Последнее желание ведьмы

Глава 8

Стояла середина лета. Последние клиенты, пожилая супружеская пара, расплатились и покинули кондитерскую, когда солнце уже зашло за крыши домов. Я повесила табличку «Закрыто» и вошла внутрь. Берта домывала пол, Яна за стойкой подсчитывала выручку за день. Я села за барную стойку и придвинула к себе записную книжку. Предстояло придумать украшение для свадебного торта. Молоденькая восторженная девушка, заказавшая его сегодня, очень просила, чтобы он был самым-самым, чтобы все гости ахнули, а все подруги завидовали. Обещала заплатить в двойном размере… Свадьба через три дня, успею.

Вдруг дверь распахнулась, и в зал вошел Андре. Я удивленно выгнула бровь. Не помню, чтобы у нас на сегодня была назначена встреча…

– Завтра вас двоих вызывают в управление, – похоронным тоном произнес он, протягивая мне конверт с красивой гербовой печатью в виде короны в углу, – на допрос к главе ведомства. Мне приказали доставить повестку и проводить.

Справа испуганно ахнула Яна, прижав ладонь к сердцу. Я осторожно взяла конверт, словно ядовитую змею, не зная, чего ожидать от главного дознавателя. Неужели он решил отомстить таким примитивным способом? Мелко и недостойно для наследного лорда пользоваться служебным положением.

Внутри конверта находился узкий плотный листок, более похожий на билет. Всего несколько строчек.

– Зачем на допрос? Мы ничего не сделали, – залепетала подруга севшим голосом.

– «Как свидетелей по делу архитектора Янковича», – прочитала я громко, обрывая стенания Яны, и добавила, скривившись: – Не переживай, быстро посетим сие почетное учреждение – и домой. Мы ни в чем не виноваты.

Но откуда он узнал? Кто проговорился?

– Да, не виноваты… – эхом повторила Яна.

Андре заметно расслабился. Неужели он боялся, что мы действительно что-то натворили?

– Будьте готовы завтра к восьми, я пришлю казенную карету, – Андре переминался с ноги на ногу, не торопясь уходить. Я не глядя кивнула, вновь принимаясь за эскиз. Через пару минут молчания он произнес:

– Ну, я пошел? – я удивленно подняла голову: он еще здесь?

Лицо начальника стражи странно скривилось – он понял, что я про него забыла. Уголок рта дернулся, Андре молча развернулся и направился на выход.

– Могла бы и угостить его чем-нибудь, – зашипела Яна, легонько толкая меня локтем. – Он смотрел на тебя, как побитая собака, пока ты рисовала. А… – она досадливо махнула рукой, – у тебя камень вместо сердца.

Я задумчиво наблюдала, как Яна быстро собрала в корзинку непроданные пирожки с капустой и мясом и побежала догонять Андре. Отметила мимоходом, что подруга принимает слишком большое участие в наших с ним отношениях. Внутри ничего не дернулось: ни жалости, ни сожаления, ни ревности… Все ведьмы такие бесчувственные или только я?

Здание сыскного агентства вместе с тюрьмой находилось на одной улице с королевским дворцом, просто в разных концах. Дворец на юге, тюрьма на севере. Мы с Яной еще год назад бегали смотреть на огромное сооружение, где живет королева с наследным принцем. Оно было очень похожим на дворец в Выгребе. Такое же помпезное и величественное. Но если в Выгребе дворец дышал древностью, то Корнольский выглядел не очень удачной копией. Да еще и нелепой, ко всему прочему. На фоне маленьких низких домов, высотой не более двух-трех этажей, которыми была застроена новая столица, дворец казался монстром, громадным и неуклюжим. На юге вообще не принято было строить дома выше деревьев, а деревья здесь были чахлыми и низкими.

Кстати, в строительстве принимал участие, в том числе, и печально известный Янкович, тогда еще молодой. Надеюсь, в подвалах дворца не замурованы ведьмы? Или архитектор слетел с катушек позже?

Да, до тюрьмы мы так и не дошли – слишком далеко.

«Теперь довезут», – мысленно хмыкнула я.

Яна с Андре одинаково стучали пятками по дну кареты и нервно кусали губы, словно мы ехали на казнь, а не на допрос. Мне нервничать было категорически нельзя, иначе неизвестно, чем это все закончится. Я закрыла глаза и постаралась отвлечься, прокручивая в голове то песенку о голубом небе, то эскиз будущего свадебного торта, то слова Агаты о том, что никто и никогда не увидит во мне ведьму, если я сама этого не захочу.

В деле архитектора-маньяка мы были жертвами. А то, что назвались ведьмами в поселке для получения работы, так за невинную ложь никто в тюрьму не садит. Пока, по крайней мере.

Андре оформил бумаги на входе, показав наши документы и «приглашения» к главному дознавателю. Несмотря на то, что ему нужно было ехать на работу, он нас уверил, что дождется окончания допроса и отвезет домой. Грозного вида гвардеец в серой форме повел наверх. Лестница на второй этаж была длинной, и Яна успела три раза обернуться, чтобы найти Андре глазами.

– Успокойся, – шептала я ей, – мы ни в чем не виноваты.

– Прекратить разговоры! – рявкнул наш конвоир. – С этого момента никаких взаимных перешептываний.

Подружка дернулась и побледнела, я же только сильнее стиснула зубы. Работа, что ли, у них такая – пугать мирных граждан?

Яну вызвали первой. Она бросила на меня взгляд идущей на бойню жертвы и вошла в кабинет. Сквозь толстую дубовую дверь не проникало ни звука. За ней могли допрашивать, пытать, убивать… слышно не было. Я некоторое время судорожно вслушивалась в тишину, потом перестала, удобнее уселась на жесткую лавку, стоящую у стены, закрыла глаза и приготовилась ждать. Гвардеец, приведший нас, остался стоять рядом, с каменным выражением лица.

Допрос занял немного времени. Яна вышла уже где-то минут через пятнадцать. Правда, ее щеки алели, и на глазах блестели слезы, но в общем и целом ее вид не вызывал опасений. Все обошлось?

– Спускайся к Андре, подождите меня вместе где-нибудь, – улыбнулась я и решительно шагнула в распахнутую дверь.

Оказалось, что за дверью располагалась маленькая приемная, без окон, с одним-единственным столом, за которым сидел хмурый седой мужчина. Он бросил на меня короткий злобный взгляд и буркнул:

– Проходите, не задерживайтесь, – было похоже, что меня уже записали в ярые преступницы.

Вышинский выглядел точно так же, как и в последнюю нашу встречу. Темный строгий сюртук без нашивок и украшений, хмурое выражение лица. Я, коротко поклонившись, уселась на одиноко стоящий стул в центре комнаты, не дожидаясь приглашения. «Как раз для допрашиваемых», – мысленно усмехнулась, поерзав на неудобном жестком сидении.

Некоторое время в кабинете стояла тишина. Если Вышинский специально тянул паузу, чтобы напугать или заставить признаться в том, чего я не совершала, то он просчитался. Десятилетняя практика держать лицо и скрывать эмоции пригодилась. Я спокойно рассматривала кабинет, медленно переводя взгляд от одной полки книг к другой. Могу еще квадратики на паркете пересчитать, времени у меня полно. А у вас, уважаемый начальник сыскного ведомства?

– Расскажите, что произошло в Малинках, с того момента, как вы туда приехали, – наконец подал голос Вышинский. – И постарайтесь без эмоционального окраса, я уже потратил все салфетки на вашу подругу.

Последней фразы можно было и не говорить, ни одной слезинки от меня он не дождется. Я холодно и скупо рассказала о наших приключениях, не упустив ни произошедшего в таверне, ни обмана купца. Что скрывать, если Яна до меня рассказала то же самое? Да и не было обмана – крыс мы уничтожили, как и обещали. В процессе повествования видела, как лицо Вышинского приобретает кислое выражение. Неужели он надеялся подловить меня на чем-либо?

– Как вы пробили стену? Когда я ее вскрыл, она была толщиной более полуметра, – вот и посыпались вопросы.

– Это нужно спросить у тех, кто нас замуровывал, – тут же ответила я ровно. – Руки у них явно были не из того места, откуда положено. Они просто не сумели замесить правильно раствор.

– А вы, значит, замесили правильно?

– Нам помогал Питер.

– Да, конечно… молодой архитектор, муж вашей подруги, – Вышинский пристально рассматривал меня в свете утреннего солнца, льющегося из окна. Сам он сидел спиной, и лицо утопало в тени. Хорошее расположение, что и говорить.

Ни Яна, ни Майя не могли знать, что на самом деле произошло со стеной. Надежда на то, что наемники подтвердят мою версию об их несостоятельности в строительном деле. А трое испуганных девиц перед лицом смерти способны и не на такие подвиги.

Молчание опять затягивалось. Я перевела взгляд на левую стену. Ее я еще не рассматривала. Вышинский, видя, что грозные паузы на меня не действуют, не стал тянуть с вопросами.

– Вам не кажется, что вам несказанно везло?

Я удивленно перевела взгляд на мужчину.

Он принялся загибать пальцы.

– Маленькую девочку нашли одну в лесу, – начал говорить он, и я вдруг осознала, что допрос об архитекторе плавно перешел на личности, точнее на одну личность – меня. – Вы не умели ни читать, ни писать, ни говорить на нашем языке. Леди Яковецкая взяла вас в свой дом, кормила, одевала, учила. Зарегистрировала вам документы на имя Милены Яковецкой, дав свою знаменитую фамилию… – откуда он столько знает обо мне? Странно и подозрительно… – Покойная леди, наверное, единственная женщина в королевстве, которая была способна на такой щедрый жест.

На моем лице не дрогнул ни единый мускул. Я лишь слегка передернула плечами.

– Лорд Яковецкий выгнал вас из дома после смерти матери, – продолжал загибать пальцы дознаватель, – но для вас, Милены Яковецкой, это стало скорее благом, чем злом… – благом? Я насмешливо выгнула бровь, вспоминая, как меня выпроваживали из единственного дома, который я знала, великовозрастные детки, дав забрать лишь минимум личных вещей. – Иначе вы бы остались жить там, в поселке.

Я мысленно удивилась его объяснению. А ведь, действительно, осталась бы и жила там до сих пор. Если бы сыновья Агаты не выгнали меня, отдали завещанный матерью дом, я бы ни за что не поехала в столицу. А путешествие в Корнол многому меня научило, общению с людьми в том числе. Последние годы я ни с кем не поддерживала отношений, кроме Агаты и ее немногочисленных слуг, была чрезмерно замкнутой и робкой. А так хотя бы научилась приспосабливаться, разговаривать с незнакомцами, ладить со случайными коллегами по кухне. Немного врать, немного хитрить.

– И пусть наше королевство считается мирным и благополучным, – продолжал Вышинский, – но разбойники и прочий лихой люд еще промышляют на дорогах. А вы добрались до Корнула без каких-либо происшествий. Одинокая молодая девушка, – он на мгновенье запнулся и сквозь зубы уточнил: – Очень красивая девушка. Беззащитная, неопытная. Вас никто не ограбил, не убил, у вас всегда были деньги на еду и постоялый двор.

– Конечно… без происшествий… – фыркнула насмешливо я, не понимая, куда же он ведет и что пытается мне доказать. О том, что он назвал меня красавицей, я старалась не думать. Возможно, это был какой-то дознавательский трюк.

– Ах да… мой замок… – Вышинский закинул ногу на ногу, откидываясь на спинку удобного кресла. – Незначительная досадная мелочь. В итоге вы удачно выбрались оттуда и даже приобрели полезного друга – добряка Питера, будущего мужа вашей подруги и будущего партнера вашей кондитерской.

Он даже об этом знает?! Я мысленно ахнула – наследный лорд разузнал о каждом моем шаге на пути в столицу. В курсе будущих проектов и планов. Настойчивый малый. Вот только зачем ему это?

– Затем… вы прибываете в Корнол и на следующий же день удачно находите работу в маленькой кондитерской, пришедшей в упадок. А через год вы уже владелица процветающего кафе. Несказанное везение, не так ли?

– Это преступление? – произнесла холодно.

– Нет, но подобным везением обладают лишь ведьмы, – ответил Вышинский веско, пристально глядя в глаза.

Я похолодела. Вот мы и добрались до сути допроса. В животе образовалась неприятная тяжесть, кожа покрылась мурашками. Значит, архитектор был лишь предлогом? Вот что его действительно интересует: ведьма я или нет?

– Подобным везением обладают все, кто упорно трудится, – сквозь зубы отрезала я, – кто не боится тяжело работать, кто следует заветам Двуликого. Вместо того чтобы наказать архитектора-маньяка, вы обвиняете меня… в чем? – я безрадостно хрипло рассмеялась. – Что мне везет? Что я не умерла в застенках вашего замка? Вы, главный законник королевства?

С каждым моим словом Вышинский мрачнел все больше. Я пока держала себя в руках, но нужно срочно завязывать с допросом, иначе, боюсь, не сдержусь. И на голову наследному лорду свалится тяжелая перекладина с портьерами. Или еще что случится… Тогда у него не останется сомнений, ведьма я или нет.

Я решительно встала.

– Если у вас все, милорд, то я пойду… Дела, знаете ли…

– Сядьте! – рявкнул Вышинский. – Допрос еще не закончен!

Осторожно, словно внутри меня наполненный до краев стакан с водой, я уселась на краешек стула, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в кожу ладони. Ты спокойна, Мили, ты совершенно спокойна. Голубое небо, голубые глазки…

Вышинский отвернулся к стене и бездумно уставился на висящую картину с изображением покойного короля Михаэля десятого, почившего супруга королевы и отца наследного принца. Желваки перекатывались на точеных, гладко выбритых скулах.

– Вы не такая, как обычные горожане, обыватели или служки, – словно через силу начал говорить он, все еще не глядя на меня, – не такая, как ваша подруга Яна Вишневая. Она вела себя на допросе адекватно. Правильно реагировала на полицейские методы, нервничала, отвечая на вопросы, несколько раз расплакалась. Она явно меня боялась или всей этой ситуации. Но вы…

– То есть вы хотели, чтобы я плакала? – уже совершенно спокойно улыбнулась я. – Странные у вас желания, налорд.

Я специально использовала простонародный титул, подчеркивая свое плебейское происхождение. Вышинский едва заметно поморщился.

– Не перевирайте мои слова, – мужчина повернул голову, и наши глаза встретились. Внутри меня что-то дрогнуло, от страха, наверное. – Я не это хотел сказать. Вы ведете себя так, словно ничего не боитесь. Вы абсолютно уверены в себе. Словно вы как минимум высокородная дама, а максимум – королева, – он немного помолчал, подбирая слова. – Но вы – бедная сирота, которую пригрела из жалости благодетельница, значит, ваше поведение основывается на чем-то другом…

Я иронично приподняла бровь, приглашая его продолжать фантазировать на мой счет.

– Вы знаете, что произойдет, поэтому не переживаете, – победно закончил он.

– То есть вы хотите сказать, что я знаю будущее?! – вот сейчас мне действительно стало смешно. – Тогда бы я не остановилась в Малинках, обошла вашу стройку дальней стороной и никогда бы не подошла к вашему столу в кондитерской, а вдруг вы меня раскроете! – я театрально всплеснула руками. Дурашливость помогала лучше, чем песенка про небо, которую я уже истерла до дыр за сегодняшнее утро. Гораздо лучше смеяться, чем злиться.

– Нет, вы не знаете будущего, это даже ведьмам не под силу. Но очень уверены в себе, – буркнул Вышинский, не реагируя на мое веселье.

Откуда он так много знает о ведьмах? Тоже интересовался этим вопросом? Допускаю, что библиотека во дворце гораздо богаче, чем общественная. Но все равно его интерес выглядит слишком подозрительно.

Я села ровнее, не отрывая насмешливого взгляда от лица наследного лорда. Поздно прятать ум, никто уже не поверит, что я забитая неграмотная крестьянка.

– Вам не кажется, что ваши доводы высосаны из пальца? Успех в делах, уверенность, образование, правильная речь? Теперь это грехи? – я немного помолчала. – Мне смешно вас слушать, налорд. Я до сих пор не понимаю, к чему этот допрос? Вы пытаетесь убедить меня в том, что я ведьма? Если бы это было так, наверное, я бы знала об этом?

Пора заканчивать этот балаган. Было ясно, что у главного дознавателя нет никаких доказательств, одни домыслы и предположения. Молчание затягивалось, мы сцепились глазами, словно играя в игру – кто кого пересмотрит. Ни он не уступал, ни я. Допускаю, что в силу своей должности Вышинский должен искуснее владеть собой, он старше и опытнее. Но на моей стороне правда и ведьмовское чутье, а оно мне говорило, что сегодня, здесь, в этом кабинете, мне ничегошеньки не грозит. Взгляд главного дознавателя почему-то волновал. Двоякое чувство: хотелось сбежать отсюда сломя голову или же сидеть напротив как можно дольше, всматриваясь в темные бездонные глаза.

За дверью послышался шум, кто-то вошел в приемную. Вышинский на мгновенье перевел взгляд за мою спину, и я очнулась от наваждения. Изящно встала и присела в коротком поклоне. Сделала к выходу короткий шаг, другой – наследный лорд меня не остановил. И уже у двери остановилась и произнесла с очаровательной улыбкой:

– Мне интересно лишь одно: зачем вы с таким упорством ищете ведьму, что тащите на допрос обычных мирных граждан? – на слове «обычных» Вышинский едва заметно дернул краешком губ. – Это сейчас преступление – быть ведьмой?

– Всего хорошего, госпожа Милена Яковецкая, – холодно произнес мужчина, – вас проводят.

Пожав плечами, я отвернулась и выскользнула за дверь.

Андре с Яной я нашла в кафе на другой стороне улицы. Они сидели рядышком и о чем-то тихо разговаривали, склонив друг к другу головы. Увидев, как я вышла из здания, Андре вскочил и бросился ко мне, попытавшись обнять, но я ловко вывернулась из его рук.

– Почему так долго? – обеспокоенно поинтересовалась подошедшая Яна. – Мы ждали тебя почти час.

– Пустое, – небрежно отмахнулась, – у дознавателя появились дополнительные вопросы.

Не буду же им говорить, что разговор об архитекторе занял пять минут, а все остальное время Вышинский пытался заставить меня признаться в том, в чем я категорически признаваться не желала.