Последнее слово

Глава двадцать четвертая

Чтобы запустить подкаст, мне понадобилась помощь. На выходных приехала Мими, и мы провели мозговой штурм — обсудили формат и необходимое оборудование. Мне было волнительно делиться с ней своей идеей: что, может, помимо написания статей на фрилансе я смогу записывать подкаст со знаменитостями. Мими посчитала идею гениальной и сразу же предложила свою помощь. Я уже знала, к кому обращусь, и верила, что на начальном этапе со мной согласится сотрудничать достаточное количество людей, а потом, когда подкаст наберет большую аудиторию (я на это надеялась), им заинтересуются и другие, и они тоже станут предлагать мне своих клиентов, которым будет что продвигать. По сути, я буду заниматься любимым делом — общаться с публичными личностями и слушать их истории, — но при этом мне не придется выгрызать у Космо первую полосу. Мне нужно будет научиться совершенно по-новому редактировать материал, но я готова к испытаниям.

Я пересказала эту идею Изабелле Блоссом, когда в пятницу приехала к ней в прекрасный таунхаус в западном Лондоне, и она без колебаний согласилась стать моей первой гостьей. А потом наконец в строжайшей тайне сообщила мне полное имя своего сына — все это время она проделывала удивительную работу и скрывала его от прессы: Райан Дэрил Харпер Блоссом.

— Дэрил — в честь моего отца, ну и я просто не могла забыть людей, благодаря которым он появился на свет, — усмехнулась Изабелла, глядя на спящего в моих объятиях малыша. — Как думаешь, Райан же не будет против?

— Думаю, он будет очень тронут, — прошептала я. На глаза навернулись слезы.

— Хорошо. — Изабелла улыбнулась. — По-моему, у него очень нежная душа, у твоего Райана. Он мне понравился.

Я кивнула, и разговор продолжился. Конечно, Изабелла сказала «твой Райан» только для того, чтобы отличить его от своего Райана, но эти слова все равно причинили мне боль.

Через несколько дней мне доставили оборудование, и, разобравшись с программами, я вернулась к Изабелле домой, где мы записали пилотный выпуск «Неизданного», презентовав его как «совершенно новый подкаст, в котором ваши любимые знаменитости вместе с ведущей Харпер Дженкинс обсудят все, что, как вы думаете, вам известно об их карьере и личной жизни, а также кое-что, вам неизвестное, — чему они научились и куда планируют двигаться дальше».

Изабелла дала мне фантастическое интервью, и сразу по окончании я поняла, что неважно, станет ли подкаст успешным, именно этот выпуск взорвет все чарты. Когда она делилась подробностями о родах, мы истерически хохотали, вспоминая реакцию таксиста. Но когда она говорила о том, как трудно воспитывать ребенка одной и как ей было страшно, у меня в горле стоял ком. Изабелла описывала это ощущение как абсолютную растерянность: в одну минуту она плакала от отчаяния, потому что малыш Райан не хотел спать, а в следующую — от счастья, потому что он улыбнулся. Я знала, что слушатели смогут почувствовать близость с голливудской звездой, чья жизнь до этого казалась им совершенно другим миром.

Потом мы поговорили о ее карьере и о давлении, которое она чувствовала, когда только начинала, ведь нужно было выглядеть и вести себя определенным образом. Изабелла одновременно критиковала индустрию и восхищалась ею, признав важные изменения в отношении к женщинам и меньшинствам и указав на то, что еще предстоит сделать. Она говорила о том, что всем сердцем любит сниматься в кино и превращаться в своих персонажей.

Это было интересно, грустно, радостно; это было по-настоящему.

И мне пришлось очень много монтировать.

Но оно того стоило. Мими, прослушав выпуск, бросилась на меня с крепкими объятиями и сказала, что я сделала нечто особенное — я буквально почувствовала это костями.

И это придало мне уверенности, чтобы начать рассказывать о своем деле. Я хотела записать еще несколько выпусков, прежде чем выкладывать материалы, чтобы потом, когда подкаст начнет выходить, не суетиться. Я связалась с некоторыми агентами и изложила им свою идею, осторожно отмечая, что пилотный выпуск включает в себя эксклюзивное интервью с Изабеллой Блоссом, и сразу же получила огромный отклик. В тот же день мне позвонила Шамари со словами, что у нее есть шикарный список гостей.

— Дай-ка угадаю, среди них тот сексуальный перспективный актер, Джулиан Саламандр? — спросила я, улыбаясь телефону.

— Он очаровательный, Харпер, и может рассказать о пьесе, где играл бок о бок с Одри Эббот. И не только! Из последних новостей: «Нетфликс» утвердил его на главную роль в своем следующем ромкоме. Карьеристка из Лондона, которой дальняя тетка оставляет в наследство паб, переезжает в крошечную деревню и влюбляется там в мрачного бармена. Ты же понимаешь, это будет хит.

— Не сомневаюсь.

— Давай я пришлю тебе парочку других его интервью? Он забавный, интересный, и у него куча историй о том, как пробиться в этом бизнесе. А еще у него довольно занимательные мысли по поводу давления, которое индустрия оказывает на мужчин.

Я закатила глаза и улыбнулась.

— Ладно, присылай статьи, я почитаю.

— Замечательно! — воскликнула Шамари. — А в благодарность я бы хотела предложить на рассмотрение кандидатуру Дилана Нокса из известной группы «Артистри».

Я чуть не выронила телефон.

— Ч-что?

— О да, Харпер, ты не ослышалась, — усмехнулась она, судя по всему, очень довольная собой. — Я убедила его побеседовать с тобой для журнала, но скажу, что подкаст будет даже лучше. Мне кажется, это больше в его стиле. Ему все же нравится собственный голос.

— В моем подкасте будет Дилан Нокс?

— Нам нужно будет утвердить вопросы, Харпер, — предупредила меня Шамари, — потому что он не станет обсуждать недавнюю ссору с группой и причины, по которым сорвался реюнион-тур. И, тем не менее, я скажу тебе — строго конфиденциально, — что они вернулись к переговорам. Если тебе повезет, к моменту записи он сможет поделиться в подкасте кое-какими новостями. Но, что самое важное, кажется, ему дадут роль в большом сериале про тюрьму, и он заново уверился в своих актерских способностях… В основном благодаря мне, конечно же. Думаю, в этот раз все может получиться. Иногда просто нужно получить правильную роль в правильное время, так я ему сказала.

— Шамари, как мне тебя отблагодарить? — спросила я, сжимая телефон.

— Можешь и дальше рекламировать моих чудесных клиентов в своем подкасте, — ответила она как само собой разумеющееся. — Это всегда обоюдная выгода, дорогая. И ты же знаешь, я не могу устоять перед твоим обаянием и перед тем фактом, что ты караулишь меня у кофейни. Но мне пора идти. Одна из вышеупомянутых чудесных клиентов только что заявилась в офис и, если судить по злобному взгляду, который она бросает через стеклянную дверь, она собирается устроить мне взбучку за свой грандиозный провал. Я напишу тебе, чтобы договориться о датах записи! Пока!

Я положила трубку с закружившейся от восторга головой и начала танцевать по кухне.

Благодаря Шамари мы быстро записали еще два выпуска, а потом мне позвонила Изабелла Блоссом и сказала, что сейчас самое время для запуска. Она переживала, что один из ее ненадежных знакомых раздобыл подробности родов и хочет проболтаться прессе.

Сейчас или никогда.

Когда выпуск с Изабеллой Блоссом выходит в свет, подкаст мгновенно становится хитом. Я знала, что его воспримут хорошо, но и представить себе не могла, что получу такую известность. Реакции меня поражают. Я сижу дома за ноутбуком, наблюдаю, как цифры пробивают потолок, и просматриваю упоминания в социальных сетях. История о том, как Изабелла родила в такси, становится вирусной — людям это нравится. Им нравится она. И им нравлюсь я. На меня вдруг подписываются сотни новых людей в Инстаграме[27], а почта, которую я завела специально для подкаста, взрывается от заявок и предложений.

Мы с Изабеллой и подкастом оказываемся во всех заголовках новостей шоубиза и, когда я выкладываю пост, что в следующем выпуске гостем будет Дилан Нокс из «Артистри», на нас обрушивается еще больше внимания.

Я сижу одна в квартире, пытаясь все это осознать. Телефон вибрирует от сообщений и звонков друзей с поздравлениями. От Изабеллы и Райана Блоссомов приходит огромный букет цветов. Когда доставляют еще один букет, я читаю записку и смеюсь. Это от Джулиет. Пофиг на маму с папой. Ты сделала это для себя.

А потом мне приходит сообщение в Вотсапе, на которое я надеялась, но которого не ждала. Оно от Райана. Моего Райана.

Я знал, что у тебя все получится. Это только начало. Поздравляю х

В тот вечер мы с Мими идем на ужин, планируя сильно напиться. Место не слишком модное, но наше любимое, в Брикстон-Виллидж — там ты сначала сто часов стоишь в очереди, а потом сидишь на импровизированном стуле из деревянных ящиков и пьешь вино из стаканов. Когда мы заканчиваем есть, персонал, стараясь максимально сократить очередь, быстро выпроваживает нас, и мы отправляемся в коктейльный бар чуть дальше по улице, где продолжаем пить из стаканов, но уже хотя бы сидя на деревянных лавках.

— Тост за тебя! — объявляет Мими, поднимая свой стакан. — За Харпер Дженкинс, которая превратила увольнение в абсолютный триумф!

Я смеюсь и чокаюсь с ней.

— Еще рано говорить.

— Подкаст — уже полный разнос, а ты выложила только один выпуск. Один. Все же понимают, что так и будет, — говорит она мне. — Сегодня в офисе все это обсуждали. У тебя, наверное, уши горят.

— Серьезно? — спрашиваю я равнодушно, как будто это ерунда. — И что говорят люди?

— Что подкаст крутой и ты скоро станешь знаменитой.

Я отмахиваюсь.

— Спасибо, не надо.

— Ты станешь той самой непревзойденной ведущей. И однажды у тебя будет шоу, как у Грэма Нортона[28], я уверена.

Меня пробивает на смех.

— Ладно, это уже перебор, но я ценю твою веру в меня.

— О, и видела бы ты Космо. Ха! — Ее глаза расширяются от удовольствия. — Он понял, что совершил большую ошибку. Сначала он устроил скандал, что Изабелла Блоссом дала эксклюзив тебе, а не журналу, но Райан быстро поставил его на место и сказал, что Изабелла не заключала с «Нарративом» никаких договоров. А потом, поняв, что Райан прав, он быстро сменил тактику и стал твоим самым большим фанатом. Реакции, взаимодействие онлайн — Космо уже суетится и пытается придумать, как упросить тебя снова писать для журнала. Он отчаянно пытается извлечь выгоду из твоей популярности. Видела посты в соцсетях журнала про ваше интервью с Максом Шёбергом? Его опубликовали за выходные.

Вспомнив поездку в Манчестер, я краснею.

— Видела.

— Космо орал, чтобы никто не забыл упомянуть твое имя в каждом посте. Судя по всему, издатели не в восторге от того, что упустили свою звездную журналистку. Ты и правда заставила их пожалеть.

— Хотелось бы мне относиться к этому как взрослый человек, но я не буду. — Я ухмыляюсь. — Эти новости доставляют мне огромное удовольствие.

— Пусть они проклинают тот день.

— Точно.

— Райан тобой очень гордится.

Я вскидываю голову. Мими улыбается в свой стакан, довольная моей реакцией.

— Он что-то тебе сказал? — спрашиваю я нетерпеливо.

— Не мне, а всем, — сообщает она. — «Ты одна из самых талантливых журналистов, которых он когда-либо встречал, и он не сомневался, что ты добьешься успеха. Он знал это с того самого момента, как встретил тебя».

Кивнув, я опускаю взгляд.

— А еще он сказал, что по уши влюбился в тебя с первого взгляда, — продолжает Мими беззаботно.

— Что? Он сказал это при всех?

— Ты что, не знаешь Райана? Конечно, нет, — фыркает она. — Он поделился этим со мной еще перед вашей поездкой во Флоренцию.

— Подожди, что? Ничего не понимаю.

— Райан признался в своих чувствах к тебе до того, как вы поехали в пресс-тур во Флоренцию, — говорит Мими. — Это было очень мило. Только он взял с меня обещание ничего тебе не рассказывать. Сказал, что ты, наверное, и так это знаешь, но будет неловко, если знать буду еще и я. Так что я хранила молчание.

— Но… зачем он вообще тебе об этом рассказал? — спрашиваю я, пораженная.

— Ему пришлось, чтобы мы могли осуществить свой план и вы оказались в пресс-туре вдвоем. — Вздохнув, Мими ставит стакан на стол. — Ты же не думала, что вы поехали во Флоренцию вместе по счастливой случайности?

— Но… ты же вытянула его имя из шляпы. Я видела! Все видели! — Несмотря на затуманенный алкоголем мозг, я отчетливо помню, что в той шляпе было много бумажек с именами.

— Это все потому, что я гениальная фокусница, — с гордостью заявляет Мими. — Раскрою тебе небольшой секрет. На каждой бумажке из шляпы было написано «Райан». Хитро, правда? Конечно, немного жестоко по отношению к другим сотрудникам редакции, но я обязательно устрою им поездки в другой раз. Ты же знаешь, я обычно справедлива в таких делах.

— Мими, — говорю я, протягивая руку, и хватаю ее за плечо, — пожалуйста, объясни, как и почему это произошло.

— Все очень просто. Когда я объявила, что на пресс-тур во Флоренцию освободилось место, Райан позвал меня на разговор. Мы вышли за кофе, он рассказал мне о чувствах к тебе и предложил выполнить любую работу, которую я ему дам, если место окажется его. Он сказал, что будет работать по выходным, по вечерам, когда угодно. Но я старый романтик, поэтому сказала, что в этом нет необходимости. Я знала о твоих чувствах к нему — да все знали о ваших чувствах друг к другу, — и, учитывая тот страстный поцелуй в его квартире и твою растерянность, когда мы писали сообщение после расставания с Лиамом, я подумала, что эта поездка станет для вас легким толчком в нужном направлении. И оказалась права.

— Но ты никогда… я не… подожди, в смысле все знали о наших чувствах друг к другу? Ты же не имеешь в виду… что люди в офисе знали?

Мими громко хохочет.

— Господи, Харпер, да взять только ваши взгляды! Это же самая очевидная вещь на свете. С первой недели, как Райан начал работать в журнале, художественный отдел делал ставки, как быстро вы сойдетесь.

— Художественный отдел… что?

— Никто не выиграл. Вам, двум дурачкам, понадобилось чуть больше времени, чем они ожидали. Если бы только они знали всю историю и что на самом деле вам понадобилось больше десяти лет, чтобы разобраться…

— Я не понимаю, — говорю я, качая головой. — Мы же всегда ссорились.

— Неоспоримая химия.

— Все знали, что мы ненавидим друг друга.

— Все знали, что вы любите друг друга.

Я хлопаю глазами.

Услышав эти слова из уст Мими, я ничего не отвечаю, но понимаю, что она права. Я люблю его. Приняв свое поражение, я закрываю глаза. Возможно, во мне говорят коктейли, но вдруг все произошедшее между нами с Райаном перестает иметь значение, потому что я ошибалась. Я могу доверять ему. Я доверяю.

И больше всего на свете не хочу жить без него.

— Я сказала ему кое-что ужасное. Что мне теперь делать? — хнычу я, открыв глаза и умоляюще глядя на Мими.

— Ты же Харпер Дженкинс. Придумай, как добиться желаемого, — улыбается она. — Как и всегда.

Когда я, спотыкаясь, возвращаюсь домой в тот вечер, ко мне приходит озарение.

Я завожу будильники на 5:55, 5:57, 6:00, 6:03 и 6:05.