Последний резерв

Глава 7

Пескоход сбавил скорость, взбираясь на пологий откос. Рыча двигателем, перевалил через край, выезжая на ровную поверхность, и рванул вперед. Неожиданно у него под днищем полыхнула белая вспышка, и до разведчиков, сидевших в засаде, донеслось знакомое «пам-м-м!». Рев мотора был заглушён взрывом мины. Машина напоследок дернула бронированным носом и остановилась, словно налетев на невидимую преграду. Одновременно со вспышкой заглох двигатель. Пескоход покрылся поверх брони ледяными доспехами.

«Изморозь» полностью оправдала возложенные на нее надежды. Одно дело — полчища насекомых, другое дело — остановить многотонную махину. До последнего момента у Алешкина были сомнения, что они смогут захватить вражеский пескоход. Но другого варианта не было. Это был их единственный шанс пробраться в глубь горы и узнать, что находится под фальшивым поселком-приманкой. Шанс выпал, и им надо воспользоваться, пока не уплыл из рук. Оставалось уповать на то, что мина уничтожит экипаж и не повредит машину. Бортовую электронику они в расчет не принимали. Главное, чтобы «коробочка» осталась на ходу. А там разберутся.

Трое диверсантов выбрались из засады, устроенной посреди колючего кустарника, и лесными бесшумными призраками двинулись в сторону замерзшей машины. Четвертый — снайпер — страховал их, засев на дереве в широкой развилке ветвей. Удобная позиция, и сектор обстрела хороший. Пескоход и все подходы к нему как на ладони.

Разведчики подошли к машине с трех сторон, не теряя друг друга из поля зрения. С пулеметного ствола свисали гроздья длинных сосулек. С их кончиков срывалась капель. На светло-желтой корме, у двигателя, лед таял на глазах, стекаясь в лужицы. Видимо, криогенная мина не смогла до конца охладить мотор. Остановила машину, и то хорошо. А так, глядишь, быстрее оттает, и появится возможность попасть внутрь. По бортам и покатым бокам черной юбки воздушной подушки сползали целые пласты подтаявшего льда.

Идиллию весны, нежданно-негаданно пришедшей в прокаленные малиновым солнцем джунгли, нарушили другие звуки. Стук упавшей с брони глыбы льда и неожиданно открывшегося люка в командирской башенке сменился выстрелом. Разведчики еще не успели сообразить, что произошло, а снайпер уже уложил с первого выстрела одного из членов экипажа. Как оказалось, он был единственным, кто смог пережить космический холод, внезапно окутавший пескоход.

Убитого вытащили из люка в четыре руки.

Тот, кто пытался выбраться из промороженного нутра, надеясь попасть в тепло лета, носил одежду не по погоде. На нем был комбинезон биологической защиты, поверх которого красовался скелет из металлопластиковых силовых элементов, «костей». На локтях и коленях липучками были закреплены сервоприводы усилителей конечностей.

Металлопластиковый костяк, перевитый пучками проводов, оказался боевым экзоскелетоном. Только благодаря ему последний выживший из экипажа смог открыть примороженный люк, скрытый под толщей льда. От холода его спас комбинезон, позволяющий работать при низких температурах. Вот только пуля, выпущенная снайпером, засевшим в кроне дерева, легко пробила тонкий лицевой щиток. Такой костюм больше подходит ученому, решившему временно переквалифицироваться в грузчики. Что он делал в боевой машине? Над этим можно было подумать, когда выдастся свободная минутка.

Надо было посмотреть, что творится в стальном нутре пескохода.

Первым в темный провал люка заглянул Алешкин. Вопреки его ожиданиям внутри стальной махины тускло горели лампочки подсветки салона. Картина, представшая его взору, вызвала благоговейный трепет.

На месте кресла водителя громоздился кусок льда с торчавшими из него руками в черных перчатках. Скрюченные пальцы мертвой хваткой сжимали овальный штурвал управления, покрытый белой изморозью. Десантный отсек был нагромождением оплывающих сугробов. Посреди них выделялся ледяным снеговиком оператор-наводчик крупнокалиберного пулемета. Сквозь ледяной панцирь было видно, что он не выпустил из рук джойстик гашетки управления огнем и так и застыл, подавшись всем телом вперед в последнем усилии выполнить команду «Огонь!».

— Что-то стало холодать, — произнес Сапер.

— Скоро всем будет жарко, — с кривой ухмылкой пообещал Райх и щелкнул кнопкой предохранителя на своем «Штурме». — Проверю двигатель. — Он помедлил и на руках опустился в люк командирской башенки.

Алешкин посмотрел на Сапера:

— Замерз? Значит, пора тебе утепляться. — Он показал на труп, лежавший на корме машины.

— Да это так, к слову пришлось, — попытался отговориться минер. Он не горел особым желанием примерять на себя комбез со свежего покойника.

— Это не просьба, а приказ. — Ингвар будничным голосом напомнил подчиненному, кто здесь командир.

Они вдвоем склонились над трупом и начали снимать с него сбрую экзоскелетона. Сначала разведчики путались в застежках и пластинах, но потом дело пошло быстрее.

Райх тем временем осторожно отколупывал ножом лед с панели управления. Глубоко вздохнув, он нажал на кнопку запуска двигателя. Пескоход завелся со второй попытки. Боевая машина, похоже, могла выдержать испытания и покруче, чем внезапно навалившаяся волна холода. Создатели техники закладывали запас живучести с учетом всевозможных передряг, которые могли возникнуть на поле боя. Чего нельзя было сказать об экипаже металлической «коробочки».

С работающим на холостых оборотах двигателем машина стала оттаивать на глазах. Погибших от холода вытащили через боковой люк. Проще и удобнее было вытянуть их через заднюю аппарель, но десантный отсек перегораживали широкие длинные контейнеры. На каждом красовалась желтая надпись: «ОПАСНО! БИОЛОГИЧЕСКАЯ УГРОЗА!»

Видимо, этим и объяснялось специфическое одеяние одного из членов экипажа.

Райх выглянул из люка. Увидев Сапера в новом облачении, он присвистнул:

— Я смотрю, вы зря времени не теряете! Машина в порядке. Правда, бортовой компьютер приказал долго жить. Вместе с ним навернулась связь.

— Усилитель правой руки тоже не работает. Сломался. — Подрывник отстегнул защелку на запястье и стянул металлопластиковую перчатку с кисти. В нерабочем состоянии она только мешала.

— Похоже, и нам с тобой пора обновить гардероб. — Командир показал Райху на трупы остальных членов экипажа. Тела в одинаковых темно-оливковых комбинезонах лежали на влажной от растаявшего снега земле рядом с пескоходом.

— Беру себе, который посвежее, — рассмеялся однокашник Ингвара по кадетскому корпусу. Он легко подтянулся на руках и одним рывком выбрался из люка.

Надо было спешить. Они уже и так выбились из графика. Точнее, пескоход, десантное отделение которого было заставлено контейнерами с неизвестной начинкой, опаздывал к расчетному времени возвращения.

Алешкин условным знаком скрестил руки над головой. Крона дерева шевельнулась. Снайпер кошкой скользнул по стволу вниз. Вскоре он вынырнул из зарослей с неразлучной винтовкой наперевес и в несколько быстрых шагов преодолел расстояние до желтого бронированного борта.

— Рожи у них слишком бледные для местного климата. — Стрелок дулом винтовки указал на лица раздетых покойников.

Кожа оттаявших трупов была светлой как на лицах, так и на телах. Вряд ли холод смог бы так отбелить ее. Принимая во внимание мощное ультрафиолетовое излучение местного ярко-малинового солнца, можно было с уверенностью сказать: эти люди редко появлялись под его лучами. Может, погибшие вели ночной или подземный образ жизни? Вопросы есть, ответов нет. А из предположений и догадок можно слепить все, что угодно, кроме истины…

Алешкин и Сапер уже были внутри пескохода. Машина ровно урчала двигателем, и броня подрагивала под рифлеными подошвами десантных ботинок.

Алешкин сел на место оператора-наводчика. Повернул башню с пулеметом немного вправо — двинулась плавно. За исключением бортового компьютера, не выдержавшего испытания холодом, в пескоходе все было в полном порядке. Рядком покоились кассеты с боеприпасами. Одна уже была подсоединена к пулемету. Спуск стоял на предохранителе.

— Вперед! — скомандовал сам себе Райх. — Нас, поди, заждались.

Он увеличил обороты двигателя, включил скорость и плавно потянул на себя штурвал управления. Пескоход развернулся и двинулся в сторону рукотворного озера. Снег и лед успели растаять под жалящими лучами солнца. О взрыве криогенной мины «Изморозь» напоминал лишь темный овал впитавшейся в землю воды.

Сапер не поленился и начал обшаривать машину в поисках каких-нибудь взрывчатых прибамбасов, за что и поплатился. На одном из пригорков пескоход ощутимо тряхнуло, и подрывник со всей силой приложился лбом о трубу командирского перископа.

— Сядь ты наконец, — не выдержал Стрелок. — Хватит мельтешить.

Сапер поспешно сел на один из контейнеров с угрожающей надписью и для верности ухватился за предохранительную скобу лотка подачи боеприпасов.

Райх выжимал из машины все, что было возможно, с учетом лесного бездорожья. Поездка до объекта много времени не заняла. За полчаса хода они добрались до скал, у подножия которых приткнулся безлюдный поселок.

Они вышли на финишную прямую. Последний рывок, и они у цели. Опознают их как своих или нет? Алешкин приник к обрезиненным окулярам перископа, до боли прижимая к ним лицо. Есть!

Мощная оптика послушно приблизила водную гладь. Озеро исчезало.

— Сбавь скорость. — Голос командира прозвучал хрипло. Может, Алешкин осип от волнения или гул двигателя так искажал звуки внутри машины?

Пересмешник послушно сбавил обороты и включил подкачку воздушной подушки. Пескоход мягко перевалил через бортик.

Кусок скалы плавно ушел в сторону, открывая непроглядно темный зев прохода, ведущего в глубь горы.

— Вперед! — глухо выдавил Алешкин, снимая большим пальцем предохранитель на пулемете. — Самый малый ход. Всем приготовиться!

Никто не стал спрашивать, к чему «приготовиться», и так все было ясно.

Сапер за его спиной широко перекрестился свободной рукой, а заодно потрогал шишку, вскочившую на голове. Стрелок любовно провел ладонью по искусственно состаренному потертому пластику цевья винтовки. Прожитые годы сделали флегматичного снайпера грубее и циничнее, но к своему оружию он всегда относился нежно и бережно.

Пересмешник ювелирно заехал в тоннель, словно никогда не вставал с места водителя. Долго двигаться машине не пришлось. Метров через двадцать перед носом пескохода появилась стена. Ни намека на проход. Они угодили в тупик. Назад хода из каменного мешка уже не было. Скала медленно двигалась на свое место, отрезая путь к отступлению. Но это еще было не все. Разведчиков ждал новый сюрприз. Многотонный корпус боевой машины ощутимо тряхнуло.

Каменный пол под пескоходом оказался платформой, которая начала опускаться вниз. Мимо проплывали каменные стены исполинской шахты. Перископы командира и механика залепила непроглядная темнота. Команда на включение приборов ночного видения поступала автоматически с бортового компьютера, но после холодных объятий «Изморози» он по-прежнему не подавал признаков жизни.

Чернильная темень посветлела и сменилась сумраком. Еще один толчок возвестил о том, что спуск закончился. Трудно было сказать, на какую глубину они опустились. Они прибыли туда, куда так стремились попасть.

Стрелок и снайпер прильнули к бортовым амбразурам. Каждый член разведывательно-диверсионной группы пытался рассмотреть открывшуюся картину со своей стороны. Любая мелочь требовала максимального внимания. Всегда надо оценить обстановку, перед тем как принять решение. Хорошее это решение, плохое или очень хорошее, покажет лишь будущее. Причем будущее очень недалекое. А пока об этом пусть болит голова у командира. Они будут выполнять приказы и боевые задачи по мере их поступления. Война — это та же самая работа. Все надо делать основательно и по порядку. Сейчас не было Пересмешника, Стрелка и Сапера. Под прикрытием брони рядом с Алешкиным находились три живых боевых механизма, обученных уничтожать любого врага. Адреналин бешено поступал в кровь, растекаясь по венам, вызывая привычный предбоевой кураж. Им нравилось воевать, чувствовать физическую мощь, подкрепленную смертоносным железом оружия.

Они попали внутрь гигантской вытянутой полости в скале. Вдоль одной стены стремительно текла подземная река, зажатая в каменных берегах. С одной стороны — стена, с другой — каменная дамба в человеческий рост. Пещера могла вместить парочку боевых звездных крейсеров класса «Рейдер», и еще бы осталось место. Подземелье освещалось редкими, но яркими лампами направленного света, закрепленными на стенах и светящими вниз. Потолок пещеры прятался во мраке. Из темноты тянулись к полу конусообразные колонны. Исполинские сталактиты — бессменные стражи вечности — были на своих постах. Бесконечные стеллажи вдоль стен ломились от коробок и ящиков различных цветов и размеров. Рядом со стеллажами громоздились сложенные в штабеля разнокалиберные контейнеры, дожидавшиеся, когда их рассортируют и положат на одну из множества полок.

В центре пещеры в несколько ровных длинных рядов стояли стальные громадины боевых машин. Высококлассная техника поражала разнообразием и разноцветьем камуфляжной раскраски. Пятнистые многотонные «Миротворцы» и «Рапторы» соседствовали с десантными вездеходами зимней раскраски, белой в серых разводах. Среди них мутными желтыми пятнами выделялись легкобронированные пескоходы. Нашлось место и для длинных танковозов. Над ними возвышались «Трубы» — системы залпового огня, прозванные так за специфическую форму, и кубические иженерно-саперные машины минного разграждения на огромных колесах. С таким бронепарком можно было легко развязать полномасштабную войну на отдельно взятой планете. Развязать и выиграть. Вот только где взять столько обученных экипажей? Любая самая совершенная техника без человека всего лишь набор металла и пластика. Конечно, если не брать в расчет боевые автоматизированные охранно-патрульные системы. Но и они требуют периодического осмотра и профилактики.

Громоздились горы и пирамиды контейнеров со знакомой и, наоборот, непонятной маркировкой из цифр и букв: оружие, боеприпасы, запчасти к технике, медикаменты, амуниция. Отдельно у стены на железных подставках величаво покоились длинные сигарообразные туши «Жнецов». Эти ракеты были одним из самых мощных наступательных боеприпасов, принятых на вооружение в Содружестве. При подрыве они создавали облако высокотемпературной плазмы, которая уничтожала все вокруг. «Жнецов» можно было запускать как с наземных пусковых установок, так и с борта звездолетов. Эту партию, похоже, умыкнули прямо с орбиты. На серебристых боках ракет красовались эмблемы космофлота и надписи «Замерзший свет». Если Алешкину не изменяла память, так назывался межзвездный транспортник класса «А», сгинувший вместе со всем доставленным на нем десантом для спецопераций по захвату объекта.

Складывалось впечатление, что технику копили здесь не один год. Определенный диссонанс вносило присутствие рядом с современными образцами немецкого «тигра». «Осколок» кровавой Второй Великой войны стоял, хищно задрав длинный ствол, словно выцеливал невидимого врага. Стального ветерана заботливо подлатали. Старый танк не шел ни в какое сравнение с тем, что видел Алешкин на снимках в электронном планшете, который передал ему Хеймдалль еще в тюрьме. Угловатая башня, борта и катки лоснились от свежей желтой краски. Любовно прорисованная пантера, опознавательный знак 501-го батальона тяжелых танков, хищно скалилась, показывая острые клыки белому свету…

Огромное пространство — и ни единой живой души. Задерживаться в пескоходе было опасно. Стараясь не шуметь, разведчики вылезли через аварийный люк в днище и рванули короткими перебежками под прикрытие стальных громадин. Среди них можно было спрятаться и поискать выход из пещеры.

Они скользили бесшумными тенями, прикрывая друг друга, пока не наткнулись на тоннель. Почти сразу он резко сворачивал. За поворотом тоннель перегораживала стена, сложенная из каменных блоков. На сером фоне темнели прорези амбразур. И здесь ни души.

Между стеной тоннеля и рукотворной кладкой был узкий проход. Двоим не разминуться. Пройдя по нему, разведчики широким походным шагом двинулись дальше. По центру каменного пола шла блестящая металлическая полоса магнитного монорельса, врезанная в породу.

Диверсанты миновали несколько вертикальных шахт с площадками, предназначенными, вероятно, для грузовых платформ подъемников. Неожиданно коридор свернул почти под прямым углом и пошел под уклон. Они обошли несколько сцепленных открытых платформ поезда на магнитной подушке, нагруженных металлическими контейнерами и большими прозрачными цилиндрами.

— Прокатимся? — нервным шепотом предложил Сапер.

Райх показал ему кулак и приложил палец к губам. Алешкин провел рукой по борту платформы. На руке остался темный след.

Везде лежал толстый слой пыли. Похоже, необходимость в грузе отпала, и он так и остался на платформах в ожидании своего часа. Под потолком, через каждые десять метров, тускло светили лампы. По стенам змеились кабели с полимерной изоляцией.

Через сотню метров тоннель раздваивался. Монорельс тоже расходился двумя блестящими языками, исчезая в полутемных проходах.

— Работаем парами, — распорядился Алешкин. — Действовать по обстановке. Место встречи у поезда.

— Мы налево, — бросил Райх. — Дистанция восемь метров. Прикрывай.

Он и Стрелок, не оглядываясь, двинулись в сумрак тоннеля. Прощаться плохая примета.

— Скоро увидимся, — донеслось из темноты.

— Удачи! — с чувством шепнул командир разведгруппы.

Алешкин и минер зашагали по правому ответвлению коридора.

Пришло время заняться настоящим делом. У предыдущих десантников не получилось, что ж, они закончат сами, вчетвером.

Растворившиеся в темноте диверсанты не могли видеть маленькую нишу, вырубленную под потолком развилки. В ней спряталась камера наблюдения. Поворачивающийся объектив волчьим взглядом проводил чужаков…

Двойка Ингвара вскоре разделилась. Тоннель в очередной раз раздвоился. Он оставил минера на развилке прикрывать тыл, а сам отправился вперед на разведку. Вскоре он дошел до лестницы, спускавшейся косыми маршами в ствол шахты…

Алешкин не увидел, в какой переплет угодил Сапер. Минер не мог долго сидеть без дела и решил обследовать другой проход. Осторожно продвигаясь вперед, он вышел в высокую пещеру. Здесь он наткнулся на работающий агрегат. Скорее всего, это была вентиляционная установка. Во всяком случае, именно так он идентифицировал устройство высотой с трехэтажный дом, напоминавшее гибрид турбины и многолопастного вентилятора. Тихо гудящая машина была органично врублена в базальтовую стену. Под разными углами вверх, вниз и по горизонтали от нее уходили в штольни ребристые трубы воздуховодов. Достаточно остановить механические легкие, нагнетающие воздух в самые дальние уголки, и нижние горизонты очень скоро начнут задыхаться без свежего воздуха. Жаль, пока не удалось обнаружить центр управления. Тогда бы они смогли одним махом прикончить этот гадючник. В том, что где-то здесь обязательно есть штаб, Сапер даже не сомневался. Его просто надо найти. А это вопрос времени.

Он сразу решил заминировать вентиляционную установку. А потом, естественно, взорвать. А как же иначе? Все в установленном порядке: минирование, потом подрыв заряда под нагнетателем воздуха. Сапер дошел до штабеля контейнеров, за которым оказалась лифтовая шахта, ведущая вниз. Оттуда тянуло сырым спертым воздухом. Вентиляционная установка работала на полную мощность, но с нагрузкой не справлялась. Похоже, она изначально была рассчитана на другой объем помещений. Подземный комплекс разрастался вглубь и вширь, как раковая опухоль. Он уходил внутрь горы, прячась от солнца и чужих глаз. В горе прорубали новые ходы, залы. Загадочные хозяева подземелья, похоже, постоянно расширялись. Им требовались все новые помещения для лабораторий, жилых помещений, оборудования, арсеналов и складов.

Когда Сапер освобождался от ремней рюкзака, набитого «ананасиками», на него со штабеля контейнеров набросили сеть из полимерных нитей. Незаметно подкравшиеся враги облепили его со всех сторон.

Сапер ворочался, как огромный кабан, под этой живой кучей. Пока выручал надетый экзоскелетон, еле-еле помогая сдержать натиск мощных тел, одетых в одинаковые анатомические костюмы. Он не мог добраться до автомата, висящего за спиной. Кинжал во время борьбы сорвали с пояса, пластиковый ремешок ножен не выдержал. Сеть сковывала движения. Подрывник извернулся, с натугой встал на ноги и начал расшвыривать нападавших. Оторвал вцепившегося в горло и пошел, волоча за собой защитников подземелья, удерживавших сеть, молотя кулаками налево и направо. Ему с хрустом сломали руку, на которой не работала перчатка усилителя конечности. С правого колена сорвали липучку, выдрав с корнем сервопривод из наружного скелета металлопластиковых силовых элементов «костей». Сапер как подкошенный плашмя рухнул на каменный пол. Его тут же погребла под собой куча тел. На мгновение из нее показалась голова разведчика с окровавленным лицом и выбитым глазом, болтавшимся на темно-красном нерве. На макушку со светлыми волосами опускался кулак одного из нападавших. Был приказ взять чужака живьем. А приказы не обсуждаются. За миг до удара Сапер последним усилием сорвал непослушными трясущимися от напряжения пальцами левой руки чеку с гранаты, закрепленной на поясе…

Ничего этого Алешкин не видел. Далекий мощный одиночный взрыв донесся из глубины тоннеля, где должен был действовать напарник. На месте схватки вспухла яркая вспышка, высветив потолок огромного куполообразного каземата. Для Сапера мир в одно мгновение превратился в темноту, в которой он успел спрятаться от невыносимой боли.

Металлическая лестница неприятно качнулась под ногами Алешкина. Грохот раздался в той стороне, где он расстался с напарником. Точнее понять было трудно. Толща горы гасила и рассеивала звуки.

Из тоннеля дохнуло теплом и кислым запахом взрывчатки. В горле запершило. Ингвар открыл рот и попытался откашляться. Уши заложило, словно их заткнули ватой.

Железные ступени, натужно скрипя, опасно завибрировали под ногами, отзываясь на удар взрывной волны.

Алешкин помчался назад. Голос разума подгонял: быстрее, сейчас безопаснее находиться там, откуда вышел. Скорее назад. Надо узнать, в чем дело.

Он бежал, пока не наткнулся на каменный завал до потолка. Путь назад был отрезан…

Примерно в это же время двойка Пересмешника вступила в бой. В одной из пещер, заставленной рядами трехногих агрегатов непонятного назначения и все теми же штабелями контейнеров.

По ним открыли неприцельную беспорядочную стрельбу. Значит, не засада. Стрелок залег на штабель и открыл огонь, не давая противнику подойти к ним на бросок гранаты. Под его прикрытием Райх двинулся в обход.

Человека в темно-оливковом комбинезоне, таком же, как у экипажа пескохода, Райх обнаружил, когда тот раскладывал сошки пулемета, изготавливаясь к стрельбе. Разведчик успел вовремя. Под шквалом «Аида» у Стрелка не было никаких шансов. Прижмет огнем, а его приятели возьмут снайпера тепленьким. Где-то дальше басовито стреляли из автоматов короткими очередями. Значит, против них воюют по меньшей мере еще трое или четверо. Точнее не определить.

Пересмешник положил «Штурм» на пол и вытянул из отворота рукава удавку. Движение вверх и в сторону, проволока провисла. Райх, крадучись, двинулся к пулеметчику. Резко поднял руки и сделал каждой круговое движение. Потом скрестил кисти, и проволока блеснула перед глазами пулеметчика. Это было последнее, что он увидел в своей жизни.

Короткий тихий лязг, словно кто-то скрипнул зубами, — это Райх рывком натянул проволоку. Все. Пулеметчик не двигался. На проволоке ни следа крови.

Еще двоих Пересмешник застрелил одиночными выстрелами в спину из «Штурма», зайдя к ним с тыла. Вообще-то, их было четверо, но двоих снял Стрелок. Он тоже зря времени не терял. В пещере повисла мертвая тишина.

Райх крался, низко пригибаясь к каменному полу. Он специально забирал вправо, обходя штабеля с контейнерами по широкой дуге. Где-то там должна была находиться огневая позиция Стрелка.

На напарника он наткнулся, когда подошел к нему почти вплотную. За контейнером, продырявленным во многих местах пулями, раздался еле слышный сип, словно выходил воздух из пробитой автомобильной камеры. Разведчик прислушался. Сипение повторилось. Пересмешник осторожно заглянул за угол. Стрелок был здесь. Он лежал с винтовкой в руках, уткнувшись лицом в каменный пол. Темная струйка крови текла из-под него.

Не выпуская автомат из рук, Райх осторожно перевернул товарища на бок. Пуля пробила горло насквозь. Было видно, что напарник пытался закрыть рукой пулевое отверстие, но только размазал кровь. На выдохе из пробитого горла вылетал сдавленный сип. Лицо у него посинело. Когда его перевернули, он на миг очнулся и открыл глаза. Глядя на Райха, попытался что-то сказать. На беззвучно шевелящихся губах выступила кровь и, пенясь пузырьками, потекла по подбородку. Пересмешник подложил ему под голову руку и тихо, убаюкивающе сказал:

— Засыпай. Боль скоро пройдет. Спи, Стрелок. Снайпер закашлялся, заставив кровь сильнее пениться на губах, и неожиданно отчетливо произнес:

— Меня зовут Йохан.

Снайпер закрыл глаза. Сипение из пробитого горла стихло.

Райх осторожно вынул руку у него из-под головы и закрыл лицо с синими губами капюшоном комбинезона. Поднялся и двинулся дальше, напоследок сказав мертвецу:

— Если смогу, вернусь и похороню. Подожди немного.

Дальше Райх двигался по тоннелю в одиночестве. Все чаще стали попадаться неосвещенные боковые ответвления. Они вызывали неприятный холодок на спине. Самый первый боковой проход, попавшийся им на пути, они обследовали со всеми мерами предосторожности. Только время зря потеряли — отнорок быстро закончился тупиком. Но это не значило, что в других каменных норах никого нет. Оставалось только гадать, какие сюрпризы могут там оказаться. Дальше решили идти, придерживаясь тоннеля. Пока не ввязались в бой. Но другого выхода не было. Это не джунгли, где можно незаметно отойти и обойти. Под землей возможности маневра ограничены. Но чем выше риск, тем быстрее идешь к цели. Если б еще знать, что это за цель.

Сейчас Райх упрямо шел вперед. Проходя мимо очередной норы, он сморщился. В нос шибануло резким запахом.

— Что за вонь, сдох тут кто-то? — прошептал себе под нос Пересмешник.

— Мускусом пахнет, — ответил голос из темноты. Райх резко развернул корпус, уходя с возможной линии огня, одновременно поворачивая ствол «Штурма», чтобы перечеркнуть очередью темный провал в стене. В этот миг ему навстречу из темноты проворно и абсолютно бесшумно вымахнул смазанный силуэт. Короткий удар в грудь отшвырнул Райха к стене. Впечатление было такое, будто он столкнулся с ракетовозом. От удара о камень у него сбилось дыхание. Он судорожно глотал воздух открытым ртом. Наверное, так чувствует себя рыба, выброшенная штормовой волной на берег. К собственному удивлению, он не упал, а остался стоять на ногах. Рука с автоматом занемела от боли.

Нападавший не спешил нанести новый удар. Он стоял перед Райхом, наклонив голову набок, и внимательно смотрел на судорожно пытавшегося отдышаться диверсанта. Подобный взгляд Райх уже где-то видел. Память услужливо подсказала: с такой же брезгливой ленцой его заместитель-сержант из прошлой жизни разглядывал вскрытую упаковку сухого пайка. На противнике было некое подобие анатомического противоперегрузочного костюма, плотно, без единой складки облегавшего мускулистое тело. На ногах обувь из такой же ткани. Лучше рассмотреть мешало тусклое освещение. У врага не было ни оружия, ни другой экипировки. По-военному короткая стрижка. Незапоминающееся лицо, на правой скуле глубокий шрам, надвое разваливший щеку.

Нельзя было упускать такой момент. Пересмешник рывком попытался вскинуть оружие и от бедра пропороть очередью врага. Но вместо этого получился судорожный намек на движение, отточенное изнуряющими тренировками. Рука со «Штурмом» ни на миллиметр не хотела отделяться от стены, холодившей спину каменным надгробием. После первого же соприкосновения со стеной спина прилипла к камню. При попытках освободиться прилипли ладони, комбинезон, ремни амуниции. Ботинки намертво приклеились к полу. Липкая ловушка, о которой диверсант и не помышлял, лишила его возможности двигаться. Так, наверное, чувствуют себя насекомые, попавшие в паутину.

Надо всего лишь плавно надавить на спусковой крючок. Всего одна короткая очередь на два-три выстрела — и все. Но единственное, что смог сделать Райх от тоски и досады, так это плюнуть в противника. За что тут же получил мощный удар в лоб. Оплеванный бил открытой ладонью, но и этого хватило, чтобы разведчик потерял сознание.

Нападавший стер плевок с горла и поднял руку, собираясь повторить удар.

— Хватит, мой измененный брат. С него достаточно.

Из темноты неспешно показалась черная тень с неестественно вытянутой головой. Тусклый свет ближайшей лампы высветил человека в длинной черной рясе с остроконечным капюшоном. Вокруг талии вместо ремня была обмотана обыкновенная веревка с разлохмаченными концами. Похоже, он здесь был за старшего. Во всяком случае, Райх, находившийся в отключке, повторного удара не получил. В замкнутом пространстве профессионалы предпочитают действовать небольшими группами, а еще лучше в одиночку. Воевать толпой в подземелье — только мешать друг другу, рискуя угодить под «дружественный» огонь.

Одетый в рясу жестом фокусника достал из рукава маленький баллончик с короткой насадкой распылителя. Раздалось тихое шипение. Он обработал аэрозолем камень и одежду разведчика. Липкая ловушка исчезла. Райх отклеился от стены и упал бы в полный рост, не подхвати его тот, кого назвали «измененным братом». Он играючи взвалил диверсанта на плечо и застыл, словно статуя. Автомат с лязгом упал на каменный пол.

Одетый в рясу поднял «Штурм» и сказал: — Пойдем, нас ждут. И так задержались! Они двинулись по тоннелю в ту сторону, откуда пришел их пленник…

Райха окутывала непроницаемая мгла. Краешком сознания он пытался найти хоть какую-то лазейку. Всегда есть выход! Есть долг! Надо выполнить! Эти ярко-желтые слова на синем фоне неотвязно пульсировали в голове. У него есть голова?! Ярко-желтые слова стали тускнеть и съеживаться до размеров атома. Мгла подступила вплотную, растворяя в себе без остатка. Пересмешник сам стал мглой, растекаясь по мирозданию. Очень даже ничего быть мглой. Ни забот, ни тревог. Хотя, наверное, везде одно и то же. Слово «долг» налилось кроваво-красным цветом, раздвигая углами букв в окружающей мути крошечный просвет. Разведчик постарался зацепиться за него.

Может, он спит? Или это сон о старом сне? Райх попробовал пошевелиться. Все движения были медленными, словно в тягучей смоле, не позволяющей сделать ни шагу. Он пересилил себя и попробовал пошевелить пальцами. Мизинец дрогнул и согнулся. Следом чувствительность обрели и другие пальцы. Уже немало. Он немного согнул правую руку в локте. Сантиметр за сантиметром рука скользила к бедру, где должна быть кобура с пистолетом. Каждое следующее движение давалось все легче и легче. Неожиданно его тело закаменело: ни шевельнуться, ни вздохнуть. Райх сделал последнее усилие и вынырнул на поверхность яви. Свет больно ударил по глазам, заставив поспешно зажмуриться.

Но то, что он успел увидеть, казалось, отпечаталось на сетчатке глаз. Такое не привидится и в страшном сне. Значит, это явь. Стараясь не показать, что он пришел в себя, разведчик чуть-чуть приоткрыл глаза. Осмотревшись сквозь ресницы, он понял, где находится. Увиденное его ни капельки не порадовало…

Он висел в центре прозрачного цилиндра, погруженный с головой в желтую жидкость. Жидкость вязко обжимала со всех сторон, но не она удерживала разведчика, а кольца захватов, закрепленных на лодыжках и предплечьях. Их концы крепились к стенкам цилиндра и надежно фиксировали человека в центре прозрачной тюрьмы. Со дна медленно, лениво поднимались столбики прозрачных пузырьков. Желтая жидкость, подсвеченная снизу мягким рассеянным светом, определенно была плотнее воды.

У него изо рта торчала трубка, уходившая вверх. Из-под полуприкрытых век он вновь попытался незаметно оглядеться. За стеклами цилиндра виднелись размытые тени. Пока не удавалось сфокусироваться ни на одной из них. Мешали пузырьки и подсветка со дна, искажавшая и преломлявшая предметы за прозрачной стеной. Он, как муха, попавшая в смолу, еще был жив, но вырваться из желтого плена не мог.

— Наконец-то ты очнулся, — раздался знакомый голос. — Не пытайся притворяться, я давно за тобой наблюдаю.

Райх открыл глаза. Смазанные пятна за стеклом прекратили расплываться и обрели четкость. Он повел головой, стараясь определить, откуда исходит голос. Слева, справа и напротив него возвышались такие же вертикально стоящие цилиндры, как и тот, в котором он сейчас находился. Однако с одним «но». Все они были пусты.

— Не вертись! Я прямо напротив тебя. Сконцентрируйся. — В голосе прорезались нетерпеливые нотки. — Напряги зрение. Ты сможешь.

Напротив Пересмешника стоял пустой цилиндр, близнец других прозрачных столбов. На его боку мерцало квадратное пятно. Зрение послушно увеличило изображение. С глазами творилось что-то непонятное. Так в оптику можно приближать цель, находящуюся далеко.

Пятно оказалось пленочным экраном, небрежно, наискось, закрепленным на выпуклой стенке цилиндра. Изображение на нем заставило Райха от злости сжать челюсти. Зубовного скрежета не последовало: помешала трубка, засунутая в горло.

«Продал, тварь! Продал с потрохами!»

Маска невозмутимости, давно ставшая вторым лицом офицера, на этот раз дала трещину. Видимо, вся гамма чувств, обуревавших разведчика в этот момент, отразилась на его лице.

— Не стоит так переживать, — невозмутимо заметил Хеймдалль с экрана. А это был он, собственной персоной. — Для начала внимательно выслушай меня.

…Суть монолога сводилась к следующему. Сектанты, отколовшиеся от основных сил на заре колонизации Безымянной, сначала подались в леса. Но дикие джунгли не самое гостеприимное место для тех, кто несет свет Истинной веры. Потрепанные местной фауной остатки инквизиторов обосновались в одной из пещерных систем. Местные горы были изрыты природными тоннелями и пещерами, к которым вскоре прибавились и рукотворные, — образовав подземный монастырь, с годами превратившийся в укрепрайон.

Братия не только сидела под землей и истово молилась. Люди в черных рясах активно исследовали близлежащие территории. В одной из таких вылазок они сделали удивительное открытие. Монахи наткнулись в пустыне на окаменевшую кладку неизвестных созданий. Под землю вернулись все, кто ходил в пустыню. Но такими они оставались недолго…

В пустыне можно найти много чего интересного на свою голову и остальные части тела. Это если не действовать с максимальной осторожностью и осмотрительностью.

Поисковая партия вернулась, зараженная неизвестным паразитом. Как оказалось, таких кладок среди песчаных барханов хватало.

Личинка паразита — это бледный десятисантиметровый червяк, стремительно вгрызающийся в человеческое тело. Внутри она присасывается к позвоночнику и впадает в спячку. Выражение «спячка» довольно условное. Паразит становится симбионтом человека, используя его тело как среду обитания. Стоит сказать, личинка по-своему заботится о новом «доме». Симбионт увеличивает физическую силу своего носителя, скорость переработки и усвоения информации, усиливает зрение и слух до сверхчеловеческих. Личинка может подарить и другое — например, способность к трансформации тела. Таких людей здесь называют «измененными».

У паразита, слившегося с другим организмом, одна главная задача — выжить. Хотя разума, в человеческом понимании, у него нет. Все происходит на уровне инстинкта. В его задачу не входит подавление и подчинение носителя. Он органично встраивается в человеческое тело, становясь его частью через изменения в ДНК. Даже ненужный аппендикс занимает у человека больше места. Это единственная логическая гипотеза, почему паразит заботится о своем хозяине.

Симбионт может обслуживать носителя даже при полном погружении в воду. Кожа становится способной отфильтровывать растворенный в воде кислород. С таким апгрейдом человек осуществляет следующий шаг эволюции. Старик Дарвин плакал бы от счастья, доживи он до этого момента.

Это место называется инкубатором. Но больше подошло бы — родильный дом.

Правда, есть один побочный эффект… через некоторое время после перестройки ДНК носителя человек может утратить способность самостоятельно мыслить. Он превращается в биоробота, способного лишь к выполнению приказов. Мыследеятельность сходит на нет. Моторные функции, профессиональные навыки, рефлексы остаются в полном объеме. Но команды на действия таким «измененным» должен отдавать другой человек. Хотя у них случаются редкие всплески сознания, кажется, что разум человека осторожно выглядывает в щелочку и, словно чего-то испугавшись, быстро захлопывает дверь, стараясь отгородиться от внешнего мира.

Только люди с невероятно сильной волей могут оставаться самими собой после инициации, такие, как Райх и его товарищи. Поэтому все эти высадки десантов, широкомасштабные сражения и локальные схватки — просто тест на профпригодность. Лишь сильные, умные… и волевые достойны получить симбионта в свой организм. Это не лично его, Хеймдалля, прихоть, а непременное условие братьев Истинной веры. Тех, кто первыми обнаружил и припал к источнику будущих возможностей и побед. Волею судеб пути-дорожки секты и КСпН, в лице Хеймдалля, пересеклись. Оказалось, что у них все-таки больше общего, чем разногласий. Процесс идет медленно, но идет.

К сожалению, не все, попавшие сюда в результате военного отбора и ставшие «измененными», оправдали надежды. КСпН и монахи в черных рясах рассчитывали в ближайшем будущем направить человечество по новому пути. Какому? Это предмет следующего разговора…

Райху надоело слушать бесконечный монолог Хеймдалля, устроившего им всем глобальную подлянку. Значит, все зря! Единственное, что он смог сделать, так это показать кукиш. Красноречивый жест ясно давал понять, что думает диверсант обо всем услышанном. Своим кукишем Пересмешник ускорил события, в эпицентре которых оказался.

Каэспээновец на экране криво улыбнулся и произнес:

— Мне кажется, что ты мне так до конца и не поверил. Придется на деле доказать, чего стоят мои слова. Заберите воздуховод.

Рядом с цилиндром как из-под земли возникли две фигуры в рясах и глубоко надвинутых на лицо островерхих капюшонах.

«А вот и монахи. Кто бы сомневался, что без них не обошлось!»

Один из них склонился над пультом, закрепленным на боку цилиндра. Второй бесцеремонно ухватился за шланг и осторожно потянул на себя.

Райх почувствовал неприятное движение в гортани. Он попытался вцепиться зубами в трубку. Получилось плохо. Пластиковую пуповину, соединявшую его с поверхностью и с воздухом, бесцеремонно вытянули из него вместе с загубником.

«Психопаты! Су-у-уки! Утопить решили. Вот и все…»

Райх вдохнул поглубже, чтобы набрать побольше воздуха в легкие. Мышцы напряглись в захватах, но оковы держали крепко.

…Прошла минута, вторая. Хеймдалль демонстративно хранил молчание. Когда истекла седьмая, он развел руками и произнес:

— Никто не собирался тебя убивать. Ты уже, наверное, сам все понял. Пока ты был без сознания, тебе подсадили в тело симбионта. Теперь дело за тобой. Да, кстати, забыл сказать спасибо за то, что доставили контейнеры с личинками в целости и сохранности. Если бы заглянули внутрь, дело пошло бы намного быстрее.

Райх уже понял, что встреча с вечностью откладывается на неопределенный срок. Он попытался от души выругаться, но получилось лишь громкое бульканье. Изо рта вырвались пузырьки и всплыли веселой стайкой.

Каэспээновец продолжал вещать с экрана:

— Сейчас братья спустят защитный раствор, в котором ты пребываешь. Обсудим некоторые вопросы…

Договорить каэспээновцу не дали…

Ингвар потерял счет времени, блуждая по тоннелям, пока не попал в пещеру, где в воздухе витал запах сгоревшего пороха. Почти все пространство было заполнено трехногими механизмами и горами контейнеров. Вскоре разведчик наткнулся на труп, лежавший рядом с пулеметом. Голова у погибшего была вывернута под неестественным углом. Она была почти отделена от туловища и держалась на остатках не перерезанных мышц и лоскутах кожи.

Алешкин тут же вспомнил о самодельной удавке Райха. Сразу был виден его почерк. Он двинулся дальше, настроившись на бесконечное петляние по тоннелям. Подземная прогулка затягивалась. За очередным поворотом ему преградила путь железная дверь со штурвалом гермозатвора. Колесо повернулось легко и без натуги. За дверью оказался длинный зал с покатыми сводами. Он весь был заполнен рядами высоких пустых цилиндров. Такие он уже видел на платформах в самом начале их блужданий по подземелью. Между ними змеились толстые кабели. С крышек цилиндров свисали прозрачные трубки, подсоединенные к разноцветным баллонам без маркировок.

Диверсант быстро переместился подальше от входа, укрывшись между цилиндрами. Вроде никого. Он, крадучись, двинулся в глубь зала, держа «Штурм» на изготовку. Казалось, шеренгам прозрачных цилиндров не будет конца. Прихоть безумного ученого, научная лаборатория или фабрика по производству неизвестно чего? Ингвар уже ничему не удивлялся. Каждому человеку отпущен свой лимит эмоций. Похоже, свой запас он уже исчерпал.

Вдалеке послышались голоса. Диверсант прислушался. Нет, это говорил один человек, просто его голос, как у оратора, постоянно менял накал и тембр. То он увещевал, то обещал, то к чему-то взывал. Слов было не разобрать, только интонации, искаженные подземным эхом, дробившимся среди стеклянных столбов.

Неизвестные строители действовали с размахом, намекая на перспективу.

Прозрачные шеренги цилиндров формировались в колонны, уходившие в глубь зала. Они гасили и рассеивали звуки. Слух разведчика улавливал «бу-бу-бу», доносившееся из глубины. Алешкин, крадучись, двинулся на голос, максимально сохраняя осторожность, чтобы не выдать свое местонахождение.

Голос становился громче, можно было различить отдельные слова: «долг», «паразит», «воля». Разведчик осторожно выглянул из-за полукруглого бока очередного цилиндра, одного из бесконечного ряда.

Две фигуры, облаченные в черные плащи, возились вокруг цилиндра, наполненного чем-то желтым, с человеком внутри. Один склонился над переносным пультом, второй неторопливо сматывал в бухту тонкий шланг.

«Эх, если бы рядом был Райх или, на худой конец, Стрелок — вдвоем мы бы легко обезвредили эту зловещую парочку. Быстро и тихо. А в одиночку не стоит и пытаться. Риск быть обнаруженным раньше времени слишком велик. Но шансы надо поднимать — подкрасться поближе».

Человек, подвешенный в центре цилиндра, дернулся и вывернул голову. Алешкин не поверил своим глазам.

«Да это ж Райх! Старый друг собственной персоной бултыхается в желтом растворе, распятый на растяжках. Допрашивают? Казнят? Или весь этот зал в чреве горы — огромная пыточная?»

Костяшки пальцев, сжимавших автомат, побелели от напряжения. Мозг еще анализировал и сопоставлял увиденное, а тело уже действовало. Над мыслями брали верх выучка и рефлексы, доведенные до автоматизма на огневых тренировках и в боевых рейдах.

Ингвар, не мешкая, вскинул «Штурм» и всадил две короткие очереди в людей в плащах. О скрытности не могло быть и речи. Друг погибает! Третью очередь он положил в основание цилиндра. В следующий миг стеклянная тюрьма распалась на сотню осколков. Желтая волна расплескалась вокруг, с каждым метром теряя свою силу. Секунда — и она превратилась в обыкновенную лужу.

Стреляные гильзы еще катились по каменному полу, когда Алешкин со «Штурмом» на изготовку рванул на помощь другу, лежавшему в растекающейся луже.

Стуча ботинками, он подбежал к Пересмешнику. Тот уже стоял на четвереньках. Его выворачивало наизнанку.

«Не беда, — подумал Алешкин, — главное — жив».

— Человечество не сможет позаботиться о себе без посторонней помощи, — с нажимом сказал Хеймдалль. Похоже, его ничем нельзя было смутить. Появление командира группы он воспринял спокойно. Во всяком случае, никак не выразил своего удивления. Алешкин же от изумления чуть не открыл рот. — Без нашей помощи. Вся надежда на таких людей, как вы. Людей с большой буквы.

— Хватит голову морочить. Ты мне уже окончательно мозг поломал. — Райх стоял на четвереньках в желтой луже, отплевываясь и отрыгивая. Потом его вырвало на пол. Успел нахлебаться раствора, когда пытался выругаться на каэспээновца. Неожиданно для себя он спросил: — Немецкий «тигр» на хрена сюда припер? Не лень было тащить старый танк за столько парсеков? Вы тут совсем сбрендили под землей? Оторвались от цивилизации!

— Я же сказал, у нас есть о чем поговорить, — невозмутимо ответил Хеймдалль и без всякого перехода вызверился: — Немедленно прекратить стрелять! И так уже половину базы раскурочили.

Так же неожиданно он успокоился и вкрадчиво продолжил:

— Алешкин, приведи своего подчиненного… и друга в нормальное состояние. Твой статус командира группы никто не отменял. А танк обнаружили монахи во время одной из своих вылазок. Планета полна сюрпризов. И это еще не полный перечень загадок Безвозвратной. Когда вы перейдете на следующую ступень эволюции, мы сможем вместе во всем разобраться и начнем действовать плечом к плечу. Обсудим?

— Отчего же и нет! Обсудим. — Алешкин короткой очередью перечеркнул экран. У него сложилось впечатление, что Хеймдалль тянет время, стараясь подольше задержать их в инкубаторе.

Вдалеке завыл сигнал тревоги. Алешкин перекинул автоматный ремень через голову и забросил «Штурм» за спину. Наклонившись над Райхом, он ухватил его под мышки и рывком поднял на ноги. Пересмешника колотила крупная дрожь, зубы выстукивали морзянку, колени предательски подгибались. Он попытался избавиться от поддержки друга, прошипев сквозь зубы:

— Уходи! Оставь одну гранату и пистолет и уходи.

— Уйдем вместе, — безапелляционно заявил Алешкин. Он перекинул руку друга через шею, а правой рукой крепко ухватил его за бедро.

Так вдвоем они поковыляли к выходу из инкубатора, со стороны напоминая калик перехожих. Шаг, еще шажок. Неожиданный желудочный спазм скрутил друга пополам. Разведчика снова вывернуло наизнанку, все той же желтой жидкостью, которой был наполнен цилиндр. Полегчало.

Следующие метры дались проще. Где-то ниже солнечного сплетения вспыхнуло и стало разгораться маленькое солнце, наполняя Райха силой и энергией.

Они потихоньку наращивали темп, как черепашки, перешедшие на бег. С каждой секундой Райху становилось лучше, он приходил в себя на глазах. Слабость в мышцах ушла, уступив место неожиданному приливу сил. Каждая клеточка, казалось, наполнялась энергией. Похоже, симбионт, подсаженный ему, наконец-то вспомнил, что нужно позаботиться о своем носителе. По телу прокатилась ослепительная волна, сжигая усталость и боль.

Райх освободился от поддержки Алешкина и двинулся дальше упругой походкой. Разительная перемена не удивила напарника. Лимит удивляться был исчерпан.

У самого выхода из инкубатора, справа от двери, чернел квадрат пленочного экрана, закрепленный прямо на каменной стене. Неожиданно он включился, высветив изображение Хеймдалля. Без всяких прелюдий тот спокойно осведомился, словно ничего особенного не произошло:

— Далеко собрались? В Содружестве достаточно здравомыслящих людей, готовых нас поддержать. Скоро наступит время перемен. Новое Содружество возродится из новых истоков! Война — истинная гигиена мира.

— Сейчас я вам устрою тотальную помывку в квадрате. — На Пересмешника было страшно смотреть. Он отращивал когти и втягивал их обратно в пальцы. Казалось, это доставляет ему одновременно и боль, и радость от приобретенных возможностей. — Много здесь в подземельях мусора накопилось! Придется почистить закоулочки!

— Как твой командир я тебе приказываю… — голос Хеймдалля дрогнул.

— У меня теперь новый командир, — злорадно оскалился Пересмешник, рассматривая свои когти. — Замечательный командир. Только ему я буду подчиняться. Это я сам! Понял, сука?!

— Что-то не так? — осторожно осведомился Хеймдалль, пропустив мимо ушей ругательство в свой адрес.

— Все так. Все хорошо… — Спецназовец вновь разглядывал вырастающие когти. — Просто прекрасно! — Он легко подпрыгнул вверх метра на три и громко хлопнул ладошами у себя над головой. — Ух, ты, хорошо! Как во сне! Все, больше меня ничего не сдерживает. Делай что хочешь. Ни страха, ни упрека! Сам себе командир! Только долг остался, и голос в голове!

— И что он тебе говорит?

— Это я тебе при личной встрече сообщу, — хохотнул Пересмешник, весело осклабившись. Во рту стали отчетливо видны заметно удлинившиеся зубы. Боковые резцы трансформировались в клыки. — На ушко, по секрету. Как кадет кадету.

По подбородку Райха потекла струйка крови. Он покривился и стер ее тыльной стороной ладони. Войдя в раж от предвкушения будущей встречи, Пересмешник увлекся и прокусил нижнюю губу. Во всем нужны сноровка и привычка. Разведчик замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Клыки втянулись в челюсть.

— Совсем озверел! — с притворной скорбью заметил каэспээновец. — Видел бы ты себя со стороны. А еще, наверное, считаешь себя офицером? Да? Я не ошибаюсь? Поймите, нельзя отсрочить или изменить то, что вам не по силам. Вы кем себя возомнили? Четырьмя всадниками Апокалипсиса? Хотя нет, постойте, пока я вижу только двух. Налицо явная нестыковка. — Он устало уточнил: — Райх, ты себя, наверное, отождествляешь с всадником-мором?

— А что, я могу! — Сравнение пришлось Пересмешнику по душе. — Такая задача мне по плечу! Всех уморю!

Хеймдалль провел ладонью по лицу, стирая гримасу досады:

— Не стоит бросать мне вызов и искушать судьбу. Я и так вас выдернул с того света. Легко могу и обратно отправить… Приказываю обоим оставаться на местах! Только здесь вы станете теми, кто сможет изменить свою судьбу и историю мира. Ослушаетесь — сдохнете, как и ваши приятели. Обещаю!

— Что-о ты там бормочешь! Ах, ты тва-а-рюга! А-а-а! — Райх двумя ударами когтей разворотил панель экрана. Он прекратил бесноваться только когда раскромсал экран на мелкие кусочки.

После этого Райх успокоился. Переход от приступа бешенства к ледяной невозмутимости был стремителен. Пересмешник быстро учился управлять своими возможностями.

— А боли я не чувствую. — Райх потрогал губу. Прокушенная насквозь, она уже не кровоточила, а ранка затянулась без следа. Лишь на подбородке осталось размазанное пятно крови. — Шикарно! — Он с силой провел когтями по стене. На пол посыпалась каменная крошка. На камне остались глубокие параллельные борозды.

— У тебя хвост вырос, — дрогнувшим голосом сообщил Алешкин.

Райх завел руку за спину и с опаской ощупал себя ниже спины. Все было в порядке, ничего лишнего не отросло.

— И копыта, — не унимался командир.

— Про рога забыл! Два раза подряд не куплюсь, — ответил Райх, но на всякий случай незаметно скосил глаза вниз. Во всяком случае, ему так хотелось думать. — Шутишь, это радует.

Оба разведчика весело заржали. Выплеск эмоций обычно заканчивается смехом или слезами. Лучше смехом.

— С вещами на выход! — резко оборвал смех Пересмешник и одним неуловимым движением переместился на пару метров.

— Пора уходить, — согласился Алешкин, не меняя выражения лица. Отдавать конкретные и четкие приказы он не спешил. Неизвестно, как на них отреагирует Райх. Мнить себя командиром боевой разведывательно-диверсионной группы КСпН мог бы только неисправимый оптимист. Себя Ингвар считал реалистом. — Они знают, где мы находимся.

Райх в знак согласия кивнул:

— Покажем им, кто здесь офицер, а кто смазка для штыка.

Выбравшись из инкубатора, разведчики, не сговариваясь, двинулись по коридорам в ту сторону, откуда стартовала разведгруппа. Единственный вход, через который они проникли на объект, мог стать для них выходом. О других возможных путях отступления они не знали.

Райх мчался впереди, изредка останавливаясь и принюхиваясь. Алешкин еле-еле поспевал за ним. Пересмешник, когда слишком далеко вырывался вперед, делал остановки, дожидаясь напарника. Ингвару не требовались понукания, он и так бежал на пределе сил. Надо было соблюдать осторожность. Неизвестно, какие сюрпризы могли таить в себе каменные катакомбы. В голове безостановочно крутилась мысль: «Бежать! Бежать отсюда, пока не поздно! Перед КСпН у нас теперь нет никаких обязательств. Когда условия договора не соблюдаются, он считается расторгнутым. На роль подопытных крыс, даже очень продвинутых, мы не подписывались».

Но оставалось еще кое-что, что необходимо было сделать. Надо было нанести приверженцам ускорения эволюции человечества максимальный урон. При идеальном раскладе — выжечь подземную базу дотла, сбросить погоню с хвоста и, по возможности, замести следы, чтобы об их существовании навсегда забыли. А быстрее всего забывают о мертвых.

Пока Алешкину и Райху везло. Молниеносным броском они прорвались в пещеру, забитую техникой. Пересмешник несся впереди, подобно одному из спешившихся всадников Апокалипсиса. По пути они походя снесли пару наспех выставленных заслонов на перекрестках тоннелей и уничтожили одну засаду, затаившуюся среди платформ поезда на монорельсе. Врагов выдал запах. Легкий сквозняк принес аромат оружейной смазки и пота. Райх долго не размышлял. Он по-обезьяньи прополз по кабелю, змеившемуся под потолком тоннеля, и, достигнув поезда, спрыгнул вниз, сея вокруг себя молниеносную смерть. Алешкину, притаившемуся за поворотом тоннеля, оставалось лишь прикрывать напарнику спину от возможных неожиданностей. Но свой посильный вклад в прорыв-зачистку он все-таки внес — снял короткой очередью рослого монаха с пулеметом «Аид» наперевес, неожиданно выскочившего из бокового прохода. Перешагивая через тело, перерубленное очередью в упор, разведчик автоматически отметил, что красные кляксы попаданий практически не видны на черной ткани рясы.

Сбив последний заслон, разведчики добрались наконец до огромной пещеры, заставленной боевой техникой и штабелями контейнеров. Рев сирен подстегивал и гнал вперед не хуже кнута.

Нужно было найти операторскую, где, возможно, находится пульт управления подъемной платформой и шлюзом, открывающим выход из подземелья. Пароль «Сезам, откройся» здесь не сработает.

Не сговариваясь, разведчики рванули к пескоходу, на котором прибыли сюда. На минуту, показавшуюся вечностью, они задержались у «Жнецов». По пути Райх раскурочил один контейнер со знакомой маркировкой. Он попросту несколькими ударами выбил пластиковый борт. Снять крышку было невозможно — верхние контейнеры своим весом плотно прижимали нижние. Даже Пересмешнику с его вновь приобретенными возможностями такое было не под силу. Маркировка на боковой стенке не обманула. Он вытащил изнутри плоский восьмигранник стандартной мины направленного действия. Эта мина использовалась в инженерно-саперных подразделениях для расчистки завалов и проделывания проходов в бункерах оборонительных опорных пунктов. Идеальное средство для его задумки.

На вопросительный взгляд Алешкина Райх ответил, подцепив когтем предохранительную крышку подрывного заряда:

— Всегда мечтал рвануть что-нибудь мощное. Жаль, нет Сикиса.

На памяти Ингвара он впервые назвал Сапера по имени.

Пересмешник установил реле детонатора мины на двадцатиминутную задержку. Воровато оглянувшись, он засунул смертоносный многогранник между ракетой и одной из подставок, на которых она величаво покоилась. Теперь пора было делать ноги или рвать когти. У кого что есть.

Расстояние между заминированной боеголовкой и разведчиками росло, и наоборот — до пескохода сокращалось.

Мчавшийся впереди Райх резко остановился, словно с размаха налетел на невидимую преграду. Он поднял руку в предупреждающем жесте.

— Что? Кто? — выпалил Алешкин, догнав его. Диверсант не успел ничего объяснить. Из-за стальной громады «Миротворца» вышли две фигуры. «Измененные» в анатомических костюмах, облегавших тела, молча заступили им дорогу. Нападать они не спешили, но и без слов было ясно: им предлагают остановиться и сдаться. Более чем щедрое предложение, если учитывать, что они успели натворить после бесполезных увещеваний и запоздалых угроз Хеймдалля.

Райх перехватил руку Алешкина, готовую нажать на спусковой крючок автомата:

— Не спеши.

Сзади раздался глухой шлепок. Разведчики оглянулись. Там появилась вторая пара «измененных». Один спрыгнул с корпуса танковоза. Второй остался стоять на машине. Он молниеносно перепрыгнул на кабину соседней машины и, возвышаясь над всеми, смотрел сверху вниз на замерших разведчиков. Из-за угловатого тягача разминирования вышла еще одна двойка и остановилась в ожидании команды. Пауза затягивалась.

«Измененный» на кабине поманил разведчиков рукой, словно приглашая подойти поближе. Не дождавшись ответной реакции, «измененные» неторопливой походкой двинулись к Алешкину и Райху. Путь к платформе с пескоходом был отрезан. Диверсанты протиснулись между бортами «Рапторов», стоявших почти впритирку друг к другу. Но и в следующем проходе между рядами их ждали все те же фигуры, затянутые в облегающие костюмы. У них не было при себе оружия. Хотя зачем им оно? Они и так были живыми боевыми механизмами. Вот только какую программу сейчас выполняли «измененные»?

Они постоянно опережали разведчиков. За каждым следующим рядом техники они оказывались все ближе и ближе. Приближение «измененных» напоминало поведение загонщиков. Растянувшись редкой цепью, вражеские двойки гнали разведчиков по рядам бронетехники. Они отжимали их к стене гигантской пещеры, где мчалась река, зажатая между отвесной скалой и рукотворной дамбой из циклопических каменных блоков. Кольцо сжималось, словно из ниоткуда появлялись новые двойки врагов. Вот и последний ряд боевых машин остался за спиной.

Маленький отряд оказался прижатым к рукотворному берегу. Два разведчика — это все равно отряд… который не хочет умирать. Загонщики, преградив пути отступления, безмолвно замерли в нескольких метрах от диверсантов в ожидании команды. Да, такими нужно управлять пошагово. Хотя кто знает, какую сейчас они выполняют задачу? Задержать? Блокировать? Или что-то еще?

Для людей время замерло… Но друзья помнили о таймере мины, установленной на корпусе «Жнеца». Попытка прорыва через цепь людей, которые, по выражению Хеймдалля, перешли на новый виток эволюции человека, не сулила ничего хорошего.

В лучшем случае смерть, в худшем — возвращение в инкубатор в качестве подопытных кроликов.

За спиной ревел поток бешено несущейся воды. Призрачный, но шанс. Алешкин решился, все равно отступать дальше было некуда. Друзья коротко переглянулись. Годы, проведенные в кадетском корпусе, плечом к плечу, сильно сближают людей. Они давно хорошо понимали друг друга.

Ингвар беззвучно, одними губами, прошептал:

— За мной!

Опершись рукой о край дамбы, он перемахнул через преграду и сиганул в поток. Райх без раздумий прыгнул следом, с места, даже не коснувшись каменной преграды. Он давно усвоил: где командир — там победа. Несколько секунд они боролись с течением. Потом их закружило и понесло в тоннель, пробитый водой в горных породах.

В кромешной темноте стремительный поток нес оставшихся в живых диверсантов навстречу неизвестности или судьбе. На их счастье, русло было прямым, как стрела направления главного удара на тактическом планшете. Первым полетел в пучину автомат. За ним последовали съемные подсумки с запасными магазинами и гранатами. Алешкин отчаянно барахтался, борясь с пряжкой поясного ремня и лямками походного рюкзака. Надо было сразу избавиться от лишнего веса, до того, как прыгать в реку. Наконец лямки перестали давить на плечи. Следом поддалась заевшая пряжка ремня…

Река вынесла их из недр горы. Они вырвались навстречу свету.

Алешкин не знал, сколько времени провел под водой. Он больше не мог задерживать дыхание и уже был готов сделать вдох. Плевать, что в легкие хлынет вода, лишь бы потушить пламя, разгоравшееся в груди. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Но тут кто-то схватил его за предплечье и рванул наверх, к поверхности.

Ингвар не помнил, как Райх доплыл вместе с ним до берега и вытащил из воды. Он оглянулся, когда Пересмешник оттащил его на приличное расстояние от реки. Не стоило оставаться на открытом берегу. Они лежали на небольшой прогалине среди высоких деревьев. Две песчинки, затерявшиеся на краю мира. Одежда быстро высохла под палящими лучами малинового солнца.

Одни, без оружия, но они сделали невозможное. То, что оказалось не по зубам другим профессионалам. Везение? Судьба? Не важно. Но главное было еще в другом — они живы! Алешкин не удержался и громко рассмеялся. Сидевший рядом на корточках Райх удивленно посмотрел на него и, неожиданно для себя, тоже зашелся в приступе хохота. Переполнявшие людей эмоции требовали выхода. За последние годы службы у них еще ни разу не было такого радостного мгновения.

Поморщившись, Алешкин помассировал левое плечо. Старая рана давно не беспокоила, а тут дала о себе знать. Наверное, приложился о камень, когда подземный поток нес их по скальному руслу. Если б не пластина, фиксирующая фрагменты кости, точно, сломал бы снова. Повезло, одним словом.

Земля дрогнула под ногами у разведчиков. С той стороны, откуда их принесла река, раздалось нарастающее урчание. Скалы над подземной базой заходили ходуном. Они начали трескаться и осыпаться. Горный массив корчился в судорогах, словно живое существо. Изнутри его терзали взрывы «Жнецов». Похоже, вместе с ними детонировали другие боеприпасы. Взрывные волны сотрясали скалы, стараясь вырваться на поверхность.

Яркая вспышка — и гора взорвались. Столб огня ударил в небо. Земля стонала, но все новые языки огня вырывались из подземелья. За ослепительными разрывами пришла ударная волна. Она с ревом пронеслась над джунглями, пригладив верхушки лесных исполинов.

Над эпицентром вздымались новые и новые протуберанцы. Казалось, скалы вздулись и начали оплывать, уменьшаясь, как горящая свеча. Страшно было представить, что сейчас творилось в катакомбах.

— Успели! Ушли! — завороженно прошептал Алешкин. — Мы успели! Чудом ушли! — Похоже, его слегка заклинило.

— М-м-мы! Ы-ы-ы! — раздалось в ответ нечленораздельное протяжное мычание.

Пересмешник мелко тряс головой. Из уголка рта на подбородок потянулась ниточка слюны. Еще чуть-чуть — и забьется в падучей. Ничего не выражающее лицо идиотика, потухшие глаза без единого проблеска мысли. Так мог бы подумать любой сторонний наблюдатель, который плохо знал Райха. Алешкин себя к этой категории не причислял. Асмуса он знал с кадетского корпуса как облупленного. Целую вечность. К подобным выходкам друга он успел привыкнуть.

— Ы-ы-ы! Ы-ы-ы, — продолжал монотонно тянуть разведчик, выматывая душу.

— Му-у-у! — передразнил друга Ингвар. — Надо было тебя Хеймдаллю на опыты оставить. — Он сунул другу под нос кулак. — Подлечить? А-а, чего молчишь?!

— Уже полегчало! — с поспешной готовностью отозвался Райх, прекратив завывать.

Слабоумный на глазах выздоравливал. Он вытер с подбородка слюну и голосом генерала Фогеля, начальника кадетского корпуса, продолжил:

— Ма-аладой ча-аловек, без чувства юмора в армии вы быстро превратитесь в са-а-лдафона. Глазом моргнуть не успеете.

Алешкин часто заморгал. Оба вновь захохотали. Утирая выступившие слезы, Ингвар произнес, махнув рукой на джунгли:

— Пора переходить на нелегальное положение.

Они справились с невыполнимым заданием. Теперь надо убираться отсюда, и поскорее. Все равно куда, лишь бы подальше.

В кустарнике между стволами раздался подозрительный треск. Какое-то животное неосторожно задело сухостой.

— Ага, переходим… на подножный корм, — подмигнул Райх.

Он мгновенно подобрался. Передряги последних суток ничуть его не утомили. Казалось, энергия брызжет из него.

— Я мигом! — Он ринулся в джунгли. Алешкин успел заметить, что последние метры до кустов он проделал на четвереньках, ловко поднырнув под ветви с длинными иглами. Так у Райха получалось даже быстрее. Из леса донеслось пронзительное: «Ви-и!» Визг оборвался на высокой ноте.

Все разом стихло. Лишь ветер весело шумел в кронах лесных исполинов, да малиновое солнце, равнодушно посмеиваясь, смотрело вниз, на грешную землю…