Последнее предсказание Тауки

Не было никого, поэтому переживать пришлось одной.

***

Ночью я подскочила на кровати, как будто меня укусили. В сон ворвалось четкое чувство острой опасности и разбудило меня быстрее громкого вопля. В комнате кто-то был.

Чертово одеяло! Как можно быстро сбросить его и освободить ноги, чтобы убежать или суметь оказать любое другое сопротивление, когда оно такое неуклюже-огромное и почти не двигается с места, а только мнется? Со мной практически случилась паника.

- Инжу, тише, это только я.

От неожиданности, что это кто-то заговорил, я завопила и только потом до конца продрала глаза.

Томирис стоял возле того самого кресла, которое утром оказалось не на своем месте, выставив вперед раскрытую ладонь. Значит, утром непорядок в расстановке мебели мне не померещился, что радует.

- Прости, мне просто не спалось, - он отступил еще на шаг. - Я не хотел тебя пугать. Прости. Я просто тут сидел, вел себя тихо и не собирался тебя будить. Честно.

Я откашлялась. Мне привиделось чудовище со множеством щупалец, которое сдавливает ими тело, пока твои кишки не вылезут наружу, а тут он.

- Ничего, я испугалась не тебя... Испугалась, что в комнате кто-то чужой. Есть вода?

Он осторожно, как пугливому животному, протянул мне стакан, взятый со столика. Забрав его обратно и так же осторожно поставив на место, попытался отойти. Я молча вцепилась в его рукав.

- Стой.

И заставила его сесть на кровать, а потом упасть на спину рядом со мной.

Сюртук он где-то снял, но так даже лучше. Сквозь рубашку лучше чувствуется его запах, пока непривычный, но притягательный, он которого сердце бьется сильнее и кружится голова.

Я вдохнула глубже и крепче прижалась к его плечу.

- Боюсь теперь спать одна, - пробормотала я сквозь сон.

- Ты в моем доме. Нечего бояться, никто в твою комнату не войдет, дверь заперта.

- Но ты же вошел...

- Ну это же мой дом...

Он улыбался. Я тоже улыбнулась, крепко обхватывая его руку выше локтя. Нет, ни за что не отпущу!

- Все равно.

- И чего я спорю, - хмыкнул Томирис, повернулся на бок, так что теперь я уткнулась носом ему в грудь, но так получилось даже лучше, и обняв меня второй рукой, подтянул одеяло, закрывая спину. - Спи.

Я закрыла глаза и снова вдохнула. Вот теперь все правильно. Мягкое одеяло, свежий, почти холодный воздух и он... Идеально.

***

Проснувшись утром, первым делом я перебрала в голове ночные воспоминания, потому что часто ночью мерещиться то, чего на самом деле не существует. Страхи, желания... страсть. Но нет, в моем случае все оставалось так же - идеально.

Только я, конечно, не знаю, что нужно говорить после ночи, проведенной с мужчиной. Хм, почему, интересно, в помощь юным девушкам существуют такие небольшие книжки с примерными фразами, которыми следует обмениваться при встрече с противоположным полом на улице или в театре, и нет книжечки с фразами, которые принято говорить мужчине, когда просыпаешься с ним в одной постели.

Томирис проснулся с улыбкой и тут же притянул меня к себе. Глубоко вздохнул, раскрывая ладонь на манер цветка и прижимая к моей спине.

- Доброе утро, Инжу.

Надо же, как просто. Я улыбнулась в ответ.

- Доброе утро.

***

На самом деле любая свадьба хладнокровных следует одному и тому же сценарию. Можно, конечно, запуск в небо белоснежных голубей заменить цветными попугаями или даже бумажными змеями, но суть не меняется - все должно быть красиво, дорого и по полной программе.

Так все и происходило. Томириса из моей комнаты выгнали горничные, которые вроде бы не замечая его присутствия, обступили кровать и, перебивая друг друга, принялись готовить невесту к бракосочетанию.

Приехали девчонки и мама с братьями, которые тут же устроили кавардак, утащив подушки с дивана под столик и устроив там засаду на проходящие мимо ноги. Мама все еще злилась, но осмотрев дом, значительно подобрела. Кровь тандров во мне уже есть и при любом раскладе перейдет моим детям, а Томирис слишком высоко летает, чтобы упорно продолжать считать его плохой партией для дочери, пусть и единственной.

Это было просто сказочно!

Платье обтекало мое тело, как вода в душе, и было таким же нежным и ласковым. Невесомая вуаль крепилась к тугим локонам, собранным на затылке и щекотала нос, отчего постоянно хотелось чихать и смеяться.

- Инжу, ты словно мороженое, которое подают в кафе у парка Парящих лепестков, - уверяла Куль, поправляя мое ожерелье с белыми полупрозрачными лунными камнями, которые я предпочла слишком броским и сверкающим бриллиантам.

- Нужно чем-нибудь перекусить, - мама уже по-свойски взмахнула рукой, подзывая служанку, - накройте нам фруктовый стол: легкие салаты, сухие хлебцы и вода.

- Инжу, иди, поешь, - она подтолкнула меня в спину. - Девочки, вы тоже. Валисса, брось эту накидку, она тебе мала в плечах. У тебя будет своя, под сезон. Девочки, да слушайте же меня, в конце концов!

Мы уселись за столик, меня на всякий случай замотали простыней, чтобы не испачкалось платье, но есть не хотелось. В животе бурлило от предвкушения грядущей свадьбы и, возможно, ночи, когда он снова окажется рядом. Наедине. Будет спать в моей кровати, ну или я в его, это как раз не важно. Важно то, что тогда он, возможно, рискнет сделать нечто большее, чем просто обнять.

Неужели я правда этого хочу?

К счастью, вокруг было достаточно шумно, чтобы отвлечь от подобных размышлений.

- Инжу, ты такая красивая, - с удивительно серьезным лицом сообщила Зорма перед выходом в парк, где нас ждал жених, и все как по сигналу замолчали.

- К счастью, - сказала мама и шмыгнула носом. Похоже, совсем меня простила.

Саму церемонию я вспоминаю, как вспоминают сны. Нечто белое, сверкающее, полное оглушительной радости, восторга и счастья. Все окружающие счастливы. Я счастлива... скорее всего, ведь мне пока не с чем сравнить. Не могу же сравнивать со сном? Лица сияют, улыбки одна шире другой, все такие красивые...

Томирис был лучше всех. Еще бы, да я просто никого другого не видела, когда, появившись в парке, вычленила его из огромной толпы. Это оказалось так же просто, как сосчитать, сколько будет дважды два. Почему? Да потому что он стоял в центре мира.

Одетый в белоснежный фрак и такие же белоснежные брюки. Его кожа на этом фоне казалась немного смуглой и почему-то... вкусной? Ой-е...

Надеюсь, для невесты обычное дело краснеть под взглядами стольких людей, хотя меня интересовало только, умеют ли они читать мысли. Предвкушение чего-то лакомого и неизвестного расплывалось по языку сотней вкусовых оттенков.

- Инжу, иди, - маме пришлось подтолкнуть меня в спину, потому что невесте не полагалось стоять столбом на одном месте.

И я пошла к нему.

К человеку, которого не знала, но который как-то неожиданно стал мне ближе и привлекательней всех родных. Который приковывал мое внимание так же легко, как если бы был последним живым существом во вселенной. Над этим стоит подумать... позже.

Я всегда верила в предсказательниц и в то, что они вещают. Всегда хотела получить свое личное предсказание.

Но я никогда и представить не могла, что возможно такое...

Томирис протянул мне руку и я с готовностью протянула ему в ответ свою. Его пальцы дрогнули и крепко сжались вокруг моих пальцев, заставляя кожу гореть.

Регистратор брака покашлял в бороду, привлекая внимание к своей персоне.

- Мы собрались здесь в этот чудесный день... - заговорил он.

Я быстро опустила голову, скрывая непрошенную улыбку. Мама дорогая, да где они выкопали регистратора с та-аким голосом? Хотя, судя по красующимся на одежде нашивкам, он большая шишка, так что нам с Томирисом оказали большую честь.

Хайде рядом еле уловимо трясся от смеха, передавая мне дрожь через наши сомкнутые пальцы.

Странно, как обычная, довольно нудная церемония регистрации, которую десятки раз видел со стороны, вдруг меняется, стоит тебе оказаться на месте тех несчастных, что вынуждены исполнять центральную роль всего действия. Мне лично все время казалось, это происходит не со мной, а с неизвестной девушкой, на которую я смотрю со стороны и вижу, как доверчиво та льнет к своему спутнику. Я - в стороне.

Ровно до тех пор, когда регистратор не разрешил жениху поцеловать невесту. Вот тут уж я вернулась в тело, потому что не могла такое пропустить.

Томирис наклонился, нетерпеливо дернул опущенную на мое лицо тонкую вуаль, потом вспомнил, что это предмет нежный и откинул ее назад, поверх волос, медленно и осторожно.

Потом наклонился и быстро прижался губами к моим губам. Всего на секунду. Такое скользящее, дразнящее касание, как будто тебе обещали дать лизнуть мороженое, но в последний момент выхватили его из твоих рук.

- Еще, - сказала я, пока он не успел отодвинуться далеко.

Он послушно наклонился и вот теперь...

Губы у него все-таки мягкие, как я и предполагала. И еще они, кажется, хорошо знали, чего от них ждут, по крайней мере, вели себя очень уверенно и настойчиво. Надеюсь, вкус моей помады ему понравится, по крайней мере, не вызовет отвращение. Хм... это если он вообще заметил этот вкус.

- Еще, - непроизвольно прошептала я, когда Томирис снова от меня оторвался.

- Обязательно, но немного позже, - быстро проговорил он и только тогда я услыхала негромкий рокот окружающей толпы. Не думаю, что они готовы стоять и любоваться молодоженами столько времени, сколько нам потребуется на поцелуи... и вообще, лучше остаться одним - неизвестно, к чему это приведет.

- Теперь вы муж и жена. Родные, можете поздравить молодых, - быстро вставил регистратор в образовавшийся промежуток, решив не дожидаться, пока мы снова примемся целоваться. Опытный, похоже.

Потом был обед: горы еды, сверкающие огнем фужеры, такие длинные столы, что я не видела сидящих на том конце зала, и бесконечные вереницы официантов с переменами блюд.

- Инжу, ешь, - шептал Томирис одним уголком губ, а другим улыбался шуткам свадебного церемониймейстера, снующего между нашим столом и ближайшими гостями, естественно, самыми важными. Малозначимых гостей размещали далеко на галерке, там, где в настоящий момент находились мои подруги. Зря я вчера не подумала об этом и не изменила их местоположение, передвинув предназначенные им места поближе к себе.

Мы переждали шквал поздравлений, подарков и тостов, а потом гости во главе с нами перешли к танцам.

С удивлением я обнаружила, что небо темнеет. Не ожидала, что время пролетит так быстро. Томирис пригласил меня на первый вальс вечера и мы кружились с ним, в каком-то радостном безумии - и мне казалось, наши ноги вот-вот оторвутся от паркета и мы поднимемся вверх.

Хорошо бы прямиком в спальню.

Я снова покраснела, надо же, какие мысли лезут в голову. Самое поразительное - всего три дня назад я думала о куда более неприличных вещах, думала отвлеченно и уверенно, с анатомической дотошностью - и хоть бы хны, а сейчас как совсем юная девушка, бросаюсь в краску даже при мысли о простом поцелуе...

- Инжу, мне жутко хочется узнать, о чем ты думаешь, когда так мило краснеешь? - поинтересовался Томирис, но судя по довольному взгляду, на самом деле он прекрасно догадывался, о чем.

- Скажи мне.

Я покачала головой.

- Скажи.

- Нет.

- Скажи-и-и

- Ни за что!

- Я все равно у тебя выпытаю, - что-то прикинув в уме, пообещал он и, мама дорогая, я ни секунды не сомневалась, что к концу ночи он узнает от меня все, что только захочет знать. Услышит все. Получит все... Все, что угодно.

- Двигайся, Инжу, - проворковал он, продолжая кружить меня по узорчатому паркету.

Когда музыка смолкла, мы не сразу остановились, а сделали еще пол оборота, как дорабатывающая завод пружина. Одновременно. Смешно было, жуть!

- Господин Хайде, прошу прощения.

Вытянувшийся среди ближайших пар служащий в темно-синей форме и фуражке явно испытывал неудобства оттого, что вынужден был вмешаться и остановить танцы, но приказ есть приказ и он продолжал. - Срочное дело, господин Хайде, у меня на руках приказ короля. Велено немедленно доставить. Вам велено немедленно явится к королю. Прощу прощения.

Томирис моментально превратился в высокомерную каменную статую, чьи эмоции крепко заперты внутри. Кажется, даже лежащая на моей талии рука стала в несколько раз тяжелей.

- Инжу, извини, - пробормотал он, пристально смотря на служащего. Мне того даже жаль стало, потому что гонцов, несущих дурные вести никогда не любили. Но приказы короля не обсуждаются и должны исполняться, даже если Томирису придется ради этого оставить свою собственную невесту в одиночестве праздновать их совместную свадьбу.

Через несколько секунд Хайде исчез, исчезла его рука, исчезло даже тепло его прикосновения, а меня обступила толпа желающих потанцевать и, конечно же, посочувствовать.

Время, как ни в чем не бывало, летело себе дальше. Кружились радостные пары, церемониймейстер продолжал устраивать веселые конкурсы, правда, совершенно исключив из своей программы упоминание жениха с невестой и все тосты с поздравлениями. Действительно, опытный...

А меня ждало сочувствие в неприлично огромных количествах. Такое многослойное, такое цепкое, как веревочная ловушка, в которой барахтаешься, как муха в паутине, а в результате только сильнее запутываешься. Сначала меня веселила вся эта жалость и чуткое сожаление, которое мне поминутно высказывали. Потом оно стало надоедать. Потом злить.

Когда время перевалило за полночь, я поблагодарила за танец очередного кавалера, чуть ли не на коленях умолявшего забыть о происшедшей неприятности и веселиться в свое удовольствие (хотя как тут забудешь, если каждые две минуты кто-нибудь случайно напоминает?) и прямым ходом направилась к ближайшему официанту с подносом в руках.

Шампанское пилось, как вода.

- Разрешите составить вам компанию?

Рядом появился Викас, высокий хлыщ, репутация которого была такой же чистой, как труба камина в моей комнате. Его привлекала каждая девушка, вышедшая из юной поры, соответственно, ставшая доступной. Сегодня он танцевал со мной несколько раз и каждый раз мне приходилось чуть ли не силой вырываться из его липких объятий на грани приличия.

Сейчас я не успела ответить, потому что тянулась за следующим бокалом. Присосавшись к нему, я безразлично махнула рукой - нет сил отвечать на банальность.

- Милая моя, кто же так пьет шампанское? Залпом, как в подворотне! Это же не вода!

Рядом появилась мама, похлопала меня по руке и низко наклонившись, прощебетала в ухо: "Не волнуйся, он тебя не бросил". Она хотела что-то прибавить, но ее партнер, мужчина с лицом, похожим на жеваную бумагу, которого я уже пару раз видела в ее обществе, нетерпеливо дернул маму за рукав и она, быстро извинившись, ушла.

Я потянулась за очередным бокалом. Он меня не бросил? Нет, конечно, я и сама понимаю, что так нужно - работа, приказ короля, наверняка случилось что-то ужасно срочное и никак нельзя было отложить решение какого-то важного дела. Но мне все равно очень больно. И плохо. И обидно.

И я не знаю, что делать, потому что не готовилась ни к чему подобному. Даже в голову не приходило подобной возможности развития свадебного вечера!

К счастью, шампанское имеет свойство отлично повышать настроение при любых обстоятельствах. После третьего бокала мне стало куда веселее и у меня получилось, наконец, игнорировать сочувствующие и тем более злорадные взгляды.

Голова кружилась, и я уже не знала - от шампанского ли? От танцев? От комплиментов, которые мне безостановочно шепчет Викас, который уже непозволительно долго от меня не отходит? Ну, неважно...

Казалось, мы танцевали с ним не меньше часа. Я почти оглохла от музыки и почти задохнулась от жары, а ноги налились свинцовой тяжестью.

- Выйдем на террасу, - услужливо предложил Викас, слегка поморщившись, когда я в очередной раз наступила ему на ногу. Сложно, знаете ли, ловко перебирать ногами, когда они весят тонну.

Я кивнула и мы отправились на улицу. Говорят, холодный воздух разгоняет туман в голове, но мой туман стал только гуще и даже сумел сконцентрироваться в одном-единственном направлении.

Сейчас, когда гости остались в зале, больше не нужно сохранять всепрощающий и всепонимающий вид идеальной во всех отношениях жены.

- Инжу, вы так расстроены. Не плачьте, родная моя, не нужно. Вы сегодня изменили мою жизнь, я счастлив, что вас встретил. Как я вас раньше не замечал? Это я должен плакать... От счастья!

Ну, конечно! Раньше я была недоступна, не такой он дурак, чтобы совращать невинных девочек, вот и не замечал, думала я, но какая разница? Какое мне до него дело?

Разве я плачу? Стоило услышать о слезах, как из глаз потекла вода, теплая, быстрая, от нее чесались глаза, щеки и шмыгал нос. Да уж чего там, я еще и всхлипываю. Получается, я на самом деле плачу.

Викас что-то говорил, но мне давно уже был все равно. Я горько рыдала над своей испорченной свадьбой, над тем, что меня бросили одну и все меня жалеют. А вместо того, чтобы меня целовать, Томирис сейчас где-то далеко и неизвестно, когда вернется. Слишком далеко в такой важный день...

Ноги отказались двигаться, я покачнулась, а потом схватилась руками за ближайшую опору - его одежду и рыдала, а Викас успокаивал меня, бормоча что-то неразличимое и вкрадчивое, и в какой-то момент, когда слезы почти иссякли, а в голове и теле осталась только тупая усталость, вдруг все изменилось, будто с закрытой сцены внезапно упал занавес, выставив происходящие внутри секреты на всеобщее обозрение.

Губы человека, которого я использовала в качестве жилетки, почему-то были прижаты к моему лицу, к щеке, и мало того, медленно двигались по направлению к моим губам.

Вокруг лопнула тишина, и следом раздался тихий предостерегающий рык.

Оказалась, что терраса забита людьми, большинство из которых смотрели на нас с понимающими усмешками. Вполне в духе хладнокровных. Но все они заволновались, зашептались и быстро расступились перед существом, в котором я не сразу узнала собственного мужа.

Стоявший на его пути вазон с цветами отлетел от сильного пинка и разбился о плитку, засыпав ее землей и смятой зеленью. Потом в сторону полетел его плащ. Следом - шпага, которую он отшвырнул так небрежно, будто не знал, что это за предмет такой висит на поясе и мешает.

Раньше я говорила, что его взгляд бесстрастен? Я ошибалась! Вот сейчас в его взгляде не было ничего, будто чувства отмирали, отрывались на живую и корчились, издыхая в муках, оставляя только мертвую пустоту.

Опомнившись, я с силой оттолкнула Викаса, который от неожиданности попятился, зацепившись одной ногой за другую и чуть не упал.

- Хайде!

Никакой реакции на его лице не отразилось, никакой работы мысли, ни малейшего узнавания. Он нетерпеливо повел плечами и раздался трест рвущейся материи. Потом он наклонился вперед, выставляя голову, как бык, готовый к атаке.

- Хайде! Остановись!

Мимо пронеслось что-то неуправляемое, тяжелое, мимоходом оттолкнув меня в сторону, так что я упала на пол, а потом проехалась по каменной поверхности, больно ударившись копчиком.

- Вы смотрите, что происходит? Да это же бешенство! - ахнули из толпы, которая в ответ загомонила и стремительно принялась редеть.

- Уходим, - матери быстро разворачивали детей, уводя от опасности.

- Позвольте проводить, - молодые люди предлагали руку спутницам, прикрывая свой страх необходимостью уберечь их от нелицеприятного зрелища.

- Вызовите охрану! - приказал кто-то из мужчин. На месте, где только что стоял Викас, разъяренный зверь нависал над распростертым на полу телом.

Хорошо хоть у того хватило ума не кричать и не шевелиться!

Томирис, казалось, удивился, несильно толкнул неподвижно лежащее тело ногой, потом снова зарычал. Отпрыгнул в сторону и в ярости обрушил кулак на стену. На светлой побелке остался кровавый отпечаток. Рядом тут же отпечатался второй удар.

- Томирис, не надо! - кричала я и слезы снова текли по лицу, будто я попала под ливень.

- Его нужно остановить! - среди редких гостей, оставшихся на террасе, в основном мужчин, появились охранники.

Сошедшего с ума тандра нельзя привести в чувство. Если он сейчас погрузится в это состояние, то все, у меня больше не будет Томириса. Не будет мужа. И это после всего того, что он мне обещал?

Томирис отскочил чуть дальше, громя изящную конструкцию с цветами.

Только бы успеть! В пояснице словно ворочали острую спицу, пока я поднималась на ноги, не заботясь, насколько сильно задралось платье.

- Хватайте его! - деловым тоном приказал начальник охраны.

Чтобы скрутить тандра, его нужно вырубить, иначе он может покалечить. И если кто-нибудь случайно перестарается, и случайно убьет, ему ничего за это не сделают. Скажут, спасал себя и людей.

Нет!

Викас имел глупость застонать и пошевелиться, и разъяренный зверь тут же бросил хрупкие цветы, обернулся и наклонил голову, собираясь совершить новый бросок на недобитого противника.

- Томирис, не делай этого! Очнись!

Меня словно не слышали, но я не позволю ему уйти! То его прикосновение, испугавшее меня в пятнадцать лет, нынче выглядело совсем иначе. Да, я безумно испугалась, но совсем не исходящей от Томириса угрозы. На самом деле я смертельно испугалась своей собственной реакции, чисто женской, неосознанной, наполненной такой силой и страстью, которую в силу возраста просто не могла ни осознать, ни принять.

Но мне уже не пятнадцать.

Подобрав юбки, я бросилась между ним и Викасом, потому что другого выхода не было.

Удар был такой силы, будто мне вышибли дух. Так вот как бывает, когда не можешь вздохнуть... Судорожный сиплый стон - это мой. Точно мой.

Голова стала раскаляться, будто я упала на включенную плиту.

Мне хотелось позвать Томириса, удержать его взгляд, в котором, кажется, промелькнула искра разума, но из горла рвался только хрип, а напряженная попытка не закрывать глаз разорвала последнюю ниточку связи с реальностью и вместо этого я упала в темноту.

***

Впервые я напилась в четырнадцать, когда мы с подругами решили, что достаточно взрослые, дабы суметь оценить вкус вина. Не знаю, как насчет вина, но свою ему сопротивляемость мы тогда точно переоценили, причем сильно.

Утреннее похмелье оказалось ужасным.

Но сегодня было еще хуже. Голова раскалывалась, глаза опухли и отказывались открываться, а вместо выдоха снова раздался этот мерзкий слабый стон, который наверняка издавало мое горло.

- Она очнулась!

Испуганный голос служанки доносился глухо, как если бы мои уши были забиты ватой.

- Зови быстрей хозяина!

Раздался стремительный стук удаляющихся каблучков.

Как здорово, что света так мало - уже день, но шторы задернуты. Спина кстати не болит, все неприятные ощущения собрались в районе головы, не знаю, хорошо это или плохо.

С третьей попытки получилось выдавить:

- Пить.

Выпив несколько глотков слегка подслащенного крепкого чая, я с удивлением обнаружила, что не все так ужасно. По крайней мере, я могу встать. Точнее, сесть. Ага, и ноги вполне слушаются.

Горничная суетливо набрасывала мне на плечи халат.

Как только в голове прояснилось, я огляделась. Кресло стояло далеко, на своем прежнем месте. Служанка суетилась где-то за спиной, стараясь не шуметь. Томириса в комнате не было.

Итак, получай, милая Инжу. Первую брачную ночь твой муж провел не с тобой и более того, даже не в твоей комнате.

- Где он?

Не знаю, отчего хрипит голос. Вряд ли он сухости.

Горничную избавил от ответа нетерпеливый стук в дверь и Томирис, собственной персоной возникший на пороге. Резкое движение головы - и горничная проносится мимо меня и бегом исчезает в глубине коридора.

Он больше не зверь...

Я не ошиблась, тогда, перед тем как отключится, он узнал меня и... остановился? Вернулся? Какое облегчение!

- Что с Викасом? - спросила я. Если Томирис убил гостя при стольких свидетелях, ему несдобровать. Его казнят. Казнят, даже если король вступится. И у меня не будет мужа. На этом свете не будет Хайде, никогда, нигде - есть от чего застыть в ужасе.

Темные глаза Томириса загорелись, но совсем не тем огнем, который я привыкла в них видеть. Это было нечто густое и мрачное, как переваренный до черноты сироп, потерявший сладость и аромат.

- Ночью тебя осмотрел врач, - сухо сообщил Томирис, не отвечая на вопрос. Как будто я его не задавала! - Ты совершено здорова.

Я молчала. Вчера... что было вчера? Томирис вернулся и застал меня на террасе, пьяную, в обнимку с Викасом, хорошо известном своей репутацией донжуана?

- Из дома ты больше не выйдешь.

Заложив руки за спину, Томирис прогулочным шагом двигался перед кроватью. Нечто похожее происходило в тот день, когда он забрал меня из родительского дома, но тогда он волновался. Я только сейчас, когда есть с чем сравнить, понимаю, как сильно он волновался.

Сейчас он словно замороженный.

- Тебе запрещено выезжать из дома без моего личного разрешения. Я скажу, когда срок твоего наказания выйдет и ты сможешь обращаться ко мне с просьбой о прогулке. Это произойдет нескоро. До тех пор останешься в своей комнате. Вечером приедут рабочие, которые установят на окна решетки. Также у тебя изъяли телефон и все остальные средства общения. Я не желаю, чтобы ты с кем-нибудь общалась или чтобы тут появлялись твои родственницы и подруги. Ни одной из них.

Вот так удар.

Решетки? Мне не послышалось?

Я наклонилась вперед. Неплохо его нахлобучило.

Тем временем Томирис остановился перед окном, спиной ко мне и принялся покачиваться взад-вперед, как деревянный болванчик.

- Так и знал, что ты такой же вырастешь, - сухо сообщил сам себе. - Но что я мог сделать? Отобрать ребенка у живых родителей, запереть ото всех и воспитывать на свой вкус? Как можно отнять у людей их ребенка? Зато теперь получаю результат, что поделать - ты выросла такой же извращенной, как они все. Ты уже в пятнадцать хотела мужского внимания. Но все равно ты моя. Ты будешь только моей, даже если тебя придется держать взаперти целую жизнь!

Последние слова он почти прорычал.

Я выросла кем? Вот тут уж он явно заговаривается! А припоминать тот случай вообще подло!

- Хайде!

Как он собирается меня держать? Взаперти?!

- Хайде, перестань!

Он насупился, с угрожающим видом покосившись на меня через плечо.

Мама дорогая, да передо мной совсем другой человек. Где вся та бесконечная нежность, и ожидание, и счастье, которые светились в глубине глаз? Сейчас это настороженный стервятник, нависший над падалью и цепко осматривающий окрестности на предмет появления конкурентов, готовых урвать добычу из-под его носа.

А он намерен сожрать ее сам.

- Хайде, посмотри на меня!

О-ох, а голова все-таки кружится. Когда я сидела, казалось, все не так плохо. Хотя... что может быть хуже этого хмурого нервного лица напротив?

Не уж, я помню, каким он появился в моей жизни. Неважно, какой он, когда находится на работе. Пусть там его боятся и трепещут от одного его взгляда. Я лично хочу видеть другой взгляд, тот, что предназначен для одной-единственной.

- Томирис, послушай меня.

Он заторможено мотнул головой.

- Однажды ты просил меня выслушать и не перебивать. Теперь моя очередь.

Он набрал воздуха, наверняка, чтобы отказать.

- Томирис, выслушай меня!

Нет, трогать я его не буду. Надо же, мне хочется его обнять, крепко-крепко и сделать так, чтобы он успокоился. Чтобы вернулся мой муж, который исчез, когда вчера проснулось чудовище и все еще продолжает отсутствовать.

- Томирис, ни говори ни слова, ясно?

Он насупился, опустил голову, но промолчал.

- Меня вчера на моей собственной свадьбе оставил жених.

Я где-то слышала, что нельзя говорить прямо "Ты", когда выражаешь недовольство. Нужно говорить о виновнике, как о каком-то третьем лице, нейтральном персонаже, мол, так проще признать вину. Сейчас и проверим!

- Меня оставил муж! Да, я понимаю, срочные дела, работа, так вышло. Я слишком много выпила, правда. Я рыдала от обиды, правда. Но не больше, слышишь? Да, я рыдала на плече постороннего человека, потому что он попался мне под руку. Но я никогда, слышишь? - никогда не собиралась с ним целоваться или... что-нибудь еще. Да я не меньше тебя удивилась, когда поняла, что... что он делает. Верь мне, Томирис.

Я рискнула, протянула руку и легко погладила ткань его сюртука над руками, которые он сложил на груди.

- У нас только два пути, Томирис. Только два. Или ты мне сейчас поверишь и мы будем счастливы. Или ты сейчас запрешь меня под замок и мы никогда не сможем стать прежними. Верь мне, Хайде, слышишь? Я поверила тебе тогда, и это было непросто. Теперь твоя очередь!

Он так долго молчал, что прикасаться к его одежде было уже как-то неловко и я убрала руки.

- Ты знаешь, как сильно я испугалась, когда увидела тебя там в таком состоянии? Как будто я сама схожу с ума. Слышишь, Ха... корас...

Он медленно расцепил руки, которые, наверняка, затекли и неловко опустил их вдоль тела.

- Я подал в отставку, - сообщил Томирис.

- Что? Когда?

- Вчера вечером случилось покушение на короля. Уйти, пока не составлен план мероприятий по розыску заказчиков, я не мог. Но когда мы решили все вопросы, я подал в отставку, чтобы больше никогда не оставлять свою карасу в одиночестве.

Он опустил глаза с потолка на меня.

- Большую часть моего имущества придется вернуть в королевскую казну, потому что я перестал исполнять возложенные на меня обязанности. Примерно месяц придется ждать, пока утвердят нового кандидата и это время я проведу в городе, потому что хочу убедиться - им станет кто-нибудь из моих ближайших помощников. Если король поставит своего человека, многие курируемые мною проекты полетят.

- То есть? Какие?

Я так рада, что он снова открывается, пусть дело касается не его чувств ко мне, а просто работы, все равно. Моя рука сама собой вернулась на его рукав и прижалась к ткани, трепеща от восторга.

- У меня под надзором есть несколько проектов, которые финансируют... сильные мира сего в обмен на то, что к ним лишний раз не придираются многочисленные проверки. Пять больниц, два приюта и школа для одаренных детей из низшего класса.

- Разве у них есть одаренные дети? - удивилась я.

- Ты удивишься, Инжу, одаренные дети у них встречаются не реже, чем у нас. Просто возможностей развивать способности у них от рождения меньше.

И опять это убийственное молчание. Интересно, его мышцы действительно дрожат, стоит провести по ним пальцами даже через ткань или мне кажется?

- Инжу!

- Томирис!

Ну вот, мы заговорили одновременно. Я, как настоящая женщина, благоразумно дам ему возможность говорить первому, радуясь уже тому, что извинение прозвучало в голосе у обоих.

- Скоро я буду не так уж и богат. Отсюда придется выехать, это служебное помещение. У меня есть дом на побережье, где жили мои родители. Там неподалеку целый городок тандров. Я хотел бы, чтобы мы поселились там. Съездим для начала, посмотрим? Когда я разберусь с делами, связанными с отставкой?

Я вздохнула и как с обрыва в воду, бросилась в его объятия. Как же мне не хватало этого ощущения уюта, созданного смесью его запаха и согретой телом грубой ткани, которая поднимается на груди, когда он дышит.

Он осторожно меня обнял, привычно принимаясь покачиваться из стороны в сторону.

- Ты говоришь, что испугалась вчера? Ты даже не представляешь, как испугался я!

- Бог с ним, со вчерашним днем! Меня больше интересует сегодняшний.

Ну вот, когда восторжествовала справедливость, брошенные на восстановление правды силы стремительно истощаются и оказывается, я все еще слаба. Томирис принял мой вес, поддерживая за талию и не давая упасть, и улыбнулся.

- Тебе нужно позавтракать, Инжу. Ты же любишь хорошо поесть после того, как пьешь, правда?

Он даже это знает...

- Я пила нечасто!

- Даже слишком редко, - уверенно заявил Томирис. - Пойдем.

Ну и ладно, главное, он не считает, что у меня склонность к спиртному. Крепко держа его за руку, я направилась в столовую, но вдруг вспомнила еще кое-что.

- Томирис, а ты сам любишь поесть после того, как выпьешь?

Надо же узнавать его привычки? Наверняка впереди у нас будет, в том числе и не одно совместное похмелье.

- Еще как, - улыбаясь, ответил он.

***

Столовая выглядела привычно пусто и уединенно.

Нас кормили остатками вчерашнего праздничного ужина.

Это хорошо, а то я не успела попробовать и половины блюд.

- Мы должны съездить к твоим родителям, - сообщил Томирис, рассматривая нацепленный на вилку замысловато слепленный кусок теста.

- Сегодня?

- Ну... - он закрыл глаза и попробовал эту странную штуку, а потом удивленно хлопнул глазами - видимо, на вкус она оказалась не такой оригинальной, как на вид. - Ладно, сегодня можно просто позвонить, но по парку пройтись придется. В качестве демонстрации.

Демонстрации нашей вменяемости и нормальности.

Действительно, придется ехать демонстрировать, я и сама понимала, поэтому после обеда отправилась переодеваться в прогулочное платье.

Это была чуть ли не самая длинная и изматывающая поездка в моей жизни. До парка мы добрались на машине, с которой Томирис, скаля зубы, советовал попрощаться - она принадлежит не ему лично, а исполнителю его должности, потому скоро нас с почестями покинет.

- Прощай, пафос, - послушно сказала я, украдкой посматривая на его губы. Меня не волновал машина, вся эта роскошь с кожаными шторками на окнах и салоном такой величины, что при желании можно вытянуться в полный рост. Куда больше мне хотелось поцеловать своего мужа, но он не делал никаких попыток ко мне приблизиться.

В парке сегодня аншлаг, кафе Парящих Лепестков забито так, что на газон вынесли дополнительные столики и некоторые дамы вынуждены сидеть на стульчиках, как на насесте - постоянно балансируя, чтобы не свалится в траву.

И я думала, что на свадьбе в качестве невесты привлекала слишком много внимания? Да я просто оптимисткой была!

- Улыбайся, - сквозь зубы прошипел Томирис, хватая меня за руку и мы пошли, а скорее даже поковыляли по центральной дорожке парка, натянуто улыбаясь всем встречным. Томирис придерживал мою руку, лежащую на его локте, время от времени оттаскивая меня от чересчур любопытных знакомых, которые намеревались вступить в затяжную беседу.

- Мы с женой наслаждаемся прогулкой, - заявлял он, и я делала кислую мину, хотя в глубине души была просто счастлива оказаться подальше от всех этих сплетников.

Так мы и двигались, казалось, целую вечность. Просто пытка какая-то!

Конечно, мы делали это не для себя. Если не исправить последствия вчерашнего скандала и не убедить общество, что все прекрасно и вообще, лучше некуда, то наши семьи на длительное время станут изгоями. На моих подруг будут косо смотреть и возможно, часть женихов из их списков самоликвидируется. Наши дети... когда у нас будут дети, они тоже окажутся под ударом дурной репутации.

- Не верю глазам своим, - глубокомысленно изрек Томирис, когда впереди замаячил выход из парка. Миновав последний заслон из прогуливающихся хладнокровных, мы синхронно, с облегчением выдохнули, переглянулись и вдруг... расхохотались, как дети.

Шофер уже ждал. Я забралась в машину, предвкушая, что наконец, вернусь домой и сниму тесное платье. Вернусь туда, где Томирис. Пусть сейчас это будет один дом, а в следующий раз - какой-нибудь другой, разве это важно? Главное, я еду с ним и к нему.

Томирис сел рядом, а когда машина тронулась, меня толкнуло в его сторону. Секунду спустя он дернул рукой, неосознанно пытаясь поправить лацкан пиджака. Значит, не одна я нервничаю? И немного боюсь?

И снова его губы... такие мягкие. Так и притягивают внимание. И снова он, когда брился, пропустил кусочек кожи, на прежнем месте, прямо у левого уха.

И он - мой.

Интересно, кстати... Да и чего тянуть?

Я придвинулась к нему ближе и положила ладони на его грудь. Разве я не могу так сделать? Думаю, имею полное право, ведь мы женаты! Мне теперь можно все! Как все-таки приятно ощущать его тепло сквозь ткань. А как будет без ткани?

Его тело как будто специально создано так, чтобы его хотелось гладить. Его затылок так удачно помещался в мои ладони, как будто их специально подстраивали друг под друга.

А ведь я буду любить его безумно. С ума буду сходить...

Я поцеловала его первой, потому что мне хотелось это сделать.

Томирис неловко перетащил меня к себе на колени, по пути случайно смахнув с моей головы шляпку. Впрочем, толку-то от нее, если прическа теперь все равно не подлежит восстановлению? Результата столько же, как если на стог сена нацепить воздушный бант.

- Инжу, ты первая начала. Теперь не отпущу! - шептал он чуть позже, лаская губами мое ушко и поглаживая пальцами волосы. Тоже мне, глава теневой квестуры, пусть и бывший... Такой глупый!

- Чем хочешь заняться вечером? - неожиданно спросил он, когда мы подъезжали к дому. Я так покраснела, что даже дышать стало трудно - корсет не шляпка, ее так просто не смахнешь в сторону.

- А ты чем хочешь заниматься? - неловко поинтересовалась я.

Его пальцы расплавленным потоком потекли по шее и спине, к талии, и казалось, кожа загорается вслед за движением его пальцев.

- Инжу, мне кажется, это так очевидно.

- А ты скажи.

Теперь кроме корсета дышать мешали его крепко прижатые к бокам ладони.

- Я хочу тебя целовать. Держать тебя в руках, вот так, постоянно. Снять с тебя всю одежду... Хочу быть с тобой. Убедиться, наконец, что ты моя женщина. Показать тебе, какой будет наша жизнь.

- Ну так покажи!

Наверное, это был самое смелое за всю мою жизнь выступление, здесь, в пропахшем кожей салоне, где не было свидетелей моей смелости.

Я подалась вперед и до того, как машина остановилась, успела прижаться к нему так сильно, что пожалуй, еще немного - и меня можно было бы арестовать за попытку изнасилования.

Ужинать мы не пошли, потому что в моей комнате все было идеально: и обстановка, и цвета и температура воздуха. И мягкое одеяло, которое нам не пригодилось и душ, легко вмещающий сразу двоих людей.

И присутствие Томириса в моих неумелых объятьях. И мое - в его умелых руках. Все уже было идеально, еще до нашего появления, оставалось сделать идеал еще совершенней.

У нас получилось, пусть и не сразу.

***

С тех пор прошло уже три месяца. Почти все это время Томирис разбирался с делами, передавал их приемнику и убеждался, что все его проекты останутся на должном уровне финансирования. Однако ночевать возвращался, надо признать, ежедневно.

Попробовал бы только не явится!

Мы вернули в казну городской дом, машину и штат прислуги, потому что не хотели таскать за собой кого-то, за кого нужно отвечать. Мы хотели побыть совсем одни, чего не удавалось до того самого момента, когда началось путешествие. С тех пор ровно три дня мы провели как бездомные бродяги, перемещающиеся с места на место в доме на колесах, который является их единственным жилищем. Когда утром мы оставили наш автодом, чтобы пересесть в приготовленный на станции грузовик с вещами, мне даже стало немного грустно и захотелось, чтобы домик достался кому-нибудь не менее счастливому, чем мы с Томирисом.

Грузовик пыхтел, но продержался целый день, а к вечеру мы сползли с горки и уткнулись в хлипкие ворота, сквозь которые виднелся заросший травой и низким кустарником двор.

Томилис вылез наружу, чтобы открыть створки и они скрипели, жалуясь на судьбу и на одиночество.

Быстро заскочив обратно в теплую кабину и захлопнув дверцу, Томирис загнал натужно гудящий грузовичок во двор, а потом нехотя вылез второй раз, на сей раз запереть ворота - и одновременно запустил еще одну порцию холодного воздуха.

- Ну вот, - дверца снова сердито хлопнула. - Вот мы и дома.

Дом был, конечно, не ахти. Без сомнений, в нем уже давно не жили.

- Интересно, как он еще не развалился, - удивилась я.

- Сам удивляюсь.

- Ты же не ждешь, что я собственноручно брошусь наводить тут порядок? - с опаской поинтересовалась я.

- Вот еще. У тебя не будет столько свободного времени, - предупреждающим тоном заявил он. Сердце тут же забилось в ритме отбивающих чечетку каблуков.

Томирис оставил весь свой прежний гардероб в доме и теперь на нем красовался серый свитер с косами и обычные джинсы. А на мне, между прочим, - широкая уличная юбка, которую девушки низших классов надевают, выходя вечером на улицы, а потом кружатся вокруг костра и юбка разлетается и походит на яркий цветок. Я пару раз пробовала танцевать, когда мы останавливались по дороге на ночевку и искренне надеюсь, никто из моих родственников об этом никогда не узнает.

Кстати, насчет юбки, у нее есть еще одно немаловажное достоинство...

- Там, в доме, наверняка холодно, - задумчиво заявила я.

- Ну да. Его надо прогреть, - Томирис с сомнением смотрел на дом, который за столько лет промерз так, что его согреть может только пожар.

- И вообще мы целый день в дороге, ни минуты отдыха, - добавила я, пытаясь встать. У меня, естественно, не вышло, это же не элитное авто. Наш грузовичок имел огромный крытый кузов, а вот кабина подкачала - прямо за сидениями лежали мешки с матрасами, постельными принадлежностями и одеждой на первое время.

Мой розовый пушистый шар тоже был там, среди вещей. К нему, кстати, Томирис испытывал странное и совершенно иррациональное, на мой взгляд, чувство ревности. "Он спит с тобой почти двадцать лет, - объяснял он мне сквозь зубы. - А я всего три месяца". "Мы что, действительно обсуждаем сейчас детскую игрушку?" - уточняла я. "Да. Только поэтому он все еще цел", - завершал Томирис и смотрел на шар крайне кровожадно. До сих по не знаю, плакать или смеяться...

- Это ты к чему? - тут же заинтересовался Томирис, одобрительно посматривая на мою юбку, которую, к слову сказать, сам мне и купил.

- К тому, что ты целый день не исполнял свои супружеские обязанности!

- Хм. Ну да, виноват. Ты тоже, кстати, свои не исполняла!

- Ну раз уж мы признали свою вину, нам остается только один выход - незамедлительно приступить к исправлению положения.

- Где приступить, тут?

- Ну не на улице же, там холодно. И в доме холодно! - многозначительно добавила я.

- Нет, ну если ты будешь и дальше задирать юбк... Ого!

- Может тебе есть еще чего сказать своей любимой жене, кроме жалкого Ого?

- Как ты хочешь... Не-ет, ну куда ты...

- Лучше помоги мне, видишь же, ботинки мешают.

- Ну куда ты уселась, сначала нужно...

- Дай руки.

- О-о-о, а где то, что женщины носят под юбками?

- Сняла, когда останавливались в последний раз.

- То есть десять минут назад, когда тебе на пустом месте кровь из носу как приспичило в туалет?

- А то! Совместила приятное с полезным. Теперь посмотрим, что с твоими...

- Инжу!..

- Сам расстегивай тогда.

- Ладно, обувь пока сними, твой каблук упирается мне в колено и отвлекает!

- Не толкайся!

- Не вертись!

- Т-с-с-ш! Не шевелись, сейчас сниму.

- Хм, смотри как мы все сумели. Теперь приподнимись.

- Стой! Ай. Нет, не могу, руль в спину давит. Вбок могу двигаться, вверх - нет.

- Если ты не приподнимешься, у нас ничего не получится.

- Не получается! Хм. И что делать? Отменим свидание?

- Инжу... Ну нельзя же так дразниться!

- Подожди... Видишь? Подожди... тут сбоку должно быть, тут... вот.

- Что ты делаешь?

- Сейчас я поверну рычаг, а ты дави на...

Томирис захохотал, когда кресло неожиданно откинулось назад, а он откинулся на него и оказался лежащим на спине. Мягкие мешки примялись, освобождая нам достаточно места.

И у нас все получилось!

Надеюсь, у соседей нет привычки бродить по нашей территории, иначе им придется любоваться всем происходящим в кабине, потому что стекла прозрачные. Надеюсь, им хватит ума нас не прерывать, потому что в такие случаи мне хочется кого-то убить. А Томирис вообще, между прочим, тандр, склонный к бешенству!

- Инжу, - выдыхает Томирис в последние мгновения вспышки, которая спаивает нас в единое целое. - Инжу...

Я опускаюсь ему на грудь, чтобы перевести дыхание. Он все еще во мне, и не только в теле. Кажется, теперь мы не просто дышим одним воздухом, кажется, мы звучим одновременно.

Гармонично.

Это очень легко объяснить.

Просто он находится в самом центре моего мира, а я - вокруг.

Я трусь щекой об его рубашку и поворачиваю голову, устраиваясь удобней.

- Томирис... А что бы ты делал, не будь предсказания? Если бы ты просто меня однажды увидел и полюбил?

Он перекинул руку через мою спину - лучшая тяжесть, которую я готова нести на себе всегда. И фыркнул.

- Проще простого, - пожав плечами, легко произнес Томирис. - Я бы его... придумал.

Потом мы долго молчим. За окном разыгрался осенний ветер, поднимая и разбрасывая листья, кружа их и раздувая фейерверком. Если бы кто-то обратил внимание, то увидел бы, как листья на миг сложились в изображение хитрого старушечьего лица с широкой улыбкой, а потом, после всего, разлетелись уже окончательно.

Таука исчезла.

А мы остались.