Последний выход

Я и раньше не завидовал всяким там шахтерам или спелеологам, так что разочарования не испытал — как я и думал, прогрызть ход оказалось намного сложнее, чем двинуть такую идею. Час шел за часом, все помещение заполнилось пылью, гарью и обломкам бетона, я уже дважды менял Доцента, чтобы дать ему отдышатся, а мы все еще сидели в этой ловушке.

Постепенно, я начал врубаться в проблему. На первый взгляд все было не так плохо: вход в подвал начинался под самой стеной, фугасная волна прошла со стороны болота, поэтому на нас рухнула только стенка, а не перекрытия второго этажа и крыша. Плиты легли как бы шалашиком, что позволяло Доценту маневрировать между ними — следовало всего лишь прорезать их насквозь и мы свободны.

Но стройную теорию порушил второй налет, который заново перетряхнул все руины, возникли дополнительные сложности, сути которых я так и не понял. За три часа Доцент раскрошил две плиты, что-то где-то поставил враспор, что-то где-то поддомкратил…

А, неважно это все! Главное, что наш механик выглядел бодрым и энергичным, верил в победу и нас заряжал. Наемники сидели тихо, если надо — помогали оттаскивать тяжести. Процесс, хоть и не так быстро, как хотелось бы, — но продвигался. В какой-то момент я слегка задремал, поэтому освобождение застало меня врасплох.

— Тихо, тихо, куда лезете? — Загородил вход Доцент, отгоняя наемников — эта суета меня и разбудила. Он приготовил уже знакомый мне датчик и высунул щуп наружу, напряженно вглядываясь в экран.

— Не хочу вас расстраивать, но нас, кажется, окружили. — Сказал он севшим голосом, отключая ноутбук.

— А вы как думали? — Сказал веселый голос снаружи. — Считаем до трех, кто не выйдет, получит гранату!

И мы вышли, куда же деваться…

Темная Долина была красивым местом — до недавних пор. Сейчас все изменилось: на месте озер и моста расположилось пятно жидкой грязи, заваленное мусором и камнем, те деревья, что не свалили, так сожгли, а взамен бывших корпусов виднелись груди горелого камня. Без них Долина выглядела какой-то голой, лишь емкости бензоколонки торчали по прежнему бодро, хотя и украсились множеством дыр. Прежний ландшафт уцелел на окраинах, да и то если смотреть издалека, а так всю зелень пулеметами посекли.

И тем не менее, несмотря на такой грустный финал, оказаться наконец на свежем воздухе было приятно. Пахло сырой землей, свежесрубленной древесиной и, к сожалению, гарью. Зато не было давящей тяжести перекрытий над головой, а лицо охлаждал нормальный ветер, а не сквозняк, настоянный на пластике и мертвом бетоне.

Век бы так сидел и дышал полной грудью, тем более, что охрана вовсе не спешила нас куда-то конвоировать. Нас троих сразу отделили от общей толпы, слегка обыскали на предмет скрытого оружия, забрали разгрузки и броники, после чего отвели в единственному уцелевшему строению — автобусной остановке. Тут мы и сидели в ряд, а трое «спецов» с «абаканами» бдительно следили за нашим поведением.

Что характерно, наемников оставили на месте захвата и выстрелов с той стороны я что-то не слышал. Неужели отпустят? Не удивлюсь. Как там говорил Крюгер: фигурки полосатые, доска вся черная, а игроков больше двух? Похоже на то! То-то Комбат не выглядел особо удрученным, а с командиром только что за руку не поздоровался….

— Слышь, Ботаник. — Попросил Доцент. — Дай сигарету. У Крюгера с ментолом, терпеть не могу.

Я выдал ему и сам тоже закурил. Конвоиры слова не сказали, значит можно. Между прочим, в моей пачке осталось целых три штуки — удастся ли докурить, вот вопрос?

— Курите, курите… Пока разрешаю! — Командир объявился совсем с другой стороны, подошел бесшумно, как профессионалу и положено. Скинул маску, тоже задымил.

Кравченко. И уже опять капитан… Час от часу не легче. Первая сволочь по всем статьям — пять лет назад пришел майором, с понижением перешел к украинцам в «Днепр», дослужился до майора и потом, точно так же, со скандалом и понижением — в «Неман». Это он убил Чесотку за то, что тот назвал его мудаком, Керосина — за то, что тот отказался отжаться, и еще многих — совсем без причины… Но это было три года назад, когда он держал блокпост между Кордоном и Свалкой. На моей памяти сталкеры к нему уже близко не подходили, так он их просто из винтовки отстреливал. Сука!

— Ну вот, все и в сборе. — Довольным голосом сказал он, отбрасывая окурок. — В огне не сгорели, от пули убежали, под землей не задохнулись — не зря я отказался пост снять… Что скажешь, Крюгер?

— Ты сначала дорасти хотя бы до майора, тогда и поговорим. — Спокойно ответил наш старший.

— Храбрый стал, да?! — Моментально завелся трижды капитан Кравченко. — Думаешь, стал такой птицей, что тебя и пристрелить уже нельзя? Так тебе это на пользу не пойдет, больше тебя никто уговаривать не собирается!

Кравченко шагнул вперед и врезал Крюгеру под дых.

— Этого — В машину. И наручники не забудьте. — Приказал он паре бойцов, что подошла вместе с ним.

Крюгера волоком оттащили в сторону бензоколонки.

— Ну, с вами, голуби мои, все ясно…. — Протянул он, разглядывая нас двоих. — Господин Доцент, который считается без вести попавшим, за что жена его страховку получила. А он вот где — по подземельям лазит… ну, не будем нарушать финансовую отчетность, пропал, так пропал…

Капитан достал из кобуры табельный «макаров» и выстрелил Доценту в голову. Затем он начал поворачиваться ко мне. Ассортимент его шуток был мне известен, а финал предсказуем, поэтому участвовать в его шоу я не стал — врезал ему ногой в колено и прыгнул на ближайшего спецназовца. Все же, получить пулю в спину на бегу, приятней чем в лицо — мне так кажется.

Мой последний выход оказался неожиданно удачным — я сбил солдата с ног и рванул в сторону сожженного строительного вагончика — там у нас имелась «карусель» которая на первых порах вполне могла прикрыть от пули.

Я бежал по колючей траве, налегке и последний раз в жизни, поэтому скорость развил очень даже приличную. Мне стреляли вслед, но похоже, попасть не особо стремились, а так — развлекались для начала. Убить меня прицельной очередью было бы с их стороны непростительным гуманизмом.

Так, петляя на ходу, я добежал до развалин «свинофермы». Здесь пришлось лечь и перейти на пластунский метод передвижения, прямо брюхом по камням, вперед, к болоту. Солдаты топали берцами сзади, но угнаться за мной в полной боевой не могли, поэтому просто стреляли на ходу над головой, не позволяя подняться. Удивительно, но и развалины я преодолел. На одну короткую секунду я поверил, что и впрямь могу уйти, поэтому вскочил на ноги…

И тут же рухнул обратно — ударило в бедро и левый бок, но боли пока не было, только нога и вся левая сторона выше пояса онемели. Уже на одних руках я дополз до канализационного колодца, достал из кармана куртки злосчастную простреленную фляжку и сунул ее в провал, сбоку, там где земля обвалилась.

На этом миссию можно было считать выполненной, оставалось только увести их подальше от импровизированного тайника. Уже на голой амбиции я прополз еще метров пять и покатился прямо в овраг, что спускался к отстойнику.

Серое небо над головой, трава в рот, веткой по морде, носом по грязи, опять небо сверху — и вот я уже лежу спокойный-тихий, завершивший как сумел свой последний выход, а на меня стремительно надвигаются фигуры в камуфляже…

Так прошло пять секунд, десять, а никто меня не добивал и не спешил месить тяжелыми ботинками. Приподняться не удалось, но зрение я слегка сфокусировал: чье-то лицо маячило в высоте, с некоторым удивлением я распознал длинные рыжие волосы, зеркальные очки, совершенно неуместную здесь бейсболку.

Клара Игоревна, давно не виделись. И правильно — где же ей еще быть, когда такие дела в Зоне творятся?

— Ребята, это Егор! Помните, Оксана о нем говорила?

— Это который нас здесь от кровососа прикрыл? — Деловито уточнил мужской голос.

— Если верить Олегу Васильевичу, да.

И тут же меня начали тормошить, затрещала упаковка бинта, мелькнула рука со шприцем…

— Отставить! Что здесь происходит? — Кравченко я не видел, но голос его позабыть не успел. Догнал-таки, сволочь, значит не сильно я ему колено подковал…

— Оказываем помощь раненому. — Решительно сказала Клара. — Или у вас есть другие предложения?

Еще полгода назад он добил бы меня в присутствии кого угодно, хоть корреспондента Си-Эн-Эн. Но видно что-то изменилось в нашем мире, похоже, что и сам капитан был уже не тот…

— Оказывайте на здоровье. Опасности он уже не представляет, однако его необходимо представить в комендатуру, так что — позвольте…

— На ваше усмотрение. — Фирменным бархатным голосом ответила телеведущая.

— Прекратите съемку! Немедленно. — С угрозой зарычал капитан.

— И не подумаю. У меня разрешение коменданта, тем более что…

Что там у нее еще тем более было я так и не узнал — отключился минут на… в общем, окончательно отключился.

Осталось рассказать совсем немного. Меня положили в госпиталь, но не в тюремную больничку, а в Клинику при Центре, так что я так и вернулся туда, откуда начал. Даже большая часть персонала была мне прекрасно знакома, только отделение было другое — хирургия вместо неврологии. Но и там я тоже побывал, потому что кроме двух сквозных ранений эскулапы обнаружили у меня еще и нервное истощение, которое не столько лечили, сколько исследовали.

Следователи и прочие личности в штатском меня пока не беспокоили, хотя уже пора бы — вчера я самостоятельно докостылял до туалета, чего еще ждать-то?

Один раз пришла… Ксюха. Она, как выяснилось, твердо намерена работать в здешнем Пресс-центре, сейчас помогала Кларе делать фильм и готовит диплом по Зоне: что-то типа «общественного сознания», «стратегии СМИ», «дискурс новостных материалов» — там еще было много всяких умных слов, но это я и в нормальном состоянии вряд ли смог бы запомнить. В общем, встреча получилась теплой, радостной, сумбурной, но вовсе не такой, о какой я мечтал…

Ксюха стала вся новая, столичная и взрослая, слишком много и деловито расспрашивала о Зоне, спасибо, хоть диктофоном в нос не тыкала. И взамен оставила мешок новостей: Динка все еще в Австралии, но собирается приехать на недельку в Москву, Артур заканчивает свой физтех и пишет диплом по «каруселям» — специалисты заранее хвалят.

Самого для меня главного — о ситуации в Зоне она так толком ничего и не сообщила, так — пересказала содержание дискуссии в блогах и оставила пачку газет, три литра сока и арбуз.

Ни хрена в них нету интересного!

А вот Олег Васильевич, что приходил позавчера, был содержательнее. Во-первых — мне вроде бы полагается амнистия, они с Дикобразом уже хлопотали. Во-вторых, амнистию дали всем, кто уцелел в Припяти и еще некоторым, из тех, кто сдался добровольно. Но таких пока немного, потому что народ думает. Серьезных изменений нет, в Зоне пока тихо, как всегда бывает после большой крови. Сидор на месте и шлет мне привет. На Кордоне новых людей нет, потому что вояки пока чего перекрыли Периметр по-настоящему, а не как раньше. Представители ООН после пережитых потрясений неожиданно решили, что страны СНГ вполне способны контролировать ситуацию, и своих собираются вывести, оставят одних ученых. То-то напьются на радостях в нашей комендатуре — теперь вся Зона за ними! Олега и Дикобраза увезли долечиваться в Москву.

И все — ушел, пообещав вернуться…

Чем дышит народ в баре, чья теперь Припять, как там дела у «Свободы» и чем закончился общий поход на Радар, он обсуждать не пожелал, а может и правда — не в курсе. Эх, мне бы сейчас КПК — уже к вечеру знал бы всю картину…

Ну ничего, скоро узнаю — утром я видел Катану. Шла, вся такая в белом халате, по коридору с сумкой для передач, прошла мимо и плечом задела, хотя проходы здесь достаточно широкие. Как выяснилось, волосы у нее все-таки темные, а глаза натурально зеленые. В халате ей лучше, чем в комбезе, хотя тоже ничего не разглядишь…