Последний контакт

Глава 2

Укладываться обратно в криокапсулы никто не пожелал, слишком уж нерадостной была перспектива лишнего цикла гибернации. Как ни крути, но технология ещё не была отработана и не все переносили её без последствий.

Продовольствия на борту «Марка-10» было достаточно, а потому восьмимесячный полёт в сравнении с процедурами погружения в криосон и вывода из него не казался такой уж мрачной перспективой. На рудовозе у каждого члена экипажа были индивидуальные каюты. Они были хоть и маленькими, всего по пять квадратных метров на брата, но оснащены всем необходимым. Сухой душ, санузел, кровать, стол, медиакомплекс и гравитация – в общем, всё, что нужно для сносного существования на борту рудовоза, чтобы не свихнуться от скуки.

Смущало лишь наличие опасного груза за плечами, но тут, как говорится, ничего не попишешь – такая работа. Все восемь месяцев каждый из членов экипажа занимался своим делом. Капитан и пилоты следили за параметрами курса, системами рудовоза и процессом торможения – за все остальное отвечал бортовой компьютер. За состоянием реактора «Марка-10» и стабильностью груза следил физик Ильин. Алла Марр, навигатор и второй пилот корабля, на досуге развлекалась расчётом сложных траекторий подлёта к отдалённым объектам в разных секторах доступной полётной зоны.

Перспективные планетоиды, астероиды и спутники планет как в Солнечной системе, так и за её пределами давно представляли интерес для горнодобывающих компаний развитых стран. Россия в этом плане традиционно занимала лидирующие позиции. Видимо, такой была её историческая миссия – не дать замерзнуть и скатиться в каменный век всему человечеству. Хотя, как и прежде, не все страны могли спокойно смотреть, как русские, вооружившись уникальными технологиями, с оголтелым энтузиазмом и безрассудной храбростью наперевес покоряют дальний космос. Прямыми конкурентами для русских вот уже четверть двадцать второго века выступали Китай, Индия и энергетический союз арабских государств.

Основной интерес, естественно, представляли урановые рудники. Земля давно истощила свои собственные запасы, а альтернативу ядерной энергетике на планете так и не придумали. Зато сама отрасль за последний век сделала качественный скачок в развитии, чем подстегнула практически все наукоёмкие производства. Бурными темпами развивались информационные технологии, физика, химия, медицина, биоинженерия, ракетостроение, космонавтика. Полёты внутри Солнечной системы стали обыденностью, а в последние пятьдесят лет человек замахнулся и на новые звёздные системы. «Марк-10», собственно, и был одним из первых рудовозов, забравшихся в своих изысканиях так далеко. По мнению учёных-атомщиков и экономистов, оно того стоило.

Практически все крупные города на планете использовали энергию небольших, компактных ядерных реакторов – спасибо военной промышленности и гонке вооружений двадцатого и двадцать первого веков. Реакторы становились меньше, а их производство и обслуживание проще. К концу двадцать первого века основу атомной энергетики планеты составляли миниатюрные реакторы восьмого поколения, производившиеся по принципу модульной сборки. Это унифицировало производственные процессы и упростило сборку готовых атомных электростанций на местах. Энергия атома стала наиболее чистой и, что более важно, самой дешёвой на планете. Компактные монореакторные электростанции использовались везде, начиная от удалённых городков за полярным кругом и заканчивая космическими аппаратами межзвёздного класса. Атомная промышленность постепенно вытеснила углеводородную, во многом она превосходила все отрасли возобновляемой энергетики вместе взятые.

Естественно, при таком бурном развитии атомной промышленности остро встал вопрос дефицита топлива для реакторов. Все современные реакторы, как правило, отличались друг от друга лишь используемыми теплоносителями, которыми могли быть вода, гелий, жидкий металл или расплавленная соль. В качестве топлива человечество по-прежнему использовало старый добрый уран, коего на земле после бурного роста атомной энергетики оставалось всё меньше. Как оказалось, на бескрайних космических просторах его было предостаточно. Модульные космические корабли-бурильщики вроде «Марка-10» сотнями устремились в бездну космоса в поисках этого ценного ресурса, да и не только его. Они производили разведку и буровые работы практически на всех планетах Солнечной системы и их спутниках. Если та или иная экспедиция натыкалась на богатые залежи урановой руды, на этом месте относительно быстро возводили компактные модульные заводы по её добыче. Благодаря современным технологиям обогащение урана производилось на месте – так было безопаснее, проще и дешевле. На Землю же доставлялось уже готовое к использованию топливо.

Медик Валерия Мирская тоже не скучала, весь полёт она проводила в научных изысканиях. Чем конкретно она занималась, никто не знал, и, если откровенно, никто особо и не интересовался. Не лезет со своими дозиметрами, ну и ладно. Инженер-электрик Денис Корнеев постоянно пропадал в недрах грузового отсека. На борту, напичканном дорогими высокотехнологичными игрушками, всегда было чем заняться и что чинить. Человеком он был нелюдимым, обществу людей предпочитал компьютеры и механизмы.

Легче всего перелёт давался обоим операторам буровых установок, Медведеву и Балычеву. Ребята недолюбливали друг друга, но, вопреки логике, часто проводили время вместе. Их всегда можно было застать на камбузе за игрой в покер или за партией в шахматы. Видимо, их неприязнь складывалась не только из разницы в мировоззрении, но и из банального соперничества. Они во всём были друг другу антиподами, а противоположности, как известно, часто притягиваются.

Тяжелее всего перелёт давался геологу Кириллу Васильеву. Маленький полноватый мужчина с зарождающимся на голове озерцом лысины отчаянно боролся со скукой, не находя себе занятия по душе. Его работа на рудовозе, по сути, заканчивалась ровно в тот момент, когда нужный объект в космосе был изучен и выпотрошен. С того момента, как рудовоз лег на новый курс, бедный геолог слонялся по кораблю без дела и нередко докучал остальным членам экипажа своим нытьём. Не помогали ни книги, ни фильмы, ни музыка. Ему пару раз даже намекали на возможность забраться в криокапсулу, но он, как и большая часть экипажа, плохо переносил дегибернацию, а потому от такого разрешения своих мытарств категорически отказывался. В конце концов Валерии удалось подобрать геологу хорошую седативную терапию, и тот проспал большую часть пути естественным образом.

Так незаметно прошли восемь месяцев полёта. Все это время «Марк-10» притормаживал и к заданной точке выходил уже на скорости, вполне соответствующей должным скоростям маневрирования в Солнечной системе. В один из стандартных дней безделья капитан собрал экипаж на мостике и сообщил, что сегодня в час дня по стандартному земному времени будет произведена процедура финишного оттормаживания. Этот процесс был самым неприятным в космических полётах, если не считать гибернации. Во время него, согласно технике безопасности, отключалась искусственная гравитация и задействовались маневровые двигатели малой тяги. Вестибулярный аппарат неподготовленного космонавта мог при этом выдать пару-тройку сюрпризов.

Капитан Сопкин уже заканчивал инструктаж, когда его отвлёк старпом:

– Товарищ капитан, у нас новое сообщение с Земли.

– Сейчас, погоди, – отмахнулся Сопкин, но Вершинин стоял на своём.

– Думаю, вам лучше сразу взглянуть на эти данные.

Сопкин картинно закатил глаза и развернулся к старпому, жестом позволяя экипажу разойтись по каютам.

– Ну, что там у тебя?

– Вот, – протягивая капитану планшет, старпом бросил на остальных членов экипажа озабоченный взгляд. Это заметили оператор Медведев и физик Ильин. Заинтригованные, они задержались на мостике. Остальные ушли.

Капитан смотрел в планшет и хмурился всё сильнее.

– Что не так? – спросил физик, улавливая настроение капитана. Сопкин рассеянно взглянул на мужчин, застывших между отсеками, и как-то неуверенно скомандовал:

– Займите свои каюты, господа. Мы приступаем к торможению. После я вас соберу для экстренного совещания. И да, Владимир Иванович, перед торможением я попросил бы вас ещё раз проверить груз. Думаю, минут тридцать у вас есть.

Физик пристально посмотрел на капитана, затем на старпома, но больше ни о чём спрашивать не стал.

– Пойдём, Виктор. Поможешь мне, – сказал он Медведеву и увлёк оператора за собой.

– И что это должно означать? – набросился на старпома капитан, когда мостик опустел.

– А мне почём знать? – изумился такому напору Вершинин. – Я сам только распаковал эту передачу.

– А ошибки тут не может быть?

– Они не прислали бы нам эти данные, если бы были уверены в ошибке.

– Да, ты прав, – капитан выглядел озабоченным. Его глаза бегали по интерьеру мостика, то и дело возвращаясь к информации на планшете, которую только что получил «Марк-10».

– Ладно, – наконец принял решение Сопкин, – давайте готовиться к торможению, а после обсудим всё с командой. Может, у кого-нибудь из этих оболтусов и появятся здравые мысли на этот счёт.

Манёвр прошел без сучка, без задоринки. Все системы отработали как надо. Уже через десять минут после торможения возобновилось вращение жилых модулей, и все члены экипажа вновь почувствовали на себе тяжесть гравитации. Тут же ожил селектор.

«Всем членам экипажа собраться на мостике через пять минут», – возвестил из него сухой голос старпома.

Долго ходить вокруг да около капитан не стал.

– У нас новые вводные, – сообщил он собравшимся. – С Земли передали, что в предполагаемом месте поломки исследовательского судна «Осирис-3» не так давно была зафиксирована гравитационная аномалия.

– Чёрная дыра? – уточнил физик.

– Нет, – успокоил экипаж Сопкин, – аномалия слишком мала, чтобы говорить о чёрной дыре. Кроме того, она была зафиксирована лишь единожды. Искривления пространства-времени не пропадают сами по себе.

– Это естественные дыры не пропадают, – тут же вставил свои пять копеек физик Ильин.

Капитан и физик уставились друг на друга в немом диалоге. Повисла минутная пауза.

– Думаю, я выражу общее мнение команды, – заговорил Медведев, – если скажу, что большинство из нас не сильны в физических аномалиях гравитации. Может, вы разъясните нам, в чём закавыка?

Капитан не выдержал взгляда физика и, отвернувшись к панели управления кораблем, произнёс:

– Похожие аномалии фиксировались при испытаниях новейшего гравидвигателя. Это перспективная разработка Роскосмоса. Секретная.

– Но, насколько мне известно, – взял слово физик, – эта технология так и не была доведена до ума. Испытания проводились недалеко от Сатурна, и его тяготение всё испортило.

– Так и есть, – кивнул капитан физику, вновь повернувшись к команде. – Они пытались понять, можно ли использовать гравидвигатели в пределах Солнечной системы или на подлёте к планетам других звездных систем. КПД таких двигателей превышает КПД нынешних импульсно-ионных, но не намного. В ходе испытаний выяснилось, что их можно использовать только за пределами зон влияния массивных планет, а стало быть, их производство пока нерентабельно. От проекта отказались и отправили его на доработку.

– Или не отказались? – усомнилась Валерия. – Откуда тогда аномалия?

– Вот это нам и нужно выяснить.

– А спросить у ЦУП напрямую – не вариант? – спросил Медведев.

– Эти жуки боятся любой утечки информации, – пробубнил Балычев, ковыряя ногтем в зубах. – Так они тебе и ответили в открытой передаче.

– Тоже верно, – согласился капитан, – но я всё же попытался. Они ответили четким «нет». На борту «Осириса-3» не был установлен гравидвигатель.

– Давайте не будем наивными, – развел руками физик, – принцип работы гравидвигателя известен не только русским. Исследования в этом направлении наверняка ведутся и другими державами.

– Стоп, стоп! – не выдержал Медведев. – Вы сейчас намекаете на то, что рядом с этим «Осирисом» может быть ещё один корабль?

– Я ни на что не намекаю. Просто говорю, что такая технология может в любое время появиться и у китайцев, и у арабов, и у любой другой космической державы. Даже частные компании ведут такие разработки.

– Допустим, – согласился с предположением капитан Сопкин. – Предположим, у кого-то появился корабль, способный забраться так далеко и работающий на принципиально новом движке. Зачем ему подбираться так близко к «Осирису»?

– Ну, это уже не моя компетенция, – ответил Ильин. – Я могу допустить, что у кого-то такие корабли есть. А вот что им нужно от нашего корабля, тут уж увольте. Даже предполагать боюсь.

– Если это так, – задумчиво произнес геолог, – то, вероятно, мы с вами можем стать свидетелями первого в истории космического пиратства.

– Не спешите с выводами, Кирилл Сергеевич, – спокойно произнес Сопкин. – У нас нет никаких оснований полагать, что кому-то взбредёт в голову подлетать к звездолёту так близко. На таких скоростях это просто немыслимый риск. Малейший просчёт – и оба корабля разлетятся в пыль.

– Но исключить вы это не можете, – возразил геолог.

– Как и доказать, – добавил физик.

Вновь повисла тишина. Каждый думал о своём, новых предположений никто не выдвигал.

– Что ж, – сказал капитан, – раз уж никаких идей больше нет, предлагаю решить, полезем мы во всё это или свалим немедленно.

– Эй, кэп! – возмутился Балычев. – Хотите сказать, мы тут восемь месяцев зазря куковали? Если свалим, никто нам не заплатит!

– А полезем, можем нарваться на неприятности, – тихо сказала Валерия Мирская.

– Капитан, – обратился к Сопкину геолог, – я вижу вашу озадаченность и, если честно, сам удивляюсь себе, но… – он встал и прошелся вдоль стола. – Вы себе представляете корабль с этими гравидвигателями?

– Ну, теоретически, – задумался капитан, – да. Думаю, смогу разглядеть.

– Да там все смогут, – сказал физик. – В отличие от простых двигателей, которые толкают корабль, гравидвигатель располагается на его носу. Он изменяет пространство перед собой, вроде как сжимает его. Затем корабль просто всасывается в эту область искривления гравитации и за счет этого перемещается.

– В целом, правильно, – подтвердил Сопкин. – Только вы описали не полный цикл и не совсем верно. Гравитацию перед кораблем не сжимают, а наоборот, усиливают.

– Ну да. Я именно это и имел в виду.

– Но этого мало, – продолжил капитан, – нужно ещё и пропорционально уменьшить ее позади объекта движения. То есть к одной точке корабль притягивается, а другая точка вроде как отпускает корабль, то есть отталкивает его в нужную сторону, иначе корабль разорвёт. Устройства эти довольно объёмные. Думаю, это будет выглядеть, как два огромных нароста спереди и сзади корабля. Поскольку полагаться в таком дальнем странствии на необъезженную технологию странно, уверен, этот корабль будет оснащён ещё и стандартным импульсно-ионным двигателем.

– Должно быть, это будет довольно странная конструкция, – согласился физик.

– Неважно, – продолжил геолог. – Я вот о чём: если мы подлетим на расстояние визуального контакта, вы же сможете определить, есть ли на «Осирисе» такие двигатели?

– Думаю, что смогу, – уверенно ответил капитан.

– Равно как сможем понять, есть ли они на втором корабле?

– Если там присутствует второй корабль, мы вообще не станем приближаться, – чётко обозначил свою позицию Сопкин.

– Ну, так в чём же проблема? – развел руками геолог. – Подберёмся поближе, убедимся в собственной безопасности и только тогда решим, что нам делать дальше.

– Мысль интересная, – задумчиво протянул капитан, – но есть одна загвоздка.

– Какая? – все синхронно посмотрели на него.

– У нас на борту есть только импульсно-ионные двигатели, а они малотяговитые. То есть мы можем разогнаться на них до 15 процентов от скорости света, тем и живём, но сделаем мы это не сию секунду. На разгон потребуется время. Много времени.

– Ну так и им потребуется время, не так ли?

– Тоже верно.

– Капитан, для разгона мы можем попробовать маневровые двигатели, – предложил старпом, не отрываясь от экрана монитора.

Сопкин покачал головой.

– Не выйдет. У нас масса слишком большая, они нас не разгонят.

– А если использовать тягу буровой платформы? – внезапно предложил Медведев. Его идею тут же подхватил Балычев.

– Точно! В них же дури до чёрта! Они предназначены для долгого удержания платформы на весу в условиях притяжения целых планет! Наш малыш точно справится!

Капитан задумался. И действительно, способ бурения заключался в том, что с орбиты вниз к планете или планетоиду платформа спускалась самостоятельно. Затем она занимала нужную позицию и в таком положении висела неподвижно часами, используя лишь реактивную тягу. Тратилось при этом куча топлива, но оно того стоило. За это время рудовоз занимал над планетой геостационарную орбиту, а платформа оказывалась между поверхностью и рудовозом. Затем к ней с рудовоза выстреливался сверхпрочный трос, которым платформа и фиксировалась. На земле по схожей схеме строились космические лифты.

– Что ж, идея интересная, – вынес наконец вердикт капитан. – Кто за?

Руки подняли все члены экипажа.

– Ну, тогда за дело. При текущей скорости мы увидим «Осирис-3» через час. Пока можете заняться своими делами.

Минут через сорок все вновь собрались на мостике, ждать особого приглашения никто не пожелал. Интрига витала в воздухе. Цел ли «Осирис-3»? Оснащён он гравидвигателем или нет? И есть ли поблизости чужой корабль? В ближайшие минуты на все эти вопросы будут получены чёткие ответы.

Капитан стоял рядом с пилотами, все трое пристально вглядывались в экран, на котором была видна расплывчатая светлая точка. Минут через пять точка вытянулась в сигарообразный предмет, а ещё через десять минут капитан произнёс:

– Есть визуальный контакт. Это определенно «Осирис-3». Прощупай-ка его, Серёга.

– Уже. На позывные не отвечает.

– Корабль должен быть без экипажа. Это автономная миссия, там всем рулит ИИ.

– То есть они послали к другим мирам пустой корабль? – удивилась Валерия Мирская.

– Для начала нужно эти миры найти, изучить, прощупать, и только потом уже посылать человека к чёрту на рога, – пояснил физик. – С этим и компьютер справится.

– Что на сканере? – спросил Сопкин.

– Пусто, капитан, – доложила Алла Марр. – Корабль излучает электромагнитное поле, но оно слишком слабое. Двигатели заглушены.

– А реактор? – влез физик.

– Реактор работает. Режим, скорее всего, спящий. Но он определённо не заглушен.

– Других кораблей поблизости не видно? – взволнованно спросил геолог.

– Если там кто и есть, он скрыт корпусом «Осириса», – сказал Вершинин, пристально вглядываясь в экран монитора. – На радарах пусто. Только один корабль.

– Продолжаем сближение, – скомандовал капитан. – Двигатели платформы в режим готовности.

– Есть, капитан. Я в любой момент могу запустить их.

Рука первого пилота потянулась к нужному тумблеру, пальцы замерли над ним. «Марк-10» продолжал сближение, «Осирис» на экране рос на глазах. Вот уже стали видны рубка и овальные отсеки-модули. Позади корабля отчетливо выступали мощные двигатели. Центральный отсек с обитаемыми модулями не вращался.

– Он неподвижен, – тихо сказал Вершинин. – На борту не будет гравитации.

– И я не вижу ничего, что можно было бы принять за гравидвигатели, – добавил Сопкин. – Что бы там ни было с этой гравитационной аномалией, её вызвал не «Осирис».

– Капитан, – громко произнес Вершинин, – десять километров.

Кто-то из экипажа присвистнул.

– Это каких же он размеров, если до него десять километров, а он уже выглядит, как Эверест? – восхитился Балычев.

– Это исследовательское судно с кучей оборудования на борту, – пояснил Сопкин. – Корабли класса «Осирис» действительно огромные, но до Эвереста он всё же не дотягивает. Полтора километра в длину и пять сотен метров в ширину, высота рубки триста восемьдесят метров.

– На беременную каракатицу похож, – заметил Балычев. Реплику пропустили мимо ушей.

– Пять километров.

– Давай тормозные.

Рудовоз мелко завибрировал, где-то в недрах корабля зашипели системы подачи топлива. Все почувствовали лёгкую перегрузку.

– Мягче, ещё мягче, – шептал капитан, – всё, тормози.

Корабль словно уткнулся в желе, затем последовал мягкий толчок, и наконец всё стихло. Вершинин доложил:

– До цели тысяча метров. Мы легли в дрейф. Маневровые поддерживают заданное расстояние.

По мостику прокатились аплодисменты и радостные возгласы одобрения. Пилоты сработали отлично.

– Приступить к визуальному осмотру «Осириса-3», – скомандовал капитан, не сдерживая улыбку. – Подготовить систему дальней связи. Там на Земле уже заждались, наверное.

Овации стихли. Все члены экипажа взволнованно разглядывали картинку на мониторе.

– Капитан, – обратился к Сопкину старпом, – мы довольно далеко от Солнца. Анализ показывает, что радиационный фон в пределах допустимых значений.

– И что?

– Мы можем открыть защитные экраны. Светофильтры потянут нагрузку.

– Что ж, давай. Взглянем на него вживую.

Вершинин вызвал меню управления и ввёл несколько команд. Корпус корабля опять завибрировал, защитные экраны разъехались в стороны, открывая экипажу поразительную картину. В пространстве меж звёзд в лучах прожекторов старого, потрёпанного временем и тяжёлой работой «Марка-10» сиял корпус огромного межзвёздного корабля.

– Поразительно! – прошептала в изумлении Алла Марр.

– Уму непостижимо, – согласилась с ней Валерия Мирская. – Два корабля с одной планеты зависли в межзвёздном пространстве в двух световых годах от родины.

– Это даже звучит, как фантастика, – поддержал девушек Медведев.

– Ага, как порнотриллер! – изгадил момент Балычев.

– Фу, придурок! – выругалась Алла Марр, косо поглядывая на довольную физиономию бурильщика.

– Ладно, друзья, – прервал минутку изумления капитан. – Собачиться потом будем, сейчас нужно поработать. Давай-ка, Сережа, аккуратно облетим этого здоровяка кругом. Я что-то видимых повреждений на корпусе не углядел.

– Может, на платформе облетим его? – предложил Медведев. – Я бы смог. Зачем весь корабль гонять?

– Ага, умник, а если с тобой там что случится?

– Полечу один – случится только со мной, капитан. А так, если что, мы все встрянем.

– Капитан, Медведь дело говорит, – вступился Вершинин. – Рисковать целым кораблём незачем.

Сопкин с укором поглядел на первого пилота.

– Ладно, этот дурень ляпнул. Ты-то чего лезешь? У «Марка» силовые поля есть, у платформы нет. Ты вот скажи, что там за гравитационная аномалия была?

Вершинин пожал плечами.

– Не знаю.

– Не знаю… – передразнил его Сопкин. – Вот и я не знаю. Выпустишь платформу, расплющит её там, что будешь делать? То-то же. Врубим на полную силовое поле, перенаправим его на нос и медленно облетим по кругу. И ничего рудовозу не будет.

– Я раньше такого не делал, кэп.

– Ай, – махнул рукой Сопкин, – встань, я сам сделаю.