Последнее испытание Чёрной Улы (СИ)

Быть подвластным человеком всегда тяжело, а уж когда твоя госпожа мрачная и суровая ведьма, то особенно. Чёрная Ула не только не терпела смеха, но люди из её окружения боялись даже лишний раз рот раскрыть, потому что неизвестно во что это выльется: могла просто прибить, а могла превратить в жабу или в мышь. Неизвестно, что лучше.

Ведьма отличалась подозрительностью и была вспыльчивой, ненавидящей весь свет старухой. Она редко выползала из своей черной башни, но её подданные не понаслышке знали, что Ула прекрасно осведомлена обо всём, что происходит в её владениях.

С другой стороны, зато не нужно думать, что делать или как жить: всё уже давно продумали за тебя. Да и такая хозяйка всегда защитит от опасностей. Только злить её не надо так же, как и гадюку, греющуюся в весенний денёчек на камне.

Примерно так рассуждала Гейна — юркая и тоненькая четырнадцатилетняя девчонка, с пятилетнего возраста живущая в замке ведьмы. Начинала она со сборщицы хвороста для очага, а сейчас доросла до охотницы за всякой живностью, нужной колдунье для её неведомых дел: ящериц, летучих и полевых мышей, ужей, пауков и прочих неприятных тварей. Нормальная девушка такую гадость ни то, что в руки не возьмет, но даже без визга не взглянет, а она ничего: привыкла. Могла Гейна и соткать из паутины ловушку, и заставить мух собирать ядовитый сок мухоморов, а так же знала, как добыть безопасную воду из самого гнилого болота. Ведь выжить в лесу ведьмы было сродни самому изощренному искусству: опасность быть съеденным неведомыми тварями подстерегала на каждому шагу.

Юную охотницу в её вылазках всегда сопровождал лис Ким, с детства приставленный к ней, чтобы защищать в случае необходимости.

Вот и сегодня Гейна и Ким пробирались по лесу в направлении Дальнего болота. Болот во владениях ведьмы было четыре — Ближнее, Гнилое, Змеиное и Дальнее на самом краю леса. Зато оно было самое большое и непроходимое.

Идти было не просто: тропинок в этом лесу никогда не было, потому что натоптать их было некому. Ни то, что люди, но даже звери старались не забегать под его сумрачные, опутанные паутиной своды. Высокие, причудливо скрученные стволы деревьев с редкими увядающими листьями и волнообразно выпирающими из-под земли корнями одним своим видом внушали такой страх, что на них боялись садиться птицы, предпочитая облетать кроны стороной.

— Кухарка говорила, что сегодня на ужин просяная похлебка со шкварками, — сообщил со вкусом облизывающийся Ким, — обожаю шкварки. Особенно, когда их обжаривают в большом котле и постоянно помешивают, а они аппетитно пахнут. Хороши и жирные домашние утки…

Он жил при кухне и был большим гурманом.

Все звери во владениях Чёрной Улы говорили. Правда, было их не так уж много: семь волков на охране замка, три ворона в личных покоях ведьмы и три лиса, контролирующие лес. И всё.

В дуплах деревьев не водились белки, а зайцам нечего было есть, потому что травы в ведьмином лесу практически не было. Да и та, что росла, едва ли годилась для еды. Одни только грибы, лишайники и мхи росли на заваленной хворостом и гниющей листвой земле.

Раз в неделю эконом замка — древний старик отправлялся в сопровождении двух волков, волокущих тележку, на окраину леса. В одном из урочищ было условленное место, и жители трёх прилегающих к владениям колдуньи деревень по очереди сносили туда оговоренный века назад оброк: крупы, муку, мясо, рыбу и овощи.

Никто не знал, сколько лет ведьме: поколения людей сменяли друг друга, а она, казалось, вечно царствовала над округой.

Жизнь в её замке была сытной, с необременительными обязанностями, хотя и не весёлой. Да и как можно смеяться при такой-то страшной госпоже?

Но вот поговорить по душам, оказавшись за стенами замка, все-таки было можно, чем и воспользовался любящий поболтать Ким:

— А как там за лесом? Ты же раньше жила в деревне: хоть что-нибудь помнишь?

— Практически ничего, — пожала плечами Гейна, — только родителей и старшую сестру Аю. Она сильно плакала, когда меня забирали в замок.

— А правда, что за лесом много травы, и деревья все зеленые?

— Правда. Мне иногда снится заросший цветами луг и пасущиеся коровы.

— Забавно было бы на это посмотреть.

— Я не помню, чтобы меня это забавляло. Что-то другое, но я… — Гейна озадаченно запнулась, — забыла слово, которым это обозначается.

Ким забежал вперед, тщательно обнюхал дорогу и приглашающе махнул хвостом: безопасно. Это был изначально заведенный, каждый раз повторяющийся ритуал: нос лиса много раз спасал его попутчицу.

У Дальнего болота они оказались уже ближе к вечеру. Именно здесь водились самые жирные и безобразные жабы во владениях Чёрной Улы, но наловить их было непросто. Уж очень хитро они прятались.

Лис и девочка разложили приманки. Прошло немалое количество времени, прежде чем привлеченные заманчивым запахом жабы выползли из своих нор. Пока Гейна их ловила и прятала в глиняные горшки, наступил уже поздний вечер, и в небе зажглись первые звёзды.

— Что-то мы сегодня припозднились, — приуныл Ким, — пока добредём до замка, похлёбка в моей миске уже превратится в осклизлый кусок. И Ум (ещё один лис) непременно его лизнёт или обнюхает. Бр-р-р, как неприятно!

Гейна только вздохнула: ходить по лесу и так было нелегко, а сейчас и вовсе все коленки разобьешь, то и дело натыкаясь на коряги и торчащие из земли корни деревьев. И чего это хозяйка отправила их к болоту, на ночь глядя? Но ведьмам, как известно, вопросов не задают во избежание очень неприятных ответов.

Они уже собрались в обратный путь, когда в глубине болота что-то заискрилось.

— Болотные огни, — со знанием дела пояснил Ким, — приманивают очередную жертву.

Про болотные огни Гейна слышала, но ни разу не видела их призрачного свечения, поэтому с любопытством замерла на берегу. Но огни повели себя странно: они принялись беспорядочно танцевать, всё увеличиваясь и увеличиваясь в размерах. А потом в их, казалось бы, хаотичном движении появился четкий порядок, и изумленные Гейна и Ким увидели, как сполохами искрящихся звезд из самого сердца трясины прямо к их ногам вытянулась призрачная серебристая дорога.

Это было похоже на распахнутое окно в другой мир: прямо в лицо девочке и лису неожиданно дунул свежий, душистый ветер, и по контрасту отчетливо чувствовалось насколько затхлым и гнилостным воздухом дышали они до сих пор.

Над сверкающей звездами лентой дороги летали прозрачные, мерцающие разноцветными искрами мотыльки, и даже послышалась едва уловимая нежная мелодия.

— Здорово! — восхитился Ким, осторожно пробуя лапой серебристую поверхность. — Что ты об этом думаешь?

Гейна задумчиво любовалась необычным зрелищем.

— Я вспомнила, — сказала она, — слово, каким называли цветы на лугу.

— Да? И что это за слово?

— Красота.

Лис недоуменно вильнул хвостом, принюхавшись к фантому.

— Это невозможно съесть: оно даже не пахнет мясом. Впрочем, если хочешь, мы можем пробежаться по этой дороге: посмотреть, куда она ведет?

— В болото.

— А может это дверь на небеса? Звезды ведь живут в вышине, а не в трясине.

— Тогда бы и дорога вела на небо, а не в трясину, — тяжело вздохнула Гейна, и потуже затянула сумку с горшками, — нам лучше уйти.

Ким удивленно посмотрел на девушку:

— А разве ты не хочешь этой самой… красоты?

— Мне достаточно снов о коровах на лугу. Пойдём, иначе Ум выест все шкварки из твоей похлебки.

Лис моментально забыл и про звезды, и про болото.

— Да, да! Нужно спешить!

И они углубились в лес, но напоследок Ким всё-таки оглянулся и увидел, что на только что оставленном ими берегу вместо ослепительно сияющей феерии маячит что-то неприятно чёрное, гадкое и мерзкое.

— Чудище, — в испуге прошептал он, прильнув к ноге Гейны.

Но девушка только легко потрепала его по холке и продолжила путь.

— Ты догадалась, что болото хотело нами поужинать?

— Нет, — тихо ответила Гейна, — но я помню, как плакала Ая, провожая меня в замок ведьмы. Сестра знала: никто из тех, кого забирала ведьма, не вернулся. Отсюда не может быть дороги… только ловушки.

Она немного помолчала.

— Давай лучше поговорим о похлебке. Так говоришь, шкварки выжаривают в огромном котле?

Лис залопотал о своих кулинарных пристрастиях, а рассеянно слушающая спутника Гейна вдруг впервые за всё время обитания в замке подумала, что даже из заколдованного леса должен быть выход в мир зеленых лугов и свежего воздуха.

Она думала об этом весь остаток вечера, сидя за ужином на замковой кухне. Народу в обслуге Черной Улы было мало: кухарка, эконом, два угрюмых немых работника, личная служанка ведьмы — пожилая, почти полностью оглохшая Мара и сама Гейна. Общество пусть и небольшое, зато хорошо знающее друг друга. Наверное, задумчивый вид девочки позволил сделать кому-то из них далеко идущие выводы, потому что перед сном Мара позвала её в личные покои Чёрной Улы.

Бедный Ким даже затрясся от страха, провожая её до лестницы в башню ведьмы.

— Что мы не так сделали?

— Объяснит, — лаконично заметила Гейна, начиная подъем по крутым ступенькам.

Чёрная Ула никогда не спала, по крайней мере, в её покоях на самом верхнем этаже донжона не было ничего похожего на лежанку. Ведьма всегда сидела на жестком стуле с высокой спинкой и глядела остановившимися глазами на огонь очага независимо от времени года или суток, а вокруг кипела жизнь: что-то дымилось, шипело, бурлило, издавая странные резкие запахи в многочисленных сосудах, расставленных на полках и столах. Между ними деловито летали вороны, обсуждая между собой что-то крайне непонятное для непосвященных.

Гейна почтительно остановилась на пороге: дальше проходить было запрещено.

— Что случилось на Дальнем болоте? — проскрипела ведьма.

Девушка, стараясь ничего не упустить, рассказала о мираже.

Ведьма отреагировала на рассказ не сразу, и Гейна порядком утомилась, дожидаясь хоть каких-то слов или приказаний от своей хозяйки.

— Ты хочешь покинуть мой замок? — наконец, разжала та высохшие губы.

— Нет, госпожа.

— Не лукавь! — прикрикнула ведьма. — Это болото читает мысли людей, и трансформируется в то, что они хотят видеть. Если бы ты была голодна, то перед тобой появился пирог, а если бы мечтала о золоте, предстал ларец с монетами.

Гейна тяжело вздохнула: трудно иметь дело с колдуньями.

— Мне иногда снится родной дом…

— И место ему только во сне. На самом деле время в моем лесу и за его пределами сильно разнится, поэтому в деревне уже живут правнуки твоей плаксивой сестры.

Надо же: ведьма знала и про слёзы Айи.

— Там — в мире людей голод и болезни, смерть и нищета. Кусок хлеба добывается с невероятными усилиями, и слезы падают на землю чаще, чем дожди.

— Да, моя госпожа, я понимаю, как повезло мне когда-то.

— И всё же хочешь уйти?

Гейна задумалась: действительно, а хочет ли она покинуть заколдованный лес? Вот так — навсегда! И куда она пойдет, если её родных уже давно нет в живых?

— Я не знаю, госпожа, что мне делать в том мире? Разве что… увидеть траву и цветы.

Ведьма рассмеялась злым, скрипучим смехом, больше похожим на скрежет металла.

— Нельзя иметь всё сразу. Всегда чем-то приходится жертвовать: либо сытость, безопасность и мой лес; либо ненадежный кусок хлеба, постоянная угроза жизни и… зеленый луг. И если ты выберешь второе, я не буду тебя удерживать.

Гейна растерялась. Она оказалась не готова к такому повороту дела, потому что была твердо уверена, что ведьма никогда не отпустит её из своих владений.

Казалось, плотно закрытая дверь вдруг распахнулась настежь, но девушка отнюдь не поспешила перешагнуть порог.

— Я хотела бы остаться с вами, госпожа. Вечно ловить для вас жаб, пауков и скрываться под сенью вашего леса.

Ведьма смерила её пронзительным взглядом, и вдруг что-то изменилось в её угрюмом лице: как будто по нему пробежала усмешка.

— Если ты не будешь забивать себе голову никчемными химерами, я сделаю тебя своей ученицей. Ты станешь могущественной ведьмой, будешь править людьми, и даже гордые короли в страхе затрепещут при звуках твоего имени. Ты хочешь этого?

Гейна озадаченно нахмурилась. Её ни разу не спрашивали: чего она хочет и как видит свое будущее? Да, и девушка никогда не задумывалась: что делает в этом замке, зачем её сюда привезли и что будет дальше? День прошёл и ладно.

Быть могущественной ведьмой? Это, конечно, здорово. Но… вечно сидеть в этой комнате в окружении вонючих реторт и ворчащих воронов?

Видимо, на лице девушки отразилось охватившее её смятение, потому что Ула снисходительно качнула головой:

— Иди. А то твой приятель совсем извелся, дожидаясь у подножья лестницы, — но напоследок она всё-таки добавила, — и хорошенько подумай над тем, что я сказала. Человек — это, прежде всего, его желания.

"Совсем непонятно. Человек — это руки, ноги, голова… причём здесь желания?" — подумала Гейна, спускаясь к нервно мечущемуся Киму.

— Что? — встревожено забормотал тот. — Что она хотела? Тебя так долго не было: я испугался.

— Чего?

— Что встречу тебя в лесу в виде мыши или что меня самого превратит в пиявку. Жирную прожорливую пиявку.

— Не бойся, — покровительственно пощекотала дружка за ухом Гейна, — пиявок и мышей и без нас хватает во владениях Чёрной Улы. Лучше скажи мне, Ким, чего ты хочешь?

Лис оторопел.

— Какой странный вопрос: допустим, жареную утку.

Гейна досадливо поморщилась.

— Я не про обед.

— А что может быть важнее обеда?

Он был по-своему прав. А вот Гейна никак не могла сообразить: как же она всё-таки желала бы устроить свою жизнь? Стать могущественной ведьмой или болотной феей, а может вернуться в мир людей?

Думала девушка долго, но так и не смогла прийти к какому-нибудь определённому выводу. Ни к чему не лежала душа. Гейне всё время казалось, что она что-то упускает из виду: очень важное, но никак не могла понять, что именно.

Однажды серым нудным утром они с Кимом охотились на грибы на краю леса, где протекала мутная и быстрая речка Чернавка, впадающая в Гнилое болото. Грибы умело прятались, и приходилось вырывать целые ямы, чтобы извлечь их из куч перепревшей листвы. Ким, ловко работая лапами, разгребал листву, а она срезала возмущенно скрипящих беглецов ножом.

И вдруг где-то неподалеку раздались громкие и веселые голоса. Лис и девушка изумленно застыли над очередным трофеем: никто не смел так беспечно вести себя во владениях Чёрной Улы!

Кто же это мог быть? Стряхнув с себя оцепенение они побежали на звук и увидели, что вдоль речки пробираются два всадника. Их лошади, грациозно переступая, осторожно передвигались по труднопроходимому берегу.

Золотистые длинные волосы незнакомцев, их нарядные одежды и музыкальные инструменты за плечами резко контрастировали с окружающим миром, делая его ещё более серым и непривлекательным.

— Это эльфы, — тихо шепнул Гейне лис, — мне их описывали, да и пахнут они… своеобразно.

Девушка озадаченно принюхалась, но понятно, что нос Кима чувствовал больше запахов, чем её.

— А как же они смогли сюда попасть?

— Эльфы — повелители леса, даже такого зачарованного как наш.

Гейна осторожно прокралась поближе, чтобы спрятавшись за ближайшим холмом, лучше рассмотреть диковинное зрелище. Такие гости во владениях ведьмы встречаются редко.

А эльфы как ни в чём ни бывало, продолжали громко переговариваться:

— Эрн, вот объясни: что мы делаем во владениях старой Улы? Этот лес давно умер. Он весь изуродован омелой и лишайниками, его кроны окутаны паутиной, а стволы изъедены жуками.

— И всё-таки он не безнадежен, Дорн. Это всё чары Улы. Лес не простоял бы тысячу лет, если был в том состоянии, в каком мы его видим.

— Здесь даже нет птиц.

— Зато есть лисёнок и девушка.

Путники разом повернули лица к Гейне и Киму. И девушке показалось, что синие глаза на прекрасном лице того, кого назвали Эрном, словно обожгли ей сердце. Растерянная Гейна, перестав прятаться, робко вышла из-за холма.

Оба эльфа в молчаливом недоумении остановили свой взор на тоненькой фигурке в зеленых шоссах и кожаном камзоле, с нервно крутящимся возле ног лисом.

— Какая чудовищная замарашка, — брезгливо сморщил нос Дорн, — ну просто кусок грязи, а не девушка.

Гейна испуганно покосилась на его спутника: а вдруг он думает также?

— Вся в ссадинах и цыпках. Наверное, никогда не видела чистой воды, — продолжал презрительно фыркать Дорн.

И тут такая волна ненависти охватила девушку, что до этого мига она и представить не могла, что может испытывать такие чувства. Ей захотелось растоптать, раздавить этого глупого эльфа, заставить его замолчать навсегда, и ради этой цели она моментально стала готовой на всё: даже стать ведьмой.

Ярость и обида опутали чернотой её разум, но тут, наконец-то, раскрыл рот всё это время внимательно разглядывающий её Эрн:

— Что ты такое говоришь, дружище! Это очень милая и хорошенькая девица, и не её вина, что во владениях Чёрной Улы никто понятия не имеет о чистой воде и мыльном корне.

Гнев моментально улетучился, и её губы непроизвольно раздвинулись в робкой улыбке. Этот эльф был так хорош: от яркого золота волос до точеных черт прекрасного лица.

— Кто ты, девушка? Как тебя зовут? И что ты делаешь в этом лесу?

Она с трудом справилась с голосом.

— Я Гейна-охотница. Ловлю для своей госпожи жаб, мышей и ужей, ищу грибы.

Эльфы переглянулись, и Эрн мягко спросил:

— Ты, наверное, последняя ученица Чёрной Улы?

Девушка пожала плечами.

— Ким учил меня выживать в этом лесу, но какое это имеет отношение к магии?

— Прежде чем стать мастером, сначала выполняют обязанности подмастерье. А тебе нравятся твои занятия?

— Они не хуже, чем собирать хворост или чистить котлы.

— Это верно, — улыбнулся эльф, — ну, а чем бы ты сама хотела заниматься?

Опять этот вопрос! Но зато теперь она знала ответ:

— Я хотела бы быть с тобой!

Эрн пристально вгляделся в её смятенные глаза.

— Конечно, — сказал он, — ты можешь остаться со мной. Только придётся заново обучаться в другой Академии, где не будет места знаниям о ловле мышей и жаб.

— Идёт, — легко согласилась Гейна и ловко впрыгнула в седло Эрна.

Но не успела она ещё толком устроиться в седле, как на холме рядом с затосковавшим Кимом соткалась из воздуха Черная Ула.

Но ведьма не стала останавливать ни девушку, ни эльфов, и вообще не сказала ни слова до тех пор, пока лошади непрошенных гостей не покинули пределы леса, а потом недовольно взглянула на лиса:

— Ты показал себя плохим ментором.

Ким был приставлен к девушке, чтобы помочь Гейне освоить азы жизни заколдованного леса. Ведь лучшая система обучения, когда ученик и не подозревает, что его чему-то учат.

— Увы, — виновато вильнул тот хвостом, — что я мог сделать? Она влюбилась в него, едва завидев на тропе. Придётся вам искать себе новую ученицу, и тогда уж не пускать в свой лес эльфов.

— Это был последний экзамен, — хмуро пояснила Ула, — последняя проверка, перед тем как подпустить её к изучению тайных знаний. Жаль… она выглядела такой здравомыслящей, такой хладнокровной и рассудительной. Увы, но Гейна оказалась такой же, как и почти три сотни её предшественниц. И только пять из них прошли все испытания блестяще, стали ученицами моей школы и получили дипломы Ведьм высшего образца.

Лис знал об этих ученицах только понаслышке, поэтому даже представить не мог, что это были за девушки. Наверное, юные копии самой Чёрной Улы.

— Редко какая женщина выдержит проверку любовью. Это главное чувство в их жизни, — деликатно заметил Ким, — этак вы никогда не найдете себе замены.

Лис знал, что ведьма не сможет умереть до тех пор, пока не обучит черной магии тринадцать учениц, и что она уже давно устала жить, а до заветного числа оставалось ещё восемь юных ведьм.

— Завтра посмотрю в магическое стекло и выберу новую кандидатку, — хмуро хмыкнула Ула, — смотри, не оплошай и с этой. А то пристрою тебя в бродячий цирк.

— Только не это, моя госпожа. Лучше стать пауком!

— Хватит разговоров. Подготовь всё для новенькой.

— Люблю маленьких девочек, — радостно вильнул хвостом лис, — с ними так славно играть…

Да, школа колдовства Чёрной Улы продолжала существовать, но Ким был тайно уверен, что ведьма будет жить вечно… если не изменит правила зачисления в ученицы.