Последняя битва

КНИГА ТРЕТЬЯ. ЛОРД БАРСУК ПОЯВЛЯЕТСЯ, или ШАЛЬ ДЛЯ ТЕТИ БЛИНЧ

На полянке в редкой рощице к югу от Саламандастрона отдыхали около трех десятков синих крыс во главе с горностаем капитаном Злюгой. Они собирали съестное, и очень успешно, если судить по увесистым рюкзакам. Злюгу недавно произвели в офицеры, и он очень старался. Он был доволен результатами работы, но голод давал себя знать. Крысы его тоже голодали. Злюга шагал между мешками, проверяя, крепко ли они завязаны, и чувствуя на себе мрачные взгляды подчиненных. Еще бы, у них такая возможность наесться до отвала, а приходится тащить добычу к горе, чтобы там сдать снабженцам Унгатт-Транна. Назревал бунт, и капитан сделал попытку задобрить своих бойцов:

— Ну, ребята, сегодня вы на славу потрудились. Не удивлюсь, если вас всех повысят в звании.

Один из вояк плюнул, чуть не попав на лапу Злюге.

— Повысят! Что проку? Звание жрать не станешь.

Командир нервно засмеялся и обратился к другой крысе:

— Ты сегодня прыгал по дереву, как белка. Где ты научился так лазить, приятель?

Вместо ответа спрошенный нагнулся к мешку и начал его развязывать. Злюга понял, что пора напомнить, кто командир. Он рявкнул прямо в ухо наглецу:

— Ну-ка прекрати, не то я доложу о тебе!

Крыс вытащил яблоко и криво усмехнулся:

— Слыхали, ребята, новый капитан хочет меня зало жить. Если доберется живым, конечно.

Яблоко полетело бы прямо в пасть Злюги, но тут в лапу с яблоком врезался камень, запущенный из пращи. Синий вскрикнул и уронил яблоко.

— Ни с места или смерть!

Из-за кустов появилась фигура в лыковом плаще с капюшоном. Лицо неизвестного было закрыто камышовой маской, лапа его поигрывала хлыстом.

— Кородеры! — выдохнул Злюга, ужаснувшись.

Из-за маски послышался смешок. Бич щелкнул перед носом капитана.

— С первого раза угадал, негодяй. Вы окружены шестью десятками кородеров, точно. Пригнуться, живо, если головы дороги!

Как по команде крысы втянули головы, на которые посыпались листья и веточки, сломанные залпом камней. Перед носом Злюги в землю вонзились четыре стрелы. Бич снова щелкнул, обвившись вокруг лапы кородера.

— Ну, горностаюшка, я тебя сейчас спрошу. Простенький вопрос: жить хотите? Не слышу!

С начала лета кородеры преследовали продовольственные отряды Унгатт-Транна, наводя ужас на крыс. Они как-то успевали везде. Злюга знал о печальной участи несчастных, вздумавших оказать сопротивление разбойникам в коричневых лыковых балахонах. Дрожащим голосом капитан залепетал:

— Н-н-не убивайте нас. М-м-ы жить хотим. Чт-т-то нам прикажете сделать?

Появились и другие члены шайки кородеров, ощетинившиеся луками, дротиками и мечами. Вожак подтянул капитана поближе:

— Все оружие бросить! Форму снять! Пошевеливайтесь!

Повторять не пришлось. Крысы побросали оружие и торопливо стаскивали форму. Сбившись в кучки, они ожидали следующей команды.

— Нанизывайте эти мешки на копья! По три на древко!

Когда и это было исполнено, крыс уложили ничком на землю. Расхаживая между ними, вожак громко советовался со своей шайкой:

— Ну, что с этой шушерой сделаем, ребята? Ответ последовал немедленно:

— Связать, камень на шею и утопить!

— Не-а, так и Транн с ними поступает. Мы ж не такие гады.

— Ну-у, тогда привязать к деревьям и поупражняться в стрельбе из луков. Я люблю стрелять в синее!

Атаману пришлось несколько раз щелкнуть бичом, чтобы прекратить поднявшиеся вопли и мольбы.

— Заткните глотки, нечисть окаянная! Стрел на вас жалко, поэтому оставим в живых, ладно уж.

Он пинком поднял капитана и заставил его построить крыс лицом к морю, колонною по три. Без всякого почтения схватив капитана за загривок, атаман заставил его повторить приказания.

— Мы т-топаем прямо в море. Вправо-влево не смотрим, иначе мы — т-трупы. Мы заходим в воду по го-горло и по морю направляемся к горе. Я до-должен доложить Унгатт-Транну, что встретился с кородерами, и с-сказать, что он паршивый к-кусок к-крабьей наживки и что он сдохнет с голоду со своей гнусной армией.

Над головами крыс на прощание еще раз щелкнул бич.

— В следующий раз поймаем — живьем зажарим. Шаго-ом… арш! Ать-два! Ать-два!

Крыс не надо было подгонять. Они резво преодолели прибрежные валуны, пересекли берег и, не оборачиваясь, зашлепали по воде.

Брогало снял камышовую маску и повернулся к Жесткому:

— Еще одна победа кородеров. Ты заметил, какие они стали тощие?

Жесткий задумчиво наблюдал за удаляющимися в полосе прибоя крысами:

— Они должны отощать еще больше, прежде чем мы разделаемся с ними окончательно. Сколько, ты сказал, нас было? Шестьдесят?

Брог огляделся. Их «шайка» насчитывала двадцать два разбойника, включая и Брога с Жестким.

— Ну, я подумал, что шестидесяти хватит. Хотел было я ляпнуть «сто!», но подумал, что врать нехорошо.

— А неплохо было бы иметь сто лап, чтобы утащить все эти припасы, — проворчала Виллип, показывая на кучу оружия и мешков со съестным. — Ну ладно, своя ноша не тянет. Слушай, Жесткий, давай следующей партии завяжем глаза и заставим их тащить все это в лагерь.

Брог поднял один конец копья с нанизанными на древко мешками.

— Ну давай, Виллип, впрягайся, а то на ужин опоздаем.

— Ух ты, Брог, я с чего-то почувствовала себя моложе.

— Конечно, раз речь шла об ужине. Я всегда думал, что выдры — страшные обжоры, пока не встретил зайцев.

Мягкий летний вечер клонился к ночи. Унгатт-Транн стоял на пляже вместе с Гранд-Фрагорлью и Карангулом, ожидая, пока пришлепают к нему по воде капитан Злюга и его команда. Странно и жалко они выглядели. Морская вода смыла всю краску с их тел, лишь головы остались синими. Злюга выбрался из воды и отсалютовал Унгатт-Транну. Он еле стоял на ногах от усталости.

— Ваше могущество, мы попали в засаду…

Унгатт-Транн шевельнул лапой:

— Догадываюсь, капитан Злюга. Снова кородеры. И сколько их было? Сто, двести?

— Никак не меньше сотни, ваше могущество. Их главарь приказал мне вам передать…

Дикий кот гневно дернул хвостом:

— Можешь не трудиться, если это одни оскорбления.

Живо убирай своих обормотов вон отсюда, чтобы остальные не видели этого позора. Клоуны какие-то!

Злюга поклонился, отсалютовал и рысью погнал своих горе-вояк в гору.

И снова Унгатт-Транн в бывшей спальне лорда Каменной Лапы внимательно следил за пауками. Его помощники молчали и, моргая от дыма, плавающего в помещении, ловили каждое движение повелителя.

Дикий кот показал вверх:

— Молодым паукам никогда не удается поймать муху.

У старых это получается сразу. Наверное, они более опытны, вот причина. Они злее, беспощаднее. Как вы думаете?

Карангул кивнул:

— Да, вы правы, ваше могущество.

Транн повернулся к капитану:

— Ты беспощаден. Но ты мне нужен здесь. Зря я послал за припасами послушных и исполнительных новоиспеченных капитанов. Это моя ошибка. Здесь нужны злые, жестокие, которые гнут и ломают правила в своих интересах. Морские крысы и пираты, вот кто нам нужен. Так, Карангул?

На суровой морде лиса появилась дьявольская усмешка:

— Да, могущественный. Ходил я с такими в старые добрые дни…

Дикий кот провел лапой по усищам.

— Да, друг, да, охотно верю… — Он снова задумался. — Фрагорль, прикажи-ка охране привести сюда тех двух «морских братьев», которых я разжаловал и арестовал. И жратвы из кухни — хорошей, доброй, а не рыбьих голов и травы тушеной.

Клык и Глаз были уверены, что дикий кот вызвал их для предания медленной и мучительной смерти. Они отбивались от охраны, кусались и вырывались, когда их волокли к повелителю. И безмерно удивились, когда Унгатт-Транн приказал снять с них цепи и отпустил охрану. Тяжело дыша и отдуваясь, они бросали быстрые злые взгляды на пищу и на хозяина. Транн кивнул на поднос с бутылью сливового вина и последними ватрушками поварихи Блинч:

— Проголодались? Подкрепитесь.

Они подозрительно косились на него. Карангул взял бутыль и отхлебнул из горлышка. Потом откусил от ватрушки.

— Не бойтесь, не отравлено.

Братцы набросились на еду, толкаясь и вырывая из лап друг у друга бутыль. Унгатт-Транн следил за ними так же, как за своими пауками, изучающим взглядом.

— По справедливости вы бы должны уже быть покойниками. Неужели вы думали, что я поверю вашей сказке о Гроддиле и двух других? Убить-то вы их, пожалуй, и убили, утопить — утопили, но не за то, что они, видишь ли, оскорбили мое высокое имя, а по каким-то своим, неизвестным мне причинам. Следовало вас казнить, но я все же решил пока дать вам попоститься в камере… Что-то подсказывало мне, что вас еще можно использовать.

Рвущий Клык поднял на него глаза. На губах его налипли крошки.

— Спасибо, капит… извините, ваше могущество, за то, что вы нас пощадили…

— О, не меня благодарите. Вот кого.

Унгатт поднял лапу к паутине. Свирепый Глаз вырвал бутыль у брата и присосался к ней. Отдуваясь, он спросил:

— П-пауков?

Рвущий Клык саданул своего брата-тугодума в бок:

— Заткнись, дубина! Братец мой, того, не слишком быстр мозгами. Но мы оба все силы приложим, чтобы исполнить что прикажете…

Дикий кот оценивающе рассматривал Клыка. Еще молод, но опытен. Закален, жесток. Злобные черты физиономии. Готовность к предательству. Рваный нос, зуб, уродливо выпирающий из безгубой пасти.

— Приходилось вам убивать, когда были пиратами?

Клык вырвал бутыль у брата и плотно прижал ее к себе.

— Я и братец мой, этот вот, мы убивали все, что двигалось. Га-а, мы убивали всяко по-разному, так, что и в голову не взбредет… Ась, Глаз?

Свирепый Глаз скреб почерневшие зубы когтем.

— Ну дак. Порешить кого — первое дело, как дыхнуть…

Дикий кот откинулся на спинку стула и промурлыкал:

— Пре-вос-хо-одно! Так вот, если вы хотите есть от пуза и получить обратно свое капитанское звание…

Брог гладил шею цапли.

— Спасибо за новую пещеру, Руланго. Молодец, хорошая птица.

Новая пещера находилась выше по берегу, к северу от прежней. Жесткий вынул из вделанной в стену петли факел, чтобы осветить путь. Помещение никак нельзя было назвать пустым. Вдоль стен размещалось оружие и обмундирование, в середине громоздились кучи овощей, фруктов. Выйдя, они погасили факел и замаскировали вход водорослями и сухими ветками.

Троби стоял с веткой наготове:

— Давайте побыстрей, наверное, Дерви уже вернулся.

Может, они креветок добыли. А я следы замету.

Мамаша Фрукч как раз устроила Дерви и его команде «горячую встречу»:

— Великие Соленые Сезоны, что нам делать со всей этой кучей? Ты хоть одну креветку в море оставил?

Дерви увернулся от поварешки:

— Опустите оружие. Я только выполнял приказ вашего сына. Если вы замахиваетесь на члена команды кородеров, то вы, стало быть, перешли на сторону врага.

Подоспевший Брог перехватил поварешку и обнял Фрукч:

— Что у нас на ужин, храбрая поварешкометательница?

Фрукч дернула его за усы:

— Отпусти, ребра сломаешь! Я тогда вообще больше никакого ужина не смогу приготовить. Вот ведь сыночком меня сезоны наградили, тоже… А сейчас снимайте котлы с огня, хватит стоять и глазеть.

После ужина Дерви рассказал о подвигах своей группы:

— Ну, задали мы флотским синемордым работку. Подплыли поближе и разодрали сети, сперли весь улов креветок. Расскажи, Конула.

— Дело было так, — начала поджарая выдра с озорной физиономией. — Я дождалась, когда крысьи посудины стали на якорь, и как только они сбросили сети, опутала их якоря сетями соседей. Надо было видеть, что получилось, когда они начали вытягивать сети! Чем сильнее тянули, тем хуже все становилось. Три судна дали течь от столкновений. Последнее, что я видела, — они пытались выгрести к берегу, одновременно откачивая воду и таща за собой соседей. Ой, Брог, и потеха же была!

— А потом они передрались между собой! — загудел ее сосед. — Такая началась неразбериха! Тут я перерезал якорные канаты, и их погнало ветром. И выкинуло на прибрежные мели!

Ухопарус восхищенно вздохнула:

— Жаль, что я не умею плавать и не могу вам помочь!

Дерви галантно наполнил ее миску из котла:

— Зато у вас отлично получается с кородерами, как ты думаешь, Жесткий?

— Конечно. Это будет им хорошим уроком.

Как раз в это время Унгатт-Транн в сопровождении Гранд-Фрагорли, несущей тарелку хозяина, входил в обеденный зал. Выхватив у нее тарелку, дикий кот сунул ее под нос повару:

— Это что такое?

Вытирая лапы о грязный передник, повар нервно забормотал:

— Ваше могущество, это все, что мы смогли добыть. Последнюю добрую пищу вы затребовали к себе чуть раньше. И вина я едва нацедил, на донышке бочонка было…

Транн огляделся. В зале никого не было.

— Сюда никто уже не ходит, продуктов не осталось, — продолжал повар. — Эти короеды… корожоры, как их там звать, все съестное отобрали. Я мешаю заплесневелую муку с рублеными водорослями и корнями одуванчика. А ведь и это на исходе…

— Прекрати нытье. Замолкни и слушай. Послезавтра пищи будет достаточно для всех. Это я тебе обещаю. Можешь всем так и сказать.

Торопливым шагом дикий кот направился к выходу на берег. Когда он огибал освещенный факелом поворот коридора, на него упала тень. Сомнений не было, такую тень отбрасывала рукоять двуручного меча. Транн окаменел. Тень увеличивалась и приближалась. Он отпрянул и прижался спиной к скале. Из горла вырвался сдавленный крик.

Из-за угла вышли две тощие крысы. Они волокли выловленные из моря куски рангоута, связанные между собой таким образом, что тень их напоминала рукоять меча. Волоча свою добычу, крысы болтали:

— Ты вроде говорил, что она вся в водорослях.

— Ну, ее зажало в скалах на линии прибоя. Как же без водорослей.

— Ну и где ж они, водоросли?…

Заметив Унгатт-Транна, крысы уронили находку, вытянулись и отдали честь.

— Ваше могущество!

Дикий кот провел дрожащей лапой по морде.

— Сожгите это! — закричал он истерически. — Сжечь немедленно! Слышите? Сжечь!

И он смел крыс в сторону, рванувшись к выходу. Те переглянулись:

— Что стряслось, а?

— А я почем знаю? Давай-ка возьмем факел и сожжем эту штуку, пока его могущество не пошел обратно.

— Слушай, мне показалось или он испугался?

— Как будто он увидел привидение… Ч-черт, да она не загорится, мокрая насквозь.

— Ну, давай ее мечами в труху, пока не найдем сухие куски…

Унгатт-Транн сидел на еще теплом после дневного солнца песке. Хотя он и презирал Гроддила, сейчас ему не хватало лиса-кудесника, его утешающих слов. Призрак барсука с каждым днем становился явственнее, приближался неотвратимо. Окруженный своими Синими Ордами, он оказался наедине с мучившими его видениями, и никто не мог рассеять страхи, разъяснить их или провозвестить какое-нибудь утешительное пророчество.

С неудовольствием посмотрел он на Гранд-Фрагорль, взиравшую на него с готовностью исполнить любое приказание.

— Ну а ты что скажешь?

— Н-ничего, — неуверенно ответила она.

Он резко взмахнул лапой, сбив ее на четвереньки.

— Ни-че-го. Это ты всегда говоришь. Сгинь!

Фрагорль рванула прочь на четырех лапах, не тратя время на вставание. Безопаснее было как можно скорее исполнить приказание Унгатт-Транна, когда он был в таком мрачном настроении. А в последнее время он все чаще бывал не в духе. Некоторые из собиравших на берегу водоросли синих крыс слышали, как их вождь горько смеется и говорит сам себе:

— Гора моих мечтаний… Ха! Она стала горой моих кошмаров. Таковы-то дни Унгатт-Транна?

На следующее утро после завтрака Дерви с командой отправился в море продолжать военные действия против рыболовного флота синих. Фрукч погрозила ему поварешкой, и он заклинающе поднял вверх обе лапы.

— Можете не говорить, я все понял. Ни единой креветки!

Брог вошел в пещеру. За ним следовал Руланго.

— К тебе любитель креветок, мамуля! На корми хорошенько эту умную птичку, она только что нарисовала мне очень важную картинку.

Жесткий, друг, собирай кородеров. Штук двадцать пять синих с мешками направляются из горы в нашу сторону. Жесткий напялил лыковый плащ, маску, вооружился мечом, луком и стрелами. Остальные тоже готовились к выступлению.

— Надерем им хвосты и отправим обратно с пустыми лапами, ребята!

Унылла спряталась за свой передник:

— Убирайтесь поскорее, морды страшные! Плащи, маски — жуть какая!

Еще до рассвета Рвущий Клык и Свирепый Глаз вывели из горы полторы сотни синих. Они спрятались в скалах и кустах. Братья тщательно отбирали зверей в свою команду. Среди них было много бывших пиратов. Свирепая подобралась компания, и все вооружены до зубов.

Рвущий Клык слез со своего наблюдательного поста.

— Наша приманка вышла и направляется на северо-восток, к дюнам и утесам, искать ягоды и ковыряться в корнях. Глаз, бери своих и дуй на юго-восток. Маскируйся в скалах, сближайся осторожно, незаметно!

Свирепый Глаз, поигрывая копьем, колебался:

— А сам небось пойдешь напрямик…

Рвущий Клык подбросил и ловко поймал кинжал.

— Мы пойдем за отрядом приманкой. Я в тебя это вдалбливал всю ночь. Так мы захватим кородеров в клещи. Операция охвата называется: «Спереди и сзади их зажмем». Доходит?

Свирепый Глаз недовольно оттопырил нижнюю губу:

— Все равно мне это не нравится. Эти короеды, как говорят, появляются как будто ниоткуда. Как призраки. Рвущий Клык раздраженно отмахнулся кинжалом:

— Чушь, и ты это сам знаешь. Я тебе еще раз повторяю, кто это. Те самые сбежавшие зайцы, которые от старости еле на ногах держатся. Вы что, сыты, что ли? Я, например, жрать хочу до чертиков!

Послышался рокот согласия, как из глоток, так и из желудков. Рвущий Клык еще раз взмахнул кинжалом:

— Ну, хватит мешкать. Нам навстречу двигается мясо, и осталось его взять да сожрать. Вперед!

Свирепый Глаз все еще не двигался с места:

— Ты еще не объяснил, почему я должен петлять, как дурак.

Рвущий Клык метнул кинжал в землю у ног брата.

— Слушай, дурья башка, выполняй, что тебе сказано.

Иначе я сейчас же вернусь в гору и доложу Унгатт-Транну. И посмотрю, как ты справишься с задачей.

Свирепый Глаз с недовольным видом дал знак следовать за ним.

— Ладно, уходим. Не думал я, что у меня такой братец. Бегать жаловаться начальству на родную кровь, родную шкуру… А какой сигнал к атаке? Забыл я опять…

Рвущий Клык заскрежетал зубами и воздел глаза к небу, как бы ожидая оттуда помощи.

— Трудно запомнить, рачьи мозги? Сто раз ведь повторял! Шряк два раза каркнет вороной — вот твой сигнал к нападению. Знаешь хоть, как ворона «поет»?

Свирепый Глаз уже вел своих зверей по указанному маршруту. Он обернулся и крикнул своему раздраженному братцу:

— Ну дак. Так же, как и ты, когда храпишь без задних лап.

Клык в ярости швырнул в брата осколком скалы, но не докинул.

— Ну, погоди, я тебе это припомню…

Спрятавшись в кустах, кородеры наблюдали за крысами-фуражирами, карабкавшимися на скалу как раз там, где с нее стекал небольшой ручеек. Брогало следил за каждым движением и тихо бормотал Медунке Жесткому:

— Остановились. Пьют. Срывают вороньи ягоды, едят.

Тьфу, они же горькие! Ты пробовал их, Жесткий?

Заяц пожал плечами:

— Видишь, до чего доводит голод. Хватаешь всякую дрянь. Мне их в каком-то смысле даже жалко, мерзавцев.

Виллип фыркнула:

— Нашел кого жалеть! Это те самые миленькие зверьки, которые собирались нас сожрать, когда мы сидели под замком. Побереги свою жалость для более достойных созданий.

Брог увидел, что двое самых резвых уже добрались до верха. Один из них крикнул товарищам:

— Эй, здесь — крапива и черника!

Остальные тоже полезли вверх. Их было не видно, доносились лишь голоса.

— Больше крапивы, чем черники. Ой, жжется!

— А чего ты ожидал от крапивы, приятель? Наберем крапивы, из нее хорошее пиво получается.

— Ну, ты и скажешь! Да пока она будет бродить, мы с голоду подохнем.

— Не ной, режь крапиву. Кроме пива из нее можно и суп хороший сварить.

Брог перехватил свой дротик.

— Скрытно не подобраться… жаль. Но если действовать быстро, все пройдет нормально. Когда я вылезу, может, вам удастся зайти немного сзади. Жесткий, Ухопарус, оставайтесь ниже уровня утеса, но оружие высуньте, чтобы они видели, что окружены. Ну, поехали. Доброй охоты!

Командир отряда, ласка, не знал, что их использовали в качестве приманки. В то время как его подчиненные занимались сбором припасов, он отошел в сторонку и отправил горсть черники в рот.

— Ай, ай, ай! Нехорошо! Воруем припасы? — неожиданно услышал он. Краем глаза он увидел лыковый балахон и внутренне застонал. — Какой дурной пример для подчиненных!

Мрачная фигура в камышовой маске и лыковом балахоне стояла перед командиром, а сзади из-за кустов высунулись дротики и мечи. Повысив голос, Брог провозгласил:

— Кто шевельнется — смерть! Наши дротики жгут острее, чем крапива.

Кто-то опрокинул свой мешок, высыпались ягоды.

— Ой, кородеры!

Жесткий вышел сзади, размахивая заряженной пращой.

— Догадливые! Вы окружены! Ну-ка быстренько кидайте мне все свое оружие и собирайте ягоды, но без крапивы. Я не хочу, чтобы вы лапки поранили. Живо, к сбору ягод приступить!

Крысиная команда заторопилась выполнить приказ.

— Зачем нас убивать? — заныл один из синих. — Мы никому не сделали зла.

Заяц врезал ему древком по синему заду.

— Да что ты говоришь? Лживый гад, меня о милости не проси!

Когда ягоды были собраны, Брог приказал крысам снять обмундирование. Командир ласка вдруг потерял всякое присутствие духа и вцепился в край плаща Жесткого:

— А-а-а-а-а! Пощадите нас, сэр! Сохраните нам жизнь, пожалуйста, умоляю, не убивайте! Умоляю! А-а-а-а-а!

Жесткий ударил его по лапе, чтобы освободить свой плащ от цепкой хватки. С презрением в голосе он бросил ласке:

— Сохранить вам жизнь? А вы сохранили жизнь правителю Саламандастрона? Он погиб геройски, дрался до конца. А на тебя даже смотреть противно, трус, визжишь, как жаба на палочке.

Торлип нанизывал мешки на древко копья, когда воздух прорезал неприятный звук. Жесткий повернулся к Брогу:

— Что это?

Брогало едва успел оттолкнуть друга в сторону. Камень из пращи прогудел, как рассерженный шершень. Синие Свирепого Глаза атаковали со стороны пустоши, с востока, вопя и осыпая кородеров камнями и стрелами.

Торлип подбежал к краю скалы и глянул вниз.

— Там еще отряд! — Он ничего больше не успел сказать. Стрела пронзила его горло, и безжизненное тело зайца свалилось вниз.

Брог принял командование на себя.

— К отражению атаки с обеих сторон, друзья! Луки к бою!

Жесткий стоял спина к спине с Брогом, отбиваясь от наступающих снизу, в то время как Брог стоял лицом к крысам, несшимся с пустоши.

— Ловушка, Жесткий! Нас окружают!

Заяц выпустил из пращи камень, и еще одна крыса свалилась с утеса.

— Их много, но мы еще не окружены, Брог! Пока мы только зажаты с севера и с юга. Надо не дать им замкнуть кольцо!

Выдра рядом с Брогом упала, пронзенная копьем.

Отряд Свирепого Глаза замедлил наступление и продвигался осторожнее. Они наступали плотным строем, никто не делал и шагу в сторону, боясь попасть под усиленный обстрел. Половина группы Рвущего Клыка уже одолела подъем, когда он увидел, как яростно сопротивляется отряд кородеров. Он спрятался за выступ скалы и оттуда выкрикивал приказания:

— Пригибайтесь! Мы их покрошим в лапшу! Тщательнее цельтесь — их всего три десятка!

Жесткий перехватил летевшее в него копье и запустил его в наступавших. В голове его уже был готов план.

— Их впятеро больше, Брог. Надо уходить.

В плечо Брога вонзилась стрела. Он прикусил губу и отломил ее древко:

— Понял. Лучше на север, дальше от нашей пещеры.

И поскорее, пока есть кому уходить.

Жесткий спиной почувствовал острие стрелы, проткнувшей плечо Брога. Виллип упала, из ее головы потоком хлестала кровь. Группа синих пленников валялась ничком, обхватив головы лапами, безоружные и бездвижные.

Брог пинками поднял главного.

— Встать, живо построиться в два ряда на расстоянии копья от нас. Живее, или смерть!

Подвывая от страха, синие были вынуждены подчиниться. Кородеры заслонились двумя рядами пленников.

— Прямо на север, до первых деревьев, потом на восток! Бегом! Синие — наш щит. Если кто-нибудь из них попытается замедлить ход или сбежать, убивайте на месте.

Нападающие, увидев живую стену из своих товарищей, прекратили обстрел. Кородеры быстро уходили. Рвущий Клык высунулся из-за скалы:

— Не давайте им уйти, идиоты, бейте их! Свирепый Глаз подбежал во главе своей группы:

— Ох, Клык, одурачили они нас!

Рвущий Клык размахнулся и ударил брата в глаз.

— Это тебе, тупица, за то, что не дождался сигнала.

Хорек из отряда Свирепого Глаза выступил вперед:

— Он не виноват. Ваш брат наступил на шип и громко крикнул. Мы подумали, что это сигнал, и рванулись вперед. Он здесь ни при чем!

Клык двинул в морду и хорьку.

— А тебя кто спрашивает, жабья морда, слизняк?

Я здесь распоряжаюсь. Живо вдогонку за ними и перебить всех кородеров!

Хорек стер кровь с носа и уставился на окровавленную лапу. Потом ударил Рвущего Клыка древком копья по голове.

— Ты больше не капитан. Транн разжаловал вас обоих. А я не буду убивать товарищей, чтобы добраться до кородеров.

Рвущий Клык мрачно потер голову.

— Ты прав, приятель, ты не будешь убивать. Ты останешься здесь. — Молниеносно он выхватил саблю и пронзил хорька насквозь. Потом взмахнул окровавленным клинком. — Кто еще хочет остаться здесь? Кто хочет к нему присоединиться? Выходи, не бойся!

Синие отпрянули, тупо глядя на убитого хорька. Внезапно Рвущий Клык прыгнул к ним, бешено колотя направо и налево плоскостью клинка.

— Живо вперед! Мне все равно, кого вы убьете, лишь бы вы убили кородеров!

Подгоняемые Рвущим Клыком, они пустились вдогонку.

Жесткий бросил взгляд через плечо:

— Уже опомнились, Брог. Увязались за нами. Преследуют.

Командор озабоченно оглядывал окрестности:

— Ни следа деревьев. Ухопарус, как Виллип?

— Слаба. И еще молодой Ферган, выдра, ранен в ногу дротиком. Конечно, теперь мы пойдем медленнее, но что поделаешь…

Жесткий подозвал Троби и двух выдр, Урво и Радда:

— Возьмите луки и по два колчана. Мы их задержим, ребята.

— Не дайте им нас догнать, — заныл один из пленников. — Они нас так же перебьют, как и вас.

Брог стукнул его по голове:

— Замолкни, или я тебя с утеса скину.

Четверо лучников отстали и первым же выстрелом уложили двоих синих, бежавших впереди. Выстрелив еще раз, они присоединились к друзьям. Троби со стрелою в луке пятился задом и размышлял вслух:

— Семерых мы уложили в самом начале. Сейчас еще двое. Итого — девять. Неплохо, если учесть, что мы потеряли только троих, двух выдр и старика Торлипа.

— Девять для такой толпы — невелика потеря, Троби, — отрезвил его Жесткий. — Если мы не получим подмогу, нам конец. — Он повысил голос и крикнул, обращаясь к впередиидущим: — Что-нибудь видно впереди, деревья, скалы?

— Ничего, друг, — ответил кто-то. — Только старое одинокое сухое дерево на краю утеса.

— Старое сухое дерево? — оживился Брог. — Я вроде рыбачил возле него. Если не ошибаюсь, там, внизу, кольцо из скал, почти у линии прибоя. Сбегай глянь, Ухопарус.

Ухопарус отделилась от группы и подскакала к краю. Вернувшись, она подтвердила:

— Точно, Брог, ты прав. Там кольцо скал, прямо-таки маленький форт. Здорово!

Жесткий и его лучники снова отстали и дали залп. На этот раз синие увернулись, наученные горьким опытом. Брог подозвал лучников:

— Теперь это не важно, ребята! Спускаемся к берегу!

Свирепый Глаз прижимал к глазу горсть мокрого песка. Рвущий Клык посмотрел на него и презрительно покачал головой:

— Подумаешь, в глаз попал мокрый песок, только-то и всего!

Свирепый Глаз с отвращением плюнул в его сторону:

— В глаз бы тебе одну из этих стрел, чтоб ты понял, что это такое.

— Смотрите, они полезли вниз! — крикнул кто-то.

Рвущий Клык подбежал к краю скалы и глянул с обрыва.

— Ага, они хотят спрятаться в этих камушках. Ну-ну. Теперь они от нас не уйдут. Мы их для начала обложим со всех сторон. Не спешите, ребята! Теперь они никуда не денутся!

В скалах было жарко. Песок был сухим и горячим. Все бросились наземь, сбросив плащи и маски. Ухопарус занялась ранеными, Брог и Жесткий осматривали скалы.

— Долго отдыхать не придется, Жесткий. Вон, уже ползут. Сколько, говоришь, их всего?

— Да штук сто сорок. Для нас многовато.

Брогало задумчиво провел лапой по усам.

— Да, ты прав. Но для хорошего боя нас достаточно. Что делать с этими? — Брог показал на пленных. — От них одни хлопоты.

Жесткий осмотрел пленных.

— Да, точно. Проку от них никакого, кормить нечем. Выгнать их надо, Брог, вот что.

— Так и сделаем. Эй, начальник! — закричал Брог командиру синих пленников. — Давай сюда!

Командир чуть ли не подполз к ним, подвывая:

— Вы собираетесь нас убить, я чувствую. Я знаю это.

— Помолчи, прекрати это бульканье. Мы вас отпускаем. Всех.

— Ка… как — отпускаете?

— А вот так. Катитесь отсюда. Хотя за твое нытье я тебя на месте прикончил бы, чтобы уши отдохнули.

Рвущий Клык еще расставлял войско вокруг каменного кольца, а Свирепый Глаз, несмотря на свое вспухшее око, вскинул оружие и почти тут же удовлетворенно вскрикнул:

— Ха-га-а-а! Один есть! Удрать хотел — не вышло! От меня не удерешь! — Сабля Рвущего Клыка рубанула по тетиве его лука.

— Ты что, сдурел? Да ты что творишь?

Рвущий Клык гневно показывал на убитую ласку:

— Смотри, кретин, что ты наделал! Ты своего подстрелил!

Свирепый Глаз сник.

— Н-ну и что? — тут же воспрянул он духом. — Ты же сам сказал, что это не важно, если мы порешим всех Коро… этих…

Рвущий Клык оставил его в покое. Он заорал отпущенным пленникам, которые метались, не зная, куда им податься.

— Эй, сюда! Сюда, мы больше не стреляем, скорей сюда!

Они заторопились, кося глазами на Свирепого Глаза, который старался починить тетиву своего лука.

— Ну, и кто же к нам пожаловал? Трусливые дезертиры без оружия и без снаряжения! Позор! Сделайте себе пращи да собирайте камни, чтоб хоть как-то загладить свою вину. А ночь придет, и я выкрашу скалы кровью тех, кто против нас.

Никаких новостей не поступало, но Унгатт-Транн чувствовал себя, тем не менее, гораздо лучше. Один из его капитанов нашел потайной погребок с тремя бочонками выдержанного розово-сливового вина. Два бочонка он приказал разделить среди капитанов, а третий откупорил сам. После полудня он уже изрядно «напробовался». Его охватила приятная истома, и он заснул на широкой кровати лорда.

Навязчивые сны не надоедали ему. Видел он Северные Горы, где правил его старый отец, а младший брат Вердога Зеленоглаз ждал своего времени. А может, и не ждал. Может быть, он тоже выбрал судьбу завоевателя, подобно старшему брату Унгатту. Он улыбался во сне. Никто из живущих на свете существ не мог похвастаться таким уникальным приобретением, как гора Саламандастрон, овеянный легендами дом барсуков. Унгатт-Транн вздохнул и повернулся на другой бок. И тут видение сменилось. Громадная темная лапа накрыла его морду, ослепив и придушив. Пришел барсук! Он пришел! Пришел!

— Ы-ы-ы-ых-х-х! Р-р-р-г-г-х-х-х! Помогитттт…

— Ваше могущество, спокойно, сейчас я распутаю одеяло!

Извернувшись, Унгатт-Транн ударил наотмашь, и Гранд-Фрагорль полетела через комнату. Мощными когтями дикий кот разорвал одеяло в клочья и освободил голову, которая раскалывалась от чудовищной боли. Ни следа безмятежного настроения.

— Кто тебе разрешил войти в мою спальню? — зарычал он на Фрагорль.

Та с трудом поднялась на ноги.

— Ну как же, вы звали на помощь. Я пришла, чтобы помочь.

Транн отшвырнул ошметки одеяла и сделал попытку подняться.

— Помочь мне? Ах ты плесень мучная, ты воображаешь, что можешь мне помочь? Вон отсюда, пока я не выкинул твою дрянную шкуру из окошка.

Гранд-Фрагорль понеслась из комнаты, а за ней полетел кубок с вином, врезавшийся в поспешно захлопнутую дверь.

— Й-я сам мог взять эту гору! Без всякой помощи! Унгатт-Транн, сотрясатель земли, не нуждается ни в чьей помощи! Нойте, голодайте, хнычьте все вы! Это моя гора. Я сам с ней управлюсь. Здесь все зависят от меня, и никто мне не нужен.

Двое часовых отступили подальше от двери.

— Лучше уйти в тень, когда хозяин в таком настроении.

— Да-а. И капитаны не лучше. Из-за чего это все, как ты думаешь?

— Ну, винишко под палящим солнцем, да на голодное брюхо… Я сам раз попробовал, на всю жизнь запомню. Не улучшает настроения, скажу я тебе. Скорее бы стемнело, да смениться, что ли… Опасно тут сейчас…

Не обращая внимания на красоту морского заката, команда кородеров сидела в скалах, не спуская глаз с песчаных бугров, окружавших кольцо скал. За каждым таким холмиком лежали несколько крыс, ожидая ночи. Не оборачиваясь, Брогало разговаривал с Жестким. Глаза его тоже скользили по кучам песка.

— Печалит меня, что сколько бы мы ни захватили с собой этой нечисти в Темные Леса, большой разницы не будет, у Транна останется достаточно прислужников.

Заяц потрогал стрелу на своем луке:

— Жаль, конечно, да что поделаешь… Виллип, как ты себя чувствуешь?

Старая зайчиха потрогала повязку на лбу:

— Нормальное боевое настроение. Только вот есть хочется. Даже странно, как в такой момент можно думать о еде. И ничего не могу с собой поделать. Желудок грохочет громче моря.

Командор покачал головой:

— Не зря зайцев называют лихими. Смерть под носом, а она об ужине думает.

Жесткий покосился на выдру:

— А ты о чем думаешь, Брог?

Брогало поднял глаза к темнеющему небу:

— О старухе матери, о моих выдрах, Дерви, Конуле, о тех, с кем я вырос. Хотелось бы на них взглянуть. А ты бы хотел кого-нибудь увидеть, Жесткий?

— Гм, пожалуй, моих двойняшек-внуков, Леволапа и Лапоплета. Ты бы на них посмотрел, Брог. Таких классных бойцов не найдешь, хоть сезон ищи. Я их тренировал, воспитывал, пока они не подросли… и ушли. Может, оно и к лучшему… Так все повернулось…

Быстро темнело, и из-за песчаных куч донеслись голоса:

— Унгатт! Транн-Транн-Транн!

Брогало крепче сжал древко дротика:

— Ха-а, теперь недолго ждать, ребята! Психическая подготовка к атаке.

Скорость и громкость криков нарастала.

— Унгатт! Транн-Транн-Транн! Унгатт! Транн-Транн-Транн!

Из-за скального кольца раздался ответный крик:

— Кровь и уксус! Еула-ли-а!

Жесткий поднял лук, прицеливаясь в темный силуэт, появившийся из-за песка.

— Держитесь, ребята, они идут!

Нечисть пошла на приступ.

В широкой ложбине между четырьмя заросшими травой песчаными дюнами лорд Броктри отставил в сторону пустую тарелку и кружку. Он лег рядом с Резвым и вздохнул, глядя в усеянное звездами ночное небо:

— Говоришь, завтра, после полудня?

Старый заяц перестал жевать дикую малину и кивнул:

— Да, сэр, мы должны прибыть к Саламандастрону около этого времени, если снимемся на заре, во.

Улыбаясь, подошли Груб и Бахвал:

— Ну, Брок, марш на полсезона за спиной!

— А кто мне пел, что это будет, э-э, милая прогулочка? — набросился на Резвого Бахвал.

— Ну, немножко приврал старик, чего уж тут, во, — лукаво улыбнулся Резвый. — Иначе вас, молодых, с места не сдвинешь, во…

Лорд Броктри прикрыл глаза и задумчиво начал:

— Долгая прогулка… М-да… Я бы сказа… У-ххх!

Откуда ни возьмись выпрыгнул Кеглюн — и грохнулся прямо на живот барсука. Он сразу схватил лорда за усы и потянул за собой:

— Блоктли, пошли лыбу ловить в большой воде! В моле, в моле!

Барсук закатил глаза:

— Дотти, сними с меня это стихийное бедствие! Вы кинь его в море!

Верная семейному долгу, Дотти как раз собралась привести в порядок испачканную и помятую шаль, предназначенную в подарок тете Блинч. Она небрежно сунула шаль обратно в мешок и схватила Кеглюна за лапу.

— Пойдем, негодяй, поплещемся в водичке. В большой водичке. В море.

Кеглюн протянул другую лапу Бахвалу, с которым тоже подружился:

— Бах тоже пойдет в моле?

Горный заяц встал, отряхивая пыль с хвоста:

— Ну-у, неплохо бы смочить лапы. Пошли, компания хорошая.

— Мочить лапы, Дотти? Мы тоже с удовольствием поплещемся, во!

— Еще бы! Поплескаться в море под звездами! Что может быть лучше?

Леволап и Лапоплет тоже присоединились. Группа купальщиков неудержимо росла.

Гурт заявил, что он тоже не боится большой воды. Прибежала Мирклворт, размахивая полотенцем:

— Я с вами. Надо будет как следует вытереть малыша.

Морская вода может вызвать синфлюэнцу. Бабушка моя так говорила, а уж она-то знала, что к чему!

Леволап подмигнул Лапоплету:

— Синфлюэнца! Звучит серьезно, во.

Лапоплет в готовностью согласился:

— Да, от нее можно запросто умереть… если переешь ее на голодный желудок.

Ночное море выглядело чарующе. Половинка лунного диска отражалась в воде рябистой дорожкой, мелкие волны набегали на берег, шипели на влажном песке. На ком было что-то надето, заткнули свои наряды за пояс. Держась за руки, они прыгали через набегавшие волны и весело смеялись.

Бахвал Большие Кости плеснул водой в Гурта:

— Йи-ху-у-у! Такого еще не было в моей жизни!

Крот, улыбаясь, плеснул в ответ:

— Ху-уррр! Я тоже никогда в море не плескался, сэр. Такое веселье как раз для этакого бывшего ребенка, как я.

Кеглюн вырвался из лап Дотти и Бахвала, плюхнулся на спину и отплевывался, как маленький кит.

— Уй-уй-уй! Соленая! — кричал он на воду.

Мирклворт, оставшаяся было на берегу, рванулась к своему чаду:

— Выплюнь сейчас же, маленький негодник! Вот заболеешь мореитом, все зубы выпадут. И иголки. У-у-у! Почему у меня не маленькая миленькая девочка-ежиха, а это непоседливое чудовище!

Увидев приближающуюся мать, Кеглюн задал деру. Он понесся вдоль полосы прибоя, Дотти и все остальные побежали за ним. Для такого маленького существа он бежал на удивление быстро, как они и раньше имели возможность убедиться.

— Назад, назад, негодник!

Наконец Кеглюн выдохся и уселся на дно, поводя иголками на голове:

— Хватит с Кеклюна. Можно меня вытилать.

Все расположились на песочке, Мирклворт растирала свое сокровище полотенцем.

— Тебе сколько раз говорили, чтобы ты не убегал? Что за безобразие? Вот погоди, все отцу скажу, разбойник ты этакий.

Вдруг Гурт поднял лапу, растопырив рабочие когти:

— Ш-шшш! Всем тихо! Послушайте-ка!

Уши Дотти зашевелились:

— Да, Гурт. На юге что-то происходит, как будто колокольчики звякают…

Леволап и Лапоплет уже неслись на юг, крикнув остальным:

— Мы в момент обернемся, только глянем, во!

Бахвал посадил высушенного Кеглюна на колени:

— Посмотри-ка на эту парочку. Хочешь так научиться бегать?

Дотти подобрала влажное полотенце и протерла лапы.

— Да уж, хорошо это у них получается, — не без зависти проронила она. — Ветер не догонит.

Гурт подбирал мелкие плоские камушки и запускал их по поверхности воды.

Голова к голове, вздымая песок, зайцы уже неслись обратно, взбудораженные тем, что они обнаружили.

— Синие, во, та самая синяя нечисть, о которой говорил Резвый.

— Штук полтораста, во!

— Окружили кучку зайцев и выдр, гады, во, во!

— Плохо дело, во! Пропадут выдры с зайцами!

Бахвал подхватил подходящий кусок выброшенной на берег мачты.

— Доротея, быстро к лорду и кланам, веди их сюда!

Мирклворт и Гурт с Кеглюном, ждите здесь, покажете направление. Близнецы, хватайте оружие, какое найдете, и со мной. Поможем!

Мертвая Виллип лежала на скале. Жесткий стоял над ее телом, одной лапой вращая пращу, в другой сжав меч, которым крушил нападавших. Копье какой-то крысы отхватило кусок уха Троби. Его и Ухопарус нападавшие оттеснили с занимаемой позиции. Прижавшись спинами к скалам, они отчаянно отмахивались копьями от нападавших. Брогало одним плечом подпирал выдру, раненную двумя стрелами. Дротик шкипера сломался, он работал его древком, как дубинкой. Он прорычал Медунке:

— Жесткий, двое вышли из круга! Верни, сможешь?

Жесткий спрыгнул на песок. Проломив череп одной крысе и отмахнув еще двоих, он дал Троби и Ухопарус возможность отступить на скалу. Напоследок Жесткий уложил еще ласку и горностая.

Рвущий Клык руководил боем так же, как и все нормальные синие офицеры. Он держался сзади и воодушевлял тех бойцов, которые старались последовать его примеру. Брата Клык держал при себе, хотя у того в глазах светилась жажда крови, он облизывал лезвие своей сабли и рвался в бой:

— Клык, пусти меня, я хочу уложить пару-другую.

Рвущий Клык пихнул его обратно:

— Ничего ты не хочешь. Смотри, они сгруппировались на своей последней позиции. Их немного, но им нечего терять. Поэтому они очень опасны. Сиди здесь!

Но Свирепый Глаз взмахнул клинком и рванулся вперед.

— Ур-рраааа! Давай, Клык, посмотрим, какого цвета у них кишки! Ур-ап!

Его порыв бесславно прервала дубина Бахвала. Клык едва увернулся от второго удара.

— Откуда ты… откуда вы взя…

Леволап и Лапоплет так и не нашли для себя оружия. Да они его и не искали. С двух сторон их длинные ноги врезались в череп Рвущего Клыка, сразу зарывшегося мордой в песок.

Остались лишь десять зайцев и выдр, плотным кружком державших оборону посреди каменного кольца. Враги накатывались на них из-за скал, но тут же отлетали. Осажденные неистово сопротивлялись, но синие понимали, что исход боя предрешен. Они нападали снова и снова. Жесткий потерял уже все оружие, отбивался лишь своими узловатыми лапами. Брог еще сохранял обломок своего дротика и подхватил кусок скалы.

Брог возвысил голос над шумом боя, обращаясь к уцелевшим выдрам:

— Последние усилия, друзья. Встретимся на берегах Солнечных Потоков, где ждут нас ушедшие раньше.

И вдруг снаружи, из-за скального кольца раздался клич:

— Еула-ли-а!

С ревом в битву включились Бахвал и близнецы. Они проломили кольцо врага и соединились в осажденными. Синие опешили и замерли.

— Я Бахвал Большие Кости, бешеный мартовский заяц с Северных Гор. Прекрасный вечерок для хорошей потасовки, ну!

Жесткий стер кровь со лба и замигал, не веря глазам:

— Шерсть и когти, что это вы двое тут делаете?

Леволап и Лапоплет стояли с обеих сторон от деда, зловеще ухмыляясь окружающим синим.

— А что, дедуля? Хороший вечерок, чтоб в гости пожаловать, во!

— Подумали: дай поможем деду… Справа, слева… да все равно.

Первым опомнился хорек, лелеявший мечту стать капитаном:

— Только трое добавились, всего-то! Вперед!

Он тут же рухнул от удара Лапоплета, который напутствовал падающего хорька словами:

— Извини, парень, соврамши, во. Не совсем трое. Слушай! Еула-ли-а!

И его клич вызвал ответный раскат грома:

— Еула-ли-а!

На скалах возникла громадная фигура лорда Броктри с сияющим даже среди ночи мечом. Синие, визжа, посыпались в стороны, но уходить было некуда. Белки, землеройки, зайцы, выдры, кроты и ежи смели транновских воинов. Пленных они не брали. Жесткий опустился на песок, уставившись на лорда Броктри. Он не сразу обрел дар речи.

— Как будто передо мной молодой лорд Каменная Лапа. Но — больше. Намного больше! Кто этот барсук?

Подошел Резвый и уселся рядом с другом:

— Это великий лорд Броктри. Хорош, а? Ведь он один — целая армия, во.

— Резвый! Дорогой дружище! Откуда ты взялся? Это ты нашел Леволапа и Лапоплета, ты привел на помощь лорда Броктри? Расскажи!

— Позже, друг, все расскажу позже.

Народ знакомился друг с другом, потом лорд Броктри скомандовал:

— Лог-а-Лог Гренн, посмотрите, выжил ли кто из не чисти? Довольно крови. Если есть уцелевшие — приведите их ко мне. Юкка, пусть белки отнесут мертвых синих за линию прибоя. Море займется ими.

Белки Юкки немедленно занялись сдиранием с мертвых синих брони, обмундирования и оружия. Резвый опять не смог удержаться от замечания — разумеется, когда мимо проходила Юкка:

— Мародеры! Как стая птиц-падальщиков…

Юкка рванулась к нему, но между ними мгновенно выросла мощная фигура Груба.

— Ты, длинноухий обжора, кто тебе дал право так высказываться о моем племени?

— Что вижу, о том и говорю, а вижу кучку хвостатых обирателей трупов.

Брог подоспел на помощь Грубу, и две здоровенные выдры едва сдерживали мелких, но свирепых забияк.

— Ребята, ребята, довольно. Так мы сами превратимся в тех, против кого боремся.

— Послушайте моего морского брата. Он пытается вам дело втолковать. Мы должны быть друзьями, а не врагами.

Заяц и белка, сдерживаясь, расцепились и разошлись.

Рвущий Клык, Свирепый Глаз и еще около дюжины побитых синих, не убитых потому, что валялись без сознания, едва держались на ногах, стоя перед суровым лордом.

— Нытье прекратить, — приказал лорд. — Ничего гаже нет, чем скулящий трус. Ваши командиры все погибли или кто-нибудь выжил? Отвечайте!

— Вот, эти двое, Рвущий Клык и Свирепый Глаз.

Оба капитана с ненавистью уставились на предателя.

Лорд осмотрел обоих.

— Если жить желаете, слушайте. Сейчас вы со своими подчиненными похороните наших павших товарищей.

Здесь, в песке, в центре этого скального форта. Аккуратно и почтительно, мои звери проследят за вами.

Став на четвереньки, синие вырыли могилу. Брог, Жесткий и остатки их команды печально уложили своих убитых друзей. Когда яма заполнилась песком, синими снова занялся лорд.

— Герои, лежащие здесь, погибли, сражаясь с многочисленным врагом, не надеясь на победу. Но они не подвели товарищей, в памяти которых они живут теперь. Если бы не подоспела помощь и они были бы сейчас на вашем месте, они бы не стали трястись, как вы. И я тоже поступлю не так, как вы ожидаете. Я не убью вас. Ваши жалкие жизни остаются при вас. Но вы отнесете весточку вашему хозяину от меня, лорда Броктри из Брокхолла.

Поздним утром следующего дня Унгатт-Транн вышел через самое верхнее окошко горы и направился по извилистой дорожке к наблюдательному посту. Там находился Карангул с двумя часовыми. Он приветствовал повелителя:

— Ваше могущество!

Часовые проскользнули мимо Транна и попятились вниз по тропе, не переставая кланяться. Дикий кот озадаченно уставился им вослед:

— Куда это они?

Мрачный лис указал на север, чуть к западу:

— Ударная группа возвращается, ваше могущество.

На физиономии кота зародилась было улыбка, но тотчас погасла. Жалкие остатки отряда — четырнадцать воинов с трудом приближались по морской отмели. Унгатт безмолвно оставил Карангула и направился вниз. Лис последовал за вождем. Выйдя на берег, Карангул обернулся на гору. Фрагорль подглядывала из окна, явно стараясь, чтобы ее не было видно. Не хотела принимать участия в том, что сейчас произойдет. Мудро, решил Карангул, сдержал шаг и поотстал от Унгатт-Транна.

Вождь с недоумением рассматривал осмелившихся вернуться. Синяя краска сохранилась лишь на их головах. Лапы всех были связаны впереди. И идти они могли лишь строго гуськом, один за другим. Их шеи сдавливало весьма изобретательное устройство — попарно связанные четыре длинных копья. Идущие между копьями были запакованы, как горошины в стручке. Задыхаясь, они опустились на песок. Древки распухли от воды, из-за чего шеи пленников оказались словно в тисках.

Карангул отдал распоряжение, к скованным тотчас метнулись бойцы — разбили древки и разрезали веревки. Изможденные, промокшие вояки лежали на песке, хватая воздух широко раскрытыми ртами, растирая шеи и лапы.

Транн выхватил саблю у ближайшего бойца. Карангул, не поднимая глаз, услышал, как дикий кот точит саблю о камень. Затем вождь приподнял отточенным клинком голову Рвущего Клыка.

— Где трупы кородеров? Где полторы сотни солдат, которые были с тобой? Если ты расскажешь мне всю правду, я, возможно, избавлю тебя от медленной и мучительной казни. — Кот отступил на полшага, взмахнул саблей и… устремившийся к шее морской крысы клинок замер, чуть коснувшись шерсти на загривке. — Отвечай, ничтожный ошметок!

Рвущий Клык прошепелявил всего три слова, но они подействовали, как заклинание:

— Я видел барсука.

Брякнул о камень выпавший из лапы Транна клинок. Сам он осел рядом с Клыком, как будто вжатый в песок огромной лапой.

— Все — вон! Оставьте нас!

Карангул, солдаты, Свирепый Глаз с остатками разбитого отряда обратились в поспешное бегство, и на берегу остались двое. Хвост кота мягко обвился вокруг шеи Рвущего Клыка, и вот прищуренные глаза повелителя уже вплотную приблизились к крысьему носу.

— Я тебя оставлю в живых. У меня наверху полбочонка вина — получишь, если расскажешь мне все. Как он выглядел, что говорил, кто был с ним, какие звери… Все расскажешь.

Рвущий Клык скосил глаза к небу:

— Э-э… А я еще капитан? И мой братец Свирепый Глаз?

— Да, разумеется. Теперь рассказывай… пожалуйста.

Клык освободил шею от Траннова хвоста и прохрипел:

— А где эти полбочонка? Жажда мучит…

Этим вечером костры развели без всякой маскировки, не таясь, перед пещерой в дюнах. Фрукч сидела у входа в пещеру на кочке, рядом с сыном. Вокруг стоял и сидел звериный народ, наслаждаясь горячими, только с огня, орехово-сливовыми полосками мамаши Фрукч, которая с умилением наблюдала эту мирную сцену.

— Ну и ну, никогда бы не подумала, что на свете так много разных зверюшек!

Брогало обнял мать и поцеловал ее в лоб:

— Ты это уже говорила, мамуля. Ты что, всю ночь будешь удивляться? И еще ты забыла добавить «клянусь хвостом».

Фрукч вытерла глаза уголком передника, передала Дотти еще одну полоску и благодарно похлопала сына по лапе:

— Клянусь моим хвостом, Великие Соленые Сезоны ведают, где ты нашел столько разных зверюшек.

Брог улыбнулся своему новому другу Грубу:

— Сейчас она сменит тему. Вон, еще два ведра слез пожаловали.

Подошли Блинч и Унылла. Начался обмен носовыми платками, раздалось всхлипывание. Дотти облизала лапы и вопросительно покосилась на Брога:

— И что, они всегда так?…

— Только когда радуются.

В бок его зарылся локоть лорда Броктри.

— Ой! Что такое?

Барсук печально покачал головой:

— Скоро поймешь, друг мой, очень скоро.

Жесткий строго посмотрел на внуков:

— Прекратите драку, вы, оба. Что вы делаете с этим мешком?

— Просто достаем гармошку мисс Дотти, во.

— Убери лапы, я передам гармошку. Ты только послушай, дедуля, она так прелестно поет!

Дотти уже чарующе улыбалась, приглашая всех послушать песню роковой красавицы.

Блинч увлеченно грызла край носового платка и все пристальнее вглядывалась в Дотти. Уши старой поварихи напряглись, когда она распознала фамильные черты. Она резко вскинула лапу:

— Дилворти! Я сразу уловила семейное сходство. Эти добры молодцы называли тебя Дотти. Ты — дочь Дафны, Доротея!

Гармонь Дотти сдавленно пискнула и умолкла, сжатая в могучих объятиях вместе со своей хозяйкой.

— Тетушка Блинч!

— Конечно, малышка моя! Как я не узнала сразу твой голос! Последний раз я тебя видела, такую малюсенькую, пушистую, орущую во всю глотку, чтобы поскорее дали тебе поесть.

Потрясенная Дотти тоже ударилась в слезы. Брог подвел их обеих обратно к своей мамочке и Унылле, которые присоединились с громкими растроганными причитаниями и восклицаниями. Чтобы не мешать бурной встрече и заодно поберечь свои уши, еж Драко потащил Груба и Гренн обратно в пещеру.

А там царило приподнятое настроение. В центре внимания был лорд Броктри. От него исходила сила и уверенность. Каждый старался пройти поближе, чтобы как бы ненароком прикоснуться к нему, полюбоваться его громадным мечом и сонным Кеглюном, свернувшимся вокруг рукояти. Здесь, в пещере, прятались от врага зайцы и выдры — но теперь никто не прятался, все чувствовали себя уверенно под защитой громадного барсука. Ухопарус выразила общее настроение одной фразой:

— Наконец-то у нас снова есть вождь, настоящий лорд барсук.

Подошла и кокетливо повернулась Блинч.

— Моя племянница Дотти принесла мне подарок от сестры, эту шаль. Семейная реликвия! Хороша, правда?

Шаль была потрепана, кое-где продрана и неумело заштопана. Но Блинч была в восторге, и никто не хотел портить ей настроение.

— О, очень мила… И оригинальна.

— Да, да! Интересна эта светло-коричневая отделка по краю…

Светло-коричневая отделка от прикосновения лапы Уныллы тотчас отвалилась. Это оказалась налипшая на край грязь. Блинч, ничего не заметив, продолжала вертеться перед публикой.

— Прелестно, правда? И запах духов очень интересный… Что-то напоминает, но не пойму, что именно.

— Х-м, не светлый ли сидр?

Дотти наступила Грубу на ногу и уставилась ему в глаза:

— Ничего подобного. Это особые бабушкины духи.

У меня было еще письмо, но, вот беда, затерялось.

Леволап и Лапоплет подхватили Дотти и потащили прочь:

— Мисс Дотти, быстрей, нужна помощь с провизией!

— Там у них еще целая пещера продовольствия!

Танцы были в самом разгаре. Зайцы прыгали, стараясь во время прыжка шесть раз качнуть ушами. Все завидовали Бахвалу, которому удавалось сделать аж восемь взмахов! Танцорам приходилось остерегаться иголок крутящихся ежей. Выдры отталкивались хвостами и кувыркались, перепрыгивая через пламя костра. Дико прыгали белки, отплевываясь от взметающегося песка. Вокруг всех образовали пестрый хоровод землеройки Гуосим, а в самом центре Гурт степенно и размеренно топал и подпрыгивал с мамашей Фрукч, изящно приседавшей и оттопыривавшей передник.

Старый Брамвил сидел рядом с Броктри.

— Я во все мои сезоны такого пляса не видал, во.

А близнецы-то, близнецы — не отстают от вашей красотки Дотти. Все время с ней танцуют.

Броктри усмехнулся:

— Вряд ли она захочет от них отдохнуть, наша «роковая красавица». Скажи мне, Брамвил, каков был мой отец, лорд Каменная Лапа? Ведь ты у него служил.

Брамвил вытер глаза большим платком в горошек и высморкался:

— Лорд Каменная Лапа был самый мудрый и пони мающий зверь, какого я когда-либо видел. Он был моим повелителем и другом.

Броктри видел, что он расстроил старика своим вопросом. Но он должен был его задать.

— Видишь ли, я не мог узнать его хорошо. Барсуки оставляют свой дом, еще когда их дети совсем малы. Два взрослых барсука не могут жить вместе. Не надо рассказывать мне каждую мелочь, скажи только, как он умер.

Брамвил ответил без колебаний, не отводя глаз от огня:

— Он погиб храбро, храбрее, чем можно даже вообразить. Он пожертвовал жизнью, чтобы дать нам уйти от синих убийц.

Броктри обнял старого зайца за трясущиеся плечи:

— Не расстраивайся, старик. Теперь я знаю, мой отец умер как настоящий лорд барсук, полный Гнева Крови, захватив с собой врагов.

Слезы Брамвила зашипели на крайних угольках костра, когда он закивал головой.

— Именно так, именно так!

Броктри поднялся и стоял в беспокойно мечущихся отблесках пламени. Брамвил поднял на него глаза. Лорд барсук выглядел как каменное изваяние. Казалось, он стоял так вечно.

Наконец он взвалил на плечо свой меч.

— Не плачь, добрый друг. Каменная Лапа не хотел бы наших слез. Он бы потребовал возмездия и торжества справедливости. Теперь я здесь. Пришел черед Унгатт-Транна и его нечисти страдать. И я позабочусь об этом. — Сказав это, он зашагал к утесам.

Унгатт-Транну не спалось. Он брел по верхним проходам Саламандастрона и вышел в малую камеру на северной стороне, в которой он держал свое оружие. Глаза его остановились на длинном трезубце, стоявшем у стены. Он взял трезубец в лапы. Медные зубцы тускло мерцали в свете факела. Он провел лапой по древку, пока не ухватился за обмотанную шнуром середину. Сжав оружие, он подошел к окну и остановился, глядя в сторону удаленных утесов.

— Броктри из Брокхолла, так? Вот как тебя зовут…

Я знаю, ты где-то там, лорд барсук. Я — Унгатт-Транн, сотрясающий землю, заставляющий падать с неба звезды.

Эта гора принадлежит мне по праву завоевателя. Что ж, иди сюда, я жду тебя.

Он погрозил утесам своим трезубцем.

Броктри стоял на краю береговой скалы, ночной бриз ерошил шерсть, но глаза его от ветра не мигали. Он смотрел на темный силуэт на юге, на гору, вздымавшуюся на западном выступе побережья. Вытянув меч к Саламандастрону, он произнес:

— Я знаю твою морду, дикий кот. Скоро ты меня увидишь. Еула-ли-а!

Утреннее солнце осветило пляж. Увидев, что происходит на берегу, Дерви дал команду спешно возвращаться в лагерь. Вожди племен и кланов, командиры отрядов завтракали в пещере с барсуком. После завтрака предстоял военный совет. Тут ворвались возбужденные и запыхавшиеся Дерви и Коыула:

— Скорее! Синемордые маршируют по берегу!

Броктри отодвинул свою миску.

— Где?

— Примерно в трети расстояния между нами и горой. Есть на что взглянуть, да, Конула?

Обычно озорная выдра выглядела мрачной и подавленной:

— Песка под ними не видно, просто жуть!

В пещеру вошел Руланго. Лог-а-Лог Гренн подалась назад при виде страшной птицы.

— Откуда это чудовище?

Брог подошел к цапле и погладил ее по шее.

— Извините, что не предупредил. Это Руланго, наши глаза и уши. Где ты был, приятель?

Брог разгладил песчаную площадку, и Руланго нарисовал несколько рыбин. Брог кивнул:

— Ага, рыбачил. Конечно, должен же ты есть, как и все мы. Ну, что делается на берегу, мы уже знаем, можешь нам не сообщать.

Но цапля продолжала тыкать клювом в песок, покрывая его множеством точек.

— Видите все эти точки? Каждая точка — один синий, — пояснил Брог.

Руланго прочертил в песке ряд параллельных полосок.

— Он говорит, что каждая черта — еще столько же синих. Места для точек в пещере не хватило бы.

Броктри взял свой меч:

— Пошли посмотрим. Оружие не забудьте.

Барсук взял с собой лишь нескольких, среди них и Дотти с близнецами. Под прикрытием дюн, сохраняя молчание, они проследовали к югу от лагеря. Когда Дерви решил, что пора свернуть, они пошли к западу, по направлению к берегу. Дотти протолкалась вперед, к Броктри и Грубу, наблюдавшим за войском Транна из высокой травы на макушке песчаного холма.

— Фу-ты ну-ты, ну и уймища же их!

Синие Орды маршировали по пляжу колоннами по десять рядов, в каждом ряду по двадцать крыс. Каждый отряд был вооружен своим видом оружия: одни топорщились пиками, другие дротиками, третьи несли луки. Были там пращники, меченосцы, были даже вооруженные просто дубинками. Груб принялся было подсчитывать их на песке, но оставил это занятие:

— Считай, не считай — они проглотят нас живьем, не разжевывая.

Бахвал и Резвый лежали рядом в траве и тоже обменивались впечатлениями:

— Надо же, не думал, что столько этой нечисти вообще живет на земле.

— Да, бросаться на них — верное самоубийство.

Барсук не реагировал на эти замечания. Его глаза тщательно осматривали ряды синих:

— Не вижу главного. Унгатт-Транна здесь нет.

Дотти указала на фигуру в группе офицеров у линии прибоя.

— А как насчет этого парня? Вроде смахивает на начальника.

Лорд барсук посмотрел на указанного зайчихой офицера.

— Во всяком случае, это не дикий кот. Похож на лиса.

Кто-нибудь его знает?

Дерви прищурился и прикрыл глаза от солнца лапой:

— Это Карангул, шеф-капитан. Командующий флотом Унгатт-Транна.

Бахвал рванулся, бешено сверкая глазами:

— Вот как! Подождите здесь! Я должен убить гада, который истребил всю мою семью.

Броктри и Груб вжали трепыхающегося горного зайца в песок.

— Уберите лапы! У меня свои дела с этим лисом!

Броктри навалился на Бахвала, не давая ему пошевелиться:

— Твои дела — это и наши дела, друг. Я не хочу, чтобы ты погубил всех нас. Ну что, успокоишься или мне на тебя присесть? Я тяжелый, предупреждаю…

Бахвал выплюнул песок, но двигаться больше не пытался.

— Ну-у, можно меня отпускать. Разберусь с этим гадом позже. Прошу прощения, я вел себя глупо.

Зайца отпустили и продолжили наблюдение. Барсук не отводил глаз от синих.

— Брог и его кородеры сделали большое дело. Вон, посмотри! Я этого и ждал. Первый ряд третьей колонны, вон!

— Да, вижу, упал. Наверное, споткнулся о свое копье.

— Нет, Дотти, это голодный обморок. Капитаны еще так себе выглядят, но рядовые бойцы… Груб, как твое мнение?

— Да что ж, верно все… Похоже, что они просто голодают, все вместе.

Броктри глянул на скалы:

— Верно, но это мы обсудим позже. Сейчас пора уходить. Ваша птица парит над ними, Брог, позже она нам расскажет, сколько еще нечисти вышло из горы на прогулку. Дикий кот не дурак. Он не упустит случая разделаться с нами, если мы тут задержимся. Возвращаемся быстро и скрытно.

Унгатт-Транн держал совет с Карангулом и Фрагорлью. Присутствовал и Рвущий Клык. Все почтительно ждали, пока дикий кот откроет рот. Наконец он заговорил:

— Как вы думаете, видели они наш парад?

Карангул пожал плечами:

— Не могу ответить, ваше могущество. Кто знает? Я их не заметил.

Транн повернулся к Фрагорли.

— Нет, величайший, их там не было. Я вела группу захвата вдоль скал. Мы обыскали дюны, но не обнаружили ни следа, ни единого отпечатка лапы.

Клык тоже доложил:

— Я сделал все, как вы велели, ваше могущество. Наблюдал с корабля вдоль побережья. И никаких следов.

Дикий кот зашагал по комнате.

— Но я знаю, что они были там, шпионили за моими Синими Ордами. Барсук не дурак. Он не упустил бы возможности оценить силу моих войск. Я в этом уверен!

Рвущий Клык высказал то, о чем думали и другие:

— Эта колонна на берегу сегодня, она могла рассредоточиться, прочесать побережье и уничтожить любого врага.

Унгатт-Транн уселся в задумчивости:

— Конечно. Это можно было бы сделать, но пришлось бы оставить гору беззащитной. Любой хороший командир знает, что эта гора — лучший приз. Захвативший ее дерется с позиции силы. Я хочу, чтобы они пришли ко мне.

— Могущественный, а если они не придут?

Транн забарабанил когтями по столу, выбивая на его поверхности царапины.

— Тогда придется сделать, как сказал Клык. Послать Орды на поиск. Как, Клык?

Карангул и Фрагорль удивились, что Транн обращается с вопросом к бывшему пирату. Сам Рвущий Клык удивился не меньше, но с готовностью ответил:

— Да, ваше могущество, вы правы, но я бы не стал выжидать слишком долго. Солдаты голодают, долго тянуть нельзя.

Транн поднял глаза к источнику своего вдохновения:

— Пауки тоже так поступают. Они ждут, но не слишком долго. Выждав момент, они бросаются на добычу.

Вернувшись в запасную пещеру, Юкка раздала последнюю партию оружия.

— Теперь здесь свободно. Какое-то время тебе придется пожить здесь.

Фрукч подняла фонарь, чтобы получше оглядеться.

— Та пещера была лучше. Эта какая-то тесная, неуклюжая.

Блинч решительно завязала тесемки своего передника:

— Не беспокойся, дорогая. Мы сделаем ее поудобнее. Я попрошу кротов расширить ее вон там, где скалы расступаются. У той стены поставим печи. Унылла, что ты скажешь об этом выступе?

— Покрыть его мхом и парусиной — получится отличный диван, сидеть и лежать… Хорошо, что креветки закончились, может быть, Приготовим что-нибудь порядочное. Попросить поваров землероек помочь нам с ужином, Фрукч?

— Да, неплохо бы. Отличные повара!

Лорд Броктри держал речь перед собравшимися между дюнами возле старой пещеры. Собрались все, кто был в состоянии сражаться. Они сидели на склонах, внимательно слушая вождя.

— Сегодня мы видели на берегу громадную армию врага. Унгатт-Транн хотел показать, какой он сильный. Звери его такие голодные и хилые, что это скорее парад слабости, а не силы. И все же армия его слишком велика, мы не можем сражаться с ней в открытом бою. У меня уже есть кое-какие задумки, но я внимательно выслушаю и ваши предложения.

Брог сразу же поднял лапу:

— Надо и дальше грабить их припасы. Как вы сказали, кородеры сделали хорошую работу. Ее надо продолжать.

Вместо барсука ответил Груб:

— Да, друг, но тогда Унгатт-Транн с голоду и с отчаяния выйдет против нас, а с такими силами мы против него не вытянем.

Вокруг одобрительно забормотали. Броктри поднял лапы:

— Хорошо. Я сам так думаю и хотел, чтобы вы это сказали. Но у меня есть план.

— Хурр, расскажите нам о нем побыстрее, сэр. А то уже есть хочется.

Уже к вечеру закончил Броктри изложение своего плана, единодушно принятого всеми собравшимися. Бахвал в восторге схватился за уши:

— Ну-у, вот теперь я понял, почему о барсуках идет такая слава.

Темные глаза барсука оглядывали присутствующих:

— Каждый выполняет свою роль в этом общем плане. Все всё поняли и согласны пойти на риск? Если да — поднимите лапы.

Лапы взметнулись вверх. Кеглюн плюхнулся на спину и задрал вверх все четыре.

— Мы с тобой, длуг Блоктли!

Трудно было убедить стариков остаться с Фрукч в запасной пещере. Брогало утешал свою плачущую мать:

— Ну, спокойно, мамуля. Мы возьмем эту горушку быстрее, чем ты скажешь «клянусь моим хвостом». Ты можешь здесь сделать себе собственную комнатушку и садик камешков. Ты ведь хотела устроить сад камней, так?

Но Фрукч ничем нельзя было утешить.

— Иди, делай свое дело, Брогало, хвостошлеп, но возвращайся живой. Не надо мне садов и комнатушек, только вернись. А потом отправимся в свою старую пещеру на берегу. Как хорошо там было!

Выходя из пещеры, Брог задержался, чтобы погладить по шее цаплю:

— Остаешься здесь, приятель. Позаботься о стариках, не рыбачь слишком подолгу. Надеюсь, увидимся, когда все закончится.

Руланго положил клюв на плечо Брога и часто заморгал. Командор похлопал его по плечу.

— Ну, старый разбойник, еще и ты меня намочишь! — Он и сам подозрительно часто моргал. Брог решительно выпрямился, шмыгнул носом и вышел из пещеры.

Недалеко от старой пещеры возвышалась гора дерева, сухих водорослей и травы. Когда подошел Брог, все уже были в сборе.

— Все готово, Броктри. Я попрощался с мамулей и стариками.

Дотти схватилась за голову:

— Ох! Я забыла попрощаться с тетей Блинч!

Брог взял свой дротик:

— Я уже сделал это. Она сказала, чтобы ты обо мне заботилась. Кеглюн сладко спал, Мирклворт проследит за ним и за всем там вообще. Все сделано, ничто нас не держит, пора за работу.

Лорд Броктри обратился к Юкке. Никто не смог бы ее распознать в теперешнем наряде. Мех атаманши белок был выкрашен в синий цвет, хвост обрит, и форма на ней была синего солдата. Броктри одобрительно кивнул:

— Ты как настоящий синий. Все хорошенько запомнила?

— Да. Как только синезадые оставят гору, пускаю горящую стрелу из какого-нибудь верхнего окна.

Броктри пожал лапу Юкки:

— Желаю удачи!

— И не мародерствуй, пока мы не прибудем!

Юкка бросила на Резвого холодный взгляд.

— А с тобой я еще посчитаюсь, когда все будет позади. — Она повернулась и устремилась в направлении Саламандастрона.

Груб сурово посмотрел на зайца и неодобрительно покачал головой:

— Нехорошо портить настроение перед боем. Ну, кто следующий, ребята?

Вперед выступили Дерви и Конула со своей командой. К спине каждого был привязан факел, тщательно закутанный для защиты от морской воды. Их напутствовал Брог:

— Не начинайте раньше, чем огонь у входа в пещеру разгорится как следует. Удачи вам, ребята.

Морские выдры тихо ускользнули к морю. Броктри осмотрел оставшихся и взял за лапу Груба:

— Ваша очередь, друзья. Вы с Брогом — аккуратнее, осторожнее. Берегите себя.

— И вы берегите себя, лорд Броктри из Брокхолла.

Дотти и Лог-а-Лог Гренн следили, как Брог и Груб уводили в сгущающуюся темноту белок и ежей. Они вскарабкались на утес и начали долгий марш на юг.

— Мы почти в одиночестве остались, ребята, — заметила Дотти.

Бахвал Большие Кости обнажил зубы в широкой ухмылке:

— Да, крошка, надо бы и нам, э-э, во имя Всех Сезонов, рвануть в атаку!

На плечо Бахвала отрезвляюще опустилась лапа Броктри.

— Вы остаетесь со мною, а также все ваши бешеные горные мартовские герои, вы не забыли?

Бахвал с деловым видом пересчитал шесть кинжалов, заткнутых за широкий пояс.

— Ну-у, сэр, я тих и спокоен, как новорожденный кротеныш. Похож я, Гурт?

— Хурр, надеюсь. Я был о-очень тихим, о-очень спокойным ребенком.

Жесткий вел свою маленькую армию сквозь дюны.

— До темноты нам надо подобраться поближе к туннелю.

Темнеющие облака сливались с сумрачным небом, последние пурпурные лучи солнца пробивались над горизонтом, вспыхивая в волнах. Теплый бриз трепал траву на дюнах. Наступила ночь. Лунные тени покрыли местность сетью серебристых пятен на черном бархатном фоне. Битва за Саламандастрон началась!

Унгатт-Транн метался по коридорам внутри горы, как зверь по клетке, возбужденный и нетерпеливый. Часовые вытягивались в струнку при его приближении, задерживали дыхание, желая слиться со стенами. Слышался лишь шорох его длинного плаща, да у стен потрескивали факелы. Он обошел всю гору сверху донизу. Шум волн приветствовал его появление на берегу. Две морские крысы гребли, направляя к берегу маленькую лодочку. Они выпрыгнули и вытащили суденышко на берег. Из лодочки вышел капитан Карангул: — Очень тихая ночь, ваше могущество.

Унгатт-Транн медленно провел лапой по усам:

— Слишком тихая. Не нравится мне эта тишина, капитан. Как будто что-то готовится.

— Точно, ваше могущество.

Они направились к главному входу. Удвоенные патрули шагали вокруг горы. С севера приближались шестеро солдат во главе с Рвущим Клыком. Они остановились и отсалютовали Транну копьями. Он кивнул Клыку:

— Есть что-нибудь, капитан?

— Ничегошеньки. Как по кладбищу ходим. Но все равно смотрим, слушаем, следим.

Беседу прервала Фрагорль. Она выбежала из главного входа, полы плаща ее хлопали, как крылья зловещей птицы. Она размахивала лапой.

— Могущественный, там, у скал, к северу, огонь! Я заметила из окна.

Прыгая через ступеньки, Транн понесся вверх по лестницам. За ним торопились Фрагорль, Рвущий Клык, Карангул.

Тяжело дыша, он добрался до верхнего уровня. Он вылез из окна и пробрался на обзорный пост. Наблюдатель-хорек указал копьем в сторону огня:

— Там, повелитель!

Даже с такого расстояния огонь, бросающий оранжевый отсвет на утесы, был хорошо виден. Подбежали остальные. Транн услышал смешок Рвущего Клыка и резко обернулся:

— Что-то веселенькое? Поделись!

Рвущий Клык махнул в сторону огня:

— Надо признать, у них есть выдержка. Нахальные ребята. И юморные тоже. Мы думаем, что они от нас прячутся, а они награбили наших продуктов и набивают там себе брюхо, готовят жратву среди ночи.

Карангул заметил, что лапа вождя трясется от гнева.

— Могущественный, это может быть ловушкой.

Унгатт-Транн схватил его с такой силой, что когти вонзились в лапу лиса. Капитан вздрогнул от боли и от презрения, сквозившего во взгляде Транна.

— А ты думаешь, я не понимаю? Но наглость какова!

Они, видишь ли, дразнят Унгатт-Транна!

Рвущий Клык потер свой торчащий наружу зуб грязной лапой:

— Точно, это насмешка. Мой первый капитан говорил: открытый вызов. И что же теперь делать-то, а?

— Карангул, возьми половину всего войска, раздели на три колонны. По одной с флангов, со скал и через дюны, третья — по берегу. Окружить, захватить. Главных — ко мне, остальных — уничтожить. Трупы взять с собой.

Раздался крик береговых постовых:

— Огонь! Корабли горят!

Западный фланг громадной армады осветился пламенем от горящих парусов и мачт. Унгатт-Транн переводил глаза с одного огня на другой.

— Значит, это не ловушка, а обманка, чтобы отвлечь наше внимание. Но я превращу ее в ловушку. Карангул, взять помощь с берега, отрезать горящие суда от остальных. Спасти флот! Фрагорль, Рвущий Клык, вы слышали, что я приказывал Карангулу. Командуете теми, кто атакует на суше. Вперед!

Унгатт-Транн вошел в гору и приказал первому часовому:

— Всех капитанов ко мне.

Тишина летней ночи в одно мгновение уступила место шумной суете. По коридорам горы забегали, затопали сотни солдат.

Несколько капитанов ожидали Унгатт-Транна у дверей его спальни. Он спешно дал указания тут же, на месте.

— Я буду отвечать за оборону горы в случае возможного нападения. Все входы и окна закрыть, блокировать подходы. Вы, шестеро, возьмите патрули, снимите наружную охрану, будете отражать нападение на нижнем уровне. Вы, четверо, распределите своих бойцов по внутренним коридорам, следить, чтобы враг не попытался вломиться внутрь. Я беру себе верхние уровни. Пошлите мне сотню солдат наверх.

Руланго вернулся к новой пещере уже без горящего факела, который был у него в клюве. Фрукч убедилась, что вход хорошо замаскирован, прежде чем войти внутрь за цаплей.

— Хорошо загорелось? — спросила она птицу.

Руланго взъерошил перья, раскинул крылья и вприпрыжку исполнил странный танец, кивая головой. Матушка Брога улыбнулась:

— Добрая птица. Вот тебе, возьми свеженьких полосочек, только что испекла.

— А Кеклюну полосочек, Флукч?

— Конечно, сердечко мое, конечно, иди сюда!

Жесткий повернулся к Броктри:

— Славно успели. Даже лап не замочим, полный от лив. Готовим фонари и входим за мной. Потише, в туннеле сильное эхо.

Дотти и близнецы обогнули выступ скалы и увидели, что Жесткий своим дротиком отодвинул ком из водорослей и травы.

— Ну, молодежь, побыстрей двигаемся, времени не так уж много.

Они вошли в туннель, через который Жесткий с пленниками вышел на свободу. Леволап засветил свой фонарь от факела Гурта.

— Я буду ваш личный фонарщик, Дотти.

Поход оказался нелегким. Иногда приходилось сгибаться чуть ли не вдвое. Броктри приходилось хуже всех: в узких коридорах он с трудом протискивался, кое-где приходилось продвигаться и ползком. Шли они несколько часов, но казалось, что прошли уже дни.

Резвый похлопал по своему животу:

— Ох, ребята, сейчас бы крошку-другую… Совсем оголодал.

— Ничего, ты поголодаешь, а Дотти сохранит фигуру, — отозвался Жесткий. — Скоро придем в пещеру, там закусим.

Казалось, туннель никогда не закончится, но вдруг Жесткий остановился:

— Ухопарус, Троби, давайте веревки.

Лорд Броктри осмотрел призрачную пещеру под ними. Сталактиты, сталагмиты, бездонный бассейн, эхо падающих капель… Подошла Дотти. Она измерила лапами дыру, потом присмотрелась к мощной фигуре барсука.

— Гм-м, боюсь, кто-то из нас здесь не пройдет. Броктри взялся за меч.

— Похоже, вы правы. Отойдите, пожалуйста, в сторонку. Несколькими сильными прицельными ударами меча барсук отколол от пористого известняка большие куски, упавшие в пещеру и в бассейн.

— Надеюсь, никто не услышал. Зато теперь-то уж я пролезу, так, Гурт?

— Хурр, для вас нет преград, сэр.

Им не пришлось спускаться по веревкам. Лорд Броктри остался наверху и спускал их одновременно по четверо, двух на каждой веревке.

— Теперь можно отдохнуть и закусить.

Повара Гренн несли провизию, которой все подкрепились, сидя около пруда. Броктри почти не прикоснулся к еде, сидел неподвижно и глядел в мерцающую сине-зеленую воду. Гренн отхлебнула из бутылки темного сливового вина и обратилась к барсуку:

— О чем вы думаете, сэр?

Броктри продолжал смотреть в воду.

— Мой отец, лорд Каменная Лапа, погиб в этой пещере. Погиб геройской смертью, дав своим солдатам возможность уйти.

Не говоря ни слова, Гренн откупорила еще одну бутылку вина и бросила ее в центр бассейна. Полная по горлышко, бутылка пошла в глубину, оставляя за собой спиральный след темного вина. Так дым поднимается от костра в безветренный день. Все молча проводили ее глазами.

— Это знак вашему отцу, что мы пришли сюда отомстить за него.

— Спасибо, Лог-а-Лог Гренн, — заговорил Броктри, с сухими глазами стоявший у края пруда. — Жесткий, куда теперь идти? Я здесь не ориентируюсь.

Заяц поскреб затылок:

— Я тоже не слишком знаком с саламандастронскими погребами.

Неунывающая Дотти отважилась высказаться:

— Да найдем мы, как отсюда выбраться, во. И Юкка, когда выпалит свой сигнал, начнет нас искать. Она-то уже освоится к тому времени в здешних коридорах.

Бахвал подхватил факел и подошел к Жесткому:

— Правильно мыслишь, крошка. Не на месте же сидеть, в конце концов. Э-э, пошли, что ли?

Сердце Юкки колотилось у горла, когда она приблизилась к главному входу. На пути у нее стояла группа офицеров. Среди них был и дикий кот, очевидно Унгатт-Транн. Уверенно глядя перед собой и надеясь, что никто не заметит ее маскировки, белка следовала вперед. Она уже почти проскочила мимо, как будто спеша с поручением, и готова была облегченно вздохнуть, уже вбегая в гору, но тут ее чуть не смела с ног фигура в балахоне и в капюшоне, устремившаяся к Транну.

— Могущественный, там, у скал, к северу, огонь! Я заметила из окна, — кричала она.

Юкка отпрянула, пропуская дикого кота и его группу, и понеслась вплотную к ним. Она рассудила, что уж пока она в этой группе, ее никто не посмеет задержать.

Так Юкка добежала до верхнего поста. Она видела огонь, слышала распоряжения Транна, отдаваемые Фрагорли, Рвущему Клыку и мрачному высокому лису по имени Карангул, но старалась держаться в тени, на заднем плане. Когда начальство удалилось, Юкка отважилась выступить из укрытия. На посту были хорек и две крысы. Хорек, очевидно, старший. Он с сомнением посмотрел на Юкку и спросил, направив на нее копье:

— Эй, ты что тут ошиваешься?

Белка понимала, что он не узнал ее в маскировочном наряде. Напустив на себя побольше наглости, Юкка плюнула на пол, как было принято у синих, и ответила:

— Я-то делаю, что надо. А вот ты что делаешь?

Хорек растерялся от ее наглости:

— Что я делаю? Я несу ночную вахту по приказанию капитана Дралла.

Юкка подумала, что теперь-то самое время исчезнуть, но одна из крыс загородила дорогу древком копья:

— Что-то я тебя не видел раньше, приятель.

Юкка ухмыльнулась:

— Вот и я тоже. Такую безобразную рожу я бы точно запомнила. Убери свою палку.

Крыса опешила и, опасаясь блеска Юккиных глаз, убрала копье. Но подступили со своими копьями хорек и другая крыса. Эти нацелили на нее острия. Слегка неуверенный в себе, хорек важно спросил:

— А что ты тут делаешь? Кто тебя сюда послал?

— Унгатт-Транн послал, и стойте смирно, говоря со мной. Повелитель прав, что на постах дисциплинка хромает. Его могущество никогда не ошибается.

Строго глянув на своих крыс, хорек застыл по стойке «смирно», крысы мгновенно последовали его примеру. Входя во вкус, Юкка обошла их, критически осматривая и размышляя, как бы от них отделаться. Ей стоило бы остаться здесь. Самое удобное место, чтобы пустить свою горящую стрелу.

Хорек нервничал больше своих подчиненных. Она кивнула ему и улыбнулась:

— Я тоже делаю свою работу, как и ты, приятель.

Дай-ка свое копье на минуточку. Транн приказал и оружие проверить. Вольно!

Все трое расслабились, хорек передал Юкке копье. Юкка внимательно осмотрела его.

— Ну, древко-то надо бы отшлифовать, все в занозах. А точил когда в последний раз?

Хорек начал оправдываться:

— Да три дня назад, ну, четыре — самое большее.

Юкка наморщила лоб:

— Ой, брось! Это копье не затачивалось уже сезон. Ты хоть знаешь, что наконечник разболтался? Гвоздь надо сменить. Смотри!

Она помотала копьем взад-вперед, и проржавевший гвоздь не выдержал. В одной лапе Юкка держала древко, в другой остался наконечник.

— Понял? Да не бойся, я не доложу. Кстати, иногда древко без наконечника может быть очень неплохим оружием. Сейчас покажу. Вы, двое, положите копья и станьте здесь, рядом со своим офицером.

Часовые решили, что странный проверяющий — не такой уж вредный тип. Они подчинились и безропотно выстроились у края наблюдательной площадки. За ними зияла пропасть.

Юкка отложила наконечник и взяла древко поудобнее.

— Мой старый учитель показал мне такой прием с древком. Следите внимательнее, ребята.

Древко рванулось к крысам. Хлоп! Хлоп! Хлоп! Три мощных удара по крысиным головам, и всё трое часовых падают вниз с громадной высоты.

На посту у часовых горел небольшой фонарь. Юкка выбрала из своих стрел одну, обмотала наконечник промасленными тряпками. Снизу доносились звуки. Она посмотрела через бортик. Из горы и из береговых лагерей высыпали синие солдаты, которые быстро построились и тремя колоннами затопали прочь, под командованием Гранд-Фрагорли, Рвущего Клыка и Свирепого Глаза. Карангул, собрав своих моряков, находившихся на берегу, отправился спасать флот. Внешние патрули зашли внутрь, двери захлопнулись, начали закрываться окна. Наконец берег опустел и все затихло.

Юкка подожгла стрелу, дождалась, когда пламя разгорелось, и выпустила ее в южном направлении.

С юга, на линии прибоя, недалеко от Саламандастрона, Брог и Груб ждали во главе своей маленькой армии. Командор первым увидел стрелу, бороздившую ночное небо, как маленькая комета. Он стукнул Груба по спине:

— Вот она, как раз вовремя.

Груб в ответ откинул голову назад и завопил:

— Еула-ли-а!

Они понеслись к горе, размахивая оружием, неустрашимые и неудержимые, оглашая окрестность боевым кличем:

— Кровь и уксус! Еула-ли-а!

Бежать было недалеко. Внутри горы их клич услышали. Ласка, отодвинувшая от окна бревно, высунула нос наружу и тут же упала, сраженная камнем. Крысиный капитан Дралл еле успел отскочить от влетевшего в то же окно дротика. Он воткнул обратно бревно, припер его трупом ласки и закричал:

— К отражению атаки! Лучники к бойницам! Перед капитаном вырос удивленный горностай:

— Капитан, все бойницы заткнуты, вы ж сами… Дралл отпихнул его и вытащил меч:

— Ничего подобного! Никогда! Быстро к главным воротам, они попытаются прорваться там! Шевелись!

Юкка добралась до окна, влезла в гору и бегом направилась вниз, к погребам. Еще на самом верхнем уровне, проносясь по коридору, она врезалась в Унгатт-Транна. Оба споткнулись о трезубец Транна и кувыркнулись с нескольких ступенек на площадку лестницы. Юкка оказалась сверху, выпуталась из транновского плаща и от неожиданности забыла про маскировку.

— Прошу прощения. Не нанесла ли я вам увечий? Унгатт-Транн встрепенулся:

— Ты кто? Сюда! Назад!

Юкке ничего не оставалось делать, как перепрыгнуть через вождя Синих Орд и пуститься наутек. Транн выпутался из складок плаща, вскочил и бросился в погоню:

— Охрана! Хватайте шпиона! Остановите его!

Юкка резко свернула влево и понеслась по коридору, разветвлявшемуся в конце. Она вжалась в темную нишу и переждала, пока мимо пронеслись капитан Дралл и несколько его солдат.

Сразу за поворотом Дралл попал в лапы Унгатт-Транна.

— Где шпион? Куда он делся?

Не отвечая на вопрос, Дралл торопливо залепетал:

— Атака противника! Нападение с берега!

Унгатт-Транн безжалостно тряхнул капитана:

— Я пойду вниз и займусь этой атакой. А вы все ищите этого шпиона. И возможно, он не один. Пошевеливайтесь, живо!

Юкка увидела, что дикий кот пронесся мимо, и выждала, когда затих топот его лап. Но только она показалась из ниши, как из-за поворота вывернул капитан Дралл со своим сопровождением.

— Стой! Ни с места!

Но Юкка не стала слушать дальше. Она рванулась вниз, а вся орава — за ней.

Дотти, жмурясь от ослепительного света факела, натолкнулась на Леволапа. Он галантно поддержал зайчиху:

— Осторожно, мисс Дотти. Держитесь за мою лапу.

Зайчиха не отказалась от поддержки:

— Ф-фу, мы здесь уже сто лет бродим. Может, мы заблудились?

— Ой, лучше не надо.

— Да, радости мало, но мне эта скала вдруг показалась очень знакомой. Похоже, мы возле нее уже были. Она похожа на салатницу, видите, во?

Броктри поднес к скале факел:

— Жесткий, что скажешь? Мы заблудились, как думаешь?

Заяц от стыда опустил уши:

— К сожалению, милорд, кажется, так оно и есть. Сзади послышались стоны:

— Потерялись? И ходим по кругу?

— Хурр, Жесткий сделал добрую работу, мы почти пришли.

— Почему ты так считаешь, Гурт? — спокойно спросил барсук.

Крот лизнул когти и вытянул лапы вверх, насколько ему позволял рост.

— Чую свежий ветерок сверху, сэр. Мы, кроты, его сразу схватываем.

Бахвал, который темноты не выносил, похвалил Гурта:

— Ну-у, э-э, славный парень! Веди нас!

Резвый с чего-то вдруг развеселился:

— Ха, салатная миска, во! Помню, когда я еще в молодости стибрил пудинг, то спустился сюда, чтобы его проглотить втихаря.

Ухопарус негромко хмыкнула:

— Как будто вчера это было! Я помню, как повара жаловались на то, что продукты пропадают, ты, долговязый похититель пудингов!

Резвый уже не слушал. Он рванулся по проходу, покрикивая:

— Ха-ха, салатная миска! Конечно! Считайте, мы уже снаружи, во!

Дотти рванулась было за ним, но Гурт задержал ее:

— Не бегите за Резвым. Следуйте за Гуртом.

Броктри улыбнулся:

— Друг Гурт, я скорее пойду за тобой, чем за целой ватагой Резвых. Веди нас.

Резвый остановился, чтобы перевести дыхание. Уверенность его вдруг исчезла.

— Ребята, я… куда они подевались? Да, неважно. Сюда? Или сюда… Ох, есть-то как хочется… Вот бы синие оставили где-нибудь хоть какую-нибудь крошку съестного. Хоть чаю, во… Время подкрепиться… А, вон где они, с другой стороны… Неужто я уже круг сделал?

Шум приблизился, но был он каким-то странным и непохожим на голоса его друзей.

— Вот он! Лови шпиона!

— Держи! Хватай!

Перед ним уходил вдаль длинный коридор, и по этому коридору неслась Юкка.

— О, это ты, — пробормотал заяц. — Ну как, стырила какое-нибудь хорошее оружие?

Тяжело дыша, Юкка остановилась рядом.

— За мной погоня! Где наши? Ты что, один?

— Они… поотстали… — В туннеле показалась толпа синих. — Великие Сезоны, если они столкнутся с нашими, ну и суматоха поднимется! Ни к чему это…

Юкка толкнула его:

— Не время для рассуждений. Оружие есть? Надо их задержать!

Резвый и сам это понимал. Свой дротик с двумя остриями он разломал на две части, сунул одну из них Юкке и взмахнул факелом:

— Мы их остановим. Еула-ли-а!

Оба бросились на врагов в самом узком месте прохода. Синие преследователи не ожидали нападения и сначала опешили. Заяц и белка сражались как бешеные, мужественно принимая удары, не отступая ни на шаг. В туннеле Ухопарус прислушалась:

— Что там за шум?

Броктри с мечом наизготовку уже пронесся мимо нее:

— Впереди бой! Еула-ли-а!

Они промчались по туннелю и накатились на синих, как волна приливного прибоя. Неустрашимый лорд барсук прошел сквозь нечисть, скашивая ее громадным мечом. Дотти даже не успела взмахнуть своей пращой. Бахвал смел ее в сторону, вырываясь вперед:

— Ну-у, пропусти-ка, крошка! Ур-р-ра-а-а-а! Я бешеный мартовский заяц с горных вершин! Твой последний взгляд — на меня, нечисть!

Врагам пришлось еще хуже, когда Медунка Жесткий и его внуки взялись за дело без всякого оружия, голыми лапами. Дотти едва успела пригнуться, когда над ее головой пролетело безжизненное тело крысы. Гурт вежливо отодвинул ее:

— Хурр, в сторонку, платье запачкаете!

Ухопарус прижала Дотти к себе:

— Не смотри туда. Нам не следовало приводить сюда такую юную зайчиху. Отвернись, деточка, скоро все закончится.

Действительно, все закончилось очень скоро. Никто из синих не ушел и не смог поднять тревогу. Ухопарус осторожно повела Дотти между трупами врагов. На другом конце участка боя стоял Бахвал, склонившись над двумя телами. Заяц воткнул факел в расщелину скалы. Когда он опустился на колени, Дотти увидела, что Юкка уже умерла. Резвый крепко держал ее лапы. Он что-то бормотал, и, когда Дотти пригнулась, она поняла, что старик разговаривал с Юккой:

— Туннель наш… они не прошли… для тебя кучи оружия, друг… странно, совсем не хочу есть… Как холодно…

Резвый улыбнулся Дотти и закрыл глаза. Навеки. Зайчиха сквозь пелену слез посмотрела на Ухопарус:

— Они умерли друзьями. Кто бы мог подумать…

Старая зайчиха помогла Дотти подняться.

— Юкка и Резвый были храбрейшими из храбрых. Идем, маленькая, пусть они спят вместе.

Унгатт-Транн почувствовал холодок страха, ползущий по спине. Примерно с сотней синих стоял он, уставившись в грохочущие ворота главного входа. Снаружи, на берегу, бушевали осаждавшие. Укрепленные дубовые створки гулко ухали под ударами камней. Без своих Синих Орд дикий кот оказался пленником внутри захваченной им горной крепости. Снаружи раздавались насмешливые выкрики:

— Мы пришли за твоим хвостом, Транн!

— Это земля трясется или твои лапы, сотрясатель орехов?

— Тащите таран! Мне надоело стучаться, они все равно не открывают! Давайте снесем ворота.

Синие не оставили отверстий, чтобы наблюдать за происходящим или стрелять по нападающим. Они нерешительно стояли перед воротами, лишь прислушиваясь. Горностай капитан— Злюга выжидающе уставился на Унгатт-Транна:

— Они собираются пустить в ход таран, вы слышали? Где Дралл и его отряд? Нас здесь всех в лапшу покрошат!

Древком своего трезубца Транн сбил нервного капитана на землю и спокойно обратился к лежащему:

— Вставай, червяк, живо найди Дралла с его солдата ми и тащи его сюда.

Злюга вскочил и понесся выполнять приказание.

Запустив в ворота очередной обломок скалы, Брог вопросительно посмотрел на Груба:

— У нас ведь нет никакого тарана, друг.

Груб швырнул кусок известняка. Удар был что надо.

— Га-а-а, но Транн-то этого не знает, да? Нам двери самим понадобятся, нечего их ломать. Наше дело — диверсия. Шум, гам, грохот. Пока Брок не найдет дорогу из погреба. Отходим!

С другой стороны двери Унгатт-Транн нервно вышагивал, ожидая возвращения капитана Злюги с подкреплением.

— Спокойно, — подбодрил дикий кот свое воинство. — Ворота прочные, выдержат. А мой трезубец выколет глаза любому, кто двинется с места без приказания.

Транн заметил капитана Злюгу. Тот в нерешительности топтался на пороге. Транн рванулся к нему:

— Где Дралл и его народ? Я приказал доставить их сюда! Где они?

Забыв про дисциплину, Злюга выпалил:

— Откуда я знаю? А вот барсучище там есть, и меч у него вдвое меня длиннее, и воинов с ним полно, и двигаются они сюда очень быстро.

Трезубец Транна уперся в горло горностая.

— Потише. Пойдешь со мной. — Он повернулся к синим, столпившимся перед воротами. — Остаетесь здесь!

Капитан Злюга нашел капитана Дралла и его солдат, сейчас мы их приведем. Держите вход, мы сейчас вернемся.

Брогало замахал лапами и заорал:

— Ребята, кончай бросаться камнями и орать, слушайте!

Все замерли. Напрягать слух не было нужды, с другой стороны запертых ворот доносились крики, вопли, боевые возгласы Саламандастрона. Лорд Броктри и его силы уже крушили оставленных полководцем синих крыс.

Груб откинул камень и подхватил копье.

— Подтягиваемся к воротам, все к воротам!

Из воды вылезли Дерви и его команда. С них стекала морская вода. Конула отряхнулась:

— Вы еще не внутри, Брог?

Брог увернулся от брызг, летящих веером с ее меха.

— Пока нет, но скоро будем.

Конула повернулась к морю:

— Медлить не стоит. Карангул отрезал горящие корабли и топит их. Они нас заметили и пустились в погоню.

И действительно, к берегу приближались десять галер с десантом, на одной из них сидел и сам Карангул. Брог спешно отдал распоряжения:

— Драко, лупи в дверь что есть силы! Жизнь поставлена на карту! Четыре ряда, быстренько, ребята, спинами к воротам! Пращи, луки, дротики! Шевелитесь, коли жизнь дорога!

Из-за ворот доносились дикие звуки боя. Галеры воткнулись носами в песок, вооруженные синие прыгали в воду и направлялись на сушу, готовя оружие. Драко колотил в ворота камнями, зажатыми в обеих лапах, и орал что было мочи:

— Брок! Брок! Открывай, нас поджимают!

Карангул стоял на носу галеры, показывая в направлении горы:

— Кроши речных собак, они подожгли наши корабли! Всем смерть!

Унгатт-Транн собственными лапами убрал бревна и мешки с песком с узкого окна восточной стороны второго яруса и осторожно выглянул наружу. Внизу проема караулил небольшой отряд белок. Дикий кот улыбнулся капитану Злюге:

— Повезло, все чисто. Давай, друг!

Две стрелы пронзили капитана, как только он показался в окне. Транн произнес достаточно громко, чтобы белки его услышали:

— Бесполезно, ребята, внизу нас поджидают. Бегом на южную сторону, я знаю там укромное местечко.

Он выждал некоторое время. Когда он высунулся снова, белки исчезли, очевидно, убежали на юг. С легкостью дикого кота Транн спустился на землю. Презрительно глянув на труп капитана Злюги, он устремился к северу, в направлении береговых скал.

Как только десант Карангула начал выбираться из воды, Брог отдал приказ первому ряду лучников. Восемь нападавших упали, пронзенные стрелами. Боевой пыл крыс угас, они остановились, но Карангул подгонял их:

— Вперед, раздавите их, вас намного больше!

Нечисть продолжила атаку. Лучников сменили пращники.

Драко с пеной у рта колотил в ворота и орал:

— Открой, Броктри, не то из нас сейчас фарш сделают! Открывай, Броктри!

Груб снял одного из передних атакующих метким броском камня.

— Пожалуй, поздно, друг.

Брог прикинул расстояние до вражеских рядов. Похоже, Груб прав, подумал он. Брог вывел вперед копья и дротики.

— В линию, ребята, готовсь! Лучники, еще разок!

Снова зажужжали стрелы, крысы падали, но уцелевшие не останавливались и готовили луки к стрельбе.

Тут заскрипели створки, ворота распахнулись внутрь. Барон Драко ввалился первым, от неожиданности чуть не свалившись, не успев даже опустить лап с камнями. За спиной оказались Гурт и Бахвал Большие Кости.

— Добро пожаловать в гору, хурр, входите, будьте как дома…

— Быстрей, ну-у, быстрей, э-э, стрелу не поймайте задом!

Все ввалились гурьбой, в спешке, и ворота снова захлопнулись перед самым носом у атакующих.

Лорд Броктри опустил свой боевой меч. Глаза его пылали, как пламя осеннего костра. Громадная грудь бурно вздымалась и опускалась. Он направился к Грубу и Брогу, отшвыривая ногами тела убитых врагов. На мгновение он остановился, пытаясь отогнать еще владевший им Гнев Крови. Брог и Груб отступили на шаг под впечатлением внушающего ужас зрелища. Броктри встряхнулся, как бы отгоняя привидение, развел лапы и произнес:

— Вот моя гора. Добро пожаловать в Саламандастрон!

Уже взошедшее солнце висело в спокойном, подернутом легкой дымкой голубом небе. Всю ночь Унгатт-Транн бродил по скалам в поисках своих солдат, посланных в направлении огня на юге. Наконец он их нашел. Черные спирали дыма взвивались от их лагерных костров между дюнами и скалами. Сжимая трезубец, дикий кот бесшумно приблизился к братьям-пиратам, вместе с несколькими другими морскими крысами что-то пекшими на костре. Завидев Транна, они повскакали с мест, но вождь отмахнулся от салютов и жестом приказал им сесть обратно. Усевшись между Рвущим Клыком и Свирепым Глазом, он без гнева и на удивление спокойно обратился к тому, кто поумнее:

— Итак, Рвущий Клык, я не вижу ни пленных, ни убитых врагов. Насколько я могу судить, и войска нашего поубавилось. Что тут произошло?

Неторопливо очистив торчащий зуб кончиком ножа, Рвущий Клык подтолкнул к дикому коту посудину с какой-то пищей.

— Вы всю ночь на ногах. Вот… подкрепились бы…

Еда не выглядела слишком привлекательно, но пахла аппетитно. Транн взял чистую ракушку, зачерпнул и отведал.

— Вполне, вполне, — кивнул он удовлетворенно. — Что это такое?

— Когда мы гнались за Гранд-Фрагорлью, нашли множество дикой горчицы и заячьей капусты. Вдоль ручья растет зверобой. А на берегу насобирали раковин, мидий всяких. Все вместе и запекли. А что, вкусно! Еще бы дикого перца сюда…

Унгатт-Транн прервал его кулинарные разглагольствования:

— Очень остроумное меню. Но меня больше интересует, почему вы гнались за Гранд-Фрагорлью.

— Ну, дело так получилось. Фрагорль вела народ, чтобы выйти врагу в тыл и окружить его. Но этот хитрый хорек оставил нас с носом, так и пошел маршем дальше и дальше, без остановки.

Дикий кот продолжал жевать:

— То есть она дезертировала?

— Еще как! И треть армии прихватила с собой. Упорхнула, как осенняя ласточка на юг. Только она-то ушла на север. Мы поняли, что вам не понравится, как Фрагорль ушла, не прощаясь, и рванули было за ней, но куда там! И след простыл!

Транн отшвырнул ракушку и вытер рот:

— Да-да. Понимаю. Спасибо, друзья мои, вы мои надежные и верные слуги. И когда придет время, я вас награжу. Но сейчас пора вернуться к горе.

— Хм, к горе? — В голосе Клыка чувствовалась насмешка. — И как там делишки?

Рвущий Клык в ужасе захрипел, почувствовав с обеих сторон лапы зубья Траннова трезубца. Дикий кот крепко прижал крысу-пирата к песку. Клык мгновенно раскаялся в своей неуместной наглости.

Золотистые глаза Унгатт-Транна сверкнули:

— А вот мы сейчас сходим и посмотрим, какие там делишки, так? Я полагаю, ты все еще верен моему делу, Рвущий Клык, поклявшись однажды подчиняться мне.

Возможно, впрочем, ты захочешь остаться здесь?

Рвущий Клык хорошо понимал, что означало «остаться здесь». Он отвел глаза от лучистого взгляда дикого кота:

— Верен? Конечно, как только вы меня отпустите, так сразу же, без всяких там колебаний и промедлений…

Трезубец поднялся, лапа освободилась, Транн мурлыкнул:

— Отлично. Готовьте колонны к маршу, капитан.

Они маршировали поверх скал, где можно было продвигаться быстрее, капитаны — впереди, Унгатт-Транн — сзади. Братья переговаривались вполголоса:

— Ты его глаза видал, Клык, видал, а? Он свихнулся, точно, свихнулся.

— Э-э, нет, Глаз. Опасный он, спору нет, и еще как… Себе на уме, но не безумный, не-е… Что ж в горе-то случилось, что Транн поперся ночью нас искать? Уж ничего хорошего, это точно. Ох, как мне это все не нравится, брательник, не нравится…

— Может, удрать нам надо было, как Фрагорль?

— Может-то может, да теперь уж не удерешь.

— Ну и что теперь делать?

— Если б я знал! Но что-нибудь соображу, погоди.

— Ну дак, того, соображай быстрее.

— Заткнись. Как я могу соображать, когда ты бубнишь над ухом?

— Это ты меня за то, что я готовил завтрак, да? Ну и соображай сам себе. Я тоже сообразительный. Тоже соображу.

Лорд Броктри распорядился открыть верхние окна и бойницы. У каждого из них стояли вооруженные звери лорда. Дотти и зайцы-близнецы получили от поваров Гуосим завтрак и расположились на подоконнике. Лорд Броктри, завтракая на ходу, обходил гору, проверяя готовность к обороне.

— Ну как, Унгатт-Транна еще не видно?

— Ни следа, — ответила Дотти. — Вы думаете, он появится? Может быть, он сбежал и мы больше о нем не услышим?

Броктри покачал большой полосатой головой:

— И не надейтесь. Он вернется. Посмотрите на этих синих снизу. Они окружили гору, но сидят и ждут. Ни стрелы, ни камня из пращи. Их главный, лис Карангул, тоже сидит на песке и ждет. Приказаний ждет. Не хочет допустить ошибку.

Близнецы загоготали:

— Хо-хо, самая большая ошибка Транна — это то, что он отобрал у вас гору, верно?

— Ха-ха, точно. Таскал бы всю жизнь пироги на кухне у своей бабули, во!

Броктри с серьезным видом поднял перед носом зайцев лапу с зажатым в ней пирожком:

— Нельзя недооценивать противника. Вам следует это твердо усвоить, ведь вы — бойцы.

Барсук отдернул лапу — полпирожка исчезло. Лапоплет усердно жевал и ухмылялся:

— И никогда не размахивай съестным перед носом у зайца. Вам следует это твердо усвоить.

Броктри улыбнулся, потом легко подцепил обоих зайцев, и они плюхнулись на спины. Лапоплет почувствовал, как кончик громадного меча щекочет его живот. Барсук по-прежнему улыбался, но зайцу стало не до веселья.

— Никогда не трогай завтрака правителя Саламандастрона. Участь вора незавидна. Вам следует это твердо усвоить, милейший, во.

Бахвал Большие Кости приладил стрелу и тщательно прицелился. Стрела понеслась вниз и, согласно замыслу Бахвала, воткнулась в песок между лапами лиса. Это был искусный выстрел. Заяц крикнул вдогонку стреле:

— Эй, Карангул! Может, ты меня вспомнишь? Я Бахвал Большие Кости, и я тебя помню хорошо. Не дают забыть рубцы на спине. Да не трясись, лис, стрела для тебя — слишком много, слишком чисто. Я убью тебя с глазу на глаз, и я тебе это обещаю! Пшел вон!

Карангул подпрыгнул и понесся. Справа и слева вплотную от него прожужжали еще четыре стрелы. Тяжело дыша, лис спрятался за скалу и крикнул своим лучникам:

— Подстрелите мне вон того большого зайца, среднее окно во втором ярусе, живо!

Дождем посыпались стрелы. Бахвал отступил в сторону от окна и стоял, улыбаясь. Брог стал собирать с пола стрелы.

— Могу я чем-нибудь помочь, друг? — спросил он Бахвала.

— Да нет. У лиса дырявая память, надо было напомнить кое о чем.

Память Карангула на этот раз действительно подвела. Да и злых дел за его жизнь накопилось столько, что он не мог вспомнить, за что этот заяц хочет ему отомстить. Скрючившись за скалой, он вспоминал свой жизненный путь бандита и убийцы, пока когти Унгатт-Транна, рванувшие плащ, не вернули капитана к реальности.

— С чего это ты здесь спрятался, капитан?

— Я не прячусь, ваше могущество, я жду вас.

— Ну, так я здесь, как видишь. Докладывай. Обо всем, что произошло в мое отсутствие.

После полудня Жесткий постучал в двери комнаты Броктри. Войдя, он увидел, что барсук выбрасывает из окна жаровни и курильницы. Стирая пыль и паутину с лап, Броктри огляделся:

— Так-то лучше. Вряд ли во времена моего отца эта комната была в грязи и в паутине.

Заяц подошел к окну и посмотрел вниз, на пляж. Нечисти там явно прибавилось.

— Вы правы, сир. Здесь всегда было чисто и аккуратно, все на местах. Но я хотел поговорить о другом.

Броктри сел на край кровати.

— Вижу, что тебя что-то беспокоит, друг. Говори,

Жесткий, я всегда готов тебя выслушать.

Заяц нетерпеливо стукнул лапами по подоконнику:

— Мы здесь провели всю ночь, да и день уже к исходу клонится… Когда же в бой?

Броктри подошел к окну и обнял зайца за плечи:

— Ты храбрый воин, Медунка Жесткий, лихой заяц, настоящий сын Саламандастрона. Когда мы вышли из владений Бахвала, я думал, что войска у нас достаточно. Я не мог вообразить, что могут существовать такие бессчетные Синие Орды. Как будто он собрал нечисть со всей земли. Наш план удался, я мог бы дать сигнал к бою хоть сейчас. Конечно, все вы смело рванулись бы на врага, не прося пощады. Но большинство из вас погибнет. Это совершенно ясно. Я не хочу этой жертвы.

Жесткий сосредоточенно пожевал губу:

— Но если мы будем сидеть и ждать, Транн не уйдет прочь. Он не откажется от Саламандастрона. И что тогда делать?

Барсук постучал себя лапой по лбу:

— Думать, Жесткий. Использовать мозги. Ну-ка, при слушайся. Слышишь? — Со второго уровня доносились звуки музыки и веселья.

Жесткий поскреб в затылке:

— Что там случилось?

Броктри показал ему на дверь:

— Пойди и посмотри. Дотти тебе все объяснит. Поспеши, не то пропустишь самое интересное. Это должно привести синих в замешательство.

План Дотти был несложен: показать голодающей нечисти, что у защитников горы нет недостатка ни в продовольствии, ни в храбрости и бодрости. Нанести удар по боевому духу синих, а самим выиграть время. Лорд Броктри одобрил ее замысел.

Внизу, на берегу, отощавшие воины Транна с завистью поглядывали вверх, на жизнерадостных и упитанных защитников горы. Унгатт-Транн и Карангул, несколько поодаль, под укрытием скал, обдумывали дальнейшие действия и оценивали силы синего воинства. Рвущий Клык и Свирепый Глаз, позабыв о капитанстве, дрались в гуще крыс за объедки, которые вылетали из окна второго яруса.

Дотти и ее друзья делали вид, что продуктов в горе великое изобилие. К сожалению, все обстояло совсем не так, но впечатление у синих создавалось именно такое. Пирующие поглощали деликатесы и смаковали напитки, бодро помахивая лапами изнывавшей от голода и зависти нечисти. Лог-а-Лог Гренн даже затянула песню о всех вкусных вещах, от которой у осаждавших совсем закружились головы. Повара Гуосим зажгли ароматические травки, запах которых еще больше будоражил собравшихся внизу и слушавших песню Гренн.

Синяя крыса со впавшими щеками странно всхлипнула и выхватила стрелу:,

— Г-г-а-а-а! Я не могу больше этого слушать. Я ее заткну.

Свирепый Глаз выдрал стрелу из лука и поддал отощавшему стрелку под зад, отчего тот растянулся на песке.

— Приказа стрелять не было! Не смейте стрелять в них, они нам жратву кидают!

Какой-то хорек зло захохотал:

— Жратву? Объедки они нам кидают, а не жратву!

Рвущий Клык сунул под нос «умнику» кинжал:

— Заткни пасть! Любая жратва хороша, если подыхаешь с голоду.

Гурт сбросил вниз яблоко, откусив от него всего только один раз. Тут Рвущий Клык решил использовать свой капитанский авторитет.

— Эй, эй, ну-ка отдайте! Я первым его увидел! Давайте яблоко, это приказ!

Ближе к вечеру к пирующим зашел лорд Броктри и велел заканчивать представление. Некоторые зайцы, включая Дотти, удивились. Барсук приказал закрыть оконные и иные проемы второго яруса.

— Всем прибыть в обеденный зал. Я там буду с вами говорить.

Все принялись закупоривать окна, размышляя и переговариваясь.

Лорд Саламандастрона выждал, пока все собравшиеся вошли и успокоились.

— Говорят, что змею можно убить, только отрубив ей голову. Синяя нечисть Унгатт-Транна — это змея, сам он — голова. Лишившись его, они останутся без управления. Сегодня я пошлю Унгатт-Транну решающий вызов. Я встречусь с ним глаз к глазу, лапа к когтю, зуб к клыку в борьбе насмерть.

Тут же раздался гул голосов. Дотти выскочила вперед, решительно утихомиривая собравшихся:

— Прошу тишины! Как вы себя ведете, не лучше синей нечисти! Тише! Тише! Прекратите эти дурацкие препирательства!

Сразу же наступила тишина. Броктри продолжил:

— Никаких мнений и предложений. Завтра в полдень я встречусь с Унгатт-Транном на берегу перед горой. Бьемся насмерть, выбор оружия свободный. Я, конечно, понимаю, что дикий кот не станет придерживаться никаких правил. Если бы он их придерживался, он бы не зашел так далеко. Я приму собственные меры против его подлых предательских штучек. Дотти, поможешь Жесткому с ночными патрулями. Груб, Гренн, Брогало, Драко и Гурт, прошу ко мне. Свободные от дежурства — отдыхать. Завтра все должны быть свежими и сильными.

Пылающий дротик вылетел из горы, вспыхнув во тьме ночи. Он зарылся горящим острием в песок, пламя погасло. Ласка капитан Баркиш подхватил дротик и понес его к скалам, за которыми Унгатт-Транн сидел с Карангулом.

— Могущественный, это запустили с горы. Похоже, здесь примотано какое-то послание.

Взяв дротик, Транн отпустил Баркиша и острым как бритва когтем взрезал бечевку, удерживавшую кусок пергамента, обернутый вокруг древка. Плечи Унгатт-Транна затряслись. Сначала лис подумал, что вождь подхватил малярию, но потом понял, что тот смеется. Смеющимся могущественного еще никто не видел. Он смеялся беззвучно, но глаза сузились в щелочки и уголки рта загнулись вверх. Тряслись не только плечи, но и все тело.

— Надо только ждать терпеливо, Карангул, и все придет само.

— Могущественный??

— Я сижу и пытаюсь изобрести способ выполнения моего плана, а полосатая собака все решает за меня одним махом.

— Значит, новости хорошие, ваше могущество?

— Лучше, чем можно было ожидать, гораздо лучше. Пошли!

Груб припал к щели в ставне, глядя на приближающиеся фигуры.

— Идут, Брок, целая куча синих.

— И Транн там, Груб?

— Пока не вижу. Сейчас. Ага, вот он, точнее, чуть-чуть его. Кусочек. Такой не любит рисковать. Три ряда солдат, щиты вверх.

Группа задержалась перед горой. Донесся голос Транна:

— Я получил твой вызов, полосатый пес! Из горы прогремел голос Броктри:

— Ну и как, кот, согласен ты на мои условия?

— Как же не согласиться? Оставшийся в живых получает все. Но могу ли я доверять твоему слову?

— Я лорд барсук. Мое слово — моя жизнь и честь.

— Ладно! Я Унгатт-Транн, завоеватель. Я тоже дам слово. Я буду соблюдать твои условия.

— Тогда завтра в полдень, на том месте, где ты стоишь сейчас.

— Я увижу твое лицо, полосатый пес.

— А я увижу твое, кот.

— Ненадолго. Я закрою твои глаза навечно.

— Не трать время на пустые угрозы. Теперь иди, кот.

Последовал момент молчания, прерванного гневным рыком кота. Груб снова припал к щели в ставне:

— Они ушли, Брок.

Чутье привело Броктри к щели в скальной стене спальни. Отодвинув кровать, он провел лапой по расщелине. Пониже он обнаружил расширение, в которое входили обе лапы. Только такой сильный зверь, как барсук, смог бы сдвинуть этот пласт скалы. Мышцы и сухожилия напряглись в теле Броктри. Пласт, казалось, застонал и двинулся, не в состоянии сопротивляться его мощи. Хотя Броктри никогда раньше не был в святилище правителей Саламандастрона, он чувствовал себя здесь как дома. В свете захваченного из спальни фонаря он читал строки истории горы. Уртран Хваткий, Леди-копейщица Горса, Бешеный Синеполос, Дотошник Справедливый… Он печально посмотрел на место, которое надлежало занять его отцу, лорду Каменной Лапе. Судьба лишила его этой возможности.

Барсук принес из спальни большой стул, почти тронное кресло. Его отец когда-то сидел на нем. Поставив стул, Броктри сел на него. Он увидел на полочке темный порошок и взял щепотку. От порошка исходил запах странных трав, высушенных и истолченных. Отдаленное воспоминание об этом запахе всплыло в памяти. Броктри всыпал порошок в пламя фонаря. Он откинулся на спинку отцовского кресла, закрыл глаза и втянул воздух.

Осенние леса, увядающее лето, зимнее море, весенние вечера… Появлялись и исчезали барсуки: потускневшие, призрачные — из прошлого; легкие, светлые — из будущего, еще не рожденные. Других существ видел перед собой барсук. Промелькнула даже сильная бесстрашная мышь с очень красивым мечом, такая же доблестная воительница, как и являвшиеся ему барсуки. Битвы давно минувших времен, корабли, бороздящие море в блеске разрывающих небо молний. Под грохот барабанов по пыльным дорогам топали солдаты, звучали маршевые песни… В воображении Броктри всплывали сезоны голода и изобилия, пение юных дев и лопотание счастливых младенцев, притихшие озера, журчащие ручьи, увитые цветами дома и фруктовые сады. Потом все изменилось: заброшенные усадьбы, горящие жилища, нечисть гонит пленников мимо тел убитых друзей и родственников. Кровь, война, страдания, и вот…

Морда дикого кота, которую он еще не видел. Унгатт-Транн! Ароматы утратили сладость, во рту появилась горечь, лорд Броктри очнулся с криком:

— Нет, этого не будет, кот! Никогда!

Смазав плоский камень растительным маслом, барсук принялся оттачивать лезвие своего меча. У него не было привычки петь, поэтому во время работы барсук декламировал строки из древней Песни Меча:

Лучшее судно своего флота Унгатт-Транн расположил поближе к берегу, на южной оконечности строя кораблей. Он заперся в капитанской каюте вместе с Карангулом, Рвущим Клыком и Свирепым Глазом и строил дальнейшие планы. Дикий кот стремился учесть все мелочи, ничего не оставляя на произвол случая.

— Мне нужен лучник. Но такой, который не знает промаха. Есть такой воин среди моих синих?

Рвущий Клык как будто ждал такого вопроса:

— Да и искать не надо. Вот он, тут. Мой братец попадет в крыло бабочки, клянусь. Другого такого не найдешь, правда, брат?

Свирепый Глаз похлопал по луку и колчану со стрелами:

— Лучше меня не найти, могущественный. Можете на меня рассчитывать.

Транн подцепил меткого стрелка хвостом и притянул к себе. Лапы Свирепого Глаза затряслись, когда дикий кот уставился на него злым взглядом.

— Если подведешь, я тебя изжарю по кусочкам. Вот что тебе предстоит сделать: ночью заберешься на гору.

Тайно, скрытно, чтобы никто не заметил! Спрячешься так, чтобы видеть место поединка. Если мне придется худо, убьешь барсука. Теперь иди. Брата возьми с собой, найди те хорошее укрытие. Смотрите, чтобы вас никто не видел!

Братья удалились. Транн обратился к Карангулу:

— Ты уверен, что этот корабль — самый быстрый во всем флоте?

— Да, могущественный, он летит быстрее ветра.

— Надеюсь, и команда на нем тоже лучшая?

— Да, ваше могущество.

— Позаботься, чтобы к полудню он был готов к отплытию. Если все пойдет наперекосяк, мне надо будет смыться без промедления. Все ясно?

— Ясно, ваше могущество. Все будет сделано.

Карангул вдруг почувствовал на своей груди острия трезубца.

— Постарайся, чтобы все было сделано на совесть, мой друг, не то пожалеешь о дне своего рождения.

Затем Транн отбыл на собственный корабль и провел остаток ночи в своем роскошном салоне.

Подслушивавшие снаружи Рвущий Клык и Свирепый Глаз подождали ухода дикого кота и вернулись. Карангул все еще потирал грудь.

— Вы все слышали? — спросил он братьев.

На физиономии Клыка отразились злость и обида:

— Каждое словечко, приятель. Никогда не думал, что Транн может такое говорить. Он, видишь ли, боится, что проиграет. Да стали б мы вступать в его войско, если б знали, что он может оказаться проигравшим? Мы со слабаками не связываемся!

Его брат согласно кивал головой:

— Точно, Клык. Поднимай якорь и давай сматываться, сразу, сейчас. Мы с этим судном справимся.

Карангул задумчиво повел хвостом:

— Не стоит торопиться. Послушайте меня. Если Транн уступит барсуку, убейте барсука. А потом пристрелите Транш. И все достанется нам троим.

— А вдруг он уложит нашего Транна на месте, сразу? Это выбьет из наших синих всякие мысли о сопротивлении. Что тогда?

Карангул вытащил из плаща две латунные серьги, продел их сквозь дырочки в ушах и ухмыльнулся:

— Тогда быстро скатывайтесь с горы — и сюда, я вас подожду. Тогда — снова пиратский промысел.

Рвущий Клык радостно потер лапы:

— Хо-хо-хо, лихой капитан Карангул. Тогда мы с тобой!

Дотти и ее друзья в это время строили свои планы. Слово держала Гренн:

— Нам нельзя сидеть сложа руки, когда наш лорд выйдет на поединок. Он нам отдал распоряжения, но своей головой тоже надо думать. Транн не имеет понятия о чести, ему ни в чем нельзя доверять.

Брог согласно кивнул:

— Ты права, Гренн. Так что ты предлагаешь? Гренн повернулась к Дотти:

— Тебе слово, Дотти.

Зайчиха вопросительно посмотрела на Гренн и, когда та кивнула, сказала:

— Слушайте наш план, ребята. Гренн и Драко остаются внутри горы. Значит, Гуосим, ежи и племя Юкки. Лучники и пращники встанут у каждого окна, у каждой бойницы. Я с зайцами и выдрами выйду наружу. Мы двинемся к месту поединка и окружим его двойным кольцом, спина к спине, в полном вооружении. Так мы сможем проследить, чтобы Транн не жульничал. Если лорд Броктри будет ранен, мы окружим его и унесем обратно в гору, Гренн сразу закроет ворота. Если наш лорд уложит кота, то Бахвал сразу издает наш боевой клич, Гренн выводит всех из горы и мы пытаемся окружить синих. Если немного повезет, все отлично получится. Лорду об этом плане говорить не надо, у него есть о чем подумать и без этого, чтобы завтра ухлопать Транна.

Гурт неторопливо помахал рабочими когтями:

— Хурр, и ухлопает, точно, ухлопает.

Груб взвалил на плечо длинный меч:

— Я в первую вахту, сторожить. Всем спокойной ночи, ребята.

— Спасибо, и тебе того же желаем.

— Спокойной ночи, Дотти, приятных снов, во.

— Не думайте о нечисти на ночь, они испортят ваш роковой красивый сон. Спокойной ночи, дедуля.

— Все, кто опоздает к завтраку, будут драться на голодный желудок, не просыпать! Вы слышали, мистер Большие Кости?

— Я возьму порцию Бахвала, если он проспит, во, во!

— После того, что ты сожрал сегодня вечером, с кухни уже нечего брать, Троби!

Подшучивая друг над другом, пересмеиваясь, они разошлись, некоторые спать, другие — на вахту. Каждый из них знал, что в грядущий полдень все веселье утихнет, для одних — на время, для других — навсегда.

Лорд Броктри из Брокхолла с мечом наизготовку шагнул на песчаную арену. За спиной его простиралась зеркальная гладь тихого моря. Он глубоко и ровно дышал. Свободная зеленая туника, подхваченная широким тканым поясом, составляла все его одеяние. Дотти и ее отряд решительно проложили себе путь сквозь беспорядочную толпу синих, наступая на лапы и отводя в сторону клинки и копья. Они протолкались к внутренней кромке широкого песчаного круга. Уже было жарко, золотое полуденное солнце висело в безоблачном небе.

Стоя с западной стороны арены, Дотти содрогнулась при виде появившегося на месте схватки Унгатт-Транна. Зловеще выглядел дикий кот. Его острые уши торчали из щелей в круглом стальном шлеме, увенчанном остроконечным выступом. От шлема спадала на плечи кольчужная сетка. На нем была багровая хламида, поверх которой сверкал медный нагрудник, на лапах — металлические браслеты с шипами. В одной лапе кот держал большой трезубец, в другой — сеть с металлическими грузилами по краям.

На берегу воцарилась жуткая тишина. Лорд Броктри вышел на середину арены. Подняв меч, он отсалютовал противнику согласно традициям поединков. Но приветствия, правила и традиции для Транна ничего не значили. С диким воплем он бросился в атаку.

Кррранггг!

Металл встретился с металлом. Барсук ударил мечом по трезубцу между его зубцов. Ударная волна сотрясла лапы обоих бойцов, задние лапы от усилия зарылись в песок. Оба были громадными животными в расцвете сил. Броктри чуть отступил, но тут же с ревом отшвырнул противника, прочертившего в песке лапами две глубокие борозды. Тут дикий кот метнул свою сеть в лапы противника. Сеть поймала добычу и рванула барсука на песок.

Ррриппп!

Меч разрубил сеть и проделал дыру в нагруднике Унгатт-Транна. Кот отпустил свою сеть и отскочил назад. Броктри сорвал сеть с себя и запустил ею в Транна. Дикий кот отскочил, но противовесы сети ударили его по ребрам, заставив скорчиться от боли. Он ударил трезубцем вниз, стараясь пригвоздить барсука к песку, но тот уклонился, лишь один зубец задел край стопы. Не обращая внимания на рану, барсук наступил на трезубец, прижав его к песку. Меч барсука прорезал лапу противника до кости. Транн упал, но только для того, чтобы снова схватить сеть. Он снова взмахнул ею, колотя противника грузами по голове. Противники закружили по рингу, размахивая оружием, и тут сеть снова полетела Броктри в голову. Одновременно с сетью в глаза барсуку полетела горсть песка. Уколоть трезубцем Транну не удалось, не было времени, и он ударил врага древком по голове. Барсук тяжело рухнул, пытаясь освободить голову от сети и глаза от песка. Транн занес трезубец для решающего удара, но барсук перекатился, сжался в комок и дернул за сеть. Транн споткнулся и согнулся от рывка. Он упал на барсука, который разжался и здоровой лапой ударил кота в хрустнувший нос. Транн отлетел и плюхнулся на спину. Барсук выпрямился, стирая песок с глаз. Лежа на спине, Транн видел, как приближается его враг, как вознесся над ним меч. Он прикрылся трезубцем, и меч отхватил один из его зубцов, со звоном отлетевший в толпу синих. Свирепый Глаз приладил стрелу:

— Пора полосатому подохнуть. Транн уже отдыхает на спинке. — Он до предела оттянул тетиву ивового лука и прицелился. Сила удара по трезубцу рванула Броктри вперед, но он быстро выпрямился, и стрела, которая должна была пронзить ему череп, вонзилась в левое плечо.

Рвущий Клык хлопнул себя по лбу:

— Идиот, промазал!

Свирепый Глаз, хватая следующую стрелу, обиженно выпятил губы:

— Полосатый сжульничал, так нечестно! Он пригнулся, не подождал! Но я ведь все равно попал. Сейчас я его прикончу!

Но Груб уже все понял. Не сводя глаз со стрелка, голова которого высовывалась из-за выступа над окнами второго яруса, он мгновенно выхватил у Бахвала дротик, вытянул одну лапу вперед, второй размахнулся — и дротик стремительно полетел в цель.

Свистнув в раскаленном воздухе, он перерезал уже натянутую во второй раз тетиву — на это Груб, правда, не рассчитывал — и воткнулся в горло стрелку. Чтобы исправить досадную помеху, Свирепый Глаз хотел опустить голову, но не смог. Пронзенный дротиком, он удивленно повернулся к брату и рухнул на него. Захрипев от ужаса, Рвущий Клык выбрался из-под трупа брата и в панике сбежал.

Лорд Броктри стоял над поверженным котом. Тот попытался подняться, но снова был сбит на песок. Рев, поднявшийся над толпой зрителей, когда в Броктри попала стрела, затих, все взгляды устремились на раненого барсука. Небрежным движением вырвав стрелу из плеча, Броктри швырнул ее в морду коту. Откинув сеть, он тяжело наступил на древко трезубца. Оно сломалось с громким треском. В лапе у кота осталась горстка щепок. Впервые в жизни Унгатт-Транн ощутил холодный ужас. Он попытался отползти, но могучие лапы барсука сжали его и подняли. Их морды соприкоснулись. Роковым погребальным колоколом раздался в ушах Транна голос барсука:

— Я вижу твои глаза, Унгатт-Транн. Взгляни и ты в мои!

На этот раз перед ним не видение, не дурной сон. Возмездие из снов воплотилось в неумолимую силу. С дрожащих губ дикого кота сорвалось единственное слово, отозвавшееся в толпе:

— Пощади!

И сразу же раздался хруст позвоночника Унгатт-Транна, сдавленного могучей хваткой барсука. Броктри подобрал меч и указал его острием на неподвижное тело:

— Бросьте это в море.

Со второго яруса горы полетел град стрел и камней.

— Еула-ли-а!

Синие, толкаясь, спотыкаясь, перепрыгивая через тела упавших товарищей, понеслись к берегу. Их целью теперь была флотилия, которая доставила их сюда и на которой они теперь надеялись унести ноги. Бахвал Большие Кости, размахивая мечом, орал:

— Ха-га! Счастливого пути, синемордые, вот вам на дорожку!

Гуосим высыпали из горы со своим собственным землероечным боевым кличем:

— Логалогалогалоооооог!

Рвущий Клык шлепал по воде, а потом поплыл за кораблем, которому Карангул уже дал приказ сняться и направиться в открытое море.

— Стоп! Меня забыли! Я — Рвущий Клык, подождите!

Поймав конец какой-то веревки, свисавшей с кормы, он подтянулся и взобрался на палубу. Карангул спокойно следил, как морская крыса выбралась из воды, отплевываясь и задыхаясь.

— Транн погиб, все пропало!

Лис презрительно скривил губы:

— А то я не знаю! Дурак. Поэтому я и приказал сниматься.

Бахвал первым оказался у моря. Не обращая внимания на панику синих, он выделил судно, первым снявшееся и разворачивающееся в направлении открытого моря. На корме стоял Карангул. Сжав клинок зубами, Бахвал пустился за кораблем, не задумываясь, что будет делать дальше.

Еще не отдышавшись, растянувшийся на корме Рвущий Клык наблюдал за командой, занятой парусами, потом перевел взгляд на Карангула, управлявшего рулем.

— Хороший ты товарищ, лис. После всех планов, которые мы составляли вместе, хотел бросить меня здесь, да?

Карангул на него даже не взглянул.

— Кончай нытье. Попал на борт, скажи спасибо и за это.

Рвущий Клык отвел взгляд от Карангула и увидел плывущего к судну зайца. Внезапно его тон стал философски спокойным и размеренным.

— Ты прав, друг. Я на борту, и это главное. Бедный Свирепый Глаз лежит там, мертвый. Ужас, ужас… Ну, на море случаются вещи и похуже, приятель, а?

Карангул смерил крысу хмурым взглядом:

— Я тебе не приятель. Я капитан, понятно?

Рвущий Клык продолжал взывать к совести лиса:

— Ты это серьезно? Ты же говорил, что мы все будем капитанами. Конечно, Свирепый Глаз помер, но мы бы и вдвоем прекрасно управились, а?

В лапе Карангула появился меч. Он взмахнул оружием, готовясь снести Клыку голову.

— На судне нет места для двух капитанов!

Рвущий Клык резво вскочил и вытянулся по стойке «смирно».

— Так точно, капитан! — отсалютовал он. — Разреши те доложить, за вашим судном следует один из длинноухих из горы. Сразу за кормой, пожалуйте!

Карангул подошел к корме и перегнулся через ограждение. Увидев Бахвала, он ощутил мгновенный прилив страха, но тут же подавил его. Заяц в воде, он на борту… Заяц совсем один, а у него послушная команда…

— М-да, этот заяц с чего-то взъелся на меня, кто его знает, что у него на уме.

Рвущий Клык бесшумно подкрался сзади и неожиданно швырнул Карангула за борт.

— Ну так, спроси у него, что ль…

Карангул вынырнул за кормой, вопя Рвущему Клыку:

— Эй, вытащи меня, приятель!

Клык наставительно покачал головой и погрозил лапой:

— Я т-тебе не приятель. Забыл, что ли, чему учил мудрый Карангул? На судне только один капитан, и ты с ним сейчас разговариваешь. Смирно! — Он повел вокруг взглядом, подобрал кусок запасного рангоута и швырнул его за борт в направлении лиса. Вот тебе судно, можешь на нем капитанствовать. Управляй им мудро, капитан.

Прощай, желаю неудачи!

Карангул потерял меч, падая за борт. Заяц был при оружии и уже оседлал сброшенную Рвущим Клыком деревяшку. Теперь он держал лиса под прицелом своих острых глаз и не менее острого меча.

— Ну, как денек для купания? Веди себя спокойненько, и няня расскажет тебе старую сказку о бедном молодом зайчике, которого не убили, считая уже мертвым. Старый злой лис бил его мечом плашмя. — Голос Бахвала приобрел зловещие нотки. — Кажется, до тебя доходит. Скажи, как ты себя чувствуешь без синей нечисти за спиной?

Хлоп!

Карангул взвыл от боли. Меч Бахвала плашмя ударил его по плечу. Горный заяц заорал ему в морду:

— Скажи!

Вечернее солнце приближалось к горизонту. Дотти с друзьями расположились на широкой каменистой террасе, обильно поросшей зеленью, как раз над главным входом в гору. На горизонте маячили, как осенние листья, гонимые ветром, паруса судов синего флота, уходивших на запад, на северо-запад, на юго-запад.

Жесткий неотрывно следил за уходящими в даль кораблями:

— Они здорово перегружены. Пожалуй, некоторые при свежем ветре и потонут, еще до утренней зари.

Барон Драко шевельнул надбровными иглами, желая показать, как мало это его волнует:

— Туда им и дорога. Мы не виноваты, что они сбежали, не приняв боя, как последние фарсикифаторы. — Никто не стал допытываться у барона, кто такие «фарсикифаторы».

— Оно и к лучшему, — решила Дотти. — Мы никого не потеряли в этой маленькой стычке. Как ты думаешь, Груб?

— Согласен, Дотти. Больше синих утонуло, чем убито в заварушке. У нас несколько легкораненых. Можно даже сказать, что победа была бескровной.

У ног сидящих брякнул о скалу железный наконечник стрелы, и в оконном проеме появился лорд Броктри. Он подошел к отдыхающим и уселся рядом.

— Сувенир от битвы, никто не хочет? Руро выкопала из моего плеча. Эта белка — просто чудо, когда надо залатать дырку в организме.

Гурт посмотрел на барсука. К плечу, спине, лапам лорда были примотаны компрессы из трав. Лихой вид придавала ему повязка на лбу.

— Хурр, вы прямо как только что из боя.

Броктри отхлебнул из кубка, который он принес с собой.

— Вид у меня лихой, да, но боли совсем не чувствую.

Зашумели крылья цапли, перед ними возник Руланго Если бы можно было сказать, что птицы улыбаются, то Дотти это обязательно сейчас сказала бы. Клюв птицы как будто ощупывал Брога, проверяя, не ранен ли он, крылья обняли шкипера. Брогало гладил птицу, стараясь ее успокоить:

— Все нормально, старая матрасная начинка, я в порядке. Как там мамуля и все остальные? В уюте и покое?

Руланго прижал оба крыла к глазам и горестно закачал головой. Брогало рассмеялся:

— Плачут и хнычут? Узнаю старушку-мать. Она и ее подружки сами не свои, если не поноют. Слушай, друг, лети в пещеру, скажи мамуле, пусть кормит победите лей. Пусть наготовят как можно больше, я пошлю завтра утром зайцев, выдр и землероек, и пусть все переселяются сюда со всем добром и продуктами. Завтра пируем!

Глаза Жесткого, как и многих других, загорелись:

— Отличная идея, во!

— Большой праздник в Саламандастроне!

— С музыкой и песнями! — добавила Гренн.

— Ох, здорово, и мисс Дотти обязательно сыграет на своем прекрасном аккордеоне и споет, во!

— Точно, во, блестящая идея! Груб скривился:

— Мало мы страдали сегодня, что ли?

Дотти сурово посмотрела на него, но тут же захихикала:

— Я выберу для милого друга Груба самую длинную балладу, ге-ге-ге.

Лорд Броктри засмеялся так, что повязка сползла со лба на глаз:

— Это все завтра, а сегодня уже стемнело, спать пора!

Звуки веселья доносились до прибрежных скал, где две чайки, занятые постройкой гнезда, обеспокоенно закричали, жалуясь на шумных соседей. Птицы возвращались на западное побережье.

Пустынно выглядело побережье к северу от Саламандастрона. Ночь сгустилась над беспокойным морем. Унгатт-Транн не мог сказать, сколько он здесь пролежал. Он вообще ничего не мог сказать. Он даже не мог закрыть рот, в который море плескало ленивой волной. Он не мог пошевелиться. Тело казалось вмерзшим в глыбу льда. Но грудь, голова и шея горели огнем. Он помнил только пылающие глаза барсука, рычащего ему: «Я вижу твои глаза, Унгатт-Транн. Взгляни и ты в мои!»

Однако дикий кот не умер. Сознание медленно возвращалось к нему. Он яснее ощущал холод и страх, когда волны били в него, и сползал все дальше и дальше вниз по направлению к морской пучине. К щеке прилипли мокрые водоросли, острый край морской раковины вонзился в нее. По морде быстро пробежало какое-то живое, маленькое и колючее существо. Краем глаза Транн видел полумесяц и часть усыпанного звездами неба. Еще одна волна перевернула его. Теперь он разглядел песок и камни. Возвращавшееся сознание сжимал ужас. Он лежал совершенно беспомощный, и море, принесшее его сюда, могло забрать его обратно, в свои неизведанные глубины.

Зашипев, как громадная змея, еще одна волна перекатила тело Транна подальше от берега. Дикий кот смог сдавленно простонать. И тут он увидел две лапы и пушистый рыжий хвост. Лис, лис сидел на камне и следил за ним. Карангул, это, конечно, Карангул! Его собственный голос показался ему незнакомым:

— Пожа-а-а… Помоги…

Лис подошел и присел рядом. Транн смог выдавить еще одно слово, прежде чем лис столкнул его в воду.

— Гроддил?

И море понесло его прочь, поднимая на гребни волн и опуская почти до песчаного дна.

Гроддил проследил за удаляющимся пятнышком, пока оно не исчезло вдали. Он громко кричал вдогонку, хотя его бывший хозяин и мучитель не мог ничего услышать:

— Настали дни Унгатт-Транна, бесстрашного, непобедимого! О могущественный, заставляющий звезды падать! Завоеватель, Сотрясатель земли, сын короля Смертельное Копье, брат Вердоги! Повелитель Синих Орд, многочисленных, как осенние листья. О всемогущий Унгатт-Транн!

Отвернувшись от моря, искалеченный лис захромал прочь. Больше его в этих местах не видели.

По утрам землю окутывала дымка, дни становились короче, солнце садилось раньше, закаты делались пурпурнее. Земля меняла летний сезон на осень.

Из дальних краев прибывали зайцы в Са-ламандастрон, под знамена доблестного лорда Броктри. Путешественники разносили вести о его доблести и о его бравой армии, изгнавшей полчища Унгатт-Транна. Над его землями веял дух радости и свободы. Но были и те, кто покидал Саламандастрон, возвращаясь к родным очагам. Десять судов Унгатт-Транна были восстановлены и оснащены. Несколько десятков синих пленников, уже без боевой раскраски, работали над их восстановлением, готовили к этому дню.

Пять кораблей понадобились Брогало и его команде морских выдр. Они приготовились к путешествию на юг. Брог с Дерви, Конулой и Руланго сошли на берег попрощаться. Дотти обнимала их, обливаясь слезами, которых никак не могла унять:

— Ох, ребята (хлюп-хлюп), так не хочется расставаться с вами (в-у-у-у-у!). Брог, твое плечо уже мокрое (хлюп-хлюп).

Брог сунул ей свой платок:

— Ничего, ничего, продолжай! Я привык, меня мамочка приучила к плачу. Потом слезы из трюма откачаем, чтоб не потонуть.

Лорд Броктри стоял в главных воротах горы, размахивая мечом, салютуя отходу судов Брога и его друзей.

— Счастливого пути и попутного ветра, друзья! Жду в гости, Брог!

— Обязательно будем! Держите припасы наготове! Никогда не скажешь наперед, когда команда Брога заявится, чтобы объесть все погреба. Счастливо оставаться, Груб!

Слезы брызнули из глаз Груба. Он вопросительно взглянул на Броктри. Барсук кивнул и похлопал выдру по лапе:

— Ладно, двигай с ними. Может быть, весной увидимся.

Поцеловав Дотти, Груб рванулся в воду:

— Эгей, Брог! Я с вами! Я всегда хотел научиться быть морской выдрой.

Когда его втянули на борт, из главных ворот вышел Бахвал Большие Кости со своими горными зайцами.

— Ну-у, вот я, вот корабли, вот моя команда. Я не буду реветь, Брок, но если ты нас позовешь, мы всегда готовы прийти на помощь. Да она тебе и не понадобится, такому бравому воину и с такими зайцами, которых со дня на день становится все больше. Всего тебе наилучшего!

Дотти задержала лапу Бахвала в своей:

— Мне тебя будет недоставать, Бахвал. Остался бы ты на несколько сезонов, помог бы мне командовать новым Дозорным Отрядом. У нас было бы столько приключений!

Бахвал потрепал ее уши:

— Э-э, нет, милая, горы зовут! Если хочешь, мы будем горным филиалом твоего Дозорного Отряда, а я назовусь генералом Бахвалом. Счастливо оставаться, Доротея, э-э, роковая красавица!

Закусив платок, чтобы не разрыдаться перед Бахвалом, Дотти побежала к главному входу, где столкнулась с Руро, у которой на шее висела серебряная медаль.

— Посмотри, какой чести удостоил меня милорд. Я теперь вождь белок. А это — медаль Юкки.

Зайчиха внимательно рассмотрела медаль, на которой очень похоже была изображена Юкка, конечно же сжимавшая в лапе пращу.

— Прекрасно, Руро. Ну, с тобой можно не прощаться, ваш сосновый лесок в двух днях спокойного ходу от нас.

Надеюсь, будем часто видеться, во.

— Обещаю, Дотти! — И Руро дала своему племени сигнал к отправлению.

Дотти повернулась к Лог-а-Лог Гренн:

— И вы, мэм, покидаете нас? Вы и ваш Гуосим? Землеройка, сама чуть не плача, кивнула:

— Но если будет в нас нужда — только позовите! Мирклворт гналась за Кеглюном, который вырвался из ворот, как булыжник из катапульты, и сбил Дотти с ног, не теряя улыбки, как будто наклеенной на крохотную физиономию.

— Мы останемся в голе с тобой и Блоктли.

Мирклворт шлепнула безобразника кухонным полотенцем. Кеглюн вскочил на рукоять меча барсука:

— Отлублю тебе хвост, мамуля!

Гурт слегка щелкнул Кеглюна по носу своим рабочим когтем:

— Хурр! Надо слушаться родителей, маленький.

Я здесь останусь, чтобы за тобой следить, хулиган. А вы,

Дотти, следуйте за мной. Блинч сказала, надо научить вас готовить.

Дотти прильнула к барсуку, ища защиты.

— Во имя Всех Сезонов, я кто, командирша или какая-то кухарка?

Броктри посмотрел на Дотти, пряча улыбку.

— Генерал Границы тебя устроит? В жизни много времени для всего, можно многому научиться. Все собрались?

Я вижу, они уже выбрали якоря. Брог следует на юг, Бахвал — на север.

Выйдя на пляж, лорд Броктри обернулся к зайцам:

— Машем лапами, друзья! Попрощаемся с отбывающими товарищами по-саламандастронски. Готовы? Раз… два…

И на уходящих кораблях Брогало и Бахвал присоединились к громовому кличу, донесшемуся с берега. Корабли направились в пламенеющий закат, и прощальный клич еще долго отдавался в сердцах:

— Еула-ли-а!