Последняя игра чернокнижника

Глава 3

Я быстро ориентировалась в информации. Разум воспринимал все слова, если они имели близкие аналоги. Но в случае термина с четкой формулировкой это не срабатывало: например, их «цин» не воспринимался как наш «час», поскольку был длиннее почти в полтора раза. А вот «день», «сутки» или «сезон» именно так и звучали, ведь мы находились в той же временной плоскости оборотов Земли. Разбираться было несложно и интересно.

Завтракать айх меня пригласил в столовую, а я неслась чуть ли не впереди него и прямо на ходу задавала миллион вопросов. Вот только нормально поговорить мы так и не успели. В ту же столовую после приглашения служки вошли трое мужчин – они низко поклонились Ноттену, но отчетливо посматривали на меня.

– Доброе утро, уважаемый айх! – сказал старший из них – тот, что стоял в центре. – Приносим свои извинения за то, что не даем спокойно потрапезничать. Но… как видим, девица господина Тейна уже в полном порядке. Можем ли мы забрать ее, чтобы не доставлять вам больше неудобств?

Ноттен закатил глаза к потолку и приглашающе махнул гостям присоединяться к столу, но они на этот жест не отреагировали, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу в проходе. И в этот миг мне показалось, что айх Ринс в чем-то был прав: как-то сложно себе представить, что кто-то вот так же вламывается к чернокнижнику и неестественным фальцетом извиняется за неудобства. Но белый маг настолько добр, что позволяет любому желающему потоптаться на его миролюбии. Меня это разозлило больше, чем страх неожиданных изменений в судьбе.

Однако Ноттен пододвинул ко мне тарелку – мол, ешь и не возмущайся, а сам обратился к говорившему:

– Тебя же Драйком зовут?

– Драйком, айх! – тот снова поклонился в пояс.

– Драйк, неужели господину Тейну так отчаянно неймется заполучить еще одну служанку, что ты уже во второй раз приходишь?

Мужчина неловко мял в руках тканевую шапочку, которую за минуту до этого стащил с лысой головы.

– К сожалению так, уважаемый айх. В библиотеке рук не хватает, да и вас пора избавить от очередной нахлебницы.

– А от стеклянных гробов господин Тейн меня избавить не хочет? Их уже целая коллекция.

Мужик гоготнул:

– А гробы-то ему на кой бес? – сказал, но все-таки припомнил, с кем говорит, осекся и вновь заглянул в глаза магу с уважением: – Оставьте гробы себе, уважаемый айх, простым людям бездушные штуковины непонятного назначения все равно без надобности.

Я долго смотрела на круглое задумчивое лицо Ноттена, потом перевела взгляд на трех служанок, замерших за его спиной в ожидании любого распоряжения. Все незнакомые – вчера за ужином прислуживала не одна из них, а с ванной мне помогали опять другие. И стало понятно: у белого айха здесь приют всех обделенных; да вся столица к нему бы переселилась, если бы смогла уместиться в этой башне. Дело не в жаловании, а в физической невозможности пристроить рядом с собой всех желающих. Потому Ноттен и размышляет – он не хочет меня отпускать, жалеет, однако притом я не перестаю быть «очередной нахлебницей». И вдруг я осознала, что со всей своей наглостью и эгоизмом конкретно его утруждать не хочу. Мне неприятно даже то, что из-за меня он вынужден переживать о правильном решении! И ведь знаю точно – если не сдержусь и брошусь к нему в ноги с мольбой, то толстяк не устоит, и уже завтра я буду стоять за его спиной во время завтрака четвертой служанкой, хотя тут и для двоих работы маловато. Не иначе, это снова все самое лучшее в моей душе всколыхнулось, и я уверенно ему улыбнулась:

– Я пойду с ними, айх Ноттен. Вы слышали о моей судьбе, вряд ли я не справлюсь с работой в библиотеке. Но мне бы хотелось хоть изредка вас навещать – конечно, если у вас будет для этого время.

Я все сделала правильно, раз в ярко-голубых глазах рассмотрела облегчение. Мужчины же торопили с решением:

– Господин Тейн велел туда и обратно… рук не хватает!

Ноттен снова посмотрел на Драйка:

– У твоего господина всегда какие-то проблемы. Это меня и страшит. Он глуп, но старается хитрить. Подойди ближе, посмотри мне в глаза и скажи: действительно ли Катю определят на работу в библиотеку? Нет ли у твоего господина мыслей продать ее в наложницы или сурово с ней обращаться?

Мужчина навис над ним и с усилием расширил глаза – показывал, что даже моргать не намерен.

– Клянусь, нет, уважаемый айх! Вы ведь бывали в архивах, видели тамошних помощниц. Девица будет только счастлива мыть полы и перекладывать свитки, а если грамотна, тогда вообще заживет прекрасной жизнью! Вам ли не знать, дорогой айх, что девушек в библиотеке хорошо кормят и не мучают, это могло бы сказаться на репутации заведения. Повезем девицу в повозке, выдадим платье по размеру и объясним, что делать. Будет стараться – так и беды не узнает, добрый айх!

Ноттен еще несколько секунд смотрел ему в глаза, но потом кивнул. Да и мне сразу стало спокойнее после услышанного: в прошлой жизни у меня толком и не было работы, а от такой я определенно не загнусь. И все-таки разговоры с Ноттеном сказались – не я ли вчера всерьез сожалела о том, что не зарабатывала честным трудом? Вот мне и шанс, вот и чистый лист.

Мне все же дали возможность закончить завтрак, но под нетерпеливыми взглядами рассиживаться не хотелось. Однако перед уходом я не удержалась и все-таки обняла толстяка – вряд ли мой статус позволял такие вольности, но уж очень захотелось это сделать. И он не оттолкнул, обнял в ответ и утешительно напутствовал:

– Постарайся, Катя. Поначалу у тебя вряд ли будет свободное время, да и мне пора делами заняться, а потом забегай – потешишь старика сказками о вашем укладе.

Увели меня босую и в его рубашке – длинной, почти как платье. Но на это никто внимания не обратил, не стала и я. Отметила только, что камни холодные, а лестница вниз казалась бесконечной, потому и спешила за Драйком быстрее. Повозка действительно ждала возле входа, а мне было интересно осмотреться. Но я лишь увидела круп лошади впереди, как меня довольно грубо запихнули внутрь.

Драйк и два его помощника втиснулись за мной, и нельзя сказать, что здесь хватало пространства – сразу стало тесно и душно.

– С ума сойти! – чем-то восхитился один из тех, что до сих пор не подавали голоса. – Свой серебряный ты отработал, господин Тейн будет очень доволен!

Повозка тронулась, а Драйк вообще теперь показался мне каким-то перепуганным и веселым одновременно:

– Да я чуть язык себе от волнения не откусил!

Но третий расслабленно отмахнулся:

– А что тебе грозило? Добряк Ноттен в самом худшем случае в шею бы прогнал, даже пинка бы под зад дополнительно не выписал…

– Не только, – покачал головой Драйк. – Еще и понял бы, что появились новые амулеты, – он вынул из-за воротника уродливую металлическую штуковину и с любовью ее поцеловал. – Господин Тейн айху Ринсу столько денег за него отвалил, но боялся, что не сработает. Но вы видели, видели же?

– Видели, – поддержал его товарищ. – Ты спокойно заливал в уши Ноттену, но тот лжи не почуял. Серьезная штука… с такой и на преступления пойти можно, никто не заподозрит!

– Ага, – последний выглядел самым унылым из компании. – Только на допросе с тебя побрякушку-то снимут, и тогда белый айх все твое нутро увидит. Мне как-то не по себе, ребят, и там было не по себе, а сейчас еще хуже. Ноттен жену мою с того света вытащил, а я стоял и смотрел, как святому человеку в глаза врут.

На него друзья уставились и долго молча смотрели. И он неожиданно сам усмехнулся:

– А, всё, отпустило! Работу надо доделать, господин всем нам награду обещал. Жена-то живет и здравствует, тварь злобная, сам бы прибил. Ух, вот это у айха белая сила – аж почти осовестивился! И так время потеряли, а эту еще и продать проблемой станет. Может, с нее рубаху-то не снимать, авось кто и обманется…

Я вся сжалась, но внимательно слушала их веселые разговоры: о том, как Тейн будет доволен, о том, что верный Драйк в очередной раз доказал свою полезность и о многом другом. С непривычки от тряски подташнивало, но я не обращала на это внимания, уже догадываясь – библиотеку мне даже не покажут. И, почти в точности как последний мужик, постепенно возвращалась к предыдущим настройкам и выводам о жизни: добро никогда не оборачивается добром, а уважение вызывает только жестокая сила. Это даже в их интонациях звучало: о Ноттене говорили с усмешкой, а Ринса поминали с боязливым придыханием. Вот и все приоритеты. По силе каждый из айхов мог стереть этих ублюдков с лица земли, но разница в том, что один даже пинка не захочет дать, а второй будет только рад повеселиться.

Меня крупно трясло, горло давило страхом, но, зажатая со всех сторон в повозке потными смеющимися мужиками, я не имела возможности даже для попытки сбежать.