Последний подарок

Николай

Я смотрю на Дейзи и красные рубцы на её коже вокруг темного контура сердца и букв моего имени, что впечатаны в него. Мои кости, будто становятся жидкими. Меня шатает, и я упираюсь рукой в стену, чтобы не упасть лицом вниз.

— Живопись — занятие для слепцов. Художник рисует не то, что видит, а то, что чувствует.

Я цитирую ей Пикассо, потому что собственных мыслей у меня нет.

Её улыбка дрожит.

Я спешу ей всё объяснить, но мои слова как проливной дождь, тверды и рассеяны.

— Я мечтаю принадлежать тебе. В моих фантазиях ты носишь какой—то знак, чтобы все знали, не о том, что ты принадлежишь мне, а о том, что я принадлежу тебе. Но это было только в моих мечтах. Я бы никогда не осмелился сказать, что... — я задумываюсь, подбирая правильное слово, — что хочу этого.

— Однажды ты сказал, что тату рассказывают твою историю, и я хотела сделать так же.

Её губы трясутся от эмоций.

Я бросаюсь к ней, не в силах стоять здесь, переполненный любви. Мы оседаем на пол, обнимая друг друга. Я не прижимаю её к себе крепко, чтобы не травмировать место тату. Чувствуя влагу на своем лице, я поднимаю взгляд в поисках протечки труб, но понимаю, что это я. Протечка во мне.

Дейзи стирает слезы:

— Надеюсь, это слезы радости?

Её голос нежный и дразнящий.

Я пытаюсь говорить, но комок в горле перекрывает любые попытки. Подарок, который я купил Дейзи, кажется теперь бессмысленным. Сглатывая, я пробую ещё раз:

— Меня родила женщина, у которой нет имени. Она была проституткой банды. Они забрали меня у неё. Возможно, у неё были ещё дети. Банда стала мне семьей, а пистолет соском, кормящим меня. Я рос, питаясь страданиями других людей, пока однажды не отказался от строгих солдатских принципов банды. Но так я и потерял единственную семью, что у меня была. И прекрасно, говорил я себе, мне никто не нужен. До тебя, Дейзи. Когда я увидел тебя и твою улыбку, я вдруг понял, что цель всей моей жизни — найти тебя и стать твоим. Я пластилин в твоих руках. Моя жизнь и моё сердце — всё твоё. И то, что ты требуешь меня в собственность — это величайший подарок, который у меня когда—либо был.

Теперь плачет и Дейзи, и наши слезы смешиваются. Наше объятие было не столько сексуальным, сколько духовным. В этот момент мы казались друг другу гораздо глубже, чем когда были голые.

— Ты моё сердце, Ник. Я требую тебя.

Я вздрагиваю от её слов, а она повторяет их громче и с большей силой:

— Я требую тебя.

Она немного отталкивает меня и зарывается в карман. Развернув руку, она показывает мне коробку с кольцами. Поспешно открыв её, она вытаскивает пару колец.

Я замираю, пока она скользит к моей левой руке.

— Я требую тебя, — шепчет она, нежно целуя меня и вовлекая в поцелуй мои губы.

Я стараюсь подхватить их, но это слишком быстро для меня. Металлический предмет вдавливается в мою ладонь. Это другое кольцо. Дрожа, я поднимаю её левую руку и одеваю ей кольцо на палец.

— Я теперь твой, а ты — моя, — говорю я.

Её улыбка освещает нашу квартиру, будто за окном день. Я вижу, как прекрасна и чиста её сияющая душа, а рядом с ней моя. Внутри меня горит удовлетворение и превращается в желание. После того как мы скрепим наш союз физической связью, я отдам ей ключи от машины. Теперь я знаю, что она не будет протестовать, ведь мой подарок ничто по сравнению с тем, что она преподнесла мне.

Мне удается встать на свои шатающиеся ноги. Схватив Дейзи, я иду в направлении спальни, понимая, что подарки измеряются не денежной стоимостью. Я мог бы без конца тратить деньги на Дейзи, но не мог бы приблизиться и к толике того, что она дала мне. Человеческая жизнь коротка. Это просто синяя точка во вселенной, которая появляется и исчезает в мгновение ока.

А любовь двух людей и есть сущность бытия.