Последние из свободных

ВВЕДЕНИЕ

Земля, в которой жила Безымянная львица, не была национальным парком. Это был отдаленный уголок Кении, где каким-то образом умудрялись сосуществовать бок о бок скотоводство и туризм, рассчитанный на любителей дикой природы. Здесь и охотилась наша героиня – ее добычей становились зебры, канны, конгони, импалы, большие куду, газели Гранта, геренуки, но не брезговала она и домашним скотом.

Обитавшее в этих местах белое кенийское семейство Крэгов, имевшее доходы и от местного туризма, и от скотоводства, называло ее не иначе как отпетой живодеркой. Не желая губить львицу, Крэги с самого начала пытались отловить ее и живой сдать в национальный парк – тем самым удалось бы и ей сохранить жизнь, и уберечь скот от потерь. Но время шло, попытки заманить ее в ловушку оказались безуспешными, и скот продолжал гибнуть.

Вот и дилемма – конфликт между человеком и крупными хищниками, столь типичный для сегодняшней Африки. В результате исконный дикий мир, который сложнее и загадочнее, чем наш, все больше сдает свои позиции.

В то злосчастное утро львица, почуяв муки голода, медленно поднялась со своего материнского ложа, где выкармливала троих детенышей, потянулась, медленно вышла из своего укромного уголка и ушла. Осознав, что матери рядом с ними нет, львята подползли друг к другу и свернулись в один маленький рыжевато-коричневый клубок. Это успокоило их, и, подремывая, они стали ждать возвращения матери – а было этим несмышленышам всего-то пять дней от роду. Но мать больше не вернулась. Не довелось им больше ни согреться ее теплом, ни отведать ее жирного молока, ни почувствовать прикосновение ее языка, гладившего их пестрые спинки и белые животы.

Тем ранним утром мать охотилась в долине, пытаясь насытиться сама и насытить своих крошек – свое будущее, спрятанное среди густой травы. Наконец она подкараулила и растерзала корову – действия, продиктованные символическим круговоротом жизни и смерти. Но с точки зрения человека, бесконечно удаленного от природных циклов, она совершила преступление – преступление против главнейшей ценности человека – собственности…

В тот день Безымянная львица была убита наповал. Человек решил, что гибель скота дольше продолжаться не может и должна быть пресечена. Прогремел выстрел, онемело ее золотое тело – и тут человек обнаружил, что она вскармливала потомство. Крэги, опечаленные тем, что по их вине детеныши лишились матери, организовали поиски, и через два дня укромное гнездо, оставленное львицей, было наконец найдено. Так нашли Батиана, Фьюрейю и Рафики; детеныши оказались целыми и невредимыми, у них только что стали прорезываться глаза.

Крэги пеклись о детенышах в течение десяти дней, а затем полетели с ними в национальный заповедник Кора, лежавший в 250 километрах к востоку, и там передали старцу с пышными седыми волосами, потому что он один мог обеспечить им будущее не за прутьями клеток, а на воле. Этого старца звали Джордж Адамсон.

Крошечным львятам суждено было стать Последними свободными – последними из длинной череды львов, прошедших через его заботливые руки. А Первой из свободных была львица по имени Эльза, которую Джордж и его жена Джой возвратили на свободу в 1956 году. С Эльзы началась эра Рожденных свободными – из историй о животных, чья жизнь в дикой природе была связана не только с жизнью им подобных, но и с жизнью людей. Повесть "Рожденная свободной" снискала, возможно, самый большой успех и любовь читателей. Ставшая бестселлером трилогия Джой Адамсон, которую составили повести "Рожденная свободной", "Живущие свободными" и "Вечно свободные", тронула сердца миллионов людей и вызвала к жизни внимание и сострадание к дикой природе Африки.

Сам же Джордж, не искавший громкой славы, неустанно заботился о львах, которым затем возвращал свободу, – за почти тридцатилетний период таковых оказалось двадцать пять. Сегодня потомки этих освобожденных львов странствуют по заповедным землям Кора и Мену – об этих львах, как, например, о Грови, он рассказывал мне с гордостью.

Целью жизни старца была свобода львов. Ему частенько доставалось от иных "природозащитников", объявлявших его работу ненаучной и лишенной ценности для дела сохранения живой природы. Этим горе-критикам, не обладавшим ни мудростью Джорджа, ни его видением мира, не дано было докопаться до сути его дела. Его работа, не претендовавшая называться научным исследованием, была преисполнена другим колоссальным смыслом – нравственным.

Джордж осуществлял исконное право львов быть свободными. Свобода – будь то отмена рабства в прошлом или борьба за права человека в наши дни – входит в плоть и кровь бытия человека. Задолго до того, как активизировалось движение за права животных, Джордж верил, что свобода изначально присуща всему живому, и верил в свое родство со всем живым. Однажды он написал:

"Если лев свободен только есть, спать и совокупляться, то это не лев. Он должен быть свободным – охотиться и выбирать себе добычу, искать и находить себе пару, обосновываться на своей территории и защищать ее, наконец, умирать, где рожден – посреди дикой природы. Он должен иметь все те права, что и мы".

Еще с детских лет, которые протекли в Нигерии и Малави, я зачитывался книгами и статьями Джорджа и Джой, в которых они рассказывали про свою работу, и впечатление от них было настолько сильным, что они оказали решающее влияние на мою судьбу. Уж так получилось, что я впервые встретился с Джорджем за несколько недель до того, как ему передали львят. Я посетил заповедник Кора в поисках материала для своей второй книги "Там, где бродили львы", повествующей о прошлом величии и-теперешнем плачевном положении этих животных; вообще все, что связано со львами, было в центре моего внимания.

Через два месяца после нашей первой встречи я возвратился в Кора помогать Джорджу в его работе. Естественно, как только я прибыл в его лагерь "Кампи-иа-Симба", первое, что мне захотелось, – взглянуть на троих малышей, чья судьба явилась воплощением сущности философии четы Адамсон. Маленький львенок получил кличку Батиан по горе Мбатиан, близ которой он появился на свет, а две сестрички – Рафики и Фьюрейя, что означает "друг" и "радость" на языке суахили.

Я отправился туда, где содержались львы, и всмотрелся в глубину большой деревянной клетки. Почуяв мое появление, три детеныша повернули головы, но они были еще слишком крохотны, чтобы заметить меня. Они были очень умилительны, но все же я не мог смотреть на них без грусти. Конечно, в лице Джорджа они обрели самого лучшего приемного отца, какой только возможен, но когда я представлял себе гнездышко в густой траве, где львица выкармливала детенышей и куда она уже больше не вернется, у меня – да и у него – сжималось сердце. Эти три львенка стали, по крайней мере в моих глазах, символом своего преследуемого племени.

Кроме того, чем больше я смотрел на львят, тем больше будоражили меня вопросы относительно их будущего. Львята подрастают быстро, по мере их физического развития усиливаются и их природные инстинкты. Они станут взрослыми львами – членами своего племени, которое теперь, из-за роста людского населения и расширения сферы влияния человека, живет на ограниченном пространстве африканских равнин. Стоя у клетки и глядя на них, я не мог не задуматься об их будущем. Впрочем, до меня дошло, сколь бессмысленны эти размышления – только время способно развеять завесу, окутывающую их будущее.

Теперь я понял, что наполнявший меня тогда страх перед будущим этих детенышей был страхом за все львиное племя. В этот период над дикой природой и людьми Кора, да и всей Кении, нависла угроза, имя которой – "шифта". Сомалийские браконьеры истребляли кенийские стада слонов. Только в одном национальном парке за шесть месяцев было истреблено шестьсот слонов. Последние стада Кора также пали жертвой браконьерских пуль. Жителей Кении вооруженные до зубов банды сомалийцев терроризировали не меньше. В отдаленных уголках страны бандиты грабили пассажиров автобусов, а иногда и убивали их. На второй же день после моего возвращения в Кора в заповеднике попала в засаду машина с егерями – двое были застрелены насмерть, а третьего, выжившего, доставили в лагерь Джорджа с пулей в спине. Да, лихое было времечко и для Кора, и для многих уголков страны.

После инцидента с попавшей в засаду машиной президент Кении Даниэль Арап Мои провозгласил указ, согласно которому незаконно носящее оружие лицо, схваченное вне населенных пунктов и сопротивляющееся аресту, подлежало расстрелу на месте. За последующие месяцы на основании этого указа были уничтожены семьдесят членов "шифты" – все сомалийского происхождения; и в результате национальные парки Кении обрели долгожданный покой.

В этот раз я приехал к Джорджу в Кора на шесть месяцев. Он хотел, чтобы я работал вместе с ним и продолжил работу после него – он хотел знать, что его дело будет продолжено и Кора не заглохнет в будущем.. Конечно, Джордж оказывал мне огромную честь; но все же я еще не мог видеть в этом свою судьбу. Пока Кора не получила статус национального парка, нечего было рассчитывать на финансирование проектов по сохранению дикой природы, которые планировали мы с Джорджем. Без этих двух взаимосвязанных факторов получить штатную работу в Кора я не мог.

С тяжелым сердцем я покинул Кора в январе 1989 года, вернулся в Южную Африку и взялся за книгу "Львиное наследие" – книгу о Джордже и в защиту Кора. Я надеялся, что она внесет свой вклад в дело охраны дикой природы этого региона и в дело, которому посвятил себя старец.

В этот период я также планировал возобновить собственные исследования жизни львов в Тули (Ботсвана) – на земле, где шесть лет назад зародилось мое увлечение львами, переросшее в любовь. Я все больше понимал, что обязан и далее доводить до сведения общественности, в каком плачевном состоянии пребывает львиное племя по всему африканскому континенту, и взывать к людскому сочувствию. Вместе с тем мне нужно было сосредоточить усилия на защите отдельно взятой популяции львов, находящейся под угрозой, и взять под охрану отдельно взятую местность. Я планировал вернуться в заросшие кустарником земли Тули и основать фонд, имеющий целью широкомасштабную защиту львов Тули и земель, где они живут. Прошло время, и, параллельно с выдвижением других целей, был основан "Тули Лайон-Траст".

Новости, которые я в то время получал из Кора, были более чем радостными. В одном из выпущенных им бюллетеней новостей, датированном мартом 1989 года, Джордж писал следующее:

"Безопасность в заповеднике поддерживается на высоком уровне; ведутся переговоры об устройстве в заповеднике временного полицейского лагеря. Продолжаются дискуссии на тему придания Кора статуса национального парка, что обеспечит ей стабильность на будущее; как бы мне хотелось увидеть, как это произойдет. В настоящее время сомалийцев у нас в заповеднике нет, и звери стали заметно менее пугливыми".

Ниже был опубликован снимок, изображающий Джорджа с бокалом в руке и с тремя львятами, присматривающимися к бутылке шампанского в серебряном ведерке. Подпись под ним гласила:

"Этот снимок был сделан в день моего 83-летия, третьего февраля. Похоже, львятам нравится шампанское".

Заметка заканчивалась так:

"В общем, здесь все идет неплохо – по крайней мере сейчас, и у меня есть все основания верить, что в течение года дела пойдут еще лучше!" Во второй неделе августа 1989 года Джордж получил долгожданную добрую весть о том, что национальный заповедник Кора, о котором он так ревностно пекся в течение девятнадцати лет, был наконец преобразован в национальный парк. Радость почтенного старца не знала границ. Теперь можно было надеяться, что Кора, львы и вообще весь этот регион дикой природы окажутся под более надежной защитой.

Всего несколько дней спустя Джордж Адамсон был застрелен бандитами.

В это время в лагере находилась Инге Ледертейль из Германии, которая регулярно посещала "Кампи-иа-Симба". Весь ужас трагедии разыгрался у нее на глазах.

В ночь накануне гибели Джорджа в лагере, таинственно появилась львица Грови, которой он так гордился, и выводок детенышей. Эти рожденные дикими львы, потомки тех, кого Джордж подготовил к жизни в дикой природе и выпустил, сохранили необъяснимую тягу к Джорджу и время от времени навещали его. С момента, когда Джордж видел их в последний раз, прошло несколько недель.

Инге и сотрудники заповедника видели, как в эту ночь Джордж вышел за ограду и направился к львам, раздавая им в знак своей привязанности куски мяса – это был своего рода ритуал в лагере "Кампи-иа-Симба". Когда львы с довольным рычанием удалились во тьму, Джордж наверняка испытал чувство глубокой гордости за себя.

На следующий день в полдень над лагерем на небольшой высоте пролетел самолет, делая знаки, что идет на посадку. Инге с водителем по имени Битача выехали по направлению к посадочной полосе для встречи самолета и его пассажиров. Вдруг раздались выстрелы, из кустов выскочили бандиты и заставили Битачу остановить машину. Требуя денег, бандиты безжалостно перебили Битаче ноги железным прутом и принялись избивать Инге.

Услышав выстрелы (а может, получив известие от кого-то из егерей), Джордж взял нескольких работников лагеря, автомат и охотничье ружье и помчался на другой машине в направлении посадочной полосы. Увидев машину и окруживших ее бандитов, он, прежде чем бросаться в бой, замедлил ход, чтобы оценить обстановку.

Этот отчаянный жест в попытке защитить жизнь стал для Джорджа последним. Ему стреляли в бок, когда он настиг бандитов, и в спину, когда машина остановилась. Вместе с ним погибли двое преданных ему сотрудников.

Трагедия глубоко потрясла многочисленных друзей Джорджа по всему миру, всех тех, кто сочувствовал ему. Его гибель оставила след и в его питомцах, которым к тому времени исполнился год, и в Грови и ее потомстве.

Вот как мне о том писала Инге:

"В субботу днем (этот день будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь!) Рафики убежала из лагеря из-за всей этой пальбы и провела свою первую ночь среди дикой природы. К тому времени, когда егеря доставили погибших и меня обратно в лагерь, там появилась Грови с семейством – всеми пятнадцатью львами. Вот почему, я думаю, Рафики оказалась так напугана, что побоялась вернуться в лагерь". (В прошлом потомство львицы Гроу проявляло агрессивность по отношению к нашим трем львятам.)

Инге немедленно вылетела из Кора на военном вертолете, увозя с собой тело Джорджа. В поиске бандитов было задействовано несколько сот солдат. Через несколько дней один из бандитов был схвачен в деревне Мбала-Мбала, в двадцати милях от Кора.

Около ста солдат разместились и на территории самого лагеря "Кампи-иа-Симба", и три львенка, которых никуда не выпускали из клетки, метались по ней, зовя Джорджа; и так же точно с нетерпением ждали Джорджа птицы, белки, морские свинки – вся его "лагерная семья" ждала, когда же Джордж придет их кормить. Этому ритуалу, который продолжался в течение девятнадцати лет, теперь настал конец.

Два с половиной месяца спустя я гулял в сопровождении трех счастливых молодых львов – Батиана и его сестричек. Спотыкаясь, брели они среди африканских кустарников. Это было уже не в Кора, но в сотнях миль к югу от нее – в зарослях Тули, в Ботсване. Смерть Джорджа не унесла с собой свободу для троих его питомцев.

Я выхлопотал разрешение многих сторон, в том числе правительств Кении и Ботсваны, отвести в полное распоряжение троих питомцев Джорджа территорию в буше Тули, лежащую на стыке трех стран – Зимбабве, Южной Африки и Ботсваны. Единственной альтернативой, как мне казалось, могло быть только содержание их в неволе. В самом же Кора в обозримом будущем не предвиделось надежды, что кто-то продолжит дело Джорджа по подготовке львов к жизни на воле или вообще так же, как он, будет печься о Кора. Только взяв львов в Ботсвану, я мог попытаться подарить свободу этим сиротам, которых я так любил.

В последующие два с половиной года дело возвращения львов на волю было освоено. Это было время, подарившее много счастья, но знавшее и немало горестных моментов. Проще сказать, время смеха и время слез.