Последняя надежда творцов

Глава 3

— Это и есть Зеленые Холмы. Красиво, правда?

Зрелище и впрямь было изумительным. На бескрайней равнине метров на двести возвышался изумрудно-зеленый холм, вокруг него еще шесть, меньших размеров.

— Здесь ты должен найти свой камень, — на ходу сообщила Лада. — Как ты выбирал дерево, точно так надо перепробовать самые разные камни. Но, в отличие от дерева, камень приводит к погружению в себя. Не совсем приятное ощущение поначалу. Я буду все время неподалеку. Кстати, ты ничему не удивляйся — это необычное место.

Юрий неторопливо поднялся на один из малых холмов, глядя под ноги. Изредка среди травы ему встречались небольшие камни различных оттенков и форм. Следуя указанию Лады, он поднимал каждый, некоторое время всматривался в них, но ничего необычного не чувствовал. Так продолжалось уже долгое время, в течение которого вместе с наставницей он обошел шесть холмов. Остался последний, центральный.

— Однако, — произнесла Лада, уважительно посмотрев на Кондрахина.

— Чему ты удивляешься? — спросил он.

— Каждый из этих холмов имеет свое определенное значение, и камень, найденный на них, предопределяет будущий уровень ученика. При мне еще никто не находил свой камень на Главном Холме. Здесь обычно располагаются Просветленные во время экзаменов.

— Ты хочешь сказать, что мне предстоит великое будущее? — с изрядной долей иронии спросил Кондрахин.

— Я не знаю… И прости, но я не смогу сопровождать тебя на Главный Холм.

— Ты устала?

— Нет. Дело не в этом, — наставница не хотела продолжать.

— Ладно, я постараюсь управиться побыстрей.

Юрий стал подниматься по довольно крутому склону. На середине подъема он оглянулся и не увидел ни шести холмов, ни Лады. Вместо этого со всех сторон холм окружала синяя водная гладь, уходящая за горизонт. Далеко-далеко, на пределе видимости, пейзаж оживлял косой парус. Ветер донес запах морской свежести.

Круглые, теплые камни, которые Кондрахин поочередно брал в руки, были приятны на ощупь — и только. Почему-то он знал, что шарить по сторонам нет необходимости. Неведомое чувство подсказывало ему — вверх.

Еще десяток шагов — и море исчезло. Под ярким, — розовым! — диском светила, висящего огромным шаром посреди сине-зеленого неба, слепили Юрия отблески сверкающих крыш. Теперь холм со всех сторон окружал город: розовые, прихотливые домики в садах; белые башни, уносящиеся вершинами в небо; сверкающие купола огромных строений вдоль прямых улиц. Со всех сторон дохнуло нестерпимой жарой, в ноздри ударили едкие, чужие запахи. Трава под ногами сразу как бы съежилась, стала реже. Здесь Юрий увидел всего один камень и взял его в руки. Черный, с несколькими острыми изломами, он тянул руку вниз своей тяжестью. И не только тяжестью — Кондрахин почувствовал, как немеет его правая рука, а по телу расходятся волны жара. Против своей воли он выронил камень и сделал несколько шагов вверх.

Теперь он стоял почти на вершине холма. Раскаленный город исчез, вокруг холма была только синева. Прозрачное, синее безоблачное небо: вверху, со всех сторон и — внизу? Да, только далеко внизу, под самым подножием холма, ставшим вдруг непостижимо высоким, виднелась зеленая, покато прячущаяся за горизонт, равнина.

Воздух был свеж, даже — морозен. Глянув под ноги, Юрий выделил взором небольшой округлый камень с зелеными прожилками. Шагнув к нему, он нагнулся — и руку кольнуло, как будто током. Сразу прошло онемение. Пальцы сжались вокруг камня. Кондрахин прислушался к своим ощущениям. В теле — ничего, а вот в душе…

Беспокойство, тоска, тревога, злость — волнами чувства накатывались на него, подавляя волю. А затем, в какие-то мгновения, он чувствовал свое величие, понимая, что окружают его ничтожные людишки. Презрение — вот что он чувствовал к ним всем. Но это был лишь миг, а затем: раскаяние, вина, гнев; и снова — уверенность в себе, способность прощать, спокойствие. Юрий вспотел, потом замерз, ощутил страшную усталость.

До него донесся голос наставницы:

— Достаточно для первого раза. Возьми камень и спускайся.

Пальцы разжались. Оглядевшись, он увидел зеленый склон холма, стоявшую внизу Ладу, вокруг — другие холмы уже привычного мира. Когда он спускался, ноги плохо его слушались. Только когда Лада провела руками по его щекам, Юрий пришел в себя.

— Первое погружение очень трудное. Особенно, если человек пережил какую-то боль. Теперь сходи к своему дереву — один.

Кондрахин выглядел отрешенно-задумчивым, взгляд его блуждал по сторонам.

— Я видел странные картины, — признался он по полпути к деревне. Что это было?

— Мыслеформы, — ответила Лада. — Зеленые Холмы резко активизируют подсознание. Похоже на сон наяву. Поэтому здесь и отыскивают свой камень. Быстрее и проще. Я, например, отыскала свой еще на Земле. Это заняло у меня больше месяца, а ты справился за каких-то три часа.

Оставив, по совету Лады, камень дома, Юрий в одиночку отправился в лес, быстро отыскал дикую грушу и прижался к ее стволу. Очень быстро его охватило абсолютное спокойствие, какое раньше он и представить не мог. Тело наливалась мировой энергией, полностью подчиненной его сознанию. И это воспринималось как должное. Ощущение было такое, как у готовящегося к прыжку парашютиста: беспредельный мир, который ты сейчас покоришь — достаточно лишь сделать шаг. Пока Юрий не знал, как его сделать — и куда.

Возвращаясь, он задумался о происшедшем с ним. Похоже, его наставница не совсем понимала, что происходит. Она знала лишь общие правила сокрытого мира, а с ним — Юрий ощущал это отчетливо — происходили вещи необычные. Например, рука, в которую он брал черный камень, не ощущала притока силы от своего дерева. Более того, когда он, идя по лесу, отводил ветки руками, правая рука улавливала тепло, исходящее от ветвей ели. Кондрахин даже прикоснулся ненадолго к еловому стволу. Да, одна рука его улавливала отходящее от дерева тепло, тело же на него не реагировало.

И еще: прикасаясь правой рукой к ели, он смутно ощущал запахи, напоминающие ему розовый жаркий город. Отчего-то это вызывало в нем беспокойство, с которым он не мог справиться.

Вечером, после ужина и прогулки вокруг озера, он попытался управлять полетом мяча — но без успеха. Лада отвела его домой и попыталась успокоить. Сначала, как обычно, ласковыми прикосновениями и тихим голосом, а затем… Затем она легла рядом с ним, обняв, и произошло то, что происходит между здоровыми молодыми мужчиной и женщиной, оказавшимися в одной постели.

Близость с Ладой успокаивала Юрия ненадолго. Возвращались тягостные воспоминания, тревога. Наставница вновь обнимала его, беспокойство уходило — на время. Лада не могла объяснить действия черного камня.

— Я думаю, в сокрытом мире есть человек, очень на тебя похожий — по характеру, по дару, по воспитанию. Поэтому ты уловил Силу его камня и даже воспринял ее. К счастью, совсем немного — иначе бы просто погиб. Если я права, ты всегда будешь чувствовать его действия.

— Такие случаи бывали?

— Я не знаю… Когда я ощутила твое беспокойство, те, кто следит за мной, тоже его ощутили. Я сама не могла об этом знать, это посыл от того, кто выше меня.

— Так за тобой следят? — Юрий был неприятно поражен словами Лады. Еще недавно этот мир казался ему таким безопасным, уютным…

— Как только любой человек в этом мире ощутит боль или тревогу, Высшие это чувствуют — и выясняют причину. Тебе не понравилось слово "следят"?

— Ладно, оставим это. Когда я беру в руки камень, они тоже знают об этом?

— Нет, камень закрывает твои мысли и чувства от всех. Им можно пользоваться не только для того, чтобы черпать силы. Он способен стать и оружием…

— У кого я могу узнать об этом?

Вопрос остался без ответа. Лада снова его обняла, и на время Кондрахин забыл обо всем. Дальше их разговор естественным образом перешел на любовь.

— У нас почти нет семей, как на Земле. У меня семьи не было там, нет ее и здесь.

В сокрытых мирах женщины оставались обиженными. Овладевая все более высокими степенями способностей, они не теряли своего естественного интереса к физической близости. Способности мужчин по-другому связывались с половыми отношениями. У мужчин, чем больше они учились, тем больше терялся интерес к женщинам. Поэтому и семей здесь было мало, и детей — тоже.

Женщины в сокрытом мире вступали в связь с любым мужчиной, какой им нравился и не утратил еще интереса к женщинам. Но как же мало случалось у них этих связей! Это не считалось бесстыдством — обычное удовлетворение естественной потребности здорового тела. К тому же многие обитатели сокрытых миров пришли сюда через посредство тантрического секса, и далеко не сразу им удавалось перейти к иным способам самоусовершенствования.

Очень скоро Юрий отметил для себя, что почти не вспоминает ни Марину, ни родителей. Это наблюдение неприятно уязвило его. Неужели он настолько эгоистичен? Большую часть времени он по-прежнему проводил с Ладой, практически не общаясь с другими обитателями деревни. Впрочем, народ здесь занимался своими делами, и никто никому не навязывал своего общества.

Лада стала обучать Кондрахина медитации, точнее, переучивать, ибо, как выяснилось, в экспериментах с профессором Мирицким они допустили множество ошибок. Медитировал Юрий и дома, и в лесу у своего дерева. Если раньше он думал, что смысл этих занятий в предельной концентрации мысли, то теперь узнал от наставницы, что как раз мысли являются основной помехой в искусстве управлять собой. Беспредельная пустота — вот главная цель. Освободиться от всего: и внешнего, и внутреннего, оставаясь при этом личностью. Это оказалось гораздо труднее понять, нежели пережить.

Юрию очень помог найденный в Зеленых Холмах камень. В деревне его действие проявлялось значительно слабее, и Лада не опасалась, что ее ученик не справится с потоком ощущений и мыслеформ. Уже когда он взял камень в руки второй раз, ему удалось усилием воли остановить нарастающий поток эмоций. Теперь Юрий ощущал себя так же, как и камень. Его твердость, неподвижность, сложность внутреннего состава останавливали безудержный полет его мыслей и чувств.

Благодаря присутствию камня Юрий мог как бы остановить любую мысль или переживание, прочувствовать ее вновь, рассмотреть с разных сторон. Каждый раз, откладывая камень в сторону, он понимал, что изменился.

Ежедневно Кондрахин выходил на спортивную площадку побросать мяч в кривую корзину. Первый удачный бросок получился у него примерно через неделю, и, к своему удивлению, Юрий не почувствовал ни ликования, ни хотя бы простого удовлетворения. Он знал, что так должно случиться, и это произошло. Вечером того же дня он уже на равных играл с местными ребятишками, а вскоре и легко обыгрывал их. И дело было не в преимуществе высокого роста. Юрий научился волевым усилием изменять траекторию полета мяча, выпущенного другим игроком.

Одновременно Лада обучала его искусству врачевания, принятому в сокрытых мирах. Прежде всего освоил Юрий массаж без прикосновений. Благодаря полученным в институте знаниям, это оказалось для него несложным делом. Только вот пациентов под рукой не нашлось. Жители деревни ни чем не болели, а если и случались мелкие травмы, каждый мог быстро и качественно оказать помощь самому себе.

Но, несмотря на постоянные занятия, Юрий чувствовал себя не в своей тарелке. Он привык к деятельности очевидной: копать огород, колоть дрова, ходить на лекции, в кино или театр. Здесь же ничего этого не было, и порой существование самого сокрытого мира казалось Кондрахину пустым и бессмысленным. Зачем нужно самосовершенствоваться, если ты никому не приносишь пользы?

Однажды он поделился своими сомнениями с Ладой.

— Через это проходят все, — успокоила его наставница, — правда, когда еще только вступают на путь духовного роста. Ты же поразительно быстро овладеваешь сверхспособностями, и в то же время сомневаешься в себе.

— Не в себе, — поправил ее Юрий, — а в конечной цели всего этого.

Лада негромко засмеялась и потрепала его, как ребенка, по вихрастой голове.

— Юрочка, ты пытаешься осмыслить пока тебе недоступное. Как если бы ты, умея только считать по палочкам, попытался решить задачу из высшей математики. Просто поверь, что все мы, обитатели сокрытых миров, в конечном итоге должны выполнить свое предназначение. У каждого оно разное, а у тебя в особенности важное. Разве спасение целой Вселенной лишено смысла?

— Да как я ее спасу! — воскликнул Юрий.

— Не знаю. Никто не знает. Но Ареопаг не мог ошибиться. И еще одно. Я вижу, что ты сильно тяготишься отсутствием какой-либо физической работы. Пойми, что так надо. Конечно, ты мог бы здесь трудиться, как привык, но это закроет путь к дальнейшему росту. Зачем говорить мысленно, если можно привычно произнести слова вслух? Чтобы научиться плавать, надо, по крайней мере, оказаться в воде. Или представь, что ты решил изучить иностранный язык. Где это получится быстрее: за книжкой в библиотеке или в чужой стране, где никто не понимает по-русски?