Последний подарок богини

Глава I. Традиционное нидосское гостеприимство

Крепко прижимая к себе корзину, Айри ловко лавировала в толпе, запрудившей пирс, а вот шагавшим позади спутникам приходилось несладко. То и дело кто-нибудь задевал подвешенный к шесту расписной сундук и громко возмущался неуклюжестью носильщиков. Под градом упрёков Гернос смущённо прятал глаза, щурился и норовил поглубже втянуть голову в узкие плечи. Обернувшись на очередной злобный визг, девушка не смога удержаться от улыбки. Какой-то толстый даросский купец в коричневом плаще тёр ушибленный локоть и громко грозил Алексу гневом богов и всеми возможными карами: от жалобы портовым стражникам до кровавого убийства. Однако лицо юноши продолжало оставаться совершенно спокойным. Айри знала, чтобы вывести его из себя нужно что-то посерьёзнее пустого сотрясания воздуха.

Каменные плиты причала плавно перешли в мостовую, и город принял новых гостей, а возможно будущих жителей, в равнодушно распахнутые объятия улиц. Чем дальше от порта, тем легче становилось идти. Толпа уже не давила плотной массой, расползаясь по площадям и переулкам.

Свернув в один из них, Айри окликнула насупившегося Герноса:

— Узнаёшь места?

Тот дёрнул плечом, поправил шест и ответил тонким женственным голосом:

— Нет.

— Разве ты никогда не бегал смотреть на корабли? — удивилась девушка. — А ещё сын капитана.

— Я не ходил этими крысиными тропами! — недовольно буркнул собеседник и едва не споткнулся о торчавший из неровной мостовой камень.

В отличие от главных улиц, вымощенных гладкими прямоугольными плитами, здесь землю покрывали кое-как уложенные булыжники.

— Чего мы сюда заперлись? — раздражённо поинтересовался Алекс, когда навстречу попался осёл, нагруженный двумя корзинами с древесным углём. И им пришлось прижиматься к стене, покрытой подозрительного вида потёками.

— Так быстрее будет, — объяснила Айри, виновато косясь на чёрную полосу, украсившую юбку молодого человека.

— Тогда веди, Сусанин, — обречённо вздохнул он, прекратив бесполезные попытки оттереть с белой ткани жирную черноту.

— Что такое «Сусанин»? — подозрительно сощурилась девушка. Она уже как-то слышала от Алекса такое выражение, но тогда не удосужилась выяснить его значение.

— Так у нас называют опытных проводников, — ответил тот, укладывая на плечи шест с привязанным сундуком.

Айри польщено кивнула головой, украшенной коротким париком, и уверенно пошла вперёд, гордо вздёрнув носик.

Третий раз за свою жизнь она попадала в Нидос. Но впервые по собственной воле, бросив богатого мужа, большую усадьбу и положение одной из самых знатных дам города.

Почти пять лет назад мать вместе с другими слугами писца Каралаума погибла в кораблекрушении, а Анукрис выловили моряки проплывавшего мимо судна. Вот только соотечественники не стали возвращать девочку домой, а продали здесь же в Нидосском порту.

Тогда боги сжалились над ней, и покупательницей оказалась женщина, воспоминания о которой до сих пор грели душу девушки: высокая, красивая, с длинными чёрными волосами и ироничной улыбкой, прячущейся в уголках губ. Одной из лучших воровок Нидоса понадобилась помощница. Именно Шило стала называть её Айри на либрийский манер. Она выучила девочку языкам, либрийской грамоте, научила понимать поэзию и привила зачатки навыков будущего ремесла. Никто не знал настоящего имени Шило, кто она и откуда. Но женщина пользовалась заслуженным авторитетом среди городских воров, который, увы, не спас её от предательского удара в спину. Целый год Айри прожила на улице, пока боги вновь не обратили на неё свой благосклонный взор. Совершенно случайно она встретила знатного соотечественника. Второй пророк храма Сета в Абидосе отправлялся на поиски утраченной много лет назад святыни и нуждался в слуге. Тусет оказался добрым и заботливым господином. Вместе с ним девушка пережила множество захватывающих и смертельно опасных приключений в их путешествии на край света.

Там у океана Мрака, на маленьком острове Айри встретилась с другим своим земляком — старым писцом Энохсетом, оставившим о себе добрую память в её душе, и странным юношей по имени Алекс. После смерти старика они двое стали наследниками огромного состояния, частью которого пришлось поделиться с капитаном судна и одним из местных богатеев.

Девушка поморщилась от горьких воспоминаний и перешагнула через наполненную вонючей жижей выбоину в мостовой.

Несмотря на все потери, Айри оставалась очень богатой невестой, а Алекс поклялся, что выдаст её замуж только за того, кого она сама выберет. Не долго думая, та предложила юноше стать её мужем.

Но молодой человек категорически отказался от такой чести, и, в конце концов, ей пришлось стать супругой брата Тусета. С тех пор прошло мало времени, но произошло очень много событий. Она побывала знатной дамой, женой колдуна, которым объявили её трусливого муженька, и пленницей сумасшедшего живодёра, самозвано присвоившего себе пышный титул «Повелителя смерти».

Именно в его страшных подземельях Айри встретила Герноса. Совсем маленьким его похитили в Нидосе и продали изуверу, который оскопил мальчика и сделал своим помощником.

Девушка так бы и сгинула, став ещё одной живой игрушкой «Повелителя смерти», если бы не Алекс. Подобно герою из полузабытых материнских сказок и либрийских легенд он явился, освободил пленников злобного колдуна и вернул её опостылевшему мужу. Вот только жить с ним Айри уже не могла. Махнув рукой на дом и богатство, она совершила, наверное, самый глупый поступок в своей жизни. Алекс оказался очень рад, но видел в ней только друга и никак не отвечал на чувства, сжигавшие душу девушки. Тем не менее, она пока ни о чём не жалела, счастливая уже тем, что может видеть его, разговаривать и просто быть рядом. Воспоминания закончились вместе с переулком. Они вновь вышли на одну из центральных улиц, пересекавших город широкими параллельными линиями.

— Я вспомнил! — тонко вскричал Гернос и резко встал, едва не уронив сундук. — Вон там дом Витлия! А это лавка Нетла!

Он счастливо засмеялся, и Айри разглядела мокрые дорожки слёз на жёлтых одутловатых щеках:

— А сейчас будет Ариев колодец!

Улица расширилась в небольшую площадь, в середине которой возвышалось небольшое круглое сооружение из гладко отёсанных блоков, к которому с четырёх сторон примыкали длинные каменные корыта с водой. Вокруг толпились люди с вёдрами, бурдюками и амфорами. Здесь же поили ослов. Тощая, облезлая собака, прижав уши, торопливо лакала воду, ежеминутно ожидая удара.

— Я здесь был, — бормотал сквозь слёзы Гернос, всхлипывая и вытирая нос рукой.

В пёстрой, разноплеменной толпе их живописная троица не привлекала особого внимания. Нидосцев трудно удивить причудливым внешним видом или странным поведением. Только некоторые женщины с лёгким интересом разглядывали непривычный фасон платья Айри, так не похожий ни на что виденное ранее. Белое, длиной чуть ниже колен, оно подчёркивало стройные ноги девушки, а узкие бретели позволяли любоваться красивыми плечами.

Впрочем, трое городских стражников тоже проводили их группу долгим взглядом, продолжая, однако, непринуждённо болтать с толстым торговцем, увешанным связками сушёной рыбы. Заметив это, Алекс обернулся к Герносу и тихо проворчал по-келлуански:

— Ты тише кричи, и так все смотрят.

Тот как-то сразу съёжился, опустил глаза и торопливо кивнул.

Айри прекрасно понимала его состояние. Совсем недавно она с таким же восторгом переживала встречу со своим родным городом, жизнь в котором не принесло ей ничего хорошего. Внезапно люди впереди расступились, пропуская запряжённые осликами повозки, нагруженные плитами темно-вишнёвого камня. Когда толпа вновь разбрелась, впереди показалось какое-то обширное пространство.

— Площадь Великого флота! — не выдержав, вновь восторженно проговорил Гернос. — Вон памятник Волсу Пелагу! Дворец Ста! Храм Орея.

Он засмеялся тихим, счастливым смехом.

Здесь тоже находилось много народа. Зеваки, торговцы с тележками и лотками, посетители, спешащие по важным делам в храм, городской Совет и многочисленные торговые дома, располагавшиеся в помпезных зданиях по краям площади. Но места хватало, и люди растекались по замощённому камнями пространству, словно вода по дну широкой миски.

В центре на высоком постаменте нестерпимо сверкала на полуденном солнце статуя из позолоченной бронзы. Радланский адмирал в доспехах и плаще одной рукой опирался на чёрную каменную плиту, покрытую искусно выбитыми келлуанскими иероглифами, либрийскими и радланскими буквами, а второй грозно указывал на север. Люди, впервые попавшие на площадь, с раскрытыми ртами глазели на скульптуру, на грозное лицо флотоводца и тело, застывшее в резком движении.

Намётанным глазом девушка замечала сновавших в толпе воришек, норовивших стащить хоть что-нибудь из неплотно прикрытых корзин или холщевых сумок зазевавшихся горожан. Проходя мимо торговца с корзиной полной свежих, ароматных лепёшек, Айри невольно сглотнула слюну. Последний раз они ели вчера вечером. Она посмотрела на Алекса, но, увидев его насупленную физиономию, вздохнула и прибавила шаг. Оставалось надеяться, что родственники Герноса не оставят их голодными. Всё-таки они приведут им близкого человека, которого уже давно считают погибшим. Неужели это не заслуживает хотя бы скромного обеда?

Пересекая площадь, путники подошли к храму Орея. На насыпи с выложенными камнем склонами возвышалось массивное белое здание. Двускатную крышу из коричневой черепицы по фасаду поддерживал ряд тонких, мраморных колонн, а стену за ними украшала яркая мозаика. У подножья длинной лестницы стояла кучка женщин в разноцветных накидках.

Айри подумала, что сегодня Фидалий — день ожидающих на берегу.

Жёны и матери тех матросов, от кого нет вестей более трёх лет, в Фидалий допускаются в храм, обычно закрытый для женщин, и сообща приносят жертву Орею, умоляя грозного бога стихий вернуть их мужчин.

Если же, не смотря на жертвы, супруг не даёт о себе знать, жена считается вдовой и может вновь выйти замуж. Хотя, правила хорошего тона рекомендуют выждать ещё хотя бы год.

Сразу за храмом тянулась длинная стена, сложенная из кусков ракушечника, скреплённого раствором. За ней зеленели деревья, и слышался птичий гомон.

— Что это? — поинтересовался Алекс.

— Храмовый сад, — охотно ответила Айри. — Там растут чудесные цветы, стоят красивые статуи и есть большой пруд, где живут священные лебеди.

— Это чтобы жрецам было где отдохнуть после тяжких трудов? — усмехнулся юноша.

— Туда может зайти любой, — пояснила девушка. — Если заплатит. Но вход стоит дорого. Пять больших медных монет с человека.

— Ого! — присвистнул молодой человек.

— Но в праздники Сухара и Орея пускают бесплатно, — включился в разговор Гернос. — Кажется, я помню, как гулял там с мамой.

— Почему ты мне не рассказывала об этом месте в прошлый раз, — покачал головой Алекс, вытирая пот.

— Ты не спрашивал! — дёрнула плечиком Айри.

Сад уступил место стене какого-то особняка, а к аромату цветущих растений стал примешиваться запах человеческих испражнений, долетавший из приземистого каменного здания на углу.

Это оказалась общественная уборная. Одна из нескольких десятков, разбросанных по всему городу и помогавших содержать его в чистоте.

— Нам ещё долго идти? — остановившись, поинтересовался Алекс.

Девушка на секунду задумалась.

— Шагов восемьсот.

— Тогда мне надо отойти, — вздохнул молодой человек, снимая с плеча шест.

— Вход туда лепту стоит, — просветила его Айри.

— В этом городе деньги делают даже из дерьма, — усмехнулся Алекс, протягивая ей меч. — Подержи.

Глядя, как он становится в хвост небольшой очереди у входа, девушка поинтересовалась у евнуха:

— А ты не хочешь?

Но тот только покачал головой и, не зная куда деть дрожащие руки, расправил рубашку, плотно обтягивающую его пухлый торс.

Передав рабу у входа кусочек меди, Алекс торопливо нырнул в гостеприимно распахнутые двери.

Вернувшись, он кивнул Герносу, и они вновь взгромоздили на плечи успевший надоесть шест. Девушка понимала, что её спутники устали, поэтому не торопилась. На маленькой площади, где они вскоре оказались, кипела стройка, и воздух звенел от ударов металла о камень. Здесь возводили постамент очередного памятника. Прохожие, вынужденные пробираться вдоль оград домов, недовольно ворчали. А за углом, куда привела их Айри, открылась совсем другая картина. Высокие стены, как и в Келлуане, надёжно закрывали обитателей домов от любопытных взоров. Только улица здесь оказалась гораздо шире, её покрывала мостовая, и кое-где росли высокие деревья, чем-то напоминающие длинные наконечники копий, устремлённые в светло-голубое небо.

— Вот мы и пришли, это и есть квартал Зенас! — улыбнулась девушка. — Показывай, где твой дом?

Гернос затравленно озирался по сторонам.

— Вон! — он едва не сбросил с плеча шест. — Там, напротив тополя с обломанной верхушкой!

Но вдруг остановился.

— Или не он? Не могу вспомнить!

Его подбородок, поросший жидкими волосиками, задрожал.

— Я забыл! Забыл свой дом!

— Не ори! — резко оборвал его Алекс, останавливаясь. — Сейчас у кого-нибудь спросим.

Им навстречу попалась смуглая молодая женщина в коротком, застиранном хитоне и с неровно обрезанными волосами. Она медленно переступала грязными босыми ногами по мостовой и держала на плече большой глиняный кувшин.

Айри подумала, что это, скорее всего, рабыня, посланная хозяевами за водой на колодец у храма Колапуса, где самая лучшая вода в городе.

— Эй! — окликнула её девушка. — Где здесь дом Пелия сына Ориса?

Та остановилась и, жалобно улыбаясь, ответила, с трудом подбирая слова:

— Я недавно здесь, никого не знаю.

— А сама где живёшь? — продолжала допытываться Айри.

— Тут, — рабыня показала на ближайшие ворота.

— Алекс, спроси у привратника, — обернулась девушка к молодому человеку. — Тебе он быстрее скажет.

Мужчины поставили на землю сундук.

— Ты здесь постой, — велел юноша Герносу.

— Тут везде капитаны живут? — поинтересовалась Айри у евнуха.

Тот вздрогнул, словно эти слова его напугали, пару раз моргнул и, сообразив, о чём спрашивает девушка, нервно дёрнул плечами.

— Купцы и капитаны. Где-то тут дом жреца храма Орея.

Из калитки навстречу Алексу шагнул пожилой, широкоплечий мужчина. Выслушав юношу, он всплеснул руками и что-то быстро заговорил, указывая руками вперёд и в сторону. При этом привратник то и дело смотрел на Герноса и, кивнув на прощание, скрылся за калиткой.

Парень вернулся к своим спутникам.

— Что он тебе сказал? — дрожащим от волнения голосом спросил евнух, с тревогой глядя на хмурое лицо Алекса.

— Твой отец пропал много лет назад.

— Мама?

— Шесть лет как умерла, — продолжал вываливать неприятные новости юноша.

— А что с сестрой?

— Гария вышла замуж за Каписа сына Алча и живёт вон там, — он указал на противоположную сторону улицы, где возле ворот, окрашенных в темно синий цвет, зеленело невысокое деревце.

— Это же мой дом! — вскричал Гернос и, забыв обо всём, бросился бежать.

Алекс что-то пробормотал, с тоскливой завистью глядя ему вслед.

— Что ты сказал? — нахмурилась Айри.

— Бери шест, — проворчал тот. — Потащили наше богатство.

Приподняв сундук с земли, девушка убедилась, что он не такой уж и лёгкий. Хотя Алекс говорил, что внутри только одежда, папирусы и кое-какие мелочи, подаренные келлуанским вельможей Джедефмоотом.

Тем временем Гернос уже барабанил кулаками по гладко оструганным доскам. Не успели юноша и Айри приблизиться, как дверь резко отворилась, и какой-то мужчина визгливо закричал:

— Чего стучишь? Ты кто такой?

Евнух попробовал сунуться вперёд, но привратник резко оттолкнул его.

— Пошёл вон! А не то, вот я тебя палкой!

Он продемонстрировал зажатую в правой руке дубинку.

— Позови Гарию! — вскричал Гернос, чуть не плача. — Сейчас же позови Гарию!

— Зачем это я буду беспокоить госпожу из-за какого-то полоумного бродяги? — презрительно фыркнул привратник.

— Передай, что вернулся её брат! — ликующим голосом пропищал евнух.

— Кто? — слуга подозрительно сощурился.

— Ты, что глухой? Её брат. Гернос сын Пелия!

Он шагнул вперёд, но слуга вдруг подался назад и захлопнул дверь прямо перед его носом. Евнух обернулся и растерянно посмотрел на Алекса. Тот неопределённо хмыкнул.

— Что же это такое? — пробормотала Айри, не меньше Герноса поражённая таким странным приёмом.

За стеной послышались громкие голоса, и через пару секунд перед ними оказался высокий, представительный мужчина в длинном сине-зелёном хитоне, расшитом по подолу геометрическим узором. На властном лице с густой, коротко подстриженной бородой недобро поблёскивали большие, тёмные глаза.

— Ты кто такой? — рявкнул он.

— Гернос сын Пелия, — пробормотал тот, вытягивая шею, словно стараясь лучше разглядеть собеседника.

— Гернос давно умер! — важный мужчина свёл к переносице густые, чёрные брови. — Пошёл вон, бродяга!

— Капис! — вскричал вдруг Гернос. — Ты же Капис сын Алча! Неужели ты меня забыл?!

— Я тебя никогда не видел!

— Но, как же? — всплеснул руками евнух. — Мы с тобой пускали кораблики по ручью у дровяного рынка! Ты кричал, что у тебя бирема, а когда свалился парус, заплакал!

Капис на миг смутился, но тут лицо его стало злым.

— Гернос давным-давно умер! Пошёл прочь, бродяга! Я тебя не знаю!

— Я не умер! — тонким фальцетом закричал евнух. — Меня украли и увезли в Келлуан!

— Грязный лжец! — едва не задохнулся от возмущения Капис, а глаза его довольно заблестели. — Все знают, что в Келлуане нет рабов!

— Меня держал в рабстве колдун! — кричал Гернос.

— Прочь отсюда, или я спущу собаку!

— У тебя есть лишние собаки? — раздался насмешливый голос Алекса.

Капис посмотрел на него и презрительно скривил губы.

— Кто этот сопляк? Вытри материнское молоко с губ, мальчишка!

Юноша поднялся с сундука, одёрнул жилетку, и обманчиво медлительно, как лев перед решающим прыжком, направился к воротам. У Айри сжалось сердце в нехорошем предчувствии.

— Ты, как я понимаю, муж госпожи Гарии? — спросил он.

— А тебе какое дело?

За спиной господина показался слуга, вооружённый дубинкой.

— Я просто хочу, чтобы ты позвал свою уважаемую супругу, — не заметил грубости Алекс. — Пусть она взглянет и решит: её это брат или нет.

— Вот ещё! — фыркнул Капис. — Стану я всяким проходимцам показывать свою жену!

— Она у тебя такая страшная? — усмехнулся парень.

Привратник замахнулся дубинкой. Алекс на ладонь вытащил из ножен меч.

— У тебя и рабы лишние?

Капис попятился.

— Я приглашу Гарию. Но потом вы уйдёте отсюда! Или я крикну городскую стражу.

Юноша развёл руками в неопределённом жесте.

Мужчина захлопнул калитку.

— Мы же играли с ним вместе, — проговорил Гернос, растерянно глядя по сторонам огромными, растерянными глазами. — Зачем же он так? Я же его узнал.

«Он тебя тоже», — с горькой иронией подумала Айри.

Горячие дебаты не могли не привлечь внимания соседей. Из расположенной в двадцати шагах двери выглядывала коротко стриженая голова, поблёскивавшая ярко начищенным ошейником на худой шее.

Привратник соседей с нездоровым интересом ждал развития событий. А из дома, куда заходил Алекс, чтобы узнать адрес семьи Герноса, вышел высокий, сухой как мумия, бородатый старик в синем плаще поверх длинного бело-красного хитона и похожий на него красивый юноша. Чуть сзади шёл привратник, положив на плечо окованную медью дубинку.

— Кто вы такие, чужестранцы, и почему шумите на нашей мирной улице? — чуть растягивая слова и грозно хмуря седые брови, спросил старик.

— Господин Дирас?! — вскричал Гернос, неуклюже кланяясь. — Вы ведь Дирас сын Карса?

— Да, — удивился тот. — Откуда ты меня знаешь?

— Я же Гернос сын Пелия!

— Что? — выпучил глаза старик. — Не может быть!? Прошло столько лет… Гернос погиб.

— Я жив! — из глаз евнуха полились слёзы, голос стал хриплым, а слова стали походить на простуженное карканье. — Меня похитили работорговцы и увезли в Келлуан.

— О чём ты говоришь, безумец? — усмехнулся юноша, и взгляд его тёмных с поволокой глаз тёплым маслом заструился по фигуре Айри. — В Келлуане нет рабов!

— Пусть Керун поразит меня молнией, а Айти похитит разум, если я вру! — Гернос кричал во всё горло, потрясал пухлыми кулаками, глаза метали молнии, а изо рта во все стороны летела слюна. — Колдун прятал меня в своём дворце, мучил и заставлял делать гадости! Только когда его убили, я смог вернуться.

Девушка заметила, как, слушая его рассказ, напрягся Алекс. Она хорошо помнила, что юноша взял с евнуха клятву никогда не упоминать о том, кто на самом деле освободил его от власти Повелителя смерти.

Пока тот своё слово держал.

— Почему мне никто не верит?! — выкрикнул он и совсем тихо проговорил. — Я же узнал вас.

Дирас, немного смущённый таким напором, подошёл ближе и стал пристально всматриваться в лицо Герноса.

Из соседней двери вышли ещё двое мужчин, трое о чём-то рассуждавших прохожих тоже направились в их сторону.

— Я хорошо помню Пелия, — сказал старик. — Но ты что-то не очень похож на него.

— Меня оскопили, — тихо проговорил Гернос. — Держали в подземелье, без солнца, били и мучили.

Дирас окинул взглядом быстро собиравшуюся толпу.

— Соседи! — прогремел на всю улицу его властный голос. — Кто-нибудь помнит Герноса сына Пелия?

Но люди вокруг только недоуменно пожимали плечами. Чуть помедлив, отозвался юноша в хитоне, застёгнутом на одном плече.

— Может быть, его знает моя бабушка? Она очень старая…

— И глупая! — крикнул кто-то.

Народ засмеялся. Но старик одним движением руки заставил всех замолчать. Очевидно, он пользовался здесь большим авторитетом.

— Приведи её, Арас, — велел Дирас и ещё раз оглядел собравшихся. — Больше никто не помнит?

— Мой отец как-то рассказывал про сына Пелия, — проговорил мужчина с бельмом на глазу. — Но он сейчас в плаванье.

Гернос взглянул на него.

— Его зовут Танал сын Клапа?

— Да, — подтвердил тот.

По толпе прокатился удивлённый гул.

Айри подумала, что за пару минут тут уже собралось двенадцать человек.

В это время калитка распахнулась, и на улицу вышла невысокая женщина в сине-зелёном хитоне.

Лицо Герноса вспыхнуло радостью.

— Гария! Сестра! Это же я. Помнишь меня?

Кутаясь в темно-коричневую шаль, она подняла на евнуха испуганные глаза, окружённые сеткой морщин. Бледные губы женщины задрожали, казалось, ещё миг, и она кинется ему на шею.

Супруг, застывший за спиной в тревожном ожидании, тронул её за локоть. Гария вздрогнула и опустила взгляд.

— Я не знаю тебя, чужеземец!

— Что?! — Гернос вздрогнул, побледнел и отступил на шаг.

— Ты забыла, как мы гуляли в парке, и отец купил тебе медовый пряник? — тонкий голос его звенел, как туго натянутая струна. — А ты скормила его священным лебедям!

Женщина задрожала. Толпа затаила дыхание.

— Твою любимую куклу звали Татя, — продолжал бормотать Гернос. — И я случайно оторвал ей руку…

— Замолчи!!! — крик Гарии прорезал тишину. — Я не знаю кто ты, но ты не мой брат! Ступай прочь и не тревожь мою память, негодяй!

Она оттолкнула довольно улыбавшегося мужа и с громким рыданием скрылась за забором.

Гернос побледнел ещё сильнее. Ноги у него подломились. Айри успела подхватить евнуха под мышки и усадить на сундук.

Кто-то пронзительно крикнул:

— Самозванцы!

«Как говорится в том мультике про остров сокровищ? — подумал Александр, оглядываясь. — Сейчас, наверно, будут убивать».

Он почему-то не слишком удивился такой прохладной встрече. Человек пропадал неизвестно где почти тридцать лет и вдруг, как снег на голову, сваливается на обалдевших родственников, которые уже и думать о нём позабыли. Живут себе своей жизнью, в которой нет места давно пропавшему брату.

«Интересно, а меня уже забыли? — внезапно подумал он, следя за движениями окружавших их людей. — Мама и папа, наверное, будут помнить обо мне всю жизнь. А вот Женя вряд ли. Он слишком здравомыслящий, чтобы забивать себе голову всякой ерундой».

Алекс понимал, что это невозможно. Но тем не менее! Что сказало бы семейство Дрейк, если бы к ним в квартиру позвонил молодой человек, и глупо хлопая голубыми глазками, заявил что-нибудь типа: «Здравствуйте, я ваша тётя. То есть дочка». Папа, скорее всего, просто захлопнет дверь, мама в грубой форме выскажет всё, что думает по этому поводу, а брат попробует спустить с лестницы. И их можно понять. Пропала непоседливая выдумщица и фантазёрка, любительница приключений и песен Rammstein, а заявится юный головорез, успевший за два года по уши искупаться в чужой и своей крови, но так и не нашедший себя.

Древний магический обряд вырвал душу Саши Дрейк из любимого девичьего тела и забросил в злобного старика, последнего Мастера клана Теней. Добрая богиня-девочка вернула тушке наёмного убийцы молодость и силу. Так что от прежней Саши осталось только имя Алекс. Так называла её лучшая подруга, навсегда оставшаяся по ту сторону Моста радуги.

За эти годы ей, или уже ему, пришлось пережить множество приключений, которые только благодаря небесной покровительнице удавалось завершить более-менее благополучно. Вот только всё сильнее нарастал конфликт между формой и содержанием. Александр никак не мог разобраться в собственных предпочтениях и добровольно принял суровый обет целибата. Следовать которому становилось тем труднее, чем спокойнее становилась его жизнь. Ну, судя по всему, новые приключения на собственную… шею он уже отыскал.

Вдруг толпа расступилась, пропустив вперёд маленькую, скрюченную старушку, поддерживаемую под руки Арасом.

— Где? — прошамкала она беззубым ртом, обводя собравшихся выцветшими глазами. — Где?

Но тут взгляд женщины упал на евнуха.

— Гернос! — вскричала она. — Малыш, это ты?

— Тётя Аха? — тот резко вскочил с сундука. — Ты меня узнала?

— Конечно, маленький бездельник, — она рассмеялась сухим, дробным смехом. — Это же вы с Каписом и Мерканом воровали яблоки в нашем саду.

Гернос бросился к ней и уткнулся лбом в накинутый на сгорбленные плечи темно-серый платок.

— Где ты пропадал все эти годы, пузанчик? Как ты мог заставить своих родителей так страдать?! Добрая Кира вспоминала тебя до самой смерти!

— Она спятила! — воскликнул Капис.

— Не смей кричать на старших! — старушка гневно стукнула тростью о камень мостовой.

— Все знают, что она разговаривает с кошками! — чуть тише продолжал мужчина.

— Ну и что? — нахмурилась Аха, поглаживая Герноса узловатыми руками со сморщенной кожей, покрытой старческими пятнами. — Я же не виновата, что они не хотят говорить с тобой!

Евнух плакал навзрыд, всхлипывая, стуча зубами и подвывая от переполнявших его чувств. В раннем детстве оторванный от матери, он впервые чувствовал ласковые, добрые руки на своих плечах.

Люди, которых набралось уже человек двадцать, замерли в нерешительности, не зная, как реагировать на такую трогательную сцену. На многих лицах появилось растерянное и недоумённое выражение.

Но тут Капис полностью пришёл в себя.

— Не хочу обижать тебя, Аха, — проговорил он с сожалением. — Но ты плохо видишь, и могла спутаться. Моя жена не узнала в этом человеке своего брата.

— Что? — старушка убрала с уха платок, чтобы лучше слышать. — Что ты сказал?

— Гария сказала, что это не Гернос, — повторил Дирас.

Аха оттолкнула от себя заплаканного евнуха, ещё раз оглядела его с ног до головы и торжественно провозгласила:

— Тогда это она слепая, а не я. Это же вылитый Пелий!

— Не похож он на Пелия! — возразили откуда-то сзади.

Расталкивая локтями зрителей, к ним протиснулся квадратный мужчина в грязно-белом хитоне и плаще, заколотом большой бронзовой пряжкой на левом плече. Он выволок из-за спины сухонького старичка с клочковатой бородой на испуганно-угодливой физиономии.

— Ты хочешь спросить раба? — вскинул брови Дирас.

— Он самый старый мужчина здесь! — гордо заявил здоровяк. — И с кошками ещё не разговаривает.

— Говори! — приказал хозяин. — Похож этот человек на нашего доброго соседа Пелия?

— Нет, господин, — противным козлиным голосом проблеял старик. — Он совсем не такой. Я очень хорошо помню господина Пелия.

— Твой раб скажет всё, что ты прикажешь! — раздался недовольный голос. — А все знают, что у вас с Каписом дела в Совете.

— Он не врёт! — побагровев, заорал здоровяк. — Это мошенники и самозванцы!

Дирас задумался. Александр прекрасно понимал, как изменчиво настроение толпы. Отсюда необходимо сматываться как можно скорее, а то прольётся чья-то кровь. Вполне возможно, что и его тоже.

— У тебя есть ещё какие-нибудь родственники? — спросил он у Герноса.

Евнух больше не плакал. Безвольно опустив руки вдоль туловища, он смотрел на старушку, кривя губы в жалкой улыбке.

— Дядя.

— Кто? — не расслышал юноша.

— Красс сын Пальма! — вдруг радостно вскричал Гернос. — Он живёт неподалёку от радланского цирка.

Здоровяк заржал, уперев руки в бока и раскачиваясь всем своим телом, налитым здоровьем и силой.

— Так вот почему вы, мошенники, явились только сейчас! Красс умер десять дней тому назад!

— Я же говорил — самозванцы! — закричал обрадованный Капис.

— Хватайте их! К судье! Бейте жуликов!

По лицам людей Алекс догадался, что ещё миг и вспыхнет драка. Исход которой даже ему трудно предугадать. Двоих-троих он прирежет, но остальные, скорее всего, разбегутся или попробуют задавить массой. Юноша отыскал в толпе нужного человека.

— Как вас зовут, господин? — крикнул он, перекрывая угрожающий ропот.

— Коян сын Танала.

Предчувствуя новое развлечение, зрители замерли.

— Когда вы ждёте вашего отца?

— К празднику Спасения Юны.

— Где ваш дом? — продолжал расспросы Александр, чувствуя, как спадает возбуждение окружающих.

— Вот он, — Коян указал рукой на дом в противоположном конце.

— Тогда мы вернёмся сюда к его возвращению! — объявил юноша. — И пусть уважаемый Танал сын Клапа нас рассудит!

— И так всё ясно! — крикнул Капис.

— Подожди, сосед — осадил его Дирас. — Старуха говорит одно, раб другое. Ждите возвращения Танала или обращайтесь в Совет Ста, чужестранцы.

— А пока убирайтесь от моего дома! — зарычал свояк Герноса и с грохотом захлопнул калитку, продолжая ругаться.

— Пойдём, — Алекс положил руку на плечо евнуха.

— Танал обязательно узнает тебя, мальчик, — подбодрила его Аха. — Он добрый и достойный человек, не то что эти медузы.

— Куда же я пойду? — растерянно пробормотал тот. — Это же мой дом.

— Отыщем гостиницу, отдохнём, успокоимся, — юноша потянул Герноса за собой. — А там решим, что делать дальше.

— Как же я брошу свой дом? — евнух упал на колени и вновь зарыдал, закрыв лицо руками.

Опираясь на клюку, старушка подошла к нему и прижала седую голову к иссохшей груди.

— Боги освободили тебя из плена, мальчик, вернули на родину, — говорили она, гладя спутанные волосы мужчины. — И ты ещё вернёшься в свой дом. Верь мне. Я знаю.

Пока она утешала несчастного Герноса, внук стоял рядом, терпеливо ожидая, когда бабушка закончит разговаривать с этим непонятно откуда явившимся человеком.

— Нам пора, — негромко повторил Александр. — Айри устала, да и я тоже.

— Иди, мальчик, иди, — всхлипнула Аха. — Принеси жертву Орею, чтобы Танал скорее вернулся и поставил на место этого выскочку Каписа.

Она громко высморкалась в край платка.

— Пойдём домой, бабушка, — внук решительно взял её за локоть и почти силой поволок прочь.

Гернос потянулся за ней, завыл и рухнул лицом на камни.

Айри бросилась к нему, опустилась на колени.

— Вставай. Здесь больше нечего делать.

Потом беспомощно посмотрела на Алекса.

— Ну, сделай же что-нибудь?

Он поставил евнуха на ноги. Но тот упрямо валился на землю.

— А ну встать! — потеряв терпение, рявкнул юноша прямо в желтоватое, поросшее редкими волосками ухо.

Гернос вздрогнул, и его взгляд на миг утратил бессмысленное выражение.

— Ты для этого выбирался из подземелий хозяина? — шипел как рассерженный кот Александр. — А я за этим вытащил тебя из того дерьма, чтобы ты тут валялся и себя жалел?

— Моя семья… Сестра… Она, — мямлил евнух.

Парень ещё раз его встряхнул.

— Заткнись и слушай сюда! Ты не умер, а значит, ещё можешь всё изменить!

— Зачем? — с видимым усилием разлепил сухие губы Гернос. — Боги и люди отвернулись от меня.

— Хватит ныть! — зло скомандовал Александр. — Мы с тобой! Слышишь? Я и Айри.

— Это правда, — торопливо поддержала девушка. — Мы тебя не бросим.

— Я буду только обузой, — скорбно покачал головой евнух. — Я никому не нужен.

— Как это не нужен? — возмутился Алекс. — Да ты же прекрасный врач, хирург и аптекарь! Во всём Нидосе лучше не найдёшь! Повелитель смерти был порядочной сволочью. Но он многому тебя научил.

— Кому это нужно?

— Да ты что? — наигранно изумился юноша. — Скольким людям ты сможешь спасти жизнь, придурок? Вспомни, о чём мы с тобой говорили в подземелье?

Он понизил голос.

— О тех людях, которых ты помогал мучить своему хозяину.

Гернос вздрогнул и попятился, но Александр держал крепко и не собирался отпускать.

— А теперь ты будешь спасать людям жизнь, возвращая их семьям!

Он постарался придать своему голосу самое суровое выражение и замогильным тоном добавил:

— Это твой долг перед памятью тех, кто умер под ножом Повелителя смерти!

Его горячие слова возымели желанное действие.

— Но как я смогу это сделать? Нужно помещение, лекарства.

— Пока хватит того, что мы с собой привезли, — стал объяснять юноша. — Снимем помещение, местные богачи будут бешеные деньги платить, чтобы у тебя лечиться.

— А как…

— Давай вначале уйдём отсюда? — оборвал его Алекс. — Айри найдёт нам гостиницу, поедим, отдохнём и всё обдумаем.

И не давая ему опомниться, подтолкнул к сундуку. Евнух закивал.

Они взгромоздили на плечи шест и пошли вслед за торопливо шагавшей девушкой. Юноша оглянулся, ему показалось, что калитка в воротах дома Каписа чуть приоткрылась, и в щели мелькнуло бледное лицо с глазами полными боли.

Алекс подумал, что Айри поведёт их обратно к порту, но та направилась дальше по улице.

— Я знаю неподалёку приличное заведение, — сказала она. — Называется «Щедрый котёл». Там неплохо кормят и можно снять комнату.

Девушка обернулась, и зло оскалившись, проговорила:

— Это её муж заставил! Гария его узнала!

— Что!? — встрепенулся евнух, останавливаясь.

— Пошли! — юноша цыкнул на говорливую девчонку и, упираясь, протащил спутника за собой.

— Почему? — протянул тот плачущим голосом.

— Не почему, — махнула рукой Айри. — Не обращай внимания. Это мне показалось.

— Когда кажется, молиться надо! — проворчал Александр. — Уж если начала, так договаривай!

— По нидосским законам всё имущество отца наследует сын, — стала торопливо объяснять девушка. — А если его нет, то муж дочери.

— А если муж погиб? — поинтересовался юноша, ускоряя шаг.

— Тогда свёкор. Если его нет, вдова сама всем распоряжается, но только до совершеннолетия сына или до тех пор, пока не выйдет замуж.

— Так надо сказать Капису, что мне не нужен его дом! — вскричал Гернос, бросил шест и рванул бегом к знакомым воротам.

Алекса ударило углом сундука. Он зашипел и побежал вдогонку.

— Капис! — кричал евнух. — Капис! Мне ничего не нужно!

Оказавшись рядом, юноша схватил его за плечо и развернул к себе.

— Опомнись, глупец!

— Я должен сказать! — блеял Гернос. — Пусть знает, что мне не нужен его дом!

— Он не станет тебя слушать! — потеряв терпение, заорал на всю улицу Александр.

— Почему-у-у-у?? — так же яростно завопил евнух.

— Потому, баран, что сестра отказалась от тебя в присутствии стольких свидетелей! — понизил голос юноша. — И она не возьмёт свои слова обратно. Иначе люди все поймут и станут смеяться над Каписом!

Надежда во взоре Герноса тихо угасала, уступая место тупому отчаянью.

— Пойдём, — Алекс обнял его за плечи. — Надо найти гостиницу.

Сгорбившись и волоча ноги, словно разбитый болезнью старик, евнух медленно поплёлся к сундуку, возле которого топталась Айри, опасливо поглядывая по сторонам. Они взгромоздили на плечи изрядно потяжелевший груз и тихо пошли вдоль высоких глухих оград с равнодушными проёмами ворот.

На перекрёстке им встретилась небольшая процессия из трёх ослов с погонщиком и четырёх носильщиков с паланкином. Люди расступались перед маленьким караваном, и девушка, недолго думая, пристроилась сзади. Скоро мимо потянулись улицы двух-трёх этажных домов. Внизу располагались лавки и мастерские, а наверху жилые комнаты.

Показалась вывеска с изображением кипящего над огнём котла. Очевидно, все гостиницы в Нидосе строились примерно по единому плану. Только в отличие от заведения Караха, где Александр с Тусетом останавливались во время первого посещения Нидоса, здесь отсутствовали помещения над воротами. Поэтому здание напоминало букву «П». Поперечная «перекладина» представляла собой двухэтажное здание с открытой галереей, куда выходили двери номеров. В одной «ножке» располагались сараи и навес, под которым жевали сено два ослика, а сбоку у двери кладовки сидел на корточках парнишка и жадно ел из чашки разваренные бобы.

На противоположной стороне, под крышей из наклонных досок, опиравшихся на резные столбы, стояли длинные столы и лавки. За одним из них сидел мрачного вида мужчина в грязном хитоне и сосредоточенно жевал лепёшку. Перед ним стояли глиняный кувшин и плошка. Из широкого проёма за его спиной тянуло дымом и запахом кухни.

Грязно-серая тряпка, завешивавшая проход, отодвинулась, и перед путниками предстала высокая толстая женщина с подносом, на котором дымилась миска с похлёбкой.

— Послушай, красавица! — окликнул её Алекс.

Толстуха, ошарашенная подобным обращением, едва не выронила свою ношу, но тут же улыбнулась, демонстрируя отсутствие значительной части передних зубов.

— Что вам угодно, добрый господин?

— Хозяин где?

— На кухне. У нас заболел повар, господин Туин сам готовит.

— Будь добра, позови его, пожалуйста, — улыбнувшись, попросил юноша. Заслужив за эти слова почтительного поклона. Из прошлой жизни он очень хорошо помнил фразу, произнесённую в классическом советском фильме «Джентльмены удачи»: «Вежливость — главное оружие вора».

Услышав их разговор, из кухни уже появился широкоплечий мужчина в кожаном фартуке поверх темно-зелёного хитона.

— Здравствуйте, господа. Вам нужна комната или вы желаете просто перекусить?

— Сначала комната, потом поесть, — ответил юноша.

Туин с лёгким полупоклоном повёл их вверх по скрипучей лестнице в дальний конец галереи. Как и в гостинице Караха, номера здесь тоже имели выходящие во внутренний двор окна, закрытые толстой деревянной решёткой снаружи и плотными ставнями изнутри.

Хозяин достал из-под фартука дощечку сантиметров десять длиной с короткими деревянными штырьками на одном конце. Он вставил её в прорезь на двери, отодвинул засов и потянул за ручку.

Комната оказалась достаточно просторной с единственной широкой кроватью, столом на трёх ножках и двумя табуретками. Оштукатуренные стены покрывали выцветшие росписи и грязные потёки.

Александр деловито пощупал тощий матрас.

— Заменил бы соломку, хозяин?

— Клянусь Едром, она совсем свежая! — стал божиться Туин.

Юноша покачал головой, взялся за угол и встряхнул матрас. Раздался недовольный писк. Из дырки выскочила ошалелая мышь и, спрыгнув с кровати, бросилась в угол, где стоял вонючий горшок.

Нисколько не смущаясь, хозяин улыбнулся.

— Только для таких дорогих гостей!

— И ночную посудину принеси другую, с крышкой, — высказал ещё одну претензию Алекс. — А то от этой смердит так, что глаза ест.

Не желая терять клиентов, Туин скорбно вздохнул, сетуя на людскую избалованность, но согласился. Через несколько минут раб бросил на кровать новый матрас и поставил в углу ночной горшок с круглой деревянной крышкой.

Заперев комнату, все трое отправились обедать.

— Мы сильно проголодались, красавица, — улыбнулся Александр дородной подавальщице. — Неси всё, что есть на кухне, и побольше вина.

Женщина быстро поставила перед ними одну большую миску с густой жирной похлёбкой из баранины и положила три обгрызенные деревянные ложки. Алекс вытер столовый прибор подолом юбки, покачал головой, глядя на царящую вокруг антисанитарию, решив здесь не задерживаться. Варево оказалось слегка с душком, но вполне съедобным, особенно вприкуску с чёрствыми пшеничными лепёшками и ядрёным чесноком.

Потом подавальщица принесла жареную рыбу, большой кувшин и три глиняных чашки вместимостью грамм по триста.

Юноша разлил вино и протянул посудину Герносу.

— Пей!

Как Александр и предполагал, вино оказалось по местному обычаю разведено водой. Решив напрасно не переводить продукт, он позвал толстую женщину:

— Красавица, принеси нам неразбавленного.

Та удивилась, потом пожала обширными плечами и скрылась в глубине кухни. Алекс плеснул себе из принесённого кувшина, попробовал, одобрительно кивнул, и наполнив две чашки, одну протянул Герносу.

— Пей!

— Я больше не хочу, — вяло покачал головой евнух.

— А я говорю, пей! — подражая коту Матроскину, проговорил Алекс. Он поставил своей целью хоть немного развеять плохое настроение собеседника.

Юноша разлил по новой, плеснув Айри на самое донышко.

— Кто-то должен быть трезвым, — назидательно проговорил он и опять прикрикнул на Герноса. — Пей!

Девушка понимающе кивнула. В этом мире алкоголь являлся практически единственным антидепрессантом. Существовал правда ещё один, но по некоторым соображениям Алекс не стал предлагать его евнуху.

Но после четвёртого стакана тот неожиданно упёрся.

— Не буду! — Гернос всхлипнул, размазывая по лицу пьяные слёзы. — Зачем? Не нужно! Меня никто не любит!

Пришлось вновь пустить в ход киноклассику.

— Ты меня уважаешь?

Ошарашенный подобной постановкой вопроса, евнух вытаращил покрасневшие глаза, а Айри от удивления перестала жевать медовый пряник.

— Ты герой! — Гернос попробовал вскочить.

Толкнув в плечо, юноша заставил его шлёпнуться на лавку и пододвинул налитую до краёв чашку.

— Тогда пей!

Только что севшие за соседний столик двое мужчин с любопытством вслушивались в странный диалог.

К счастью для Александра следующая порция оказалась последней. Пробормотав что-то вроде: «Они у меня ещё узнают, как…», — евнух опустил седую голову на грязный стол и захрапел. Как раз в этот момент подошёл хозяин всё в том же фартуке с раскрасневшимся от жара лицом.

— Пора бы и расплатиться, — довольно сурово проговорил он, вытирая руки грязной тряпкой.

— Сомневаешься в нашей платёжеспособности? — усмехнулся Алекс. Он тоже немало выпил, в голове шумело, словно прибой бился о скалы острова Энохсета.

— Вы много съели, — Туин кивнул на гору рыбьих костей, финиковых косточек и яблочных огрызков. — Ещё больше выпили. А я в долг не подаю.

Александр достал из сумки серебряный браслет.

— Этого хватит, чтобы прожить в твоей норе пять дней?

Глаза хозяина алчно блеснули.

— Если будете так пить, то только на три!

— Не будем, — заверил юноша.

— Да это же грабёж! — вскричала Айри. — Дебен серебра за пять дней! Пусть даст сдачу!

— Слышишь? — нахмурился Александр. — Сестра говорит, нужно дать сдачи.

— Вы вылакали целую амфору лучшего радланского вина! — возмутился Туин, пряча браслет за фартук.

Юноша рассмеялся.

— Ты считаешь меня настолько пьяным? Если это пойло из Радла, тогда я Келл-номарх.

— Пусть вернёт тринадцать грошей, — проворчала девушка, поднимаясь из-за стола.

— Вот будете съезжать, тогда отдам! — отрезал хозяин.

— Ты хочешь меня обмануть?

— А вдруг вы пробудете дольше пяти дней? — не сдавался хозяин. — Или устроите ещё пару таких пьянок?

Алекс чувствовал себя слишком уставшим, чтобы торговаться и спорить.

— Я сейчас возьму меч, и ты мне не только сдачу отдашь! — тихим голосом проговорил он.

Однако Туина оказалось не так-то легко смутить.

— Попробуй! Ты, сопляк, ещё под стол пешком ходил, когда я бился с пиратами у Маранских островов!

Он сжал кулаки и упёр их в бока.

— Мена, Бычок, тут пьяный буянит!

Откуда-то выскочил коренастый раб с короткой дубинкой, а из кухни вышла подавальщица, сжимая в крепких руках внушительных размеров кочергу.

Посетители на другом конце стола глумливо захохотали.

— Пойдём отсюда, — Айри взяла его за руку.

Александр почувствовал, что попал в глупое положение. Устраивать резню нельзя, а вырубить без большого членовредительства этих нахалов сейчас он не в состоянии.

— Развели как лоха, — пробормотал он по-русски, приподнимая бесчувственную тушку Герноса. — Пить надо меньше.

— Эй, Бычок! — крикнул довольный хозяин. — Помоги нашим гостям добраться до комнаты.

Раб оставил дубинку, вежливо отстранил Алекса и легко взгромоздил на плечо тело евнуха.

— Пойдёмте, господа!

«Сервис, — с грустью думал юноша, поднимаясь вверх по лестнице, не замечая руки Айри, заботливо поддерживавшей его за талию. — Традиционное нидосское гостеприимство!»

Глава II. Александр и день забот

Раб уложил бесчувственного Герноса на кровать и кланяясь вышел, косясь на еле державшегося на ногах Алекса.

— Отдай мои вещи! — решительно заявила девушка, едва шаги слуги стихли.

— Зачем? — удивился парень, плюхаясь на табурет.

— Хочу продать, пока ты не роздал их первым встречным!

— Бери, — вздохнул Алекс и почесал затылок. — С браслетом, действительно, глупо получилось.

Не глядя на него, Айри открыла сундук и взяла узелок с вещами, прихваченными «на память» из дома мужа.

— Не хочу голодать, когда он опустеет, — проговорила девушка, опуская крышку.

— Смотри, не продешеви, — усмехнулся юноша.

Она вспыхнула как пересушенный на солнце тростник.

— Я цены знаю! В отличие от тебя!

— Ты надолго?

Айри задумалась. Она очень устала, но находиться в одной комнате с пьяным евнухом, который храпел, мычал и портил воздух, не хотелось. Да и поступок Алекса очень сильно разочаровал. Сразу вспомнилось, как он бездумно раздаривал золото, доставшееся им в наследство от Энохсета.

— Схожу к Гарби, — буркнула девушка.

— Не забудь спросить у неё о том, про что мы с тобой говорили, — напомнил парень. — Вдруг она что-нибудь слышала?

— Хорошо, — буркнула Айри. Она накинула на голову платок и, взяв узелок, пошла к двери.

— Постой! — окликнул её юноша, пересаживаясь на кровать. — Сделай, пожалуйста, ещё одно дело?

— Какое?

— Когда пойдёшь через двор, скажи всё что думаешь обо мне и о браслете.

— Зачем тебе это? — удивилась девушка.

— Хочу, чтобы хозяин решил, будто я очень пьяный, — объяснил Алекс, пожимая плечами. — Вдруг получится с ним рассчитаться?

Айри покачала головой, не понимая, что он имеет в виду. Но спорить не стала. Тем более на языке вертелось множество подходящих эпитетов для характеристики столь глупого поступка.

Едва он закрыл за ней дверь, девушка тихо выругалась.

— На тебя никакого серебра не напасёшься, голодранец!

Из окна номера донеслось неразборчивое бормотание.

— Сам пьяница и приятели у тебя такие же! — проговорилась она, спускаясь по лестнице и прижимая к груди узелок.

— Два дебена за кувшин дешёвого пойла! — уже громче сказала Айри, кутаясь в длинный плащ. — За это серебро можно дней десять прожить! Скоро голыми останемся от такой щедрости!

— В рабство продашься за лишнюю чашку вина! — крикнула она, оглядываясь на дверь номера.

Стоявший неподалёку от лестницы хозяин довольно усмехнулся.

— Почему шумишь, госпожа?

Девушка стегнула его взглядом по сияющей физиономии и, не говоря ни слова, прошла мимо.

— После заката я ворота не открываю! — крикнул тот вслед.

— Успею! — огрызнулась она, выходя на улицу.

Айри злилась на себя за то, что не смогла вовремя остановить пьяную щедрость Алекса, из-за которой они могут остаться без средств к существованию, на Герноса, которого пришлось лечить вином от отчаяния, а больше всего на его жадных родственников, совсем потерявшим стыд и совесть.

Хмурясь, девушка шла по улице, разыскивая глазами подходящую лавку. Харчевня Гарби располагалась на противоположном конце города, поэтому Айри вновь пришлось идти через площадь Великого флота. Прохожих здесь заметно поубавилось, поскольку всякая деловая жизнь в городе после полудня постепенно замирала. Не задерживаясь, Айри свернула на нужную улицу и тут заметила в окне одной из лавок стеклянный блеск.

На широких полках стояли кубки, бокалы, пузырёчки и кувшинчики из разноцветного и прозрачного стекла. Хозяин, пожилой благообразный даросец, со скорбной миной на бородатом лице пересчитывал разложенные на столе медяки. Уловив заинтересованный взгляд, он прикрыл деньги тряпкой и благожелательно улыбнулся.

— Что желает, прекрасная госпожа? Есть красивые стаканчики, — он взял с полки цилиндрик из бледно-жёлтого стекла. — Или, может, вот этот флакончик для благовоний?

Бегло болтая по либрийски, мужчина другой рукой взял почти прозрачный пузырёк со стеклянной пробкой.

— Покажите вон тот бокал! — попросила девушка.

Хозяин одобрительно кивнул.

— Хороший выбор, госпожа. Настоящее келлуанские стекло.

Он поставил на прилавок кубок в форме цветка.

— Нет ни пузырьков воздуха, ни трещин. А какой звук?!

Мужчина осторожно стукнул по краю бокала деревянной палочкой и прислушался с видом знатока.

— Сколько вы за него просите? — поинтересовалась Айри.

— Вещь очень ценная, — вздохнул лавочник. — Но для такой молодой и красивой двадцать рахм!

Девушка мысленно прикинула.

— Пять дебенов серебра!

Продавец виновато развёл руками.

— Хорошую вещь дёшево не купишь.

Тогда сколько вы дадите за это? — она положила на стол узелок и продемонстрировала даросцу три почти таких же бокала.

— Я краденое не скупаю, девочка! — сурово нахмурился тот. — Убери!

— Где на них написано, что они краденые? — удивилась Айри. Она крепко взяла два бокала, а третий протянула лавочнику.

Тот с хмурым видом осмотрел его, стукнул палочкой и скривился как от зубной боли.

— Местная дешёвка!

Девушка сбросила с головы платок.

— Ты, господин, ври да знай меру! Самая, что ни на есть келлуанская работа!

Заметив на ней парик и странное платье, даросец подобрел.

— Сорок рахм!

— За все три?! — ахнула Айри и попыталась вырвать бокал из его рук. — Твоя лавка не одна в Нидосе!

— Постой! — отпрянул мужчина. — Кто так торгуется? Ты назови свою цену, а уж потом уступай!

— Пятьдесят пять! — выпалила девушка.

Лавочник рассмеялся. После ожесточённой торговли Айри завернула в тряпочку солидную кучку маленьких белых кругляшей.

Отойдя в переулок, девушка спрятала деньги в набедренную повязку, где специально пришила маленький кармашек. Теперь, если Алекс действительно разорится, они, по крайней мере какое-то время, не будут голодать. Удачная сделка вернула ей хорошее настроение, и жизнь перестала казаться такой отвратительной.

Над входом в харчевню висела знакомая вывеска с ярко красным раком. Айри торопливо сбежала вниз по истёртым каменным ступеням. Посетителей в «Весёлом омаре» оказалось немного. Обед уже закончился, а время ужина ещё не наступило. Незнакомый парнишка лет двенадцати лениво возил по столам мокрой тряпкой.

— Тебе чего надо? — развязно спросил он, вытирая руки о грязный хитон.

— Где хозяйка? — спросила девушка, оглядывая зал. В дальнем углу двое мужчин тихо обсуждали свои дела за кувшином вина и блюдом с солёной рыбой. Ещё один с торопливой жадностью ел разваренные бобы.

— Айри!? — раздался знакомый голос. — Как ты здесь оказалась, девочка моя?

Из-за стойки, отдуваясь и тяжело переваливаясь с бока на бок, вышла бледная, подурневшая Гарби с огромным животом. Опираясь рукой о стол, она испуганно смотрела на девушку.

Та подбежала к ней и помогла сесть на лавку.

— Что случилось? — с тревогой спрашивала женщина, крепко вцепившись ей в руку выше локтя. — Ты же уехала домой?

— Не ужилась я там, — Айри смущённо пожала плечами.

Заметив, что парнишка с любопытством прислушивается к их разговору, Гарби прикрикнула:

— Солас, заканчивай со столами и подмети пол. Да пошевеливайся, спишь на ходу!

Она жалобно улыбнулась.

— Вот пришлось взять в помощники соседского мальчишку. Лентяй и бездельник, но Эдаю нравится.

Потом свела брови.

— Но что произошло? Почему ты снова здесь?

— Я ушла от мужа, — тихо сказала Айри, усаживаясь рядом.

— Ты вышла замуж?

— Ненадолго, — поморщилась девушка.

— А приданое? Что-нибудь осталось?

— Почти ничего.

— Как же так вышло? — всплеснула руками Гарби. — Он тебя бил?

— Бил, издевался, изменял. Настоящий, старый козёл. Я как-нибудь расскажу.

— А твой господин?

— Он умер, — вспомнив о Тусете и обо всех своих страданиях, девушка вытерла набежавшую слезу.

— Не расстраивайся! — успокоила её женщина. — Сами боги послали тебя. Мне вот-вот рожать. Видишь пузо какое? Чуть хожу. Харчевню оставить некому. Эдай хорошо готовит, но в зале не управится.

— Я не одна, — тихо проговорила Айри.

Гарби понимающе улыбнулась.

— Я догадалась. Кто он?

— Алекс. Помнишь, я про него рассказывала?

— Тот парень с острова? — уточнила собеседница и кивнула. — Помню. А у него деньги остались?

Девушка грустно покачала головой.

— Всё пропало.

Гарби скорбно поджала губы.

— Эдай не согласится. У нас слишком мало места для четверых.

— Нас трое, — грустно усмехнулась Айри.

Женщина удивлённо вытаращила глаза. В наступившей тишине послышался звонкий смех.

— Ай да скромница!

Стуча костылём по каменному полу, из кухни, улыбаясь во всю бородатую физиономию, шёл хозяин «Весёлого омара».

— Сразу с двумя живёт! А в шлюхи не пошла, когда тебе предлагали!

— О чём ты говоришь!? — вскричала Гарби, краснея.

— Ты сам, наверное, мечтаешь… — усмехнулась Айри. — Сразу о двоих…

— Почему бы нет? У меня и на троих сил хватит!

Эдай, польщено улыбаясь, поставил на стол кувшин и три деревянных стакана.

— Мужчинах, — ядовито улыбаясь, закончила девушка. — Говорят, вы, либрийцы, это любите.

— Заткни пасть! — рявкнул Эдай, когда до него дошёл смысл фразы.

— И ты думай, что говоришь! — не осталась в долгу Айри.

— Не ссорьтесь, пожалуйста! — взмолилась Гарби.

Супруг уселся на лавку.

— Где же твоё хвалёное приданое?

— Там же, где твоя нога, — огрызнулась девушка.

— Утопила в море? — удивился мужчина.

— Пришлось отрезать, чтобы самой не сгнить вместе с ним!

— Врёшь, девчонка! — рассмеялся Эдай. — Золото не гниёт.

— Зато некоторые мужчины смердят как падаль!

Но собеседник не обиделся. Залив в глотку стакан вина, он вытер губы и поинтересовался:

— Чем на хлеб собралась зарабатывать? Опять воровать пойдёшь. Или всё-таки в шлюхи?

— У тебя просить не буду, — успокоила его Айри.

— Я хочу, чтобы она помогла мне в харчевне! — громко сказала Гарби, стараясь прекратить их пикировку.

Эдай посмотрел на неё, погладил бороду.

— Пусть остаётся, места хватит.

— Жить я у вас не буду, — покачала головой девушка. — Алекс хочет снять лавку. Если бы отыскать что-нибудь поблизости, я могла бы приходить и помогать вам в зале.

— Какой Алекс? — нахмурился мужчина. — Тот, что сосватал тебе мужа?

— Я сама вышла! — повысила голос Айри.

— И потом сбежала! — довольно осклабился Эдай.

— Не разглядела вовремя, что он на тебя похож!

— И чем он собрался торговать? — мужчина налил себе ещё вина.

— Одеждой! — огрызнулась девушка.

— Какой одеждой? — встрепенулась Гарби.

— Всякой, — пожала плечами Айри. — Он очень хорошо шьёт.

— Значит, ты врала, когда говорила, что он воин? — усмехнулся Эдай.

— У него много талантов, — повторила девушка одно из высказываний Алекса.

— Девочка моя, кто будет у вас её покупать? — тяжело вздохнула Гарби. — Отговори его пока не поздно.

— В Келлуане у него получилось, — неуверенно возразила Айри.

— Да какая у вас там одежда? — скептически хмыкнул Эдай. — Одни юбки!

— А это! — возмущённая девушка сбросила шаль и повернулась, демонстрируя платье.

— Здесь такое не носят! — отмахнулся мужчина, и его глазки масляно заблестели, разглядывая стройную фигурку.

— Это мы ещё посмотрим, — не очень уверено ответила она. — Главное, лавку найти.

— Бросай ты эту глупость, — Гарби взяла её за руку. — И оставайся у нас.

— Всё равно вы быстро разоритесь с этой затеей, — поддержал супруг. — Тогда опять придётся воровать или торговать собой. А здесь будешь работать в зале. Подавать еду и рассчитываться с клиентами. Народ у нас тихий, никто тебя не обидит.

— Я помогу, — сказала Айри, глядя на женщину, и ещё раз повторила. — Но жить здесь не буду.

— Хочешь поглядеть, как твоего Алекса продадут в рабство, когда разорится? — усмехнулся Эдай.

— А вдруг разбогатеет? — возразила девушка. — Боги его любят.

— Кажется, Апий Опц купил себе дом на Якорной улице? — хмурясь, вспомнила Гарби.

— Точно! — встрепенулся мужчина. — Малой сказал, что они только вчера переехали!

— Тогда надо узнать, не сдал ли ещё Корнелл кому-нибудь его старую лавку! — вскричала женщина. — Здесь совсем близко. Пока твой приятель будет бестолково ждать покупателей, ты поможешь мне в зале! Эдай, сходи с ней!

— Сейчас, только переоденусь, — бодро воскликнул мужчина и заковылял на кухню.

— О чём вы говорите? — нахмурилась Айри.

— Знаешь особняк Сарвия Корнелла, по прозвищу Апер? — спросила Гарби, знаком попросив себе вина.

— На углу улиц Морской и Корнеллевой? — уточнила девушка, протягивая ей чашку.

— Да. Он там сдаёт в аренду две лавки. Одна только что освободилась Место хорошее и от нас недалеко.

Женщина выпила и, тяжело отдуваясь, спросила:

— У твоего Алекса хватит денег заплатить за два месяца вперёд?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Смотря сколько Корнелл запросит.

— Размечтались! — хохотнул Эдай, успевший переодеться в новый серо-синий хитон. — Такие люди с простым народом не разговаривают. Городской советник. Пять кораблей, гончарные мастерские, доли в торговых домах.

— Мне наплевать, — фыркнула Айри. — Лишь бы место хорошее и цена подходящая, а говорить можно и с кошкой.

— Идите, — махнула рукой Гарби. — Да пошлёт вам удачу Едр.

Едва они отошли от «Весёлого омара», мужчина спросил:

— Ты ещё не рассказала о своём втором хахале. Кто он такой и как оказался в вашей компании?

— Мне смотреть на тебя не хочется, не то что разговаривать, — буркнула девушка, накидывая на голову шаль.

— Если думаешь у нас работать, тебе придётся часто это делать, — усмехнулся Эдай. — Так что не груби, а отвечай.

— Нечего отвечать, — отмахнулась девушка. — Человека ещё мальчиком украли у родителей, тридцать лет держали в плену, искалечили, мучили и издевались. А когда он вернулся, то родная сестра его не признала.

— Наверное, сильно изменился? — предположил мужчина. — Кто такой?

— Гернос сын Пелия, — ответила она.

— Капитана Пелия сына Ориса? — уточнил Эдай, останавливаясь и поудобнее перехватывая костыль. — Так столько лет прошло, как он пропал. Могла и не узнать.

— Нет, — покачала головой собеседница. — Видно, что узнала. Это муж запретил пускать в дом законного хозяина.

— Так его держали в Келлуане? — мужчина зашагал дальше. — Но туда не пускают иноземцев, и там нет рабов.

— А сволочи везде есть, — зло выругалась девушка. — Его держал в рабстве злой колдун.

— Я не мальчишка, чтобы верить в колдунов! — презрительно сощурился Эдай. — И давно не верю в сказки.

— Мне всё равно, во что ты веришь, — пожала плечами Айри. — Тридцать лет он мечтал увидеть близких. А друг детства его предал! Кстати, этот Капис сын Алча очень на тебя похож.

— Ты меня ещё плохо знаешь, — осклабился мужчина. — Вот поближе познакомишься…

— И не надейся! — огрызнулась девушка. — Скорее в моей постели окажется скорпион, чем ты!

— Посмотрим! — рассмеялся Эдай и кивнул. — Мы пришли.

Айри увидела высокие стены и трое ворот. Одна створка справа была гостеприимно распахнута, оттуда доносился взволнованный разговор, и пахло лежалым зерном. Когда подошли ближе, увидели просторное помещение, уходившее вглубь здания шагов на пятнадцать. Мешки и корзины лежали по сторонам узкого прохода, в конце которого виднелась деревянная лестница наверх.

У входа яростно торговался толстый покупатель в короткой застиранной тунике и тощий продавец в сером хитоне.

Заметив новых посетителей, он раздражённо махнул рукой.

— Забирай! Но это в последний раз!

Кланяясь и бормоча благодарности, толстяк подхватил мешок с зерном и, пятясь, вышел из лавки.

— Вот ведь люди! — плюнул ему вслед продавец. — Попробуй докажи такому тупице, что цена тоже может меняться! Эдай! Ты зачем выполз из своей ракушки, старый краб! И кто эта красавица?

— Дело есть, Ветулин, — вздохнул одноногий. — Ты не знаешь, соседнюю лавку уже кто-нибудь снял?

— Пока никого не видел, — пожал плечами торговец. — Но это надо у Мыслиша спросить. А тебе зачем?

— Знакомый интересуется, — Эдай кивнул на Айри. — Хочет одеждой торговать.

— Что? — вскинул редкие брови лавочник. — Одеждой? Да он в своём уме, женщина?

— Не твоё дело, — огрызнулась та. Теперь уже и ей самой идея Алекса шить платья казалась глупой и бесперспективной.

— Как знаешь, — развёл руками Ветулин. — Жаль, если хорошее место дуракам достанется.

— Мы ещё посмотрим, кто умнее окажется? — высказалась девушка на прощание.

— Полия, ты слышишь? — крикнул лавочник, смеясь. — Здесь хотят платьями торговать.

— Какими? — донёсся сверху женский голос.

— Очень красивыми! — отозвалась довольная Айри. — Приходите, сами увидите!

— Пойдём! — поморщился Эдай, ухватив её за руку. — Узнаем о лавке.

Она решительно вырвалась, и гордо вскинув голову, вышла. А ей вслед раздавалось обидное хихиканье Ветулина.

Супруг Гарби направился к центральным воротам, украшенным многочисленными металлическими накладками. Он постучал массивным бронзовым кольцом, служившим одновременно ручкой. Калитка быстро отворилась. Широкоплечий раб с ярко начищенным бронзовым ошейником выжидающе уставился на них. Выглянув из-за спины своего спутника, девушка увидела длинную, похожую на коридор прихожую, украшенную колоннами и вазами с цветами, в конце которой ярко блестело пятно внутреннего дворика.

— Позови Мыслиша, — сказал рабу Эдай. — Скажи, тут пришли узнать насчёт лавки.

— Подождите, — важно прогудел привратник, закрывая калитку.

При жизни Шило Айри приходилось пару раз забираться в подобные дома. Как и большинство жилищ богатых радлан, этот представлял собой замкнутый прямоугольник со скошенными внутрь черепичными крышами. Скатывавшаяся по ним дождевая вода собиралась во внутреннем водоёме и использовалась для разнообразных хозяйственных нужд. Двери всех комнат выходили в этот своеобразный внутренний двор. Здесь же располагался главный рабочий стол хозяина, за которым он принимал вольноотпущенников и «коскидов». Так назывались невольники, получившие свободу, но до смерти продолжавшие зависеть от главы дома, или свободные горожане, попавшие в материальную зависимость от него. Они выполняли мелкие поручения господина, сопровождали его на важные мероприятия, всячески развлекали, а иногда и защищали в стычках, часто случавшихся на улицах Нидоса.

Кроме прихожей в передней части здания имелись и ещё две большие комнаты, никак не связанные с внутренними помещениями и служившие дополнительным источником дохода для домовладельца. Кто-то держал там собственные лавки, а другие, как Сарвий Корнелл Апер, сдавали в аренду.

Глядя на Мыслиша, трудно сразу определить, что перед тобой раб. Длинная туника с зелёной полосой по подолу, круглое сытое лицо уверенного в себе человека. Только маленькая серебряная табличка с именем хозяина указывала на его подлинный статус.

Тем не менее, Эдай являлся всё же свободным человеком, поэтому Мыслиш вежливо поинтересовался:

— Вы хотели меня видеть?

Муж Гарби тоже знал о влиянии, которым пользуется этот человек в доме советника, поэтому так же вежливо ответил:

— Мы бы хотели узнать, сдал ли Сарвий Корнелл Апер свою лавку, — и он показал на запертые ворота.

— Есть несколько предложений, — хмурясь, ответил раб. — Но господин пока не принял окончательного решения.

— Я бы хотела посмотреть внутри? — вступила в разговор Айри.

— Можно, — кивнул коротко подстриженной головой Мыслиш — Но я не могу уделить вам много времени. Необходимо проследить за приготовлением обеда.

— Мы тебя надолго не задержим, — пообещал Эдай.

На воротах лавки оказался замок, напоминавший тот, что девушка видела в гостинице. За ними просторное помещение с каменным полом, усыпанным обрывками циновок и какими-то тряпками. По скрипучей лестнице девушка поднялась на второй этаж, или лучше сказать, чердак. У самой стены потолок спускался так низко, что стоять приходилось согнувшись. И лишь в противоположном конце, освещённом двумя маленькими, пробитыми под самой крышей окнами, стало возможно распрямиться. Часть досок, служивших полом, сгнила и угрожающе потрескивала при каждом шаге. Но солнце ярко освещало помещение и, судя по расположению окон, здесь долго бывает светло.

— Быстрее там! — крикнул снизу Эдай.

Удовлетворённая осмотром, Айри торопливо спустилась вниз.

— Где здесь вода? — спросила она у раба, когда тот запирал лавку.

— Колодец на площади Усатой рыбы. Шагов двести отсюда.

— А канализация?

Мыслиш указал рукой в другую сторону. — Там слив. Но мочу можно оставлять. Утром и вечером приходят рабы из красильни Мофасука и забирают её.

— Сколько господин Корнелл будет брать в месяц?

Раб почесал плохо выбритый подбородок.

— Я должен ещё уточнить, но не меньше двадцати серебряных рахм.

Девушка посмотрела на своего спутника. Тот скривился.

— Что-то слишком много, — проворчала она.

— Столько же платит и Ветулин, — заметил Мыслиш. — Обычная цена.

Айри опять взглянула на Эдая. Тот, вздохнув, кивнул головой.

— Если господин согласится, договор заключается не меньше чем на год, — строго сказал раб. — И оплата за два месяца вперёд.

Девушка досадливо крякнула.

— Ваш муж здесь человек новый, — объяснил Мыслиш. — Поэтому и такие условия.

— Вообще-то он мне не муж, — проворчала Айри.

— Меня это не касается, — замахал руками собеседник.

— Мы придём завтра, — вздохнула она. — Пусть сам смотрит.

— Только не раньше, чем в третьем часу после рассвета, — предупредил раб. — До этого времени я буду занят.

— И уточни, пожалуйста, точную сумму аренды? — попросила на прощание девушка.

Распрощавшись с ним, Айри с Эдаем отправились в «Весёлый омар». Гарби сидела на том же месте и визгливо отчитывала парнишку, собиравшего с пола разбитые черепки. Заметив их, она оборвала на полуслове очередную гневную тираду и деловито поинтересовалась:

— Видела лавку?

— Место мне понравилось, — пожала плечами девушка. — Но пусть Алекс сам посмотрит.

— Твоему парню не стоит заниматься ерундой, — наставительно сказал Эдай, усаживаясь рядом с супругой. — Ткани, зерно, специи. Вот, что станут покупать люди. Или древесный уголь!

Он встрепенулся.

— У нас им никто не торгует, и приходится брать у развозчиков. А если бы поблизости имелась такая лавка, все пошли бы туда!

— Завтра мы придём, сам ему и скажешь, — вздохнула Айри. — Мне пора. Надо успеть вернуться в гостиницу.

Тут в зал ввалились трое мужчин. Гарби, морщась, встала и поплелась к стойке. Посетители, не обращая внимания на девушку, предусмотрительно закутавшуюся в шаль, уселись в центре зала и громогласно потребовали вина.

— Одну секунду, господа! — Эдай схватил костыль, и обратившись к Айри, тихо сказал. — Останься. Помоги с ужином?

Девушка знала, что последние посетители покидают «Весёлого омара» далеко за полночь, и если остаться, то придётся ночевать здесь. А ей этого совсем не хотелось.

— Не могу, — она развела руками и, не слушая мужчину, быстро покинула харчевню.

На обратном пути Айри немного заплуталась. Чтобы успеть до закрытия ворот, ей пришлось почти бежать по заполненным народом улицам города. Одни люди спешили в гости, другие домой, третьи просто прогуливались перед сном, не спеша отправляться в свои тесные каморки на верхних этажах многоквартирных домов.

Запыхавшись, она влетела во двор «Кипящего котла». За столами ужинали человек восемь, резко замолчавших при её появлении. А попавшийся навстречу хозяин быстро уступил ей дорогу. Когда удивлённая и встревоженная девушка поднималась по лестнице, вслед ей прошелестел шепоток: «Любовница… жена… служанка…»

Айри заглянула в полузакрытое ставнями окно их номера. Пахнуло перегаром и кислятиной. Гернос лежал на краю кровати и заливисто храпел, Алекс, казалось, тоже спал, уткнувшись лицом в стену.

Она постучала. Парень поднял голову, моргнул заспанными глазами и пробурчал:

— Я уж думал, ты останешься ночевать у Гарби.

Он перелез через евнуха, похлопал его по плечу и подошёл к двери.

Когда девушка вошла, то сразу заметила на столе кучку больших медных монет.

— Это что?

— Сдача, — усмехнулся юноша, потягиваясь. На нём не было ничего, кроме коротких штанишек, и Айри быстро отвела глаза. Чтобы скрыть волнение, она села на табурет и, глядя мимо него, спросила:

— Откуда они здесь?

Алекс, довольно хмыкнув, согнул ноги Герноса в коленях, и присев на край кровати, самодовольно ответил:

— Хозяин принёс. Понял, что поступил дурно и раскаялся в своём поступке.

Евнух что-то пробормотал сквозь пьяный сон. Юноша, наклонившись, вытащил из-под кровати широкую деревянную миску.

— Страдает. В его возрасте люди уже бросают пить, а он только начал.

Айри уточнила.

— Что, вот так сам и принёс?

Улыбка собеседника стала ещё шире.

— Ага. Я не знаю, сколько стоят рабы в Нидосе. Но, наверное, дешевле тридцати грошей.

Девушка непонимающе пожала плечами. Она прекрасно видела, что собеседник просто лопается от желания поделиться с ней очередным подвигом, и решила дать ему такую возможность. «Милый ты мой», — подумала Айри. Свет заходящего солнца падал сквозь окно, чётко оттенял резкие, правильные черты его лица.

— Чуть только ты ушла, припёрся хозяин и стал спрашивать через дверь, не нужно ли мне чего? Я молчу. Он давай кричать. Всё равно молчу, а уж Герноса и громом не разбудишь.

Парень рассмеялся, показывая ровные, белые зубы.

— Тогда этот баран ушёл, а вслед за ним явился слуга. Просунул в окно палку с крюком и отодвинул засов. Они здесь, наверное, так часто делают. Вошёл, и в сундук. Тогда я сказал ему, что не нужно воровать у честных постояльцев. На крик прибежал хозяин и сразу согласился выплатить всю полагающуюся сумму.

Девушка, фыркнув, рассмеялась, представив себе эту картину. Так вот почему Туин держал себя с ней так любезно!

— Я тоже не зря ходила, — поделилась и она своими достижениями. — Нашла подходящее помещение.

— Рассказывай! — тут же потребовал Алекс.

Айри подробно описала лавку, окрестности, условия аренды, соседей и в заключение, не утерпев, высказала сомнение в правильности его затеи.

— Всё у нас получится, — заверил её парень. — Давай спать. Завтра много дел. Герноса надо в себя приводить, помещение смотреть и сматываться отсюда.

Девушка понимающе кивнула и с облегчением сняла парик.

— Надо бы в баню сходить, — пробормотала она, чувствуя себя грязной и пахучей.

Алекс достал из сундука одеяло.

— Располагайся у стенки. А я за нашим героем прослежу. Он уже два раза как-то очень подозрительно икал.

Душная ночь легла на пустыню как тяжёлое одеяло, придавив всё живое к земле. Жёлтые точки звёзд, густо рассыпанные по темно-синему небу, освещали замерший мир. В канале тихо журчала вода, спеша после долгой разлуки к Уразскому озеру.

По ту сторону потухшего костерка чмокал пухлыми губами Туптах, а совсем рядом ощущалось лёгкое дыхание Раамоса.

«Чего это он улёгся так близко?» — подумал Александр, испытывая странное беспокойство и собираясь отодвинуться. Но тут узкая смуглая ладонь, как бы невзначай, легла ему на плечо, обжигая кожу нежным, ласковым прикосновением. Юноша замер, словно парализованный, а рука, проведя по груди огненную черту, вдруг стала спускаться ниже.

«Вот этого мне совсем не надо!» — скрипнул зубами Алекс, с отвращением отбрасывая Раамоса и вскакивая.

В кромешной тьме раздался грохот падения и тонкий, жалобный крик.

— Кто-нибудь, спасите! Помогите! Где я? Кто здесь?

Вернувшийся к реальности юноша, мучительно краснея, коротко по-русски разъяснил евнуху его местоположение.

Услышав незнакомое слово, тот замер. Александр встал с кровати и зашарил по столу в поисках огнива. Шесть раз робкие искры пронизали темноту, пока не затеплился оранжевый огонёк трута, затем вспыхнул фитиль. Светильник вырвал из мрака, сидевшего на полу Герноса. Торчавшие в стороны клочья седых волос, красные глаза и бледная кожа делали его похожим на вампира из какого-нибудь сериала для тинэйджеров.

— Где я? — жалобно проблеял тот.

— В гостинице, — проворчал юноша и, стараясь держаться к нему спиной, подошёл к окну. Скрипнувшие ставни впустили в помещение волну прохлады.

— В какой? — всхлипнул евнух. — Почему я ничего не помню?

— Потому что напился как бегемот, — ответил Алекс, глядя на усыпанное звёздами небо.

— Чего напился? — собеседник явно тупил или притворялся.

— Вина! — немного успокоившись, юноша вернулся за стол. — Священного сока виноградной лозы.

— Это ты меня напоил! — взвыл Гернос, хватаясь за голову. — Ой, как мне плохо! Зачем я это делал? Я сейчас умру.

— Прекращайте! — Айри села на постели, не озаботившись прикрыть верхнюю часть тела. — Тут кое-кто, между прочим, спать хочет! Ночь на дворе! Орут как влюблённые коты!

Алекс набрал в лёгкие воздуха, собираясь ответить наглой девчонке. Нельзя же, в самом деле, чтобы последнее слово осталось за ней? Но замер с открытым ртом. Заспанная, с всклокоченными волосами и обиженно надутыми губами, она вдруг показалась ужасно милой, и в сердце шевельнулась странная, незнакомая ранее нежность.

— Спи, это наши мужские разборки, — тихо проговорил юноша, с лёгкой улыбкой глядя, как Айри плотнее закутывается в одеяло с головой.

— Придурки! — проворчала она, уткнувшись в стену.

— Какие разборки? — ничего не понимая, бормотал Гернос.

Александр достал из-под стола кувшин.

— На, поправь здоровье.

Собеседник захлопал глазами.

— Что смотришь? — юноша почесал шрам на боку. — Пей, тебе говорят.

Евнух сделал два больших глотка и отставил кувшин в сторону.

— Гадость. Что это?

— Вино, мёд и какие-то пряности, — пожал плечами Алекс. — Хозяин говорил, что лучшее средство от похмелья.

Гернос кивнул, и вдруг выпучив глаза, испуганно уставился на него, схватившись за живот. Лицо несчастного стало наливаться кровью.

— Лохань под кроватью, — торопливо предупредил юноша.

Евнух нашарил глазами необходимую посудину, и только что выпитое пойло с утробным звуком неисправного унитаза покинуло его желудок. Дважды проделав подобную процедуру, Гернос в изнеможении привалился к спинке кровати.

— Полегчало? — усмехнулся Александр.

— Ага, — кивнул он, с трудом перебираясь с пола на табурет. — Но зачем ты меня вчера напоил, господин?

— Я тебе не господин, — отмахнулся юноша и, приложившись к кувшину, раздражённо буркнул. — Действительно, гадость.

— Мне так плохо, — продолжил стонать Гернос.

— Зато ты жив, — назидательно проговорил Алекс. — Телесная боль заглушила душевную.

— Да уж, — собеседник потёр ладонью дряблый живот.

— Ты можешь рассуждать здраво? — поинтересовался парень, глядя на него. — Или ещё глоточек?

— Не надо, — покачал головой евнух. — Я попробую.

Молодой человек обстоятельно рассказал, что Айри отыскала подходящее место для его мастерской.

— Я предлагаю тебе торговать там лекарствами.

— Откуда я их возьму? — уныло вздохнул Гернос. — Здесь же не растут нужные травы.

— Кое-что мы привезли с собой, — напомнил юноша.

— Этого мало, — безнадёжно махнул рукой собеседник.

— Походи по рынкам, поспрашивай, — не отставал Александр. — Не может быть, чтобы здесь не оказалось других лавок, торгующих этими самыми травами.

— Тогда зачем ещё одна? — погрустнел евнух.

— Если я что-нибудь понимаю, важны не только ингредиенты, но и способы их приготовления?

— Это так, — кивнул всклокоченной головой Гернос.

Ободрённый первым успехом, юноша с жаром продолжил:

— Ты знаешь рецепты неизвестные никому из здешних врачей. Если дело пойдёт, можно делать оптовые заказы, и тебе привезут что угодно! А там, возможно, накопим денег на дом с участком и будем выращивать их сами.

— Мне как-то страшно, гос…

— Эй! — он поморщился.

— Алекс, — улыбнулся евнух.

— Так-то лучше, — кивнул парень. — Ты прекрасный хирург и умеешь правильно делать операции. Когда люди узнают, у тебя будет куча золота и толпы учеников.

Гернос смущённо пожал плечами.

— Вот так-то лучше, — кивнул Александр. — Ложись спать. Завтра много дел.

— Какой сон! — отмахнулся собеседник. — Голова раскалывается от боли и разных мыслей.

— А ты направь их в нужную строну — зевая посоветовал молодой человек.

— В какую?

— Подумай, какая тебе нужна мебель, инструменты, посуда, — Алекс сделал неопределённый жест. — И всё прочее.

— На это нужно золото.

— Что-нибудь придумаем, — юноша потянулся. — Задуй светильник, если он тебе не нужен.

Тяжёлый разговор унял бушевавшее в крови волнение. Он примостился подальше от девушки и задремал.

Гернос погасил робкое пламя и ещё долго сидел в темноте, положив локти на стол и обхватив голову руками.

Чуть сполоснув морду лица, на большее раб воды не принёс, проворчав что-то вроде: «Хочешь мыться, иди в баню!» Александр со спутниками спустился завтракать.

Кроме них за столами уже сидело человек семь. То ли постояльцы, то ли просто зашли покушать. Подавальщица поставила перед ними большую миску с разваренными бобами, положила три свежие лепёшки и устало сказала:

— Вино сейчас принесу.

Юноша взял торчавшую из каши ложку.

— Решил, что тебе нужно? — спросил он у евнуха.

— О чём это вы? — поинтересовалась Айри. — Я что-то не знаю?

— Ночью мы говорили о том, что делать дальше, — ответил Александр с набитым ртом. — Я предложил Герносу начать торговать лекарствами. Ну и лечить, если кто-нибудь попросит.

Улыбаясь во весь рот, девушка отложила ложку.

— Это замечательно! — засмеялась она, привлекая всеобщее внимание, и не удержавшись, чмокнула евнуха в щёку.

— Там тебе понравится! Это такое место! Люди ходят туда-сюда! А рядом ни одного лекаря! У тебя будет куча покупателей! — возбуждённо тараторила Айри, не забывая работать ложкой.

— Подавишься, — буркнул юноша. Ему вдруг стало неприятно, что девушка так радуется этой новости. «Не верит она в мою затею с платьями», — печально подумал Александр, есть ему совершенно расхотелось.

— Когда нас ждут?

Айри взглянула на солнце.

— Часа через два.

— Тогда доедайте и пойдём, — юноша встал из-за стола и отправился искать хозяина.

Тот стоял у ворот, изображая из себя знак вопроса перед толстяком в одежде даросского купца, за спиной которого тяжело дышали трое нагруженных поклажей слуг.

— Уважаемый господин Туин, — обратился к нему Алекс в тонганской манере. — Сожалею, но нам придётся покинуть ваше заведение уже сегодня.

Новый постоялец подозрительно посмотрел на хозяина.

— Торговые партнёры пригасили нас погостить у них.

Купец понимающе кивнул, а Туин, облегчённо переведя дух, быстро проговорил:

— Я сейчас рассчитаюсь с вами.

— Не торопитесь, занимайтесь своими делами, — успокоил его Александр, но вдруг остановился и озабоченно спросил:

— Надеюсь, вы не обижаетесь на меня за то досадное недоразумение с вашим рабом?

В глазах хозяина опять появилось затравленное выражение кота, у которого из-под носа собираются отнять жирный кусок.

— Он хотел как лучше, — продолжал любезничать юноша. — Но не нужно уж так утруждаться.

— Мы стараемся оказать нашим постояльцам самый радушный приём, — пролепетал Туин.

— Ну, не буду вас больше отвлекать, — Алекс церемонно поклонился, пряча улыбку.

Нечего и говорить, что хозяин «Кипящего котла» честно отсчитал положенную сдачу и облегчённо вздохнул, когда странная троица покинула гостиницу.

Александр с удивлением и лёгкой ностальгией рассматривал массивный пятиэтажный дом, так похожий на те, что ему приходилось видеть в прошлой жизни. Казалось странным, что здесь имеются подобные жилые здания, глазевшие на узкие улочки ровными рядами окон, большинство из которых закрывали деревянные, щелястые ставни.

— Дом Власия, — небрежно проговорила Айри. — Самый большой в Нидосе. Хотя, я слышала, что у площади Трёх Сердец строят ещё длиннее.

Внизу дома располагались многочисленные лавки, а на второй этаж вела широкая галерея, на которую выходили солидного вида двери и окна, где за решётками качались полупрозрачные шторы.

— Пришли, — сказала девушка.

Алекс увидел вывеску с ярко-красным раком и уходившие вниз каменные ступени. Дверь оказалось слишком узкой и им с Герносом пришлось изрядно повозиться, чтобы затащить сундук в харчевню. Почти все столы были заняты, они поставили груз у стены и уселись на него сверху. Весь интерес к их приходу со стороны торопливо насыщавшихся людей ограничился парой недоуменных взглядов. Чадящие масляные светильники и дневной свет, проникавший сквозь узкие окна под потолком, с трудом разгоняли тьму, пронизанную запахом варёных бобов, бараньего сала, жареной рыбы, вина и человеческого пота.

К ним подскочила озабоченная Айри.

— Посидите здесь. Народ разойдётся, и пойдём смотреть лавку.

Она сунула им в руки по копчёной рыбине и скрылась.

— Как много людей, — покачал головой евнух, вытирая жирные пальцы.

— Нидос — город большой, — согласился юноша, по примеру других гостей бросая кости на пол.

Рыбина закончилась, но людей не убавлялось. То и дело он замечал, мелькавшую среди столов, Айри с чашками или подносом в руках.

Кроме неё подавальщиком работал невзрачный парнишка в грязном хитоне, и иногда появлялась беременная женщина. То и дело слышались крики:

— Ещё бобов! Рыбы! Где каша? Вина, девчонка!

Чтобы как-то скоротать время, Александр поинтересовался у Герноса.

— Решил, что нужно для лавки?

— Пара столов, стеллажи и ящики, — стал вполголоса перечислять тот. — Ступки, чашки, блюда, жаровня. И очень плохо, что у нас так мало огненной воды.

— Сделаем, — пообещал юноша.

— Для этого надо много места, — покачал головой евнух.

— Не обязательно, — возразил Алекс.

Они стали обсуждать наиболее подходящую в их условиях конструкцию самогонного аппарата, для наглядности царапая рисунки на каменной стене.

Молодого человека порадовал тот энтузиазм, с которым собеседник отнёсся к идее производства лекарств, но он понимал, что подобная деятельность потребует значительных капитальных вложений. Следовательно, придётся продать часть келлуанского золота.

Тем временем основной поток посетителей схлынул. К сундуку подошла беременная женщина с бледным, злым лицом.

— Ты Алекс? — спросила она, усаживаясь напротив.

— А ты Гарби? — вопросом на вопрос ответил он.

— Я предлагала Айри остаться и помогать мне в харчевне…

— Тебе действительно скоро понадобится помощь, — согласился Александр.

— Но она хочет вместе с тобой торговать одеждой! — женщина презрительно фыркнула. — Какая глупость!

— Мой названный брат — хороший врач, — улыбнулся юноша, указав на Герноса. — Мы станем торговать лекарствами.

— Которые у вас тоже никто не купит! — почти выкрикнула Гарби.

— Это смотря как мы будем торговать, уважаемая, — возразил Алекс.

— Вы чужаки!

— Здесь все чужаки, — парировал юноша. — Или дети чужаков. Радлане, либрийцы, келлуане, даросцы и ещё, одни боги знают кто!

Появилась раскрасневшаяся, уставшая Айри.

— Уже познакомились?

— И хорошо поговорили, — улыбнулся Александр. — У тебя очень добрая и заботливая тётя.

— Я знаю! — девушка чмокнула Гарби в щёку. Глаза женщины гневно сверкнули.

— Мы можем оставить у вас наш сундук? — поинтересовался юноша.

— Да, — поддержала его девушка. — Не таскаться же нам с ним по городу?

— Я спрошу мужа, — недружелюбно проговорила женщина. — Эй, Эдай!

Из кухни появился одноногий мужчина с костылём.

— Они хотят оставить у нас сундук?

— Тогда лучше сразу отнести его в квартиру, — почесав бороду, ответил супруг.

— У тебя есть квартира? — удивилась Айри.

— Комната, — потупила взор Гарби. — Здесь на третьем этаже.

— Нам и тут места хватает, — улыбнулся Эдай. — А ребёночку солнце надо.

— Сходи с ними, — попросила его жена. — Я что-то устала.

— Я тоже, — возразил любящий супруг. — А там баранина на рёбрышках подгорит!

С тяжёлым вздохом женщина поднялась и, переваливаясь с боку на бок, пошла к выходу.

Дом Власия имел два подъезда, чьи несимметрично расположенные двери затерялись среди лавок и магазинчиков первого этажа.

«Да тут даже консьерж есть!» — усмехаясь, подумал Алекс, увидев сидящего на скамье мрачного мужика с дубинкой на коленях. Он, нахмурившись, привстал с расстеленного тряпья, но заметив позади них Гарби, вновь вернулся и продолжил ковырять грязным пальцем в кривом, сломанном носу.

Узкая, деревянная лестница с высокими тощими перилами круто поднималась вверх. Вот здесь пришлось попотеть сильнее, чем при входе в «Весёлого омара». Александр шёл впереди, опуская свой конец шеста, а Герносу приходилось свой поднимать. Тем не менее, сундук то и дело стукался дном о грязные ступени и царапал штукатурку стен, испещрённых многочисленными рисунками, сюжеты которых примерно одинаковы во всех подъездах всех домов.

Миновав второй пролёт, евнух взмолился об отдыхе.

— Иначе я его брошу, — пропищал он в изнеможении.

Гарби не стала их дожидаться, хотя в её положении спешить тоже не стоило.

На пятой лестничной площадке они увидели три двери. Возле одной из них стояла беременная трактирщица, тяжело опираясь о косяк.

Открыв дверь привычного вида ключом, женщина впустила их в просторную светлую комнату с высоким потолком и большим окном, закрытым щелястыми ставнями.

В стороне от него располагалась широкая, солидного вида кровать, застеленная темно-зелёным покрывалом, с двумя круглыми подушками. В одном углу стоял стол с двумя глиняными кувшинами и парой глиняных стаканов, в другом — ночной горшок с круглой кожаной крышкой. Прямо под окном новенькая детская колыбелька, а напротив — маленький столик на одной ножке, с какими-то глиняными фигурками и кучкой пепла на бронзовой тарелке перед ними.

— Ставьте вон туда, — Гарби указала на стену, возле которой выстроились в ряд два сундука поменьше.

Вернувшись в харчевню, провели короткое совещание, по результатам которого решили, что Айри останется в харчевне, а трое мужчин отправятся смотреть помещение.

По пути они зашли в маленькую лавку, торговавшую женскими украшениями. Знакомый Эдаю продавец с явным недоверием выслушал его рассказ о вернувшихся из Келлуана знакомых. Но куча серебряных подвесок с сердоликами, нефритом и ляпис лазурью, а так же три массивных браслета вернули ему хорошее настроение. После короткой, но ожесточённой торговли, когда Александр два раза сгребал с прилавка драгоценности и порывался уйти, он всё же стал счастливым обладателем ста двадцати трёх разномастных серебряных монет, которые тут же завернул в тряпочку и убрал в сумку.

— А ты умеешь торговаться, — одобрительно заметил муж Гарби, когда они вышли на улицу.

— Есть опыт, — туманно и многозначительно ответил юноша.

Уныло шагавший сзади Гернос тяжело вздохнул.

— Вон дом Корнелла, — указал Эдай на массивное сооружение, напоминавшее бункер с тремя воротами по фасаду.

— Наши крайние? — спросил Алекс, вспомнив рассказ Айри.

— Да, — кивнул мужчина, перехватывая костыль. Юноша видел, что ходьба причиняет ему сильное неудобство, хотя тот и старается не показывать вида.

— Зайдём к будущему соседу? — предложил Эдай.

Но тут створки средних ворот распахнулись, и показался богатый паланкин.

Александр усмехнулся. По сравнению с носилками первого пророка храма Сета в Абидосе они выглядели как «Мерседес» бизнес класса рядом с «Окой». Почти не уступавшую по размерам этой малолитражке конструкцию тащили восемь мускулистых рабов, опутанных какой-то сложной ремённой упряжью. На резных столбиках покоилась ярко-красная, двускатная крыша. С одной стороны занавеси из тончайшего келлуанского полотна были раздвинуты, и Алекс увидел грузного мужчину, задрапированного поверх туники в белый плащ с широкой красной полосой.

Сарвий Корнелл Апер полулежал, опираясь на локоть, и читал какой-то свиток. По бокам паланкина шли двое мужчин. Ещё четверо шли позади, и у одного из них за поясом торчал короткий кинжал.

— Коскиды, — с нескрываемой завистью проговорил супруг Гарби. — Бездельники и блюдолизы!

Алекс только коротко хмыкнул, уже зная значение этого слова. Но его удивила реакция горожан на появление носилок. Никто не торопился разбегаться или кланяться. Прохожие неторопливо расступались, пропуская VIP- транспорт, и провожали его столь же равнодушными взглядами.

Рабы стали закрывать ворота.

— Эй, Мыслиш! — крикнул Эдай, взмахнув рукой.

Плотный мужчина в серой тунике с зелёной полосой обернулся, и юноша увидел блеснувшую на шее серебряную табличку.

— Здравствуйте, господа, — поклонился раб.

— Мы пришли смотреть лавку, — сказал мужчина.

— Прошу подождать, господин Алекс, — обратился Мыслиш к Герносу. — Я принесу ключ.

— Это он Алекс, — пробормотал евнух, кивнув на Александра.

— Вы будете иметь дело со мной, уважаемый, — привычно улыбнулся юноша.

Раб чуть приподнял бровь от удивления, поклонился и скрылся за воротами.

— Уж больно молодо ты выглядишь для хозяина, — проговорил Эдай.

— Это быстро проходит, — философски заметил Алекс. Гернос опять тяжело вздохнул.

Мыслиш вернулся с деревянным ключом — палочкой, похожим на тот, которым они пользовались в гостинице «Кипящий котёл».

Юноша вошёл в просторное помещение с каменным полом и деревянным потолком, осмотрел кирпичные стены, убедившись, что нигде нет ни потёков, ни следов сырости. Поднялся на второй этаж, тихо проворчав: «Низковато тут у вас. Да и половицы надо бы сменить».

Однако в целом он остался доволен и спустился вниз в приподнятом настроении.

— Скажи, уважаемый, — обратился он к Мыслишу. — Я могу проделать в дверях окно?

Раб почесал жирный, заросший щетиной подбородок.

— Внутри вы можете делать что угодно, а насчёт ворот я должен спросить господина.

— Передай, что это важно. Для нашей работы нужен свет.

— Чем же вы собираетесь торговать? — поинтересовался Мыслиш.

Александр уже решил не заикаться о планах создания нидосского «Дома моды» и ответил:

— Лекарствами.

Лицо Эдая вытянулось от удивления. Очевидно ни Айри, ни супруга не сообщили ему об изменении бизнес-плана Алекса.

— Мой названный брат постигал искусство врачевания у лучших мастеров Келлуана и прекрасно разбирается в болезнях.

Мужчины посмотрели на смущённого Герноса.

— Вы лекарь? — почтительно поинтересовался Мыслиш.

— Немного, — пробормотал евнух, пряча глаза.

— Он очень хороший врач, — заверил Александр. — Просто скромный. Учение оказалось очень тяжёлым.

— Так какова же будет окончательная сумма оплаты? — вновь привлёк внимание доверенного раба Сарвия Корнелла юноша.

— Двадцать серебряных рахм, как я и говорил вашей женщине, — ответил Мыслиш. — И плата за два месяца вперёд.

— Когда мы сможем переехать? — деловито поинтересовался Алекс.

— Куда ты так торопишься? — неодобрительно проворчал Эдай.

— А чего ждать? — удивился молодой человек. — Дело надо делать!

В глазах раба мелькнуло одобрение, и он ответил:

— Как только заключите договор.

— Что для этого нужно?

— Сходить в городской совет и заплатить пошлину, — отозвался супруг Гарби.

— Какую?

— Пять радланских риалов или пятнадцать либрийских рахм.

Александр мысленно посчитал общую сумму затрат. «Похоже, одним дебеном золота тут не обойдёшься», — с некоторой грустью подумал он.

— Когда прибудет твой господин?

— Зачем он тебе? — не понял Мыслиш.

— Я хочу скорее заключить договор.

— Не обязательно ждать господина Корнелла, — покачал головой раб. — После того, как вас запишут в Совете, там же можно составить и договор. Я возьму с собой оба экземпляра. Когда хозяин вернётся, он их подпишет, и вы сможете их забрать. Разумеется, когда внесёте деньги.

— Кому я их должен отдать?

— Господину, — с лёгким сочувствием, словно маленькому ребёнку, объяснил Мыслиш.

— Я понял, — кивнул Алекс. — Пойдём в Совет.

— Мне нужно сделать ещё кое-какие дела, — озабоченно проговорил раб.

— Не торопись, — успокоил его юноша. — Нам всё равно нужно дождаться ещё одного человека.

Он знал, что Айри умеет писать и читать по либрийски. Наряду с радланским и келлуанским этот язык считался в Нидосе официальным.

— Ты сможешь найти дорогу в харчевню? — поинтересовался Александр у взволнованного Герноса.

— Я же не ребёнок! — обиделся евнух.

— Тогда позови, пожалуйста, Айри, — попросил его молодой человек. — Скажи, что я её очень жду по важному делу. Пусть всё бросает и идёт!

— Значит, я вам больше не нужен? — обрадовался Эдай, собираясь уходить.

— Подожди, — остановил его Алекс, и когда Гернос отошёл подальше, быстро спросил. — В чём подвох?

— Какой подвох? — удивился мужчина. — Не понимаю.

— Понимаешь! — уверенно возразил юноша. — Место бойкое, цена обычная. Почему же нет других желающих на такую лавку? Никто не хочет быть счастливым?

Одноногий ресторатор неопределённо пожал плечами.

— Давай, давай, рассказывай, — подбодрил его Александр. — Пока Мыслиш не явился.

Мужчина продолжал молчать.

— Что жмёшься как невеста в первую брачную ночь? — стал терять терпение молодой человек. — Я всё равно узнаю, но сильно на тебя обижусь.

— День сегодня такой, — промямлил Эдай.

— Праздник что ли? Или «неблагоприятный»? Я не понимаю.

— Сегодня двадцать восьмой день далия.

— И что? — продолжал недоумевать Алекс.

— Месяц почти прошёл, а тебе придётся заплатить за него полностью, — вздохнув, пояснил мужчина.

— Как это?! — вскричал молодой человек. — Договор же будет от сегодняшнего числа, значит, и платить я должен с двадцать восьмого далия по двадцать восьмое фория!

— Не знаю, как в Келулане или там, откуда ты явился, — раздражённо буркнул Эдай. — А в Нидосе берут плату за месяц!

— И прежний владелец заплатил за далий?

— Разумеется, — вскинул брови мужчина.

Александр огорчённо крякнул.

— Ну, не передумал? — усмехнулся одноногий.

— Нет, — покачал головой молодой человек. — Но почему Айри мне ничего не сказала?

— Откуда ей знать! — рассмеялся собеседник.

— И ты не предупредил, — сказал Алекс.

— Ты не спрашивал!

Терзаемый «смутными сомнениями» юноша замолчал. Не слишком ли он спешит? Возможно, стоит пожить здесь дней десять, оглядеться, выяснить что да как, а уж после этого пускаться в плаванье по мутным водам нидосского бизнеса? «Ну и много ты узнаешь за десять дней?» — успокоил он себя риторическим вопросом. «Делай что должно, и будь что будет, — решил Александр. — Ну а этому одноногому Джону Сильверу при случае надо припомнить наш разговор».

Когда в толпе мелькнуло белое платье Айри, из ворот вышел Мыслиш с холщевой сумкой через плечо и, взглянув на юношу, озабоченно проговорил:

— Господин, в таком виде тебе нельзя в Совет.

— Чем он тебе не нравится? — нахмурился Алекс.

— Туда не пускают с мечами, — виновато пояснил раб.

Молодой человек сердито посмотрел на Эдая, прятавшего улыбку в бороде.

Александр вытащил из сумки кусок тряпки, обвязал им клинок и протянул ему.

— Отнесёшь в харчевню. И учти, эта вещь мне очень дорога.

— Ничего с ней не случится, — заверил его мужчина, ухмыляясь.

— Ты меня звал? — спросила Айри, удивлённо глядя вслед мужу Гарби, зажавшему под мышкой меч.

— Да, — кивнул молодой человек. — Пойдём заполнять договор.

— Но ты же хозяин? — встрепенулся доверенный раб Сарвия Корнелла.

— Разумеется, — подтвердил Алекс. — Просто я ещё плохо читаю по либрийски.

— Тебе бы надо взять с собой Эдая, — сказала девушка на келлуанском.

— Я не во всём ему доверяю, — на том же языке пояснил юноша.

— Ну, если тебе нужно, — пожала она плечами.

— Пойдём, уважаемый, — Александр сделал приглашающий жест Мыслишу.

По пути на площадь Великого флота он рассказал девушке об особенностях местного исчисления арендной платы, попеняв на коварство Эдая. Когда она стала громко возмущаться подобной несправедливости, юноша вежливо попросил её заткнуться и не сыпать «соль на рану». Поскольку данное выражение не встречалось ни в одном из местных языков, остаток дороги до Дворца Ста Алекс разъяснял собеседнице его значение.

Широкие коридоры местного Белого дома оказались заполнены народом. Слышалась радланская, либрийская и даросская речь. Из комнаты в комнату сновали озабоченные посетители, легко узнаваемые по слегка ошалелым глазам, и местные чиновники в заляпанных чернилами туниках и хитонах. Эти передвигались неторопливо, с важностью лиц, уцепившихся за самый краешек вертикали власти.

Несмотря на своё рабское положение, Мыслиш, а вернее его хозяин, пользовался большим уважением в этой цитадели бюрократии.

Придерживая сумку, Александр изо всех сил старался не отстать от раба. За ним, крепко вцепившись в жилет юноши, шла Айри, провожаемая удивлёнными взглядами посетителей. Очевидно, женщины сюда заглядывали не часто.

В просторной комнате с большим окном, где за четырьмя столами усердно водили кисточками по папирусу шесть человек, им навстречу поднялся худой мужчина с жёлтым лицом в длинной, почти до щиколоток, грязно-белой тунике и с вымазанными чернилами пальцами.

— Здравствуй, Мыслиш, — кивнул он рабу.

— Вот, господин, привёл к вам человека, который хочет взять в аренду лавку моего хозяина, — кланяясь, ответил раб.

Чиновник понимающе кивнул, но вдруг нахмурился.

— Что здесь делает женщина?

— Она со мной, — веско ответил Алекс.

Пожав плечами, тот поинтересовался:

— Чем собираешься заниматься, господин?

— Торговать, — улыбнулся в ответ молодой человек.

Сидевшие за столами люди вразнобой захихикали.

— Я спрашиваю — чем? — нахмурился чиновник.

— Лекарственными зельями, — пояснил Александр, потом уже тише добавил. — И одеждой.

Столь различный ассортимент товаров в одном не большом помещении нисколько не удивили чиновника. Усевшись на скамью, стоявшую вдоль стола, заваленного листами пергамента, свитками и навощёнными табличками, он грубым тычком в бок заставил подвинуться пухлого молодого парня и взял из стопки чистый листок.

— На каком языке составлять договор?

— На либрийском.

Кисточка с удивительной скоростью заплясала в волосатой руке, покрывая белую поверхность цепочками знаков.

«Надо заняться ликвидацией собственной неграмотности», — озабоченно подумал юноша.

— Как твоё имя? — спросил чиновник.

— Алекс.

— Просто Алекс?

— Да.

— Странное имя, — пожал плечами собеседник. — Но если желаешь торговать, то тебе необходимо обозначить себя более определённо. Назови имя отца, род или хотя бы прозвище.

— Тогда, — молодой человек на мгновение задумался. — Пиши Алекс Дрейк.

— Кто? — переспросил чиновник.

— Алекс из рода Дрейк! — твёрдо повторил Александр, усмехнувшись про себя: «Пора возвращать фамилию».

Он взял папирус и, отдав его Айри, велел внимательно прочитать. Из текста договора следовало, что Алекс Дрейк обязуется выплачивать Сарвию Корнелию Аперу ежемесячно двадцать рахм или других монет такой же стоимостью. Договор заключался на год, и его запрещалось расторгать без согласия противоположной стороны под угрозой штрафа в 500 рахм. Кроме того, арендатору запрещалось торговать после заката солнца, а также использовать помещение для торговли горячей едой, рабами или скотом.

Пока юноша внимательно слушал перевод, был готов второй экземпляр. Александр аккуратно свернул их и убрал в сумку.

— Теперь тебя нужно внести в реестр торговцев, — сказал чиновник и направился к стене, где взял со стеллажа одну из толстых книг размером со старинный альбом для фотографий и с видимым усилием положил её на стол.

Алекс понял, что листы в ней сделаны не из папируса, а из тонкой, выделанной кожи.

— Пять марок, — проговорил чиновник, отыскивая нужную страницу.

Прежде чем молодой человек выложил на стол монеты, он потребовал показать своей спутнице содержание записи. Она гласила, что Алекс Дрейк торговец снимает лавку по адресу: особняк Сарвия Корнелла Апера на углу улиц Морской и Корнеллевой. Прослушав краткую лекцию об основах налогообложения в Нидосе, они покинули Дворец Ста.

Александр сказал Мыслишу, что хочет показать договор Эдаю.

— Как вам будет угодно, — развёл руками раб. — Но тогда подписать их и внести плату вы сможете только завтра.

— Когда?

— Приходите во втором часу после рассвета, — ответил Мыслиш, распрощался с ними и отправился куда-то по своим делам.

Оставшись вдвоём, парень с девушкой купили большой пирог с рыбой.

— В лавке надо ремонт сделать и новую мебель заказать, — проговорил он с набитым ртом. — Герносу посуда всякая нужна.

— Где мы возьмём на это денег, Алекс? — вздохнула Айри. — Ты забрал почти все драгоценности Повелителя смерти.

— Только половину, — успокоил её молодой человек.

— Больше!

— Чуть больше половины, — покладисто согласился Александр.

— Того, что осталось, всё равно не достаточно, — проговорила девушка.

— У меня есть ещё немного золота, — вполголоса сказал он.

— Сколько? — встрепенулась собеседница.

— Пара дебенов, — поморщился Алекс, покрутив рукой. — Добыл по случаю.

— Тогда может быть на первое время и хватит, — рассудительно сказала Айри, откусывая пирожок.

Они вернулись в «Весёлого омара», и больше всего им обрадовался Гернос. Попав под двойной психологический прессинг Гарби и её одноногого супруга, евнух не выдержал и стал помогать обслуживать посетителей.

Рыхлый и неуклюжий, он, разумеется, сразу же стал объектом злых шуток и насмешек. Вот поэтому, сунув поднос с дымящейся похлёбкой Айри, обиженный Гернос едва не ушёл на улицу.

Александр перехватил его у самой двери. Попросив девушку принести ему оружие, он отвёл евнуха в дальний угол и стал уговаривать не обижаться на дураков. Юноша заметил, что после предательства сестры у Герноса как будто что-то сломалось. Он часто плакал, разговаривал сам с собой и пугливо вздрагивал.

— Завтра у нас будет своя крыша над головой, — самым душевным тоном проговорил Алекс. — А там никто не посмеет сказать тебе ни одного плохого слова.

— Зачем я вернулся? — с болью шептал собеседник, глядя на него глазами больной коровы. — Я здесь чужой, никому не нужный калека.

— Не смей так говорить о себе! — нахмурился молодой человек. Он очень устал, проголодался и совершенно не горел желанием работать носовым платком для психически неуравновешенных евнухов.

— Скоро вернётся Танал, — увещевал собеседника Александр. — Он тебя признает, и ты вернёшь себе дом.

Гернос вскочил с лавки и, воздев руки к закопчённому потолку, громко закричал, привлекая к себе всеобщее внимание:

— Мне ничего не нужно! Я хотел увидеть семью! Встретить родных!

— Успокойся, пожалуйста! — не выдержал юноша. — Что случилось, уже не изменишь!

— Ты, в самом деле, мне как брат, Гернос, — сказал он евнуху. — Это не шутка. У нас всё получится. Главное, не сдаваться. Выжили в подземелье Повелителя смерти, не пропадём и здесь.

Собеседник замолчал, глядя мимо него тяжёлым, немигающим взглядом.

Когда посетители разошлись, из кухни появился Эдай.

— Всё сделали?

— Разумеется, — ответил молодой человек, доставая из сумки свёрнутые папирусы. — Посмотри, пожалуйста, всё ли здесь так, как должно быть?

— Обычный договор, — хмыкнул тот, возвращая папирусы. — Только как ты будешь торговать, если читать не умеешь?

— Меня научит Айри, — отмахнулся юноша. — А для лавочника главное — считать!

— Тогда ответь, сколько будет, если восемнадцать ольвийских марок сложить с двадцатью либрийскими рахмами и отнять два радланских риала.

Очевидно, мужчина наивно полагал, что собеседник не только не знаком с арифметикой, но совершенно не представляет обменного курса валют.

Отвыкший от устного счёта Александр прикрыл глаза. Денежная система Нидоса была до невозможности, запутанной, и в городе ходило огромное множество монет. Хотя основными считались именно те, что перечислил вредный трактирщик.

— Примерно одиннадцать с половиной дебенов серебра. Или один дебен и два радланских риала. Или девять радланских риалов и десять либрийских рахм и двенадцать — пятнадцать медных оболов.

Эдай захохотал.

— Молодец! Кто знает, может из тебя и выйдет толк.

— Тогда я пойду отнесу эти папирусы Корнеллу, — проговорил молодой человек. — Гернос, ты со мной или здесь останешься?

— С тобой.

На этот раз они шли неторопливо, обстоятельно обговаривая планы на будущее.

Раб привратник заявил, что Мыслиш очень занят, и им придётся немного подождать.

— Мы зайдём в лавку Ветулина, — сказал Алекс. Воспользовавшись свободным временем, он решил поближе познакомиться с будущим соседом.

Покупателей у того не оказалось, и мужчина, перекладывавший с места на место мешки, охотно бросил своё занятие. Пригласив их войти за прилавок, хозяин гостеприимно поставил на стол кувшин с вином и налил всем по маленькому стаканчику.

Юноша рассказал, что он с сестрой и названным братом прибыли из Келлуана, где служили второму пророку храма Сета в Абидосе.

— Он недавно умер, — говорил Александр. — Подходящего господина не нашлось, поэтому мы решили перебраться сюда и заняться торговлей.

— А почему твой брат всё время молчит? Он немой?

— Нет, — покачал головой Гернос, перекатывая в ладонях стаканчик.

Немного подумав, молодой человек решил поведать собеседнику историю злоключений несчастного евнуха. Ветулин слушал очень внимательно, где надо охал, где надо возмущённо фыркал.

— Идите в суд, — решительно заявил он, когда Алекс рассказал о позорной встрече, устроенной родственниками его названному брату.

— Мы подождём возвращения Танала сына Клапа, — вздохнул юноша. — Вдруг ещё получится решить дело миром?

Выполнив долг гостя по развлечению хозяина, он приступил к расспросам. То ли Ветулин сильно любил поговорить, да ему редко выпадала такая возможность? Или он уже успел «принять на грудь» солидную дозу алкоголя? Только с каждым стаканчиком речь лавочника становилась всё более несвязной, а сообщаемые сведения интереснее.

Оказывается, как и в каждой уважающей себя, цивилизованной стране, в Нидосе существовала своя организованная преступность. Не изобретая ничего принципиально нового, местная мафия обкладывала мелких торговцев сбором на «поддержание» порядка, величина которого зависела исключительно от настроения левой пятки их Босса боссов.

— Раньше всем Бровастый Лион заправлял, — заплетающимся языком говорил Ветулин. — С ним полегче жилось. Сейчас он состарился и передал власть сыну.

Мужчина пьяно покачал головой.

— А с ним не договоришься. Чуть что и в морду. Или устроит в лавке погром со своими гиенами.

«Державшая» эти улицы ОПГ называлась просто и без затей — «Баттия». Что можно перевести с радланского приблизительно как «хищники» или «падальщики». В городе, где официально разрешались практически все мыслимые пороки, основным источником дохода местной «братвы» служила, разумеется, контрабанда. Кроме этого они держали нидосский рынок подделок. Когда дешёвое милетское или геркидское вино выдавалось за радланское, а благовония из далёких южных стран, расположенных чуть ли не у истоков самого Лаума, изготовлялись тут же на одной из узких улочек портового района.

Мафия устраивала подпольные гладиаторские бои до смерти, имела дань с тотализатора на соревнованиях и гонках колесниц. Не забывали они стричь сводников, всяческого рода посредников между деловыми людьми.

— Как только расторгуешься, они и к тебе придут, — уверенно заявил Ветулин, глядя пустыми глазами куда-то между Алексом и Герносом. — Вы уж лучше не спорьте, а то…

Увы, дослушать поучительный рассказ таки не пришлось. Появился Мыслиш, и они распрощались с источником знаний. Хотя юноша и так представлял, что бывает с теми, кто встаёт на пути у «соловьёв — разбойников» и прочих «Робин Гудов», озабоченных первоначальным накоплением капитала.

Раб взял у юноши папирусы.

— Приходите завтра во втором часу после рассвета. Отдадите деньги господину и получите ключ.

Пока они беседовали, ворота лавки Ветулина закрылись. И из-за них доносилось пьяное бормотание и тихий женский плач.

Неспешная прогулка, содержательный разговор с будущим соседом заняли много времени, так что когда они подошли к «Весёлому омару», стало смеркаться.

— Я не хочу туда идти, — сказал Гернос, останавливаясь у уходивших вниз ступеней.

— Тогда подожди. Я схожу за ключом, и пойдём в квартиру, — предложил Александр.

Народ начал вновь заполнять харчевню. При его появлении зал притих. Не обращая внимания на косые взгляды, юноша отыскал Айри. Поведав о новых приключениях, молодой человек упрекнул, что она не предупредила его о местных рэкетирах.

Аккуратно выщипанные брови поползли вверх.

— Прости, забыла. Но ведь везде так? Или нет?

Алекс хотел напомнить о Келулане, где даже не знают о подобных явлениях. Но тут же вспомнил, что в этой стране нет и нормальных товарно-денежных отношений.

— Ключ от квартиры принеси?

Она кивнула и поспешила в сторону кухни, на ходу успокаивая голодных посетителей.

— Я помню! Сейчас принесу! Уже готово.

— Ты здесь ночевать будешь? — поинтересовался он, когда девушка протянула ему ключ.

— Мы с Гарби придём вечером, а Эдай останется в харчевне.

Заходящее солнце било сквозь щели в ставнях, освещая просторную комнату. Александр устроился на полу за детской кроваткой. Гернос лёг у противоположной стены, расстелив одеяло на сдвинутых сундуках.

Только приняв горизонтальное положение, юноша понял, как же сильно он устал. Спать не хотелось. В голове крутилось великое множество мыслей: от воспоминаний о прошлой жизни до перспективных бизнес-планов. Поэтому Алекс просто лежал, глядя в грязно-серый потолок и терпеливо ожидая, когда уляжется этот сумбур.

Гернос тоже то и дело ворочался, тяжело вздыхая. Веки Алекса, наконец-то, стали наливаться свинцом, когда кто-то громко постучал в дверь. Он встал, открыл окно, впуская в комнату лунный свет, и направился к выходу.

На лестничной площадке стояла Айри, держа в руке тусклый масляный светильник.

— Почему так долго? — проворчала Гарби, появляясь из темноты как беременная тень отца Гамлета. — Я должна ждать, чтобы попасть в свою квартиру?

Юноше почему-то сразу вспомнилась анекдотическая тёща.

Словно подтверждая его догадку, трактирщица ещё долго ворчала, вспоминая известные ей грехи Александра, не слушая оправданий Айри. А молодой человек, как образцовый зять, не обращал внимания на их разговор, словно компьютер, разложив его на бессвязное «бу-бу-бу».

Женщины затихли. «Завод кончился», — усмехнулся Алекс, засыпая и понимая, что наконец-то закончился этот сумасшедший день забот.

Глава III. Ремонт, прогресс и магия

Горожане в Нидосе вставали рано. Приспособлений для более-менее сносного освещения ещё не существовало. Все эти масляные светильники или вонючие сальные свечи позволяли лишь слегка разогнать кромешную тьму. Вот почему люди так ценили каждую минуту светового дня.

Проснувшись, Александр какое-то время лежал неподвижно, прислушиваясь к происходящему.

Гарби что-то шептала Айри так тихо, что он смог разобрать только отдельные слова. Девушка отвечала односложно и нехотя.

«Кажется, тёще я не глянулся, — усмехнулся юноша. — Интересно почему? Денег не прошу, на жилплощадь тоже вроде не претендую».

Женщина возмущённо простонала:

— Ты испортишь себе жизнь!

— Тихо! — шикнула Айри. — Ещё услышит.

— Я у себя дома! — повысила голос Гарби.

«Что я сделал не так? — Александр задал себе вопрос, мучающий всех зятьёв с начала времён. — Не подарил норковую шубу или белый айфон?»

— Пусть знает!

— Что мне надо знать? — молодой человек сел и снизу вверх посмотрел на высокую кровать, где лежала беременная трактирщица.

Та злобно сверкнула глазами, открыла рот, чтобы выдать ответ достойный дочери Евы, но вдруг испуганно охнула. Брови поползли вверх, превратившись в два домика, губы задрожали, а лицо побледнело, сразу став испуганно-жалким.

— Воды отошли? — спросил юноша, одним прыжком оказываясь на ногах.

— Да-а-а, — проблеяла Гарби.

— Айри, бегом в харчевню, буди Эдая! — распорядился Алекс, заворачиваясь в юбку.

— За повитухой надо, — выдохнула женщина. — Она живёт в другом подъезде на третьем этаже. Квартира как у нас.

— Слышала? — молодой человек посмотрел на девушку.

— Да, — ответила та, надевая платье.

— Гернос! — крикнул Александр. — Хватит спать!

— Что случилось? — спросил евнух, выглядывая из-под одеяла.

— Дело есть по твоей части.

— Какое?

— Мы рожаем!

— Что? — Гернос вытаращил глаза. — Кто? Ты?

— Одевайся! Может понадобиться твоя помощь!

Тот, наконец, сообразил, что случилось, и стал торопливо натягивать тунику.

Айри выскочила из двери, на ходу поправляя бретели платья.

— Вода здесь есть? — спросил юноша у Гарби и услышал частый стук зубов.

Женщину трясло от страха. Она смотрела на него полными ужаса глазами и не могла произнести ни слова.

«Эка её заколбасило!» — удивился Алекс и стал успокаивать. — Не ты первая, не ты последняя. Женщины с сотворения мира рожают. И у тебя получится. Здесь с нами лучший врач Келлуана. Он поможет.

— Мне страшно, — сквозь зубную дробь выдохнула Гарби.

— Поищи что-нибудь успокоительного, Гернос! — обернулся юноша к евнуху. Но тот уже откинул крышку сундука и доставал из-под вороха тканей шкатулку с лекарствами.

Юноша присел на краешек кровати.

— О боги, как больно! — вдруг крикнула женщина, откидываясь назад и держась руками за живот, который шевелился и ходил ходуном, так что Александр невольно отшатнулся.

Весь его акушерский опыт ограничивался французским фильмом «Такси» и парой прочитанных книг, где данный процесс описан весьма туманно.

— Он идёт! Идёт! Мамочка.

— Да никто никуда не идёт! — рявкнул парень, заметив, что судороги, пробегавшие по телу женщины, прекратились.

Гарби вздрогнула и испуганно заморгала.

— Ещё помучаешься, — не удержавшись, добавил он. — Если девочка — родишь быстро и без проблем.

— А если мальчик? — пролепетала женщина бледными губами.

Александр скорбно покачал головой.

— Что будет, если мальчик?

— Женщины всегда из-за мужчин страдают. Такая уж ваша доля.

Пока он заговаривал ей зубы, Гернос отыскал на столе кувшинчик с вином, разбавил его водой из миски и накапал какой-то гадости из флакона.

— Это снимет боль и поможет успокоиться.

— А ребёночку не повредит? — вполголоса поинтересовался Алекс.

— Сейчас уже нет.

Молодой человек кивнул, осторожно поправил подушку роженицы и поднёс к губам чашку.

Та с жадностью выпила.

Тут дверь распахнулась, и в комнату ввалилась целая толпа. Впереди оказалась радостно возбуждённая Айри с кувшином на плече. За ней дама бальзаковского возраста в длинном синем хитоне и молоденькая девушка с большой корзиной. Замыкали шествие двое мужчин, тащивших какую-то непонятную конструкцию, смутно напомнившую Александру гинекологический «вертолёт», и бледный, взволнованный Эдай.

— Ставьте сюда! — скомандовала женщина своим спутникам.

Супруг бросился к Гарби и ласково провёл ладонью по мокрому лбу.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Ей нужно, чтобы все мужчины вышли отсюда! — громко заявила дама, видимо акушерка. — Ни к чему вам такое видеть.

— Ага, — охотно согласился Алекс, доставая из сундука новую юбку и поднимая с пола сумку. — Нервы у нас мягкие, а чувства нежные.

Он обнял будущего отца за плечи.

— Пойдём, пусть эта мудрая женщина поможет Гарби выпустить в мир твоего ребёнка.

Как Александр и рассчитывал, акушерка посмотрела на него с любопытством.

— Уважаемая, — поклонился он. — Мой названный брат долго учился в Келлуане на лекаря. У него есть лекарства, которые могут вам понадобиться.

— Мы справимся сами, — решительно заявила женщина.

— Не отказывайте сразу, — покачал головой юноша и свирепо посмотрел на Герноса. Алексу было просто необходимо, чтобы евнух «засветился» в медицинских кругах города.

— Я не стану мешать, уважаемая, — проговорил тот. — Буду делать только то, что вы скажете. Мне не раз приходилось лечить глубокие раны и внутренние болезни.

Алекс наклонился к уху Эдая.

— Попроси его оставить!

Тот встрепенулся.

— Он же лучший врач, кого я только знал.

— Вот ещё! — прошипел трактирщик. — Чтобы посторонний мужчина глазел на…

— Он не мужчина! — напомнил юноша. — Забыл?

Словно услышав его, акушерка махнула рукой.

— Мужчинам здесь не место.

— Он евнух! — проговорил Эдай. — Пусть останется, а если станет мешать, гоните его в шею.

Облегчённо вздохнув, Александр помог одноногому выйти на лестничную площадку. Приоткрылась соседняя дверь, и старушечья голова с любопытством поинтересовалась:

— Рожает?

— Сгинь, старая! — рявкнул будущий папаша. — Сгинь, говорю!

Голова в венчике всклокоченных седых волос глумливо захихикала.

— Интела, — скрипнул зубами Эдай. — У неё взгляд не добрый. Беду может накликать.

Юноша вспомнил, что ничего не ел, а главное — скоро надо идти к Сарвию Корнеллу Аперу.

Он едва успел переодеться в новую юбку, как открылась дверь, и вышла озабоченная Айри с кувшином.

— Нужно ещё воды.

— Пойдёмте, — одноногий ресторатор махнул рукой и запрыгал вниз по ступенькам.

У закрытых дверей харчевни их встретили трое озабоченных завсегдатаев «Весёлого омара». Эдай извинился перед почтенными клиентами и объяснил причину закрытия заведения. Хмурые лица людей разгладились, послышались пожелания Гарби скорее разродиться и подарить супругу крепкого, здорового сына. Пока девушка наливала тёплой воды из большого котла, Алекс умылся и даже успел сжевать кусок чёрствой лепёшки, прежде чем Эдай вновь запер харчевню.

Начинался новый день. Спешащий по своим делам народ заполнял улицы. Хозяева открывали лавки, а поднявшиеся спозаранку лоточники предлагали перекусить на ходу тем, кто не успел позавтракать.

Ветулин уже торговался с пожилым мужчиной в грязном хитоне. А возле ворот Сарвия Корнелла Апера двумя кучками стояли шестеро мужчин в белых туниках, хитонах и плащах. Четверо горячо беседовали, а двое лениво переговаривались, свысока поглядывая на прохожих.

«Коскиды», — догадался Александр. Ну, если этих прихлебателей не пустили, то и ему на приём напрашиваться не стоит.

«Подождём», — философски вздохнул юноша, прислонившись к стене возле закрытых ворот своей будущей лавки.

Его присутствие не осталось незамеченным. Один из четвёрки беседовавших, выпятив тощий живот, направился к молодому человеку.

— Что ты здесь делаешь? — процедил он сквозь оттопыренную нижнюю губу.

— Хочу встретиться с господином Сарвием Корнеллом Апером.

— Зачем?

— У меня к нему дело.

— Какое?

— Это не твоё дело.

— Ты дерзко разговариваешь, чужак! — вспыхнул мужчина.

— А ты задаёшь ненужные вопросы, нидосец, — не остался в долгу Алекс.

— Что?! — вскипел коскид. — Да как ты смеешь…

— Ой, да помолчи, пожалуйста! — поморщился юноша. — Лучше купи себе новый хитон. А то на твоём скоро заплаты негде ставить будет.

Коллеги глумливо захихикали. Мужчина покраснел и злобно оскалился. Разговор мог закончиться дракой, но тут из калитки появился Мыслиш.

— Господин советник Сарвий Корнелл Апер готов встретиться со своими коскидами, — сказал он, кланяясь в их сторону.

— А ты постой, — добавил раб, обращаясь к Александру.

На этот раз ожидание не затянулось. Он с любопытством окинул взглядом стены прихожей, украшенные разнообразными фресками. Тут были изображены цветы, деревья и даже нарисованы два окна, в которых густо синело море с кораблями. Молодой человек поднялся по трём мраморным ступенькам, оказавшись в помещении с колоннами и большим квадратным отверстием в середине крыши, под которым поблёскивал водоём с дном, усыпанным разноцветной галькой.

В дальнем углу этого то ли зала, то ли галереи располагалось странное сооружение, напоминавшее крошечный киоск с остроконечной крышей и без передней стенки. На каменной полке стояли три или четыре статуэтки, а перед ними чаша, из которой струился лёгкий дымок. Рядом, как раз напротив центрального входа, располагался массивный стол с завитушками, резьбой и блестящими цацками, чем-то похожий на те, что в прошлой жизни Алекс видел по телевизору в кабинетах очень больших начальников. За ним в кресле, с сильно изогнутой назад спинкой, восседал сам Сарвий Корнелл Апер. Перед ним лежала стопка листов папируса, чернильница и ещё какие-то непонятные вещи.

Мыслиш жестом пригласил юношу следовать за собой. Юноша с тем же ленивым вниманием разглядывал многочисленные фрески, заметив вдоль стены ещё один узкий стол, заставленный дорогой серебряной посудой. Ярко блестевший кувшин с узким горлом, кубки, несколько чаш и блюдо с виноградом. Из рассказов Айри он знал, что радланские богачи часто устраивали подобные выставки тщеславия, демонстрируя гостям благополучие и достаток.

Хозяин дома равнодушно ожидал, когда приблизится новый арендатор. Александр не знал, как себя вести, поэтому, не доходя до Сарвия Корнелла пяти шагов, поклонился на келлуанский манер, приветствуя хозяина дома пожеланиями счастья, милости богов и всяческих благ.

Советник кивнул.

— Деньги принёс?

— Да, господин, — молодой человек вытащил из сумки плотно набитый мешочек и хотел пройти к хозяину. Но его остановил Мыслиш. Взяв серебро, он пересчитал деньги, по одной выкладывая их в деревянный ящичек, стоявший на краю стола. Всё это происходило в полной тишине, нарушаемой только звоном монет.

— Ровно сорок, господин мой, — сказал раб.

Сарвий Корнелл захлопнул крышку шкатулки.

— Подписывай договор.

Алекс подошёл к столу и внимательно осмотрел листы. Судя по незаметным значкам, это те самые, что он принёс вчера вечером. Юноша пересчитал строчки. Всё сходится. В углу красовалась печать со значком, напоминавшим латинскую букву «S» и цепочка букв. Александр достал из сумки кусочек папируса и аккуратно перерисовал изображённые на нём знаки. По уверению Айри именно так пишется его имя и фамилия по либрийски.

Хозяин мельком взглянул на свой экземпляр договора, потом на гостя.

— Расписку, господин? — напомнил тот.

Сарвий Корнелл Апер взял папирус, черкнул две строчки и через раба передал юноше.

Похоже, аудиенция закончена. Александр поклонился и быстро зашагал к выходу. У ворот Мыслиш передал ему ключ.

— Ты спрашивал господина про дверь?

— Ты волен делать, что пожелаешь, — пожал плечами раб.

«Весёлый омар» встретил его закрытой дверью. Юноша посчитал это плохим признаком. Он направился на квартиру Гарби и в двух шагах от подъезда встретил встрёпанного, озабоченного Эдая.

— Что случилось?

— Масло, — выдохнул мужчина. — Им надо масло.

Вдвоём они поспешили в харчевню. Трактирщик долго копался в своих запасах, разыскивая подходящее. Сунув амфору Алексу, он прохрипел:

— Быстрее.

Птицей взлетев на третий этаж, увидел двух женщин, с напряжённым вниманием прислушивавшихся к доносившимся из квартиры крикам. Неприятная старуха, высунув голову из своего жилища точно змея из норы, кривила рот в злорадной усмешке.

Алекс постучал.

— Масло.

Дверь распахнулась, и он увидел бледную Айри.

— Что там?

— Плохо, — ответила она, забирая кувшин.

На лестничной площадке было очень тесно, да и воняло тут как в кустах возле платного туалета. Парень собрался спуститься вниз и ждал только появления Эдая, чей костыль уже стучал по ступеням где-то внизу.

Полный нечеловеческой боли крик заставил всех вздрогнуть. В наступившей тишине послышался заливистый детский плач, а потом грохот падения и счастливая ругань. Свежий папаша сидел на ступеньках, одной рукой держась за хлипкие перила, второй потирая ушибленный зад, и довольно улыбался.

Женщины радостно загомонили. Старуха, недовольно скривившись, захлопнула дверь. Но тут новый вопль огласил дом.

— Что это? — вскричал побледневший Эдай, вскакивая. За дверью квартиры опять заплакал ребёнок.

На площадку выглянула, сияющая как солнышко, Айри.

— У вас два мальчика!

— Два? — переспросил счастливый папа.

— Здоровенькие! — продолжала тараторить девушка. — Кажется, неправильно шли. Если бы не Гернос…

— Айри! — окликнула её повитуха. — Ещё воды.

— Я принесу, — предложил Алекс.

Эдай сидел на лестнице, хлопал глазами и тяжело дышал. «Ошалел от счастья», — добродушно усмехнулся молодой человек и тронул его за плечо.

— Воды надо.

Тот отцепил от пояса ключ и, не глядя, сунул его в руку Александра.

Когда он вернулся из харчевни, повитуха гостеприимно распахнула дверь. В комнате пахло болью, кровью и ещё чем-то неприятным. Жужжали мухи. Гарби уже лежала на кровати, прикрытая одеялом. Рядом с ней попискивали два розовых комочка. «Застудят мальчишек!» — охнул про себя юноша.

Девушка возила мокрой тряпкой по полу возле «вертолёта». Взъерошенный Гернос сидел на сундуке и смущённо улыбался, держа в руках закрытый сундучок с лекарствами.

Эдай сделал пару шагов от входа и остановился. Алекс хотел поставить кувшин к стене и уйти, но Айри махнула ему рукой, сдвинув парик.

— Заходи.

Молодой человек тихонько прикрыл дверь, чтобы не устраивать сквозняк. Помощница акушерки расстелила на полу полотенце.

— Гарби жена Эдая родина сына! — торжественно объявила повитуха.

«Это какой-то ритуал!» — догадался Алекс, глядя на строгое лицо женщины.

Она взяла с кровати ребёнка и положила его перед отцом. Возмущённый холодом, голодом и неподобающим обращением, он басовито уакал, скаля розовые дёсны.

Эдай растерянно посмотрел на Александра.

— Помоги?

— Что делать? — с готовностью согласился он.

Мужчина передал ему костыль, после чего попытался сесть, но чуть не упал. Юноша помог ему опуститься на корточки.

Отец взял ребёнка и, подняв его к потолку, дрогнувшим голосом, произнёс:

— Катор, мой сын!

Повитуха взяла у него дитя и передала помощнице. Пока та ловко пеленала младенца, такой же ритуал провели и со вторым сыном, которого назвали Поуксом.

Александр заметил, как расслабилось бледное лицо Гарби под спутанными, мокрыми волосами.

Эдай снял с шеи кожаный шнурок с непривычного вида плоским ключом. Открыл сундук, вытащил кожаный кошель и рассчитался с повитухой. Не мешая их интимному общению, Алекс подошёл к Герносу.

— Твоя помощь понадобилась?

— Совсем немного, — мечтательно улыбаясь, ответил тот.

— Твоя жена ещё очень слаба, — сказала на прощание женщина. — Хочешь, чтобы она быстрее поправилась, не давай ей вставать семь дней.

— Это очень долго, — пробормотал недовольный трактирщик.

— Роды были тяжёлые, — вздохнула повитуха. — Впрочем, тебе решать. А за креслом я сегодня же пришлю рабов.

Айри осталась с Гарби, а мужчины отправились в харчевню.

Эдай достал откуда-то маленькую амфору со знакомым клеймом, похожим на букву «Q».

— Не забудь поблагодарить богов за удачу, — улыбнулся Александр, приподнимая бокал.

Вино по вкусу в самом деле походило на радланское, так что юноша с удовольствием смаковал каждый глоток.

— Семь дней! — вздохнул трактирщик. — Это очень долго. Проклятая нога!

Он со злостью стукнул себя ладонью по культе. — Как я буду прыгать из зала в кухню?

— Закрой харчевню, — пожал плечами юноша, уже соображая, куда тот клонит.

— А жить на что? — зло сверкнул глазами собеседник, разливая вино. — Знаешь, сколько стоит эта квартира?

Он вздохнул.

— У нас был выбор. Или купить пару рабов, или снять жильё. Я не хотел, чтобы мой сын родился в подвале! И теперь не знаю, что делать?

— Я могу ухаживать за твоей женой! — вдруг предложил Гернос. — Если конечно ты позволишь.

Трактирщик, соглашаясь, махнул рукой.

— А Айри поможет в харчевне!

Мужчины посмотрели на Алекса. Тот пожал плечами.

— Только ты её, пожалуйста, не обижай.

— Пальцем не трону! — стал божиться Эдай. — Клянусь своими детьми!

— Тогда мы так и решим! — юноша мягко опустил ладонь на стол. — Мне нужно только помочь отнести сундук. И я начну приводить нашу лавку в приличный вид.

— Так пусть остаётся у нас! — предложил довольный трактирщик. — Он никому не мешает.

— Нет, — покачал головой Александр. — Оставьте лекарства, а остальное я заберу.

Когда он рассказал Айри о своём решении, та поморщилась и неприязненно посмотрела на Эдая, склонившегося над колыбелькой.

— Не переживай, — шепнул молодой человек. — Я его предупредил. Попробует приставать, детей больше у него не будет.

— Ты заходи, — вздохнула она.

— Обязательно, — пообещал Алекс, вслед за Герносом берясь за шест.

Дорогой они молчали, и только в лавке евнух сказал:

— Они хорошие люди.

— Кто?

— Эдай и Гарби, — пояснил Гернос. — Но что-то мне там не нравится.

— Что? — насторожился юноша.

— Не знаю, — пожал плечами названный брат.

— Тогда смотри, слушай и постарайся понять, — посоветовал Александр. — Почувствуешь что-то определённое, дай знать.

До конца дня он успел сделать множество покупок: большой кувшин для воды, ночной горшок с крышкой, два ужасно дорогих матраса, набитых специально обработанной овечьей шерстью, и двухрожковый глиняный светильник. Сложив всё в лавке, юноша заглянул к соседу с ответным визитом, прихватив кувшинчик вина и три копчёные рыбины.

Тот страшно обрадовался, и они хорошо посидели, разговаривая о приятных предметах. Так юноша узнал, что на их улице расположен публичный дом «Сладкий родничок», который содержит дароска по имени Далная. Заведение не очень шикарное, но всё же и не портовый бордель. В ходе беседы выяснилось, что акушерство и проституция — единственные виды «бизнеса», которыми могут заниматься женщины в Нидосе.

— Есть, конечно, публичные дома, которые принадлежат и мужчинам, — лавочник поморщился. — Но это слишком постыдное занятие для уважаемого человека.

Он многозначительно подмигнул.

— Хотя многие из них и имеют там свою долю.

Алекс понимающе кивнул и ткнул пальцем стену.

— А хозяин?

Ветулин хмыкнул.

— Сарвий Корнелл Апер до такого не опустится. Слишком гордый. Чтит древние радланские традиции и всё такое. А вот сыночки его часто в «Сладкий родничок» захаживают, хотя у них рабынь полон дом.

— У него много детей?

— Два сына. Тарберий и Мерк. Старший служит во флоте и дома бывает редко. А младший всё ещё берёт уроки у философа.

— И что это значит? — не понял парень.

— Молодой он ещё, — пренебрежительно отозвался собеседник. — Я слышал, отец прочил его во флот, но тот хочет стать законником.

Лавочник засмеялся.

— Наверное, мечтает занять место папочки в городском совете.

Алекс узнал о расположенной неподалёку приличной мебельной мастерской.

— У нас на улице не любят тех, кто покупает в других местах то, что есть рядом, — наставительно проговорил Ветулин.

«Это, смотря, какая цена будет», — подумал Алекс, но вслух ничего не сказал. Выяснив, где можно найти мастеров для ремонта лавки, юноша к огорчению соседа отправился спать.

Задвинув засов на воротах, он поднялся наверх, держа в руке зажжённый светильник. На «втором этаже», где хватало лунного света, он задул робкий огонёк.

Под нагревшейся за день черепичной крышей затаилась духота, которую ещё не выдул пробиравшийся через окна сквознячок. Александр снял юбку и подумал, что первым делом необходимо сшить себе приличную одежду. Впервые с того дня, как покинул убежище в храме Баст, он чувствовал себя в относительной безопасности.

«Был слуга, сейчас бизнесмен, — подумал юноша, засыпая. — С повышением вас, Алекс Фёдорыч Дрейк!»

Свой первый день в новом качестве он начал с короткого умывания. Потом выставил на улицу ночной горшок. Точно такой же стоял у лавки соседа. Пожелав Ветулину доброго дня, Александр направился завтракать в «Весёлый омар».

Харчевня оказалась переполнена. Он огорчённо хмыкнул. Идти в другое место не хотелось.

— Садитесь, — дружелюбно предложил молодой человек в коричневой тунике. Он ткнул локтем соседа, освобождая Алексу край скамейки.

— Спасибо, — поблагодарил тот.

Подбежала хмурая Айри и, не спрашивая, поставила перед ним миску оливок, лепёшку и кусок сыра.

— Привет, — Александр ухватил её за руку. — Что случилось?

— У Гарби горячка, — всхлипнула девушка. — Гернос что-то делает… Но не знаю!

— Он её вылечит, — как можно увереннее проговорил юноша.

— Пожалуйста, сходи в храм Юны и принеси жертву, — попросила она.

— Я зайду в обед, — сказал он на прощание, протягивая медяки.

— Не надо, — отмахнулась Айри. — Эдай сказал, что это бесплатно.

Первым делом Александр посетил площадь Великого флота. У лестницы, ведущей на портик возле Дворца Ста, прохаживался широкоплечий стражник в кожаных доспехах, бросивший цепкий взгляд в сторону юноши.

Алекс поправил клинок и стал подниматься по мраморным ступеням. Эту крытую галерею давным-давно облюбовали нидосские менялы. Пробежав внимательным взглядом по ряду столов с весами и аккуратными кучками разнообразных монет, юноша направился к крайнему, за которым скучал молодой человек, чуть старше его.

Увидев, что к нему направляется клиент, тот встрепенулся и сверкнул белозубой улыбкой на бородатом лице.

— Приветствую, господин, — проговорил меняла с сильным даросским акцентом.

Александр плотно уселся на массивный табурет и без лишних слов выложил на стол жёлто-красный брусочек.

— Я беру за услуги десятую часть.

— Знаю, — сурово сдвинув брови, кивнул парень. — Мне нужно поменять это на серебро.

— Какие монеты предпочитаете? — поинтересовался меняла.

— Рахмы, — не задумываясь, ответил Алекс. Либрийские серебряные монеты имели самый маленький вес и избавляли от проблем с разменом.

Молодой человек осторожно положил золото на весы, подкладывая на вторую чашу свинцовые шарики. После чего внимательно осмотрел слиток, поднеся его вплотную к глазам, и даже зачем-то поскрёб ногтем.

— К сожалению, у меня нет столько рахм, — вздохнул меняла. — Может быть, вы возьмёте часть риалами?

Подумав, Александр согласился. После чего началась торговля, во время которой ему пришлось поправить молодого даросца.

— Двенадцать раз по семи с половиной будет девяносто, а не восемьдесят семь.

Меняла страшно смутился и стал уверять, что ошибка вызвана исключительно молодостью и неопытностью.

— Я тоже ещё не стар, — вздохнул Алекс. — Но это не избавило меня от необходимости отвечать за свои поступки.

Сидевший за соседним столиком пожилой, тучный мужчина в серой тунике с короткими рукавами неодобрительно покачал головой.

— Я возьму с вас двенадцатую часть, — пролепетал меняла.

— Это будет справедливо, — кивнул юноша.

Напоследок Александр поменял пару больших серебряных риалов на медяки, сложил монеты в сумку и направился домой.

Юноша горячо желал и надеялся, что эта лавка станет ему домом, по крайней мере, на пару лет. Уже надоело скитаться, прятаться. Да и от приключений пора отдохнуть хотя бы какое-то время.

Спрятав значительную часть оборотного капитала в сундук, Алекс узнал у соседа, где находится храм Юны. Чтобы добраться до него, пришлось отшагать пару кварталов. Данное культовое сооружение стояло на пересечении двух центральных улиц. Невысокая кирпичная ограда окружала чахлый садик с десятком оливковых деревьев и пожухлой травой. Пройдя украшенный колоннами вход, юноша попал в светлый, заполненный людьми зал. Редкие мужчины выделялись в толпе женщин, закутанных в длинные разноцветные платки.

Два волосатых жреца в длинных белых хитонах пели гимн богине, прославляя добродетель покровительницы семьи и призывая помочь страждущим. Перед ними возвышался алтарь с курящимися благовониями и беломраморная статуя женщины, аляповато раскрашенная яркими красками. Вид кроваво-красных губ, угольно чёрных бровей и темно-коричневых глаз покоробил Александра и не внушал ему никакого почтения. Скульптуры Келлуана не отличались такой выверенностью и живостью форм, но там хватило ума не превращать их в матрёшки.

Проревев завершающий аккорд, жрецы обернулись к пастве. Один держал чёрно-красный кувшин с узким горлышком, второй — странной формы жезл, сделанный, кажется, из слоновой кости. Люди потянулись к служителям богини. Кое-кто доставал из-за пазухи кусочки материи.

Наблюдая за ними, юноша лихорадочно копался в сумке, отыскивая какую-нибудь тряпочку. Она нашлась, когда перед Алексом оставалось всего три человека.

Молодой человек положил в кувшин серебряную рахму, вызвав довольную улыбку у жреца.

— О чём ты просишь Юну, чужестранец? — спросил тот на плохом келлуанском, очевидно из-за характерной юбки приняв парня за жителя берегов Великой реки.

— Моя добрая знакомая родила двух мальчиков и никак не может поправиться.

— Богиня ей поможет, — уверенно заявил второй жрец.

Молодой человек протянул ему свёрнутую полоску ткани. Священнослужитель зашептал молитву и стал водить по ней жезлом, очень напоминавшим…

«Какая связь между чисто мужским органом и богиней-покровительницей семьи?» — подумал он, удивляясь причудливым извивам религиозной логики.

— Пусть твоя знакомая положит это на живот, — стал давать инструкции жрец. — Сила Юны поможет ей излечиться.

Уставшая и задёрганная Айри на вопрос Александра:

— Как дела?

Безнадёжно махнула рукой.

— Плохо.

Узнав, что он успел побывать в храме и освятил тряпочку, девушка попросила:

— Отнеси её сам. Я и так тут забегалась.

Юноше открыл хмурый Гернос. Молодая мать лежала с закрытыми глазами и никак не отреагировала на его появление.

— Тяжело, — ответил евнух на немой вопрос Алекса. — К вечеру всё станет ясно.

Парень отдал ему тряпочку, объяснил, что надо делать, и торопливо ушёл.

В это утро Александр встал пораньше. За плотниками надо было идти к верфям, расположенным на противоположном конце вольно раскинувшегося города. Там располагалась и военная гавань Нидоса. Спускаясь к морю по пологой улице и жуя пирог с осьминогами, он увидел выстроившиеся у причалов длинные многовёсельные корабли, сверкавшие медными украшениями. На берегу стояли суда в разной степени готовности. Одни напоминали скелеты древних ящеров, густо облепленные рабочими, возле других густо дымили костры, разогревая до кипения густую смолу.

Именно верфь служила основным источником дерева для строек и мебельных мастерских. По нидосским законам весь лес, поступавший в город, проходил через неё, где старшие мастера отбирали самое лучшее для постройки кораблей, а уже остальное шло в свободную продажу. Здесь строили не только военные, но и купеческие суда, славившиеся своим качеством по всему Внутреннему морю.

Александру попался навстречу раб, тяжело тащивший тележку, нагруженную короткими брусками. Колесо попало в щель между камнями мостовой, и мужчина никак не мог сдвинуть её с места. Редкие прохожие бросали на него равнодушные взгляды. Юноша решил проявить участие и заодно разжиться кое-какой информацией.

— Спасибо, добрый господин, — поклонился раб. Часть позеленевшего медного ошейника была обвязана тряпьём, а на шее виднелись незажившие потёртости.

— Знаешь, как найти двор Ханса Ордунга?

— Да, господин, — кивнул раб, радуясь, что тоже может оказать случайному помощнику какую-то услугу.

Сворачивая в нужных местах, Алекс вышел к воротам, откуда четверо рабов выносили длинное бревно. Рядом вышагивал низенький, похожий на бородатого подростка мужчина в аккуратном хитоне с большими бронзовыми пряжками на плечах и ругался сквозь зубы.

На обширном дворе пахло смолой, хвоей и сухим деревом. Под длинными навесами, где навалом, а где аккуратно уложенные, хранились разнообразные «пиломатериалы». У забора стояли две повозки, в одну из которых был запряжён осёл, а рядом на толстом обрубке дерева, вросшем в землю, сидели, тихо переговариваясь, трое рабов. Их хозяева в это время осматривали брёвна, доски и ещё какие-то деревяшки.

В дальнем углу стоял двухэтажный дом с большим навесом, в тени которого сидел толстый краснощёкий человек, держа в руке большой оловянный кубок. Заметив нового посетителя, он поставил посуду на маленький столик и направился к юноше, на ходу оглаживая синюю тунику, натянутую на полукруглом пузе. Судя по самодовольной физиономии, очень напоминавшей жабью, к нему шёл хозяин торгового заведения.

— Хочешь что-нибудь купить? — прохрипел он. — Или зашёл посмотреть?

Александр начал свою речь словами: «Сами мы не местные…» Что вызвало появление недовольных морщин на покатом лбу собеседника. А закончил: «Сколько это будет стоить?»

Успокоившийся толстяк заявил, что господин обратился по адресу.

— Завтра я пришлю к вам приказчика, он посмотрит, что нужно, и через пару дней начнём.

— Нет, уважаемый, — покачал головой юноша. — Я плачу за аренду каждый день. Вы или берётесь за это дело немедленно, или я буду искать кого-нибудь другого.

После этих слов хозяин убедился в серьёзности его намерений и тут же отправил с ним одного из своих людей.

Немолодой мужчина с лицом грустного пуделя поинтересовался, где расположена торговая точка Алекса, и какой конкретно ремонт там необходим?

Путь до Корнеллевой улицы оказался длинным, а перечень работ коротким. Так что вскоре собеседники перешли к разговорам «за жизнь», и Алекс вновь узнал много интересного из жизни Нидоса.

За полтора века здесь образовался своеобразный народ, где каждый считал себя прежде всего нидосцем, а уж потом либрийцем, радланином, даросцем или ещё кем-то. Элита, первоначально состоящая из радлан, постепенно «разбавилась» представителями других народов. Благо, для торговли, составлявшей основу существования города, не имела большого значения национальность или вероисповедание. Здесь происходило взаимопроникновение культур и обычаев. Именно одному из них собеседник Александра оказался обязан своей свободой.

Когда умерла жена хозяина, принадлежавшая к радланскому роду, тот, выполняя волю родни, освободил в память о ней двух рабов. Правда, приказчик оставался зависимым от господина, но его дети уже приобретут все права горожан.

Законы в Нидосе оказались столь же запутаны, как религия в Келлуане. Наверное, поэтому здесь имелось так много их толкователей. «Там попы, а тут юристы, — с философской иронией подумал юноша. — Гражданское общество, блин».

Тщательно осмотрев лавку, приказчик ещё раз выслушал пожелание заказчика, измерил всё с помощью кожаного шнура с навязанными узелками и записал результат на маленькой табличке, покрытой воском.

Закончив подсчёты, он категорически отказался вести какие-то разговоры о стоимости работ.

— Я всё доложу господину. Он и решит.

Пришлось ещё раз тащиться к чёрту на кулички, а потом ещё торговаться с Хансом за каждую рахму. Как и полагается настоящему нидосцу, хозяин немного уступил, тем не менее, ремонт влетит Алексу в копеечку!

Изнемогая в борьбе с душившей его жабой, парень зашёл в «Весёлый омар».

— Гарби лучше, — сказала довольная Айри, ставя перед ним миску с бобами и усаживаясь напротив.

Услышав их разговор, из кухни приковылял Эдай. Воспользовавшись отсутствием посетителей, они немного поболтали.

Узнав о предстоящих расходах, девушка заметно расстроилась, хотя и старалась не подавать вида. Распрощавшись с ними, юноша поднялся в квартиру.

«Удивительно, как успех в чём-то важном может изменить человека всего за несколько часов!» — думал юноша, слушая Герноса. Взгляд евнуха стал спокойным, движения утратили суетливость. Всё, от походки до выражения лица, указывало на уверенного в себе человека. Гарби не спала, однако разговаривать с Александром не захотела. Гернос сообщил, что лечение идёт очень успешно, и скоро она уже сможет вставать.

Пожелав ей скорейшего выздоровления и посмотрев на спящих малышей, юноша отправился домой отсыпаться.

Разбудили его ещё до рассвета. Это явился вчерашний приказчик, а с ним раб, осёл и тележка, нагруженная досками и инструментом. Глядя на Алекса, растерянно хлопавшего глазами, мастер объяснил:

— Решили завезти всё, пока народу на улицах немного.

Молодой человек раскрыл ворота, пропуская строителей в лавку. Они перенесли груз и уехали, заявив, что придут попозже. Александр громко выругался и стал умываться. Кроме кувшина он купил себе деревянный тазик, и громко отфыркиваясь, прогонял сон холодной водой.

Ремонт начали часа через два. Перед его началом приказчик высказался в том смысле, что ему нечего делать в лавке, и они сами справятся. Но Алекс, наслышанный о репутации нидосских строителей и не желавший оставлять их один на один с сундуком, твёрдо решил лично следить за процессом. Стараясь не мешаться, он слонялся по лавке или стоял, прислонившись к стене не спуская глаз со строителей. Те относились к этому с полнейшим равнодушием, позволяя заказчику мелкие капризы за его счёт.

Наблюдая за местными Джамшутами и Равшанами, Алекс скоро начал злиться. Ему казалось, что те двигаются слишком медленно, как будто во сне. Раздражение нарастало с каждой минутой, и юноша уже с трудом себя сдерживал. Вдруг он заметил, что к воротам дома Сервия Корнелла Апера подошли две женщины. Знатная дама в длинном, темно-зелёном, волочившемся по мостовой платье, спускавшемся многочисленными складками. Её талию перехватывал узкий пояс, а короткие, широкие рукава скреплялись маленькими, блестящими пряжками, так что в промежутках между зажимами мелькала бледная кожа. Голову с причёской в виде локонов, поднимавшихся надо лбом в виде небольшого кокошника, покрывал платок из тонкого, полупрозрачного материала.

«И охота им носить эти простыни?» — мысленно фыркнул Александр, вспомнив платья женщин Келлуана, пошитые точно по фигуре, с длинными разрезами и открытой грудью. Конечно, кое-что можно и прикрыть. Но там хоть видно женщину, а не ходячую статую, сбежавшую с кладбища.

«Нитки и иголки есть, неужели нельзя украсить собственный костюм какими-нибудь декоративными детальками? Воротничком, кокеткой или хлястиком? Может они так ходят, потому что показать нечего?» — гадал юноша. — Молодые, красивые, а одеваются как старухи!» Эта маскировка женских фигур казалась непонятной на фоне царящих в Нидосе нравов. Или эта свобода касалась только мужчин? Но почему стоявшая позади госпожи рабыня была одета только в грубый хитон самого простого покроя. По сути, в середине прямоугольного куска полотна проделали дырку для головы и обвязали поясом, выставив на обозрение голые бёдра.

Привратник открыл калитку, пропуская женщин в дом. Госпожа обернулась, встретилась глазами с Алексом и облила его взглядом, до краёв наполненным презрением. Тот, хмыкнув, повернулся к строителям и стал рассматривать их инструмент. Те же что и в старом мире: молотки, стамески, долото, топоры и даже одна бронзовая пила. Гвозди лежали в кожаном мешочке, но умельцы ими почти не пользовались. Каждый гвоздь выковывался индивидуально, поэтому стоил немалых денег. Так что везде, где только возможно, умельцы использовали соединение «в шип». Приказчик как раз обстругивал один из них, когда молодой человек вспомнил, что с какими трудностями сопряжена стирка в этом мире. Тут нет не только машин-автоматов или «Ариеля», но даже хозяйственного мыла. То, которое есть, так дорого, что стирать им бельё не станет даже нидосский олигарх.

А ведь вещи надо ещё и прогладить. Для этой цели в Келлуане служили рифлёные доски или раскалённые на солнце камни. Очевидно, нечто подобное используют и в Нидосе. Значит, для того, чтобы познакомить Нидос с высокой модой, для начала надо завести утюг!

Сформулировав эту достойную настоящего философа мысль, Александр внезапно понял, что, несмотря на кажущуюся медлительность, строители оказались настоящими профессионалами, а за их неторопливостью угадывался большой опыт.

Мастера работали у него два дня. Кроме пола на антресолях, окна с толстыми ставнями и глухой перегородки они сколотили ему из старых досок прилавок, стеллажи и починили лестницу.

Юноша тоже использовал эти дни с пользой. Приобретя вощёную табличку, он выдумывал мебель и утюг. Саша Дрейк никогда не любила черчение, а уж производство столов, стульев и диванов её совершенно не интересовали. Поэтому Алексу пришлось напрягать память, вспоминая, что он видел в прошлой жизни в квартирах, по телевизору и в магазинах. Хорошо хоть с конструкцией утюга не было никаких трудностей. В счастливом, розовом детстве маленькая Саша отыскала среди рухляди на бабушкином чердаке монументальное, чугунное изделие с деревянной ручкой, дырочками по бокам и паровозной трубой. Потрясённая находкой она приволокла предмет к отцу, и тот долго объяснял дочери устройство утюга на берёзовых углях.

Словно предчувствуя, что вновь задержится надолго, юноша отправился в мебельную мастерскую с утра. Хозяин видимо ждал его визита. По улице уже давно ходили слухи, что в доме Корнелла снял лавку какой-то молодой келлуанин и теперь тратит сумасшедшие деньги на странные переделки.

Осмотрев выставленные в передней комнате готовые изделия, Алекс отложил себе только два табурета и простую скамью. Столяр выглядел явно разочарованным и даже обиженным. Чтобы реабилитировать себя в глазах соседа, молодой человек сделал два заказа, потребовав строго следовать чертежам и размерам, указанным в либрийских дюймах.

Мастер, которого звали Микарос, долго и с любопытством разглядывал рисунок, выполненный на папирусе свинцовым карандашом. Узкий длинный стол с перекрещивающимися ножками никак не укладывался в его сознании. Александру пришлось долго объяснять, как он будет складываться.

Более-менее, разобравшись с первым заказом, хозяин уже не так удивился второму и беспощадно раскритиковал предложенную конструкцию, без труда доказав её хрупкость и неустойчивость. Юноша погрустнел, признавая правоту слов мастера. К счастью Микарос оказался человеком увлечённым, любящим свою работу и не чуравшимся новизны. Предчувствуя возможность сделать что-то необычное за чужой счёт, он предложил иной вариант большого раскладного стола. Вспоминая прошлую жизнь, Алекс стал вносить свои предложения, которые либо отвергались, либо принимались после долгих раздумий.

— Где ты видел такую мебель? — не скрывал своего удивления столяр, рассматривая рисунок, ставший плодом их совместных фантазий.

— То тут, то там, — неопределённо ответил юноша, уже предчувствуя, как разорит его этот модерн.

Цена действительно оказалась такой кусачей, что Александр едва не рассмеялся. А Микарос, чувствуя заинтересованность клиента, никак не хотел уступать. Не скрывая досады, юноша согласился, но решил напоследок подразнить жадину:

— Я хотел заказать у тебя ещё и кровать. Но уж больно дорого ты берёшь.

— Если хочешь, возьми готовую? — предложил мастер. — Дам скидку.

— И как я эту триеру на свой чердак затащу? — с нескрываемой иронией поинтересовался юноша. — Она мне пол провалит!

Микарос насторожился. Он знал и умел делать только один вид кроватей. Широкие, на высоких резных ножках, они отличались только размерами и качеством отделки. Алекс ясно видел, как в душе хозяина мастерской сцепились в беспощадной битве любопытство и жадность.

— Расскажи, что тебе нужно?

— Зачем? — вскинул брови парень. — У меня всё равно денег не хватит.

— Я ещё не знаю, что ты попросишь, — улыбнулся Микарос, торговец явно проигрывал мастеру.

— Ты берёшь очень дорого, уважаемый, — покачал головой Александр.

— Обещаю взять за кровать только стоимость материала! — махнул рукой столяр. — Если ты мне расскажешь, какие ещё видел удивительные вещи!

Он пригласил юношу пройти в соседнюю комнату и крикнул рабыне, тащившей охапку щепок, чтобы им принесли вина.

Здесь Алекс увидел местный токарный станок. Один работник вращал рукоятку с закреплённой деревянной болванкой, а второй водил по ней зажатой в руке стамеской. Ещё двое собирали крышку солидного стола, наподобие того, что он видел в доме Корнелла.

Присев на чурбак у верстака, мастер приготовился слушать. Молодой человек давно решил, что им с Герносом можно спать и на полу, а вот Айри, как девушке, просто необходима своя кровать. Однако запланировал эту покупку на будущее. Сейчас же просто подвернулся удобный момент, которым он и решил воспользоваться.

Выслушав пожелание заказчика получить изделие с выдвижными ящиками, Микарос слегка прибалдел от удивления. Пришлось рассказать ему о направляющих планках и колёсиках.

— Но их придётся делать из бронзы?

— А что это такое? — Александр указал на разложенные по верстаку металлические накладки. — Закажи колёсики там, где льют эти украшения. Или сделай сам из дуба. Их надо всего четыре штуки.

— Можно выточить, но это займёт много времени, — задумчиво проговорил столяр.

Тут в передней комнате послышались голоса. Это вполне могли оказаться очередные клиенты. Сунув Александру в руки пару листов папируса, Микарос поспешил навстречу потенциальным покупателям. Молодой человек нарисовал шифоньер, комод, раскладной диван, а мастер всё расхваливал кому-то новую кровать. Про мягкую мебель он решил не упоминать, зная, что в этом мире ещё не изобрели стальных пружин или поролона. Стараясь вспомнить ещё что-нибудь, он стал оглядываться по сторонам.

Рабочие поставили на ножки стол, и Алекс подумал, что его можно сделать письменным! Быстро изобразив пару встроенных шкафов, он обратил внимание на то недоразумение, которое считалось здесь токарным станком и, вздохнув, перевернул листок.

Саша Дрейк не изучала станкостроение, но приходилось бывать в школьной мастерской. Первым делом Александр нарисовал стойку, на которую можно упереть стамеску, и тогда её не придётся держать навесу, потом, вспомнив курс физики, начертил два колеса разного диаметра и ремённую передачу.

Неизвестно, куда ещё могла завести его буйная фантазия, но тут явился довольный столяр. Из всех идей ему больше всего понравился письменный стол. Но вот с токарным станком вышла заминка. Юноша потратил почти час, объясняя принцип ремённой передачи и важность разного диаметра колёс. Пришлось даже провести наглядную демонстрацию, используя верёвочку и две приблизительно круглые детали.

Микарос предложил Алексу разделить с ним обед. Молодой человек знал, что в Нидосе просто так еду не предлагают. Это не просто дань вежливости, а знак приязни и большого расположения. Разумеется, юноша его с благодарностью принял.

Стол накрыли в соседней комнате, служившей складом. Ровными штабелями лежали доски, ошкуренные жерди, свёрнутые в рулон кожаные ремни. Меню оказалось довольно скромным: салат, варёные гусиные яйца, лепёшки и блюдо оливок. Потягивая разведённое водой вино, мастер расспросил его, откуда они прибыли в город и чем занимались в Келлуане? Выслушав печальную историю Герноса, тяжело покачал головой и тоже посоветовал обратиться в городской суд. Узнав, что он лекарь, Микарос спросил, когда с ним можно будет встретиться? У мастера сильно болели суставы.

— Когда будет готов первый заказ, мы придём, и он посмотрит, что с тобой, — пообещал Алекс. — Сейчас он занят.

Собеседник со вздохом поведал, что дела идут не так хорошо, как хотелось бы. Из-за дороговизны материала цена мебели получалась высокой, и покупали её редко. Вот почему он так хотел разнообразить ассортимент. После обеда они расстались вполне довольные друг другом. Микарос даже отправил с ним своих рабов, чтобы помочь донести покупки.

Зайдя в лавку, где продавалась стеклянная посуда, Александр узнал адрес мастерской и отправился туда заказывать необходимую Герносу тару. Выслушав пожелания, хозяин сразу же выставил перед ним десяток посудин, очевидно отбракованных оптовиками.

Остаток дня юноша потратил на поиски подходящего портняжного инструмента. Он ещё не оставил надежду совершить прорыв в местной индустрии моды. «Никакого технического прогресса», — ворчал юноша про себя. Самая тонкая иголка, которую удалось отыскать, больше походила на шило, а сделанные из железа ножницы производили впечатление бараньих. Предчувствуя их скорый износ, Алекс закупил сразу пару.

За плотным ужином в «Весёлом омаре» он рассказал Айри о заказах и приобретениях.

— Ты разоришься, — вздыхала та, покачивая головой. В харчевне она не носила парик, и мокрые от пота волосы всегда торчали сальными патлами.

Причёска юноши выглядела не лучше, он тоже никак не мог выбрать время, чтобы сходить в баню.

— Мы разбогатеем! — уверенно заявил Александр. — В человеке всё должно быть прекрасно! И душа, и тело, и одежда! А здесь носят какие-то мешки!

Он презрительно фыркнул, поднимаясь из-за стола и протягивая ей большую медную монету.

— Тебя хотел видеть Гернос, — сказала Айри, принимая деньги.

— Привет Эдаю, — сказал на прощанье молодой человек.

Гарби разговаривала с ним сквозь зубы, хотя Алекс наговорил ей кучу приличных комплиментов и пожелал скорейшего выздоровления. Чтобы не мешать ей кормить прожорливых близнецов, они вышли на лестничную площадку.

— Что случилось? — сразу спросил молодой человек. — Ты что-то заметил?

— Гарби очень интересуется тобой и Айри, — тихо сказал евнух. — Целыми днями расспрашивает.

— Обычное женское любопытство, — постарался не показать своей озабоченности Александр. — Делать ей больше нечего, вот и болтает.

— Не знаю, — покачал головой Гернос и, опершись о низкие перила, посмотрел вниз. — Всё пыталась узнать, как ты её у мужа увёл, и когда вы стали любовниками. Понимаешь?

— Кто чем интересуется, — усмехнулся юноша. — Что ты ответил?

— Правду, — пожал плечами евнух. — Я не знаю.

— Это пустяки, — отмахнулся Алекс, усмехаясь: «Обычные расспросы озабоченной тёщи».

— Не думаю, — поднял глаза Гернос. — Сегодня всё утро выпытывала, как часто вы ссоритесь и из-за чего?

— Вот это уже интересней, — согласился Алекс. — И что ты ей сказал?

— При мне — никогда!

— Спасибо за умные слова, — улыбнулся молодой человек. — Я знал, что на тебя можно положиться.

— Я хочу отсюда уйти! — решительно заявил евнух. — Самое страшное уже позади, и она вполне может без меня обойтись. Оставлю лекарств, пусть пьёт и поправляется.

— Откуда вдруг такое желание? — усмехнулся Александр.

Гернос отвёл взгляд.

— Гарби тебя обидела? — догадался юноша.

— Да! — тихо ответил названный брат. — Она помыкает мной как слугой. Первые дни звала «братцем».

Евнух горько усмехнулся.

— А сейчас только «эй ты»! Сегодня подал вино, а оно оказалось не разбавленным. Так она мне его чуть в лицо не выплеснула. Потом извинилась, заплакала, сказала, что боится за себя и детей.

Молодой человек услышал за соседней дверью приглушённое дыхание и шорох. Очевидно, старая соседка решила подслушать разговор, который её совсем не касается. Наклонившись к уху Герноса, он прошептал:

— Повитуха сказала, что ей надо лежать семь дней. Осталось два. Потерпи как-нибудь.

— Хорошо, — нехотя согласился Гернос.

Не заходя больше в квартиру, Александр стал медленно спускаться вниз.

На первом этаже его внезапно окликнул «консьерж»:

— Тебя зовут Алекс?

— Да, Алекс Дрейк, — настороженно обернулся юноша.

Здоровяк сидел на лежанке, смотря на него маленькими прищуренными глазами, словно что-то решая.

— Твоя девчонка служит в «Весёлом омаре»?

— Да, помогает Эдаю, пока Гарби не поправится, — уточнил Александр.

— А Гернос сын Пелия твой слуга? — лениво уточнил охранник.

— Нет, — покачал головой юноша. — Он мне друг. Названный брат.

— Он евнух? — продолжал допрос мужчина.

— Да, — кивнул Алекс. — И что?

— Ничего, — пожал могучими плечами охранник. — Про него спрашивали.

— Кто?

— Какой-то человек.

— Что ему было надо? — парень подошёл ближе и понизил голос.

— Хотел узнать, как часто он выходит из дома, — «консьерж» улыбнулся, демонстрируя зачаточный уровень нидосской стоматологии.

— Спасибо тебе, — Александр чуть поклонился.

— И ещё он просил никому ничего не говорить.

— А никто ничего и не сказал, — понимающе усмехнулся юноша.

Он быстро сбегал в харчевню, купил у удивлённого Эдая кувшин вина, сухих фиников и пару лепёшек.

Услышав шаги, дремавший охранник открыл глаза.

— Возьми, чтобы не было скучно, — сказал он, ставя угощение на грубо сколоченный столик.

— Спасибо, — довольно усмехнулся здоровяк, поводя криво сросшимся носом.

Столь подозрительное любопытство очень не понравилось Алексу. «Это же надо уметь, — думал он. — Прожили неделю и уже возбудили к себе такой нездоровый интерес». Ясно, что за расспросами незнакомца стоит супруг сестры Герноса. Кажется, больше он никому «на хвост не наступал».

«Этот козлина вполне мог нанять какого-нибудь романтика с большой дороги, чтобы прирезать так некстати появившегося шурина. Боится сволочь, что его может узнать Танал сын Клопа. Или Клапа? Не важно. Вернётся из дальних стран уважаемый человек и заявит, что перед ним Гернос сын Пелия. Тогда прощай милый дом с садиком или что там у него, — юноша поправил под головой круглую, пахнущую овчиной подушку. — Кажется, придётся отложить творческую работу кутюрье и вновь заняться скучной службой телохранителя».

Литейные мастерские располагались ещё дальше верфей. Поэтому, чтобы путешествие не оказалось напрасным, Александр зашёл в лавку, где торговали металлической утварью: посудой, жаровнями, светильниками; и кое-что прикупив, узнал у продавца, к кому из мастеров можно обратиться с нестандартным заказом. Тот пытался всучить ему товары своего ассортимента, но потом всё же назвал имя.

К глубокому огорчению юноши этот благообразный старик с пышной седой шевелюрой и большими, почерневшими руками никак не мог понять, что от него хотят.

— Если тебе нужна жаровня, купи в нашей лавке.

— Мне нужна именно такая жаровня, — терпеливо объяснял Алекс. — С крышкой, трубой, дырочками по бокам и ровным дном.

— Мальчик! — литейщик посмотрел на него как усталая поп-звезда на престарелого фаната. — Она сожжёт пол!

— Я заказываю и подставку.

— Ты бездумно тратишь деньги родителей на такой каприз! Дешевле сделать ножки прямо на жаровне.

Беседа стала походить на разговор слепого с глухим.

— Это мои деньги и мне нужно гладкое дно.

— Уходи и не мешай людям работать, — отмахнулся старик. — Ты ещё молод, чтобы распоряжаться такими средствами.

— Вы просто не в состоянии отлить сложную жаровню! — презрительно скривил губы юноша. — Зря говорят, что вы лучший литейщик в Нидосе!

Он свернул папирус.

Тут мастера заела профессиональная гордость.

— Я выполню твой заказ, если ты объяснишь, зачем он нужен.

— Только обещайте, что не станете рассказывать об этом на каждом шагу? — попросил Александр.

— Я храню много тайн, юноша, — солидно огладил короткую бороду мастер.

— Эта вещь нужна чтобы гладить!

— Чего? — вытаращил глаза собеседник. — Кого гладить?

Молодой человек опять замялся. Он уже успел понять, что профессия портного в Нидосе считается занятием, мягко говоря, элитарным и поэтому не слишком уважаемым среди горожан. Примерно, как гламурный стилист на угольной шахте. К счастью, Алекс вспомнил, как бабуля Саши Дрейк лечила дедов радикулит.

— Спину, — пояснил он, не удержавшись от улыбки.

— Это как? — заинтересовался литейщик.

— Хорошо от боли в спине помогает, — стал рассказывать юноша. — Поводишь горячим, и всё как рукой снимет.

Мастер хмыкнул и недоверчиво посмотрел на него.

— Так тут всю шкуру сжечь можно…

— Если умеючи, то никакого вреда, — заверил Александр. — Одна только польза.

— И ты умеешь? — хмыкнул старик.

— Я нет, — покачал головой юноша. — Но вот мой названный брат долго прожил в Келлуане, где учился лекарскому искусству. Он знает много способов избавить человека от боли в пояснице. И этот один из них.

Литейщик задумался, видимо всё никак не мог решить, смеётся над ним этот парнишка или говорит правду.

— А почему нельзя просто поводить сковородой или горячими камнями?

Алексу уже порядком надоел этот упрямо-любопытный старик с его подозрениями. Подумав, парень решил прибегнуть к испытанному средству.

— Магия! — прошептал он и удивился. — Вы разве не слышали о тайных знаниях келлуанских магов?

— Болтают всякое.

— Это не пустые разговоры! — юноша помахал указательным пальцем перед носом отпрянувшего литейщика. — Мой названный брат познал лишь малую часть их тайн и то заплатил за это страшную цену!

— Какую?

Услышав, чем пришлось пожертвовать Герносу за неполный курс обучения, собеседник Александра «проникся» и даже дёрнул руками, словно собираясь лишний раз убедиться, что его плата за образование не была столь чудовищной.

— Вы берётесь сделать такую штуку? — ещё раз спросил юноша.

— А со мной ничего не случится? — нахмурился мастер. — Вдруг вылезет какое-нибудь чёрное волшебство?

— Да вы что, уважаемый!!! — уже взвыл разъярённый Алекс. — Это же обычная жаровня! Просто по магическим законам, для лучшего лечения она должна иметь такую форму и как можно более гладкое основание!

Литейщик снова замялся. Плюнув, парень почти вырвал у него из рук рисунок утюга и пошёл к воротам, во всю матерясь сквозь стиснутые зубы.

— Постой! — раздался сердитый окрик. — Постой, я тебе говорю!

Юноша оглянулся. Из-под навеса к нему шёл мастер, размахивая руками.

— Куда ты убегаешь, мальчишка? Мы ещё не договорили!

— По-моему вы всё сказали, уважаемый?

— Так и быть, я сделаю тебе эту жаровню за двадцать риалов!

— За пятнадцать дебенов серебра? — вытаращил глаза Алекс. — Я молод, но не так глуп, как ты думаешь! Прощай! Найду другого искусника.

— Стой! — поморщился мастер. — Твоя цена?

— Я согласен заплатить десять риалов! — проговорил юноша.

— Пусть будет пятнадцать! Но твой названный брат вылечит мне спину!

— Согласен! — обрадовался Александр. Он не сомневался во врачебных талантах Герноса. В крайнем случае, у евнуха есть обезболивающее.

Мастер ещё раз внимательно осмотрел рисунок и стал уточнять детали.

Возвращаясь домой, Алекс удивлялся, как быстро идёт время. Прошла всего неделя, а он успел сделать ремонт, толкнуть прогресс и даже немного воспользоваться магией.

Глава IV. Больные и сумасшедшие

Большой темно-бордовый цветок казался покрытым пылью и сморщенным от ночной прохлады. Утреннее солнце ещё не заглянуло в сад, зажатый между двумя крыльями дворца.

Но вот его первые лучи засверкали над черепичной крышей, и сейчас же причудливо изрезанные лепестки засверкали, словно обсыпанные бриллиантами, отражая солнечный свет в мельчайших капельках росы. Отогревшись, воспрянули ото сна и мелкие листочки кустарника.

Басовито гудя, прилетел шмель. Большой, мохнатый, неуклюжий на вид, он завис над цветком, выбирая, где можно взять драгоценный нектар, и не обращал внимания на шум шагов по дорожке, выложенной квадратными каменными плитками.

— Постой, Вул! — кричал неряшливо одетый старик.

Молодой человек со свитками под мышкой встал и досадливо поморщился.

— Чего тебе, Акмен?

Преследователь схватил его за руку, сухое тело затряслось от старческого кашля.

Вул попытался освободиться, но кривые с раздувшимися фалангами пальцы держали крепко.

— Пусть твой господин примет меня сейчас же!

— Ты пьян, старый дурак! — вскричал молодой человек. — Являться в такое время. Я даже не знаю, проснулся ли он?

— Я слышал его голос из бани, — замотал головой архивариус. — Мне надо срочно с ним поговорить! Слышишь? Очень срочно!

— О чём? — нахмурился Вул.

— О моей дочери!

— Флоя уже не твоя дочь, — вздохнув, напомнил собеседник. — Её взяли в уплату долгов, а потом господин Минуц подарил красивую рабыню своему сыну. Так что забудь о ней.

— Я хочу её выкупить! — свистящим шёпотом проговорил старик. Его глаза горели, всклокоченная бородёнка топорщилась, а изо рта воняло гнилыми зубами.

— Уймись, дурак! — молодой человек оторвал его руку от своего запястья и оттолкнул в кусты.

Из цветка поднялся потревоженный шмель и с рассерженным гулом закружился у лица Акмена.

Кряхтя, путаясь в полах грязного хитона, старик махал руками, то ли отгоняя насекомое, то ли привлекая к себе внимание.

— Я заплачу!

Вул брезгливо морщился, раздумывая, уйти или дослушать этот бред.

— Чем? Очередной порцией сказок?

Архивариус сунул руку за пояс.

— Смотри!

На широкой грязной ладони желтели два больших металлических кружка с чётким профилем Асербуса.

— Одну возьми себе, вторую покажи Сентору Минуцу. Пусть он меня примет!

— Где ты их взял? — пробормотал молодой человек.

— Там ещё много! — старик поймал его руку и почти насильно вложил монеты.

— Так ты теперь богач? — пробормотал молодой человек.

— Я только хочу вернуть мою дочь и дом.

— Куда ты плавал? — резко спросил Вул, воровато оглядываясь по сторонам.

— Не твоё дело! — Акмен оскалил редкие почерневшие зубы. — Мне надо встретиться с твоим господином!

Молодой человек испытывал сильнейший соблазн вытряхнуть из придурка всё, что тот знает о золоте. Не каждому человеку боги посылают такую удачу. Но почему сейчас их избранником стал никчёмный старик? Где справедливость?

— Расскажи обо мне Сентору, и я дам ещё одну монету, — жарко пообещал архивариус.

«Одна монета! — едва не взвыл Вул. — Там, наверное, тысячи!» Но, что же делать? Рабы уже начали уборку в саду и крики Акмена могут привлечь их внимание. А добром он ничего не расскажет.

— Подожди, — буркнул молодой человек. — Посмотрю, что можно сделать.

«Тупица», — думал он, пряча золотой в пояс и направляясь к правому крылу дворца, где располагались жилые покои сына одного из богатейших людей Нидоса. Если верить архивариусу, Сентор Минуц в бане. Поэтому Вул сразу спустился по каменным ступеням в полуподвал и толкнул тяжёлую дубовую дверь.

Обнажённая молодая рабыня грела над бронзовой жаровней толстое льняное полотенце.

— Как настроение господина?

Девушка вздрогнула и пугливо обернулась. На правой скуле красовался свежий синяк. Не слушая её лепет, Вул, пригнувшись, шагнул в проём.

Немолодой, лысый толстяк развалился на каменной скамейке в большой усыпанной лепестками роз ванне. Две банщицы осторожно протирали дряблые телеса мягкими губками.

— Почему так долго? — брюзгливо спросил Сентор Минуц. — Принёс письма из Милетской конторы?

— Да, господин, — молодой человек показал папирусные свитки.

— Отнеси в мою комнату.

— Слушаюсь, господин, — поклонился Вул и негромко выпалил. — Там Акмен хочет вас видеть.

— Гони его в шею! — хохотнул Сентор, сползая с лавки и погружаясь в тёплую, ароматную воду с головой. Вынырнув, он довольно отфыркнулся и добавил. — Можно пинками или палками!

— Он просил вам кое-что передать, — вкрадчиво сказал молодой человек.

— Очередную карту, нарисованную свежим дерьмом на старинном папирусе? — рассмеялся покровитель. — Пусть проваливает!

Вул взял двумя пальцами золотую монету и поднял её так, что она засверкала в лучах бившего сквозь окно солнечного света.

Господин вытер мокрое лицо, раздражённо оттолкнул рабыню и, подойдя к краю маленького бассейна, протянул пухлую руку.

— Импер, — пробормотал он. — Почти новый. Неужели ему удалось?

Сентор Минуц вышел из воды.

— Одеваться.

Пока девушки вытирали бледное, безволосое тело господина, тот продолжал вертеть в руке монету.

— Вы будете разговаривать с ним в саду? — вкрадчиво поинтересовался Вул.

— Нет.

— Позвать сюда?

— В мою комнату, — бросил Сентор и спросил. — Сколько он тебе дал?

— Столько же, — опустил глаза молодой человек. Он знал, чем чаще говорить правду в мелочах, тем скорее тебе поверят, когда придётся врать по-крупному.

— Оставь себе, — милостиво разрешил покровитель. — Ты же мой секретарь!

Проводив господина вверх по лестнице, Вул выглянул в сад. Старый архивариус в нетерпении расхаживал по садовой дорожке, не обращая внимания на рабов, поливавших кусты из кожаных вёдер.

— Сюда! — махнул рукой молодой человек. Акмен устремился к нему дробной старческой рысью, прижимая руку к правой стороне груди.

— Господин готов тебя выслушать! — напыщенно проговорил секретарь.

Переводя дух и не в силах вымолвить ни слова, тот протянул ему обещанный импер.

— Идём, — кивнул Вул, пряча подарок.

Они поднялись на третий этаж. Именно здесь располагалась просторная комната, вот уже двенадцать лет служившая младшему отпрыску семейства Минуцев спальней и кабинетом. Близкие не понимали столь странного выбора, тем более что во дворце хватало свободных помещений. Сам Сентор объяснял это чудесным видом на парк и городские кварталы из двух больших окон. Но его секретарь знал, что истинная причина не имеет никакого отношения к красотам окружающего ландшафта.

Постучав, он попросил разрешения войти. Покровитель уже сидел за столом и потягивал вино. Отставив в сторону кубок, он сделал приглашающий жест рукой.

— Господин, — поклонился архивариус. — Я прошу свободу для своей дочери.

— Для кого? — вскинул брови тот.

— Для вашей рабыни, которую раньше звали Флоя дочь Акмена, — срывающимся голосом поправился гость.

— А почему я должен лишаться такой красивой и послушной рабыни? — удивился Сентор, глядя на собеседника маленькими острыми глазками.

— Я выкупаю ей свободу!

— Чем?

Старик долго шарил за пазухой, достал кожаный свёрток размером с большое яблоко.

— Возьми! — приказал хозяин кабинета.

Кивнув, секретарь взял из рук Акмена мешочек. Только одна вещь на свете могла быть такой тяжёлой. У Вула даже ладони вспотели. Судя по весу, здесь не менее пятнадцати дебенов!

— Развяжи! — нетерпеливо велел Сентор.

Молодой человек с трудом распутал засаленный ремешок и аккуратно высыпал на стол горку блестящих имперов. Какое-то время хозяин кабинета заворожено смотрел на золото.

— Отпусти мою дочь, — дрожащим голосом проговорил старик. — Это хорошая цена.

— За рабыню, может быть, — согласился Сентор. — Но за твою дочь — нет!

Он вдруг резко наклонился вперёд, так что лист папируса, лежащий на краю стола, мягко спланировал на пол.

— Ты хочешь знать, где сокровища? — оживился Акмен.

— Да!

— Я скажу, — кивнул старик. — Но сначала ты должен отпустить мою дочь!

— Ставишь мне условия, мразь! — заорал Сентор, вскакивая.

— Да! — неожиданно громко взвизгнул архивариус. — Потому что я нашёл клад Сепиона!

Хозяин кабинета хмыкнул, сел, покосился на кучку монет. — Хорошо. Обещаю, что твоя дочь будет свободна. Где сокровища?

Довольный старик открыл рот, но Сентор вдруг ударил ладонью по столу так, что присутствующие вздрогнули от испуга.

— Вул, иди отсюда! И не вздумай подслушивать!

Секретарь торопливо вышел, плотно прикрыв дверь. Оказавшись на лестничной площадке, он быстро оглянулся и бросился в каморку справа от кабинета господина. Здесь, за неприметной дверкой, располагалось его рабочее место. У узкого высокого окна стоял столик с чернильницей и пеналом, рядом старенький трёхногий табурет, а вдоль стен — шкафы со свитками, стопками навощённых табличек и чистыми листами папируса. Молодой человек, пыхтя, отодвинул один из стеллажей, обнажив стену с пятном отколотой штукатурки. Поддёв пальцами кирпич и вытащив его, он наклонился к чёрному пятну ниши. Теперь Вула от комнаты покровителя отделял только тонкий слой штукатурки.

— Не может быть! — кричал Сентор Минуц — Ты лжёшь, старый негодяй!

— Доказательство у вас на столе, господин, — нервно хихикнул Акмен. — И план…

— Подотрись своим планом! — взревел мужчина. — Здесь столько всего нарисовано, что и пьяный келлуанский маг не разберётся!

— Я покажу дорогу! — предложил архивариус. — Пошлите со мной кого-нибудь! Пусть ваш человек убедится, что чертёж верен.

— Нет, — уже тихо проговорил Сентор. — Я сам проверю.

— Но сначала дайте мне увидеться с дочерью, — пробормотал старик. — И поклянитесь памятью предков, что отпустите её!

— Ты ставишь мне условия, червяк?!

— Я лишь прошу.

— Одно моё слово, и твою девчонку продадут банарцам! Их чёрные вожди любят белых женщин. Только они там долго не живут.

— Вы же обещали! Если Флоя не получит свободу, будете сами бродить по тем ходам!

— А ты осмелел, старик, — одобрительно хмыкнул хозяин кабинета.

— Вы не оставили мне выбора, — пробормотал архивариус.

— Конечно, я клянусь, что дам ей свободу, — медленно выговаривал слова Сентор. — Но документ будет оформлен послезавтрашним числом. Если всё, что ты сказал, правда, то через два дня заберёшь свою девчонку. Если нет…

Он замолчал так красноречиво, что даже притаившийся за стенкой секретарь поёжился.

— А рабыню сейчас приведут. Убедись, что ничего плохого с ней не случилось.

Вул осторожно вставил кирпич на место и едва успел придвинуть шкаф, как из кабинета донеслось слабое звяканье колокольчика.

— Слушаю, господин? — секретарь с привычно-собачьей преданностью посмотрел на Сентора Минуца.

— Найди и приведи сюда его дочь, — мотнул тот головой в сторону притихшего архивариуса.

— Но, господин, — робко напомнил Вул. — Солнце уже высоко. Ваш достойный отец будет недоволен, если вы опять опоздаете к завтраку.

Толстяк раздражённо засопел.

— Тащи её в сад!

— Слушаюсь, — молодой человек, громко топая, спустился на один лестничный пролёт. Наверху хлопнула дверь. Выглянув, секретарь увидел Акмена, топтавшегося у перил.

«Жирдяй прячет план в тайник, — удовлетворённо подумал Вул. — Осторожная сволочь».

Флоя вместе с тремя рабынями протирала и без того блестевшие полы в одной из комнат второго этажа. Едва не споткнувшись о наполненную водой бадью, секретарь выругался и, морщась от боли, ткнул в девушку пальцем.

— Пошли.

Сентор и архивариус стояли у большой клумбы, в центре которой возвышалась статуя обнажённого воина в шлеме и со щитом.

— Папа! — еле слышно прошептала за спиной Вула девушка — Бедный папа.

— Доченька! — вскричал старик, широко раскинув костлявые руки.

Секретарь отступил в сторону. Акмен бросился к Флое и заключил её в объятия.

— Теперь всё будет хорошо, милая! Хвала Юне, ты скоро станешь свободной!

— Что ты говоришь!? — пролепетала ничего не понимавшая рабыня.

— Я выкуплю тебя! — ответил плачущий отец.

Он ещё раз прижал девушку к своей груди.

— Пусть будет благословенна Фрода!

— Хватит! — прикрикнул хозяин.

— Во что ты опять ввязался, папа? — дрожащим от скрытой боли голосом вскричала Флоя. Но отец зажал ей рот ладонью. — Молчи! Молчи!

— Вул, убери её! — приказал Сентор Минуц.

Секретарь оторвал бессвязно бормотавшего отца от дочери и оттолкнул её в сторону. — Пошла!

— И никому ни слова о том, что здесь было! — нахмурился хозяин. — Ясно?

— Да, господин, — только и смогла пробормотать Флоя.

— Возвращайся к работе!

— Слушаюсь, господин.

Едва она скрылась за кустами, Сентор взглянул на плачущего старика и, повернувшись к главному корпусу дворца, буркнул:

— Придёшь во второй час после полудня. Ступай.

— Подготовь купчую на продажу девчонки, — стал отдавать господин распоряжения секретарю. — Отпущение пусть сам оформляет.

— Слушаю, господин.

— Дату на документе не ставь! — предупредил Сентор. — И отыщи мне Тиллия. Пусть зайдёт после завтрака.

— Хорошо, господин.

— Да! — Минуц встал. — Передашь ему, что мне понадобится корабль с капитаном, который не задаёт вопросов.

Тиллий, как и секретарь, являлся отпущенником Сентора Минуца Цицера, так же получивший свободу за верную службу. Только Вула часто пугала сама мысль о том, какие услуги мог оказать Сентору этот страшный человек. Если господин не посылал его куда-то с таинственными поручениями, Тиллий или спал в своей грязной каморке, или торчал в комнате охраны, коротая время за игрой в кости.

Утренний свет освещал через узкое окно кое-как оштукатуренные стены, покрытые множеством похабных рисунков, надписей и даже каких-то вычислений. Сутулый, широкоплечий мужчина, мрачно щуря и без того крошечные глазки, жевал лепёшку, запивая её большими глотками из стоявшего прямо на топчане кувшина. Иной мебели в помещении не было.

— Поел? — спросил секретарь, не здороваясь. Он считал своё положение выше, потому что имел возможность снимать крошечную комнатку в многоквартирном доме на соседней улице.

— Ещё нет, — огрызнулся Тиллий.

— Господин приказал явиться после завтрака.

— Угу, — жуя, кивнул здоровяк.

Вул вошёл, морщась от неприятного запаха, и, понизив голос, добавил. — Ещё ему нужен корабль с не любопытным капитаном.

Мужчина перестал жевать, вскинув жидкие брови.

— Зачем?

Они презирали друг друга, но, служа одному хозяину, поддерживали видимость приятельских отношений.

— Кажется, поплывёте на Устричную отмель.

— Опять?! — рыгнул Тиллий. — То-то я смотрю, что этот сумасшедший Акмен здесь болтается.

— На этот раз всё серьёзно, — прошептал Вул. — Остальное расскажет сам господин, если захочет.

Собеседник присосался к кувшину, не замечая, что вино двумя струйками стекает по заросшему щетиной подбородку и капает на грязный хитон. Крякнул, вытер губы и встал.

— Тогда я пошёл. Надо успеть встретиться кое с кем.

Секретаря не удивило, что господин решил сохранить открытие в тайне. Всё дело в наследстве. После смерти отца Сентору останется лишь кое-какие деньги и крошечная доля в торговом доме. Придерживавшийся старинного правила: не дробить состояние, Ипий Минуц Цицер почти всё оставлял старшему сыну. Маммерк сейчас улаживал торговые дела в Келлуане. Если про сокровище узнает отец, то младшему из братьев опять мало что достанется. Сентору сильно повезло, что старший Минуц подарил ему рабыню, полученную в счёт погашения долга архивариуса. Перед последним плаваньем на Устричную отмель безумный старик заложил свою дочь. Увы, на том острове не оказалось ничего, кроме старинных костей, и Флоя потеряла свободу. Но сейчас Акмену, кажется, улыбнулась удача. Или наоборот?

Вул едва не споткнулся от неожиданности. Понятно, что сам хозяин будет помалкивать до получения наследства. Но где гарантия, что не проболтается глупый старик? У секретаря перехватило дыхание. Отыскав глазами ближайшую скамейку, он плюхнулся на холодный камень и вытер выступивший на лице пот. Теперь понятно, зачем господину понадобился Тиллий и корабль с молчаливой командой. В разговоре, что подслушал Вул, речь шла о каком-то чертеже. Очевидно, сокровища спрятаны в подземелье вроде того, что по слухам Акмен нашёл во время последнего путешествия. Скорее всего, эти ходы достаточно запутаны, иначе господину не понадобился бы проводник. Вот только после того как старик покажет дорогу, надобность в нём пропадёт. Флоя, наверняка, не дождётся своего отца.

Моряки ничего не узнают, а если и догадаются, к ним можно подослать наёмных убийц. Для того чтобы достичь Устричной отмели, не нужно судно с большой командой. Да и девушку тоже, скорее всего, убьют. Просто так, на всякий случай.

Тиллий давно выполняет для господина всякие гадкие поручения, пользуясь его неограниченным доверием. В семье Минуцев просто необходимо иметь личного убийцу. А так ли ему нужен секретарь? Да, он умеет красиво писать, знает законы, в курсе многих тёмных делишек господина, но после смерти Акмена он останется единственным, кроме Сентора и его доверенного Тиллия, кто знает об обнаружении клада Сепиона. «Но ведь толстяк думает, что я не знаю, где клад! — с облегчением вспомнил Вул — Он же сам меня выгнал, перед тем как Акмен начал говорить. Может, напрасно я боюсь?» Но чёрное предчувствие надвигающейся беды вновь заполнило душу Вула. Он хорошо знал своего хозяина. Сентор Минуц не любит случайностей и позаботится, чтобы о находке сокровищ знало как можно меньше людей. Молодой человек закашлялся, понимая, что его жизнь висит на волоске. Пока не поздно надо бежать! Но от Минуцев в Нидосе не спрячешься. Значит, необходимо выбраться из города. И лучше это сделать как можно незаметнее. Вул знал, кто ему в этом поможет. Разумеется, не бесплатно, но сейчас у секретаря есть чем заплатить радланскому лазутчику.

Александр с плохо скрываемой гордостью наблюдал за Герносом.

— Вот тут твоё рабочее место, а на полках будут лежать лекарства: травки всякие, порошки и прочие прибамбасы.

Он обвёл рукой тянувшиеся вдоль стены полки.

— А за занавеской будешь готовить свои зелья. Вот стол, его выложили плиткой поверх досок, чтобы пожара не случилось.

Евнух посмотрел на окно, в котором алели последние отблески заката.

— Узковато конечно, — согласился юноша. — Не дворец. Нужно ещё место под склад и для всяких других надобностей.

Последнее слово он произнёс вполголоса, но лекарь не обратил на них внимания, перебирая разложенную на полочках стеклянную и металлическую посуду.

— Чего-то не хватает?

— Жаровни, — озабоченно ответил тот. — Или светильников как у Повелителя смерти.

— У нас есть три штуки, — Алекс указал на спиртовки.

— А огненная вода для них? — нахмурился Гернос.

Молодой человек картинно вытянул вперёд руку с растопыренными пальцами.

— Будет, — и повёл его за собой.

В тёмном углу стоял большой, закутанный одеялами горшок. Пахло брагой и слышалось лёгкое шипение.

— Но как ты добудешь из этого огненную воду? — удивился евнух. — Где гнутые трубки, котёл?

— За котлом пойдём завтра, — пообещал Александр. — А трубки не нужны. Без них обойдёмся.

Он знал способ получения самогонки без змеевика и решил использовать именно его.

Второй этаж тоже произвёл на Герноса вполне благоприятное впечатление. Немного повозившись, евнух быстро уснул на матрасе под одним из окон.

Утром юноша настоял на маркетинговом исследовании нидосского рынка лекарств и покупки сырья.

— Но у нас ещё кое-что есть, — удивился евнух. — Лучше взять свежий товар.

— Я понимаю, — поморщился Александр. — Купи то, что может храниться долго.

— Но зачем?

— Затем, что как только местные целители и бабки-ворожеи в седьмом поколении… Ну врачи-лекари по-нашему узнают, что ты собираешься кого-то лечить и торговать лекарствами, они ничего нам не продадут! — объяснил основы конкурентной борьбы юноша. — Или заломят такие цены, что мы без юбок останемся! Своих-то поставщиков у нас нет.

Гернос почесал заросший затылок и, вздохнув, согласился.

— Только ты не говори, что разбираешься в лекарствах, — наставлял его Алекс. — Спрашивай, что нужно, покупай, и уматываем.

— Но они могут спросить, зачем мне это? — возразил евнух.

— Придумай что-нибудь, — развёл руками молодой человек. — Скажи, что слышал от кого-нибудь, что эта травка или корешок помогает от недержания или поноса. Ты же лучше меня в болезнях разбираешься!

Когда странный покупатель приобрёл целые кучи корешков, пучки разнообразной травы и сушёных ягод, лавочник только обрадовался богатой выручке. Покупка серы, ещё каких-то камешков, каждый из которых Гернос едва ли не на язык пробовал, заставили продавца насторожиться. Тем более что клиент даже не поинтересовался, от каких болезней это всё применять. А когда тот стал спрашивать о печени крокодила, лапах грифа и львиной селезёнке, хозяин понял, с кем имеет дело, и сухо ответил, что сейчас данного товара нет. Но в случае необходимости его можно заказать за соответствующую плату.

Они побывали ещё в трёх аптеках, но там будущее светило фармакологии и медицины Нидоса покупал уже гораздо меньше. Тем не менее, корзина, куда они складывали покупки, оказалась довольно тяжёлой. Гернос уверенно заявил, что вряд ли в здешних лавках отыщется ещё что-то интересное, и можно идти за котлом.

Вдруг Александру показалось, что среди разнообразных ароматов большого города он уловил какой-то удивительно знакомый запах, никак не ассоциирующийся у него с этим местом и временем.

Так пахло в его прошлой жизни, уже успевшей затеряться в дымке настоящего.

— Ты чего? — насторожился евнух.

Юноша застыл как спаниель у болота с утками, поводя носом из стороны в сторону.

— Туда, — уверенно сказал он, ныряя в переулок. Гернос пожал плечами, но послушно пошёл за ним. Аромат прошлого усиливался. Пахло машинной цивилизацией, разогретым на солнце асфальтом, выхлопными газами, застывшими в пробках автомобилями. Короче, воняло нефтью!

Нос привёл Алекса в низенькую лавочку, торговавшую всякой всячиной. От статуэток богов и разделочных досок до небольших амфор с замотанными кожей горлышками.

— Что это? — брезгливо сморщился евнух.

— Земляное масло, — улыбнулся молодой человек. — Горит почти как огненная вода.

Продавец, явно не избалованный покупателями, обрадовался им как близким родственникам. Как и положено нидосцу, он стал было втирать мозги по поводу дефицита нужного им товара, но быстро успокоился и продал им две амфоры литров по пять за «сущие копейки».

Нефть привозили откуда-то с севера, где широко применяли для освещения жилищ и даже в лечебных целях. Но в Нидосе товар пока не пользовался спросом из-за сильной копоти и непривычного запаха.

Тащиться с таким грузом за тяжёлым бронзовым котлом не хотелось и пришлось возвращаться в лавку.

— Ты уверен, что нам нужно столько этой вонючей грязи? — не вытерпев, поинтересовался Гернос, вытирая тряпкой испачканные руки.

— Запас… карман не тянет, — уверенно ответил Александр, убирая амфоры за горшок с брагой. — Деньги есть, а эта гадость хорошо горит. Пойдём теперь за посудой.

Через несколько минут после того, как они внесли в лавку котёл и жаровню, к ним явился первый пациент.

— Алекс, — окликнул его Ветулин. — Твой названный брат, в самом деле, искусный лекарь?

— Спроси у него сам, — юноша кивнул на прилавок. Гернос в своём закутке сортировал приобретённое сырьё.

— Послушайте! — лавочник громко крякнул, привлекая внимание. Евнух обернулся.

— У меня вот живот болит, — пряча глаза, промямлил мужчина.

Гернос окинул его внимательным взглядом и, выйдя из-за прилавка, сказал:

— Ложись на лавку.

— Зачем? — насторожился пациент.

— Ты говорил, что у тебя болит живот? — непонимающе нахмурился евнух.

— Да. Продай какое-нибудь лекарство.

— От чего?

— От живота! — нахмурился сосед. — Я же говорю!

— Уважаемый! — Гернос как-то незаметно усвоил манеру Александра. — В твоём животе очень много разных органов. Печень, почки, селезёнка. Прежде чем давать тебе необходимое средство, я должен узнать, в каком из них поселилась боль.

— И как ты будешь это делать? — попятился лавочник. — Разрежешь мне брюхо?

Бывший помощник Повелителя смерти снисходительно улыбнулся.

— Это совсем не обязательно. Я узнаю всё на ощупь.

— Поверь, Ветулин, он знает, что делает, — важно кивнул Алекс.

Сосед, подозрительно поглядывая на них, лёг.

— Ты не заметил, что стал быстрее уставать? — поинтересовался лекарь.

— Так и есть, — пробормотал первый пациент.

Евнух долго мял ему живот, то и дело спрашивая: «Так болит? А так? А здесь?»

Отдаваясь новым ощущениям, лавочник покорно отвечал, то и дело морщась. Гернос ошарашил его ещё больше, когда стал подробно расспрашивать о цвете его кала и частоте опорожнения кишечника.

— Ешь много?

— А тебе какое дело, сколько я ем? — не выдержал мужчина.

— Ты очень худой, — спокойно ответил евнух.

— Думаешь, я голодаю? — ещё больше разозлился лавочник.

— Похоже, — пожал плечами Гернос.

Юноша перестал возиться с жаровней и подошёл ближе.

— Я зарабатываю себе на хлеб! — вскричал Ветулин, вскакивая с лавки. — Ты никакой не лекарь, а обманщик!

— Успокойся, — попытался урезонить его Александр. — Брат никогда не спрашивает просто так.

— Вы мошенники! — продолжал бушевать сосед.

Евнух открыл рот, но молодой человек второй раз за день взглядом заставил его помолчать. — Может быть, ты всё же выслушаешь, что он скажет. Это бесплатно.

Видимо последний аргумент оказался решающим.

— Пусть говорит.

— Скорее всего, внутри твоего кишечника живут черви, — сказал Гернос, пятясь к прилавку. — Это они съедают за тебя пищу, а их дерьмо отравляет твоё тело.

Ветулин мгновенно побледнел, но попробовал натужно улыбнуться.

— Хочешь напугать меня, чтобы содрать побольше за лекарство? А потом скажешь, что ошибся! Знаю я вас, лжецы!

— Если принесёшь свой ночной горшок, я скажу точно.

— Ты будешь разглядывать моё дерьмо? — глаза лавочника чуть не вылезли из орбит.

— Как же иначе узнать, что делается в твоём кишечнике?

— И сколько это будет стоить? — мужчина задал главный нидосский вопрос.

— Посмотреть можно и бесплатно, — быстро ответил Александр. — А за лекарство тебе, как соседу, сделаем большую скидку.

— Тогда ждите, — усмехнулся Ветулин. — Специально для вас навалю кучу побольше.

— Нам нужна огненная вода, Алекс, — нахмурился Гернос. — Для уничтожения заразы.

— Пока попробуй использовать для этого уксус? — предложил юноша.

Как ни хвалился сосед, но предоставить образец для исследования смог только к концу дня. Евнух зажёг спиртовку с серебряным отражателем и стал изучать анализы, глядя сквозь маленькую примитивную линзу мутного стекла.

— Теперь я знаю точно, что у тебя черви, — сказал он Ветулину, стоявшему с горшком в руке и зачарованно наблюдавшему за манипуляциями лекаря.

То ли от загадочности действий, то ли от уверенного тона евнуха, тот растерянно пробормотал:

— Что же делать?

— Я приготовлю лекарство, — Гернос тщательно вытер руки тряпкой, смоченной в уксусе. — Утром придёшь, расскажу, как его правильно принимать.

Лавочник неуклюже поклонился и вышел, нежно прижимая к груди горшок.

Названный брат принялся копаться в своих корешках и травках, что-то озабоченно бормоча себе под нос.

— Ужинать идём? — поинтересовался Александр, глядя на него.

— Нет, надо успеть пока светло, — отмахнулся евнух.

— Тогда я пойду, принесу чего-нибудь? — сказал юноша, подхватывая сумку и меч.

Выйдя из лавки, он привычно оглянулся и заметил какого-то человека, нырнувшего в соседний переулок.

— Гернос! — окликнул Алекс лекаря. — Дверь за мной закрой.

— Зачем?

— На всякий случай! — стал настаивать молодой человек. — Давай скорее.

Послышалось раздражённое бурчание, евнух вышел из лаборатории и с шумом задвинул засов. Александр заторопился в харчевню. Вряд ли лекарь откроет дверь кому попало, но всё же оставлять его надолго одного не хотелось.

Не обращая внимания на мрачный вид Айри, он торопливо уложил в сумку лепёшки, кувшин с оливками и вино. Гернос тоже ругался, когда ему вновь пришлось отрываться от дела и открывать дверь. Видно было, что процесс приготовления антипаразитного средства завладел всем его вниманием. Тем не менее, ему пришлось ещё три раза отрываться от своего занятия.

Александр наносил воды, и только когда совсем стемнело, отправился спать, строго велев будить его «если что».

Лекарь возился почти до полуночи. Когда на лестнице послышались тихие шаги, юноша прикрыл глаза, притворяясь спящим.

Видимо глисты сильно донимали соседа. Он пришёл, едва Алекс выставил на улицу ночной горшок.

— Брат всю ночь готовил твоё лекарство, — тихо и сурово проговорил он. — Пусть поспит немного. Когда проснётся, я за тобой приду.

Ободрённый таким вниманием к своей персоне, Ветулин кивнул.

Гернос проспал ещё два часа, позавтракал принесёнными из «Весёлого омара» бобами и попросил позвать соседа.

— Вот это выпьешь сейчас, — строго сказал евнух лавочнику. — И больше ничего сегодня не ешь.

— А пить можно? — робко поинтересовался тот, с отвращением поглядывая на ядовито-зелёную бурду в глиняной плошке.

— Немного и только воду, — предупредил суровый эскулап. — К утру из тебя выйдут все черви.

— Как? — побледнел мужчина.

Евнух объяснил, Ветулин успокоился.

— Их надо сжечь или залить крепким уксусом, — продолжал наставлять евнух. — Ни в коем случае не трогай их руками.

— Спасибо, лекарь, — сосед низко поклонился. — Сколько мне это будет стоить?

Гернос взглянул на Александра.

— Ты наш сосед и первый пациент, — торжественно заговорил юноша. — Поэтому только одна серебряная рахма.

— Ох, ничего себе! — пробормотал сосед, почёсывая в затылке. — Дорого.

— Ты так считаешь?! — изумился юноша, вытаращив глаза. — Брат всю ночь готовил, читал по памяти нужные заклинания. Да на это зелье одних корешков буляшника и курпаки ушло почти на рахму, не считая ягод чуракры и других ингредиентов!

С каждым словом Алекса глаза у Герноса становились всё больше, а сосед втягивал голову в плечи, становясь как будто меньше ростом.

— Прости, лекарь, — проблеял он, опуская взгляд. — Я же не знал, что это такое сложное дело.

— Ты думаешь, научиться готовить нужные зелья легче, чем в лавке торговать? — уже тише проговорил Александр.

— Я сейчас принесу, — засуетился Ветулин.

— Постой, — задержал его юноша. — Чтобы ты не думал о нас плохо, отдашь, когда сам поймёшь, что помогло.

— Спасибо, соседи, — лавочник поклонился.

— Почему ты назвал такую цену? — тихонько поинтересовался Гернос, когда они остались одни. — С этим зельем много хлопот, но ингредиенты не такие уж и дорогие.

— Это город торгашей, — стал объяснять Александр. — Тут дешёвое — значит плохое, а уж благотворительности здесь совсем не поймут.

Всю дорогу до мастерской Микароса евнух молчал, «переваривая» услышанное. Столяр встретил их с распростёртыми объятиями. Юноша представил своего брата и спросил, как обстоят дела с его заказом.

Маленький столик уже сох на заднем дворе, работники собирали большой, а сам мастер с нескрываемой гордостью показывал гостям новый токарный станок. Мальчик, лет двенадцати, очень похожий на него, пыхтя крутил большое колесо, а старший сын Микароса вытачивал какую-то деталь.

— Мне кажется, тут хватит и одного человека, — проговорил Алекс, глядя на капли пота, выступившие на тонкой шее мальчика.

— Ты шутишь? — недоверчиво усмехнулся мастер. — Как это одной рукой крутить, а второй держать стамеску?

— Крутить можно и ногой, — рассудительно возразил юноша, вспомнив старинную швейную машинку с ножным приводом, которую Саша Дрейк видела у бабушки.

Мастер заливисто захохотал, вслед за ним стали смеяться сыновья, и даже на лице Герноса мелькнула улыбка.

— Ты говорил, что у тебя болят суставы? — нахмурился Александр. — Расскажи брату, что с ними случилось, а мне дай навощённую дощечку или листок папируса!

Пока евнух подробно расспрашивал столяра о его заболевании, разминая локти и колени сильными пальцами, молодой человек вспоминал подробности конструкции ножного привода. Дощечка, колесо, планка. К концу осмотра у него имелся более-менее удобоваримый чертёж. Но, к сожалению, Микарос вновь ничего не понял, глядя на испещрённый линиями листок, как кошка в ноутбук.

— Здесь лучше сделать не так, — вдруг встрял в разговор Гернос и тут же смутился под удивлёнными взглядами.

— У… У моего хозяина был такой механизм.

— И что он на нём делал? — удивился столяр.

— Точил инструменты, — объяснил овладевший собой евнух. — Тут вращался камень.

Мастер смотрел на них разинув рот, очевидно уже прикидывая бешеную прибыль от торговли подобными агрегатами.

— Как-то так, — развёл руками Алекс. — Точных размеров не помню, но общий принцип тебе понятен?

Микарос медленно кивнул.

— Сегодня после обеда пришли кого-нибудь за мазью, — напомнил Гернос.

— Сколько присылать денег, лекарь?

— Прости, но дешевле чем за двенадцать медяков продать не могу, — вздохнул евнух.

Хозяин мастерской видимо ожидал большей цены, поэтому послушно кивнул.

— Твой столик уже готов, — сказал он, делая кому-то знаки. — Я пришлю с ним своего сына, а эти деньги вычту из цены.

Юноша придирчиво осмотрел изделие, сложил и разложил его, потряс, глядя на совершенно спокойного мастера, и вдруг сел сверху.

Гернос вскрикнул, видя хрупкость конструкции, но столяр только усмехнулся.

— Хорошая работа, — похвалил его Александр.

— Тогда его принесут вам после обеда! — сказал польщённый мастер.

— А я передам мазь, — добавил евнух.

Сентор Минуц Цицер, закутавшись в плащ, шёл по ночному городу. Справа вышагивал верный Тиллий с обнажённым мечом, а впереди и сзади — матросы с горящими факелами. В этот час нидосские улицы таили множество опасностей для одинокого путника.

Дома расступились, они вышли на площадь. В тишине раздавался только треск пламени и лёгкий шорох кожаных сандалий по каменным плитам. Заметив два фонаря, горевших по бокам дворцовых ворот, Сентор облегчено вздохнул и ускорил шаг.

На стук Тиллия ответил ленивый голос:

— Кто тут? Чего надо?

— Открывай, Косой! — негромко ответил отпущенник. — Господин вернулся из гостей.

— Сейчас, сейчас, — засуетился стражник, отодвигая засов.

Ни на кого не глядя, Сентор, пригнувшись, шагнул в калитку. Тиллий бросил матросам несколько слов и последовал за ним.

В саду, залитом светом узкого серпа луны, хозяин тихо проговорил:

— Завтра утром уведёшь девчонку из дворца и прикончишь.

— Слушаюсь, господин.

— Кто будет спрашивать, скажешь, я продал её банарцам.

— Да, господин.

— Девчонку не мучить! — строго добавил Сентор. — Старый упрямец всё же добился своего. Окажи ему уважение в последний раз.

— Ваша воля, господин, — склонился Тиллий.

Хозяин всегда принимал ванну перед сном. Поэтому рабыни всю ночь грели воду, с тревогой ожидая его возвращения.

Молча передав банщицам кожаную сумку, он сбросил на пол грязную одежду.

— Завтра я надену сиреневую тунику и зелёный плащ, — сказал Сентор, ни к кому не обращаясь.

— Да, господин, — почти в унисон ответили девушки.

Смыв пот и неприятные запахи, господин закутался в полотенце, взял сумку и в сопровождении рабыни отправился в свою комнату. Аккуратно поставив светильник на стол, девушка застыла в ожидании приказаний. Мужчина нетерпеливо взмахнул рукой. Задвинув засов, он быстро подошёл к барельефу напротив кровати. Две изображённые в профиль обнажённые женщины стояли на коленях по сторонам низкой, увешанной плодами яблони.

Двенадцать лет назад его отец затеял капитальный ремонт дворца, пригласив для этого строителей из Келлуана. Тогда-то Сентор и попросил двух мастеров устроить в этой комнате тайник. Келлуане прекрасно справились с работой, а Тиллий потом их убил, чтобы вернее сохранить секрет.

Хозяин кабинета нажал на нужные яблоки и на угол барельефа. Тот легко отошёл в сторону. Мужчина бегло осмотрел нишу. Столбики монет, важные папирусы. Довольно хмыкнув, Сентор положил мешочек с планом к задней стенке и закрыл дверь.

Сентор вспомнил Акмена. Как тот ползал перед ним по грязному полу тоннеля, пытался целовать ему ноги и умолял освободить дочь.

— Возьмите мою жизнь, господин, но прошу вас, отпустите Флою. Она ничего не знает и ни в чём не виновата перед вами. Вы же поклялись!

— Я всегда помню о своих клятвах! — надменно ответил Минуц, ногой отталкивая жалкого старика прямо под нож Тиллия.

«Все мёртвые свободны, — мужчина потянулся. — Потому что никому не нужны».

Проснулся он в прекрасном расположении духа. Оказал внимание одной из банщиц, за завтраком удивительно легко переносил едкие замечания отца, без усилий смеясь над его глупыми шутками, и только спустившись в сад, понял, что чего-то не хватает. Чем-то это утро отличается от остальных. Подойдя к своим покоям, младший Минуц догадался, в чём дело. Он ещё не видел своего секретаря. Обычно Вул появлялся, когда господин ещё спал или принимал ванну. А где же он сейчас? Быстро поднявшись на третий этаж, Сентор рывком распахнул дверь в комнатку писца.

Неопределённо хмыкнув, он вышел на лестничную площадку и выглянул в сад. Двое рабов несли куда-то корзину с садовым инструментом.

— Эй, вы! — окликнул их хозяин.

Мужчины подняли голову и поклонились. Он хотел послать одного из них за Тиллием, но вспомнил, что верный отпущенник разбирается с девкой Акмена. Передумав, Сентор приказал прислать к нему помощника распорядителя дворца. Проводив взглядом бегущего раба, господин вошёл в кабинет.

Усевшись за стол, он беспомощно оглядел разложенные папирусы. Где тут что? Подавив раздражение, придвинул один из них, но написанное прошло мимо сознания, мысли вновь вернулись к секретарю. Всё же зря он разрешил ему жить вне дворца. Но Вул Сенторий отпущенник, а значит почти свободный человек. И это никогда раньше не мешало ему выполнять обязанности не только писца, но и личного слуги Сентора Минуца.

Мысли заскакали как лягушки на лугу, но тут в дверь постучали. Пожилой раб с серебряной табличкой на кожаном шнуре, поклонившись, спросил:

— Вы желали меня видеть, господин?

— Пошли кого-нибудь в дом Кураса. Знаешь, где это?

— Да, господин.

— Там живёт мой отпущенник Вул Сенторий. Пусть узнают, почему он не явился на службу?

— Слушаюсь, господин.

— И мне нужен писец! — добавил Сентор.

Когда помощник распорядителя ввёл в кабинет немолодого, рыжего мужчину, хозяин выругался.

— Это же человек моего брата! Ты смеёшься надо мной?

— Я не посмею, господин! — возразил помощник. — Но во дворце больше нет свободных писцов, а покупка нового раба займёт время.

— Как его зовут?

— Олиф, господин.

Сентор протянул ему восковую дощечку.

— Перенеси на папирус! Быстро!

— Слушаюсь, господин.

— Всё, что нужно, найдёшь в соседней комнате.

Кланяясь, раб вышел.

— Из дома Кураса ещё не вернулись? — раздражённо поинтересовался хозяин.

— Нет, господин, — покачал головой помощник распорядителя. — Я предупредил посыльного, чтобы шёл прямо к вам.

— Хорошо.

Минуцы хорошо вышколили своих рабов, поэтому ожидание не затянулось.

— Охранник в подъезде сказал, что не видел Вула Сентория со вчерашнего дня, — тяжело дыша, доложил покрытый потом парнишка.

Хозяин кабинета нахмурился.

— Иди и пришли ко мне Тиллия!

Несмотря на раздражение, он не нашёл к чему придраться, пробежав взглядом папирус. Писец брата обладал красивым, ровным подчерком, а те незначительные исправления, которые он внёс в текст, сделали его более чётким и значительным. Запечатав свиток, Сентор приказал отправить его с кем-нибудь в Торговый дом Гегана Верва. А заодно проверить, не появился ли Тиллий Но в это время тот сам явился к изнывавшему от нетерпения хозяину.

— Вы звали меня, господин?

Сентор облегчённо перевёл дух. Он уже опасался, что лишился обоих своих отпущенников. Выпроводив раба, Минуц спросил:

— Всё сделал?

— Да, господин. Как вы приказали, она не мучилась.

— Тело не найдут?

— В канализационных стоках полно мертвецов.

— Хорошо, — кивнул довольный хозяин. — Ты слышал, что Вул пропал?

— Рабы что-то болтали, — неопределённо пожал широкими плечами Тиллий.

— Когда ты видел его в последний раз?

— Вчера, господин.

— Он не ночевал дома. Во дворце тоже нет. Я хочу знать, что случилось с моим отпущенником?

— Слушаюсь, господин.

Сейчас Вул Сенторий ничем не напоминал секретаря знатного господина. Старый, заляпанный хитон, холщовая сумка, наброшенный на голову темно-коричневый платок с оборванными краями. Не поднимая глаз, он торопливо шёл в сторону Большого цирка. Бывший секретарь полдня провёл на площади Великого флота, но так и не встретил ни Арбона, ни его доверенного человека. Завтра он попробует ещё раз. Если опять никто не придёт, придётся самому искать способ выбраться из города, а пока надо уйти подальше от центра, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из знакомых.

Почти год назад на празднике Основания Скунд Арбон Квинтум без обиняков предложил писцу Вулу снабжать его информацией о том, что происходит во дворце. Но особенно интересовало радланина всё, так или иначе связанное с Келлуаном.

Семья Минуцев держала в своих руках значительную часть хлебной торговли Нидоса. По существу, являясь лишь посредниками между Келл-номархом и потребителями зерна, разбросанными по всем берегам Великого моря. Сам Ипий Минуц Цицер и его сыновья имели высокий статус «гостей живого бога», позволявший им и их слугам проживать на территории Келлуана и даже владеть богатой усадьбой в столице.

Радланская империя, преодолев многолетнюю смуту и гражданскую войну, быстро набирала силу, алчно оглядываясь вокруг в поисках новых земель и подданных. Там всегда помнили о городе, основанном их великим правителем где-то на краю земли. После долгого перерыва в Нидос вновь стали приходить из Радла суда с железом, вином и оливковым маслом. Вместе с купцами появились и лазутчики, выискивая союзников в возможной будущей войне с Келлуаном за Южную жемчужину. Минуцы никогда не входили в их число, сохраняя верность Келл-номарху. Ещё и поэтому Арбону понадобился свой человек в их дворце. В обмен на услуги Вулу предлагалось золото и возможность сбежать в Радл очень богатым человеком.

Тогда отпущенник страшно испугался. Радланин не стал торопить, сообщив, что будет ждать его решения в харчевне «Весёлый омар» неподалёку от Дома Власия в день, когда там соберутся члены «Общества Диноса», так что время подумать у Вула ещё есть.

Не одну бессонную ночь провёл молодой человек, ворочаясь на колченогой кровати, размышляя над словами Арбона. Зная о завещании Ипия Минуца, Вул понимал, что его господин никогда не получит настоящего богатства, значит, и ему придётся всю жизнь провести в жалкой каморке под старой черепичной крышей. Он пришёл на ежемесячное сборище «Общества Диноса». Пока пьяницы громогласно славили своего бога, вздымая чаши с вином и объедаясь варёными бобами с подливкой, они с Арбоном тихо сидели в углу и разговаривали.

Секретарь подробно отвечал на вопросы, а радланин торопливо записывал его слова на вощёной табличке. Вул рассказал о неожиданной опале младшего сына Келл-номарха, об аресте бывшего наместника в Нидосе и владыки Крокодильего сепа, о новой ереси, по обвинению в которой схвачены отпрыски многих знатных семейств, и о новом наместнике Джедефмооте, чей приезд в город ожидался со дня на день.

Арбон оказался очень доволен полученными сведениями и тут же передал ему тяжёлый кошелёк. Отпущенник никогда в жизни не держал в руках столько золота. От лёгкости, с которой досталось такое богатство, кружилась голова.

— Тебе больше незачем сюда приходить, — сказал радланин, отталкивая какого-то пьяницу, настоятельно предлагавшему им выпить. — Слишком опасно.

Молодой человек понимающе кивнул, проверив, на всякий случай, сохранность спрятанного за пазухой кошелька.

— Ты сможешь ходить во дворец через площадь Великого флота?

— Да, — ответил Вул.

— Знаешь торговца Донала?

Удивлённый подобным вопросом, секретарь нахмурился, вспоминая.

— Это тот, что ставит жаровню напротив храма Орея? У него ещё всегда полно покупателей?

— Да. Мне тоже нравятся его пирожки, — улыбнулся Арбон. — Вот там мы и будем встречаться. Просто два человека остановились перекусить.

— Понимаю, — проговорил восхищённый Вул.

— Но приходи только, если тебе есть что сказать, — строго предупредил собеседник.

— Разумеется! — усмехнулся молодой человек. — Поесть пирожков я могу и на дворцовой кухне.

— Если разговаривать на площади будет опасно, просто иди за мной, — ободряюще улыбнулся Арбон. — Я сумею найти место, где нам никто не помешает.

Он разлил по стаканам вино.

— Иногда мне приходится отлучаться из города по делам. Тогда на площадь придёт мой человек.

— Кто? — торопливо спросил секретарь.

Арбон снял с руки кольцо.

— Ты узнаешь его поэтому.

Вул почтительно взял массивный серебряный перстень с чёрным камешком, утопленным в металле, и постарался запомнить его хорошенько.

Забирая кольцо, радланин проговорил:

— Можешь доверять этому человеку как мне.

— А если мне придётся бежать? — внезапно встрепенулся отпущенник.

— Ничего не бойся, — заверил его собеседник. — Я могу хоть сейчас переправить тебя в Радл. Только с такими деньгами ты не будешь там богачом.

— Я постараюсь заработать больше, — понимающе кивнул Вул. — Но вдруг придётся убегать? Где я могу тебя найти?

— Видишь вон того толстяка? — спросил Арбон, кивнув на бородатого пузана во главе стола. Тот обнимал за плечи тощего коротышку в заблёванной тунике и что-то проникновенно говорил, гладя его по шишковатой лысине.

— Сейчас он окончательно потеряет человеческий облик, и мы отведём его домой.

— Куда? Зачем?

— Его халупа рядом с Большим цирком. Там, где селится всё городское отребье. Лучшего места, чтобы спрятаться пару дней, не найти. Скажешь, что от меня, и он позволит тебе жить, сколько захочешь.

Лазутчик усмехнулся.

— Особенно если иногда покупать ему кувшинчик дешёвого вина.

Всё произошло именно так, как радланин и предсказывал. Председатель «Общества Диноса», увидев амфору, встретил беглого секретаря с распростёртыми объятиями, поселил в крошечный закуток и не беспокоил, сосредоточив внимание на вине. Надо купить ещё. Вул огляделся в поисках лавки или торговца.

Сентор, пыхтя, поднимался в свою комнату. Он обещал отцу закончить все дела по Милетской конторе к завтрашнему дню, а работы оставалось ещё очень много. Писец брата оказался старательным помощником, но он не знал, где какие документы лежат, подолгу разыскивая нужные свитки. Минуц уже пару раз съездил ему по шее, просто так, выплёскивая раздражение.

Олиф ждал его на лестничной площадке.

— Тебе чего? — недоуменно вскинул брови Сентор.

— Молю о прощении, господин, — поклонился тот. — Но вам лучше всё увидеть своими глазами.

— Что увидеть? — ещё больше удивился хозяин.

— Вы приказали найти письмо господина…

— Ты чего несёшь? — оборвал его мужчина. — Причём тут это?

— Свиток упал за шкаф, — затараторил раб, вжимая голову в плечи. — Я его отодвинул. А там…

Он поёжился.

С самыми нехорошими предчувствиями Сентор вошёл в каморку секретаря, куда до этого заходил всего два или три раза. Первым делом он увидел отодвинутый стеллаж, а уж потом очищенные от штукатурки кирпичи.

— Позвольте пройти, господин? — вкрадчиво попросил Олиф.

Немного обалдевший Минуц посторонился. Писец осторожно протиснулся мимо него и с трудом вытащил один из кирпичей. Едва не уронив шкаф, Сентор подошёл к стене, пошарил рукой в образовавшейся нише, недоуменно глядя на раба.

Умный писец стоял, пустив взгляд, держа в руках кирпич и предоставляя господину возможность самому во всём разобраться.

— Да он меня подслушивал, мерзавец! — выдохнул хозяин. — Ты говоришь, что нашёл это случайно?

— Клянусь всеми богами! — Олиф упал на колени. — Я искал письмо. Свиток упал…

— Молчи! — коротко приказал Сентор. — Никому ни слова!

Писец послушно закивал.

— Особенно твоему господину, моему брату!

— Слушаюсь, господин Сентор, — испуганным козлёнком проблеял раб.

Младший Минуц быстро приходил в себя. Отыскав за поясом кошелёк, он бросил Олифу большую серебряную монету.

Тот ловко поймал и ещё раз поклонился.

— Найдёшь раствор и заделаешь здесь всё!

— Слушаюсь, господин.

— Сам! — рявкнул Сентор. — Чтобы ни одна душа не узнала! Иначе, клянусь Юпитом, я тебе язык обрежу.

— Я буду молчать, господин, — заверил Олиф, и глаза его алчно блеснули.

— Но сначала иди к воротам, — хозяин поправил тунику. — Передай страже, как только появится Тиллий, путь немедленно идёт ко мне!

— Слушаю, господин.

Сентор опять не мог сосредоточиться на работе, путаясь в цифрах. Плюнув, он встал с кресла и, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из комнаты секретаря, принялся ходить из угла в угол. Раб, которого он сделал свободным, кормил, одевал и даже давал денег, оказался предателем! Неблагодарный скот подслушивал хозяйские разговоры, и одни боги знают, кому он их пересказывал.

Олиф оказался человеком расторопным. Вскоре он постучал в кабинет, доложив, что стена оштукатурена. Лично осмотрев кое-как заляпанные кирпичи, господин хмуро кивнул на деревянное корыто с остатками раствора.

— Вымой здесь всё, чтобы рабыни не видели эту грязь!

Писец подобострастно кивнул. Сентор бросил ему ещё одну монету.

— Да хранят вас все боги, господин, — согнулся тот в глубоком поклоне. — Если только я смогу быть вам хоть чем-нибудь полезен…

— Сделай, как я сказал, и иди, — отмахнулся хозяин. — Сегодня ты больше не понадобишься.

Поглощённый размышлениями, он тут же забыл о рабе. Мысли путались, догадки противоречили друг другу. Минуц злился, ему это не нравилось. Стало понятно, куда делся секретарь. Неблагодарный ублюдок сбежал. Не важно к кому. Главное — зачем?

Даже если Вул слышал его разговор с Акменом, без плана сокровища не найти. Там обозначен не только вход в подземелье, но и точный маршрут. Папирус с чертежом хранится в этой комнате. Чувствуя себя ужасно глупо, Сентор запер дверь и, открыв тайник, проверил наличие плана. Вернув всё на место, он лёг на кровать, стараясь вспомнить всё, что говорил архивариус. Нет! Только из его слов никак не возможно определить, где клад. Тогда почему предатель сбежал? Или настолько глуп, что рискнёт явиться к новому хозяину только с пустыми рассказами? Не похоже. Неприятный ответ напрашивался сам собой. У секретаря есть план! Но откуда? Акмен сумасшедший, но не дурак. Он не отдал бы рабу то, что предназначено господину. Сам Сентер тоже ни на минуту не оставлял папирус без присмотра, сразу же спрятав его.

— Дерьмо богов! — взревел Минуц, вскакивая с кровати, хватая подушку и швыряя её в окно. — Он знал! Негодяй! Он знал!

Мерзавцу известно про тайник и про то, как его открыть. Тогда почему он не взял золото? Мужчина бросился к барельефу. Тщательно пересчитал золотые монеты, заёмные письма, расписки. Всё на месте. Озадаченный Сентор сел в кресло, потирая пухлую безволосую грудь. Почему предатель не взял деньги?

— Потому что не дурак, — ответил он сам себе. — Он умный мерзавец.

Если бы не находка Олифа, господин не стал бы переживать по поводу пропажи отпущенника. Нидос — опасный город, а Вул сам попросил разрешение жить вне дворца.

Остервенело ругаясь, Минуц разбил в щепки круглый столик с вазой, и немного успокоившись, стал думать, как сохранить приобретённые богатства до того дня, когда он сможет ими воспользоваться.

Вызванная рабыня навела порядок, вынесла горшок, поставила в новую вазу свежие цветы, а хозяин всё сидел у окна, глядя куда-то вдаль. Зато, когда явился Тиллий, он уже знал, что делать.

— Никто его не видел, — развёл руками отпущенник. — Наверное, убили, а тело бросили в море или в водосток.

— Как ты девчонку?

Тот кивнул.

— Нет. Паршивец жив, — возразил Сентор. — Он предал меня. Сейчас о кладе Сепиона известно кому-то ещё.

— Откуда вы знаете, господин? — пробормотал ошарашенный Тиллий.

— Можешь мне поверить, — махнул рукой Минуц. — Жаль, я узнал об этом слишком поздно.

— Я найду его, господин, в какую бы дыру он не заполз! — прорычал отпущенник. — Клянусь богами верхнего и нижнего мира! Этот шакал будет сам умолять о смерти.

— Хорошо, что ты так думаешь, — одобрительно кивнул хозяин кабинета. — Но это не главное.

Он замолчал, пристально глядя в маленькие глазки собеседника.

— А что главное, господин? — растерянно пробормотал тот.

— Если сокровища попадут в чужие руки, я останусь просто богатым бездельником, а ты слугой, как говорят келлуане, — мужчина усмехнулся. — Но если их получу я — Сентор Минуц Цицер…

Он встал из-за стола.

— То клянусь памятью предков, любая лавка на невольничьем рынке, которую можно купить за деньги, будет твоей! И к ней получишь тысячу имперов для начала торговли. Ты же об этом мечтаешь, Тиллий?

— Да, господин. Было бы не плохо, — криво усмехнулся отпущенник. — Что для этого нужно сделать?

— Найди надёжных людей. Лучше всего с того корабля. И завалите проход! — приказал Сентор. — Если новый хозяин Вула не отыщет подземелье, то не поверит ни одному его слову. Такой папирус любой писец нарисует за кружку пива. А если туда уже кто-то вошёл, то пусть там и останется!

— Слушаюсь, господин! — вскричал воодушевлённый Тиллий.

— Поговори с нужными людьми и назначь награду за любые сведения о предателе. Кому служит, где скрывается?

— Понял.

— И найми убийцу или убей его сам. Просто прикончи!

Сентор подошёл к столу, открыл шкатулку и протянул отпущеннику толстый кошелёк.

— Всё это надо сделать немедленно!

— Тогда я ухожу в город, господин.

Минуц посмотрел на заходящее солнце.

— Поспеши.

С тех пор, как он перестал встречаться с толстухой Буз, у Тиллия не было такой бурной, изматывающей ночи. Торопясь в порт, отпущенник заскочил в харчевню, где отыскал Лаки Вепря. Предводитель воришек с площади Великого флота, выслушав его, пообещал озадачить своих ребят. Тем более что многие знали секретаря Сентора Минуца в лицо.

Капитан никак не прокомментировал столь странное задание. Его команде приходилось выполнять гораздо более необычные поручения. Погрузив инструменты и материалы, судно отплыло в ночь, Тиллий выдал аванс, пообещав отдать остальное после проверки выполнения работ.

Проводив корабль, он навестил несколько портовых таверн, где рассказал кое-кому из завсегдатаев, что за любые сведения о Вуле Сентории можно получить хорошие деньги. После чего отправился в город. Выполняя поручения хозяина, Тиллий обзавёлся некоторыми связями в преступном мире Нидоса.

Самыми надёжными распространителями информации являются скупщики краденого. За небольшое вознаграждение трое его знакомых пообещали сообщить о награде за бывшего секретаря Сентора Минуца Цицера.

Теперь за ним будут следить сотни алчущих денег глаз. Рано или поздно он обязательно попадётся. Если только Вул не убрался из города или не спрятался в доме могущественного покровителя.

С чувством выполненного долга Тиллий возвращался во дворец. Необходимо хотя бы немного поспать, а уж потом проверить, как матросы засыпали вход в подземелье.

Но видимо боги решили сегодня вознаградить измученного и не выспавшегося отпущенника за все предшествующие неудачи. Не зря же на него только что нагадила чайка? Он уже видел ворота дворца, когда его окликнул какой-то мальчишка.

— Господин Сенторий?

Тиллий удивлённо остановился. Не часто к нему так обращались. От угла дома прибежал маленький оборванец.

— Чего тебе?

— Лаки Вепрь просил идти со мной, — таинственным шёпотом ответил мальчишка. — Он нашёл то, что вы ищите!

Отпущенник встрепенулся. Он никак не ожидал, что всё будет так просто.

— Веди!

Глава «площадников» сидел с двумя подручными на ступенях храма Орея. Заметив Тиллия, он встал, отряхивая подол туники от скорлупы орехов.

— Что узнал? — поинтересовался отпущенник.

— Вул только что был на площади.

— Проклятие Мунгила! — выругался Тиллий. — Куда он делся?

— Ушёл, — кивнул Лаки. — Но два моих пацана идут за ним, третий ждёт в переулке.

— Куда он направился? — Тиллий оглядел заполненную людьми площадь.

— Сначала деньги, — покачал головой собеседник.

— Упаси тебя боги обмануть меня, мальчишка! — угрожающе прорычал отпущенник, доставая заметно похудевший кошелёк.

Заглянув в него, Лаки улыбнулся, демонстрируя отсутствие передних зубов. — Я честный вор. Он направился в сторону площади Усатой рыбы. Пойдём, провожу к Ципку, он стоит на углу.

Очевидно, весть о том, что рядом появился новый лекарь, уже облетела окрестные дома. До полудня в лавке побывала старушка с жалобами на боли в сердце, а после неё молодая мамочка привела мальчишку с больным горлом. Одной Гернос тут же продал какие-то корешки, наказав жевать их в течение дня, а женщине велел прийти за лекарством попозже.

Обедая в «Весёлом омаре», юноша стал с гордостью рассказывать Айри об их первых пациентах, но она молча поставила перед ними чашку с теми же бобами и попыталась уйти.

— В чём дело? — спросил он, взяв девушку за руку.

— Ни в чём, — та равнодушно пожала плечами. — Пусти, мне нужно работать.

Алекс окинул взглядом полный зал.

— Я очень устала. Отпусти, пожалуйста.

— Она сама на себя не похожа, — проговорил ей в спину евнух.

— Заездили её близнецы вместе с тёткой, — вздохнул юноша, принимаясь за еду.

— Надо бы как-нибудь ей помочь?

— Что ты предлагаешь? — спросил молодой человек. — Хочешь заменить её у постели Гарби?

Гернос стушевался.

— Вот то-то! — мрачно изрёк Александр.

Чтобы как-то разрядить обстановку, договорились, что имеющиеся в лавке корешки и травки продавать с десяти процентной наценкой и не торговаться, а за приготовленные лекарства брать согласно сложности и трудоёмкости процесса.

Заказанный столик принесли старший сын Микароса и один из рабов. Принимая из рук лекаря мисочку с густой, зеленовато-чёрной мазью, он внимательно выслушал подробную инструкцию по её применению. А молодой мамочке Гернос строго напомнил:

— Следи, чтобы сын не пил воду с зельем. Если такое всё же случится, дай ему неразбавленного вина.

До вечера к ним обратились ещё три человека. Гернос всех осматривал и либо сразу предлагал приобрести нужное лекарство, либо записывал себе рецепт на вощёной дощечке и велел приходить завтра.

Почувствовав себя лишним, Алекс решил вплотную заняться собственным гардеробом, а то щеголять в юбке изрядно надоело. Вот только перерыв весь сундук, он так и не нашёл материала, подходящего для изготовления штанов. Одни ткани казались слишком лёгкими, а ему совсем не хотелось изображать из себя гаремную одалиску в прозрачных шальварах. Мало ли как воспримут столь экзотический вид окружающие? Другие имели радикальный белый цвет, а, учитывая обилие грязи и пыли на улицах, такие штаны очень скоро станут похожи на тест Роршаха. У третьих не нравился цвет. Жёлтые лосины вышли из моды ещё до рождения Саши Дрейк, и не стоит подобную безвкусицу приносить ещё в один мир.

Охота, как известно, пуще неволи. Поэтому, пока горела душа, Александр наказал Герносу не открывать кому попало дверь, а сам отправился по лавкам в поисках подходящего сырья для брюк.

Ему пришлось сильно поторопиться, так как солнце уже клонилось к западу. Одежда большей части горожан представляла собой лишь кусок материи, скреплённый пряжками, поясом и застёжками. Гораздо менее распространённые туники бедные и среднего достатка горожане предпочитали шить сами. Поэтому продавцов тканей имелось великое множество, а вот о портных, шьющих платья на заказ, Алекс слышал всего пару раз. Зато во многих лавках продавалась одежда «секонд хенд».

В юноше словно вновь проснулась, казалось, навеки уснувшая Саша Дрейк. Он с увлечением копался в грудах старых хитонов, перебирал рулоны тканей, разглядывал на свет, щупал и даже принюхивался к запаху. Хозяева охотно демонстрировали товар привередливому покупателю, но он не отвечал специфическим требованиям Александра. Опасаясь остаться совсем без штанов, юноша всё же купил пару хитонов, однако настроение его заметно испортилось.

Бесплодные поиски привели его в район верфей, где в одной из маленьких лавочек молодой человек обнаружил выложенный на продажу старый, табачного цвета парус.

— Крепкий? — поинтересовался он.

Мрачный, неопрятный лавочник с бельмом на глазу и скрюченной левой рукой равнодушно пожал плечами.

— Попробуй.

Алекс подёргал, помял, провёл тыльной стороной ладони.

«Джинса! Чем не Леви Страус!»

Осмотрев лавчонку ещё раз, он заметил в груде хлама абордажный крюк с поломанным зубцом. Подумав, что это приспособление для лазанья по стенам всё-таки лучше кривой палки, парень купил и его.

Гернос долго не мог понять, зачем он приобрёл эту дерюгу? Но молодой человек только посмеивался, вспоминая подробности кройки брюк и предвкушая наслаждение творчеством.

Увы, но сооружение штанов пришлось отложить. Пациенты потянулись с самого утра. Первым, едва только Александр открыл лавку и выставил наружу горшок, заявился сосед. Его худое, бледное лицо сияло довольной улыбкой.

— Спасибо! — вскричал он, протягивая руки к спускавшемуся по лестнице Герносу. — Вы великий лекарь и мастер своего дела!

— Получилось? — зевая, спросил Алекс, отодвигая его в сторону.

— Ещё как! — всплеснул руками Ветулин. — Никогда не думал, что в моём животе столько гадости!

Его передёрнуло.

— Теперь убедился в действенности лечения? — спросил юноша.

— Я деньги принёс, — правильно понял его лавочник.

Александр принял от него монеты и довольно кивнул. Первый излеченный пациент! Обмыть что ли? Но в калитку ворот уже заглядывал новый посетитель.

Страшно шепелявя, немолодой раб с круглым, заросшим щетиной лицом, спросил:

— Господин лекарь Пердус здесь живёт?

— Гернос, — проворчал Алекс. — Чего надо?

— Мой господин Титус Геганий Треун просит помочь его сыну.

— Где он? — окончательно просыпаясь, спросил евнух.

— У себя дома, — растерянно пробормотал посыльный.

— Твой господин знает, что за визит на дом мы берём в два раза больше? — хмуро поинтересовался Александр, надевая жилет.

Кругломордый невольник самодовольно улыбнулся.

— Мой господин заплатит. Не сомневайтесь. Он очень богат.

— Где он живёт?

— В Доме Кураса, на улице храма Орея.

— Это за площадью Великого флота? — уточнил юноша.

— Да, — подтвердил всё ещё торчавший у них в лавке сосед.

— Поесть бы надо, — озабоченно пробормотал Алекс. — Неизвестно, сколько мы там пробудем.

— Господин велел торопиться, — нахмурился раб.

— Что случилось с его сыном? — спросил Гернос, заходя за прилавок.

— Вечером он поскользнулся на лестнице, — стал торопливо объяснять посланец. — Сейчас рука распухла и очень болит.

Евнух положил в шкатулку несколько сушёных корешков, большой моток бинта, несколько гладко оструганных дощечек.

Пожелав им удачи, Ветулин вернулся в лавку, а Гернос с Александром направились за рабом. Зевая, Алекс поёживался от утренней прохлады, не забывая оглядываться по сторонам. Навстречу в основном попадались женщины или невольники-мужчины с кувшинами на плечах. Свободные представители сильного пола предпочитали не заниматься столь не престижной работой. «Коромысло изобрести что ли? — лениво думал юноша, уже почувствовавший на себе полупрезрительные взгляды горожан во время походов за водой. — Хотя в здешних переулках с ним не развернёшься. Всё равно, что на танке в метро». Он хмыкнул, представив подобную картину. «Уж лучше тележку. И бочонок литров на сорок». Кажется, просто необходимо осчастливить этот мир тачкой.

У колодца на площади Усатой рыбы гомонила жиденькая толпа женщин. Каждое утро они встречались здесь со знакомыми и подругами. Обменивались сплетнями, жаловались друг дружке на свою тяжкую жизнь. Причём, как с удивлением заметил Александр, общению нисколько не мешало различие в общественном положении. Конечно, солидные дамы за водой не ходят. Но он видел, как рабыни у колодца нисколько не стеснялись, перебивали свободных горожанок.

Появление Алекса в пределах их видимости вызвало мгновенную тишину. Юноша со спутниками словно попал под рентгеновское излучение, просветившее их до скелета. И едва они прошли мимо, костёр разговора вспыхнул с новой силой, получив свежую партию новостей.

Площадь Великого флота оставалась ещё почти пустынной. Только кое-где мелькали торговцы с лотками или переносными жаровнями. Храмы, городские учреждения и торговые дома, как правило, открывались во втором часу после рассвета. Дом Кураса оказался обычной нидосской многоэтажкой. Раб провёл их на галерею второго этажа, куда выходили двери немногочисленных квартир. Возле одной из них провожатый остановился и постучал деревянным молотком. Открыл широкоплечий раб в одной набедренной повязке и медном ошейнике. Узнав их спутника, он отступил в сторону, приглашая войти.

Александр едва не присвистнул от удивления, увидев мраморный пол, высокие потоки и белые стены, расписанные аляповатыми картинками. Помещение резко отличалось от бедной квартирки Гарби.

В маленькую прихожую торопливо вошёл мужчина в жёлтом, расшитом по подолу хитоне с не примечательным лицом.

— Ты лекарь? — обратился он к Герносу.

— Я.

— А это кто? — Геганий ткнул пальцем в Алекса.

— Помощник, — ответил за евнуха парень.

Хозяин настороженно посмотрел на его меч и махнул рукой.

Пройдя через большую парадную комнату, они оказались в узком помещении, где на высокой кровати лежал юноша с красным лицом и короткой курчавой бородкой. На обнажённом торсе выделялись следы ударов. Распухшая левая рука с неестественно вывернутой кистью походила на бревно. У изголовья на табуретке плакала женщина с растрёпанной причёской. Услышав их голоса, она встала. Большие, покрасневшие от слёз глаза с надеждой взглянули на вошедших, но тут же вспыхнули гневом.

— Это кто? Почему ты позвал каких-то проходимцев? Где лекарь Малий Алахов?

— Успокойся! — попытался урезонить её мужчина. — Это тоже очень хороший лекарь. Из самого Келлуана.

— Глупец, он не похож на келлуанина! — истерически вскричала женщина. — Он погубит нашего мальчика.

Не глядя на выяснявших отношения супругов, Гернос подошёл к больному и, взглянув в глаза, что-то спросил, осторожно тронув руку.

— Перелом? — поинтересовался Алекс, глядя на скрежещущего зубами парня.

— И вывих, — добавил евнух. — Мне нужно вино!

Мужчина и женщина удивлённо замолчали.

— Вы позвали меня слишком поздно! — громко объявил лекарь. — Так хоть сейчас поторопитесь! Или ваш сын умрёт.

— Сейчас подадут, — кивнул побледневший хозяин и убежал, словно радуясь возможности покинуть комнату.

Евнух напоил молодого человека обезболивающим. Тем не менее, тот орал во всю глотку, когда вправляли выбитое плечо, составляли сломанные кости и вскрывали гематому. Чтобы парень не дёргался, его держали вчетвером.

— Надо купить пяток кожаных ремней, — отдуваясь, проговорил Александр.

— Зачем? — спросил Гернос, ловко бинтуя наложенные на руку шины.

— Крепко связанный пациент в обезболивающем не нуждается, — переиначил юноша услышанную в прошлой жизни шутку.

Евнух хмыкнул, рабы опустили глаза, стараясь скрыть улыбки, а господин, кажется, ничего не понял.

Кроме травмы руки у его сына оказалось сломано ребро, и имелась глубокая рана на внешней стороне бедра у самых ягодиц. Это не считая синяков и царапин.

Со всем этим они провозились часа три. Наконец, выпив подогретого вина с мёдом и какими-то травками, пациент затих, укутанный толстым шерстяным одеялом.

Геганий без каких-либо эмоций выслушал сумму, в которую Алекс оценил проведённые процедуры.

— Я добавлю ещё три рахмы, если вы навсегда забудете, что были здесь.

— Слишком много народа нас видели, — покачал головой Александр, поворачиваясь спиной к стене. — И нет ничего позорного в том, что ваш сын сломал руку. Хотя ещё от трёх рахм мы бы тоже не отказались.

Хозяин нахмурился.

— Уверяю вас, мы очень скромные люди, — продолжал Алекс, кладя ладонь на рукоятку меча. — И никогда ничего не говорим о тех, кого приходится лечить.

— Хорошо, — кивнул Геганий. — Вот деньги. Ступайте.

— До свидания, — не спуская взгляда с застывших у стены рабов, юноша подтолкнул Герноса к двери. — Если ещё понадобится помощь, вы знаете, где нас найти.

— Козлы! — выругался он, спускаясь с галереи.

— Почему ты так не любишь этих животных? — вдруг спросил евнух. — По-моему, шакалы гораздо противнее. Или лягушки.

Он передёрнул плечами.

— Холодные, скользкие, противные.

Александр на секунду задумался, но ни одна сколько-нибудь подходящая мысль так в голову и не пришла.

— Потому, что они козлы! И Геганий — козёл!

— Он хорошо заплатил, — возразил Гернос. — Двенадцать рахм за такую работу очень много.

— Ты видел его рабов? — вскричал юноша. — Эти мордовороты ждали только сигнала, чтобы свернуть нам шеи. Хорошо, что я меч взял. Чем мы ему не угодили? Или сыночек на кого-то напал и пострадал в драке?

— Думаю, дело в другом, — понизил голос евнух. — Мальчика не только избили, но и, похоже, изнасиловали. Это большой позор. Вот поэтому отец пригласил малознакомого лекаря. Просто хотел избежать огласки.

— Ага! — криво усмехнулся Александр. — А потом замочить нас по-тихому. И концы в воду.

Он вздохнул, поправил меч.

— Пойдём, купим что-нибудь поесть. Этот богатый козлиный шакал нас даже завтраком не угостил. Жаба!

Площадь Великого флота встретила их разномастной толпой, гомоном и густым букетом разнообразных ароматов. Пота, плохо выделанной кожи, грязной одежды, перегара, рыбы и ослиного помёта.

Морепродуктов не хотелось, поэтому Алекс повёл Герноса на запах жарящегося в кипящем масле теста. Пожилой торговец в кожаном фартуке поверх светло-серого, почти белого хитона, брал из корзины, густо обваленные в муке, шарики и опускал их в котёл, стоявший на бронзовой жаровне. Готовые изделия, оказавшиеся пирожками с мясом, он заворачивал в широкие листья, похожие на лопухи.

Стараясь не заморачиваться на тему, кому при жизни принадлежали хрустящие на зубах хрящики, парень быстро смолотил пирожок, и пока лекарь доедал первый, купил себе ещё. Опуская медную монету в широкую ладонь продавца, он почувствовал на себе чей-то взгляд.

Шумно втягивая ртом воздух, чтобы хоть немного остудить горячую начинку, Александр обернулся. В десяти шагах, среди суетящихся людей широко улыбался молодой мужчина в сером хитоне и накинутом на голову темно-коричневом платке. Догадавшись, что его заметили, он заторопился к Алексу.

Тот быстро схватил под локоть недоуменно мычащего набитым ртом евнуха и потащил его прочь. Уж очень насторожил юношу вид незнакомца. Нет в Нидосе никого, кто мог бы так обрадоваться встрече с ним. А лицо мужчины светилось таким счастьем и облегчением, словно Александр туалетная кабинка, а у него понос. Кто знает, что за субъект? Бросится на шею с криком: «Брат Вася, не узнаёшь брата Колю?». И доказывай потом, что ты не сын лейтенанта Шмидта. Или чей-то там ещё.

Дойдя до начала улицы, юноша обернулся. Незнакомец шёл за ними, хотя и не торопился.

— В чём дело? — проглотив пережёванный пирог, спросил Гернос.

— За нами следят, — коротко ответил Алекс и, несмотря на серьёзность ситуации, едва не расхохотался. Потому что дальше само собой напрашивалось бессмертное: «Я дам вам парабеллум. Мы будем отстреливаться».

— Что с тобой? — тревожно нахмурился лекарь, глядя на фыркающего названного брата.

— Ничего, — подавив смех, отмахнулся тот. Не пересказывать же коренному нидосцу сюжет «12 стульев». Да и что такое «парабеллум», тоже слишком долго придётся объяснять.

Евнух повернулся в ту сторону, куда смотрел Александр.

— Кто это?

— Не представляю, — покачал головой юноша и опять взял его за локоть. — Идём отсюда.

Они торопливо зашагали к площади Усатой рыбы. Неизвестный мужчина шагал за ними, даже не пытаясь прятаться. «На слежку не похоже, — думал Алекс, лавируя между прохожими. — Ему явно от меня что-то нужно. Но вот надо ли это мне? Что если это тот, кто спрашивал про Герноса у косоногого консьержа из дома Гарби? Или кому-то интересно, что случилось с сыном уважаемого Титуса Гегания Треуна?» Юноша, что называется, терялся в догадках. Лучше всего перехватить мужичка в тесном переулке и хорошенько порасспрашивать. Вот только вдруг он начнёт орать и соберёт кучу зрителей?

Лишний раз убедившись, что странный незнакомец не отстаёт и не приближается, сохраняя дистанцию, Александр решил добраться до лавки, а уж там видно будет. Заметив, что Гернос то и дело оглядывается, привлекая внимание прохожих, парень зашипел:

— Не вертись!

— Почему он идёт за нами?

— Скоро узнаем, — пообещал Алекс.

Неизвестный преследователь стоял у соседнего дома, терпеливо дожидаясь, когда он откроет лавку. Лекарь, взяв палку, оставленную на память строителями, уселся на табурет, а юноша занял позицию сбоку от калитки.

Таинственный мужчина влетел в лавку и застыл, удивлённо глядя на хмурого Герноса.

— Что надо? — грубо спросил стоявший у него за спиной Александр.

Гостя ничуть не удивила такая нелюбезная встреча. Закрыв спиной дверь и облегчённо переводя дух, он выпалил:

— Я Вул Сенторий. Мне нужно срочно увидеть Скунда Арбона!

— А я Алекс Дрейк, — в свою очередь представился юноша. — Мне надо много денег. И что?

Незнакомец удивлённо захлопал глазами.

— Это очень важно!

— Вы нас с кем-то спутали, уважаемый, — покачал головой Александр. — Я не знаю никакого Арбона.

— А ты? — спросил он у евнуха.

— Впервые слышу это имя.

Гость побледнел, облизал пересохшие губы.

— Но кольцо?

— Какое? — насторожился Алекс. — Это?

Он показал собеседнику безымянный палец.

— Да!

— Я получил его от одной девушки далеко-далеко отсюда, — покачал головой юноша. — Вы ошиблись, и я прошу вас уйти.

Вул Сенторий затравлено оглянулся.

— Мы не знаем, о чём вы говорите, — тихо сказал Гернос.

— И не хотим знать! — угрожающе добавил Александр.

— Простите, — растерянно пролепетал мужчина. — Я, наверное, действительно обознался.

— Бывает, — улыбнулся одними губами Алекс, распахивая дверь.

Захлопнув её за гостем, он ещё раз посмотрел на перстень.

— Откуда он у тебя? — поинтересовался лекарь.

— Я же говорил! — раздражённо поморщился юноша. — Девушка подарила. Очень далеко отсюда. Не думал, что здесь отыщется что-то похожее. Надо снять, пожалуй. А то, как бы чего не вышло.

— Странно, почему он искал кого-то с таким кольцом? — проговорил Гернос.

— Очевидно, это опознавательный знак? — предположил Александр и вздохнул. — Опять вляпались в какую-то историю!

— Ты преувеличиваешь, — успокоил его евнух. — Нидос — это не тихий Келлуан. Здесь всё время что-то происходит. Просто спрячь его и никому не показывай.

— Умная мысль, — усмехнулся юноша, убирая кольцо в сумку.

Они ещё долго обсуждали странный визит. Гернос вспомнил несколько городских легенд своего детства. О публичном доме, где проститутки убивали клиентов, а их мясом кормили новых гостей, о юноше, которому соперник отрубил голову и выбросил в море. Теперь безголовый призрак ходит по ночным улицам и пугает случайных прохожих. О девочке Барвэн, которая живёт в канализационных тоннелях, куда плачем заманивает добросердечных людей, а потом их ест. О банде налётчиков, грабивших богатые дома и отдававших всё золото бедным. Последнюю историю Алекс посчитал самой фантастической. Евнух стал горячиться, так как будто сам был одним из этих робингудов. Не желая его дразнить, юноша сказал, что просто ещё не сталкивался с такими благородными разбойниками. Их спор прервал Ветулин. Соседу не терпелось узнать, куда и зачем их приглашали? Узнав, что речь шла всего лишь о сломанной руке, лавочник поскучнел.

Посовещавшись, они решили выдать точно такую же историю Айри. Но к удивлению Александра, девушка не сказала им и двух слов. Поставила миски с кашей, молча взяла деньги и ушла на кухню.

— По-моему она обижается, — проговорил Гернос, когда они возвращались из «Весёлого омара».

— Как хочет, — раздражённо пожал плечами юноша и вдруг увидел торговца с пучком ярких лент через плечо.

— Ты ступай в лавку, — торопливо сказал он, вынимая ключ. — А я кое-что погляжу.

— Я подожду, — с готовностью предложил евнух.

Но Алексу почему-то не хотелось выбирать ленты в его присутствии. «Весь кайф сломает», — подумал он и легонько подтолкнул лекаря.

— Иди. Иди, вдруг пациенты пришли. Давай! Давай!

Почувствовав заинтересованного покупателя, молодой продавец заворковал:

— Вот эта синенькая прекрасно подойдёт к твоим глазам!

— Ты товар показывай! — тихо рявкнул Александр. — Что к чему подойдёт, я сам разберусь! Понял?

— Пожалуйста, — перестал жеманничать парень.

Юноша заметил две шёлковые ленточки. Материя и цвета не шли ни в какое сравнение с «дыханьем богов». Но это был шёлк.

— Откуда?

— Из Радла, — ответил торговец. — Но они дорогие. Возьми лучше вот эти. Такого же цвета, но всего за два обола.

— Давай и те и эти. И ещё вон те, — махнул рукой Алекс, доставая кошелёк.

Когда он вернулся в лавку, Гернос уже осматривал какого-то толстяка в богатой, расшитой узорами тунике.

— Я слабею, лекарь, — жаловался пациент. — Не хватает дыхания, а перед глазами иногда плавают какие-то прозрачные червячки.

— Вам нужно похудеть, — сказал евнух. — Сало подобралось к сердцу и может задушить его.

— Что же делать? — толстяк сел, вытирая красное, вспотевшее лицо.

— Меньше есть и больше двигаться.

— Вот ещё! — недовольно нахмурился пациент. — Мой ужин и так состоит всего из девяти блюд! Я думал, ты дашь мне какое-нибудь лекарство, а ты говоришь всякие глупости!

Гернос равнодушно развёл руками.

— Это всё, что я могу посоветовать.

— Если ты думаешь, что я заплачу тебе только за то, что ты щупал меня своими мерзкими пальцами! — завизжал толстяк. — То сильно ошибаешься!

— Мы не берём плату с тех, кто не хочет лечиться! — громко сказал Алекс, ставя на прилавок кувшин.

Неудавшийся пациент запахнулся в плащ, словно французский дворянин из фильмов с Жаном Маре, и возмущённо фыркнув, вышел, громко хлопнув дверью.

— Сегодня надо сходить к литейщику и забрать одну вещь. У него болит спина. Я сказал, что ты поможешь.

Гернос кивнул.

— Я возьму с собой лекарства.

— Тут такое дело…, — юноша смущённо хмыкнул. — Как бы получше сказать…

Евнух долго не мог ничего понять.

— А если его нельзя греть? Такое иногда случается при болях в спине.

— Тот старый козёл собрался содрать с меня кучу серебра за простую жаровню! — вскипел Александр.

— Это несерьёзно, Алекс, — с упрёком покачал головой собеседник. — Ты столько твердил, что нам нужно заработать авторитет и уважение у горожан, а сам предлагаешь играть в какого-то мага? Что, если завтра к нам придут больные и потребуют лечения чудесной грелкой?

— Не преувеличивай! — возразил парень. — Я магом тебя не называл. Осмотришь старика. Если ему потребуется греть спину, погреем. Если нет, постарайся определить, какое лекарство ему поможет. Всё.

Вдруг он замер, и прижав палец к губам, бесшумно подошёл к воротам. Показалось, что за ними кто-то есть. Алекс рывком распахнул калитку, но малолетний хулиган уже нёсся по улице, сверкая грязными пятками и смеясь во всё горло.

— Это же ребёнок! — с нескрываемым упрёком сказал Гернос. — Вот кого ты всё время боишься?

— Это не ребёнок, — возразил юноша. — Это паршивец! Пикассо недоделанный, Малевича кусок! Абсракционист-малолетка!

На серых от времени досках красовался огромный детородный орган, нацарапанный куском кирпича.

— Не знаю, о чём ты сейчас говорил, — засмеялся евнух. — Но стоит ли злиться по такому пустяку?

Александр мокрой тряпкой кое-как размазал примитивное граффити, ругаясь на трёх языках.

Всю дорогу Гернос подтрунивал над его страхами. Юноша резонно отвечал, «что лучше перебдеть, чем сдохнуть», но названный брат только посмеивался. Обмениваясь остротами, они миновали центр города и стали подходить к литейным мастерским. Утренний людской поток схлынул, и им почти никто не попадался.

Несмотря на шуточки евнуха, Алекс с привычной настороженностью оглядывался вокруг. Его внимание привлекла стоявшая у стены, пёстро одетая девица, равнодушно глазевшая на редких прохожих. Короткая причёска, густо накрашенное лицо, зелёный с жёлтыми полосами хитон, открывавший правую грудь, безошибочно указывал на род её занятий.

«Что делать проститутке там, где почти никого нет?» — подумал молодой человек. Заметив его, представительница древнейшей профессии растянула в дежурной улыбке ярко-красные губы и, отделившись от ограды, направилась к ним, демонстрируя грязные ноги сквозь длинный разрез хитона.

— Эй, красавчики? Не хотите меня?

Проститутка огладила своё тощее тело и с вызовом улыбнулась, демонстрируя ещё полный зубов рот.

«Сколько ей? — подумал Александр со смешанным чувством жалости и брезгливости. — Лет двенадцать, тринадцать. Несчастное существо!»

— Не отказывайтесь, господа! — девица упёрла руки в бока и почти перегородила узкую улочку. — Я вкусная!

Гернос замедлил шаг, но она вдруг отошла в сторону, усмехнувшись.

— Тебе, дяденька, я точно не нужна. Если только поглядеть захочешь!

От очередного напоминания о его уродстве тот сник и быстро прошёл вперёд, пряча глаза.

— А ты, парень, куда спешишь? — проститутка, весело скалясь, заступила ему дорогу. — С тобой мы поладим. Беру я дёшево, а умею всё!

Юноша сделал попытку её обойти, но нидосские проститутки отличались завидной приставучестью.

— Постой! — она попыталась схватить его за руку. — Если хочешь, я тебе…

Тут она пустилась в столь откровенное описание своих возможностей, что Алекс невольно потупился. Слушать столь грязную похабщину из уст совсем молоденькой девочки оказалось одновременно противно и притягательно, словно все эти мерзости вновь всколыхнули похороненные под тонким слоем воли комплексы и желания. Проститутка, выставив неразвитую грудь, шагнула к нему. Молодой человек чуть попятился, и чтобы сбросить постыдное наваждение, отвёл взгляд от призывно ухмылявшегося личика.

Качая головой, Гернос отступал от них, пятясь спиной к узкому еле заметному переулку. В голове Александра все части пазл стали на свои места.

— Отстань! — рявкнул он на девку, та оскалилась и вдруг крепко вцепилась в правую руку.

Из-за угла выскочил мужчина в длинной коричневой хламиде с занесённым кинжалом.

Дальше всё происходило как в дурной пародии на фильм «Матрица». Время, словно растянутое замедленной съёмкой, не успевало за мчавшимся галопом разумом.

— Ложись! — заорал Алекс по келлуански, левой рукой ударяя проститутку в шею. Ладони её разжались, она полетела к стене, хрипя и задыхаясь.

Юноша очень медленно выхватил из ножен на запястьях метательный нож. Гернос стал так же неторопливо оборачиваться, одновременно приседая и прижимая к груди шкатулку. Сверкая и переворачиваясь в воздухе, клинок направлялся, казалось, прямо в него. Но евнух всё же успел опуститься, и кинжал, пролетев над плечом лекаря, попал в правую сторону груди нападавшего.

Тут же время вновь обрело привычное течение. Гернос рухнул на дорогу, убийца выронил оружие, развернулся на пятках и бросился наутёк.

Александр легко перескочил через ошарашенного евнуха и пустился в погоню. Не пробежав и пяти шагов, мужчина запутался в подоле и упал. Юноша на бегу подобрал вывалившийся из ослабевшей руки кинжал, упал сверху, прижав тело убийцы к мостовой, и три раза ткнул под лопатку. Тот тихо вскрикнул и испустил дух. Алекс огляделся. Впереди какой-то мужчина вдруг развернулся и торопливо зашагал обратно, стараясь не оглядываться.

Юноша быстро обшарил мертвеца. Пояс с ножнами, увесистый кошелёк в набедренной повязке и ещё один кинжал, повешенный на верёвке через плечо под хламидой. Прихватив трофеи, он быстро вернулся к Герносу. Тот всё ещё сидел, хлопая глазами. Более привычная к побоям проститутка уже очухалась и, держась за забор, торопилась удрать с места происшествия. Рывком поставив евнуха на ноги, Александр нагнал юную развратницу. Та вытащила откуда-то короткий острый нож, и шипя как рассерженная кошка, попыталась зацепить его этой зубочисткой. Без труда обезоружив девицу, он упёр в тощий живот её же кинжал.

— Кто тебя нанял и зачем?

— Он! — не стала упорствовать бойцыца эротического фронта. — Сказал, что вы должны ему деньги.

— И что? — молодой человек повернул нож плашмя, царапая кожу.

— Он сказал, что только побьёт вас! — заорала не на шутку перепуганная проститутка. — Клянусь Фродой! Я не помогаю убийцам!

Алекс спрятал оружие, взглянул на бледного Герноса, так и не выпустившего из рук шкатулку, и развернулся, чтобы уйти. Но вдруг с размаха ударил девицу в подбородок, так что у той лязгнули зубы.

Подхватив под руки лекаря, он почти бегом протащил его мимо переулка, где лежал незадачливый киллер, нырнул в следующий, потом ещё в один, и только выйдя на широкую центральную улицу, перевёл дух и выпустил руку названного брата.

— Что это было, Алекс? — пробормотал тот, озираясь.

— Ничего страшного, — успокоил его юноша. — Просто твои родственники избавляются от проблем.

— Какие родственники?! — вскипел евнух. — Какие проблемы?! Ты не можешь сказать по-человечески?!

— Там, где я рос, есть такая поговорка, — усмехнулся Александр. — Есть человек, есть проблема. Нет человека, нет проблемы. Тебя хотели убить.

Он развязал кошелёк и высыпал на ладонь восемь больших серебряных монет.

— Ого! Радланскими марками расплатились!

— Ты думаешь, моя сестра наняла убийцу? — ужаснулся Гернос, застыв посередине улицы.

— Нет, конечно! — юноша взял его за локоть. — Гария без разрешения супруга лишний раз в уборную не сходит. Это Капис. Очень уж боится, что ты его из дома выгонишь. А особнячок у твоего отца очень даже приличный. И место престижное. Не Рублёвка, но где-то рядом.

Пропустив его последние слова мимо ушей, названный брат вновь возопил:

— Но я не собираюсь этого делать! Надо немедленно сходить к нему…

— Сейчас мы идём за жаровней! — строго напомнил ему Алекс.

— Но на нас только что напали?!

— И что теперь? — фыркнул парень. — Мы отбились с большими потерями для неприятеля. Жизнь продолжается, и мне очень нужна та штука.

Какое-то время они молчали. Насколько Александр успел узнать нидосские реалии, никто не станет «возбуждать уголовное дело» по поводу смерти какого-то бродяги.

— А может нас просто хотели ограбить? — неожиданно предположил евнух. — Место там тихое. Девка отвлекает подходящих прохожих, а приятель её выскакивает и бьёт их кинжалом?

— Вряд ли, — покачал головой юноша. — У него восемь серебряных монет в кошельке. Солидные деньги.

— Вдруг они уже кого-нибудь подловили? — не сдавался Гернос. — И ты не первый, кто клюнул на эту шлюху?

— Я на неё не клевал! — возразил Алекс, понимая, как собеседнику тяжело смириться с тем, что его хотели убить те, к кому он так стремился. — Если эта парочка кого и прирезала, куда делись тела?

— За забор бросили! Или там где-нибудь колодец канализации есть!

Юноша фыркнул.

— Хозяевам подарочек. Вряд ли. Да и проститутка говорила что-то о долге.

Настала очередь Герноса скептически хмыкать.

— Кому ты поверил? Она тебе ещё не такое скажет. И как они узнали, что мы здесь пойдём?

Юноша пожал плечами.

— Мог сказать парнишка, который нам дверь разрисовал? Или проследили, а потом зашли вперёд? Не знаю.

Лекарь нервно хихикнул.

— Нелепо подозревать всех подряд. Это просто смешно!

— Лучше быть смешным, чем мёртвым, — ответил юноша. — Если бы я вёл себя по-другому, давно бы погиб.

— В плену у Повелителя смерти я думал, что только моя жизнь полна опасностей и всё время висит на волоске, — тихо говорил евнух, обходя зловонные лужицы. — А там, на моей родине, всё иначе, и в Нидосе живут только добрые, хорошие люди.

— Это называется «ностальгия», — вздохнул юноша и попытался разъяснить суть чисто русского понятия.

Оставшуюся часть пути до мастерской они провели в обсуждении особенности человеческого восприятия действительности.

А прибыв на место, узнали, что судьба, словно в качестве компенсации за сегодняшнее волнение, преподнесла им небольшой подарок. Знакомого старика в мастерской не оказалось. Его сын, мужчина средних лет, долго слушал Александра, не понимая, что собственно от него хотят?

Только когда разговор пошёл на третий круг, литейщик неожиданно встрепенулся:

— Ты лекарь?!

— Не я, — уточнил юноша и указал на Герноса. — Он.

— Хвала всем богам! — всплеснул руками мужчина, и его хмурое, бородатое лицо озарила широкая, радостная улыбка. — Отец вас так ждал! Но я не думал, что вы так молоды.

— Не так уж я и молод, — проворчал стоявший за спиной Алекса евнух.

— Но где он? — огляделся юноша.

— Вчера вечером спина разболелась! Он даже не может встать!

Названые братья удивлённо переглянулись.

— Ваш заказ готов, — засуетился собеседник. — Чудесная жаровня дома. Он говорил, что за ней должны прийти. Пойдёмте!

Он провёл их за сарай к большому одноэтажному зданию с непривычно островерхой черепичной крышей. В большой комнате на груде матрасов, откинув голову назад так, что всклокоченная борода торчала вверх, словно вставшая на дыбы швабра, лежал знакомый Александру мастер-литейщик. Сложенные на груди руки чуть подрагивали, в глазах читалось страдание, а кадык на заросшей шее ходил туда-сюда, словно старик что-то непрерывно глотал.

Встретившая их на пороге женщина прогнала от изголовья ложа молоденькую, тощую рабыню и наклонилась к уху больного. Тот, выслушав её, скосил глаза на вошедших.

— Лекарь, помогите! Спина!

— Жаровня! — бестрепетным тоном произнёс Алекс, хорошо помня, сколько нервов попортил ему упрямый мастер.

Мужчина метнулся в угол и принёс аккуратный бронзовый утюг. Юноша прикинул вес. Солидно. Он открыл и закрыл крышку, и удовлетворённо хмыкнув, отступил в сторону, предоставив Герносу возможность осмотреть больного.

Тот взвыл благим матом, но скоро стих под умелыми руками лекаря. Задав несколько уточняющих вопросов, евнух подошёл к Александру.

— Его нельзя вылечить. Он слишком стар. Можно облегчить боль на какое-то время. Лекарство я захватил.

— Этого достаточно, — отмахнулся юноша. — Не забудь о жаровне.

— Тепло тут не помешает, — согласился Гернос.

— Что вы там шепчетесь? — настороженно поинтересовался сын мастера.

— Несите угли! — скомандовал Александр.

Заметно приободрившегося старика перевернули на живот, растёрли остро пахнущей мазью, после чего накрыли толстым одеялом. Алекс помахал утюгом, раздувая угли, и морщась от дыма, стал водить утюгом по спине засопевшего от удовольствия литейщика.

От мази и тепла больному сразу полегчало. Он самостоятельно сел и принялся благодарить лекаря за чудесное лечение.

— Я не маг, и боль может вернуться, — покачал головой евнух, пряча глаза.

— Тогда придёте к нам в лавку в особняк Сарвия Корнелла Апера на углу улиц Морской и Корнеллевой, — радушно добавил юноша. — За две рахмы мы повторим сеанс.

— Так дорого! — охнул старик, выпучив глаза.

— Но ведь помогло? — усмехнулся Александр и предложил. — Или вы можете поискать других лекарей, кто возьмёт с вас подешевле?

Старик раздражённо засопел.

— Для того чтобы спина болела реже, носите пояс из овечьей шерсти, — посоветовал Гернос. — И тёплые носки.

— Хорошо, лекарь, — кивнула жена литейщика.

— Я принёс деньги за жаровню, — сказал юноша, доставая кошелёк.

Старик кивнул сыну. Александр одну за одной отсчитал пятнадцать больших серебряных монет.

— Прощай, мастер, — холодно улыбнулся он.

— А угли! — вдруг встрепенулась его супруга. — Вы собираетесь забрать их с собой.

Алекс вытаращил глаза и едва удержал рот закрытым.

— Или высыпайте их в очаг, или платите лепту! — пояснила женщина. — Угли тоже денег стоят!

— Несомненно, — кивнул пришедший в себя юноша. — Пойдёмте в соседнюю комнату и будьте свидетелями, что ничего чужого мы из этого дома не вынесли.

Под пристальным взглядом хозяйки дома он открыл крышку утюга, после чего, стоя, высыпал угли и золу. Облачко пепла опустилось на край ковра, сразу сделав его серым.

— Прощайте, госпожа, — поклонился Александр. — Пусть боги так же щедро наградят ваш дом своими дарами.

Гернос громко хмыкнул.

Юноша поправил меч и вышел во двор.

— Никогда не видел такой жадной женщины, — покачал головой евнух, когда они возвращались в лавку.

— А ты много их видел? — усмехнулся Алекс. — Тут дело не в половой принадлежности.

— В чём же тогда? — чуть нахмурился спутник, явно обидевшись.

— Жадность и глупость, — охотно пояснил парень. — Спина заболела вчера, а сейчас почти вечер. Они не послали за другим лекарем. Нас ждали. Чтобы денег не платить.

— Так ты поэтому так дорого с них и запросил? — догадался Гернос.

— Нет, — признался Александр со вздохом. — Я это понял, когда тётка велела угли высыпать. Это вообще клиника!

— Что? — не понял евнух.

— Глупость, — пояснил юноша. — Дурь. Мелочность. Что-то в этом роде.

— Значит, они к нам больше не придут, — сделал вывод Гернос.

Алекс беспечно махнул рукой.

— В Нидосе и без этих недоумков хватит больных и сумасшедших.

Глава V. От женщин одни неприятности, но без них слишком скучно

Одуряюще пахло подвяленной травой и любовью. Этот терпкий аромат заглушал все запахи, долетавшие в старинную хижину.

— Нет! — маленькие твёрдые ладошки упёрлись в грудь Мерка Корнелла Апера. — Сказала, нет!

Молодой человек зашипел от боли.

— Я предупреждала, — покачала головой девушка. — Это получишь только после того, как советник Корнелл даст согласие на наш брак.

Она встала. Нагая и прекрасная в лучах солнца, бивших сквозь развалившийся проём двери. И хотя губы влюблённого юноши кривились от боли, смотрел он на свою возлюбленную с обожанием.

— Он никогда не позволит мне взять тебя в жёны. Отец упрям и жесток.

— Ценные качества в глазах мужчин, — девушка надела голубой хитон. — Только вы зовёте их верностью принципам и твёрдостью характера.

Усмехаясь, она набросила на плечи ярко-оранжевый платок, высвободив из-под него светло-русые волосы.

— Смеёшься, а мне не весело, — обиженно проворчал Мерк. — Отец запретил встречаться с тобой.

— Ещё одна радланская добродетель, — собеседница присела и подала ему тунику. — Послушание старшим.

— Что же в этом плохого, Ирдия? — нахмурился молодой человек, поправляя короткие широкие рукава. — Разве в ольвийских семьях по-другому?

— Не забудь, мой отец на половину халиб, — напомнила девушка. — И он не запрещает мне выбирать с кем видеться.

— Он знает? — встрепенулся Корнелл.

— Я сказала, — подтвердила собеседница. — Он не прочь породниться с вашей семьёй. Даже даст хорошее приданое.

— Мой отец, — потупился молодой человек, не желая встречаться взглядом с весёлыми темно-серыми глазами.

— А ещё он сказал, что прирежет меня, если я опозорю его перед зятем в первую брачную ночь, — девушка провела ладонью по щеке Мерка. — И ты знаешь, что Сакс Густобород сдержит клятву.

Корнелл отвернулся.

— Я тебя люблю, — Ирдия чмокнула его в нос. — Но бросаться со скалы как Перантия я не стану. И вены себе не перережу как Ула Вернская, от которой отказался жених. Я буду жить и помнить тебя, если боги не дадут нам быть вместе. И мой будущий муж получит меня непорочной.

Не удержавшись, молодой человек хмыкнул и усмехнулся.

— Ну, по крайней мере у него не будет основания думать иначе! — шутливо нахмурившись, девушка, обняв возлюбленного, вновь повалила его на траву.

Парень зашипел.

— Ой, прости, — Ирдия испуганно отпрянула. — Я не хотела. Так сильно.

— Да уж! — ворчливо покачал головой молодой человек. — Случайно получилось.

— Извини, перестаралась! — девушка одёрнула хитон. — Ты тоже хорош. Прёшь как квинкверема под парусами. Я тебя предупреждала. Не нравится — иди в публичный дом или воспользуйся благосклонностью Помоны!

— При чём тут Помона! — встрепенулся Корнелл, забыв о боли.

— Это я должна спросить, при чём!? — отворачиваясь, проговорила Ирдия. — Вас всё время видят вместе. Даже ваши ложа на пиру у Мария стояли рядом. Как ты с ней любезничал, уже все знают!

— Клевета и наглая ложь! — горячо возразил Мерк. — Я лишь старался быть вежливым! И разве кто-то может сравниться с тобой, моя златокудрая Менва.

Он встал на колени и, глядя на неё влюблёнными глазами, стал читать:

— Ты написал это специально! — Ирдия старалась придать лицу обиженное выражение, но у неё плохо получалось. — Знал, что я буду ревновать, и заранее решил оправдаться!

— Мне не в чем оправдываться, — молодой человек взял её за руку. — Но я предполагал, что сплетни могут тебя огорчить.

Девушка потянулась к нему, но вдруг, замерла, тревожно прислушиваясь. Размеренно шумело море, стрекотали цикады, предчувствуя скорый конец дня. Из-за стены доносилась возня и хихиканье. Там любезничали сопровождавшие господ рабы.

— Что случилось? — насторожился Корнелл, потянувшись к плащу.

— Я что-то слышала, — нерешительно проговорила Ирдия.

— Может, кто купаться пришёл? — предположил молодой человек, доставая кинжал.

— Кто сюда придёт? — фыркнула девушка. — Здесь канализация в море выходит.

— Тогда тебе послышалось, — уверенно заявил Мерк. Но тут и до него донёсся то ли вскрик, то ли стон.

— Эй! — громко крикнул он, завязывая пояс. — Мордсин!

Затрещали кусты, и в проёме возник широкоплечий мужчина с короткой толстой дубинкой.

— Ты кого-нибудь видел?

— Нет, господин, — ответил раб, коверкая слова. — На дорога люди есть. Близко нету.

— Пусть сходит к морю, — подсказала девушка, теребя в руке зелёную ленту.

— Слышал? — обратился к невольнику Корнелл. — Спустись, посмотри, не прячется ли кто там?

— Слушаю, господин.

Влюблённые вышли из хижины. Мордсин уже спускался вниз по узкой тропинке и скоро скрылся из вида. Из-за хижины вышла немолодая, полная женщина в коротком хитоне и медном ошейнике. Не глядя, девушка протянула за спину руку с зажатой лентой.

— Помоги уделать волосы.

— Да, госпожа.

Хозяйка уселась на торчавший из земли камень, а рабыня, достав из-за пазухи костяной гребень, стала расчёсывать ей длинные, успевшие сваляться волосы. Она сама отыскала эту хижину, оставшуюся, наверное, ещё с тех времён, когда на острове останавливались лишь редкие рыбаки-келлуане, рисковавшие выходить в океан. Потом её использовали строители, ремонтировавшие канализационный тоннель, и забросили окончательно. Хотя совсем близко проходила оживлённая дорога, заросли кустарника надёжно скрывали хижину от глаз любопытных. Ирдии о ней рассказал старый раб отца. Тогда это место девочке не понравилось. Длинные, острые иглы, торчавшие во все стороны на корявых ветках. Сухая, пожухлая трава, ветер, доносивший снизу неприятные запахи. Узкий берег, усыпанный камнями. Чайки и ещё какие-то птицы, так и норовившие нагадить. Девушка всегда считала глупостью веру в то, что чей-то помёт может принести удачу.

Вновь об этой хижине Ирдия вспомнила, когда влюбилась в Мерка. Лучшего места для свиданий так близко от дома она просто не нашла.

От воспоминаний девушку отвлёк шум приближавшихся шагов. То и дело хватаясь за росшие в расщелинах пучки травы, чтобы не упасть, по тропинке быстро поднимался раб Корнелла.

— Что там, Мордсин? — нетерпеливо спросил хозяин.

Тревожно озираясь, широкоплечий верзила громко шмыгнул носом.

— Там кто-то есть.

— Где? — поинтересовалась Ирдия. — И кто?

— Тоннеле, — ответил невольник. — Не знаю.

— Говори толком, бездельник! — прикрикнул молодой человек.

— Там стонать, — пробормотал Мордсин. — Помощь звать.

Женщина, бережно расчёсывавшая волосы госпоже, испуганно вскрикнула. Корнелл, нервно хихикнув, уточнил:

— Тебе не послышалось, придурок?

— Я хорошо слышать, господин, — покачал головой невольник.

— Да хранят нас светлые боги, — со страхом прошептала рабыня.

— Вдруг кто-то попал в беду? — проговорила Ирдия. — И ему нужна помощь?

— Порядочные люди в канализации не прячутся, — возразил Корнелл. — Вдруг это грабители?

— Откуда им здесь взяться? — вскинула брови девушка. — Грабят там, где есть люди. А тут никого не бывает.

Она дождалась, пока рабыня перевяжет ярко-синей лентой пучок волос и, встав, направилась к тропинке. Мордсин посторонился, растерянно глядя на хозяина.

— Куда ты? — забеспокоился тот.

— Надо же узнать, что там? — ответила Ирдия.

— Погоди! — попытался остановить её молодой человек. — Так нельзя.

— Почему? — не поняла девушка.

— Ну, — Корнелл замялся.

— Госпожа! — заговорила рабыня. Она помогала хозяйке устраивать тайные встречи с возлюбленным и иногда говорила, когда её не спрашивают. — Вдруг это Барвэн!

— Что? — рассмеялась хозяйка. — Нет никакой Барвэн! Это сказки для тупой черни.

Она подошла к замершему в нерешительности Мерку.

— Если боишься за меня, пойдём вместе?

— Я прошу, не нужно этого делать! — вскричал юноша.

— Тогда я пойду одна, — вздохнула девушка. — Ну, хоть меч свой мне дашь?

На щеках Корнелла вспыхнул румянец.

— Я иду с тобой.

Он обернулся к Мордсину.

— И ты с нами!

— Слушаюсь, господин, — с нескрываемым разочарованием пробормотал раб.

Мерк стал помогать Ирдии спускаться по крутой, петлявшей тропинке. Едва не падая, он поскальзывался, хватаясь за траву и выступы скал, два раза не смог удержаться и звонко шлёпался на задницу, а в самом конце ему на руки свалилась девушка. Сцепившись, они прокатились последние пару шагов.

Корнелл бодро встал, помог ей подняться.

— Не ушиблась?

— Нет, — отмахнулась та. — Куда теперь?

— Туда, — пробасил оказавшийся рядом Мордсин.

В крутом склоне чернела выложенная из кирпичей арка, сквозь которую протекал неширокий, зловонный ручей.

Внимательно глядя себе под ноги, чтобы не сломать ногу на камнях, Ирдия направилась туда, всё явственнее различая слабые, как будто детские крики. У самого входа строители выложили небольшую площадку, ступив на которую, девушка замерла, глядя в тоннель, перекрытый деревянной решёткой с бронзовым засовом. Вдоль противоположной стены шла узкая дорожка из потрескавшегося кирпича, чуть приподнятая над уровнем медленно текущих нечистот.

— Эй! — негромко крикнула Ирдия. Есть кто-нибудь?

— Помогите, — донеслось из зловонной темноты слабый голос.

— Барвэн! — вскрикнул за её спиной Корнелл. — Это точно она! Давай уйдём отсюда?

— Мордсин! — бросив на него презрительный взгляд, окликнула девушка раба. — Перенеси меня на ту сторону!

— Госпожа, — замялся здоровяк. — Как прикажет господин.

— Вот упрямая! — поморщился Мерк. — оставайся здесь. Я схожу и сам всё узнаю.

По губам Ирдии скользнула тень улыбки.

Спрыгнув в вонючий поток, доходивший ему до колен, невольник повернулся. Господин вскарабкался ему на спину и быстро оказался на той стороне. Попробовав ногой покрытую трещинами дорожку, молодой человек осторожно встал на неё и, отодвинув засов, вошёл в проход.

— Иди рядом! — отрывисто приказал он рабу.

Можно, конечно, пустить его вперёд. Но как тогда он будет смотреть в глаза возлюбленной? Пришлось идти самому, сжимая в потной руке кинжал и морщась от едкого запаха. Мордсин шагал рядом прямо по дну. Кирпичная кладка закончилась, теперь они шли по древнему, вырубленному в скале тоннелю. Устроенная нидосскими строителями дорожка в некоторых местах осыпалась. Корнелл осторожно перешагивал через провалы. Слушая, как обломки кирпичей с бульканьем падают в нечистоты, он мысленно готовил себя к подобному купанию.

— Помогите! — молодой человек вздрогнул и, напрягая глаза, посмотрел вперёд. На дорожке белела какая-то бесформенная куча.

— Давайте вернёмся, господин? — дрожащим от испуга голосом попросил раб. — Это точно Барвэн.

— Дурак, это девушка! — прикрикнул хозяин.

— Вот я и говорю, Барвэн! — кивнул невольник, явно собираясь броситься наутёк.

Корнелл схватил его за плечо и потряс кинжалом перед перепуганным лицом.

— Только попробуй удрать, мерзкий трус!

— Господин, — гигант испуганно втянул голову в плечи.

Оттолкнув невольника, Мерк перешагнул через очередной провал. Девушка подняла голову с бледным лицом, наполовину закрытым мокрыми, слипшимися волосами.

— Помогите, — еле слышно выдохнула она.

Корнелл рванулся вперёд, но тут же окаменел, заметив над её головой что-то длинное, чёрное, извивающееся. Он не заорал только потому, что страх перехватил горло. А через миг понял, что это пучок корней, проросших сквозь трещину в своде тоннеля. Взяв себя в руки, молодой человек подошёл ближе и увидел, что девушка почти голая. Только на бёдрах болтается криво оторванный кусок, да грудь наискось перевязана грязно-бурой тряпкой. Судя по виду, лет ей семнадцать-двадцать. То есть она никак не может оказаться ужасной Барвэн.

Объяснив это рабу и тем лишний раз подтвердив своё умственное превосходство, Мерк отвесил Мордсину звонкий подзатыльник.

— Бери её и неси наружу!

— Слушаюсь, господин — пробурчал успокоенный невольник.

Его хозяин, бросив прощальный взгляд в призывно манящую темноту, неторопливо направился следом, убирая кинжал в ножны. Вдруг в спину пахнуло холодом, и тонкий девчачий голосок прошептал в самое ухо: «Ты сделал всё правильно, Корнелл». Тихо взвизгнув, молодой человек подхватил полы туники и бросился к выходу. У решётки нога сорвалась, и он чуть не упал.

— Господин? — тревожно обернулся раб.

— Неси её к госпоже! — махнул рукой тот. — Потом придёшь за мной.

Когда Корнелл оказался на той стороне канала, Ирдия, склонившись над неизвестной, уже подкладывала ей под голову скомканный платок. Та что-то бормотала, оглядываясь вокруг пустыми, бессмысленными как у младенца, глазами.

— Тише, Флоя. Успокойся. Мы тебе поможем.

— Ты её знаешь? — удивился молодой человек.

— Дочь Акмена, — ответила подруга. — В детстве я бывала у них дома.

— Сумасшедший кладоискатель? — уточнил Мерк, присаживаясь. — Который заложил дом и дочь, чтобы отыскать сокровища Сепиона?

Вдруг он вскочил.

— Так она беглая рабыня Минуцев!

— Нет, господин, — прошептала бледными, как мел, губами Флоя. — Я не сбегала.

Она вздохнула, собираясь с силами.

— Отпущенник господина Тиллий ударил меня ножом и сбросил в колодец, — девушка отвела со щеки мокрую прядь. — Не знаю, сколько я лежала без памяти. Потом искала выход и услышала ваши голоса.

Флоя в изнеможении замолчала. Корнелл недоуменно взглянул на возлюбленную. На лице той ясно читался азарт, а в глазах пылал пытливый интерес.

— Её надо поднять в хижину! — решительно заявила она.

— Как? — развёл руками молодой человек. — Мы едва спустились! А затащить её туда даже Мордсин не сможет.

— Мы ему поможем, — Ирдия встала и крикнула — Грюма!

— Я здесь, госпожа, — ответил сверху голос толстой рабыни.

— Принеси плащ господина! — приказала хозяйка. — Скорее!

До сегодняшнего дня самым тяжёлым грузом, который когда-либо таскал Корнелл, был его старший брат. Лет пять назад они со старым рабом-воспитателем волокли его из публичного дома. Пьянющий Тарберий кричал, вырывался, даже бил своих носильщиков, требуя продолжения веселья. Но идти с таким беспокойным грузом по ровным улицам Нидоса оказалось всё же легче, чем карабкаться по крутому склону со смирной Флоей. Мордсин одной рукой держал плащ за связанные концы, второй цеплялся за траву и камни. Мерк держал импровизированные носилки сзади, пыхтя и ругаясь сквозь стиснутые зубы. Оберегая его или себя от лишних падений, Ирдия шла, крепко держась за его талию.

Втащив плащ с полубесчувственной девушкой в хижину, невольник и господин без сил рухнули на землю, хрипло дыша в унисон. Хозяйка с помощью рабыни устроила Флою поудобнее, отодвинув жадно хватавшего ртом воздух возлюбленного. Отыскав в углу кувшин с остатками вина, она поднесла его раненой.

— Расскажи подробнее, что с тобой случилось? — требовательно спросила девушка.

— Я видела отца вместе с господином Сентором. Он сказал, что я скоро буду свободной.

— Минуц? — удивлённо прохрипел всё ещё лежавший Корнелл.

— Отец, — возразила девушка, и продолжила, обращаясь к Ирдии. — Утром за мной пришёл отпущенник Тиллий. Сказал, что отведёт меня к отцу. Велел никому ничего не говорить.

Она прижала узкую ладонь к грязной, потемневшей от крови повязке.

— Он привёл меня на площадь Легионеров. Потом мы свернули в переулок у Дома Омера, и он ударил меня кинжалом.

— Вот так просто. Взял и ударил? — недоверчиво спросил отдышавшийся Мерк.

— Клянусь Айти и Капусом, господин, — Флоя заплакала. — Схватил за плечо, развернул и всё. Больше я ничего не помню. Очнулась в колодце на каком-то вонючем и скользком трупе. Не знаю, сколько бродила по тоннелям, пока не увидела свет и не услышала ваши голоса.

Она вдруг ещё сильнее побледнела и закатила глаза.

— Эй! — Ирдия похлопала её по щекам.

Флоя очнулась.

— Пожалуйста, не выдавайте меня!

Девушка взглянула на притихшего возлюбленного.

— Её надо где-то спрятать.

— Она рабыня, — напомнил тот. — Хозяин волен распоряжаться своим имуществом как пожелает.

— Я знаю эту девушку и не дам ей умереть, — твёрдо сказала Ирдия и усмехнулась. — Если кто-то выбросил, почему я не могу подобрать?

— Ты должна сообщить о ней Сентору Минуцу!

— Нет! — вскричала раненая, приподнимаясь на локте. — Лучше бросьте меня здесь.

— Нельзя укрывать беглых рабов, — стоял на своём Корнелл.

— Она не беглая, — терпеливо разъясняла подруга. — Отпущенник убил её не по собственному желанию. Уверена, что Минуцы не объявили награду за её поимку и ничего не сообщили городской страже.

Молодой человек понимал её правоту, но возиться с этой грязной рабыней ему совсем не хотелось. А беспокойная Ирдия, похоже, воспринимала это как забавное приключение, способное избавить её от скуки на какое-то время.

— Где мы её спрячем? Мой отец не разрешит.

— Мой тоже, — погрустнела подруга. — Но неужели ничего нельзя сделать?

В её глазах была такая надежда, что Мерк смешался.

— Может сообщить Акмену?

— Да! — очнулась от забытья Флоя. — Мой отец, наверное, уже разыскивает меня.

— Завтра же я пойду во дворец к Минуцам…

— Только будь очень осторожен, — нахмурилась Ирдия. — Не забудь, её убили по приказу Сентора.

Молодой человек почесал в затылке.

— Я скажу, что хочу спросить Акмена о свитках, — проговорил довольный своей хитростью Корнелл.

— Но у него же нет своего дома, — озабоченно проговорила подруга. — Куда он денет дочь?

— Госпожа, — всхлипнула Флоя.

— Помолчи! — прикрикнула на неё девушка, вновь обратившись к возлюбленному. — Неужели ты не сможешь спрятать её хотя бы на пару дней. Дай время Акмену найти какое-нибудь жильё.

Обиженный её пренебрежительным тоном, молодой человек пожал плечами.

— На пару дней можно отвести к Далнае. Она мне должна.

— В публичный дом? — деловито уточнила Ирдия.

— Да.

— Ты умница! — девушка прижалась к нему и легонько поцеловала в губы. — Но ей нужен лекарь.

— Это совсем просто! — обняв её, улыбнулся Мерк. — Отец сдал лавку какому-то парню из Келлуана. Говорят, его любовник хорошо лечит и…

Последние слова заглушил долгий, горячий поцелуй.

Первые дни Айри ужасно уставала. Работа в харчевне оказалась непривычно тяжёлой. К тому же множество соседей, узнав, что жена одноногого Эдая родила двух мальчишек, заходили поздравить счастливого папашу, увеличивая выручку и добавляя девушке хлопот, так что она иногда просто не успевала разносить заказы. Хорошо ещё, что муж Гарби держался с ней подчёркнуто дружелюбно, не ругал за жалобы посетителей, не приставал с обычными глупостями, почти не давая воли рукам.

Посетители тоже не трогали Айри. Нанятый парнишка в наглую отлынивал от своих обязанностей. Попытка пожаловаться на него ни к чему не привела. Эдай просто сделал вид, что ничего не понял. Пришлось Айри самой заняться его воспитанием. Мальчишка оказался вёртким, но ей всё же удалось пару раз попасть в него деревянными мисками. С разбитой губой он бросился к хозяину, но тот, проявив не свойственную ему мудрость, влепил кляузнику в ухо, пригрозив, что выгонит, не заплатив ни лепты, если тот не начнёт работать как следует.

Сам Эдай тоже очень сильно уставал, тем не менее, с его бородатого лица не сходила довольная улыбка. А когда он закрывал за ней ночью дверь, то радостно похихикивал, предчувствуя приятную процедуру подсчёта выручки.

Айри же, перед тем как уснуть, приходилось три раза ходить за водой, стирать пелёнки, помогать вымыться Гарби. А после ещё долго слушать разглагольствования о том, какого ненадёжного и глупого парня она себе нашла.

Девушка радовалась, что молодая мать выздоравливала, и старалась не обращать внимания на её ворчание.

А той не нравилось в Алексе буквально всё! Слишком молодой возраст для создания семьи! Слишком странная манера разговаривать, мотовство, с каким парень тратил деньги, неизвестно каким путём оказавшиеся в его руках.

Стараясь не обращать внимания на разговоры, Айри так и засыпала под монотонное «бу-бу-бу».

Как-то совсем неожиданно настал день, когда Гернос объявил, что завтра утром перебирается в лавку к Алексу.

— Я оставлю лекарство и расскажу, как его принимать, — говорил он уставшей и мало что понимающей девушке.

В широко распахнутом окне догорали последние отблески заката. Неожиданно она услышала громкие всхлипывания.

— Останься, прошу тебя! — прерывистым от плача голосом сказала Гарби. — У меня ещё идёт кровь. Как я одна управлюсь с двумя малышами?!

— Не могу, госпожа, — сухо ответил евнух. — Я должен помочь в лавке.

— Опять Алекс! Снова Алекс! — всплеснула руками женщина. — Неужели вы не видите, что этот мальчишка играет вами?!

— Ему мы обязаны жизнью и свободой! — огрызнулся Гернос.

— О боги! — Гарби закатила глаза. — Так что же теперь? Пойдёте к нему в рабство?

Айри и евнух удивлённо переглянулись.

— Алекс назвал меня братом!

— Ему нужны только твои знания! — терпеливо, словно малому ребёнку, объяснила она. — Ты будешь зарабатывать деньги, а он тратить на свои забавы.

— Пока что Алекс тратит свои деньги, — ехидно улыбнулся лекарь и стал складывать пузырьки в сундучок.

— Но они у него скоро закончатся, — грустно покачала головой женщина. — Тогда он сбежит, бросив вас.

— Да почему ты так говоришь?! — взорвалась Айри. — Алекс вырвал нас из лап смерти! Он рисковал, сражался…

— Девочка моя! — загремел голос Гарби. — Он воин, а в их обычаях играть со смертью! Но этот мальчик не способен на упорный труд! Алекс как ребёнок. Поиграет, потом бросит. Как ты собираешься с ним жить?!

Она закрыла глаза и в изнеможении откинулась на подушку. Ночью ей стало плохо, и Гернос остался, но только на один день, и как его не уговаривали, вечером ушёл к Алексу.

Женщина горько плакала, жалуясь Айри на свою судьбу. Та, как могла, утешала, обещала, что обязательно будет заходить к ней в течение дня. Словно почувствовав настроение матери, близнецы устроили громкое представление, успокоившись только к утру.

Чуть живая от усталости девушка поплелась в харчевню. Весь день у неё всё валилось из рук. Выйдя из терпения, Эдай накричал на неё под злорадное хихиканье мальчишки-подавальщика. Но самое страшное, что она совсем забыла о Гарби, вспомнив о ней только вечером.

Спохватившись, девушка наложила в корзину фиников, лепёшки, рыбы и побежала в квартиру, где нашла орущих детей и полоскавшую пелёнки, заплаканную Гарби.

— Прости! — взмолилась Айри, не зная, куда деваться от стыда. — Я забыла!

— Ты же не обязана мне помогать! — голос молодой матери дрожал от обиды. — У тебя же есть Алекс…

— Да при чём здесь он?! — вскричала девушка. — Знаешь, сколько сегодня было народа?

Женщина пошатнулась. Айри помогла ей лечь, и пока та кормила сыновей, перестирала пелёнки.

— Я с утра ничего не ела, — пробормотала Гарби, с жадностью уплетая лепёшки. — Кончились и вода, и вино…

Девушка в сумерках два раза сбегала за водой, вынесла ночной горшок, а молодая мамаша всё вздыхала, жалуясь, что её все бросили, и она никому не нужна. Не слушая, Айри потушила светильник и рухнула на кровать. Ночь оказалась очень душной, и она лежала поверх покрывала, с нетерпением ожидая, когда же усталость превратится в благодатный сон.

— Славная моя, — вздыхала Гарби, ласково гладя девушку по голове. — Ты так измучилась со мной. Я знаю, что бывала несправедлива к тебе. Прости меня, пожалуйста.

Переход от жалоб и упрёков к извинениям оказался столь неожиданным, что Айри всхлипнула, чувствуя набегающие на глаза слёзы.

— Пусть богиня Фрода пошлёт тебе счастье, милая девочка, — с необыкновенной теплотой продолжала женщина. Впервые со дня возвращения в Нидос измотанная девушка разревелась. Уткнувшись лицом в подушку, она плакала, жалея себя, Гарби, даже Эдая, который целыми днями не отходил от очага, почернев от копоти и жара.

— Думаешь, я такая старая и ничего не понимаю? — шептала женщина. — Он молодой, красивый, сильный. Не то, что твой бывший супруг.

Айри машинально кивнула.

— Не ты первая бросаешь мужа ради любовника. Просто подумай, как вы будете жить дальше? Рано или поздно страсть утихнет или вообще умрёт. И что останется? Каким он будет мужем и отцом?

Бессонная ночь, тяжелейший день, упрёки, а потом внезапное участие навалились на девушку словно тяжёлое, душное одеяло в жаркую ночь. Страшно захотелось рассказать хоть кому-нибудь о своей судьбе, о тех чувствах и желаниях, что терзали душу, иссушая её как злой южный ветер хрупкий цветок.

— Какая страсть?! Каким отцом?! — простонала она, хватаясь за голову и с отвращением чувствуя под пальцами грязные, сальные волосы. — Мы не любовники! Он не коснулся меня даже пальцем!

Только выкрикнув последние слова, Айри поняла, что сказала.

— Бедная, несчастная моя девочка! Что же тебе пришлось перенести? — голос Гарби дрожал от слёз и сострадания. — Каким же негодяем оказался твой муж, если ты сбежала от него с двумя мужелюбами?!

Не ожидавшая такого вывода, девушка встрепенулась.

— Что? Нет!

— Разве Гернос и Алекс не любовники?

— Конечно, нет! — возмущённо фыркнула Айри. — Уверяю тебя!

— Он тоже евнух? — продолжала допытываться Гарби.

Девушка вспомнила наглую, торжествующую улыбку Мерисид.

— Нет.

— Что же получается? Молод, силён, здоров, — после каждого слова внутри у девушки всё сжималось. — Тогда он тебя не любит.

— Неправда! — Айри села на постели. — Алекс много раз рисковал ради меня своей жизнью! Он заботится обо мне и любит! Любит как сестру.

Собеседница тоже села, поджав под себя ноги.

— Послушай, что я скажу, — голос её стал необычно серьёзен, а помрачневшее, бледное лицо сделалось грустным и печальным как у богини Айти. — Мы с Шило были больше чем подруги. Только мне она открыла своё настоящее имя. Эта женщина любила тебя как дочь.

Гарби положила ей руку на плечо.

— Ты разозлишься и обидишься на меня. Но я не могу молчать, видя, как ты губишь себя в бесплодных ожиданиях и мечтах!

— О чём ты? — губы девушки кривились в сдерживаемом рыдании.

— Алекс брезгует тобой! Он презирает тебя!

— Нет! Нет! — Айри попыталась вырваться, но женщина с неожиданной силой прижала её к своей груди, и она почувствовала сладковатый запах молока.

— Он не хотел брать тебя с собой?

— Да.

— Ты сама бросила мужа и пошла за ним. Так?

— Да. Только он хороший.

— Я слышала, в богатых домах держат разных зверюшек. Собак, кошек, обезьянок всяких. Хозяева их тоже очень любят, заботятся и защищают, но не считают людьми.

— Но как же? Почему? — лепетала поражённая страшной правотой слов девушка, не зная, что возразить, и чувствуя их беспощадную правоту.

— Оставайся у нас! — говорила Гарби. — Будешь нам как дочь. Эдай хвалит тебя. Он иногда распускает язык и руки. Но это обычная мужская бравада. Всё хочет казаться моложе, чем есть.

Она тихо рассмеялась.

— Вот увидишь. Алекс так увлечён своей новой игрушкой, что быстро забудет о тебе. И ты не вспоминай!

— Но я его люблю! Это правда!

— Я верю тебе, потому что знаю, как тяжело терять любимого человека, — легко согласилась Гарби. — Первое время будет очень-очень тяжело. Но потом всё пройдёт. Пожар в крови утихнет. У мебельщика Микароса есть сын. Очень хороший мальчик. Познакомишься. Вдруг вы понравитесь друг другу.

Айри слушала ровную, как журчание льющейся воды, речь, и с каждым словом в душе разрасталась чёрная сосущая пустота: «Противная, противная, противная».

Робкий сквознячок, струившийся через два узких окна, оказался бессилен перед клубящейся духотой. Черепичная крыша медленно остывала от дневного жара, щедро делясь теплом с комнаткой или, вернее, с чердаком.

«Вентилятор что ли изобрести? — с тоской думал Александр, ворочаясь с боку на бок на жёстком матрасе. — А кто будет его крутить? Хотя, можно хомячка какого-нибудь в колесо посадить и ремённую передачу сделать. Нет, сдохнет от жары зверюшка».

Евнух лежал тихо. Спал, либо притворялся, не желая разговаривать. Наверное, всё ещё под впечатлением неудавшегося покушения. Всё-таки такого свинства от любимых родственников он никак не ожидал. Юноша хмыкнул. Ну и денёк. То странные визитёры с полоумными мордами и глупыми вопросами, тот наёмные убийцы. Одно слово — «портовый город». Скучно здесь точно не будет. Зато он теперь предприниматель, коммерческий директор и охранник в одном лице. Денежки капают, народ начинает потихоньку уважать. Микарос тот вообще в рот смотрит, ловит каждое слово. Всерьёз интересуется разными техническими новинками. И с соседом хорошие отношения сложились. Особенно после того, как Гернос из него глист выгнал.

Алекс зевнул. Вроде, всё не так уж и плохо? Он повернулся на бок и задремал.

— Откройте! — ворвался в сон чей-то крик. Внизу кто-то отчаянно колотил в дверь.

Вскочив с постели, взглянул в узкое окно, машинально про себя отметив: «Вот гадство, только заснули». Юноша защёлкал кресалом.

— Откройте, пожалуйста! — надрывалась женщина.

— Хватит орать! — крикнул молодой человек. — Соседей разбудишь.

Сразу стало тихо.

— Чего надо? — сурово спросил юноша, не открывая калитку.

— Помогите, девушка ранена, — всхлипнула невидимая собеседница. — Меня госпожа прислала.

— Кто там, Алекс? — крикнул сверху проснувшийся Гернос.

— Кажется, нужна твоя помощь! — ответил тот, про себя подумав: «Если конечно это не засада?»

— Я сейчас оденусь.

Парень заглянул в узкую щель ворот. В неверном свете узкого месяца, то и дело закрываемого быстро бегущими облаками, перед их лавкой подпрыгивала в нетерпении тоненькая фигурка. Под торопливыми шагами евнуха заскрипела лестница.

Александр очень осторожно отодвинул засов, резко распахнул дверь, схватил полуголую девицу за руку, и быстро швырнув в лавку, закрыл калитку. Та, не удержавшись, упала на пол и громко вскрикнула. Евнух застыл на лестнице с высоко поднятым светильником.

— Ты одна? — спросил молодой человек, прислушиваясь.

Ночная гостья испуганно закивала.

— Что случилось? — Гернос помог ей подняться, неодобрительно глядя в сторону юноши и качая головой.

— Господин, помогите! — затараторила рабыня. — Девушка ранена. Хозяйка меня за вами послала!

— Сейчас, только возьму всё необходимое, — евнух поспешил к сундуку.

— Кто тебя послал? — уточнил Алекс, убедившись, что с улицы не доносится ни звука.

— Госпожа Далная! Хозяйка «Сладкого родничка»…

— Я понял! — оборвал её юноша. — Гернос, мне надо сказать тебе пару слов.

Тот только что вытащил из-за прилавка шкатулку с хирургическими инструментами и недовольно поморщился. Не обращая внимания на его гримасы, Александр почти силком втащил его на антресоли.

— Что ты хотел сказать?! — в нетерпении проговорил евнух.

— Ничего, — покачал головой молодой человек. — Мне надо одеться, а я не хочу оставлять тебя наедине с этой девицей.

— Что?! — гневно вскричал названный брат. — Там умирает человек…

— А может, не умирает? — Алекс ловко заворачивался в юбку. — И к нам пришёл наёмный убийца.

— Эта хрупкая девушка!? Да она мухи не обидит!

— Знаешь, — парень взял меч. — Многие говорят, что у меня очень интелли… дружелюбный вид.

Лицо Герноса застыло.

Посланница ждала их внизу. Александр пробежал глазами по её фигуре. Прямоугольный кусок ткани с дыркой для головы в центре, перехваченный поясом, казалось, не мог скрывать ничего существенного. Криво обрезанные волосы не достигали плеч, и в них не торчало никакой заколки. На шее поблёскивала медная табличка на шнурке. Ни колец, ни браслетов.

Очевидно, девица поняла его интерес по-своему и вымученно улыбнулась.

— Скорее, господин.

Евнух пошёл к двери.

— Подожди! — юноша шагнул к гостье и приставил к горлу кинжал. — Открывай!

Горько вздыхая и качая головой, Гернос вышел на улицу.

— Если нас ждёт засада, красавица, я в любом случае успею тебя убить, — предупредил рабыню Алекс, задувая светильник.

Они так и шли. Впереди евнух с большой шкатулкой, за ним рабыня с ножом у горла и Александр.

Впереди показался неровный свет факела. В сердце юноши ворохнулось нехорошее предчувствие.

— Это ты, Погремушка?

— Я, — отозвалась рабыня. — Со мной лекарь.

Алекс увидел, что к ним приближается здоровенный укр с грозным лицом и бритой головой. Заметив плачевное положение девушки, он оскалил редкие белые зубы.

— Отпусти её сейчас же!

— Ты кто? — юноша и не подумал выполнять столь грубое требование.

— Акулий Зуб — охранник госпожи Далнаи! — громила вытащил из-за пояса длинный, свирепо изогнутый кинжал.

— А я Алекс — телохранитель и названный брат знаменитого лекаря, ученика келлуанских магов Герноса сына Пелия! — представился в свою очередь молодой человек. — Его хотят убить, вот я хотел лишний раз убедиться, что нас ждёт больная, а не свора головорезов.

— С тебя, сопляка, и пьяного грузчика хватит! — гулко рассмеялся негр.

— Я же говорила, что мы идём в «Сладкий родничок», — громко сказала девушка, прерывая взаимные любезности мужчин.

Александр отпустил её, но пошёл сбоку, положив ладонь на рукоятку меча. Впереди показалось здание, сильно напоминавшее дом Сарвия Корнелла Апера. Только на месте боковых ворот белела более поздняя штукатурка. Возле распахнутых центральных дверей торчали две фигурки, освещённые льющимся изнутри светом. Заметив их, женщины скрылись.

В передней с расписанными стенами ярко горели два больших многорожковых светильника. Из глубины дома доносились звуки музыки и визгливый смех. «Не похоже, что у них кто-то истекает кровью?» — моментально насторожился юноша. Вдруг на боковой стене раздвинулась малозаметная штора. Он увидел узкий дверной проём и маленькую женщину в длинном красно-жёлтом хитоне с короткой, но пышной причёской.

— Вы лекарь? — спросила она приятным, мелодичным голосом.

— Да, — кивнул Гернос, поудобнее перехватывая шкатулку.

«Надо ему саквояж сделать, — внезапно подумал Александр. — С красным крестом для солидности».

— А вы кто? — нахмурилась она, заметив молодого человека.

— Я с ним, — твёрдо ответил тот, входя вслед за евнухом в узкую каморку, где на длинной лежанке у стены лежала девушка, до пояса прикрытая одеялом. Её грудь пересекала широкая грязная повязка. Алекс принюхался. В помещении отчётливо пахло канализацией.

Гернос опустился перед ней на колени.

— Свет!

Маленькая женщина, похожая на фарфоровую статуэтку, с глазами убийцы быстро сняла с полочки масляный светильник.

— Что с ней случилось? — спросил лекарь.

— Какое это имеет значение? — судя по серебряным пряжкам хитона и аккуратным сандалиям, перед ними была хозяйка заведения.

— Мне нужно знать характер повреждений, — спокойно ответил евнух, открывая шкатулку.

— Один из гостей ударил ножом, — Далная передёрнула гладкими плечами. — Слишком много выпил. Что-то не понравилось.

Александр не поверил ни одному слову. Повязка выглядела старой, волосы, кое-как собранные в пучок, лоснились от грязи. «Сладкий родничок» — заведение, уважаемое. Здешние клиенты не станут пользовать шлюх, принимающих ванну в канализации. Тут что-то не то. Поймав недоуменный взгляд Герноса, он еле заметно покачал головой. Евнух пожал плечами.

Их безмолвный диалог не укрылся от внимания Далнаи. Хозяйка мгновенно насторожилась.

— Вино? — спросил лекарь, указав на столик в углу.

— Да.

— Подержите ей голову, — обратился евнух к застывшей у стены женщине в грязном рваном хитоне.

Покопавшись в шкатулке, он добавил в стакан с вином по щепотке трёх разных порошков и аккуратно размешал серебряной ложечкой.

— Выпей, это придаст тебе сил.

С удовлетворением взглянув в пустой стакан, Гернос обратился к хозяйке:

— Здесь слишком темно.

Та торопливо вышла. Не дожидаясь её возвращения, лекарь расстелил на столе чистую тряпочку и стал раскладывать инструменты. Охранник внёс большой четырехрожковый светильник из прихожей.

— Поставь сюда, — попросил евнух.

— Сам ставь, — буркнул укр, выходя. — Я тебе не раб.

Алекс взял тяжёлую деревянную подставку и установил её у стены, так чтобы свет падал на грудь девушки.

Лекарь взял широкий бронзовый нож и осторожно разрезал повязку по сторонам от раны.

Вошла хозяйка.

— Что-нибудь ещё нужно?

— Уксуса, и кипячёной воды.

— Кипятка? — страшно удивилась женщина. — Ты собираешься её сварить?

— Нет, — возразил Гернос. — Мне нужна вода, которая кипела, а потом остыла.

— Много? — поморщившись, уточнила Далная.

— Дебенов сто.

— Пойду, распоряжусь.

— И ещё чистых тряпок, — добавил евнух. — Только обязательно, чистых!

— Не считайте меня деревенской дурочкой, лекарь! — возмущённо фыркнула хозяйка борделя. — Я знакома с учением философа Гелеса Анторийского о связи чистоты и болезней!

— Я не хотел вас обидеть, госпожа, — чуть поклонился Гернос.

Александр посмотрел на грязные волосы раненой девушки, принюхался, но ничего не сказал.

Далная удовлетворённо кинула и скрылась за занавеской, позвякивая серебряным бубенчиком на лодыжке.

Лекарь обернулся к раненой.

Щёки её немного порозовели, взгляд стал более осмысленным, а на губах появилось подобие улыбки.

Из глубины здания доносились звуки разгульного веселья. Пьяные выкрики, пение, лёгкий звон посуды, то ли испуганный, то ли довольный женский визг.

Гернос взял со стола длинную деревянную ложку.

— Сейчас будет больно. Сожми зубами.

Девушка кивнула и послушно открыла рот.

— Алекс, держи ноги! — скомандовал лекарь, срывая присохшие тряпки.

Раненая вытаращила глаза и заорала сквозь стиснутые зубы. Раздался деревянный треск. Юноша изо всех сил прижал затрепетавшее тело к лежанке.

— О боги! — выдохнула она, выплёвывая перекушенную пополам ложку. — Так больно, так больно.

Евнух очень осторожно стёр выступивший гной и сукровицу.

— Что там? — спросил Александр, отпуская глухо рыдавшую пациентку.

На бледной коже груди выделялось ярко-розовое пятно с узкой сине-красной раной, из которой сочилась какая-то гадость.

Парень с профессиональной точки зрения отметил, что удар нанесён прямо в сердце. Но жертва всё ещё жива. Видимо это место расположения раны заинтересовало и Герноса. Он взял её за руку, нащупал пульс, одновременно загибая пальцы на другой руке.

— Ну и что? — поинтересовался Алекс.

— Сердце бьётся очень часто, но так и должно быть, — ответил евнух, недоуменно пожимая плечами.

— Возможно оно справа? — предположил юноша. — Я слышал, такое бывает.

— О чём вы говорите? — пролепетала девушка.

Вскинув брови, лекарь положил ладонь на её маленькую грудь.

— Ты прав! Сердце бьётся не там, где должно быть.

— Я умру? — раненая попыталась приподняться на локтях.

— Не обязательно, — евнух заставил её лечь. — Тебе очень повезло.

— И не только тебе, — громко добавил Александр, услышав приближающиеся шаги.

В комнату вошла хозяйка с маленьким кувшинчиком и пожилой раб, тащивший большой, паривший котёл. Поставив его в угол, невольник удалился. Женщина хмуро взглянула на лекаря.

— Что вы там говорили о везении?

С первых минут пребывания в доме, Алекс почувствовал какую-то странность. Далная смотрела на раненую с откровенной неприязнью, словно та раздражала её одним своим присутствием. Кто она ей? Рабыня? Но состоятельные люди так наплевательски к своему имуществу не относятся. Хозяйка даже не поинтересовалась перспективой её выздоровления. Нелюбимая родственница? Вот это, скорее всего. Судя по всему, Далная вынуждена с ней возиться. Зная, насколько нидосцы суеверны и как верят в различные приметы, юноша решил немного приободрить хозяйку борделя.

— Ей очень повезло, а может и вам.

— Почему это? — с откровенным недоверием спросила женщина.

Александр кивнул Герносу. Ничего не понимая, тот проговорил:

— Любого другого человека этот удар убил бы на месте.

— Она что такая особенная?! — фыркнула «мадам».

— Да, — стараясь придать голосу максимальную серьёзность, подтвердил Алекс. — У неё сердце справа. Говорят, это приносит удачу.

— Не слышала, — с сомнением покачала головой Далная.

Не успел лекарь подтвердить слова юноши, как входная дверь задрожала от ударов.

«Гиены!» — испуганно выдохнула женщина.

Из прихожей донёсся шум шагов и непривычно любезный голос охранника.

— Сейчас, сейчас открою.

— Сидите тихо! — строго предупредила хозяйка публичного дома. — Как всё закончите, Зуб вас выпустит.

Выскользнув из комнаты, она тщательно задёрнула занавеску.

Услышав название местной братвы, Алекс встал у двери, положив ладонь на рукоять меча. Раненая вскрикнула, но рабыня, безмолвно стоявшая у изголовья лежанки, сердито зашипела, зажала ей рот ладонью.

— Господин Гилл! — с натужной радостью вскричала Далная. — Рада вас видеть. Что же вы не предупредили о своём визите…

— А я должен здесь кого-то предупреждать? — с лёгким недоумением ответил мужской голос.

— Только затем, чтобы мы смогли лучше приготовиться к встрече — быстро отыскала подходящий ответ хозяйка.

— К чему такие церемонии? Я же не адмирал.

— Но клиенты…

— Гони всех прочь! — чуть повысил голос Гилл. — Да пусть поторопятся. Или мои ребята им помогут. Они стосковались по вину и женской ласке.

Незваные гости прошли мимо. В комнате все облегчённо вздохнули.

— Алекс, мне нужна помощь, — прошептал Гернос.

Юноша кивнул и спросил у рабыни.

— Тебя как зовут?

— Синица, господин.

— Будешь помогать лекарю.

— Слушаюсь, господин.

Неодобрительно покачав головой, евнух протёр кожу вокруг раны драгоценным спиртом. Достал из шкатулки круглую деревянную коробочку и выложил на тряпку несколько чёрных, блестящих камней. С тревогой наблюдавшая за его манипуляциями раненая испуганно пискнула. Александр шикнул на неё и поинтересовался:

— Что это?

— Стекло подземного огня, — пояснил лекарь. — Мой учитель говорил, что это самая острая вещь в этом мире.

«Обсидиан, наверное», — подумал юноша.

Выбрав подходящий, с его точки зрения, обломок, Гернос убрал остальные, примерился и ловко сделал разрез на воспалённой коже. Девушка вскрикнула зажатым ртом и дёрнула руками. Потекли кровь и гной. Рабыня стала промакивать его заранее припасённой чистой тряпкой.

— Мне нужен ещё свет, — озабоченно проговорил лекарь, разглядывая рану.

Алекс наклонился к уху девушки.

— Мне надо отойти. Если они нас услышат, у всех будут большие проблемы. Поэтому лучше молчи.

Та судорожно всхлипнула.

Юноша отыскал в шкатулке спиртовку, зажёг, приладил к ней серебряное зеркало и подал рабыне.

Синица понимающе кивнула.

— Чуть в сторону, — шёпотом приказал Гернос. — Повыше. Вот так. Не дёргайся, свети ровно.

А в публичном доме кто-то кричал, что-то падало, визжали женщины. Мимо их дверей торопливо бежали к выходу клиенты, так не вовремя заглянувшие в «Сладкий родничок». «Гиены всех баранов распугали», — невольно усмехнулся Александр.

Не обращая внимания на переполох, лекарь неторопливо копался в ране. Внезапно девушка замычала, задёргалась так, что евнуху пришлось навалиться на неё сверху, и затихла, закатив глаза. Гернос озабоченно пощупал пульс, удовлетворённо кивнул и вернулся к работе. На полу возле его ног уже высилась кучка окровавленных тряпок.

— Зашивать не будешь? — удивился юноша, глядя как лекарь накладывает на рану тряпку, густо намазанную зеленовато-синей мазью.

Ответить евнух не успел. Из прихожей донёсся женский вопль, потом рычание.

— Стой, дрянь.

Затем падение, звуки ударов, перемежающихся натужным хаканьем.

— Вставай, сучка! Не притворяйся!

— Она без памяти, господин Гилл, — сказала Далная дрожащим голосом.

Александр вновь скользнул к двери, вытаскивая меч.

— Что же у тебя девки такие хлипкие? — глумливо спросил вожак «гиен». — Придётся тебе её заменить. Остальные заняты.

— Желаете прямо здесь? — спросила хозяйка борделя, даже не пытаясь скрыть страх.

Мужчина хмыкнул.

— Лучше на ложе. Там удобнее.

Занавесь дрогнула. Юноша поднял клинок, держа его параллельно полу. Конечно, убивать здесь и сейчас главаря местной мафии крайне нежелательно. Но умирать самому совсем не хотелось. В дверь протиснулся Акулий Зуб с обнажённой девушкой на руках. Голова с длинными чёрными волосами и окровавленным лицом бессильно свесилась. Алекс быстро убрал оружие за спину.

— Посмотри, что с ней, — пробурчал охранник, пряча глаза.

Держа в руках бинт, Гернос мельком взглянул на него.

— Сейчас закончу и займусь ей.

— Брось эту падаль сейчас же! — повысил голос укр.

— Мне осталось только наложить повязку, — попытался урезонить его евнух.

— Потом наложишь! — Акулий Зуб шагнул к лежанке, но остановился, почувствовав у своего бока острие меча.

— Ты бы на «гиен» так кричал, — вкрадчиво проговорил Александр. — Когда они ваших девушек уродовали.

Гнев исказил чёрную физиономию, превращая её в маску злобного божества.

— Даже не пытайся, — чуть покачал головой юноша. — Я успею пробить твою печень. Тогда даже мой названный брат не сможет тебя спасти.

— Пусть он поторопится, — скрипнул зубами охранник. — И убери свою железяку!

Одним движением юноша отправил меч в ножны.

— Тебе придётся потесниться, — проговорил лекарь, завязывая кончики бинта. — Я должен помочь другой девушке.

— Если нужно, я могу встать, — предложила раненая. — Мне лучше.

— Нет, — с мягкой улыбкой возразил Гернос. — Испортишь всю мою работу. Просто прижмись к стенке.

Вдвоём с Синицей они помогли ей отодвинуться. Затем, отойдя в сторону, лекарь предложил охраннику положить на лежанку бесчувственное тело.

На секунду замерев, тот сверкнул на Алекса бешеным взглядом и вышел, грозно сопя.

Юноша перевёл взгляд на новую пациентку и едва не присвистнул. Но удивила его не красота и соблазнительность обнажённой натуры, а щедро разбросанные по телу синяки. Вся правая сторона лица оказалась в крови, сочащейся из раны возле самого уха. «Чуть в сторону — и сонная артерия», — подумал он, качая головой.

Евнух вымыл руки, тщательно их вытер и склонился над девушкой. Та вздрогнула, открыв глаза.

— Тихо, Жаворонок, — быстро зашептала рабыня. — Это лекарь. Он тебе поможет.

Избитая проститутка попыталась что-то сказать разбитым ртом.

— Сейчас будет легче, успокоил Гернос. Он заставил её прополоскать рот, выплёвывая кровь и кусочки зуба. Напоил вином с порошками. После чего стал смывать кровь тёплой кипячёной водой.

— Этот Гилл, что всех женщин так… любит? — морщась, поинтересовался Александр.

Рабыня промолчала, сурово поджав губы.

От тяжёлого застоялого воздуха, наполненного гарью, запахом крови, спирта и уксуса, першило в горле. По всему телу выступил пот, сбегая ручьём между лопаток.

Юноша откинул полог, чтобы впустить в комнатку немного свежего воздуха. Но охранник тут же задвинул его обратно.

— Ты чего? — возмутился Алекс. — Здесь дышать нечем!

— Задницей дыши! — оскалился здоровяк.

— Ну, хоть чуть-чуть? — попросил парень.

— Нельзя! — сурово сдвинул брови укр. — Вдруг кто-нибудь свет заметит и припрётся?

В душе понимая справедливость слов Акульего Зуба, Александр выругался по-русски и подошёл к Синице, собиравшей с пола грязные тряпки.

— И часто у вас такое?

Рабыня подняла на него испуганные глаза.

— Да ты не бойся, — он присел рядом. — Я никому не скажу.

Поколебавшись, женщина кивнула.

— Почти каждый месяц. Приходят, пьют, бьют девушек. И не платят ни гроша.

Она всхлипнула и вытерла выступившие слёзы тыльной стороной ладони.

— Изверги, хуже халибских пиратов! А этот вообще сумасшедший!

Рабыня испугалась, что сболтнула лишнее, и испуганно ойкнула.

— Я же обещал, что никому ничего не скажу, — напомнил молодой человек и вновь поинтересовался. — Этот горбун со всеми своими девушками так обходится?

— Да, — прошептала женщина. — Он любит бить по лицу или в живот попинать. Иногда душит, пока не начнёшь задыхаться.

Похоже, глава местной «крыши» не просто отморозок, а окончательный садист.

— Неужели мерзавцу это сойдёт с рук? — поразился Александр. — Есть же в городе какая-то власть?!

— Его отец Лион — советник, герой. В молодости подвиг совершил. Взял на абордаж флагманский корабль ольвийской эскадры, — наставительно проговорила Синица. — У него большие связи в Совете Ста. А кто заступится за рабыню?

— У великих отцов часто вырастают отвратительные детки, — философски заметил юноша и нахмурился. — Но твоя хозяйка должна хотя бы потребовать компенсацию за порчу имущества.

Собеседница посмотрела на него с жалостью, как на тяжело больного.

Александр смущённо крякнул, понимая, что погорячился, сморозив глупость.

Пока они с Синицей разговаривали, Гернос аккуратно зашивал рану на скуле Жаворонка. Девушка скулила от боли, из глаз текли слёзы, пальцы, которыми она вцепилась в край лежанки, побелели. Вдруг она, резко выдохнув, затихла.

— Прощай, Далная, — донёсся из коридора знакомый голос. — Пусть боги пошлют тебе благоденствие и богатых клиентов.

— Вам тоже удачи и всех благ, господин Гилл, — бесстрастным голосом прощалась с незваными гостями хозяйка публичного дома.

— Ребята пусть ещё порезвятся. Ты уж прости, но я остаться не могу, — продолжал глумиться вожак «гиен». — Дал клятву отцу всегда ночевать дома. Родителей надо почитать.

— Любая клятва священна, — тем же тоном ответила женщина. — Да пошлют вашему отцу боги долгих лет жизни.

Едва закрылась входная дверь, разъярённая Далная ворвалась в их комнатку. Но на миг смешалась, видя, что евнух аккуратно бинтует голову её рабыне.

— Такую удачу ты мне напророчил, чужак? — горько усмехнулась хозяйка борделя. На её белой шее ярко выделялись синяки от пальцев.

— Конечно, — спокойно глядя ей в глаза, кивнул Алекс. — Разве каждый визит «гиен» в твоё заведение не заканчивается чем-то подобным?

— Ну, не совсем так, — женщина поправила пряжку хитона.

— А сегодня здесь случайно оказался один из лучших лекарей Нидоса, — продолжил юноша. — Который с радостью поможет тебе и твоим рабыням. Перевяжет раны, наложит целебную мазь на синяки, даст лекарства.

— Ей уже никто не поможет! — вскричала Далная, ткнув пальцем в Жаворонка. — Мне придётся покупать новую рабыню. А это возьмут только в портовый бордель!

Привлечённый криком хозяйки, в дверь заглянул Акулий Зуб, окинув всех тяжёлым взглядом.

— Вот увидишь, что шрам будет совсем незаметным, — стал уверять её Александр. — И его легко можно спрятать под причёской.

— Сюда ходят богатые люди! — кипя праведным гневом, бушевала женщина. — Хочешь, чтобы я опозорилась, подсунув им порченый товар! Да и что ты понимаешь в причёсках!

— Кое-что понимаю! — юноша подобрал с пола кусочек обсидиана и несколькими штрихами нацарапал на штукатурке овал лица.

— У Жаворонка густые чёрные волосы, которые легко можно уложить на манер келлуанского парика.

Он изобразил что-то вроде «каре».

— Одеть её в узкое белое платье, буст и представить как келлуанку. Волосы по бокам спрячут шрам.

Далная подошла ближе, внимательно взглянула на рисунок.

— О каком таком бусте ты говоришь?

— Пусть лекарь поможет твоим девушкам, — предложил Алекс. — А мы спокойно поговорим. Найдётся местечко, где ещё не нагадили эти падальщики?

«Мадам» поморщилась.

— Трое с ним ушли. Остальные пьяные как скоты. Пойдём в зал.

Молодой человек кивнул.

— Синица! — окликнула Далная рабыню. — Скажи там, кому надо к лекарю, пусть идут сюда.

— Слушаюсь, госпожа.

Там, где в доме Корнелла располагался бассейн, здесь была широкая площадка, устроенная прямо под открытым небом. Единственный уцелевший светильник освещал усыпанный объедками и мусором пол. Два высоких ложа, похожих то ли на узкие кровати, то ли на широкие скамейки валялись кверху ножками. Тут же лежали два стола с перебитой посудой и один голый мужик.

Хозяйка ткнула его в костлявую ляжку обутой в сандалии ножкой. Тот хрюкнул и перевернулся на живот. «Холодновато спать на мраморе, — подумал Александр. — Да ещё кверху задницей».

Заметив его взгляд, женщина усмехнулась.

— Пусть поваляется. Пореже ходить будет. Обслуживай тут всяких дармоедов.

Она взяла с уцелевшего столика кувшин, побултыхала, проверяя наличие жидкости, разлила в два медных стакана и залпом выпила свой. Юноша ограничился мелким глотком, чтобы не обидеть хозяйку.

— Что ещё за буст такой появился в Келлуане? — спросила Далная, усевшись на ложе. Алекс заметил, что её маленькие ступни не достают до пола сантиметров десять.

Откашлявшись, он в двух словах поведал суть новых веяний моды на берегах великого Лаума.

— Грудная повязка, — разочарованно протянула женщина.

Молодой человек не знал, что это такое, но принялся возражать с азартом начинающего коммивояжёра.

— Нет, нет! Это совсем не то! Здесь каждая грудь в отдельной чашечке. И от этого кажется более упругой и молодой.

Обмакнув палец в вино, он изобразил на гладкой поверхности стола примерный рисунок.

— Мужчина видит женщину голой и одновременно одетой, что даёт простор для его воображения.

Далная громко хмыкнула и с пьяным интересом посмотрела на собеседника.

— Ты же сама говорила, что сюда приходят приличные и образованные люди?

— Ну, здесь конечно не «Гнездо любви» и мои девочки не «Ночные звёздочки», — протянула «мадам» и с нескрываемой гордостью за своё заведение добавила. — Но и не портовый бордель для изголодавшихся моряков, которым всё равно кого и как…

Александр, кивнув в знак согласия, взял с блюда чудом уцелевшее яблоко.

— Но, где мне взять такой «буст»? — пьяно развёл руками женщина. — В какой лавке?

— Я могу сшить, — предложил юноша, чувствуя потенциального клиента.

— Ты!? — Далная звонко расхохоталась.

— Зря смеёшься, — он откусил ещё один кусок.

— Мне рассказывали, что ты служил у какого-то мага, вытирая выступившие от смеха слёзы, проговорила хозяйка. — А где же ты научился шить такие штуки?

— У меня было много свободного времени, — пожал плечами Алекс. — Я даже знаю мастера, который и придумал буст.

— Нет, твои услуги не понадобятся — успокоившись, махнула рукой женщина. — Груди моих девочек и так соблазнительны для настоящих мужчин.

Она со значением выделила последние слова.

— Если передумаешь, один сошью бесплатно, — в отчаянии предложил Александр.

— Вот как? — вскинула брови собеседница.

— Только ткань купи сама, — уточнил он, положив на стол огрызок.

«Мадам» ловко соскочила с ложа, и мрачно оглядев разгромленный бордель, сухо поинтересовалась:

— Сколько я вам должна?

— За девочку с раной на груди одну рахму, — так же по-деловому ответил юноша. — А за остальных надо спросить у лекаря.

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась женщина. Из чего Алекс сделал вывод, что на раненую в грудь хозяйка борделя тратит не свои деньги. Скорее всего её здесь прячет какой-то уважаемый человек, которому Далная не может отказать.

Дополнительным подтверждением догадки стала та энергия, с которой женщина торговалась за каждую свою рабыню. Пришлось дать ей скидку, как оптовому клиенту, и обговорить варианты дальнейшего сотрудничества.

Они возвращались, когда на востоке уже показались первые, робкие предвестники зари. Ночной город казался вымершим. Только изредка через улицу проносилась лёгкая четвероногая тень. Хотя, по сравнению с Келлуаном, кошки здесь встречались значительно реже.

— Я предупредил, что раненые нуждаются в перевязке, — озабоченно проговорил евнух. — Но хозяйка сказала, что они справятся сами.

— Как хотят, — равнодушно пожал плечами Александр.

— Очень странная девушка, — тихо продолжил Гернос, настороженно оглядываясь по сторонам. — Её ране не меньше двух-трёх дней.

— Я заметил, — кивнул парень.

— И не похожа она на рабыню.

— Это ещё почему? — удивился Алекс.

— Она смущалась, когда ты пялился на её грудь. Тем, кто давно в неволе, это чувство уже не знакомо.

— Да было бы на что пялиться! — возмущённо фыркнул юноша. — У Айри и то на размер больше, а она её моложе года на три. Меня сама рана заинтересовала.

— Да? — удивился лекарь.

— Чисто сработано, — пояснил Александр. — Это я тебе как специалист говорю. Точный и милосердный удар.

— Зачем хозяину так избавляться от рабыни? — недоуменно проговорил Гернос.

— В этом городе слишком много тайн, — вздохнул юноша. — Для собственного спокойствия не стоит пытаться их разгадывать.

— Ты прав, — согласился лекарь.

Дом Корнелла мрачно темнел на фоне неба.

— Пришли, — облегчённо вздохнул Алекс, доставая ключ.

До рассвета оставалось ещё часа два, и они решили использовать их с максимальной пользой, завалившись спать.

Увы, выспаться им не удалось. Ветулин, озаботившись закрытой дверью соседей и заподозрив неладное, принялся нещадно колотить в ворота. Александр два не убил внимательного соседа. Но новый день начался. Надо вставать и жить дальше. У него ещё не достаточно денег, чтобы дрыхнуть сколько захочется. Но евнуху он предложил поспать ещё. Как-никак тот человек уже не молодой и нуждается в отдыхе.

Коротко поведав Ветулину о ночном вызове в «Сладкий родничок», Алекс запер лавку и поспешил в «Весёлый омар» позавтракать и рассказать Айри об их ночных приключениях.

Но той оказалось уже многое известно.

— Всё-таки навестил местных шлюх? — криво усмехнулась девушка в ответ на его приветствие.

Прежде чем молодой человек нашёл что ответить, она гордо удалилась, поставив перед ним миску.

Не в силах вынести подобную клевету, Александр отодвинул холодные, противные бобы и решительно направился к кухне. Редкие в этот час посетители провожали его любопытными взглядами.

Айри поставила на поднос блюдо с рыбой и ждала Эдая, который смешивал вино с водой в широкогорлом кувшине.

— Вообще то мы там не развлекались, — сказал юноша. — Гернос спас жизнь одной девушке и помог ещё четверым!

— А ты что делал? — ехидно фыркнула подруга.

— Охранял его! — удивился глупому вопросу Алекс.

— В «Сладком родничке» собираются любители женщин, — тем же тоном продолжила Айри. — Твоему драгоценному евнуху там ничего не грозило.

Хозяин харчевни засмеялся, покачивая головой и скаля зубы.

Юноша выложил на стойку медяк.

— Сдачи не надо!

— Ты всегда был очень щедрым! — крикнула вдогонку девушка.

Обозлённый Александр купил у разносчика пару пирогов с рыбой и кувшин какого-то пойла.

«От женщин одни неприятности, — он прожевал отдающую морем начинку, и проводив взглядом двух спешащих куда-то смеющихся девушек в ярких сине-жёлтых хитонах, вздохнул. — Но без них слишком скучно».

Глава VI. Проблемы надо решать по мере их возникновения

Тяжело пыхтя и отдуваясь, Сентор Минуц Цицер поднимался по скрипучим ступеням. Привычная дорога сегодня почему-то показалась неожиданно тяжёлой. Может пора переселиться в комнату этажом ниже? Тайник всё равно раскрыт, значит, больше нет никакого смысла каждый день вверх-вниз гоняться по лестнице.

Мужчина встал, переводя дух. Последние дни он очень устал, стал раздражительным и почти не спал. Лично избил в кровь рабыню, приказал выпороть двух рабов и даже поругался с отцом. Всё это из-за Вула Сентория. Предательство отпущенника больно задело Минуца. А тут ещё и второй отпущенник куда-то запропастился. Неужели тоже сбежал? Прихватил из сокровищ Сепиона мешок с золотом, да и удрал. Кораблей в порту много. Если постараться, легко можно куда-нибудь уплыть. А с деньгами везде хорошо.

Сверху донеслось негромкое покашливание. Сентор вскинул голову. У дверей кабинета стоял Тиллий и глядел на него сверху вниз. Минуц сейчас же постарался придать лицу горделиво-надменное выражение.

— Где пропадал, бездельник?

— Исполнял ваши приказы, господин, — неловко поклонился тот. — Хотел убедиться, что всё в порядке, а уж потом докладывать.

— Убедился? — хмыкнул хозяин, преодолевая последний лестничный пролёт и внимательно разглядывая новенький сине-зелёный хитон с вышивкой по подолу, серебряную цепочку на широкой груди и новенькие сандалии.

— Да, господин, — кивнул отпущенник, распахивая перед ним дверь.

— Говори!

Но вместо слов Тиллий, сунув руку за пазуху, стал шарить там, отчаянно морщась и елозя по ткани хитона широкой, короткопалой ладонью.

— Что там у тебя? — стал терять терпение Сентор.

— Ага! — довольно улыбнулся тот. — Вот!

Он протянул хозяину сложенный лист папируса.

Ещё не веря в удачу, Минуц развернул и сразу понял, что это нарисованная второпях копия чертежа Акмена, что хранится у него в тайнике, со всеми поясняющими надписями.

— Где взял?

— Лежал в сумке Вула, — довольно осклабился отпущенник. — Он не успел её никому отдать.

— Что с ним?

— Мёртв, — ответил Тиллий. — Утром на улицах народу полно. Пришлось убивать его быстро.

— Когда это случилось? — нехорошо нахмурился хозяин.

— Позавчера, господин.

От услышанного у Сентория перехватило дыхание. Неудержимая волна ярости затопила сознание.

— И ты целых два дня молчал, сын свиньи и дохлого шакала!

Удивлённый отпущенник слегка попятился, не понимая причин столь бурной реакции господина.

А тот схватил массивного Тиллия за грудки и легко, словно мешок с сеном, швырнул об стену. Бушующая ярость удвоила его силы. Хорошо понимая, что хозяин сейчас просто не способен ничего слушать, бывший раб сполз вниз и сжался в комок, стараясь прикрыть ладонями лицо.

— Мерзавец! — прохрипел Минуц хватая ртом воздух. — Тупой ублюдок! Почему не сказал сразу?

Шатаясь, он дошёл до стола и тяжело плюхнулся в кресло.

— Я тебя спрашиваю, почему молчал?

— Вы же сказали, что главное — завалить вход в тоннель. Вот я подумал…

Ну не признаваться же, что он полдня пристраивал и прятал найденное у секретаря золото, а только потом отправился проверять работу матросов.

— А тебе не надо думать! — крикнул хозяин, швырнув в него свитком. — У тебя нечем!

— Просто, господин, — Тиллий рухнул на колени, даже не пытаясь увернуться от лёгкого папируса.

— Подай вина, дурак, — приказал Сентор, немного успокаиваясь.

Отпущенник взял со стола у стены кувшин.

— Чего ты там болтал про вход? — спросил Минуц, осушив пару стаканов.

— Всё сделано, господин, — затараторил собеседник. — Завалено, будто там сто лет никого не было!

— Чужих следов не нашли?

— Нет, господин, — энергично замотал головой Тиллий. — После нас никто не заходил.

— Это хорошо, — кивнул хозяин. — Где встретил предателя?

— На площади Великого флота…

— Вот наглец! Почти рядом с дворцом! — стукнул кулаком по столу Сентор. — И ты не смог его схватить, тупое животное?

— Прости, господин, — опять заканючил отпущенник. — Там было столько людей. Я подумал…

— А ты не думай! — рявкнул хозяин, ещё раз ударив ни в чём не повинный стол.

— Что он может закричать, — закончил собеседник. — Набежит стража. И это вам не понравится.

Минуц сжал губы в тонкую линию. В данном случае дурак оказался прав. Не услышав ни упрёков, ни одобрения Тиллий продолжил:

— Вул болтался там в толпе. Потом увидел старика с парнем и пошёл за ними.

— Что за люди? — подался вперёд хозяин.

— Лекарь и его помощник. У них лавка в доме советника Корнелла. Секретарь вошёл туда вслед за ними.

— Не узнал, о чём они говорили?

— Нет, господин, — развёл руками отпущенник. — Он сразу выскочил оттуда как ошпаренный.

— А дорогой они разговаривали?

— Вул близко к ним не подходил, — стал объяснять собеседник. — Всё время шёл сзади. А как те лавку открыли, он туда и побежал.

— Бегом? — усмехнулся хозяин.

— Ага! — Тиллий тоже растянул в улыбке толстые губы. — Заскочил и сразу обратно. Морда бледная, глаза как у морского окуня. Чуть платок не потерял.

Минуц недоверчиво хмыкнул.

— Клянусь троном Тергаба, господин! — заверил отпущенник. — Сразу побежал прочь. Я за ним. В переулке, неподалёку от храма Сухара Всенасущного он меня заметил. Стал кричать. Тут я его и убил.

— Кроме папируса в сумке ещё что-нибудь было? — прищурился хозяин.

— Кошелёк с серебром, — честно глядя ему в глаза, ответил Тиллий.

— Которое ты потратил на эти тряпки, — презрительно скривил губы Сентор.

— Да, господин, — опустил взгляд собеседник. — Моя одежда вся истрепалась. Одни дыры да заплаты.

— Ладно, — махнул рукой хозяин. — Носи, заслужил.

— Благодарю, господин.

— Предатель больше никуда не заходил? — строго спросил Минуц. — Ни с кем не разговаривал?

— Нет, господин, — твёрдо ответил отпущенник.

— Про хозяев лавки узнал что-нибудь?

— Арендует её у Корнелла молодой парень. Зовут Алекс Дрейк. Вроде как ольвиец. Потому что везде таскает с собой длинный меч. Служил кому-то в Келлуане. Привёз оттуда много денег. Заплатил аренду и сделал дорогущий ремонт. Мебель заказал. Платит серебром. А старик называет себя Герносом сыном Пелия.

— Какого Пелия?

— Капитана Пелия сына Ориса, — уточнил Тиллий. — Вроде как похитили ещё ребёнком и продали злому магу в Келлуан, который его оскопил и держал в плену.

— Там нет рабства, — недоверчиво хмыкнул Сентор.

— Так ему никто и не поверил! — вскричал собеседник. — Даже сестра не узнала. Теперь вот живёт в лавке этого Алекса. Зелье варит, лечит людей. Говорят, у него хорошо получается.

— Это всё?

Отпущенник наморщил лоб, изображая напряжённую работу мысли.

— С ними ещё девчонка была. Дальняя родственница жены одного трактирщика.

— Тоже припыла из Келлуана? — усмехнулся хозяин.

— Да, господин, — кивнул Тиллий. — То ли чья-то служанка. То ли жена. Но теперь с ними не живёт. В лавке только Гернос и Алекс. Слышал, что они любовники.

— Что там было нужно предателю? — нахмурился Минуц.

Собеседник, думая, что спрашивают его, пожал широкими плечами. — Не знаю, господин. Может, спутался?

— Что? — не понял хозяин.

— Принял их за кого-то другого, — пояснил тот.

— Почему ты так решил?

— Уж больно скоро он оттуда выскочил.

И опять рассуждения отпущенника показались Сентору правильными. Неужели он не так глуп, как хочет казаться?

— Разузнай об этой парочке побольше, — подумав, приказал хозяин. — Вдруг удастся понять, на кого они похожи?

— Слушаюсь, господин.

— И выясни, где прятался Вул после того, как сбежал из дворца.

— Да, господин, — кивнул Тиллий. — Но для таких розысков нужны деньги.

— Ты же ещё не всё серебро предателя на одежду потратил? — усмехнулся Корнелл. — Вот и воспользуйся тем, что осталось.

— Слушаюсь, господин.

Отпущенник вышел из комнаты, низко кланяясь и грязно ругаясь. Какие демоны заставили его купить новый хитон? Да просто надоело ходить в обносках! Увидел два кошелька с золотом, вот голова и закружилась. Теперь эта толстая сволочь год не даст ему ни гроша.

Спустившись в свою каморку, Тиллий переоделся в старую засаленную одежду. С тоской посмотрел на серебряную цепочку и тоже убрал её в сундук под лежанку.

Он весь день мотался по городу, встречался со знакомыми, поил и кормил их. Но так и не отыскал нору, где прятался бывший секретарь Сентора Минуца. В Нидосе оказалось слишком много укромных местечек. Правда, ему удалось выяснить, что Алекс уже бывал в городе. Почти год назад он сопровождал второго пророка храма Сета в Абидосе в загадочном путешествии на восток, откуда тот привёз какую-то келлуанскую реликвию. Во время краткого пребывания в Нидосе на гостиницу, где останавливался Алекс с хозяином, напали налётчики. Выслушав Тиллия, хозяин сказал, что столь давние события его не интересуют, и отпущенник расстроился ещё сильнее. Чтобы хоть как-то поднять настроение, он отправился в караулку, надеясь отыграться в кости.

Увы, но боги в этот день явно забыли против Тиллия Сентория. Он опять всё проиграл и даже остался должен. Под ухмылки стражников, которые не слишком жаловали бывшего раба, отпущенник направился к двери, собираясь хотя бы напиться на ночь.

— Постой! — окликнул его один из воинов. — Ты не видел сумасшедшего Акмена? Он вроде последнее время около твоего хозяина вертелся?

— Нет, — мгновенно насторожился Тиллий. — Пропал куда-то старикашка. А что?

— Его тут спрашивал какой-то парень, — стражник аккуратно уложил выигрыш в кошелёк. — Я думал, может, ты знаешь, куда он делся?

— Клад Сепиона ищет, — сказал кто-то.

— Или нашёл и не знает, что с ним делать! — поддержал второй.

Воины заржали. Отпущенник натужно улыбнулся.

— Кому понадобился старый дурак?

Стражник равнодушно пожал плечами.

— Молодой какой-то в дорогом плаще, богач. Вроде рожа знакомая, а кто — не помню.

— Если вдруг вспомнишь, скажи? — попросил Тиллий.

— Зачем тебе? — удивился воин.

— Да хозяин тоже про него спрашивал, — стараясь говорить, как можно равнодушнее, пояснил отпущенник. — То у него секретарь пропадает, то архивариус. Может этот парень что-нибудь знает? Ты уж постарайся.

— Да жалко что ли, — развёл руками мужчина. — Если вспомню, скажу.

— Вот и хорошо.

Тиллий вышел, вздохнул прохладный, вечерний воздух и задумался. Сообщить хозяину о неожиданном интересе неизвестного к Акмену или сначала выяснить всё самому?

Несмотря на то, что Гернос так и не поверил, что родичи подослали к нему убийцу, он перестал подтрунивать над постоянной настороженностью Алекса и не возражал, когда тот сопровождал его повсюду.

Пришлось всё же совершить ещё несколько визитов в «Сладкий родничок». Они приходили днём, когда основной рабочий персонал публичного дома ещё спал, и даже охранник, храпевший в своей каморке у входа, не считал нужным просыпаться для встречи лекаря.

Дверь им открывала Синица и сразу провожала в знакомую комнатку, где хозяйка борделя устроила импровизированный лазарет, поставив ещё одну лежанку. Теперь лекарь чуть протискивался между ними. У раненой в грудь девушки, чьего имени им так и не сказали, развилась горячка. Евнух поил её какими-то вонючими зельями, делал инъекции, приматывая бинтами к надрезам на коже смоченные в лекарстве тряпочки.

Жаворонок быстро шла на поправку. Первые пару дней она плакала и переживала за своё лицо, но по мере того как спадала опухоль, постепенно успокаивалась. Тем более что хозяйка, убедившись в том, что шрам не бросается в глаза, если его чуть прикрыть волосами, пообещала рабыне оставить её у себя. Девушка неустанно благодарила Герноса и Алекса за своё чудесное избавление от участи портовой шлюхи.

Во время пятого визита их встретила сама госпожа Далная, закутанная в халат и мало походившая на содержательницу борделя. Несмотря на явно бальзаковский возраст, она сумела сохранить стройность фигуры и даже некоторую привлекательность. Хмуря помятое после сна лицо со следами косметики, она равнодушно выслушала Герноса, с любопытством разглядывая Алекса.

Тот, наконец, сумел одеться по своему вкусу. Полотняные штаны табачного цвета, перехваченные завязками чуть ниже колен, просторная куртка из двойного полотна с широкими рукавами и множеством карманов поверх белой льняной рубашки. Замечая, что меч слишком привлекает внимание, юноша перестал его брать, обходясь метательными ножами и кинжалом, заткнутым за широкий кожаный пояс. И хотя его внешний вид резко отличался от окружающих, сам себе Александр очень нравился.

Отвернувшись от него, хозяйка пригласила их выпить по стаканчику. Во внутреннем дворике стояли несколько столиков в окружении высоких лежанок с гнутыми спинками. Женщина уселась на невысокую скамеечку у стены и радушным жестом пригласила их расположиться рядом. Синица принесла поднос с тремя затейливо расписанными глиняными чашами. Ожидавший получить заказ на изготовление бюстгальтеров Алекс оказался сильно разочарован.

— Вы слышали о золотой настойке Исид? — спросила Далная, едва гости сделали по глотку.

— Средство против нежелательной беременности, — ответил Гернос.

— Мне его поставляет один человек, — сказала хозяйка. — Говорит, что прямо из мастерских храма Баст и поэтому очень дорогое.

Она чуть сморщила носик, на миг став похожей на Николь Кидман.

— Не могли бы вы изготовить эту настойку?

— Мне никогда не приходилось её делать, — покачал головой евнух.

— Жаль, — разочарованно вздохнула Далная. — Придётся переходить на более дешёвые средства.

— Неважно пошли дела? — поинтересовался Алекс.

— Как обычно, — равнодушно пожала плечами хозяйка. — Просто поставщик неожиданно поднял цену.

— У меня с собой есть кое-какие записи, — проговорил лекарь. — Возможно, там есть нужный рецепт.

Женщина встрепенулась.

— Поищите, буду признательна.

— Но понадобятся кое-какие редкие травы, — предупредил её Гернос.

— Неплохо бы найти независимого поставщика, — встрял в разговор юноша. — Лучше всего кого-нибудь из келлуанских капитанов с юга страны.

— Контрабанда, — понимающе кивнула хозяйка.

По законам Келлуана только государство могло торговать с Нидосом. Но Келл-номарха и его царедворцев интересовали лишь крупные сделки. Это приносило много неудобств и приводило к широкому распространению контрабанды, с которой вяло и бессистемно боролась портовая стража.

— Трава всё же не золото, не серебро и даже не ткани, — продолжил Александр. — Вряд ли она сильно заинтересует писцов Келл-номарха? А для нас это стало бы большим подспорьем.

— Я поговорю с нужными людьми, — пообещала женщина. — Может быть, и отыщется такой человек.

— Будем ждать, — Алекс улыбнулся как порядочный бизнесмен новому торговому партнёру, хотя это оказалось совсем не то, на что он рассчитывал.

Вернувшись в лавку, они сели завтракать. После неприятного разговора с Айри юноша перестал ходить в «Весёлый омар».

Странная неприязнь девушки удивила и обидела. Теперь он мог целыми днями не вспоминать о её существовании, прячась за грудой дел и забот. Но как только наступал вечер, и он укладывался на свой тощий матрас, мысли с неизбежным постоянством возвращались к Айри, наполняя ночи тревожными снами и дурными мыслями. Александр как наяву видел её смуглую кожу, ощущал призывный взгляд карих глаз и даже чувствовал запах, отдававшийся истомой во всём теле. Гернос прекрасно видел его состояние и не раз приглашал навестить харчевню. Но парень упрямо отказывался, невольно принуждая и евнуха питаться всухомятку.

Ему казалось, что Айри наконец-то нашла своё место в этом городе и теперь живёт, так как ей хочется со своей тёткой Гарби и её близнецами. С беспокойством он признавался самому себе, что привязался к девушке. Юноша никак не мог решить, чего он опасается больше. Полного разрыва их странных отношений или дальнейшего сближения? Чувства к ней сильно отличались от тех, что он когда-то испытывал к Сайо. Сейчас они казались более плотскими, приземлёнными, лишёнными того ощущения невозможности, что внушала Алексу тонганская принцесса.

Но что если с Айри получится так же, как когда-то с Мерисид? Вдруг на этот раз разочарование окажется ещё сильнее? Что тогда? Наверное, рано или поздно он обязательно повторит подобный опыт. Тем более что предложение продажной любви в Нидосе намного опережало спрос. Только сейчас Александр чувствовал, что ещё не готов к подобным экспериментам.

Возможно, поэтому расставание с девушкой не стало очень большим ударом. Он помог ей уйти от опостылевшего мужа, покинуть страну и перебраться в Нидос. И если здесь Айри решила связать свою судьбу с семьёй Гарби, то это её выбор.

Вот почему юноша и сейчас ответил отказом на предложение названного брата посетить «Весёлый омар».

— Если хочешь, давай сходим пообедать в харчевню к Кирсану на площадь Усатой рыбы? — сказал он, разливая вино. — Варёные бобы у всех одинаковые.

Вдруг дверь отворилась, и в лавку один за другим вошли два здоровых мужика в длинных заляпанных хитонах с массивными дубинками в волосатых руках, украшенных серебряными кольцами.

«Здравствуйте, вы наша «крыша», — промелькнуло в голове у Александра. — Хорошо, что только двое».

Увы, но он ошибся. Вслед за этими появились ещё трое. Такие же важного вида субъекты в грязной одежде с блестящими цацками и большими ножами.

— Хорошее место для торговли отхватил, хозяин, — раздался мягкий с придыханием голос.

Заслонив дверной проём, на них смотрел неприметный мужичок с лысиной, украшенной родимыми пятнами, и мягкой доверительной улыбкой. Поверх сине-красной туники поблёскивала массивная золотая цепь, явно принадлежавшая раньше какому-нибудь келлуанскому пророку.

— Господин Гилл! — Алекс низко поклонился.

Глава местной «братвы» прошёл внутрь и с интересом огляделся. Юноша в свою очередь разглядывал его и не замечал никакого горба.

Из-за очень короткой шеи, широкие плечи казались поднятыми вверх и создавали впечатление, что мужчина всё время сутулится.

— Проходите! — засуетился юноша. — Прошу вас, садитесь. Не желаете вина?

— Заткнись, — коротко бросил Гилл и, хмыкнув, уселся на лежанку, где Гернос осматривал больных. — Хороший ремонт сделали. Аккуратно всё. Дорого встало?

Его просто распирало от собственного самодовольства, словно богатого спонсора на конкурсе красоты. Когда-то приятное лицо обрюзгло, заплывшие глаза смотрели лениво и снисходительно. Но в глубине их словно угольки под пеплом тлели опасные огоньки.

— Это же Нидос, господин! — проговорил Александр. — Здесь привыкли к самому лучшему.

— Ты глухой или плохо понимаешь? — поморщился незваный гость. — Сколько за ремонт заплатил?

Молодой человек честно назвал сумму, уплаченную Хансу Орунгу.

— Молодец! — неожиданно похвалил его Горбатый. — Не соврал. А то другие начинают прибедняться, изворачиваться. Не люблю я этого. Понял?

— Конечно, господин, — послушно кивнул Алекс, уже надеясь, что встреча закончится обыкновенным сбором дани и назначением ежемесячного оброка.

— А ты, лекарь, чего молчишь? — обратился главный рэкетир к Герносу.

— Вы ни о чём меня не спрашивали, господин, — поклонился евнух, с нескрываемым страхом глядя на собеседника.

Тому, похоже, подобное самоуничижение пришлось по вкусу. Но Александра настораживало поведение многочисленной свиты. Дуболомы как-то странно переглядывались, а на их лицах, не отягощённых излишним интеллектом, то и дело появлялись противные усмешки.

— Ты называешь себя сыном Пелия? — принялся благожелательно расспрашивать Гилл.

— Да, господин. Это мой отец.

— Но сестра тебя не узнала.

— Наверное, забыла, — пожал плечами Гернос. — Меня не было дома тридцать лет.

— Слышал эту историю, — кивнул, сверкнув лысиной, гость. — Будто ты всё это время жил в рабстве у келлуанского мага, где и обучался всякому волшебству.

— Мне не открыты тайны магии, господин, — робко, но с достоинством возразил евнух. — Я лишь лекарь.

— Проверим, какой ты лекарь, — проворчал Гилл и, задрав подол туники, показал на своё волосатое колено. — Что-то тут у меня болит. Ну-ка глянь?

— Сейчас, господин, — с готовностью согласился Гернос, и присев, наклонил голову.

Большой «братан» отвёл ногу под лавку и ударом колена отбросил ничего не подозревавшего лекаря к прилавку. Тот вскрикнул, хватаясь за разбитый в кровь нос. Двое рэкетиров тут же подхватили его под руки, и один из них прижал к жилистой шее евнуха нож.

— Сладко поёшь, сопляк, — с ласковой угрозой проговорил Горбатый. — За дурака меня держишь?!

— Что вы, господин! — пробормотал Александр, лихорадочно соображая.

Между ним и Гиллом расположились трое здоровых, настороженно следивших за ним мужиков. Убить их ещё можно успеть, но вот прорваться к вожаку, вряд ли. Узкое помещение лишает его свободы манёвра. А значит, другие пятеро вполне успеют порезать их с Герносом на куски. Это только в голливудских фильмах «плохие парни» подбегают к главному герою за оплеухами по очереди. В жизни враг, как правило, наваливается сразу толпой.

Алекса сильно насторожили предпринятые авторитетом меры предосторожности и многочисленная группа поддержки. То ли это его обычная манера, то ли он каким-то образом пронюхал о его способностях? Хотя, в последнее время он в Нидосе ни с кем не дрался.

— Знаешь, что я делаю с теми, кто оскорбляет меня и мою семью? — гнусно усмехнулся Гилл.

— Думаю, ничего хорошего, — пробормотал юноша. — Но разве я осмелюсь?

— Пирм! — рявкнул собеседник.

Один из бандитов взмахнул дубинкой. Александр успел вскинуть руки и чуть повернуть голову, так что удар пришёлся по касательной, срывая кожу с головы.

— Я знаю, кто и что говорит на моих улицах! — гремел голос Горбатого. — В каждом доме, в любой загаженной дыре!

— Но я же не знал, что вы знаете! — пробормотал юноша, стоя на коленях и обхватив руками голову.

Как он и рассчитывал, подобные слова не могли не вызвать улыбки у местного Дона Корлеоне. По свите пробежали короткие смешки.

— Я хотел побеседовать с твоей сестрой, чтобы она объяснила тебе, кто здесь хозяин. Но оказалось, что эта девка тебе не сестра. Так?

— Так, господин, — он уже сейчас мог воспользоваться одним из метательных ножей на запястье, но даже удачное попадание не спасёт их с Герносом от расправы. Единственный шанс уцелеть, это взять в заложники самого Гилла. Но для этого тот должен подойти хотя бы ещё на пару шагов!

— И даже не любовница! — Горбатый с деланным удивлением развёл руками. — Я прав?

— Да, господин, — всхлипнул Алекс, горячо молясь: «Ну, что тебе стоит! Встань и иди! Всего два шага! Давай! Ну! За папу, за маму».

— Вот поэтому мне пришлось идти к тебе самому, — продолжал гость. — И за это ты мне отдашь свои игрушечные ножики. Я подарю их дочке.

Свита захихикала.

— Если она у меня будет, — добавил Горбатый, почему-то вызвав у сообщников приступ хохота.

— С радостью, господин! — Александр взялся за завязки браслетов и попытался встать. Но тут один из бандитов положил ему дубинку на плечо.

Молодой парень с наглой улыбочкой вырвал ножи из рук и отнёс их Гиллу.

— Железо, — разочарованно пробормотал тот, обнажая короткий клинок. — Я думал чёрная бронза. Ты же в Келлуане жил!

Поскольку ответа не спрашивали, юноша промолчал.

— Ты меня разочаровал! — тоном капризной блондинки протянул Горбатый. — Получается, я зря сюда пришёл? Или нет?

— Конечно нет, господин, — торопливо ответил Алекс. — Вы указали на мою ошибку, и я её понял.

— Хорошо говоришь, — одобрительно кивнул мафиози, выпятив губу. — Приятно слушать. Так и быть. Оставлю вас с любовником в живых. Доволен?

— Пусть боги будут к вам благосклонны, господин! — облегчённо проговорил юноша, чувствуя, что на сегодня они ещё легко отделались.

— А за то, что своим поганым ртом хаял мою семью, заплатишь штраф! — он выдержал картинную паузу. — Сорок рахм ежемесячно!

— У нас нет таких денег! — возопил Александр, чувствуя, что должен хотя бы сделать попытку снизить дань. Иначе получится совсем не по-нидосски.

Горбатый кряхтя встал, расправил тунику.

— Не понимают люди хорошего обращения!

— Но мы найдём, господин! — торопливо затараторил юноша. — Обязательно найдём.

— Куда же ты денешься! — презрительно усмехнулся Гилл, направляясь к двери. — Заканчивайте тут.

Гарби оказалась права! Алекс забыл о ней, занявшись своей новой игрушкой. Он устроил в лавке дорогущий ремонт, о котором со смехом и затаённой завистью рассказывали посетители «Весёлого омара». Заказал у мастера Микароса какую-то необыкновенную мебель, щедро разбрасываясь серебром и вызывая глубокую неприязнь Айри.

Но окончательно девушка разочаровалась, когда узнала, что он навещал «Сладкий родничок». Эдаю кто-то рассказал, что часть платы за лечение одной из девок Далнаи Алекс брал натурой, наведываясь туда каждое утро. Получается, что она для него хуже, чем последняя потрёпанная шлюха?! Чёрное облако жгучей ревности застлало душу Айри. Девушка уже не плакала. Ей хотелось рычать от злости и выцарапать ему бесстыжие голубенькие глазки. Но самым обидным оказалось то, что этот сластолюбец даже не подумал скрывать от неё свои похождения! И ради этого бесчувственного мерзавца она бросила Келлуан и положение супруги первого пророка храма Сета?!

Только усталость и присутствие посетителей в харчевне помешали Айри устроить парню полноценный скандал. Но всё же она высказала всё, что о нём думает.

Глядя, как Алекс выскочил из харчевни, так и не доев свои бобы, девушка не смогла удержаться от довольной улыбки. Хватит! Довольно он поиграл её чувствами. Пора позабыть этого неблагодарного остолопа и подумать о будущем.

Айри в тот же вечер выстирала и убрала его платье и стала ходить в стареньком хитоне Гарби. Увы, но этих здравых мыслей хватило ровно на два дня. На третий она уже стала переживать, озабоченная долгим отсутствием Алекса, тем более что даже Гернос перестал заходить в «Весёлый омар». Эдай сказал, что они теперь покупают еду у уличных торговцев или в харчевне на площади Усатой рыбы.

— Я же говорила, что он тебя бросит, — с плохо скрываемым удовольствием заявила Гарби, кормя близнецов. — Хвала богам, что это случилось так скоро.

— Почему? — удивилась девушка, развешивая по комнате пелёнки. Теперь она носила их к колодцу и стирала там, чтобы не таскать воду на третий этаж.

— Ты не успела к нему привыкнуть, — охотно пояснила женщина. — Значит, легче будет забыть.

Айри оставалось только молча соглашаться с её словами. Хорошо ещё теперь Гарби почти перестала зудеть, стараясь лишний раз не напоминать об Алексе, и девушка спокойно засыпала, измотанная бесконечными трудами.

Но сегодня она испытывала какое-то беспокойство, связанное с незапланированным визитом в харчевню двух «гиен». Обычно ежемесячные сборы «за охрану» забирал другой человек. А эти подручные Горбатого Гилла заявились вечером и, красуясь серебряными цепями, уселись за стол, требуя вина и хозяина.

Едва услышав о них, тот взял кувшин радланского и поспешно заковылял в зал. Пока Айри и мальчишка-помощник убирались, он что-то горячо доказывал гостям, не забывая подливать вина. Скосив глаза, девушка заметила, как муж Гарби сунул одному из гостей маленький кожаный мешочек. Тот взвесил его на ладони и, кивнув приятелю, посмотрел на Айри. Она торопливо отвела глаза и прикрикнула на Соласа, лениво возившего по полу веником.

Едва «гиены» ушли, девушка поинтересовалась:

— Зачем они приходили?

Обычно словоохотливый Эдай на этот раз ничего объяснять не стал.

— Тебя это не касается.

Айри рассказала Гарби о «гиенах». Та понимающе кивнула и, взяв с неё обещания молчать, объяснила:

— Через них муж достаёт дешёвое вино и оливковое масло.

Торговля этими продуктами обкладывалась солидной пошлиной, поэтому владельцы кабаков и харчевен искали возможность заполучить их подешевле через контрабандистов.

Слова женщины звучали очень правдоподобно, но девушке казалось, что разговор «гиен» с Эдаем как-то касался и её.

Следующий день начался как обычно, посетители приходили, торопливо завтракали и спешили на работу в лавки, мастерские или в порт. Чем-то очень довольный хозяин беззлобно покрикивал на них с Соласом, рассказывал похабные истории и сам первый смеялся над ними.

Она устало собирала со столов грязные тарелки, когда громко хлопнула дверь. Айри хмуро посмотрела на запоздалого посетителя. Худой мужчина стоял у входа, оглядывая зал. Когда их глаза встретились, девушка узнала соседа Алекса по дому Сарвия Корнелла. Кажется, его зовут Попид Ветулин?

Лавочник несколько секунд смотрел на неё, словно не решаясь сделать первый шаг. Сердце Айри ёкнуло в тревожном предчувствии.

Огибая столы, мужчина подошёл к ней.

— Ты… женщина Алекса?

Она могла бы поспорить по поводу названия, но только кивнула.

— Его побили, — Ветулин понизил голос. — Очень сильно.

— Кто? — чуть шевеля губами от страха, спросила Айри.

— Приходил Гилл Горбатый со своими «гиенами», — лавочник пожал плечами. — Вот и всё, что я знаю.

— Постой! — девушка схватила его за руку. — Это он тебя послал?

— Нет, я сам пришёл, — возразил мужчина. — Подумал, ты должна знать.

Айри бросилась на кухню.

Эдай сидел у очага, поглаживая покалеченную ногу, что-то мурлыча себе под нос и потягивая вино. На столе лежало мелко нарубленное мясо и лук.

— Алекса избили! — вскричала девушка.

Хозяин харчевни поднял светившееся улыбкой лицо.

— Кого?

— Алекса! — она топнула ногой. — Люди Горбатого!

Мужчина нахмурился, тяжело поднялся, опираясь рукой о стол, и хохотнул:

— Твоего льва поколотили гиены?

— Я должна узнать, что с ним! — глядя ему в глаза, сказала Айри.

— Иди, — легко согласился Эдай. — Только не задерживайся. Скоро народ на обед потянется.

Последние слова он уже прокричал ей вслед.

Выскочив из харчевни на улицу, девушка зажмурилась от бьющего в лицо солнечного света. На глазах выступили слёзы. Она вытерла их тыльной стороной ладони и почти побежала по улице. Что с ним? Как он? Покалеченный, живой? Или уже нет? «Он обязательно выживет, — думала Айри. — Должен! Ведь его так любят боги!».

Все обиды, ревность и злость моментально куда-то испарились, упрёки и жалобы вылетели из головы, уступая место нетерпению и пугающему предчувствию возможной потери.

Она заметила неподалёку от закрытых ворот лавки Алекса четырёх женщин, о чём-то возбуждённо переговаривавшихся и размахивавших руками. «Налетели, вороны!» — с тягучей злобой подумала девушка, невольно опуская голову. Горожанки притихли и уставились на неё. А ей так хотелось обругать их, крикнуть что-нибудь обидное или даже запустить камнем. Лишь бы не видеть этих ожидающих физиономий: «Как будто в цирк пришли!»

Скрипнув зубами, девушка забарабанила в калитку.

— Мы не принимаем! — донёсся сверху голос евнуха.

— Открывай! — голос её сорвался на визг. — Это я, Айри!

— Что ты тут делаешь?

— Открывай! — бушевала девушка, барабаня по дереву крепкими кулачками. — Сейчас же!

— Погоди, я спущусь, — еле слышно отозвался Гернос.

Зрительницы тут же стали перешёптываться.

Едва калитка на створке ворот приоткрылась, она бросилась вперёд, заталкивая внутрь растерянного евнуха. Левую сторону его лица украшал огромный синяк, из ноздрей торчали свёрнутые тряпочки, а на шее алела длинная царапина.

— Как он? Живой? Что молчишь?

— Живой, — растерянно пробормотал Гернос. — А что тебе нужно?

— Ты ещё спрашиваешь! — взвизгнула девушка и оглянулась. — Где он?

— Наверху.

Айри впервые оказалась в лавке после ремонта. Ровная дощатая перегородка, широкий прилавок, за ним проход, на стене многочисленные полки с травками, корешками и какими-то снадобьями в глиняных плошках. Разбитый в дребезги стул, табуретка, кушетка со сломанной ножкой, открытый сундук и разбросанные по полу тряпки. Всё это моментальной картиной запечатлелось у неё в глазах, не вызывая никаких чувств. Девушка почти бегом поднялась по крутой лестнице. В чистой просторной мансарде не было почти ничего, кроме двух постелей. На одной из них под узким окном лежал Алекс в своих смешных коротких штанишках. На теле багровели многочисленные синяки и ссадины. Над правым глазом вздулась огромная, багровая опухоль, на голове белела свежая повязка. Айри показалось, что широкая грудь не вздымается, а сам он или без сознания, или вообще мёртв. У изголовья девушка увидела расстеленную на полу белую тряпку с разложенными по ней хирургическими инструментами, рядом стояла большая деревянная шкатулка и кувшин.

Губы у Айри задрожали, ноги подломились. Она рухнула на пол и громко, в голос заревела, заламывая руки:

— Что они с тобой сделали?!

— И вовсе незачем так орать, — очень тихо прошептал юноша, приоткрыв левый глаз.

Она так и застыла с открытым ртом. Алекс приподнялся на локте.

— Эти сороки ещё там?

Гернос осторожно выглянул из окошка.

— Ушли.

— Тогда делай, что должен.

Евнух отстранил всё ещё не успевшую прийти в себя девушку и взял в руки маленький нож из чёрной бронзы.

— Это больно, — предупредил лекарь. — Может быть, съешь горошину?

— Режь, — поморщился парень.

Гернос вскрыл опухоль над глазом и стал собирать кровь скомканной тряпкой. Алекс шипел и говорил какие-то непонятные слова. Наверное, ругался.

— Что у вас произошло? — требовательным шёпотом спросила Айри.

— Приходил Гилл Горбатый, — объяснил евнух. — И с ним шестеро.

— Осторожно, коновал! — скрипнул зубами юноша.

— Прости! — встрепенулся лекарь. — А кто такой коновал?

— Лошадиный палач, — буркнул Алекс, морщась от едкой мази.

— И что случилось? — девушка тронула Герноса за руку.

— Вначале спокойно разговаривали, — продолжил тот. — Потом один приставил мне нож к горлу, а остальные набросились на Алекса.

— За что?

— Я его мерзавцем назвал, — ответил юноша. — А добрые люди, видно, передали.

— Где? Когда?

Евнух рассказал о покалеченной девушке из «Сладкого родничка», о разговоре с рабыней.

— Вот эта дрянь и передала.

— Вряд ли, — с сомнением покачала головой Айри. — Не станет рабыня говорить такие вещи. Это либо сама хозяйка, или вас ещё кто-нибудь слышал.

— Какая теперь разница! — пробормотал парень, присаживаясь. — По морде вот опять надавали.

Он сплюнул и с яростью прошипел:

— Да что это за жизнь?! Куда не приеду, первым делом получу звиздюлей! Хорошо хоть этих мудаков много было.

— Хорошо!? — гневно вскричала девушка, и тут же испугавшись, зажала рот рукой.

— Конечно, — Алекс кивнул и скривился от боли. — Они просто мешали друг другу. Ну и мне пришлось повертеться, чтобы сохранить всё самое важное в целости.

Он потрогал голову, посмотрел вниз и вздохнул.

— Это ерунда. А вот сорок рахм в месяц — это проблема.

— Сорок!!! — вытаращила глаза Айри, переведя взгляд на Герноса. Тот складывал инструменты в неглубокую бронзовую миску.

— Сорок.

— Да Эдай всего десять платит! Гилл что с ума сошёл?

— Это штраф, — скривился молодой человек. — За то, что непочтительно отзывался о его семейке.

— Они забрали почти всё ценное, — сообщил евнух. — Еле уговорил оставить мне инструменты для работы.

— За что же такие напасти? — пролепетала ошарашенная девушка. — Шестьдесят рахм в месяц! Да что же творится в этом поганом городе, могучая Анук?!

— Тише! — шикнул Алекс. — Он преувеличивает. Кое-что осталось.

— Только кувшин с брагой, бронзовый котёл да твоя жаровня, — проворчал евнух, ставя миску на подставку, заливая её водой и поджигая стеклянный светильник.

— Не взяли оружие, ткани, — юноша усмехнулся. — И кое-что ещё.

— Что же делать? — с обречённой усталостью спросила Айри, подавленная всем происходящим. — Куда мы теперь?

— «Гиены» грозили убить, если попробуем сбежать, — сказал евнух.

— Пугают, — отмахнулся Алекс. Потом уселся поудобнее и прошептал. — Если уж сматываться отсюда, то только решив эту проблему.

— О чём ты? — не поняла девушка.

— Как-то надоело, что меня всё время бьют, — на его разбитых губах появилась капелька крови. — Пора научиться отдавать долги вовремя.

Гернос открыл стоявший на полу сундучок, достал из коробочки жёлтую горошину. Парень проглотил лекарство, запив его глотком вина.

— Какие долги? Какие проблемы? Чего решать? — всхлипывала Айри. — Когда ты будешь говорить по-человечески?

— Никогда, — улыбнулся юноша.

— Ты хочешь убить Горбатого? — догадался евнух.

— Нет, — возразил Алекс. — Обоих. Отца и сына.

— Бровастый Лион — большой человек в Нидосе, — напомнил лекарь. — Советник.

— Плевать!

— О великие боги и мать Исид! — всплеснула руками девушка. — Как ты это сделаешь в центре города? У них полон дом народа! Рабы, слуги.

— Ещё не знаю, — ответил юноша. — Но валить надо обоих гадов сразу.

Он окинул взглядом притихших спутников.

— Вам нет необходимости встревать в это дело.

— Но…, — встрепенулась Айри.

— Помолчи! — властно прервал её молодой человек. — Лавка останется Герносу. Ты не должен отвечать за мои действия. Скажешь, что ничего не знал. Промурыжат маленько и отпустят, потом вернётся из плаванья Танал сын Клапа, и ты получишь назад свой дом.

Евнух смутился.

Алекс перевёл взгляд на девушку.

— Горбатый знает, что ты мне не сестра и не любовница. Если сейчас уйдёшь, я не обижусь. Эдаю и Гарби ты пока нужна. В обиду они тебя не дадут. Я не спрашиваю ответа сейчас. Серьёзно подумайте до завтрашнего утра.

— Ты хочешь, чтобы мою душу после смерти не пустили на Поля блаженных? — грустно улыбнулась девушка, удивляясь глупости этого умного мальчишки. — Разве я могу предать того, кто не раз спасал мне жизнь?

Она наклонилась к нему.

— Помнишь, что я сказала там, на Лауме? Когда мы с Другом догнали твой корабль?

Скулы у Алекса окаменели. Левый глаз заблестел, а из правого по щеке поползла розовая капля смешанной с кровью слёзы.

— Я с тобой, — голос Айри дрожал от переполнявших её эмоций. Если он не нуждается в ней как в любовнице, она станет подругой, сестрой и даже матерью.

— Я тоже перед тобой в долгу, — Гернос поправил чашку с водой. — Если придётся убегать из города, поплыву с тобой. Даже простым вольным гребцом.

Кивнув, молодой человек прикрыл глаза ладонью.

— Скажи, что нам делать?

— Тут надо подумать, — пробормотал Алекс, укладываясь на постель и поворачиваясь лицом к стене. Девушка увидела на его спине новые ссадины поверх затянувшихся рубцов.

— А пока вы должны всех убедить, что мне очень плохо, — продолжал он, не оборачиваясь. — Ни один человек не должен знать, что я скорее жив, чем мёртв. Ни Гарби, ни Эдай. Никто!

— Понятно, Алекс, — кивнула Айри.

Гернос поднялся, девушка тоже встала.

— И откройте тайник в сундуке, — уже полусонным голосом проговорил им вслед молодой человек.

— Какой тайник? — удивился евнух.

Айри взяла его за руку и потянула к лестнице.

С лёгким щелчком открылась панель. Девушка поддела её остриём ножа, и на пол, глухо звякнув, упал свёрток тончайшего келлуанского полотна. Она развернула его и увидела три маленьких золотых слитка.

— Не знал, что у него есть такие деньги, — обиженно пробормотал Гернос.

— Я тоже, — буркнула Айри.

— Он и тебе не доверяет? — удивился евнух.

— Алекс никому не доверяет, — усмехнулась девушка, гадая, как бы поменять золото на серебро, не привлекая к себе внимания. — Но никого не предаёт.

Вдруг она посмотрела на хромавшего собеседника.

— А как же вы тут одни? Он…, — Айри сглотнула образовавшийся в горле ком. — Ты чуть живой?

— Как-нибудь, — потупил глаза Гернос.

— У вас даже воды нет! — она всплеснула руками.

— Они всё вылили.

— Я скоро приду, — пообещала девушка. — Сменяю золото, принесу чего-нибудь поесть и останусь с вами.

— А как же Гарби? — встрепенулся евнух.

— Ничего с ней не случится! — махнула она рукой. — Выкрутится как-нибудь, пока тебе не станет лучше.

Айри сунула один слиток под хитон.

— Остальные спрячь, могут пригодиться.

На улице её окликнул Ветулин.

— Как дела у Алекса? — спросил он, выглянув из лавки и воровато оглядываясь.

Хорошо помня полученные наставления, девушка буркнула:

— Плохо.

— Ты так и уйдёшь? — нахмурился мужчина.

— Надо предупредить Эдая, — ответила Айри, и чуть поколебавшись, попросила. — Пожалуйста, пусть твоя жена принесёт им воды?

— Я пошлю её на колодец, — пообещал сосед.

— Мне жаль, — пробормотал супруг Гарби, пряча глаза. — Но кто будет работать в харчевне и помогать жене с близнецами?

Девушка едва не задохнулась от возмущения.

— Алекс едва живой, и Гернос чуть ходит. А он, между прочим, помог твоим сыновьям на свет появиться!

Мужчина попятился от такого напора и упёрся спиной в стол.

— Никто не заставлял его болтать что попало о советнике Лионе! Почему ты должна страдать за него?

— Потому что он спас мне жизнь! — заорала Айри, схватив маленькую сковороду на длинной ручке. — И потому, что он вот-вот умрёт. А я не такая неблагодарная как ты, одноногий козёл!

Глаза Эдая вспыхнули злобой, но вдруг он успокоился. Почесал бороду.

— Говоришь, Алекс умирает!

— Да! — она тоже понизила голос. — Гернос тоже очень плох. Я помогу ему немного оправиться и вернусь.

— Ладно, — словно делая громадное одолжение, махнул волосатой рукой мужчина. — Только Гарби предупреди.

— Спасибо тебе! — обрадовалась девушка.

— Ещё раз обзовёшь меня «козлом» — получишь в морду, — пробурчал на прощание Эдай.

— Больше не буду! — убегая, крикнула Айри.

Молодая мамаша едва не ударилась в слёзы, когда девушка сообщила, что должна уйти. Она разразилась гневной речью об Алексе. Но моментально успокоилась, когда узнала, что Алекс чуть ли не при смерти. Внимательно выслушав Айри ещё раз, женщина, повздыхав, согласилась с тем, что та должна помочь Герносу встать на ноги.

— Я попрошу у соседа снизу рабыню на пару дней.

— Лучше на три, — поправила её девушка. — На всякий случай.

— Хорошо, — Гарби улыбнулась. — Иди и возвращайся скорее. Да хранят тебя боги.

Спускаясь вниз по лестнице, Айри поняла, что женщина с нескрываемой радостью узнала о возможной смерти Алекса. Он, конечно, паршивец, но как можно желать смерти тому, кто не сделал тебе ничего плохого?

У самых дверей её окликнул стражник:

— Твоего парня побили?

— Да, — кивнула девушка. — Здорово.

— Жаль, — вздохнул здоровяк. — Пусть боги помогут ему выжить.

Как ни торопилась Айри скорее попасть к любимому, но первым делом необходимо поменять золото на серебро. Чтобы не привлекать к себе внимания, она не пошла к менялам у Дворца Ста и не стала обращаться ни к кому из знакомых, а прямиком направилась к скупщику краденого, с которым когда-то имела дела ещё Шило.

Хозяин лавки, молодой улыбчивый ольвиец, услышав условленную фразу, проводил девушку вглубь помещения, где в глухой тёмной каморке сидел за столом могучий даросец. Хорошая память — необходимое условие для успешности этой деятельности, поэтому он сразу узнал Айри, но верный традициям ничего спрашивать не стал. Взвесив слиток, скупщик выдал за него ровно половину официальной цены. Зато ни одна живая душа не узнает, что она принесла сюда.

Алекс ещё спал. Гернос торчал в своём закутке, изготовляя какую-то чудодейственную мазь. Он выбрался оттуда, когда девушка, убираясь, наткнулась в углу на большой, обмотанный тряпками горшок.

— Мы хотели сделать огненную воду, — объяснил евнух, хромая к единственной уцелевшей табуретке.

Айри возилась у жаровни, раздувая угли под котелком. Видя, что Гернос хочет какое-то время посидеть с ней, девушка задала вопрос, мучивший её все последние дни.

— Когда вы ходили в «Сладкий родничок», Алекс там… — Она опустила глаза. — Ну… с кем-нибудь…

— Ты хочешь знать, не резвился ли он там со шлюхами? — улыбнулся одной стороной рта евнух.

— Да! — честно призналась Айри и, уперев руки в бока, с вызовом посмотрела на собеседника.

— Нет, — покачал головой тот. — Он охранял меня. Я над этим смеялся, а оказалось зря.

Выслушав рассказ о неудавшемся нападении, девушка вновь завела разговор о своём.

— Но мне говорили…

— Люди много чего говорят, — поморщился Гернос. — Не знаю, почему он не обращает внимания на такую красавицу как ты, но ему точно не нужен старый потрёпанный евнух.

Он засмеялся мелким противным смехом.

Айри взялась за веник.

— Но он хотя бы иногда обо мне вспоминал?

Собеседник задумался.

— Неужели ни разу?! — охнула девушка, чувствуя, как облегчение вновь сменяется обидой.

— Как-то говорил, — промямлил евнух. — Что тебе очень хорошо у Гарби, если ты так с ним разговариваешь.

— Как я с ним разговариваю?! — вспыхнула праведным гневом Айри. — Что ещё ему не нравится?!

— Ну, — замялся Гернос. — Я не знаю. Это ты лучше сама спроси.

— Нет, ты мне скажешь, что он там наболтал! — девушка вскрикнула, но быстро перешла на тихий злой шёпот. — Чем это ему не понравились мои разговоры?!

— Тихо! — испугался евнух. — Ничего такого он и не сказал…

— Говори! — она топнула по мелкой луже, сохранившейся в неровности пола, и вода брызнула во все стороны.

— Ну, если это для тебя так важно, — он развёл руками. — Алекс сказал, что ты ведёшь себя так, как будто он сделал что-то плохое. И больше ничего!

— Сделал плохое! — передразнила Айри. — Да он ничего не сделал!

Выплеснув раздражение, она принялась готовить еду. Дым от сгоревших углей собирался под потолком и медленно выходил сквозь распахнутую створку ворот. Проходившие по улице люди с интересом заглядывали в лавку, но зайти не решился ни один.

Хотя Гернос уверял, что раньше к нему приходили человек по десять, сегодня посетитель оказался всего один. Доверенный раб Сарвия Корнелла Апера очень интересовался состоянием здоровья арендатора помещения, принадлежавшего его господину. Айри проводила Мыслиша наверх. С трудом выговаривая слова, то и дело останавливаясь, чтобы набраться сил, Алекс заверил, что плата за следующий месяц будет внесена вовремя и полностью.

— Откуда вы возьмёте серебро после такого…, — раб крякнул. — Происшествия.

Юноша приподнял голову.

— Мне дадут взаймы, и я сполна рассчитаюсь с господином Корнеллом.

Он упал на подушку.

— Передай своему хозяину, что его финансовые интересы в этом месяце не пострадают. А что будет дальше, знают только боги.

Мыслиш пожелал Алексу скорейшего выздоровления и, хмурясь, покинул лавку.

Девушка попробовала суп, и удовлетворённо кивнув, закрыла створку ворот, оставив открытой калитку. Гернос ел прямо за прилавком, а Алексу она отнесла чашку наверх.

Глядя, как он бодро уплетает разваренные овощи, Айри удивилась такому умению притворяться. Только несколько минут назад она сама чуть не поверила, что парень при смерти. «А он вообще когда-нибудь говорит правду?» — внезапно с грустью подумала она.

После еды юноша опять завалился спать. Девушка расстелила себе одеяло рядом с ним, то и дело просыпаясь, чтобы прислушаться к тяжёлому дыханию раненого. Под утро у него, наверное, начались кошмары. Алекс метался, сбросил одеяло и громко скрипел зубами, несколько раз вытолкнув из себя незнакомое слово «Асиона». Айри, проснувшись, смотрела на него, гадая про себя: то ли он звал кого-то, то ли с кем-то спорил?

Утром, когда девушка открыла калитку, чтобы выставить ночной горшок, то увидела перед дверью кошку. Темно-дымчатый зверёк с разорванным в драке ухом сидел возле их ворот и спокойно смотрел на девушку голубыми глазами. Та с суеверным страхом смотрела на него. Все знали, что такие глаза у них очень большая редкость, и они приносят удачу хозяевам. Зверёк прищурился и, задрав хвост, молнией прошмыгнул между ног Айри. Оставаясь в душе келлуанкой, она не посмела помешать священному животному войти в дом.

Кот, а это оказался именно самец, вальяжно прошёлся по лавке и требовательно мяукнул. Гернос, глядя, как зверёк с урчанием гложет рыбью голову, удивлённо спросил:

— А что он здесь делает?

— Пусть останется, — отвела глаза Айри, опуская в кипящий котёл куски рыбы. — Это же священное животное богини Баст. Вдруг принесёт нам удачу?

Евнух спорить не стал, проворчав что-то по поводу глупых сказок и суеверий. Многолетнее пребывание в обществе Повелителя смерти не привило ему почтительного отношения к богам. Девушка немного обиделась и с тревогой гадала, как отнесётся к новому жильцу Алекс. Но тот оказался в полном восторге, да и кот явно благоволил к юноше, сразу же позволив себя погладить.

Несмотря на эти нежности, молодой человек сурово согнал его с постели, когда Айри принесла варёную рыбу. Поблагодарив девушку за завтрак, Алекс попросил её закрыть калитку и собраться для важного разговора.

— Что вы решили? — спросил он, поглаживая мурлыкавшего кота, серой тряпкой развалившегося у него на коленях. — Я могу справиться и один. Но тогда мне придётся уехать, а вы сможете остаться.

— Ты уже слышал мой ответ, — евнух неодобрительно покосился на блаженно зажмурившегося зверька. — Если ты их убьёшь, мне не отвертеться. Никто не спросит, помогал я тебе или нет.

Немного подумав, юноша возразил:

— Можно представить дело так, что ты пытался мне помешать и даже пострадал от этого. Бить буду не больно, но сильно.

Последние слова он произнёс грубым голосом, явно кому-то подражая.

— Нет, — нахмурился Гернос. — Я пойду с тобой.

— А ты? — обратился Алекс к девушке.

— Не задавай глупых вопросов, — буркнула она. — Лучше расскажи, что ты придумал?

— Есть кое-какие мыслишки, — по-волчьи оскалился молодой человек и в двух словах поведал свой план.

— Когда ты собираешься это сделать? — нахмурился евнух.

— Чем скорее, тем лучше.

— Тебе надо хотя бы дней пять полежать, чтобы прошли побои, — безапелляционно заявил Гернос.

— Надо действовать, пока они не прошли, — возразил юноша. — Чтобы никто на меня и подумать не мог. А сил хватит. Я знаю, где их взять.

— Алекс, могут пострадать невинные люди, — предупредила Айри.

— Вряд ли, — с сомнением покачал головой парень, и отодвинув кота, взял нож. — Смотри, дом Лиона воротами выходит на центральную улицу. Если погода не изменится и не подует сильный южный ветер, огню ни за что не перебраться на нашу сторону. Позади него стройка. Там только начали возводить стены. Даже дерево на стропила ещё не привезли. Справа — дом купца Мафасука, его прачечная и красильня под черепичной крышей. Слева — широкая улица, а за ней глухая стена трёхэтажного дома. Людей я постараюсь предупредить. Ну, а если кому не повезёт.

Он развёл руками.

— Значит, так распорядились боги.

Его спутники молчали, подавленные жестокостью замысла.

— Поджигателей убивают на месте, — сказала девушка.

— Для этого меня надо будет ещё поймать, — самодовольно усмехнулся Алекс.

— Очень рискованно, — покачал головой Гернос.

— Другого способа добраться до отца и сына — нет, — вздохнул юноша. — Если я просто войду туда ночью, как в подземелье Повелителя смерти, придётся не оставлять свидетелей. А я не хочу устраивать резню там, где её можно избежать.

— Тогда, может быть, не стоит этого делать вообще? — робко предложил евнух. — С этим золотом мы как-нибудь выплатим штраф «гиенам»?

— Я больше не хочу жить «как-нибудь», — непривычно жёстко ответил Алекс. — Хватит! Вопрос надо решать окончательно!

— Нет человека, нет проблемы, — пробормотал Гернос.

— В этом случае именно так, — кивнул молодой человек. — Поэтому будьте готовы удирать. Соберите самое необходимое. А тебе Айри…

Он посмотрел на девушку.

— Надо подумать, где мы можем отсидеться, перед тем как отплывём из города. Если боги нам не помогут.

Юноша вновь взял кота, спокойно вылизывавшего шерсть.

— Есть пара мест, — кивнула она. — Похуже чем в подземельях Повелителя смерти, зато надёжно.

— Одно плохо, — Алекс почесал зверя за ухом. — Я не знаю расположения помещений в доме Лиона.

— А что тебя интересует? — деловито осведомилась Айри.

— Кладовые, — пояснил он. — Это единственное место, где точно никого не будет ночью.

Подумав, девушка с ним согласилась. В Нидосе редко кто из домовладельцев озабочивался помещениями для рабов. Поэтому они могли спать где угодно. От кухни, до уборной. Но ни один хозяин не позволит им ночевать в кладовке.

— Обычно продукты хранят рядом с кухней, — проговорила девушка. — А её легко найти по трубе.

— А с какой стороны? — усмехнулся молодой человек. — И как рядом?

— Я могу сегодня ночью залезть и посмотреть, — предложила она.

— Не вздумай! — шёпотом рявкнул Алекс. — Если даже и не попадёшься, то можешь их насторожить.

— Тогда схожу днём! — упорствовала Айри. — Попрошу Лиона, чтобы снизили штраф.

— Тебе нельзя, — проговорил Гернос. — Я должен пойти. Только не знаю зачем.

Он вздохнул.

— Давай делать перевязку, — проворчал юноша. — А я пока подумаю.

Немного погодя, когда девушка перебирала бобы на обед, с верха донеслось негромкое постукивание. Айри посмотрела на евнуха, и тот молча кивнул.

На побитой физиономии Алекса блуждала довольная улыбка. Парень указал на место рядом с собой, и она послушно присела на край постели. Он сделал знак приблизиться. Опираясь на руки, Айри пересела поближе. Молодой человек наклонился так, что девушка почувствовала его дыхание, а пальцы юноши случайно оказались поверх её ладони. И это было самое приятное ощущение в жизни. Поглощённая им, она не сразу расслышала слова собеседника.

— Что ты сказал? — переспросила Айри.

Алекс досадливо поморщился, но руку не убрал.

Девушка выслушала его предложение и стала задавать уточняющие вопросы. Этот разговор мог бы затянуться надолго, если бы внизу не послышались возбуждённые голоса.

— Скажи Герносу, пусть выпроваживает клиента и идёт сюда! — шёпотом приказал юноша.

Держась рукой за распухшую щёку, у прилавка стоял богато одетый даросец.

— Я не знаю способа его вылечить, господин, — развёл руками евнух. — Зуб надо вырывать.

— Но ты же маг! — жалобно проблеял бородач, кутаясь в полосатый плащ.

— Тебя обманули, я лекарь, — поправил его Гернос. — И могу продать средство, способное лишь унять боль на какое-то время.

— Давай, — безнадёжно махнул рукой пациент.

Едва дождавшись, когда даросец покинет лавку, Айри бросилась закрывать дверь и обнаружила за ней переминавшегося с ноги на ногу Ветулина.

— Как Алекс?

— Ещё жив, — буркнула девушка и, видя, что сосед собирается зайти, торопливо добавила. — Сейчас будем менять повязки.

Лавочник понимающе кивнул. Но прежде чем она закрыла дверь, на улицу выскочил кот и поспешил куда-то по своим делам.

— Это ваш? — спросил Ветулин.

— Теперь да, — дёрнула плечом Айри.

Радушно пригласив их располагаться напротив, Алекс возбуждённо потёр руки.

— Гернос должен попросить у Бровастого Лиона покровительства! — тихо и даже торжественно проговорил он. — Договор на аренду лавки заключён на моё имя, и если я умру, Корнелл будет вправе выкинуть тебя на улицу.

— Он этого не сделает, — авторитетно заявила девушка. — Какая ему разница с кого получать деньги?

Молодой человек кивнул.

— Но мой названный брат может этого и не знать. К тому же его уже пытались убить.

Потухший взгляд Герноса внезапно вспыхнул.

— И я попрошу у Лиона защиты ещё и от мужа Гарии!

— Правильно, — согласился Алекс. — И скажи этому старому козлу, что ты никогда ничего плохого не говорил о его подлой семейке. Это всё я такой нехороший. Но чтобы он окончательно поверил в корыстность твоих намерений, попроси переписать договор аренды лавки на себя. С его связями это просто. Заодно пусть снимет с тебя штраф, который наложил его полоумный сынишка.

Евнух задумчиво потёр дряблый подбородок.

— Меня могут к нему и не пустить.

— Смотря, с чем придёшь! — хитро усмехнулся юноша. — Если с пустыми руками, то не пустят и могут накостылять, чтобы уважаемых людей от безделья не отвлекал. А если явишься с хорошим подарком?

— С каким? — вскинул брови Гернос.

— С дебеном золота, — ответил Алекс. — Скажешь, что нашёл его у меня в сумке.

Он тихо рассмеялся.

— Эти дураки на неё даже внимания не обратили, когда крушили тут всё.

— Что я должен делать, когда увижу Лиона? — поинтересовался евнух.

— Смотри во все глаза и запоминай, где и что у него в доме расположено.

Гернос понимающе кивнул.

— Обрати особое внимание, где расположена кладовая. Но не рискуй.

— Я жил рядом с Повелителем смерти и знаю, как вести себя с убийцами.

— Тогда иди. Нечего откладывать.

— А если меня спросят про Айри?

Молодой человек посмотрел на девушку.

— Скажешь, что пришла навестить, и ты попросил её присмотреть за умирающим.

Выслушав все указания, евнух отправился собираться. Для такого случая он облачился в один из купленных Алексом хитонов и взял палку, чтобы опираться при ходьбе, не так нагружая побитую ногу.

Едва он ушёл, вновь появился сосед.

— Куда это лекарь направился? — спросил он, окидывая Айри масляным взглядом.

— Не знаю, — хмуро ответила та, отступая в лавку. Ветулин собрался войти следом, но девушка схватила прислонённую к стене ножку от кушетки.

— Чего так не ласково? — усмехнулся мужчина. — Поболтаем, пока никто не мешает. Я и заплатить могу, если понравится.

Она крепко сжала импровизированную дубинку.

— Не о чем мне с тобой разговаривать!

Лавочник криво оскалился.

— Пока да, а там посмотрим.

— Если будет чем, — с неприкрытой угрозой сказала Айри.

Она знала, что Гернос вылечил Ветулина от глист, но нисколько не удивилась подобным обращением с его «названной сестрой». Мужчины, словно петухи, только и думают, как бы перетоптать как можно больше кур.

Выпроводив настырного соседа, девушка поднялась к Алексу, чтобы узнать: не нужно ли ему чего-нибудь?

— Постриги мне волосы, — попросил тот. — Только осторожнее. Там ещё кровь сочится.

Айри радостно кивнула. Духота, наполненная острым мужским потом, близость любимого человека. Отсутствие Герноса, тот разговор, когда они сидели бок о бок, почти касаясь друг друга, вызывали почти физическую боль от невозможности обнять того, кто ей дороже и милее всех на свете. Ловко орудуя бронзовыми ножницами, она, сама того не замечая, старалась ненароком коснуться Алекса, почувствовать телом жар его кожи.

— Не надо, — вдруг глухо проговорил он, отстраняясь.

— Чего не надо? — с трудом очнулась от захвативших воображение фантазий девушка.

— Ты сама знаешь, — ответил юноша, глядя куда-то в стену. — Я же тебя предупреждал.

— Прости, я нечаянно, — Айри грустно улыбнулась, пряча наворачивавшиеся слёзы.

— Не время сейчас, — вдруг буркнул молодой человек.

На миг девушке показалось, что последние слова ей послышались, и Айри чуть не спросила: «А когда будет время?»

Но она быстро овладела собой и вновь защёлкала ножницами.

«Я подожду», — довольно улыбаясь, думала девушка. Она почувствовала себя умиравшим от жажды путником, вдруг услышавшим шум ручья: «Значит, не такая я противная».

Осмотрев в серебряное зеркальце кое-как остриженную шевелюру, Алекс сухо поблагодарил и вновь улёгся лицом к стене.

Когда в котле закипели бобы, в дверь тихо постучали. Взглянув в щель, Айри увидела женщину с бронзовой табличкой на кожаном шнурке. Мысленно пожав плечами, она приоткрыла калитку. Увидев её, незнакомка удивилась и спрятала за спину корзину.

— Я Синица, рабыня госпожи Далнаи. Где господин Гернос?

— Ушёл, — хмуро ответила девушка.

— Разрешите войти, госпожа? — попросила рабыня.

Айри отступила в сторону. И хотя евнух уверял, что в «Сладком родничке» Алекс не делал ничего предосудительного, она всё же испытывала глухую неприязнь ко всем обитательницам публичного дома.

— Госпожа просила узнать, как чувствует себя господин Алекс?

— Очень плохо, — ответила девушка и не смогла удержаться от крика. — Это всё из-за вас!

— Тише, госпожа! — взмолилась Синица. — Мы не виноваты!

— А кто же рассказал обо всём Горбатому? — перешла на злой шёпот Айри.

— Госпожа Далная не знает, — не отвела взгляда рабыня. — Но это не мы! Она готова дать клятву!

— Какое теперь это имеет значение, — девушка вспомнила слова Алекса и устало махнула рукой.

— Госпожа просила передать вам подарки, — засуетилась рабыня, доставая из корзины и выкладывая на прилавок чёрствые белые булки, подвяленный виноград и гранаты.

— Передай ей спасибо, — поблагодарила Айри.

— Ещё она просила, чтобы господин Гернос зашёл к нам осмотреть девушек, — попросила Синица на прощание.

— Я ему скажу, — пообещала девушка.

Она поднялась наверх, но Алекс или спал, или делал вид, что спит, по-прежнему отвернувшись к стене. Чтобы прогнать скуку, Айри принялась есть один из гранатов. От которого осталось чуть меньше половины, когда вернулся Гернос.

Смертельно бледный евнух едва доковылял до табурета, и тяжело плюхнувшись на него, хрипло попросил вина.

Вместе с ним вбежал и серый кот. Он обнюхал пол в поисках чего-нибудь съестного, и обиженно мяукнув, поспешил на антресоли. «Жаловаться побежал, — подумала девушка. — Ябеда».

Гернос смог отправиться за котом только после второго стакана. Айри пошла следом, захватив лист папируса и уголёк.

— Ну? — тихо спросил Алекс.

— Всё случилось так, как ты и сказал, — евнух уселся напротив него и, морщась, потёр ногу. — Привратник хотел меня поколотить, но как услышал о подарках, велел ждать. Пришёл ещё один слуга и провёл во двор.

Он нарисовал неровный прямоугольник.

— Справа от ворот под крышей три больших ткацких станка. На них работают четыре рабыни. Тут же хлев с поросятами и птичник с утками.

— И всё?

— На этой стороне — да. Слева комната для пряжи и ткани, за ней кухня, а рядом на двери замок.

Молодой человек задал ещё несколько уточняющих вопросов и приготовился слушать дальше.

— Меня провели в зал огня.

— Там горит очаг? — удивился Алекс.

— Только не у такого богача, — пояснила Айри. — Просто так называется главный зал в либрийском доме.

— Прости, что прервал, Гернос, — извинился юноша. — Продолжай.

— Там меня и встретил Лион, — вздохнул евнух. — И сразу поверил, что я хочу стать под его покровительство. Взял подарок, но сказал, что штраф сможет отменить только сын. А он согласен считать это золото платой за месяц.

— Вот гад! — не выдержала Айри. — Сорок рахм сменял на дебен золота!

Гернос пропустил её слова мимо ушей.

— Лион велел, как только ты умрёшь, сразу идти к нему и составить договор. Он становится моим покровителем, а я буду ему выплачивать половину дохода.

Евнух усмехнулся.

— Старик даже обещал мне помочь вернуть имя и дом. Правда, после я должен завещать его Горбатому Гиллу.

Алекс понимающе кивнул.

— Он ни о чём не догадался?

— Лион гораздо умнее своего сумасшедшего сына, — ответил Гернос. — Но глупее Повелителя смерти. Он всерьёз решил, что я специально хочу уморить тебя, чтобы единолично владеть лавкой.

— А про меня что-нибудь говорили? — поинтересовалась девушка.

— Хвала богам, нет, — покачал головой евнух.

— Отдыхай, — нахмурился юноша, и взглянув на Айри, добавил. — А ты возьмёшь серебро и пойдёшь в город.

Она с удивлением выслушала список покупок, но спрашивать ничего не стала, гадая только, зачем ему понадобились два бурдюка и деревянные чурки.

Чтобы выполнить все заказы, пришлось изрядно побегать. Хорошо ещё, что хозяйка «Сладкого родничка» избавила её от хлопот с приготовлением обеда.

Когда, тяжело нагруженная покупками, Айри вернулась в лавку, то застала там молодую женщину, явившуюся за лекарством для маленького сына. Бледный Гернос растирал в ступке какие-то порошки и односложно отвечал на вопросы посетительницы.

Едва она ушла, евнух запер лавку, чтобы больше никто не помешал её обитателям как следует подготовиться к предстоящей ночи.

Алекс ещё раз долго объяснял, что собирается делать, и какие действия необходимо предпринять его спутникам. Их оказалось так много, и некоторые из них были такими странными, что они провозились до сумерек.

Едва сосед запер свою лавку, Алекс рискнул спуститься с антресолей.

— Всё готово, — евнух указал на сложенные у сломанной лежанки вещи.

Юноша кивнул и прошёл за прилавок. Присев, он поддел ножом одну из плит пола и извлёк из углубления тряпичный свёрток.

Гернос и Айри раскрыв рты смотрели на семь слитков, масляно поблёскивавших в голубом пламени светильника.

— Это все, — сказал Алекс.

— Есть ещё один, — напомнила девушка.

— Неси, — велел Алекс, после чего разделил золото на три кучки.

Три слитка он придвинул к евнуху.

— Это тебе.

Ещё три Айри.

— А это тебе.

— Но у тебя останется меньше всех, — робко возразила та.

— У меня и так много груза, — отмахнулся парень. — Незачем таскать лишнюю тяжесть.

— Но мы же решили держаться вместе? — нерешительно поинтересовался Гернос.

— Это на всякий случай, — объяснил Алекс. — Если всё пройдёт благополучно, мы вновь соберём всё наше золото. А если нет… Мало ли что может случиться? Пусть у каждого будет с чем начать новую жизнь.

— Но ты вернёшься? — с тревогой поинтересовалась Айри, пододвинув к себе слитки.

— Постараюсь, — пожал плечами юноша. — Если не появлюсь до рассвета, уходите и ждите меня в кабаке «Морская обезьяна».

Он помолчал.

— Если не приду и туда, как можно скорее уплывайте из Нидоса.

— Я обязательно тебя дождусь, — пообещала девушка.

— Как хочешь, — Алекс пожал плечами и попросил подать вина.

Пока Айри за ним ходила, он выложил из сумки на прилавок четыре грязно-серых камня, с которыми никогда не расставался. Один из них оказался обмотан бинтом. Юноша разрезал полосы ткани, и его друзья увидели золотой цилиндр.

— Зелье Энохсета? — с почтительным любопытством спросила девушка.

— Кто такой Энохсет? — встрепенулся Гернос.

— Пускай она тебе расскажет, — улыбнулся Алекс, отворачивая крышку, украшенную знаком паука.

Отсчитав десять капель, он повертел стакан, чтобы зелье лучше размешалось, и неторопливо выпил, после чего вытащил свёрнутую чёрную тряпку, которая оказалась тем самым костюмом, что Айри видела на нём в храме Баст.

Обвешавшись оружием, парень уселся на табурет, положил за щёки по комку воска и такую же пластинку под нижнюю губу. От этих нехитрых манипуляций лицо его сразу изменилось. Алекс взглянул на себя в зеркало, и удовлетворённо кивнув, велел Айри приступать.

Зачарованная таинственностью приготовлений, та встрепенулась и взялась за косметику. Трудилась она, не торопясь, так как юноша всё время твердил, что от качества этой работы зависит его жизнь.

Гернос время от времени поглядывал на улицу через щель в калитке.

— Ну! — Алекс вздохнул, и вновь явно кому-то подражая, не своим голосом сказал. — Пора. На работу.

Айри задула светильник, погрузив лавку в темноту, которая не помешала юноше найти дверь и бесшумной тенью выскользнуть на улицу.

Тяжёлые, плотные облака надёжно прятали узкий серп луны. Пахло сыростью и морем. Девушка тихонько прикрыла калитку.

— Расскажи про Энохсета, — послышался шёпот Герноса. — Спать нам всё равно не придётся.

Кот выскочил вслед за Александром. «Надо бы ему имя придумать», — мелькнуло в голове, когда юноша, пригнувшись, пересекал улицу. Появление священного животного Асионы-Баст Алекс счёл добрым предзнаменованием. Кажется, «фея-крёстная» по-прежнему не оставляет его своим покровительством. Хотя, как обычно, основную работу придётся делать самому.

Чудодейственное средство изгнало из тела остатки боли и усталости, наполнив мышцы силой. Адреналин бурлил в крови, заставляя чаще биться сердце, но мозг оставался привычно холодным, с бесстрастной точностью анализируя всё вокруг. Органы чувств обострились, и Александр различал окружающие предметы несмотря на кромешную мглу, а когда бесшумно пробирался мимо крепко запертых дверей домов и лавок, то, казалось, слышал сонное бормотание и другие звуки ночной жизни их обитателей.

На площади Усатой рыбы над входом в харчевню Кирсана был маленький полотняный навес на высоких столбах. Юноша забросил на него те вещи, что понадобятся ему во второй части операции, которую он скромно окрестил «Вендеттой».

Немного облегчив свой и без того тяжкий груз, он поспешил к дому Лиона. После того, как Айри его так неудачно подстригла, вызвав множество желаний и напомнив о комплексах, юноша, для того чтобы прийти в себя, долго вспоминал особняк местного «Крёстного отца», мимо которого они с Герносом проходили два или три раза.

В отличие от Сарвия Корнелла Апера Бровастый Лион помещения в аренду не сдавал, а держал дома целую ткацкую мастерскую, являясь ещё и «честным бизнесменом». Поэтому в здании имелись только одни ворота. В крепких, массивных, укреплённых металлическими полосами створках не было калитки, и в темноте тускло поблёскивали бронзовые ручки в виде львиных морд, с зажатыми в пастях толстыми кольцами. Подобной роскоши даже Корнелл позволить себе не мог.

Убедившись, что он не ошибся, и ворота открываются наружу, Алекс достал из сумки деревянные клинышки, которые он вставил между створками и камнями мостовой, легонько забивая кулаком, тем самым крепко заклинивая ворота снизу. Прислушавшись и не заметив ничего подозрительного, юноша крепко связал ручки ворот, несколько раз пропустив верёвку сквозь кольца. Упираясь в неё ногой, он подпрыгнул и, ухватившись за верхний край ворот, повторил процедуру с клиньями. Теперь, чтобы выбраться из дома, его жителям придётся сильно постараться.

Подхватив лежащий на земле мешок, Александр бесшумной тенью проскользнул в переулок, где ему предстояло ненадолго затаиться. Лёгкий порыв ветра донёс до него запах дыма. В конце улицы мелькнуло колеблющееся пламя факелов. Ночная стража совершала свой обход.

Молодой человек облегчённо перевёл дух. Блюстители городского правопорядка никогда не утруждали себя излишним рвением, значит, теперь они долго не появятся вблизи дома советника Лиона.

Подняв глаза, он отыскал взглядом толстую печную трубу из обожжённого кирпича. Заботливо обёрнутый тряпьём абордажный крюк глухо ударил о крышу, зацепившись за трубу. Алекс натянул верёвку и вновь прислушался. Вокруг по-прежнему стояла тишина, нарушаемая еле слышным скрипом вывески над входом в лавку красильщика да неясными звуками, доносившимися откуда-то со стороны порта. Юноша легко и быстро влез по круто поднимавшемуся вверх скату. Под ногой предательски хрустнула черепица, и он, вскарабкавшись на гребень, затаился там бесформенной чёрной кляксой. Улицы, что мог видеть Александр, и внутренний двор оставались пустынны. Только в дальнем конце переулка промелькнул маленький четвероногий силуэт. «Кошка», — подумал он, в который раз возблагодарив судьбу, что в Нидосе, как и в Келлуане, так редко встречаются собаки. За время пребывания в городе он не заметил ещё ни одной тявкалки.

Немного выждав, юноша пополз по гребню крыши, переставляя руки и ноги, словно толстый, медлительный паук по паутине. Тем не менее, аккуратно уложенные черепицы из красной глины потрескивали при каждом его движении. Метрах в десяти от трубы начиналась стена главного здания. Где-то здесь между ним и кухней располагалась кладовая для хранения продуктов. Устроившись поудобнее, Алекс снял верхнюю черепицу и аккуратно убрал в мешок, чтобы та случайно не грохнулась вниз. После чего снял ещё три штуки, обнажив толстое бревно стропила и кое-как оструганные доски обрешётки. Наклонившись над щелью, юноша глубоко втянул носом воздух. Пахло уксусом и вином. Кажется, это именно то, что нужно. На всякий случай Александр достал из коробки спички Повелителя смерти. Их оставалось всего восемь штук, и Гернос говорил, что сделать их будет очень сложно, так как его бывший хозяин использовал какие-то редкие камни с юга. Тем не менее, юноша, не колеблясь, использовал этот невосполнимый запас. Опустив руки в щель, он чиркнул спичкой. Неяркая вспышка на миг вырвала из мрака большое помещение, уставленное мешками, корзинами, кувшинами и стоявшими вдоль стены стеллажами. Тут же погасив огонь, Алекс огляделся, но ничто не нарушало покой душной ночи. Он переставил местами несколько черепиц, так чтобы дырочка оказалась как раз над полками. Теперь настал черёд бурдюка со смесью спирта и нефти. Именно сейчас наступил самый шумный, а значит наиболее опасный этап операции «Вендетта». С трудом вытащив зубами тугую пробку, юноша опустил горлышко и стал осторожно выливать горючую смесь на обрешётку и стропила, с беспокойством слушая негромкое бульканье, которое издавала жидкость, падая на стеллаж. Опасаясь, что кто-нибудь из обитателей дома захочет выяснить причину шума и выйдет во двор, он переполз на противоположный скат крыши.

Упала последняя капля, острый запах нефти подхватил лёгкий сырой ветерок. Александр посмотрел на небо, по-прежнему затянутое сплошной пеленой облаков. «Дождичка бы не помешало. Только попозже».

Юноша свернул опустевший бурдюк и сунул его под черепицу, поджёг припасённый пучок льна, пропитанный горючкой, и бросил его вниз. Огненный шарик попал на полку, по которой сразу же побежали весёлые язычки пламени.

«Пора сматываться». Уже меньше заботясь о тишине, Алекс добрался до трубы, и держась за неё, подобрался к краю крыши. Приземлившись на мостовую, он едва не упал, оттого что левая нога попала в выбоину. Выпрямившись, оглянулся, заметил на крыше кровавые отблески, и с чистой совестью во всё горло заорал: «Пожар!»

Где-то на верхнем этаже соседнего дома стукнуло окно, после чего чей-то сонный голос подхватил его крик «Пожар!» Юноша бросился бежать к площади Усатой рыбы, на бегу распутывая завязки костюма. Вот и харчевня Кирсана. Прыжок, и в руках Александра оказалась плотно набитая сумка, а далеко за спиной слышались возбуждённые голоса. Прижимаясь к стене, юноша быстро разделся, набросил на грудь самодельную сбрую с метательными ножами, прикрыв их просторной туникой. Чёрный костюм свернул в тугой узел и затолкал между колодцем и каменным корытом. Его завтра должна «случайно» отыскать Айри. Просунув в щель кладки колодца абордажный крюк, Алекс сломал две оставшиеся лапки и бросил их в воду. Внизу коротко булькнуло.

Он прополоскал рот вином из бурдюка, вылил остатки себе на одежду и, благоухая, как мечта алкоголика, направился обратно в сторону дома Лиона. Там уже метались фигурки людей и слышались крики. Огонь охватил всё левое крыло и перебрался на крышу большого дома. Услышав громкий стук в ворота и вопли ужаса, набежавшие люди быстро перерезали заботливо завязанную верёвку. Но забитые клинья держали створки намертво. Отчаявшись открыть их, изнутри стали колотить чем-то тяжёлым. Вокруг уже собралась приличная толпа, в которую словно ледокол врезался Александр. Он должен оказаться в первых рядах спасателей, иначе грош цена всему плану. Воздух над внутренним двором дрожал от женского визга, мужской ругани, отчаянных воплей животных и птиц. Чёрная тень, тяжело махая крыльями, перелетела через ещё не успевший как следует разгореться участок крыши, с кряканьем рухнув на мостовую. Одна за другой три утки сумели спастись, даже не опалив перьев. Однако не успели они опомниться, как стали добычей предприимчивых горожан, не упустивших возможность разнообразить свой стол за чужой счёт.

— Спасайте своё добро! — пьяным голосом закричал Алекс, видя, что ворота вот-вот рухнут. — Поливайте водой стены и крыши!

По-настоящему мудрые слова всегда находят путь к сердцу слушателей. Часть людей тут же бросилась к своим домам, а юноша с наиболее отчаянными побежал к воротам. Левая створка с хряском сломалась, в образовавшейся щели мелькнул торец массивной скамьи. Никак не желавший расставаться со своим бурдюком Александр и ещё пара каких-то бомжеватых личностей ухватились за край ворот, открывая узкий проход, в котором тут же появилась приземистая фигура Горбатого Гилла. Опасаясь попасть ему на глаза, юноша отошёл в сторону. Бандит стал помогать выбираться из ворот толстому неопрятному старику с всклокоченными волосами, как нимб окружавшими лысину, отсвечивавшую красным в пламени пожара. Над ошалелыми глазами, словно не настоящие, белели густые седые брови.

Едва папаша вылез, сынок подхватил его под руку и, не спуская глаз с горящего дома, стал отводить его к середине улицы. Заметно поредевшие зеваки быстро расступились. Алекс, наоборот, в несколько шагов оказался за спинами королевской семейки преступного мира. У самой горловины бурдюка имелся длинный разрез. Сунув туда ладонь, юноша нашарил рукоятку длинного кинжала, доставшегося ему в качестве трофея от киллера-неудачника.

— Вытаскивайте сундуки! — дребезжащим голосом закричал старик, и тут же получил клинок в поясницу.

Глухо охнув, член Совета Ста, герой и бандит тряпкой повис на руках сына. Гилл удивлённо посмотрел на него, потом на Александра, но прежде чем успел открыть рот, юноша ткнул его кинжалом в печень, и выдёргивая, провернул его для надёжности. Всё, дело сделано, надо уносить ноги. Тем более, что прочие обитатели горящего дома уже выскакивали из развороченных ворот.

Крик ярости и боли, перекрывая шум пожарища, заставил зрителей вздрогнуть и посмотреть в ту сторону. Один из мужчин, тащивший сундук, услышав крик, бросил его и побежал к хозяину. Молодой человек успел пробежать не более двадцати шагов, когда сзади раздались крики погони. Пятеро мужчин с факелами и мечами мчались за ним, обуреваемые жаждой мести. При свете пожара Алекс к своему удовольствию узнал тех, кто приходил к нему в гости и так набезобразничал. «Это вам не тесная лавчонка, братаны. Тут мы поиграем по моим правилам!»

Заметив впереди узкий как щель проулок, он швырнул вперёд подхваченный с земли камень, а сам, опираясь о стены руками и ногами, вскарабкался на черепичную крышу одного из домов. Топоча и ругаясь как стадо разъярённых слонов, преследователи влетели в проулок. Александр спрыгнул за спиной крайнего. Тот резко обернулся. В последний момент рука юноши чуть дёрнулась, и вместо живота кинжал ударил в ногу чуть выше колена. Оставив позади изрыгающего проклятия бандита, юноша вновь выскочил на центральную улицу. От разгоравшегося пожарища бежали ещё люди, а впереди раздавался мерный топот и лязг металла. Городская стража исполняла в Нидосе ещё и обязанности пожарной команды. Многочисленный отряд сейчас шёл ему навстречу, волоча с собой стенобитные машины для разрушения горящих домов.

Алекс успел нырнуть в другой переулок, прежде чем преследователи разразились криками: «Поджигатель! Убийца! Держи его!»

Чтобы увести погоню от дома, он не стал задерживаться на площади Усатой рыбы, а углубился в узкие улочки соседнего квартала. Обнаружив по пути подходящую нишу, юноша затаился, ожидая преследователей. Те не заставили себя ждать. Недавняя жертва их так ничему и не научила. Повторив урок, Александр вновь напал на последнего, разрубив ему ключицу. «Раненый задержит их дольше, чем убитый», — подумал он, пускаясь наутёк. Кое-кто из бандитов решил благоразумно прекратить преследование, но трое самых упрямых или самых глупых бежали следом. Запутанная тропа привела его на маленькую площадь, где продолжалось возведение какого-то монумента. Спрятавшись за кучей каменных блоков, юноша почувствовал на руке холодную каплю, потом ещё одну. Кажется, толстые облака, затянувшие небо, всё же решили разродиться дождём. «Спасибо, Асиона, — подумал парень. — Даже если ты не имеешь к этому никакого отношения».

Бандиты выскочили из переулка, размахивая мечами и факелами.

— Где он? — вскричал один из них. Алекс оскалился. Эта «гиена» проявила слишком много усердия во время визита в его лавку.

— Только что был здесь, — ответил другой голос.

— Он убил Горбатого Гилла! — истерически визжал третий. — Я его на куски порву! Где прячется эта гнида?!

Конечно, можно выйти вперёд и произнести какую-нибудь глупую речь из тех, что авторы вкладывают в уста супергероев дешёвых комиксов и дорогущих блокбастеров. Вот только Александр не чувствовал себя Бэтменом или каким-нибудь другим паукообразным в трусах поверх штанов. Он просто хочет, чтобы его не трогали. Поэтому и ринулся в атаку молча. Легко отбив в сторону факел, и проскочив под мечом, юноша загнал кинжал в грудь бандита, так неосмотрительно собиравшегося порвать его на куски. Другой преследователь, видя столь молниеносную расправу, отшвырнул факел и бросился наутёк. «Умный», — похвалил его Алекс, оборачиваясь к последнему из «гиен».

Тот тоже попытался спастись бегством, но запнулся ногой о какой-то строительный мусор и растянулся во весь рост. Крупные капли падали на мостовую, поднимая лёгкие облачка пыли, вытесняя сыростью душную ночную жару.

Встав на четвереньки, парень полз от неумолимо приближавшегося Александра, непрерывно вопя:

— Не надо! Не надо! Не надо!

Юноша замахнулся кинжалом, но тут, словно чей-то детский голос повторил вслед за хныкавшим гопником: «Не надо, Алекс!». Он узнал голос Асионы. Скрипнув зубами, парень наклонился и быстро полоснул кинжалом по ноге, разрывая сухожилие.

«Живи, мразь», — подумал он, исчезая за редкой сеткой дождя.

Малолетний преступник сидел в быстро наполнявшейся луже и тихо подвывал от боли и ужаса.

Александр сорвал с головы чудом державшийся парик и, разорвав, разбросал по мостовой. Дождь расходился, становясь всё сильнее. Теперь огонь точно не перекинется на соседние здания, а значит, на душе у него не будет лишних жертв. Льющаяся с неба вода разогнала с улиц работников ножа и топора, а также любопытных, окутав переулок густыми облаками пара, поднимавшегося от остатков дома Бровастого Лиона.

Юноша стянул с себя тунику и, порвав на куски, бросил в первую попавшуюся кучу отбросов. Кинжал отправился на крышу какого-то дома. Теперь у него остались только метательные ножи.

Дождь приятно холодил разгорячённое тело, но всё же он успел озябнуть, пока добрался до своей лавки. Пошарив у стены, парень нашарил нитку, спущенную из окна на антресолях. Алекс дёрнул три раза, и она уползла вверх, унося с собой привязанный для натяжения камешек.

Мысленно досчитав до семи, юноша выглянул из-за угла и, убедившись, что на улице никого нет, нырнул в открытую дверь.

Гернос тут же набросил ему на плечи тёплое одеяло, а Айри быстро задвинула засов.

— Всё в порядке, — сказал Александр, выковыривая изо рта воск. Запалив самый маленький светильник, они поднялись наверх. Дождь монотонно молотил по черепице, так что можно было разговаривать свободно. Снаружи никто ничего не услышит сквозь такой шум.

Юноша коротенько, минут за десять, рассказал о своём приключении, особо подчеркнув, что простые горожане не слишком торопились принять участие в его поимке.

— И кто теперь будет главным на нашей улице? — задумчиво проговорила Айри.

— Такое тёплое место долго пустым не будет, — усмехнулся Алекс. — Скоро у «гиен» появится новый вожак. Надеюсь, он не окажется таким отмороженным.

Он поймал удивлённый взгляд Герноса и пояснил:

— Я имею в виду, не таким сумасшедшим.

— А если этот окажется ещё хуже? — грустно спросил евнух.

— Тогда, — Александр хищно оскалился. — Проблемы будем решать по мере их возникновения!