Последняя точка (СИ)

Глава 47. Те, кто падают и те, кто карабкаются

Пробуждение было болезненным и тяжелым. Нер’Зул с трудом приходил в себя, и ему было очень плохо. Грудь горела огнем и ныла тугой, тянущейся болью. Ему понадобилось некоторое время, прежде чем он сумел очнуться и открыть глаза.

Над головой был не знакомый ему темный потолок, а сам он осознал, что лежит на каких-то шкурах. Подняв голову, он увидел темные обгоревшие каменные стены, не знакомый ему вид мебели. Довольно красивая и можно сказать изящная, такую делали только дренеи. Даже в цитадели Адского Пламени большая часть мебели в личных покоях Гул’Дана была именно дренейской.

— О, ты очнулся, вождь, — послышался вибрирующий голос Терон’крова.

Мертвец был рядом и тут же позвал одного из шаманов, чтобы тот осмотрел вождя. Обрис из клана Смеющегося черепа тут же приступил к работе и стал менять бинты, да накладывать лечебные припарки. Это помогало и унимало боль.

— Где мы? — спросил Нер’Зул, когда Обрис закончил свою работу.

— Черный Храм, вождь, — ответил ему мертвец. — Ты перенес нас сюда, а после потерял сознание от потери крови. Мы занесли тебя внутрь и Обрис с остальными шаманами приступили к лечению. Выхаживали тебя эти дни и поили настоями.

— Благодарю, — кивнул глава Призрачной Луны.

— Всегда готовы помочь, вождь, — кивнул шаман. Клан Смеющегося черепа не самый надежный, но к Обрису это не относится и тот с самого начала активно помогал всем своими силами. — Вам нужно еще несколько дней чтобы поправиться. Мы приложим все наши силы, чтобы поставить вас на ноги.

На это Нер’Зул лишь кивнул.

— Каково наше положение? Сколько времени до начала?

— Еще неделя, — ответил Терон. — Мы уже начали подготовку на самой верхней площадке.

— Хорошо. Что с нашими преследователями?

— Тот отряд Альянса остался в Аукиндоне, и я не знаю сколько им понадобится времени чтобы добраться сюда. Однако другая часть Альянса уже тут. Они переплыли залив Безжалостного моря и высадились на Побережье Скелетов. Их не так много, но и наших сил мало. Я отправил послание нашему клану об опасности и все, кто мог, прибыли сюда и уже занимаются укреплением обороны.

— Отправь диверсантов, необходимо задержать Альянс, — сказал Нер’Зул. — Нужно отравить источники воды, сделав их зависимыми от поставок из-за моря.

— Но тогда нам самим будет нечего пить, — нахмурился Обрис.

— Когда откроется портал, нам и не понадобится. В новом мире у нас будут чистые реки, сколько мы захотим.

— Но духи будут недовольны таким…

— В бездну их! — прорычал верховный шаман. — Когда мы умирали и голодали, они ни разу не ответили на наши молитвы. Если им плевать на нас, то мы просто ответим тем же. Они не собираются нас прощать! Сейчас важнее защитить тех, кто есть и если для этого придется испачкаться еще сильнее, то придется так поступить.

Обрис ничего не сказал на это, лишь неуверенно кивнув.

Он отправился отдавать распоряжение, а Нер’Зул остался с Кровожадом.

— Какие у нас шансы выдержать осаду?

— Долго точно не протянем, — честно ответил Терон’кров. — Нас тут около семи сотен, может, кто еще сумеет добраться. Старики, больные, дети и большая часть женщин сражаться не могут, их я велел перевести подальше в безопасное место. Альянс как минимум в полтора раза больше. И у них есть летающие силы. Карабор хорошо защищен, у нас тут даже остались дренейские машины в виде баллист и метателей, но этого может не хватить.

— Придется что-то придумать, — нахмурился орк и тут же поморщился от боли в груди.

— Тебе лучше отдохнуть, вождь. Мы позаботимся обо всем.

— Хорошо. Ставь меня в известность как будет что-то готово. Я хочу быть в курсе всего важного.

— Конечно.

Мертвец ушел, оставив Нер’Зула одного.

Несколько секунд орк лежал спокойно, а затем позволил гримасе боли и страха показаться на его лице. Его дыхание участилось, а руки начали трястись. Он снова перед глазами видел блестящие доспехи, клинки и ужасную боль, а затем само воплощение ярости, против которого наедине остался Килрогг. Его трясло от одной мысли, чтобы случилось, не успей они сбежать. Такую чистую злобу ему еще не приходилось ощущать.

«Глаза… эти глаза…»

В его сознании эти два события слились воедино, став настоящим кошмаром. Он никогда раньше так не боялся за свою жизнь. Он мечтал о смерти как об избавлении, но никогда не задумывался, настолько ужасной она может быть. Эти мысли заставляли его искренне бояться и чувствовать себя снова слабым и беспомощным.

Как когда он попал в руки Гул’Дана и его слуг, что пытали и унижали его, ломая волю, дабы подчинить себе и использовать как марионетку.

«Я ведь только снова ощутил силу…»

Впервые за эти годы он снова был силен, и его уже мало волновал источник этого могущества. Эта власть и мощь, управление дикими силами лишь яростью и гневом, доставляли удовольствие, и он смело выступил вперед, чтобы всем показать, кого тут нужно бояться…

А затем ему напомнили, что он всего лишь жалкий смертный и может быть убит даже обычным воином, который окажется быстрее, чем его молнии.

— Я не могу тут умереть. Я должен сделать необходимое. Только я могу это сделать. Только я. А потому моя жизнь сейчас важнее, чем все остальное.

Без него не открыть портал, и только он может повести за собой остальных. Других способных стать лидером просто не было…

«Никого не осталось…»

Громмаш, несмотря на необузданную дикость, был великим вождем, но им пришлось пожертвовать, Каргата пришлось оставить, и вряд ли он выжил, а затем не стало и Килрогга.

«Даже Дентарг…»

Все лучшие и самые могучие пали и лишь он остался, чтобы нести это бремя.

Он сжал руками и до крови закусил губы:

— Теперь все зависит только от меня…

***

Путь до долины Призрачной луны был долгим и тяжелым. Нам пришлось солидно постараться, чтобы пройти эту ужасную Костяную пустошь. Из-за этого путь выдался таким долгим, ведь четкой карты и маршрута не было, а информация, что дал нам Намураан устарела слишком сильно.

Потому к долине из всех Сынов Лотара мы прибыли самыми последними.

Лагерь Альянса встретил нас суетой и шумом, где люди, эльфы и дворфы работали, готовясь выдвигаться дальше. Силы что миновали море уже были тут, те, кто летел также добрались и даже Туралион с его отрядом прибыли раньше нас.

— О, явились, а я уж думал за вами придется посылать, — сказал Кадгар, встретив нас.

— Задержались сильно, — покачал головой Данат. — Мы не справились со своей задачей.

— Ничего. Для этого мы все и тут, — махнул рукой старо-молодой маг. — О, Эйс, неплохой амулет. Тебе идет? Решил переквалифицироваться в дикаря?

— Сразу как ты побреешься, — фыркнул я, вернув ему подкол.

На это маг лишь усмехнулся, и мы пошли в ставку командования, где нас уже ждал Туралион и Аллерия. Заметив меня, эльфийка улыбнулась и выдохнула, а приметив знакомый амулет удовлетворительно покивала. Да, теперь месть за павших товарищей свершена. Курдран отложил свою курительную трубку и поприветствовал нас. Он ведь с дракондорами полетел вдоль берега и сильно опередил нас, а заодно доложил обо всем, что случилось в Аукиндоне.

— Рад, что вы явились, друзья, — улыбнулся паладин. — Мы уже все знаем.

— А у вас как? Добыли Череп? — спросил я.

Туралион, Кадгар и Аллерия резко побледнели и поежились одновременно. Вид у них был напряженным.

— Череп мы добыли, — выдавил маг. — Вот только второй раз я так рисковать не хочу?

— Ха, у ных были настоящие пр-р-рыключения! — рассмеялся Курдран.

— Да, оказалось, что Острогорье занято гроннами и нас едва не прибили, — ответила Аллерия. — Кадгар сумел великанов уболтать, что мы хотим им служить, а те стали драться со Смертокрылом…

— Ну и Кадгар полез в драку Груула и огромного черного дракона, что-то наколдовал и металлические пластины монстра стали отваливаться, — продолжил Туралион. — Дракон пообещал найти Кадгара и отомстить.

— Хе-хе-хе, ничего, я готов, — нервно ответил сам Кадгар.

— Советую побриться и сменить внешность. Может, не узнает, — фыркнул я.

Старо-молодой маг лишь что-то проворчал под громкий смех Курдрана. В целом у них было то, что действительно можно назвать приключением. Вот только веселья никакого не было. Там едва ли не седыми все стали после такого.

— Ха! А мне принесли это, да! — как-то мрачно сказал Курдран, поставив на стол какой-то кожаный мешок. — Маи парни, что были там, да собрали для меня и передали, как мы встретились. Да, тэперь все будет иначе.

— Что это? — заинтересовался я, да и остальные выглядели удивленные. Даже те, кто был там, смотрели на дворфа с недоумением.

— Да, парни мои, что видели бой со Смертокрылом, нашли на земле обломки его чэшуи и взяли с собой. Ну и с других матэриалов насобирали, все в перепонку чью-то завернув. А чэшуя у него из металла скована! Адамантын!

— А чего ты такой сердитый тогда? — поднял бровь Кадгар.

— Да нэт у нас пэчэй такых, чтоб адамантын расплавыть! — воинственно встопорщил бороду дварф. — Просто нэт! Виживу — придется идти в Каз’Модан, просить тамошних… Стыда не оберусь!

Да, ситуация, конечно, забавная. Дворфы жутко гордятся своим мастерством и просить помощи в ковке… Ну, это не позор, но ты как бы ставишь себя в подчиненное положение. И пусть отношения между Дикими Молотами и Бронзобородами далеки от враждебных, делать такое после Войны Трех Молотов как-то неудобно, мягко говоря. Но, с другой стороны, дело такого стоит.

Адамантин — уже металл легендарный, а уж адамантин, который черт знает сколько времени носил Аспект… Что из этого можно сделать, мне даже представить страшно. Так что неудивительно, что Курдран пыхтит, как паровоз, разрываясь между дикой радостью и ненавистью ко всему миру.

Жаль, такие творения мне не грозят. На замену мечу, которого я лишился, взять пришлось стандартный клинок следопыта. Придраться к нему трудно, и, по сути, он изготовлен с даже большим мастерством, чем мой прошлый клинок… Вот только привыкнуть к легкости сего мифрилового лезвия не так-то и просто, лежит в руке как чужой, даже не смотря на все тренировки. Впрочем, постепенно я привыкаю и в битве особых проблем быть не должно.

Сегодня уже ничего обсуждать не нужно было, так что всех отпустили отдыхать.

Покинув шатер, я уже думал отправиться на поиски места, где можно отдохнуть, как заметил чуть поодаль еще одну большую палатку. Там практически никто не ходил, да и вообще на это место внимание старались не обращать.

— Что это? — спросил я у ближайшего солдата.

— Пыточная, сэр. Ну и тела там складывали, — спокойно ответил тот.

Я же решил сам посмотреть на все и направился к палатке.

В нос сразу ударил неприятный запах разложения. Похоже, трупы складируют уже несколько дней и не убирают. В такой мертвой долине будет потеха для стервятников. Голодные дикие звери уже потихоньку собираются вокруг нашего лагеря и ждут возможности перекусить.

Войдя внутрь я увидел привычную мне картинку.

Несколько тел орков, валяющихся на земле, слегка прикрытых тканью, а также на импровизированном пыточном столе из камня лежал еще один орк и этот был еще живой. Подойдя к нему, я осмотрел умирающего гуманоида. Он был стар, очень стар. Морщинистое лицо, обветренное и худое, седые волосы, слипшиеся от пота и крови, тощее тело, покрытое небольшим количеством волос. Глаза ему вырезали, часть зубов вырвали и раздробили. Избивали его долго, добывая информацию.

Обычное дело на войне.

Когда для спасения жизни солдат нужна информация и добывают её из врагов.

«Пахнет морской солью…»

Среди смрадной вони от старика ощущался едва заметный запах морской соли. Вероятно, он был в море, когда его схватили. Осмотр рук показал наличие мазолей как у работяги, хотя эти руки и оружие явно держали.

Вид этого старика не вызывал во мне… ничего.

Раньше я бы порадовался мукам этого чудовища. Даже сам бы поучаствовал в пытках. Конечно, Аллерия следила, чтобы я не ошивался в таких местах и не увлекался мучениями, но порой удавалось понаблюдать и порадоваться страданиям этих тварей.

А сейчас ничего.

Никакой радости, удовольствия или веселья. Только печаль и отвращение.

— Во… вождь…? Это ты? — неожиданно заговорил орк. — Это… ты… гха… вождь? Я… не вижу… они… ослепили меня… Но я ощущаю тебя…

Я подошел чуть ближе.

Похоже, он сам шаман, а потому ощущает от меня духовную энергию. А может дело в амулете вождя.

— Посыльный… говорил, что ты… вернулся… Я так рад… Кхы-ы-ы…

Он задрожал, стараясь справиться с болью…

— Прости… вождь… я рыбачил… ты говорил, что Абориус не любит нас… потому в море нельзя… Но я был… на мелкой воде… у берега… ловил рыбу… еды почти не было и я надеялся… что смогу что-то поймать… Ноги уже не держат и глаза… не такие зоркие… Я не заметил их и… был пойман…

Орк говорил, надрываясь, едва ли, не плача и дрожал всем телом.

— Я… рассказал им все… мне было так больно… прости меня… вождь… Прости… я не смог… Так… больно… больно…

Он хотел бы лить слезы, но в вырезанных глазницах была лишь запекшаяся кровь. Он страдал и умирал в ужасных муках, когда его просто бросили под конец дела и не добили.

Жестоко…

И меня… это волнует…

Я… не мог больше смотреть на это, а потому решил сделать это.

Испарив часть обезболивающего зелья, отправил его в рот орку и тому вскоре полегчало.

— Боль… уходит… — слабая улыбка появилась на его лице. — Благо… дарю…

Зелье быстро сработало и несчастный заснул без агонии и страданий, чтобы через несколько секунд его прерывистое дыхание остановилось. Старый орк умер с улыбкой на лице, напоследок ощутив хоть что-то хорошее. Он старый, очень старый и никогда не был в нашем мире, а потому не творил ничего плохого. Даже вряд ли он тут в войне с дренеями участвовал.

— И это… то чем мы стали? — спросил я, посмотрев на тела. — Мы сами стали… орками….

Покинув палатку, я пошел немного в сторону от лагеря.

Мне нужно было побыть одному и подувать над всем этим.

С тех пор как я попал в этот мир. С тех пор как меня занесло сюда что-то начало происходить. Внутри меня начались странные изменения, о которых я ничего не знаю и не понимаю.

— Эйс, — послышался голос Аллерии позади меня.

Я не стал оборачиваться и продолжил сидеть на камне и смотреть на эту темную и мрачную землю. Это место угнетало и вызывало во мне отвращение, но именно тут я был так спокоен как никогда за последние годы. Умиротворение и тишина в душе вместо бесконечной яростной бури ненависти.

— Я… запутался, — произнес я. — Я ненавижу орков за то, что они сделали с моей семьей и домом… Я ненавижу их всей душой… Так сильно! — заскрежетал я зубами и сжал кулаки. — Но… я больше не могу… искренне верить, что они бездушные животные…

Несколько секунд я молчал, решаясь говорить дальше. Для меня это было тяжело, признавать такие вещи.

— У них есть честь и гордость… Они тоже могут любить и защищать… Они не животные и не исчадья демонов… а такие же как мы…

Почти три года я жил с искренней верой в звериную сущность моего врага. Я видел в нем пустое место, монстра, чудовище, у которого нет души, нет сердца, что никого и ничто не любит, а сам творит только зло. Мне так было легче, и я мог не волноваться, но теперь… этот самообман больше не может меня спасать от моей совести.

Я не перестану воевать и сражаться, но больше не смогу как раньше жить.

Аллерия ничего не сказала на мои слова.

Она подошла и уселась за моей спиной на камень, а после облокотилась на мою спину.

— Знаешь, я всегда тебе завидовала, — неожиданно заявила она.

— А? — поднимаю голову и смотрю на девушку, что сейчас с улыбкой глядела на пасмурное небо.

— Я с детства хотела отправиться в приключения, — произнесла Ветрокрылая. — Отправиться в далекие земли за пределами Кель’Таласа. Посмотреть неведомые мне места и познакомиться с другими народами. Может, даже узнать что-то такое чего другой не знал… Я жила с мечтами о том, как вырасту и пойду куда захочу…

Тяжелый вздох и взгляд опустился на лагерь.

— Но… я очень боялась это сделать… Мне не хватило духу решиться на такое… Сначала я говорила себе — «Вот стану взрослой и тогда можно», потом — «Нужно стать сильной, чтобы справиться со всем», а дальше пошли уже отговорки — «Я следопыт у меня долг. Мама нуждается во мне. Я командир я не могу…» И так каждый раз. Моя мечта, то чего я так хотела в детстве… я сама же её и похоронила, так и не решившись на хоть что-то смелое. Себе я говорила, что теперь взрослая и не должна думать о ребяческих и детских фантазиях…

Она грустно рассмеялась.

— А потом ты просто взял и сделал то, чего так сильно хотела я. Вот взял и, бросив все, пошел исполнять мечту, о которой грезила, и я… — она покачала головой. — Я злилась на тебя, ворчала и ругала, когда ты вернулся, но на самом деле я ужасно завидовала, что ты смог сделать то, чего боялась я и прикрывалась ложью… Поэтому я старалась быть в курсе твоих приключений, читала твои книги и ужасно переживала, когда ты пропал на десять лет.

Молча смотрю на нее.

— Ты для меня стал словно еще один младший брат, которого я очень люблю и за которого переживаю…

Она встала и повернулась ко мне, с веселой улыбкой.

— Эйс, давай, когда все тут закончим, отправимся в путешествие? — предложила она. — Возьмем с собой всех наших и пойдем в какие-нибудь земли, как твой Калимдор. Мы поплывем на корабле, где я буду ворчать на сестер, что бездельничают и творят глупости. Туралион начнет краснеть пытаться меня утешить. Кадгар с Заком и Джул будут обсуждать какие-то заумные и занудные вещи. Старик Араос с Далероном и Тиром устроятся в маленькой компании и будут болтать на свои стариковские темы. Марти найдется спящим у мачты, а ворчливый Ром будет делать вид, будто он тут не часть компании. Ну, а ты будешь у штурвала и вести всех нас куда-то в неизвестность. Здорово звучит, правда?

Я не мог ничего сказать на все это.

Картина, появившаяся перед глазами, и правда была красивой и такой яркой. Словно какой-то волшебный сон, который так не хочется отпускать.

— Подумай над этим.

С этими словами она ушла, оставив меня одного, а я продолжил смотреть ей в след и думать над всем этим.

А подумать мне было над чем…

Лишь песенка заиграла в моей голове:

В детстве я воображал часто карту сокровищ,

Островов дальних берега, океан суровый.

Я представлял, как буду плыть в поисках приключений,

Чтоб отыскать раньше всех дивный край моих грез.

Только сейчас,

Я понимаю все куда серьезней….

Если случится, мир встанет на моем пути:

Память наивного мальчика образ воскресит.

Образ чудной сказки, веры в чудеса

Пробуждающей сердца…