Последний полет Кассандры

Последний полет Кассандры

«Меня зовут Джеймс Холден и мое судно, «Кентербери», только что уничтожил военный корабль, снабженный маскировочной техникой и с серийными номерами Марсианского флота на отдельных частях. Передаю данные».

Пошел поток данных.

— Отлично, — сказал Дариус. — Мы в жопе.

Снизу, из камбуза, до летной палубы донесся голос Эми:

— Как, опять в жопе? Ну, милый…

«Кассандра» шла без ускорения, и «низ» был скорее условностью, чем направлением, но Дариус вырос на Земле, а привычка — вторая натура.

Он смотрел, как Эми проплывает у него над головой. Волосы собраны в пучок. Потная майка без рукавов открывает сбегающий вдоль левой руки ветвистый шрам от удара током. Они с Эми не были женаты, но и неженатыми их вряд ли назовешь. Там, в Париже, такое положение вызвало бы кучу проблем с заполнением документов на базовый доход. А на корабле она просто Эми, он просто Дариус, и их отношения никак не зависят от конторских штампов.

Дариус простер к экрану гневный указующий перст.

— Видала говнюка? — спросил он и перемотал сообщение в начало.

«Меня зовут Джеймс Холден…»

— А то, — ответила Эми, хватаясь за поручень и останавливаясь. — Он везде. Репостят все кому не лень. А нам-то что с него?

— Так мы из-за него в жопе.

Как всегда в минуты раздражения, по лбу Эми пролегла тонкая складка. Это все от жары. Воздух корабля на пять градусов выше нормы, а кислорода в нем маловато. Это позволяет сэкономить, но делает всех нервными. Всех, кроме Лестера — этот на взводе постоянно.

— «Кентербери» был водовозом, — продолжал Дариус. — Воду возил.

— От Сатурна к Церере, — ответила Эми. — А мы тут причем?

— Рынок есть рынок. Церера не будет сидеть без воды, начнет заказывать где-то еще. Корабли, которые шли на Палладу и Весту, повернут к Церере. Луна обязательно этим воспользуется. Спрос и предложение как есть. Дефицит льда на рынке означает, что за полные танки придется платить больше.

— Да все у нас будет нормально, — сказала Эми.

— Не будет. Мы и так по краю ходим. Урезать бюджет уже некуда.

— Есть сбережения, — сказала она, хотя оба знали, что нету.

«Кассандра» была далеко не прекрасным кораблем. И даже едва ли хорошим, если честно. Пузырь из стали, керамики и воздуха, оснащенный приводом Эпштейна и третьесортными рециркуляционными системами. Команда называла корабль «шахтерским», и даже такое звание делало «Кассандре» многовато чести. Но если говорить о фатальных недостатках, то здесь таковым являлась постоянная жажда. Радиаторам явно не хватало площади, и они сбрасывали тепло далеко не так эффективно, как хотелось бы Дариусу.

Они могли испарять с обшивки какие-то другие жидкости, но ни одна из них не годилась ни для реактивной массы, ни для приготовления чая.

К тому же работала команда в таком месте, которое само по себе усугубляло положение.

Астероиды группы Атонов большую часть времени проводят внутри земной орбиты, и вылетают за ее пределы на оставшуюся треть-четверть своей жизни. Иногда меньше.

Они были досягаемы с первых же дней покорения космоса человеком, первыми их и начали разрабатывать. Титан, платина, железо и никель приносили несметные состояния, и астероиды вырастали в настоящие государства. Некоторые наоборот, истощались до бесславия и забвения. Продвижение все дальше и дальше в систему — Главный Пояс, спутники Юпитера и Сатурна — отбросили Атоны на второй план. Но технологии добычи улучшались поколение за поколением и теперь новая техника позволяла выжать еще немного из руды, которую отработали давным-давно и бросили как слишком бедную. Но такое могли лишь корабли, способные справиться и с собственным лишним теплом, и с безжалостным светом Солнца, так называемые «сандайверы». Хороший способ набрать денег и проапгрейдить дерьмовый корабль. Хороший способ потерять все. Или умереть.

Эми отвернулась. Слезы пленкой покрыли ее глаза. Она вытерлась майкой.

— Соберешь остальных? — мягко спросил Дариус. — Думаю, нам стоит поговорить.

— Да, — ответила она. — Хорошо.

Она опустилась по спирали, оказавшись у него за спиной. Он пожалел, что довел ее до отчаяния. Обычно со своей личной тьмой он справлялся лучше и не тащил в нее Эми. Новости застали его врасплох.

Вся остальная команда состояла лишь из Лестера и Эбрил. Они вчетвером жили на корабле, меньшем, чем квартира Эми и Дариуса в Париже.

Он потянулся и зевнул. Жара летной палубы высасывала энергию. Из рециркулятора дул слабый тихий ветерок. В разреженном воздухе болели глаза, и Дариус знал про опыту, что боль не пройдет, пока в воздух не накачают побольше кислорода. Который они могли бы сделать из воды, будь у них хоть какие-то излишки.

Дариус услышал голоса Эми и Лестера за спиной. В мужском голосе звучало беспокойство, в женском — насмешка. Эбрил что-то бормотала со своим музыкальным акцентом. Как же неохота это делать.

«Кассандра» стала его счастливым билетом. Сбывшимся сном. Он жил на базовое в пригороде Парижа, днем спал, по ночам играл в уличной группе на барабанах (на деле — на перевернутых пластиковых ведрах). Заработанную мелочь они с Эми тратили на дешевую марихуану, которую покупали в аптеке и курили с друзьями. Дариусу казалось, у него в распоряжении все время мира, но при этом времени никогда не хватало. Проходил день и не оставлял ничего, кроме понимания, что осталось на день меньше. Дариус чувствовал, будто тонет.

А потом его родители погибли в аварии. Они оставили Дариусу банковский счет с неплохими деньгами, дом на две спальни в Банги и выбор: бросить к черту Париж и вернуться в тот самый дом, где Дариус вырос или продать дом и тратить деньги, пока не кончатся, а потом вернуться к базовому пособию.

Он выбрал третий вариант. Два билета до Луны, первый взнос за подержанный корабль-проходчик, набор команды, способной поддерживать в корабле жизнь, пока он не начнет приносить прибыль. Дариус собирался назвать корабль «Икаром», но такая идея, казалось, пришла в голову всем без исключения сандайверам, собирающимся работать на Атонах и Аполлонах. Две сотни кораблей с именем «Икар» в различных вариациях. Так что свой он назвал именем маленькой сестры Эми. Позже он узнал, что «Кассандра» тоже из мифологии, но до ее истории так и не добрался.

Весь его жизненный уклад вмиг изменился. Он мог спустить наследство тысячами разных способов, но выбрал именно этот. Если бы он улетел на Луну, ему пришлось бы как-то оплачивать еду и кров. Поступи он в команду чужого корабля, таскался бы сейчас где-то во тьме. Может, погиб бы на «Кентербери». Без Эми просыпался бы с кем-то другим, или вовсе один. Его жизнь определили пути, которыми он не пошел. А оставшийся каким-то образом привел его вот сюда.

Лестер был старше всех; седые коротко стриженые волосы и бледная кожа с россыпью веснушек. Эбрил — возраста Эми; напевный голос, прямые черные волосы и стойкое отвращение к прикосновениям. То, что она на полметра выше остальных, и что голова у нее несколько выбивается из нормальных пропорций, перестало казаться Дариусу странным много месяцев назад. Глядя на нее, он не думал: «астер», он думал: «Эбрил». «Потому что она — член команды,» — решил он.

— Ке кеннст? — спросила Эбрил, вплывая в крошечный камбуз, который они использовали как кают-компанию.

Дариус перевел про себя. «Что задумал?» Лестер хмурился, словно уже все знал, а Эми избегала смотреть в глаза. На корабле стояла такая жара, что казалось, будто они все закрылись в сауне.

— Вы все в курсе, как мало мы получили в последний раз, — начал Дариус. — Ну что ж, нам еще прилетело, откуда не ждали. Вода подорожает, и я ума не приложу, как нам сделать еще заход и при этом выжить. Мы уже просрочили замену микрофильтров. Каждый глоток прокисшей воды напоминает мне, что когда мы последний раз заходили в порт, нужно было промыть линии рекультивации. Даже если мы оплатим швартовку…

Дариус вздохнул. Хорош ходить вокруг да около. Скажи уже, да и дело с концом.

— Это наш последний полет. Когда вернемся на Луну, я выставлю «Кассандру» на продажу. Я смотрел текущие цены, и у нас не выйдет заработать даже на покрытие расходов. Так что… так тому и быть. Простите.

Команда не сказала ни слова. Даже Эми. Дариус ушел на летную палубу и до конца смены смотрел новости, ничего толком и не видя. Он думал о том, как хорошо заниматься геологоразведкой. Добыть денег на апгрейд корабля или поменять его на новый. Что-нибудь достаточно надежное, на чем можно рвануть к лунам Юпитера, например. Поискать удачи в главном поясе. Теперь этому не бывать. Все эти линии будущего для него отрезаны. Жизнь снова переопределилась. Еще один путь, по которому Дариусу нет хода.

Он оставил своих горевать вместе, а сам ушел горевать в одиночку.

* * * * *

— А что, если нам найти чистый лед? — спросил Лестер. — Настолько чистый, чтобы мы могли его обработать на корабле? Я понимаю, тогда придется новые фильтры купить пораньше, но зато смотри, сколько экономии, так? Если эти расходы уберем, сможем как минимум пару раз еще слетать. Без риска причем.

Мастерская представляла собой не более чем расширение коридора рядом с реактором, но Лестер сделал это место своим. Расписал рабочий табурет серого металла изумрудными цветами на серебряных лозах. Выгравировал сложные рисунки на ящиках и полках с инструментами. Куда бы Лестера ни занесла судьба, он везде оставался неисправимым художником.

Дариус скрестил руки на груди, словно мог так сдержать боль.

— У тебя есть что-то на примете?

Лестер ухмыльнулся и вызвал знакомую карту астероидов группы Атона. Когда Дариус впервые ее увидел, ему показалось, что он смотрит на снег. Теперь же он различал рисунок. Лестер сдвинул изображение, выделяя и затемняя целые россыпи камней и руды, пока не осталась одна точка.

— Си-Маллоу 434, — сказал Лестер.

Маленький каменный шарик. Технически он не относился к атонам, поскольку никогда не пересекал орбиту Земли. Даже до Венеры не долетал.

— У него фиксированное положение, — продолжил Лестер. — Всегда обращен к Солнцу одной и той же стороной. Соответственно, другая сторона всегда направлена от Солнца. И всегда в тени. Если на темной стороне положить лед, он там навсегда останется. И глянь на визуализацию…

Изображение скакнуло вперед. Черная точка на фоне солнечной короны стала приближаться и увеличиваться, пока скрытые во тьме детали не оказались ясно различимы.

— По мне так это похоже на лед.

— Это далеко?

— Ну так себе, — ответил Лестер. — Два дня ускорения, чтобы скоординировать орбиты. Но это только если пропустим Дедал-19. Поменяемся с ними в графике и изменим угол перед включением тяги. Делов-то.

Дариус почувствовал, как в душу тихим убийцей крадется надежда. Он покачал головой.

— Ну нет. Бесплатная вода лежит там и ждет, пока кто-нибудь за ней придет? Люди поколениями ковырялись в этих камнях. Не может быть, чтобы все это время лед лежал там нетронутый.

— И я так думал, — ответил Лестер. — Но глянь. Большинство работ проводится в окрестностях земной орбиты. Этот астероид не залетает так далеко. Это практически вулканоид.

— И все равно. Он должен быть силикатным с высоким альбедо. Не ледяным.

— И… — Лестер отвел взгляд. По руке Дариуса пробежали мурашки.

— И?

— Он в зоне военного карантина ООН, — сказал Лестер. — Уже сто шестьдесят лет. Его нет ни в одном списке на геологоразведку. Даже как вариант нигде не появляется.

— Военного. Карантина.

— Ты не служил, Дар, — сказал Лестер, — и не понимаешь. Думаешь, раз военные, то все работает как часы, все под контролем, все по уставу. Я оттрубил двадцатку, и точно тебе говорю — ничего подобного. Слышал историю про охрану и скамейку?

— Про что?

Лестер махнул рукой, словно что-то смел.

— Старая байка. Ну, короче. Поступает в крепость новый командир. Приходит, начинает осмотр. И видит — посреди двора стоит скамейка, а по бокам охрана. Смены, караулы, все дела. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Дождь, снег, ветер — неважно. Охрана всегда на месте. Ну и новый командир в непонятках. Начинает поднимать старые записи, искать, зачем это все. Что такого в этой скамейке, что ей столько внимания. Несколько недель ищет, наконец находит. Пятьдесят лет назад скамейку покрасили и командир поставил охрану, чтобы никто не уселся на сырую краску. Приказ так и не отменили. Все просто забыли. — Лестер усмехнулся. — Вот и здесь то же самое. Вещи то и дело теряются или забываются. Постоянно. И тут как раз такой случай. Я знаю.

Дариус чувствовал, как внутри, словно пузыри газа в пиве, поднимаются возражения. Даже будь Лестер прав, мало ли какой корабль мог нарушить карантин и утащить весь годный лед десятки лет назад. А может, там и нет годного льда. Или все кругом напичкано полуживыми от старости ядерными зарядами, оставленными чиьм-то прадедом-параноиком, которые только и ждут, чтобы кто-нибудь задел растяжку. Все говорило, что соваться туда не стоит. Лишь один аргумент твердил обратное: Лестер тоже думал обо всем этом, и все равно хотел попробовать. «Кассандра» значила для команды достаточно, чтобы ради нее пойти на риск. А если Лестер в деле, Дариус и подавно.

— Давай-ка посчитаем курс, — сказал он, — а уж потом посвятим Эми и Эбрил. Без давления, без уговоров. Просто предложим вариант, и если кто откажется, все отменяем. Согласен?

Лестер улыбнулся.

— Единогласно или никак.

Никакого «никак» не случилось.

Тягу рассчитывали не из соображений скорости или комфорта, а так, чтобы минимизировать отработанное тепло. И все равно решили, что лучше сделать внутри еще на полградуса теплее, чем тратить воду на охлаждение корабля, так что рециркуляторы изо всех сил старались сохранять в корабле низкую влажность. Дариус сидел в своем амортизаторе, обливался потом и грезил не о богатстве и не о свободе. Он вспоминал зимние утра на берегах Сены и вкус кубиков льда на губах. Температура росла, части корабля, нагреваясь, натягивались и меняли взаимные напряжения, и каждое изменение показаний термометра заставляло корабль звучать по-новому. Как только корабль вышел на расчетную орбиту, они погасили привод. Излучаемого Солнцем тепла хватало, чтобы температура корабля медленно ползла вверх. Дариус знал, что в какой-то момент они зайдут слишком далеко, и баланс между приходящим теплом и уходящей водой сместится в точку, после которой любой путь к Луне кончится тем, что они зажарятся до смерти в своих амортизаторах. Причем предупреждений не будет. Они могут пройти точку невозврата и даже не заметить. Всякий раз, как выдавалась свободная минута, Дариус прогонял по новой расчеты и планировал стратегии отхода

Си-Маллоу 434 поначалу выглядел черной крапинкой, но по мере приближения становился больше. В самой удаленной от Солнца точке его орбита все равно оставалась далеко за орбитой Венеры. Солнечный диск угнетал своей огромностью. Тормозная тяга добавила еще градус на термометре. Даже если там не найдется льда, тень будет. Дариус понял, что ему не терпится попасть в этот клочок темноты и остановить корабль. Накатила иррациональная уверенность, что радиаторы «Кассандры» вот-вот расплавятся, спекутся в комок и от них не останется ничего.

Корабль тормозил недолго и жестко. Запасы реактивной массы быстро истощались, стало еще жарче, а Дариус просто смотрел, не в силах ничего изменить. Потом Эбрил снова погасила реактор и корабль по инерции поплыл в угольно-черную тень астероида. Дариус выдвинул внешнюю камеру, когда силуэт Си-Маллоу 434 заслонил собой громаду Солнца. Мертвенно-черный зрачок огромного горящего глаза. Дариус зябко поежился в раскаленном корабле.

— Я нашла пару приличных мест для швартовки, — сказала Эми. — Не вижу никаких конструкций, но есть несколько плоских площадок, где мы можем закрепиться.

— Давай, только помедленнее, — ответил Дариус. — Получится довольно тупая смерть, если весь этот путь мы проделали чтобы у нас треснул корпус от термического шока.

— Дыханье ллога ес, — жизнерадостно сказала Эбрил.

Астерская идиома о быстротечности жизни. Буквально она означала «дыхание напрокат».

— Лестер, — сказал Дариус, — осчастливь меня.

— Легко. Видишь, вон там? Это не силикаты. Может, чуть пыльный, но лед. Будь счастлив.

Дариус закрыл глаза. Его наполнило облегчение.

— Эми, посмотри, где будем швартоваться. Дадим кораблю чуть остыть прежде чем свернемся калачиком и начнем сливать тепло напрямую через…

— Теплопроводность! — пропела Эми будто победный гимн.

— И давайте немного осмотримся. Лестер, Эбрил, встретимся в шлюзе.

Дариус расстегнул ремни и оттолкнулся от амортизатора. Эми улыбнулась и потянулась к Дариусу за поцелуем. У нее на губах была соль.

— Держи радио включенным, — сказал он тихо. — Если сюда пойдет ООН, я предпочел бы оказаться в другом месте.

Она насмешливо козырнула и мурлыча что-то под нос вернулась к составлению карты пригодных для посадки мест, а Дариус отправился в шлюз. Остальные уже ждали. Около часа они собирали снаряжение — скафандры, инструмент, отборники проб — и к тому времени Эми подобрала место. Плоскую, покрытую застывшим каменным расплавом площадку, чье недавнее по геологическим меркам происхождение позволяло рассчитывать на надежность поверхности.

Только «Кассандра» встала на место, Дариус запустил шлюз и вышел. Последний раз он слышал Лестера и Эбрил в рации скафандра, а не в корабельном воздухе очень давно, и мягкость их голосов успокаивала. Если они звучат вот так, значит все заняты делом, а если все заняты делом, значит все идет как надо.

Астероид разве что в теории обладал гравитацией. Подпрыгни посильнее, и улетишь так далеко, что на обратный путь не хватит воздуха, поэтому двигаться приходилось медленно. На все скафандры устанавливались маневровые двигатели на сжатом газе, но команда привыкла на них не полагаться.

Главным приоритетом для Дариуса оставался лед. Если на астероиде найдется руда, которую стоит отсюда тащить, с рациональной точки зрения это будет неплохо. Но где-то в глубине души Дариуса жило убеждение, что соскрести немного льда с поверхности астероида в зоне военного карантина не так опасно, как добывать здесь руду. Будто в моральном отношении между двумя субстанциями существовала какая-то разница.

— Неплохо, — сказал Лестер. — Но и не богато.

Они ушли на несколько сот метров от места, куда Эми поставила «Кассандру». Солнце скрывалось за астероидом, и кругом царила тьма, словно где-нибудь в глубоком космосе за Нептуном. Дариус провел лучом фонаря по бледной корке вокруг.

— Конденсат, — сказал Дариус. — Вот это все. Формации над горизонтом могли образоваться естественно, но здесь либо следы пара из двигателей, либо местный лед, который испарился, остыл, сконденсировался и снова собрался здесь же.

— Но он, как ни крути, чистый, — отозвался Лестер. — И нам он годится. Забьем танки и все, что сможем и будем обрабатывать.

— Койос! — сказала Эбрил Дариусу прямо в ухо, хоть саму ее он даже не видел.

Он услышал в ее голосе что-то, от чего в кровь хлынул адреналин.

— Мы здесь, — ответил Дариус. — Ты где?

В ответ Эбрил повернула к ним локатор. Дешевый дисплей в скафандре Дариуса указал точку с другой стороны от корабля, на дне трещины в каменном теле астероида. Длинные полосы на заиндевевшей ледяной поверхности показывали направление, в котором ушла Эбрил. Дариус занервничал и рванул в глубину расселины, включив двигатели скафандра. Лестер чуть медленнее летел рядом.

— Эбрил! — позвал Дариус. — Ты как, в порядке?

— Бист бьен, — ответила она, но в голосе звучали странные нотки. Словно она смотрела на головоломку и не знала, как к ней подступиться.

Расселина уходила в камень несколько глубже, чем казалось Дариусу. Грубость стен говорила о естественном происхождении. Шахтерские выработки ровнее и прямее. Точно перед Дариусом мерцал рабочий фонарь Эбрил.

Свет отражался от чего-то еще впереди.

В дно трещины был вделан воздушный шлюз. Наружную дверь оставили наполовину открытой. Стальная рама, встроенная в природный необработанный камень, блестела полировкой. Лишь еле заметный слой пыли делал поверхность не совсем зеркальной. Дариус резко затормозил, и тонкая пыль с мелкими ледяными кристаллами взметнулась в струе азота, словно туман над рекой.

— Лестер, — сказал Дариус. — Ты знаешь, что это?

— Без понятия, — ответил тот.

Эбрил медленно двинулась вперед, освещая шлюз фонарем. Внутренняя дверь тоже оказалась открыта. Дариус включил инфракрасный сканер, но на фоне холодного камня ничего не выделялось. Чем бы ни было это место, кто-то специально выпустил из него воздух, причем очень давно.

— Мы уверены, что это хорошая идея? — спросил Дариус на открытом канале.

— О какой идее речь? — послышался голос оставшейся на корабле Эми, но Эбрил уже зашла в шлюз.

Дариус переглянулся с Лестером.

— Один должен остаться, — сказал Лестер. — На всякий случай.

Дариус поднял руку в знак согласия и пошел вперед. Спуск в шлюз в микрогравитации напоминал падение в яму. Или могилу. Эбрил стояла внутри и водила лучом фонаря по широкой полости. Стены когда-то покрывала изоляция, но с тех пор пена отвалилась и широкими полосами валялась на полу, обнажив обработанный полированный камень. Сюда вела естественная трещина, но эту комнату кто-то строил специально. Эбрил полетела вдоль стены, Дариус выключил двигатели, чтобы не подымать пыль, и двинулся следом. Дыхание звучало в наушниках неестественно громко.

— О, — сказала Эбрил. — Визе ла.

— Да я видел.

— Не. — Эбрил указала вперед. — Ла.

Тринадцать фигур сидели полукругом на коленях. Пыльно-красная ткань их скафандров за десятилетия вся растрескалась. Странно обтекаемые вытянутые назад шлемы словно сошли со страниц исторических книг про первые дни терраформирования. У каждого из тринадцати на бедре была кобура, а на форме — незнакомые Дариусу военные знаки различия. Поначалу скафандры показались ему пустыми, но вот луч прошелся по визиру шлема, и изнутри на Дариуса уставился мертвец. Ввалившиеся пустые глаза. Серая иссушенная кожа. Все составляющие человека, кроме воды и жизни. Эбрил медленно двинулась вперед, скользя подошвами по полу комнаты. На скафандрах нашлись таблички с именами. Хоффман. Гутиеррез. Дал. И еще десять. Древние мертвецы.

— Это что за черт? — спросил Дариус скорее себя, чем кого-то еще.

Эбрил согласно кивнула рукой, а потом сказала, подняв глаза:

— И ке ес ла?

Луч ее фонаря метнулся вверх. На стене висел толстый прямоугольник из темной керамики. Древний контейнер-хранилище. На его фоне выделялись нарисованные серебряным и голубым символ мужского начала в виде круга со стрелкой и что-то похожее на три иероглифа с непонятным Дариусу значением. По краю контейнера бежал шов и придавал ему сходство с огромным неподвижным саркофагом.

Все мертвецы в полукруге сидели лицами к контейнеру, словно конец настиг их за последним жутким актом поклонения.

* * * * *

— Так. Ладно. Это могло быть что угодно, — сказал Лестер.

Все вернулись на «Кассандру». Все четверо снова сидели на камбузе. Трое, что выходили наружу, так и не сняли скафандры, отчего помещение казалось меньше. Теснее. Пыль Си-Маллоу, которую они притащили внутрь на себе, воняла порохом. Со времени своих первых полетов Дариус почти никогда не испытывал ни клаустрофобии, ни страха быть похороненным заживо, от которых тогда так страдал. Но сейчас именно они не давали ему покоя.

— Что угодно, — эхом отозвалась Эми.

Прозвучало скептически, но Дариус хорошо изучил эту женщину и понимал, что она просто не знает, что еще сказать.

— Да, — продолжил Лестер. — Например, религиозный культ. На Марсе в то время появилось несколько штук. Или исследовательская лаборатория. Марсиане тогда постоянно таким занимались, — и, помолчав, добавил: — Как и по сей день, наверное.

— Если это марсиане, — сказала Эми, — почему военный карантин установила ООН?

— Когда Эпштейн изобрел свой двигатель? — спросил Дариус. — Эти люди… они прилетели на чайнике? Или, может, на старой химической ракете? И что их убило? В смысле, сюда-то они прибыли еще живыми. Видели же — шлюз кто-то взломал. А они просто сидели в скафандрах и умирали?

Эбрил замахала руками, словно отгоняя прочь все вопросы.

— Аб ке им еске, са са?

«А в этой штуке что?» Это она про черный контейнер.

— На нем была метка, — сказал Лестер. — Знак Марса и что-то написано.

— Знак Марса?

— Круг и стрела. Старый символ Марса.

— Я думала, это старый символ для писсуара, который используют стоя, — пошутила Эми, но шутка вышла натужной. Будто скрывала страх.

Лестер кивнул, и в нем-то Дариус не видел страха, лишь растущее любопытство.

— Иероглифы… поначалу на Марс рвануло очень много китайских переселенцев.

— И все из исконно китайских династий Дал и Хофман? — спросил Дариус.

Лестер посмотрел обиженно.

— Я же не сказал, что знаю, что там случилось. Сказал, могло случиться что угодно. Это не значит «точно знаю, что». Нет, не знаю. Главное — что там сейчас. А вот это нам как раз известно. — Он торжественно оглядел всех. — Там наш билет на выход. Эту черную хрень легко превратить в деньги. Положим в трюм, отвезем на Луну, шепнем пару слов в правильные уши, и покупатели найдутся. Можем еще и аукцион устроить.

Дариус знал, что так случится, но эти слова, сказанные вслух, все равно немного шокировали. Тот факт, что Дариус уже приготовил доводы за и против («Что если там ядерный заряд? Он оставался стабильным больше века. И мы ведь не собираемся его открывать) говорил, что он и сам уже обдумал этот план. План спасения «Кассандры». Наследства родителей. Выбранного пути. В конце концов, экипаж «Кассандры» пришел сюда попробовать набрать воды еще на один полет. Одно из тех импульсивных решений, что окупаются сторицей. Если оставить эту штуку здесь…

Корабль лежал на астероиде, и микрогравитация мягко притянула Дариуса к стене. Остальные смотрели на него, словно ждали речь. Он вызвал статус «Кассандры». С тех пор, как ее положили на камень, она отдала астероиду столько лишнего тепла, что теперь приходилось подогревать жилые помещения. Если прислушаться, можно было услышать, как корпус потрескивает, остывая и сокращаясь. Дариус любил этот корабль, любил людей, что ходили на нем. Тяжесть мечтаний и стремлений давила на плечи сильнее настоящей гравитации.

Он взял руку Эми, провел пальцами по шраму нежным, давно привычным движением.

— Заводи двигатель. Курс на Луну.

— Мигом! — отозвался Лестер. — Только снаряжу погрузочный мех и заберу эту…

— Кто покинет корабль, останется здесь, — сказал Дариус. — Уходим прямо сейчас.

Лестер сглотнул.

— Но… в смысле, вода…

— Хер с ней, — ответил Дариус. — Курс на Луну. Как только уберемся отсюда, я забью место в ночлежке и подам на процедуру банкротства. Все, что выручим, разделим на четверых.

Эми сжала его пальцы.

— Детка, ты уверен?

— Можем найти работу на Луне, — ответил он. — Может, пойдем на другой корабль. Найдем капитана, который знает, что делать его команде.

Он попытался улыбнуться, и в этой улыбке не было печали. По крайней мере, была не только печаль.

— Дар, — сказал Лестер умоляюще.

— Можешь потом вернуться, если захочешь, Лестер, — ответил Дариус. — Как мне тебя удержать. Но сейчас я говорю нет. Всем приготовиться. Я собираюсь свалить отсюда через два часа.

На камбузе воцарилась тишина. Каждый укладывал в голове то, что уже усвоил Дариус. Эбрил согласно подняла руку, Лестер кивнул. Все поплыли прочь из камбуза, и через миг Дариус услышал звуки, не оставляющие сомнений, что там снимают и укладывают скафандры. Он так и держал руку Эми. Посмотрел ей в глаза. Боялся увидеть там слезы, но никаких слез не было. Она снова сжала его пальцы и полетела на летную палубу. Дариус немного посидел на камбузе в тишине и одиночестве.

Он не знал, что дальше. На что жить, когда исчезнет «Кассандра». Вместе с Лестером и Эбрил. Может, Эми останется, но тут всегда выбирала она, а он никогда не был полностью уверен. Но в любом случае все пойдет не так, как могло бы, прими он другое решение. Его жизнь определяли все те пути, по которым он не пошел.

И ошибки, которых он не сделал.