Последняя обойма

Глава 1

После того как истина становится известна, стоит позаботиться о том, чтобы понадежнее ее скрыть. Этим они и занимались: Боб, Гарик, ребята из отдела служебных расследований. Поначалу все немного погорячились, поиграли в справедливость и прочее... Попутно до чертиков запугали Козлова, который и без этого прекрасно представлял, что бывает с сотрудниками милиции, попадающими в тюрьмы и колонии.

И все же было решено не выносить сор из избы. Моей заботой было проследить, чтобы должным образом были учтены интересы страдальца Сидорова. Я попросил Генриха заняться его участью, и Генрих немедленно согласился.

Потом Боб и милицейское начальство совместно сочиняли такую версию ограбления, которая бы устроила всех. И сочинили. Главным виновником выставили покойного Марка, что, впрочем, не было такой уж неправдой. Просто никто не заикнулся, что Марк действовал по поручению некоего заказчика. Главного, как его именовала Анна.

Досталось и тем двоим парням из «Европы-Инвест», что работали с Марком и любили по вечерам прогуливаться в черных шерстяных масках. Козлова решили судить лишь за злоупотребление служебным положением и разглашение служебной тайны. Все действия Сидорова были объяснены тем, что Марк угрожал ему пистолетом. Чистосердечное раскаяние моего приятеля, а также тот факт, что он сам пострадал от пули злодея, должны были повлиять на решение суда. Генрих утверждал, что все закончится парой лет условно.

Сидоров по этому поводу не особенно переживал. Его вновь поместили в больницу, долечиваться, но уже в специальную охраняемую палату. Никто не знал, продолжает Гиви Хромой свою охоту или нет. Меры предосторожности были не лишни.

Оставался еще вопрос о пропавших деньгах, но он волновал больше Боба и Анну, нежели милицию, которая могла теперь похвастаться оперативным раскрытием громкого преступления. А деньги... Не в деньгах счастье.

Счастье вообще было непонятно где. Может быть, оно заключалось в том чувстве избавления от тягостного груза, который я тащил на себе с того вечера, когда Сидоров рассказал мне о готовящемся ограблении. Это был груз ответственности за судьбу моего не всегда сообразительного приятеля... Под его тяжестью меня шатало, я совершал разные рискованные поступки, я торопился, я нервничал, я был словно в лихорадке. А потом все кончилось. И я стал свободен.

Счастье было где-то. Возможно, оно состояло в процессе медленного поглаживания выступающих под кожей позвонков Анны, лежавшей на кровати в гостиничном номере, блаженно прикрыв глаза. Мои пальцы постепенно перебирались от поясницы выше, к лопаткам, к шее, скрытой завесой каштановых волос...

— Вот так, вот так, — промурлыкала Анна, выгибая спину как кошка. Я склонился над ней, и мои губы повторили путь, только что пройденный пальцами.

Я изучал ее спину как карту загадочной страны, я касался лопаток, напоминавших странной формы горные системы, я путешествовал вдоль линии позвоночника, я сжимал ладонями бедра, которым не было географических аналогов...

Потом Анна начинала говорить, но я не особенно вдавался в смысл ее слов, потому что говорила она о чем-то страшно далеком и чуждом мне в эти минуты. Мне хотелось бы услышать, как она говорит о своих руках, тонких и сильных. О волосах, пахнущих степными травами. Почему степными травами? Кто его знает... Мне так казалось.

Но она говорила о другом.

Глава 2

— Завтра или послезавтра милиция даст в газеты официальное сообщение о раскрытии налета на «Европу-Инвест», — говорила Анна. — Это успокоит главного. Он лишился Марка, зато сам остался вне опасности. К тому же, деньги. Я думаю, главный наложил на них лапу. А кто же еще? Главный успокоится. И даст Гиви команду прекратить охоту на Сидорова. Наступит всеобщая расслабуха... Вроде как у нас с тобой сейчас.

— Ага, — согласился я, поглаживая ей икры. Гладкие и приятные на вкус. Ей нравилось, когда я слегка их покусывал. Но еще больше Анне нравилось планировать ловушку для Гиви Хромого. Этого я понять не мог.

— Ведь Гиви гонялся за тобой по двум причинам, — вспомнила Анна. — Из-за того, что ты знаком с Сидоровым, а еще... Напомни, Костя. Из-за чего тот амбал в «Комете» рванул за тобой?

— Гиви должен был убить одного типа, а я этого типа вывез из города. А потом продал Гиви его машину. Это вышло случайно, но Гиви, наверное, решил, что над ним издеваются...

— И это очень хорошо, — сделала Анна парадоксальный вывод. — Значит, он на тебя все еще зол...

— Может быть, — лениво произнес я. — Только не проси меня подойти к Гиви и поинтересоваться, действительно ли он все еще на меня дуется...

— Нам нужен Гиви, — решительно заявила Анна. — Марк мертв, Козлов никогда не контактировал с главным... Остается только Гиви. Мы должны хорошенько на него надавить, чтобы выбить имя главного.

— Попытка не пытка, — заметил я.

— А чтобы надавить на него, нужно застать Гиви врасплох, отбить его от охраны, запугать...

— Хорошо говоришь, — оценил я.

— А что, думаешь, не сможем? Мы с Бобом — это сила. Еще тебя прихватим.

— Меня?! — Мои пальцы тут же оторвались от гладкой кожи. — С какой стати?

— Эта работа будет оплачена. Мы же собираемся найти пропавшие деньги...

— На том свете мне деньги вряд ли понадобятся. Я слышал, там принимают только кредитные карточки.

— А ты готов всю оставшуюся жизнь ждать, когда Гиви Хромой найдет тебя и сведет счеты? Готов бояться каждый день? Или хочешь развязаться с этой проблемой раз и навсегда?

Я промолчал. Она была права. Просидеть всю жизнь в гостиничном номере, пусть даже одном на двоих с Анной, рано или поздно наскучит. Рано или поздно меня потянет назад, в свою квартиру, к моим книгам, к моей соседке, к моим улицам...

Слишком большая роскошь — позволять Гиви Хромому отнимать все это у меня.

— Ну и потом. — Анна резким движением перевернулась на спину, и ее икры, столь любимые мною, оказались на моих плечах. — Неужели ты откажешься помочь слабой женщине?

— Не вижу здесь слабых женщин, — буркнул я.

— А я? — трагическим шепотом спросила Анна. — Разве я не похожа на слабую женщину?

Я задержал свой взор на затвердевших сосках, нацелившихся в мою сторону.

— Похожа или нет? — Она положила руку мне на живот. — Говори...

Ее рука скользнула ниже, и я... Я уже ничего не мог сказать. Я ласкал ее тело так, как будто до конца света оставалось пять минут. И я готов был умереть, здесь и сейчас, на полутораспальной кровати гостиничного номера, сплетая свои пальцы с пальцами женщины, у которой каштановые волосы и шрам от удара ножом на животе... Наши тела сталкивались, я задыхался, я чувствовал ее жар, ее запах, ее прерывистое дыхание, ее влагу... И снова, как и в прошлый раз, самым близким подобием того, что мы пережили в эти безумные минуты, была смерть — черная пустота, невесомость, глухота... Сейчас, вжавшись в ее тело, я был готов принять вечную тьму, потому что не знал, как можно существовать после того, как последняя судорога свела наши тела и последнее слово упало в каштановые волосы...

Однако в итоге мне были предложены несколько другие интерьеры смерти.

Глава 3

— Самый простой вариант — это твое появление в том самом баре возле железнодорожного вокзала, где ты наткнулся на Гиви, — сказал мне Боб, потягивая из банки джин с тоником. Он развалился в кресле, забросил босые ноги на подлокотники и периодически почесывал розовые пятки. Похоже, Боб тоже находился в состоянии «расслабухи».

— Я знал, что ты меня не слишком любишь, — ответил я, — но не до такой же степени. Через пять минут меня вынесут оттуда вперед ногами.

— Не преувеличивай, — махнул рукой Боб. — Ведь Гиви не сидит там двадцать четыре часа в сутки.

— Ты имеешь в виду, что мне придется немного подождать, прежде чем меня вынесут вперед ногами?

— Костя прав, — вмешалась Анна. Ради делового разговора она соответственно оделась: слаксы песочного цвета и бледно-голубая блузка, надетая на голое тело. Я это хорошо знал, поскольку присутствовал при процедуре облачения. Туфли Анна скинула сразу же, как вошла в номер Боба, и сейчас ее ступни терлись о ворс ковра. — В этом лобовом варианте много ненужного риска — мы полезем на чужую территорию. Надо сделать что-то другое, надо заставить Гиви прийти туда, куда мы сами назначим...

— Пошлите ему факс, что уступите по дешевке мою голову, — предложил я, слегка раздраженный всеми этими разговорами о том, как меня получше подставить людям Гиви Хромого. — И скажите, куда принести деньги. Он тут же примчится.

— А это мысль, — одобрил Боб. — Это очень даже хорошая мысль. Мы продадим тебя Гиви... И он купится!

— Только не продешевите, — попросил я. Профессия накладывает свой отпечаток на людей. Эта парочка была просто раздавлена таким отпечатком. Когда они ставили цель перед собой, то средства не имели значения. Люди становились мостиком к цели, только и всего. Как здорово и уверенно, должно быть, чувствовали себя «шишки» в Москве, на которых работали Анна и Боб.

Анна почувствовала мое скептическое настроение и поспешила улыбнуться. Потом приподняла ступню над ковром и коснулась моей ноги. Предполагалось, что от этого я потеряю рассудок. Ну что ж, в какой-то степени она рассчитала правильно...

Но ее прикосновение не помешало мне задавать вопросы.

— Мне тут пришла в голову идея, — сказал я, поощрительно поглядывая в сторону Анны. — Вы можете легко договориться с Гиви. Вы отдадите меня, а он вам назовет фамилию главного. Ведь у Гиви не было личного интереса в налете на «Европу-Инвест», он не связан обязательствами... А у вас нет личного интереса, чтобы и дальше беспокоиться о моем здоровье.

Неплохая сделка?

Боб поморщился. Я думал, что это реакция на мои слова, но это было по другому поводу.

— Прекратите вы эти обжимания ногами! — попросил он с гримасой не то брезгливости, не то зависти. — Вернетесь в свой номер и хоть всю «Камасутру» на себе испробуйте. А здесь не надо...

— Ревнуешь? — Анна демонстративно облизала губы, еще более раздразнив Боба.

— Очень надо... Спать и работать с одним и тем же человеком — что может быть хуже?

— Хуже — смотреть, как кто-то другой спит с твоим напарником.

— Да спи с кем хочешь! — бросил Боб в ее сторону. — Но только безопасный секс! — натужно захохотал он и вылил в рот остатки джина.

— Здорово вы ушли в сторону, — сказал я. — Так что же, вам не приходило такое в голову?

Я пристально смотрел на Боба, он пожал плечами:

— Мало ли что приходит в голову... Мы рассматриваем все варианты. Раз ты до него додумался, то мы — тем более...

— Я обещала, что обеспечу твою безопасность, — сказала Анна уже безо всяких улыбок и демонстраций. — И я не собираюсь нарушать нашу договоренность. Мы и так раскрутим Гиви. Если ты нам поможешь, конечно.

— Что вам понадобится?

— Твое терпение. — Анна загнула мизинец на правой руке. — Твоя решимость, твое доверие. — Безымянный и средний пальцы легли рядом. — Твоя готовность рискнуть один раз, чтобы не ходить всю жизнь под страхом...

— Просто пионерский утренник какой-то, — пробормотал Боб, выбираясь из кресла. Когда он закрыл за собой дверь ванной, я спросил Анну:

— Скажи, пожалуйста... Только без болтовни о терпении и доверии. С этими качествами долго не живут. Скажи — насколько я могу доверять твоему бывшему любовнику? — Я кивнул в сторону ванной комнаты.

— Не могу даже назвать это любовью, — быстро ответила Анна, словно все необходимые слова были заучены ею заранее. — Это было просто средство скрасить время в такой же гостинице, как эта, но в другом городе... И это быстро закончилось, так что...

— Я могу ему доверять? — повторил я свой вопрос. — И насколько? Могу я, например, повернуться к нему спиной еще раз?

— Это зависит от обстоятельств, — проговорила Анна, как будто мысленно взвешивая возможности «за» и «против». — Боб слишком нравится самому себе. И полагает, что должен нравиться всем остальным. Особенно женщинам...

— Так стоит ли подставлять ему спину? Если мы окажемся в темной комнате один на один...

— Я бы не стала испытывать судьбу, — прошептала Анна.

Глава 4

Чуть позже Анна сказала о Бобе:

— Нарциссизм, усугубляемый чрезмерными собственническими амбициями по отношению к своим сексуальным партнерам. — Это звучало как диагноз психиатра, и Анна пояснила свою мысль: — Он хочет, чтобы все его женщины хранили ему верность. А он мог бы спать с кем попало... Впрочем, я никогда не считала себя его женщиной.

— А он? — уточнил я.

— Да, это проблема, — вздохнула Анна, — но все-таки не главная в данный момент.

Тут она была права. Главной проблемой этого дня было узнать, сумел ли «нарцисс-собственник» произвести должное впечатление на людей Гиви в баре возле железнодорожного вокзала. Мы заставили Боба надеть турецкую кожаную куртку и вынуть серьги из ушей.

— Теперь от тебя не будут шарахаться, — сказала Анна, закончив работу по перевоплощению Боба. — И, пожалуйста, разговаривай соответственно...

— Я, бля, — сказал Боб, — знаю, бля, какой базар вести... Столкуемся с пацанвой.

— Очень натурально, — оценил я. — Может быть, тебе поменять профессию? С твоими талантами тебя примут с распростертыми объятиями. Тот же Гиви...

— Не наезжай на меня, падла, — вежливо попросил Боб. — А то размажу...

И он уехал. А мы поехали ко мне на квартиру.

Гарик сдержал свое слово, и наряд милиции еще три дня назад застукал двоих стриженых лбов в джипе неподалеку от моего дома. Но после того, как было опубликовано официальное сообщение о раскрытии ограбления «Европы-Инвест», у людей Гиви пропали мотивы гоняться за Сидоровым и его знакомыми.

Во всяком случае, у подъезда было чисто. Сначала это обнаружила Анна, а пару минут спустя в этом убедился и я, покинув салон «Ягуара».

Мы поднялись наверх. Анна бросала по сторонам настороженные взгляды, а я думал о странности этой ситуации: вот наконец я возвращаюсь домой, достаю ключи от квартиры, мельком смотрю на Ленкину дверь...

Только радости при этом я не чувствовал. Была усталость, напряжение, ожидание скрытой опасности, но радости не было. Ничего еще не кончилось, и ноша по-прежнему заставляла меня сутулиться.

А карман плаща оттягивал «люгер». С полной обоймой.

Я вставил ключ в замочную скважину, а сам шагнул в сторону, чтобы стоять не перед дверью, а перед стеной коридора. На случай, если кто-то продырявит мою дверь выстрелом изнутри. Анна одобрительно кивнула. Ее куртка расстегнута.

Но никто не поджидал нас в засаде. Мы вошли, я скинул ботинки, повесил плащ и повалился на диван.

— И правда, отдохни, — сказала Анна. — Я буду поддерживать связь...

Странно она выразилась: «буду поддерживать связь». С кем? Со мной? Или с Бобом? Весь вопрос в том, какая связь окажется прочнее.

Потом я уснул. И проснулся, когда за окном было темно. Наступала нрчь, время любовников и убийц.

Как раз для меня и для Анны.

Она не зажигала свет и мелькнула словно тень на стене. С ног до головы она была одета в черное: водолазка, джинсы, кроссовки.

— Вставай, — прошептала она. — Боб уже сработал. Он звонил.

— Какие новости? — пробормотал я, пытаясь разлепить веки.

— Хорошие. Боб получил по морде.

— Это действительно хорошая новость, — согласился я и, скатившись с дивана, пополз в ванную. Здесь я нащупал кран холодной воды, открутил его и брызнул себе в лицо пригоршню прохладных капель. Этой малоприятной процедурой остатки сна были изгнаны.

— Как ты себя чувствуешь? — услышал я голос Анны, хотя сама она оставалась невидимой. Я пошел на звук, вытянув влажные руки, и нащупал ее голову на уровне моих бедер: Анна сидела на полу, скрестив ноги. Я тяжело опустился рядом.

— Я спросила, как ты себя чувствуешь, — напомнила Анна. — Ты готов?

— Всегда готов, — прошептал я, но тут вспомнил, что мой «люгер» остался в плаще. Опять получилось, что я переоценил себя. Пришлось идти в прихожую, искать плащ, искать в нем карман, а в кармане — пистолет.

— За что расквасили физиономию твоему дружку? — поинтересовался я, вернувшись к Анне. — Кому-то не понравилась его бороденка?

— Он перебрал. — Я не видел лица Анны, но понял, что она улыбается. — В том смысле, что повел себя слишком нагло. Его едва не размазали по стенке... Но обошлось.

— Боб все сделал, как надо?

— А это ты скоро узнаешь. — Анна сплела свои пальцы с моими. — Нам осталось ждать не так уж и долго.

В этом она оказалась права. Обычно ожидание — весьма тоскливое и нудное занятие. Время тянется как резина. Можно считать овец, как при бессоннице, но вряд ли это поможет. Мы сидели на ковре, сцепив руки, как влюбленная пара школьников, и молчали. И время пронеслось как поезд по скоростной магистрали.

Двое школьников разжали пальцы и потянулись за оружием, спрятанным в одежде. Встали и разошлись в разные стороны.

Мы потеряли друг друга в кромешной темноте, опустившейся на нас.

Глава 5

На моем левом запястье — старые механические часы, без всяких там подсветок и музыкальных попискиваний. Поэтому я не знал, который час. Ясно лишь было, что полночь уже миновала. Самое время для осторожно скребущихся звуков за дверью.

Это напоминало ситуацию в кресле зубного врача, когда тетка в белом халате орудует у тебя во рту какими-то металлическим штуками, а ты понятия не имеешь, что это и зачем. Главное — результат. Так и сейчас: я не видел, чем обрабатывали замок неизвестные умельцы, но в итоге раздался щелчок, и петли едва слышно скрипнули. Началось.

Я сразу же приступил к исполнению своей роли: то есть начал издавать негромкие булькающие звуки, которые должны были изобразить храп спящего тридцатилетнего мужчины. Мне никогда ранее не приходилось заниматься подобными вещами, но полагаю, что для дебюта прозвучало вполне сносно.

Я вслушивался в шаги вторгшихся в мое жилище. Вроде бы двое. Ступают осторожно. Прикрыли за собой дверь. Чтобы не будить соседей. Заботливые ребята.

Я продолжал изображать храп, и тут сообразил, что непрошеные гости двигаются в мою сторону. Я теперь не только слышал шаги, я чувствовал запахи. От одного несло табаком, от второго — туалетной водой польского разлива. Аромат, наверное, назывался: «Разбегайтесь, девки, поскорее, или Конверсионное производство из отходов химического оружия». Я поморщился.

Какой-то шорох. Черт, я не вижу, что они там делают. Но, надо думать, ничего хорошего эти парни не натворят. Это же не тимуровцы, совершающие по ночам благотворительные походы на квартиры к одиноким мужчинам ради стирки белья или починки старой мебели. Нет, эти двое явно из другой организации.

И я отчетливо слышу сдавленное:

— Давай!

А вслед за тем — свист. — Глухой удар. И треск. Потом тишина. Опять шепот:

— Твою мать... Переборщили.

Я не в силах это дальше терпеть. Только что этот придурок расколотил мою любимую сахарницу. То ли дубинкой, то ли бейсбольной битой, какая разница... Главное — моя сахарница развалилась на части, и ее уже не склеить.

Почему сахарница лежала на диване вместе с моим свернутым в жгут старым пальто и все это было укрыто одеялом — уже не столь важно. Но окажись на месте сахарницы моя голова, выдержала бы она? Или пришлось бы покупать новую?

Слишком много вопросов. Я выпрыгиваю из платяного шкафа, где сидел, согнувшись в три погибели. Я падаю на одну из двух темных фигур, застывших у дивана, и мы вместе валимся на ковер. Мысль о трагически погибшей сахарнице придает мне сил, и я бью варвара головой об пол, получаю в ответ удар коленом в живот, окончательно зверею, выхватываю «люгер» и тычу его под нос противнику. В квартире темно хоть глаз выколи (неплохая мысль, кстати), поэтому распластавшийся подо мной враг может не понять, что за штуку ему суют в лицо. И я объясняю:

— Мозги вышибу, урод!

Из темноты вторит голос Анны:

— На колени, сука, иначе снесу башку вместе с перхотью!

Это она не мне. У меня нет перхоти.

Глава 6

Анна свободной рукой дотягивается до выключателя. Загорается свет, рассеивается темнота, и я наконец вижу тощего парня лет восемнадцати на полу. Он часто моргает, уставившись на дуло «люгера». Из разбитого носа течет кровь. В нескольких сантиметрах от его правой руки лежит увесистая бейсбольная бита. А еще говорят — экзотический вид спорта. Вот, пожалуйста, прижился.

— Тебя папа с мамой учили бить чужую посуду? — яростно хриплю я. Упоминание папы и мамы приводит парня в состояние замешательства. Он начинает шмыгать носом и дергать веками. — Вставай, — командую я, и парень резко вскакивает, вытягивая руки по швам. Он не пытается сопротивляться.

Я подталкиваю его стволом пистолета к прихожей, туда, где Анна наставила пистолет в затылок второму визитеру. Тот стоит на коленях, как ему и было велено. Руки подняты на уровень плеч, пальцы слегка дрожат. Этот чуть постарше.

Анна хватает моего пленника за локоть и швыряет на пол, рядом со вторым. Теперь на двоих приходится лишь один пистолетный ствол, но все равно никто не дергается. Я приношу из ванной мокрые полотенца и привязываю правую руку к левой ноге — сначала одного, потом второго. Не слишком удобная поза.

Потом я обыскиваю парней и вытаскиваю из их карманов два «ТТ» с глушителями. Нож, кастет, два мобильных телефона. Швыряю все это богатство на диван, поверх одеяла, которое уже сыграло свою славную роль.

Приношу с кухни табурет и сажусь. Слишком я устал, чтобы вести разговор стоя. «Люгер» я держу в руках так, чтобы они оба его видели.

— Гиви Хромой послал? — спрашиваю я. Парни молчат, потому что не знают, во что вляпались. Они не знают, с кем имеют дело. Если милиция — то можно и помолчать, потому что Гиви постарается отмазать. Но это не милиция. Это гораздо хуже.

— За каждый неосвещенный вопрос будем убивать по человеку, — равнодушным голосом сообщаю я. На меня таращатся две пары встревоженных глаз.

— Это как? — не выдерживает младший. — Нас же всего двое...

— А один вопрос уже был задан, — с улыбкой напоминаю я. — Когда вы не ответите на второй, мы скинем ваши тела в мусоропровод и пойдем спать.

Анна взводит курок, оба вздрагивают.

— Э, погоди... — неуверенно произносит старший. — Зачем так сразу...

— Мы торопимся, — отвечает Анна и приставляет ствол к его стриженому затылку. Парень резко отдергивает голову и, не удержав равновесия, падает лицом в пол. Пока он поднимается, медленно и неуклюже, я подхожу к дивану, беру «ТТ» и вручаю его Анне.

— Лучше из этого, — советую я.

— Ты прав, — соглашается она.

— Да, мы от Гиви! — не выдерживает младший и начинает всхлипывать.

— Не позорься, чмо! — цедит сквозь губы старший.

— А ты не обижай маленького. — Анна дергает его за воротник, вдавливая глушитель в шею. — Второй вопрос: что вам здесь надо?

— Ошиблись адресом, — отвечает старший.

— За это предусмотрены штрафные санкции, — сообщает Анна и нажимает на спуск. Парень вскрикивает, другой не понимает, что случилось. Я сокрушенно качаю головой: пуля ушла в косяк. Так мы разворотим всю квартиру.

У старшего, должно быть, обожжена мочка уха, да еще бежит кровь из длинной царапины на щеке.

— Что вы здесь делали? — повторяет Анна. — Зачем вас послал Гиви?

У старшего дрожит подбородок. Вероятно, ему еще никогда не приходилось переживать ничего подобного. А жаль. Может быть, занялся каким-нибудь другим, более безопасным и законным промыслом. Но сейчас уже поздно об этом думать.

— Нет ответа на вопрос... — вздыхает Анна.

— Нет! Не надо! — кричит младший. — Мы... Нас дослали, чтобы это... — Он не может подобрать слова, боится, что не успеет сказать, и путается еще больше. — Чтоб пристукнуть мужика, который тут... И привезти его! Не убивать, только привезти!

— Куда? — спрашивает Анна.

Старший явно не одобряет поведения своего напарника и бьет его головой в скулу. Тот падает. Потом падает и старший, потому что Анна опускает ему на голову рукоятку «ТТ».

— Не мешай разговаривать! — спокойно произносит она.

Младший, уже откровенно плача, поднимается, упираясь левой рукой в пол.

— Куда привезти? — повторяет вопрос Анна.

— К Гиви, на разговор... Только на разговор, мы не хотели ничего такого...

— А стволы зачем?

— На всякий случай, — объясняет младший.

— Вы приехали вдвоем? Или еще есть кто-то внизу? Кто-то ждет вас у подъезда? Да или нет?

— Нет, никто не ждет, — торопится младший. — Мы одни приехали... Сами.

— Ну, раз вы сами с усами, то и выкручиваться вам придется самостоятельно, — сделала вывод Анна. — Так что думайте сейчас не о Гиви, а о том, как вам остаться в живых.

— Хорошо, — торопится младший. Напарник что-то шипит ему в ухо, явно неодобрительно.

— А ты помолчи, балда, — ведет стволом Анна. — Сейчас наступил момент, когда надо думать о себе. Ты ему сейчас шептал: «Гиви нас кончит». Может быть... Но если я не услышу то, что мне нужно, я вас убью прямо сейчас.

— Они поняли, — сказал я. — Неглупые ребята... Где сейчас Гиви, пацаны?

— Откуда я знаю?! — быстро откликнулся старший. Пожалуй, даже слишком быстро. Он и сам понял это, тут же попытавшись объясниться: — Гиви большой человек, где хочет, там и ходит... А мы кто? Так, подай-принеси... Вот послали на дело, а что, зачем, почему — не сказали.

— Ага, — закивал младший.

— Вы должны были взять здесь человека, — напомнил я. — И привезти для разговора с Гиви. Куда вы должны были его привезти?

— Он нам позвонит, — выпалил старший. — Позвонит и скажет. А сейчас мы не знаем.

— Все ты знаешь, сволочь... — недобро произнесла Анна.

— Откуда? — изумленно спросил старший. — Откуда я могу знать?

Анна посмотрела поверх стриженых голов. Наши взгляды встретились, и я увидел холодную решимость в ее глазах.

— Не знаешь? — спросила Анна, уперев ствол в голову старшему.

— Нет, — замотал тот головой, глухо щелкнуло, и тело, утратив равновесие, повалилось. С глухим стуком простреленная голова встретилась с полом.

Младший завопил, метнулся в сторону, пополз в угол, прижался к стене, как будто она могла расступиться и скрыть его.

— Не ори, — устало произнесла Анна, подбирая с пола горячую гильзу и аккуратно проталкивая ее в кармашек джинсов. Тот самый, справа. Некоторые мужчины носят там ключи, некоторые — презервативы. Анна хранила там использованные гильзы.

— Ты уверена, что... — начал было я, но мне было коротко сказано:

— Заткнись.

Анна присела на корточки рядом со вторым парнем. Тот был бледен как полотно. Только две капли чужой крови краснели на его щеке. Анна обняла парня за плечи одной рукой и приставила ствол пистолета под подбородок — другой.

— Вот и все... — тихо проговорила она. — Жить или умереть. Сказать или промолчать. Игры кончились, мальчик. Теперь все будет всерьез...

— Не убивайте меня! — простонал парень. — Тетенька, не убивайте меня... Пожалуйста, очень вас прошу! — Он свободной рукой закрывал лицо, словно это могло его спасти.

— Мне придется тебя убить, — сказала Анна. — Я на работе.

— Я не хочу... У меня мать дома осталась, сестра... Не убивайте меня!

— Ты еще и кормилец? — как бы сочувственно спросила Анна. — На семью пашешь?

— Да-а-а, — простонал парень.

— Надеюсь, у твоих родных хватит денег на достойные похороны, — все тем же бесстрастным голосом сказала Анна. — А то некоторые, у кого денег не хватает, залезают в такие долги, что расплачиваются годами. Я знала одну семью, где после похорон брата сестра пошла на панель, чтобы расплатиться с долгами. Ей было то ли шестнадцать, то ли семнадцать... Где сейчас Гиви Хромой? Не говори громко, скажи мне на ухо, ладно? Никто не узнает, что это ты выдал Гиви. Все подумают на него. — Анна кивнула в сторону мертвого тела. — Давай, говори... Я уберу пистолет, чтобы он тебе не мешал. А то ведь неудобно, да?

— Неудобно, — согласился парень, размазывая слезы по лицу. Он весь дрожал, словно в лихорадке. Язык у него заплетался, и Анна лишь со второго раза поняла, что ей хотел сказать этот молодой человек, присланный Гиви Хромым по мою душу.

Глава 7

— Пошли, — скомандовала Анна, и мы двинулись. Вообще-то команда адресовалась уцелевшему парню. Он нес на плече завернутое в одеяло тело своего приятеля. Но и я, двигаясь сзади и передвигая ботинком тряпку, чтобы затереть капли крови на полу, я тоже беспрекословно подчинялся решительному тону этой женщины. Я забыл о том, что видел ее обнаженной, о том, что мы занимались любовью, мылись вместе в душе, вместе засыпали и просыпались, и я видел утром ее опухшее лицо без косметики — а это крайняя степень близости между мужчиной и женщиной. Но в данное время все это затерялось где-то на задворках моей памяти. Она у меня со странностями, эта память. Макс неоднократно говорил мне об этом.

Я помнил лишь падение на пол парня с простреленной головой. Кисть Анны, сжимавшая «ТТ», осталась практически неподвижной. Потом она подняла гильзу и навела ствол на второго парня.

В этих ее движениях была какая-то особенная пластика. Пугающая и завораживающая одновременно.

Во всяком случае, я был заворожен и напуган. Мы вышли из квартиры, спустились по лестнице вниз — боевик с трупом напарника на плече, я с тряпкой, Анна с «ТТ»... И я вспоминал: замершего у стены Автандила; тяжелый ботинок, опускающийся на горло бандита, что лежит на земле возле моей машины; оседающий наземь Матвей Александрович, одновременно зарезанный Марком и застреленный Анной...

Мне было что вспомнить. И было от чего сомневаться в целесообразности всего дальнейшего.

Раньше — все имело смысл, потому что я знал: если не позабочусь о Сидорове, никто о нем не позаботится. Если не рискну, никто не рискнет. Я не отговорил его от идеи ограбления во время нашей вечерней беседы, и, значит, нес ответственность. Теперь все было иначе.

Я спускался по лестнице только из-за себя. Потому что это должно было обеспечить в конце концов мою безопасность. Вывести из-под удара. Заставить Гиви Хромого утереться и забыть.

Ну и деньги. Куда же без них? Уже никто — ни Анна, ни Боб — не заикался о десяти процентах от найденной суммы. Но никто из них и не утверждал, что я рискую бесплатно. Из трехсот тысяч долларов можно наскрести несколько штук на оплату моей скромной персоны.

Таковы были мотивы. Хотя нет, еще Анна. «Помочь слабой женщине», — сказала она. «Не вижу здесь слабых женщин», — ответил я. Но пошел вместе с ней.

Теперь же говорить о слабых женщинах не имело смысла. Рядом с Анной. Имело смысл говорить лишь о слабых мужчинах. Один — труп, второй — в истерике, третий подтирает кровь. Так мы и шли.

А еще я думал о том, что сейчас действую исключительно по собственному выбору, исключительно в своих интересах. Я никого не спасаю. Я руководствуюсь исключительно трезвым и холодным расчетом.

И от этого мне было особенно не по себе.

Глава 8

Это случилось на лестничном пролете между вторым и первым этажами. Анна резко повернулась ко мне и вскинула левую руку — сигнал тревоги. Я остановился, а парень, не видя наших жестикуляций, продолжал спускаться по ступеням.

Потом и я услышал: осторожное покашливание внизу. Анна взвела курок. Я прижался к перилам.

— Лобан, это ты? — негромко спросили снизу. — Я уж затрахался вас ждать... Сделали дело, что ли?

Парень замер на месте. Испуганно посмотрел на Анну. И на пистолет в ее руке.

— Я забыл, — прошептал он. — Я забыл про него...

Анна промолчала.

— Честное слово! Я забыл...

Снизу спросили уже громче:

— Лобан, Вася, давайте шустрее! Что вы как телки... Помочь, что ли?

— Скажи «да», — еле слышно произнесла Анна. — Ну... — Ее пистолет уперся парню в бок.

— Да! Помоги! — крикнул парень.

— Ладно, — ответили снизу. Мы услышали торопливые шаги. Анна подтолкнула парня вперед, и тот на негнущихся ногах двинулся вниз, вцепившись двумя руками в жуткую ношу на плече.

— Эй, — удивленно произнес мужской голос. — А где Лобан? Где ты его потерял, Васька?

Анна вышла из-за спины Васьки и выстрелила плотному коренастому мужчине в кожаной куртке прямо в лоб.

Он неловко взмахнул руками и покатился по ступеням, словно поскользнувшись, всего лишь поскользнувшись... Парень — то ли Васька, то ли Лобан, я так и не спросил, как его звали, — повернулся к Анне, увидел вскинутое оружие, вытаращил глаза и...

Этот поскользнулся по-настоящему. С его ношей это было немудрено сделать. Я и Анна даже не успели пошевельнуться, а внизу, у начала лестницы, вповалку лежали три тела.

— Ну вот, — сказала Анна, взглянув на неестественно свернутую шею младшего. — Успокоились мальчики. Далеко оттаскивать не будем. Нет времени.

Так мы и сделали. Когда тела были уложены в кустах, я отряхнул ладони, а Анна вздохнула, нагнулась и положила в раскрытую ладонь младшему из парней «ТТ». Потом достала из кармана джинсов гильзы и рассыпала рядом. Я пожал плечами.

— Ты хорошо вытер следы? Чтобы снова не делать из тебя подозреваемого. Тряпку выбросишь, когда отъедем от дома.

Это я понимал. Я сжал в руках комок грязной тряпки и сказал:

— Хорошее начало, да?

— Нормально, — кивнула Анна. — Все идет по плану. Теперь главное — застать Гиви. Костя... — Она посмотрела на меня более внимательно. — С тобой все в порядке?

— Все отлично, — сказал я и улыбнулся. Ведь все и вправду было отлично. Одно лишь беспокоило меня: не окажемся ли мы по колено в крови?

Анна ответила мне на этот вопрос, хотя вслух я его и не задал.

— Я говорила: это война. Побеждает тот, кто жестче. Я должна добраться до человека, который организовал акцию против нашей компании, и я это сделаю. Чего бы это ни стоило...

Я ей верил. Потому что это была правда, от которой пахло кровью и порохом. Правда, которая лежала у нас под ногами.

Глава 9

Он возник из темноты ночи в тот момент, когда мы подходили к «Ягуару».

— Сделано? — осведомился Боб, и Анна молча кивнула, садясь за руль. Я вспомнил, что примерно такой же вопрос задал пару минут назад мужчина в примерно такой же, как у Боба, кожаной куртке. И получил пулю в лоб. И мы, и те, другие, делали одно и то же дело. Разница была лишь в том, что пока у нас получалось лучше.

«Ягуар» резко взял с места и рванул по пустой улице, разрезая ночную тишину уверенным ревом.

Боб сидел сзади и жизнерадостно трепался, описывая свой визит в бар возле железнодорожного вокзала. Где ему врезали по морде. Хотя могли и шею свернуть.

Боб прикинулся ушлым парнем, который время от времени проворачивает разные противозаконные делишки, но при этом не состоит ни в одной крупной «конторе». Вольный художник. Боб стал демонстративно напиваться и вскоре оказался за одним столиком с парнями, которые показались ему завсегдатаями бара. Парни помалкивали, зато Боба несло — он вовсю хвастался своими успехами... Потом поинтересовался, кто держит «крышу» над данным заведением? Ему гордо ответили — Гиви Хромой. Боб идиотски захихикал. Его очень вежливо попросили рассказать, какого черта он ухмыляется. Боб охотно согласился. И изложил историю, якобы рассказанную ему некоторое время назад неким молодым человеком в некоем баре. Повстречавшийся Бобу молодой человек — в изрядном подпитии — рассказал, как легко он всучил «Вольво» самому Гиви Хромому, причем фокус заключался в том, что бывший владелец «Вольво» и Гиви были заклятыми врагами. Уезжая из Города, прежний хозяин попросил молодого человека продать машину Гиви за самую мизерную цену. Что и было сделано. «В чем же тут фокус?» — поинтересовались у Боба. Боб снова захихикал и сообщил, что прежний хозяин машины напоследок решил поразвлечься и самолично помочился на сиденья и пол. Чтобы новому хозяину теплее было.

Когда Боб сказал это, его взяли под руки и повели в служебное помещение, где перво-наперво врезали по физиономии. Во-вторых, Бобу было сказано, что если еще хотя бы одно слово про Гиви Ивановича... Боб сразу протрезвел и со всеми предъявленными претензиями согласился. Однако одними извинениями дело не кончилось. Вскоре в комнате появился сам Гиви, который попросил Боба рассказать всю историю заново. Выслушав волнующее повествование, Гиви поинтересовался, где именно Боб видел этого сволочного молодого человека, который так издевается над старшими людьми. Боб радостно сообщил не только название бара, но еще и домашний адрес негодяя, поскольку в тот день собутыльники не ограничились одним баром, а поехали продолжать к молодому человеку, прихватив для пущего веселья двух девиц покладистого характера и пять бутылок водки.

Гиви оценил хорошую память Боба тем, что позволил ему убраться с глаз долой на своих двоих, а не на четвереньках.

Боб пулей вылетел из бара и позвонил Анне. Она разбудила меня. И мы вместе принялись ждать, когда Гиви сделает то, что он просто обязан был сделать: послать по названному Бобом адресу пару-тройку людей, чтобы разобраться с наглым продавцом «Вольво». То есть со мной.

И эти люди в конце концов появились. Только вот не заладилось у них. Все трое остались лежать вповалку неподалеку от моего дома.

А мы между тем ехали по ночному Городу. Куда — знала только Анна. Чем это все кончится — не знал никто.

Глава 10

Вскоре Анна стала сбрасывать скорость, и я понял, что мы приближаемся к конечному пункту нашей поездки. Последние метров триста «Ягуар» прополз черепашьим темпом с выключенными фарами. Потом мотор замолк. Анна положила руки на рулевое колесо и тихо проговорила:

— Большая просьба: без глупостей сейчас. Это все слишком серьезно.

— Я знаю, что серьезно, — отозвался Боб. — Я и ружья прихватил.

— Дело не в ружьях, — сказала Анна. — Дело в тебе самом... Ну ладно, займемся нашим другом Гиви Ивановичем.

И мы вылезли из машины. За пределами «Ягуара» было холодно, словно в аду, когда там отключают котлы для профилактических работ. Боб поежился, выматерил погоду и достал из багажника два ружья. Одно оставил себе, другое протянул Анне. Она осматривала оружие, насколько это можно было сделать в темноте ночи, а я разглядывал силуэт здания, перед которым стояла наша машина.

Это сооружение походило на огромную бетонную коробку, к которой по бокам приделали две коробки поменьше. Я узнал и здание, куда доставила нас Анна. Мы находились на западной окраине города, рядом с кинотеатром «Октябрь», который с недавних пор функционировал как развлекательный комплекс: дискотеки, бары, сауны, кегельбан, биллиард... Самое подходящее место для Гиви Хромого, чтобы коротать время, ожидая сообщений от посланных на дело ребятишек. Только вот сообщений не будет. Вместо этого в гости приехала пара «ремингтонов».

— Бывал там? — спросила Анна, указывая стволом на «Октябрь».

— Случалось, — кивнул я и поднял ворот плаща. — Но обычно я заходил с главного входа, а теперь...

— Правильно, — согласилась Анна. — Вряд ли нас пропустят в таком виде. А сдавать эту штуку в гардероб не хочется.

И она решительно зашагала вдоль забора из бетонных плит, направляясь на задворки кинотеатра. Некоторое время спустя мы уперлись в железные ворота, но Боб справился с замком за три минуты.

Это были самые настоящие задворки — грязь хлюпала под ногами, пахло гнилью и нечистотами. В темноте не было видно, что именно издает такие отвратительные запахи и что именно потрескивает под ногами. От этого желание поскорее убраться становилось только сильнее.

Мы двигались молча, если не считать яростного матерного шепота Боба, когда тот налетал на очередной мусорный бак.

Потом впереди оказалась серая стена кинотеатра. Мы пошли вдоль нее и оказались у заколоченной двери, через которую в давние-давние годы выходили зрители после сеанса. Боб достал нож и принялся возиться с дверью, кромсая сырое дерево и лязгая металлом о металл. Анна терпеливо ждала. Я вдруг подумал о том, что, отправляясь сюда, надо было немного разбавить кровь алкоголем. Может быть, мне было бы не так тягостно стоять в кромешной тьме и ждать смерти. Своей или чужой — небольшая разница.

Но я был трезв. И потому я так хорошо все запомнил. Нет, все-таки следовало упиться до свинского состояния, чтобы потом все случившееся казалось кошмарным сном, возникая в памяти лишь обрывками... 276

— Готово, — сказал Боб, убирая нож.

— Ну что ж. — Анна вскинула ружье. — Пойдем прошвырнемся по местным злачным местам. Если тот парень мне не соврал, Гиви сейчас сидит в своем собственном кабинете и ждет известий. Это на втором этаже. При нем охрана.

— Об этом могла бы и не упоминать, — перебил Боб. — Не будем терять времени.

И он толкнул дверь. Мы вошли внутрь здания, которое во всех рекламных объявлениях именовалось «домом, где исполняются любые мечты».

Интересно знать, у кого это были такие безумные мечты? Но так или иначе — мы их осуществили.

Глава 11

Через вскрытую Бобом дверь мы попали в подсобные помещения «Октября», где были в кучу свалены старые зрительские кресла и прочая рухлядь. Здесь было почти так же темно, как и на улице, но зато гораздо теплее. За левой стеной гремела музыка, заставляя вибрировать груды мусора, между которыми мы пробирались.

Затем мы вышли в коридор: металлическая винтовая лестница вела куда-то наверх. На уровне последней ступени белела плохо выкрашенная дверь, из-под нее пробивались лучи тусклого света. И снова — музыка. Кладбищенские пляски мамонтов.

Боб, как признанный мастер по прокладыванию новых путей, высадил и эту дверь. Он влетел внутрь, и что-то зазвенело, будто литавры в оркестре..

Когда я и Анна вошли, Боб ел ананас.

— Как раз кстати, — сказал он, посмотрев на нас. — Что-то аппетит разыгрался.

Боб левой рукой брал с большого блюда кружки ананаса и отправлял в рот. Сок стекал по подбородку, и на лице Боба было написано неземное блаженство.

— А мясных блюд у вас нет? — осведомился Боб у маленького круглолицего парня в белом халате, распростершегося на кафельном полу. Парень потирал скулу, видимо, задетую прикладом «ремингтона», и испуганно смотрел на нас.

— Мясных блюд, спрашиваю, нет? — повысил голос Боб.

— Кухня уже закрылась, — пробормотал парень. — Только холодные закуски...

— Жаль, — вздохнул Боб. — В следующий раз придем пораньше. Кстати. — Боб наклонил ружье так, что ствол почти уперся парню в лоб. — Тут где-то должен быть мой знакомый. По имени Гиви. По кличке Хромой. Не подскажешь, как его найти?

— Гиви?! — Парень заволновался. — Я вам скажу, только вы...

— Не надо ставить нам условий, — предупредил Боб. — Сначала ты говоришь, а потом мы решаем, что с тобой делать. Ты кто такой, кстати?

— Я в буфете... В буфете работаю... А Гиви — он здесь, с самого вечера.

— Где именно? На дискотеке? — спросил Боб и сам засмеялся. Но буфетчику было совсем не до смеха.

— Нет, — замотал он головой. — У него же нога больная, он не может танцевать... Он у себя в кабинете, наверное...

— Наверное?

— Так я же не выхожу к гостям, я все здесь, на кухне...

— Откуда же тогда знаешь, что Гиви здесь?

— А я слышал, официанты говорили. — Парень таращился, пытаясь отыскать в моем лице или в лице Анны намек на милосердие. — Я буду молчать, я ничего не скажу! Только не надо в меня стрелять!

— В том, что ты будешь молчать, я не сомневаюсь, — сказал Боб, и тут Анна тронула его за плечо.

— Что? — обернулся Боб.

— Без шума.

— Ладно, — согласился Боб. — Как скажешь. — И он перехватил ружье для удара прикладом.

Послышались шаги, и недовольный мужской голос прокричал:

— Леха, ты уснул, что ли?! Где фруктовые салаты?!

— Кто это? — шепотом спросила Анна у буфетчика.

— Пашка, официант, — также приглушенно ответил парень. — Меня ищет...

В следующий миг Пашка нашел буфетчика. Одновременно он нашел и Боба с его «ремингтоном». Официант сразу же замолчал и побледнел, сравнявшись цветом лица со своей белоснежной сорочкой.

— Присоединяйся, Паша, — любезно пригласил его Боб.

— Деньги в правом кармане, — быстро ответил официант.

— В задницу себе засунешь свои деньги, — сказал Боб.

— Они за Гиви Хромым пришли, — пояснил официанту буфетчик Леха. Мне показалось, что произнесено это было не без удовлетворения.

— Ах, за Гиви! — воскликнул официант. — Вот оно что!

— Хватит орать, — поморщилась Анна. — Где он сидит?

— Сейчас поясню. — Официант будто не видел ружейных стволов в опасной близости от своей персоны. А может, подобные визиты были ему не в новинку. — Как выйдете из кухни, так — налево, по красному ковру метров пятьдесят, вторая дверь по правой стороне коридора...

— Там Гиви? — уточнил Боб, доедая последний ломтик ананаса.

— Там его кабинет. Сначала небольшой холл, там охрана сидит... А потом уже апартаменты Гиви Ивановича.

— И много охраны?

— Этого я не знаю, — извиняющимся тоном произнес официант и улыбнулся. — Я дальше дверей не проходил. Отдаю еду, получаю бабки — и назад. А вы что, правда за Гиви пришли?

— Тебе-то что? — Боб снял с предохранителя «ТТ» и заткнул за пояс.

— Интересно... В прошлом месяце за Ваном Узкоглазым приходили.

— Ну и как, успешно?

— Еле потом отскребли Вана от паркета, — засмеялся официант. — Гранату ему в номер кинули.

— А ты просто тащишься от всего этого, да? — неприязненно посмотрел на официанта Боб. Поскольку у Боба в руке был «ремингтон», официант не стал действовать гостю на нервы.

— А я что? Я ничего, — тут же забубнил он бесцветным голосом. — Я ничего не видел, ничего не слышал...

— Это точно, — поддержал его Боб и коротко ударил официанта левой рукой в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам и повис на кулаке Боба, падая долго и неохотно. Буфетчик вздрогнул, будто его ударили одновременно с официантом.

— Достаточно, Боб, — сказала Анна. — Слишком много разговоров. Пора двигаться.

— Ладно, — недовольно произнес Боб, бросив на буфетчика плотоядный взгляд, словно лев на убегающую антилопу. Парень постарался отползти как можно дальше и забился в угол. — Пикнешь — умрешь, — напутствовал Боб перепуганного буфетчика.

— Не заводись, — сказала Анна, пропуская Боба вперед. Потом наступила моя очередь получить ценные указания.

— Ты какой-то нерадостный, — оценила Анна мою внешность.

Я хотел сказать, что не вижу поводов радоваться, но промолчал. Ничего не хотелось говорить в эти минуты.

— Мы же и для тебя стараемся, — напомнила Анна. — Наш общий интерес — прижать Гиви.

Я согласно кивнул. Это было все, на что я был способен сейчас.

— Мы с Бобом пойдем первыми, — продолжила инструктаж Анна. — Ты прикрываешь. Главным образом, меня, понял?

— Я прикрою твой зад, — пообещал я и вытащил из кармана плаща «люгер».

— А остальное? — возмущенно спросила Анна.

— За остальное не ручаюсь... А с этой частью тела у меня связаны особенно теплые воспоминания, — сказал я и слегка шлепнул ее пониже спины. Странное это было ощущение — шлепнуть вооруженную до зубов женщину, собравшуюся через минуту применить весь свой арсенал. Все равно что дергать тигра за усы.

— Может, еще хотите перепихнуться? — прошипел Боб.

— Успеется, — сказала Анна и толкнула его в спину. — Вперед!

И мы пошли.

Глава 12

Я шел позади Анны и Боба, беспрестанно вертя головой, чтобы уловить момент опасности. Не слишком это было удобно — пятиться задом, и при этом знать, что главная гадость та, что находится за спиной. Там Гиви Хромой, там его люди. А я пытаюсь запугать их своими выпяченными ягодицами. Вряд ли это произведет впечатление.

Смущал и тот факт, что если начнется перестрелка — меня убьют в спину. Не то, чтобы я видел существенную разницу между пулей в сердце и пулей под лопатку, но все равно обидно...

Я едва успел подумать: «Если начнется перестрелка...», как она тут же началась. Я услышал, как Боб пинком распахивает дверь, а потом сразу из двух стволов шарахнули «ремингтоны». Словно взревел раненый слон в джунглях. А ответные хлопки из пистолетов — все равно как собачий брех. Несолидно.

Как только все это началось, я не выдержал. Я забыл про обещание приглядывать за спинами. Потому что стоять спиной к аду, разворачивающемуся в апартаментах Гиви, я не мог.

В коридор справа выскочил какой-то любопытный дурак. Я показал ему «люгер», он сказал: «Ой!» — и немедленно исчез.

Я закрыл на секунду глаза, повернулся и бросился в распахнутые двери. Потом открыл глаза и вскинул «люгер».

Раздался знакомый грохот «ремингтонов», но это было чуть впереди. Я отставал.

Будто посетитель, пришедший на прием к большому злому начальнику, я тщательно прикрыл за собой двери. И даже повернул защелку. Чтобы нас никто не беспокоил. Двери уже не имели того респектабельного вида, что минуту назад — одна из створок была пробита пулей на уровне моей головы. Кто-то из охранников Гиви спохватился, но поздно, слишком поздно...

За дверями располагалась небольшая квадратная комнатка, вроде секретарской. Даже соответствующий столик с телефоном здесь был. За столом сидел наголо выбритый парень в белой рубашке, перекрещенной подтяжками. Свою голову он аккуратно положил на стол между телефонным аппаратом и кобурой. До кобуры он так и не дотянулся. Крови на паркете под столом натекло уже порядочно.

Второй лежал напротив дверей, широко раскинув руки в стороны. Третий покрывал собой журнальный столик. Серый пиджак между лопаток был безнадежно испорчен.

Следующая дверь вела как раз в то помещение, которое официант назвал «небольшой холл». Многие школы были бы счастливы иметь спортзал размером с этот холл. Мраморный пол, ковры. Кожаные диванчики. Белый рояль. И даже маленький фонтан, бивший вверх тонкой прозрачной струйкой.

Я перешагнул через очередное мертвое тело. Потом еще через одно. Я не знал этих людей, поэтому особенно не задерживался.

— Как там? — деловито осведомилась Анна, кивнув на двери, из которых я появился. Она держала ружье в правой руке и «ТТ» — в левой, медленно поворачивая вокруг своей оси и оглядывая холл. Но если здесь и оставались живые, они не собирались заявлять о своем присутствии.

— Я запер двери, — сообщил я.

— Это хорошо, — одобрила Анна. — А у нас тут...

— У нас тут полный порядок, — жизнерадостно заявил Боб, вставляя в «ТТ» новую обойму. — Гиви стесняется выйти к нам, но ждать осталось недолго... Боб посмотрел на красно-коричневые закрытые двери с массивными бронзовыми ручками. За одну из них едва-едва держался мужчина в синей рубашке. Он медленно сползал на пол, колотя растопыренной ладонью в дверь и хрипло произнося одно и то же имя:

— Гиви!.. Гиви!..

— Хватит ныть, — сказал, проходя мимо, Боб и выстрелил мужчине в голову. — Он все равно тебе не откроет.

Я старался не смотреть на то, чем стал череп застреленного мужчины. Я просто отошел в сторону и сел на диван. Не очень уютно мне было среди всей этой роскоши.

— Будем ждать, пока он решит нас принять? — спросил я.

— Обойдемся без церемоний, — ответила Анна. — Он знает, что его люди мертвы. И он знает, что мы можем за пару секунд вышибить замки.

— Тогда чего он ждет? И чего вы ждете?

— Минутку. — Анна сделала успокаивающий жест. — Мы здесь не для того, чтобы убить Гиви. Мы здесь для того, чтобы заставить его говорить. И торопиться мы не будем.

Она положила ружье на пол, одернула куртку и подошла к дверям. Прислушалась и осторожно постучала костяшками пальцев по лакированному дереву.

— Чего надо? — раздалось из-за двери. Судя по голосу, Гиви Иванович был не в настроении.

— Поговорить.

— Кто вы такие?

— Какая разница... Главное, что мы здесь; вы, Гиви Иванович, тоже здесь, а охрана ваша на пути в рай. Или в ад.

— Я уже позвонил своим парням, — проорал Гиви. — Сейчас вам всем глотки перережут!

— Если это такие же молодцы, как и предыдущая партия... Что ж, это не займет много времени. А убить вас мы можем еще быстрее. Хотите?

За дверью наступила пауза. Потом Гиви спросил, не так зло, но все-таки настороженно и напряженно:

— Может, договоримся, а?

— О чем и речь, Гиви Иванович. Только не через дверь, согласны?

— Хотите войти?

— Нет, мы, конечно, можем взорвать все двери к чертовой матери! — не выдержал Боб. — Нравится такой расклад?

— Хорошо, я открою дверь, — решился Гиви. — Только... Только у меня тоже есть ствол.

— А уж сколько у меня стволов! — презрительно отозвался Боб. — А сколько тут стволов, по полу валяется! И не сосчитать...

— Заткнись, — тихо велела ему Анна.

— Я открою дверь, — сказал Гиви. — Но сначала дайте уйти девушке... Она тут со мной.

— Пусть уходит, — сказала Анна, а Боб цинично захохотал, бормоча:

— Вот так они все... Из-за бабы проспал свою смерть. Не заметил, как подкралась... Меньше трахаться надо, Гиви...

— Все, я открываю дверь, — сказал Гиви. — Сначала выходит девушка, потом заходите вы.

— Согласны, — ответила Анна и отступила на пару шагов от двери. Прошло минуты две, и дверь приоткрылась. Между створками протиснулась длинноволосая блондинка в черной кожаной юбке и прозрачной блузке. Ярко-алые пухлые губы дрожали, когда она проходила мимо Анны и Боба. Она шла босиком, старательно избегая луж крови на ковре.

— Заходите, — послышалось из кабинета.

— Ага, — кивнул Боб. — Один момент.

Он посмотрел вслед удаляющейся блондинке, причмокнул языком, покачал головой, как бы сожалея о чем-то.

А потом вскинул пистолет и выстрелил блондинке в спину. Девушка как раз поравнялась с моим диваном, и я видел, как дернулось от удара ее тело, как изменилось выражение лица, как вместо испуга в глазах появились боль и отчаяние...

Она упала лицом вниз, и волосы разметались по спине, поначалу скрыв расползающееся по блузке красное пятно. Но потом кровь проступила и через волосы.

— Пойдем, — сказала мне Анна.

Глава 13

Гиви Хромой стоял возле большого кожаного дивана, оперевшись на трость и внимательно разглядывая нас. Он не соврал, у него действительно был пистолет, но оружие лежало на низком туалетном столике. Хромой понял, что его пистолет уже ничего не изменит.

— А это было обязательно? — спросил он. — Ей всего восемнадцать было... Неплохая профессионалка. Нежадная. Такое сейчас редко встретишь.

— Если у вас были такие теплые отношения, поставишь ей памятник, — сказал Боб. — Бюст. В натуральную величину. — И он тонко засмеялся.

— Это было обязательно, — Анна говорила размеренно и серьезно, — чтобы показать, как далеко мы можем пойти. У вас есть родственники, есть дочь в Москве. Вам будет тяжело пережить их всех.

— Вы хоть соображаете, на кого подняли свои вонючие ручонки? — спросил Гиви. — Я в этих местах последний настоящий вор в законе! Меня короновали одиннадцать лет назад, когда вы, шушера, еще в песочек игрались! Где ваше уважение?

— То, что ты — вор в законе, это хорошо, — вздохнул Боб. — Славные тебе похороны устроят. А в остальном... Ну это как Герой Советского Союза — звание есть, а толку нет. Даже без очереди в гастрономе не пропустят. Нам же плевать, кто ты, когда там тебе присвоили почетное звание «Народный вор Российской Федерации»... Ты связался не с той компанией, дед. Вот и весь разговор.

— Так. — Гиви всмотрелся в мое лицо и засопел. — И ты?! И ты, гаденыш?! Ты все это устроил?! Сначала — «Вольво», теперь...

— Гиви Иванович, — сказал я, — разговаривайте с ними. — Я показал на Анну и Боба. — Они — главные люди. А я — так, случайно... О чем искренне сожалею.

— Суть дела такова, — продолжила Анна. — Некоторое время назад один известный человек сделал вам заказ — найти и убрать некоего Сидорова. Назовите имя заказчика, и мы уйдем.

— И все? — несколько удивленно уставился на нее Гиви. — Только это?

— А если не скажешь, мы тебя убьем, — развил предложение Анны Боб. — Теперь все.

— Вы убили семерых моих людей, — медленно проговорил Гиви. — Вы убили Зою... И все лишь ради какого-то сраного имени?

— Если вам нетрудно, назовите его. И мы сразу уйдем, — сказала Анна. Ее рука теребила рукоять пистолета. Анна начинала нервничать.

— Имя. — Гиви уставился куда-то вверх. — Что-то важное должно быть в этом имени, раз вы по трупам ходите, чтобы его узнать... Надо было мне, старому дураку, поинтересоваться, что за человек тот Сидоров, которого мне заказали.

— Трепаться будешь в доме престарелых, — не выдержал Боб и вскинул «ремингтон». — Сейчас будешь Гиви Дважды Хромой.

— А ты бы не хамил, мальчик, — попросил Гиви. — Выглядишь ты как пидор, да еще старшим грозишься. Нехорошо это. Хм. — Он снова оглядел нас. — А вот что я вам скажу... Назову я вам имя, получите вы то, что вам надо. А я что получу?

— Ты просто как старый еврей — тебя пришить собираются, а ты все о выгоде думаешь! — Боб скривился. Наверное, не одобрил сравнение своей персоны с пидором. Он был самолюбив, этот Боб.

— Погоди. — Анна недовольно посмотрела на него, потом на меня. Она выглядела усталой. Ее напарник вел себя как отмороженный, ее любовник молчал и был незаметен, как тень. Анне опять приходилось все брать на себя. Она устала. — Что вы имеете в виду? Что вы хотите получить взамен?

— А вот его. — Гиви ткнул тростью в мою сторону. — Этот подонок надо мной шутки шутить вздумал... Я так вижу, что вы сами по себе, а он сам по себе. — В проницательности Гиви нельзя было отказать. — Так вот: я вам имя, а вы мне его. Идет?

— Нет, не идет, — сказала Анна. — Не забывай, это ты на прицеле. Это ты можешь умереть в любую секунду. И твои родственники. Не надо качать права.

— А я могу быть очень упрямым, — сказал Гиви. — Пойду на принцип. Не скажу вам никакого имени. Хоть убивайте меня. А на родственников мне плевать. Дочку жалко, конечно, да что уж тут поделаешь... Вон Зойку сегодня шлепнули, горе-то какое. Вам же хозяева ваши такого вставят, если имя это не разузнаете! Мне же терять в жизни этой гребаной уж нечего. Вы меня опозорили сегодня. Всех моих ребятишек замочили. Взяли старого Гиви за яйца, когда он соплюшку по попке гладил. Позор! Куда мне после такого деваться?! Кто меня за авторитета держать будет? Нет, я пойду на принцип. Буду молчать, хоть режьте меня, хоть вторую ногу пилой отпиливайте.

— Хватит болтать, — закричал Боб. — Или я вправду тебе здоровую ногу отпилю!

— Пили, дорогой, пили. Терпения у меня хватит. Не дадите мне этого парня, не скажу ничего.

Анна посмотрела на меня, и на миг мне показалось, что она хочет спросить: «Ты не возражаешь, если мы отдадим тебя Гиви? А то ведь ничего не получится. Не найду главного, не найду денег. Шеф в Москве меня по головке не погладит». Но потом отвела взгляд.

Тогда на меня посмотрел Боб. И он произнес вслух почти то же самое, о чем я только что подумал.

— А что мы с тобой таскаемся? — спросил он у меня. — И на хрена ты нам нужен? Если все упирается только в это... — Он перевел взгляд на Анну. — Почему нет?

— Потому что. — Анна прищурилась, и ее глаза стали похожи на две узкие щели в боевом шлеме рыцаря. — Не начинай этого разговора, Боб.

Они этого не видели, зато увидел я. Гиви Хромой едва заметно улыбнулся. Это была улыбка довольного собой человека.

Глава 14

— Аня, если ты будешь из-за каждого придурка, с которым трахалась, заваливать дело... — Боб говорил это, держа «ремингтон» на локтевом сгибе. И пока он произносил всю эту чушь, ствол ружья понемногу перемещался. От Гиви — ко мне.

— Действительно, — поддержал Гиви. — Кому это надо? Я же не прошу миллиона долларов, я не прошу поцеловать меня в задницу. Я прошу очень простую вещь — дать мне человека, который обошелся со мной не слишком порядочно. Кинул меня, паскуда.

— Я даже не буду это обсуждать, — сказала Анна. — Мы сделали тебе предложение, Гиви. Можешь принять, можешь отказаться. Я думала, что ты умный человек. Оказалось, ты мудак.

— Я? — изумился Гиви. Мне показалось, что его очень давно никто не называл мудаком. Во всяком случае, изумление на его лице было искренним.

— Поэтому придется тебя убить, — подытожила Анна и вскинула «ТТ».

— Ты спятила? — заорал Боб. — Отдай ему своего Костика! Если ты убьешь Гиви, мы не узнаем имени!

— Это точно, — согласился Гиви, которого вид направленного на него пистолетного ствола нисколько не смущал. — Вы мне — этого гаденыша, я вам — имя.

И он подмигнул мне. А я улыбнулся в ответ. Гиви это немного озадачило. Я вспомнил, как он осматривал «Вольво», как блестели его глаза...

— Жадность, Гиви, — сказал я, — она тебя погубит рано или поздно. Это все равно что покупать «Вольво» за пять тысяч долларов.

— Что ты имеешь в виду? — не понял он.

— Речь идет о твоей жизни, — напомнил я. — Не торгуйся.

— Ты проспал, мальчик, — осклабился Гиви. — Ты пропустил один существенный момент. Речь уже идет о твоей жизни.

— Нет. — Я отрицательно помотал головой. Моя правая рука лежала в кармане плаща. Ей там было хорошо и спокойно. А указательному пальцу было так приятно гладить изгиб спускового крючка.

Между тем Боб продолжал гнуть свою линию.

— Ты как хочешь, — решительно проговорил он, глядя Анне прямо в глаза, — но я сдаю Гиви Ивановичу этого парня. Я не хочу терять премию из-за того, что у тебя в постели проходной двор...

— Я знала, что ты сорвешься, — ответила Анна. — Я только не знала, из-за чего. Из-за денег или из-за меня. И я не думала, что ты будешь это делать вот так. Прямо на работе. Я уже начинаю думать, что ты никакой не профи.

— Что ты говоришь? — скривился в издевательской ухмылке Боб. — Плевать мне на твои мысли. Эй, двигай к Гиви Ивановичу!

Это уже адресовалось непосредственно мне. И я даже не подумал пошевелиться. Мне было лень двигаться и говорить. Я ждал, когда все это наконец кончится.

— Костя, — тихо проговорила Анна. — Стой спокойно. Боря сошел с ума.

Она впервые назвала его настоящим именем, и Бобу следовало бы задуматься, почему она это делает. Но Боб пропустил слова Анны мимо ушей.

— Это ты спятила, — возразил он и наставил на меня «ремингтон». — Двигай.

— Боб, не надо этого делать. — Анна прошептала это как мольбу. И как большинство молитв, ее слова были оставлены без внимания.

— Не надо мной командовать! — сказал Боб. — Я и сам...

Он выронил «ремингтон». Потом сам упал на колени. Удивленно посмотрел на свою грудь. Наверное, ему было больно. И какая боль жгла его сильнее — физическая или душевная — кто знает? Я не знаю.

— Ты смогла в меня выстрелить? — изумленно пробормотал он, глядя на Анну.

Он еще этому не верил, дурак. У меня же не было никаких сомнений...

Потом Боб лег на мраморный пол и затих, так и не дождавшись от Анны слов прощания или прощения.

А у Гиви было очень напряженное лицо. Он смотрел в дуло моего «люгера», которое внезапно оказалось у него перед лицом, и руки его дрожали.

Я запустил руку за спину Гиви и извлек из-за пояса маленький дамский пистолетик.

— Перестань дрожать, — сказал я. — Уже нет смысла. Надо же, десять минут стоять и мучиться вопросом: «Успею вытащить или не успею?» То-то тебя всего трясло от этого искушения.

— Ну так и что ты думаешь? — спросил Гиви. — Успел бы я что-то сделать?

— Ни единого шанса, — ответил я. — Не из-за меня. Из-за нее.

— Так я и думал, — кивнул Гиви. — Просто очень хотелось попробовать...

Я бросил пистолет Гиви на пол и отшвырнул ногой в дальний угол кабинета. А потом отошел на прежнее место, продолжая держать Гиви Хромого на прицеле.

— Пора заканчивать, — сказал я Анне. — Мы уже пятнадцать минут тут возимся.

— Костя, — как-то странно сказала она. — Ты вот что...

— Да?

В отличие от Боба у меня не было никаких иллюзий на ее счет. И я ни секунды не сомневался, что если бы ей ради пользы дела понадобилось разнести мне голову из «ремингтона» — она бы это сделала. Без особенного удовольствия, но сделала бы.

— Костя, ты иди, — сказала Анна. — Я дальше сама управлюсь.

— Может быть, я все-таки...

— Я сама, — повторила она. — Ты уже сделал все, что нужно. Ты мне помог. Теперь иди... остальное — это уже мое дело.

— Хорошо, — сказал я и посмотрел из дверей кабинета на распростертое в холле тело длинноволосой блондинки. Ей тоже сказали: «Иди», а потом выстрелили в спину.

Я опустил «люгер» в карман плаща и отступил на шаг назад.

— Иди, Костя, — снова сказала Анна. — У меня будет еще небольшой разговор с Гиви Ивановичем, — произнося эти слова, она не смотрела в мою сторону.

И я пошел. Этот путь — от дверей кабинета Гиви до дверей в коридор — был самой длинной прогулкой в моей жизни. Я знал, что в любой момент пуля из «ремингтона» может разворотить мне спину. И я не хотел верить в то, что Анна сможет это сделать. Какое идиотство. В духе покойного Боба.

И так я шел — по мраморному полу, по коврам, минуя антикварные столики и немецкие кожаные диваны, минуя развешенные по стенкам пейзажи среднерусской возвышенности. Картины, должно быть, служили для создания обстановки расслабленности и умиротворения. Что же, все эти люди, лежащие на полу, были явно умиротворены. Раз и навсегда. И «ремингтоны» справились с этой задачей куда лучше, чем идиллические лужки на картинах.

Я заметил, что точно так же, как и длинноволосая блондинка, ступаю осторожно, стараясь не угодить в одну из многочисленных луж крови. Темно-красная жидкость загустевала, и кому-то придется здесь утром здорово потрудиться, чтобы привести апартаменты в порядок.

Я миновал тело блондинки Зои. Пот струился по спине. Мне было страшно. И мне стало еще более страшно, когда пропитавшаяся кровью ковровая дорожка в секретарской издала под моей ногой омерзительный хлюпающий звук. Словно подо мной была трясина и я только что едва в ней не увяз.

У дверей в коридор я остановился и стукнул пальцем по защелке. Она отошла в прежнее состояние. Теперь никто не мешал мне выйти наружу.

Но я не мог уйти просто так. Медленно, перебарывая собственный страх и собственную дрожь, я повернул голову назад. Двери кабинета Гиви были закрыты. Наверное, они закрылись сразу же после моего ухода.

Это даже немного разочаровало меня, Но переживать по этому поводу я не стал. Я толкнул дверь, вышел в коридор и быстрым шагом направился к выходу из «дома, где сбываются все мечты».

Глава 15

Позже, много позже, сидя в своей квартире и думая о походе в гости к Гиви Хромому как о давно прошедшем деле, я задавался нелепым вопросом: почему я так торопился покинуть кинотеатр? Почему не подождал Анну? Не проследил за ней? Не узнал, чем кончились ее переговоры с Гиви Хромым?

Ответ был прост: меня это не интересовало. Я чувствовал лишь одно — в эту ночь я перешел границу, ступать за которую не имел права. Это уже была не моя территория. Это была территория, где такие, как Гиви, и такие, как Анна, решают свои спорные проблемы. Мне там нечего было делать, даже если Гиви имел на меня зуб. И вот теперь я спешил убраться оттуда.

Я почти бежал по пустынным коридорам, бежал по кафельному полу кухни, где не было уже ни буфетчика Лехи, ни официанта Пашки. Я спустился по винтовой лестнице, пробрался между груд мусора, яростно раскидывая в стороны все, что затрудняло мое движение. Потом мне показалось, что дверь наружу заперта, что она мешает мне покинуть этот дом, пропитанный запахом крови от второго этажа и до подвалов. Я достал «люгер» и дважды выстрелил в замок. Дверь распахнулась, и в лицо мне ударил запах гнили со двора. Я устремился ему навстречу, как будто это был аромат тропического острова. И я не замечал мусорных баков, я не замечал грязи под ногами. Главное — выбраться, а там...

Я прошел мимо «Ягуара», и это был единственный момент, когда я вспомнил об Анне. Я подумал, что ей нужно будет тоже выбираться отсюда. И у нее, наверное, будет куда меньше времени, чем у меня. А значит, машина ей будет нужнее.

К тому же у меня не было особого желания вновь залезать в салон машины, где некогда мы ехали вместе с Марком. Вместе с Бобом. Вместе с Анной.

«Мы не пытаемся вас обмануть, Костя», — сказал тогда Марк. И обманул.

«На хрена ты нам нужен?» — спросил позже Боб. Я быстро стал им не нужен.

«Ты мне не нужен, по большому счету», — еще раньше призналась Анна.

Что ж, мною попользовались и выбросили на помойку. Не стоит удивляться, что я чувствую себя как выжатый лимон.

Но, по крайней мере, я жив. Некоторым не досталось даже такой привилегии. Шагая по пустому шоссе в направлении центра Города, я думал о том, как глупо с моей стороны было рассчитывать в этой ситуации получить что-то для себя — или деньги, или безопасность, или...

Не стоило мне играть в такие игры. Тем более с Анной, которая наверняка имела первый разряд в этом виде спорта.

Минут через десять забрызганный грязью «Москвич» остановился чуть впереди меня и приглашающе просигналил. Я не стал отказываться. Мне не терпелось попасть туда, где была хотя бы иллюзия покоя. Я хотел попасть домой.

Первое, что я сделал, войдя в свою квартиру — отключил телефон. Потом заперся на все замки. Света я не зажигал.

В темноте я разделся, в темноте пробрался в ванную комнату и включил воду. Потом прошел в кухню и плотно занавесил окно. Только после этого я решился зажечь свет в ванной комнате.

Я погрузился в воду, теплую, ласкающую тело. Я старался расслабиться, но вода мне не помогала. Я накрыл «люгер» рубашкой, чтобы оружие не бросалось в глаза, но это ничего не меняло. Я очень хорошо помнил, что на расстоянии вытянутой руки лежит пистолет. Без него я не решался оставаться в эту ночь.

Так прошло около часа. Вода давно стала холодной, а я лежал, ожидая покоя и расслабления. Но они не шли ко мне. Они оставили меня, как казалось, навсегда.

Потом я вылез из ванны, оделся и выволок из угла комнаты кресло. Затем развернул его так, чтобы, сидя в кресле, видеть входную дверь. На левый подлокотник я положил «люгер», на правый поставил бутылку красного молдавского вина.

Так я встретил рассвет.

В десять утра бутылка была пуста, сна у меня не было ни в одном глазу, а в дверь кто-то позвонил.

Глава 16

Я долго выбирался из кресла и еще дольше шел к двери. Проклятый звонок словно раскаленной проволокой пронизывал мне череп. На пути от кресла до прихожей я успел сообразить, что вряд ли увижу на лестничной площадке Анну. Та обычно входила без звонков и прочих формальностей. И я убрал «люгер» за спину. Цепочку я тем не менее снимать не стал.

— Кого там черти принесли? — хмуро поинтересовался я, еще не взглянув в приоткрывшийся проем.

— Черти принесли меня, — сказал Макс. Я не поверил. Поэтому снял цепочку и спросил:

— Кого-кого?

— Меня, — повторил Макс. — У тебя приемный день? Или мне торчать у твоих дверей?

— Заходи, — пожал я плечами. Как-то подзабылось, что в мире существуют люди вроде Макса. Последнее время они мне не попадались. Я ждал кого угодно — бандитов, Гиви, Анну, милицию...

Макса я встретить не ожидал. Поэтому не знал, что мне делать и что говорить. Похоже, у Макса были те же самые проблемы.

Пригнувшись, чтобы не задеть головой люстру, Макс неуверенно остановился посреди комнаты. Он взглянул на кресло, потом на меня:

— Решил заняться перестановкой мебели?

— Угу, — ответил я и упал в кресло.

— Я слышал, у тебя неприятности, — сказал Макс.

— Это старая новость.

— Но еще актуальная? Судя по пистолету у тебя в руке.

— Разве? — Я посмотрел на «люгер», как будто видел его впервые в жизни.

— Может, я смогу чем-то помочь? — спросил Макс.

Я засмеялся. Макс озабоченно покачал головой, выражая беспокойство по поводу моего состояния.

— Что здесь смешного? — несколько обиженно поинтересовался он. — Что ты ржешь?

— Макс, мы с тобой разбежались по одной лишь причине — тебе очень хотелось нормальной жизни. Тебе хотелось порядка, размеренности, аккуратного прибыльного бизнеса. Ты хотел каждый день в шесть часов вечера возвращаться домой. Разве не так?

— А что в этом плохого? — Макс нахмурился, и на переносице образовалась вертикальная складка. Он очень забавно выглядел в эту минуту. Он не понимал, что смешного можно найти в его словах.

— В этом нет ничего плохого, Макс, — ответил я. — Просто в твою систему нового быта я никак не вписываюсь... Я источник неприятностей. Я ходячая проблема. Это все твои слова. Или аккуратный бизнес, или я. Ты же сделал свой выбор, разве не помнишь? Я больше не работаю в твоей конторе. И я нормально это воспринял. Ты хочешь спокойной жизни — ты имеешь на нее право. Я не хочу тебе портить жизнь. Я ушел. А теперь ты приходишь и говоришь: «Может, тебе помочь?» Нет, Макс, мы уже проехали эту остановку... Все в прошлом. Да ведь и ты сам не хочешь, чтобы я попросил тебя о помощи. Так?

— Ты хочешь сказать, что я — последняя сволочь? — Макс был мрачен как грозовая туча. Я не хотел его обижать.

— Вовсе нет, Макс. Просто ты один раз уже решил, что тебе нужно. Я в курсе. Я тебя понял. Ты мне ничего не должен. Я уж как-нибудь сам по себе...

— Просто мы тогда... — буркнул Макс. — Не очень хорошо тогда получилось. Я хотел тебе все подробно объяснить, чтобы не было обид...

— У меня нет на тебя обид, Макс, — заверил я.

— Вот, собственно, за этим я и зашел, — пояснил Макс. Складка на его лбу разгладилась. Я только сейчас сообразил, что Макс сидит на корточках перед моим креслом. Просто какое-то «Возвращение блудного сына». Только на самом деле блудным сыном был я, и я никуда не собирался возвращаться. Вот так всегда в искусстве — реальная жизнь отражается с точностью до наоборот.

— Давай тяпнем, что ли, — предложил Макс и откуда-то вытащил бутылку «Столичной». — За жизнь и за все такое прочее...

— Ты спятил? — Я посмотрел на часы. — Еще только половина одиннадцатого утра. Ты же еще на работу поедешь...

— Плевать на работу! — решительно сказал Макс. — Можно хоть раз в жизни послать все к черту! — И он стал откручивать пробку.

Я смотрел на него, так настойчиво пытающегося доказать, будто нас все еще связывает нечто большее, чем бутылка водки, и думал. Я думал о том, что своим сегодняшним приходом Макс успокаивает прежде всего себя. И он уйдет некоторое время спустя, довольный собой, довольный тем, что «урегулировал» испортившиеся было отношения со старым приятелем. В записной книжке в разделе «Дела на день» можно было поставить галочку.

Только все это было напрасно. Сегодня мы еще способны сидеть за одним столом, пить водку и даже говорить о чем-то. Правда, уже после второй стопки паузы между репликами становятся все длиннее и длиннее...

Такими медленными будут становиться паузы между нашими встречами. Мы будем все реже и реже звонить друг другу. Макс забудет о моем дне рождения. Я буду помнить, но не приду и не напомню о себе телефонным звонком. Потому что это уже не будет нужно ни ему, ни мне.

Этот процесс займет годы, и однажды, встретившись на улице, мы просто обменяемся взглядами, кивнем друг другу и разойдемся. И в наших взглядах будет только пустота. И каждый из нас будет для другого человеком из прошлого.

А пока Макс весело рассказывал какой-то анекдот и разливал водку по рюмкам...

Я улыбался. Я умею улыбаться, даже когда мне совсем не смешно. Я давно этому научился.

Радостная физиономия Макса почему-то вызывала у меня раздражение, которое я умело прятал за идиотскую улыбку. Но почему Макс так действует мне на нервы?

И я понял. Потому что я ждал не его. Я ждал ее.

Но ее не было. Ни в тот день, ни в следующий. А на третий день я не выдержал. Я заснул.

И вот тогда она пришла.

Глава 17

Если бы она хотела это сделать бесшумно, то, несомненно, сумела бы это сделать. И я бы никогда не узнал о том, что она приходила. Потому что не проснулся бы больше.

Но все было по-другому. Она зажгла в прихожей свет и с шумом опустила на пол какую-то поклажу. После чего швырнула в сторону ботинки и повесила на вешалку свою кожаную куртку.

Ни дать ни взять, любящая жена вернулась из командировки. Я положил правую руку поверх одеяла. А потом попросту свесил ее с кровати. На ковре лежал «люгер», и курок был взведен.

Ее силуэт вырисовывался в дверном проеме идеальной мишенью, и теперь я, если бы хотел, мог бы разом покончить с напряженным ожиданием последних дней. Но я не сделал этого.

Анна осмотрела рукав черного обтягивающего свитера и досадливо чертыхнулась. Потом стянула свитер и бросила его на пол, оставшись в черной майке-безрукавке.

Она подошла к моей кровати и, не обращая на меня внимания, принялась раздеваться. Сначала в сторону полетела майка, потом бюстгальтер, потом она сняла джинсы и все остальное. А потом она оказалась в моей постели.

Ее тело было холодным, как мраморное изваяние. Анна прижалась ко мне, положила свои руки мне на плечи и прошептала:

— Так холодно...

Я не ответил.

— Почему ты спишь одетым? — поинтересовалась Анна. — Куда-то собираешься пойти?

Я отрицательно мотнул головой.

— И правильно... На улице жуткий холод. Давай-ка, расстегни вот это, — попросила Анна, уже работая своими ледяными пальцами в низу моего живота. Не думал, что она вернулась за этим.

— Вот так, — вздохнула Анна. — Давай, двигайся, двигайся...

Это было очень странно. Она неподвижно распростерлась на простыне и никак не реагировала на мою активность, повторяя лишь бесстрастно: «Двигайся, двигайся...» Некоторое время спустя, когда пот уже пропитал насквозь мою рубашку и струился по вискам, Анна сказала: «Хватит», — и я, обессиленный, выскользнул из нее.

Если во время этого мероприятия, которое являлось сексом лишь формально, она испытала оргазм, то это был самый незаметный оргазм в мире. А я получил столько же удовольствия, сколько бывает при лобызаниях с высеченной изо льда скульптурой при тридцатиградусном морозе.

А затем она произнесла фразу, которая многое мне прояснила. Многое, но не все.

— Хотя бы почувствовала себя живой, — сказала Анна, глядя в потолок.

— Это наша общая проблема, — отозвался я. — Последние несколько дней я только и жду, когда же почувствую себя мертвым.

— Что так? — Анна подобрала с пола скомканные джинсы, нашла в кармане пачку сигарет и закурила. Такого за ней не водилось на моей памяти. — У тебя опять неприятности?

— Почему «опять»? Неприятности все те же. Разве ты не продала мою голову Гиви Хромому в обмен на имя главного заказчика?

— А, ты об этом... А ты не думаешь, что если бы мне нужно было купить это имя ценой твоей головы, то я просто не дала бы тебе уйти из кабинета Гиви? Еще тогда. Зачем мне оттягивать твое убийство на три дня?

— Тебе виднее. Ты же специалист в этой сфере, не я. Возможно, у тебя были более спешные дела.

— В какой-то степени ты прав, — согласилась Анна. — У меня были дела. Теперь они закончены.

— И ты пришла закончить со мной?

— Почему ты так плохо обо мне думаешь? — спросила Анна, и в этом вопросе не было возмущения или обиды. Просто любопытство. — Я на твоих глазах застрелила Боба, чтобы не отдавать тебя Гиви. Я спасла тебя.

— У тебя была причина застрелить Боба, — сказал я. — Бедный Боб лишь дал тебе повод...

— И какая же причина, интересно знать? Зачем мне убивать своего напарника?

— Деньги, — коротко сказал я.

— Деньги... — повторила Анна, без вопросительной интонации.

— Премия за найденные триста двадцать тысяч долларов. Теперь ее не надо делить на двоих. Теперь это все — твое.

— А это была, между прочим, твоя идея, — сказала Анна. В ее голосе было ноль целых ноль десятых эмоций.

— Моя? Что ты имеешь в виду? Я предлагал тебе убить Боба?

— Не напрямую. Во время нашего первого серьезного разговора, когда я объясняла тебе сущность нашей с Бобом и Марком миссии, ты помянул рассказ этого... как его?

— О'Генри? — вспомнил я, еще не понимая какая связь между американским писателем, Анной и премией за возвращение денег фирме «Европа-Инвест».

— Вот-вот. Я читала этот рассказ в молодости, только названия не помню. Там три бандита ограбили поезд. Потом одного из них застрелили, и доля двух остальных увеличилась на пятьдесят процентов... Понимаешь, о чем я подумала? Когда умирает один из трех, двое других получают больше. А потом Марк оказался предателем. Так совпало. Но мне это очень понравилось. А дальше в том рассказе — у другого бандита лошадь сломала ногу, и он попросил третьего подвезти его на своей лошади. Но третий был умный парень, он сообразил, что лучше все заграбастать самому. Он прикончил своего подельника и ускакал, забрав все с собой. И он стал крутым бизнесменом. И обеспечил себе достойную старость. Обо всем об этом мне напомнил ты, Костя.

— Вот оно что. — Я покачал головой. — Ты просто мастерица по воплощению в жизнь литературных конфликтов... Значит, решила стать крутой бизнесменкой?

— Нет, куда мне... Я о другом забочусь. Я же не могу всю жизнь заниматься этой... — Она на миг замолчала. — Этой живодерней. Мне ведь уже тридцать три, Костя... И это возраст... Когда напрягаться все труднее и труднее. Мне пора уходить, но уходить надо при деньгах. У меня же не только вставные зубы, у меня и с почками проблемы, и других болезней мешок. Надо бы уже и на пенсию выйти. Купить место в каком-нибудь швейцарском пансионе и доживать там, что осталось.

— То есть ты заработала спокойную старость?

— Я стараюсь ее заработать. Еще год-другой придется попахать. Вот так, Костя.

— Рано ты собралась на пенсию.

— Устаю очень. — Она горько усмехнулась. — Я же не чета тебе, не могу взять и уйти, как ты три дня назад. Мне нужно все доводить до конца.

— И как ты довела до конца дело с Гиви?

— Он отказался от всех претензий к тебе.

— Не может быть, — сказал я, хотя уже ничто, сказанное этой женщиной, меня бы не удивило.

— Может. Я сделала ему очень выгодное предложение. И он не смог от него отказаться. Гиви — мужик с пониманием. Он быстро понял, где есть выгода, а где ее нет.

— И где же выгода?

— Выгода в том, чтобы больше не конфликтовать со мной и всей нашей фирмой. Гиви это и так уже стоило десятка людей.

— Так вы теперь друзья?

— Не мы лично. Гиви — друг нашей фирмы. Он понял, что до этого дружил не с теми людьми. Он дружил с людьми, которые слабее нас.

— И он назвал тебе имя?

— Конечно. И подробно объяснил, как лучше подобраться к этому человеку.

— И в той сумке, что ты швырнула в прихожей...

— Это деньги. И те, что у нас украли, и еще немного сверху... То, что называется компенсацией за моральный ущерб. — Она опять усмехнулась. — Мы решаем наши проблемы не через суд, но компенсацию тоже можем потребовать... Пришлось хорошенько потрудиться, Костя. У этого типа было двое охранников. Большие накачанные болваны с плохой реакцией. Я увезла их хозяина в лесок, и он не стал долго ломаться и отнекиваться...

— Он оценил тебя по достоинству.

— Вот именно. Правда, чтобы заставить его отдать деньги, пришлось применить настойчивые методы увещевания. Хочешь знать, как я это сделала?

— Нет, спасибо, — отказался я.

— А почему? Слушай. — Она обхватила меня руками за шею и вжала свои губы мне в ухо. Я толкнул растопыренной ладонью в мягкую грудь, но хватка была мертвой. — Я стала отрезать ему пальцы, один за другим, — шептала она. — Сначала он думал, что я шучу, но потом спохватился... На третьем пальце он рассказал, где деньги. А на четвертом назвал всех остальных людей, которые противятся деятельности «Европы-Инвест» в вашем городе... Людей в мэрии, в администрации губернатора, в комиссии по приватизации. — От этих слов, произносимых горячим торопливым шепотом, у меня начала кружиться голова. Но Анна продолжала говорить, и ее слова вплывали в мое сознание как ядовитый газ, отравляя во мне все...

— ...и тогда я заставила его поочередно звонить всем этим людям. И он звонил, и рассказывал, что с ним случилось, и как ему больно, и как он жалеет, что начал всю эту историю... Всю ночь мы ездили по лесу в его машине, и он звонил. А когда он всем позвонил, то хотел попрощаться с семьей, но я не разрешила, потому что сама устала к этому моменту... Я могла не выдержать, я могла его пожалеть. Черт, у меня весь свитер в его крови... Ты слушаешь? Костя, ты слушаешь?

Я слушал.

— Теперь ты убьешь тех остальных, с которыми был связан этот... которого ты убила?

— Я проконсультируюсь с начальством в Москве, — сказала Анна. — Но вообще-то я с большим удовольствием убралась бы отсюда. Я уже говорила тебе, что стала быстро уставать. Это возрастное.

— А раньше ты могла резать пальцы сутки напролет?

Ей не понравился мой тон. Она легла на бок, лицом ко мне, и с интересом посмотрела в мои глаза.

— Знаешь что, Костя... Ты должен быть мне благодарен. Я ведь могла тебя убить.

— Потому что была со мной слишком искренней?

— И поэтому тоже.

— Спасибо, что не сделала этого. И спасибо, что была иногда искренней.

— Молодец, что оценил... Но не думай, что я спала с тобой только ради бизнеса. Мне было приятно.

— И тебе спасибо, что оценила мои усилия. — Я поднял с ковра «люгер». — Но хорошего должно быть немного. Мне кажется, что самое время прервать наше знакомство. Иначе у одного из нас появится непреодолимое желание убить другого.

— Пожалуй, ты прав. — Анна как будто и не замечала пистолетного ствола, направленного ей в грудь. — Я получила все, что хотела. Ты тоже получил все, что я могла для тебя сделать. Пора сказать друг другу «пока».

— Пока, — немедленно сказал я.

Она вылезла из постели и стала неторопливо одеваться. Возможно, в нарочито замедленном обряде облачения, напоминавшем стриптиз, прокрученный в обратную сторону, был скрытый смысл. Возможно, она надеялась, что я не выдержу созерцания ее тела и попрошу вернуться под одеяло. Возможно.

Но это было слишком опасно: надеяться, что Анна и впредь будет пренебрегать профессиональным кодексом ради случайного партнера, кем я для нее, собственно, и являлся. Шерсть пантеры гладка и приятна на ощупь, но удар ее лапы способен размозжить череп. Уж лучше позволить ей жить в ее джунглях. А мне — в своих.

Она ушла, и я не пригласил ее подождать до утра, хотя это было и не по-джентльменски.

Что ж, невоспитанные люди живут дольше. По крайней мере, теперь я знал, что доживу до утра.

Глава 18

Я выгнал себя из постели где-то после полудня. Уверенность в том, что Анна уже не вернется, была столь сильной, что я засунул «люгер» в коробку из-под ботинок и убрал в одежный шкаф.

В прихожей только засохшая грязь на полу напоминала о том, что ночью меня посетила гостья. Я пошел в ванную комнату за тряпкой, чтобы убрать это безобразие, и замер на пороге: Анна оставила мне подарок.

На бледно-голубом кафеле лежал ее черный свитер. Как она и предупреждала, свитер был испачкан кровью. На полу остался темный след, а один из рукавов ссохся и на ощупь напоминал гнилой фрукт, мягкий, податливый, издающий приторно-тошнотворный запах. Я взял свитер и хотел отнести его в мусоропровод. Тут выяснилось, что на полу под свитером лежат деньги. Не знаю, высыпались ли они случайно у Анны, или это был прощальный широкий жест... Скорее всего, второе. Потому что ничего случайного с Анной не происходило.

Некоторые купюры были запачканы кровью. А на самом-то деле все они были в крови. Я бы мог сгрести их в кучу и сжечь. Это был бы красивый жест. Но такие жесты могут позволить себе лишь эстеты, у которых в тайнике за батареей припрятан еще миллион долларов. У меня не было миллиона. У меня даже не было тайника.

Поэтому я оставил деньги себе. Смыл с них кровь, подсушил, сложил в пачку и перетянул красной резинкой.

А ее свитер я сжег. Вышел вечером на пустырь, отыскал догорающий костер из опавших листьев и бросил туда черный, плохо пахнущий комок. Он не хотел гореть, и мне пришлось полить его водкой из специально принесенной бутылки. Половину я вылил в костер, благодарно воспринявший мое подношение и сразу же весело взметнувшийся высоко-высоко. Вторую половину я здесь же выпил. И мне стало тепло, костер жарко дышал на меня, бросал искры, окуривал дымом... Когда я отвернулся от огня, сразу же стало холодно.

И пока я шел домой, становилось все холоднее. За долговязыми силуэтами двенадцатиэтажек садилось солнце, и закат был кроваво-красным.

Глава 19

Утром мне позвонили из охранного агентства «Статус». Для меня теперь это было именно охранное агентство «Статус», а не как раньше — контора Макса.

Незнакомый женский голос предложил мне забрать трудовую книжку и получить деньги «по расчету». Что ж, теперь мне долго не придется находить деньги на полу в ванной. Я поехал.

На месте секретарши сидела длинноногая самоуверенная девица в облегающем ярко-зеленом костюме. Крашеная блондинка. Одного этого было достаточно, чтобы я возжелал ее немедленного возвращения в тот инкубатор офисных шлюшек, откуда она была выписана Марком. С одновременным пострижением наголо.

За три минуты она швырнула мне трудовую книжку, деньги и пожелание «всего хорошего». После чего углубилась в изучение «СПИД-инфо».

В комнате присутствовали еще какие-то люди, но ни одного из них я не знал. Деловые мужчины курсировали возле секретарского стола взад и вперед, и я чувствовал себя маленьким мальчиком, затерявшимся в большом универмаге.

Потом я все-таки засунул книжку и деньги в карман и собрался уходить. В дверях я едва не столкнулся с Максом.

— О, привет! — сказал он. — Ты ко мне? Сейчас, подожди минутку...

Макс прошел к своему кабинету, удостоив меня попутным похлопыванием по плечу. Ему навстречу, как райская птица с ветки, летела секретарша, расцветая на глазах. Даже запах духов стал ощутимее. Она о чем-то заворковала, подсовывая Максу бумаги и одновременно поправляя бретельку бюстгальтера. Мне стало жаль жену Макса. Такие жертвы со стороны Макса. И все ради семейного благополучия.

Я не дождался, пока Макс закончил общаться со своей райской птичкой. Да и зачем мне было его ждать? Какие вопросы решать? Со всеми вопросами я теперь мог смело обращаться к самому себе.

Увольнение стоило отметить. В «Комету» ехать не хотелось, и я заглянул в первое попавшееся заведение, откуда шли более-менее аппетитные запахи.

Кафе называлось «Колибри». Из динамиков доносилось негромкое регги, и я расслабился сразу, как сел за столик. После двух порций мартини я расслабился еще больше.

Когда я меланхолично пилил бифштекс, стараясь совпадать движениями с ритмом музыки, на моем столе появилась бутылка розового мартини.

— Я его заказывал? — удивленно осведомился я у официанта.

— Вам от того стола, — вкрадчиво сообщил тот. Я не без труда оторвался от своего занятия и повернул голову в нужном направлении. Гиви Хромой помахал мне рукой и улыбнулся. Я понял, что пора завязывать с пьянством среди белого дня. Или, по крайней мере, не мешать водку с мартини.

Но кошмар не проходил. Более того, он становился больше в размерах. Сходство с настоящим Гиви было потрясающим.

— А я вижу, знакомое лицо! — восхищенно произнес Гиви, садясь за мой столик. Два громилы симметрично стояли позади него. — Костя тебя зовут, я не путаю?

— Костя, — кивнул я. Потом ткнул в сторону собеседника вилкой (громилы нервно дернулись). — Гиви?

— Ну а кто же? — Хромой жизнерадостно расхохотался. — Ты мне так удружил, и я такое не забываю!

— Я — удружил? — с сомнением спросил я.

— Ну да! Конечно! — Гиви просто сиял. На этот раз он был одет не в кожу, а в серый костюм с маленькими лацканами. Я видел такой у одного из телеведущих. — Ты меня познакомил с такой женщиной! Вах! — Гиви закатил глаза, изображая крайнюю степень восторга. — А мы с ней так хорошо поговорили тогда... Жаль, ты ушел, Костя! Ну ничего, мы еще встретимся, еще посидим, да?

— Конечно, — пробормотал я. Кошмар затягивался.

— Я стал ее другом, — обрадовал меня Гиви. — А значит, ты тоже стал моим другом! Все эти мелкие недоразумения, что были раньше... Забудь!

— Уже забыл.

— Одно только меня интересует. — Гиви приблизил свою голову к моей. Его крючковатый нос завис в опасной близости от моего подбородка. Мне стало казаться, что он меня вот-вот клюнет. — Скажи, Костя, только честно...

— Про что?

— Тот «Вольво», что я у тебя купил...

— Ну?

— Там и правда все сиденья и пол были обоссаны тем уродом? Ну, ты знаешь, о ком я говорю? Об этом трусливом баране, который сбежал из города, не отдав долги многим уважаемым людям. Неважно, что ты помог ему смыться. Только одно меня волнует — он мочился на сиденья? Стоит ли мне ездить на этой машине или надо немедленно выбросить ее на свалку?

— Если честно... — начал я и посмотрел в глаза Гиви. Мне очень хотелось сказать ему: «Да!». А потом еще и врезать бутылкой мартини по черепу. Но мне еще больше хотелось спокойно доесть бифштекс. Последнее время я крайне нерегулярно питался. — Если честно, то все это брехня, Гиви, — закончил я, и Гиви облегченно вздохнул. — Отличная тачка. Тебе повезло, что она так дешево тебе досталась.

— Ты меня обрадовал! — сказал Гиви и встал из-за стола, опираясь на сверкающую золотым набалдашником трость. — Мы еще увидимся, Костик. Мы еще с тобой посидим, поговорим...

— Не дай бог, — тихо сказал я ему в спину.

Глава 20

Два дня спустя я сидел дома и составлял текст объявления, которое мне надлежало дать в газеты. Первый вариант был таким: «Услуги по обеспечению вашей безопасности. Частный детектив с опытом работы». Второй вариант казался мне еще хуже: «Если у вас есть проблемы, доверить которые вы не решаетесь никому, доверьте их нам. Частный детектив с большим опытом работы». Третий вариант я просто порвал и выбросил в мусорное ведро.

В это же время Генрих носился где-то по Городу, оформляя все необходимые для получения лицензии документы. Он появился вечером того дня, когда я забрал трудовую книжку из «Статуса».

— Ты же больше ничего не умеешь, — напрямую сказал он. — Вот и продолжай в том же духе. Только поставь свой бизнес на солидную основу.

— На кого, на кого? — переспросил я.

— На меня, — скромно сказал Генрих. Мы договорились до того, что он стал соучредителем нового охранного предприятия. А я был одновременно вторым соучредителем и единственным сотрудником. Иначе говоря, предполагалось, что деньги я буду зарабатывать один, а делить мы их будем с Генрихом напополам.

— А это не слишком? — спросил я.

— Тогда сам иди и сам оформляй все бумаги, — сказал Генрих.

— Черт с тобой, — ответил я.

— Ну тогда давай деньги, — сказал Генрих. — Оформление лицензии стоит денег.

— Вот тебе сто долларов, и ни в чем себе не отказывай, — услышал он от меня в ответ. — Экономика должна быть экономной.

— Все шутишь, да? — покачал головой Генрих, но деньги взял.

И вот я сидел за кухонным столом, писал объявление и мечтал о том, что неплохо бы заставить Генриха заняться еще и рекламой, а самому лечь на диван, задрать ноги и ждать клиентов.

Тут зазвонил телефон.

— Я все ждала тебя, что ты зайдешь, — сказала Ленка. — Муж уехал, так что все в порядке...

— Это хорошо, что он уехал, — только и смог ответить я.

— А та женщина? Она уехала?

— Какая?

— Только не прикидывайся. Я видела вас вместе. Она была с короткой стрижкой, в кожаной куртке. И не ври, что это приезжала твоя сестра.

— Это не сестра, — сказал я. — И она уехала.

— Навсегда?

Господи, как они любят изъясняться монументальными категориями! Навсегда. До гроба. Никогда больше. Только ты.

— Не знаю, — ответил я. — Мне не хотелось бы, чтобы она вернулась. Хотя, если она захочет вернуться, то меня не спросит. Вот так. Устраивает тебя мой ответ?

— Не очень.

— А другого у меня нет.

Я думал, что Ленка повесит трубку. Но она этого не сделала.

— Может, зайдешь? — спросила она драматическим шепотом.

И я зашел. Она молча повисла у меня на шее и висела так долго, что пришлось поцеловать ее в макушку. Тогда Ленка разжала руки и выпустила меня.

Потом она прикатила из кухни сервировочный столик с маленькими чашечками черного кофе и крекерами. Мы пили кофе молча, только Ленка иногда порывалась погладить меня по голове, объясняя эти странные порывы тем, что сильно соскучилась. Но я неизменно уклонялся. Не люблю, когда меня гладят по голове.

Она слегка обиделась и включила телевизор.

— Чтобы хоть кто-то говорил в этом доме.

Я пожал плечами. Передавали выпуск городских новостей. Сначала диктор рассказал о приезде Маши Распутиной, потом о забастовке учителей, потом об освящении нового храма, построенного, на деньги добросердечного бизнесмена. Который, правда, сам не дожил до радостного события — был застрелен во время выяснения отношения с другой группой бизнесменов...

Потом диктор сказал:

— Сегодня утром состоялось также торжественное открытие нового офиса компании «Европа-Инвест», которая уже хорошо известна горожанам... На церемонии присутствовали первые лица Города во главе с мэром... — На экране прошла панорама огромного здания из мрамора и стекла. Потом камера переместилась внутрь здания, возникла толпа склонных к полноте мужчин в серых костюмах. Они изображали радость и перерезали ленточку, принимали цветы от набежавших манекенщиц... Показали мэра, произносящего приветственную речь в честь компании, инвестирующей большие суммы в местную экономику. Рядом с мэром стоял президент регионального отделения «Европы-Инвест» и сдержанно улыбался. Стоявший тут же Гиви Хромой сиял как начищенный пятак.

— Выключи эту гадость, — сказал я Ленке. Она нажала кнопку пульта в тот момент, когда диктор стал рассказывать о внезапно начавшейся волне отставок в руководстве города: шесть высокопоставленных чиновников написали заявления об уходе по собственному желанию, не вдаваясь в подробные объяснения. Также продолжаются поиски таинственно исчезнувшего несколько дней назад заместителя мэра и его двоих телохранителей...

Экран телевизора погас. Некоторое время Ленка молчала, а потом сказала:

— Ну вот, гадость я выключила. Что тебя еще раздражает? Я? Но меня же не выключишь...

— Никто не собирается тебя выключать, — успокоил я ее и склонил свою голову Ленке на колени.

— И что мне с этим делать? — наигранно-возмущенно спросила она.

— Гладь меня по голове и говори, какой я хороший.

— А это обязательно?

— Хотя бы раз в год. В профилактических целях. Иначе, если никто не говорит, что хороший, начинаешь чувствовать себя последней сволочью. И поступать соответственно.

Надо сказать, мне не пришлось ее долго уговаривать.

И под ее руками, под мягкими касаниями пальцев я постепенно обретал покой. Я всегда возвращался к этой женщине за теплом и покоем. И всегда находил то, что искал. Но лишь на время, лишь на время...