Последний хранитель (СИ)

Глава 12. Безумие

Страх обхватывал горло липкими щупальцами, душил и мешал мыслить трезво. О том, когда она мыслила «трезво», Мира уже не помнила. Все силы уходили на то, чтобы не утонуть в море галлюцинаций, куда смыло Миру после того, как она пустилась бегом по улицам Поморска.

С городом творилось что-то не то, с ней происходило то же самое. Сбивало с толку огромное количество бродивших по тротуарам людей. Никто не спешил на работу, не толпился на остановках в ожидании автобусов, на дорогах мельтешили машины, но хаотично, едва не врезаясь друг в друга. Холодный ветер носил косые снопы дождя, выборочно накрывая ими те улицы Поморска, что впали в немилость. Солнце больше из-за туч не выглядывало и даже намеков не подавало о своем присутствии. Тучи опустились еще ниже и едва ли не скребли брюхами городские высотки. Те уличные фонари, что реагировали на дневное освещение, давно включились, залив кварталы неровным электрическим светом. Ветер словно выбрал их особой мишенью, яростно раскачивая плафоны. В лицо то и дело летели пластиковые пакеты, окурки и фантики. Под ногами гремели пластиковые бутылки — ветер хорошенько прогулялся по мусорным бакам. Иногда прилетали лепестки отцветших деревьев, слабыми отголосками напоминая о весне.

Главное — не смотреть в их лица, решила Мира, отворачиваясь от очередного прохожего. В глазах людей царило безумие, но сложнее было отличить реальность от вымысла, порожденного лихорадкой. Мире уже давно не было холодно — она горела. Вот человека на другой стороне улицы снес несущийся на скоростях Камаз, но моргнув, она уже наблюдала другую картину — человек боролся с зонтиком, вывернутым ветром. Оттолкнувшая ее на переходе женщина споткнулась и, упав на колени, принялась покрываться углями. У нее почернела кожа, исчезли волосы, вздулась волдырями кожа на затылке. Мира потрясла головой — женщина была цела. Она лишь нагнулась за выпавшей монеткой и поспешила дальше.

Как же невыносимо жарко! У Миры пылали щеки, изнывала от жара кожа под тяжелым свитером, вспотели ладони. Иногда ей казалось, что огонь пробивается сквозь трещины в асфальте, но то, конечно, снова был лишь бред. Серые тротуары заливал беспощадный дождь.

Она вскрикнула, когда здание напротив накренилось и стало падать в ее сторону. Бежать было некуда. Мира врезалась в плотную толпу пешеходов на перекрестке, которая двигалась вперед, унося ее с собой — прямо к наклонившейся высотке. Наверх никто не смотрел, падающие куски панелей и обшивки людей не волновали. Мира присела, в ужасе закрыв голову руками. Ее равнодушно обтекала городская толпа, апокалипсиса не наступало.

Приоткрыв глаза, она увидела, что здание стояло на прежнем месте, зато соседний небоскреб опасно накренился в сторону городского театра.

Мне срочно нужен парацетамол, чтобы снять жар, поняла Мира, решив не обращать внимание на творившееся вокруг безумие. Здание то падали, то вновь поднимались, люди гибли самыми изощренными способами, в следующую секунду воскресая и продолжая нестись по улицам Поморска, гонимые ветром.

Но хуже видений был страх, который поселился в ее душе после слов «Лилит». Она не верила в дьявола, в магию, всю жизнь считая себя крайне прагматичным и рациональным человеком. Может, мать Карины сошла с ума? Может, она сама заперла дочь, а вместе с ней Влада, Егора и Вику? Все-таки приближалось затмение, а у мистически экзальтированных особ оно могло вызвать приступы безумия. Может, Мире следовало вернуться в участок и рассказать о подозрениях? Но одна мысль о том, чтобы снова встретиться с полицейскими, вызвала у Миры приступ малодушия.

Надо найти Галину Федоровну — это была первая трезвая мысль за очень долгий период. Странная бабка внесла за нее залог, она должна была знать, что вокруг происходит. А если все, что ощущала Мира, лишь бред, вызванной жаром, то у Галины Федоровны наверняка окажется парацетамол. И она должна знать, где Егор — хотя бы примерно. Несмотря на то что это Хрусталев подбросил ей наркотики, слова «Лилит» о том, что у него неприятности, заставили сердце Миры бешено колотиться. Она с ним разберется, но сначала убедится, что он в безопасности.

И все же в памяти всплывали события последних дней, подсказывая, что списать все на лихорадку не получится. Хрусталев со своей бабулей, семья Третьяковых, даже странный дед из соседнего подъезда — все они были связаны общим делом, куда каким-то образом втянули Миру. Фантазии про «Зеркало», затмение и слуги дьявола были лишь прикрытием чего-то по-настоящему опасного. Может, Миру втянули в разборки криминальных кланов? Да и подозрительно быстрое выздоровление Егора после аварии тоже не давало покоя.

Ты знаешь, где ответ. Голос, терзавший ее в камере, проснулся неожиданно, прокатившись эхом по воспаленному сознанию. Ответ в твоем доме. Подсказать, где именно?

Мира заткнула уши руками и поняла, что стоит на знакомой улице. Вот сломанные качели — их ломали так же регулярно, как и чинили, вот абрикосовое дерево, от прекрасных цветов которого остались одни воспоминания, а вот обшарпанный подъезд, который никогда не был ей родным. Она собиралась не сюда, а в соседний дом, но что-то заставило ее поднять голову и найти глазами этаж, где находилась квартира тетки. Стараться не пришлось. Из окна на пятом этаже валил густой дым. Привыкшая к миражам Мира потрясла головой, поморгала, даже потерла глаза руками, но дым никуда не исчез — он был настоящим. Прохожие равнодушно поглядывали на клубы, но глазеть не останавливались. Все по-прежнему куда-то спешили, видимо, полагая, что пожарных уже вызвали — кто-то другой, не такой занятый.

Не замечая ступеней, Мира понеслась наверх. Лифт, конечно, не работал. Запыхавшись, она взлетела на нужный этаж, замотала рот и нос шарфом, но на лестничной площадке дыма не чувствовалось. Руки дрожали, и ключ не сразу попал в замочную скважину. Похоже, тетка еще не вернулась с поминок, потому что она всегда запиралась на внутренний засов, когда была дома. Замок щелкнул, и Мира вломилась в квартиру, готовая тушить пожар, так как огонь, по-прежнему полыхающий у нее внутри, потушить было невозможно.

Дым тонкой струйкой вытекал из ее комнаты. Она распахнула дверь и непонимающе уставилась на Антона, который стоял рядом с грудой весело полыхающего компьютерного железа. Всю аппаратуру кузен сложил в центре комнаты, предварительно хорошо измяв. На кровати Миры валялась бита. В руках Антон держал баночку с жидкостью для розжига и пытался открыть заклинившую крышку. Его вид тоже оставлял вопросы. В одних трусах, со странными знаками, намалеванными маркерами по всему телу, он походил на безумца куда сильнее, чем Мира с ее видениями.

Заметив кузину, он просиял.

— Хорошо, что пришла! Поможешь открыть проклятую банку? А то без нее плохо горит. Нужно больше огня!

Мира выхватила у него бутылку и бросилась в ванную за ведром. К счастью, разбитый компьютер пока лишь плавился, и хватило одного ведра воды. Для верности Мира плеснула на пол еще парочку ведер, лишь потом подумав о соседях снизу. Впрочем, потоп был лучше пожара, да и о претензиях говорить было рано. Вокруг такое творилось!

— Ты с ума сошла? — набросился на нее Антон. — Мне нужен огонь! Я огонь, вокруг огонь! Путь все горит!

Он стал угрожающе надвигаться на нее, а Мира вдруг подумала, что кузен хоть и младше, но выше и сильнее. А если он тронулся умом, то наверняка себя не контролирует.

Схватив с тумбочки телефон, она рванула в коридор, захлопнув дверь прямо перед его носом. Антон навалился изнутри, но Мира успела повернуть ключ.

Надо вызвать скорую и пожарных на всякий случай, лихорадочно думала она и вдруг увидела соседку по площадке. Та забралась на узкий подоконник лестничного окна и доедала чахнувшее там растение. Изо рта женщины торчали жалкие стебельки, а глаза безумно блуждали по потолку, грозя вот-вот остановиться на Мире. Из одежды на соседке был лишь фартук, а тело размалевано теми же знаками, что и у Антона. Только женщина для художеств использовала не маркер, а нож, исцарапав себе всю кожу. Кто-то выл за дверью на лестничной площадке снизу, сверху на этажах раздавался хохот, скребся за дверью Антон и кричал, что ему нужен огонь.

Мира вылетела из дома, не помня себя от страха. На первом этаже ее пыталась затащить в дверь мужская рука в перчатке, но она вывернулась, оставив в пальцах шарф. Выбежав на середину улицу, Мира растерянно остановилась, не зная, что делать и как поступить. Звонить в скорую и сообщать о том, что все жильцы сошли с ума? А вдруг это все-таки ее собственный бред? С другой стороны, белый пар от затушенного пожара еще поднимался из распахнутого окна ее комнаты.

Она перевела взгляд на соседние дома. Кажется, там творилось что-то похоже. Хлопали створки и ставни, из окон с криками и хохотом высовывались люди, на тротуары летела мебель, коробки, цветы. Одни плясали на подоконниках, другие уже выбрались на крышу.

Откуда-то выскочила рыжая кошка и побежала прямо на нее. Мира попятилась, но потом поняла, что бешенства у животного не было. Сходили с ума только люди, а рыжая спасалась. Прошмыгнув мимо ее ног, кошка юркнула на детскую площадку и скрылась в детском игрушечном домике, который местные алкаши обычно использовали в качестве туалета. Мира машинально проследила глазами за животным и вдруг увидела, как в окошке домика появилась окровавленная рука, вцепившаяся в подоконник. Вслед за пальцами высунулось лицо. Человека было трудно узнать из-за многочисленных синяков и ран, но она хорошо запомнила того, кто сдал ее в полицию. Старик из соседнего подъезда, Артур Никодимович, глядел на нее единственным целым глазом и манил рукой, вернее, пытался это сделать, потому что его силы явно были на исходе.

Я к тебе не пойду, твердо сказала себе Мира, но в следующую секунду уже наклонялась над окошком, пытаясь разглядеть старика.

— Мира, девочка, лезь скорее сюда, пока тебя не заметили, — прохрипел дед. — И пока я еще дышу. Торопись, мне немного осталось.

У Миры не было никакого желания забираться в вонючий домик, да еще в компанию к подозрительному старику, но что-то в его голосе подсказывало: время сомнений позади.

Посмотрю, что с ним, и вызову скорую из домика, решила Мира. По крайней мере, безумия в глазах старика не было. Может, он видел, как прилетели инопланетяне и массово отравили разум жильцов всего квартала?

Внутри домика воняло так, что слезились глаза. Артур Никодимович скорчился на горе окурков и битого стекла и выглядел так же плохо, как Егор, когда Мира нашла того в туалетной кабинке. Казалось, по старику прошел каток, а дело закончили отъявленные садисты. Искореженную правую руку с оторванными пальцами он прижимал к груди, порванная в лоскуты одежда обнажала многочисленные раны, которые выглядели смертельными, одна нога ниже колена у него отсутствовала, но обрубок был пережат ремнем. То ли дед сумел оказать себе первую помощь, либо его мучители не хотели, чтобы он умер слишком быстро.

«Сдал какого-нибудь наркобарона полиции, а тот его наказал», — предположила Мира, вспомнив, как старик любил разъезжать в полицейской машине и подставлять всех кого попало. Но безумные крики, раздавшиеся снаружи, заставили ее вернуться на землю. Мира отползла подальше от входа и привалила оторванные дверцы обратно к проему. Пусть здесь и воняло, зато тесное пространство дарило ощущение безопасности.

— Не двигайтесь, — прошептала она деду. — Я вызову скорую.

И хотя люди сходили с ума в домах, и детская площадка была пуста, Мира теперь опасалась безумцев повсюду и решила говорить шепотом.

— Прости за подставу, — прохрипел Артур Никодимович, махнув в ее сторону здоровой рукой. — Не трать время на телефон, лучше послушай. Я тебя специально здесь дожидался. Минут на десять меня хватит, но время мое сочтено.

— За подставу будете извиняться, когда поправитесь, — сурово сказала Мира, чувствуя, что на глаза у нее наворачиваются слезы. Не могла она равнодушно смотреть на страдания деда и ничего не делать. Непонятно, откуда у старика вообще силы на разговоры брались.

— Тсс, — успокоил ее Артур Никодимович. — Мы тебя в полицейский участок отправили, потому что в эту ночь тебя везде схватили бы, а в полиции наши ребята работают. Эх, зря ты на Таиланд не согласилась. Уехала, может, обошлось бы все. Хотя, о чем это я? Еще вздумаешь себя винить. Таиланд стал бы лишь отсрочкой.

Он перевел дыхание и снова поднял ладонь, не давая ей сказать:

— Не перебивай, а то я не успею. Галия мертва, то есть, Галина Федоровна, ты ее знаешь. Егора тоже схватили. Думаю, он еще жив, но ему не позавидуешь. Он вместе с твоими подругами там, у Влада на корабле. С тобой ведь уже связались? Сказали, куда идти и что делать?

Пораженная Мира могла только кивнуть. Сил удивляться не было.

— Влад — опасный демон. Прагматик, все у него рассчитано до минуты. Мира, ты не помнишь, потому что тебе стерли память ради твоей же безопасности, но ты — последняя Хранительница. Не Карина, никто другой — ты. Мы знаем, что в парке Карина пыталась тебя убить. Отчасти по нашей вине, просто Влад успел первым. Мы хотели отвлечь его внимание на Карину, подставили ее тоже. В жаркие времена методы не выбираешь. Карина рассказала тебе про Зеркало-проводник? По глазам вижу, что да. Ты, небось, решила, что она выдумывает? Мы ей внушили, что она одна из нас. Хотели, чтобы Влад охотился за ней, а не за тобой, но Авелин оказался хитрее. А может, мы стареем. Егор же слишком молод. Силен, но горяч. Ты можешь не верить, но от реальности не уйти. И она такова, что ты осталась последней. Зеркало надо охранять любой ценой.

— Я не понимаю, — прошептала Мира, глотая непрошеные слезы. — Это не может быть правдой.

— Может. Нас было пятеро, и мы очень долгое время успешно скрывались от слуг дьявола. Мы наделены великой силой, но каждое затмение — вызов. Нам нельзя вступать в открытый конфликт. Сила дана лишь для того, чтобы уберечь зеркало, и все эти столетия нам удавалось тайно перемещаться по миру. Надолго на одном месте оставаться нельзя. В Поморске мы задержались из-за Егора. Он новенький, и мы решили дать ему шанс привыкнуть. Десять лет на одном месте — это слишком долго, слишком опасно.

— Но я ничего не помню! — с отчаянием произнесла Мира.

— Еще бы ты помнила, — фыркнул старик и закашлялся. — Того Хранителя, который прятал Зеркало, лишали памяти. И охраняли уже его. Обычно мы меняемся. Десять лет назад жребий прятать Зеркало выпал тебе. К тому же у вас с Егором удачный возраст. Хранители обладают многими способностями, в том числе, могут немного менять свой внешний вид, делая его моложе или старше в пределах десяти лет. Нам с Галией не было смысла молодеть, а вот вы с Егором смогли сойти за первоклашек. Ты ничего не помнила, и тебе было легко преодолевать десятилетнюю разницу, а вот он в теле ребенка весь извелся, пока не вырос. Ради безопасности мы устроили тебя к «тетке». Любовь Аристарховна получила очень солидные деньги за молчание. Ее сыну и другой родне тебя представили внезапно осиротевшей родственницей из другого города. Мы все пристроились поблизости, чтобы за тобой наблюдать. Нам немного надоело скитаться, и мы хотели пожить лет десять на одном месте. Все просчитали — кроме предательства. Нас предала Майя, ты знала ее, как соседку Егора.

— Она недавно погибла в автокатастрофе, — вспомнила Мира.

— Нет, — поморщился дед. — Ее убил Влад. Дьяволы умеют соблазнять, но, когда получают желаемое, препятствие на пути к цели уничтожается. Мы проработали с Майей почти пятьсот лет и больше ожидали, что оступится Егор, чем она. Майя выдала всех Хранителей кроме тебя. Может, в последний момент в ней что-то проснулось, но, так или иначе, твоего имени она не назвала. Поэтому мы пытались запутать Влада и убедить его, что последний Хранитель — Карина. Мы видели, как ты злилась на Егора за то, что он вдруг стал бегать за Третьяковой. Знала бы ты, каких усилий ему это стоило. Ваши с ним чувства тоже в планы не входили. Хранители на работе, нам запрещены личные отношения. Ты всегда была осмотрительной, однако десять лет совместного взросления с Егором что-то в тебе изменили. Мы уже собирались вмешаться, потому что Егор стал рассеянный и начал делать ошибки, когда случилось предательство Майи. После нашего разговора ты обязательно вспомнишь, возможно, ближе к вечеру. Сейчас же тебе, конечно, кажется все бредом. Ты видела, что происходит вокруг?

Мира снова кивнула. На слова сил не было, но старику и не нужен был ответ. Он пытался успеть рассказать все сам.

— Слуги дьявола как никогда близки к открытию Зеркала, — прохрипел он. — Человеческий мир почувствовал дыхание Чудовища, которое только и ждет, чтобы его выпустили. Демонам вроде Влада плевать на этот мир. Ведь есть много других. Однако и цели его уничтожить у них тоже нет. Апокалипсис — лишь побочный эффект. Бессмертие — вот чего они ищут. Первое дитя дьявола получило от своего темного родителя все, в том числе бессмертную и бесконечную жизнь. А также дар наделять бессмертием того, кто ему поклонится. Мы называем Влада и его приспешников слугами дьявола, но на самом деле они давно предали Темного хозяина, ведь действуют против его воли. Дьяволу не нужна конкуренция на земле, поэтому лично он никогда нам не мешал. Чудовище не может погибнуть, оно было создано до появления самой смерти, оно умеет лишь разрушать. Поэтому мы несем свой вечный пост рядом с его темницей.

— Но кто вы?

Дед какое-то время молчал, явно не желая отвечать, потом все-таки произнес:

— Скажем так, у каждого из нас есть грешки. Мы от Него, но в немилости. Пытаемся заслужить прощение. Мне оно, похоже, так и не светит.

Мире очень хотелось уточнить про Него, но вид у старика был совсем плох.

— А разве больше некому помочь?

Она хотела спросить, вмешается ли Он, если дела пойдут совсем плохо, но дед отчаянно затряс головой. Видно было, что полунамеки его разозлили.

— Есть мы, больше никого. О нас практически ничего нельзя было узнать, и в этом была наша сила. Она велика, но не безгранична. Мы не люди и не с Земли, поэтому для того чтобы наша сила не уничтожила тех, кто рядом, то есть, людей, да и нас самих, когда мы в человеческом обличье, были придуманы Замки. ЗамОк есть у каждого Хранителя. Его держат в секрете, потому что, как только враг узнает, в чем твоя слабость, а по сути, это и есть Замок, то он непременно ей воспользуется. Однако, чем старше Хранитель, тем проще Замки, и в то же время сложнее. Мы с Галией — старожилы, наши Замки примитивны и могли быть легко использованы против нас. Как оно и случилось. Майя не рассказала о тебе, но хватило и того, что она выдала наши личности и Замки. Мне нельзя выходить под дождь и снег. Если я нарушу этот запрет, моя сила иссякнет. В последнее время я и сам расслабился, постоянно шарахался под дождем в пленке и под зонтом, одно это уже могло вызвать вопросы, но я был спокоен, потому что в Поморске полно странных людей. Влад не мог меня заподозрить, потому что я был для него лишь безумным стариком. Хранителей нельзя почувствовать или увидеть, когда мы применяем нашу силу. С нами можно разделаться, только узнав про наш Замки. Нам надо было бежать, как только мы узнали о предательстве Майи, но перемещать Зеркало с места на место не так уж просто. Мы решили, что раз Влад ничего не знает о тебе, то есть шанс справиться и протянуть до затмения. В это время наши Замки исчезают, и мы собирались покончить с Владом. Но он нас переиграл.

— Вы подставили Карину.

Упрекать умирающего было последним делом, но теперь мозаика постепенно складывалась в цельную картину, и она Мире совсем не нравилась. Карина не только поверила в то, что она последняя Хранительница, но сразу же попыталась предать всех, повторив путь Майи. А теперь расплачивалась за свое легковерие.

— Если бы я знал, что смерть невинного может остановить Чудовище, я бы сделал все, что в моих силах. Я же сказал — мы не ангелы. Чудовище чувствует, что на этот раз у его приспешников все получится. Оно ждет своего часа и уже бередит умы людей. К тому времени, когда наступит затмение, в Поморске не останется ни одного разумного. Владу и не нужно будет ничего делать. Люди сами себя уничтожат. Ты — последняя Хранительница, Мира. Галия умерла час назад. Ее Замком были тараканы. Как только Влад узнал о них, то вызвал в дом дезинсекторов. Мы охраняли тебя в парке и пропустили их приезд. Сложнее всех им было справиться с Егором. Его Замок — запрет на сахар. Они не могли вытащить его под дождь или убить тараканов в его доме. Он попался, когда пришел за тобой в полицейский участок, но вышла путаница, и тебя отпустили раньше. Влад — сильный демон, но у его могущества в этом мире тоже есть ограничения. Он не может выступать против системы, и мы всегда сотрудничали с государством. Потому и посадили тебя в камеру на ночь — думали, что к утру справимся. Майя ведь все это время была жива. Похороны, поминки — это все видимость для людей. Она переметнулась к Владу, так как мечтала избавиться от бремени Хранителя. У нее то грешков было побольше наших. Майя нас выдала, но о Замках рассказала не сразу. Видимо, еще сомневалась. Наверное, думала, что Влад одолеет нас и так. Вчера она рассказала о Замках, а ночью ее убили. Мы чувствуем смерть каждого из нас. Беги, Мира. Только так ты можешь всех спасти. Влад уже догадался о том, что ты последняя, но пока он не знает твоего Замка, тронуть тебя не сможет. Наверняка Егора сейчас пытают, чтобы выведать твой запрет, но Хрусталева трудно расколоть. Однако риск есть всегда, поэтому лучше беги. Тебе надо продержаться только эту ночь. На такой случай мы построили бункер, он находится в подвале школы, где ты училась. Вот, держи. Это ключи от черного входа. Там есть все, что нужно. При желании можно и месяц продержаться. Комната примыкает к раздевалке, о ее существовании никто не знает, вход замаскирован под шкаф. Поклянись, что ты спрячешься.

Мира сжала пальцы вокруг кусочка металла, испачканного кровью Хранителя. Нехорошо было лгать умирающему, но она кивнула.

— А в чем моя сила?

— В твоем Замке, — также шепотом ответил дед. — Что бы ты себе ни воображала, ни в коем случае не ходи на корабль. Я умираю и помочь тебе не смогу. На корабле — вода, она под ним. Вода — везде, вода — это зло. Его стихия. Тебе должно быть страшно, Мира, потому что теперь ты одна. Беги!

Разум Артура Никодимовича уже сдавал. Он еще что-то хрипел, но мучиться ему оставалось недолго. Через три минуты его не стало.

Мира вылезла из домика куда спокойнее, чем четверть часа назад, когда забиралась внутрь, чтобы вызвать скорую безумному деду. Ее лицо было неподвижно, взгляд обернулся внутрь себя, она чувствовала изменения, которых не хотела. Ей было страшно, но этот страх не был связан с тем, что творилось вокруг. Кажется, она начала вспоминать.

У каждого Хранителя есть Замок. Запрет, которого он обязан был соблюдать всю жизнь. То, что вызывало ужас и пугало страшнее смерти.

Ноги сами понесли Миру туда, откуда она бежала совсем недавно. Дом тетки уже не казался родным. Наоборот, бетонная коробка с рядами окон напоминала клетку. Хаос на улице усилился, с подоконников срывались люди и умирали на земле не сразу. На тротуарах бесновались те несчастные, которые выбежали из квартир, не зная, что делать со своим безумным разумом и ставшим чужим телом. Мира прошла мимо всех, еще живых и мертвых, и вошла в знакомый подъезд. Пахло дымом, но уже не имело значения, Антон ли это снова поджег свой компьютер, или кто другой пытался сотворить ад на земле. Мира начинала вспоминать. И чем быстрее в ее разум просачивалось то, что пряталось столько веков, тем нетерпеливее она становилась.

Последние ступени Мира преодолела бегом, спотыкаясь и едва не падая. Ничто больше не имело значения. Ничто, кроме шкафа. Она всю жизнь боялась заглянуть в его нутро, приоткрыть никогда не запирающиеся дверцы и посмотреть на то, что было предназначено только для ее глаз. На то, что было ценнее всего на свете.

Мира протянула руку и коснулась старой створки. У каждого есть Замки. Настало время ей отпереть свой.