Последний звонок. Том 2

Глава 127 Маленький Принц

— Стой. Подожди!

Я замер, поставив ногу на следующую ступень. Обернулся. Маша тяжело дышала, прислонившись к стене, цветом почти от нее не отличаясь. Такая же серая, такая же мертвая. Пистолет дрожал в вытянутой руке, ствол смотрел на меня.

— Один я поднимусь гораздо быстрее. Посмотри на себя. Ты едва дышишь.

— Молчать.

Три вдоха-выдоха, и она, опустив пистолет, пошла дальше. Сделала три шага и со стоном опустилась на ступеньку. Но стоило мне шагнуть вниз, как навстречу снова поднялся пистолет.

— Это даже не смешно, — развел я руками. — Ты приняла Разрушителя, согласен, я не знаю, каково это, но ведь не могли так быстро отказать все когнитивные функции. Ты убьешь и себя, и ее!

В голове у Маши явно мутилось. Она даже не соображала, что я могу телепортироваться, и пуля просто не успеет меня догнать.

«Не можешь, — возразил Борис. — Возьми ее с собой».

— По-твоему, она согласится на такое? — вслух усомнился я.

Маша вздрогнула, уловив в этих словах что-то своё. Пистолет опустился. Она пыталась спрятать его в карман пиджака, но лишь без толку терла стволом о ткань.

— Так, хватит! — Я сел рядом с ней, забрал пистолет, преодолев слабое сопротивление, и положил его в злополучный карман. — Надо было ехать в больницу, а не играться в мать-героиню после стольких лет беспробудной пьянки.

Маша попыталась меня оттолкнуть.

— Пошел ты! — всхлипнула она. — Надо было… сдохнуть тогда ещё, а не вселяться…

— Ладно. Признаю, мы оба виноваты. Но если ты перед смертью хочешь хотя бы увидеть дочь, нам придется телепортироваться. Вы, Разрушители, на такие изыски не способны, значит, придется довериться мне. Давай, возьми меня за руку.

Когда она посмотрела на меня, ее глаза были сухими.

— И почему ты меня не бросишь? Можешь ведь.

Я мог бы вечно думать над этим вопросом, но вечности у меня не было. Я вспомнил то гнетущее чувство пустоты и одиночества, что навалилось, когда Боря открыл тайну моего происхождения. Вспомнил и сказал:

— Потому что устал бросать. Мне кажется, я уже выбросил больше, чем имел.

Она взяла меня за руку. Наши взгляды встретились, и даже без телепатии я мог поклясться, что Маша тоже вспомнила ту ночь — из прошлой жизни, положившую начало жизни новой.

— Пора. — Я отвёл взгляд и посмотрел вверх, куда вела пыльная лестница.

«Где он? Ты чувствуешь?»

— Давай на предпоследнюю площадку.

Боря приготовился. Я затаил дыхание, готовясь к новому путешествию через пустоту. Секунду спустя я окажусь частично парализованным, с полумертвой женщиной на руках перед противником, который гораздо сильнее, чем я в своей лучшей форме. Все, что мне нужно, это постараться умереть не сразу, чтобы у Димы было время забрать силу у Юли. Прекрасная перспектива, о большем и мечтать нельзя.

«Три, — сказал Боря. — Два. Один…»

Вспышка, и сразу за ней — тьма, пустота, безумие. Миг, растянутый в вечность. Падение, взлет, движение или неподвижность — все смешалось.

Все это время я пытался кричать и когда, наконец, услышал плоды своих усилий, оказалось, что из груди рвется тонкий писк, то и дело сбивающийся на хрип.

— Тихо! — Шершавая ладошка закрыла мне рот. — Он что, в отключке?

Я замотал головой, избавляясь от руки, разбрызгивая слезы. Маша сидела рядом со мной, собранная, напряжённая, с горящими нездоровым огнем глазами. И всё-таки — живая, в полном сознании. Как будто телепортация напитала ее силами. Может, так и было. Ведь ничто, пустота — апогей Разрушения. Она свершила паломничество к своей Мекке и вернулась обновленной.

— Его можно убить?

Я проследил за ее взглядом. Мы находились, как я и просил, на предпоследней лестничной площадке. На верхней же застыл, подобно восковой фигуре, академик Положенцев. Он стоял на коленях, как будто молился, но предмет его поклонения лежал перед ним на полу. Неподвижное тело Юли. Глаза ее были открыты, и Положенцев смотрел прямо в них.

— Стреляй, — шепнул я. — Быстро!

Теперь Маша двигалась четко и стремительно. Рука нырнула в карман, выскочила обратно, сжимая пистолет. Маша подняла оружие, прицелилась, для верности взявшись за рукоять двумя руками. Я смотрел, как ее палец давит на спусковую скобу. Миг, и…

— Проклятье! — Казалось, стены содрогнулись от этого рева. — Проклятая мелюзга!

Положенцев вскочил на ноги, будто кто-то дёрнул его за шиворот. Пистолет выскочил из рук Маши, переломился в воздухе пополам, обломки полетели вниз по лестнице.

Подняв голову — не то к потолку, не то к небу, — Положенцев зарычал.

— Уймись, — сказал я, поднимаясь. Колени тряслись, но я хотя бы взял под контроль голос. — Если Дима сможет забрать ее силу, то отдаст ее вам. Меня он ненавидит.

Медленно-медленно Положенцев опустил голову и посмотрел мне в глаза. В ярко-синем сиянии я разглядел то, о чем должен был догадаться раньше, гораздо раньше. Там полыхало страшное, негасимое желание жить.

— Так вот оно что, — прошептал я, силясь понять, как же быть с этой новой информацией. — «Болезнь разума»? Ты отвернулся от них, и они отвернулись от тебя. Значит, сейчас судьба галактики целиком и полностью в руках Разрушителей?

— Я не такой, как ты! — взревел Положенцев.

Маша рванулась вверх по лестнице, но ей навстречу с грохотом выскочила каменная ступенька. Послушная взгляду Положенцева, она понеслась на Машу. Я выбросил руку вперёд, в этом привычном жесте, помогающем сконцентрировать силу. Показалось, будто сила вновь ко мне вернулась, но это просто Боря отреагировал одновременно со мной: ступенька раскололась надвое, половина полетела вслед за обломками пистолета, вторая врезалась в стену, подняв тучу известковой и бетонной пыли.

Маша остановилась, прикрывая глаза. Я шагнул к ней, но между нами грохнулась ещё одна ступенька. Площадку пересекла трещина.

— Не смей равнять себя со мной! — гремел голос Положенцева из-за поднявшихся клубов пыли. — Я — учёный! Все, что я хочу, — это познавать! А ты творишь хаос!

Ступенька, на которой стояла Маша, подпрыгнула. «Боря!» — крикнул я мысленно. Он меня услышал. Колебание было крохотным, а потом я ощутил знакомую власть. Как же это приятно!

Мыслями я потянулся к Маше и, нащупав в ней что-то, не исковерканное Разрушителем, потянул на себя. Стащил ее со ступеньки, перенес ближе к себе. Теперь защита! Я сделал то же самое, что делал в Красноярске, на Караульной горе. Но теперь мой «кокон» защищал не от ветра, а от падающих со всех сторон кирпичей и бетонных блоков.

От грохота заложило уши, кричала, пыталась вырваться Маша. Я держал ее за плечи и, скрипя зубами, вливал новые и новые силы в защиту. Ни о каком сражении и речи не было.

Пол под ногами провалился. На левитацию меня уже не хватило. Мы, словно пара насекомых в шаре из невидимого янтаря, полетели вниз. Грохнулись на следующую площадку. Я оказался на спине, Маша на мне. Сверху шел бесконечный ливень обломков.

— Я докажу им! Они услышат меня! — Положенцев срывался на визг. — Они признают мою правоту!

Я почти терял сознание, когда наступила тишина. Последний кирпич скользнул по незримой защите и разбился о ступени. Я выдохнул, и защита исчезла. Вдох наполнил лёгкие бетонной пылью. Я закашлялся.

— Дебил! — Пощечина оказалась неожиданностью. — Зачем ты в меня вцепился?

— Не за что! — Я оттолкнул Машу, встал на ноги и попытался оценить обстановку.

Положенцев разнёс два лестничных пролета, наделал дыр в стенах и обрушил потолок. Я видел опорные балки крыши, видел и свежую, с клубящейся пылью, дыру в ней.

— Пока он отвлекся на меня, надо было телепортироваться и забрать Юлю у него из-за спины!

Надо было, ага, сейчас я это понимал. Но минуту назад все было иначе.

— Нам придется взлететь, — сказал я, не отрывая взгляда от дыры в крыше. — Телепортация не даст выигрыша по времени, я после нее слишком долго прихожу в себя, а от тебя безоружной толку меньше чем от дохлой кошки.

— Не смей меня игнорировать! — Маша схватила меня за плечи, повернула к себе. — Моя дочь должна остаться в живых, ясно? Она! Не я!

— Верно, — кивнул я. — Ты права. Я — нет.

Маша отстранилась, захлопала глазами — теперь почти как человек.

— Ну так и… Почему?

— Я творю хаос. — Я мыслью дёрнул ее к себе, обнял. — Это путь смерти. Но другого пути к жизни я не вижу. Для меня он идёт через смерть.

Я не дал Маше ответить. Мы полетели вверх, вокруг засвистел воздух, пробоина в крыше стремительно надвинулась на нас. В глаза ударил солнечный свет.