Пособие обольщения от умной дуры (СИ)

Глава 41

Маша

— Эй, Мария, — оборачиваюсь, услышав своё имя.

— Да, Петер, привет. Давно не виделись, — на самом деле мы только как час назад пересекались. Он хороший парень, и я даже нравлюсь ему со всеми своими тараканами, но… Он слишком мягок. Стелется передо мной, как провинившийся кот. А ведь на самом деле он ничего такого не делает, за что следовало бы извиняться.

И вот так со всеми, кто хоть как-то проявлял ко мне интерес…

Петер — мягок, Ярослав постоянно «нукает», будто коней запрягает, а Мартин — наглый, самоуверенный, прущий напролом танк… Девочки-одногруппницы из университета считают меня надменной и высокомерной недотрогой, которая перебирает парнями, как жонглёр мячиками. Но я ведь не такая… Просто я знаю, какой должен быть лично мой эталон.

Да, он был бесспорно не идеален, но… Наверное, всё это правда, что говорят о первых серьёзных отношениях. Мы не идеализируем их, мы максимально открыты и доверчивы… поэтому по итогу и получается такая… история.

Это уже потом, набив шишки, ты учишься хитрить, подстраиваться, пропускать мимо ушей, огрызаться, молчать… А первый раз, на то он и первый раз, чтобы при случае вспомнить, как следует поступать, а как нет. Все приходит с опытом. Мой опыт маленький, но такой… разносторонний, что практически для каждой спорной жизненной ситуации, можно отыскать нужное решение.

— Ты сейчас куда? — я не хочу проводить с Петером ни минуты времени, поэтому мысленно принимаюсь накидывать варианты отговорок.

— Я хотела сейчас вернуться в свою комнату, у меня следующая пара только в час…

— Жаль, а я хотел пригласить тебя в кафе, — улыбка, которая была на его лице, медленно сползает.

— Прости, — виновато развожу руки в стороны, — давай в следующий раз.

— Обещаешь? — интересуется с надеждой.

— Обещаю, — ну правда, сколько можно испытывать терпение парня. Надо или отшить, или уже давать зелёный свет. Все эти игры: «Придумай отговорку», мне тоже надоели.

Довольный Петер, махнув мне рукой на прощанье, снова возвращается в здание универа. А я, делаю вид, что иду в сторону общежития, но добравшись до зелёного газона, сажусь на него, выбрав самый укромный уголок под деревом. Здесь студенты практикуют это. Любят усесться компаниями, поговорить о том о сем, даже полежать могут. А некоторые преподаватели проводят пары на открытом воздухе, прямо на газоне.

На удивление конец апреля в этом году выдался жарким. Температура днем поднимается до +20.

Да… уже конец апреля… и я все ещё а Праге. Семинар давно прошёл, группа улетела, а я осталась. Как так получилось? Все очень просто… Я приложила максимум усилий, чтобы этого достичь. С самого первого дня семинара я зарекомендовала себя ответственной, пунктуальной, работоспособной студенткой. Уже через неделю преподаватель сам понял, насколько я перспективна, целеустремлена и нацелена на обучение. Умные люди везде нужны, а если они ещё и ничем не обременены и легки на подъем, то это только добавляет плюсов.

Конечно, мне пришлось этот месяц не сладко. Кроме того, что материал подавался громадными блоками, которые нужно было усваивать и запоминать, так ещё и беготня с документами была тем ещё квестом. И да, отдельным условием моего перевода было подтянуть язык до того уровня, когда я спокойно смогу воспринимать информацию. Никаких поблажек мне никто не давал. Семинар нам подавался на английском, а вот обучение для основных студентов проводится на чешском. Хочешь остаться, паши как папа Карло!

Весь этот месяц я ни о чем не могла думать кроме как о цели и способах ее достижения. Было трудно, очень трудно. Ни один раз я хотела сдаться, ни одну ночь роняла горькую слезу жалости к себе. Но стоило мне вспомнить эту гнусную историю с Альбиной, девчонками-эскортницами, властными мужиками — вершителями судеб, как сразу открывалось второе дыхание. Все это ассоциировалось у меня с грязью, темной стороной жизни, которая приводит человека к саморазрушению. Но, стоит отметить, что мой мозг так филигранно отделил всех этих людей от Константина, нарисовав параллельную реальность, что просто не к чему придраться.

Не было ни дня, чтобы я не вспоминала о Косте. Почему-то на расстоянии тысячи километров я поняла, что испытываю к нему чувства. И это не благодарность… Хотя и она присутствует. Часто задаю себе вопрос: «Может это любовь?». Задаю, и тут же оглядываюсь, словно боюсь сама этого чувства.

И ведь ничего плохого не могу вспомнить. Говорят, что должно быть наоборот, когда человек тебя чем-то обижал, всегда это будешь помнить, сколько бы хорошего он после не сделал. Добро стирается… Люди злопамятны.

А что вспоминаю я? Перелет из Монако, его горячую руку на ноющем животе, смешное выражение лица комендантши, когда Костя прорвался в мою комнату, сон на ковре возле камина, красивые его глаза серо-голубого цвета, редкую улыбку… Я запала на него… Да так крепко, что теперь все окружающие мужчины проходят в моей голове тест на соответствие. И за эти несколько месяцев, так никто и не достиг даже минимальных баллов…

Может быть, если бы я не совала свой любопытный нос в его жизнь, моя — была бы намного проще? Хочется сказать, что я совершенно ни при чем, но это не так… Вика — мой связной с прошлой жизнью. С Ниной мы созваниваемся, как старые подруги, но разговор всегда сводится к погоде, будто и обсудить больше нечего. Тем более у нее появился парень, с которым она познакомилась через сервис знакомств «Мамба». Теперь у нее своя жизнь и другие интересы. А Вика… мы даже с ней не разговариваем, а переписываемся.

Может она испытывает маниакальное желание выискивать все эти новости о жизни Константина и пересылать их мне? Какие-то свои «детские травмы»? Мечты, которым не было суждено сбыться? Не знаю… но она это делает. Это можно легко прекратить, стоит только написать: «Хватит» или «Оставь меня в покое». А можно просто внести ее номер в чёрный список, и проблема уйдет сама собой. Но я так не поступаю.

Всегда с упоенным интересом читаю маленькие заметки, большие статье… не важен объем, важно содержание. То, что у Константина все хорошо — безмерно радует меня. Перед выборами информация измерялась гигабайтами. Сообщения от Вики прилетали очень часто. После выборов их практически нет. Началась рутинная каждодневная работа. Журналисты отработали свой хлеб, выискивая компроматы, сейчас же дело сделано, скандалы никому не нужны. Кое-где всплывают небольшие заметки о какой-то там проделанной работе, запросах, проведенных мероприятиях… чтобы люди не отвыкали от мысли, что власти для них хоть что-то делают.

Снова открываю переписку и читаю. Это такой вид мазохизма, когда тебе больно, а ты снова и снова раздираешь рану, заставляя ее кровоточить. А ещё подключается фантазия, которая щедро накидывает варианты «возможного» дальнейшего развития отношений.

Что больше всего радует мою внутреннюю эгоистку? То, что рядом с ним нет женщины. Никакой! Ни красивой, ни молодой, ни страшной… никакой. Глупо, конечно, полагать, что такой расклад и вне рабочего времени, когда он остается один в своем огромном доме. Мне ли не знать, как туда попадают молодые-активные… готовые на любые эксперименты и авантюры. Но дальше газетной фотографии я не вижу, агентурной сетью не располагаю, экстрасенсорными способностями не обладаю, поэтому мне остается только заниматься домыслами.

Минутку слабости о Константине прерывает звонок. Мама.

— Привет, что это ты сегодня звонишь так рано? — обычно мы созваниваемся около восьми.

— Привет, как ты там? — голос у мамы… не сказать странный, просто какой-то другой. Интонация… такая сочувствующая, что ли?

— Нормально. Что-то случилось? — внутри пробегает неприятных холодок, предвестник армагуительных новостей.

— Нет-нет, — поспешно принимается заверять, что все замечательно, — все хорошо.

— У вас что-то случилось? Бабушки-дедушки? — я за них переживаю, они люди пожилые, мало ли…

— Ой, да что у нас может случиться, — если честно, то это для меня самые лучшие новости, когда у них ничего не случается. — Представляешь, видела тетю Веру, хвасталась за свою Настю, что мол устроилась в кафе старшим поваром. Все говорит-говорит, а потом… а что там твоя Маша, как с тем мужиком старым и живет, или уже нового нашла? А я ей: «Маша, перевелась учиться в Прагу. Поехала вместе с группой, а оставили ее одну». Так она так разозлилась, что аж зубами заскрипела, — мама начинает так заразительно смеяться, что и я, представив перекошенное лицо тети Веры, невольно перенимаю ее настрой.

— Понятно… Ну, раз у вас все хорошо, то давай до вечера, я скоро на пару пойду.

— Да! Конечно! Учись. Ты у меня такая молодец, целеустремленная, не то что я… Втюрилась в твоего отца и всё… замуж сразу припекло, а потом ты… какая уж там учеба. Нет, ты не подумай, я не жалуюсь и не сожалею, просто у меня тоже были перспективы, а я ими не воспользовалась. Ладно, что это я… Давай, до вечера.

Мама сбрасывает, а я думаю: «Что это было?». Чую, что этот звонок был неспроста. Только что хотела мама сказать на самом деле?

Собираюсь встать, чтобы дойти наконец-то в свою комнату, хотела взять кое-какие лекции, девочка одна просила переписать. Но не успеваю, телефон снова оживает. Первая мысль: «Потом посмотрю», но взгляд цепляется за имя отправителя, и сразу планы меняются. Сообщение от Вики. Моментально в кровь бьет фонтан из адреналина, гормоны добавляют красок в виде различных эмоций, сердце начинает выстукивать только ему понятный бит, а мозг превращается в жижицу, прекращая генерировать идеи, переключаясь исключительно на глупости.

Сползая спиной по дереву, усаживаюсь снова на газон. Трясущимися руками снимаю блокировку экрана, нажимаю на значок сообщения и… очень долгие доли секунды жду, когда же откроется очередная новость.

По мере прочтения сообщения, улыбка медленно сползает с моего лица. Дочитав до конца, понимаю, что я ни черта не понимаю. Перечитываю снова, а потом снова и снова… пока прочитанное не начинает ужасать. Все эмоции, что были до… стираются моментально. Становится страшно… да так, что волосы на голове дыбом, а потом пусто… Мир падает на мои плечи, вбивая как гвоздь в сваю. Чувствую себя не человеком, а частичкой… Маленькой, одинокой песчинкой…

В голове несколько раз прочитанные слова, выстраиваются в конечное предложение, смысл которого убивает мое сердце.

«Вчера вечером произошёл пожар в доме 32-летнего депутата Воронова Констанина Игоревича. К сожалению, хозяин дома погиб при странных обстоятельствах. Идёт следствие».

Так вот почему звонила мама, она хотела поддержать. А я не знала…

Почему мы расстались, повесив друг на друга ярлыки «чужие люди», а сейчас мне так больно, будто умер мой самый единственный и… невероятный?