ответили, что он еще не приходил на работу.

— Но какое отношение имеет исчезновение вашего друга Донохью к пропавшему пассажиру, мистер Фишер? — допытывалась Пейшнс. — Боюсь, этим утром я немного туповата.

Фишер выпятил подбородок.

— Не знаю. Но этот тип в синей шляпе исчез одновременно с Донохью, и я не могу отделаться от чувства, что тут есть какая-то связь.

Пейшнс задумчиво кивнула.

— А сюда я пришел, мэм, потому, что Донохью, как я уже говорил, мог рассердиться, если бы я обратился в полицию. Он не ребенок, мисс Тамм, и в состоянии о себе позаботиться. Но… черт возьми, я беспокоюсь о нем и решил попросить инспектора ради прежних времен постараться выяснить, что произошло с этим тупоголовым ирландцем.

— Ну, инспектор? — осведомилась Пейшнс. — Вы можете устоять перед таким вызовом вашему тщеславию?

— Пожалуй, нет, — усмехнулся ее отец. — Конечно, Фишер, денег на этом не заработаешь, а времена сейчас трудные, но, думаю, мы можем немного пошарить вокруг.

Мальчишеское лицо Фишера тут же просветлело.

— Спасибо, инспектор! — воскликнул он. — Вы молодчина!

— Тогда давайте перейдем к делу, — резко сказал Тамм. — Вы когда-нибудь видели раньше этого мужчину в синей шляпе, Фишер?

— Нет, сэр. Он мне совершенно не знаком. И более того, — нахмурившись, добавил водитель автобуса, — я уверен, что Донохью тоже его не знал.

— А вам откуда это известно? — удивленно спросила Пейшнс.

— Ну, когда я вошел в музей с моими девятнадцатью подопечными, Донохью окинул их быстрым взглядом и не сказал мне, что знает кого-то из них, а он бы наверняка это сделал, если бы узнал кого-нибудь.

— Не обязательно, — сухо заметил инспектор, — но думаю, вы правы. Опишите мне Донохью. Я не видел его лет десять и не слишком хорошо его помню.

— Крепко сложен, — быстро ответил Фишер, — вес около ста семидесяти пяти фунтов, рост примерно пять футов десять дюймов, ему шестьдесят лет, силен как бык, с красной ирландской физиономией и шрамом от пули на правой щеке — думаю, это вы помните, инспектор; такое не забываешь, даже если увидишь хоть раз — ходит вразвалку, волосы седые и чертовски острые серые глаза.

— Отлично, — одобрил инспектор. — Из вас бы вышел недурной коп, Фишер. Он еще курит свою вонючую глиняную трубку? Насколько я помню, это был один из его худших недостатков.

— Курит, когда не на работе, — усмехнулся Фишер. — Совсем забыл об этом.

— Превосходно. — Инспектор поднялся. — Возвращайтесь на работу, Фишер, и предоставьте это мне. Если я обнаружу, что тут что-то не так, то немедленно уведомлю полицию. Вообще-то это полицейская работа.

— Спасибо, инспектор. — Водитель кивнул Пейшнс и вышел из кабинета, заставив девичье сердце мисс Броуди, когда он проходил мимо нее в приемной, забиться учащенно, воздавая должное его мускулистой фигуре.

— Славный парень, — сказала Пейшнс, — хотя немного неотесанный. Ты обратил внимание на его плечи, папа? Интересно, что бы из него вышло, если бы он изучал латынь, а не сидел за рулем автобуса?

Инспектор Тамм фыркнул (при этом его собственные широкие плечи опустились, а спина ссутулилась), заглянул в телефонный справочник и набрал номер:

— Алло! Автобусная компания «Риволи»? Говорит Тамм из детективного агентства Тамма. Вы управляющий?.. Как вас зовут? Что?.. А, Тиофел… Скажите, мистер Тиофел, у вас работает водитель по имени Джордж Фишер?

— Да, — ответил слегка встревоженный голос. — Что-то случилось?

— Нет-нет, — успокоил его инспектор. — Я просто спрашиваю. Это высокий парень с рыжими волосами и честным лицом?

— Да. Один из наших лучших водителей. Я уверен, что ничего…

— Да, конечно. Я только хотел кое-что уточнить. Вроде бы он вчера возил по городу группу провинциальных школьных учителей. Не скажете, где они остановились?

— В отеле «Парк-Хилл» возле Плазы.

— Спасибо. — Инспектор положил трубку, встал и потянулся за пальто. — Припудри нос, малышка. Мы отправляемся на встречу с инте… интел…

— Интеллигенцией, — вздохнула Пейшнс.

Глава 2

«Интеллигенция» оказалась группой леди и джентльменов (с преобладанием первых) не моложе сорока лет, которые сидели за завтраком в главном зале ресторана «Парк-Хилл», чирикая, как воробьи на кусте, покрывшемся весенней зеленью.

Кроме учителей, в зале никого не было. Метрдотель небрежно ткнул пальцем в сторону педагогического ансамбля, и инспектор Тамм шагнул в salle a manger[6] («Парк-Хилл» обладал галльскими претензиями и помимо французской cuisine[7]) и начал пробираться между пустыми столиками, сопровождаемый хихикающей Пейшнс.

С приближением Тамма чириканье начало прерываться, пока не прекратилось вовсе. Батарея защищенных очками испуганных глаз устремилась на вошедших. Внешность инспектора никогда не внушала доверия маленьким детям и робким застенчивым взрослым — приплюснутый нос придавал особенно зловещий оттенок красному скуластому лицу.

— Вы школьные учителя из Индианы? — осведомился Тамм.

За столом послышался испуганный шепот — старые девы прижимали руки к груди, а мужчины нервно облизывали губы.

Толстый человек лет пятидесяти, щеголевато одетый — очевидно, Красавчик Браммелл[8] и руководитель группы, — отодвинул стул во главе стола и приподнялся, держась за спинку. Лицо его было бледным.

— Да, — отозвался он.

— Я инспектор Тамм, — продолжал Тамм тем же свирепым тоном, похожим на рычание. Пейшнс, наполовину скрытая за широкой спиной отца, подумала, что леди сейчас начнут падать в обморок.

— Полиция! — ахнул толстяк. — Что мы сделали?

Инспектор сдержал усмешку. Если толстый джентльмен пришел к выводу, что «инспектор» синоним «полиции», тем лучше.

— Я здесь, чтобы это выяснить, — сурово произнес Тамм. — Здесь присутствует вся ваша группа?

Глаза толстяка окинули стол и вновь устремились на грозное лицо инспектора.

— Да, разумеется.

— Никто не исчез?

— Исчез? — эхом откликнулся толстяк. — Конечно нет. Почему кто-то должен исчезнуть?

Шеи вытягивались и втягивались назад; две тощие дамы испуганно попискивали.

— Я просто спрашиваю. — Холодный взгляд инспектора скользнул по столу. — Вчера вы ездили на экскурсию в автобусе компании «Риволи»?

— Да, сэр.

— Всей группой?

— Да.

— И все вернулись?

Толстый джентльмен опустился на стул, словно потрясенный внезапностью разразившейся драмы.

— Думаю, д-да, — запинаясь, пролепетал он. — Мистер Ф-Фрик, разве не все вернулись с экскурсии?

Тощий маленький человечек с высоким крахмальным воротником и влажными карими глазами вздрогнул, вцепился в скатерть и огляделся, словно ища поддержки.

— Да, мистер Ондердонк. Конечно, все.

— Как бы не так, — проворчал инспектор. — Вы, ребята, кого-то покрываете. Кого не хватает?

Воцарилось испуганное молчание.

— Возможно, папа, — пробормотала Пейшнс, — эти добрые люди говорят правду.

Тамм сердито повернулся к дочери, но она улыбнулась и добавила:

— Понимаешь, я их сосчитала.

— Ну? — Инспектор снова пробежал взглядом по столу.

— Их семнадцать.

— Что, черт побери, здесь творится? — буркнул инспектор, на миг позабыв о роли людоеда. — Фишер говорил, что их было девятнадцать… Эй, вы! — рявкнул он в ухо толстяку. — Вас всегда было семнадцать?

Мистер Ондердонк смог только кивнуть.

— Официант! — крикнул Тамм через зал метрдотелю. Тот оторвался от меню. — Подойдите-ка сюда!

Метрдотель с неприязнью посмотрел на инспектора и подошел гренадерским шагом:

— Да?

— Взгляните на эту компанию.

Метрдотель повиновался, элегантно склонив голову набок.

— Здесь вся группа?

— Mais oui, m'sieu'[9].

— Говорите по-американски, — с отвращением произнес инспектор. — Семнадцать человек?

— Ровно семнадцать, месье.

— Их было столько же, когда они зарегистрировались в отеле?

— Ха! — Метрдотель приподнял брови. — Un gendarme[10]. Пожалуй, я вызову управляющего.

— Отвечайте на вопрос, болван!

— Семнадцать, — твердо сказал метрдотель и повернулся к встревоженным учителям: — Успокойтесь, mesdames et messieurs[11]. Уверяю вас, это недоразумение. — Mesdames et messieurs облегченно вздохнули, а метрдотель посмотрел на инспектора с достоинством пастуха, отвечающего за свое стадо: — Пожалуйста, месье, будьте кратки. Мы не можем допустить, чтобы наших гостей…

— Слушай, Лафайет[12]! — Тамм вне себя от гнева схватил метрдотеля за безукоризненно отглаженные отвороты пиджака. — Сколько дней эти люди здесь проживают?

Тело метрдотеля слегка дернулось, а потом застыло от ужаса. Дамы из группы побледнели, а джентльмены поднялись и стали нервно перешептываться.

— С п-пятницы, — ответил метрдотель, судорожно глотнув.

— Так-то лучше, — буркнул инспектор, отпуская многострадальные лацканы. — Пошел вон!

Метрдотель испарился.

— Теперь давайте это обсудим, — продолжал людоед, опускаясь на освободившийся стул толстяка. — Садись, Пэтти, похоже, это работа на весь день. Ну и публика! Скажите, вы пересчитывали ваших людей, когда садились в автобус вчера в полдень?

— Нет, сэр, — быстро ответил толстяк. — Я очень сожалею… Понимаете, мы не думали…

— Ладно-ладно, — прервал инспектор более доброжелательным тоном. — Я не собираюсь вас кусать — мне просто нужна информация. Вы говорите, что в вашей группе семнадцать человек. Вас было семнадцать, когда вы покинули дыру, откуда прибыли, когда приземлились в Нью-Йорке, когда остановились в этом отеле и когда осматривали город. Правильно?

Все единодушно кивнули.

— Так было до вчерашнего полудня, — задумчиво продолжал Тамм. — Вы заказали экскурсионный автобус, отправились на угол Сорок четвертой улицы и Бродвея, где паркуются машины компании «Риволи», и сели в него. По дороге на стоянку вас было семнадцать?

— Я… я не знаю, — беспомощно отозвался толстяк.

— Хорошо, не знаете. Но одно несомненно: когда автобус отошел от стоянки, в нем было девятнадцать человек. Как вы это объясните?

— Девятнадцать! — воскликнула, полная леди средних лет, в пенсне. — Да, меня тоже заинтересовало, что этот мужчина там делает!

— Какой мужчина? — встрепенулся инспектор.

Пейшнс уронила ложку, которой поигрывала, и уставилась на полную леди, чье лицо выражало одновременно триумф и озадаченность.

— Какой мужчина, мисс Радди? — нахмурившись, осведомился толстяк.

— Мужчина в диковинной синей шляпе! Неужели никто из вас его не заметил? Помнишь, Марта, я показала тебе его, когда автобус тронулся?

— Да, верно, — подтвердила костлявая старая дева.

Пейшнс и инспектор посмотрели друг на друга. Выходит, история Джорджа Фишера основывалась на подлинных фактах.

— А вы не помните, мисс… э-э… Радди, другие детали внешности этого человека? — спросила Пейшнс.

Мисс Радди просияла:

— Разумеется, помню! Это был мужчина средних лет, с огромными усами. Как у Честера Конклина[13] — знаете, комического киноактера. — Она слегка покраснела. — Только у него усы были седые.

— А когда Лавиния… мисс Радди показала его мне, — возбужденно добавила тощая Марта, — я увидела, что он высокий и худой!

— Кто-нибудь еще заметил этого мужчину? — спросил инспектор.

Никто не отозвался.

— А вам не приходило в голову, леди, — саркастическим тоном продолжал Тамм, — что незнакомый человек не имеет права находиться в автобусе, заказанном вашей группой?

— Приходило, — ответила мисс Радди, — но я подумала, что он имеет отношение к автобусной компании.

Инспектор поднял глаза к потолку.

— По обратной дороге вы его видели?

— Нет, — дрожащим голосом отозвалась мисс Радди. — Я специально его высматривала, но его с нами не было.

— Это уже кое-что. Но, — инспектор мрачно улыбнулся, — это составляет восемнадцать человек. А мы знаем, что вчера в автобусе вас было девятнадцать. Подумайте как следует. Я уверен, что кто-то из вас должен был заметить девятнадцатого пассажира.

— Думаю, — вмешалась Пейшнс, — эта очаровательная леди на краю стола что-то припоминает. Я видела, как она последние две минуты порывалась заговорить.

Очаровательная леди судорожно глотнула.

— Я… я только хотела сказать, — пискнула она, — что заметила кое-кого еще не из нашей группы. Не человека в синей шляпе — другого мужчину…

— Как он выглядел, мадам? — быстро спросил инспектор.

— Он… — Она запнулась. — По-моему, он был высокий.

— Вы ошибаетесь, мисс Старбак, — возразила похожая на амазонку[14] женщина с бородавкой на носу. — Я тоже его заметила и уверена, что он был низкорослый!

— Теперь и я припоминаю… — заговорил круглолицый лысый джентльмен.

— Он был маленький, — резко заявила амазонка. — У вас всегда была скверная память, мистер Скотт. Я четко помню…

— Кажется, я тоже видела его, — робко произнесла маленькая старая леди. — Это был высокий полный молодой человек…

— Погодите, — устало остановил их инспектор. — Так мы ни к чему не придем. Очевидно, никто из вас не знает, как выглядел девятнадцатый пассажир. Но кто-нибудь помнит, ехал ли он с вами назад к стоянке?

— Уверена, что ехал, — сразу откликнулась мисс Старбак. — Он сошел с автобуса передо мной. Больше я его не видела. — Очаровательная леди бросила сердитый взгляд на амазонку, словно подстрекая ее опровергнуть заявление.

Но никто этого не сделал. Инспектор Тамм задумчиво почесал подбородок.

— Ладно, — сказал он наконец. — По крайней мере, мы знаем, где стоим. Прошу вас… забыл вашу фамилию…

— Ондердонк. Лютер Ондердонк, — энергично отозвался толстый джентльмен.

— Прошу вас, мистер Ондердонк, сразу связаться со мной, если появятся новости. Например, если кто-то из вас увидит одного из двух мужчин, которые вчера ехали в автобусе с вашей группой, пусть сообщит мистеру Ондердонку, и он позвонит мне в офис. — Инспектор бросил на скатерть карточку, — и толстяк осторожно подобрал ее. — Смотрите все в оба.

— Вы будете действовать в качестве детективов, — добавила Пейшнс. — Я уверена, что это окажется самой увлекательной частью вашего пребывания в Нью-Йорке.

Семнадцать учителей из Индианы тут же просияли.

— Только не суетитесь, — предупредил инспектор. — Просто наблюдайте. Сколько вы еще пробудете в городе?

— Мы должны возвращаться в пятницу, — ответил мистер Ондердонк, виновато кашлянув.

— Недельные каникулы, а? Ну, прежде чем выезжать из отеля, позвоните мне в любом случае.

— Обязательно позвоню, инспектор, — заверил его Ондердонк.

Тамм вышел из зала вместе с Пейшнс, бросив по дороге свирепый взгляд на метрдотеля, и оба прошли через вестибюль на Плазу.

Кротости Пейшнс как не бывало.

— Ты вел себя ужасно, папа, — напугал этих бедняг до смерти! Они дрожали, как дети!

Инспектор неожиданно усмехнулся:

— Техника, малышка! Женщине достаточно строить глазки и улыбаться. Но если мужчина хочет чего-то добиться, он должен строить страшные рожи и орать как можно громче. Я всегда испытывал жалость к недомеркам.

— Как насчет Наполеона? — спросила Пейшнс, беря отца под руку.

— Не говори мне, что у него был тихий голос! Теперь эти учителишки будут есть у меня из рук.

— Пока один из них тебя не укусит, — мрачно предсказала Пейшнс.

Инспектор снова усмехнулся.

— Эй, такси!

Глава 3

Такси высадило их возле огромных автобусов, выстроившихся у обочины на южной стороне Сорок четвертой улицы около угла с Бродвеем. Машины были выкрашены в розовый и голубой цвета, словно гигантские младенцы, наряженные сентиментальной мамашей. Их «няни» — молодые люди крепкого сложения, в щеголеватой сине-серой униформе — отдыхали на тротуаре снаружи розово-голубой будки, куря и переговариваясь.

Пейшнс ждала около будки, пока инспектор расплачивался с таксистом, чувствуя на себе восхищенные взгляды молодых людей.

Очевидно, она особенно пришлась по вкусу одному из них — светловолосому гиганту, который сдвинул фуражку на глаза, подошел к ней и осведомился:

— Привет, беби! Может, прошвырнемся?

— Сейчас неподходящий момент, — улыбаясь, ответила Пейшнс.

Молодой здоровяк с рыжими волосами уставился на нее и сердито повернулся к блондину.

— Отвали, не то схлопочешь, — предупредил он. — Эта леди…

— Мистер Фишер! — воскликнула Пейшнс. — Как галантно с вашей стороны! Но я уверена, что ваш друг не имел в виду ничего… э-э… нескромного. Не так ли?

Челюсть гиганта отвисла, и он покраснел.

— Конечно нет, мэм. — Блондин отошел назад к группе водителей, которые разразились хохотом.

Джордж Фишер снял фуражку.

— Не обращайте на них внимания, мисс Тамм. Они цепляются ко всем от нечего делать… Здравствуйте, инспектор.

— Привет, — коротко отозвался Тамм, окинув взглядом молодых людей. — Что здесь происходит, Пэтти? Один из этих щенят позволил себе лишнее?

Водители тут же умолкли.

— Нет-нет, — быстро сказала Пейшнс. — Приятно снова встретиться с вами так скоро, мистер Фишер.

— Мне тоже, мисс Тамм. У меня как раз перерыв, так что…

— Хм! — прервал инспектор. — Есть новости, парень?

— Никаких, сэр. После нашей встречи я опять звонил в меблированные комнаты и музей, но старина Мик так и не объявился.

— Мне кажется, в музее должны были начать беспокоиться, — пробормотал инспектор.

Фишер пожал плечами:

— Я говорил только со смотрителем.

Кивнув, Тамм достал из нагрудного кармана сигару, откусил кончик и снова посмотрел на водителей, которые все еще помалкивали, — светловолосый гигант держался на заднем плане. В общем, они выглядели грубоватыми, но честными парнями. Сплюнув на тротуар, Тамм заглянул в открытую розово-голубую будку и встретился глазами с человеком, который стоял внутри, держа телефонную трубку, и тут же отвел взгляд. Это был седой краснолицый мужчина в такой же униформе, как водители, но над козырьком фуражки к словам «Автобусная компания «Риволи» было добавлено слово «Диспетчер».

— Не унывайте, Фишер, может, нам что-нибудь удастся выяснить, — добродушно сказал инспектор. — Пошли, дочка.

Они направились мимо молчаливой группы к старому ветхому строению, какими изобилует Таймс-сквер, и поднялись по ступенькам к стеклянной двери с надписью: «Дж. Тиофел. Управляющий автобусной компанией «Риволи».

Инспектор постучал, мужской голос ответил: «Входите!» — и они шагнули в маленькую пыльную контору, освещенную скудными лучами нью-йоркского солнца, которые проникали сквозь высокое зарешеченное окно.

Дж. Тиофел оказался молодым человеком с глубокими морщинами на лице, делавшими его старше своих лет.

— Да? — резко осведомился он, оторвавшись от графика. Его взгляд скользнул по Пейшнс и устремился на инспектора.

— Моя фамилия Тамм. А это мисс Тамм. Я звонил вам сегодня утром насчет Фишера.

— А-а! — Тиофел откинулся на спинку стула. — Садитесь, мисс Тамм. Какие-то неприятности, инспектор? Боюсь, по телефону я не все понял.

— Никаких неприятностей. А откуда вы знаете, что я инспектор?

Тиофел улыбнулся:

— Я не так молод, как выгляжу, и помню время, когда ваша фотография появлялась в газетах почти каждый день.

— Вот как? Хотите сигару? — Тиофел покачал головой, и Тамм опустился на стул. — Мы просто пытаемся разобраться кое в чем, что дурно попахивает. Скажите, мистер Тиофел, кто организовал заказ автобуса для группы школьных учителей из Индианы?

Управляющий быстро моргнул.

— По-моему… Подождите, я проверю. — Он встал, порылся в объемистой папке и достал лист бумаги. — Так я и думал. Джентльмен по фамилии Ондердонк. Вроде бы он руководитель группы. Пару недель назад он прислал нам письмо, а в пятницу позвонил из отеля «Парк-Хилл».

— Чтобы договориться о вчерашней экскурсии? — спросила Пейшнс.

— Не только, мисс Тамм. Он хотел, чтобы мы предоставили его группе автобусное обслуживание на всю неделю, пока они будут в городе.

— Значит, они ездили на экскурсии в субботу и воскресенье? — осведомился Тамм.

— Да. И собираются ездить сегодня, завтра и все будние дни недели. Довольно необычно. Разумеется, мы обслуживаем их по специальному тарифу.

— Хм. Их с самого начала было семнадцать человек?

— Совершенно верно.

— А в субботу и воскресенье на экскурсии выезжало столько же?

Тиофел уставился на него, потом мрачно произнес:

— Предполагалось, что поедет не больше, если вы к этому клоните. Подождите минутку. — Он снял трубку одного из телефонов — очевидно, это был аппарат внутренней связи. — Барби, пришлите сюда Шеллека и Брауна. — Управляющий положил трубку.

— Барби — это диспетчер? — спросил инспектор.

— Да.

— Понятно. — Тамм поднес спичку к сигаре.

Дверь открылась, и вошли двое водителей в униформе.

— Браун, — строго обратился Тиофел к одному из них, — вы возили в субботу группу учителей из «Парк-Хилл». Вы их пересчитывали?

Браун казался удивленным.

— Конечно, мистер Тиофел. Их было семнадцать.

Управляющий повернулся к другому водителю:

— А вы, Шеллек?

— Да, шеф. Их было ровно семнадцать.

— Вы оба в этом уверены?

Водители кивнули.

— Ладно, идите.

— Одну минуту, ребята, — остановил их инспектор, когда они повернулись к двери. — Пожалуйста, пришлите сюда диспетчера Барби.

В ответ на вопросительные взгляды водителей управляющий кивнул.

— Вы думаете… — сердито начал он, когда дверь за ними закрылась.

— Я знаю, мистер Тиофел, — усмехнулся инспектор. — Только позвольте мне самому поговорить с ним. — Он бросил взгляд на Пейшнс, удовлетворенно потирая руки. Ощущение отцовства вернулось к нему после многолетнего перерыва, когда дочь, уехав за границу малышкой с косичками, вернулась красивой молодой женщиной с выщипанными бровями. Но в данном случае его немой призыв к дочернему одобрению остался незамеченным — Пейшнс размышляла о многих вещах, и удовлетворение отцовского тщеславия среди них не фигурировало. Инспектор вздохнул.

Дверь открылась снова, и на пороге появился седой мужчина из будки внизу.

— Я вам нужен, мистер Тиофел? — недовольно спросил он, подчеркнуто игнорируя присутствие Таммов.

— Выкладывайте, Барби, — произнес инспектор спокойным властным тоном профессионального полицейского.

Мужчина нехотя повернулся к нему и тут же отвел взгляд:

— Не понимаю вас, мистер.

— Для вас инспектор. — Тамм засунул большие пальцы рук в проймы жилета. — Я застукал вас с поличным, так что отпираться нет смысла.

— С поличным? — Барби облизнул губы. — Что вы имеете в виду?

— Взятку, — жестко отозвался инспектор.

Диспетчер побледнел. Его дряблые руки вздрагивали.

— Откуда… как вы узнали?

Тамм улыбнулся:

— Узнавать — моя профессия. Я бы с удовольствием отправил вас за решетку, но мистер Тиофел согласен не предъявлять вам обвинение, если вы во всем признаетесь.

— Да, — подтвердил покрасневший от гнева управляющий. — Вы слышали инспектора, Барби? Не молчите, как бревно!

Барби теребил фуражку.

— Я… у меня семья. Я знаю, что это против правил компании, и собирался отказать первому типу, но…

— Типу в синей шляпе? — прервал Тамм.

— Да, сэр. Я собирался отказать ему, но он показал мне уголок десятидолларовой бумажки, и я позволил ему сесть в автобус с остальными. А через минуту ко мне подошел другой с такой же просьбой и предложил пять баксов. Ну, подумал я, если я пропустил одного, то почему бы не пропустить и второго? Он тоже сел в автобус, и больше я ничего не знаю.

— А Фишер в этом участвовал? — резко осведомился управляющий.

— Нет, мистер Тиофел. Он тут ни при чем.

— Как выглядел второй мужчина? — спросил инспектор.

— Чернявый, с крысиной физиономией, похож на итальянца. Одет шикарно, как из отеля «Палас». На левой руке забавное кольцо. Он вроде бы левша — во всяком случае, протянул мне пятерку левой.

— Что значит «забавное»?

— Ну, вместо камня в нем маленькая подковка, — объяснил Барби. — Вроде как платиновая или из белого золота. А вокруг нее маленькие бриллианты.

— Хм! — Инспектор потер подбородок. — Полагаю, вы никогда не видели этого человека раньше?

— Нет, сэр.

— А вы бы узнали его, если бы увидели снова?

— Да, сэр.

— И он вернулся вместе с учителями, а тип в синей шляпе — нет?

Глаза Барби расширились от удивления подобным всеведением.

— Верно!

— Хорошо. — Инспектор поднялся. — Благодарю вас, мистер Тиофел. И не будьте слишком суровы к вашему диспетчеру.

Он подмигнул управляющему, дружелюбно хлопнул по плечу ошеломленного Барби, взял Пейшнс под руку и направился к двери.

— Я всегда чую неладное, когда кто-то смотрит на меня и тут же отводит взгляд, — усмехнулся Тамм, когда они спускались по скрипучим ступенькам. — Я знал, что диспетчер в этом замешан, как только увидел его в будке.

— Ты неисправимый хвастун, папа, — засмеялась Пейшнс. — Но что нам делать дальше?

Лицо инспектора вытянулось.

— Мы не добились прогресса в поисках старого Донохью, — со вздохом признал он. — Ладно, Пэтти, давай нанесем визит в этот чертов музей.

Глава 4

Британский музей помещался в высоком и узком четырехэтажном здании, втиснутом между двумя многоквартирными домами на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы и фасадом обращенном к Центральному парку.

Поднявшись на единственную ступеньку, Таммы уставились на высокую бронзовую дверь, каждая из створок которой была украшена барельефом Шекспира. С бронзовой ручки свисала табличка, недвусмысленно предупреждающая, что музей закрыт на ремонт.

Но инспектора было нелегко обескуражить. Он поднял правую руку и решительно постучал кулаком по бронзовой панели.

— Папа! — хихикнула Пейшнс. — Ты бьешь Шекспира!

Инспектор усмехнулся и снова постучал по носу барда с Эйвона[15]. Послышался скрежет отодвигаемых засовов, и наружу высунулась похожая на горгулью голова старика с носом-картошкой.

— Отойди-ка, братишка, — весело сказан инспектор. — Мы спешим.

— Вы что, не умеете читать по-английски? — осведомилась голова.

Нос привратника по-прежнему торчал из щели.

— Что вам нужно? — сердито осведомился он.

— Войти, разумеется!

— Ну так это вам не удастся. Музей закрыт для посетителей. Ремонт. — Щель начала сужаться.

— Эй! — крикнул инспектор, тщетно пытаясь предотвратить катастрофу. — Это полиция!

Из-за головы Шекспира донесся замогильный смешок. После чего наступило молчание.

— Будь я проклят! — рявкнул инспектор. — Ну, погоди, старый дурень! Сейчас я сломаю эту чертову дверь!

Пейшнс прислонилась к двери, давясь от смеха.

— Ты такой забавный, папа! Это наказание за то, что ты непочтительно наложил руки на нос бессмертного Уилла… У меня есть идея.

Инспектор фыркнул.

— Незачем выглядеть так скептически. У нас ведь имеется друг во вражеском лагере, не так ли?

— О ком ты?

— О неувядаемом Друри! Мистер Лейн входит в совет директоров музея, верно? Не сомневаюсь, что звонок от него откроет Сезам.

— Клянусь Богом, ты права! Пэтти, ты унаследовала отцовские мозги! Поищем телефон.

Они нашли телефонную будку в аптеке на Мэдисон-авеню, одним кварталом к востоку. Инспектор заказал междугородний разговор с «Гамлетом».

— Алло! Это Тамм. Кто у телефона?

— Куоси, — проскрипел старческий голос.

Куоси был древним стариком, проведшим рядом с Лейном более сорока лет — сначала в качестве гримера, а ныне друга на пансионе.

— Лейн здесь?

— Мистер Друри рядом, инспектор. Он говорит, что вы преступник.

— Признаю себя виновным. Нам очень стыдно. Слушай, обезьяна, скажи мистеру Лейну, что мы просим его об услуге.

На другом конце провода послышалось бормотание. Глухота старого актера, хотя и не мешала беседам тет-а-тет — его способность читать по губам была сверхъестественной, — эффективно препятствовала телефонным разговорам, и Куоси годами функционировал в качестве уха своего хозяина.

— Он хочет знать, идет ли речь об очередном деле, — пискнул наконец Куоси.

— Да. Скажи ему, что мы идем по следу одной тайны и должны попасть в Британский музей, но чертов смотритель нас не впускает, так как музей закрыт на ремонт. Может Лейн что-нибудь для нас сделать?

Последовала пауза, а затем Тамм вздрогнул, услышав в трубке голос самого Лейна. Несмотря на возраст, голос старого джентльмена сохранял гибкость и тембровое богатство, делавшее его ранее самым знаменитым говорящим органом в мире.

— Алло, инспектор. Теперь вам для разнообразия придется удовлетвориться слушанием, — усмехнулся актер. — Я, как обычно, в тисках монолога. Надеюсь, с Пейшнс все в порядке? Не отвечайте — это будет глас вопиющего в пустыне… Что-то не так в Британском музее? Не могу себе представить — ведь это самое мирное место, какое только можно вообразить. Конечно, я сразу же позвоню хранителю. Доктор Алонсо Чоут — мой старый друг. Уверен, что он гам, но если нет, я разыщу его, и, когда вы вернетесь к музею — насколько я понимаю, вы где-то поблизости, — вас, безусловно, впустят. — Старый джентльмен вздохнул. — До свидания, инспектор. Надеюсь, вы вскоре найдете время — вы и Пейшнс, я очень по ней скучаю — нанести визит в «Гамлет».

В трубке послышался неохотный щелчок.

— До свидания, — печально промолвил инспектор в уже мертвую трубку, избегая вопросительного взгляда дочери, стоящей снаружи телефонной будки.

Когда они вернулись к порталу Британского музея, борода Шекспира выглядела менее мрачно, а дверь была приоткрыта. В дверном проеме их ожидал высокий пожилой мужчина с элегантной эспаньолкой a la mode de sud[16], над которой сверкали в улыбке белые зубы. Позади него, словно виноватая тень, маячил старик с носом-картошкой.

— Инспектор Тамм? — осведомился мужчина с бородкой, протянув руку. — Я Алонсо Чоут. А это мисс Тамм! Я хорошо помню ваш прошлый визит в наш музей с мистером Лейном. Входите, входите! Очень сожалею по поводу нелепой ошибки Берча. В следующий раз он не будет вести себя столь опрометчиво — не так ли, Берч?

Смотритель пробормотал нечто нелюбезное и отступил в тень.

— Это не его вина, — великодушно отозвался инспектор. — Приказ есть приказ. Очевидно, вы получили известия от старика Лейна?

— Да. Его слуга Куоси только что звонил мне. Не обращайте внимания на состояние музея, мисс Тамм, — улыбнулся доктор Чоут. — Я чувствую себя как щепетильная домохозяйка, извиняющаяся перед неожиданным посетителем за беспорядок в кухне. Мы затеяли долго откладываемую генеральную уборку, включающую и вашего покорного слугу.

Они прошли через мраморный вестибюль в маленькую приемную. В комнате пахло свежей краской, мебель была сдвинута в центр и покрыта брезентом. Маляры стояли на подмостках, проводя влажными кистями по стенам и потолку. В нишах затаились задрапированные бюсты великих английских литераторов. В дальнем конце комнаты виднелась решетчатая дверь лифта.

— Не уверена, доктор Чоут, — заметила Пейшнс, наморщив маленький нос, — что я очарована идеей… э-э… позолотить лилию подобным образом. Не было бы более почтительным позволить костям Шекспира, Джонсона[17] и Марло[18] тлеть нетронутыми?

— Согласен с вами, — вздохнул смотритель. — Я сам был против этой идеи. Но у нас прогрессивный совет директоров. Мы сделали все возможное, чтобы не дать поместить современные фрески в шекспировском зале! — Он усмехнулся и искоса взглянул на инспектора. — Почему бы нам не пройти в мой кабинет? Он рядом, и, слава богу, никакая кисть его еще не коснулась!

Доктор Чоут направился по испачканному краской брезенту к двери в нише. Деревянную панель украшало его имя. Он проводил посетителей в просторную светлую комнату с высоким потолком и отделанными дубом стенами, вдоль которых располагались книжные стеллажи. Молодой человек, читавший в кресле, поднял голову, когда они вошли.

— Простите, что беспокою вас, Роу, — заговорил доктор Чоут. — Хочу познакомить вас с друзьями Друри Лейна. — Молодой человек поднялся с приветливой улыбкой и медленно снял очки в роговой оправе. Это был высокий парень с симпатичным лицом, плечами атлета и усталыми карими глазами ученого. — Мисс Тамм, инспектор Тамм, это мистер Гордон Роу — один из самых преданных неофитов Британского музея.

Молодой человек, не сводя взгляда с Пейшнс, обменялся рукопожатием с инспектором.

— Вы отлично знаете, доктор, что полезно для утомленных глаз. Мисс Тамм… Хм… Боюсь, фамилия не слишком подходящая… Инспектор, по-моему, я слышал о вас.

— Спасибо, — сухо отозвался Тамм. — Не будем вам мешать, мистер… как-вас-там. Нам лучше пройти куда-нибудь в другое место, доктор Чоут, и позволить молодому человеку дочитывать его дешевый роман.

— Папа! — воскликнула Пейшнс. — Пожалуйста, мистер Роу, не обижайтесь на отца. Очевидно, его рассердил ваш непочтительный отзыв о фамилии Тамм. — Она покраснела, а молодой человек, нисколько не обескураженный гневом инспектора, продолжал рассматривать ее с холодным одобрением. — Какую фамилию вы бы мне дали, мистер Роу?

— Дарлинг[19], — тут же ответил молодой человек.

— Пейшнс[20] Дарлинг?

— Э-э… просто Дарлинг.

— Слушайте!.. — свирепо начал инспектор.

— Пожалуйста, садитесь, — прервал его доктор Чоут. — Роу, ради бога, ведите себя прилично.

Смущенная упорным взглядом молодого человека, Пейшнс села, инспектор и доктор Чоут последовали ее примеру, а мистер Роу продолжал стоять и глазеть на нее.

— Ожидание становится утомительным, — продолжал хранитель. — Маляры только начали работу — к верхним этажам еще не приступали.

Гордон Роу наконец сел.

— Если я мешаю… — с улыбкой начал он.

На лице инспектора отразилась надежда. Но Пейшнс, бросив на отца предупреждающий взгляд, обратилась к хранителю:

— Вы сказали, доктор Чоут, что генеральная уборка включает и вас. В каком смысле?.. Нет, останьтесь, мистер Роу.

Откинувшись на спинку вращающегося стула за длинным письменным столом, доктор Чоут со вздохом окинул взглядом комнату.

— В переносном. Об этом еще не объявлялось публично, но я ухожу в отставку. Пятнадцать лет жизни я потратил на музей, и теперь пора подумать о себе. — Он закрыл глаза. — Я знаю, чем займусь. Куплю маленький коттедж, который приметил на севере Коннектикута, переберусь туда с моими книгами и буду вести жизнь ученого отшельника…

— Неплохая идея, — сказал инспектор. — Но…

— Просто очаровательно, — пробормотал мистер Роу, по-прежнему глядя на Пейшнс.

— Судя по тому, что рассказывал мне о вас мистер Лейн, вы, безусловно, заслужили отдых, — спешно вмешалась Пейшнс. — Когда вы покидаете музей, доктор Чоут?

— Еще не решил. Понимаете, мы ждем нового хранителя. Он прибывает из Англии ночным кораблем, сойдет на берег завтра утром, и тогда мы посмотрим… Ему понадобится время, чтобы акклиматизироваться, и, конечно, я останусь, пока он не сможет управляться сам.

— Как насчет светского визита, мисс Дарлинг? — внезапно спросил молодой человек.

— Я всегда думала, что Америка ограничивает заимствования из Англии книгами и картинами, — смущенно сказала Пейшнс. — Очевидно, ваш будущий хранитель — известная личность, доктор Чоут?

Инспектор ерзал на стуле.

— Он создал себе репутацию за границей, — ответил доктор Чоут, — хотя не сказал бы, что высшей категории. Много лет он был директором маленького лондонского музея в Кенсингтоне. Его зовут Седлар — Хэмнет Седлар…

— Солидный британский ростбиф для вас! — с энтузиазмом воскликнул молодой человек.

— Его лично нанял председатель нашего совета директоров — Джеймс Уайет.

Пейшнс, сердясь на себя за то, что боится встретиться с восхищенным взглядом мистера Роу, подняла тонкие брови. Уайет был титаном среди великих — образованным Крезом[21] со страстной преданностью науке.

— К тому же Седлара горячо рекомендовал сэр Джон Хамфри-Бонд, — продолжал доктор Чоут. — А его рекомендация многого стоит. Полагаю, инспектор, вам известно, что он десятилетиями был самым знаменитым коллекционером предметов елизаветинской эпохи.

Инспектор вздрогнул и откашлялся:

— Да-да, конечно. Но что, если мы…

— Надеюсь, вы не возражаете против моего присутствия? — внезапно осведомился мистер Роу. — Я надеялся, что кто-нибудь появится. — Он засмеялся и хлопнул ладонью по толстому старинному фолианту, который читал. — Сегодня мой счастливый день.

— Конечно нет, мистер Роу, — пробормотала порозовевшая Пейшнс. — Э-э… доктор Чоут, я провела значительную часть моей юности в Англии…

— Значит, повезло и Англии, — заметил молодой человек.

— …и всегда чувствовала, что даже самые культурные англичане считают нас довольно симпатичными, но весьма неотесанными варварами. Полагаю, ваше предложение мистеру Седлару было достаточно соблазнительным, чтобы…

Доктор Чоут усмехнулся в бороду:

— Ошибаетесь, мисс Тамм. Финансы Британского музея не позволяют нам предложить доктору Седлару даже столько, сколько он получает в Лондоне. Но он, кажется, с энтузиазмом относится к перспективе присоединиться к нам и ухватился за предложение мистера Уайета. Очевидно, он непрактичен, как и все мы.

— Истинная правда, — вздохнул молодой человек. — Если бы я был практичным…

— Странно, — улыбнулась Пейшнс. — Это не кажется соответствующим британской психологии.

Инспектор громко кашлянул:

— Пэтти, доктор Чоут занятой человек, и мы не можем отнимать у него время, болтая о том, что не имеет отношения к делу.

— Право, инспектор…

— Уверен, что для старого ископаемого вроде Чоута, — заметил мистер Роу, — такое удовольствие побеседовать с таким очаровательным существом, как ваша дочь, инспектор.

В глазах Тамма мелькнуло отчаяние.

— Мы пришли сюда, доктор Чоут, — сказал он игнорируя молодого человека, — узнать о Донохью.

— Донохью? — Хранитель озадаченно посмотрел на Роу, который склонился вперед, блестя глазами. — Что с ним случилось?

— То, что он исчез.

Молодой человек перестал улыбаться.

— Исчез? — переспросил он.

Доктор Чоут нахмурился:

— Вы уверены, инспектор? Полагаю, вы имеете в виду нашего охранника?

— Его самого. Разве вы не знали, что сегодня утром он не вышел на работу?

— Знал, но… — Хранитель поднялся и начал ходить по половику. — Берч, наш смотритель, говорил мне утром, что Донохью не появился, но мне и в голову не пришло… Помните, Роу, я упоминал вам об этом? Понимаете, он нам нравится, и мы предоставляем ему больше свободы, чем другим. К тому же музей закрыт… Так что произошло, инспектор?

— Насколько нам известно, — мрачно ответил Тамм, — Донохью ушел отсюда вчера во второй половине дня, когда группа учителей была здесь на экскурсии, и с тех пор его не видели. Он не появлялся в своих меблированных комнатах, не встретился с другом вчера вечером — просто исчез из поля зрения.

— Вам это не кажется странным, доктор? — спросила Пейшнс.

Гордон Роу отложил книгу.

Доктор Чоут выглядел расстроенным.

— Группа учителей… Они казались абсолютно безобидными, инспектор.

— Если бы вы прослужили копом столько лет, сколько я, — отозвался Тамм, — то научились бы не полагаться на внешность. Как я понимаю, это вы водили их по музею?

— Да.

— Не помните, сколько там было человек?

— Право, не знаю. Боюсь, я не считал их.

— А вы, случайно, не заметили среди них, — спросила Пейшнс, — мужчину средних лет, с пышными седыми усами и в синей шляпе?

— У меня недостаток большинства затворников, мисс Тамм, — я едва замечаю то, что меня окружает.

— Я его видел, но только мельком, — сказал Роу.

— Какая жалость, — саркастически произнес инспектор. — Значит, вы водили эту группу, доктор?

— Да. — Хранитель музея пожал плечами. — А почему вас особенно интересует мужчина в синей шляпе, мисс Тамм?

— Потому что этот мужчина не входил в группу учителей, — ответила Пейшнс, — и у нас есть причины полагать, что исчезновение Донохью каким-то образом связано с ним.

— Забавно, — пробормотал молодой Роу. — Интрига в музее, доктор! Это похоже на Донохью с его романтическим ирландским темпераментом.

— Вы имеете в виду, — задумчиво промолвил доктор Чоут, — что он мог заметить что-то странное в этом мужчине в синей шляпе и заняться самостоятельным расследованием? Конечно, это возможно. Хотя я думаю, что с Донохью ничего не случилось. Я уверен в его способности позаботиться о себе.

— Тогда где же он? — сухо осведомился инспектор.

Доктор Чоут снова пожал плечами и поднялся с улыбкой — было очевидно, что он считает это пустяком.

— А теперь, когда с делами покончено, инспектор, не хотели бы вы побродить по музею? И вы, мисс Тамм? Я знаю, что вы бывали здесь раньше, но мы недавно получили в дар ценные экспонаты, и я не сомневаюсь, что они вас заинтересуют. Они в помещении, которое мы называем Комнатой Сэмюэла Сэксона. Он недавно умер и завещал нам…

— Ну… — начал инспектор.

— Мы с удовольствием взглянем на них, — быстро сказала Пейшнс.

Доктор Чоут вел посетителей, как Моисей[22], среди раскрашенного моря брезента на полу приемной и по коридору к большой читальне, где уставленные книжными полками стены также были задрапированы брезентом. Инспектор Тамм устало плелся рядом, а за ними следовали Пейшнс и высокий молодой человек.

— Вы не возражаете против моей компании, дорогая? — прошептал последний.

— Я никогда не шарахалась от общества красивых молодых людей, — чопорно ответила Пейшнс, — и не собираюсь делать это сейчас только для того, чтобы вскружить вам голову, мистер Роу. Вам никто не говорил, что вы отвратительный тип?

— Мой брат, — серьезно ответил Роу, — когда я поставил ему фонарь под глазом. Не знаю, дорогая, встречал ли я когда-нибудь девушку…

Доктор Чоут прошел через читальню к двери в дальней стене.

— Вообще-то, — сказал он, — у мистера Роу больше прав оказывать честь Комнате Сэксона, чем у меня. Он один из вундеркиндов, о которых вы читали.

— Какой ужас! — отозвалась Пейшнс.

— Не верьте ни одному его слову, — вмешался Роу. — Чоут, я вас придушу! Почтенный доктор имеет в виду, мисс Тамм…

— Теперь я уже «мисс Тамм»?

Роу покраснел:

— Прошу прощения — такое со мной иногда бывает. Доктор Чоут имеет в виду, что мне посчастливилось привлечь внимание старого Сэма Сэксона. Он умер несколько месяцев назад, завещав кучу редких книг Британскому музею, а я нахожусь здесь в полуофициальном качестве его протеже с обязательством следить, чтобы книги должным образом были устроены в новом доме.

— Это еще ужаснее, мистер Роу. Меня в основном интересуют безмозглые молодые люди без средств к существованию.

— Как вы жестоки, — вздохнул он. — Уверяю вас, если не считать средств к существованию, я вполне соответствую вашим требованиям. Хотя я занимаюсь кое-какими исследованиями в области шекспироведения. Мистер Сэксон взял меня под крылышко, и я продолжаю работу здесь, так как он умер и большая часть его шекспирианы отошла музею.

Они вошли в узкую длинную комнату, которая, судя по свежему облику, запаху скипидара и отсутствию брезента, была недавно отремонтирована. Она содержала около тысячи томов, большей частью на открытых полках. Лишь немногие находились в деревянных витринах со стеклянным верхом, очевидно являясь наиболее ценными.

— Мы только что привели их в порядок, — сказал доктор Чоут. — Здесь есть поистине уникальные экземпляры — не так ли, Роу? Конечно, содержимое этой комнаты еще не экспонировалось — коллекцию доставили всего несколько недель назад, когда мы уже закрылись.

Инспектор со скучающим видом прислонился к стене у двери.

— А здесь… — продолжал доктор Чоут лекторским тоном, подойдя к ближайшей витрине.

— Скажите, — неожиданно прервал инспектор, — что произошло вон с той витриной?

Доктор Чоут и Гордон Роу обернулись, как испуганные птицы. Пейшнс затаила дыхание.

Инспектор указывал на витрину в центре комнаты, внешне похожую на остальные, но отличающуюся от них тем, что ее стеклянный верх был разбит и только несколько осколков удерживались в раме.

Глава 5

Тревога на лицах смотрителя и молодого человека сразу же сменилась облегчением.

— Фу! — сказал Роу. — У меня камень с души упал, инспектор. Я подумал, что-то действительно не так. Это всего лишь мелкая неприятность, которая произошла вчера.

Пейшнс и Тамм обменялись быстрым взглядом.

— Что вы подразумеваете под мелкой неприятностью, Роу? — спросил инспектор.

— Уверяю вас, это так и есть, — заговорил хранитель музея. — Вчера во второй половине дня мистер Роу работал в соседней читальне и зашел сюда навести справку в одной из книг Сэксона. Он обнаружил, что стекло в этой витрине разбилось.

— Понимаете, — объяснил Роу, — рабочие покончили с этой комнатой только вчера утром. Очевидно, кто-то из них вернулся за забытым инструментом и случайно разбил стекло. Волноваться не из-за чего.

— В котором часу вы это обнаружили, мистер Роу? — спросила Пейшнс. На сей раз в ее тоне не было ничего личного.

— Думаю, около половины шестого.

— А в котором часу, доктор Чоут, музей покинула группа из Индианы? — Пейшнс больше не улыбалась.

Доктор Чоут казался раздраженным:

— Право, не помню, мисс Тамм. По-моему, учителя ушли в пять.

— А стекло разбили в пять тридцать, мистер Роу?

Молодой человек уставился на нее:

— Не знаю, мисс Шерлок!

— Прекратите ломать комедию, юноша. — Инспектор шагнул вперед, но в его голосе не слышалось враждебности. — Вы должны были слышать, как бьется стекло.

Роу с огорчением покачал головой:

— К сожалению, инспектор, я этого не слышал. Дверь из читальни в Комнату Сэксона была закрыта, а я обычно так увлекаюсь работой, что не моргнул бы глазом, если бы бомба разорвалась у меня под стулом. Так что стекло вчера могли разбить в любое время.

— Хм. — Инспектор подошел к разбитой витрине. — Ничего не украдено?

Доктор Чоут от души рассмеялся:

— Мы же не дети, инспектор! Естественно, нам пришло в голову, что кто-то мог проникнуть сюда — как видите, тут есть еще одна дверь, которая выходит в главный коридор, — и украл один из трех очень ценных томов в этой витрине. Но как видите, они все еще здесь.

Таммы посмотрели на разбитую витрину. Ее дно было выложено мягким черным бархатом. В каждом из трех искусно сделанных углублений лежала объемистая книга в полинявшем переплете из телячьей кожи. Книга слева была в золотисто-коричневом переплете, книга справа — в алом, а книга в центре — в синем.

— Во второй половине дня придет стекольщик и заменит стекло, — сказал хранитель. — А сейчас…

— Придержите коней, док, — резко прервал его Тамм. — Вы сказали, что рабочие закончили ремонт в этой комнате вчера утром. Во второй половине дня вы поставили здесь охрану? Я думал, музеи кишат охранниками.

— Нет, инспектор. Мы распустили почти весь наш персонал, когда музей закрылся на ремонт. Донохью и смотрителя Берча было вполне достаточно. Экскурсанты из Индианы были первыми посторонними, которых пустили в музей с тех пор. Нам не казалось необходимым…

— Думаю, — проворчал инспектор, — я могу сообщить, что произошло, и это вовсе не так невинно, как вы думаете.

Глаза Пейшнс блеснули. Гордон Роу выглядел озадаченным.

— Что вы имеете в виду? — быстро спросил доктор Чоут.

— Ваше предположение, док, что Донохью заметил что-то сомнительное в мистере Синяя Шляпа и последовал за ним, было правильным. Синяя Шляпа разбил витрину, и Донохью это видел!

— Тогда почему ничего не пропало? — возразил хранитель.

— Может быть, Донохью спугнул его, прежде чем он успел взять одну из этих книг. Вы говорите, они очень ценные.

Пейшнс задумчиво посасывала нижнюю губу, глядя на разбитую витрину.

— А почему Донохью не поднял тревогу, инспектор? — спросил Роу. — И почему никто не видел, как убегал парень в синей шляпе, если Донохью последовал за ним?

— А самое важное, — добавила Пейшнс, — где Донохью? Почему он не вернулся?

— Не знаю, — огрызнулся инспектор. — Но я уверен, что произошло именно это.

— Боюсь, что случилось нечто худшее, — странным тоном произнесла Пейшнс. — И не с человеком в синей шляпе, папа, а с бедным старым Донохью!

Мужчины молчали. Инспектор начал мерить шагами плиточный пол.

Пейшнс вздохнула и снова склонилась над витриной. К каждой из трех книг была прислонена треугольная карточка. На большой табличке спереди виднелась надпись: «Редкие образцы работы Уильяма Джеггарда, печатника».

— Елизаветинский период? — спросила Пейшнс.

Доктор Чоут рассеянно кивнул:

— Да. Здесь интересные экземпляры, мисс Тамм. Джеггард был знаменитым лондонским печатником и издателем, изготовившим первые книги Шекспира. Эти тома из коллекции Сэмюэла Сэксона — один бог знает, где он их раздобыл! Он был порядочным скрягой.

— Я бы так не сказал, — заметил Гордон Роу, блеснув карими глазами.

— Исключительно в библиофильском смысле, — поспешно добавил доктор Чоут.

— Пошли, — проворчал инспектор. — Хочу поискать кое-что.

Но найти не удалось ничего. С помощью доктора Чоута инспектор Тамм расспросил всех рабочих в Британском музее — декораторов, маляров, каменщиков и плотников — о событиях вчерашнего дня. Никто не видел мужчину в синей шляпе входящим или выходящим из Комнаты Сэксона, никто точно не помнил передвижений исчезнувшего Донохью.

Пейшнс, которую задержал в Комнате Сэксона мистер Роу, поспешила в читальню, где инспектор вел безрезультатный опрос рабочих.

— Папа, ты не возражаешь, если я не вернусь с тобой в агентство?

Вспомнив о своем отцовстве, инспектор напустил на себя суровый вид:

— Куда ты собралась?

— На ленч, — весело ответила Пейшнс, украдкой бросив взгляд в зеркальце на свой профиль.

— Ха! На ленч! — Инспектор выглядел мрачным.

— Очевидно, с молодым Роу, — усмехнулся доктор Чоут. — Для специалиста в такой серьезной области, как литература, этот парень слишком легкомыслен. А вот и он, — сказал хранитель, когда появился Роу с тростью и шляпой. — Вы вернетесь сегодня, Роу?

— Если смогу, — отозвался молодой человек. — Если Шекспир ждал триста с лишним лет, полагаю, он может подождать еще немного. Вы не возражаете, инспектор?

— Возражаю? — буркнул Тамм. — Какого дьявола я должен возражать? — И он поцеловал Пейшнс в лоб.

Молодая пара быстро вышла, поглощенная беседой, которая, начавшись с древности, грозила продолжаться целую вечность. Последовала небольшая пауза.

— Ну, — вздохнул инспектор, — пожалуй, я тоже пойду. Смотрите в оба, ладно? А если услышите что-то о Донохью, дайте мне знать. — Он протянул хранителю визитку, пожал ему руку и вышел из читальни.

Доктор Чоут задумчиво посмотрел вслед его широкой гориллообразной спине, потом похлопал краем визитки по скрытым бородой губам и, тихо насвистывая, вернулся в Комнату Сэксона.

Глава 6

— Я всегда думала, — сказала Пейшнс, поедая грейпфрут, — что литературоведы похожи на химиков — тощие сутулые молодые люди с фанатичным блеском в глазах и полным отсутствием сексапильности. Вы исключение из правила или я что-то упустила?

— Это я что-то упустил, — отозвался мистер Роу с набитым грейпфрутом ртом.

— Вижу, что это духовное упущение не повлияло на ваш аппетит.

— А кто сказал, что оно духовное?

Официант забрал кожуру и заменил ее чашками консоме.

— Прекрасный день, — заметила Пейшнс, быстро глотнув бульон. — Расскажите что-нибудь о себе. И передайте печенье.

— Лучше закажу коктейль. Джордж меня знает, а если нет, какая разница? Джордж, пару сухих мартини!

— Шекспир и мартини! — хихикнула Пейшнс. — Теперь я понимаю, почему вы, будучи ученым, напоминаете человеческое существо. Вы спрыскиваете пыльные страницы алкоголем, и иногда они горят, не так ли?

— Отчасти, — усмехнулся молодой мистер Роу. — Но вообще-то вы демонстрируете весьма привлекательное невежество. Я чертовски устал от ленчей с интеллектуальными женщинами.

— Вот нахал! — возмутилась Пейшнс. — Да будет вам известно, у меня степень магистра гуманитарных наук и я написала блистательную статью о поэзии Томаса Харди[24]!

— Харди? — переспросил молодой человек, морща прямой нос. — А, этот рифмоплет!

— Что вы подразумевали под своей остротой? В чем именно я проявляю невежество?

— В понимании духовной сущности старика Уилла. Девочка моя, если бы вы по-настоящему изучали Шекспира, то знали бы, что его поэзия не нуждается во внешней стимуляции. Она горит собственным огнем.

— Слушайте, слушайте, — пробормотала Пейшнс. — Благодарю вас, сэр. Никогда не забуду этот маленький урок эстетики. — На ее щеках вспыхнули два алых пятна, и она разломила печенье надвое.

Роу откинул назад голову и расхохотался, напугав Джорджа, приближавшегося с подносом, на котором стояли два запотевших стакана с янтарной жидкостью.

— Господи, да она, кажется, рассердилась!.. Поставьте мартини, Джордж… Зароем топор войны, мисс Тамм?

— Мисс Тамм?

— Дорогая!

— Для вас Пейшнс, мистер Роу.

— Очень хорошо, пусть будет Пейшнс. — Их глаза встретились над ободками стаканов, и оба рассмеялись, давясь коктейлем. — Теперь автобиография. Мое имя Гордон Роу. На Михайлов день[25] мне исполнится двадцать восемь. Я сирота. У меня удручающе маленький заработок. Думаю, что в этом году в команде «Янки» паршивый состав, Гарвард приобрел отличного квартербека, и если я буду смотреть на вас дольше, то у меня появится искушение вас поцеловать.

— Вы странный молодой человек, — промолвила покрасневшая Пейшнс. — Нет-нет, это не означает согласие, так что лучше отпустите мою руку — две леди за соседним столиком смотрят на вас неодобрительно… Боже, я краснею, как школьница, при одном упоминании о поцелуе! Вы всегда так легкомысленны? Я ожидала дискуссию об использовании инфинитива Джоном Мильтоном[26] или семейных проблемах перепончатокрылых.

— Вы ужасно симпатичная, — заметил Роу и атаковал свою отбивную. Некоторое время царило молчание, потом молодой человек серьезно посмотрел на Пейшнс, и она опустила взгляд. — Откровенно говоря, Пэт, — я рад, что вы позволили мне называть вас по имени, — я нахожу убежище в этой детской вульгарности. Я отнюдь не яркая личность и никогда не чувствовал себя способным блистать в обществе. Лучшие годы моей юности я посвятил образованию, а последнее время стараюсь потрясти мир открытиями в области литературы. Я ведь жутко честолюбив.

— Амбиции никогда не вредили молодым людям, — мягко заметила Пейшнс.

— Спасибо на добром слове, но я не творческий тип. Меня привлекают исследования. Полагаю, мне следовало бы заняться биохимией или астрофизикой.

Пейшнс теребила зеленый лист кресс-салата.

— Вообще-то я… но это глупо.

Он склонился вперед и взял ее за руку.

— Говорите, Пэт.

— Мистер Роу, на нас смотрят! — прошептала Пейшнс, но руку не убрала.

— Гордон.

— Хорошо, Гордон… Вы делаете мне больно! Я знаю, что это нелепо, но дело в том, мистер Роу… Гордон, что я презираю большинство женщин за их цыплячьи мозги.

— Прошу прощения, — сокрушенно отозвался он. — С моей стороны это была скверная шутка.

— Дело не в том, Гордон. Я никогда не находила ничего, чем по-настоящему хотела бы заниматься, в то время как вы… — Она улыбнулась. — Конечно, это звучит глупо. Но от низших приматов нас отличает только способность мыслить, и я не понимаю, почему биологические отличия женщины от мужчины должны мешать ей культивировать свой разум.

— От одной мысли об этом модно приходить в ужас, — усмехнулся молодой человек.

— Знаю и презираю эту моду. Я не верила в силу своего разума, пока не познакомилась с Друри Лейном. Он как бы тонизирует вас — заставляет думать, оставаясь при этом очень обаятельным старым джентльменом… Но мы отвлеклись от темы. — Пейшнс робко освободила руку и серьезно посмотрела на Роу. — Расскажите о вашей работе и о себе, Гордон. Мне очень интересно.

Он пожал плечами:

— Рассказывать особо нечего. Работа, еда, спортзал и сон. Основную часть, разумеется, составляет работа. В Шекспире есть нечто особенное, что притягивает меня. Другого такого гения никогда не существовало. Я не просто восхищаюсь чеканной фразой или философской концепцией «Гамлета» или «Лира». Дело в самом авторе. В чем его секрет? Из какого источника он черпал вдохновение? Или же пламя горело у него внутри? Я хочу это знать.

— Я была в Стратфорде, — тихо сказала Пейшнс. — В Чейпл-Лейн, церкви, в самой атмосфере что-то есть…

— Я провел в Англии полгода, — продолжал Роу. — Работа была адская. Идти по следу настолько неуловимому, что он кажется воображаемым. И…

— Да?

Он подпер ладонями подбородок.

— Самая важная часть жизни художника — годы формирования, период его самых интенсивных страстей, когда чувства обострены максимально… А что мы знаем об этом периоде жизни величайшего поэта, какого когда-либо создавал мир? Ничего. Этот пробел в биографии Шекспира нужно восполнить, если мы хотим достигнуть наиболее верной чувственной и интеллектуальной его оценки. — Роу сделал паузу, и в его карих глазах мелькнул испуг. — Думаю, Пэт, я на правильном пути. Мне кажется…

Он оборвал фразу и стал искать портсигар. Пейшнс сидела неподвижно.

Роу положил портсигар в жилетный карман, не открывая его.

— Нет. Это преждевременно. Я еще не знаю… — Он неожиданно улыбнулся. — Пэт, давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Пейшнс улыбнулась в ответ:

— Конечно, Гордон. Расскажите мне о Сэксонах.

— О них тоже рассказать особенно нечего. — Роу развалился на стуле. — Я смог заинтересовать старого Сэма Сэксона моей… ну, скажем, догадкой. Полагаю, он привязался ко мне — у него никогда не было детей. И, несмотря на некоторые недостатки, он по-настоящему любил английскую литературу. Старый ворчун финансировал мои исследования и даже поселил меня в своем доме… Потом он умер. А я все еще работаю.

— А миссис Сэксон?

— Несравненная Лидия? — Роу нахмурился. — Противная старуха. Конечно, нельзя кусать руку, которая тебя кормит, но иногда она бывает страшно утомительной. Ничего не знает о литературе, а о коллекции редких книг своего мужа и того меньше. Не будем говорить об этой неприятной особе.

— Только потому, что она не может обсуждать с вами старинные издания? — Пейшнс засмеялась. — Кто теперь заботится о коллекции Сэксона? Вы?

— Вы залезаете в древнюю историю, — усмехнулся Роу. — Некое ископаемое по имени Крэбб. Я называю его старый Соколиный Глаз. Он двадцать три года был библиотекарем мистера Сэксона и, я уверен, больше заботился о книгах, чем даже старый Сэм. — По его лицу пробежала тень. — Теперь Крэбб — важная персона. Мистер Сэксон упомянул в своем завещании, что Крэбб должен оставаться хранителем коллекции.

— А разве вы не работали в библиотеке Сэксона?

— Под неусыпным наблюдением Крэбба. Я не знаю даже четверти ее содержимого. Последние несколько месяцев я составлял каталоги книг, оставленных Британскому музею, — это задержало мою работу, но мистер Сэксон в завещании просил меня об этом… Слушайте, Пейшнс, я до смерти вам наскучил. Лучше расскажите о себе.

— Обо мне? Тут нечего рассказывать, — беспечно отозвалась Пейшнс.

— Я серьезно, Пэт. По-моему, вы самая… Ладно, не буду, только расскажите!

— Если вы настаиваете. — Она поискала в недрах сумочки зеркальце. — Мою карьеру можно сформулировать одной фразой: я — современная весталка[27].

— Звучит внушительно, — улыбнулся молодой человек. — Но я не вполне понял.

— Я посвятила свою жизнь… кое-чему. — Пейшнс пригладила волосы, глядя в зеркальце.

— Культивированию разума?

Она отложила зеркальце и вздохнула:

— Сама не знаю, Гордон. Иногда у меня путаница в голове.

— Знаете, какова ваша судьба? — спросил Роу.

— Расскажите!

— Вам суждена очень прозаичная жизнь, дорогая моя.

— Вы имеете в виду семью, детей?..

— Что-то в этом роде.

— Какой ужас! — Пейшнс встала — она чувствовала, что розовые пятна вот-вот прожгут дыры в ее щеках. — Нам пора идти, Гордон.

Инспектор Тамм вернулся в свое агентство погруженный в раздумье. Он что-то буркнул мисс Броуди, вошел в кабинет, швырнул шляпу через комнату на крышку сейфа, плюхнулся на вращающийся стул и положил йоги на письменный стол, но тут же их убрал. Порывшись в карманах и не найдя там сигары, инспектор стал копаться в ящике стола, пока не извлек старую трубку, которую набил дешевым табаком и зажег. Потом он поднялся, побродил по комнате, снова сел, выругался сквозь зубы и нажал кнопку на столе.

Вбежала запыхавшаяся мисс Броуди.

— Кто-нибудь звонил?

— Нет, инспектор.

— А почта?

— Тоже не было.

— Разве Таттл не прислал мне рапорт по делу Деркина?

— Нет, инспектор.

— Чтоб его… Ладно, идите!

Мисс Броуди судорожно глотнула и выбежала из комнаты.

Некоторое время Тамм смотрел в окно на Таймс-сквер. Трубка дымила вовсю.

Внезапно он подбежал к столу, схватил телефонную трубку и набрал 7-3100.

— Алло! Соедините меня с инспектором Джоганом… Никаких но — это говорит Тамм. — Он усмехнулся, услышав удивленный возглас полицейского телефониста. — Как семья, Джон? Твой старший уже наверняка может поступать в колледж… Превосходно!.. Ладно, соедини меня с Джоганом, старый ты боевой конь… Алло, Бутч? Это Тамм!

Инспектор Джоган крепко выругался.

— Ничего себе приветствие! — усмехнулся Тамм. — Брось свои штучки, Бутч… Да-да, у меня все прекрасно… Знаю, что у тебя тоже, так как успел лицезреть твою обезьянью физиономию в утренних газетах, где ты выглядишь, как всегда, здоровым до отвращения… Скажи, помнишь ли ты копа по фамилии Донохью, который ушел из полиции лет пять-шесть назад? Его прикомандировали к управлению, когда ты был капитаном, кем тебе и следовало оставаться, а не лезть в комиссары, чертов бабуин!

— Все тот же любезный старина Тамм, — усмехнулся инспектор Джоган. — Каким образом я могу помнить копа, уволившегося так давно?

— Однажды он спас твою жизнь, неблагодарная вонючка!

— Ах, тот Донохью! Что же ты сразу не сказал? Конечно, я его помню. Что тебя интересует?

— Охарактеризуй его. Не было ли против него каких-нибудь обвинений? Каков его послужной список?

— Не блистал умом, но был настолько честным, что не взял бы и пяти долларов у стукача. Слишком честный для своего же блага. Потому и не сделал карьеру. Помню, я жалел, что этот романтичный ирландец уходит. Но у него был плохой предмет страсти — долг. Ха-ха!

— Все еще отпускаешь сомнительные шуточки, а? — проворчал Тамм. — Хотелось бы дожить до того дня, Бутч, когда ты станешь комиссаром… Пока! Загляни как-нибудь в мой офис.

Инспектор положил трубку и посмотрел на свой календарь. Потом он снова позвонил в управление и попросил соединить его с отделом розыска пропавших.

Капитан Грейсон, глава отдела, был его старым другом. Тамм кратко сообщил ему историю Донохью, странные обстоятельства его исчезновения и его описание. Грейсон, в чьи обязанности входило расследовать все дела исчезнувших персон, попадающие под юрисдикцию нью-йоркского управления полиции, обещал провести тщательное следствие. Потом инспектор снова связался с инспектором Джоганом:

— Бутч, это снова я. У тебя есть данные о ловком мошеннике, специализирующемся на краже редких книг? Парень носит забавную синюю шляпу.

— Книжный вор в синей шляпе? — задумчиво промолвил Джоган. — Не припоминаю никого с таким описанием, но выясню и позвоню тебе.

— Спасибо. Буду ждать.

Джоган позвонил через полчаса. Он не обнаружил никаких сведений о человеке, крадущем редкие книги и появляющемся в синей шляпе.

Инспектор разочарованно уставился в окно. Мир казался ему унылым. Наконец он вздохнул, взял лист бумаги, отвинтил колпачок авторучки и начал старательно писать:

Глава 7

Мисс Броуди вошла в кабинет своего шефа — ее невзрачное молодое лицо покраснело.

— О, инспектор! Это… это мистер Лейн…

— Что-что? — рассеянно переспросил инспектор. Была среда, и он напрочь забыл о том, что вчера написал Лейну.

— Ну-ну, Броуди, — ласково сказала Пейшнс, — возьмите себя в руки. Что там такое с мистером Лейном?

Мисс Броуди делала спартанские усилия. Судорожно глотнув, она указала на дверь и с трудом вымолвила:

— Он снаружи!

— Черт возьми! — рявкнул инспектор, подбегая к двери. — Почему же вы сразу не сказали? — Он распахнул дверь. Высокий старик с седой шевелюрой сидел на скамейке в приемной, улыбаясь ему и Пейшнс. Мисс Броуди держалась на заднем плане, нервно посасывая большой палец. — Лейн! Рад вас видеть. Что привело вас в город?

Мистер Лейн встал, сунул трость под мышку и стиснул руку инспектора весьма крепко для старика на восьмом десятке.

— Разумеется, ваше письмо. Пейшнс, вы, как всегда, очаровательны! Инспектор, разве вы не собираетесь пригласить меня войти?

Мисс Броуди проскользнула мимо, как возбужденный призрак в высшем присутствии. Друри Лейн улыбнулся ей. Все трое удалились в кабинет инспектора.

Старый джентльмен огляделся вокруг:

— Все та же душная каюта на бриге современного капитана Тича[28]. Как вы оба поживаете?

— Физически — превосходно, — ответила Пейшнс. — А вот душевно — в данный момент значительно хуже. А как вы, мистер Лейн? В прошлый раз…

— В прошлый раз, — серьезно произнес старый джентльмен, — я скользил на оползне в свою могилу. Сегодня, как видите, я чувствую себя куда моложе своих лет.

— Мне тоже полегчало, когда я увидел вас здесь, — сказал инспектор.

Лейн переводил взгляд с губ Пейшнс на губы Тамма.

— По правде говоря, ваше письмо вернуло меня к жизни, инспектор. Дело! Тем более дело, где фигурирует мой любимый маленький Британский музей! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Вот в чем разница между вами и отцом, — засмеялась Пейшнс. — Вас тайны стимулируют, а его — раздражают.

— А что они делают с вами, дорогая?

Она пожала плечами:

— Для меня они — бальзам в Галааде[29].

— Британский музей… — пробормотал Лейн. — Пейшнс, вы встречали там молодого Гордона Роу?

Пейшнс тут же покраснела — слезы отчаяния подступили к ее глазам. Инспектор что-то сердито буркнул. Старый джентльмен с улыбкой наблюдал за ними.

— Да, встречала, — ответила Пейшнс.

— Так я и думал, — сухо сказал Лейн. — Смышленый парень, а?

— Да.

— История совершенно безумная, Лейн, — вмешался инспектор. — Я ничего на ней не зарабатываю, но занимаюсь этим ради старых времен.

— Незавидное положение, — усмехнулся старый джентльмен. — Предлагаю сразу же отправиться в музей. Кое-что в вашем описании разбитой витрины в Комнате Сэксона, инспектор, пробуждает во мне желание обследовать ее.

— Что-то, что я упустила?! — воскликнула Пейшнс.

— Это всего лишь предположение, — задумчиво промолвил мистер Лейн. — Поехали? Дромио[30] ждет внизу с машиной.

Они застали доктора Алонсо Чоута в его кабинете занятым разговором с высоким, тонкоруким и тонконогим мужчиной в одежде явно иностранного кроя. Его худощавое, чисто выбритое лицо напоминало лик ученого эпохи Ренессанса. Обращали на себя внимание монокль в правом глазу, тонкий черный шнурок которого обвивался вокруг шеи, и голос образованного англичанина. На вид ему было лет пятьдесят. Доктор Чоут представил его как доктора Хэмнета Седлара, нового хранителя музея, чей корабль из Англии прибыл сегодня утром.

— Мистер Лейн! — воскликнул доктор Седлар. — Счастлив с вами познакомиться, сэр. Я мечтал об этом с тех пор, как видел вас в Лондоне в роли Отелло двадцать лет назад. А ваши высокоученые статьи о Шекспире в «Колофоне»…

— Очень любезно с вашей стороны, — поспешно прервал его старый джентльмен. — Но в литературоведении я всего лишь дилетант. Полагаю, доктор Чоут рассказал вам о маленькой тайне, которая предшествовала вашему прибытию?

Доктор Седлар выглядел озадаченным.

— Прошу прошения?

— О, всего лишь мелочь, — сказал доктор Чоут, теребя эспаньолку. — Меня удивляет, что вы серьезно восприняли этот инцидент, мистер Лейн.

— На первый взгляд факты выглядят весьма любопытно, доктор. — Блестящие глаза Друри Лейна вновь устремились на англичанина. — Понимаете, доктор Седлар, некий пожилой джентльмен — очевидно, предварительно замаскировавшись — смог проникнуть в музей два дня назад, в понедельник, и, вероятно, разбил витрину в одной из вновь подготовленных комнат.

— Неужели? — отозвался доктор Седлар.

— Он ничего не взял, и это самое главное, — нетерпеливо произнес хранитель.

— Безусловно, — с улыбкой согласился англичанин.

— Если мне позволят прервать ученый диспут, — сказал старый джентльмен, — то не могли бы мы обследовать разбитую витрину?

Хранитель кивнул.

— Доктор Чоут и я уже успели познакомиться, — сказал доктор Седлар. — Так что у меня нет никаких возражений. — Он усмехнулся. — В конце концов, если мне предстоит руководить Британским музеем, полагаю, я должен изучить методы американских воров, специализирующихся на произведениях искусства. Не так ли, доктор?

— Э-э… да, — нахмурившись, отозвался доктор Чоут. — Как вам будет угодно.

Они прошли через общую читальню, которая была пуста — Пейшнс слегка разочаровало отсутствие Гордона Роу, — в Комнату Сэксона.

Витрину, стекло которой вчера было разбито, уже привели в порядок. Сверкающая стеклянная панель наверху ничем не отличалась от других витрин.

— Стекольщик приходил вчера после полудня, — сказал инспектору доктор Чоут. — Позвольте вас заверить, что его ни на минуту не оставляли одного. Я лично стоял рядом с ним, пока он не закончил работу.

Инспектор что-то пробормотал.

Друри Лейн и доктор Хэмнет Седлар посмотрели сквозь стекло. Глаза обоих одобрительно блеснули.

— Джеггард, — промолвил доктор Седлар. — Необычайно интересно, мистер Лейн. Правильно ли я понял по вашим словам, доктор Чоут, что это новая комната и эти экспонаты недавно подарены музею?

— Да. Содержимое этого крыла завещано Британскому музею коллекционером Сэмюэлом Сэксоном. Разумеется, оно будет экспонироваться, когда музей откроется.

— Да-да, кажется, мистер Уайет упоминал при мне о чем-то подобном месяц назад в Лондоне. Меня часто интересовало, что хранил мистер Сэксон в своей библиотеке. Вроде бы он был таинственной личностью. Эти Джеггарды просто великолепны!

— Доктор Чоут, — сухо заговорил Друри Лейн, оторвав взгляд от стекла, — у вас есть ключ от этой витрины?

— Конечно.

— Не будете ли вы так любезны открыть ее?

Хранитель уставился на него, затем повиновался. Старый джентльмен поднял крышку, откинув ее назад. Три старых тома лежали на мягком черном бархате. При ярком свете лампы на потолке их полинявшие переплеты радовали глаз. Лейн осторожно приподнял каждую книгу по очереди, внимательно обследуя переплет и открывая форзац. В одном случае он некоторое время изучал текст. Положив три тома на место, актер выпрямился, и Пейшнс увидела, как заострились его чеканные черты.

— Очень странно, — пробормотал он. — Едва могу этому поверить. — Он снова устремил взгляд на открытую витрину.

— В чем дело?! — встревоженно воскликнул доктор Чоут.

— В том, мой дорогой Чоут, — спокойно ответил старый джентльмен, — что один из томов, которые первоначально находились в этой витрине, был украден.

— Украден?! — одновременно воскликнули остальные.

Доктор Чоут шагнул вперед.

— Это невозможно, — резко заявил он. — Я сам обследовал эти тома, когда молодой Роу обнаружил разбитую витрину.

— А внутри вы их обследовали? — осведомился Лейн.

Хранитель побледнел:

— Нет. Но даже беглый осмотр…

— Боюсь, вас обманул ваш тренированный глаз, доктор. Как я говорил, это один из самых любопытных случаев в моем опыте. — Его шелковистые седые брови сдвинулись. — Смотрите. — Он указал пальцем на треугольную карточку, стоящую позади центрального тома в синем переплете. Она гласила:

— Ну? — заговорил доктор Чоут.

Хэмнет Седлар разглядывал центральный том через монокль, едва ли обращая внимание на карточку.

— Это… подделка? — спросила Пейшнс.

— Нет, дорогая. Я не претендую на звание эксперта, но достаточно ориентируюсь в подобных вещах и рискую высказать мнение, что эта книга — подлинное издание Джеггарда «Страстного пилигрима».

— Тогда я не понимаю… — сердито начал доктор Чоут. Он подобрал том в синем переплете, открыл форзац, и его челюсть отвисла. Доктор Седлар заглянул ему через плечо, и на лице его также мелькнуло изумление.

Лейн медленно шагал взад-вперед по комнате, опустив голову.

— Да, но… — ошеломленно заговорил инспектор, потом махнул рукой и выругался сквозь зубы.

— Но если это подлинный Джеггард, — воскликнула Пейшнс, — то, что…

— Невероятно! — бормотал доктор Чоут.

— Чистое безумие! — прошептал англичанин.

Они вместе склонились над томом, изучая страницы, потом посмотрели друг на друга, кивнули с чем-то похожим на благоговение и опять перенесли внимание на титульный лист. Пейшнс, стоя за ними и приподнявшись на цыпочки, прочитала:

— Понятно, — медленно произнесла Пейшнс. — Это не первое издание 1599 года, а копия 1606 года — очевидно, куда менее ценная.

— Моя дорогая мисс Тамм, — резко бросил через плечо доктор Чоут, — вы еще никогда не совершали большей ошибки.

— Вы имеете в виду, что она более ценная?

Инспектор начал проявлять признаки интереса. Лейн продолжал задумчиво ходить по комнате.

Ответа не последовало, и Пейшнс, покраснев, повторила вопрос.

— Пейшнс, — внезапно заговорил старый джентльмен. Она с благодарностью повернулась к нему, и он обнял ее за плечи длинной рукой. — Знаете, что делает этот инцидент таким удивительным?

— Понятия не имею, сэр.

Он слегка сжал ее плечи.

— Мистер Уильям Джеггард был благонамеренным покровителем искусств, но, очевидно, пребывал в состоянии жесткой конкуренции с другими издателями в тот период, когда Шекспир, Джонсон, Флетчер[33], Марло и другие роняли золото со своих перьев. Он охотился за знаменитыми именами, как некоторые современные театральные продюсеры и книгоиздатели охотятся за ними сегодня, и в результате стал кем-то вроде пирата. Джеггард напечатал сборник «Страстный пилигрим», в который также включил два ранее не публиковавшихся сонета Шекспира и три стихотворения, заимствованные из уже опубликованной пьесы «Тщетные усилия любви». Все остальное он дерзко приписал Шекспиру. Не сомневаюсь, что книга хорошо продавалась, а что касается Шекспира, то драматург проявлял странное равнодушие к публикациям. — Лейн вздохнул. — Я рассказываю вам это, чтобы вы могли оценить тогдашнюю обстановку. Сборник, безусловно, продавался хорошо, так как после первого издания в 1599 году Джеггард отпечатал второе в 1606-м и третье в 1612-м. А теперешнюю ситуацию удивительной делает следующее. Сохранились три экземпляра издания 1599 года и два — 1612-го. Но до сих пор весь мир библиофилов полагал, что ни одного экземпляра 1606 года не существует!

— Значит, эта книга бесценна? — прошептала Пейшнс.

— Я говорил, что это странное дело, дорогая, — продолжал старый джентльмен. — Едва ли, инспектор, я могу порицать вас за то, что вы были озадачены, хотя вы не вполне ухватили все элементы загадки. Но теперь ситуация становится просто безумной. Выходит, подозреваемый вами мужчина в синей шляпе пошел на колоссальный риск быть арестованным за крупную кражу и вандализм, втершись в экскурсионную группу, незаконно проникнув в Британский музей, ускользнув от группы, покуда доктор Чоут демонстрировал им сокровища музея, пробравшись в Комнату Сэксона и разбив витрину с книгами Джеггарда — ради чего? — Голос Лейна стал резким. — Только для того, чтобы украсть одну редкую и ценную книгу, заменив ее еще более редкой и ценной!

Глава 8

— Из-за чего суматоха? — осведомился веселый голос. Молодой Гордон Роу шагнул из коридора в Комнату Сэксона и тут же подошел к Пейшнс, словно кусочек железа, притянутый магнитом.

— А, Роу! — быстро сказал хранитель музея. — Вы-то нам и нужны. Случилось нечто невероятное!

— Мы, кажется, привлекаем чудеса типа шоу уродцев мистера Барнума[34], — усмехнулся Роу, подмигнув Пейшнс. — Мистер Лейн! Рад вас видеть, сэр. Господи, что за торжественное собрание! Кажется, доктор Чоут, вы посвящаете доктора Седлара в наши семейные неприятности. Привет, инспектор. Так что за беда, доктор?

Хранитель молча взмахнул синим томом, который держал в руке.

Улыбка тотчас же исчезла с лица Роу.

— Неужели… — Он выхватил у хранителя книгу и открыл ее. Теперь его лицо выражало изумление. — Да ведь это Джеггард 1606 года! — воскликнул он. — Я думал, его не существует…

— Очевидно, это не так, — сухо промолвил старый джентльмен. — Великолепный экземпляр, верно. Гордон? Какой поднимется шум, когда новость распространится.

— Да, но откуда он взялся? — пробормотал Роу. — Кто его нашел? Или вы привезли его из Лондона, доктор Седлар?

— Едва ли, — отозвался англичанин.

Доктор Чоут беспомощно пожал плечами.

— Вы не поверите, но в понедельник здесь произошла кража. Кто-то забрал из витрины издание Джеггарда 1599 года и оставил вместо него эту книгу.

Молодой человек откинул голову назад и расхохотался.

— Вот это да! — с трудом вымолвил он, вытирая глаза. — Подождите, пока об этом услышат божественная Лидия и Крэбб… Это уже чересчур! — Роу с трудом перестал смеяться. — Прошу прощения. Меня это просто оглушило… Миссис Сэксон здорово бы повезло, если бы у нее украли редкую книгу, заменив ее еще более редкой. Чистое безумие!

— Думаю, — сказал хранитель, нервно дергая себя за бороду, — вам лучше как можно скорее привести сюда миссис Сэксон. В конце концов…

— Конечно. — Роу нежно погладил Джеггарда 1606 года, вернул его доктору Чоуту, стиснул руку Пейшнс и выбежал из комнаты.

— Ужасно шумливый молодой человек, — заметил доктор Седлар. — Боюсь, я не могу разделить его легкомыслия. Книгу нужно обследовать более тщательно, доктор Чоут. Возможно, будет нелегко доказать ее аутентичность…

В глазах хранителя появился охотничий блеск.

— Разумеется, — кивнул он, потирая руки. Казалось, он с удовольствием оставил бы украденную книгу в распоряжении вора, лишь бы тот не вернулся и не потребовал бы назад уникальный том. — Предлагаю сразу же приступить к работе. Нам нужно соблюдать осторожность, Седлар, чтобы сведения об этом не просочились раньше времени! Мы можем обратиться к старику Гаспари из музея «Метрополитен», взяв с него обещание хранить тайну…

Доктор Седлар выглядел до странности бледным и не сводил глаз с пострадавшей витрины.

— Или к профессору Крауншилду из «Фолджера»[35], — пробормотал он.

Пейшнс вздохнула:

— Похоже, мы все уверены, что Джеггарда 1599 года украл человек в синей шляпе. Но этому нет доказательств. Почему вором не мог быть второй посторонний из автобуса или кто-то из учителей?

Инспектор Тамм нахмурился. Было очевидно, что дело оказалось для него слишком замысловатым.

— Едва ли, Пейшнс. — возразил Друри Лейн. — В автобусе находились девятнадцать человек, и все, по-видимому, входили в музей. Восемнадцать из них потом вернулись на автобусную стоянку, включая второго таинственного незнакомца. Таким образом, только наш друг — мужчина в синей шляпе — исчез из музея, как и Донохью. Связь слишком сильна, чтобы быть совпадением. Думаю, весьма вероятно, что человек в синей шляпе украл Джеггарда 1599 года, оставив вместо него издание 1606-го, и что Донохью исчез, преследуя его.

— Не сомневаюсь, что со временем все это объяснится, — сказал хранитель. — А пока что, доктор Седлар, если вы меня извините, я немедленно обыщу музей.

— Зачем? — мрачно осведомился инспектор.

— Есть слабый шанс, что Джеггарда 1599 года не вынесли из здания.

— Отличная идея, доктор, — одобрил Хэмнет Седлар. — Я буду продолжать, но когда придет миссис Сэксон… — Очевидно, он был наслышан о ней и преисполнен дурных предчувствий.

— Я скоро вернусь, — весело откликнулся доктор Чоут. Аккуратно положив книгу в витрину, он вышел из комнаты.

Англичанин склонился нал витриной, как нервная аистиха над гнездом.

— Скверно, — пробормотал он. — Я бы хотел взглянуть на издание 1599 года.

Друри Лейн удивленно посмотрел на него, потом опустился на стул и прикрыл глаза белой, испещренной венами рукой.

— Вы кажетесь ужасно разочарованным, доктор Седлар, — заметила Пейшнс.

Он вздрогнул:

— Прошу прощения? Да, так и есть.

— Но почему? Разве вы никогда не видели издание 1599 года? Я думала, эти редкие книги хорошо знакомы библиофилам.

— Только не этот экземпляр, — мрачно улыбнулся англичанин. — Вы же знаете, что он принадлежал Сэмюэлу Сэксону. Это делало его недоступным.

— Вроде бы мистер Роу и доктор Чоут упоминали о… э-э… таинственности мистера Сэксона.

Монокль в глазу доктора Седлара задрожал и выпал, повиснув на шнурке.

— Таинственностью! — взорвался он. — Этот человек был настоящим библиоманом. Половину своих преклонных лет он проводил в Англии, делая покупки на аукционах и вывозя все наши ценные книги!.. Среди них были малоизвестные экземпляры. Один бог знает, где он их подбирал. Украденный джеггардовский «Страстный пилигрим» 1599 года был одним из таких. До недавнего времени было известно о существовании только двух экземпляров первого издания, потом Сэксон где-то выкопал третий, но не позволял исследователям даже взглянуть на него. Он прятал его в библиотеке, как зерно в амбаре.

— Звучит трагически, — усмехнулся инспектор.

— Уверяю вас, так оно и есть, — продолжал англичанин. — Мне не терпелось обследовать эту книгу… Когда мистер Уайет рассказал мне о завещании Сэксона…

— Он упомянул, что Джеггард 1599 года включен в дарственную? — спросил Лейн.

— Да. — Доктор Седлар вздохнул и снова склонился над витриной, вставив в глаз монокль. — Великолепно! Я едва могу дождаться… Что это? — Он схватил третий из трех томов в витрине и уставился на титульный лист.

— В чем дело теперь? — Лейн быстро встал и подошел к витрине.

Доктор Седлар шумно выдохнул:

— На миг я подумал… но я был не прав. Я обследовал этот экземпляр «Генриха V» в Лондоне несколько лет назад, прежде чем его приобрел Сэксон. Он датирован 1608 годом, но сейчас установлено, что Джеггард, напечатавший его для книготорговца Томаса Пейвера, намеренно поставил более раннюю дату. Вероятно, книга напечатана в 1619 году. Но я помню, что алый переплет был ярче. Очевидно, он слегка потускнел в результате нежного обращения с ним Сэксона.

— Понятно, — кивнул старый джентльмен. — Вы меня напугали, доктор. Как насчет «Сэра Джона Олдкасла»[36]?

Будущий хранитель указал на первый том в витрине.

— С ним все в порядке, — серьезно ответил он. — Не изменил цвет с тех пор, когда я видел его в прошлый раз на аукционе «Сотби» в 1913 году, где он ушел за более высокую цену, чем другие лоты, — тот же золотисто-коричневый оттенок! Уверяю вас, я не обвиняю Сэксона в вандализме…

Доктор Чоут вошел в комнату.

— Боюсь, я ошибся, — сказал он. — Никаких признаков украденного Джеггарда. Конечно, мы продолжим поиски.

Миссис Лидия Сэксон ворвалась в комнату как разъяренная слониха. Это была монументальная женщина с боками, подобными горным склонам, кормой дирижабля, грудью морской коровы и осанкой фрегата. Блеск ее зеленых глаз не сулил ничего хорошего таким жалким созданиям, как ученые, хранители музеев и прочие наследники ее супруга. За ней следовали весело усмехающийся Гордон Роу и тощий кособокий старик в выцветшем фраке. В нем было нечто напоминающее древний папирус — сморщенная сухая кожа, почти хрустящие при ходьбе кости и хищные черты лица, напоминающие средневековых итальянских аристократов, испанских пиратов и антикваров. Этот высокомерный джентльмен, который мог быть только библиотекарем покойного Сэксона, Крэббом, игнорируя присутствующих, бочком направился к витрине Джеггарда, где схватил странный дар вора и обследовал его глазами стервятника.

— Доктор Чоут! — воскликнула миссис Сэксон пронзительным сопрано. — Что означает вся эта чепуха насчет кражи?

— Очень неприятная история, миссис Сэксон, — пробормотал хранитель с вымученной улыбкой. — В то же время это величайшая удача…

— Вздор! Мистер Роу рассказал мне о другой книге, и это меня нисколько не впечатлило. Факт в том, что один из самых ценных предметов из упомянутых в дарственной моего мужа был украден под самым вашим носом. Я требую…

— Прежде чем вдаваться в подробности, — спешно прервал доктор Чоут, — позвольте представить вам мисс Пейшнс Тамм, доктора Хэмнета Седлара, который будет новым хранителем нашего музея, мистера Друри Лейна…

Миссис Сэксон устремила зеленые глаза на старого джентльмена.

— Здравствуйте, мистер Лейн. И вы сказали, новый хранитель? — Она посмотрела на англичанина с холодным любопытством и фыркнула, как толстая старая кошка.

— …и инспектора Тамма…

— Из полиции? Инспектор, я требую, чтобы вы немедленно нашли вора!

— Что я, по-вашему, должен сделать? — огрызнулся Тамм. — Вытащить его из жилетного кармана?

Женщина покраснела, как спелая вишня:

— Я еще никогда…

Крэбб, со вздохом положив на место синий том, похлопал ее по руке.

— Ваше давление, дорогая миссис Сэксон, — с улыбкой прошептал он, потом выпрямился и окинул взглядом лица собравшихся. — Мне эта кража кажется очень странной. По-моему… — Крэбб внезапно оборвал фразу и устремил маленькие глазки на доктора Седлара. — Кто это? — осведомился он, тыча в англичанина скрюченным пальцем.

— Прошу прощения? — холодно отозвался Хэмнет Седлар.

— Это наш новый хранитель, доктор Седлар, — сказал молодой Роу. — Постарайтесь не грубить ему, Крэбб. Доктор, это мистер Крэбб, библиотекарь Сэксона.

— Седлар, а? — буркнул Крэбб. — Ну-ну. — Склонив голову набок и злобно улыбаясь, он снова посмотрел на англичанина.

Доктор Седлар выглядел оскорбленным и озадаченным. Потом он пожал плечами.

— Позвольте объяснить, миссис Сэксон. — Англичанин шагнул к женщине с очаровательной улыбкой. Они отошли в сторону. Седлар продолжал быстро говорить вполголоса, а миссис Сэксон слушала с враждебным видом судьи, заранее приговорившего обвиняемого.

Друри Лейн спокойно вернулся к своему стулу в дальнем углу комнаты и сел, закрыв глаза и вытянув длинные ноги. Пейшнс вздохнула, а Гордон Роу стал что-то энергично шептать ей на ухо.

Крэбб и доктор Чоут углубились в обсуждение книги Джеггарда, отпечатанной в 1606 году. Инспектор Тамм, скитаясь по комнате, как потерянная душа в чистилище, изнемогал от скуки. До его слуха долетали обрывки разговора библиофилов.

— Надпись на титульном листе…

— Холлиуэлл-Филлипс[37] утверждал…

— Включение пиратски изданных сонетов…

— Но в каком формате?

— Экземпляр Бодлианской библиотеки[38]…

— …доказывает, что два не принадлежащих Шекспиру стихотворения Джеггард заимствовал из издания «Британской Трои» Хейвуда[39], появившегося в 1612 году…

— Формат почти полностью соответствует…

— Не забывайте, что до 1608 года Джеггард был всего лишь издателем. Это продолжалось, пока он не приобрел печатный станок Джеймса Робертса[40] в Барбикене[41]. Таким образом, в 1606 году…

Инспектор со стоном продолжал слоняться по комнате.

Доктор Чоут и мрачный Крэбб, заключив временное перемирие, повернулись к остальным.

— Леди и джентльмены! — объявил хранитель, поглаживая бороду. — Мистер Крэбб и я пришли к выводу, что Джеггарда 1606 года можно считать аутентичным!

— Слушайте, слушайте, — проворчал инспектор.

— Вы уверены? — спросил доктор Седлар, отворачиваясь от собеседницы.

— Мне на это наплевать! — взвизгнула миссис Сэксон. — Я по-прежнему считаю это странным способом вознаградить щедрость мистера Сэксона…

— Я же говорил вам, что она неприятная особа, — достаточно громко произнес молодой Роу.

— Тише, идиот! — свирепо прошипела Пейшнс. — Эта горгона[42] вас услышит!

— Ну и пускай, — усмехнулся молодой человек.

— Я тоже не думаю, что это подделка, — спокойно заговорил из своего угла Друри Лейн.

В это время смотритель с носом-картошкой вошел в комнату и направился к доктору Чоуту.

— В чем дело, Берч? — рассеянно осведомился хранитель музея. — Я уверен, что это может подождать.

— Как хотите. — Берч повернулся и зашаркал к двери.

— Одну минуту. — Лейн встал, глядя на пакет в руках Берча. — На вашем месте, доктор Чоут, я бы посмотрел, что находится в этом пакете. Если это дело настолько безумное, каким кажется, то есть возможность…

— Вы думаете… — начал доктор Чоут, облизывая заросшие бородой губы. — Ладно, Берч, давайте его сюда.

Доктор Седлар и Крэбб, как два верных стража, встали по бокам хранителя.

Плоский пакет был аккуратно завернут в простую коричневую бумагу и перевязан дешевой красной лентой. К бумаге была приклеена этикетка, на которой синими чернилами и печатными буквами были написаны имя доктора Чоута и адрес музея.

— Кто это принес, Берч? — спросил доктор Чоут.

— Молодой посыльный, — угрюмо отозвался Берч.

— Понятно. — Доктор Чоут начал развязывать ленту.

— Погодите! — рявкнул инспектор, подбежав к нему и выхватив пакет. — Здесь уже произошло столько невероятных вещей… Может быть, это бомба!

Мужчины побледнели, а миссис Сэксон пронзительно вскрикнула. Лейн печально улыбнулся Тамму.

Инспектор приложил большое красное ухо к коричневой бумаге и прислушался, потом повернул пакет и повторил процедуру с другой стороны. Все еще неудовлетворенный, он осторожно встряхнул его.

— Ну, думаю, все в порядке, — проворчал Тамм, возвращая пакет в дрожащие руки хранителя.

— Возможно, вам лучше открыть его? — неуверенно предложил доктор Чоут.

— Можете ничего не опасаться, доктор, — ободряюще улыбнулся старый джентльмен.

Тем не менее пальцы хранителя вздрагивали, медленно развязывая ленту и разворачивая бумагу. Миссис Сэксон отступила к двери, а Гордон Роу потянул за собой Пейшнс.

Ничего не произошло.

Но если бы пакет содержал бомбу и она взорвалась в его руках, доктор Чоут не был бы ошеломлен сильнее. При виде того, что находилось в пакете, его челюсть отвисла, а глаза выпучились.

— Господи! — воскликнул он сдавленным голосом. — Ведь это Джеггард 1599 года, экземпляр, украденный в понедельник!

Глава 9

Некоторое время все молча смотрели друг на друга, будучи не в состоянии произнести ни слова. Странный вор вернул свою добычу!

— Учитывая общую атмосферу безумия, в которой до сих пор развивалось это дело, — заговорил Друри Лейн, вставая и подходя к остальным, — я подозревал, что нечто подобное может произойти. Мы имеем дело с умным противником, обладающим к тому же чувством юмора. Очень странно! Вы уверены, что это тот самый похищенный экземпляр, доктор Чоут?

— В этом нет ни малейшего сомнения, — отозвался все еще озадаченный хранитель. — Это Джеггард Сэксона. Хотите обследовать его, джентльмены?

Он положил том в синем переплете на стеклянный верх витрины с книгами Джеггарда, и Крэбб внимательно осмотрел его. Пейшнс, стоя рядом с молодым Роу, бросила взгляд на лицо доктора Седлара, наблюдавшего за Крэббом, и едва не вскрикнула от удивления. Вежливая маска упала, и теперь лицо выражало гнев и разочарование, которые только подчеркивал монокль в правом глазу. Потом маска исчезла, и гнев сменился интересом. Обернувшись к Гордону, Пейшнс поняла, что и он заметил эту странную перемену, так как внимательно смотрел на англичанина.

— Это Джеггард Сэксона, — подтвердил Крэбб.

— Каким же болваном я был! — неожиданно воскликнул инспектор Тамм и без всяких объяснений выбежал из комнаты. Они услышали топот его ног в коридоре.

— Похоже, мисс Тамм, — с легкой улыбкой заметил доктор Седлар, — ваш отец — очень стремительный джентльмен.

— Мой отец, доктор Седлар, — ответила Пейшнс, — иногда бывает очень проницательным джентльменом. Он думает о практичных вещах. Не сомневаюсь, что он побежал за посыльным, так как никто из нас не подумал это сделать.

Миссис Сэксон уставилась на рассерженную девушку, словно видела ее впервые. Молодой Роу усмехнулся.

— Да-да, Пейшнс, — мягко произнес Друри Лейн, — мы не сомневаемся в проницательности инспектора, хотя, думаю, на сей раз она окажется тщетной. Дело в том, джентльмены, что ваш Джеггард 1599 года не был возвращен вам в status quo ante[43]. Пожалуйста, обследуйте заднюю сторону переплета.

Доктор Чоут поднял книгу с витрины и перевернул ее. Нижний край переплета был вспорот ножом, и между кожей и бумажной подкладкой что-то торчало.

Хранитель осторожно вытащил стодолларовую купюру. К ней был приколот булавкой клочок такой же коричневой бумаги, что служила оберткой, на которой такими же синими чернилами и такими же печатными буквами были написаны четыре слова:

«НА ПОКРЫТИЕ СТОИМОСТИ РЕСТАВРАЦИИ».

Подписи не было.

— Наглость этого типа переходит всякие границы! — фыркнула миссис Сэксон. — Испортил мою книгу и…

Вытирая лоб, вернулся инспектор Тамм.

— Слишком поздно, — проворчал он. — Посыльного и след простыл… Что это? — Он обследовал прорезь в задней крышке переплета, прочитал записку и покачал головой, словно говоря: «Для меня это чересчур», после чего перенес внимание на обертку и ленту. — Дешевая бумага и обычная красная лента. Никаких улик. Меня тошнит от этого чертова дела!

— Какой, однако, любезный вор, Чоут, — усмехнулся Крэбб. — Крадет книгу, возвращает ее с оплатой расходов и сам же подбрасывает бесценный дар!

— Позвоните в газеты и сообщите им об этом, — устало посоветовал инспектор. — Вы дадите вору повод вернуться.

— Почему, папа?

— Пэтти, мошенник есть мошенник, даже если он чокнутый. Он ведь оставил здесь этого Джеггарда 1606 года, верно? Тогда он вернется и заявит на него права.

— Боюсь, что нет, инспектор, — улыбнулся Лейн. — Едва ли он настолько изобретателен. Нет, он нашел…

Миссис Сэксон, умиротворенная неожиданным возвращением Джеггарда 1599 года, издала удивленный возглас, который прозвучал как сирена парома.

— Это действительно странно, Крэбб! Мне только что пришло в голову… Знаете, мистер Лейн, не так давно у нас уже произошел такой же случай.

— Какой именно, миссис Сэксон? — резко осведомился старый джентльмен.

Ее тройной подбородок дрожал от возбуждения.

— Кто-то украл книгу из моей библиотеки, мистер Лейн, и также вернул ее!

— Я тоже это припоминаю, — сказал Крэбб, без видимой причины покосившись на доктора Седлара. — Очень странно!

— Господи, какие же мы идиоты! — воскликнул Роу. — Должно быть, это тот же самый вор!

Друри Лейн стиснул руку библиотекаря Сэксонов так сильно, что тот поморщился.

— Немедленно расскажите, что тогда произошло! Это может оказаться крайне важным!

Крэбб быстро огляделся вокруг:

— От возбуждения я забыл… Однажды ночью, недель шесть назад, я заработался в библиотеке Сэксона. Я заново составлял каталог коллекции после того, как были отложены книги для Британского музея. Услышав странные звуки в соседнем помещении, я отправился туда и увидел человека, обшаривающего одну из полок.

— Как он выглядел? — спросил инспектор. Крэбб развел костлявыми руками:

— Quien sabe?[44] Было темно, а он был в маске и закутан в пальто. Я видел его лишь мельком. Он услышал меня и выбежал через одно из французских окон.

— Это было ужасно, — мрачно произнесла миссис Сэксон. — Никогда не забуду, как мы все расстроились. — Внезапно она усмехнулась. — Мистер Крэбб бегал по дому, как старый петух…

— А миссис Сэксон, — ехидно добавил Крэбб, — прибежала вниз в одном только красном пеньюаре. — Они сердито уставились друг на друга. Пейшнс представила себе эту гору женской плоти в свободном развевающемся неглиже и закусила губу. — Я поднял тревогу, и молодой Роу примчался вниз в одних трусах…

— Не совсем, — быстро возразил Роу.

— Как всегда, он разыграл рыцаря в латах и помчался за вором, но тот благополучно ускользнул.

— На мне была индийская пижама в полоску, — с достоинством сказал мистер Роу, — а кроме того, я даже не видел вора.

— Какую же он украл книгу? — осведомился Друри Лейн.

— Вы не поверите, — усмехнулся Крэбб.

— Ну?

— Он украл экземпляр Джеггарда 1599 года!

Доктор Седлар не сводил глаз с Крэбба, доктор Чоут выглядел ошеломленным, а инспектор издал крик отчаяния.

— Ради бога, сколько же существует экземпляров этой чертовой книги?

Лейн нахмурился:

— Вы имеете в виду, что вор украл этот экземпляр Джеггарда 1599 года, прежде чем его передали в Британский музей, а потом вернул его вам? Это не имеет смысла, мистер Крэбб.

— Нет. — Крэбб усмехнулся беззубым ртом. — Он украл подделку Джеггарда 1599 года.

— Подделку? — переспросил доктор Седлар. — Я не знал…

— Мистер Сэксон приобрел эту книгу лет двадцать тому назад, — объяснил библиотекарь с той же злобной усмешкой. — Это была явная подделка, но мы хранили ее в качестве курьеза. Вор снял ее с открытой полки.

— Странно, — пробормотал Лейн. — Самое странное из всего, что произошло до сих пор. Я не могу этого понять… А подлинник тогда находился в вашей библиотеке, мистер Крэбб? Кажется, вы сказали, что его еще не отправили в музей.

— Да, мистер Лейн, но он лежал в сейфе с другими редкими книгами. О подделке мы не заботились. К тому же, как я говорил, через два дня ее вернули нам по почте без объяснений.

— Ага! — воскликнул Лейн. — С таким же вспоротым переплетом, как в подлиннике?

— Нет. Переплет был целым.

— А в какой обертке? — спросил инспектор.

— В такой же и с такой же лентой.

Лейн задумчиво посмотрел на витрину, потом подобрал экземпляр Джеггарда 1599 года, который только что доставил посыльный, и обследовал изувеченный переплет, потом приподнял отставшую бумагу с внутренней стороны задней крышки. Под ней в картоне оказалось прямоугольное углубление длиной пять и шириной три дюйма.

— Его тоже вырезал вор? — спросил шокированный доктор Чоут.

— Не думаю. Пейшнс, дорогая, используйте вашу сообразительность. Когда этот странный прямоугольник был вырезан в картоне?

Пейшнс посмотрела на углубление:

— Очень давно. Края, оставленные режущим инструментом, лоснятся от времени.

— Вот ответ на ваш вопрос, доктор Чоут, — улыбнулся Лейн. — А зачем, дитя мое, вообще был вырезан этот прямоугольник?

Пейшнс улыбнулась в ответ:

— Очевидно, в качестве тайника.

— Тайника?! — воскликнул хранитель. — Это нелепо!

— Почему вы, книжные черви, так презираете точную науку логику? — вздохнул старый актер. — Мисс Тамм абсолютно права. Что-то очень тонкое и легкое — тонкое потому, что углубление совсем небольшое, а легкое потому, что за прошедшие столетия более тяжелый предмет был бы обнаружен экспертами, — до недавнего времени было спрятано в задней крышке переплета этого плода пробы сил мистера Уильяма Джеггарда в пиратском книгоиздании. Что же, как не лист бумаги?

Глава 10

В Британском музее больше было нечего делать. Инспектор, которому особенно не терпелось уйти, Пейшнс и Лейн быстро откланялись.

Гордон Роу проводил их к выходу и постучал по бронзовой бороде Шекспира.

— Старик улыбается. Неудивительно! Впервые за несколько веков в музее произошло нечто человеческое, Пэт.

— Отпустите мою руку, сэр! — свирепо сказала Пейшнс. — У меня строгий отец, а у него глаза на затылке… Пока, Гордон.

— Когда я увижу вас снова? — осведомился молодой человек.

— Я об этом подумаю, — чопорно отозвалась Пейшнс и повернулась, чтобы последовать за инспектором и Лейном.

Но Роу схватил ее за руку:

— Пэт, позвольте проводить вас до офиса вашего отца. Вы ведь собираетесь туда?

— Да.

— Можно я пойду с вами?

— Боже, какой настырный молодой человек! — промолвила Пейшнс, в который раз чувствуя, что краснеет. — Ладно, если отец вас вытерпит.

— Не сомневаюсь, — весело сказал Роу, захлопнул дверь музея, снова взял Пейшнс за руку и быстро подвел ее по тротуару к остальным. Дромио, рыжеволосый шофер Лейна, в ожидании стоял рядом со сверкающим мерным «линкольном».

— Инспектор, — заговорил Роу, — вы не возражаете, если я пойду с вами? По вашим глазам вижу, что нет!

Тамм сердито уставился на него:

— Ах, вы…

— Ну-ну, инспектор, — успокаивающим тоном произнес Друри Лейн. — Думаю, это отличная идея. Позвольте мне отвезти вас. Здесь моя машина, и я хочу расслабиться на несколько минут. Не могу думать в напряженной атмосфере. Ситуация явно требует военного совета, а Гордон — толковый парень. Или вы слишком заняты, инспектор?

— Вот это настоящий друг! — воскликнул Роу.

— Судя по тому, как идет мой бизнес в эти дни, — проворчал Тамм, — я бы мог взять месячный отпуск, а моя тупоголовая стенографистка этого бы даже не заметила. — Он резко взглянул на молодого человека и на Пейшнс, которая нервно что-то напевала. — Ладно, юноша, поехали. Это свободная страна.

В кабинете Тамма старый актер со вздохом опустился в потертое кожаное кресло. Пейшнс села на стул, а Роу, не теряя блеска в глазах, прислонился к дверному косяку.

— Очевидно, инспектор, вы принимаете близко к сердцу увещевание 122-го псалма: «Да будет мир в стенах твоих». Это хорошо.

— Да, но не «благоденствие в чертогах твоих», — засмеялась Пейшнс, бросив шляпку через комнату на крышку сейфа. — Если бизнес будет продолжаться так же скверно, боюсь, мне придется искать работу.

— Женщины, — горячо воскликнул мистер Роу, — никогда не должны работать!

— Заткнись, Пэтти, — раздраженно буркнул инспектор.

— Если я могу чем-нибудь помочь… — начал старый джентльмен.

— Спасибо, но мы не нуждаемся в помощи. Пэтти, я тебя отшлепаю! Ну, Лейн, что вы об этом думаете?

Друри Лейн закинул ногу на ногу и задумчиво посмотрел на собеседников:

— Мои мысли иногда иррациональны, инспектор. Скажу только, что это самое замечательное дело, с которым я когда-либо сталкивался, включая те, о которых читал в криминалистической литературе. А что думаете вы — практичный полицейский?

— Все запутано до предела, — с горькой усмешкой отозвался инспектор. — Впервые в жизни слышу о воре, возвращающем добычу, да еще с премией! Мне кажется наиболее логичным постараться выяснить, кто эти двое — тип в синей шляпе и другой, с подковкой на кольце, о котором нам рассказал автобусный диспетчер. Я еще раз проверю этих семнадцать школьных учителей, хотя чувствую, что они тут ни при чем.

— А вы, дорогая моя? — обратился старый джентльмен к Пейшнс, чьи мысли витали далеко. — У вас всегда есть что сказать.

— По-моему, — промолвила Пейшнс, — мы устраиваем бурю в стакане воды. Произошла кража, но добычу вернули с процентами. Следовательно, это даже не настоящее преступление!

— Всего лишь интересная проблема, не так ли?

Она пожала плечами:

— Простите, если я сегодня не в блестящей форме, но это все, что я могу сказать.

— Никакого преступления, а? — саркастически произнес Тамм.

— Значит, вы думаете, инспектор, — отозвался Лейн, — что преступление все-таки имело место?

— Конечно! Что произошло с бедным старым Донохью?

Старый джентльмен закрыл глаза:

— С исчезнувшим охранником? Согласен — это выглядит подозрительно. Но в конце концов, это полицейская работа. Меня интересует другое.

Высокий молодой человек молча стоял у двери, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Пейшнс задумчиво сдвинула брови. Наконец Тамм пожал плечами и потянулся к телефону.

— Полицейская работа или нет, но меня интересует только это. Я обещал найти беднягу Мика и сделаю все, что от меня зависит. — Он поговорил с капитаном Грейсоном из бюро исчезнувших лиц и со своим другом инспектором Джоганом. — О Донохью нет никаких новостей. Человек пропал, будто испарился. Я сообщил Джогану серийный номер сотенной купюры, которую мы нашли в возвращенной книге. Может быть, ему удастся ее отследить.

— Возможно, — согласился Лейн. — Вижу, Пейшнс, вы морщите ваш хорошенький носик. Уже догадались, что именно «другое» меня интересует.

— Пытаюсь, — ответила Пейшнс.

— Переплет, — лаконично произнес Роу.

— Ну конечно. Гор… мистер Роу! — покраснев, воскликнула Пейшнс. — Предмет, который человек в синей шляпе извлек из задней крышки переплета Джеггарда 1599 года!

Старый джентльмен усмехнулся:

— Похоже, молодые люди, вы думаете совместно. Удивительно, не так ли, инспектор? И перестаньте хмуриться — я говорил вам, что Гордон смышленый парень. Да, Пейшнс, меня интересует именно это. Понимаете, внешне нелепое поведение вора становится понятным, если отталкиваться от легкого и тонкого предмета, который, очевидно, был спрятан в переплете книги. Около шести недель назад кто-то проник в библиотеку Сэксона и украл книгу, которая выглядела Джеггардом 1599 года. Мы можем смело предположить, что это был наш таинственный субъект в синей шляпе. Но книга оказалась подделкой и была возвращена нетронутой. Значит, человек в синей шляпе искал подлинник! Сколько экземпляров первого издания «Страстного пилигрима» существует ныне? Три. Возможно, первые два вор каким-то образом уже смог обследовать. Затем украл книгу из библиотеки Сэксона и обнаружил, что это подделка. Он, безусловно, знал о существовании подлинника, который Сэксон завещал Британскому музею. Вор сумел пробраться в музей и украсть третьего подлинного Джеггарда, даже оставив вместо него более редкую книгу. Через два дня он вернул похищенное. Какие выводы, Пейшнс, вы можете сделать из этих фактов?

— То, что вор вернул подлинного Джеггарда музею, вспоров перед этим переплет и удалив что-то из тайника, — медленно ответила Пейшнс, — свидетельствует, что его интересовал не Джеггард 1599 года сам по себе, а тонкий легкий предмет, который был в нем спрятан. Изъяв предмет, он не видел дальнейшей пользы в книге и вернул ее как джентльмен.

— Браво! — воскликнул Лейн. — Мастерская дедукция, дорогая моя.

— Блестяще! — горячо подхватил мистер Роу.

— А что еще? — спросил старый джентльмен.

— Ну, — Пейшнс слегка покраснела, — остается еще одна загадка. Джеггард 1599 года — ценная книга. Обычный вор оставил бы ее у себя, несмотря на то что охотился не за ней, а за тем, что было в ней спрятано. Но интересующий нас субъект не только вернул книгу, но и вложил в нее стодолларовую купюру, оплатив реставрацию поврежденного переплета. Кроме того, он с самого начала оставил вместо украденного тома другой, еще более ценный — то ли потому, что эта книга внешне походила на похищенную, то ли в качестве проявления собственной щепетильности. Все это указывает на, в сущности, честного человека, который вынужден совершить бесчестный поступок, но старается по возможности компенсировать нанесенный ущерб.

Старый джентльмен слушал, склонившись вперед и сверкая глазами. Когда Пейшнс умолкла, он повернулся к инспектору:

— Ну, старина, что вы об этом скажете?

Тамм кашлянул.

— Весьма недурно.

— Ну-ну, инспектор, это скудная похвала. Великолепно, дорогая моя! Вы льете бальзам на мои старые кости. Да, это правда. Мы имеем дело с честным и даже совестливым вором — уверен, это беспрецедентная аномалия в истории краж. Настоящий Вийон[45]! Что-нибудь еще?

— Думаю, это достаточно очевидно, — внезапно заговорил Роу. — То, что вор вернул поддельного Джеггарда, даже не разрезав переплет, указывает, что он на короткой ноге с редкими книгами. Подделка не настолько неуклюжая, чтобы ее мог распознать любитель. Тем не менее вор, обследовав книгу, сразу увидел, что она не подлинная, и, так как он искал только подлинного Джеггарда 1599 года, вернул ее целой и невредимой.

— Это делает его кем-то вроде библиофила, не так ли? — заметила Пейшнс.

— Безусловно, дорогая. Превосходный вывод, Гордон.

Старый джентльмен поднялся и начал ходить по комнате.

— Таким образом, мы нарисовали весьма четкую картину. Ученый, антиквар, библиофил, честный по натуре, который был вынужден совершить кражу, чтобы завладеть — думаю, в этом не может быть сомнений — листом бумаги, спрятанным в задней крышке переплета. Интересно, а?

— Что же это за бумага? — пробормотал Тамм.

— Углубление занимает около пяти дюймов в длину и трех в ширину, — задумчиво промолвил Роу. — Если там находился лист бумаги, то, вероятно, сложенный и очень старый.

— Похоже на то, хотя последнее не обязательно верно, — сказал Лейн. — Да, ситуация значительно прояснилась…

Какое-то время он бродил молча, сдвинув седые брови.

— Пожалуй, я проведу собственное маленькое расследование.

— Исчезновения Донохью? — с надеждой спросил Тамм.

Лейн улыбнулся:

— Нет, это я предоставляю вам — с такими вещами вы справляетесь куда лучше меня. Я должен был сказать не «расследование», а «исследование». Вы ведь знаете, что у меня хорошая библиотека…

— Рай для ученого, — мечтательно произнес Роу.

— Какое исследование? — осведомилась Пейшнс.

— Не помешало бы установить, дорогая, является ли теперешний переплет поврежденного Джеггарда оригинальным — возраст reliure[46] может оказаться ключом к возрасту спрятанного предмета, который, судя по размерам тайника, как указал Гордон, по всей вероятности, является каким-то сложенным документом.

— Здесь я мог бы вам помочь, мистер Лейн, — с энтузиазмом предложил Роу.

— Что ж, Гордон, это идея. Работайте самостоятельно, а потом мы сравним результаты.

— Мне пришло в голову, — заговорила Пейшнс, — что если документ был спрятан в такой старой книге, то о нем могли существовать письменные свидетельства. В конце концов, как вор узнал о документе и о том, где его искать?

— Толковая мысль! Я тоже об этом подумал. Пожалуй, я перерою все известные данные о первом издании «Страстного пилигрима», вышедшем в 1599 году. Возможно, имеются даже датированные записи. Джеггард общался со многими издателями и литераторами елизаветинского Лондона. Да, это вполне логичный шаг. Как вы думаете. Гордон?

— С этим я тоже могу помочь, — отозвался Роу.

— Отлично! А вы намерены заниматься Донохью, инспектор?

— По возможности. Основную работу уступлю Грейсону из бюро исчезнувших лиц.

— Да, это работа для него. Вряд ли, инспектор, она сулит вам финансовую прибыль.

— Вы чертовски правы, — проворчал Тамм. — Но это дело пробудило во мне злость, так что я немного повожусь с ним.

— Вы, как всегда, упрямы, — усмехнулся старый джентльмен. — Тогда у меня есть предложение. Если вы считаете, что эта проблема бросает вам вызов, почему бы не заняться Хэмнетом Седларом?

Инспектор выглядел удивленным, а Пейшнс застыла с сигаретой в руке, к которой Роу подносил спичку.

— Седларом? С какой стати?

— Назовите это догадкой, — пробормотал Лейн. — Но вы наверняка заметили странные взгляды, которые наш друг Крэбб бросал на доктора Седлара.

— Правда! — воскликнула Пейшнс. — Гордон, вы ведь тоже это заметили?

— Гордон? — буркнул инспектор.

— Всего лишь оговорка, — поспешно сказал Роу. — Мисс Тамм слишком возбуждена. Пожалуйста, мисс Тамм, зовите меня мистер Роу… Да, Пэт, я это заметил и с тех пор об этом думаю.

— Пэт? — Тамм сердито нахмурился.

— Ну-ну, инспектор, не вносите в дискуссию личный элемент, — сказал Друри Лейн. — Вы же выставляете себя древним ископаемым тираном! Молодежь теперь не та, что прежде, и вам придется с этим примириться… Крэбб — субъект осторожный и быстро принял равнодушный вид, но здесь есть нечто странное, и это, по-моему, нуждается в расследовании.

— Если вы так считаете, — отозвался инспектор, — возможно, нам стоит задать несколько вопросов мистеру Крэббу.

Пейшнс разглядывала кончик своей сигареты.

— Знаешь, папа, это подало мне идею, — сказала она. — Давай пока не будем тревожить мистера Крэбба. Но почему бы не навести справки о докторе Седларе?

— Ты имеешь в виду в Англии, Пэтти?

— Начнем поближе. Как насчет пароходной компании?

— Пароходной компании? За каким чертом?

— Кто знает, — пробормотала Пейшнс.

Спустя сорок пять минут инспектор Тамм положил телефонную трубку и вытер лоб заметно подрагивающим носовым платком.

— Это уж слишком, — сказал он наконец. — Знаете, что сейчас сообщил мне пассажирский помощник корабля «Ланкастрия»?

— Что?! — воскликнула Пейшнс.

— Что никакой Хэмнет Седлар не значится в списке пассажиров!

Они уставились друг на друга. Потом Гордон Роу свистнул и бросил сигарету в пепельницу инспектора.

— Так вот оно что, — пробормотал он. — Знаменитый доктор Седлар…

— Это мне нравится! — подхватила Пейшнс.

— Черт возьми, да он самозванец! — рявкнул Тамм. — Никому об этом ни слова, юноша! В свое время я…

— Ну-ну, инспектор. — Лейн откинулся в кожаном кресле, наморщив лоб. — Не торопитесь. Одна хорошая сцена не делает таковой всю пьесу, а одно подозрительное обстоятельство не делает человека виновным. Я слышал, как вы описывали Седлара пассажирскому помощнику. Зачем?

— Когда он просмотрел список и не обнаружил в нем Хэмнета Седлара, я описал его ему и попросил справиться у стюардов. Корабль прибыл только сегодня утром, и они еще в пределах досягаемости. Помощник сразу же связался с ними и выяснил, что ни одного человека с внешностью Седлара на борту не было! Что вы на это скажете?

— Это начинает пованивать, — задумчиво произнес Роу.

— Признаю, что запах виновности становится сильнее, — пробормотал старый джентльмен. — Странно…

— Неужели вы не понимаете, что это означает?! — воскликнула Пейшнс. — Получается, что доктор Седлар пробыл в Штатах минимум четыре дня!

— Как ты пришла к такому выводу, Пейшнс? — спросил ее отец.

— Он ведь не перелетел через Атлантику, верно? Помнишь, я в прошлый четверг звонила в пароходную компанию узнать, когда прибывает следующий корабль из Англии — Салли Бостуик написала мне, что приплывает, но не сообщила когда. Они ответили, что следующий пароход прибудет в субботу, а больше кораблей не ожидается до сегодняшнего дня. Так как сегодня среда, англичанин прибыл в Нью-Йорк минимум четыре дня назад — в прошлую субботу.

— Возможно, еще раньше… — Роу нахмурился. — Седлар! Просто невероятно.

— Можно проверить пассажиров субботнего рейса, — рассеянно предложил Лейн.

Инспектор потянулся к телефону, но убрал руку:

— Я все выясню гораздо быстрее. — Он нажал кнопку, и круглоглазая мисс Броуди тут же появилась в кабинете.

— Отправьте телеграмму в Скотленд-Ярд! — приказал Тамм.

— Куда, инспектор? — пролепетала мисс Броуди, потрясенная присутствием у двери атлетически сложенного молодого человека.

— В Скотленд-Ярд. Я покажу этому скользкому англичанишке, как мы проделываем дела! — Лицо инспектора побагровело. — Надеюсь, вы знаете, где находится Скотленд-Ярд? В Англии — в Лондоне!

— Д-да, сэр, — спешно отозвалась мисс Броуди.

— Адресуйте телеграмму старшему инспектору Тренчу. Т-р-е-н-ч. «Нужны подробные сведения о Хэмнете Седларе, бывшем директоре Кенсингтонского музея, ныне находящемся в Нью-Йорке. Дата отбытия из Англии, описание внешности, связи, репутация и т. д. Конфиденциально. Благодарю». Отправьте немедленно.

Мисс Броуди заковыляла в направлении мистера Роу.

— Подождите. Как вы написали фамилию Седлар?

— С-е-д-д-л-е-р, — дрожащим голосом ответила бледная мисс Броуди.

Инспектор неожиданно улыбнулся:

— Ну-ну, Броуди, не падайте в обморок. Все в порядке, только эта фамилия пишется «С-е-д-л-а-р».

— Да, сэр. — Стенографистка выбежала из кабинета.

— Бедная Броуди, — хихикнула Пейшнс. — Папа, ты всегда пугаешь ее до смерти… А может быть, присутствие посторонних мужчин… В чем дело, мистер Лейн?! — с тревогой воскликнула она.

Лицо старого джентльмена приняло очень странное выражение. Он уставился на Пейшнс, словно видел ее впервые, потом вскочил на ноги:

— Боже мой! Так вот оно что! — Лейн начал быстро шагать по комнате, бормоча себе под нос.

— О чем вы? — недоуменно спросил инспектор.

— Об имени! Хэмнет Седлар… Господи, это… это невероятно! Такое не может быть совпадением!

— Что не так с именем, мистер Лейн? — Пейшнс наморщила лоб. — Оно вполне английское, хотя и слегка причудливое.

Гордон Роу разинул рот. Озорство в его глазах сменилось потрясением.

Лейн перестал шагать и усмехнулся:

— Да-да, имя вполне английское — вы, как всегда, попали в точку, Пейшнс. Но оно к тому же историческое. Вижу, Гордон, на вас также снизошел свет. — Он сел, и его голос стал серьезным. — Имя сразу показалось мне знакомым — оно беспокоило меня с тех пор, как мы встретились с его обладателем. Если бы не ваше произношение…

Инспектор, Пейшнс, неужели имя «Хэмнет Седлар» ничего для вас не значит?

— Абсолютно ничего, — заявил Тамм.

— При всем уважении к вашему почтенному родителю, Пейшнс, вы обладаете преимуществом высшего образования. Разве вы не изучали английскую литературу?

— Конечно, изучала.

— И не сосредотачивались на елизаветинском периоде?

Щеки Пейшнс слегка порозовели.

— Это было так давно…

Старый джентльмен печально кивнул:

— Вот оно, современное образование. Выходит, вы никогда не слышали о Хэмнете Седларе? Странно. Гордон, расскажите им, кем был Хэмнет Седлар.

— Он был одним из ближайших друзей Уильяма Шекспира[47], — озадаченно вымолвил молодой человек.

— Шекспира?! — воскликнул Тамм. — Это правда, Лейн? Или вы все рехнулись? Какое отношение имеет к этому старина Шекспир?

— Начинаю думать, что очень большое… Да, Гордон, вы правы. — Лейн задумчиво кивнул. — Естественно, вы должны были знать. Седлар… Боже мой!

— Боюсь, я не понимаю, — пожаловалась Пейшнс. — Тут я в одной лодке с отцом.

— Этот Седлар, часом, не Вечный жид[48]? — усмехнулся инспектор. — Не может же ему быть больше трехсот лет!

— Ха-ха! — произнес мистер Роу.

— Я не предполагаю, что наш друг — Агасфер, — улыбнулся Лейн. — Но не исключаю, что нынешний доктор Хэмнет Седлар, экс-хранитель Кенсингтонского музея в Лондоне, будущий хранитель Британского музея в Нью-Йорке, образованный англичанин и библиофил — прямой потомок человека, который попал в историю только потому, что Шекспир называл его другом.

— Это стратфордская семья? — задумчиво спросила Пейшнс.

Старый джентльмен пожал плечами:

— Мы почти ничего о них не знаем.

— По-моему, — заметил Роу, — Седлары происходили из Глостершира.

— Но даже если доктор Седлар — потомок друга Шекспира, — запротестовала Пейшнс, — какая связь, способная вызвать всю эту неразбериху, могла существовать между старым семейством Седлар и изданием «Страстного пилигрима» 1599 года?

— Вопрос заключается именно в этом, дорогая моя, — спокойно сказал Друри Лейн. — Как выяснилось, инспектор, ваше решение послать телеграмму британскому другу в Скотленд-Ярд было истинным вдохновением. Возможно, мы узнаем… Конечно, «Страстный пилигрим» сам по себе не может быть причиной. Но тогда…

Он умолк. Инспектор переводил беспомощный взгляд со старого актера на дочь. Молодой Гордон Роу уставился на Лейна, а Пейшнс уставилась на Роу.

Лейн внезапно поднялся и протянул руку к трости. Остальные молча наблюдали за ним.

— Любопытно, — промолвил он. — Очень любопытно. — Кивнув и рассеянно улыбнувшись, Друри Лейн вышел из кабинета инспектора.

Глава 11

Весело поругивая регулировщика. Дромио, сидящий за рулем черного «линкольна», свернул с Пятой авеню на одну из сороковых улиц. Пробравшись сквозь лабиринт транспорта, он подъехал к Шестой авеню и остановился на красный свет.

Мистер Друри Лейн молча сидел в салоне, постукивая по губам острым краем листа желтой бумаги, в который раз глядя на отпечатанное на нем сообщение. Это была телеграмма, отправленная 21 июня в шесть минут первого ночи и доставленная в «Гамлет» рано утром.

«Странное время для Тамма, чтобы телеграфировать мне, — думал старый джентльмен. — В полночь! Раньше он никогда так не поступал… Что-то срочное? Неужели…»

Дромио нажал на клаксон. На углу машина зацепилась бампером за другой автомобиль — оба тянули в разные стороны, напрягаясь, как два быка, покуда сзади образовывалась пробка до самой Пятой авеню. Лейн бросил взгляд через плечо, потом склонился вперед и постучал по уху Дромио.

— Думаю, остаток пути я пройду пешком, — сказал он. — Это всего лишь один квартал. Жди меня около офиса инспектора Тамма.

Лейн вышел из машины, все еще держа телеграмму, потом сунул ее в карман щегольского костюма и зашагал в сторону Бродвея.

Он застал сотрудников детективного агентства Тамма в непривычном лихорадочном состоянии. Круглоглазая мисс Броуди в приемной казалась зараженной всеобщей инфекцией — она ерзала на стуле, нервно поглядывая на Пейшнс, которая ходила взад-вперед, как раздосадованный армейский сержант, кусая губы и бросая взгляды на настенные часы.

При звуке открывающейся двери она вздрогнула, а мисс Броуди издала негромкий возглас.

— Наконец-то! — воскликнула Пейшнс, стискивая руку старого джентльмена. — Я думала, вы никогда сюда не доберетесь! Вы просто душка! — К удивлению Лейна, она обняла его за шею и горячо поцеловала в щеку.

— Вы дрожите, дитя мое! — сказал актер. — Что еще произошло? Телеграмма инспектора чревата чудесами, но не сообщила мне ровным счетом ничего. Надеюсь, с ним все в порядке?

— Насколько можно ожидать, — мрачно ответила Пейшнс и пригладила золотистый локон за ухом. — Ладно, начнем атаку.

Она распахнула дверь кабинета. Бледный инспектор сидел на краю вращающегося стула, глядя как удав на предмет, лежащий перед ним на столе.

— Эврика! — вскричал он, поднимаясь. — Я говорил тебе, Пэтти, что мы можем положиться на старого плута. Садитесь, Лейн!

Старый джентльмен опустился в кожаное кресло.

— Господи, ну и прием! Вы заставляете меня чувствовать себя вернувшимся блудным сыном. Что случилось? Я умираю от любопытства.

Тамм схватил предмет, который недавно изучал:

— Видите это?

— Как вам известно, у меня превосходное зрение. Да, вижу.

Инспектор усмехнулся:

— Так вот, мы собираемся его вскрыть.

Лейн перевел удивленный взгляд с Тамма на Пейшнс.

— Конечно, вскрывайте. Но почему вы вызвали меня телеграммой?

— Потому что, — объяснила Пейшнс, — один маньяк требовал, чтобы вы при этом присутствовали. Скорее, папа, иначе я с ума сойду!

В руках инспектора находился продолговатый коричневый конверт, который странный джентльмен в синих очках и с разноцветной бородой оставил в агентстве на хранение почти семь недель назад.

Лейн взял конверт у Тамма и быстро обследовал. Его глаза прищурились, когда он нащупал внутри контуры квадратного конверта.

— Эта тайна нуждается в объяснении. Я бы хотел услышать факты, прежде чем… Нет-нет, дорогая, в прошлом я неоднократно советовал вам развивать — ха-ха! — терпение. Говорите, инспектор.

Тамм кратко рассказал о визите загримированного англичанина 6 мая. С добавлениями Пейшнс история получилась достаточно полной, включая подробное описание посетителя. Когда инспектор закончил, Лейн задумчиво посмотрел на конверт:

— Но почему вы не рассказали мне об этом раньше? Это не похоже на вас, инспектор.

— Не считал это необходимым. Ну, давайте вскроем конверт.

— Одну минуту. Насколько я понимаю, так как сегодня двадцать первое число, ваш таинственный клиент не позвонил вам вчера согласно графику?

— Но он звонил 20 мая, — мрачно произнес инспектор.

— Мы ждали весь день до полуночи и не заглядывали в конверт.

— У вас, случайно, нет расшифровки стенограммы разговора? — рассеянно осведомился Лейн. — Я знаю, что здесь есть детектограф.

Тамм нажал кнопку:

— Мисс Броуди, принесите расшифровку дела о конверте.

Инспектор и Пейшнс изнемогали от нетерпения, пока старый джентльмен внимательно читал дословно зафиксированный текст разговора с загадочным посетителем.

— Хм, — промолвил он, отложив расшифровку. — Очень странно. Безусловно, визитер был загримирован, хотя и очень неуклюже. Ни малейших потуг на реализм! Эта борода… — Лейн покачал головой. — Думаю, инспектор, мы можем вскрыть конверт. Предоставляю вам эту честь.

Поднявшись, актер бросил конверт на стол Тамма, сел на стул у стола и склонился вперед. Пейшнс обошла вокруг стола и остановилась позади стула отца — она учащенно дышала, а ее обычно безмятежное лицо было бледным и возбужденным. Дрожащими пальцами Тамм выдвинул скользящую доску стола рядом с Лейном, положил на нее конверт и опустился на вращающийся стул. Потом он посмотрел на актера и усмехнулся:

— Ну, поехали. Надеюсь, из конверта не выпрыгнет нечто эдакое и не скажет что-то вроде «с первым апреля».

Взяв нож для писем, инспектор быстро разрезал клапан конверта и заглянул внутрь.

— Ну? — крикнула Пейшнс.

— Ты была права, Пэтти. Там еще один конверт. — Он вытащил маленький запечатанный светло-серый квадратный конверт с чистой лицевой стороной.

— А что на клапане? — спросил старый джентльмен.

Инспектор перевернул конверт. Пейшнс ахнула, заглянув ему через плечо.

Тамм облизнул губы.

— На клапане штамп «Библиотека Сэксона»! — хрипло сказал он.

Это было первым указанием, что визит таинственного незнакомца с бородой Иосифа может быть связан со странными событиями в Британском музее.

— Библиотека Сэксона, — пробормотала Пейшнс. — Как странно!

— Господи, да что же это такое?! — воскликнул Тамм.

— Очевидно, совпадение, инспектор, — промолвил старый джентльмен. — Такое иногда случается. — Он не сводил с губ Тамма блестящих глаз, с которых словно упала вуаль, которая скрывала мысль, озарившую их обладателя.

— Но я не понимаю… — озадаченно начала Пейшнс.

Лейн вздрогнул, и вуаль опустилась вновь.

— Пожалуйста, инспектор, откройте конверт, — сказал он, склонившись вперед и подперев рукой подбородок.

Тамм снова взял нож и вставил лезвие под клапан. Бумага была твердой и поддавалась неохотно.

Лейн и Пейшнс боялись шелохнуться.

Пальцы Тамма скользнули внутрь конверта и извлекли аккуратно сложенный пополам лист писчей бумаги того же светло-серого оттенка, что и сам конверт. Инспектор развернул лист, и все молча уставились на него. В кабинете воцарилась мертвая тишина.

И для этого были причины. Если скрывающий лицо англичанин казался таинственной личностью, то сообщение, которое он оставил инспектору, выглядело еще более таинственным и загадочным. Оно вовсе не имело смысла.

На верху листа находился темно-серый штамп библиотеки Сэксона. Остальное было девственно чистым, за исключением надписи в середине:

И все. Ни вразумительного послания, ни подписи, ни других отметок ручкой или карандашом.

Старческое тело Лейна было словно охвачено с трудом подавляемым пароксизмом. Он застыл на стуле, пожирая глазами надпись. Бумага задрожала в пальцах инспектора. Пейшнс не шевелилась. Потом старый джентльмен медленно перевел взгляд на Тамма. В хрустальных глубинах его глаз светилось странное торжество, почти экзальтация.

Инспектор бормотал себе под нос написанное на листе, как будто пытаясь извлечь скрытый в нем смысл.

Лейн бросил быстрый взгляд на Пейшнс. Она тоже воспроизвела загадочный символ, как ребенок, повторяющий иностранные слова.

Старый джентльмен закрыл лицо руками и остался неподвижным.

— Я сдаюсь! — заговорил наконец инспектор. — Больше мне ничего не остается, когда приходит тип, нарядившись как для маскарада на Гранд-стрит, болтает чепуху о тайне, стоящей миллионы, и оставляет бумагу с какой-то нелепой надписью. Это просто дурацкая шутка. — Он махнул рукой и презрительно фыркнул.

Пейшнс быстро схватила лист бумаги и начала разглядывать символ, сдвинув брови. Инспектор встал, отошел к окну и уставился на Таймс-сквер.

Друри Лейн внезапно поднял голову.

— Могу я взглянуть на это, Пейшнс? — попросил он.

Пейшнс села, а старик взял у нее бумагу.

Надпись была быстро сделана толстым пером авторучки. Уверенные штрихи указывали на отсутствие колебаний. Очевидно, автор точно знал, что хотел написать.

Положив бумагу, Лейн подобрал квадратный конверт и обследовал его со всех сторон. Казалось, его внимание приковала надпись «Библиотека Сэксона» на клапане. Он медленно ощупал два проштампованных слова, потом положил конверт, закрыл глаза, откинулся назад и тихо произнес:

— Нет, инспектор, это не шутка.

Тамм круто повернулся:

— Тогда какого дьявола это означает? Если это не шутка, то должно означать хоть что-то… Тот тип назвал свои закорючки ключом к тайне — в таком случае он подкинул нам самый замысловатый ключ, какой я когда-либо видел. Возможно, он специально сделал его таковым? — И Тамм снова повернулся к окну.

Пейшнс нахмурилась:

— Это не должно быть настолько трудным. Ключ может быть загадочным, но достаточно простым, чтобы разгадать его после изучения… Возможно, это оригинальная разновидность стенографии, скрывающая какое-то сообщение.

Инспектор, не оборачиваясь, что-то буркнул.

— Или же химическая формула, — задумчиво продолжала Пейшнс. — Н — символ водорода, a S — серы, не так ли? Сероводород — вот оно что!

— Нет, — возразил Лейн. — Формула сероводорода — H2S. Думаю, Пейшнс, химия тут ни при чем.

— А что означают маленькое «w» и большое «М»?.. Господи, это безнадежно! — с отчаянием воскликнула Пейшнс. — Жаль, что здесь нет Гордона. Он знает столько бесполезных вещей.

Инспектор медленно повернулся.

— Безнадежно для нас, Пэтти, — заговорил он странным тоном, — и для твоего прыткого мистера Роу. Но не забывай, что таинственный незнакомец настаивал на присутствии Лейна. Очевидно, он считал, что Лейн должен понять смысл его послания, а, Лейн?

В уголках глаз старого актера появились морщинки.

— Возможно, у меня имеются кое-какие догадки, — медленно произнес он.

— Тогда говорите!

Но Лейн продолжал смотреть на лист бумаги.

— Как ни странно, — пробормотал он, — я думаю, он полагал, что и вы должны понять, в чем тут смысл.

Инспектор выпрямился и подошел к двери.

— Мисс Броуди! Зайдите сюда с вашим блокнотом.

Стенографистка быстро вошла, держа карандаш наготове.

— Запишите письмо в офис доктора Лео Шиллинга, судмедэксперта: «Дорогой док, пожалуйста, сообщите, означает ли для Вас что-нибудь следующая абракадабра: «з», большое «Н», большое «S», пропуск, маленькое «w», большое «М». Записали?

Мисс Броуди оторвала ошеломленный взгляд от блокнота:

— Д-да, сэр.

— Отправьте такое же письмо в шифровальный отдел ФБР лейтенанту Руперту Шиффу в Вашингтон. Выметайтесь!

Мисс Броуди вымелась.

— Это должно дать результаты, — сказал инспектор.

Опустившись на стул, Тамм зажег сигару, выпятил колонноподобные ноги и задумчиво пустил в потолок облачко дыма.

— Мне кажется, прежде всего нужно разобраться с бланком библиотеки, — продолжал он. — Этот тип явился сюда со своей невероятной историей и оставил записку с абракадаброй. Очевидно, он старался скрыть от нас, что это как-то связано с Сэксонами, поэтому вложил маленький конверт в большой, без опознавательной надписи. Но он хотел, чтобы мы вскрыли конверт, если с ним что-то случится, — следовательно, не возражал, чтобы в подобных обстоятельствах мы прочли надпись «Библиотека Сэксона» и действовали, руководствуясь этим фактом. Пока все кажется достаточно ясным.

Лейн кивнул:

— Абсолютно с вами согласен.

— Но он не предполагал, что Джордж Фишер придет сюда и расскажет нам о Донохью, а это приведет нас в Британский музей и вовлечет в историю с украденными книгами. Конечно, сэксоновский бланк может оказаться просто совпадением…

Пейшнс устало покачала головой:

— Нет, папа. Я уверена, что человек с фальшивой бородой и странные события в Британском музее связаны между собой и что символ на бланке библиотеки Сэксона является связующим звеном. Интересно…

— Что? — спросил Тамм, внимательно глядя на дочь.

Пейшнс засмеялась:

— Это безумная мысль, но все дело выглядит безумным… Интересно, не мог ли тип с фальшивой бородой быть замаскированным домочадцем Сэксона?

— Не так уж глупо, — промолвил инспектор с преувеличенным равнодушием. — Мне приходила в голову та же мысль, Пэтти. Взять, к примеру, этого Роу…

— Чепуха! — резко возразила Пейшнс. — Это… это не может быть Гордон! — Ей хватило совести покраснеть.

— Почему нет? — осведомился Тамм. — По-моему, он очень хотел присутствовать при нашем разговоре в тот день, когда мы покинули музей.

— Уверяю тебя, что его… э-э… стремление не было связано с делом. Почему он не мог иметь личные причины? Я ведь еще не старая карга, папа.

— Я бы предпочел, чтобы личных причин у него не было, — огрызнулся Тамм.

— Папа, иногда ты злишь меня до слез! Что ты имеешь против бедняги Гордона? Он очень симпатичный молодой человек, искренний и честный, как… как ребенок. Кроме того, у него весьма крепкие запястья, а у человека, который приходил сюда 6 мая, — нет.

— Ну, он ведь один из этих… как их там… библиофилов, верно? — проворчал Тамм.

Пейшнс закусила губу.

— Ладно, продолжай.

— Вряд ли это могла быть миссис Сэксон, хотя иногда у меня мелькала безумная мысль, что наш посетитель — женщина. Но миссис Сэксон толстуха, а тот человек был худощавым. Поэтому — хотя я не исключаю Роу — им мог быть Крэбб.

— Это другое дело, — кивнула Пейшнс. — Физически он вполне подходит.

Мистер Друри Лейн, с улыбкой слушавший разговор, поднял руку.

— Если мне позволят прервать эту глубокомысленную дискуссию, то я могу выдвинуть возражение против вашей теории, — сказал он. — Визитер утверждал — и я не вижу причин в этом сомневаться, — что если он не позвонит двадцатого числа, то с ним случилось нечто экстраординарное. Но если вашим посетителем 6 мая, инспектор, был молодой Гордон Роу — нелепое предположение! — или Крэбб, то почему никто из них не исчез, не оказался убитым и не был каким-то образом лишен возможности связаться с вами по телефону?

— Конечно! — подхватила Пейшнс. — Вчера я ходила с Гордоном на ленч, а сегодня утром говорила с ним по телефону, и он… не упоминал ни о чем подобном. Я уверена…

— Послушай своего старика, Пэтти, — сердито прервал инспектор. — Тебе нравится этот молодой хлыщ? Он за тобой ухаживает? Я сверну ему шею!

Пейшнс вскочила.

— Папа!.. — сурово начала она.

— Ну-ну, инспектор, — успокаивающе произнес старый джентльмен, — не возвращайтесь в Средневековье. Гордон Роу — отличный парень и вполне равен Пейшнс по интеллекту, что говорит о многом.

— Но я вовсе не влюблена в него! — воскликнула Пейшнс. — Ты ведешь себя по-свински, папа! Неужели я не могу просто дружить с молодым человеком?..

Друри Лейн поднялся:

— Перестаньте ссориться. Инспектор, вы совсем как ребенок. Положите в сейф бумагу и оба конверта. Мы должны сразу же посетить дом Сэксонов.

Глава 12

Транспортный поток был велик, и Дромио с трудом вел «линкольн» по Пятой авеню. Но мистер Друри Лейн, казалось, не спешил. Он спокойно переводил взгляд с Тамма на Пейшнс.

— Вы пара капризных детей, — с усмешкой сказал актер. — Улыбнитесь!

Отец и дочь нехотя повиновались.

— Замечательное дело, — продолжал Лейн. — Вряд ли кто-нибудь из вас осознает, насколько оно замечательное.

— У меня болит голова, — проворчал инспектор.

— А вы, Пейшнс?

— Я думаю, — сказала Пейшнс, глядя в затылок Дромио, — что этот символ значит для вас больше, чем для нас.

Старый джентльмен вздрогнул и внимательно посмотрел на нее:

— Возможно. Всему свое время. Инспектор, есть какие-нибудь новости? Этим утром столько всего произошло, что я даже не успел спросить.

— Произошло действительно много, — устало ответил инспектор. — Броуди все отпечатала. Я знал, что это вас заинтересует.

Он протянул Лейну машинописный текст:

— Это все, инспектор? — Лейн вернул бумагу — он выглядел разочарованным. — Я думал, вы телеграфировали в Скотленд-Ярд.

— Ничего не забываете, верно, старый лис? — усмехнулся Тамм. — Хотя скорее слон, не так ли? Да, я получил ответ от Тренча из Ярда. Пришел вчера поздно вечером. Взгляните.

Он протянул Лейну несколько телеграфных бланков, и старый джентльмен тут же начал читать текст. Его лицо становилось все более суровым.

Телеграмма, адресованная инспектору, гласила:

— Что вы об этом думаете? — с триумфом в голосе осведомился инспектор.

— Странно, — пробормотал Лейн, возвращая телеграмму. Его лоб наморщился, а взгляд стал рассеянным.

— Теперь ясно, что Седлар высадился в Нью-Йорке на неделю раньше, чем утверждал, — сказала Пейшнс. — На семь дней! Что он делал в Нью-Йорке, если оставался здесь в течение этой недели? Почему он солгал? Мне не нравится этот «честный» джентльмен.

— Я попросил Джогана из управления, — отозвался инспектор, — потихоньку попытаться отследить его передвижения между 22 и 29 мая. Это тот самый тип — описание соответствует полностью. Но он на чем-то явно свихнулся и нравится мне не больше, чем Пейшнс.

— В чем именно вы его подозреваете? — спросил Лейн.

Инспектор пожал плечами:

— Ну, во всяком случае, он не мог быть странным субъектом с фальшивой бородой и английским акцентом, который оставил мне конверт. Согласно информации Тренча, Седлар не покидал Англию до 17 мая, а посетитель явился ко мне 6-го. Но… — Тамм хищно, по-волчьи, ощерился, — он мог быть кое-кем еще.

— В самом деле? — спросил старый джентльмен. — И кем же?

— Этим психом в синей шляпе, разбрасывающим редкие книги и стодолларовые купюры! Он появился 27 мая — спустя пять дней после прибытия Седлара в Нью-Йорк!

— Едва ли это неопровержимый вывод, инспектор, — улыбнулся Лейн. — Человек в синей шляпе может быть любым из нескольких миллионов людей, чьи передвижения 27 мая невозможно отследить.

Инспектор переварил это заявление, и, судя по выражению его потрепанной жизнью физиономии, оно не пришлось ему по вкусу.

— Да, знаю, но…

— Господи! — внезапно воскликнула Пейшнс, подпрыгнув и ударившись головой о потолок автомобиля. — Ой!.. Какая же я дура! Почему я не подумала об этом раньше?

— О чем? — мягко осведомился Лейн.

— О символе! Ох, как же я была слепа!

— Что именно вы не подумали о символе, дитя мое?

Пейшнс достала носовой платок и энергично высморкалась.

— Все ясно. — Она спрятала платок и выпрямилась, блестя глазами. — «зHS wM». Неужели вы не видите?

— Лично я вижу не больше, чем раньше, — проворчал Тамм.

— Папа, «HS» означает «Хэмнет Седлар»!

Двое мужчин уставились на нее и расхохотались. Пейшнс негодующе топнула ногой.

— По-моему, у вас дурные манеры, — обиженно сказала она. — Что не так в этой теории?

— Например, как быть с остальными элементами символа, дорогая моя? — отозвался старый джентльмен. — Сожалею, что был груб, но смех вашего отца слишком заразителен. Как вы объясните «з», маленькое «w» и большое «М»?

Пейшнс с сомнением уставилась на красный затылок Дромио.

— Ох, Пэтти, Пэтти! — давился от хохота инспектор. — Ты меня уморишь! Ха-ха-ха!

— Очень смешно! — сердито отбивалась Пейшнс. — Кажется, мы приехали.

Глава 13

Очень английский дворецкий с великолепными бакенбардами впустил их в приемную в стиле Людовика XV. Нет, миссис Сэксон нет дома. Нет, он понятия не имеет, когда она вернется. Нет, она не оставляла никаких сообщений. Нет, она не…

— Слушайте, вы! — прервал его инспектор Тамм — заклятый враг лакейской спеси. — Крэбб дома?

— Мистер Крэбб? Сейчас посмотрю, сэр, — чопорно ответил дворецкий. — О ком мне доложить, сэр?

— Докладывайте о ком душе угодно, но приведите его сюда!

Дворецкий поднял брови и удалился с легким поклоном. Пейшнс вздохнула:

— Папа, тебе когда-нибудь говорили, что у тебя отвратительные манеры? Орать на слугу!

— Терпеть не могу англичанишек, — буркнул слегка пристыженный инспектор. — Всех, кроме Тренча. Единственный человечный англичанин, которого я когда-либо встречал… А вот и маленький лорд Фаунтлерой[50]!

Гордон Роу, спеша через вестибюль с книгой под мышкой и шляпой в руке, остановился, усмехнулся и поспешил в приемную.

— Да у нас гости! Рад вас видеть, мистер Лейн, инспектор… Пэт, вы не говорили мне по телефону, что…

— Я не знала, — с достоинством отозвалась Пейшнс.

— Божественное неведение. — Молодой человек прищурил карие глаза. — Идете по следу? — шепотом осведомился он.

— Гордон, — резко прервала Пейшнс, — что для вас означает «зHS wM»?

— Ради бога, Пэтти! — проворчал инспектор. — Нам вовсе не нужно…

— Ну-ну, инспектор, — спокойно остановил его Друри Лейн. — Нет никаких причин, по которым Гордон не должен об этом знать.

Молодой человек перевел взгляд с Пейшнс на двух мужчин:

— Для меня это абракадабра. Что это значит?

Пейшнс объяснила ему.

— Библиотека Сэксона… — пробормотал он. — Странно. Думаю… Погодите, идет Крэбб.

Старый библиотекарь быстро вошел в приемную, поднося к глазам очки в золотой оправе. Когда он узнал посетителей, его лицо прояснилось.

— Мистер Лейн, мисс Тамм, инспектор! Целая делегация! Роу, я думал, вы уходите. Или присутствие молодой леди… Миссис Сэксон нездоровится — боль в животе. С ее талией это настоящая трагедия. — Он состроил язвительную мину. — Чем обязаны?..

— Прежде всего, — сказал Лейн, прежде чем инспектор успел выплеснуть то, что уже клокотало в его горле, — мы хотели бы взглянуть на знаменитую библиотеку Сэксона.

— Понятно. — Крэбб стоял неподвижно, опустив одно плечо ниже другого, склонив голову набок и внимательно глядя на посетителей. — Просто дружеский визит исследователей, а? — Он засмеялся, демонстрируя беззубые десны. — Нет никаких причин вам отказать. Хотя вы первые посторонние… Как, Роу, мы можем разок нарушить правила?

— С вашей стороны это необычайно человечно, — ухмыльнулся молодой Роу.

— О, я не так плох, как кажусь. Пожалуйста, следуйте за мной.

Библиотекарь провел их через несколько коридоров, декорированных в пышном французском стиле, в восточное крыло особняка, отпер тяжелую дверь и отошел в сторону с тем, что должно было выглядеть радушной улыбкой, но в действительности являло собой злобную гримасу опереточного Феджина[51]. Они вошли в просторную комнату, где высокие потолки поддерживались дубовыми балками и стены были уставлены книжными полками; в одном из углов находился большой сейф. В дальней стене виднелась открытая дверь, сквозь которую просматривалась еще одна комната, очевидно, такого же размера и так же уставленная книгами. В центре стояли письменный стол и стул, а на полу лежал персидский ковер.

— Простите, что не могу предложить вам стулья, — сказал Крэбб своим скрипучим голосом, закрывая дверь и подходя к столу. — Но в эти дни библиотекой не пользуется никто, кроме старого Крэбба. Роу покинул меня. Молодость вечно гоняется за блуждающими огоньками. — Он снова засмеялся. — После смерти мистера Сэксона я убрал его стол и стул. Ну, что бы вы хотели…

Крэбб испуганно оборвал фразу. Инспектор, угрюмо оглядывавшийся вокруг, внезапно подскочил к столу, словно намереваясь его опрокинуть.

— Ха! Вот оно! — воскликнул он и схватил со стола серый лист бумаги.

— В чем дело?.. — удивленно начал Крэбб. Потом его лицо потемнело от гнева, и он с криком подбежал к Тамму. — Уберите руки! Так вы пришли сюда шпионить…

— Пошел вон, недомерок! — рявкнул инспектор, отрывая от себя скрюченные пальцы библиотекаря. — Никто не собирается ничем злоупотреблять. Мы просто хотим взглянуть на ваши канцелярские принадлежности. Выглядят они недурно, клянусь Богом! Посмотрите-ка на это, Лейн.

Инспектор держал в руке такой же лист бумаги, как тот, которым воспользовался для написания загадочного символа человек с крашеной бородой.

— Не может быть никаких сомнений, — пробормотал Лейн. — Простите инспектору его насильственные методы, мистер Крэбб, — в таких ситуациях он иногда ведет себя слишком своевольно.

— Да уж! — фыркнул Крэбб, с оскорбленным видом уставясь в спину инспектора.

— У вас имеется конверт? — с улыбкой продолжал Лейн.

Поколебавшись, Крэбб пожал плечами, подошел к столу и достал маленький квадратный светло-серый конверт.

— Точно такой же! — воскликнула Пейшнс, с подозрением глядя на старого библиотекаря.

Молодой Роу застыл как вкопанный, не сводя глаз с конверта.

— Сядьте, дорогая моя, — мягко произнес Лейн. Пейшнс покорно опустилась на единственный стул. — Держите себя в руках, инспектор. Мы не должны пугать мистера Крэбба. Уверен, сэр, вы не возражаете ответить на несколько простых вопросов?

Маленькие глазки библиотекаря возбужденно блеснули.

— Конечно нет. Старому Крэббу нечего скрывать. Я понятия не имею, что все это значит, но если могу чем-то помочь…

— Очень любезно с вашей стороны, — поблагодарил старый джентльмен. — Скажите, кто пользуется бланком со штампом «Библиотека Сэксона»?

— Я.

— Естественно. Для обычной библиотечной корреспонденции. Но кто еще?

— Никто, мистер Лейн.

— Ха! — воскликнул Тамм, а Лейн с раздражением покачал головой.

— Вы уверены? Это очень важно, мистер Крэбб.

— Никто, кроме меня, — повторил библиотекарь, облизнув губы.

— Даже миссис Сэксон?

— Конечно. У миссис Сэксон собственная писчая бумага — полдюжины сортов. И она вообще не заходит в библиотеку.

— А как насчет вас, Гордон? Вы уже некоторое время проживаете здесь. Не могли бы вы пролить свет на эту проблему?

Пейшнс с беспокойством наблюдала за молодым человеком, а инспектор смотрел на него, как казалось ему самому, с холодным равнодушием.

— Я? — Роу выглядел удивленным. — Спросите у Крэбба. Он здесь всем заправляет.

— Мистер Роу редко бывает в библиотеке, мистер Лейн, — проскрипел Крэбб, скривив туловище подобно тому, как изгибается тающая свеча. — Наш молодой друг, как вам, очевидно, известно, проводит кое-какие исследования по поводу Шекспира, но покойный мистер Сэксон ввел правило… Если мистеру Роу нужна какая-то книга, он обращается ко мне, и я приношу ему ее.

— Надеюсь, это достаточно подробный ответ на ваш вопрос, мистер Лейн? — сердито осведомился Роу.

Старый джентльмен улыбнулся:

— Придержите коней, Гордон. Вы ведете себя по-детски. Таким образом, мистер Крэбб, в этом доме никто, кроме вас, не имеет доступа к канцелярским принадлежностям библиотеки Сэксона?

— Я бы сказал, да. Они хранятся только здесь. Конечно, если кому-то срочно понадобится…

— Да-да, мистер Крэбб. Выходит, эта комната годами являлась запретной территорией.

— В том числе для слуг? — внезапно спросила Пейшнс, избегая взгляда Роу.

— Да, мисс Тамм. Это строгое правило. Я сам убираю в этих комнатах. Мистер Сэксон на этом настаивал.

— Вы присутствовали, мистер Крэбб, когда книги, завешанные Британскому музею, отправляли туда? — спросил Лейн.

— Разумеется.

— Я тоже присутствовал, — мрачно добавил мистер Роу.

— Все время?

— Да, — ответил Крэбб. — Мистер Роу разговаривал с водителями грузовиков, но я смотрел в оба, уверяю вас.

— Ну, инспектор, — улыбнулся Лейн, — похоже, добыть лист этой бумаги не так легко. — Он снова повернулся к старому библиотекарю. — Тут нет никакой тайны, мистер Крэбб. В наши руки попали бумага и конверт из библиотеки Сэксона, источник которых нам необходимо отследить… — Внезапно Лейн хлопнул себя по лбу. — Ну конечно! Как же я был глуп! — Он дружески похлопал Крэбба по плечу. — У вас часто бывают посетители?

— Посетители? В библиотеке Сэксона? Хе-хе! Объясните ему, Роу.

Молодой человек пожал плечами:

— Это ископаемое — самый верный сторожевой пес.

— Сторожевые псы тоже нужны. Пожалуйста, подумайте! В последние месяцы здесь бывал хоть один визитер?

Крэбб быстро заморгал. Внезапно он расхохотался и хлопнул себя по бедру.

— Хо-хо! Был один! — Библиотекарь вытер слезящиеся глаза.

— Так я и думал! — воскликнул Лейн. — Ну, сэр?

Крэбб перестал смеяться так же неожиданно, как начал.

— Это был весьма интересный джентльмен. Он приходил несколько раз, прежде чем я смог принять его, и умолял меня позволить ему хотя бы взглянуть на знаменитую коллекцию Сэксона, о которой столько слышал. Джентльмен выглядел достаточно безобидным, и я впустил его в эту комнату. Он сказал, что занимается кое-какими исследованиями и ему нужно навести справку в одной книге — это займет всего лишь минуту…

— Что это была за книга? — нахмурившись, осведомился Роу. — Вы никогда не рассказывали мне об этом, Крэбб!

— Разве нет, мой мальчик? Должно быть, я забыл, — смутился Крэбб. — Это был «Страстный пилигрим», изданный Джеггардом в 1599 году.

Какое-то время все молчали, едва осмеливаясь взглянуть друг на друга.

— Продолжайте, — сказал наконец Лейн. — И вы принесли ему книгу?

Крэбб с натугой раздвинул губы:

— Нет, сэр. Я сказал, что правила это запрещают. Джентльмен кивнул, словно ожидал этого, потом огляделся вокруг, начал разглядывать другие книги, а затем вернулся к столу, на котором лежали бумага и конверты. На его лице появилось странное выражение, и он спросил: «Это фирменные конверты и бумага библиотеки Сэксона?» Я ответил, что да. «Очень интересно! — сказал он. — В это место нелегко проникнуть, верно? Я заключил с моим другом пари, что смогу получить доступ в библиотеку Сэксона, и сделал это! А теперь мне нужно доказательство… Ах да! — Он подобрал со стола лист бумаги и конверт. — Будьте хорошим парнем и позвольте мне взять их. Это послужит доказательством. Тысяча благодарностей, мистер Крэбб!» И он убежал, прежде чем я успел что-нибудь сказать!

Инспектор слушал эту замечательную историю разинув рот.

— И вы позволили ему уйти? — рявкнул он, когда библиотекарь умолк.

— Так вот как он заполучил конверт и бумагу, — медленно произнесла Пейшнс.

— Дорогая моя, — сказал Лейн, — нам больше незачем отнимать у мистера Крэбба драгоценное время. Мистер Крэбб, вы можете описать вашего необыкновенного посетителя?

— Да. Высокий, худощавый, средних лет, похож на англичанина.

— Господи! — хрипло сказал инспектор. — Пэтти, да ведь это…

— Прошу вас, инспектор. Когда именно приходил этот человек? В какой день?

— Дайте подумать… Четыре, пять… около семи недель назад. Да, теперь я припоминаю. Это было рано утром в понедельник 6 мая.

— 6 мая! — воскликнула Пейшнс. — Папа, мистер Лейн, вы слышали это?

— Я тоже слышал, Пэт, — сердито сказал мистер Роу. — В ваших устах это звучит как мартовские иды[52]. Странно!

Блестящие глазки Крэбба скользили от одного к другому — в них светилось злобное веселье.

— Значит, — пробормотал Лейн, — высокий худой англичанин средних лет пришел к вам 6 мая и с помощью довольно неуклюжей уловки заполучил экземпляр бланка библиотеки и конверт… Отлично, мистер Крэбб, мы прогрессируем. Еще один вопрос, и, думаю, это все. Он назвал вам свое имя?

Крэбб с усмешкой посмотрел на него:

— Разумеется, назвал. — Подойдя к столу боком, как пожилой краб, библиотекарь порылся в ящиках и протянул Лейну визитную карточку. Пейшнс быстро встала, и все четверо прочитали отпечатанное на карточке имя: «Д-р Алес». Ни адреса, ни телефона не было.

— Доктор Алес! — Пейшнс нахмурилась.

— Доктор Алес! — буркнул инспектор.

— Доктор Алес! — промолвил Роу.

— Доктор Алес! — с усмешкой кивнул Крэбб.

— Доктор Алес, — произнес старый джентльмен, уставясь на карточку. — Господи, неужели… Пейшнс, инспектор, Гордон, вы знаете, кто такой доктор Алес?

— Мне это имя абсолютно незнакомо, — ответила Пейшнс.

— Никогда о нем не слышал, — сказал инспектор.

— Мне оно что-то напоминает, — задумчиво отозвался Роу.

— Я знал. Гордон, что это заденет струну в памяти ученого. Он…

Крэбб сделал гротескный жест, как дрессированная обезьяна. Очки в золотой оправе соскользнули с переносицы.

— Я могу сказать вам, кто такой доктор Алес, — сказал он, скривив губы.

— Вот как? — быстро откликнулся Лейн.

— Я имею в виду, кто он на самом деле, где он и так далее! — хихикнул Крэбб. — Отличная шутка!

— Ради бога, кто же он? — нетерпеливо спросил инспектор.

— Я узнал его в тот же миг, как увидел в музее. Заметили, как он отвел взгляд? Негодяй понял, что я его узнал! Человек, который приходил сюда семь недель назад и оставил эту карточку, — Хэмнет Седлар!

Глава 14

За ленчем в отдельном кабинете ресторана одного из отелей в центре города они пытались привести в порядок свои разрозненные мысли. Ироническое и торжествующее заявление Крэбба ошеломило их. Хэмнет Седлар был таинственным доктором Алесом! Час назад Крэбб проводил их к выходу, и они бросили последний взгляд на его тощую угловатую фигуру, обрамленную ионическим[53] дверным проемом дома Сэксонов, в экстазе потирающую руки. Его склоненная набок голова словно говорила: «Старый Крэбб далеко не дурак, верно? Ваш достойный доктор Седлар и доктор Алес — одно и то же лицо!» Во всем его облике ощущался какой-то странный, сугубо личный триумф, похожий на жестокое удовольствие толпы, наблюдающей за линчеванием.

Гордон Роу, который, несмотря на занятость, умудрился присоединиться к маленькой группе, в машине вел себя более чем скромно, глядя на солнце, проникающее через окошко лимузина и играющее в волосах Пейшнс.

— Здесь есть что-то очень странное, — сказал Друри Лейн, когда они сели за столик. — Признаюсь, это меня озадачивает. Несмотря на свои театральные ужимки, библиотекарь кажется вполне искренним. Он из тех, кому нравится резать правду-матку, особенно если она причиняет боль. И все же Хэмнет Седлар… Это невозможно!

— Если Крэбб утверждает, что его посетителем был Седлар, — мрачно заметил молодой Роу, — то можете в этом не сомневаться.

— Нет, Гордон, — вздохнула Пейшнс. — Седлар не мог посетить Крэбба 6 мая. Мы узнали, что совет директоров Кенсингтонского музея в Лондоне 7 мая давал прощальный банкет в честь доктора Седлара. Этот человек не дух — он не мог пересечь Атлантику за ночь.

— Действительно странно. Я знаю Крэбба и уверен, что он не лжет. У него всегда чертовски довольный вид, когда он, как выразился мистер Лейн, режет правду-матку.

— По словам Крэбба, он готов поклясться на стопке Библий, что это был Седлар, — напомнила Пейшнс, разрезая отбивную.

— Из-за чего весь сыр-бор? — проворчал инспектор, недовольно глядя на молодого Роу. — Старикашка солгал — вот и все.

— Хм, — произнес Лейн. — Конечно, возможно, что он выдумал эту историю исключительно по злобе. Старый книжный червь склонен к профессиональной ревности. Все это необычайно таинственно… Но я кое-что должен рассказать вам о докторе Алесе.

— Да-да! — воскликнула Пейшнс. — Вы начали говорить, когда Крэбб прервал вас… Значит, это не вымышленное имя?

— Конечно нет! Это-то и странно, дорогая моя. Гордон, в доме вы, кажется, начали что-то припоминать. Теперь вы знаете, кто такой доктор Алес или кем он был?

— К сожалению, нет, сэр. Имя показалось мне знакомым. Возможно, я натыкался на него в связи с моей работой.

— Очень может быть. Я никогда не встречал доктора Алеса во плоти и ничего не знаю лично о нем, но мне известно, что такой человек существует и, более того, это очень толковый и эрудированный исследователь в области литературы. — Старый джентльмен задумчиво пожевывал веточку петрушки. — Лет восемь-десять назад в «Стратфорд куортерли» появилась статья, посвященная достижениям библиологии…

— Ну конечно! — воскликнул Роу. — Я получал этот журнал регулярно в студенческие дни.

— Это объясняет ваши смутные воспоминания. Статья была подписана доктором Алесом.

— Журнал английский? — осведомилась Пейшнс.

— Да. Не помню точных деталей, но доктор Алес писал о новом витке развития нелепой и противоречивой бэконианской теории[54]. Некоторые вещи меня так возмутили, что я написал в «Куортерли» горячий протест, который был опубликован под моим именем. Уязвленный, доктор Алес ответил мне в следующем выпуске. Наша перебранка продолжалась в нескольких номерах. — Лейн усмехнулся. — У моего противника было острое перо! Он называл меня старым маразматиком.

— Теперь я вспомнил! — Роу выпятил подбородок. — Пух и перья летели вовсю. Наверняка это тот парень!

— Вы знаете, где он живет? — спросил инспектор.

— К сожалению, нет.

— Ну, мы можем выяснить адрес через этот журнал…

— Боюсь, что нет, инспектор. Мистер Роу скажет вам, что «Стратфорд куортерли» перестал выходить пять лет назад.

— Черт! Ладно, я еще раз телеграфирую Тренчу.

— Кстати, Гордон, — спросил старый джентльмен, — вы нашли время заняться маленькими проблемами, о которых мы говорили? Насчет переплета Джеггарда 1599 года и возможного секрета, связанного с этим переплетом?

Роу пожал плечами:

— Мне не слишком повезло. Работа была адова. Возраст нынешнего переплета не менее полутораста лет. А что касается спрятанного в нем документа, то я не обнаружил ничего.

— Хм. — Глаза Лейна блеснули, потом он опустил взгляд и занялся салатом.

Пейшнс отодвинула свою тарелку.

— Не могу есть, — сердито сказала она. — Это дело действует мне на нервы. Конечно, доктор Седлар никак не может быть доктором Алесом, но это не дает мне покоя. Все остальное настолько ясно…

— Например? — осведомился Тамм.

— След, оставленный доктором Алесом. Ведь это Алес был тем бородатым мужчиной, который приходил в наш офис 6 мая, папа.

— И как вы пришли к такому выводу? — спросил молодой Роу.

— Он посетил библиотеку Сэксона в тот же день рано утром и завладел бланком библиотеки и конвертом. Потом он вернулся в отель, облачился в свой маскарадный костюм и отправился в офис отца. — Ее голубые глаза устремились на Лейна.

— Это кажется вероятным, — кивнул старый джентльмен.

— Доктор Алес думал, что никто не знает его тайну ценой в миллионы. Но он был умен и не хотел рисковать. Если бы он позвонил двадцатого числа — если бы с ним все было в порядке, — конверт остался бы невскрытым и никакого вреда не было бы причинено. А если бы он не позвонил, мы бы вскрыли конверт, увидели штамп библиотеки Сэксона, разыскали бы Крэбба, узнали о странном докторе Алесе — должно быть, он специально рассказал эту нелепую историю Крэббу, чтобы тот ее запомнил, — и к началу охоты получили бы преимущества, зная имя человека, которого ищем, и кое-что о его профессии…

— В высшей степени логичный анализ, — усмехнулся Роу.

— Вот почему он просил вас вскрыть конверт в моем присутствии, — сказал Друри Лейн. — Он знал, что я вспомню нашу перепалку в журнале и смогу подтвердить, что доктор Алес — библиофил.

— Очевидно, он планировал это с самого начала. Теперь нам нужно разыскивать книжного червя доктора Алеса, но как к этому приступить?

— Легко, — отозвался инспектор. — Это моя работа, Пэтти. Он сказал, что если не позвонит, значит, с ним что-то случилось, верно? Таким образом, кроме его описания, имени, работы или профессии, нам также известно, что он либо исчез, либо был убит.

— Браво, инспектор, — пробормотал Лейн. — Вы попали в точку. Вам нужно получить официальный рапорт о всех убийствах, похищениях и других исчезновениях начиная с 20 мая — дня, когда он позвонил вам по графику, — и кончая несколькими днями назад.

— Знаю. — Инспектор нахмурился. — Представляете, что это за работа?

— Не такая тяжелая, как кажется, инспектор. У вас ведь имеется кое-какая информация, как указала Пейшнс.

— Ладно, — мрачно произнес Тамм. — Я займусь этим, хотя понятия не имею, что из этого выйдет. Подключу к работе Грейсона и Джогана… Полагаю, ребятишки, вы собираетесь куда-нибудь сбежать?

Высадив инспектора Тамма у его офиса, а мисс Пейшнс Тамм и мистера Гордона Роу у Центрального парка, мистер Друри Лейн подал знак Дромио и откинулся на сиденье с задумчивым видом, стиснув рукоятку трости и устремив невидящий взгляд в затылок водителя. В отличие от большинства стариков, он не приобрел привычку говорить сам с собой вслух — очевидно, вследствие глухоты. Вместо этого он мысленно рисовал перед собой картины и закрывал глаза, чтобы рассмотреть их лучше.

«Линкольн» медленно пробирался на север, в сторону Уэстчестера.

Спустя продолжительное время старый джентльмен открыл глаза и уставился на дорогу, окруженную деревьями. Он склонился вперед и постучал по плечу шофера.

— Разве я не говорил тебе, Дромио, что хочу сначала заехать к доктору Мартини?

Дромио обернулся, чтобы хозяин мог видеть его губы.

— Что-нибудь не так, мистер Друри? Вам опять нехорошо?

Старый джентльмен улыбнулся:

— Все в порядке, мой мальчик. Это визит в интересах чистой науки.

Дромио почесал за ухом, пожал плечами и надавил на акселератор. Он остановил машину около Ирвингтона, перед маленьким коттеджем, наполовину скрытым за деревьями и буквально утопающим в винограде и поздних июньских розах. Толстый мужчина с седыми волосами курил трубку у калитки.

— А, Мартини, — сказал Лейн, выходя из машины. — Рад, что удалось застать вас дома в это время дня.

Толстяк уставился на него:

— Мистер Лейн! Что вы здесь делаете? Входите.

Лейн усмехнулся и закрыл за собой калитку:

— Не пугайтесь, старый костоправ. Я абсолютно здоров. — Они обменялись рукопожатиями. Доктор окинул посетителя профессиональным взглядом. — Ну и как я выгляжу?

— Великолепно. Как сердце?

— Работает отлично. Не могу сказать то же о желудке. — Они вошли в коттедж врача — лохматая собака обнюхала лодыжки Лейна и равнодушно отошла. — Не понимаю, почему он должен так подводить меня.

— Многолетнее театральное меню, мой дорогой Мальволио[55], — сухо промолвил доктор Мартини, — не способствует безупречному пищеварению в преклонном возрасте. Садитесь. Мне удалось ускользнуть из больницы на несколько часов. Рутина доводит до исступления. У меня не было ни одного интересного случая…

Лейн усмехнулся:

— Зато у меня есть для вас один.

Врач вынул трубку изо рта.

— Мне следовало догадаться. Не с вами лично?

— Нет-нет.

— Ради чего-то любопытного, — мечтательно улыбнулся доктор Мартини, — я готов отказаться даже от послеполуденных буколических радостей…

— Незачем. — Старый джентльмен склонился вперед. — Думаю, этот случай можно диагностировать в кресле. — Он огляделся вокруг. — Пожалуй, Мартини, вам лучше закрыть дверь.

Медик уставился на него, потом встал и выполнил просьбу.

— Вы ведете себя ужасно таинственно, — заметил он, вернувшись к креслу с трубкой в зубах. — Строго конфиденциально, а? Полагаю, очередное преступление. Но здесь некому подслушивать…

Лейн пригвоздил его суровым взглядом Старого морехода[56]:

— Когда человек глух, Мартини, даже стены имеют уши… Дружище, я оказался замешанным в одно из самых невероятных приключений, какие можно себе представить. Очень многое зависит от определенного элемента…

Дромио, подремывавший за рулем, вздрогнул и отогнал пчелу. Тяжелый аромат роз усыплял его. Дверь коттеджа Мартини, остававшаяся закрытой в течение получаса, внезапно открылась, и на пороге появилась высокая фигура его хозяина. Дромио слышал, как доктор Мартини рассеянно произнес:

— Боюсь, это единственное решение, Лейн. Я должен видеть бумагу, прежде чем высказать вам свое мнение. Но даже тогда, как я вам говорил…

— Ох уж вы, ученые! — послышался нетерпеливый голос Лейна. — Я надеялся на более конкретный результат. Как бы то ни было… — Он пожал плечами и протянул руку. — С вашей стороны было любезно проявить интерес. Мне казалось, в моей идее что-то есть. Вечером бумага будет приготовлена для вас.

— Превосходно. Я приеду в «Гамлет»…

— Чепуха! К чему столько хлопот? Я вернусь сюда…

— Это еще зачем? Поездка пойдет мне на пользу, и я хочу взглянуть на Куоси. В прошлый раз мне не понравились капризы его артерий.

Озадаченный Дромио открыл дверцу. Его хозяин, идя по дорожке, внезапно остановился и сдвинул седые брови:

— Не видел, чтобы кто-нибудь здесь рыскал?

Дромио разинул рот.

— Рыскал, мистер Друри?

— Да. Ты никого не видел?

Дромио почесал за ухом.

— Боюсь, сэр, я вздремнул на пару минут. Но вряд ли…

— Ах, Дромио, — вздохнул старый джентльмен, залезая в машину, — когда ты поймешь, что бдительность… Ладно, не имеет значения. — Он весело помахал рукой доктору Мартини. — В Ирвингтоне остановись у телеграфа.

Когда они прибыли в Ирвингтон, Дромио нашел офис компании «Вестерн юнион». Лейн вошел внутрь, задумчиво посмотрел на часы на стене, сел за столик и потянулся за карандашом и блокнотом с желтыми бланками. Несколько секунд он смотрел на хорошо заточенный грифель, не видя ею, так как разглядывал что-то за пределами физического зрения.

Потом Лейн медленно написал на верхнем бланке текст, адресованный в агентство инспектору Тамму:

Он оплатил телеграмму и вернулся к машине. Дромио ждал с возбужденным блеском в ирландских глазах.

— Теперь можем ехать домой, Дромио, — вздохнул старый джентльмен и расслабился на подушках.

Когда длинный «линкольн» скрылся в направлении Тэрритауна[57], высокий мужчина в темном пальто с поднятым, несмотря на жаркое солнце, до ушей воротником вышел из тени черного седана «кадиллак», припаркованного на другой стороне улицы, огляделся вокруг и быстро зашагал к телеграфу, снова огляделся, взялся за дверную ручку и решительно шагнул внутрь.

Незнакомец направился прямо к столику, на котором Лейн писал текст телеграммы, и сел, уголком глаза поглядывая на прилавок. Два клерка хлопотали у своих мест. Мужчина посмотрел на пачку бланков. На верхнем из них остались оттиски от карандаша Лейна. Поколебавшись, незнакомец взял карандаш и начал осторожно водить грифелем по листу. Отдельные штрихи на желтой бумаге складывались в слова…

Поднявшись, высокий мужчина вырвал бланк из блокнота, скомкал его, сунул в карман и вышел на улицу. Один из клерков озадаченно посмотрел ему вслед.

Перейдя улицу, мужчина сел в «кадиллак», освободил тормоз и поехал на юг, в сторону Нью-Йорка.

Глава 15

Во второй половине дня Пейшнс вернулась в детективное агентство Тамма после скромного, но вполне удовлетворительного шопинга, застав мисс Броуди на грани безумия.

— О, мисс Тамм! — воскликнула она, принудив Пейшнс уронить пакеты. — Какой ужас! Я так рада, что вы вернулись! Я чуть с ума не сошла…

— Прекратите истерику, Броуди, — твердо сказала Пейшнс. — Что еще произошло?

Мисс Броуди драматическим жестом указала на открытую дверь кабинета инспектора. Пейшнс вбежала туда. Комната была пуста, а на столе лежал желтый конверт.

— Где отец?

— Приходил клиент, мисс Тамм, — кража драгоценностей или что-то в этом роде. Инспектор велел передать вам, что он не знает, когда вернется. Но телеграмма…

— Броуди, — вздохнула Пейшнс, — у вас чисто буржуазный страх перед телеграммами. Возможно, это всего лишь реклама. — Тем не менее она хмурилась, вскрывая конверт и читая лаконичное послание Друри Лейна.

Мисс Броуди стояла в дверях, ломая руки, как профессиональная плакальщица.

— Не изображайте ожившую статую Трагедии, — сказала ей Пейшнс и добавила, обращаясь к себе: — Интерес но, что могло произойти теперь? Ведь прошло всего несколько часов…

— Что-то случилось? — испуганно спросила мисс Броуди.

— Не знаю. Во всяком случае, незачем паниковать. Расслабьтесь, пока я черкну записку отцу. — Пейшнс энергично шлепнула стенографистку по толстому заду.

Мисс Броуди покраснела и удалилась в приемную расслабляться за своим столом.

Сев на стул инспектора, Пейшнс взяла лист бумаги, облизнула кончик карандаша и обратилась к музе творческого вдохновения:

Спрятав письмо в конверт, Пейшнс сунула его в блокнот, лежащий на столе, потом, что-то напевая, подошла к сейфу, набрала комбинацию, открыла тяжелую дверцу, порылась внутри, достала запечатанный продолговатый конверт и закрыла сейф. Убедившись, что содержимое конверта нетронуто, она открыла большую матерчатую сумку, набитую чисто женскими мелочами, и спрятала в нее конверт, после чего подошла к телефону и набрала номер:

— Доктор Чоут?.. О, понятно. Ну, это не важно — я хотела поговорить с мистером Роу… Привет, Гордон. Ничего, что я снова вас беспокою?

— Беспокоите? Да я в полном восторге!

— Как работа?

— Прогрессирует.

— Не могли бы вы замедлить вращение колес прогресса на остаток дня, сэр?

— Вы знаете, Пэт, что ради вас я готов на все!

— Я собираюсь съездить в «Гамлет» с… кое с чем, Гордон. Можете поехать со мной?

— Попробуйте остановить меня!

— Отлично. Встретимся у Британского музея минут через десять. — Положив трубку, Пейшнс пригладила непокорным вихор за ухом и вышла в приемную. — Броуди, я уезжаю.

— Уезжаете, мисс Тамм? — В голосе стенографистки звучала тревога. — Куда?

— К мистеру Лейну в Уэстчестер. — Пейшнс критически обследовала себя в зеркале позади стола мисс Броуди, припудрила нос, подкрасила губы и разгладила белый парусиновый костюм. — Господи, даже переодеться нет времени. Парусина так мнется!

— В самом деле! — оживилась мисс Броуди. — В прошлом году у меня тоже был парусиновый костюм, так я постоянно сдавала его в чистку… — Она оборвана фразу. — А что мне сказать инспектору, мисс Тамм?

Пейшнс надела парусиновую шляпку с бантом в голубой горошек, уверенным жестом приспособила такой же расцветки галстук и отозвалась:

— Я оставила на его столе записку и телеграмму.

— Инспектор будет в ярости…

— А вы будьте хорошей девочкой, Броуди, и постарайтесь выдержать атаку. Заберу свои покупки завтра.

Удовлетворенная обследованием, она улыбнулась мисс Броуди, которая вяло махнула рукой, подхватила сумку и вышла из офиса.

Маленький голубой родстер стоял у обочины. Пейшнс с беспокойством изучала небо, но оно было голубее ее глаз. Она решила не поднимать верх автомобиля. Сев в машину.

Пейшнс положила сумку рядом с собой, включила зажигание, освободила тормоз и медленно поехала в сторону Бродвея. На углу ей пришлось остановиться на красный свет.

Большой черный «кадиллак», стоящий на противоположной стороне улицы, ожил, как только Пейшнс села в голубой родстер, и бесшумно заскользил следом, словно мрачная черная тень. Он притормозил позади родстера на светофоре, потом последовал за ним по Бродвею и по Пятой авеню.

Когда Пейшнс внезапно остановилась у тротуара около Шестьдесят пятой улицы, «кадиллак» проехал мимо, потом замедлил ход и двинулся к Шестьдесят шестой улице, покуда Гордон Роу, покрасневший от удовольствия, бодро уселся рядом с Пейшнс. Когда родстер проехал мимо «кадиллака», тот снова последовал за ним.

Пейшнс пребывала в бодром настроении. Родстер повиновался ей, солнце пригревало, веял прохладный ветерок, а рядом сидел красивый молодой человек. Она позволила Роу взглянуть на конверт в ее сумке и болтала ни о чем, пока спутник изучал ее пикантное личико.

Всю дорогу через заполненный транспортом Манхэттен «кадиллак» не отставал от родстера, но Пейшнс и Роу не замечали его присутствия. Когда они выехали из города, Пейшнс увеличила скорость, но «кадиллак» упорно держался позади.

Наконец молодой мистер Роу прищурился и бросил взгляд через плечо. Пейшнс продолжала болтать.

— Прибавьте скорость, Пэт, — небрежным тоном сказал молодой человек. — Посмотрим, что вы сможете выжать из этой консервной банки.

— Хотите скорости? — усмехнулась Пейшнс. — Но штраф платить будете вы! — Она резко нажала на акселератор, и родстер рванулся вперед.

Роу снова оглянулся. «Кадиллак» без усилий сохранял дистанцию.

Некоторое время Пейшнс молча вела машину, демонстрируя компаньону ее возможности. Мистер Роу не проявлял внешних признаков тревоги — только его подбородок слегка напрягся, а карие глаза превратились в щелочки.

— Я вижу впереди поворот на проселочную дорогу, Пэт, — внезапно сказал он. — Сверните туда.

— Это еще зачем?

— Говорю вам, поворачивайте!

Пейшнс сердито посмотрела на него, потом взглянула в зеркало заднего вида.

— О! — воскликнула она, побледнев.

— За нами следуют, — спокойно сказал мистер Роу, но теперь в его голосе не слышалось легкомыслия. — Сворачивайте на эту дорогу, Пэт. Может, нам удастся от него отделаться.

— Хорошо, Гордон. — Пейшнс резко повернула руль, направив родстер с шоссе на узкую дорогу.

«Кадиллак» промчался мимо, но остановился, развернулся и последовал за ними.

— Думаю, мы совершили ошибку, — прошептала Пейшнс — ее губы слегка дрожали. — Там… там нет выезда, Гордон.

— Езжайте вперед, Пэт, и смотрите на дорогу.

Выездов действительно не было. Пейшнс надавила на акселератор, и маленькая машина рванулась вперед, как раненое животное. Роу смотрел назад. «Кадиллак» ехал за ними, но не делал попыток догнать их — возможно, водитель не хотел атаковать преждевременно.

Сердце Пейшнс колотилось в груди, как палочка о барабан. Про себя она благодарила всех богов за решение просить Роу сопровождать ее. Его физическое присутствие успокаивало нервы. Пейшнс стиснула зубы и склонилась над рулем, уставясь на скверную грунтовую дорогу, ухабы которой заставляли подпрыгивать на сиденье. «Кадиллак» не отставал.

Дорога становилась все более узкой. Впереди маячили деревья. Нигде не было видно ни малейших признаков жилья. Перед мысленным взором Пейшнс мелькали газетные заголовки — «Ужасное преступление в Уэстчестере», «Девушка и ее спутник убиты», — ее собственное мертвое тело и Роу, умирающий рядом с ней… Затем, как в тумане, она увидела черный автомобиль, поравнявшийся с родстером…

— Езжайте дальше! — крикнул Роу, приподнявшись на сиденье. — Не позволяйте ему напугать вас, Пэт!

Длинная рука в черном рукаве делала безошибочные движения. «Кадиллак» начал приближаться к маленькой машине, словно намереваясь столкнуть ее с дороги. Пейшнс поняла, что преследователь старается вынудить ее остановиться.

— Хочет драки? — пробормотал Роу. — Ладно, Пэт, остановитесь, и посмотрим, что нужно этому типу.

Бросив быстрый взгляд на молодого человека, готового к прыжку, Пейшнс с отчаянием подумала о том, что можно было бы врезаться в «кадиллак» и разбить обе машины. Она часто читала о таком, но, столкнувшись с подобной ситуацией в реальности, внезапно поняла, что не хочет умирать… Обругав себя дурой и трусихой, Пейшнс крепче вцепилась в руль.

Ее нога ослабила давление на акселератор и нащупала ножной тормоз. Родстер нехотя остановился.

— Сидите тихо и не вмешивайтесь, Пэт, — предупредил Роу. — У меня предчувствие, что это крутой парень.

— Пожалуйста, Гордон, не рискуйте!

— Пригнитесь!

«Кадиллак» пронесся мимо, повернулся, блокировав дорогу, и остановился. Закутанная в пальто фигура в маске выскочила из машины, размахивая револьвером, и побежала к родстеру.

Гордон Роу выпрыгнул на дорогу, преградив путь человеку в маске. Как в кино, подумала Пейшнс. В блестящем синеватом оружии, направленном на молодого человека, было нечто нереальное.

Внезапно она вскрикнула. Из дула вырвались дым и пламя, и Гордон Роу свалился на грязную дорогу, как срубленное дерево. Его тело судорожно подергивалось. Кровь брызнула на грунт. Человек в маске вскочил на подножку родстера.

— Убийца! — взвизгнула Пейшнс, пытаясь выбраться из машины и ухватиться за револьвер, но он ударил ее по руке, и она рухнула на сиденье, едва не теряя сознание от боли.

Из-под маски послышался глуховатый голос:

— Сидите спокойно. Дайте мне бумагу. — Рука в перчатке взмахнула револьвером.

Пейшнс посмотрела на свою руку — костяшки пальцев кровоточили.

— Какую бумагу? — прошептала она.

— Бумагу в конверте. Живо. — Голос был лишен всякого выражения. Бумагу с загадочным символом и штампом библиотеки Сэксона, поняла Пейшнс. Вот из-за чего погиб Гордон Роу…

Она стала ощупью искать сумку. Человек в маске оттолкнул ее, схватил сумку и спрыгнул с подножки, все еще угрожая револьвером. Пейшнс начала вылезать из родстера…

Рядом послышался грохот, словно взорвался весь мир… Она отпрянула и зажмурила глаза. Неужели он выстрелил в нее?.. Когда Пейшнс снова открыла глаза, «кадиллак» тронулся с места. Секундой позже он молнией пронесся мимо, направляясь назад к шоссе…

Пейшнс с трудом выбралась из машины. Роу лежал на дороге, бледный и неподвижный. Она сунула руку ему под пиджак. Сердце билось!

— О, Гордон! — всхлипывала Пейшнс. — Я так рада!

Он застонал и открыл глаза:

— Что произошло, Пэт? Он…

— Куда вы ранены, Гордон? Я должна вызвать врача.

Роу осторожно сел. Его левая рука кровоточила. Пейшнс сняла с него пиджак, и он поморщился от боли. Пуля прошила насквозь мясистую часть предплечья.

— Черт! — с отвращением сказал Роу. — Грохнулся в обморок, как баба! Перевяжите рану, Пэт, и мы погонимся за этим проклятым убийцей.

— Но…

— Мне не нужен никакой врач! Перевязывайте скорее!

Опустившись на колени, Пейшнс оторвала кусок подола юбки и туго перевязала рану. Роу поднялся самостоятельно, грубо толкнул ее на водительское сиденье и прыгнул в машину.

Пейшнс развернула родстер и неуверенно поехала следом за «кадиллаком». Через полмили Роу велел ей остановиться, вылез из машины и подобрал что-то на дороге. Это была открытая сумка Пейшнс.

Продолговатый конверт с бумагой, на которой находился загадочный символ, исчез вместе с «кадиллаком».

Спустя час мисс Пейшнс Тамм, всхлипывая на груди мистера Друри Лейна, поведала об их невероятном приключении. Бледный, но спокойный Гордон Роу сидел рядом на садовой скамейке. Его пиджак лежал на траве, повязка на руке пропиталась кровью. Маленький Куоси, древний слуга Лейна, побежал за теплой водой и бинтами.

— Ну-ну, дорогая моя, — успокаивал Пейшнс старый актер, — не надо так волноваться. Слава богу, что не случилось худшего. Я ужасно сожалею, Гордон! Мне и в голову не пришло, Пейшнс, что с конвертом поедете вы. Теоретически я допускал определенный элемент риска, но знал, что инспектор всегда вооружен… Куоси! — крикнул он вслед старику. — Позвони инспектору Тамму в его офис!

— Это моя вина, — продолжала всхлипывать Пейшнс. — Господи, я промочила вам пиджак! Гордон, с вами все в порядке?.. В результате я потеряла конверт. С удовольствием задушила бы эту скотину!

— Вы оба очень везучие, — сухо заметил Лейн. — Очевидно, напавший на вас не из тех, кого останавливают соображения гуманизма… Да, Куоси?

— Он в бешенстве, — дрожащим голосом сообщил Куоси. — Фальстаф идет сюда с водой.

— Фальстаф? — недоуменно произнес Гордон Роу. — Ах да! — Он медленно провел здоровой рукой по глазам. — Я намерен довести дело до конца, сэр, — сказал он Лейну.

— Прежде всего, молодой человек, вы нуждаетесь в медицинской помощи. А вот и доктор Мартини в своем драндулете!.. Пейшнс, поговорите с отцом.

Пейшнс подошла к Роу, потом повернулась и побежала к дому.

Маленький потрепанный «форд» затормозил на подъездной аллее, и седая голова доктора Мартини высунулась из окошка.

— Вы очень кстати, Мартини! — крикнул ему Друри Лейн. — У меня для вас пациент… Гордон, сидите спокойно — вы всегда были чрезмерно импульсивным молодым человеком… Доктор, взгляните на его предплечье.

— Воды, — кратко потребовал врач при виде запекшейся крови.

Маленький толстячок, отзывающийся на имя Фальстаф, уже спешил с тазом теплой воды.

Черный «кадиллак» обнаружили ночью на обочине дороги около Бронксвилла в результате усилий инспектора Тамма и помощи полиции Уэстчестера. Утром в Ирвингтоне его взял напрокат высокий молчаливый мужчина, закутанный в темное пальто.

По предложению Лейна были опрошены клерки из ирвингтонского телеграфа. Один из них припомнил краткий визит высокого человека в темном пальто. Таким образом удалось выяснить способ, которым незнакомец узнал о доступности конверта. Но не было никаких следов ни украденного конверта, ни его похитителя.

Глава 16

Молчаливая группа покинула «Гамлет» на следующее утро, в субботу, в автомобиле мистера Друри Лейна. Родстер Пейшнс остался в поместье. Молодой мистер Роу с рукой на перевязи мрачно сидел между Лейном и Пейшнс. Лейн был погружен в раздумье, а Пейшнс чуть не плакала.

— Не упрекайте себя, дитя мое, — вскоре заговорил старый джентльмен. — Это не ваша вина. Я никогда не прощу себе того, что подверг вас опасности.

— Но я потеряла бумагу, — жаловалась Пейшнс.

— Это не космическая катастрофа. Думаю, мы можем обойтись без нее.

— Тогда почему вы телеграфировали, прося привезти бумагу? — внезапно осведомился Роу.

— Мне пришла в голову одна мысль, — вздохнул Лейн и снова умолк.

Дромио остановился у коттеджа доктора Мартини, и врач молча сел в лимузин. Быстро осмотрев раненую руку молодого человека, он кивнул, закрыл глаза и задремал.

Когда они въехали в город, Друри Лейн пробудился от размышлений.

— Думаю, Гордон, нам лучше сначала отвезти вас домой.

— Домой! — с горечью повторил молодой человек.

— Дромио, в дом Сэксонов… Взгляните на Мартини — спит как сурок! — Старый джентльмен усмехнулся. — Вот что значит душевное спокойствие, мой мальчик. Если бы вы не играли Ромео в паре с Пейшнс в роли Джульетты…

Особняк Сэксонов, как обычно, был неприветлив и пуст. Дворецкий с великолепными бакенбардами снова выразил сожаление по поводу отсутствия миссис Сэксон. Его бесстрастные глаза слегка расширились при виде перевязанной руки Роу, и на миг он стал выглядеть почти по-человечески.

Однако старый Крэбб, по-видимому, счел пулю в предплечье молодого человека занятной шуткой.

— Это вам наказание за то, что лезете в чужие дела! — заявил он, искоса поглядывая на спокойное лицо Лейна и непроницаемые черты доктора Мартини.

Роу покраснел и стиснул здоровый кулак.

— Мы хотели бы взглянуть на бланк библиотеки Сэксона, мистер Крэбб, — поспешно сказал Друри Лейн.

— Опять?

— Если не возражаете.

Крэбб пожал плечами, удалился и вскоре вернулся с бланком.

— Да, точно такой же, — пробормотал Лейн доктору Мартини, забирая бланк у Крэбба. — Что вы об это думаете?

Врач повертел в руке бланк, отошел с ним к одному из окон приемной, раздвинул тяжелые занавеси и, прищурившись, обследовал бумагу, то держа ее в вытянутой руке, то поднося к глазам, потом задернул занавеси, положил на стол лист светло-серой бумаги с темно-серым штампом наверху и тихо сказал:

— Да, то, что вы подозревали, похоже на правду.

— Вот как? — странным тоном произнес Лейн.

— Как я говорил, мы знаем об этом очень мало. Должно быть, случай уникальный. Я бы хотел познакомиться с ним поближе.

— Я бы тоже, Мартини. — Лейн посмотрел на молодую пару. — Ну, нам пора. Au revoir[58], Гордон…

— Я с вами. — Роу упрямо выпятил подбородок.

— По-моему, вам лучше отдохнуть… — Пейшнс оборвала фразу, озадаченно глядя на доктора Мартини.

— Властный инстинкт женщины! — усмехнулся Крэбб, потирая руки. — Берегитесь, Роу… Не могли бы вы объяснить мне, мистер Лейн, что означает весь этот вздор?

Но старый джентльмен продолжал ласково смотреть на Пейшнс и Роу.

— Пожалуй, нам стоит нанести визит инспектору, — пробормотал он. — Доктор, Дромио отвезет вас домой, а мы с молодыми людьми поедем на такси… Благодарю вас, мистер Крэбб. Всего хорошего.

— Что с вами случилось? — осведомился инспектор у Роу, обняв дочь.

— Получил пулю, сэр.

— Знаю. Пэтти сообщила мне вчера вечером. — Тамм усмехнулся. — Это научит вас не высовываться, юноша. Значит, на вас напали? Хотел бы я оказаться там.

— Вы бы тоже схлопотали пулю, — мрачно заметил мистер Роу.

— Как сказать. Что это был за тип, Пэтти?

Пейшнс вздохнула:

— Он был весь закутан, папа. И боюсь, мне было не до наблюдений, когда Гордон лежал на дороге, истекая кровью.

— Как насчет его голоса? Ты говорила, что он потребовал конверт.

— Голос звучал глухо.

Тамм откинулся на спинку стула.

— Мне нравится, что он начинает играть в открытую. Но я, к сожалению, вряд ли смогу продолжать этим заниматься. Я увяз по горло в деле о краже драгоценностей…

— Вы смогли составить список исчезнувших людей, инспектор? — спросил Лейн. — Собственно говоря, я здесь ради этого.

Тамм положил перед ним пачку листов с отпечатанным текстом.

— Среди них нет ни одного убитого или исчезнувшего, который был связан с книгами.

Старый джентльмен изучил перечень.

— Странно, — пробормотал он.

— Мне тоже так кажется.

В приемной зазвонил телефон и послышался трагический голос мисс Броуди. Потом зазвонил аппарат инспектора, и он снял трубку:

— Алло!.. Что?!

Будто высеченное из гранита лицо инспектора побагровело, а глаза чуть не вылезли из орбит. Остальные недоуменно смотрели на него.

— Сейчас приеду! — Он положил трубку и вскочил со стула.

— Что случилось, папа? Кто звонил? — спросила Пейшнс.

— Чоут. Что-то случилось в музее, и он хочет, чтобы мы сразу же приехали.

— Ну и дела! — воскликнул Роу, вставая.

Старый джентльмен медленно поднялся.

— Было бы крайне любопытно, если…

— Если что? — спросила Пейшнс, когда они шли к лифту.

Лейн пожал плечами:

— Каждое событие, как говорил Шиллер, есть суд Божий. Я верю в нерушимость божественного порядка, дитя мое.

— А что означало обследование доктором Мартини бланка библиотеки Сэксона? Я ломала себе голову…

— Не стоит, Пейшнс. Это интересно, но едва ли важно на данной стадии. Кто знает — когда-нибудь это может принести пользу.

Британский музей кипел от возбуждения. Доктор Чоут с ощетинившейся эспаньолкой встретил их на пороге.

— Хорошо, что вы приехали, — сказал он. — День выдался кошмарный… Что с вашей рукой, Роу? Несчастный случай? Входите, входите!

Хранитель музея провел их через приемную в свой кабинет, где находилась странная компания. Доктор Седлар, нахмурив брови, мерил шагами пол; за спинкой стула стоял полицейский, сжимая в руке дубинку, а на самом стуле сидел высокий, смуглый субъект с латинской внешностью, в его глазах мелькал страх. Щегольская одежда была измята, как после драки, а серая шляпа валялась на полу.

— Что здесь происходит? — проворчал инспектор, остановившись в дверях. Внезапно его лицо оживилось. — Ну-ну! Смотрите-ка, кто здесь!

Гордон Роу и итальянец на стуле одновременно втянули воздух в легкие и затаили дыхание.

— Привет, Коберн, — дружелюбно обратился инспектор к полицейскому за стулом. — Все еще в патрульных?

Глаза полицейского расширились.

— Инспектор Тамм! Сколько лет, сколько зим! — Он с готовностью отдал честь.

— Давненько не виделись, — весело продолжал Тамм. Потом он двинулся вперед и остановился перед человеком на стуле, который съежился и опустил глаза. — Что тебе понадобилось в музее, Джо? Только не говори мне, что поступаешь в колледж! Когда мы встречались прошлый раз, ты воровал бумажники. Встань, когда я говорю с тобой!

Итальянец вскочил со стула, нервно теребя яркий галстук и уставясь на ботинки инспектора.

— Этот человек, — возбужденно заговорил доктор Чоут, — каким-то образом пробрался в музей несколько минут назад, и доктор Седлар поймал его в Комнате Сэксона роющимся в книгах и заглядывающим в витрины.

— В самом деле? — пробормотал Друри Лейн.

— Мы вызвали полицейского, но этот тип не желает сообщать, кто он, как проник в здание и что здесь искал, — пожаловался хранитель. — Господи, не могу понять, что тут творится!

— Что именно он делал, доктор Седлар, — спросил Лейн, — когда вы застали его в Комнате Сэксона?

Англичанин кашлянул:

— Никогда бы не подумал, что… э-э… существо с таким уровнем интеллекта может интересоваться редкими книгами. Тем не менее я уверен, что он хотел что-то украсть. Как сказал доктор Чоут, он заглядывал в витрины…

— В витрину Джеггарда? — резко осведомился Лейн.

— Да.

— Значит, он не желает назвать свое имя? — ухмыльнулся инспектор. — Ну, в этом мы можем вам помочь — верно, Джо? Этот представитель воровской профессии — мистер Джо Вилла, один из лучших карманников в дни нашего знакомства, недавно переквалифицировавшийся во взломщика, домушника, а заодно и стукача.

— Я ничего плохого не сделал, — буркнул итальянец.

— Как ты сюда проник, Джо?

Молчание.

— Кто тебя послал? Каков твой гонорар? Наверняка такой тупица с капустной кочерыжкой вместо мозгов не мог сам это придумать.

Итальянец облизнул губы — его маленькие черные глазки быстро перебегали с одного лица на другое.

— Никто меня не посылал! — отозвался он. — Я просто зашел поглазеть…

— И книжку почитать, — усмехнулся Тамм. — Знаете этого субчика, Коберн?

Полицейский покраснел:

— Нет, инспектор. Очевидно, он залег на дно после того, как вы ушли из департамента.

— Ай-ай-ай, куда катится мир! — сокрушенно произнес Тамм. — Ну, Джо, будешь говорить или отвезти тебя в управление и угостить дубинкой?

— Я ничего не сделал, — снова пробубнил Вилла, но его лицо заметно побледнело.

Гордон Роу шагнул вперед.

— Думаю, инспектор, я в состоянии вам помочь, — спокойно сказал он.

Вилла озадаченно изучал его лицо, словно ища знакомые черты.

— Он был в группе школьных учителей, которая посещала музей в тот день, когда украли Джеггарда 1599 года.

— Вы уверены, Гордон?! — воскликнула Пейшнс.

— Абсолютно. Я узнал его, как только вошел в эту комнату. Могу поклясться, что он был в музее в тот день.

Доктор Седлар разглядывал Виллу, как лабораторный объект под микроскопом. Потом он отошел к одному из занавешенных окон.

— Колись, Джо, — мрачно сказал Тамм. — Что ты делал здесь, когда затесался в учительскую группу? Не говори мне, что преподаешь в школе в Индиане!

Вилла плотно сжал губы.

— Ладно, умник. Доктор Чоут, я могу воспользоваться вашим телефоном?

— Что вы собираетесь делать? — внезапно спросил Вилла.

— Ткнуть в тебя пальцем. — Тамм набрал номер. — Мистер Тиофел? Это Тамм из детективного агентства. Джордж Фишер сейчас поблизости?.. Превосходно. А Барби, ваш диспетчер?.. Не могли бы вы отпустить обоих на полчасика?.. Отлично. Пришлите их немедленно в Британский музей на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы.

Фишер и диспетчер с заметно побледневшими физиономиями вошли в комнату и устремили взгляд на съежившегося человека на стуле.

— Узнаете этого подонка, Фишер? — спросил инспектор.

— Еще бы! — отозвался водитель. — Он один из двух типов, замешавшихся в группу учителей.

— Это клевета! — огрызнулся Вилла.

— Заткнись, Джо. Который из них, Фишер?

Водитель пожал плечами.

— Не помню, шеф, — с сожалением ответил он.

Инспектор повернулся к Барби. Диспетчер нервно поглаживал дряблой рукой подбородок.

— Вы должны знать, Барби, — ведь вы говорили с этой вонючкой. Он один из двух человек, которые дали вам взятку, чтобы вы впустили их в автобус, не так ли?

Вилла злобно уставился на диспетчера.

— Думаю, что так, — пробормотал Барби.

— Думаете! Да или нет?

— Да, сэр.

— Который из них?

— Второй.

— Девятнадцатый пассажир! — шепнула Пейшнс Роу. — Вы уверены?

Внезапно Барби метнулся вперед, и из горла Виллы вырвалось бульканье. Некоторое время все ошеломленно взирали на потасовку. Наконец вмешались полицейский и Тамм.

— Вы что, рехнулись, Барби? — пропыхтел инспектор.

Коберн схватил вора за воротник и трижды встряхнул его. Тот сразу обмяк. Барби приподнял левую руку Виллы.

— Видите кольцо?

На левом мизинце вора красовался платиновый ободок с подковкой из того же металла окруженной маленькими бриллиантами.

Вилла облизнул сухие губы.

— Ваша взяла, — проскрипел он. — Это был я.

Глава 17

— Отпустите его, Коберн, — велел инспектор. — Теперь он будет говорить.

Вилла с отчаянием огляделся вокруг, но везде видел только мрачные лица. Он устало кивнул.

— Садись и расслабься, Джо, — продолжал Тамм, подмигнув полицейскому. Коберн придвинул стул, и Вилла тяжело опустился на него. Остальные стояли вокруг. — Итак, ты был девятнадцатым пассажиром в автобусе, — снова заговорил Тамм. — Ты дал Барби пять баксов, чтобы он позволил тебе присоединиться к группе. Чего ради?

— Я вел слежку, — ответил вор.

— Вот как? За типом в синей шляпе?

Вилла вздрогнул:

— Откуда вы… — Он опустил взгляд. — Да, за ним.

— Ладно, Джо, для начала неплохо. Ты знал эту птичку?

— Да.

Пейшнс издала возбужденный возглас. Роу сжал себе руку, призывая к молчанию.

— Продолжай, Джо.

— Этот парень заплатил мне сотню за одну работенку месяца два назад…

— За какую работенку?

Вилла заерзал на стуле.

— Простое поручение…

Тамм стиснул плечо вора.

— Полегче! — заныл тот. — Вы отпустите меня, если я расколюсь?

— Посмотрим. Выкладывай.

Вилла спрятал острый подбородок в складках яркого галстука.

— Он поручил мне стянуть в доме на Пятой авеню одну книгу…

Звонкий баритон Друри Лейна тотчас прозвучал над головой вора:

— В каком доме и какую книгу?

— В доме Сэксонов. А книга… — Вилла ткнул грязным пальцем в сторону Роу. — Этот парень неравно назвал ее. Дже… Джег…

— Джеггард 1599 года?

— Да.

— Значит, этот человек проник в библиотеку Сэксона и украл поддельного Джеггарда! — воскликнула Пейшнс.

— Очевидно, — кивнул Гордон Роу. — Так это за вами я гнался той ночью!

— Давайте все уточним, — сказал инспектор. — Джо, этот тип — в синей шляпе и с пышными усами, верно? — поручил тебе пару месяцев назад проникнуть в дом Сэксонов на Пятой авеню и украсть книгу. Как она называлась?

— Ну… — Вилла нахмурился, — что-то насчет пи… пилигрима и про секс.

Пейшнс хихикнула:

— «Страстный пилигрим»!

— Да.

— И его тебе велели украсть?

— Да. Тот парень сказал: «Проберись в библиотеку и отыщи книгу в синем кожаном переплете — она называется «Страстный пилигрим», сочинил ее Шекспир, а внутри написано, что ее напечатал парень по имени Джег… Джеггард в 1599 году».

— И заплатил тебе за работу сто баксов?

— Да, шеф.

— Итак, ты украл книгу и передал ее типу в синей шляпе?

— Ну, сначала я разглядел ее как следует. Паршивая книжка! Но если она была так нужна этому типу, значит, в ней что-то было спрятано. Я перелистал ее и ничего не нашел, но понимал, что дело нечисто. Поэтому…

— Теперь мне все ясно, — протянул инспектор. — Ты не нашел ничего в книге, но понял, что в ней есть что-то очень ценное, если тебе заплатили за нее сотню баксов. Поэтому ты стал следить за субчиком в синей шляпе!

— Я решил, что тут пахнет большим кушем. А когда он сунул деньги диспетчеру, я сказал себе: «Джо, что-то готовится!» Я тоже сел в автобус, пробрался сюда и увидел, как он разбил одну из витрин в той комнате…

— Что еще вы видели? — спросил Лейн.

— Он достал из кармана книгу и положил ее в витрину вместо синей, которую Вытащил. Книга была точь-в-точь такая же, как та, что я для него спер. Потом я затесался в толпу высоколобых, чтобы снова следовать за ним, но упустил его на пару минут, а когда выбрался наружу, его и след простыл. Я вернулся назад с остальными. Это все, инспектор.

— Как бы не так, — добродушно отозвался Тамм. — Не ври, Джо. Ты продолжал следить за ним, верно?

Вилла отвел взгляд:

— Ну, я поболтался около его берлоги, но ничего не увидел. Вот я и пришел сюда сегодня попытаться выяснить, в чем тут загвоздка.

— Бедняга! Что же ты рассчитывал выяснить?

Было очевидно, что вор пустился в авантюру, которая была явно не по зубам существу со столь убогим интеллектом.

— Теперь слушай внимательно, Джо. В тот день, когда ты потерял из виду этого человека, ты заметил здесь охранника?

— Да. Он показался мне знакомым, но меня, думаю, он не видел.

— Это был Донохью — бывший коп. Ты не обратил внимания — он не последовал за типом в синей шляпе?

— Верно! — воскликнул Вилла. — Вот почему я упустил его — охранник наверняка бы меня заметил.

— А после этого вы видели Донохью? — спросил Лейн.

— Нет.

— Каким образом вас нанял человек в синей шляпе?

— Он… разыскал меня.

— По рекомендации братства, — тяжеловесно съязвил инспектор. — Ну и где же он живет, Джо? Ты ведь передавал ему книгу, так что не говори, что не знаешь.

— Он встречался со мной в городе, шеф, клянусь Богом!

— Да, но ты ведь околачивался возле его «берлоги». Где же она?

— У него лачуга между Ирвингтоном и Тэрритауном.

— Ты знаешь его имя?

— Он сказал, что его зовут доктор Алес.

— Похоже, нам повезло, Лейн, — заметил Тамм. — Все сходится. Алес поручил этой крысе украсть книгу в доме Сэксонов, увидел, что книга поддельная, пришел сюда за подлинной и заполучил ее… Он же посетил дом Сэксонов, украл конверт и бумагу и оставил мне записку. — Инспектор повернулся к Вилле: — Как выглядит этот доктор Алес? Мне нужно подробное описание!

Вилла внезапно поднялся со стула. Казалось, он предвкушал этот вопрос. Губы его раздвинулись в злобной усмешке, обнажив кривые желтые зубы. Потом он повернулся так быстро, что Пейшнс вскрикнула, а инспектор быстро шагнул вперед.

— Описать его? — взвизгнул Вилла. — Лучше я вам его покажу! Вот ваш доктор Алес!

Он указал грязным пальцем на доктора Хэмнета Седлара.

Глава 18

Доктор Алонсо Чоут замер с широко открытыми глазами. Доктор Седлар побледнел, а его челюстные мышцы напряглись, обозначившись резко, как спинной хребет безволосого животного.

— Это уж слишком! — Он возмущенно уставился на Виллу. — Ты лжешь, свинья, и прекрасно об этом знаешь!

Маленькие глазки Виллы блеснули.

— Не хорохорьтесь, ваше лордство. Повторяю, именно вы поручили мне украсть эту книгу!

На какую-то минуту казалось, что англичанин обдумывает физическую расправу над злобным маленьким итальянцем. Все молчали. Для Лейна. Пейшнс, Роу и инспектора обвинение Виллы явилось шоком. Доктор Чоут выглядел парализованным.

Наконец доктор Седлар вздохнул, и его впалые щеки слегка порозовели.

— Это абсолютно нелепо, — улыбнулся он. — Этот человек либо маньяк, либо лжец.

Однако окружающие молчали; при виде их доктор перестал улыбаться.

— Господи, неужели вы ему верите?

Вилла ухмыльнулся — он казался уверенным в себе.

— Засохни, крыса, — посоветовал ему инспектор. — Самое забавное, доктор Седлар, что нам не впервые указывают на вас как на человека, который использовал имя доктора Алеса.

Седлар выпрямился:

— Начинаю думать, что это какой-то заговор. Доктор Чоут, что вам об этом известно?

Хранитель музея провел дрожащей рукой по эспаньолке.

— Право, не знаю, что и думать… Я впервые слышу…

Глаза англичанина сверкнули.

— Тогда кто же еще именовал меня доктором Алесом?

— Крэбб, библиотекарь миссис Сэксон. Он утверждает, что 6 мая вы посетили дом Сэксонов, назвавшись доктором Алесом.

— 6 мая? — переспросил доктор Седлар. — Сейчас вы увидите, инспектор, что это полная чушь. 6 мая, как вы можете уточнить, телеграфировав моим коллегам в Кенсингтонский музей, я был в Лондоне. А на следующий день, 7 мая, я присутствовал на прощальном банкете в мою честь.

Вежливо вопрошающий взгляд инспектора скрывал озадаченность.

— Полагаю, это освобождает вас от обвинений Крэбба. Но как быть с днем кражи в музее?

— Говорю вам, это он! — завопил Вилла.

— Заткнись, Джо, черт бы тебя побрал! — свирепо рявкнул Тамм. — Ну, доктор?

Англичанин пожал плечами:

— Боюсь, я слишком туп, инспектор. Я не понимаю вопроса. Разумеется, вы знаете, что в тот день, когда этот… это существо проникло в Британский музей, я находился в море.

— Хорошо бы, если так. Но к сожалению, это неправда.

Доктор Чоут изумленно ахнул. Монокль выпал из глаза доктора Седлара.

— Что вы имеете в виду? — медленно спросил он.

— Так называемый доктор Алес разбил витрину Джеггарда в этом музее 27 мая…

— Ба! — воскликнул доктор Чоут. — Думаю, это зашло слишком далеко. Не вижу смысла терзать доктора Седлара. Его корабль вошел в гавань только в полночь 28 мая, а причалил утром 29-го. Как видите, он даже теоретически не мог быть человеком, который украл Джеггарда 1599 года.

Доктор Седлар приветствовал речь в свою защиту легкой улыбкой и вопросительно посмотрел на инспектора.

Тамм нахмурился:

— Вот тут-то и зарыта собака, доктор Чоут. Будь это правдой, я бы дал нашему приятелю Вилле хороший пинок в зад и забыл об этом. Но это неправда, так как доктора Седлара не было на том корабле.

— Не было на корабле?! — воскликнул хранитель. — Доктор Седлар, как… почему…

Плечи англичанина поникли, а взгляд стал утомленным. Но он ничего не сказал.

— Это так, доктор Седлар? — спросил инспектор.

Англичанин вздохнул:

— Теперь я понимаю, как невинный человек может запутаться в паутине инкриминирующих обстоятельств… Да, доктор, меня не было на том корабле, как говорит инспектор. Хотя как он узнал…

— Это не составило труда. Вы отплыли из Англии на «Киринтии» в пятницу 17 мая и прибыли в Нью-Йорк в среду 22 мая. Таким образом, вы оказались в городе на неделю раньше, чем утверждали. Это предоставило вам отличную возможность действовать инкогнито.

— Понятно, — пробормотал доктор Седлар. — Ну что ж, джентльмены, это правда. Я прибыл в Нью-Йорк неделей раньше, чем заявлял публично.

— Почему вы лгали?

— Какое безобразное слово, инспектор, — улыбнулся доктор Седлар. — Дело в том, что я хотел приберечь для себя неделю в Нью-Йорке. Если бы я сразу объявил о своем прибытии, то был бы должен немедленно вступить в контакт с Британским музеем, что затруднило бы мои передвижения. Дабы избежать утомительных объяснений, я просто сказал, что прибыл неделей позже, чем в действительности.

— Для чего вам понадобились недельные каникулы в Нью-Йорке?

— Боюсь, инспектор, что я вынужден отказаться от ответа на этот вопрос, — вздохнул доктор Седлар. — Это сугубо личное дело.

— Вот как? — усмехнулся Тамм. — А я думал…

— Ну-ну, инспектор, — вмешался Друри Лейн. — Человек имеет право на личную жизнь. Не вижу причин досаждать доктору Седлару. Он объяснил интриговавшее нас странное обстоятельство…

Джо Вилла вскочил на ноги с искаженным злобой лицом.

— Я так и знал, что вы ему поверите! — завопил он. — Но говорю вам — этот тип поручил мне стащить книгу из дома Сэксонов и за ним я следовал сюда в тот день! Неужели вы позволите ему выйти сухим из воды?

— Сядь, Джо, — устало произнес инспектор. — Будь по-вашему, доктор, но скажу вам прямо, мне это кажется сомнительным.

Седлар чопорно кивнул:

— Уверен, вы обнаружите, что ошибались. Рассчитываю на ваши извинения. — Он вставил в глаз монокль и устремил на Тамма ледяной взгляд.

— Могу я задать вопрос? — нарушила паузу Пейшнс. — Доктор Седлар, вы знаете человека, который называет себя Алесом?

— Дитя мое… — начал Лейн.

— Все в порядке, сэр, — улыбнулся англичанин. — Мисс Тамм, безусловно, имеет право спросить меня. Не могу сказать, что знаю, хотя фамилия кажется мне знакомой…

— Он писал статьи в «Стратфорд куортерли», — внезапно заговорил Роу.

— Ага! Тогда понятно, где я слышал это имя.

Хранитель нервно шагнул вперед.

— Думаю, с нас хватит обвинений, инспектор. Предлагаю забыть сегодняшние неприятности. Я не вижу смысла выдвигать обвинение против этого Виллы…

— Разумеется, — вежливо согласился доктор Седлар. — Никакого вреда причинено не было.

— Погодите, — возразил полицейский Коберн. — У меня есть свой долг, джентльмены. Этот человек обвинялся в попытке ограбления, и я не могу просто так отпустить его. К тому же он сам признался, что незаконно проник в особняк миссис Сэксон…

— Господи! — шепнула Пейшнс своему молодому компаньону. — Все начинается заново. У меня голова идет кругом.

— Однако, — отозвался молодой человек, — я вижу один маленький ключ ко всему делу — так сказать, проясняющий элемент…

Джо Вилла стоял неподвижно, слегка покачивая головой и мрачно поблескивая глазами.

— Ну… — с сомнением начал Тамм.

— Одну минутку, инспектор. — Старый джентльмен отвел его в сторону, и несколько секунд они вполголоса совещались. Потом Тамм пожал плечами и подозвал Коберна. Полицейский неохотно отошел от Виллы и с мрачным видом прослушал ворчание инспектора. Остальные молча наблюдали.

— О'кей, инспектор, — сказал наконец Коберн. — Но я должен представить рапорт.

— Конечно. Я все улажу с вашим лейтенантом.

Коберн притронулся к козырьку и удалился.

Джо Вилла облегченно вздохнул. Тамм вышел из комнаты в поисках телефона, игнорируя аппарат на столе. Хранитель музея начал перешептываться с доктором Седларом. Мистер Друри Лейн мечтательно разглядывал старую гравюру с портрета Друсхаута[59] на стене. Пейшнс и Роу молча стояли рядом, словно ожидая чего-то.

Вскоре инспектор вернулся в комнату.

— Пошли со мной, Вилла, — кратко приказал он.

— Куда вы меня ведете?

— Скоро узнаешь.

Ученые прекратили перешептываться и с беспокойством посмотрели на Тамма.

— Доктор Седлар, вы останетесь здесь?

— Прошу прошения? — удивленно отозвался англичанин.

— Мы собираемся проехаться к дому таинственного доктора Алеса, — криво улыбнувшись, объяснил инспектор. — Я подумал, что вы захотите присоединиться.

Доктор Седлар нахмурился:

— Боюсь, я не вполне понимаю.

— У нас с доктором Седларом сегодня много работы, — вмешался доктор Чоут.

— Да-да, — подхватил Лейн. — Инспектор, я содрогаюсь при мысли о том, что подумает доктор Седлар о нашем американском гостеприимстве после этих жутких событий. Между прочим, доктор, где вы остановились на случай, если вы… э-э… срочно нам понадобитесь?

— В отеле «Сенека», мистер Лейн.

— Благодарю вас. Пошли, инспектор. Пейшнс. Гордон, полагаю, нам от вас не отделаться? — Старый джентльмен усмехнулся. — Любознательная молодежь! — Он озабоченно покачал головой и направился к двери.

Глава 19

По указанию помрачневшего итальянца Дромио повернул «линкольн» с шоссе между Ирвингтоном и Тэрритауном на узкую дорогу, больше похожую на гравиевую аллею, окаймленную нависающими над ней деревьями. Из шумного асфальтированного мира они внезапно нырнули в прохладную глушь. Лишь птицы и насекомые были слышны в листве над ними и вокруг них. Нигде не просматривалось никаких признаков человека. Дорога змеей извивалась между деревьями.

— Ты уверен, что это здесь? — спросил Тамм.

Вилла кивнул:

— Уж я-то должен знать.

Они ехали через кажущийся бесконечным лес, бледные и молчаливые. Наконец-то появился шанс увидеть доктора Алеса! Казалось, неразбериха минувших недель должна проясниться.

Лес внезапно расступился, и они свернули на подъездную аллею — это была первая развилка после поворота с шоссе. Аллея тянулась влево сквозь густой подлесок к дому приблизительно пятьдесят ярдов. Сквозь листву проглядывала островерхая крыша.

— Приехали, — проскрипел Вилла. — Теперь я могу…

— Не рыпайся, — прервал его инспектор, когда Дромио замедлил ход. — Всем вести себя тихо. Мы не хотим никого спугнуть.

Автомобиль выехал на открытое пространство перед деревянным домом, выглядевшим как дедушка всех пренебрегаемых старых строений. Некогда белая краска приобрела неприглядный серо-желтый оттенок и облупилась, придавая дому вид недочищенного картофеля. Покосившиеся деревянные ступеньки вели к маленькому крыльцу. Все видимые окна были наглухо закрыты ставнями. Кроны деревьев разрослись и касались стен. С левой стороны к дому примыкал деревянный сарай, а менее чем в десяти футах от него находилось ветхое одноэтажное сооружение с закрытыми двойными дверями — очевидно, гараж. Телефонные и электрические провода тянулись от дома и гаража, таинственно исчезая в лесу.

— Что за развалина! — воскликнула Пейшнс.

— Ш-ш! — прошипел инспектор. — Оставайтесь здесь, пока я схожу на разведку. Не вздумай дурить, Джо. Если будешь вести себя хорошо, я позабочусь, чтобы ты не пострадал.

Он вылез из машины, пересек поляну и с удивительной легкостью для человека его комплекции взбежал по ступенькам на крыльцо. Дверь была крепкой, хотя краска на ней облупилась, как и на стенах; сбоку виднелась кнопка электрического звонка. Инспектор попытался заглянуть в окно, выходящее на крыльцо, но ставень этому помешал, поэтому он спустился с крыльца и исчез с левой стороны дома. Через три минуты он появился справа; качая головой.

— Место выглядит заброшенным. Ну, посмотрим. — Тамм снова поднялся на крыльцо и нажал кнопку звонка.

Почти сразу же дверь открыл мужчина, очевидно наблюдавший за приехавшими изнутри через какой-то глазок. При этом звякнул колокольчик — старинное пружинное приспособление над дверью, издающее звук при малейшем ее движении. Высокий тощий старик с бледной, морщинистой, изрытой оспой физиономией окинул взглядом инспектора, посмотрел на машину и шагнул назад.

— Да, сэр? — осведомился он пронзительным голосом. — Чем могу служить?

— Здесь проживает доктор Алес?

Старик кивнул, сразу оживившись:

— Да, сэр! Значит, у вас есть от него известия? Я уже начал беспокоиться…

— Понятно. Одну минуту. — Инспектор шагнул к краю крыльца и окликнул: — Лучше поднимитесь сюда, ребята. Похоже, мы здесь надолго.

Долговязый старик проводил их по узкому коридору в маленькую гостиную. Дом встретил гостей темнотой и прохладой. Гостиная была обставлена крепкой старой мебелью и устлана выцветшими коврами. Запах плесени, наводящий на мысли о склепе, щекотал ноздри. Даже при свете дня, когда старик открыл ставни и поднял шторы, комната выглядела мрачной и неприветливой.

— Прежде всего, мы хотим знать, кто вы такой, — резко начал инспектор.

Старик улыбнулся:

— Меня зовут Максуэлл, сэр. Я работаю у доктора Алеса прислугой за все. Готовлю, убираю, колю дрова, езжу за покупками в Тэрритаун…

— Вы единственный слуга в доме?

— Да, сэр.

— Говорите, доктора Алеса сейчас нет?

Усмешка Максуэлла сменилась тревогой.

— Разве вы не знаете? Я подумал, что у вас есть о нем какие-то новости, сэр.

— Похоже, мистер Лейн, вы были правы, — вздохнула Пейшнс. — С ним что-то случилось.

— Тише, Пэтти, — остановил ее отец. — Максуэлл, нам нужна информация, и мы должны найти вашего хозяина.

В глазах старика мелькнуло подозрение.

— Кто вы?

Инспектор показал значок, который не вернул после отставки, сохранив его специально для подобных случаев. Максуэлл шагнул назад.

— Полиция!

— Просто отвечайте на мои вопросы, — строго сказал Тамм. — Когда доктор Алес ушел из дома?

— Я рад, что вы приехали, сэр! — уверял Максуэлл. — Не знал, что мне делать. Доктор Алес часто уезжал, но на этот раз он отсутствует так долго…

— Ради бога, сколько времени он отсутствует?

— Дайте подумать, сэр… Сегодня 22 июня… Уже больше трех недель. Доктор Алес ушел в понедельник утром, 27 мая…

— В день странного происшествия в музее, — пробормотал Тамм.

— Я же говорил вам! — воскликнул Джо Вилла.

Друри Лейн прошелся по гостиной. Максуэлл с беспокойством наблюдал за ним.

— Расскажите, Максуэлл, что произошло здесь 27 мая, — обратился к слуге старый джентльмен. — Думаю, это интересная история.

— Доктор Алес ушел рано утром, сэр, и вернулся уже под вечер…

— Как он выглядел? — с любопытством спросил Роу. — Возбужденным?

— Да, сэр, хотя он очень сдержанный человек и никогда не проявляет никаких… вы знаете, сэр, что я имею в виду.

— Когда он вернулся, то принес что-нибудь с собой? — допытывался Роу.

— Да, сэр, книгу. Но утром он ушел с той же книгой, поэтому…

— Откуда вы знаете, что это была та же книга?

Максуэлл почесал подбородок.

— Ну, она выглядела так же.

— Все отлично сходится, — кивнул старый джентльмен. — Утром в понедельник он унес Джеггарда 1606 года и вернулся с Джеггардом 1599 года, который взял в Британском музее, оставив вместо него издание 1606 года… Продолжайте, Максуэлл. Что было потом?

— Доктор Алес сказал мне: «Максуэлл, вечером вы мне не нужны. Можете быть свободным до утра». Поэтому я приготовил для него ужин, пошел по аллее до шоссе и сел на автобус до Тэрритауна — я там живу с родственниками.

— И это все, что вы знаете? — проворчал Тамм.

Слуга выглядел удрученным.

— В общем, да, сэр… Хотя нет. Перед моим уходом доктор Алес сказал мне, что оставит в прихожей пакет, который я должен отправить следующим утром — не по почте, а с посыльным из Тэрритауна. Вернувшись во вторник утром, я нашел пакет, отвез его в Тэрритаун и отправил, как было велено.

— Что это был за пакет? — резко осведомился Лейн.

— Пакет как пакет, сэр. Плоский…

— В нем могла быть книга?

— Судя по форме, могла. Должно быть, так оно и есть.

— Давайте не будем отвлекаться, — вмешался инспектор. — В понедельник вечером Алес вернулся один? Снаружи никто не околачивался?

— Нет, сэр, он был один.

— Вы не заметили поблизости крепыша-ирландца с рыжей шевелюрой?

— Нет, сэр.

— Странно. Что же случилось с Миком?

— Не забывай, папа, что Максуэлла отослали вскоре после возвращения доктора Алеса, — напомнила Пейшнс. — Возможно, Донохью прятался за кустом, видел, как уходит Максуэлл, и тогда…

— Тогда что?

Пейшнс вздохнула:

— Хотела бы я знать.

— Вы заметили адрес на пакете? — спросил молодой Роу.

— Да, сэр. Этот джентльмен… — Максуэлл кивнул в сторону Лейна, — упомянул название минуту назад. Британский музей в Нью-Йорке, на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы.

— Пакет был в коричневой обертке с адресом, написанным синими чернилами?

— Да, сэр.

— Это многое проясняет, — заметил Тамм. — Теперь ясно, что человеком в синей шляпе был Алес, который украл книгу, заменил ее Джеггардом 1606 года, а на следующий день вернул издание 1599 года с посыльным.

— Точно, — плотоядно ухмыльнулся Вилла.

— Да-да, — пробормотал Лейн, наморщив лоб. — Между прочим, Максуэлл, вы не отправляли похожий пакет месяца два назад?

Замечание о краже расстроило Максуэлла.

— Надеюсь, я не сделал ничего дурного, — нервно отозвался он. — Я ведь не знал — доктор Алес казался настоящим джентльменом… Да, сэр, я отправлял похожий пакет — он был адресован некоему мистеру Крэббу, проживающему в доме Сэксонов на Пятой авеню…

— Похоже, с вашим зрением все в порядке, — сухо произнес инспектор. — Ну, Джо, тебе чертовски повезло. Все подтверждается.

— Странное дело, — промолвил молодой Роу. — Кажется, все вращается вокруг этого доктора Алеса. Он не только был deus ex machina[60] событий в Британском музее, но, вероятно, и вдохновителем ночного рейда на библиотеку Сэксона. Что же, черт возьми, было в этой книге?

Худые плечи Джо Виллы напряглись, а черные глазки блеснули, но, заметив, что инспектор смотрит на него, он тут же расслабился.

— Если ты не хочешь себе повредить, Джо, лучше не высовывайся, — предупредил инспектор. — Максуэлл, сколько времени вы служите у доктора Алеса?

Максуэлл облизнул сморщенные губы.

— Около трех месяцев, сэр. В конце марта он приехал в Тэрритаун и дал объявление в «Тэрритаун тайме», что ему нужен слуга. Вот я и получил эту работу. Я знаю, когда приехал доктор Алес, потому что мне рассказал об этом мой друг Джим Браунинг — агент по сдаче недвижимости в Тэрритауне. Доктор Алес снял этот дом, внеся арендную плату авансом за полгода. Джим не задавал никаких вопросов и не требовал рекомендаций — он сказал, что в наши дни такие дела решаются попросту… Вот мы и обосновались тут. Доктор Алес всегда хорошо со мной обращался.

— Значит, никаких вопросов? — мрачно сказала Пейшнс. — Как романтично! Скоро мы узнаем, что доктор Алес в действительности принц Фиделио из Цурингии, приехавший инкогнито в Штаты для развлечений! Скажите, Максуэлл, у вашего любезного хозяина было много посетителей?

— Нет, мисс, ни одного… Хотя я ошибся. Был один.

— Когда? — быстро спросил Лейн.

Максуэлл нахмурился:

— Примерно за неделю до отъезда доктора Алеса, точно не помню. Это был мужчина, но он был весь закутан и пришел поздно вечером, так что я не мог толком разглядеть его лицо. Он не назвал имени и сказал только, что должен повидать доктора Алеса. Когда я передал хозяину, что в гостиной его ждет джентльмен, он разволновался и сначала не хотел с ним встречаться, но потом вышел. Вскоре доктор вернулся, оставив джентльмена в гостиной, и сказал, что я свободен до утра, — похоже, он сильно нервничал. Когда я вернулся утром, другого джентльмена уже не было.

— Позже Алес никогда не упоминал вам об этом человеке? — спросил Роу.

— Мне, сэр? — Максуэлл хихикнул. — Нет, ни разу.

— Кто же это мог быть? — пробормотал инспектор. — Часом, не этот субчик, а, Максуэлл? — И он положил руку на плечо Виллы.

Максуэлл усмехнулся:

— Нет, сэр. Этот джентльмен говорит совсем не так. Тот разговаривал похоже на доктора Алеса — как актер.

— Актер? — Друри Лейн уставился на слугу, потом рассмеялся. — Очевидно, вы имели в виду как англичанин?

— Вот-вот, сэр! — возбужденно отозвался Максуэлл. — Они оба так говорили.

Гордон Роу сдвинул брови.

— Когда вечером 27 мая Алес отослал вас, он не предупредил, что уезжает?

— Нет, сэр.

— А когда вы вернулись следующим утром и нашли пакет, но не застали Алеса, от него не было записки с объяснениями?

— Нет, сэр. Тогда я не обратил на это внимания, но дни проходили, а он не возвращался…

— Вот почему, инспектор, список исчезнувших лиц, которым снабдил вас Грейсон, ничего не дал. Если бы Максуэлл сразу сообщил об исчезновении доктора Алеса, у вас была бы нить. — Он пожал плечами. — А теперь, возможно, уже слишком поздно.

— Доктор Алес… исчез?.. — Максуэлл запнулся.

— Очевидно.

— Тогда что же мне делать? — Старик в растерянности развел руками. — Этот дом и вся мебель…

— Ах да, мебель, — подхватил Тамм. — Дом был меблирован, когда Алес снял его?

— Нет, сэр. Он купил подержанную мебель в Тэрритауне.

— Не похоже на птичку, которая разбрасывается стодолларовыми купюрами, — пробормотал инспектор. — Вероятно, он не собирался оставаться здесь надолго. — Его серые глаза внимательно изучали Максуэлла. — Как выглядел ваш хозяин? Можете описать его?

— Ну, он был высокий, довольно хулой… — Максуэлл поскреб подбородок. — У меня есть его снимок, сэр. Я вроде как фотограф-любитель и потихоньку щелкнул его однажды…

— Вот это удача! — Роу вскочил со стула. — Ради бога, старина, покажите снимок!

Максуэлл вышел. Запах плесени, казалось, стал сильнее. Вилла зажег сигарету, его ноздри вздрагивали. Лейн ходил взад-вперед, заложив руки за спину.

— Снимок! — пробормотала Пейшнс. — Наконец-то мы выясним мучительный вопрос…

Долговязый слуга вернулся с маленькой фотографией. Тамм выхватил ее, поднес к свету и изумленно выругался. Остальные столпились вокруг.

— Ну? — взвизгнул Вилла. — Что я вам говорил?

На четком снимке был запечатлен высокий стройный мужчина средних лет, в темном костюме необычного покроя. Несмотря на отсутствие монокля, не было никаких сомнений, что это доктор Хэмнет Седлар.

— Выходит, я чист, — с довольным видом заявил Вилла, затягиваясь сигаретой.

— Грязная свинья! — воскликнул Гордон Роу. — Он все время лгал! Я рассчитаюсь с этим негодяем за пулю в моей руке, даже если меня…

— Ну-ну, — прервал его Лейн. — Не поддавайтесь эмоциям. Гордон. Помните, что у нас нет улик против доктора Седлара.

— А как же фотография? — возразила Пейшнс.

— Остается только надеть на мерзавца наручники и выколотить из него правду, — проворчал Тамм.

— Допрашивать с пристрастием гражданина Англии, инспектор? — сухо осведомился старый джентльмен. — Снова прошу вас всех не терять голову. Еще многое нуждается в рациональном объяснении. На мой взгляд, вам следует действовать осмотрительно.

— Но…

— В любом случае, — спокойно продолжал Лейн, — у нас еще есть работа. Предлагаю тщательно обследовать дом. Кто знает, что нам удастся обнаружить? Как говорил Бедфорд в Орлеане, «непрошеные гости приятнее всего, когда уходят»[61]. Еще одна жемчужина из нашей общей раковины. Гордон… Ведите нас. Максуэлл, и мы постараемся как можно скорее освободить вас от нашего утомительного присутствия!

Глава 20

Старый Максуэлл прошаркал по пахнущему плесенью маленькому коридору, мимо деревянной лестницы, очевидно ведущей к спальням наверху и покрытой вытертой ковровой дорожкой, спустился на две ступеньки к нише, остановился перед массивной дубовой дверью, открыл ее и шагнул в сторону.

— Доктор Алес обычно работал в этой комнате.

Это был просторный кабинет с панелями из темного дуба от пола до потолка и встроенными книжными полками, большей частью пустыми. Только на нескольких нижних полках лежали разрозненные тома.

— Судя по библиотеке, — заметил Гордон Роу, — он рассматривал этот дом всего лишь как временное убежище.

— Похоже на то, — пробормотал Лейн.

В центре комнаты над старым письменным столом свисал с потолка древний канделябр из цветного стекла. В дальней стене был устроен камин с крепкой дубовой полкой — в очаге виднелись обугленные дрова и пепел. На столе находились гусиное перо для письма, пузырек с чернилами, сильная лупа и еще несколько предметов.

Инспектор и Пейшнс с возгласами устремились к столу.

— Что там такое? — спросил Роу, подойдя следом.

На столе стояла пепельница из цветного фарфора, украшенная фигурой толстой русалки, которая плавала среди уродливых маленьких дельфинов. В пепельнице, на ложе из засохшего табака, лежали пять кусочков сероватой глины — два самых крупных из них были вогнутыми и казались обожженными.

— Выглядит как остатки дешевой глиняной трубки, — озадаченно промолвил Роу. — Что вас так заинтересовало?

— Донохью, — лаконично ответил инспектор.

Голубые глаза Пейшнс возбужденно блестели.

— Это улика! — воскликнула она. — Гордон, Донохью всегда курил глиняную трубку. Мы знаем, что в тот день он последовал из музея за доктором Алесом. Это доказывает, что он побывал здесь!

— Максуэлл, — обратился к слуге Тамм, — кажется, вы сказали, что не видели поблизости крепкого рыжего ирландца. Как же сюда попала трубка?

— Не знаю, сэр. Я не был в этой комнате после того дня, когда исчез доктор Алес. Утром, перед отправкой пакета, я увидел на полу у стола обломки трубки, подобрал их и положил в пепельницу.

Лейн вздохнул.

— А вы не заметили обломки накануне, когда доктор Алес отослал вас?

— Я уверен, что тогда их не было.

— Доктор Алес курил глиняную трубку?

— Он вообще не курил. Мы нашли пепельницу среди старого хлама в сарае, когда въехали сюда. Я тоже не курю, сэр, — добавил Максуэлл дрожащим голосом.

— Думаю, инспектор, — устало заметил старый джентльмен, — мы можем реконструировать события с достаточной долей уверенности. После того как вечером 27 мая Алес отослал Максуэлла, Донохью, который следовал за Алесом из города и прятался в кустах снаружи, вошел в дом и оказался лицом к лицу с Алесом в этой комнате. О дальнейшем можно только догадываться.

— То-то и оно. — Тамм нахмурился. — Давайте осмотрим остальные помещения.

Поднявшись по скрипучей лестнице, они оказались в узком верхнем коридоре и начали обследовать комнаты по очереди. Две из них пустовали и были украшены паутиной — очевидно, Максуэлл не отличался добросовестностью. Третья была комнатой самого Максуэлла и не содержала ничего, кроме железной кровати, старомодного умывальника, стула и комода, извлеченного из подвала какого-то второразрядного антиквара. Четвертой комнатой была спальня доктора Алеса — маленькая, не слишком чистая и так же скудно обставленная, как комната слуги, хотя здесь были заметны усилия по избавлению от пыли. Древняя кровать орехового дерева была аккуратно застелена.

Пейшнс женским взглядом изучала покрывало.

— Вы застилали кровать? — спросила она.

— Да, мисс. Последний раз… — Максуэлл судорожно глотнул, — утром 27 мая…

— Вот как? — пробормотал Лейн. — Когда вы вернулись утром 28-го, не застав Алеса дома и найдя пакет в прихожей, разве эта постель не была смятой?

— Нет, сэр. Поэтому я понял, что доктор Алес, отослав меня в Тэрритаун, и сам ушел вечером. Я видел, что он не спал в своей кровати.

— Какого же черта вы не сказали об этом раньше? — возмутился Тамм. — Это важно. Выходит, то, что произошло здесь в ночь с понедельника на вторник, случилось, когда Алес не лег спать. Я имею в виду, когда Седлар…

— Ну-ну, инспектор, — улыбнулся старый джентльмен. — Не будем спешить. Пока что давайте именовать исчезнувшего обитателя этого дома доктором Алесом… Доктор Алес… — Он загадочно улыбнулся. — Имя не показалось вам странным?

Гордон Роу, рывшийся в гардеробе, выпрямился.

— Мне показалось, — резко отозвался он. — И думаю, вы, в отличие от инспектора, уже поняли причину этой странности, мистер Лейн!

— Я должен был знать, Гордон, что с вашим упорством терьера вы до этого докопаетесь.

— До чего? — рявкнул инспектор, побагровев от ярости.

— Что вы имеете в виду?! — воскликнула Пейшнс.

Джо Вилла с отвращением опустился на единственный стул, словно устав от причуд компании маньяков. Максуэлл уставился на них, нелепо разинув рот.

— Факт в том, — сказал Роу, — что имя доктора Алеса состоит из шести очень странных букв. Подумайте над этим.

— Из шести? — переспросила Пейшнс. — Очевидно, Гордон, я слишком тупа. По-моему, в этой фамилии всего четыре буквы.

— Я имею в виду то, как имя было написано на карточке: «Д-р Алес».

— Дралес? — Пейшнс нахмурилась. Роу бросил взгляд на Лейна:

— Значит, вы заметили это! Пейшнс, неужели вы не понимаете, что имя «д-р Алес» являет собой превосходную анаграмму?

Глаза Пейшнс расширились, а щеки слегка побледнели. Она еле слышно произнесла имя.

— Совершенно верно, — кивнул Роу. — Простая перестановка букв имени «д-р Алес» дает фамилию Седлар!

— Воистину так, — пробормотал старый джентльмен.

На мгновение воцарилось молчание. Потом Роу как ни в чем не бывало вновь перенес внимание на гардероб.

— Смотрите-ка! — воскликнул инспектор. — А юноша, оказывается, не так уж туп! Такую улику, Лейн, вам не удастся игнорировать!

— Возможно, этого и не требуется, — улыбнулся Лейн. — Я согласен с Гордоном, что анаграмма слишком уж к месту, чтобы быть совпадением. Нет, здесь ощущается какой-то замысел. Но какой именно, из какого источника и с какой целью?.. — Он пожал плечами. — С тех пор как я стал исследовать причуды человеческого ума, я научился одному — никогда не делать скороспелых выводов.

— Ну а я сейчас готов сделать такой вывод… — начал инспектор, когда послышался удовлетворенный возглас молодого Роу.

Он отошел от гардероба, что-то бормоча себе под нос, потом быстро спрятал за спину здоровую руку.

— Угадайте, что я нашел, — усмехнулся Роу. — Доктор Алес, старый дружище, вы здорово подгнивший Макиавелли[62]!

— Что вы нашли, Гордон?! — воскликнула Пейшнс, быстро шагнув к нему, но он отмахнулся от нее перевязанной рукой.

— Ну-ну, маленькая леди, будьте достойны вашего имени. — Усмешка исчезла с его лица, и он протянул вперед здоровую руку. — Это должно заинтересовать вас, мистер Лейн. — В пальцах Роу находилась зелено-Голубая фальшивая борода — несомненно, та, что использовал клиент инспектора Тамма во время памятного визита в детективное агентство 6 мая.

Прежде чем они успели опомниться, Роу повернулся и снова полез в гардероб. На сей раз он извлек оттуда сразу три предмета — синюю фетровую шляпу, очки с синими стеклами и роскошные седые усы.

— Это мой счастливый день, — усмехнулся молодой человек. Ну, что вы думаете об этих маленьких экспонатах?

— Будь я проклят навеки! — проворчал инспектор, с невольным восхищением глядя на Роу.

— О, Гордон!.. — воскликнула Пейшнс.

Лейн взял у Роу бороду, очки, усы и шляпу.

— Полагаю, нет сомнений, что борода и очки те же самые?

— Двух таких веников просто не может существовать, — отозвался Тамм. — Вы в состоянии представить себе человека в здравом уме, носящего подобные штуки?

— Разумеется, — улыбнулся Лейн. — При определенных, очень странных обстоятельствах. Максуэлл, вы когда-нибудь видели эти вещи раньше?

Слуга, уставившийся на бороду как завороженный, покачал головой:

— Только шляпу, сэр.

— Шляпу… — повторил старый джентльмен. — Вилла, доктор Алес носил эту шляпу и эти усы в тот день, когда вы последовали за ним в Британский музей?

— Конечно. Я же говорил вам, что этот парень…

— Веские улики, — промолвил Лейн. — Не приходится сомневаться, что человек, который 6 мая оставил вам конверт, инспектор, и человек, проникший в Британский музей 27 мая, — одно и то же лицо. На основании этого…

— На основании этого видно, что дело абсолютно ясное, — сердито прервал его Тамм. — С этими уликами, фотографией, а также показаниями Крэбба и Виллы беспокоиться не о чем. Но никакой Седлар в деле не фигурирует!

— Как не фигурирует? Вы удивляете меня, инспектор. Что вы имеете в виду?

— В деле, безусловно, фигурирует Седлар, — возразил Роу, а Пейшнс недоуменно посмотрела на отца.

Тамм усмехнулся:

— Я проник в самую суть этой тайны! Она проста как пирог! Человек, который явился в музей, назвавшись новым хранителем, доктором Седларом, вовсе не доктор Седлар, а доктор Алес, кем бы он ни был в действительности! Но я бьюсь об заклад, что Алес разделался с Седларом, когда тот высадился в Нью-Йорке, и выдает себя за него, возможно, благодаря внешнему сходству — все англичанишки похожи друг на друга. Ваш неуловимый доктор Алес не только вор, но и убийца.

— Мне кажется, вопрос в том, кто такой доктор Алес, — заметил Роу.

— Вы можете подвергнуть вашу теорию очень простому тесту, — улыбнулся Лейн. — Телеграфируйте вашему другу Тренчу из Скотленд-Ярда с просьбой найти фотографию Хэмнета Седлара и прислать ее вам.

— Это идея! — воскликнула Пейшнс.

— Если подумать, я не уверен… — начал Лейн.

Инспектор, чья нижняя губа выпятилась вперед во время этой интерлюдии, внезапно побагровел и взмахнул руками.

— Чушь! — рявкнул он. — Я покончил с этим чертовым делом и не собираюсь больше им заниматься. Оно меня достало — я из-за него по ночам не сплю! Пошли, Пэтти!

— А что делать мне? — беспомощно спросил Максуэлл. — У меня остались кое-какие деньги доктора Алеса, но если он не вернется…

— Забудьте об этом, старина. Заприте дом и отправляйтесь домой.

— Не советую, — пробормотан Друри Лейн. — Максуэлл, вам лучше оставаться здесь, как будто ничего не случилось. А если доктор Алес вернется — что не исключено, — я уверен, инспектор будет рад услышать новости.

— Да, сэр, — вздохнул Максуэлл, почесывая впалую щеку.

— Черт возьми, я не… — начал инспектор.

— Ну-ну, старый ворчун, — улыбнулся Лейн. — Дайте Максуэллу одну из ваших карточек… Так-то лучше! — Он взял Тамма под руку. — Помните, Максуэлл, как только доктор Алес вернется…

Глава 21

Дело замерло так же внезапно, как началось. Больше недели ничего не происходило, ничего нового не выяснялось, и никого что особенно не беспокоило.

Инспектор, верный своему слову, полностью бросил расследование. Упомянутое им сенсационное дело о краже драгоценностей, в котором фигурировали дорогое жемчужное ожерелье и нападение на томную demi-mondaine[63], обитающую в пентхаусе на Парк-авеню, поглощало все его внимание — он редко появлялся в офисе, а когда приходил, то всего лишь быстро просматривал почту. Детективное агентство Тамма, если не считать периодических визитов Пейшнс, было оставлено на милость мисс Броуди.

Что касается Пейшнс, то ею неожиданно овладела страсть к образованию. Она не вылезала из Британского музея, к безмолвному одобрению рабочих, все еще занятых ремонтом обветшалого здания, и вместе с молодым мистером Роу предавалась изучению Шекспира, который, подобно загадочному доктору Седлару, крайне неохотно раскрывал свои тайны.

Но менее всех прочих озабоченным делом казался Друри Лейн. Он уединился в своей неприступной крепости, именуемой «Гамлетом», и девять дней хранил монашеское молчание.

Случались небольшие интерлюдии. Например, в течение недели в офис инспектора прибыли два письма, напрямую связанные с заброшенным расследованием. Первое было от доктора Лео Шиллинга, главного мед эксперта округа Нью-Йорк, медико-криминологического пугала манхэттенских убийц. Символ «зHS wM», писал почтенный медик, как химическая формула не имел никакого смысла. Сначала он подумывал разделить его на компоненты. «зHS» могло означать три частицы водорода и серы, но, к сожалению, такого химического соединения не существовало, так как одна молекула водорода со времен Пристли[64] и ранее упорно отказывалась вступать в химические сочетания с одной молекулой серы. Что касается маленького «w», продолжал доктор Шиллинг, то оно поддается различным химическим интерпретациям: например, «ватт» — электрический термин — и «вольфрамит» — редкий металл. «На мой взгляд, — заканчивал свой рапорт медэксперт, — сочетание цифры с маленькими и большими буквами — сущая чепуха, абсолютно бессмысленная с научной точки зрения».

Второе письмо было из Вашингтона от лейтенанта Шиффа, эксперта по шифрам из ФБР. Лейтенант извинялся за задержку ответа на странный запрос инспектора — он был очень занят и, вероятно, не смог уделить символу должное внимание, но выражал мнение, что «как шифр или код это полная абракадабра». Хотя, возможно, представлен род шифра, где каждой цифре и букве заранее дано тайное кодовое значение, но эксперт может потратить на расшифровку месяцы и не добиться успеха.

Пейшнс чуть не плакала — она украдкой провела немало бессонных ночей, ломая голову нал странным символом. Роу пытался ее утешить, но ему повезло не больше.

Прочие рапорты также не сообщали ничего нового. Одним из них была конфиденциальная записка инспектора Джогана: детективы из полицейского управления зря потратили несколько дней, пытаясь отследить передвижения доктора Хэмнета Седлара в Нью-Йорке между 22 мая, днем прибытия «Киринтии», и 29 мая, когда он официально представился Британскому музею. Расспросы в отеле «Сенека», где остановился англичанин, обнаружили только то, что доктор Седлар зарегистрировался 29 мая — вполне естественный шаг, учитывая его ложь о прибытии из Англии в этот день. У него было много багажа. Он все еще проживал в «Сенеке», принимал пищу в одиночестве в Охотничьей комнате, а когда бывал в отеле во второй половине дня, заказывал четырехчасовой чай в свой номер.

Злополучный охранник-ирландец Донохью все еще не объявлялся. Ни малейших указаний на его судьбу обнаружено не было.

Доктор Алес также исчез без следа.

Мистер Джо Вилла тоже получил свою долю наблюдений. Инспектор объяснил Гордону Роу — очевидно, он изменил к лучшему мнение о молодом человеке после столкновения Роу с бандитом в маске и последующей находки им фальшивой бороды, — что, когда Вилла был задержан в музее, он отходил к телефону (да, возможно, по предложению мистера Друри Лейна) с целью подготовить ищеек ко взятию следа угрюмого итальянца после того, как инспектор покончит с ним. Роль ищейки досталась некоему Гроссу, одному из сотрудников детективного агентства Тамма, который незаметно последовал за группой от Британского музея к дому доктора Алеса под Тэрритауном, подождал, пока они выйдут, и потом не терял след Виллы, как опытный следопыт-команч. Но Гроссу было не о чем докладывать. Очевидно, вор оставил попытки проникнуть в «тайну, стоящую миллионы».

Доктор Седлар постоянно приходил в музей, как и доктор Чоут. Крэбб возился с книгами в особняке Сэксонов. Миссис Сэксон маялась в июньской жаре, готовясь к исходу в Канн на летний сезон. Короче говоря, все вели себя абсолютно нормально и казались невинными, как голубые глаза Пейшнс. Как заметил инспектор Тамм одному из своих оперативников в минуту отдыха от расследования кражи драгоценностей, «это самое безумное дело, в каком я когда-либо участвовал».

Максуэлл, по-видимому, все еще в одиночку держат оборону в доме доктора Алеса.

А потом передышку нарушил телефонный звонок.

Это произошло жарким утром в понедельник 1 июля. Инспектор отсутствовал второй день в связи с новым расследованием; Гордон Роу мирно спал в отельном номере, который он занял на прошлой неделе, собрав свои скудные пожитки и покинув дом Сэксонов, как он заявил Пейшнс, до конца дней; мисс Броуди сидела в приемной офиса инспектора в обычном взвинченном настроении; а Пейшнс хмурилась за столом в кабинете над письмом отца с почтовым штемпелем Каунсил-Блаффс в штате Айова.

— Вы не возьмете трубку, мисс Тамм? — крикнула мисс Броуди сквозь открытую дверь. — Я не могу разобрать ни слова. Он либо пьян, либо не в себе.

— О боже! — вздохнула Пейшнс, потянувшись к телефону. С мисс Броуди иногда бывало нелегко. — Алло, — устало произнесла она и тут же вздрогнула, словно трубка ударила ее током.

Голос на другом конце провода, несомненно, принадлежал старому Максуэллу. Но что это был за голос! Задыхающийся, слабый, испуганный — Пейшнс могла разобрать лишь отдельные слова.

— Помогите… в доме… ужасно… инспектор Тамм… приезжайте…

— Что случилось, Максуэлл?! — воскликнула Пейшнс. — Доктор Алес вернулся?

На миг голос старика стал четким.

— Нет. Приезжайте… — Потом послышался глухой стук, как будто упало что-то тяжелое.

— Максуэлл! — воскликнула Пейшнс. Ответа не последовало. Было очевидно, что бедный Максуэлл не в состоянии слышать или отвечать.

Пейшнс выбежала в приемную, кое-как нацепив соломенную шляпку.

— Броуди! Немедленно позвоните в «Гамлет»… — Она схватила трубку. — Куоси! Это Пейшнс Тамм. Мистер Лейн здесь? — Но Куоси сообщил, что мистер Лейн бродит где-то по поместью. Как только он найдет его, то передаст просьбу мисс Тамм немедленно приехать в дом Алеса… Потом Пейшнс позвонила по новому номеру Гордона Роу.

— Господи, Пэт, похоже, это серьезно! Подождите, пока я проснусь окончательно… Вы звонили в полицию?

— В какую полицию?

— В тэрритаунскую, глупышка! Пэт, девочка моя, сегодня утром у вас в голове путаница. Ради бога, пришлите помощь бедному старикану!

— О, Гордон, я такая дура! Совсем об этом забыла! Сейчас позвоню им и через двадцать минут заеду за вами.

— Поторопитесь, дорогая!

Но начальник полиции Тэрритауна по фамилии Боллинг отсутствовал, а его усталый помощник, казалось с трудом понимавший необходимость срочных мер, наконец обещал «кого-нибудь послать».

— Я уезжаю! — объявила Пейшнс мисс Броуди. — Возможно, бедняга Максуэлл сейчас истекает кровью! Пока!

Пейшнс остановила свой родстер у поворота на аллею. Гордон Роу поднялся и посмотрел на дорогу.

— По-моему, это машина Лейна.

Длинный черный лимузин приближался с головокружительной скоростью и со скрипом затормозил рядом. За рулем сидел Дромио. Дверца салона открылась, и высокая фигура Лейна быстро шагнула на дорогу.

— Я ужасно сожалею! — воскликнул он. — Вы только что прибыли? Я пошел плавать, и бедняга Куоси не мог меня найти. Вы звонили в полицию?

— Они уже должны быть здесь, — ответила Пейшнс.

— Нет. — Старый джентльмен посмотрел на гравий аллеи. — Ночью шел дождь, гравий еще мокрый и мягкий, но на нем нет следов шин… По какой-то причине полиция не приехала. Нам придется действовать самостоятельно. Вижу, Гордон, ваша рука зажила… Поезжайте дальше, дорогая моя, но не слишком быстро. Кто знает, что нас ожидает.

Он сел в лимузин, а Пейшнс повернула родстер на аллею. Дромио следовал за ними в «линкольне». Деревья смыкались у них над головами. Ночной дождь чисто вымыл гравий и землю. Молодой человек и девушка молчали — Пейшнс сосредоточилась на капризах узкой дороги, а Роу смотрел вперед. Никто бы не удивился, если бы впереди из-за кустов выскочила целая банда с автоматами. Но ничего не происходило.

Когда обе машины добрались почти до конца подъездной аллеи, ведущей к дому Алеса, Пейшнс остановилась. Она, Роу и Лейн вышли из машин и устроили военный совет. Сельская местность была переполнена веселыми летними звуками, но не ощущалось никаких признаков близости человека. Они решили оставить обе машины на попечении Дромио и дальше идти пешком.

Все трое осторожно двинулись по подъездной аллее — Роу шел впереди. Лейн замыкал шествие, а Пейшнс держалась посредине. Вскоре они вышли на поляну перед домом. Она была пуста. Как и в прошлый раз, входная дверь и двери гаража были закрыты, а окна наглухо защищены ставнями.

— Где же Максуэлл? — шепнула Пейшнс.

— Давайте войдем в дом и посмотрим. Мне это не нравится, — мрачно сказал Роу. — Держитесь рядом, Пэт, — кто знает, на что мы нарвемся.

Они быстро пересекли поляну и поднялись по шатким ступенькам на крыльцо. Роу громко постучал в дверь. Ответа не последовало. Они посмотрели на Лейна — губы старика были плотно сжаты, а глаза поблескивали.

— Почему бы не взломать дверь? — предложил он.

— Неплохая идея.

Шагнув назад к краю крыльца, Роу подал им знак отойти в сторону, прыгнул вперед и нанес правой ногой сильный удар по замку. Дерево затрещало, а за дверью послышалось звяканье колокольчика. Он снова отошел и повторил атаку. На пятой попытке замок поддался, и дверь распахнулась внутрь.

— Французский борец обучил меня этому прошлой весной в Марселе, — торжествующе пропыхтел Роу. — Боже мой!

Они застыли на пороге, пораженные представшим перед ними зрелищем. Маленькая прихожая выглядела так, словно по ней пронесся смерч. Старый стул, стоявший около подставки для зонтов, был разбит на четыре части. Сама подставка откатилась в сторону. Пол усеивали осколки висевшего на стене зеркала. Маленький столик лежал опрокинутым, напоминая мертвого жука.

Приехавшие молча вошли в гостиную, которая также была разгромлена.

Потом они заглянули в кабинет, и Пейшнс побледнела. Казалось, будто слон или стая голодных тигров пробежали по комнате. Вся мебель была перевернута. На стенах виднелись странные разрезы. Канделябр разбился. Книги валялись на полу…

Кухня в задней части дома оставалась более-менее в целости, но только сравнительно. Ящик стола был обыскан, как и полки стенных шкафов, тарелки и сковородки сбросили на пол.

Верхние помещения были в таком же состоянии.

Они вернулись на первый этаж. Нигде в доме не оказалось никаких признаков Максуэлла, хотя одежда слуги находилась в его спальне.

— Кажется, снаружи есть гараж, — задумчиво пробормотал Лейн. — Возможно…

— Давайте посмотрим, — предложил Роу.

Они вышли наружу, и Роу пошарил вокруг гаража. В нем было только окно, ставшее непрозрачным из-за грязи и угольной пыли. Лейн постучал в дверь, на которой висел ржавый замок. Ответа не было.

— Придется разбить окно, — сказал молодой человек. — Отойдите, Пэт, чтобы не порезаться осколками. — Он нашел тяжелый камень и бросил его в окно, потом сунул руку внутрь, отодвинул шпингалет, пролез в окно и крикнул: — Отойдите от двери!

Дверь с грохотом распахнулась наружу. Гордон Роу неподвижно стоял в проеме.

— Максуэлл здесь, — сказал он. — Но думаю, он мертв.

Глава 22

В гараже, захламленном ржавыми засовами, промасленными тряпками, деревянными ящиками и прочим дурно пахнущим мусором, обнаружился старый автомобиль. Между стеной с окном и машиной находился древний стул, с которого свисали обрывки веревки, а между стулом и двойной дверью лежало лицом вниз тело Максуэлла с поджатыми ногами, в пыльной черной одежде. Ранений вроде бы не было, но на затылке виднелся узел туго завязанной ткани. В двух футах от его вытянутой правой руки стоял испачканный краской табурет с телефонным аппаратом. Трубка висела на шнуре, и Пейшнс положила ее на рычаг.

Роу и Лейн опустились на колени возле неподвижной фигуры и перевернули ее. Худое лицо Максуэлла было смертельно бледным, под подбородком висел матерчатый кляп, который ему удалось вытащить, освободившись от веревок, привязывавших его к стулу. Внезапно лицо старика дернулось, а изо рта вырвался слабый стон.

— Он жив! — воскликнула Пейшнс, подбегая к несчастному. Она тоже опустилась на колени, игнорируя грязный пол, и похлопала Максуэлла по щекам Его глаза открылись, но тут же закрылись снова. Поднявшись, Роу подошел к ржавому крану в задней стене гаража, смочил водой носовой платок и вернулся. Пейшнс осторожно вытерла бледное лицо.

— Бедняга, — промолвил Лейн. — Думаю, Гордон, мы сможем отнести его в дом.

Они подняли костлявое обмякшее тело и пронесли его через поляну и взломанную входную дверь в гостиную. Пейшнс с трудом перевернула опрокинутый диван — его обивка была изрезана на полосы. Мужчины уложили Максуэлла на диван и некоторое время молча наблюдали за ним. Веки старика снова поднялись, а на впалых щеках появился слабый румянец. В его глазах мелькнул страх, но, увидев над собой озабоченные лица, он вздохнул и начал облизывать губы.

В этот момент снаружи послышался звук мотора, и гости дома Алеса поспешили на крыльцо. Крепко сложенный краснолицый мужчина в синей униформе поднимался по ступенькам; двое полицейских следовали за ним.

— Я шеф Боллинг из полиции Тэрритауна, — представился мужчина. — Это вы звонили в мой офис сегодня утром, молодая леди? Мы никак не могли найти это чертово место, поэтому задержались. Расскажите, что здесь произошло.

Когда объяснения были даны и Максуэлла привели в чувство, все собрались около старика в разгромленной гостиной и выслушали его историю.

Вчера, в воскресенье, в половине двенадцатого ночи, Максуэлл раскладывал пасьянс, когда в дверь позвонили. Он поспешил к двери, слегка тревожась — снаружи было темно, собиралась гроза, в доме больше никого не было… Кто мог явиться так поздно? Потом ему пришло в голову, что вернулся доктор Алес, и он открыл дверь. Сразу же через порог скользнула нога, и в тусклом свете прихожей Максуэлл увидел высокого мужчину, закутанного до самых глаз. Он отпрянул с испуганным криком, но незнакомец ткнул что-то маленькое, круглое и твердое в его дрожащий живот, и он с дрожью в коленях осознал, что ему угрожают револьвером. Когда мужчина шагнул вперед и свет упал ему на лицо. Максуэлл с ужасом увидел, что его лицо скрыто маской.

— Я так испугался, — продолжал старик дрожащим голосом, — что чуть не упал в обморок. Он повернул меня и заставил выйти из дома, тыча револьвером в спину. Я закрыл глаза, думая, что он собирается меня застрелить, но он только привел меня в гараж, привязал к старому стулу и заткнул рот куском тряпки. Потом он вышел, но сразу вернулся и обыскал меня. Я понял, в чем дело, — когда мы вышли из дома, входная дверь захлопнулась, а там пружинный замок, и он не смог войти. Но у меня в джинсах был дубликат ключа — оригинал остался у доктора Алеса, — он забрал его, вышел и запер меня в темном гараже. Я провел там всю ночь, едва дыша… — Максуэлл содрогнулся. — Веревки причиняли боль, и я не мог заснуть. Но утром мне удалось ослабить веревки и вынуть кляп изо рта. Я нашел в кармане карточку, которую оставил мне инспектор Тамм, и позвонил по телефону из гаража… Должно быть, я потерял сознание. Это все, что я знаю.

Они стали обследовать дом, начав с кабинета. Максуэлл шаркал следом.

Было очевидно, что напавший на старика безжалостно стремился к цели, приведшей его в одинокий сельский дом. Во время обыска комната подверглась полному разгрому. Не только вся мебель была опрокинута и все стеклянные предметы разбиты, но и стенные панели демонстрировали следы атаки каким-то острым инструментом. Шеф Боллинг быстро его обнаружил. Это был маленький топорик, валявшийся на полу у камина.

— Это наш топор, — сказал Максуэлл, снова облизывая губы. — Он из кухонного ящика с инструментами. Я колол им дрова для камина.

— Другого топора здесь нет? — спросила Пейшнс.

— Нет, мисс.

Деревянные панели были изрублены, под стенами валялись щепки. Даже пол разрубили в том месте, где, по словам Максуэлла, лежал коврик — теперь он, весь скомканный, находился в углу, как будто его с силой отбросили туда. Резные напольные часы викторианской эпохи, ранее стоявшие в другом углу, лежали на полу в груде стекла. Осмотр показал, что рубильщик намеренно разбил корпус, отшвырнул бронзовый маятник, опрокинул часы лицом вниз и стал крушить боковые и заднюю стенки, обнажая замысловатый механизм. Стрелки показывали ровно двенадцать.

— Эти часы шли прошлой ночью? — резко осведомился Роу.

— Да, сэр. Я знаю это, так как раскладывал здесь пасьянс, когда в дверь позвонили. Они очень громко тикали.

— Значит, он атаковал часы в полночь, — пробормотала Пейшнс. — Это может оказаться полезным.

— Не вижу, каким образом, — буркнул Боллинг. — Мы ведь знаем по рассказу Максуэлла, что этот тип явился сюда в половине двенадцатого, не так ли?

Мистер Друри Лейн задумчиво стоял в стороне, погруженный в свои мысли. Но его блестящие глаза выдавали настороженность.

Пейшнс медленно двигалась по комнате. Она осмотрела письменный стол, чьи ящики были выдвинуты, а содержимое выпотрошено на пол и на крышке которого лежали игральные карты. Потом она заметила дешевый оловянный будильник, стоящий на дубовой каминной полке.

— В чем дело, Пэт? — спросил Роу, заметив, как она прищурилась.

— Будильник — странная вещь в кабинете. — Пейшнс подошла к камину и сняла с полки будильник, который весело тикал.

— Это я принес его сюда, мисс, — виновато объяснил Максуэлл — он казался полностью оправившимся от потрясения и с любопытством следил за процедурой.

— Вы? Но зачем вам понадобились маленькие часики, когда в комнате стояли большие напольные часы? — с подозрением спросила Пейшнс.

— Для звонка, — поспешно ответил старик. — Последние дни меня беспокоит легкий кашель, мисс, и в субботу я купил в Тэрритауне лекарство. Аптекарь велел принимать его по чайной ложке каждые четыре часа. Я принял одну ложку вчера в восемь вечера, мисс, но так как я рассеянный, то боялся забыть принять еще ложку перед сном. Поэтому я принес сюда будильник и установил звонок на полночь, чтобы принять микстуру. Но прежде чем…

— Понятно, — прервала его Пейшнс. История казалась правдивой, так как на каминной полке рядом с будильником находились пузырек с коричневой жидкостью, полный на три четверти, и липкая чайная ложка. Она осмотрела часы и обнаружила, что, как сказал старик, звонок был установлен на двенадцать, а рычажок все еще указывал на отметку «Сигнал». — Интересно… — пробормотала Пейшнс и посмотрела на свои наручные часики. Они показывали 11.51. — Сколько времени на ваших часах, Гордон?

— 11.50.

— А на ваших, мистер Боллинг?

— 11.52, — проворчат шеф полиции. — Что все это значит?

Я просто интересовалась, насколько правильно идут эти часы, — ответила Пейшнс с улыбкой, но ее взгляд был обеспокоенным. — Как видите, они точные. — Стрелки дешевого будильника показывали 11.51.

Лейн шагнул вперед.

— Могу я взглянуть на будильник. Пейшнс? — Он быстро осмотрел его, поставил на полку и вернулся в свой угол.

— А это что такое?! — удивленно воскликнул Роу, запрокинув голову и глядя на что-то на верху одной из стен.

Эта стена отличалась от других тем, что встроенные в нее книжные полки доходили почти до потолка, в то время как на других стенах они тянулись вверх только до середины. Скользящая стремянка, какими пользуются в обувных магазинах и библиотеках, двигалась по металлическому углублению у подножия стены, очевидно обеспечивая первоначальному владельцу дома легкий доступ к верхним полкам. Над полками виднелись узкие резные панели орехового дерева, как и на остальных трех стенах. Внимание Гордона Роу привлекла одна из этих панелей, которая отходила от стены, как дверца.

— Похоже на тайник, — усмехнулся молодой человек. — Чего доброго, в следующую минуту из камина выскочит граф Монте-Кристо. — Он легко поднялся на стремянку, которая стояла прямо под отверстием в панели у потолка.

— Тайник! — простонал Боллинг. — Только этого не хватаю! Совсем как в детективном романе… Максуэлл, вы знали об этом?

Старик уставился наверх, разинув рот:

— Н-нет, сэр! Я впервые вижу эту дверцу…

— Внутри пусто, — мрачно объявил Роу. — Но тайничок недурной! Дайте взглянуть… Восемь дюймов в ширину, два в высоту и два в глубину… Должно быть, его оборудовал Алес, и притом недавно — внутри видны свежие следы стамески. — Он огляделся вокруг. — Тому, кто разгромил эту комнату, не повезло. Он не нашел тайник. Видите? — Роу указал на узкую полосу панелей над верхней полкой. В нескольких местах топор яростно поработал над деревом, но когда Роу закрыл дверцу, на ней не оказалось следов. — Пропустил ее! Как же открыть дверцу снова?

— Пустите-ка меня, молодой человек, — мрачно сказал Боллинг.

Роу нехотя спустился, и шеф полиции с осторожностью поднялся на стремянку. Тайник действительно был изобретательным. Когда дверца закрылась, заметить его было невозможно — фигурная щель совпадала, с резьбой. Боллинг дергал дверцу, покуда его красная физиономия не покраснела еще сильнее, но она оставалась закрытой, хотя панель издавала глухой звук, когда он стучал по ней костяшками пальцев. Рамка этой панели, как и других, была украшена деревянными розочками.

— Тут какой-то трюк, — пропыхтел Боллинг, начал ощупывать розочки и внезапно вскрикнул. Одна из них повернулась, и дверца открылась так быстро, что он едва не упал со стремянки. Боллинг заглянул внутрь — там находился пружинный механизм. — Ну, — сказал он, спустившись на пол, — что бы там ни лежало, теперь оно исчезло. Да и тайничок крошечный. Давайте посмотрим наверху.

Спальня доктора Алеса была так же изувечена, как кабинет. Кровать разломана, матрас вспорот, мебель и доски пола разрублены… Очевидно, рубильщик, не найдя внизу то, что искал, поднялся сюда продолжать поиски. Маленькие позолоченные часики, стоявшие на ночном столике, свалились на пол вместе с ним. Стрелки остановились на 12.24.

Глаза Пейшнс блеснули.

— Наш друг оставил почти полное расписание своих действий! — воскликнула она. — Это доказывает, что сначала он атаковал первый этаж… Не знаете, Максуэлл, эти часы шли правильно?

— Да, мисс. Все часы — даже дешевые — работали отлично, и я следил, чтобы они показывали одинаковое время.

— Это очень удачно, — пробормотал Лейн. — Как же глуп был этот человек!

— Что-что? — резко спросил Боллинг.

— Ничего, мистер Боллинг. Я просто комментировал свойственную преступникам глупость.

Снизу донесся зычный бас:

— Эй, шеф! Смотрите, что я нашел!

Они быстро спустились по лестнице. Один из полицейских стоял в прихожей, освещая фонарем темный и грязный угол. В луче света они увидели три осколка стекла, к одному из которых была прикреплена длинная лента из черного шелка, разорванная в одном месте.

Лейн подобрал осколки и отнес их в гостиную, потом соединил все три вместе. Они образовали безупречный стеклянный круг.

— Монокль, — сказал он.

— Боже мой! — пробормотал Роу.

— Монокль? — Максуэлл недоуменно заморгал. — Это странно, сэр. Доктор Алес не носил монокль, и я, конечно, тоже. Никогда не видел в доме такую штуку…

— Доктор Седлар, — мрачно промолвила Пейшнс.

Глава 23

На месте преступления больше делать было нечего. Максуэллу посоветовали забыть о своем хозяине, вернуться в Тэрритаун и возобновить столь печально прерванную мирную жизнь. Боллинг оставил двух своих людей наблюдать за домом спереди и сзади, хотя сзади подобраться к нему было практически невозможно из-за густого кустарника. Поскольку Максуэлл уверял, что прошлой ночью, как всегда, запер все окна и двери, молодой Роу, ставший заметно молчаливее после находки тайника в кабинете, лично обошел дом и убедился, что, за исключением парадного входа, все окна и двери запираются изнутри. Что касается подвала, то его было незачем обследовать, так как спуститься туда можно было только по лестнице внутри дома возле кухни… Колокольчик над входной дверью насмешливо звякнул, когда они покинули дом.

По приглашению старого джентльмена — Боллинг отвез Максуэлла в Тэрритаун в полицейской машине — Пейшнс и Роу последовали за ведомым Дромио лимузином в «Гамлет». Молодые люди с благодарностью удалились в отведенные им маленьким мажордомом по прозвищу Фальстаф комнаты, привели себя в порядок и спустились к позднему ленчу, освежившись телом, если не духом. Ленч проходил в интимной атмосфере личных апартаментов Лейна. За трапезой говорили мало — Пейшнс и Роу казались задумчивыми, а если Лейн и заговаривал о чем-то, то только не об утренних событиях. После ленча он передал их в руки Куоси, извинился и направился в кабинет.

Пейшнс и Роу праздно бродили по поместью. Зайдя в маленький сад, они растянулись на траве. Куоси понимающе посмотрел на них и удалился.

Птицы пели, трава была теплой и душистой. Никто не произносил ни слова. Роу повернулся, глядя на лицо своей спутницы, слегка раскрасневшееся на солнце. Она казалась ему соблазнительной и в то же время отчужденной, так как ее глаза были закрыты, а морщинка между бровями не располагала ни к шуткам, ни к ухаживаниям.

— Ради бога, не хмурьтесь, Пэт! — заговорил наконец Роу. — Мне нравятся веселые девушки.

— Разве я хмурилась? — пробормотала Пейшнс, открыв глаза и улыбнувшись. — Вы совсем ребенок, Гордон. Я просто думала…

— Полагаю, мне придется примириться с умной женой, — вздохнул молодой человек. — Хотя двое умников в семье — это чересчур.

— Женой? Это уже не смешно! А думала я о том, что прошлой ночью дом доктора Алеса посетил не один человек, а двое.

— Наконец-то. — Роу снова лег на спину и сорвал травинку.

Пейшнс села:

— Так вы тоже заметили это, Гордон? Одним был рубильщик. Состояние дома ясно свидетельствует, что он отчаянно что-то искал, для чего и разрубал мебель и другие вещи топором. Важно то, что этим человеком не был доктор Алес.

Роу зевнул.

— Естественно. Будь он Алесом, то знал бы точно, где искать то, что спрятал сам — поскольку именно Алес оборудовал тайник в стене. А кто второй? — И он снова зевнул.

— Не притворяйтесь равнодушным, — засмеялась Пейшнс. — Я ведь знаю, что ваш мозг бешено функционирует… Кто второй, мне неизвестно. Вы правы, доктор Алес не мог быть рубильщиком, так как знал бы, где найти вещь, которую тот искал. Но с другой стороны, эту вещь нашли, о чем говорит пустой тайник с открытой дверцей.

— И это заставляет вас думать, что прошлой ночью в доме побывали двое? Почему не мог рубильщик — черт бы побрал этот неуклюжий термин! — найти тайник после того, как он поработал топором?

— Прежде всего потому, что тайник, как вы сами видели, был очень ловко замаскирован. Только предварительно открытая дверца помогла Боллингу найти эту розочку. При закрытой дверце был бы один шанс на миллион, что искавший найдет нужную панель и нужную розочку. Иными словами, тайник не могли обнаружить случайно. Если бы рубильщик знал секрет тайника и розочки, ему незачем было бы орудовать топором. Поэтому я утверждаю, что не он повернул розочку, открыл дверцу, взял то, что лежало в тайнике, и оставил дверцу открытой. Значит, это был кто-то другой, а один плюс один равняется двум. Q. Е. D.[65]

— Истинная леди-сыщик, — усмехнулся Роу. — Пэт, вы чудо. Какая безупречная логика! Но возникает другой вопрос: когда второй посетитель добрался до тайника — до визита рубильщика или после?

— В этом нужно разобраться, учитель. Если бы человек, открывший тайник, пришел первым, то рубильщик, придя вторым, увидел бы открытую дверцу, понял бы сразу, где находится тайник, и не стал бы разваливать на куски весь дом в его поисках… Значит, Гордон, рубильщик пришел первым, и это он оставил Максуэлла связанным в гараже. А потом пришел второй посетитель, но что произошло тогда, знает один Бог.

Последовала долгая пауза. Они лежали на траве, глядя на усеянное белыми облачками небо. Смуглая рука Роу шевельнулась и легла на руку Пейшнс, которую она не убрала.

После раннею обеда все трое собрались в кабинете Лейна — комнате в староанглийском стиле, пахнущей кожей, книгами и деревом. Пейшнс села в кресло старого джентльмена и, взяв лист бумаги, стала рассеянно что-то на нем писать. Лейн и Роу поместились перед столом, на котором горела лампа.

— Знаете, — внезапно заговорила Пейшнс, — перед обедом я записала несколько вопросов, которые не дают мне покоя.

— В самом деле? — пробормотал Лейн. — Дитя мое, вы обладаете удивительным для женщины упорством.

— Это моя основная добродетель, сэр. Могу я зачитать мое маленькое эссе? — Она достала из сумочки длинный лист бумаги, развернула его и начала читать вслух:

— Фу! — прервал ее молодой мистер Роу. — Что за извилистое мышление!

Пейшнс бросила на него сердитый взгляд и продолжила:

— Минутку, Пейшнс, — сказал Лейн. — Откуда вы знаете, что рубильщик не был доктором Алесом и что в дом Алеса прошлой ночью приходили двое?

Пейшнс начала объяснять. Лейн смотрел на ее губы и кивнул, когда девушка умолкла.

— Великолепно, не так ли, Гордон? Это все?

— Нет. Есть еще один вопрос. — Пейшнс нахмурилась. — Самый важный и самый озадачивающий.

Отложив список, она снова принялась делать наброски. Некоторое время мужчины молчали. Потом Роу, рассеянно наблюдавший за движениями карандаша Пейшнс, напрягся и приподнялся со стула. Пейшнс и Лейн с любопытством посмотрели на него.

— Что вы там пишете? — резко осведомился молодой человек.

— Что? — Пейшнс моргнула. — Этот чертов, символ — «зHS wM».

— Эврика! — вскричал Роу и вскочил на ноги, сверкая глазами. — Я все понял! Как же это по-детски просто!

Друри Лейн встал и подошел к столу.

— Значит, вы наконец догадались, — сказал он. — Я понял это в тот день, когда мы сидели в кабинете вашего отца, Пейшнс, и он развернул бланк библиотеки Сэксона, продемонстрировав то, что на нем написано. Объясните ей, Гордон.

— Ничего не понимаю! — пожаловалась Пейшнс.

— Где я сидел, когда вы только что изображали символ? — спросил Роу.

— Перед столом, лицом ко мне.

— Вот именно! Иными словами, я видел знаки символа так же, как, должно быть, видел их мистер Лейн, сидя лицом к вашему отцу по другую сторону стола. Я видел их вверх ногами!

Слабо вскрикнув, Пейшнс схватила бумагу и перевернула ее. Теперь символ выглядел так:

— «Wm She», — медленно произнесла она. — Это похоже на подпись… W-m… William… — Мужчины внимательно наблюдали за ней. — William Shakespeare! — воскликнула Пейшнс, вскочив на ноги. — Уильям Шекспир!

Пейшнс сидела на ковре у ног старого джентльмена; его длинные белые пальцы играли с ее волосами. Роу расположился напротив.

— После того дня я неоднократно это обдумывал, — устало объяснял Лейн. — С аналитической точки зрения все выглядит достаточно ясно. Доктор Алес не копировал факсимиле шекспировского автографа — факсимиле было бы написано елизаветинским шрифтом. Он написал своим почерком — вероятно, стремясь сделать смысл еще более ясным — прописные буквы этой необычной шекспировской подписи. Необычной ее делают строчное «m» и рукописное «е». Но почему прописное «Н»? Очевидно, какая-то причуда ума Алеса. Впрочем, это не важно.

— Важно то, — сказал Роу, — что это один из вариантов шекспировского автографа. Странно!

Лейн вздохнул:

— Вам должно быть известно лучше, чем мне, Гордон, что существуют только шесть полностью аутентичных подписей Шекспира.

— Кстати, о странностях, — заметил молодой человек. — Одна из них — «Willm Shak'p'».

— Да. Но есть несколько так называемых «сомнительных» автографов, один из которых выглядит почти в точности как символ Алеса — прописное «W», строчное «m» наверху, пропуск, затем прописное «S», строчное «h» и строчное рукописное «е» также наверху.

— Как староанглийское написание «уе»? — спросила Пейшнс.

— Совершенно верно. Этот сомнительный автограф фигурирует в издании «Альдине Пресс»[66] «Метаморфоз» Овидия[67], находящемся ныне в Бодлианской библиотеке в Оксфорде.

— Я видел его, когда был в Англии, — кивнул молодой человек.

— Я навел справки в Бодлианской библиотеке, — продолжал старый джентльмен. — Овидий все еще там. Понимаете, я подумал, что все дело может быть связано с кражей этой книги. Конечно, это нелепо.

Пейшнс вновь почувствовала его пальцы на своей голове.

— Доктор Алес говорил, что «тайна» стоит миллионы, и оставил копию автографа Уильяма Шекспира как ключ к этой тайне — от этого нам и следует отталкиваться. Теперь вы понимаете, что это за тайна?

— Вы имеете в виду, — с благоговейным страхом спросила Пейшнс, — что все эти загадочные события вращаются вокруг седьмой подлинной подписи Шекспира?

— Похоже на то. — Роу с горечью усмехнулся. — Я потратил молодость на копание в елизаветинских рукописях, но ни разу не наткнулся даже на намек вроде этого.

— Если тайна действительно стоит миллионы, — снова заговорил Лейн, — значит, доктор Алес имел основания верить, что подпись подлинная. Вопрос в том, каким образом она могла стоить миллионы.

— Сама по себе она бы обладала колоссальной литературной и исторической ценностью, — сказал молодой человек.

— Да, седьмой подлинный автограф Шекспира даже на аукционе был бы продан не меньше чем за миллион — не знаю, имелись в виду доллары или фунты стерлингов. Но никакая подпись не существует сама по себе — как правило, подписи прилагаются к документу.

— Бумага, спрятанная в книге! — воскликнула Пейшнс.

— Это верно, хотя и не всегда, — задумчиво промолвил Роу. — Конечно, шесть аутентичных подписей присутствуют в документах — один в письменных показаниях, фигурирующих в судебной тяжбе, в которую был втянут Шекспир, второй на купчей дома, который он приобрел около 1612 года, третий на закладной, касающейся того же дома, а еще три на трех листах завещания. Но автограф мог быть и на форзаце книги.

— Если бы седьмой автограф находился в документе, связанном с какой-нибудь сделкой или арендой, — сказал Лейн, — то сам документ имел бы сравнительно маленькую историческую ценность.

— Не такую уж маленькую, — возразил Роу. — Подобный документ мог бы свидетельствовать, где находился Шекспир в определенное время, и прояснить многие обстоятельства его биографии.

— Да-да. Я имел в виду чисто финансовую сторону. Но предположим, автограф содержится в письме? — Лейн склонился вперед в нервическом порыве, и его пальцы, видимо, так сильно стянули волосы Пейшнс, что она чуть не вскрикнула. — Подумайте о такой возможности! Письмо, написанное бессмертным Шекспиром!

— Кому это письмо могло быть адресовано? — пробормотал Роу. — О чем в нем говорилось? Такие автобиографические данные действительно не имели бы цены…

— Разумеется, это в пределах возможного, — продолжал старый джентльмен. — В таком случае письмо стоило бы больше подписи! Неудивительно, если бы старые респектабельные ученые вцепились из-за него друг другу в горло. Это было бы все равно что найти один из оригиналов посланий апостола Павла!

— Документ был спрятан в Джеггарде 1599 года! — воскликнула Пейшнс. — Очевидно, доктор Алес обыскал первые два сохранившихся экземпляра и, не найдя в них ничего, постарался заполучить третий, находившийся в коллекции Сэксона…

— И ему повезло — он нашел документ, — добавил Роу.

— А теперь кто-то украл его. Держу пари, он был спрятан в тайнике кабинета доктора Алеса!

— По всей вероятности, — согласился Лейн. — Есть еще одно обстоятельство. Я узнал, что третий экземпляр, украденный и затем возвращенный, был куплен Сэмюэлом Сэксоном у британского коллекционера сэра Джона Хамфри-Бонда.

— Который рекомендовал Хэмнета Седлара мистеру Уайету? — испуганно вскрикнула Пейшнс.

— Он самый. — Лейн пожал плечами. — Хамфри-Бонд умер всего несколько недель назад… Нет-нет, — улыбнулся старый актер, когда Пейшнс и Роу вздрогнули, — не тревожьтесь. Смерть была абсолютно естественной. Ему было восемьдесят девять лет, и он скончался от плевральной пневмонии. Но мой корреспондент сообщил мне также, что Джеггард, купленный Сэксоном у Хамфри-Бонда и причинивший все неприятности, находился в распоряжении семейства Хамфри-Бонд с елизаветинских времен. Сэр Джон был последним представителем семьи и не имел наследников.

— Он не мог знать, что такой документ спрятан в задней крышке переплета, — заметил Роу, — иначе не продал бы книгу.

— Разумеется. По всей вероятности, никто из Хамфри-Бондов даже не подозревал о наличии подобного документа в одной из их книг.

— Но почему документ вообще был спрятан в переплете? — осведомилась Пейшнс. — И кто его там спрятал?

— В том-то и вопрос, — вздохнул Лейн. — Полагаю, он находился там веками и мог быть адресован одному из современников Шекспира. Но сам факт, что документ был спрятан в книге, лишний раз указывает на его ценность…

В кабинет скользнул Куоси. Казалось, каждая из тысячи морщин на его древнем лице содержит плохие новости.

— Человек по фамилии Боллинг, — начал он, потянув хозяина за рукав. — Полицейский из Тэрритауна, мистер Друри…

Лейн нахмурился:

— О чем ты, Калибан[68]?

— Он звонил вам и просил передать, что час назад… — часы в кабинете показывали семь, — дом доктора Алеса был уничтожен таинственным взрывом!

Глава 24

Дом представлял собой горящие и дымящиеся развалины. Тонкая пелена желтого дыма еще цеплялась за обугленные деревья, а резкий запах серы щекотал горло. Старое деревянное строение было разрушено до основания, обломки стены и крыши были разбросаны по дороге. Патрульные из полиции штата держались поодаль. Пожарные из Тэрритауна не давали пламени распространяться на сухие деревья. Воды не хватало, и хотя из Тэрритауна и Ирвингтона доставили дополнительные баки, те скоро оказались опустошены, и наблюдателям пришлось присоединиться к борьбе с огнем.

Шеф Боллинг встретил Пейшнс, Роу и Лейна на краю поляны. Его красное лицо было испачкано пеплом.

— Скверная история! — пропыхтел он. — Двое моих людей серьезно пострадали. Хорошо, что в доме никого не было, когда это случилось. Взрыв произошел в шесть.

— Совершенно внезапно? — Лейн казался возбужденным. — Полагаю, бомбу не могли сбросить с самолета?

— Нет. Никаких самолетов поблизости не пролетало. И двое моих ребят утверждают, что к дому никто не приближался с тех пор, как мы уехали пару часов назад.

— Значит, бомбу поместили в доме, — мрачно произнес Роу. — Господи, мы чудом спаслись!

— Она могла взорваться, когда мы… — Пейшнс побледнела и вздрогнула.

— Вероятно, бомба находилась в подвале, — рассеянно заметил Лейн. — Это единственное место в доме, которое мы не обыскали. Глупо!

— Конечно, в подвале — я тоже так думаю, — проворчал Боллинг. — Ну, мне нужно проследить за отправкой моих ребят в больницу. Им тоже повезло — ведь их запросто могло разорвать на кусочки. Завтра, когда прекратится пожар, осмотрим развалины.

По пути в «Гамлет» в лимузине старого джентльмена все трое молчали, поглощенные своими мыслями. Лейн задумчиво теребил нижнюю губу, глядя перед собой.

— Похоже, — внезапно заговорил Роу, — в этом замешана целая группа. Несомненно, в основе всего лежит шекспировский документ, что бы он собой ни представлял. Мы согласились, что доктор Алес нашел его в Джеггарде 1599 года, который он украл в музее. Таким образом, персонаж номер один — Алес. Номер два — джентльмен, который орудовал топором прошлой ночью, наверняка в поисках документа. Номер три — тот, кто пришел следом за рубильщиком, оставив открытой дверцу тайника. Номер четыре — тот, кто подложил бомбу. Выходит, их четверо!

— Не обязательно, — возразила Пейшнс. — Некоторые ваши персонажи могут оказаться одним и тем же лицом. Вторым ночным посетителем мог быть доктор Алес — это уменьшает количество до трех. Рубильщик мог установить бомбу — в таком случае остаются двое… По этому следу мы далеко не продвинемся, Гордон. Но я думала об этом кошмарном взрыве, и мне в голову пришла странная идея.

В глазах Лейна мелькнуло любопытство.

— Мы считали, что тот, кто охотится за документом, хочет заполучить его для себя — украсть, сохранить или продать, — что это обычное преступление ради наживы.

Роу усмехнулся:

— Вы на редкость несговорчивая девушка, Пэт! Конечно, ради наживы. Это нормальное объяснение погони за чем-то ценным.

Пейшнс вздохнула:

— Возможно, я свихнулась, но меня не оставляет мысль, что если бомбу установили заранее прошлой ночью, то сделавший это знал, что документ находится в доме!

— Ну и что, Пейшнс? — спросил старый джентльмен.

— Мы имеем дело с насилием — нападениями, кражами, взрывами… В доме жил только Максуэлл, о чем, безусловно, знал установивший бомбу. Нелепо предполагать, что она предназначалась для безобидного старого слуги. Тогда для чего же? Мы думали, что кто-то охотится за документом с целью сохранить его, а я утверждаю, что он делает это с целью его уничтожить!

Роу уставился на нее, потом запрокинул голову и расхохотался:

— Вы меня уморите, Пэт! А еще говорят о женской логике… — Он вытер глаза. — Кто может хотеть уничтожить документ, обладающий колоссальной исторической ценностью и стоящий кучу денег, — это чистое безумие!

Пейшнс покраснела:

— По-моему, вам просто не хватает воображения.

— Теория Пейшнс вполне логична, Гордон, — сказал Лейн. — Вы недооцениваете интеллект этой девушки. Конечно, если бы речь шла только о подписи Шекспира, я бы назвал чистым безумием желание ее уничтожить. Но ведь существует и текст, к которому прилагается подпись. Взорвавший дом мог руководствоваться желанием помешать его публикации.

— Конечно! — подхватила Пейшнс.

— Но уничтожить… — Роу скорчил гримасу. — Не могу представить себе, какой секрет мог упомянуть в письме старина Шекспир, чтобы кто-то пошел на такие отчаянные меры с целью не допустить его огласки. Это не имеет смысла!

— В том-то все и дело, — сухо сказал Лейн. — Что это может быть за секрет? Если бы мы это знали… А что касается отсутствия смысла, то это другая история.

Если бы Пейшнс спросили, она бы, вероятно, ответила, что этот день, начавшийся с жуткого телефонного звонка, включавший нападение на старика, разгромленный дом и закончившийся взрывом, не может принести новых сюрпризов. Тем не менее очередной сюрприз ожидал ее, Роу и Лейна в «Гамлете».

Становилось темно. Фонарь на подъемном мосту осветил старое сморщенное лицо Куоси.

— Мистер Друри! — воскликнул он. — Кто-нибудь пострадал?

— Не смертельно. Что случилось, Куоси?

— В холле вас ждет джентльмен. Он позвонил сразу после вашего отъезда, а через час явился сам. Выглядит ужасно расстроенным, мистер Друри.

— Кто это такой?

— Он говорит, что его фамилия Чоут.

Приехавшие поспешили в главный холл, выдержанный, как и все здание, в стиле средневекового английского замка. Тростниковые циновки шуршали у них под ногами. В дальнем конце холла под маской Трагедии металась взад-вперед бородатая фигура хранителя Британского музея.

Все трое направились к нему.

— Простите, что заставил вас ждать, доктор Чоут, — заговорил Лейн. — Произошло нечто неожиданное? Ваше лицо трагично, как эта маска! В чем дело?

— Нечто неожиданное? — возбужденно переспросил доктор Чоут. — Так вы знаете? — Он быстро кивнул Пейшнс и Роу.

— Вы имеете в виду взрыв?

— Взрыв? Какой еще взрыв? Господи, конечно нет! Я говорю о докторе Седларе.

— О докторе Седларе?! — воскликнули одновременно все.

— Он исчез!

Доктор Чоут вынужден был опереться о дубовый стол. Его глаза были налиты кровью.

— Исчез? — нахмурилась Пейшнс. — Но мы видели его не далее как в субботу, не так ли, Гордон?

— Да-да, — кивнул хранитель. — Он заходил в музей в субботу утром на несколько минут. Выглядел он нормально. Я просил его позвонить мне домой в воскресенье вечером по одному делу, связанному с музеем. Он пообещал и ушел.

— И не позвонил? — спросил Лейн.

— Нет. Я пытался дозвониться ему в «Сенеку», но его там не было. Весь сегодняшний день я ждал его или известий от него, но без результатов. Это… нелепо! Доктор Седлар не говорил, что уезжает. Я подумал, что он, может быть, заболел, и снова позвонил во второй половине дня, но его не видели там с субботнего утра!

— Это не обязательно означает, что он исчез в субботу, — заметил Роу.

— Да, но это странно. Я не знал, что делать — звонить в полицию или… Попытался связаться с вашим отцом, мисс Тамм, но девушка в офисе сказала… — Хранитель со стоном опустился на стул.

— Сначала Донохью, затем доктор Алес, а теперь Седлар, — промолвила Пейшнс. — Столько исчезновений! Невероятно!

— Если только Седлар не Алес, — указал Роу.

Доктор Чоут схватился за голову:

— Господи!

— Интересно, — нахмурилась Пейшнс, — не может ли это означать, что доктор Алес — Седлар, что он заполучил документ и сбежал?

— Моя дорогая мисс Тамм, в отеле говорят, что все его вещи по-прежнему в номере. Это едва ли похоже на побег. И о каком документе вы говорите?

Лейн выглядел очень усталым: под глазами темнели круги, а кожа напоминала сморщенный пергамент. Он покачал головой:

— Эти предположения ни к чему нас не приведут. Да, неожиданный поворот… Могу лишь предложить вам попробовать выяснить, что произошло с Седларом.

Было уже очень поздно, когда Пейшнс и Роу вернулись в город. Они припарковали родстер у отеля «Сенека» и отыскали администратора. После переговоров им позволили посетить номер доктора Седлара. Там все было в полном порядке: костюмы английского покроя аккуратно висели в гардеробе, комод был полон свежего белья, а два дорожных сундука и три чемодана даже не были распакованы. Администратор, который, похоже, стремился обойтись без участия полиции, взглянул на удостоверение Пейшнс, которым снабдил ее инспектор, и нехотя разрешил обыскать комнату.

Багаж и одежда были целиком и полностью английскими; несколько писем с лондонским штемпелем были адресованы «доктору Хэмнету Седлару». Они выглядели вполне невинно и, очевидно, были присланы британскими коллегами. Паспорт с визой лежал в одном из ящиков комода — он был выписан на имя доктора Хэмнета Седлара и снабжен маленькой фотографией знакомого лица.

— Это начинает действовать мне на нервы, — проворчал Роу. — Ничто здесь не указывает, что этот человек собирался покинуть страну.

— Боже! — простонала Пейшнс. — Гордон, отвезите меня домой и… поцелуйте!

Глава 25

Солнце сияло, пожар прекратился. Дым за ночь рассеялся. Только обугленные бревна, куча обломков, похожая на доисторический курган, и опаленные деревья напоминали о вчерашнем взрыве. Пожарные и полицейские копались в развалинах. Смуглый спокойный мужчина руководил операцией. Он хотел поскорее убрать мусор, чтобы освободить доступ в подвал. Боллинг мрачно наблюдал за работой.

— Видите этого типа? — указал он на смуглого мужчину. — Это эксперт по бомбам. Думаю, я мог бы справиться и без него, но мне хочется узнать, каким образом это произошло.

— Вы надеетесь, что он что-нибудь найдет в этом мусоре? — спросил Роу.

— Для этого он здесь.

Вскоре яма в земле была расчищена, а мусор сложен в кучу футах в тридцати. Смуглый мужчина исчез в яме, появился снова минут через десять, огляделся, словно измеряя размеры пораженной взрывом местности, и опять скрылся, на сей раз среди деревьев. Вернувшись, он вторично нырнул в подвал. При третьем появлении эксперт выглядел удовлетворенным и держал в обеих руках кусочки металла, резины, стекла и проводов.

— Ну? — осведомился Боллинг.

— Вот доказательство, шеф. — Эксперт протянул фрагмент аппарата, похожего на часы. — Бомба замедленного действия. Грубая самодельная работа. Установлена на шесть часов. Солидный заряд тринитротолуола.

На языке у Пейшнс, Роу и Лейна вертелся один и тот же вопрос, но задал его Лейн:

— Когда была заложена бомба?

— В шесть вечера в воскресенье, если она взорвалась в понедельник в то же время. Срок действия часового механизма — ровно сутки.

— В шесть вечера в воскресенье, — медленно повторила Пейшнс. — Значит, бомбу заложили до нападения на Максуэлла в воскресенье ночью!

— Похоже, вы были правы, Пэт, — пробормотал Роу. — Если заложивший бомбу знал, что документ в доме, то он сделал это с целью уничтожить документ. Получается, он знал, что документ находится в доме, но не знал, где именно.

— Эпицентр взрыва был в подвале, — сказал эксперт.

— Второй посетитель, который забрал документ из тайника, — продолжала Пейшнс, — не мог быть тем, кто заложил бомбу. Он знал, где спрятан документ, а бомбист не знал…

Ее прервал крик одного из рабочих, роющихся в подвале. Все быстро повернулись.

— В чем дело? — крикнул Боллинг, пускаясь бегом.

Трое мужчин склонились над чем-то — их головы едва виднелись над краем ямы. Один из них обернулся — он был бледен и дрожал.

— Там труп, шеф. Выглядит так, словно этого человека убили.

Молодые люди устремились через груду пепла к краю ямы. Лейн, бледный и обеспокоенный, медленно последовал за ними.

Роу посмотрел вниз, отвернулся и взял Пейшнс за руку.

— Вам лучше отойти к деревьям, Пэт, — хрипло сказал он. — Зрелище не из приятных.

Пейшнс молча повиновалась.

Люди в яме молча уставились на страшную находку. Молодой румяный полицейский отошел в угол погреба и согнулся вдвое, дрожа всем телом, — у него началась рвота. Обугленные останки почти утратили сходство с человеческим телом — рука и нога отсутствовали, одежда выгорела полностью.

— Откуда вы знаете, что его убили? — резко спросил Лейн.

Пожилой полицейский поднял голову.

— Тело не настолько обгорело, чтобы я не заметил дырки, — сказал он.

— Дырки? — переспросил Лейн.

— Три аккуратные дырочки в животе, мистер. Это пулевые отверстия.

Спустя три часа Лейн, шеф Боллинг, Пейшнс и молодой Роу молча сидели в окружной прокуратуре в Уайт-Плейнс — административном центре округа. Вызвали фургон для отправки трупа в офис медэксперта. Боллинг не позволял никому прикасаться к телу, разрешив только собрать разбросанные останки. Искали фрагменты одежды, особенно пуговицы, которые могли помочь опознанию убитого в отсутствие более конкретных признаков, но тело находилось в центре взрыва, и ничего найти не удалось. Как бодро заметил эксперт по бомбам, его чудом не разнесло на атомы.

Они сидели за столом окружного прокурора, уставясь на единственный предмет, снятый с мертвого тела, который мог послужить ключом. Это были дешевые наручные часы британского производства с кожаным ремешком — попытки отследить их происхождение, по всей вероятности, оказались бы тщетными. От стекла остался только треугольный осколок, застрявший в раме. Металлический сплав корпуса не пострадал от взрыва — только был закопченным. Стрелки остановились на 12.26. На циферблате виднелась вмятина, тянущаяся от цифры 10 к металлическому корпусу.

— Странно, — заметил окружной прокурор, моложавый мужчина с обеспокоенным взглядом. — Разве вы не говорили мне, Боллинг, что тело лежало лицом вниз, а рука с часами была под телом?

— Да.

— Значит, вмятина на краю циферблата причинена не взрывом.

— Это еще не все, — вмешалась Пейшнс. — Взрыв произошел в шесть часов, и если часы остановились из-за него, стрелки показывали бы шесть, но они показывают другое время.

Окружной прокурор с восхищением посмотрел на нее:

— Правильно! Честно говоря, я об этом не подумал. Вы сказали, что ваш отец — инспектор Тамм?

В комнату быстро вошел медэксперт — маленький лысый человечек с розовыми щеками.

— Привет! Полагаю, вам нужны хорошие новости. Я только что закончил вскрытие.

— Он действительно был убит? — спросил Роу.

— Да. Конечно, по состоянию трупа судить нелегко, но думаю, смерть наступила около тридцати шести часов назад, то есть приблизительно в воскресенье в полночь.

— В воскресенье в полночь! — Пейшнс и Роу уставились друг на друга.

Друри Лейн слегка вздрогнул.

— Это соответствует показанию наручных часов, — заметил окружной прокурор. — Должно быть, часы остановились во время убийства. Получается, что его убили в понедельник в 0.26.

— Его застрелили спереди, с близкого расстояния, — продолжал лысый человечек. — Три пули. — Он бросил на стол три расплющенных кусочка металла. — На запястье имеется глубокий порез, начинающийся в том месте, где оканчивается вмятина на часах.

— Другими словами, — спросил Роу, — вы полагаете, что вмятину и порез вызвал один и тот же удар?

— Вот именно.

— Тогда это наш рубильщик, — пробормотал Роу. — По крайней мере, кто-то, орудовавший топором… Доктор, вмятина и порез могли быть нанесены маленьким топориком?

— Безусловно. Во всяком случае, не ножом. Орудием с широким лезвием и рукояткой.

— Все ясно, — проворчал Боллинг. — Кто-то напал на беднягу с топориком, ударил его по запястью, разбил часы и остановил их, одновременно порезав руку, а потом начинил ему брюхо свинцом.

— Это еще не все. — Медэксперт вынул из кармана маленький ключ, завернутый в папиросную бумагу. — Один из ваших людей, Боллинг, только что принес это. Нашел в обрывке кармана брюк, который они откопали в развалинах рядом с телом. Его идентифицировал слуга, присматривавший за домом…

— Максуэлл?

— Да. Он говорит, что это оригинал ключа от входной двери.

— Оригинал?! — хором воскликнули Пейшнс и Роу.

— Странно, — пробормотал Боллинг. — Погодите минуту. — Он снял телефонную трубку, позвонил в полицейское управление Тэрритауна, переговорил с кем-то и положил трубку на рычаг. — Действительно, Максуэлл утверждает, что это ключ доктора Алеса. Тот ключ, который человек в маске забрал у Максуэлла в ту ночь, когда связал его в гараже, был дубликатом.

— Это единственный оригинал? — спросила Пейшнс.

— Так говорит Максуэлл.

— Тогда не может быть сомнений, что это труп доктора Алеса, — с удовлетворением произнес окружной прокурор.

— В самом деле? — пробормотал Друри Лейн.

— Вы так не думаете?

— Ключ, мой дорогой сэр, не всегда находится у его владельца. Хотя логически такое не исключено.

— Ну, мне пора, — сказал медэксперт. — Полагаю, вам нужно описание убитого. Рост пять футов одиннадцать дюймов, рыжеватые или светлые волосы, вес около ста пятидесяти пяти фунтов, возраст где-то от сорока пяти до пятидесяти пяти. Я не смог обнаружить никаких особых примет.

— Седлар! — прошептала Пейшнс.

— Наверняка, — подтвердил Роу. — Один из замешанных в этом деле, англичанин по имени доктор Седлар, исчез в субботу из своего отеля в Нью-Йорке. Описание полностью соответствует ему. Предполагали, что Седлар и доктор Алес — одно и то же лицо…

— Тогда все понятно! — с надеждой отозвался Боллинг. — Не забывайте, что у убитого оказался ключ доктора Алеса. Если Седлар был Алесом, то все сходится.

— Поразмыслив, я в этом не так уверен, — продолжал Роу. — Существуют две возможности, которые мы толком не проанализировали. Первая — что Седлар и Алес действительно одно и то же лицо. В таком случае труп, чье описание соответствует обоим, объясняет тайну их исчезновения. Но есть и другая возможность — что Седлар и Алес внешне необычайно походили друг на друга! Мы избегали такого вывода, потому что он казался притянутым за уши, но его нельзя игнорировать полностью.

Лейн ничего не сказал.

Боллинг поднялся.

— Возможно, эти рассуждения к чему-то вас приведут, но у меня от них только головная боль. Я всего лишь хочу знать, чей это труп — доктора Алеса или этого чертова англичанина, Седлара?

В среду утром произошли два важных события. Инспектор Тамм с победой вернулся из Чилликота в штате Огайо, поймав похитителя драгоценностей и отправив его за решетку, а тайна «необычайного сходства» была разгадана.

Глава 26

— Причина, по которой мы здесь снова — Пэтти сказала мне, что она и этот юный нахал практически тут поселились, — дружелюбно говорил Лейну инспектор на следующее утро, когда два старика и молодая пара сидели под раскидистым дубом в одном из садов актера, — в том, что у нас есть для вас кое-какие интересные новости.

— Новости? — Старый джентльмен пожал плечами — он выглядел усталым и апатичным, но улыбнулся, и в его голосе послышались отзвуки былой энергии. — И они действительно интересные?

Инспектор усмехнулся — он пребывал в благодушном настроении.

— Судите сами. — Тамм полез в карман и достал конверт. — Неожиданно получил сегодня утром телеграмму от доброго старого Тренча.

Сообщение гласило:

— Это все объясняет! — воскликнула Пейшнс. — Будучи братьями-близнецами, Хэмнет и Уильям, очевидно, похожи друг на друга, как две горошины в стручке. Вот почему все их путали!

— Да, — кивнул Лейн. — Это крайне важная информация. Теперь ясно, что Седлар был Седларом, а доктор Алес был его братом Уильямом, бежавшим от французского правосудия. — Он соединил кончики пальцев. — Но у нас остается embarras de choix[69]. Чье тело было найдено — Хэмнета или Уильяма?

— И еще эта история с попыткой Уильяма вонзить когти в экземпляр Джеггарда 1599 года в Блае, — заметил Роу. — Должно быть, мистер Лейн, вы слышали об этом старом французе, Пьере Гревиле. Я посетил его в прошлом году. — Лейн кивнул. — Он владелец второго экземпляра. Третий был у Сэксона, а еще один — бог знает где. Если Уильям разрезал переплет, значит, он искал рукопись Шекспира!

— Решайте сами, ребята, — усмехнулся инспектор. — Я умыл руки от этого дела. Но оно, похоже, начинает проясняться.

— Хотите знать, кто убил человека в подвале? — внезапно заговорила Пейшнс и рассмеялась, когда все вздрогнули. — Я не могу назвать вам никаких имен. Это как уравнение с несколькими неизвестными. Но в одном я уверена: убийцей был рубильщик!

— О! — произнес Роу и откинулся на траву.

— Мы знаем, что он находился в кабинете в полночь, судя по напольным часам. В двадцать четыре минуты первого он продолжал рубку наверху в спальне — об этом свидетельствуют тамошние разбитые часы. Убийство произошло в 0.26 — спустя всего две минуты! И убийца орудовал топором — это доказывают вмятина на часах и порез на запястье жертвы.

— Понятно, — сказал Лейн, глядя в голубое небо.

— Разве я не права? — сердито осведомилась Пейшнс.

Но Лейн смотрел не на ее губы, а на причудливой формы облачко.

— И еще одно, — вмешался Роу. — Монокль, который мы нашли в прихожей. Это доказывает, что Седлар находился в доме. Был он жертвой или убийцей? На первый взгляд кажется, что жертвой. Труп соответствует описанию его внешности…

— Если только это не был труп доктора Алеса, — вставила Пейшнс.

— Но кто установил бомбу? — спросил инспектор.

Внезапно появился Куоси, за которым следовал краснолицый полицейский.

— Вы инспектор Тамм? — осведомился последний. — Я от шефа Боллинга из Тэрритауна.

— Ах да! Я звонил ему утром сообщить, что вернулся.

— Он велел передать вам, что между Ирвингтоном и Тэрритауном обнаружен человек в крайне истощенном полуобморочном состоянии. Не желает назвать свое имя и что-то бормочет о синей шляпе.

— О синей шляпе?

— Да. Его отвезли в тэрритаунскую больницу. Шеф говорит, что если вы хотите повидать его, то приезжайте сразу же.

Они застали Боллинга шагающим взад-вперед в приемной больницы. Он горячо пожал Тамму руку:

— Не видел вас сто лет, инспектор! История с каждым днем становится все более запутанной. Хотите взглянуть на него?

— Еще бы. Кто он?

— Спросите о чем-нибудь полегче. Его только что привели в чувство. Крепкий старик, но так исхудал, что ребра торчат наружу.

Они последовали по коридору за шефом полиции.

Боллинг открыл дверь палаты. На койке неподвижно лежал пожилой мужчина. Рядом на стуле валялся ворох грязной одежды. Морщинистое изможденное лицо заросло короткой щетиной, а открытые глаза уставились в потолок.

Челюсть инспектора отвисла.

— Донохью! — воскликнул он.

— Исчезнувший ирландец? — с любопытством спросил Боллинг.

Друри Лейн закрыл дверь, подошел к койке и посмотрел на старого ирландца. Глаза того внезапно наполнились болью и скользнули по лицу Тамма…

— Инспектор… — прошептал он, облизнув губы.

— Он самый, — дружелюбно отозвался Тамм. — Ну и задали вы нам работу, старина Мик! Где вы были? Что с вами случилось?

Впалые щеки слегка порозовели. Донохью откашлялся, прежде чем полностью обрел дар речи.

— Это… длинная история. — Он попытался усмехнуться. — Меня здесь кормят через трубку какой-то гадостью! Я бы отдал правую руку за хороший бифштекс. Как вы нашли меня, шеф?

— Мы искали вас с тех пор, как вы исчезли, Донохью. Вы достаточно окрепли, чтобы говорить?

— Мне не терпится все рассказать. — Ирландец потер бородатые щеки и поведал фантастическую историю.

Когда группа из Индианы посещала Британский музей, он заметил высокого худощавого мужчину с усами, в странной синей шляпе, который выскользнул из здания, держа под мышкой что-то вроде книги. Всегда опасавшийся воров Донохью не успел поднять тревогу и метнулся следом. Незнакомец вскочил в такси, а ирландец поехал за ним в другом. Погоня на различных транспортных средствах вышла за пределы города и привела к ветхому деревянному дому примерно в миле от шоссе между Тэрритауном и Ирвингтоном. Донохью прятался за кустом, пока старик в черном не ушел из дома, а потом поднялся на крыльцо. Табличка под звонком свидетельствовала, что здесь проживает некий доктор Алес. Донохью позвонил, и хозяин открыл дверь. Ирландец сразу его узнал, хотя злоумышленник успел избавиться от синей шляпы и пышных седых усов. Выходит, усы были фальшивыми! Донохью оказался в затруднительном положении — у него не было доказательств, что этот человек — вор; возможно, его подвело воображение. Однако отсутствие усов выглядело подозрительно… Не имея полномочий произвести арест, он принял вежливое приглашение войти и последовал за хозяином в кабинет, где взял быка за рога и обвинил доктора Алеса в краже книги из музея.

— Он сразу во всем признался, — продолжал Донохью, — и начал уверять, что возместит ущерб полностью. Я достал трубку и начал покуривать, думая, как добраться до телефона и сообщить о нем в ближайший полицейский участок. Но я нервничал и разбил трубку, уронив ее на пол. Он проводил меня до двери. Когда я шел по аллее, меня чем-то огрели, и я грохнулся в обморок.

Донохью пришел в себя в темном помещении, связанный и с кляпом во рту. Он решил, что доктор Алес последовал за ним и напал на него, придерживаясь этой теории вплоть до сегодняшнего дня, когда ему удалось бежать и он обнаружил, что его тюрьмой служило не жилище доктора Алеса, а совсем другой незнакомый дом.

— Ты в этом уверен? Хотя сомневаться не приходится — ведь дом Алеса взлетел на воздух, — пробормотал инспектор. — Продолжай, Донохью.

— Я понятия не имел, сколько времени провалялся связанным, как свинья на бойне. Какое сегодня число? Хотя какая разница… Меня кормил раз в день человек в маске и с револьвером.

— Это был доктор Алес? — спросила Пейшнс.

— Не знаю, мэм. Света было маловато. Но голос был знакомый — говорил как чертов британец. Мы на них насмотрелись в Ирландии, и я хорошо знаю этот акцент. Я буду не я, если он не угрожал мне пыткой!

— Пыткой? — ахнула Пейшнс.

— Ею самой, мисс. Правда, дальше угроз дело не заходило. Он хотел, чтобы я рассказал ему, «где документ». «Вы что, рехнулись?» — спросил я его, а он стал грозить еще сильнее. Понимаете, я ведь не знал, про какой документ он талдычит.

— Странно, — промолвил Роу.

— Какие-то дни он не кормил меня вовсе, — пожаловался Донохью. — Господи, что бы я ни дал за баранью ногу! — Он снова облизнул губы и возобновил повествование.

Однажды — уже давно, хотя ирландец не мог назвать точную дату, так как потерял счет времени, — он услышал какую-то возню, словно тяжелое тело приволокли в соседнюю комнату, а потом чьи-то стоны и звук захлопнувшейся двери. Донохью пытался дать о себе знать соседу, которого считал товарищем по несчастью, но, будучи связанным и с кляпом во рту, не добился успеха. Последние три дня его не кормили, и тюремщик в маске не появлялся. Сегодня утром, после многих дней тяжких усилий, ему наконец удалось избавиться от пут — Донохью взломал замок двери и очутился в темном, грязном и зловонном коридоре. Он прислушался, но дом казался покинутым. Ирландец попытался найти комнату, где держали другого заключенного, но все двери были заперты, а на стук никто не отзывался. Ослабев и боясь возвращения тюремщика, он выбрался из дома.

— Вы бы смогли отыскать этот дом снова. Донохью? — спросил инспектор Тамм.

— Еще бы — мне его никогда не забыть.

— Одну минуту, — запротестовал вошедший в палату молодой человек в белом халате. — Этот человек еще очень слаб. Я не советую забирать его из больницы.

— Пошли вы подальше с вашими советами! — рявкнул Донохью, пытаясь сесть в кровати, но со стоном откинулся на подушку. — Я и впрямь не так крепок, как раньше. Дайте мне еще порцию вашего пойла, док, и я возглавлю спасательную партию. Совсем как в старые времена, инспектор!

По указаниям Донохью автомобиль Лейна, за которым следовала полицейская машина с Боллингом и группой его людей, доехал до места, где патрульный ранее обнаружил ирландца. Тамм помог ему выбраться из лимузина, и Донохью огляделся вокруг.

— Сюда, — сказал он наконец, и двое мужчин снова сели в автомобиль. Дромио медленно поехал дальше. Менее чем через сотню ярдов ирландец что-то крикнул, и Дромио повернул машину на узкую аллею, находившуюся не более чем в миле от той, что вела к дому Алеса.

Два автомобиля проследовали мимо трех коттеджей в стороне от дороги, когда Донохью внезапно крикнул:

— Здесь!

Это был маленький старый дом, похожий на хижину, одинокий и ветхий, как археологический экспонат. Какие-либо признаки жизни отсутствовали — дом был заколочен и выглядел необитаемым много лет.

Полицейские атаковали входную дверь с бревном в качестве тарана, и она разлетелась, как скорлупа гнилого ореха. Они ворвались в дом с револьверами наготове. Внутри было пусто и грязно, а мебель имелась только в комнате, где держали Донохью. Полицейские взламывали дверь за дверью и наконец добрались до дурно пахнущей каморки, снабженной койкой, умывальником и стулом. На койке лежал мужчина. Он был без сознания.

Люди Боллинга вынесли его на солнечный свет. Лейн, Тамм и молодая пара устремили взгляд на желтое изможденное лицо. В их глазах отражался один и тот же вопрос: является эта жертва голода и спертого воздуха Хэмнетом или Уильямом Седларом? В том, что он один из них, сомневаться не приходилось.

Донохью, сделав свое дело, издал слабый стон и рухнул на руки инспектору. Подъехала машина «скорой помощи», следовавшая за двумя автомобилями, и ирландца уложили внутрь. Молодой врач склонился над обмякшей фигурой англичанина.

— Он всего лишь в обмороке. Тугие веревки, отсутствие пиши, скверный воздух, общее истощение… При должном уходе он быстро выкарабкается.

Впалые щеки покрывала светлая щетина. Доктор сделал тонизирующий укол, глаза англичанина открылись, встретились с глазами инспектора и закрылись вновь.

— Ладно, — проворчал Боллинг. — Везите обоих в больницу. Поговорим с этой птичкой завтра.

Когда «скорая» уехала, появился еще один автомобиль, из которого выпрыгнул молодой человек с непокрытой головой. Это оказался репортер, привлеченный таинственным подводным течением слухов, которое служило джентльменам из прессы отличным транспортным средством. Он тут же засыпал вопросами Боллинга и Тамма. Несмотря на отчаянные знаки Лейна, они сообщили о докторе Алесе, «беглеце от французского правосудия», драматической истории Донохью, путанице, связанной с близнецами Седлар… Молодой человек умчался с торжествующим выражением лица.

— Вы поступили опрометчиво, инспектор, — холодно сказал Лейн.

Тамм покраснел. В этот момент к Боллингу подошел подчиненный и доложил о неудаче при попытках обнаружить какую-либо нить к личности тюремщика двоих заключенных, несмотря на тщательный обыск дома.

— Я звонил в Тэрритаун и отыскал владельца. Он даже не знал, что здесь кто-то живет. По его словам, дом пустовал три года.

Две группы молча сели в автомобили. Спустя десять минут Гордон Роу устало произнес:

— Загадок не становится меньше.

Глава 27

— Первое, что мы хотим установить, — мрачно сказал инспектор Тамм, — это кто вы.

Они собрались на следующее утро у койки англичанина в тэрритаунской больнице. Врач сообщил им по телефону, что пациент достаточно окреп для разговора — уход, успокоительные средства и ночной сон совершили чудо. Он побрился, на щеках играл легкий румянец, а взгляд стал осмысленным. Войдя в палату, они застали пациента полулежащим, с разбросанными на одеяле газетами и дружески беседующим с Донохью, занимавшим соседнюю койку.

Англичанин приподнял рыжеватые брови:

— А в этом есть какие-то сомнения? Боюсь, я не понимаю. — Он переводил взгляд с одного на другого. Голос звучал слабо, но тембр казался знакомым. — Я доктор Хэмнет Седлар.

— Отличная новость для Чоута, — заметил Лейн.

— Для Чоута? Ах да, доктор Чоут! Должно быть, он беспокоится, — промолвил англичанин. — Ужасное время! Ваш друг Донохью думал, что я его добыча в синей шляпе. Ха-ха! Сходство было поразительным… — Он стал серьезным. — Вы уже знаете, что у меня был брат-близнец…

— Значит, вам известно, что он мертв! — воскликнула Пейшнс.

Лейн бросил взгляд на инспектора, и тот покраснел.

— Меня все утро осаждали репортеры. И эти газеты… Они все мне сообщили. Судя по описанию трупа медэкспертом, это мой брат Уильям. В профессиональной деятельности он пользовался псевдонимом доктор Алес.

— Послушайте, доктор Седлар, — снова заговорил Тамм. — Все выглядит так, словно дело решено. Но будь я проклят, если знаю, что это за решение. Мы говорили вам, что располагаем вызывающими подозрение сведениями о вас — а теперь и о вашем брате — и хотим знать правду. Если ваш брат умер, хранить молчание больше нет причин.

Англичанин вздохнул:

— Очевидно, вы правы. Хорошо, я расскажу вам все. — Он закрыл глаза. — Вы и газеты раздули целую историю из моей лжи по поводу даты прибытия в Америку. Я прибыл сюда тайно с целью предотвратить бесчестный поступок моего брата Уильяма. — Помолчав, он открыл глаза. — Здесь слишком много народу.

— Бросьте, доктор, — сказал Роу. — Мы все в этом участвуем. А что касается Донохью…

— Я глух, нем и слеп, — ухмыльнулся ирландец.

Хэмнет Седлар продолжил рассказ.

Несколько лет назад, когда Уильям Седлар активно действовал в Англии в качестве представителя коллекционеров книг, он подружился с сэром Джоном Хамфри-Бондом, знаменитым британским библиофилом. Уильям был посредником в осуществлении сделки, когда Сэмюэл Сэксон приобрел один из трех сохранившихся экземпляров изданного Джеггардом в 1599 году «Страстного пилигрима», как раз находившегося в библиотеке сэра Джона. Спустя несколько месяцев Уильям, имевший доступ к огромной библиотеке Хамфри-Бонда, наткнулся на старую рукопись — саму по себе не представляющую ценности, но неизвестную миру библиофилов, — в которой утверждалось, что личное письмо, написанное и подписанное рукой Уильяма Шекспира и содержавшее какую-то тайну, существовало по крайней мере до 1758 года, которым датировалась найденная Уильямом рукопись. Из-за этой страшной тайны, говорилось в манускрипте, шекспировское письмо было спрятано в задней крышке переплета «Страстного пилигрима», напечатанного в 1599 году Джеггардом. Возбужденный этим открытием, он выяснил, что сэр Джон никогда не читал рукопись, и купил ее у него, не сообщая содержания. Потом Уильям показал рукопись Хэмнету, служившему тогда хранителем Кенсингтонского музея. Хэмнет отнесся к ней с презрением, как к бабьим сплетням. Но Уильям, опьяненный колоссальной исторической и литературной ценностью, не говоря уже о денежной стоимости давно потерянного документа, о котором сообщала рукопись, начал поиски, хотя знал, что большинство экземпляров первого издания Джеггарда «Страстного пилигрима» исчезло за три столетия и осталось только три из них. После трех лет поисков он убедился, что в двух экземплярах — один из которых находился во владении французского коллекционера Пьера Гревиля — не содержалось шекспировского письма. Вынужденный покинуть Францию из-за преследований gendarmerie[70], Уильям отплыл в Соединенные Штаты, твердо намереваясь обследовать третий, и последний, экземпляр, который, по иронии судьбы, он сам передал в руки Сэмюэла Сэксона. Перед отъездом из Бордо он тайно написал об этом брату Хэмнету.

— Уильям сообщил мне о своем нападении на Гревиля, — продолжал доктор Седлар, — и я осознал, что поиски документа стали для него навязчивой идеей. К счастью, незадолго до того я принял предложение мистера Джеймса Уайета отправиться в Америку. Я увидел в этом шанс разыскать Уильяма и помешать ему совершить очередное преступление. Поэтому я сел на ближайший пароход и по прибытии в Нью-Йорк поместил в газетах объявление. Прочитав его, Уильям быстро связался со мной, и мы встретились в дешевом отеле, где я проживал под вымышленным именем. Он рассказал мне, что арендует дом в Уэстчестере под старым псевдонимом доктор Алес и что шел по следу экземпляра Сэксона, но не смог до него добраться, так как книга в числе других была передана по завещанию коллекционера Британскому музею. Уильям также сообщил, что нанял обыкновенного вора по имени Вилла, поручив ему проникнуть в особняк Сэксонов и похитить книгу, но Вилла украл ничего не стоящую подделку, и Уильям анонимно вернул ее. Его одолевало нетерпение — Джеггарда вместе с другими книгами доставили в Британский музей, но в здании начался ремонт, значит, ему нужно проникнуть туда! Я видел, что Уильям обезумел от алчности, и пытался его отговорить — ситуация была отчаянной, так как я собирался занять пост хранителя Британского музея. Но Уильям был упрям, и наш первый разговор ни к чему не привел.

— Полагаю, — спросил Лейн, — это вы были тем закутанным человеком, который однажды ночью тайно посетил дом вашего брата и о котором нам рассказал его слуга?

— Да. Но это ничего не дало. Я был вне себя от страха. — Англичанин глубоко вздохнул. — Когда Джеггард был украден, я сразу понял, что мужчина в синей шляпе — это Уильям. Но я не мог его выдать. Той же ночью Уильям связался со мной, радостно сообщив, что нашел документ в переплете экземпляра Сэксона и отправил книгу в музей, так как она была ему больше не нужна. Поскольку Уильям не был обычным вором, он оставил собственный экземпляр Джеггарда 1606 года — я даже не знал о его существовании и о том, где он его отыскал, — вместо украденной книги для успокоения совести и, вероятно, полагая, что это задержит обнаружение кражи. Внешне книга походила на издание 1599 года.

— Но каким образом вы превратились в пленника? — осведомился Тамм.

Доктор Седлар закусил губу.

— Я никогда не думал, что дойдет до такого. Мой собственный брат застиг меня врасплох!.. В прошлую пятницу от него по почте в отель «Сенека» пришло письмо, где назначалась тайная встреча около Тэрритауна, но не в его доме. У меня не возникло подозрений, потому что… — Он сделал паузу, и его взгляд затуманился. — Как бы то ни было, в воскресенье утром я отправился на встречу из музея, где оставил доктора Чоута. Все это… очень неприятно, джентльмены.

— Ваш брат напал на вас? — резко осведомился Боллинг.

— Да. — Губы англичанина дрогнули. — Похитил меня и запихнул в грязную дыру, связанного и с кляпом во рту!.. Остальное вы знаете.

— Но почему? — спросил Тамм. — Я не вижу в этом смысла.

Седлар пожал худыми плечами:

— Полагаю, Уильям опасался, что я его разоблачу. В отчаянии я пригрозил выдать его полиции. Очевидно, он хотел убрать меня с пути до тех пор, пока не ускользнет из страны с документом.

— Ваш монокль нашли в доме Алеса после убийства. Как вы это объясните?

— Мой монокль? Ах да! — Англичанин устало махнул рукой. — Газеты упоминали об этом. Я не могу это объяснить. Должно быть, Уильям забрал его у меня, когда… Он сказал, что вернется в дом за документом, который спрятал там, а потом покинет Штаты. Но вероятно, он столкнулся с его убийцей, и в драке монокль выскользнул у него из кармана и разбился. Несомненно, его убили из-за документа.

— И теперь он в руках убийцы вашего брата?

— А где же еще?

Последовала небольшая пауза. Донохью успел заснуть, и его храп нарушал тишину, подобно тарахтению мушкетов. Потом Пейшнс и Роу посмотрели друг на друга, встали и склонились над койкой с разных сторон.

— А как же тайна, о которой говорится в документе, доктор Седлар? — с горящими глазами взмолился Роу.

— Вы не можете скрывать ее! — присоединилась Пейшнс.

Мужчина на койке слабо улыбнулся:

— Так вы тоже хотите ее знать? Что, если я скажу вам, что речь идет о… смерти Шекспира?

— О смерти Шекспира? — хрипло переспросил Роу.

— Но как может человек писать о собственной смерти?! — воскликнула Пейшнс.

— Вопрос по существу, — усмехнулся англичанин и внезапно приподнялся. — От чего умер Шекспир?

— Этого никто не знает, — ответил Роу. — Но были разные предположения и попытки медицинского диагноза. Помню, я читал статью в старом номере «Таймс», которая приписывав смерть Шекспира фантастическому комплексу причин — тифу, эпилепсии, атеросклерозу, хроническому алкоголизму, сифилису, локомоторной атаксии и еще бог знает чему. Думаю, всего их было тринадцать.

— В самом деле? — пробормотал доктор Седлар. — Как интересно. Однако согласно старой рукописи… — он немного помедлил, — Шекспир был убит.

Последовало ошеломленное молчание.

— Вроде бы, — со странной улыбкой продолжал англичанин, — письмо было написано Шекспиром некоему Уильяму Хамфри…

— Уильяму Хамфри? — переспросил Роу. — Единственный Хамфри, о котором я слышал в связи с Шекспиром, был Озайас Хамфри[71], которому Мелоун[72] поручил в 1783 году изготовить цветную карандашную копию портрета Чандоса[73]. Вы когда-нибудь слышали об Уильяме Хамфри, мистер Лейн?

— Нет.

— Это новое имя в шекспириане, — сказал доктор Седлар.

— Господи! — вскрикнул Роу. — У.Х.!

— Прошу прошения?

— У.Х. из сонетов![74]

— Вдохновляющая мысль. Вполне возможно, так как по этому поводу никогда не было сделано четких выводов. Во всяком случае, мы знаем, что Уильям Хамфри был прямым предком сэра Джона Хамфри-Бонда.

— Это объясняет, — благоговейно прошептала Пейшнс, — как книга с письмом оказалась во владении семьи Хамфри-Бонд.

— Совершенно верно. По-видимому, Хамфри был близким другом Шекспира.

Молодой Роу подошел к изножью койки.

— Какова дата письма? Когда оно было отправлено?

— 22 апреля 1616 года.

— Боже мой! За день до смерти Шекспира! Вы… вы видели это письмо?

— К сожалению, нет. Но мой брат рассказывал мне о нем — ему не терпелось хоть с кем-то поделиться. — Седлар вздохнул. — Странно, не так ли? В этом письме Шекспир писал своему другу Уильяму Хамфри, что он «быстро идет ко дну», что его «одолевают телесные недуги» и о своей уверенности, что кто-то медленно отравляет его. На следующий день он умер.

— Боже мой! — повторял Роу, теребя галстук, как будто он душил его.

— Похоже, — медленно произнесла Пейшнс, — мы должны раскрыть тайну убийства трехсотлетней давности, прежде чем…

— Прежде чем что, Пейшнс? — странным тоном спросил Лейн.

Она поежилась и отвела взгляд.

Глава 28

С мисс Пейшнс Тамм произошла странная перемена, беспокоившая инспектора. Она ела как птичка, мало спала и день ото дня становилась все бледнее и задумчивее. Скоро она стала напоминать стройный маленький призрак. Иногда Пейшнс жаловалась на головную боль и удалялась в свою комнату на несколько часов, а когда появлялась вновь, то всегда выглядела усталой и подавленной.

— В чем дело? — спросил однажды инспектор. — Поругалась со своим кавалером?

— С Гордоном? Чепуха, папа. Мы… просто хорошие друзья. Кроме того, эти дни он занят в Британском музее, и я редко с ним вижусь.

Разговор отнюдь не успокоил инспектора. Во второй половине дня он позвонил в музей и побеседовал с Гордоном Роу. Но молодой человек казался озабоченным своими делами и заявил, что ничего не знает… Тамм положил трубку и до конца дня превращал жизнь мисс Броуди в сплошной кошмар.

Спустя примерно неделю после событий в тэрритаунской больнице Пейшнс появилась в кабинете отца в парусиновом костюме и больше похожая на себя, чем в предыдущие дни.

— Я уезжаю за город, — сообщила она, натягивая белые сетчатые перчатки. — Не возражаешь, папа?

— Конечно нет! — поспешно отозвался инспектор. — Желаю приятно провести время. Ты едешь одна?

Пейшнс обследовала свое лицо в зеркале.

— Да. А почему я должна ехать с кем-то?

— Ну, я подумал… этот парень, Роу… Похоже, он тобой пренебрегает?

— Папа, я же говорила, что он очень занят. Кроме того, какое мне дело? — Она поцеловала его в кончик приплюснутого носа и вышла из кабинета.

Инспектор пробормотал проклятие по адресу мистера Роу и вызван звонком мисс Броуди.

Легкомысленные манеры Пейшнс улетучились, когда она села в свой родстер и машина тронулась с места. Складка между бровями появилась вновь. Пейшнс проехала по Пятой авеню мимо Британского музея и даже не обернулась, но, остановившись на красный свет на углу Шестьдесят шестой улицы, не удержалась и бросила взгляд в зеркало заднего вида. Разумеется, смотреть там было не на что, поэтому она вздохнула и поехала дальше.

Поездка в Тэрритаун была долгой. Пейшнс сжимала руль руками в перчатках и смотрела на дорогу, но ее мысли витали далеко.

Остановившись у аптеки в центре городка, она вошла внутрь, заглянула в телефонный справочник, задала вопрос продавцу и вышла. Вскоре Пейшнс свернула на узкую улочку и уменьшила скорость, вглядываясь на ходу в номера домов. Через пять минут она нашла то, что искала, — ветхий одноэтажный каркасный лом с маленьким садиком спереди и шаткой, увитой плющом оградой.

Поднявшись на крыльцо, Пейшнс нажала кнопку звонка. Пожилая женщина с усталыми глазами открыла дверь — на ней было мятое домашнее платье, а красные руки покрывала мыльная пена.

— Да? — резко осведомилась она, враждебно глядя на Пейшнс.

— Мистер Максуэлл дома?

— Который?

— Разве он не один? Я имею в виду джентльмена, недавно прислуживавшего в доме доктора Алеса.

— А, мой деверь, — фыркнула женщина. — Подождите на крыльце. Я посмотрю, здесь ли он.

Она исчезла, а Пейшнс со вздохом опустилась на пыльную качалку. Вскоре в дверях появилась высокая фигура старого Максуэлла в пиджаке, надетом поверх майки.

— Мисс Тамм! — воскликнул он, обшаривая улицу маленькими глазками, словно в поисках других. — Приехали меня навестить?

— Здравствуйте, мистер Максуэлл, — весело сказала Пейшнс. — Нет, я приехала одна. Садитесь. — Он присел на шаткий стул с облупившейся краской, с беспокойством глядя на нее. — Полагаю, вы слышали о взрыве.

— Да, мисс! Ужасная история. Я говорил моему брату и невестке, как мне повезло. Если бы вы не приехали в тот день и не заставили меня убраться из дома, то меня бы разорвало в клочки. — Он нервно дернулся. — Уже выяснили… кто это сделал?

— Пока нет. — Пейшнс строго посмотрела на него. — Максуэлл, я много думала об этом деле и, в частности, о вашей истории. Меня не покидает ощущение, что вы рассказали не все.

— Клянусь, я говорил правду…

— Я не имею в виду, что вы лгали намеренно… Следите за этой пчелой!.. Просто вы не упомянули кое-что, а это может оказаться важным.

Старик провел по голове дрожащими пальцами.

— Я… я не понимаю…

— Слушайте. — Пейшнс выпрямилась на качалке. — Все, кроме меня, очевидно, упустили один момент. Стены гаража, в котором человек в маске оставил вас связанным, были весьма тонкими. Гараж находился всего в нескольких футах от парадной двери дома. Была ночь, когда в сельской местности должен быть слышен каждый звук. — Она склонилась вперед и понизила голос. — Разве вы не слышали звяканье колокольчика над дверью?

— Господи! — ахнул он. — Конечно слышал!

Ворвавшись в кабинет отца, Пейшнс обнаружила там мистера Друри Лейна, расположившегося в самом удобном кресле, и инспектора в крайне нервном состоянии. У окна стоял Гордон Роу, мрачно уставясь на Таймс-сквер.

— Что это — конференция? — осведомилась Пейшнс, стягивая перчатки. Ее глаза возбужденно блестели.

— Пэт! — Молодой Роу быстро повернулся. — Инспектор встревожил меня. С вами все в порядке?

— В полном порядке, благодарю вас, — холодно отозвалась Пейшнс.

— А вот мне чертовски не везет, — удрученно произнес молодой человек. — Моя работа обернулась полным провалом.

— Как интересно.

Он сел напротив нее, приняв классическую позу «Мыслителя»[75].

— Я шел по неверному следу. Моему грандиозному исследованию Шекспира капут. Господи, сколько лет потрачено зря!..

Лицо Пейшнс смягчилось.

— Мне очень жаль, Гордон. Я не понимала… Бедняжка.

— Кончайте эту болтовню, — проворчал инспектор. — Где ты была? Мы уже собирались уезжать без тебя.

— Куда?

— Повидать Седлара. У мистера Лейна возникла идея. Может, расскажете ей, Лейн?

Старый джентльмен внимательно посмотрел на Пейшнс:

— Это подождет. В чем дело, Пейшнс? Вы демонстрируете все симптомы сдерживаемого ликования.

— Разве? — Пейшнс нервно хихикнула. — Я всегда была паршивой актрисой. Дело в том, что я только что выяснила одну удивительную вещь. — Она достала сигарету. — Я разговаривала с Максуэллом.

— С Максуэллом? — Тамм нахмурился. — Зачем?

— В последний раз его расспросили недостаточно тщательно. Он знает, сколько посетителей приходило в дом Алеса в ночь убийства!

— Вот как? — Лейн сделал паузу. — Интересно, если это правда. Каким образом?

— Максуэлл находился в гараже в полном сознании в течение всего периода, когда дом обыскивал человек в маске и произошло убийство. Я помнила, что входная дверь была снабжена старомодным колокольчиком, который звенел каждый раз, когда дверь открывалась. Мне пришло в голову, что Максуэлл должен был слышать каждое звяканье. Я спросила его, и он вспомнил. Это казалось неважным…

— Дьявольски умно, дитя мое, — пробормотал Лейн.

— Я была глупа, что не подумала об этом раньше. После того как человек в маске оставил Максуэлла в гараже и забрал его ключ, чтобы вернуться в дом, Максуэлл четко услышал два звяканья колокольчика с коротким интервалом — всего несколько секунд.

— Два? — переспросил Тамм. — Должно быть, когда человек в маске открыл дверь и когда закрыл ее, войдя внутрь.

— Верно. Значит, какое-то время он находился в доме один. А потом, как показалось Максуэллу, более чем через полчаса, колокольчик снова звякнул дважды. Через короткое время это повторилось опять. Больше Максуэлл ничего не слышал.

— Думаю, это весьма существенно, — странным тоном промолвил Лейн.

— Еще бы! — воскликнул Роу. — Первые два звяканья означали, как вы сказали, что человек в маске вернулся в дом. Вторые два — что в дом вошел кто-то еще. А третьи — что один из них ушел. Больше колокольчик не звенел — значит, во время убийства в доме находились только двое: человек в маске и посетитель!

— Вот именно. Гордон, — подтвердила Пейшнс. — То, что человек в маске был рубильщиком, мы знаем благодаря часам, а то, что рубильщик был убийцей, — на основании вмятины на наручных часах трупа и раны на его запястье. Значит, посетитель был жертвой, которую оставили умирать в подвале!

— То, что число участников сцены сведено к двум, — сухо заметил Лейн, — несомненно, проясняет ситуацию, не так ли, инспектор?

— Погодите, — буркнул Тамм. — Не так быстро, миледи. Откуда ты знаешь, что вторая пара звяканий была вызвана приходом второго посетителя, а не уходом человека в маске, оставившего дом пустым? И что третья пара не вызвана приходом второго визитера?

— Нет, — покачала головой Пейшнс. — Мы знаем, что в этот промежуток времени в доме кто-то был убит. Кто же? Если второй посетитель пришел после ухода человека в маске, что получается? Жертва без убийцы! Второй визитер должен быть жертвой — он не покидал дом, колокольчик больше не звонил, а все двери и окна были заперты изнутри. Но если он был жертвой и находился один в доме, кто же убил его? Нет, все произошло как сказал Гордон. Человек, который ушел из дома, был убийцей, и убийцей был человек в маске.

— Ну и к чему это нас приводит? — медленно осведомился Лейн.

— К убийце.

— Да! — подхватил Роу.

— Тише, Гордон! Той ночью в доме были два человека. Кто-то из них — жертва — был одним из братьев Седлар — внешние данные мертвеца слишком им соответствуют, чтобы допустить совпадение. Далее, один из двух посетителей точно знал, где находится документ, и направился прямиком к тайнику в кабинете; другой этого не знал и разрубил дом почти на кусочки в поисках тайника. Кто вероятнее всего мог знать о местонахождении тайника?

— Алес — Уильям Седлар, — отозвался инспектор.

— Правильно, папа. Потому что он создал тайник и спрятал в нем документ. Итак, поскольку второй посетитель знал, где тайник, первым был рубильщик, который этого не знал. Значит, вторым был доктор Алес. Это подтверждает тот факт, что второй визитер вошел в дом без затруднений — дверь захлопнулась автоматически. Ключ-дубликат Максуэлла был в распоряжении первого посетителя. Как же мог войти второй, если не с помощью оригинала ключа, а им располагал доктор Алес?

— А кем, по-твоему, был человек в маске? — осведомился Тамм.

— На это тоже есть указание. В прихожей мы нашли фрагменты монокля. Доктор Седлар был единственным из замешанных в деле, кто носил монокль. Ранее Максуэлл никогда не видел монокля в доме. Это указывает, что Хэмнет Седлар побывал там в ночь убийства! Если Хэмнет был в доме, значит, он был одним из двух визитеров, а другим был его брат Уильям — доктор Алес. Но так как я только что доказала, что жертвой является Уильям, значит, убийцей своего брата должен быть Хэмнет!

— Будь я проклят! — воскликнул инспектор.

Роу вскочил на ноги:

— Нет-нет, Пейшнс…

— Минутку, Гордон, — спокойно прервал его Друри Лейн. — На каком основании, Пейшнс, вы приписываете доктору Хэмнету Седлару роль главного злодея в этом деле?

Пейшнс с вызовом посмотрела на молодого человека:

— Я утверждаю, что Хэмнет охотился за шекспировским документом на нескольких основаниях. Во-первых, он библиофил и сам признал, что Уильям все рассказал ему о рукописи, а в нем слишком много крови ученого, чтобы не воспользоваться шансом наложить руки на подлинное письмо Шекспира. Во-вторых, его неожиданное согласие сменить пост хранителя лондонского музея на аналогичную должность в презираемой им Америке, притом за меньшее жалованье, поскольку этот пост давал ему законный доступ к Джеггарду из коллекции Сэксона. И в-третьих, его тайное прибытие в Нью-Йорк до объявленной им даты.

Лейн вздохнул:

— Мастерская работа, Пейшнс.

— Кроме того, — энергично продолжала Пейшнс, — теория, что Хэмнет — рубильщик, подтверждается фактом, что он, в отличие от своего брата, не знал, где находится тайник, и, следовательно, был вынужден искать его вслепую, как делал человек с топором… Придя к выводу, что в доме были два Седлара, легко реконструировать сцену. Покуда Хэмнет орудовал топором в спальне Уильяма наверху, Уильям вошел в дом и достал документ из тайника в кабинете. Вскоре после этого они встретились, и Хэмнет, увидев бумагу в руке Уильяма, взмахнув топором, повредил часы и запястье брата. В схватке монокль Хэмнета упал и разбился. Хэмнет застрелил Уильяма, перенес тело…

— Нет! — рявкнул Роу. — Заткнитесь, Пэт! Послушайте меня, мистер Лейн. До определенного момента я согласен со всем — что в доме находились Уильям и Хэмнет, что Уильям достал из тайника документ, а Хэмнет был человеком в маске и рубильщиком. Но в схватке за обладание документом не Хэмнет убил Уильяма, а Уильям — Хэмнета! Тело под развалинами могло принадлежать любому из них. Я уверен, что человек, который называет себя Хэмнетом и которого мы нашли «умирающим от голода» в том доме, на самом деле Уильям!

— Это чушь, Гордон! — фыркнула Пейшнс. — Ты забываешь, что оригинал ключа от дома Алеса найден возле трупа. Это означает, что погиб Уильям.

— Нет, Пейшнс, — возразил Лейн. — Это нелогично. Продолжайте, Гордон. Что убеждает вас в правильности этой изобретательной теории?

— Психология, сэр. Признаю, что реальных доказательств немного. Но я уверен, что человек в больнице солгал о своей личности, так как, будучи Уильямом Седларом, разыскивается французской полицией. Естественно, документ находится у него, как у выжившего, и ему нужна свобода передвижений, чтобы распорядиться им. Не забывайте, что ему были известны все детали — болтовня инспектора с репортером выплеснула большинство фактов на страницы газет, а остальное он сам узнал у журналистов на следующее утро.

На губах Лейна мелькнула странная улыбка.

— Мотив, безусловно, веский. Гордон, да и сама теория звучит складно. Но кто заложил бомбу?

Пейшнс и Роу уставились друг на друга. Оба пришли к поспешному выводу, что бомбу установило за сутки до убийства некое третье лицо, чьей единственной целью было уничтожение документа по неизвестным причинам, и что это лицо, заложив бомбу, исчезло со сцены, полагая, что дело сделано.

— Как насчет похищения? — продолжал старый джентльмен. — Почему выживший, будь он Уильямом или Хэмнетом, намеренно позволил полиции найти себя в «беспомощном» состоянии? Какова цель этого запутанного плана? Не забывайте, что человек, обнаруженный нами, действительно был изголодавшимся и изможденным.

— Это просто, — ответила Пейшнс. — Не важно, Уильям это или Хэмнет, цель у него была одна: возложить на мертвеца вину за похищение и создать видимость собственной невиновности.

Роу с сомнением кивнул.

— А как насчет Донохью? — осведомился инспектор.

— Если в живых остался Хэмнет, — сказала Пейшнс, — то это он похитил Донохью, потому что видел, как тот выходил из дома Алеса, и счел его сообщником Уильяма. Похищая Донохью, Хэмнет мог надеяться, что вытянет из него — помните об угрозе пыток — секрет тайника.

— А если выжил Уильям, — вмешался Роу, — то он похитил Донохью, потому что тот следовал за ним и являл собой потенциальную угрозу его планам.

— Выходит, — резюмировал Лейн, — вы согласны, что в преступлении участвовали Хэмнет и Уильям Седлары, но не можете прийти к единому мнению, кто из них кого убил.

— Но скоро это выяснится, — усмехнулся инспектор.

— Что ты имеешь в виду, папа?

— Перед твоим возвращением, Пэтти, Лейн говорил нам, что он допускает возможность лжи англичанина относительно своей личности и что есть способ определить, лжет он или нет.

— Какой способ? — нахмурилась Пейшнс.

— Очень простой. — Лейн поднялся. — Для этого нужна поездка в Британский музей. Гордон, ведь там сейчас человек, именующий себя Хэмнетом Седларом?

— Да, сэр.

— Великолепно. Пошли — это займет всего пять минут.

Глава 29

Они застали человека, именующего себя Хэмнетом Седларом, за работой с доктором Чоутом в кабинете хранителя музея. Доктор Чоут выглядел удивленным, но англичанин быстро встал и с улыбкой шагнул навстречу.

— Целая делегация, — весело сказал он, но при виде серьезных лиц его улыбка увяла. — Надеюсь, ничего плохого не случилось?

— Мы все на это надеемся, — проворчал инспектор. — Доктор Чоут, не будете ли вы так любезны оставить нас наедине с доктором Седларом? У нас конфиденциальное дело.

— Конфиденциальное? — Хранитель, поднявшись из-за стола, переводил взгляд с одного посетителя на другого. — Да, конечно… — Он быстро вышел.

Доктор Седлар стоял неподвижно. Некоторое время в комнате слышалось только тяжелое дыхание инспектора. Потом Тамм кивнул Лейну, и тот шагнул вперед.

— Доктор Седлар, — заговорил Лейн бесстрастным голосом, — в интересах… ну, скажем, науки стало необходимым подвергнуть вас очень простому тесту… Пейшнс, вашу сумочку, пожалуйста.

— Тесту? — Англичанин нахмурился и спрятал руки в карманы.

Пейшнс быстро протянула Лейну сумочку. Он открыл ее, заглянул внутрь, достал яркий носовой платок и защелкнул замок.

— Пожалуйста, скажите, сэр, какого цвета этот платок. Глаза Пейшнс расширились, в них мелькнуло понимание. Остальные тупо наблюдали за происходящим.

Доктор Седлар покраснел. На его ястребином лице отражалась целая гамма эмоций. Он неуверенно шагнул назад.

— Могу я спросить о цели этой нелепой демонстрации?

— Какой вред может причинить определение цвета невинного носового платочка? — отозвался Лейн.

Последовала пауза. Потом англичанин произнес, не глядя на платок:

— Он голубой.

Платок был разноцветным — в зеленую, желтую и белую полоску.

— А галстук мистера Роу, доктор Седлар? — тем же тоном продолжал Лейн.

Англичанин медленно повернулся к молодому человеку. В его глазах застыла боль.

— Коричневый.

Галстук был бирюзовым.

— Благодарю вас. — Лейн вернул Пейшнс платок и сумочку. — Инспектор, этот джентльмен не Хэмнет, а Уильям Седлар, известный также как доктор Алес.

Англичанин опустился на стул и закрыл лицо руками.

— Как вы об этом узнали?! — воскликнул Тамм.

Лейн вздохнул:

— Элементарно, инспектор. 6 мая доктор Алес, или Уильям Седлар, посетил ваш офис и оставил вам на хранение конверт. Это не мог быть Хэмнет Седлар, который, по его же словам, 7 мая находился в Лондоне, присутствуя на банкете в свою честь. Разумеется, доктор Алес, который принес запечатанный конверт, написал символ, находившийся внутри, — он сам дал это понять тем утром в вашем кабинете. Что же демонстрировали бумага и символ?

— Ну… понятия не имею, — признался инспектор.

— Бумага была светло-серой, — устало объяснил Лейн, — а штамп библиотеки Сэксона наверху — темно-серым. В сочетании с тем, как был написан символ, это сразу же поразило меня.

— Что вы имеете в виду? Мы просто читали символ вверх ногами, а вы случайно посмотрели на него правильно.

— Вот именно. Иными словами, Уильям Седлар написал буквы «Wm She» вверх ногами! Таким образом, если читать символ правильно, то штамп библиотеки оказывается внизу листа и также перевернутым! Это крайне важное замечание. Когда человек берет бланк с намерением написать на нем что-то, он инстинктивно кладет его правильно — штампом с названием или адресом наверху. Однако написавший символ сделал все наоборот! Почему? — Лейн вынул носовой платок и вытер губы. Англичанин убрал руки от лица и уставился в пол.

— Теперь я понимаю, — вздохнула Пейшнс. — Если это не было чистой случайностью, то он просто не видел штампа!

— Да, дорогая, совершенно верно. На первый взгляд это кажется невозможным. Выглядит куда более вероятным, что доктор Алес в спешке положил бумагу вверх ногами и написал на ней символ, не сознавая, что это создаст трудности при чтении. Но существовала и другая возможность, которую я не мог игнорировать. Я спросил себя: если подобный феномен действительно имел место, то каким чудом он мог произойти? Почему доктор Алес не видел темно-серый штамп на бланке библиотеки Сэксона? Был ли он слеп? Но это отпадало — человек, посетивший ваш офис, инспектор, демонстрировал хорошее зрение. Тогда я вспомнил еще один факт, и все сразу стало очевидным… Борода!

Англичанин поднял полный муки взгляд, в котором теперь мелькало любопытство.

— Борода? — пробормотал он.

— Видите? — улыбнулся Лейн. — Он до сих пор не знает, что с его фальшивой бородой было что-то не так! Мистер Седлар, борода, которой вы воспользовались в тот день, выглядела чудовищно! Она была местами голубой, местами — зеленой и еще бог знает какой!

— Господи! — простонал Седлар. — Я купил ее у театрального костюмера, который, вероятно, подумал, что борода нужна мне для маскарада…

— Вам не повезло, — сухо произнес Лейн. — Но борода и бланк отлично дополняли друг друга. Мне пришло в голову, что написавший символ абсолютно не различает цвета. Я слышал о подобных вещах и проконсультировался у моего врача, доктора Мартини. Он объяснил мне, что случаи полного дальтонизма — цветовой слепоты — крайне редки, но когда они имеют место, их жертва видит весь спектр в различных оттенках серого цвета, как рисунок карандашом. Но иногда больной не различает оттенки, и это еще лучше, чем полный дальтонизм, объяснило бы тот факт, что штамп в его глазах слился с оттенком бумаги, став практически невидимым. Когда доктор Мартини обследовал библиотечный бланк в доме Сэксонов, он пришел к выводу, что написавший символ страдал подобным оптическим дефектом.

— Я никогда не различал цвета, — хрипло произнес англичанин.

Какое-то время все молчали.

— Таким образом, — со вздохом заговорил Лейн, — я убедился, что доктор Алес был дальтоником. Вы только что продемонстрировали симптомы аналогичного заболевания, не сумев определить цвета платка мисс Тамм и галстука мистера Роу. Вы называли себя Хэмнетом Седларом, но Хэмнет Седлар не был дальтоником! Во время нашей первой с ним встречи, в Комнате Сэксона этого музея, он заглянул в отремонтированную витрину, откуда был украден Джеггард 1599 года, и правильно определил не только цвета переплетов книг в витрине, но и оттенки, назвав один из переплетов золотисто-коричневым, что немыслимо для дальтоника. Вы либо Уильям, либо Хэмнет, но поскольку Хэмнет обладал нормальным зрением, а Уильям, как и вы, не различал цвета, значит, вы должны быть Уильямом. Я предложил тест для проверки, лгали вы или нет. Оказалось, что лгали. Большая часть истории, которую вы поведали нам в больнице, была сфабрикована, хотя я подозреваю, что многое в ней правда. А теперь будьте любезны сообщить моим друзьям подлинную историю.

Лейн опустился на стул, снова приложив к губам платок.

— Да, — тихо сказал англичанин. — Я Уильям Седлар.

Уильям впервые посетил инспектора в загримированном виде, оставив ему символ в качестве ключа на тот случай, если что-нибудь случится с ним в процессе поисков шекспировского документа — тогда он считал эту возможность весьма маловероятной. Причина, по которой он не смог позвонить 20 июня, заключалась в том, что маловероятное произошло. Его брат Хэмнет, который, как было известно Уильяму, согласился занять должность хранителя Британского музея с единственной целью подобраться поближе к сэксоновскому экземпляру Джеггарда 1599 года, похитил Уильяма вечером того же дня, когда Уильям украл Джеггарда из музея. Это произошло вскоре после визита Донохью и тем же вечером, когда Донохью был также похищен Хэмнетом. — ирландец не знал, сколько пробыл без сознания, и потерял чувство времени… Следовательно, Уильям был hors de combat[76] со дня кражи в музее и до того дня, когда полиция обнаружила его в заброшенной хижине.

Несмотря на угрозы Хэмнета, Уильям отказался сообщить ему о тайнике. Донохью, который даже не знал о существовании документа, не мог рассказать Хэмнету вообще ничего. Хэмнет, чьи визиты в хижину к пленникам были краткими и эпизодическими из-за необходимости посещать музей и поддерживать мантию невиновности, пришел в отчаяние и предупредил Уильяма, что, зная о местонахождении документа в его доме, заложил в подвале бомбу, которую ему тайно изготовил знакомый химик. Тогда Уильям осознал, что подлинной целью брата было не завладеть шекспировским документом, а уничтожить его!

— Но почему? — рявкнул Роу, сжав кулаки. — Это бессмысленное варварство! Зачем уничтожать документ?

— Ваш брат был безумен? — спросила Пейшнс.

Англичанин сжал губы и бросил взгляд на Лейна, но старый джентльмен смотрел в пространство.

— Не знаю, — ответил он наконец.

Хэмнет установил бомбу на двадцать четыре часа. Понимая, что в случае взрыва документ будет утрачен безвозвратно, Уильям наконец капитулировал, решив, что любая задержка лучше, чем ничего, — возможно, ему удастся освободиться и спасти документ. Поэтому он сообщил Хэмнету, где находится тайник и как открыть ею. Хэмнет злорадно заявил, что намерен вернуться в дом Уильяма, собственноручно уничтожить документ и разрядить бомбу — времени у него достаточно… Потом Хэмнет ушел, забрав с собой оригинал ключа брата, и Уильям больше не видел его живым. Он ничего не знал о случившемся, пока не был спасен полицией после бегства Донохью. В больнице Уильям читал газеты и слушал разговоры репортеров — таким образом он узнал о взрыве и о находке под развалинами тела, как считалось, одного из братьев Седлар. Уильям сразу понял, что произошло: находясь в доме, Хэмнет, очевидно, столкнулся с третьим человеком, охотившимся за документом, который убил Хэмнета, завладел документом и скрылся, не зная о бомбе, гикающей в подвале. После смерти Хэмнета о бомбе не знал никто, кроме Уильяма, который был беспомощным пленником в хижине. Взрыв состоялся по расписанию, уничтожив дом.

— Я сразу догадался, — со злобой продолжал англичанин, — что за документом охотился кто-то еще и в итоге заполучил его. А ведь я пожертвовал столькими годами жизни, гоняясь за этой рукописью!.. Я полагал, что документ уничтожен, но пришел к выводу, что он цел и невредим. И я решил снова начать охоту, выяснить, кто убил моего брата, и вернуть документ. Назвать себя Уильямом Седларом означало бы погубить этот план — меня разыскивает полиция Бордо. Если бы меня экстрадировали во Францию и отдали под суд, я бы, вероятно, навсегда потерял документ. Поэтому, воспользовавшись тем, что полиция точно не знала, чье тело найдено в развалинах, и что мы с братом были абсолютно идентичными близнецами — даже по голосу, — я решил выдать себя за Хэмнета. Уверен, что доктор Чоут что-то заподозрил — я всю неделю шагал по тонкому льду.

К тому времени, когда он закончил рассказ, они уже знали, что это Хэмнет напал на Пейшнс и Роу по дороге в «Гамлет». Последовав за Лейном и прочитав его телеграфное указание Тамму привезти какой-то документ в «Гамлет», он подумал, что запечатанный конверт содержит бесценную рукопись.

Инспектор и Пейшнс выглядели мрачнее тучи. Роу ходил взад-вперед, сдвинув брови. Только Лейн оставался спокойным.

— Скажу прямо — я вам не верю, — заговорил наконец Тамм. — Я готов поверить, что вы Уильям, но это не доказывает, что вы не были вторым в вашем доме той ночью. Вы вполне могли выбраться из хижины, где ваш брат держал вас, последовать за ним в ваш дом, убить его из-за документа, а потом вернуться в хижину. История о третьем человеке, который якобы прикончил Хэмнета и забрал бумагу, кажется мне чепухой — я вообще не верю, что такой человек существовал!

Уильям Седлар становился все бледнее. Он собирался заговорить, но Пейшнс опередила его:

— Нет, папа, ты не прав. Мистер Седлар не виновен в убийстве брата, и я могу это доказать.

— В самом деле, Пейшнс? — осведомился Лейн.

— Теперь мы знаем, что он Уильям, а так как мертвец — один из братьев Седлар, значит, это Хэмнет. Вопрос в том, был ли Хэмнет первым или вторым посетителем дома Уильяма в ночь убийства. Нам известно, что первый визитер был вынужден забрать у Максуэлла ключ, чтобы войти в дом после того, как связал старика в гараже. Следовательно, у первого посетителя не было ключа во время прибытия. Но у Хэмнета Седлара ключ был — оригинал, который он взял у своего брата Уильяма и который мы нашли рядом с телом. Таким образом, Хэмнет должен быть вторым посетителем. Получается, что его убил первый визитер, так как их было только двое, согласно показаниям Максуэлла насчет колокольчика. Кто же был первый — человек в маске? Мы уже давно пришли к выводу, что он был рубильщиком. Значит, Хэмнета убил рубильщик. Но мог ли Уильям быть рубильщиком, как ты только что предположил, папа? Я утверждаю, что нет, так как Уильям лучше всех в мире знал, где находится тайник, и ему ни при каких обстоятельствах было незачем крушить дом топором! Повторяю: Уильям Седлар не был рубильщиком, не появлялся в доме той ночью и не убивал своего брата. Все это сделал третий человек, не знавший, где спрятан документ, убивший Хэмнета после того, как тот извлек бумагу из тайника, положивший тело в подвал и бежавший с документом!

— Превосходно! — сказал Роу. — Но кто он?

— Боюсь, нам придется начать все заново, — пожала плечами Пейшнс. Внезапно она издала сдавленный крик, побледнела как смерть и неуверенно поднялась.

Встревоженный Роу подбежал к ней:

— В чем дело, Пэт? Что случилось?

Инспектор отодвинул его в сторону:

— Тебе нехорошо, Пэтти?

— Я… как-то странно себя чувствую… — простонала Пейшнс. — По-моему, я заболела… — Она пошатнулась и приникла к отцу.

Лейн и англичанин подошли к ним.

— Инспектор, она сейчас потеряет сознание! — резко произнес Лейн.

Роу подхватил девушку, когда она начала соскальзывать на пол,

Когда Тамм и Роу увезли тихо плачущую Пейшнс на такси в квартиру инспектора, Друри Лейн и Уильям Седлар остались в кабинете хранителя музея вдвоем.

— Похоже, у бедняжки жар, — заметил Седлар.

— Несомненно. — Лейн стоял неподвижно, как сосна с покрытой снегом верхушкой; его глаза походили на две темные бездонные ямы.

Седлар внезапно вздрогнул.

— Полагаю, это конец, — с горечью произнес он. — Меня бы это не заботило, если бы не…

— Я вполне понимаю ваши чувства, мистер Седлар.

— Очевидно, вы передадите меня властям?

Лейн устремил на него непроницаемый взгляд:

— Почему вы так думаете? Я не полицейский, а инспектор Тамм больше не связан с полицией. Только наша маленькая группа знает все обстоятельства. Обвинять вас не в чем — кражу вы возместили, и вы не убийца.

В усталых глазах англичанина блеснул огонек надежды.

— Я не отвечаю за инспектора, но как член совета директоров Британского музея предлагаю сразу же написать Джеймсу Уайету заявление об отставке и…

Худые плечи Уильяма поникли.

— Понимаю. Конечно, это нелегко… Я знаю, что должен делать, мистер Лейн. — Он вздохнул. — Когда мы вели битву эрудитов на страницах «Стратфорд куортерли», мне и в голову не приходило…

— Что это приведет к столь драматическому концу? — Лейн посмотрел на него и усмехнулся. — Всего хорошего, — попрощался он и, взяв шляпу и трость, вышел из комнаты.

Дромио терпеливо ждал на обочине в машине. Старый джентльмен с трудом сел в салон, как будто у него болели суставы, и лимузин тронулся с места. Лейн тут же закрыл глаза и настолько погрузился в раздумье, что казался крепко спящим.

Глава 30

Инспектор не отличался тонкостью натуры — его эмоции были резкими и спонтанными, как пузырящийся сок выжатого лимона. Он воспринимал свое отцовство со смешанным чувством радости, недоумения и страха. Чем больше времени он проводил с дочерью, тем сильнее восхищался ею и тем меньше ее понимал. Несмотря на все старания, бедняга никогда не мог предугадать ее следующее настроение или разгадать тайну предыдущего.

Поэтому Тамм охотно возложил на мистера Гордона Роу задачу выводить девушку из необъяснимого приступа истерии. А мистер Гордон Роу, до сих пор любивший только книги, с ужасом осознал, что значит любить женщину.

Ибо Пейшнс оставалась загадкой. Перестав плакать, она вытерла глаза, улыбнулась молодому человеку и удалилась в свою комнату. Ни угрозы, ни мольбы на нее не действовали. Она посоветовала мистеру Роу убираться восвояси, отказавшись вызывать врача и заявив, что у нее всего лишь мигрень. Инспектор также ничего не смог добиться. Мистер Гордон Роу и его потенциальный тесть мрачно посмотрели друг на друга, после чего молодой человек удалился, повинуясь приказу.

Пейшнс не вышла к обеду и пожелала отцу доброй ночи, не открывая дверь. Среди ночи инспектор, чувствуя, как колотится его старое сердце, встал с кровати, подошел к комнате дочери и услышал горькие рыдания. Он поднял руку, чтобы постучать в дверь, но тут же беспомощно опустил ее, вернулся в постель и полночи мрачно смотрел в потолок.

Утром Тамм заглянул в комнату Пейшнс — она спала, на ее щеках еще виднелись следы слез; светлые волосы разметались по подушке. Девушка беспокойно шевельнулась, и он поспешно удалился для одинокого завтрака и ухода в офис.

Инспектор вяло занимался повседневной рутиной. Пейшнс не появилась в агентстве. В половине пятою Тамм громко выругался, схватил шляпу, отпустил мисс Броуди и вернулся в квартиру.

— Пэт! — с беспокойством окликнул он из прихожей, потом быстро прошел через гостиную. Бледная Пейшнс стояла перед закрытой дверью своей спальни, одетая в строгий костюм и темную шляпку.

— Ты уходишь? — спросил инспектор, целуя ее.

— Да, папа.

— А почему ты закрыла дверь?

— Я… — Она закусила губу. — Папа, я упаковываю вещи.

Челюсть Тамма отвисла.

— Пэт, дорогая, в чем дело? Куда ты собралась?

Пейшнс медленно открыла дверь. Инспектор увидел на кровати полный чемодан.

— Я уезжаю на несколько дней, — сказала она дрожащим голосом. — Это очень важно…

— Но почему…

— Нет, папа. — Пейшнс защелкнула чемодан и затянула ремни. — Пожалуйста, не спрашивай почему, куда или зачем. Скоро я вернусь.

Инспектор опустился на стул, уставясь на дочь. Она подняла чемодан и направилась к двери, потом внезапно поставила чемодан, подбежала к отцу, обняла его и поцеловала. Прежде чем он успел опомниться, ее и след простыл.

Инспектор сидел в пустой квартире с потухшей сигарой во рту и шляпой на голове. Звук захлопнувшейся входной двери еще звучал в его ушах. Постепенно взяв себя в руки, он начал обдумывать ситуацию и чем больше думал, тем сильнее беспокоился. Многолетнее общение с преступниками и полицейскими способствовало пониманию человеческой натуры. Постаравшись забыть, что Пейшнс его плоть и кровь, он размышлял о ее странном поведении. Его дочь была взрослой, вполне уравновешенной девушкой, не подверженной обычным женским приступам раздражения и эмоциональным вспышкам. Теперешнее ее состояние явно выходило за привычные рамки… Инспектор неподвижно сидел в темнеющей комнате несколько часов. В полночь он встал, зажег свет и приготовил себе чашку крепкого кофе, а потом отправился в постель.

Два дня тянулись удручающе медленно. Гордон Роу превратил жизнь Тамма в ад. Молодой человек звонил по телефону, приходил в агентство, цепляясь к инспектору с упорством пиявки. Его нисколько не удовлетворяли ворчливые объяснения Тамма, что Пейшнс уехала на несколько дней «отдохнуть».

— Тогда почему она не позвонила мне или не оставила записку?

Инспектор пожал плечами:

— Не хочу оскорблять ваши чувства, юноша, но кто вы, собственно говоря, такой?

Роу покраснел.

— Она любит меня, черт возьми!

— Что-то не похоже.

Но когда прошло шесть дней и от Пейшнс не поступило никаких известий, инспектор не выдержал. Впервые в жизни он испытывал настоящий страх. Даже забыв придраться к мисс Броуди, он схватил шляпу и выбежал из агентства. Пейшнс не взяла свой родстер — он стоял в платном гараже неподалеку от квартиры Тамма. Инспектор сел в него и поехал в сторону Уэстчестера.

Он застал Друри Лейна греющимся на солнце в одном из садов «Гамлета» и на секунду забыл о собственных несчастьях при виде старого джентльмена. Менее чем за неделю Лейн невероятно постарел. Его кожа приобрела желтый, восковой оттенок; несмотря на жаркое солнце, он сидел закутавшись в индейское одеяло, словно ему было холодно. Вспоминая поразительную энергию и жизненную силу этого человека всего несколько лет назад, Тамм поежился и сел, отведя взгляд.

— Хорошо, что вы приехали, инспектор, — заговорил Лейн слабым, почти надтреснутым голосом. — Полагаю, вас испугал мой облик?

— Нет-нет, — поспешно отозвался Тамм. — Вы выглядите превосходно.

Лейн улыбнулся:

— Вы плохой лжец, дружище. Я выгляжу на девяносто лет, а чувствую себя на все сто. Такое происходит внезапно. Помните Сирано в пятом акте сидящим под деревом?[77] Сколько раз я играл эту роль высохшего старого забияки, когда сердце под моим камзолом билось с юношеской силой! А теперь… — Он на миг закрыл глаза. — Мартини даже не скрывает тревоги. Ох уж эти медики! Они никак не могут признать факт, что старость, говоря словами Сенеки[78], неизлечимый недуг. — Неожиданно он открыл глаза и резко осведомился: — Что случилось, старина? В чем дело?

Инспектор закрыл лицо руками. Когда он убрал их, его глаза напоминали мокрые мраморные шарики.

— Это Пэтти… — пробормотал он. — Она уехала… Лейн, вы должны помочь мне найти ее!

Бледность старого джентльмена усилилась.

— Она… исчезла? — медленно произнес он.

— Да. То есть нет. Она уехала сама. — Тамм рассказал о происшедшем. Вокруг глаз Лейна, не отрывающихся от губ инспектора, появилась сеть морщинок. — Не знаю, что делать. Это моя вина. Теперь я догадываюсь, что случилось. Ей пришла в голову какая-то идея по поводу этого треклятого дела, и она отправилась на охоту. Это может быть опасным, Лейн. Прошла уже почти неделя. Возможно… — Он запнулся, будучи не в состоянии выразить ужасную мысль, мелькнувшую у него в голове.

— Значит, вы полагаете, — сказал Лейн, — что Пейшнс приблизилась к правде на рискованно близкое расстояние, что она идет по следу третьего человека — убийцы и что он может напасть на нее?

Инспектор кивнул, барабаня кулаком по скамейке.

Некоторое время оба молчали. На ближайшем кусте пела малиновка; откуда-то сзади доносился ворчливый голос Куоси, спорящего с садовником. Но мертвые уши Лейна не слышали ничего — он сидел, разглядывая траву под ногами. Наконец, старый актер вздохнул и положил испещренную венами руку на руку Тамма, который с надеждой посмотрел на него.

— Бедный старый друг. Не могу выразить, как я сожалею. Пейшнс… У Шекспира по этому поводу есть замечательные строки: «Чудовищно! О, кто постигнет женщин?»[79]. Вы слишком честны и по-мужски примитивны, чтобы понять, что происходит с Пейшнс. Женщины обладают неистощимой способностью терзать близких им мужчин… У вас есть при себе бумага и карандаш?

— Каран… Конечно! — Инспектор порылся в карманах и извлек требуемые предметы.

Лейн что-то написал на бумаге.

— Поместите это в колонках личных объявлений нью-йоркских газет, инспектор, — спокойно сказал он. — Кто знает — возможно, это пойдет на пользу.

Тамм озадаченно смотрел на бумагу.

— И дайте мне знать, если что-то произойдет.

— Конечно. Огромное спасибо, Лейн.

Судорога боли исказила бледное лицо старого джентльмена. Затем его губы скривились в странной улыбке.

— Не за что. — Он протянул руку. — До свидания.

— Пока, — пробормотал Тамм. Они обменялись рукопожатиями, и инспектор зашагал к своей машине. Прежде чем включить мотор, он прочитал написанное Лейном.

Облегченно вздохнув и усмехнувшись, Тамм включил зажигание, помахал рукой и исчез в облаке пыли. Лейн, поднявшись, смотрел вслед автомобилю, пока он не скрылся, потом поежился и снова сел, закутавшись в одеяло.

Во второй половине следующего дня двое мужчин, старый и молодой, сидели лицом друг к другу, нервно грызя ногти. В квартире было прохладно и тихо. Пепельница у локтя каждого мужчины была полна окурков. На полу между ними валялась куча утренних газет.

— Думаете, она… — в двадцатый раз начал Гордон Роу.

— Не знаю, сынок.

Услышав царапанье ключа в замке входной двери, оба вскочили на ноги и бросились в прихожую. Дверь открылась, и Пейшнс упала в объятия инспектора. Роу молча ждал. Инспектор издавал невнятные возгласы, а Пейшнс начала всхлипывать. Она выглядела бледной и изможденной, как будто перенесла невыносимые страдания. Чемодан лежал на пороге, не давая закрыть дверь.

Пейшнс подняла голову, и ее глаза расширились.

— Гордон!

— Пэт!

Инспектор удалился в гостиную.

— Пэт, я до сих пор не понимал…

— Знаю, Гордон.

— Я люблю тебя, дорогая. Я с трудом это вынес…

— О, Гордон! — Пейшнс положила руки ему на плечи. — Я поступила глупо. Ты такой славный…

Внезапно он прижал ее к себе так сильно, что она ощутила биение его сердца. Они поцеловались и вошли в гостиную.

Инспектор с усмешкой повернулся, дымя сигарой:

— Объяснились, наконец? Вот и отлично. Поздравляю, Гордон. Теперь, слава богу, мы все хоть немного успокоимся…

— Папа, — прервала его Пейшнс, и усмешка исчезла с лица инспектора.

Роу ободряюще сжал ее руку.

— Он действительно все знает?

— Кто — Лейн? Ну, он так сказал, Пэтти. — Инспектор обнял ее. — Какая разница? Ты вернулась, а для меня только это имеет значение.

Она мягко отстранила его:

— Нет. Есть еще кое-что…

— Он просил меня дать ему знать, как только ты вернешься. Может, мне лучше позвонить…

— Просил? — Пейшнс внезапно порозовела, и ее глаза заблестели.

Мужчины посмотрели на нее, как на безумную.

— Нет, лучше, если мы сообщим ему лично. Какой же я была дурой! — Она закусила нижнюю губу, потом метнулась в прихожую. — Ему грозит страшная опасность! Поехали!

— Но, Пэт… — запротестовал Роу.

— Скорее! Мы можем опоздать! — Пейшнс повернулась и выбежала из квартиры.

Роу и Тамм с беспокойством посмотрели друг на друга, потом схватили шляпы и побежали следом.

Они втиснулись в родстер и поехали. Молодой Роу вел машину, и если под настольной лампой он был книжным червем, то за рулем становился сущим дьяволом. Покуда они пробирались по забитым транспортом улицам города, все молчали. Роу мрачно смотрел на дорогу, лицо Пейшнс снова побледнело, а Тамм выглядел невозмутимым, как Сфинкс.

Именно он нарушил молчание, когда город остался позади и они выехали на шоссе, тянувшееся впереди длинной эластичной лентой.

— Расскажи нам все, Пэтти. Очевидно, у Лейна неприятности. Тебе следовало сообщить мне…

— Да, это моя вина, — отозвалась Пейшнс. — Было несправедливо скрывать это от тебя, папа, и от тебя, Гордон. Вы оба должны все знать… Гордон, быстрее, иначе случится беда!

Роу стиснул зубы, и родстер рванулся вперед, как преследуемый заяц.

— Мы пришли к выводу, что жертвой и убийцей были братья Седлар, — начала Пейшнс. — Мы считали, что один из них убил другого. Но на прошлой неделе, в музее, выяснилось, что это не так. Мы поняли, что мертвецом под развалинами был Хэмнет, а выжившим — его брат Уильям и что Уильям не мог быть одним из двоих людей, находившихся в доме в ночь убийства, — как вы помните, я доказала это с помощью ключей. Это взорвало нашу теорию — нам была известна жертва, Хэмнет Седлар, но мы не знали, кто был первым визитером — рубильщиком, связавшим Максуэлла… Я начала вспоминать полузабытые факты, которым не уделила должного внимания, и меня словно ударило молнией!

Говоря, она не сводила глаз с дороги.

— Вся проблема сводилась к личности первого посетителя. Что тогда произошло? Оставив Максуэлла в гараже связанным и с кляпом во рту, этот человек вернулся в дом, используя дубликат ключа, отобранный у Максуэлла. Дверь захлопнулась за ним автоматически благодаря пружинному замку. Он взял топорик из ящика с инструментами в кухне и атаковал кабинет, очевидно считая его наиболее вероятным местом тайника с документом. То, что он не имел никакого понятия, где именно может быть спрятан документ, подтверждает множество изрубленных предметов. Вероятно, он сначала просмотрел книги, думая, что документ лежит в одной из них. Не найдя его, он набросился с топором на мебель, на деревянные панели стен и на пол. Ровно в полночь он разбил часы, что нам известно по положению стрелок, по-видимому предположив, что документ спрятан внутри. Но ни в кабинете, ни вообще на первом этаже искомого не оказалось. Тогда он поднялся наверх, в спальню Уильяма Седлара, как в следующее по вероятности местонахождение…

— Мы это знаем, Пэт, — прервал ее Тамм.

— Пожалуйста, папа… Мы знаем, что он был в спальне в двадцать четыре минуты первого снова благодаря разбитым часам. Хэмнета убили в том же доме в 0.26, согласно его наручным часам, также разбитым, — спустя всего две минуты после того, как рубильщик разбил часы в спальне. Возникает вопрос: в какое время Хэмнет вошел в дом? Он должен был отпереть дверь, войти в кабинет, увидеть там разгром, подняться к полой панели над книжными полками, достать документ, спуститься со стремянки, возможно, обследовать бумагу и только потом мог столкнуться с убийцей и погибнуть в схватке. На это требовалось, безусловно, больше двух минут! Следовательно, Хэмнет вошел в дом, когда рубильщик находился там.

— Ну и что? — проворчал Тамм.

— Из последнего заявления Уильяма Седлара нам известно, что Хэмнет охотился за документом с целью уничтожить его. В таком случае что он должен был сделать, найдя документ в кабинете? Немедленно приступить к его уничтожению. Каким образом? С помощью огня как самого быстрого и надежного средства. Он должен был зажечь спичку, держа документ в другой руке, и поднести пламя к бумаге. — Пейшнс вздохнула. — Конечно, это только теория, которая объясняет лишь один факт — наличие вмятины на наручных часах Хэмнета и пореза на его запястье. Если в тот момент, когда Хэмнет поднес спичку к документу, рубильщик спустился из спальни и увидел, что происходит, он, будучи заинтересован в спасении, а не в уничтожении документа, несомненно, атаковал Хэмнета, ударив его по руке топориком, разбив его часы и порезав запястье, но заставив вандала выронить бумагу и спичку. Хэмнет начал сопротивляться, и рубильщик застрелил его. Схватка, вероятно, началась в кабинете, где рубильщик уронил топор, и перешла в прихожую, где мы нашли разбитый монокль Хэмнета и где его, по-видимому, застрелили… Рубильщик оттащил тело в подвал, не зная, что там тикает бомба, а потом — если документ не сгорел, прежде чем он ударил Хэмнета по запястью, — схватил документ и покинул дом. Важно то, что рубильщик ради спасения документа был готов на любое насилие вплоть до убийства.

Крутой подъем на утес, где находился «Гамлет», потребовал всего внимания Роу, и Пейшнс молчала, пока молодой человек умело вел родстер по извилистой дороге. Вскоре они переехали через изящный стилизованный мостик, и шины зашуршали по гравию.

— Даже если все это правда, Пэт, — нахмурившись, заговорил Роу, — я все еще не понимаю, к чему это должно привести. Ты так же далека от личности убийцы, как и раньше.

— Ты так думаешь? — Пейшнс закрыла глаза и поморщилась, как ребенок, глотающий горькое лекарство. — Говорю тебе, все ясно как день! Происшедшее в доме раскрывает черты характера убийцы!

Они миновали главные ворота и двинулись по подъездной аллее. Напоминающая гнома горбатая фигурка Куоси выскочила из-за куста, уставилась на них и шагнула на дорогу.

Роу остановил машину.

— Куоси! — крикнула Пейшнс, приподнявшись между двумя мужчинами. — С мистером Лейном все в порядке?

— Здравствуйте, мисс Тамм! — весело проскрипел старик. — Сегодня ему лучше, благодарю вас. Инспектор, я как раз собирался отправить вам это письмо.

— Письмо? — озадаченно откликнулся Тамм. — Странно. Давай-ка его сюда.

Куоси протянул ему большой квадратный конверт.

— Письмо? — повторила Пейшнс, снова садясь и глядя на голубое небо. — Слава богу, с ним все в порядке.

Инспектор вскрыл письмо, прочитал его, потом сдвинул брови и начал читать вслух:

«Дорогой инспектор!

Надеюсь, Пейшнс благополучно вернется, несмотря на испытанное потрясение. Я уверен, что мое объявление приведет ее назад. Пока Вы ждете ее, можете отвлечься, читая ответы на некоторые загадки, которые препятствовали Вашему расследованию.

Главная загадка, как правильно отметили Пейшнс и Гордон, заключается в следующем. Почему такой разумный, интеллигентный и культурный человек, как Хэмнет Седлар, желал уничтожить столь бесценный документ, как письмо, написанное бессмертной рукой Уильяма Шекспира? Я могу дать Вам ответ, так как разгадал эту тайну.

Письмо, адресованное предку сэра Джона Хамфри-Бонда — очевидно, близкому другу поэта — кроме заявления автора — Шекспира — о своих подозрениях, что его медленно отравляют, — содержало имя подозреваемого отравителя… Поистине это странный мир! Человека, которого Шекспир обвинял в своем отравлении, звали Хэмнет Седлар, и он был прямым предком Хэмнета и Уильяма Седларов!

Теперь понятно, почему этот образованный и культурный ученый и антиквар стремился вопреки всем инстинктам, диктуемым наукой и культурой, скрыть от мира то, что Шекспир, бард с Эйвона, которого Карлайл[80] характеризовал как «величайший интеллект», а Бен Джонсон — как «человека на все времена», почитаемый и обожаемый свыше трех столетий, был убит его предком и — о, ужас! — его полным тезкой. Одни найдут в этой страсти черты безумия, другие вовсе в нее не поверят, но родовая гордость, как и в старину, является неисцелимым недугом и пожирает ее обладателя своим пламенем.

Уильям не был поражен этой болезнью — в нем торжествует научный дух. Но он был слишком земным человеком и хотел заполучить документ не для потомства, а для себя. Третий же участник, который первый и единственный раз сыграл в деле главную роль в ночь убийства, был готов даже отнять человеческую жизнь, чтобы сохранить документ для потомства.

Пожалуйста, Гордон, скажите Пейшнс и тем, кого может это заинтересовать — правда вскоре станет известной, — что им нечего бояться за безопасность документа. Я позаботился о том, чтобы он попал в Англию, которой принадлежит по праву, став ее юридической собственностью и духовной собственностью всего мира, поскольку его законный владелец, покойный Хамфри-Бонд, умер, не имея наследников, и его собственность передана Короне. Со свойственной всем людям манией величия предпочитаю думать, что и на закате своих дней я смог оказать услугу человечеству.

Пейшнс и Гордон, я надеюсь, что Вы будете счастливы вместе (если Вы простите вмешательство старика в Ваши личные дела). У Вас общие интересы. Вы оба обладаете высоким интеллектом и, несомненно, достойны друг друга. Да благословит Вас Бог.

Мой дорогой инспектор, я стар и предельно устал… Думаю, вскоре я отправлюсь на вечный покой, что и побуждает меня написать это длительное послание. В качестве прощания процитирую эти прекрасные строки:

Пока мы не встретимся вновь…

Друри Лейн».

Инспектор вскинул голову:

— Не понимаю…

Роу быстро огляделся вокруг. Но пейзаж был мирным — шпили и башенки «Гамлета» безмятежно возвышались над верхушками деревьев.

— Где мистер Лейн, Куоси? — сдавленным голосом спросила Пейшнс.

Лягушачьи глазки Куоси быстро моргнули.

— Греется на солнце в западном саду, мисс Тамм. Он удивится, увидев вас. Я знаю, что сегодня мистер Друри никого не ожидал.

Мужчины вышли из родстера, и Пейшнс шагнула на гравий. Вместе с Куоси они направились к западному саду.

— Понимаете, — заговорила Пейшнс так тихо, что отец и Гордон едва услышали ее, — рубильщик выдал себя. Он не совершал ошибок — их совершила за него судьба. Судьба в виде дешевого будильника.

— Будильника? — переспросил инспектор.

— Когда мы обследовали кабинет и наткнулись на стоящий на каминной полке будильник Максуэлла, то обнаружили, что сигнал звонка по-прежнему установлен. Что это означало? Что будильник зазвонил в назначенное время — в двенадцать часов предыдущей ночи (мы осматривали его до следующей полуночи, а Максуэлл установил сигнал до предыдущей). Но если рычажок все еще указывал на «Сигнал», то звонок отзвонил от начала до конца. Если бы его остановила рука человека, рычажок указывал бы на «Тишину», а не на «Сигнал». Следовательно, звонок не отключали, а он прекратился сам, когда пружина раскрутилась полностью.

— Ну и что это означает, Пэтти? — воскликнул Роу.

— Все. Мы знаем, что рубильщик находился в кабинете ровно в полночь, когда будильник начал звонить, благодаря двум фактам: Максуэлл сказал, что поддерживал все часы в доме строго синхронизированными, а напольные часы были разбиты ровно в двенадцать.

Роу замедлил шаг, внезапно побледнев.

— Тогда почему твой рубильщик не выключил звонок, когда будильник начал звонить? — осведомился инспектор. — Любой преступник, забравшийся в чужой дом, тут же сделал бы это, даже если никто не мог услышать звонок.

Они остановились под древним дубом, и Пейшнс коснулась его грубой коры.

— В том-то и дело, — кивнула она. — Хотя рубильщик находился в той же комнате и должен был инстинктивно отключить сигнал, он этого не сделал.

— Ну, для меня это чересчур мудрено, — проворчал Тамм. — Пошли дальше. — Он двинулся вперед, остальные последовали за ним. Неподалеку, у изгороди из бирючины, они увидели сгорбленную фигуру Лейна, сидящего на скамейке спиной к ним.

Пейшнс вскрикнула, и инспектор резко повернулся. Роу подбежал к ней, обнял за талию.

— В чем дело? — спросил Тамм.

— Подожди, папа. Ты ничего не понял, — всхлипнула Пейшнс. — Почему рубильщик не услышал, как тикает часовой механизм бомбы в подвале, когда притащил туда мертвое тело Хэмнета Седлара? Почему он в первую очередь разрубил топором стены в кабинете? Очевидно, он искал полые места. Но как это делают нормальным способом? Простукивая стены, папа! Почему же он не постучал по панелям?

Тамм переводил ошеломленный взгляд с дочери на молодого человека:

— Ну и почему?

Пейшнс положила дрожащую ладонь на его руку.

— Рубильщик не отключил сигнал будильника, не заметил тиканья бомбы в подвале, не простучал стены по одной и той же причине, папа. Это явилось для меня таким страшным ударом, что я убежала, как испуганный ребенок, куда глаза глядят… Он не мог слышать звонок. Он не мог слышать тиканье. Он не мог услышать пустоту, даже если бы постучал по панели. Он был глух!

На поляне стало тихо. Челюсть инспектора отпала, как решетка крепостных ворот, — ужас понимания мелькнул в его глазах. Роу стоял неподвижно, обнимая дрожащую Пейшнс. Куоси, державшийся позади, внезапно издал пронзительный вопль и упал ничком на траву.

Инспектор неуверенно шагнул вперед и притронулся к неподвижному плечу Лейна. Пейшнс, зарывшись лицом в пиджак Роу, разразилась душераздирающими рыданиями.

Голова старого джентльмена поникла на грудь — он никак не прореагировал на прикосновение Тамма.

Быстрее, чем казалось возможным для человека его телосложения и веса, инспектор обежал вокруг скамейки и схватил руку Лейна.

Она была холодна как лед, маленький пустой пузырек выпал из белых пальцев на зеленую траву.