Последний полет «Прогресса»

Глава 5

Похоже, я снова задремал. Чувствовалась усталость из-за нервного напряжения. И не оттого, что за последние три для меня уже два раза пытались вывести в расход – вовсе нет. На Лентисе-2 я привык думать, что смерть рядом. Сказывался стресс от смены обстановки. По идее, я должен бы чувствовать себя дома, на Земле, спокойно и расслабленно. Как бы не так! Именно «в поле», на далекой планете мне и было уютно. Здесь… не мог я принять этих изменений с родной планетой и внутри Федерации. Новая политическая линия меня не то, чтобы не устраивала – все гораздо страшнее. Она меня пугала. Запретили затягивать гайки, не привлекая лишнего внимания, «мочить террористов в сортире», вместо этого начали открыто играть мускулами, и где? На пороге своего же дома, перед соседями и своими же домочадцами? До добра это точно не доведет.

Рано или поздно у кого-нибудь сдадут нервы, кто-нибудь утопит гашетку первым, и тогда… как раз что будет «тогда» не мог предсказать никто. И если мы столкнулись с трудностями в тактике нашей экспедиции, и прогнозе ее исхода потому, что подобных операций почти тысячу лет никто не проводил, и описаны они лишь в старых учебниках, в связи с чем, благодаря росту технологий вооружений, потеряли свою актуальность, то здесь – потому как конфликта такого масштаба еще не было за всю историю существования человечества. С уверенностью можно сказать одно – шестьдесят миллиардов людей подвергнутся серьезной прополке.

– Товарищ рейд-полковник, – потрясла меня за плечо Жаклин. – Как вы приказали, мы сбросили скорость.

– Да? Замечательно!

Потянувшись в кресле, я нащупал упаковку с «Тархуном», достал одну банку, опорожнил ее, и только после этого отстегнул ремни и встал на ноги. За иллюминатором простирался бескрайний космос. С этого угла созвездия лишь отдаленно напоминали знакомые мне с детства, те картинки из мерцающего звездного угля, что я привык видеть с Земли. Единственное, что я узнал со стопроцентной гарантией – Сириус, самую яркую двойную звезду спектрального класса А на ночном небе родной планеты. И говорило не только о том, что БП-1729 повернут к нему правым бортом, но и то, что мы удалились от Солнечной системы на весьма незначительное расстояние.

Покинув каюту, я направился на мостик. Старшина, сидевший на диване в кают-компании, поглощающий «Байкал» из объемистой банки, резво вскочил на ноги, причем на его лице отразилась гримаса неподдельной боли, сменившаяся крайне виноватым выражением.

– Сиди уж, – махнул я. – Я понимаю, флот-капитан, но ты-то, диверсант-десантник, как так лопухнулся?

– Виноват, – развел он руками. – Не ожидал, что нас могут прямо на платформе… еще и форма с толку сбила. Товарищ рейд-полковник…

– Чего?

– Он… – замялся боец. – Он же из наших, военный человек… он присягу давал!

– Вот мы сейчас и проверим, насколько он наш, – усмехнулся я. – Тащи его сюда.

Джон кивнул двум десантникам, и, спустя несколько минут, они притащили суперкарго, связанного «козликом», с кляпом во рту. Похоже, он надеялся пожить подольше, но, увидев выражение лица Блэкторна, понял, что пора писать письма родственникам, про то, каким героем он был, и испуганно замычал, завращав глазами.

– Бросьте его куда-нибудь, – приказал я. – Вон, у стола. Да, и бомбу его принесите.

Диверсанты сгрузили пленника, и встали неподалеку, упреждающе перевесив БУКи со спины на грудь. Я наклонился к террористу. В его глазах отчетливо читался страх. Революционер не уставал делать попытки произнести хоть слово, и, хотя конкретике сильно мешал кляп, тон не допускал двояких мышлений, так что смысл угадывался: «только не убивайте». Я бы, может, и оставил жизнь боевику, но терпеть не могу, когда кто-то пытается разнести корабль со мной на борту на мелкие кусочки. Это для здоровья вредно.

– Я сейчас буду задавать вопросы, – тихо произнес я. – Будешь отвечать коротко, четко, и, что немаловажно – правдиво. То, что ты подохнешь – не сомневайся, но убивать я могу по-разному. Могу сразу башку продырявить, а могу начать отрезать пальцы ног, потом резать сами ноги – тонкими ломтиками, как колбасу. Даже не надейся подохнуть раньше, чем я с тобой закончу – времени у нас полно. Начнешь подыхать – доктор тебя откачает, подлатает, да, Рутц?

– Это возможно, – кивнул Клаус.

– Вот видишь! – подмигнул я пленнику. – Подлечишься, и по новому кругу. Как тебе перспектива?

Суперкарго испуганно закивал, но в этом и не было необходимости – по побледневшему лицу, и выпученным глазам, я и так понял, что он готов говорить правду, и ничего кроме правды. Поразмыслив, не стоит ли нагнать на террориста еще большего страха, но посчитав это перебором, я вытащил кляп из его рта.

– Не убивайте, только не убивайте! – взмолился он. – Я все скажу!

Меня опередил Блэкторн. Он залепил ССИМовцу звонкую оплеуху.

– По делу говори, гнида.

– Спасибо, Джон, – поморщился я. – Имя, звание.

– Лейб-лейтенант Вольфсон, суперкарго платформы «Свет Шахтера».

– Кто приказал взорвать звездолет?

– Глава Революционного Совета Союза за Свободу Инопланетных Миров! – с гордость в голосе ответил пленник.

– А имя-то у него есть?

– Я знаю только кличку… Красный Октябрь!

– Похоже, мы друг друга не поняли, – вздохнул я. – Клаус, можно позаимствовать у тебя скальпель? Желательно какой-нибудь побольше?

– Я не вру! – заверещал Морган. – Правда, кроме клички ничего не знаю! Но мне кажется, это крупная шишка из Комиссариата!

А вот это уже было интересно! Я еще после время первого нападения начал догадываться… да что там – догадываться! Точно понял, что покровители у этих революционеров сидят ой как высоко, что чтобы в Комиссариате – самой надежной и неподкупной структуре… это звучало, как фантастика. Хотя в наше время – и это я тоже понял буквально позавчера, возможно все.

– Что тут у вас происходит? – в кают-компанию из рубки высунулась голова с рассеченным пополам ухом. – Вы не считаете, что необходимо доложить об инциденте?

– Считаю, что лучше сделать это попозже, – заверил я Володю.

– Но инструкция на этот счет…

– Товарищ флот-капитан первого ранга, – повысил я голос. – Сейчас я для вас и инструкция, и устав, и Верховный Главнокомандующий. Я, например, считаю, что двое военнослужащих сил Федерации не должны позволить оглушить себя, а капитан корабля – не должен позволить разместить злоумышленнику термоядерное взрывное устройство у себя на борту. Но я же не лезу к вам со своими советами, правда?

Маяков, разделанный под орех, вернулся на капитанский мостик. А я смог вернуться к допросу.

– Почему это тебе так кажется?

– Потому что он передал нам код вашей ИД-карты, – пояснил суперкарго.

– Какой код? – не понял я.

– Код ИД-карты, – вместо террориста начал объяснять Блэкторн. – Эту фишку рассекретили пару лет назад – позволяет через Глобальную Систему Слежения установить местонахождения любой ИД-карты, если вблизи есть спутник связи. Хоть на другой планете, хоть в космосе.

Одной загадкой стало меньше – теперь я понял, откуда у комиссар-генрала была точная уверенность, что я нахожусь на своей базе, там, на Лентисе-2. Была другая загадка – зачем лже-журналистка пыталась убить меня? Неужели лидеры террористов не понимали, что, увенчайся ее попытка успехом – старт был бы отложен, а то и вовсе отменен, и смысл бомбы на борту БП-1729 сразу пропадает. Опять же, если я все правильно понял, взрывное устройство должно было сработать, когда звездолет отойдет на какое-то расстояние от платформы, со мной на борту. Вопрос тот же – зачем делать столь неуклюжую попытку завалить меня на «Свете Шахтера»? Этот вопрос я и задал Вольфсону, вызывав у него не меньшее удивление, чем у меня самого.

– Журналистка? Какая журналистка?

– Принести скальпель, товарищ рейд-полковник? – участливо поинтересовался Клаус.

– Не нужно, – покачал я головой. – Почему-то я ему верю. А те борцы за свободу, что разнесли мой дом на атомы – ваши?

– Наши, – с легким оттенком гордости в голосе подтвердил лейтенант. – Их жертва не напрасна, их будут помнить многие поколения новых людей, живущих в мире и согласии с инопланетными мирами!

– А чего ж ты тогда так помереть боишься? – удивился я. – Раз идейный такой – так подохни геройски – глядишь, и памятник поставят.

– Я не за памятники сражаюсь, – возразил Вольфсон.

– А за что тогда? За деньги? За звездочки на погонах? За власть?

– Одними идеями сыт не будешь, – виновато кивнул суперкарго.

– А, понятно, – рассмеялся я. – То есть ты нас продал, и светлое будущее в революционном раю тебе не светит?

– А им все лишь бы что-нибудь кому-нибудь продать, – язвительно произнес десантник из конвоя с сержантскими лычками, кажется, Тасмахал Каджар. – То Христа иудеям, то Аляску пиндосам, то нефть узкоглазым, то айсберги креветкам.

На это террористу совершенно нечего было ответить, а я не мог придумать, что бы еще такое спросить. Существование, по меньшей мере, двух групп боевиков меня мало радовало. Или же у них хромала вертикаль власти, и правая рука не ведала, что творит левая? Такое предположение выглядело маловероятным. Больше было похоже на то, что кто-то работает под ССИМ, преследуя свои, уж вовсе непонятные рядовому рейд-полковнику цели. Черт с ними, это уже не мои проблемы.